Гарри Гаррисон. Врач космического корабля
Перевод - О. Колесников

Полет с лунной станции на Марс - сплошное удовольствие. Пассажиры поднимались на борт ракетного омнибуса "Иоганн Кеплер" и обретали девяносто два дня веселья и вкусной еды, общения и отдыха. После тридцатого дня полета все сто сорок семь пассажиров ублажали себя именно таким образом.

И как раз в это время в нос корабля врезался метеорит. Почти смертельный удар. Разрушая все по пути, метеорит прошел сквозь главную рубку и убил капитана Кандида и еще двенадцать офицеров и матросов. Так как лазеры не смогли остановить метеорит, а внешняя армированная обшивка лишь немного погасила его скорость, он пропорол восемнадцать помещений и зарылся в грузовой отсек в центре похожего на барабан корабля. Во время внезапно грянувшей катастрофы оказавшиеся поблизости пути метеорита шестнадцать пассажиров тоже погибли, и была разрушена большая часть цистерн с водой.

Положение оказалось действительно ужасное.

В момент удара лейтенант Дональд Чейз читал толстую книгу под названием "Повреждение костей в условиях низкой гравитации", лежа на койке в корабельном лазарете. Металлический каркас койки завибрировал, сотрясая книгу, но лейтенант несколько секунд не обращал внимания на тряску.

Затем до Дональда дошел смысл происходящего. Вибрация! При движении корабля в вакууме не должно быть ни вибраций, ни толчков, ни внезапных сотрясений. Дон отложил книгу и вскочил на ноги как раз в тот момент, когда ожил сигнал тревоги. По ушам ударил трубный рев сирены, в глазах зарябило от красных огоньков. Затем вой сирены сменила усиленная динамиками звукозапись:

"Космическая тревога! Пробита обшивка корабля! Корабль разгерметизирован, сейчас аварийные перегородки отрежут отдельные отсеки один от другого. Выполняйте правила выживания в космосе".

Одновременно в противоположной стене каюты распахнулся аварийный шкаф, приведенный в действие тем же сигналом, что и сирена.

- Снять комбинезон и надеть скафандр! - выкрикнул Дон, автоматически повторяя выученное когда-то правило. В настоящий момент это было самым важным из того, чему его когда-то учили. Хотя он и представить не мог, что когда-нибудь придется воспользоваться этим правилом.

Он расстегнул молнию на груди своего цельнокроенного комбинезона звездолетчика и, прыгая на одной ноге, содрал его с себя. Скинув легкие сандалии, подскочил к аварийному шкафчику.

Аварийный скафандр раскачивался в вытянутой руке Дона, извлекшей его из шкафа. Это был цельнокроеный скафандр, подогнанный по фигуре и облегающий. Шлем свободно свисал спереди, в сторону от Дона, а сзади сам скафандр был почти донизу раскрыт.

- Голова, правая нога, левая нога. Правая рука, левая рука, закрывай! - бормотал себе под нос Дон, повторяя наставление. Неловко ухватившись за вспомогательную подставку, Дон наклонился вперед, ныряя головой в шлем. И в тот же миг всунул правую руку в скафандр. Автоматический клапан подал сжатый воздух в штанину, и та разбухла, словно баллон. Как только нога дошла до конца штанины, носок нажал на специальный клапан, и поступление воздуха прекратилось. Штанина скафандра плотно облегала ногу.

Затем вторая нога и рука Дона протиснулись внутрь вслед за расширяющим скафандр потоком воздуха. Дон начал засовывать пальцы в предназначенные для них углубления, и, едва они оказались там, нажал красную кнопку с большой белой надписью "Затвор". Запирающее устройство находилось на спине. Оно быстро, словно насекомое, поползло вверх, стягивая и герметизируя открытые края скафандра. Когда оно достигло шлема, тот прижался, и Дон почувствовал себя свободно. Скафандр был герметизирован.

Весь процесс одевания от начала до конца занял не больше двенадцати секунд.

Шлем Дона походил на круглый аквариум с открытой щелью впереди, там, где располагались рот и нос. Металлическое забрало оставалось открытым, готовое мгновенно захлопнуться, если давление воздуха упадет ниже пяти фунтов на квадратный дюйм. Скафандр был снабжен ограниченным запасом кислорода, который следовало беречь до тех пор, когда в нем действительно возникнет нужда.

В открытом шкафу находилась еще аварийная медицинская сумка. Дон подхватил ее и бегом направился к компьютерному терминалу.

Терминал представлял собой обычную пишущую машинку, напрямую подсоединенную к корабельному компьютеру. Дон быстро набрал свой кодовый номер, который идентифицировал его как офицера и корабельного врача, чтобы компьютер знал, к какой информации у него есть допуск. Затем Дон набрал:

- Что за тревога?

Последовала секундная пауза: компьютер проанализировал вопрос, разыскал запрашиваемую информацию и проверил, вправе ли он ее передать, а затем выдал ответ. Пишущая машинка ожила, и печатающая головка запорхала по бумаге.

"Пробоина во внешней обшивке отсека 107JB; 17 других лишены воздуха. Безвоздушные отсеки изолированы от остальной части корабля. Лишены воздуха следующие отсеки: 107JN, 32В, 32-ВI..."

Дон подошел поближе к схеме судна, и у него екнуло сердце, когда он увидел, что отсек 107JN - пилотская кабина, могучий мозг судна.

Как только компьютер закончил печатать список поврежденных помещений, Дон оторвал листок и сунул в карман на штанине скафандра. Подхватив медицинскую сумку, он выбежал из лазарета и направился к рубке.

Вероятно, в каждом из перечисленных отсеков одни мертвецы. А может, там есть и раненые, которых еще можно спасти... если действовать достаточно быстро, конечно. Но значение имел только один отсек. Рубка и работающие там люди.

Без них этот огромный корабль превратится всего лишь в бестолково вращающуюся глыбу металла. Он пронесется в космосе, минует орбиту Марса и канет в беспросветную тьму.

Впереди показалась лестница, ведущая с палубы A на палубу B, где размещалась рубка.

- Что случилось? Что за тревога? - спросил испуганный человек в лиловом костюме, выскакивая из каюты и пытаясь загородить Дону дорогу.

- Авария. Оставайтесь в каюте и действуйте согласно инструкции. - Дон прошмыгнул мимо, заставив человека посторониться, хотя тот действовал достаточно расторопно. Затем Дон свернул на лестницу и ткнулся в закрытую дверь.

Это была автоматическая воздухонепроницаемая дверь, закрывавшаяся, когда отсекам грозила разгерметизация. Она отрезала каждый отсек от соседних, предотвращая распространение бедствия.

На панели возле двери горел зеленый сигнал - в отсеке был воздух. Дон зашарил по карманам в поисках специального ключа, когда за спиной послышался топот бегущих ног.

- Позвольте мне открыть, док, - выкрикнул бегущий. Дон отошел в сторону. Это был помощник электрика Голд, также облаченный в скафандр с открытым забралом. Все члены экипажа, точнее, выжившие члены экипажа были обязаны облачиться в них. Голд сунул в прорезь свой ключ, и дверь тут же открылась. Но когда люди вошли, она сразу захлопнулась у них за спиной. И они, временно объединившись, пошли вниз по лестнице.

В нижней части лестницы тоже оказалась закрытая дверь, рядом пылал красный сигнал.

- Все должны были выбежать, спасаясь от истечения воздуха, - произнес Голд внезапно севшим голосом.

- Нужно обязательно войти туда.

- Лучше воспользуемся этим ключом, док. Мой не подходит к эвакуируемым помещениям.

В летящем космическом корабле приходилось беречь необходимый для жизни воздух. Лишь немногие офицеры располагали ключом, способным открыть дверь, за которой был вакуум. Дон вставил ключ и повернул.

Стало слышно, как заработали электрические двигатели, борющиеся с давлением воздуха, мешавшим открыть дверь. Затем она медленно поползла в сторону. Едва возникла тонкая, как волос, щель, раздался ужасающий свист, раздирающий барабанные перепонки: воздух устремился с лестницы внутрь помещения.

Раздалось два резких щелчка: "клак", "клак" - это захлопнулись щитки на шлемах. Дверь распахнулась, они прошли сквозь нее и оказались в секции коридора, расположенной непосредственно перед пилотской рубкой. Воздухонепроницаемые переборки по обеим ее сторонам были закрыты, образуя герметичный отсек. Перед нами оказалась полузакрытая дверь пилотской рубки. Закрыться ей мешало тело капитана Кандида.

Глаза капитана - голубые, пустые и остановившиеся - остекленело глядели на пришедших. На лице застыл гнев, словно капитан злился на них за то, что они не успели вовремя его вытащить.

Дон отвел взгляд от этих обвиняющих глаз и вставил ключ в замок. Дверь скользнула в сторону, и они шагнули внутрь рубки. В вакууме их подошвы беззвучно ударяли по металлу палубы.

Подробности разыгравшейся здесь трагедии можно было с ужасающей ясностью угадать по груде тел у входа. В момент аварии те, кто находился ближе к нему, попытались им воспользоваться. Тем не менее боровшиеся за свою жизнь офицеры и матросы позаботились о том, чтобы капитан вышел первым. Он был самым необходимым человеком на борту. Двое, ухватившиеся за двери в попытке помешать ей закрыться и придавить капитана, все еще цеплялись за нее скрюченными пальцами. Первый помощник сжимал в руке ключ. Он пытался вставить его в контрольный замок.

Когда дверь открылась, они упали. Все они были мертвы. Все скрюченные в этом отсеке тела носили следы жестокой короткой агонии и были скованы космическим морозом. Дон подошел и осмотрел валяющиеся на полу остатки радиостанции. Большой приемник был полностью выведен из строя и перевернут. Брызги расплавленного металла разлетелись во все стороны. Нагнувшись, Дон увидел внизу дыру, пронизывающую и термоизоляцию, и расположенные в стене баки с водой. Во тьме другой дыры мерцали звезды. Обернувшись, он увидел на другом конце рубки брешь, пробитую метеоритом, на его всесокрушающем пути.

Здесь нечего было делать. Следовало позаботиться о живых. Уже поворачиваясь, чтобы уйти, Дон заметил, что помощник электрика Голд делает ему знаки левой рукой. Они сблизились и соприкоснулись шлемами.

- Можно будет залатать эту дыру? - спросил Дон; его голос передавался через материал шлема.

- Конечно, это достаточно легко, док. Есть временные заплаты, которые будут поддерживать герметичность достаточно долго, пока бригада ремонтников не выйдет наружу и не произведет капитальный ремонт. Но все это не так важно.

- Что вы имеете в виду?

- Взгляните на эти тела. Их слишком много. Не может столько народу находиться одновременно в рубке. И взгляните на эти золотые галуны.

Охваченные глубоким ужасом, они торопливо перевернули всех мертвецов и заглянули им в лица. Когда они снова соприкоснулись шлемами, Дон высказал мысль, уже давно мучившую их:

- Капитан, по-видимому, проводил общее собрание офицеров. И они все до единого здесь!

Голд серьезно кивнул в ответ, при этом его шлем скользнул по шлему доктора.

- Все палубные офицеры, - заговорил Голд. - И даже второй инженер. Остается надеяться, что мы не найдем здесь главного инженера Хольтца и что с ним все в порядке.

- Не может быть, чтобы и он...

- Это правда, доктор. Если главный инженер погиб или ранен, вы - единственный уцелевший офицер на корабле. Вы должны принять на себя заботу об этом корабле.

В пилотской кабине врач был уже не нужен. Путь преграждали обломки разрушенного пульта, и, как только расчистили проход, Дон направился к отсекам, где сохранился воздух. Перед дверью в верхней части лестницы был уже сооружен временный воздушный шлюз, и Дон направился к нему. Как только давление окружающего воздуха достигло нормы, забрало шлема моментально раскрылось, и Дон полной грудью вдохнул корабельный воздух. Предварительно сверившись со справочником, он набрал номер на ближайшем видеофоне - номер аварийной рубки. Линия была занята, но зеленый цвет индикатора недвусмысленно сигнализировал, что вызов зафиксирован и Дона соединят при первой же возможности.

Дон нетерпеливо переступал с ноги на ногу. Путешествие оказалось совсем не таким, как он воображал. В те дни работа в космосе растеряла почти весь ореол романтики. Множество молодых врачей, таких же выпускников медицинского колледжа, как и Дон, совершали путешествия на космических лайнерах только ради того, чтобы обеспечить свое будущее. Много вакансий врачей было на орбитальных станциях и планетных базах. Поступление на корабль давало удобную возможность присмотреться к ним, прежде чем принять окончательное решение. Кроме того, после долгих лет учебы это создавало приятное разнообразие. Приятное! Дон улыбнулся своему отражению на экране - и в этот миг зазвучал сигнал выхода в эфир.

- Говорит доктор Чейз, - произнес Дон, обращаясь к измученному старшине, чье изображение появилось на маленьком экране.

- Для вас есть работа, док. Возле отсека 32 лежит пассажир в тяжелом состоянии. Пока вы будете заниматься им, я получу сведения о других нуждающихся в вашей помощи.

- Понял, бегу!

И он побежал. При несчастном случае минуты и даже секунды могут провести грань между жизнью и смертью.

В конце коридора рядом с отсеком 32 лежал седовласый мужчина, над ним склонилась юная девушка в желтом спортивном костюме с одним рукавом. Когда она отодвинулась, Дон заметил, что она оторвала левый рукав, чтобы перевязать голову лежащего на полу человека. Сквозь повязку проступали пятна крови.

- Я не трогала его, доктор, только постаралась остановить кровотечение.

- Вы поступили совершенно правильно, - ответил Дон, опускаясь на колени и открывая сумку.

Первым делом он натянул на безжизненное запястье больного медицинский анализатор. Ремешок сжался и автоматически поместил инструмент в нужное место. Дрогнули, оживая, стрелки прибора, и Дон сразу увидел, что кровяное давление у пациента совсем низкое, пульс слабый, а температура нормальная. Кожа была холодная и липкая. Шок. Единственно возможное предположение. Прежде чем взглянуть на рану, Дон достал аппарат для подкожных инъекций и ввел прямо через кожу, не проколов ее, антишоковый препарат. Сняв самодельную повязку, он с облегчением увидел, что рана гораздо менее серьезна, чем можно было предположить по состоянию больного.

Рана оказалась неглубокой, всего лишь неровный разрез кожи. Но кровотечение было настолько обильным, что на непривычный взгляд девушки положение казалось удручающим. Дон прыснул на рану коагулянтом. Коагулянт засохнет и устранит кровотечение до тех пор, пока не появиться возможность заняться пациентом в условиях операционной.

- С ним все будет в порядке, - успокоил девушку Дон. - Вы были с ним рядом, когда это случилось? Сами не ранены?

- Нет, со мной все в полном порядке. Я просто спускалась по коридору и обнаружила его в луже крови. После того как я наложила повязку и вызвала помощь, я обнаружила эту штуку в стене. Но я не имею ни малейшего представления о том, как она там оказалась.

Она указала на зазубренный край куска металла, врезавшийся в стену коридора напротив двери в отсек 32В. Рядом с запертой дверью пылал красный сигнал.

- Чистое невезение, - заметил Дон. - Как раз когда он проходил мимо двери, в этом отсеке произошел взрыв и кусок металла вылетел из двери и зацепил его. - Дон не добавил, что кусок металла - порождение метеорита, и что в отсеке сейчас нет воздуха. Металл, видимо, успел пролететь через дверь раньше, чем она захлопнулась.

Из коридорного динамика раздались сигналы, предшествовавшие объявлению, которое должны были услышать во всех отсеках огромного корабля одновременно. После секундной паузы кто-то откашлялся и заговорил:

- Прошу внимания! Говорит главный инженер Хольтц. Меня попросили проинформировать всех находящихся на судне, и пассажиров, и членов команды, что наш лайнер попал в аварию. В нас врезался метеорит.

Пораженная девушка судорожно вздохнула и в ужасе закрыла лицо руками.

- Все в порядке, - быстро произнес Дон. - Это не опасно. Пробито несколько отсеков, но их быстро починят. - Про себя он подумал, что Хольтц, конечно, хороший инженер, но, однако, совершенно не знает людей, раз делает подобные пугающие заявления. Усиленный динамиком голос продолжал:

- Аварийная бригада соощила мне, что пробитые отсеки изолированы и уже ремонтируются. Пассажирам приказываю оставаться на местах или там, где они сейчас находятся. Ни в коем случае не перемещаться по кораблю. Члены экипажа - опытные специалисты, и вы будете только мешать им. Это все.

К ним поспешно приблизился одетый в скафандр матрос с носилками.

- Меня послали из аварийной бригады, сэр, - начал он. - Они передали также и сообщение для вас.

Он достал из кармана сложенную узкую полоску бумаги и передал Дону. Это оказалась распечатка данных обо всех раненых, о ком успели собрать сведения в столь короткое время. Дон взглянул на лежащего рядом человека.

- Этого человека следует немедленно доставить в лазарет, - приказал он. - Но вам нужен еще кто-нибудь, кто мог бы помочь отнести носилки...

- Я могу, - вмешалась девушка. Дон оглядел ее и быстро принял решение. Она казалась молодой и достаточно сильной, чтобы сдюжить.

- Хорошо, - согласился он. - Кстати, можете остаться с пациентом в лазарете.

- А как насчет меня, док? - спросил матрос.

- Принесите носилки обратно. Я буду возле отсека 89НА. И постарайтесь по дороге подобрать кого-нибудь себе в пару.

Человек в отсеке 89НА оказался мертв. Как и двое следующих в списке. Супружеская пара. Холод вакуума - безжалостный убийца, который не щадит никого. Но были и уцелевшие - в отсеках, которые подверглись разгерметизации последними, откуда воздух уходил достаточно медленно, чтобы среагировать на это и спастись. Дон выводил их из шока. Сшивал порванные кровеносные сосуды и серьезные раны. Число раненых было ничтожно мало по сравнению с количеством мертвых. Доктор бинтовал обмороженные руки, когда ожил громкоговоритель:

- Лейтенант Чейз, немедленно вернитесь в рубку управления. Совещание командного состава.

"Очень маленькое совещание", - с грустью подумал Дон. Все пациенты в лазарете лежали спокойно. Некоторые спали. Юный матрос убирал носилки на место. Дон окликнул его:

- Рама, как, по-твоему, ты сможешь присмотреть за ними, пока я схожу в рубку?

Рама Кизим служил матросом, но мечтал стать врачом. Он отдавал большую часть своего жалованья, чтобы иметь возможность в будущем поступить в один из мединститутов в своей родной Индии. Свободные от вахты часы он всегда проводил рядом с Доном, стараясь узнать как можно больше.

Аварийная команда еще раньше сообщила, что все бреши залатаны, так что скафандр можно было снять. Но у Дона, пока он занимался ранеными, не было на это времени. Теперь он с удовольствием вылез из жаркого скафандра и, прежде чем надеть чистый мундир, быстро сполоснулся.

Он прежней дорогой вернулся в рубку управления. Все двери теперь были открыты. Добравшись до нижних ступеней лестницы, ведущей на палубу A, он обнаружил, что поручни холодны на ощупь. Стены покрывала сконденсировавшаяся из воздуха влага. Они, правда, должны были достаточно быстро нагреться, и влага испарится.

Тела из рубки уже убрали, а на пробитую в рубке дыру наварили тяжелую металлическую плиту. Кто-то трудился над разрушенной радиостанцией, ее детали в беспорядке были разложены прямо на полу. Вначале Дон подумал, что он здесь один, но потом услышал покашливание и заметил, что в пилотском кресле кто-то сидит. Главный инженер Хольтц.

- Входи и закрой дверь, - хладнокровно приказал Хольтц, когда оглянулся и заметил вошедшего Дона. - Садись, лейтенант, нам о многом нужно поговорить, - он с несчастным видом потряс кипой бумаг, зажатой в руке.

Дон опустился в кресло и стал ждать продолжения. Ожидание затянулось. Хольтц, склонившись над бумагами, медленно перелистывал их, словно там крылся ответ на все вопросы, в настоящий момент терзавшие его. Инженер был немолод и казался еще старше из-за обрушившихся на него шокирующих событий нескольких последних часов. Под глазами у него набрякли большие черные мешки, а кожа под крупным подбородком свисала складками.

- Все складывается очень плохо, - начал он.

- Что вы имеете в виду, сэр? - подавляя жгучее нетерпение, спросил Дон. Хольтц был старшим из оставшихся членов команды корабля и теперь автоматически становился капитаном.

- Достаточно взглянуть сюда, - гневно тряс бумагами Хольтц. - Все офицеры, кроме нас двоих, - мертвы. Как это могло случиться, я вас спрашиваю? К тому же этот летящий кусок скалы разрушил нашу радиостанцию, так что теперь мы без связи. Спаркс возится с аварийным трансивером, но его мощность весьма и весьма ограничена. Но дело не только в этом. Почти половина нашей воды улетучилась, вытекла в образовавшуюся дыру. И на этом маршруте нет ни единого судна, которое могло бы оказать нам помощь. Кошмар!

Дон почувствовал: надо что-то сделать, чтобы прервать этот перечень свалившихся на инженера несчастий.

- Дело плохо, сэр, не спорю, но это еще не гибель судна. Смерть капитана и других офицеров, конечно, трагедия, но мы обязаны научиться жить без них. Мы просто обязаны и можем довести корабль до цели. Корабль на верном курсе, и когда мы достаточно приблизимся к Марсу, то сможем послать сигнал бедствия, и к нам вышлют спасательную команду. Корабль герметичен и исправен. Вы можете рассчитывать на любую помощь с моей стороны, на какую я только способен, - он улыбнулся. - Мы выкарабкаемся, капитан.

- Капитан! - Хольтц вскочил на ноги, выпучив от удивления глаза.

- Конечно. Что тут удивительного, вы старший офицер, и теперь это звание автоматически переходит к вам...

- Нет! - энергично замотал головой Хольтц. - Я - главный инженер! Мое дело - атомный реактор и другое оборудование. Я ничего не знаю об управлении судном, абсолютно ничего! Прошу прощения, но я не могу покинуть машинное отделение. Если вам непременно нужен капитан, будьте капитаном сами.

- Но... я всего лишь врач, - запротестовал Дон. - Это мой первый космический плановый полет, к тому же... Вы должны...

- Не учите меня, как мне поступать. Я сам скажу: я должен быть в машинном отделении и не могу его покинуть. Вы - капитан этого судна до той минуты, пока на его борт не ступит другой офицер. Рядовые знают свое дело, и вы можете рассчитывать на любую помощь с их стороны, - гнев Хольтца внезапно испарился, но, когда инженер сложил руки на коленях, Дон увидел, что они дрожат.

- Вы молоды, - пояснил Хольтц. - И найдете возможность справиться с новой работой. А я не могу. Вы же знаете, я ухожу в отставку. Чего греха таить, это мой последний полет. Я хорошо знаю реактор и инженерное оборудование. И отдаю себе отчет, где я нужнее. - Он выпрямился и поглядел в глаза Дону. - Именно так и должно быть. Так что принимайте командование.

Дон запротестовал, но тут открылась дверь, и в рубку вошел математик Бойд. Он быстро козырнул в сторону капитанского кресла и повернулся к офицерам.

- У меня есть данные наблюдения, - начал он, но Хольтц перебил.

- Доложите их лейтенанту Чейзу. Я же должен вернуться в машинное отделение. Мы договорились, он принимает командование кораблем. До появления на корабле другого офицера. Доложите ему.

Хольтц умолк, поднялся и щелкнул каблуками. Говорить было не о чем. Главного инженера невозможно было заставить принять на себя командование кораблем. Выхода не оставалось. Расчетчик повернулся к Дону и протянул ему листок.

- Коррекция курса, док. Рассчитано по предыдущим измерениям. Первая после столкновения с метеоритом.

Дон тупо уставился на ряд чисел.

- Что все это означает? Вам следует хоть как-то разъяснить мне это.

- Я и сам не слишком разбираюсь в этом, док, - признался расчетчик. - Зато работал вместе с пилотом. Он говорил, что коррекцию нужно провести во время следующей вахты. Но теперь - не знаю. Эта скала нанесла нам удар как раз в плоскости вращения и имела достаточную массу и скорость, чтобы воздействовать на корабль. Не замедлить вращение настолько, чтобы оно стало заметным, - у нас все еще около одного g - но все же изменить его ось, так чтобы корабль стал испытывать прецессию.

Дон вздохнул и протянул лист обратно.

- Попробуйте объяснить проще, чтобы я понял хотя бы половину всего этого или увидел хотя бы хвост проблемы.

Расчетчик не принял шутки.

- Так вот, главная ось корабля, сонаправленная с тягой атомных двигателей, совпадает с нашим курсом. По крайней мере, так всегда было и должно быть при любой коррекции курса. Но сейчас мы начали кувыркаться - это, понимаете ли, такое движение, когда изменяется ориентация в пространстве направления нос - корма. Пока это происходит, мы не имеем возможности провести коррекцию курса. А если мы не проведем коррекцию, док, то промахнемся мимо Марса и навечно уйдем в межзвездное пространство.

Дон кивнул. Это он мог понять. Нужно было что-то предпринять и притом быстро, и он был единственным человеком на борту, который мог это сделать. Хольтц не поможет, а больше на борту "Иоганна Кеплера" не было никого, к кому Дон мог бы обратиться за помощью.

- Ладно, Бойд, - ответил он. - Я этим займусь. Но, если я справлюсь, вам придется бросить называть меня док.

- Есть, сэр, - ответил расчетчик, выпрямляясь и отдавая честь. - Я понял, капитан.

- Вызывали, сэр?

Дон поднял глаза и увидел на пороге офицерской кают-компании главстаршину Курикку. Дон сделал ему знак приблизиться.

- Входите, старшина. Через полчаса я должен провести здесь собрание, но для начала хотел бы переговорить с вами. Если кто и способен ответить на мои вопросы касательно "Иоганна Кеплера", то только вы. - Дон указал на стоящую перед ним на столе модель лайнера. - Я слышал, вы летаете на этом корабле со дня его выпуска?

- Дольше, сэр. Я работал в бригаде монтажников, которые собирали "Большого Кепа" на околоземной орбите. Затем перешел на космическую службу и остался на его борту.

Высокий финн с огненными волосами и голубыми глазами выглядел моложе своих лет.

- Это лучше, чем я думал, - сказал Дон. - Думаю, вы сможете разъяснить мне, что это за прецессия и качание и почему они так беспокоят расчетчиков.

Курикка кивнул, отцепил модель корабля от подставки и поднял на уровень груди.

- Способ, с помощью которого нам описали "Большого Кепа", когда мы его строили, - лучший из известных мне способов. Большой барабан, связанный топливопроводом с баскетбольным мячом.

- Вы правы, однажды услышав, это невозможно забыть.

- Топливопровод проходит сквозь торцы барабана, образуя небольшой выступ с одной стороны, а все остальное расположено с другой.

Шар находится на длинном конце трубы. В нем расположены атомный реактор и машинное отделение. Там, где шар прикрепляется к трубе, за слоем изоляции - машинное отделение. Все остальное, что есть на корабле, помещается в барабане. Когда мы в полете, корабль вращается вокруг главной оси центральной трубы.

- Пока все понятно, - Дон щелкнул по барабану. - И барабан вращается так быстро, что центробежные силы генерируют здесь, на поверхности палубы A, гравитационное поле, эквивалентное одному g. Это внешняя палуба, и она, как и все остальное, опоясывает весь барабан. Пол под ногами - внешняя обшивка корабля. Поднявшись на один этаж, на палубу, мы на самом деле просто приближаемся к оси вращения. Еще выше расположена палуба C - последняя герметичная палуба, там расположены грузовые отсеки и склады. Внутренняя часть барабана не герметична и предназначена только для груза. Так?

- Абсолютно, сэр! - бесстрастное лицо Курикки, казалось, вот-вот расплывется в улыбке. Но этого не произошло.

Дон крутанул рукой трубу, так что модель начала вращаться, и одновременно направил барабан на висящую над столом лампу.

- Вот так и летит корабль, вращаясь в полете. Он нацелен на эту лампу, которую мы будем считать Марсом.

- Это не совсем верно, сэр. После старта и остановки двигателей корабль разворачивают кормой вперед, так что наши главные сопла направлены сейчас в сторону Марса. Обсерватория расположена здесь, в коротком отрезке проходящей через барабан трубы, и смотрит назад, на пройденный нами путь.

Дон повернул модель и внимательно посмотрел на нее.

- Значит, вот так мы движемся и одновременно вращаемся? Так что же не в порядке?

- Ось нашего вращения, проходящая через центральную трубу, должна быть строго параллельна нашему курсу, - ответил старшина. - Только в этом случае носовые или кормовые дюзы могут увеличить или снизить скорость корабля, не изменяя курса. Мы придем в ту же точку пространства, но либо раньше, либо позже. Если же необходимо изменить курс, то используют расположенные в плоскости баланса центральной трубы боковые дюзы, способные изменить курс на нужный градус. Сейчас ничего этого сделать нельзя.

- Почему?

- Под воздействием метеорита сместилась ось нашего вращения. Она больше не параллельна курсу, и отклонение продолжает расти. Это движение очень медленное, но оно существует. Мы кувыркаемся в пространстве - и не имеем возможности провести коррекцию, пока не устраним это кувыркание.

- А если не произвести коррекцию, то мы проскочим мимо Марса?

Старшина Курикка, сразу посерьезнев, утвердительно кивнул. Последовавшее за этим продолжительное молчание прервал оживленный стук в двери кают-компании. Старшина подошел и открыл. За дверью стоял расчетчик Бойд.

- Три ноль-ноль, капитан, - произнес он. - Каптенармус здесь со мной, а командор Хольтц велел передать, что скоро будет.

- Тогда входите. Сможем начать и без него.

Они вошли в комнату в сопровождении человека, которого Дон никогда не видел. Меднокожий субъект с прямыми, черными, чуть тронутыми сединой волосами и большими выгнутыми усами. Явно пассажир, но что ему здесь надо? Но прежде чем Дон успел задать этот очевидный вопрос, вперед шагнул каптенармус Дженнет. Этот швейцарец был специально обучен делу управления отелями. И даже после долгих лет в космосе все еще распространял вокруг себя атмосферу роскоши гостиниц, в которых работал. Но на сей раз он ограничился легким поклоном и представил пришедшего с ним человека.

- Надеюсь, вы простите мою дерзость, капитан, - я позволил себе привести этого человека, чтобы вы познакомились. Это доктор Угалде из университета Мехико, один из самых известных математиков Земли. Я подумал, что, - продолжал он, понизив голос, - что в связи с гибелью офицеров он сможет оказать столь необходимую нам помощь.

Дон не мог сердиться. Конечно, каптенармус не имел права принимать ответственные решения, не спросив на то его согласия. Но и он, доктор медицины, не имел права действовать как капитан. Поступки уравновешивали друг друга.

- Благодарю вас, - сказал Дон. - Хорошая мысль, мне следовало самому подумать об этом. Тем более, что в математике, кажется, все дело.

- Не ожидайте от меня слишком многого! - возбужденно взмахнув руками, произнес Угалде. - Математика, которой занимаюсь я, и математика космических полетов по сути совершенно разные вещи, между ними дистанция огромного размера. У меня нет опыта...

- Ни у кого из нас нет нужного опыта, - перебил Дон. - Мы должны прибрести его сами, так что нам непременно понадобится ваша помощь. Прошу только не рассказывать пассажирам, как много мы потеряли офицеров и в каком положении очутились.

- Слово чести, - ответил Угалде, застыв по стойке смирно и вытянув руки по швам. - Мои предки сражались за свободу своей родины. И многие сложили головы в этой борьбе. Я могу сделать не меньше.

Дон не совсем уловил связь слов Угалде о его предках с нынешним положением, в котором они очутились, но тем не менее утвердительно кивнул и пригласил всех садиться. Затем он изложил их проблемы и трудности, учитывая, что все собравшиеся по существу дилетанты в подобном вопросе.

- Такова картина, - закончил он. - Не слишком радостная. Бойд, расскажите, как обычно проводится коррекция курса.

Расчетчик прикусил губу и стал нервно оглядываться по сторонам.

- На самом деле, я ничего не знаю и не могу объяснить, сэр. Пилот давал мне уже подготовленные для машины данные, а я лишь проверял правильность набора, вводя их в компьютер. Иногда, в сомнительных случаях, мы передавали эти цифры в Марсианский центр для дополнительной проверки. У них там более мощный компьютер и штат математиков. - Его глаза неожиданно расширились, словно в голову пришла неожиданная идея. - Скажите, а нельзя ли сейчас сделать то же самое? Я имею в виду, запросить помощь по радио?

Дон уныло покачал головой.

- Мы не можем этого сделать, но я не хочу, чтобы об этом узнали за пределами этой комнаты. Главный передатчик уничтожен. Радисты собирают аварийный трансивер, но мы не знаем, когда он будет готов и какова его мощность. Так что, по крайней мере сейчас, нужно забыть о помощи извне. - Он повернулся к математику. - Можете ли вы помочь нам в решении этой проблемы?

Доктор Угалде тут же вскочил и принялся вышагивать по каюте, заложив руки за спину. Видимо, так ему лучше думалось.

- Невероятно, немыслимо, - бормотал он. - Астронавигация, как и вся прикладная наука, далеко отошла от чистой математики. Я ничего не знаю о силах и системах измерений, которые она использует. Задача трех тел... Это, конечно же, нетрудно, но...

- Но вы думаете, что, поговорив с Бойдом и просмотрев материалы предыдущих расчетов, вы, возможно, доберетесь до сути?

- Попробую - вот все, что я могу обещать. Попробую.

- Хорошо. Сообщите мне, к какому заключению вы придете. - Дон взглянул на исписанный второпях лист бумаги. - Перед нами стоит еще одна проблема. Когда была пробита обшивка, мы потеряли слишком много воды.

- Мы умрем от жажды! - вскричал доктор Угалде, снова вскакивая на ноги. Видимо, он воочию увидел перед собой безводные пустыни Мексики.

- Нет, проблема не в этом, - с улыбкой ответил Дон. - Корабль - замкнутая система, и вода в ней непрерывно регенерирует. Но я говорю о воде, которая выполняет другую функцию.

Она циркулирует в двойной внешней обшивке и выполняет функции радиационного экрана, защищающего нас от радиации поясов Ван Аллена при отлете с Земли и от солнечной радиации все остальное время. Сейчас период спокойного солнца, так что, я думаю, нам нечего опасаться радиации. Однако мы непрерывно должны дышать. А вода - необходимая часть системы очистки воздуха "Большого Кепа". Вода, в которой живут водоросли, непрерывно циркулирует за прозрачной обшивкой. Эти водоросли поглощают выдыхаемый нами углекислый газ и перерабатывают его в кислород, без которого мы не можем жить. Множество этих водорослей погибло, и они не смогут быстро восстановить свою численность.

- Что можно сделать? - спросил каптенармус.

- Мы не можем перестать дышать, - ответил Дон. - Но должны исключить горение, которое очень сильно расходует кислород. Я заметил, что многие пассажиры и матросы курят. Сейчас, после того, как из табака удалили летучие внешние канцерогены, эта привычка, кажется, снова становится популярной. Я хочу, чтобы все сигареты, трубки, спички и прочее были конфискованы и сданы мне. Можете взять это на себя?

Каптенармус кивнул.

- Мне в помощь потребуются по крайней мере двое матросов, но я могу заняться этим.

- Хорошо. Значит, я возлагаю это на вас.

Дон взглянул на свой лист и нахмурился.

- Следующий вопрос печален, но необходим. Тела погибших пассажиров, офицеров и матросов следует поместить в безвоздушный трюм для доставки на Марс. Однако я обнаружил в сейфе капитана Кандида его завещание. Там сказано, и довольно ясно, что он хочет быть похороненным в космосе. И если возможно, то с борта своего корабля. Я думаю, это не оставляет нам выбора. Кто что-либо знает об этом ритуале?

- Я, сэр, - ответил Курикка. - Если позволите, я с удовольствием возьму эту церемонию на себя. Я десять лет сумел прослужить с капитаном Кандидом.

Прежде чем Дон успел ему ответить, на столе зазвонил телефон. Дон согласно кивнул старшине и поднял трубку.

- Капитан слушает, - ответил он слегка стесненно, так как еще не привык употреблять этот титул прилюдно, хотя никто и не думал протестовать. Он выслушал сообщение, ответил, что понял, и повесил трубку.

- Это следует знать всем, - спокойно проговорил он. - Звонил радиооператор. Он собрал радиоприемник и сумел поймать Марсианский центр. Сигнал очень слабый и почти потерялся на фоне помех, но он записал его на пленку и попытается выудить кое-какую информацию. Он сказал, что они все время повторяют одно и то же сообщение. Наши позывные, он сумел разобрать это, и краткое сообщение. Он не сумел разобрать детально, но кое-что понял. Они снова и снова повторяют слово "опасность". И какие-то кодовые слова типа "солнечные пятна".

- Это совсем не кодовые слова, - произнес входящий в кают-компанию главный инженер Хольтц. - Именно это я и пришел вам сказать. Я обнаружил это с помощью встроенных в обшивку приборов. Идет солнечная буря. - Прежде чем окончить свою речь, он сделал паузу и, судорожно вздохнув, закончил: - Солнечная буря! Это значит, что мы уже сейчас можем считать себя мертвецами!

- Это не причина для паники, и я не хочу, чтобы мы поддались ей! - Голос Дона перекрыл общий гомон. - Я хочу, чтобы стало тихо!

Это сработало. Вышколенные члены экипажа привыкли подчиняться приказам и немедленно выполнили новую команду. Доктор Угалде затих, остальные тоже. Дон вскочил на ноги и переводил взгляд с одного на другого, силой этого взгляда заставляя их сесть. Хольтц еще стоял в дверном проеме. Но, едва он открыл рот, чтобы заговорить, Дон гневно ткнул пальцем в его сторону:

- Главный инженер Хольтц, закройте дверь и сядьте. И доложите по уставу! Без лишнего фатализма, если сможете!

Дон не хотел обижать старика, но не хотел и чтобы тот сеял ненужную панику. Инженер вспыхнул и стал что-то объяснять, но Дон перебил:

- Я сказал - сядьте. - Приказ был недвусмысленным. Дон сердился, и гнев пробивался в его голосе.

Мгновение Хольтц колебался, затем его плечи поникли. Он закрыл дверь и рыхлой массой опустился в кресло. Когда он снова нарушил молчание, то говорил тусклым, смирившимся с поражением голосом:

- К чему бороться? Этот полет должен был стать последним для меня, а теперь он станет последним для всех...

- Что показали ваши приборы? - прервал его Дон. Голова главного инженера, пока тот говорил, опускалась все ниже и ниже, а голос упал до шепота, и приходилось напрягать слух, чтобы разобрать его слова.

- Солнечная радиация растет - и растет постоянно. Я знаю почему. Солнечные пятна... Солнечная буря... и нет возможности защититься.

- О чем он? - спросил каптенармус. - Мы много раз проходили через солнечную бурю и всегда без осложнений. Почему же надо беспокоиться сейчас?

- Можно я отвечу? - спросил Курикка, и Дон утвердительно кивнул.

- Наша главная беда в том, что мы потеряли слишком много воды. Вода, циркулирующая в двойной обшивке корабля, задерживает большую часть заряженных частиц, из которых и состоит солнечная буря, замедляя и останавливая их. Действуя аналогично атмосфере Земли. Теперь же, с потерей почти половины воды, ее толщи недостаточно, чтобы задерживать радиацию. И раз Марсианский центр объявил тревогу, значит, эта буря сильнее обычной. Она должна быть достаточно сильна, чтобы справиться с нами.

- Но мы должны справиться с ней! - вмешался Дон. - Предусмотрены ли какие-нибудь специальные меры на случай небывало сильной бури?

- Да, сэр. Мы разворачиваем корабль шаром с реактором в сторону Солнца. Таким образом, между Солнцем и машинным отделением оказывается вся масса реактора и защищает его. А вся вода впрыскивается в аварийные камеры в той стенке барабана, которая обращена в сторону Солнца. До тех пор, пока корабль ориентирован правильно, такой защиты вполне достаточно.

- Хватит ли у нас воды для подобного трюка? - спросил Дон. Выражение лица главстаршины не изменилось. Ни во время вопроса, ни во время ответа:

- Нет, сэр, не хватит.

- Но машинное отделение все же будет защищено?

- Это верно.

- Тогда половина проблем долой, - улыбнулся Дон. - Поместив пассажиров и команду на опасное время в инженерный отсек, мы, по возможности, гарантируем им выживание. Каптенармус, возьмите это на себя.

Главный инженер стал что-то возражать насчет тесноты, но Дон жестом призвал его к молчанию.

- В тесноте да не в обиде. Зато нас не убьет радиация. Для каждого найдется место. Но сначала надо найти способ развернуть корабль. Работать теперь следует как можно быстрее - мы не знаем, сколько еще времени у нас в резерве. Да, Бойд?

- Я думаю, что немного смогу помочь, - произнес расчетчик. - Те сообщения, что мы принимали раньше, во время солнечных вспышек, необходимо внести в компьютер. Поскольку эти сообщения многократно повторялись, неизбежно должно было произойти накопление информации. Машина выловит смысл в предложенных ей фрагментах и скомпонует из них текст сообщения.

- Звучит разумно, - согласился Дон. - Ну что же, попробуйте разобраться с этой записью.

- Есть, сэр, - ответил Бойд и двинулся к двери, стараясь не сбиваться на бег до тех пор, пока хотя бы не окажется за порогом.

Так как работы хватало на всех, то все получали надлежащие инструкции и по очереди удалялись. Только когда все ушли, Дон обнаружил, что ничего не может сделать с мучившими его проблемами до тех пор, пока помощники не вернутся с новыми данными. Медицинские проблемы решились мгновенно. Он еще раньше залечил все мелкие царапины и раны, а двое, пострадавшие относительно тяжело, лежали в лазарете под наркозом. Оба были подключены к автоматическому диагносту, непрерывно контролирующему давление крови, температуру, дыхание, пульс, излучение мозга и все прочее, за чем надлежало следить. Если хоть один показатель изменится в худшую сторону, Дона мгновенно предупредит об этом висящий на поясе сигнализатор.

Некоторое время его никто не беспокоил, и он решил, что может хотя бы недолго побыть один. О сне не могло быть и речи. Вздремнуть Дон успеет и потом, если удастся избежать внешних опасностей. Но пока Дон раздумывал над этим, ноги сами приняли решение, вынесли его в коридор и понесли к ближайшему лифту. Обсерватория! Конечно, именно туда его и тянуло. Пока лифт медленно полз по шахте, Дон связался с рубкой и сообщил, куда направляется.

Лифт поднимался от внешней обшивки судна к центральной трубе, связывавшей обе секции космического корабля. Когда он остановился и дверь скользнула в сторону, Дон ухватился за дверной проем и бросил свое тело вперед. С заученной легкостью он вылетел из лифта и поплыл по воздуху. Как только его руки коснулись дальней, обитой кожей стенки трубы, он ухватился за одну из размещенных здесь гибких петель и швырнул свое тело по направлению к обсерватории.

С тех пор как корабль выключил двигатели и перешел на свободный полет, здесь не чувствовались ни вес, ни гравитация. Вращение корабля порождало на внешних палубах центробежные силы. Но здесь, вблизи оси корабля, эти силы не ощущались, и Дон мог плыть по воздуху, как рыба в воде. Он коснулся кнопки, дверь в лабораторию открылась, и он вплыл внутрь.

Как всегда, от открывшегося невероятного зрелища у него перехватило дыхание. Звезды, звездные реки, целые скопления медленно вращались перед ним.

Обсерватория представляла собой большой прозрачный шар, размещенный на конце центральной трубы, на выходе из барабана. Так как за стенами шара не было воздуха, который размывал и размазывал бы очертания звезд, то здесь они не мерцали. Они казались горячими точками света различной окраски и яркости, заполняющими сферу тьмы вокруг. Легко забывалось прозрачное покрытие, и человека переполняло ощущение, что он с ними, среди них, часть бесконечной Вселенной.

Здесь сбоку виднелось и Солнце, чей свет автоматически приглушал материал купола. Оно напомнило Дону о буре, уже отделившейся в стремительном рывке от этой огненной поверхности, и он глянул на счетчик радиации. Уровень ее слегка вырос, но не настолько, чтобы представлять опасность. Хольтц говорил о равномерном нарастании. Сколько же у них времени до удара частиц собственно бури? И что он может сделать, чтобы сохранить жизнь всем этим людям, оказавшимся на его попечении? Дон прижал кулаки к прохладной поверхности купола.

Если и существовала пора предаваться отчаянию, то именно сейчас, когда Дон был один и никто не мог его видеть. Он чувствовал себя усталым, почти опустошенным, и страстно желал вновь оказаться на своем прежнем месте. Здесь, во тьме, он лишь улыбнулся этой мысли. На корабле больше никого не было - остались лишь матросы. Как врач, он был приучен брать на себя ответственность за жизнь и смерть людей. Давая клятву Гиппократа, он никак не мог предположить, что она может включать в себя необходимость стать капитаном космического корабля. В мединституте он этого не проходил! При этой мысли Дон снова улыбнулся и почувствовал себя лучше. Он должен выполнить эту работу по высшему классу... в меру своих сил. Ничего другого просто не оставалось.

Зазвонил телефон, и этот звонок показался ему громом в тишине погруженного в Галактику зала. Дон поднял трубку.

- Капитан слушает, - машинально, поскольку решение было принято, сказал он.

- Рубка, сэр. Ленты с сообщением Марсианского центра обработаны компьютером. У меня здесь запись полного сообщения. Зачитать?

- Только цифры: какой силы ожидается буря и когда она ударит по нам.

- Одну секунду... вот оно. Сила восемь баллов по Хойлу. Максимум - десять. А я раньше никогда не сталкивался ни с одной силой больше шести.

- Так сильна? Я заберу это сообщение. А теперь - когда это должно произойти?

- Самое большее, через полтора часа. Возможно на несколько минут позже, но не намного.

Дон обнаружил, что непроизвольно затаил дыхание, и выдохнул.

- Хорошо, иду к вам. Свяжитесь с пассажиром по имени Угалде и передайте, что я жду его в рубке. И старшину Курикку тоже.

Девяносто минут на то, чтобы развернуть корабль! Как будто бы совершенно невозможно, и, тем не менее, совершенно необходимо. Глубоко задумавшись, Дон проделал обратный путь в рубку чисто автоматически и нос к носу столкнулся с разъяренным доктором Угалде.

- Вы просите невозможного, капитан. И притом немедленно! А затем мешаете мне! Так нельзя...

- Меньше чем через полтора часа буря будет здесь, - тихо произнес Дон. - Буря не будет ждать. Наше время истекает, доктор.

Лицо Угалде посерело, и он рухнул в кресло.

- Тогда... слишком поздно, - прошептал он.

- Я так не думаю. Мы все еще можем сманеврировать, не совершая ничего экстраординарного. - Дон улыбнулся, увидев удивленные лица Курикки и вахтенного. - У нас нет другого выхода, незачем смотреть на меня так удивленно. Как вы знаете, все коммерческие ракетные лайнеры управляются исключительно автоматически. Тем не менее, я готов поспорить, что все вы летали на собственных космических яхтах или катерах. Первым астронавтам, когда автоматика выходила из строя, приходилось пилотировать вручную. Мы сделаем то же самое... Итак, Курикка, что надо предпринять в первую очередь, чтобы начать менять положение корабля?

Старшина казался еще более хмурым, чем обычно.

- Этим всегда занимается компьютер, сэр. Пилот лишь вводил ему данные и команды, а затем мы просто сидели и смотрели, что происходит.

- Предусмотрено ли ручное управление на случай аварии?

- Да, хотя мы никогда им не пользовались. Оно здесь.

Дон подошел к пульту управления и посмотрел на циферблаты и переключатели.

- А теперь не можете ли вы мне объяснить, что здесь происходит при коррекции курса?

Этого, конечно, не было в инструкциях, а старшина Курикка привык действовать строго по инструкции. Однако он был достаточно образован, чтобы понять: бывают ситуации, когда инструкции следует отставить. Неохотно, не без внутренней борьбы, он подошел к пульту и включил экран.

- У нас две специальные телекамеры, - начал он объяснение. - Одна на носу, в обсерватории, другая на корме. Она расположена на главной оси между ходовыми дюзами. Перед вами изображение носовой камеры, - он указал на экран, где у края виднелось Солнце. Ту же картину Дон наблюдал из обсерватории.

- Здесь, в основании центральной трубы, - продолжал Курикка, - вокруг реакторной сферы расположен направляющий рельс. По нему в направлении, обратном вращению корабля, ездят малые ракетные двигатели. Их движение нейтрализует наше вращение, так что их сопла направлены всегда в одну сторону. Достаточно небольшой тяги, чтобы корабль начал переворачиваться - до тех пор, пока не займет нужное положение в пространстве. А затем компьютер дает команду на другую дюзу, нейтрализующую вращение, вызванное первой.

Дон взглянул на часы, но заставил себя отвести взгляд раньше, чем успел поглядеть, сколько именно осталось времени. Ответ оказался почти таким же простым, как он и ожидал. Дон обернулся и обратился к мексиканскому математику:

- Доктор Угалде, подойдите, пожалуйста, сюда и проверьте мои рассуждения. Вы слышали, что сказал старшина, так что вы в курсе наших рассуждений. Сейчас Солнце светит нам прямо по курсу, и корабль нужно развернуть примерно на 180 градусов. Если сейчас дать тягу, то корабль начнет совершенно терять свою ориентацию в пространстве. Когда Солнце окажется в центре кормового экрана, мы будем сориентированы так, как нужно, а реактор - между нами и Солнцем. И если в этот момент дать тягу из дюзы в направлении, совпадающем с направлением нашего движения, то поворот прекратится, и мы окажемся в нужной позиции. Верно?

Угалде насупился от напряжения, затем стал быстро писать короткие уравнения в своем большом блокноте, переплетенным в кожу.

- Все достаточно просто, - ответил он. - Второе включение тяги должно по длительности в точности совпадать с первым и быть сориентированным в пространстве и во времени так, чтобы закончиться именно в тот момент, когда корабль займет нужное положение в пространстве.

- Пожалуйста, без подробностей, доктор. Просто скажите, сработает это или нет.

Математик посмотрел на них удивленно.

- Конечно, сработает. Почему бы и нет? Разве компьютер делает что-то другое? Вы просто сделаете то же самое, только с меньшей точностью.

- С меньшей или нет, но в этом спасение наших жизней!

Дон возбужденно стукнул кулаком по ладони.

- Если хотите, начинайте не медля. Ваше знание теории и навыки старшины Курикки в управлении судном сделают эту работу вполне по плечу для вас двоих.

Только теперь Дон позволил себе взглянуть на часы и едва не присвистнул от удивления, поняв, как мало у них осталось времени.

Меньше сорока пяти минут отделяло их от того мига, когда на корабль обрушится смертоносный радиационный шквал.

- Каптенармус Дженнет просит вас к телефону, - произнес чей-то голос, прервав его размышления. Вахтенный протягивал Дону телефонную трубку.

- Капитан слушает.

- Это каптенармус, сэр. С пассажирами, кажется, возникли небольшие неприятности. Я хотел бы знать, не смогли бы вы прийти сюда и потолковать с ними.

- Нет, сейчас на это нет времени. Как только смогу, сразу присоединюсь к вам в машинном отделении. Там и побеседуем с ними.

Последовала секундная пауза.

Когда каптенармус заговорил снова, в голосе его явственно проскальзывали беспокойные нотки:

- Я хотел, чтобы вы потолковали с ними именно об этом. Они не в машинном отделении. Они собрались в столовой и ультимативно заявили, что не двинутся оттуда до тех пор, пока не поговорят с капитаном или старшим офицером.

- Но разве пассажиры не знают, что все старшие офицеры погибли?

- Я не хотел пугать их, - голос каптенармуса зазвучал тише. Он определенно шептал прямо в трубку, чтобы никто не подслушал. - Я умышленно не стал вдаваться в детали, кроме тех, что непосредственно относятся к делу. Не можете ли вы спуститься сюда и объяснить ситуацию?

"Сумею ли?" - лихорадочно думал Дон.

Сейчас он ясно отдавал себе отчет в том, что, забыв о пассажирах, совершил ошибку. Отнесся к ним как к бессловесному грузу или стаду баранов. Все следовало объяснить сразу же. Сейчас он должен сказать им правду, и побыстрее.

Остались считанные минуты.

- Я скоро буду, - ответил он и повесил трубку.

- Капитан, здесь есть кое-что поважнее, - окликнул его доктор Угалде, увидев, что Дон поднялся.

- Что? - спросил Дон и подошел к пульту управления. Он увидел: на кормовом экране медленно раскачивалось Солнце.

- Посмотрите сами. Теоретически легко сказать, что мы развернем корабль на глаз, пользуясь ручным управлением. На практике же это выглядит несколько по-иному. Это возможно, и мы почти все сделали. Но ведь мы не можем производить столь точные расчеты, как компьютер, а корабль к тому же обладает огромной массой. Мы правильно нацелились на Солнце, но оно медленно дрейфует по экрану. Кто-нибудь должен постоянно вводить поправки, до тех пор, пока дрейф не прекратится и мы не займем нужное положение в пространстве.

- Как вы думаете, скоро это произойдет? - с надеждой спросил Дон, хотя знал ответ заранее.

- Наверняка целые часы! Это очень тонкая работа.

- Часы! Но ведь это означает, что кто-то должен остаться на несколько часов без всякой защиты у пульта управления во время бури и, следовательно, будет обречен на верную смерть.

- Я сознаю это... Кто-то должен умереть, чтобы спасти остальных. Разве не славная смерть для мужчины?

Дон сквозь сгущающуюся дымку отчаяния взглянул на часы. Оставалось немногим более получаса... Ничего нельзя было сделать, ни на что не оставалось времени.

И команду, и всех пассажиров можно было считать мертвецами.

- Один должен умереть, чтобы все остальные уцелели, - произнес доктор Угалде, расправив плечи. Он шагнул вперед. - Я с удовольствием останусь в рубке. Остальные могут отправляться в машинное отделение.

Маленький математик с гордо поднятой головой и скрещенными на груди руками мог бы показаться смешным, но только не в сложившейся ситуации. Он говорил то, что думал - без колебаний шел на смерть ради совершенно незнакомых ему людей, летящих на этом корабле.

- Я не считаю это необходимым, доктор, - обратился к нему Дон. - Мы найдем способ выпутаться из создавшегося положения, не жертвуя ничьей жизнью.

- Могу я спросить, каким образом, капитан?

И в самом деле, как? Дон задумался, и на мгновение его охватила легкая паника. Как это можно сделать? Члены команды лучше, чем он, знают корабль. Нужно заставить их думать.

- А как насчет противорадиационных скафандров, старшина? - спросил Дон. - Я знаю, что они у нас есть. Что, если его наденет тот, кто останется корректировать положение корабля?

Курикка, отрицательно покачав головой, нахмурился так, как умеют только скандинавы.

- Никаких шансов. Имеющиеся на борту противорадиационные скафандры предназначены исключительно для низких уровней радиации. Против надвигающейся бури это все равно что папиросная бумага.

Дон отказался поддаваться отчаянию.

- Способ должен быть! Нельзя ли, к примеру, оборудовать в машинном отделении дублирующий пульт управления?

- Если нам дадут достаточно времени, то мы, возможно, и протянем туда кабели.

- Тогда, раз на это не хватит времени, нужно искать что-то другое. - Дон огляделся в поисках укрытия. Дверь в стене вела в маленькую служебную душевую. Дон подошел и открыл ее.

- Как насчет этой камеры? Протащите кабель сюда, здесь всего несколько футов. Можно экранировать душевую чем-то, что остановит радиацию. Листами свинца и...

Вдруг ему все стало ясно. Теперь он знал, что делать. Он обернулся и посмотрел на раздумывающего в одиночестве старшину.

- Скафандр! Он удерживает воздух внутри, так что спокойно удержит воду снаружи. Разве я не прав?

Курикка в задумчивости потер подбородок.

- Полагаю, удержит. Но вода не очень-то полезна для скафандров. Ржавчина и...

- Ничего с ним не случится за пару часов, - перебил Дон, чувствуя, как стремительно убегают минуты. - Вам следует сделать вот что: за десять минут установите в душевой дублирующий пульт управления и закрепите его там. Если дверь в душевую не герметична, возьмите уплотнитель и загерметизируйте ее. Принесите скафандр и убедитесь, что баллоны полностью заряжены, - он двинулся к двери. - Пилот будет работать в душевой, наполненной водой.

- Но, сэр, - крикнул ему вслед Курикка. - Как мы защитим от воды пульт?

- Найдите способ. Например, поместите его в пластиковый футляр. Сделайте что-нибудь. - Дон бросил взгляд на часы. - Я вернусь не позднее, чем через двадцать минут.

Он выскочил за дверь и побежал вниз по коридору к столовой. С пассажирами надо было встретиться, а на это почти не оставалось времени. И вообще не было времени на дебаты. Люди должны были пойти сразу. Дон остановился у ближайшего телефона и набрал номер сети общего оповещения.

- Говорит капитан. Я хочу, чтобы все матросы, свободные от вахты в рубке и в машинном отделении, собрались в столовой. Немедленно, сию минуту, - раздавался его скрипучий голос из громкоговорителя.

Когда Дон подходил к столовой, матросы уже начали вливаться в нее через расположенные в разных концах входы.

Столы, как обычно в неурочное время, были сдвинуты в сторону, так что столовая была пуста. Один из пассажиров залез на стул, прочие сгруппировались вокруг. И в замешательстве оглянулись, когда Дон вбежал в столовую.

- Слушайте, - выкрикнул Дон, - я корабельный врач, лейтенант Чейз. Прошу прощения, что не могу четко изложить вам все подробности, я сделаю это позднее, но я требую, чтобы вы все немедленно перешли в машинное отделение.

- Мы не желаем вас слушать, - выкрикнул стоявший на стуле. - Нам нужен капитан. Пусть он объяснит нам, что здесь происходит.

Дон узнал этого человека. Бригс, отставной генерал Мэтью Бригс. Его коротко остриженные волосы, седые, с виду прямые и жесткие, как проволочки, торчали в разные стороны. Угрюмый взгляд и сердитое выражение лица были знакомы Дону из многочисленных газет и телерепортажей. Человек, всегда высказывающий свое мнение, нисколько не интересующийся мнением других и твердо придерживающийся собственной точки зрения. Глядя на него, Дон холодно произнес:

- Как вы уже знаете, имел место несчастный случай. Большая часть офицеров погибла. Сейчас капитан - я, - среди пассажиров возникло суетливое движение, послышались вздохи. - Через несколько минут по кораблю ударит солнечная буря. Единственное безопасное место - машинное отделение. Все остальные корабельные помещения следует немедленно покинуть.

Пассажиры потянулись к выходу, но это движение немедленно прекратилось, едва генерал заговорил снова:

- Недостаточно ясно и недостаточно обосновано, лейтенант... Я требую...

- Ты и ты, - сказал Дон, указывая пальцем на ближайших матросов. - Стащите этого человека со стула и волоките в машинное отделение.

- Вы не сделаете этого, слышите, не сделаете! - завопил генерал, пятясь к стене и принимая оборонительную стойку.

Рослые матросы подошли к Бригсу с разных сторон и дружно бросились на него. Борьба была недолгой, и через секунду громко протестующего генерала уже несли к двери.

Худой человек с большим носом и длинными усами двинулся было вперед, словно собираясь вмешаться, но остановился, когда к нему шагнул ближайший астронавт. Остальные пассажиры суетились вокруг; из толпы донесся взволнованный возглас.

- Может возникнуть паника, - произнес каптенармус так тихо, что услышать его мог только Дон.

- Я знаю, что времени для длительных разъяснений нет. Нужно было быстро и мирно вытащить их отсюда. - Дон задумчиво оглядел столовую. - У нас приблизительно один матрос на десять пассажиров. Я пойду впереди, а вы отправляйтесь к двери и объясните, что матросы будут показывать дорогу. Собирайте их в группы с таким же соотношением: десять к одному. Матросы окажут успокаивающее влияние. В центральной трубе два лифта, так что направляйте группы к обоим по очереди.

- Отличная идея, капитан... - Дон ушел, прежде чем каптенармус успел закончить фразу.

Дон догнал генерала с его бдительными охранниками возле двери.

- Вы пожалеете, - с ледяным спокойствием заявил Бригс, когда Дон вошел в лифт. Как только дверь закрылась, генерал стряхнул с себя руки охранников.

- Прошу прощения, генерал, но у нас не было выхода. Судно в опасности, и времени на споры не оставалось. Надеюсь, вы примете мои извинения?

- Не приму. Вы начали это дело, а я постараюсь довести его до конца. Я обращусь в суд.

- Ваше право, - ответил Дон; тут лифт остановился и двери открылись. Дон и матросы держались за поручни на стенках лифта, но ноги Бригса оторвались от пола, и он беспомощно задрыгал ими в воздухе.

- Помогите генералу, - приказал Дон.

С выработанной долгими годами практики сноровкой матросы ухватили генерала за руки, оттолкнулись ногами и понеслись по центральной трубе. Дон последовал за ними, но гораздо медленнее и держась за стенку. Он не воспользовался, свободным парением. В корабле не действовала сила тяжести, лишь ее имитация, вызванная вращением судна. Здесь же, у оси вращения, центробежная сила практически отсутствовала.

Толстая дверь машинного отделения открылась сразу, как только они достигли ее. Их встретил главный инженер, столь же неулыбчивый, как и генерал.

- Если вы разместите здесь пассажиров, вы затрудните нашу работу, возникнут дополнительные сложности и риск, - сказал Хольтц.

- Не сомневаюсь, - Дон пытался сдерживаться. - Но здесь хватит матросов, чтобы помочь вам. Расставьте их у всех пультов управления в опасных точках. Будет тесно и неудобно, но, по крайней мере, никто не погибнет.

Начали прибывать первые пассажиры, некоторые беспомощно болтались в воздухе. У одной пожилой женщины лицо позеленело, и она явно была лишь первой ласточкой. Матрос успел вовремя подать ей пластиковый мешочек.

Дальнюю стену, за которой размещался двигатель, заполняли сверкающие приборы. Небольшая часть пространства внутри зала оставалась свободной. На полу места всем не хватит, некоторым придется летать по воздуху. Будет тесно, грязно и неудобно. Дон ретировался прежде, чем послышались первые жалобы.

Когда прибыла следующая партия пассажиров, Дон вплыл в опустевший лифт и спустился вниз. Он торопился в рубку.

Одна проблема решилась - пассажиры в безопасности, но оставалась другая, более серьезная. Машинально глянув на часы, Дон почувствовал, что по телу поползли мурашки: до того момента, как буря всей своей мощью обрушится на корабль, осталось чуть больше тринадцати минут.

- Как раз заканчиваем, капитан, - отрапортовал Курикка. Он с дымящимся паяльником в руках согнулся над пультом управления. Кабели выходили из пульта, пересекали рубку и исчезали в отверстии, просверленном в металлической трубе. Старшина припаял последний контакт и выпрямился.

- Все будет работать, - сказал он и повел Дона в душевую. - Мы разместили здесь две рукоятки ручного управления, поместив их, как вы нам посоветовали, в пластиковые футляры. Самый легкий способ уберечь их от воды. Еще здесь есть монитор, связанный с кормовой камерой. - Они проскользнули мимо человека, смазывающего дверь серой мазью. - Посмотрите, это силиконовая шпаклевка. Как только дверь захлопнется и прижмет слой шпаклевки, та станет водонепроницаемой. Пока душевая будет заполняться водой, воздух будет уходить через вентиляционное отверстие. Скафандр уже здесь. Я добровольно вызываюсь остаться здесь, капитан.

- Отлично. У нас есть еще девять минут. Отошлите остальных, как только они закончат работу. Можно ли здесь, внутри, узнавать уровень радиации?

Курикка указал на монитор - помещенный в пластиковый пакет один из экранов, снятых со своего прежнего места.

- Компьютер выводит данные в нижней части экрана. Вот эти цифры, в левом нижнем углу под Солнцем, - уровень радиации по Хойлу.

- Один и четыре... пока не слишком много, нет... прыгнул до двух и одного.

- Начало бури, скоро станет опасно. Думаю, вам лучше уйти, сэр. - Они уже остались одни, последние техники стремительно перемещались в безопасное место, в машинное отделение. Шесть минут на дорогу.

- Закройте на мне скафандр и уходите, старшина, это приказ!

- Но... - изумился старшина.

- И без возражений. Гораздо важнее сохранить ваши инженерные способности, чем мое знание медицины. Как командир, я приказываю вам уйти вниз.

Курикка не стал терять времени на пререкания. Он помог Дону надеть скафандр и герметизировать его. Дон схватил старшину за кисть и посмотрел на часы. Две минуты!

Дон почти силой вытолкнул старшину из душевой и налег на дверь. Старшина тянул ее снаружи, преодолевая сопротивление наложенной шпаклевки. Наконец дверь стала на место, и старшина умчался. Дон остался один. Он на полную мощность открыл душ и краны над раковиной. Все стоки были предварительно закрыты. Вода достигла края раковины и полилась на пол. Солнце упорно уходило из перекрестья волосков в центре экрана. Прежде чем взглянуть на цифру внизу, Дон включил сопла, чтобы выровнять корабль.

2,8. Сила бури нарастала.

Солнце опять уползло из центра, и Дон подкорректировал его положение. На телевизионном экране Солнце, этот находящийся за сто миллионов миль шар, казался безобидной горячей точкой. Однако бушующая за бортом корабля буря была порождением именно этого маленького и нестрашного шарика, факелом пылающего, заброшенного сюда за миллионы миль газа. Картина невообразимо величественная. Но факты были понятны. Первые порожденные взрывами радиоволны и рентгеновские лучи достигли корабля уже через восемь минут. Они были предвестниками движущихся облаков бушующей плазмы. Еще через несколько минут появились протоны высокой энергии - бахрома ужасающей бури. Затем, через некоторое время - протоны низкой энергии, главная сила бури. Ускоренные частицы, способные сжигать и убивать... Дон оторвал взгляд от Солнца и счетчика радиации и глянул на воду, которая теперь достигала его лодыжек.

Ее уровень поднимался недостаточно быстро.

Зато уровень радиации вырос уже до 3,2. Металлические стены корабля пока еще защищали Дона. Он желал бы знать, в безопасности ли люди в машинном отделении. На шлеме был тумблер включения радио, но когда он включил, то услышал только полную тишину. Конечно же, передатчик скафандра был бесполезен здесь, где стены экранировали любой радиосигнал. В стремительно пронесшиеся секунды Дон не отдал приказ присоединить телефон и теперь оказался отрезанным от остального мира.

Вода поднялась до колен, а цифры на экране начали стремительно расти: 3.9, 4.2, 5.5... Буря обрушилась на корабль всей силой.

Дон отпустил рукоятки управления и лицом вниз погрузился в воду. Чтобы не всплывать, он был вынужден ухватиться за рубчатое основание раковины: воздух в скафандре выталкивал его. Дон использовал всю силу рук, чтобы воспрепятствовать всплытию. Он отчаянно боролся, зная, что воздух над ним наполнен невидимой смертью.

Он должен удержаться на дне. Вода поднималась ужасно медленно, и Дон спрашивал себя, далеко ли корабль уклонился от центра. Высунуть голову и взглянуть означало смерть. Но, если не посмотреть, можно убить всех. Как долго он должен находиться под водой? Старшина говорил, защита достаточно надежна, чтобы уберечь людей при отклонении от заданного курса на десять или даже на пятнадцать градусов. Это означало, что изображение Солнца без малейшей угрозы для людей могло сдвинуться почти к самому краю экрана. Но сколько для этого нужно времени? Дон не знал и не имел возможности хронометрировать. Что он может? Что он должен сделать?

Вода наконец поднялась достаточно высоко, чтобы повернуться на спину и приподняться на локтях. Сквозь колеблющуюся поверхность Дон мог разглядеть комнату - освещение было нормальным. Монитор находился достаточно близко, всего лишь в нескольких футах над головой Дона.

Он должен взглянуть! Остальные надеются на него. Сейчас! Однако если он высунет голову из воды, то совершит самоубийство. Но, может, если высунуть хоть часть шлема... Дон, насколько это было возможно, задрал лицо вверх и начал медленно подниматься. Осторожно... лицевой щиток коснулся поверхности... На щитке осталась лишь тонкая пленка воды. Наконец вода стекла с центра лицевой части шлема, и Дон смог увидеть экран монитора и свисающие рукоятки управления. Изображение Солнца покинуло центр экрана и было на полпути к его краю. Уровень радиации поднялся до 6.7 по Хойлу.

Вода сомкнулась над Доном, едва он нырнул в глубину. Шкала заканчивалась на десяти, и это была самая сильная буря на памяти Дона. Вода поднималась мучительно медленно.

Когда он выглянул в следующий раз, уровень составлял уже 9.3, а Солнце добралось до края экрана. Он должен развернуть корабль. Поверхность воды заволновалась, и Дон увидел, что над ним плавают два пластиковых пакета. Конечно же, рукоятки управления. Действуя крайне осторожно, он сжал пластик защищенными железом руками и потянул вниз на всю длину, насколько позволяли кабели. Крепко сжав их, он снова высунул щиток шлема и обнаружил, что если не делать резких движений, то он сможет вернуть корабль в нужное положение.

- Мы выпутались! - закричал Дон - и услышал лишь собственный голос, отразившийся от поверхности шлема и напомнивший ему о его одиночестве. Больше он не проронил ни слова.

С исчезновением непосредственной опасности он ощутил внезапную усталость, хотя и знал, что для нее время еще не наступило. До крайности изнуренный, он все же должен быть бодрым и оставаться начеку. Под водой он был в полной безопасности, но от него зависели жизни остальных. Вода неуклонно поднималась. Она достигла экрана монитора и поднялась еще выше. Когда вода поднялась до потолка и начала медленно выливаться в вентиляционное отверстие, Дон закрыл водопроводные краны. Он моргнул и в первый раз пожалел, что не может протереть глаза.

Через неопределенный промежуток времени Дон с ужасом заметил, что неуловимо, но неуклонно проваливается в сон и никак не может узнать, как долго спал. Изображение Солнца уже коснулось края экрана. Он дрожащими руками вернул его на место. Уровень радиации устойчиво держался на 8.7. Ниже максимума, но тоже опасно.

Сколько уже длятся сон и буря? Наверняка несколько часов. Впервые за это время Дон забеспокоился о кислороде. Скафандр был незнакомого ему типа, он никогда не носил такого и поэтому с трудом отыскал индикатор уровня воздуха. Светящаяся шкала, казалось, плавала вне шлема, прямо в воде.

Кислородный баллон был на три четверти пуст!

Сон как рукой сняло. Дон осторожно манипулировал рукоятками управления, сохраняя нужную ориентацию корабля. По мере того как затухали колебания, отклонение корабля становилось все меньше и меньше.

8.6. Уровень падал, но очень и очень медленно. Кислород исчерпывался значительно быстрее. Дон дышал по возможности экономно и ограничивал свои движения. Это снижало расход кислорода. И тем не менее стрелка указателя давления в баллоне неумолимо ползла к нулевой отметке. Дон знал, что даже после того, как стрелка достигнет нуля, у него еще останется небольшой резерв. Но ведь и он когда-нибудь иссякнет. Что же ему тогда останется? Выбрать род смерти? Либо от удушья, либо от радиации?

Хуже всего, что не будет никаких признаков кислородного голодания. Жертва просто теряет сознание. И смерть...

7.6. Нужно правильно оценить, сколько кислорода у него осталось, и в последний момент спустить воду до такого уровня, чтобы можно было открыть шлем.

6.4. Теперь скоро. Стрелка указателя давления достигла нулевой отметки и застыла на ней. Сколько? Сколько же еще осталось?

5.3. Время спускать воду... воду... воду.

Рукоятки управления выскользнули у Дона из рук, и он безвольно поплыл в воде, задыхаясь и теряя сознание.

Его "я" скользнуло в темный тоннель, ведущий к смерти.

- Он пошевелился? - спросил голос.

- Кажется, - ответил другой. - Приходит в себя.

Дон не мог видеть людей, беседующих рядом с ним, но почувствовал, что знает их голоса. Наконец до него стало доходить, что говорят о нем. Затратив определенные усилия, он все же исхитрился открыть глаза. Он лежал на кровати в собственном лазарете, под кислородной палаткой. Сквозь тонкий пластик виднелись обеспокоенное лицо инженера Хольтца и стоящий за ним Рама Кизим.

- Наконец-то Рама заполучил пациента, - произнес Дон и был шокирован слабостью своего голоса. - Что он тут делает?

Внезапно память вернулась к нему, и он попытался сесть.

- Что случилось? Я наверняка потерял сознание?

- Осторожно, сэр, - перебил Рама, мягко, но решительно укладывая Дона обратно на подушки. - Все в порядке. Сидя в машинном отделении, мы непрерывно следили за уровнем радиации. И как только он достаточно упал, мы со старшиной облачились в защитные костюмы, чтобы добраться до вас. Чтобы вытащить вас, нам пришлось почти всю рубку залить водой. За это время уровень радиации снизился настолько, что вас можно было изъять из скафандра. Вы были на волоске от смерти, но нам удалось быстро доставить вас к диагностической машине, и теперь вы в полном порядке.

В голове у Дона никак не прояснялось, мысли путались.

- Что заставило вас отправиться за мной? - поинтересовался он. - Откуда вы узнали, что я попал в беду?

- Изображение, полученное кормовой камерой, выводилось на размещенный в машинном отделении экран. Вначале мы пережили несколько ужасных минут, когда нам начало казаться, что вы потеряли управление судном. Но вы справились. Позже, когда буря уже почти закончилась, мы увидели, что солнце неуклонно уходит за край экрана. Тогда-то мы и отправились за вами, - Рама улыбнулся. - И видите, все сработало как следует и теперь вы в полном порядке.

Словно в насмешку над его словами, завыла сирена, и по кораблю разнеслось:

- Пожарная тревога! Пожарная тревога! - гремел записанный на пленку голос компьютера. - Пожар в отсеке 64А!

Дон попытался вскочить на ноги и лишь теперь обнаружил, насколько же устал и ослаб. В чрезвычайных обстоятельствах он будет лишь помехой. Значит, нужно кому-то передать свои полномочия.

- Хольтц, посмотрите, что происходит, и сообщите мне. Рама, возьми с собой аварийный медицинский комплект - на случай, если есть раненые. Может, авария в системах...

- Оборудование не при чем, - усмехнулся Рама уже с порога, - 64А - пассажирский отсек.

Дон чувствовал слишком большую усталость, чтобы заниматься кризисами, но он знал, что это необходимо. Он перекрыл кислород и несколько минут сидел, собираясь с силами. Пожар. И как раз тогда, когда запасы кислорода и так ограничены. И курс корабля - об этом следует помнить. Во время бури все о нем забыли. Если они в ближайшее время не найдут способ скорректировать курс, то будет слишком поздно и они, пролетев мимо Марса, канут в безбрежность мирового пространства. Зазвонил телефон. Дон потянулся к трубке и, преодолев головокружение, приложил ее к уху.

- Капитан слушает, - уже привычно и совершенно не смущаясь воспользовался он этим титулом. С маленького экрана смотрел старшина Курикка.

- Капитан, главный инженер Хольтц у вас? Было сообщение о пожаре и...

- Я знаю, он этим занимается. А вы где?

- В рубке, сэр. Временно командую судном. Дело в том, что мы получили сообщение, что дым заполняет палубу A. Но мы не установили, есть ли еще очаги или дым распространяется из отсека 64А по вентиляционной системе. Прошу разрешения отключить и изолировать систему вентиляции на палубе A и очистить палубу.

- Свяжитесь со мной, как только что-нибудь узнаете. Разрешаю действовать.

Дон поднялся на ноги и повесил трубку. Игнорируя возникшее головокружение, он подошел к двери и прежде, чем открыть ее, постоял, держась за ручку, отдыхая.

Изолятор примыкал к его каюте. Шкафчик с лекарствами висел на дальней стене. Когда Дон добрался до него, то двигался несколько увереннее. Дон прижал большой палец к идентификатору, и шкафчик открылся - иначе открыть его было никак нельзя. В шкафчике хранился очень сильный стимулятор - он снимет всю усталость Дона и обеспечит ему запас энергии. Дон не любил пользоваться наркотиками, так как хорошо понимал, что позже он расплатится за это еще большей усталостью, но сейчас у него не было выбора. Стеклянная ампула скользнула в приемник инъектора. Когда Дон закрыл шкафчик с лекарствами, снова зазвонил телефон.

Опять Курикка - с еще более угрюмой миной, чем обычно. Дон даже немного удивился, как это возможно.

- Циркуляция воздуха прекращена, палуба изолирована. Все пассажиры эвакуированы. Я отправил на помощь несколько человек. Не можете ли вы спуститься туда, сэр? Им нужен врач.

- Что случилось?

- Отравление дымом.

- Иду.

Наркотик начинал действовать. Дон еще испытывал легкое головокружение, но уже мог передвигаться вполне уверенно. В аварийный медицинский комплект, который взял с собой Рама, входил запас кислорода, но его могло оказаться недостаточно. Дон снял со стены баллон с маской и поспешил к месту происшествия.

Выход на палубу A перекрывали воздухонепроницаемые двери, но они не были задраены и открылись, как только Дон подошел. В воздухе за дверью висела легкая дымка и явственно ощущался запах гари. На палубе рядом с отсеком 64А лежал какой-то человек, а Рама, согнувшись над ним, прижимал к лицу кислородную маску. Рама сильно кашлял, его лицо и руки были перемазаны сажей. Приблизившись, Дон узнал в лежащем главного инженера.

- Вынуждены... выломать дверь... - прохрипел Рама между приступами кашля. - Полно дыма... думали, кто-то мог остаться.

- Больше ни слова, - приказал Дон. - Воспользуйтесь кислородом сами. Я займусь инженером лично.

Дон был напуган. Он защелкнул ремешки кислородной маски, затем приоткрыл одно глаза веко Хольтца. Плохо. Он одной рукой нащупывал пульс Хольтца, а другой рылся в аварийной сумке. Наконец он нашел нужный шприц и прижал его к шее инженера. Рама, следивший за действиями Дона, отнял от лица кислородную маску ровно настолько, чтобы разговаривать.

- Укол алакревира, - произнес Рама, - сердечно-сосудистая стимуляция. Значит, у него...

- Больное сердце? Верно. Не многие знают об этом. Поэтому он и уходит в отставку после этого рейса.

- Как он?

- Плохо. Это худшее, что могло с ним случиться. Был кто-нибудь в этом отсеке?

- Нет, мы никого не увидели. Затем дым добрался до нас.

Из двери отсека вышел матрос с тяжелым огнетушителем в руках. Из сопла огнетушителя все еще медленно капала пена.

- Все в порядке, сэр. Огонь погашен.

Дон поднялся и заглянул внутрь обгоревшей каюты. Закопченные стены, все вокруг покрыто пеной. На полу груды обугленных обломков.

- Как мог начаться пожар? Я думал, корабль полностью защищен от возгораний.

- Так и есть, но багаж-то горюч. Горели два чемодана, одежда, предметы обстановки.

- Есть ли у вас предположения, из-за чего начался пожар?

Матрос замялся, затем раскрыл ладонь.

- Я не хочу никого обвинять сэр, но вот это я нашел на столе.

На его ладони лежала раскисшая пачка сигарет. Дон, разинув рот, несколько секунд молча смотрел на них.

- Отнесите это сами главстаршине Курикке и подайте подробный рапорт о происшествии, - приказал Дон. - Сначала свяжитесь с рубкой и передайте, чтобы сюда прислали двух человек с носилками.

- Доктор, - позвал Рама, - быстро сюда. Кажется, пульс становится нерегулярным.

Дон быстро осмотрел инженера и крикнул матросу:

- Отставить вызов. Помогите нам. Этого человека следует немедленно отправить в лазарет.

Главный инженер Хольтц был уже далеко не молод, и болезнь сердца у него, скорее всего, развивалась уже довольно давно. Его вполне можно было спасти, но лазарет корабля не был оборудован всеми необходимыми для этого приборами, обычными в планетарных базовых госпиталях. Здесь не было установки "сердце - легкие". И, конечно же, не было замороженных органов на случай крайней необходимости в пересадке. Но Дон сделал все, что было в его силах. Раму Кизима, отравившегося дымом, несмотря на его протесты, тоже уложили в кровать. В маленькой больничной палате оказались заняты уже четыре койки.

Двумя часами позже Дон вызвал рубку, чтобы получить рапорт. Он был врачом, но одновременно командовал судном.

- Все локализовано, - отрапортовал Курикка. - Ни возгораний, ни неприятностей с дымом вне этого отсека.

- Что система воздухоснабжения?

- Уровень кислорода слегка понизился, но ничего страшного. Я только что обследовал груду остатков и обнаружил окурок. Похоже, сигарета вывалилась из пепельницы и подожгла багаж.

Дон на секунду задумался.

- Есть на этом судне гауптвахта? - спросил он. Глаза Курикки округлились, но ответ был строгим и четким.

- В некотором смысле есть, сэр. Отсек 84В можно задраить снаружи, так что не откроешь изнутри. Ранее этот отсек уже использовали в качестве гауптвахты.

- Отлично. Я хочу, чтобы вы разыскали обитателя каюты и заперли его или ее в отсеке 84В. Этого человека следует заставить понять всю серьезность нашего положения. Если бы никто не нарушал запрета на курение, несчастный случай никогда бы не произошел.

- Хорошо, сэр. Но если бы вы знали, кто этот человек...

- Наплевать. Это приказ, старшина!

- Все будет немедленно исполнено, сэр. Могу я спросить, как командор Хольтц? Я слышал, он наглотался дыма.

Дон бросил взгляд на кровать, стоявшую поперек палаты.

- Главный инженер Хольтц мертв. Держите пока эту информацию при себе. Не хочу, чтобы стало известно, что мы потеряли последнего дипломированного специалиста.

Действие стимулятора заканчивалось, и Дон был измучен и мрачен. На это у него, несомненно, имелись причины. Он обвел взглядом кают-компанию, взволнованные лица людей, и, не будь он так измучен, наверняка бы расхохотался. Офицеры межпланетного лайнера достигли желанного единства.

Капитан, до недавнего времени - всего-навсего врач, поступивший на борт космического корабля только несколько недель назад. Его помощник - всего лишь главстаршина. И, тем не менее, в настоящий момент, видимо, самый важный человек на корабле.

Технический консультант - бывшее гражданское лицо и гениальный математик, но несколько рассеянный, запросто способный ошибиться в сложении.

Испуганный помощник инженера по реактору - специалист второго класса, отвечающий ныне за корабельное инженерное оборудование стоимостью в два миллиарда долларов.

Дон налил себе еще чашку кофе, стараясь сохранять видимость спокойствия. Он посмотрел на помощника инженера и заставил себя улыбнуться.

- Поздравляю, Трублевский, вы теперь главный инженер "Большого Кепа".

Трублевский был маленьким блондином совершенно невыразительной внешности, если бы не большие уши, торчащие по бокам головы, словно ручки кувшина.

Он нервно кусал губу.

- Не знаю, сэр, - ответил он, - я всего лишь рядовой специалист по атомной технике. Я могу выполнять приказы, но...

- Значит, выполните и этот приказ, - решил Дон. - Главстаршина говорил, вы знаете свое дело, тем более на борту судна вы сейчас единственный специалист, имеющий хоть какой-то навык в обращении с оборудованием. Вы обязаны справиться.

Трублевский открыл рот, словно собираясь возразить, но тут же закрыл его. Он молча кивнул в знак согласия. Дон терпеть не мог играть роль солдафона, но у него не было выбора. Корабль и пассажиры прежде всего.

- Ну ладно, - произнес он, окинув взглядом всех присутствующих. - Теперь я обрисую наше нынешнее положение. Солнечная буря прошла, и о ней можно забыть. Ситуация с кислородом пока не угрожающая. Хотя вместе с водой мы и потеряли много фитопланктона, и концентрация кислорода внутри корабля медленно падает, но, тем не менее, пока его достаточно много, запас далек от критического, и в настоящий момент мы можем не обращать внимания на эту опасность. Наиболее важная проблема - наш курс. Мы давно пропустили момент коррекции. Если мы останемся на прежнем курсе, то промахнемся мимо Марса на добрый миллион миль и продолжим полет в никуда. Доктор Угалде, доложите нам о своих успехах.

Темноволосый математик находился в подавленном состоянии - его лоб прорезали морщины, а в углах рта залегли складки.

Он поднял руки ладонями кверху в жесте отчаяния.

- Что я могу сказать! Солгать, что могу помочь? Я сделаю все возможное, но, боюсь, этого недостаточно. В теории я могу управлять этим большим судном. Математически все просто. Но практика - выше моих сил. Я изучаю книги по навигации, но это требует времени. А еще я должен освоить программирование компьютера, что тоже достаточно серьезная проблема, - он снова пожал плечами. Дон обнаружил, что может управлять своим голосом лучше, чем считал раньше.

- Не скажете ли, доктор, сколько времени потребуется на приобретение необходимых знаний?

- Недели! Месяцы! Не знаю. Прошу прощения, но я лучше вернусь к своим занятиям.

"Не очень обнадеживающе, - подумал Дон, - но выбора нет".

- Тогда нам лучше подумать о радио, - произнес он вслух. - Спаркс прошелся по складам запчастей и сейчас с помощником электрика заканчивает аварийный передатчик. Собранный им ранее приемник будет теперь работать лучше, хотя солнечная активность достаточно высока и порядочно снижает качество приема. Она же сильно повлияет и на передачу, к тому же у нас недостаточно мощности, чтобы пробиться сквозь помехи. Однако это почти все, чем мы располагаем. Никто не хочет ничего добавить?

- Две вещи, сэр.

- Какие, Курикка?

- Вопрос о похоронах капитана... капитана Кандида. До сих пор у нас не было времени подумать об этом.

- Мы сделаем это сразу, как все будет готово.

- Все готово. Ждали только вашего распоряжения.

- Тогда приступайте немедленно по окончании совещания. Каков второй вопрос?

- Арестованный помещен на гауптвахту. Но он протестует. Он хочет поговорить с вами.

- Наш поджигатель! Должен признаться, я совсем забыл о нем. Даже не спросил его имени.

- Это генерал... Мэтью Бригс, сэр.

- Мог бы и догадаться. В любом случае это ничего не меняет. Он там и пусть пока там остается. Я побеседую с ним, как только появится возможность.

Больше вопросов не было, и Дон закрыл совещание. Похороны капитана Кандида должны были состояться через час после окончания совещания, и следующие сорок пять минут Дон отдыхал на своей койке. Он пытался заснуть, но не мог. Неотложность ситуации держала его мозг в напряжении. Он пожелал, и не впервые, чтобы кто-то другой взялся за работу, которую он так неохотно взвалил на себя. Он делал все, что в его силах, но положение неуклонно ухудшалось. Может, с самого начала следовало признать, что корабль поврежден настолько, что все усилия обречены на провал? Они все - покойники, так почему же не признать этого сразу!..

В его сон ворвался пронзительный гудок сирены. Дон плавал в каком-то полусне, где все его наихудшие предположения превратились в реальность. Реальны ли они на самом деле? Он встряхнулся, стараясь вырваться из черной депрессии, но безуспешно.

Однако душ, обдав его горячей, а потом холодной водой - помог. Воду высушил успокаивающий поток сухого воздуха. Подсохнув, Дон облачился в парадную форму и отправился к расположенному на палубе A шлюзу. Все уже собрались, ждали лишь его. С Куриккой они обменялись приветствиями.

- Все готово, сэр, - отрапортовал Курикка. - Похоронная команда на месте, экипаж построен. Вахтенные остались на местах. - Он подал Дону книгу в черном переплете и продолжал шепотом, так что только Дон мог слышать его:

- Я буду руководить церемонией, она не очень длинная. Как только я призову к вниманию и все снимут головные уборы, прочитайте подчеркнутый мной абзац в корабельном уставе.

- Вольно, старшина.

Церемония была простая, но трогательная, берущая свое начало, несомненно, от ритуала древних морских похорон. Команда космического корабля, почти сорок человек, то есть почти все члены экипажа, за исключением немногочисленных вахтенных, застыли по стойке смирно; покрытое флагом тело капитана пронесли вперед под мерный рокот барабана. Из пассажиров корабля лишь считанные единицы изъявили желание присутствовать на церемонии. Слишком недавно они сами побывали на волосок от смерти и, возможно, не хотели новых напоминаний об этом. Шесть человек медленно пронесли тело и мягко опустили его на палубу возле люка.

- Шапки долой, - подал команду главстаршина. Послышался шорох снимаемых головных уборов. Дон сунул шапку под мышку и выступил вперед с открытой книгой в руках.

- Мы вверяем глубинам космоса этого человека, командира "Иоганна Кеплера" - капитана Кандида, первопроходца этих нехоженых морей...

Ритуал был коротким - всего страница в книге, но, тем не менее, читая ее, Дон понял: это нечто большее. Кандид командовал одним из самых больших в истории судов, бороздящих просторы космоса, покрывающих не тысячи, а миллионы и миллионы миль. Судьба сразила его, но команда и судно продолжают путь. Они будут выполнять свой долг до смертного часа, как их капитан. И он, Дональд Чейз, доктор медицины из США, выйдя в космос, стал частью этого.

Дон не сознавал до конца ни какую ответственность добровольно взвалил на себя, ни в какое братство влился. Он дочитал - и поднял взгляд на людей. Те в свою очередь посмотрели на него - как на своего. Этот миг Дон никогда не сможет забыть.

- Надеть головные уборы. Похоронная команда - вперед.

Раздался шум электромоторов, шипение, металл заскользил по смазанному металлу, и внутренний люк шлюза в космос поднялся. Несущие двинулись вперед, спустились со своей ношей по лестнице и поместили ее на внешний люк, образующий пол цилиндрической камеры. Когда они появились снова, то несли с собой тщательно сложенное бело-голубое полотнище знамени Земли. Внутренний люк закрыла плита, застучали откачивающие воздух насосы.

- Внешний люк должны открыть вы, капитан, - произнес Курикка и отошел от пульта управления шлюзом.

Дон подошел к пульту и стал ждать, пока зажжется сигнал готовности. Затем прикоснулся к кнопке, и та бесшумно - все происходило в вакууме - открыла внешний люк. Центробежные силы, вызванные вращением судна, вынесут тело и унесут его прочь от корабля.

- Все свободны.

Дон, вымотанный предшествующими событиями, повернулся и двинулся прочь, к своей каюте. Но не успел сделать и дюжины шагов, как услышал за спиной топот безуспешно нагоняющего его человека.

- Капитан, сэр, могу ли я переговорить с вами?

Это был Спаркс. Его руки были чем-то перемазаны, под глазами чернели круги, следствие переутомления; он, видимо, не спал уже очень давно.

Спаркс помнил приказ Дона не обсуждать корабельные дела в присутствии пассажиров и молча прошел с ним в рубку.

- Мы установили передатчик, - произнес он, как только за ними закрылась дверь.

- Превосходно! Давайте посмотрим, удастся ли вызвать Марсианский центр.

Из приемника доносился только треск помех, притихший, как только Марсианский центр начал передавать на частоте корабля записанный текст. База снова и снова повторяла, что плановые сеансы связи состоялись и "Кеплер" должен ответить. Спаркс увеличил громкость приема, чтобы сразу услышать, если Марсианский центр примет их сообщение и записанная на пленку передача прервется.

- Выглядит неказисто, - вставил помощник электрика Голд, - но работает хорошо.

- Просто не хватает мощности, - вставил Спаркс, взглянув на разложенную на столе коллекцию всевозможных блоков. Здесь были блоки от радара, и усилитель от стоящего в кают-компании магнитофона высшего класса, и даже детали, снятые с электропечи. Всю эту кучу оплетали провода и волноводы, а из нее выходили толстые кабели, ведущие к источнику питания.

- Вы уверены, что это работает? - недоверчиво спросил Дон.

- Абсолютно, - ответил Спаркс, осторожно подстраивая переменные конденсаторы. - Я хочу послать сигнал на нашей частоте приема. Этот сигнал поймает наша приемная антенна, и я смогу подстроить частоту.

Он щелкнул по микрофону и что-то зашептал в него. Его голос загремел из приемника, заглушая марсианскую передачу.

- По мне, звук достаточно силен, - сказал Дон.

- Да, - Голд был очень угрюм. - Но мы передаем с антенны на антенну, с расстояния каких-нибудь в сто футов. А сколько миллионов миль до Марса?

- Но у них там антенны намного чувствительнее, - отпарировал Спаркс. - У них там огромные параболические антенны, способные усиливать принимаемый сигнал и...

- Хватит, - вмешался Дон. - Давайте посмотрим, сможем ли мы пробиться.

Их разговор грозил выйти за пределы рубки: в этот миг в дверях показались Курикка и Угалде, а за ними спешил каптенармус Дженнет. Спаркс мучительно медленно вел точную настройку частоты, то и дело проверяя сигнал, пока тот, наконец, не устроил его. Наконец он подал полную мощность и подключил микрофон. Он смущенно откашлялся, затем щелкнул тумблером включения передачи.

- "Иоганн Кеплер" вызывает Марсианский центр. Жду ответа... Как слышите, прием...

Отчетливо выговаривая слова, он повторял свой вызов снова и снова. Бормотание приемника, воспроизводящего слова Спаркса, аккомпанировало передаче. Затем он отключил энергию и выпрямился. В принимаемой ими передаче не произошло никаких изменений.

- Ничего не вышло? - спросил Дон.

- Пока рано говорить об этом, сэр. На таком расстоянии нашему сигналу требуется несколько минут, чтобы добраться до Марса. Да еще столько же их сигналу, чтобы проделать обратный путь. - Спаркс включил установку и снова начал передавать сообщение.

Записанный текст по-прежнему шел в эфир, а большая красная секундная стрелка на циферблате висящих в рубке часов неумолимо продолжала свой бег.

Минуты летели. Никто не отваживался задать вопрос, а тишина стала хуже слов. И Спаркс в конце концов рассеял чары. Он опустил микрофон и отключил питание. Когда он обернулся, все увидели его лицо, покрытое бисеринками пота.

- Прошу прощения, капитан, но у нас ничего не вышло. Нашему сигналу не хватает мощности. Буря оставила изрядный шумовой фон, и мы никак не можем сквозь него пробиться.

Он осекся, так как приемник вдруг замолк, и в установившейся мертвой тишине пошел текст нового сообщения:

- "Иоганн Кеплер" - вы на связи? Принят очень слабый сигнал на частоте корабля, но разобрать сообщение невозможно. Кто на связи? Повторяю - слышите ли вы нас? Марсианский центр вызывает "Иоганна Кеплера". Мы приняли очень слабый сигнал на вашей частоте. Но не можем разобрать его.

- Это буря, - пояснил Спаркс. - Видите, нам не хватает мощности.

- Вы сделали все, что смогли, - подбодрил Дон. - Никто вас не винит.

Винить было некого.

И что толку?

Если они не смогут связаться с Марсом, то можно заказывать гроб.

Все отвернулись, лишь Дон не отрывал взгляда от примитивного передатчика, словно хотел заставить его работать силой собственной воли. Способ должен быть, ведь этот передатчик - их единственная надежда.

- Нельзя увеличить мощность? - спросил он.

Спаркс отрицательно покачал головой.

- Я и так перегрузил все схемы на сорок процентов. Некоторое время они могут выдержать это и не сгореть. Вы же видите, я каждые пять минут отключаю питание. Перегрузи их еще чуть-чуть, и они сгорят сразу, как только я дам напряжение.

- Нельзя подобрать другие схемы?

- Боюсь, нет. Собрать эту штуку было легче всего. Большую часть времени мы с Голдом убили на рытье в хламе, какой смогли обнаружить. Но по мере приближения к Марсу сигнал будет улучшаться. В конце концов нас услышат.

- В "конце концов" - не очень обнадеживающий срок, - заметил Угалде. Он подошел к передатчику и встал рядом, покачиваясь на носках и заложив руки за спину, словно перед студенческой аудиторией. - В данный момент, хотя и с величайшей досадой, я должен признать, что навигация мне пока что недоступна, но я, тем не менее, способен рассчитать любую орбиту. Я не хотел бы разубеждать вас, но я выудил все что мог из записей последних расчетов погибшего навигатора. Ошибка в нашем курсе возрастает с каждой секундой, а чем больше ошибка, тем труднее ее исправить. Сейчас я попытаюсь провести аналогию.

Представьте себе, если сможете, длинный пологий стол, по которому скатывается шар. Если шар скатится точно вниз, то попадет в колышек, вбитый в футе от стола. Если шар слегка сбить в сторону, он покатится под углом к правильной траектории. Однако достаточно легкого толчка, чтобы он опять покатился прямо и все же попал в колышек. Но легкого толчка сразу после отклонения. Если же коррекцию не провести сразу, то через некоторое время шар отклонится от нужной траектории на несколько футов, и чтобы компенсировать погрешность, потребуется сильный удар.

Чем дольше мы заставим корабль ждать, тем больше расчетов понадобится. Вы, конечно же, поняли, что шар - это наш корабль, а колышек - Марс. Мы потеряли довольно много времени. Если промедлить дольше, мы не сможем провести коррекцию полета, необходимую, чтобы вывести корабль на нужную орбиту. Контакт с Марсом должен быть установлен - и немедленно.

После этих слов нечего было добавить, и в рубке повисло такое плотное и унылое молчание, что хоть ножом режь. Спаркс посмотрел по сторонам и, скользнув взглядом по лицам, вернулся к столу.

- Не смотрите на меня, - защищаясь от пытливых взглядов, громко произнес он. - С теми частями, что у нас были, я сделал все что мог! Я смастерил передатчик, и он работает. Вы сами слышали. Он дает все, что можно. Больше я ничего не могу сделать. Все же это речевой передатчик с модулированием сигнала, а не радар или генератор сигналов, просто излучающий импульс энергии. Это все, что у нас есть.

Дон ткнул его в плечо, причем сильнее, чем намеревался.

- Вы упомянули радар? - Дон быстро отошел, увидев изумление на лице радиста.

- Ничего, сэр. Ничего, что нам бы пригодилось. Если выдать простой сигнал, то возможно получить сигнал большей мощности, чем мы имеем. Но чтобы сигнал нес информацию, нужно его модулировать. Иначе Марсианский центр не примет ничего, кроме импульса энергии. Они узнают, что мы еще живы, но ничего больше.

- Нет, - ответил Дон, - это не все. - Он шагал вперед и назад, ударяя сжатым кулаком по раскрытой ладони другой руки. - Кое-что можно сделать. Я знаю, я читал в книге что-то насчет первых шагов радио. Существовал какой-то код...

- Верно, - ответил Спаркс. - Код. Им пользовались, верно, не меньше пары сотен лет назад. В училище мы изучали это в курсе истории радиотехники. До того, как люди научились модулировать сигнал, они для передачи сообщений пользовались одной несущей, разбивая ее в соответствии с кодом на длинные и короткие импульсы. Я уже вспомнил, что для каждой буквы у них был особенный сигнал. А тот, кто принимал сообщение, должен был переводить его в буквы. Но мы не можем этого сделать.

- Почему же?

Спаркс собирался улыбнуться, но, увидев лицо Дона, сдержал улыбку.

- Ну, видите ли, никто теперь не знает кода... Так что если бы мы знали его и воспользовались для передачи сообщения, на Марсе никто нас не поймет. Мысль грандиозная, и мы могли бы ей воспользоваться, но...

- Никаких но!.. Воспользуемся. Сможете вы передавать длинные и короткие сигналы?

- Думаю, смогу. Я могу поставить выключатель и просто включать и выключать передатчик. Или, если удастся записать все на пленку - это будет даже проще - записью управлять обмоткой реле. Я полагаю, это возможно.

- Тогда делайте. Я вскоре принесу текст. Сооружайте свое устройство. Курикка, за мной!

Старшина молчал до тех пор, пока они не вышли из рубки. И лишь в коридоре позволил себе заговорить.

- Сэр, что вы задумали? - старшина выглядел несколько озадаченным, и Дон едва не рассмеялся.

- Все просто. Мы направляемся в библиотеку. Код должен быть там. Если не на полках, в книгах, то в периодической печати.

В конце концов дело оказалось не столь сложным. Ни одна из книг, в большинстве своем - беллетристика для развлечения пассажиров, не выглядела многообещающей, и Дон набрал индекс энциклопедии. Раздел Ка-Кя содержал целый список кодов, и ему пришлось посмотреть три или четыре раздела, прежде чем он наткнулся на статью "Коды международные". Статья содержала образчик кода.

- Вот он, - сказал Дон, указывая на колонки букв, точек и тире и нажимая на кнопку "печать". - Давайте посмотрим, сможем ли мы перевести сообщение в этот вздор.

Решение предложил доктор Угалде, математик, когда они уже вернулись в рубку.

- Мы можем дать задание компьютеру. Это одна из тех задач, для решения которых и придумали эту дурацкую машину. Если позволите, я запрограммирую компьютер на преобразование введенного сообщения в этот код, и тогда он сам запишет результат на пленку для передачи. Я думаю, Марсу будет легче разобраться, что это за код, если перед текстом передать числа от одного до десяти, набранные сериями точек. Это поможет им определить, что это разумное сообщение, а не случайный набор точек и тире. С такой путеводной нитью им не понадобится много времени, чтобы разобраться, в чем дело.

- Мне кажется, это разумно, - согласился Дон. - После чисел поместим простое сообщение, например, смогут ли они понять наш код. Затем можно будет передавать и более сложный текст. Но мы можем ответить только кодом, так что передайте, что мы их слышим. - Он обратился к остальным: - Соберите это приспособление как можно быстрее. Я схожу в лазарет взглянуть на пациентов. Как только все будет готово, вызовете меня.

Потребовался весь его врачебный такт, чтобы ответить на все вопросы. Да, буря прошла и больше не повторится. Нет, слух о том, что ушел весь воздух, неверен. Воздух ведь есть, замечательно свежий, не так ли? Дон перевязал раны, снял повязку с обмороженных мест, велел больному приходить на перевязки раз в день и поскорее вернулся в свой кабинет. Едва вошел туда, зазвонил телефон, и опять пришлось возвращаться к роли капитана. Все было готово к передаче.

- При проверке прекрасно работало, - щелкнув переключателем, доложил Спаркс. Когда Дон вошел в рубку, из приемника доносилась неспешная серия точек и тире. - Мы прогоняем ленту через вот этот переключающий контур. Я подаю на антенну почти вдвое большую мощность, чем раньше.

- Передавайте, - приказал Дон и опустился в капитанское кресло перед пультом управления. Каптенармус принес кофе и теперь раздавал чашки.

Спаркс перемотал ленту и что-то подрегулировал. Катушки завертелись, и послание умчалось в космос. Приемник все еще повторял записанное на пленку сообщение, которое они слушали уже несколько дней. Прежде чем выключить аппарат, Спаркс еще дважды перемотал пленку и послал сообщение.

- Теперь осталось лишь ждать, - подвел он итог. Доктор Угалде произвел какие-то быстрые вычисления на листке бумаги.

- Учитывая наше вероятное положение относительно Марса, - сказал он, - я прикинул, что мы сможем услышать ответ не менее чем через полминуты.

Все уставились на часы, на шуструю секундную стрелку. Та, казалось, замедлила свой бег и поползла, все медленнее и медленнее, наконец отметила полминуты и поползла дальше. Угалде смял свой листок.

- Возможно, мои расчеты неверны. Ошибка...

Он оборвал фразу, так как монотонный голос, доносящийся из приемника, внезапно исчез. Все обернулись. Обернулись чисто машинально, уставясь на умолкший динамик. Несколько секунд длилась тишина, затем раздался новый голос.

- Алло, "Иоганн Кеплер"... слышите нас? Мы приняли на вашей частоте сообщение в виде серии импульсов. Вы передавали их? Если да, передайте пять импульсов. Повторяйте их, у нас очень неуверенный прием.

- Выполняйте, - приказал Дон.

Спаркс встроил в схему нажимную кнопку. Теперь он воспользовался ею для передачи. Пять точек. Пять, еще пять, еще...

Они опять на долгие минуты погрузились в ожидание, пока их сообщение со скоростью света мчалось к Марсу. И пока передавали ответ.

- Мы приняли ваше сообщение, "Иоганн Кеплер". - Комнату огласили внезапные аплодисменты. - Значит, у вас трудности с радио. Здесь уже установили, что ваше сообщение записано кодом, и в библиотеке затребована копия. Если вы считаете, что при наличии образца мы сможем понять передачу, то, пожалуйста, передавайте подробности. Повторяйте сообщение не меньше пяти раз. Повторяю, передавайте сообщение по крайней мере пять раз, у нас возникли трудности с приемом. Итак, мы на приеме.

Подготовка к передаче нового сообщения, относительно сложного, потребовала много времени. Дон ввел в компьютер сообщение с объяснением положения дел и происшедших на корабле событий, и тот записал его на пленку в виде точек и тире. Была подготовлена новая передача, запись как предыдущих, так и нынешних результатов астрономических наблюдений. Компьютер на Марсе обработает их и определит необходимое изменение курса. Время шло, и с каждой секундой "Кеплер" все больше отклонялся от верной траектории.

Вновь ожидание - но вместо данных для изменения курса на корабль поступил запрос о запасах реактивной массы, оставшейся в баках. Ответ был передан незамедлительно, и в полной тишине потекли минуты ожидания данных коррекции, которая вернет их на траекторию, ведущую к Марсу.

Наконец сообщение пришло.

- Алло, "Большой Кеп"? - заскрипел голос, и хотя говорящий старался, чтобы его голос звучал оптимистично, в нем проскальзывали тревожные нотки. - Мы не утверждаем, что это окончательный ответ, так как расчеты перепроверят и что-нибудь предпримут. Но правда в том, что... ну... вы находились на неверной траектории слишком долго. Из этого следует, что имеющейся у вас реактивной массы недостаточно, чтобы направить корабль к Марсу. Вы не можете увести свой корабль с траектории, уходящей, похоже, во внешнее пространство.

В тишине, установившейся вслед за этим шокирующим сообщением, легкий стук в дверь прозвучал неестественно громко. Помощник механика вошел, козырнул и окинул быстрым взглядом группу потрясенно молчащих людей. Затем протянул Дону полоску бумаги.

- Я подумал, лучше передать эти показания приборов прямо сейчас, сэр. Я как раз провел тестирование несколько минут назад.

Дон встряхнулся. Чтобы размышлять о других проблемах после только что услышанного, требовалось приложить значительные усилия. Он взял полоску бумаги и непонимающе уставился на этот документ.

- Извините, не могли бы вы объяснить, что означают эти цифры?

Помощник радиомеханика отметил ряд цифр справа и остановил внимание на последней из них, обведенной красным кружком.

- Это процент кислорода в нашем воздухе. Видите, он неуклонно снижается. Эти данные записываются через каждые пять часов начиная с момента аварии. Изменения шли медленно, но сейчас началось значительное снижение - вот здесь, в последнем числе. Думаю, радиация Солнца убила большое количество фитопланктона. Вместе с тем, что мы потеряли в результате аварии вместе с водой, это значительно нарушило равновесие.

- Что это такое?

- Ну, сэр, просто люди на корабле превращают кислород в углекислый газ значительно быстрее, чем водоросли его возобновляют. Воздух становится все более непригодным для дыхания.

Дон вздрогнул. Слишком много проблем сразу.

- Сколько потребуется времени, чтобы это стало опасно?

- Наверное, несколько дней... не могу сказать точно. Но что-то надо предпринимать уже сейчас.

- Не в настоящую минуту. Я спущусь в рефкамеру, как только будет время. Кто там командует?

Матрос (ему было никак не больше двадцати) сконфузился.

- Ну, лейтенант Хонг умер, и я решил, что остаюсь только я.

- Как ваше имя?

- Хансен. Помощник рефмеханика третьего класса Хансен.

- Так вот, Хансен, сейчас вы - рефмеханик. Работайте хорошо, мы на вас надеемся.

- Есть, сэр, - Хансен вытянулся по стойке смирно и отдал честь.

"Он справится", - подумал Дон, глядя в спину уходящему парню. Затем он вспомнил о сообщении с Марса и почувствовал, как его снова охватывает щемящая тоска. Он повернулся к Курикке.

- Что это за реактивная масса, о которой беспокоится Марсианский центр? - спросил он. - Сожалею, что вынужден задавать глупые вопросы, но изучение медицины оставляет мало времени на изучение других дисциплин. Я считал, что корабль движется с помощью атомной энергии.

- Так и есть, сэр, но, тем не менее, мы нуждаемся и в реактивной массе. Ракеты движутся, не отталкиваясь от чего-то, но отбрасывая что-нибудь от себя. То, что отбрасывается, и называется реактивной массой. В химических ракетах это раскаленный газ. Газ вылетает в одном направлении, ракета движется в другом. Чем большую массу вы выбрасываете, тем больший импульс получите и тем, без сомнения, быстрее будете двигаться. Можно получить большой импульс и выбрасывая что-то с большой скоростью. Именно это мы сейчас и делаем. Наша реактивная масса - тонко измельченные частицы кремния. Они получаются выпариванием в вакууме шлаков металлургического производства и имеют микроскопические размеры. В двигателе эти частицы разгоняются до невероятных скоростей. Они-то и обеспечивают наше движение.

- Достаточно просто, по крайней мере в теории, - кивнул Дон. - Хотя в нашем распоряжении неограниченная энергия атомного реактора, у нас не хватает реактивной массы для необходимой коррекции курса?

- Верно, сэр. Обычно его не требуется много, так как все изменения мы производим гораздо раньше. Чем дальше корабль отклонится от курса, тем большая масса потребуется, чтобы вернуть его на этот курс. Мы ждали чересчур долго.

Дон отказался подчиниться заполнившему рубку унынию.

- Нельзя ли в качестве реактивной массы использовать что-то другое?

Курикка отрицательно покачал головой.

- Боюсь, нет, ничто иное не пройдет через инжекторы. Да и двигатель сконструирован для работы именно на этом виде реактивной массы. - Он отвернулся, и впервые со времени их знакомства Дон увидел, что твердый как гранит главстаршина может признать себя побежденным. - Боюсь, мы ничего не сможем сделать.

- Нельзя опускать руки! - настаивал Дон. - Если мы не можем выйти на правильную траекторию, то можем изменить курс, чтобы максимально приблизиться к ней, так?

- Возможно, капитан, но это, говорю вам, ничего не даст. Истратив всю массу на коррекцию курса, мы не сможем затормозить.

- Ну, по крайней мере, подойдем ближе к Марсу. Там могут оказаться другие корабли, которые состыкуются с нами и снимут с судна. Запросите Марсианский центр.

Ответ потребовал досадно много времени и не слишком обнадежил.

- Мы обсчитали все возможности на компьютерах, но, тем не менее, не получили ничего подходящего. Здесь нет лайнеров дальнего следования, способных добраться до вас, а орбитальным челнокам это не под силу даже после того, как вы смените орбиту. Не теряйте надежду, мы все еще работаем над этим вопросом.

- Большое спасибо за заботу, - пробормотал Спаркс. - Но вы не на нашем месте.

- Боюсь, я должен не согласиться с главстаршиной Куриккой и хочу сказать, что его последнее утверждение ошибочно, - произнес Угалде. Он был настолько погружен в расчеты, что не заметил, что с тех пор, как Курикка высказал свое "последнее утверждение", прошло не менее пятнадцати минут. - Кое-что можно сделать. Я рассмотрел ситуацию с нескольких сторон и, если вы дадите мне слово, то поймете, что рассматривали ситуацию лишь с одной стороны. Это произошло потому, что вы неверно сформулировали проблему, - он тут же принялся расхаживать по рубке. - Она не в том, чтобы найти добавочную массу, а в том, чтобы скорректировать курс. Если сформулировать вопрос так, что ж, проблема становится ясна и ответ очевиден.

- Не для меня, - заметил Курикка, и говорил он от имени всех присутствующих.

Угалде улыбнулся.

- Раз нельзя найти добавочную реактивную массу, значит, нужно уменьшить ту массу, против которой действует реактивная.

- Конечно! - в свою очередь улыбнулся Дон. - Нам просто следует разгрузить корабль!

- Важно, чтобы все, что мы будем выбрасывать, сначала взвесили, - предупредил Угалде. - Важно для расчетов. И чем быстрее мы начнем, тем лучше.

- Начинаем сейчас же, - сказал Дон, вытаскивая дощечку для письма и электрическую авторучку. - Я хочу составить список всего необходимого для управления судном и сохранения жизни находящихся на борту людей. Ваши предложения?

- Багаж пассажиров, конечно, - сказал Угалде. - Пусть оставят только то, что на них, остальное - на выброс.

- Я уже ясно вижу все эти иски! - застонал каптенармус.

- Уверен, что рейс застрахован, - ответил Дон, делая пометку. - Багаж или жизнь - не очень-то богатый выбор. Они могут оставить себе ценности и личные вещи, но все громоздкое - вон. Соберите-ка их в главной столовой через пятнадцать минут. Я поднимусь туда и поговорю с ними.

Каптенармус кивнул и вышел, а Дон повернулся к остальным.

- Обеденные столы, стулья, посуду и кухонное оборудование, - перечислял Курикка. - Все мороженое мясо и остальные замороженные продукты. Мы можем прожить и на дегидрированном аварийном пайке, использующем циркулированную воду.

- Хорошая мысль, что следующее?

Стоило задуматься над этим, как сразу же нашлось потрясающее количество вещей, без которых можно прожить. Ковры, украшения, перила лестниц, мебель, запасные блоки, детали. Список рос, и Дон начал помечать галочкой вещи. Но одна немаловажная часть была упущена.

- А как насчет груза?

Курикка отрицательно покачал головой.

- Жаль, но не получится, - сказал он. - Там тяжелое оборудование, тюки с одеждой - множество вещей, от которых мы могли бы избавиться. Но для экономии места весь груз помещен в контейнеры и прочно закреплен для защиты от перегрузок. В челночных ракетах устанавливают специальное оборудование, чтобы освобождать контейнеры и вытаскивать их, но у нас его нет. Полагаю, мы сможем кое-что сделать и все-таки вытащить контейнеры, но на это уйдет не меньше пары дней.

- Которых у нас нет. Груз останется, но все остальное выбросить.

Как только члены команды получили приказ, что выбрасывать за борт, Дон отправился, притом неохотно, в столовую. Он представлял себе, как его там встретят, и не ошибся относительно реакции пассажиров. Все 112 пассажиров ждали его в весьма скверном настроении. Из-за шума, который подняли матросы, уже начавшие вытаскивать столы, Дону пришлось кричать, чтобы его услышали. Он кратко изложил трудности. Факт, что они из-за аварии слишком отклонились от курса и теперь вынуждены разгрузить корабль. Когда он сказал, что багаж тоже придется выбросить, пассажиры гневно зашевелились.

- Вы не имеете права и не можете это сделать! - гневно закричала пожилая матрона, и со всех сторон раздались возгласы одобрения. Прежде чем заговорить снова, Дон дождался, чтобы крики затихли.

- Прошу прощения, если кажусь чересчур властным. Но уверяю, у нас нет иного способа выпутаться из нынешнего положения. Это не мое заключение, вы знаете, я только врач и принял командование судном лишь потому, что все остальные офицеры погибли. Но мы связались с Марсианским центром, и это их вывод. Мы не сможем развернуть корабль, если не снизим вес.

Возгласы недовольства зазвучали громче, но Дон перекричал их.

- Я капитан, и это приказ. Вы оставите только те вещи, которые я перечислил, все остальное принесите сюда в течение получаса. От этого зависят ваши жизни.

Пассажиры неохотно разошлись, недовольно переговариваясь. Дон улыбнулся про себя, подумав, что ему никогда не добиться популярности, если в опросах общественного мнения будут участвовать эти люди. Но он должен спасти их жизни, нравится им это или нет. Один человек остался и сейчас приближался к нему. Он казался знакомым - худой, загорелый, с пышными усами.

- Мое имя Дойле, капитан, - представился он, - я секретарь генерала Бригса.

- Что я могу для вас сделать?

- Не для меня, а для генерала, - улыбнулся Дойле, игнорируя слышавшуюся в голосе Дона гневную интонацию. - Он желал переговорить с вами. Так ли чрезмерна его просьба?

Дон колебался. Он помнил о своем обещании переговорить с Бригсом. Рано или поздно придется заняться этим, и не все ли равно, когда это произойдет, сейчас или после того, как будет выброшен лишний груз.

- Хорошо, иду.

- Я уверен, генерал оценит это. Спасибо.

Они зашли в рубку за ключами и направились к временной тюрьме.

Как только они зашли, генерал сразу же поднялся с койки.

- Очень любезно с вашей стороны, что вы пришли, капитан, - произнес он.

- Вы хотели переговорить со мной, генерал?

- Да, если у вас есть на это время. Но чего я действительно хотел, так это извиниться за инцидент в моей каюте. Я, конечно же, отдал все свои сигареты - я так же хорошо умею подчиняться приказам, как и отдавать их. Однако я забыл одну пачку и закурил, не отдавая себе в этом отчета. Это и явилось причиной инцидента. Очень сожалею.

- Как и все мы.

- Не сомневаюсь. А сейчас, если можно, я хотел бы выяснить, как долго вы планируете держать меня в этом отсеке? Я не протестую против заключения, ваши действия полностью оправданны, но полагаю, срок заключения должен быть объявлен.

Дон быстро оценил ситуацию. Он нуждался в сотрудничестве с пассажирами, а перетянуть генерала на свою сторону было бы значительным подспорьем. Гнев, обуревавший ранее этого человека, исчез, и, казалось, генерал каялся совершенно искренне. Больше не было смысла держать его взаперти.

- Вы можете уйти прямо сейчас, генерал. Это было не наказание, а лишь временная мера до выяснения причины пожара.

- Очень любезно с вашей стороны.

Последние слова были сказаны холодным, казенным тоном, без теплоты, которая промелькнула в объяснениях генерала несколькими минутами раньше. Он и Дойле повернулись и тут же ушли. Дон посмотрел им вслед - его тревожило какое-то смутное воспоминание. Что же сказал тот матрос? Что в багаже было множество сигарет. Ладно, даже если генерал и соврал, чтобы выйти из заключения, это не так уж важно. Инцидент исчерпан, и следует подумать о судне.

Ступив на последний марш лестницы палубы A, он увидел потрясающую картину. Палуба являлась внешней обшивкой судна, и иллюминаторы из толстого и вязкого особого стекла были вделаны прямо в пол. Они казались вставленными в раму кругами тьмы два ярда в диаметре, испещренными точками миллиардов звезд. Из-за вращения корабля, которое возвращало его обитателям иллюзию веса, звезды, казалось, равномерно двигались. С момента отлета до момента прибытия в иллюминаторы можно было увидеть только звезды.

Нет, кое-что еще - яркий свет далекого Солнца, не рассеиваемый атмосферой, отражался от множества предметов, текущих через пространство: столы, чемоданы, окорока, ковры, туфли, консервные банки, посуда - список можно было продолжать бесконечно. Они медленно уплывали прочь, уменьшаясь и исчезая, и новые предметы занимали их место. Сбрасывание лишнего груза началось.

На площадке рядом с воздушным шлюзом царил организованный беспорядок. Над открытой дверью шлюза загружалась очередная партия. Каждая вновь прибывающая партия взвешивалась, вес записывали и бесцеремонно выбрасывали груз в открытую пасть люка. Когда шлюз наполнялся, люк закрывали, откачивали воздух и раскрывали створки наружного люка. Центробежная сила выталкивала груз, добавляя его к длинному шлейфу предметов, медленно движущихся вслед за кораблем.

Руководивший операцией главстаршина Курикка направился к Дону для доклада, как только увидел его.

- Пока все идет гладко, капитан. Были небольшие неприятности с пассажирами, но теперь все урегулировано.

- Что за неприятности?

Главстаршина огляделся по сторонам, а затем понизил голос:

- Я - реалист, сэр, но, когда от этого зависит моя жизнь, не привык полагаться на честное слово. Я взял каптенармуса и матросов, и мы прошлись по каютам после того, как пассажиры выбросили весь свой багаж. Мы нашли множество необходимых вещей, которые вовсе не являются необходимыми. Их тоже выбросили.

- Вы - безжалостный человек, старшина, и будущий судебный процесс несомненно докажет это. Но в любом случае я поддержу вас.

- Есть, сэр. Мы уже заканчиваем и сейчас просуммируем весь выброшенный вес для Марсианского центра.

- Заканчивайте поскорее. Вы знаете почему.

Курикка молча кивнул и вернулся к своим обязанностям. Дон повернулся, чтобы уйти, и споткнулся. Чтобы не упасть, пришлось ухватиться за стену. Он невероятно устал, но все равно об отдыхе нельзя даже мечтать, пока не будет скорректирован курс.

Двигаясь медленно и осторожно, он миновал пассажирские каюты и добрался до рубки, где с облегчением рухнул в капитанское кресло.

- Данные для запуска двигателей, - произнес голос, и Дон рывком поднял голову. Он задремал, даже не подозревая об этом. Из полуопущенных ресниц он уставился на лист бумаги, который протягивал ему Спаркс.

- Что они сказали?

- Десять минут до короткого включения двигателей. Старшина и доктор Угалде обеспечат их работу. Марсианский центр заявил, что теперь они "оптимисты" по поводу необходимой коррекции.

- Хорошо бы они оказались правы в своем оптимизме, - ворчливо заявил Дон. - Спасибо, Спаркс, без сомнения, команда проделала огромную работу.

- Надеюсь, все будет как надо, сэр, - ответил Спаркс, опуская бумагу и отворачиваясь.

Всю работу выполнили машины. Компьютер на Марсе рассчитал команду включения, и эти цифры были введены в корабельный компьютер. Зная требуемую коррекцию, тот быстро рассчитал требуемое положение сопел и развернул огромный корабль в пространстве. Дон глядел в иллюминатор на перемещение звезд в новом положении и криво улыбался, вспоминая, сколько часов наблюдений потребовалось ему, чтобы выполнить эту работу, и притом значительно хуже.

Затем началось ожидание.

Стрелки на контрольной панели атомного реактора ожили, как только реактор увеличил отдачу энергии. Минуты тянулись мучительно медленно, пока компьютер не решил, что пора дать импульс. Он не информировал людей об этом. Они узнали об этом только тогда, когда на них обрушился внезапный толчок: ожили двигатели.

- Ну вот, - сказал Дон. - Доктор Угалде, скоро мы сможем узнать, что мы на верной орбите?

Математик погрузился в размышления.

- Должен сказать, что пройдет по меньшей мере час, прежде чем мы сумеем установить точные параметры. Мы проведем наблюдения для Марсианского центра, и как только их компьютер установит наш курс, нас проинформируют.

- Телефон, капитан, - произнес Курикка, и Дон включил стоящий перед ним аппарат. С экрана на него смотрело расстроенное лицо Рамы Кизима.

- Не могли бы вы прийти в лазарет, сэр? Тут пациент с высокой температурой. Я не знаю в точности, что делать.

- Другие симптомы?

- Я ничего не смог обнаружить. Только общая слабость и, знаете ли, расстройство желудка.

- Я обязательно приду, пока здесь все в порядке. Многие легкие инфекции начинаются подобными симптомами. Немного терпения, и я осмотрю его.

Какое облегчение - беспокоиться о чем-то, связанном со здоровьем пассажиров, а не о корабле.

Он был дипломированным врачом и знал, что справится с любой болезнью. И только в управлении судном чувствовал свою беспомощность.

- Я буду в лазарете, старшина, созвонитесь со мной, как только возникнет необходимость.

Он открыл дверь и едва не сбил с ног рефмеханика Хансена. Тот тоже был измучен до предела и выглядел испуганным.

- Прошу прощения, капитан, - начал он, - я пришел сюда встретиться с вами. Наедине, если возможно.

Дон закрыл за собой дверь и бросил взгляд направо, потом налево. Коридор был пуст.

- Здесь никого нет. В чем дело?

- Кислород, капитан. Его воспроизводство снова упало. И сейчас люди дышат кислородом, запасенным в атмосфере судна. Я успешно удаляю углекислый газ, так что концентрация не растет, но...

- Как скоро это станет заметно?

- Это заметно уже сейчас. Если вы побежите, то вам придется дышать намного чаще, чем обычно. И вскоре, дня через два или три...

- Ну?

- Люди начнут умирать, сэр.

- Ничего не болит, мистер Приц? - спросил Дон. Он ощупал шею и под мышками сидевшего перед ним мужчины. Лимфатические узлы не были увеличены - о серьезной болезни речь не шла.

- Нет, если бы болело, я сказал бы об этом значительно раньше. - У мистера Прица было худое лицо с орлиным носом. По нему заметно было, что он привык, чтобы его распоряжения выполнялись. - Я потратил на это путешествие уйму денег, но оно оказалось далеко не приятным. Метеориты, кошмарная еда, потеря багажа. Теперь еще это. Если бы вы перед отлетом как следует вычистили корабль, я ничего бы не подхватил.

- Все корабли, чтобы не распространять инфекцию с одной планеты на другую, стерильно чисты. - Температура Прица перевалила за 38, но дыхание и пульс оставались нормальными. - Более вероятно, что вы притащили болезнь с Земли. После инкубационного периода она дала о себе знать.

- Что же это? - спросил пациент.

- Ничего опасного, можете не сомневаться. Довольно долго она не проявляется ничем, кроме высокой температуры. Я, пожалуй, попрошу вас остаться на несколько дней в лазарете, в основном для того, чтобы защитить других пассажиров. Я выпишу вам лекарство с противомикробным действием. И жаропонижающее, чтобы сбить температуру. Вам не о чем беспокоиться.

Телефон зазвонил в тот момент, когда Дон делал подкожную инъекцию. Спеша ответить, Дон едва не выронил шприц.

- Капитан слушает.

- Получилось, - сказал Курикка. Его обычная сдержанность рухнула под напором внезапной перемены в ситуации. - Марс сообщил, что теперь мы летим прямо на них или, по крайней мере, так близко, что наш курс можно исправить минимальной коррекцией. Так как у нас мало реактивной массы, то нас примут не на обычной орбите, а на орбите захвата.

- В чем разница?

- Обычно мы подлетаем к орбите Фобоса и начинаем торможение - пока не выйдем на подходящую орбиту. Но для этого у нас не осталось реактивной массы. Поэтому мы полетим к Марсу. Не настолько близко, чтобы войти в атмосферу, но, тем не менее, достаточно близко, чтобы гравитационное поле Марса захватило нас и завернуло на орбиту около Марса.

- Очень хорошие новости, старшина. Передайте мою благодарность всем, кто помогал проделать эту успешную работу.

- Теперь все пойдет прекрасно.

Дон повесил трубку и задумался. Все было далеко не прекрасно. Что хорошего в том, что они доберутся до орбиты Марса, если к тому времени все умрут от удушья?

Дон закончил инъекцию и поднялся по ступенькам на палубу C, где размещался пульт кондиционирования воздуха. Эта палуба предназначалась для размещения служебных помещений и хранилищ, и шаги звучали в ней сейчас словно в гробнице. Он проходил мимо пустых хранилищ, с которых были сняты даже двери, а с палубы было отвинчено все оборудование. Хансен ждал его.

- Вот таблицы, сэр. Можете посмотреть сами.

Дон посмотрел на ряды и столбики цифр, расплывающиеся у него перед глазами от переутомления, и протянул таблицы обратно.

- Для экономии времени я не стану сам разбираться в них. Вы специалист, и я обращусь к вам за разъяснениями. Что, по существу, явилось причиной такого падения концентрации кислорода?

Хансен указал рукой на освещенную, кажущуюся почти прозрачной, жидкость.

- То, что видно в иллюминатор, и есть фитопланктон. Плавающие в воде одноклеточные водоросли. Улавливая углекислый газ, они превращают его в кислород. Скажем, мы потеряли слишком много водорослей во время аварии. И еще больше умерло или мутировало во время бури. Их осталось недостаточно для воспроизводства необходимого нам кислорода.

- А нет возможности вырастить их?

Хансен отрицательно покачал головой.

- Я сделал все, что мог. Удалил мутировавшие клетки и поддерживал деление и рост остальных. Но это требует слишком много времени. У нас достаточно питательных средств для подкормки, но скорость деления клеток невозможно увеличить.

- Это я могу понять, - Дон обвел взглядом размещенное здесь оборудование.

- Большая часть оборудования предназначена для обработки воды: производство анализов, тестов, автоматическая система контроля и тому подобное, - пояснил Хансен. - Здесь, наверху, установка для первичной обработки воздуха. Фильтры и восстановитель углекислого газа.

- Он не может помочь нам?

- Может, но этого недостаточно. Сейчас его действие постепенно сходит на нет. Он хорошо разлагает углекислый газ на кислород и углерод, но сконструирован для неспешной работы в составе большой системы. Например, когда необходимо убрать кратковременный излишек окиси углерода.

Дон попытался взбодрить свой усталый мозг.

- У нас есть еще запас кислорода. Он не поможет?

- Нет, сэр. Всего запаса кислорода хватит не больше, чем на двенадцать часов.

- Так что же мы тогда сможем сделать?

- Я не знаю, - ответил Хансен, и лицо его побелело от страха. Дон пожалел, что задал этот вопрос. Парень достаточно хорошо справился с порученной задачей, но он не мог справиться с большой проблемой.

- Тогда не беспокойтесь, мы что-нибудь придумаем.

Легко сказать, но что они могут сделать? Где взять кислород в глубине межпланетного пространства? Думай! Он терзал свой утомленный мозг, но там царила полная пустота. И, тем не менее, его не оставляла мысль, что ответ находится прямо перед глазами.

Единственной вещью, находящейся перед ним, были водоросли в их водяной купели. Они делали все, что могли, он знал это, и, тем не менее, ответ где-то здесь. Но где?..

Внезапно Дон громко рассмеялся.

- Ответ прямо перед глазами, - произнес он и хлопнул пораженного рефмеханика по спине. - Взгляните сюда. Что вы видите?

- Ну... планктон, сэр.

- Что-нибудь еще?

- Нет, ничего, только плавающие в воде водоросли.

- Какое слово вы произнесли?

- Вода.

- Из чего состоит вода?

Внезапно понимание осветило лицо Хансена.

- Из водорода и... кислорода.

- Абсолютно верно. Атомный реактор даст необходимую энергию. Если мы подвергнем воду электролизу, то в процессе реакции вода разложится на составляющие ее водород и кислород.

- Водород мы выпустим в космос, а кислород используем. Но, капитан, вода ведь тоже нужна. Планктон все еще необходим.

- Я и не думаю брать воду отсюда. Но я предвижу множество жалоб со стороны пассажиров. Вся вода на корабле циркулирует по замкнутому циклу. Однако у нас ее намного больше, чем необходимо для выживания. Рассчитаем минимальное количество и оставим его. Всю остальную воду превратим в кислород. Им нечем будет умыться, они испытают легкую жажду, но, по крайней мере, смогут дышать.

- Какое оборудование нам потребуется?

- В первую очередь емкость типа ванны. Химической реакции не будет, так что емкость не надо герметизировать. И еще нужен источник сильного тока. Кабели от генератора должны быть максимально большого диаметра. Обычная щелочь, растворенная в воде.

- Поваренная соль подойдет?

- Как раз ее не хотелось бы. Это хлористый натрий, значит, в полученном кислороде будет присутствовать некоторое количество хлора, а нам, несомненно, не нужен этот ядовитый газ. Нам нужна щелочная соль. Нет ли ее среди питательных веществ?

Хансен вытащил список запасов и пробежался по нему взглядом.

- Магний необходим для воспроизводства хлорофилла, так что у нас есть небольшой запас сульфата магния. Он подойдет?

- Горькая соль? Это лучше всего. Единственная сложность - сделать катод, то есть отрицательный электрод, и заключить его в трубу, куда проникал бы раствор. Это тот электрод, на котором будет выделяться водород; газ нужно отводить и выбрасывать в космос. Кислород может вытекать прямо в воздух. - Дон быстро набросал схему и передал ее рефмеханику.

- Это должно прекрасно работать, - сказал Хансен. - В качестве резервуара можно воспользоваться стеклянным отстойником. Я вычищу его и приготовлю слабый раствор электролита. Но я не уверен насчет проводки и откачки водорода.

- Я берусь помочь. Главстаршина Курикка должен знать, как это устроить. А если и не знает, то, несомненно, подскажет, кто из команды мог бы подсобить. Вызовите его сюда.

Курикка привел с собой Спаркса, а затем вызвал и нынешнего главного инженера Трублевского. Из опустевших морозильных камер под палубой были протянуты и выведены в нужном месте кабели. Тем временем стеклянный купол, бывший ранее иллюминатором в обсерватории, водрузили на катод и связали трубкой с клапаном, сообщающимся с вакуумом за бортом корабля. Его можно было настроить так, чтобы он выпускал наружу водород, но без утечки электролита.

- Готово, - наконец доложил Спаркс.

- Ладно, включайте, - приказал Дон, едва не падавший от усталости.

Курикка щелкнул мощным рубильником, и Трублевский медленно повернул рукоятку реостата. Как только ток потек через погруженные в воду электроды, возле них тут же стали образовываться крохотные пузырьки.

Затем, по мере увеличения силы тока, пузырьки начали расти; большие пузыри, поднимаясь, лопались на поверхности. Дон нагнулся над сосудом и глубоко вздохнул.

- Превосходно, - произнес он, едва чистый кислород прояснил его мысли. - Наши проблемы наконец решены.

Он счастливо моргал в насыщенной кислородом атмосфере над сосудом и лишь смутно сознавал, что зазвонил телефон и ему протягивают трубку.

- Говорите, - сказал он и лишь потом различил на крошечном экране встревоженное лицо Рамы Кизима.

- Не могли бы вы прийти в лазарет, сэр? Тут еще четыре пациента со столь же высокой температурой. А с первым я уже не знаю что делать. Он без сознания, и я не могу привести его в чувство.

Дон отпустил Раму, отослав его спать, так как хотел побыть наедине со своими мыслями. Четверо новых пациентов с высокой температурой лежали в общей палате, но первый больной, Приц, был помещен в изолятор. Дон стоял у его кровати, слушая тяжелое медленное дыхание больного и глядя на показания прикрепленных к его телу приборов.

Пульс слабый, но устойчивый, сердце, несомненно, в норме. Температура за сорок и, несмотря на дозы жаропонижающего, которые определенно должны были ее сбить, постоянно растет. Антибиотики тоже не дали никакого эффекта. Чем это вызвано? Незадолго до этого он гордился, что сможет справиться с любой неприятностью по медицинской части, и не слишком удачно действовал, когда возникли проблемы. Может, от чрезмерной усталости...

Подавив зевок, он вышел в свой кабинет, тщательно вымыл руки, сунул их под ультразвуковой стерилизатор. Рама оставил термос с горячим кофе, и Дон налил себе чашку. Прихлебывая напиток, он попытался соотнести факты с тем, что знал.

Какие же у него были факты? У него пять пациентов, госпитализированных с высокой температурой, вызванной неизвестно чем. Только у Прица, болезнь которого зашла дальше, имелось специфическое проявление: особое подергивание лица и нижней челюсти. Очень похоже на синдром Коливера, хотя и не столь ярко выраженный. Но этот синдром встречается только на стадии паралича при полиомиелите.

Других симптомов полиомиелита не было, это никак не могла быть эта болезнь. Так что же это?

Словно собака, мусолящая обглоданную кость, Дон постоянно возвращался к мысли о неизвестной болезни, о которой никогда раньше не слышал, что было совершенно невозможно. Мутировавшее, изменившееся или очень редкое заболевание? На поиски в библиотеке можно потратить не один день, так что нужно хоть немного сузить поле поисков. Приц - единственная путеводная нить. Так как он - первая жертва, то шансы, что он и явился разносчиком этой болезни, очень велики. Дон поднял трубку и набрал номер каюты каптенармуса.

- Дженнет, мне нужна информация об одном из пассажиров.

- Что именно, сэр? Записи у меня под рукой.

- У меня тут пассажир по имени Приц. Я хочу знать, откуда он родом и где был перед тем, как подняться на борт этого судна. Потом вообще вся информация, которая у вас имеется.

- Одну минутку, сэр. Вы подождете, или мне перезвонить?

- Я буду у себя в лазарете.

Он вешал трубку, когда вошел Рама с прикрытым салфеткой подносом.

- Я как раз обедал, сэр, и подумал, что вы уже давно не ели. Так что я взял на себя смелость...

Дон сосредоточился, но не мог вспомнить, когда в последний раз ел. Однако он слишком устал, чтобы чувствовать голод.

- Спасибо, но мне кажется, что я вряд ли смогу есть. Я видел восстановленные дегидрированные продукты и уверен, что они питательны. Но внешне они чересчур похожи на опилки. Нет, не сейчас...

Он запнулся, Рама поставил перед ним поднос и открыл его. На тарелке лежал дымящийся бифштекс, и исходивший от него аромат заставил Дона чисто автоматически облизать губы. Он уже потянулся к серебряной вилке, когда его внезапно охватил гнев.

- Я приказал выбросить все запасы продуктов, кроме дегидрированных. Я не допущу фаворитизма и особых привилегий ни для кого, включая себя.

- Ни в коем случае, сэр, - Рама отшатнулся и поднял руки, словно защищаясь. - Все очень просто. Главстаршина Курикка накрыл одного из поваров, когда тот готовил этот бифштекс для себя. Тот, по-видимому, припрятал мясо для собственного гурманского удовольствия. Главстаршина справедливый, но очень сердитый человек, и я не в состоянии передать, какие кары обрушились на гурмана-повара. Самой малой было приготовление этого бифштекса со всей тщательностью, но не для себя. Все присутствующие единогласно решили, что выбрасывать мясо - расточительность. И если кто на "Большом Кепе" имеет на него право, так только вы. Несогласных не было, сэр. Съешьте, пожалуйста, пока не остыло.

Дон секунду помедлил, затем взялся за вилку. Когда он заговорил снова, то запинался:

- Это самое малое, что я могу сделать. Пожалуйста, поблагодарите всех от моего имени. Прекрасный бифштекс.

Дон уже прикончил бифштекс и запивал последним глотком кофе, когда зазвонил телефон. Это был каптенармус.

- Информация, которую вы затребовали, капитан. Очень короткая. Человек, о котором вы запрашивали, покинул Землю через Чикагские озера и постоянно живет в Большом Чикаго. Он не покидал Чикаго уже по меньшей мере год. Вам нужна была эта информация, сэр?

- Да, спасибо, это то, что меня интересовало, - Дон медленно положил трубку.

Тупик. В Большом Чикаго не было никаких экзотических болезней.

- Что-нибудь не в порядке? - спросил обеспокоено Рама.

- Постоянно ложный след. Я пытался определить природу болезни, которой страдают эти люди. Если начистоту, я просто не представляю, что происходит. Так как ты, Рама, мечтаешь стать врачом, то сейчас имеешь шанс убедиться, что врачи тоже люди. Мы не можем знать всего. То есть ни один из нас не может знать всего. Поэтому у каждого своя специализация. И я сейчас пойду и свяжусь со специалистами. А тебе лучше остаться здесь на посту. Если я понадоблюсь, я буду в рубке.

То ли коридоры вдруг стали длиннее, то ли Дон совершенно вымотался. Он встретил одну из пассажиров, миссис Как-ее-там, но не вспомнил ее имени. Поравнявшись с ней, он приветливо кивнул, но дама лишь презрительно фыркнула и отвернулась. Дон не улыбнулся. Он почти прочитал ее мысли: "Дутый капитан, который украл воду, пищу и багаж".

В рубке находился один Курикка. Скрестив руки на груди, он сидел в пилотском кресле, следя за шкалами и циферблатами находящегося перед ним пульта. Если бы Курикка был таким человеком, которого можно заподозрить в способности уснуть на посту, то можно было подумать, что он сейчас спит. Хотя Дон не обратился к нему, старшина вскочил, вытянулся во весь свой немалый рост и застыл по стойке смирно.

- Мы на курсе, капитан. Все в порядке. Рефмеханик докладывает, что уровень кислорода в воздухе постоянен.

- Вольно, старшина, садитесь. - Дон взглянул на форму главстаршины - ни единой морщинки. Курикка всегда выглядел безупречно, но сейчас темные мешки под глазами выдавали его. - Когда вы последний раз спали?

- Не помню точно. Но чувствую себя отлично. Совсем не устал. Несомненно потому, что я не пью, не курю и в девять часов уже в постели.

- Вы - лжец, - ответил Дон, и оба улыбнулись. - Вы уже установили контакт с Марсом?

- Еще нет. Но доктор Угалде показал мне, как пользоваться компьютером, чтобы он передавал ленту с записанным сообщением. Так что просто давайте мне сообщение, и я его отправлю.

- Оно достаточно простое. Попросите их связаться с Землей и вызвать диагностический центр в Лондоне. Мне нужна консультация. Я дам вам список симптомов, но вначале передайте это. Им может понадобиться время, чтобы установить связь.

- Врачебную консультацию? Это имеет отношение к вашим пациентам?

- Конечно, имеет. Я собирался рассказать вам, как моему заместителю, но не хотел бы, чтобы эта новость распространилась. Первый случай, кажется, становится серьезным. Насколько я могу понять, у всех у них одно и то же. И я не имею ни малейшего представления, что это может быть за болезнь.

Старшина молча повернулся к панели связи компьютера и набрал сообщение. Дон опустился в капитанское кресло и попытался упорядочить мысли. Болезни, лекарства, симптомы - все перемешалось, и не все выстраивается в разумный порядок.

Голос он не воспринял - лишь настойчивое потряхивание за рукав привело Дона в чувство. Он раскрыл затекшие глаза и увидел склонившегося над ним старшину.

- Объединенный диагностический центр на связи, - сказал Курикка.

- Сколько я спал?

- Около четырех часов, сэр. Я связался с лазаретом и узнал, что вы там не нужны. Так что я дал вам возможность немного поспать.

- Видимо, вы правильно сделали, старшина. Я, несомненно, нуждался в этом, - он огляделся. Спаркс ремонтировал аварийный передатчик, а какой-то матрос вносил записи в журнал. - А теперь передайте мое послание.

Дон продиктовал все симптомы таинственной болезни и все медицинские данные своих пациентов. Все известные ему факты, даже имена пассажиров и их адреса, так что на Земле могут свериться с их медицинскими картами. Затем, когда лента с посланием уже была введена в передатчик, он зевнул и потянулся.

- Пойду умоюсь, - сказал он. - У нас полно времени до того, как придет ответ. И узнайте, нельзя ли принести сюда немного кофе.

Так хорошо Дон не чувствовал себя с того момента, как начались кошмарные события, последовавшие за встречей с метеоритом. Он немного поспал, и сейчас (для разнообразия) кораблю ничего не угрожало. Была неприятность, болезнь, но он мог разделить эту ответственность с другими. Раньше он был вынужден действовать в одиночку, а сейчас за его спиной были все гигантские возможности Земли. Это слегка смахивало на стрельбу из пушек по воробьям, но давало ощущение безопасности.

Марсианский центр транслировал телеграмму из Лондона с просьбой дополнительных подробностей, и Дон передал всю информацию, которую сумел собрать. Рама доложил, что в состоянии пациентов не произошло никаких изменений, и Дон позволил себе расслабиться - впервые за несколько дней. И маленькими глотками смаковал свой кофе. Когда сообщение из диагностического центра наконец пришло, оно застало его врасплох.

- Хелло, "Большой Кеп", говорит Марсианский центр. У меня послание для доктора Чейза, из Объединенного диагностического центра. Передаю это сообщение: "Сожалеем, но нам совершенно неизвестно заболевание, протекающее с описанными вами симптомами. Пожалуйста, ведите подробные записи, так как болезнь, похоже, неизвестная. Конец связи!".

Дон вскочил на ноги, и чашка из небьющегося стекла покатилась по палубе, расплескивая черные капли кофе.

Помощи извне не будет. Он снова один на один со своей проблемой, одинокий, как никогда.

- Не больно-то хорошие новости, - мрачно сказал Курикка. Дон устало улыбнулся.

- Не очень хорошие - сильное преуменьшение. По каким-то причинам они, кажется, не могут определить природу лихорадки, доставляющей нам столько неприятностей.

- Коли это лихорадка, то и бог с ней. Через пять-шесть дней мы будем на орбите Марса, и нам смогут доставить сколько угодно врачей.

- Прекрасно, если это только лихорадка. -Дон умолк - зазвонил телефон. Курикка поднял трубку и, послушав несколько минут, прикрыл трубку рукой.

- Это Рама из лазарета, - сказал он. - Он хочет, чтобы вы немедленно пришли.

- Он сказал, почему?

Курикка, предварительно окинув взглядом всех присутствующих в рубке, решился:

- Да, он сказал, что этот пациент, Приц, умер.

- Вы ничего бы не смогли сделать, - утешающе сказал Рама.

- Возможно, - начал было Дон, но осекся - он знал, что Рама прав. Когда Рама натягивал простыню на лицо трупа, Дон отвернулся.

Они испробовали все. Внутривенные вливания, охлаждающую ванну, сердечные стимуляторы, наркотики - все возможное, и ничего не помогло. Приц умер, просто умер, его жизнь погасла, как электрическая лампочка, вся мощь современной медицины оказалась бессильна повернуть этот процесс вспять.

- Теперь я могу сказать, - понизив голос, зашептал Рама, - что у нас появились еще два пациента. Я впустил их, пока вы были заняты здесь. Сообщил ли Лондон, что это за болезнь? Что мы можем сделать, чтобы остановить ее?

Дон отрицательно покачал головой, внезапно осознав, что в неистовых попытках спасти жизнь пациенту он так и не сообщил Раме о полученном из Лондона ответе.

- Они тоже не имеют понятия, что это такое. Мы один на один со всем этим.

- Но они обязаны знать, - настаивал Рама, почти с религиозным фанатизмом веривший в неограниченные возможности медицины. - Они знают обо всех болезнях, так что должны знать и об этой.

- А вот об этой им, по-видимому, ничего не известно.

- Это невозможно, если только она не новая.

- Не исключено. Как Приц заразился перед посадкой на корабль, представляет теперь чисто академический интерес. Так как помощи извне не будет, мы должны оказать ее прямо на месте. В первую очередь, следует приостановить распространение инфекции. Мы объявим лазарет на карантине, затем сделаем кое-какие приготовления, чтобы предотвратить эпидемию. Мы должны установить, с кем контактировали пациенты, а затем посмотреть, нельзя ли изолировать и этих людей.

- Это очень трудно сделать на судне такого размера, как наше.

- Видимо, да, а может, и вообще невозможно. Но, по крайней мере, мы должны попытаться. Я пойду в рубку и вернусь, как только смогу.

Перед выходом он позвонил, а когда вошел, все новоиспеченные офицеры его уже ждали. У радиостанции - Спаркс, Трублевский из машинного отделения, каптенармус и Курикка. Старшину, видимо, вызов застал во время бритья, так как одна его щека была гладкой, а вторая покрыта жесткой щетиной.

- Вольно, садитесь, - скомандовал Дон и задумался, как же с ними говорить. Единственной возможностью была откровенность. Закаленные космонавты, они не боялись смотреть правде в лицо.

- Я вызвал вас потому, что все вы добровольцы. В лазарете лежит несколько человек с высокой температурой, и их состояние непрерывно ухудшается. А первый пациент уже умер. Я могу с полной ответственностью заявить, что никто пока не знает, что это за болезнь. Я собираюсь объявить лазарет и капитанскую рубку на карантине. Я должен разобраться, что же это за болезнь, и потому должен подвергнуть карантину в лазарете и себя, причем одного. Однако я все еще командую этим судном. Я действительно не знаю, насколько велик риск заразиться, но боюсь, что вынужден попросить вас заступить на вахту в рубке, пока я буду в лазарете.

- Это все, что можно сделать, капитан, - сказал Курикка, - другого выхода действительно нет. Как устанавливается карантин?

- Я хочу изолировать лазарет. Там имеются водопроводные краны, и если туда доставить несколько ящиков с пищевыми концентратами, то его можно полностью изолировать. Затем я хочу, чтобы всех пассажиров собрали в дальнем от лазарета отсеке. Я знаю, это вызовет очередной приступ недовольства, но, тем не менее, сделать это необходимо. И, наконец, я хочу создать еще одну карантинную зону для тех, кто находился в контакте с заболевшими. Соседи по каюте, жены, друзья. Мы не знаем, как распространяется эта болезнь, но если мы проделаем это достаточно быстро, то, возможно, успеем приостановить ее распространение. Каптенармус, список пассажиров у вас с собой?

Дженнет кивнул и раскрыл папку.

- Хорошо, тогда все за работу. Мне нужны два списка названных лиц, и как можно скорее.

Взаимосвязь подметил главстаршина Курикка, когда-то помогавший строить "Иоганна Кеплера"; когда начали вслух называть номера кают, он внезапно оторвал взгляд от пульта. Он нахмурился и по мере того как назывались все новые каюты все больше мрачнел. Никем не замеченный, он подошел к шкафу со схемами и принялся там рыться. Отыскав большой план корабля, он разложил чертеж на столе и начал внимательно его просматривать. Проверив свое предположение, он немедленно сделал его достоянием гласности:

- Капитан, будьте добры взглянуть сюда.

Дон подошел и уставился на план одного из поперечных сечений корабля.

- При чем здесь он? - спросил Дон.

Старшина постучал по плану толстым пальцем, затем воспользовался огрызком карандаша.

- Вот отсеки, которые пробил метеорит. Те, которые сообщались с космосом, а потом были снова заполнены воздухом, - он обвел кружком каждый.

- Дженнет, - попросил он, - зачитайте-ка мне имена тех, кто сейчас в лазарете?

Как только называли номер отсека, Курикка показывал его на плане. Дон смотрел на все это с растущим недоверием. Только когда список кончился, он поднял глаза на старшину.

- Вы имеете в виду...

- Я не строю никаких предположений, сэр, - хмуро ответил Курикка, - просто указываю на очевидные факты.

- На какие факты? Все лежащие сейчас в лазарете пациенты жили в каютах, которые были так или иначе повреждены метеоритом. Во время столкновения с метеоритом им посчастливилось находиться в других отсеках корабля. Но что это может означать? Это наверняка совпадение.

- Я не очень-то верю в совпадения, капитан. Особенно, когда их столько. Одно, может быть, два. Но все...

Дон рассмеялся.

- Это наверняка совпадение. Иначе можно прийти к выводу, что существует какая-то связь между этой болезнью и метеоритом.

- Вы сами пришли к этой мысли, сэр. Я только указал на факты.

- Здесь наверняка не может быть никакой связи. - Дон расхаживал взад и вперед по рубке. Остальные молча наблюдали за ним.

- Из этих отсеков улетучился весь воздух. Температура упала. Затем их залатали, вновь наполнили воздухом. Никто не возвращался туда, пока температура и все остальное не пришло в норму. Переохлаждения или чего-то другого не могло быть. - Он внезапно замер, широко раскрыв глаза. - Нет, об этом не стоит и думать... Старшина, каково было наше положение в пространстве в момент столкновения?

- Приблизительно здесь, сэр, - ответил Курикка, достав другую карту и ткнув в нее пальцем. Дон взглянул и одобрительно кивнул.

- В плоскости эклиптики между Землей и Марсом, верно? - Курикка подтвердил. - Тогда еще один важный вопрос: что еще есть в пространстве между Землей и Марсом?

- Ничего.

- Не надо спешить с ответом. Как насчет астероидов?

Курикка улыбнулся и снова ткнул пальцем в ту же карту.

- Астероиды здесь, капитан, между Марсом и Юпитером.

- Насколько я помню уроки астрономии, нет ли астероидов вроде Аполлона или Эроса, чьи орбиты пересекают не только орбиту Марса, но и орбиту Земли?

Улыбка исчезла с лица Курикки.

- Вероятно, я забыл о них.

- А тогда - и это важный вопрос - если в этой части космоса имеются крупные астероиды, то, возможно, мы столкнулись с небольшим куском, одним из тех обломков, что образуют пояс астероидов.

- Вполне возможно, сэр, возможность, что так оно и было, очень велика. Но почему это так важно?

- Потому что наиболее распространенная теория происхождения астероидов утверждает, что они некогда были осколками планеты, существовавшей между Марсом и Юпитером. И кусок, столкнувшийся с нами, стало быть, осколок планеты.

Со всех сторон на Дона смотрели озадаченные глаза, но куда ведут эти предположения, первым понял Дженнет.

- Бог мой! - внезапно выдохнул он, и его лицо побелело. - Не хотите ли вы сказать, что эта болезнь, эта лихорадка, попала к нам с метеоритом? Что это болезнь с планеты, разрушенной миллионы лет назад?

- Именно это я и имел в виду. Мысль не так уж нелепа, как кажется. Вы должны понять, я проделал все мыслимые тесты, сделал анализы крови, кала, слюны, мочи. Этот корабль оборудован малым электронным микроскопом, и будь это какие-то микроорганизмы, я не мог не найти их. Но с помощью этого микроскопа нельзя увидеть вирусы. Я уверен, что инфекция, с которой мы боремся, - вирусная, но я понятия не имею, что это за вирус. Сейчас я сообщу вам некоторые факты о природе вирусов, вам, возможно, неизвестные. Это мельчайшие формы жизни, занимающие положение между живой и неживой материей. Многие ученые вообще не считают их живыми организмами. Их можно создать в лаборатории из обычных химикатов, и доказано, что искусственно созданные формы идентичны природным. Некоторые из них при высушивании становятся очень устойчивыми, и после многих лет пребывания в таком состоянии их можно вернуть к жизни. Мы знаем, что они могут храниться сотни лет - так, может быть, в нейтральных условиях они способны сохранять свою силу тысячи, а то и миллионы лет?

Неудивительно, что эту болезнь не смогли распознать. Хотя она, возможно, существует дольше, чем мы можем себе представить. Но для Земли она нова. Если мое предположение верно, а скорее всего так и есть, то мы стали жертвами чумы из другого мира. Болезнь, против которой мы не обладаем никаким иммунитетом, а наши медикаменты совершенно неэффективны.

Дженнет выдохнул слова, которые громко прозвучали в тишине рубки:

- Значит, мы обречены...

- Нет! - выкрикнул Дон, пытаясь разбить установившееся в рубке гнетущее молчание. - У нас есть шанс. У меня достаточно оборудования, чтобы собрать генератор РНК и дубликатор. Я не думал об этом раньше потому, что для этого необходим чистый вирус. А в крови заболевших, так же как и в нашей, имеется множество типов вирусов. Я не имел возможности выделить тот, который ответственен за болезнь, это процедура очень длительная и возможна только в лабораторных условиях. Но сейчас у меня появился шанс приготовить антивирус. Старшина, насколько я помню, вы говорили, что ударивший нас метеорит до сих пор здесь, где-то внутри корабля. Не так ли?

- Да, где-то здесь, в негерметичном трюме, - Курикка указал на пятно на плане. - Здесь, в центре колеса, расположены открытые в космос трюмы с сыпучими грузами, контейнерами и всем прочим. Он где-то здесь.

- Сможем ли мы его найти?

- Полагаю, да. Но зачем?

- Чтобы получить образец вируса в начальной форме. Если частицы этой штуки, пролетевшей через корабль, смогли сами по себе начать действовать и вызвать заболевание, то я не вижу причин, почему нельзя проделать то же самое в лаборатории. А если мне это удастся, появится хороший шанс создать средство против новой болезни. Это рискованно, но я не вижу другой возможности остановить эпидемию.

- Славно, - сказал Курикка, - я возьму скафандр и отправлюсь за этой штукой. Если она еще там, я принесу ее.

- Возьмите два скафандра - я пойду с вами. Я хочу быть там, где мы ее возьмем, чтобы осмотреть все на месте. Я должен удостовериться, что, притащив ее сюда, мы не вызовем новых неприятностей.

- Вы - капитан и не должны рисковать.

- Сейчас куда важнее то, что я врач. Полет проходит достаточно гладко. Но я - единственный, кто может что-то сделать с вирусом, если он существует. Я пойду с вами, старшина.

Пока они беседовали, дверь рубки открылась, но никто не заметил этого. Они обернулись только на голос:

- Никто никуда не пойдет!

В проеме двери стоял генерал Бригс с револьвером в руке. Дойле и еще двое человек полезли за ним, не выпуская из рук металлические пруты.

- Сейчас я принимаю командование судном, а вы, док, вернетесь в лазарет, где вам самое место. Своим самонадеянным командованием вы наделали массу глупостей, и могу вас заверить, что все пассажиры чувствуют то же, что и я. Они согласны, что капитаном может быть только человек, умеющий командовать. А именно - я. А теперь возвращайтесь к своим обязанностям и забудьте и свой дикий план, и любую другую идею, которая может прийти вам в голову. Вы снова просто врач, а я - командир "Иоганна Кеплера".

Всех настолько потрясло это заявление, что в наступившей тишине никто не помешал генералу и его спутникам протиснуться в рубку. Очнувшийся первым главстаршина Курикка шагнул вперед, не обращая внимания на уставленный на него ствол пистолета.

- То, что вы пытаетесь сделать - пиратство, - произнес он суровым, привыкшим к подаче команд голосом. - Согласно Всемирной конвенции, пиратство в космосе - столь же тяжкое преступление, как и воздушное, и карается даже более сурово. Минимальное наказание - пожизненное заключение. Вам его не избежать. Сложите оружие сейчас, пока не поздно. Отдайте револьвер.

Он почти добился успеха. Кое-кто из столпившихся позади Бригса людей опустили импровизированные дубины и обменялись встревоженными взглядами. Курикка решительно шагнул вперед, протягивая руки к оружию.

Генерал отступил перед его напором.

- Если вы попытаетесь отнять пистолет, я буду вынужден застрелить вас, - произнес генерал не менее решительно, чем Курикка.

- Тогда вас будут судить не только за пиратство, но и за безжалостное убийство, и вы проведете остаток жизни в тюрьме. Давайте его сюда.

Бригс снова отступил.

- Дойле, убери его, - приказал он, даже не повернув головы. Дойле тут же опустил свой брусок на плечо старшине, припечатав его к полу.

- Мы решительные люди, - сказал Бригс, - нас не остановить.

Сопротивление захлебнулось. Старшина лежал на полу, не в состоянии подняться. Все больше вооруженных пассажиров вливалось в рубку.

- У вас ничего не выйдет, - заявил Дон, - вы ничего не смыслите ни в пилотировании, ни в обслуживании корабля. И не можете рассчитывать даже на малейшую помощь со стороны экипажа.

Губы Бригса искривились в холодной усмешке.

- Наоборот, у нас есть по крайней мере один человек, который знает, как управлять этим судном. Матросы, свободные от вахты, будут заперты, а рядом с каждым вахтенным неотлучно будут находиться по два охранника. Они не откажутся выполнять наши приказания, так как этот отказ столь же опасен для их жизней, как и для наших. Я думаю, не будет никаких неприятностей, доктор. Особенно с моим первым помощником. Вы знакомы с доктором Угалде? - Угалде пробился сквозь толпу, не выпуская из рук хорошо наточенный кухонный нож.

Он коротко кивнул, подошел к капитанскому креслу и опустился в него. Дон был потрясен. Он никак не мог подумать, что мексиканец-математик способен предать их. Ощущение крушения сломило его, и он снова повернулся в сторону генерала.

- Ладно, Бригс, вы захватили корабль. Но зачем вы это сделали?

- Для того чтобы безопасно добраться до Марса.

- Этот путь приведет вас в тюрьму, - вмешался Курикка, с трудом поднимаясь на ноги. - Тайный пронос оружия на борт космического корабля - серьезное преступление.

- Я всегда вооружен, невзирая ни на какие дурацкие распоряжения.

- Мне плевать на ваше оружие и даже на вашу глупую выходку, - гневно выкрикнул Дон. - Но я беспокоюсь о жизни всех людей на борту. Я должен разыскать этот метеорит.

- Нет. Отправляйтесь к своим пациентам, доктор. Я не стану повторять.

- Вы не понимаете! Я не могу их вылечить, если не исследую метеорит. Но если это удастся, я, возможно, сумею найти...

- Уберите его, - приказал Бригс двум стоящим перед ним его людям. - Я вполне достаточно услышал из вашей дурацкой теории, чтобы понять, что она столь же безумна, как и другие планы. Первое, что я сделаю, когда мы прибудем на Марс, - предложу, чтобы вас обследовала психиатрическая комиссия. А пока постарайтесь быстро стать врачом, если вы еще способны на это.

Оцепеневший от крушения всех своих планов Дон не сопротивлялся, когда двое крепкого телосложения пассажиров вытолкали его в коридор. Пока он шел в лазарет, они предусмотрительно следовали за ним и остались снаружи, когда он вошел.

- Что случилось? - спросил Рама, перепугавшийся при одном взгляде на Дона. Юноша испугался еще больше, когда Дон ввел его в курс дела.

- Мы должны сопротивляться, драться! Вы несколько раз спасли им жизнь, и вот награда! Как может существовать подобная неблагодарность? - Рама бросился перерывать содержимое шкафов в поисках самых больших скальпелей. Дон попытался утихомирить его.

- Это не поможет. Эти люди начеку и вооружены. И сильно напуганы, иначе никогда бы не позволили Бригсу втянуть их в этот мятеж. Фактически, не так уж важно, кто командует судном, если мы благополучно доберемся до Марса. Важно другое: мне кажется, что я нашел средство создать лекарство от этой болезни, но Бригс не позволяет мне попробовать. Мы должны что-то сделать!

Но они оказались бессильны. Охранники снаружи сменялись через регулярные промежутки времени и были постоянно начеку. Первые несколько часов телефоны не работали. При захвате корабля генерал отключил систему внутренней связи. Как только управление успешно перешло в его руки, он, видимо, почувствовал уверенность - телефонная связь снова заработала. Дон попробовал вызвать машинное отделение, но ему ответил кто-то из людей Бригса. То же произошло, когда он хотел вызвать рефмеханика и вахтенных. Члены экипажа сидели под замком, а каждый вахтенный был под надежным присмотром по крайней мере двух охранников.

Глубоко подавленный крушением всех надежд, Дон попытался помочь своим пациентам. Сейчас их насчитывалось уже четырнадцать, и заболевшие первыми быстро угасали. Он испробовал все мыслимые комбинации лекарств и антибиотиков в тщетной попытке натолкнуться на искомый препарат. Безрезультатно.

Измученный физическим и нервным потрясением, он наконец не раздеваясь лег и попытался уснуть. Была как раз середина корабельной ночи. Деление корабельного времени на условные суточные циклы не только позволяло установить четкий распорядок приема пищи и общественных мероприятий, но и было необходимо для здоровья людей на борту. Хотя вокруг корабля царил нескончаемый день и постоянно светило солнце, на корабле неукоснительно соблюдались циклы дня и ночи. Человеческое тело требовало четкого режима, чередования периодов бодрствования и сна, и нарушение этого порядка порождало определенные трудности. Поэтому-то весь корабль спал "ночью" и бодрствовал днем. Ночью не спали только вахтенные.

Дона сморило, но в четыре часа утра по корабельному времени его разбудил настойчивый телефонный звонок. Он нашарил телефон, и на маленьком экране появилось лицо Дойле, секретаря генерала.

- Позовите охранников, - распорядился он. - Я хочу поговорить с ними.

Вначале Дон подумал отключить телефон. Позволить захватчикам обмениваться информацией - нет, он не собирался помогать им. Но, отключая связь, он ничего не выигрывал и даже не получал никакого удовольствия. И Дон направился к двери. Охранники не теряли бдительности - один из них пристально следил за Доном, пока другой беседовал по телефону. Все выслушав, он повесил трубку.

- Приказано доставить доктора в рубку, - объявил он. - Я доставлю его туда, а ты оставайся здесь.

- Они не назвали причину? - спросил второй.

- Кто-то заболел. Берите свой черный чемоданчик и пошли.

Дон промыл глаза и взял со стола аварийный комплект. Новый случай лихорадки? Он задался вопросом, кто бы это мог быть. Сознавая, что это противоречит профессиональной этике, он все же понадеялся, что скосило генерала. Если убрать его с дороги, бунт, несомненно, утихнет. Дон под конвоем зашагал в рубку.

Дежурный охранник распахнул двери рубки и жестом велел им войти. Первым, кого увидел Дон, был Спаркс. Он лежал на полу, закрыв глаза, и стонал, обхватив живот. Доктор Угалде восседал в капитанском кресле, а Дойле, сжимая в руке пистолет, стоял у противоположной стены.

- Позаботьтесь о нем, - приказал Дойле. - Он болен. Вдруг сложился и рухнул на пол. Я потрогал лоб и обнаружил, что у него жар.

Обычно лихорадка не начиналась таким образом, но с новой болезнью все было возможно. Дон опустился возле Спаркса на колени, расстегнув замки саквояжа. Достав анализатор, он провел тыльной стороной ладони по лбу Спаркса и удивился. Кожа Спаркса была холодной, температура совершенно нормальной. Прежде чем Дон успел что-либо сказать, Спаркс подмигнул Дону одним глазом. В этот момент открылась дверь, и Дон узнал голос Курикки:

- Бросайте оружие, Дойле, и никому не причинят вреда.

Дон обернулся и увидел, что обстановка изменилась, словно на театральной сцене.

Курикка стоял в дверном проеме, втолкнув перед собой обезоруженного охранника из коридора. Он держал в руках большой черный автоматический пистолет, твердо нацеленный на Дойле. Угалде стоял за спиной второго охранника, прижав острие кухонного ножа к его шее.

- Бросай оружие! - прорычал Угалде голосом, резко отличавшимся от того, каким он обычно разговаривал. - Или я загоню нож тебе в глотку, и ты мгновенно умрешь.

Брусок лязгнул о палубу.

Дойле заколебался, смутился, перевел взгляд с одного на другого, затем поднял пистолет.

Старшина выстрелил, не мешкая, и Дойле завыл от боли. Оружие выпало из его пальцев, он прижал окровавленную кисть к груди. Кровь медленно сочилась у него между пальцами.

Спаркс моментально поднялся на ноги и, немного поаплодировав, поднял с пола оружие.

Дон был потрясен.

- Курикка, как это ты устроил? - спросил он.

Старшина улыбнулся и опустил автомат.

- Благодарите доктора Угалде. Он все это придумал и руководил контрзаговором.

Сияющий от удовольствия Угалде слегка поклонился, когда взоры всех присутствующих обратились на него.

- В истории моей страны полно прецедентов. Генерал Бригс, введенный в заблуждение революционными традициями моих предков, обратился ко мне за помощью. Я принял его предложение, потому что он упустил из виду историю контрреволюции на моей родине.

Намного легче работать изнутри организации, имеющей недобрые намерения. Я примкнул к заговору и вошел к генералу в доверие, а затем дождался ночи. Нужно помнить, что любое движение всегда легче разрушить в самом начале, пока оно не успело окрепнуть. Ну, а в этом случае требовалось, если вы извините меня за эти слова, лишь подождать удобного случая. Как только генерал ушел и оставил с оружием своего приспешника - Дойле, я понял: пора атаковать. Телефонный звонок предупредил Курикку о его роли, и он поделился со мной сведениями, где в капитанской каюте спрятано оружие. Хорошо хоть, не все знают, что на борту любого космического корабля всегда припасено некоторое количество оружия на случай непредвиденных осложнений. Сумасшествия или чего-нибудь еще. Весьма предусмотрительно, знаете. Затем раз, два, три - Спаркс по сигналу падает, и вас вызывают сюда. Прибывает старшина Курикка, и дело сделано.

- Не совсем. Вы все еще имеете дело со мной.

В дверях, бледный от гнева, стоял генерал Бригс.

Он шагнул в комнату и стал хладнокровно оглядываться по сторонам.

- Вы оказались неспособны скрыть свой маленький заговор, - сказал он. - Меня проинформировали о нем сразу же, как доктор покинул лазарет. Всегда существовала возможность, что этот сумасшедший в припадке безумия попытается вернуть власть над судном.

Это не должно произойти.

Генерал указал себе за спину на дверь, где ждало множество людей, вооруженных дубинами и стальными прутами.

- А теперь сложите оружие, и обойдется без насилия. - Бригс снисходительно улыбнулся. - Ну же, не артачьтесь - и не будет никакого кровопролития, никаких ответных мер. А сейчас - бросай ружье!

Он поднял руку и двинулся к Курикке. Старшина сразу же поднял автомат и нацелил ствол прямо в лоб генералу.

- Еще шаг, и вы умрете.

Генерал остановился.

- Я хочу избежать кровопролития, - сказал он. - Это ваш последний шанс. В моем пистолете хватит пуль, чтобы перебить вас всех, а решительности нам не занимать.

Все в рубке не шевелясь следили друг за другом и за двумя мужчинами, вставшими один против другого.

- Этого не будет, Бригс, - сказал Дон властно и твердо. - Вы обманщик, и вы это знаете. Жестокий, злобный и ничтожный человечишко, и к тому же неудачливый пират. Никто не станет умирать ради вас. Я капитан этого корабля и обещаю отнестись снисходительно к тем, кто сейчас бросит оружие.

- Не слушайте его, - закричал трескучим от гнева голосом Бригс, багровея. - Хватайте их! Вперед!

Но слова Дона разрушили чары, и вооруженные люди заколебались. Они бы дрались не на жизнь, а на смерть, если бы от этого что-нибудь изменилось. Если бы они могли победить. Но они не находили в себе сил встать лицом к лицу с черной смертью, глядевшей из дула автомата Курикки. И обеспокоено переступали с ноги на ногу, поглядывая друг на друга. Никто не решался стать первым.

- Трусы! - прохрипел генерал Бригс. Он нагнулся и подхватил стальной брусок, брошенный охранником. - Бабы, сплошные слюнтяи! За мной, он не станет хладнокровно убивать вас. Он еще больший трус, чем вы. - Генерал двинулся вперед.

- На вашем месте я бы этого не делал, - отрубил старшина и взвел затвор. В тишине громко клацнуло, и автомат был готов к стрельбе.

- Вы не выстрелите, - прохрипел Бригс.

- В вас - нет, - ответил старшина, опуская автомат. - Вас я хочу видеть на скамье подсудимых.

Издав победный вопль, генерал попытался опустить свою импровизированную дубину на голову старшине.

Для такого крупного парня старшина двигался весьма проворно. В нем было что-то от большой кошки. Сделав всего шаг назад, Курикка блокировал сокрушительный удар генерала поднятой рукой, так что предплечье Бригса врезалось в рукоять автомата. Раздался вопль, и металлический прут выскользнул из разжавшихся, парализованных пальцев генерала. Развернувшись на носках, Курикка нанес короткий, свирепый удар кулаком в солнечное сплетение. Генерал сложился пополам и рухнул на палубу. Курикка, больше не обращая на него внимания, навел автомат на людей в коридоре.

- Пристрелю любого, кто не бросит оружия! Ну!

Не было никакого сомнения, что он выполнит свою угрозу. Стальные пруты и дубины лязгнули о пол, и с бунтом было покончено. Курикка перевел взгляд на того, кто еще недавно был генералом, и его лицо искривила насмешливая улыбка:

- Вы не представляете, какое удовольствие вы мне доставили.

Дон подошел к скрючившемуся в кресле Дойле и заметил аккуратное пулевое ранение у него в предплечье.

- Я чемпион страны по стрельбе из пистолета, - сознался Курикка, - и никогда не промахивался.

Дон присыпал рану антибиотиком и вскрыл перевязочный пакет. Едва его пальцы коснулись кожи Дойле, он резко отпрянул и натянул на его запястье анализатор.

- О, Дойле заразился, - сказал он, - температура 41 градус.

- Неудивительно, - сказал доктор Угалде. - Я не хотел говорить раньше, это могло быть следствием волнения. Но теперь вынужден признаться, что температура у меня в последние часы несколько выше нормы, и я ощущаю явные боли неприятного свойства.

- Курикка, - выпалил Дон, - нужно как можно скорее найти метеорит. Время уходит.

Они переглянулись, и каждый уловил в глазах другого отражение собственных страхов.

- Опять самоделка, - заметил Спаркс. - Как думаете, оно будет работать?

- Собрано-то на совесть, верно? - стараясь не падать духом, заметил Дон, взирая на коллекцию набранного отовсюду оборудования, небрежно расставленного вокруг крошечного лабораторного стола в большой лаборатории. - В теории все верно, а схема одобрена в госпитале Марсианского центра. Они собрали дубликат, и он прекрасно сработал на контрольном прогоне. Если будем следовать инструкции, сможем размножить любую ДНК, какую найдем, и приготовим сыворотку. - "Если мы что-нибудь найдем", - добавил он про себя.

Вся лихорадочная деятельность последних десяти часов окажется бесполезной, если метеорит на корабле не будет найден. Или если теория ошибочна, и этот кусок скалы не имеет к болезни ни малейшего отношения. Слишком много если...

Но это был их единственный шанс. Когда вошел Курикка, Дон уже всовывал ногу в скафандр. Курикка, облаченный в скафандр с открытым шлемом, держал в руках стальную канистру.

- Надеюсь, она достаточно велика, - сказал он.

- Должно быть. Она больше входного отверстия, проделанного метеоритом, поэтому что бы мы ни нашли, оно должно уместиться в ней. Как она действует?

Курикка со щелчком открыл плоскую металлическую крышку на боковых шарнирах.

- Достаточно просто. Мы поместим метеорит внутрь, а затем покроем крышку диаэпоксидным клеем. Это вещество прекрасно работает в вакууме. Через две минуты канистра станет совершенно герметична. Чтобы достать из нее метеорит, придется ее разрезать. Но это не проблема.

- Как только мы найдем метеорит, проблемы исчезнут. - Дон загерметизировал скафандр и потянулся к шлему. - Пошли.

- Сколько сейчас больных? - спросил Курикка.

- Я бросил считать на шестидесяти. Больше половины людей на борту. Трое уже умерли.

Путь к лифту, ведущему к центральной трубе, они проделали в молчании. Послышался скрип ведущих шестерен, и лифт двинулся к центру корабля. Вес уменьшался, и когда лифт остановился, они просто выплыли из него. Дон держался сзади, поскольку двигался намного медленнее, чем привычный к условиям невесомости старшина, легко рассекающий воздух с помощью редких прикосновений к направляющим поручням. Когда Дон нагнал старшину, тот уже открыл воздушный люк шлюза.

- Мы войдем в трюм как можно ближе к точке, где в него попал метеорит. Всего в тридцати футах отсюда мы наварили на палубу C заплату. Но мы ни разу не были там, хотя проследили путь метеорита внутри судна. Я понятия не имею, на какую глубину он проник туда. Известно только, что он оттуда не вылетел.

- Если он вылетел вбок, не пробив палубы, разве мы могли бы узнать об этом внутри корабля?

- Нет, - мрачно ответил Курикка. - Можно только надеяться, что этого не произошло. Герметизируйте скафандр. Начинаю откачку воздуха.

Они защелкнули лицевые щитки и молча стали ждать, пока закроется дверь и из шлюза будет откачан воздух. Когда это произошло, вспыхнул зеленый сигнал и автоматически открылась вторая дверь. Дон вплыл в темноту громадного люка.

Отойдя на несколько футов от входа, они оказались в кошмарном мире света и тени. В безвоздушном трюме, где не действовала сила тяжести, любое темное пятно могло оказаться и тенью, и предметом, и не было возможности определить это, не прикоснувшись ладонью либо не направив на него луч света. В шлемы были вделаны фонари, но Дон обнаружил, что ими трудно пользоваться. Ухватившись за стальную скобу, он попытался вернуть себе чувство ориентации. Старшина поплыл вверх, его фонарь давал узкий луч света. Голос Курикки загремел в наушниках Дона.

- Вначале трудно, но вы скоро освоитесь.

- Здесь нет ни верха, ни низа, и как только я начинаю двигаться, сразу же теряю ориентацию.

- В этом вы не одиноки, сэр. Со всеми в первый раз происходит то же самое. Вам следует сосредоточить внимание на каком-либо предмете и игнорировать все остальное. Сейчас я медленно двинусь в заданном направлении, а вы следуйте за мной. Сфокусируйте взгляд на мне, на моей спине. Если захотите на что-то взглянуть, поворачивайте глаза, а не всю голову. Готовы?

- Готов. Поехали.

Курикка двинулся вдоль балки, направляя свое движение легкими прикосновениями к ней. Здесь было очень тесно, по обе стороны громоздились большие контейнеры неясной из-за тьмы формы. Старшина добрался до поперечной балки и, развернувшись, двинулся вдоль нее. Над его головой тянулась ровная плоскость, и он все время освещал ее лучом фонаря.

- Взгляните сюда, - сказал он, показывая на разрыв в металле, заделанный с обратной стороны блестящей плитой. - Вот здесь он и прошел. Это та заплата, что мы наложили на палубу.

Они повернули головы. Лучи света пересекались на поверхности стоящего перед ними алюминиевого контейнера. В нем виднелась черная круглая дыра.

- Что это? - спросил Дон.

- Неважно. Но, прежде чем перерывать этот контейнер, давайте убедимся, что метеорит внутри. Оставайтесь здесь, в одиночку я смогу двигаться быстрее. Я хочу осмотреть всю оболочку этой штуки.

Старшина прав, так будет быстрее. Дон осветил дыру, но внутри была лишь тьма.

- Я обнаружил выходное отверстие, - сообщил голос у него в наушниках. - Сейчас я приведу вас сюда.

Метеорит вылетел из контейнера и нырнул в соседний люк, плотно упакованный в сеть из пластиковых нитей.

- Одежда, - произнес старшина, прочитав этикетку. - Нам повезло. Внутренние слои замедлили, а возможно, и вовсе остановили эту штуку. Давайте нож, разрежем сеть и вытащим тюк.

Разрезать пластик оказалось несложно, но вытащить тюк, плотно зажатый среди других, представлялось практически невозможным делом.

- Придется освободить все тюки, - сказал Курикка, разрезая канат, - а потом растащить их в стороны.

Тюки по мере ослабления стягивающих их канатов пришли в движение, наползая один на другой и сталкиваясь. Вскоре тюки плавали вокруг астронавтов, мешая им и нанося удары в спину. Когда давление упало, Курикка и Дон ухватились за нужный тюк и вытащили его из контейнера.

В тюке зияло выходное отверстие.

- Метеорит прошел в соседний трюм, - констатировал Курикка.

Мешающие тюки летали вокруг, замедляя движение. Второй слой был упакован еще более плотно.

- Нам никогда не разобрать его, - сказал Дон.

- Возможно, это и не потребуется, - сказал старшина. - Взгляните! - он направил в отверстие луч фонаря, и свет отразился от шероховатой поверхности. - Он здесь, внутри!

Резким ударом ножа он раскроил тюк, и тяжелое обмундирование потекло вниз. Роясь словно мыши в зерне, они разбрасывали обмундирование по сторонам, закапываясь все глубже и глубже, пока не добрались до метеорита.

- Вот он! - произнес Дон. Он был совершенно опустошен и ничего не чувствовал.

Метеорит выглядел вполне банально. Грязный обломок скалы. Дон оценивающе ткнул его ножом, и камень тут же всплыл, поворачиваясь при подъеме. Когда метеорит повернулся, стала видна его обратная сторона, вогнутая и покрытая линиями белесых кристаллов.

- Банку, быстро, - приказал Дон, отпрянув. - И не касайтесь его перчатками.

- Эти кристаллы как раз и нужны? - спросил старшина, ткнув ножом метеорит так, чтобы он вплыл в контейнер.

- Наверное - надеюсь, - Дон обливался потом, голова кружилась. - Запечатывайте контейнер.

Слегка надавив на тюбик с диаэпоксидным клеем, старшина выдавил на край крышки липкую каплю и с легким хлопком закрыл емкость. Затем с силой прижал крышку и проверил, заполнил ли клей щель по окружности.

- Всего через две минуты он станет тверже стали, - пообещал он.

- Хорошо. Давайте оставим здесь ножи - они могут оказаться зараженными. И будем осторожны, снимая скафандры, они наверняка касались зараженных ранее материалов.

- Верно. Следуйте за мной. Эта штука застынет раньше, чем мы доберемся до шлюза.

Старшина начал продираться сквозь плавающие тюки с одеждой, и Дон последовал за ним.

- На что похож этот смертельный вирус? - спросил старшина уже в шлюзе, когда воздух начал заполнять камеру.

- Понятия не имею. Он может не походить ни на что известное. Возможно - эти кристаллы, - Дон провел перчаткой по шлему, пытаясь удалить пленку конденсата, образовавшегося, когда в камеру впустили воздух. - Когда мы сможем открыть скафандры?

- Не раньше, чем вспыхнет зеленый сигнал. После выхода из шлюза. Сейчас металл холодный и может обжечь.

Как только открылся внутренний шлюз и они выплыли в центральную трубу, Дон протянул руку.

- Давайте контейнер, - сказал он. - Затем отплывите в сторону и снимите скафандр, не касаясь его внешних стенок. Если потребуется помощь, я просто стяну его. Затем покиньте это место и возвращайтесь в рубку. Я последую за вами, как только вы уйдете.

- Вам потребуется помощь, чтобы снять скафандр, - запротестовал Курикка.

- Нет. Я не боюсь заражения. Я достаточно опытный врач, чтобы распознать симптомы. И не боюсь подхватить эту болезнь, поскольку уже подхватил ее.

Они могли бы заметно облегчить себе задачу днем раньше, когда собирались изолировать незараженных людей от зараженных, а сейчас уже четверо из каждых пяти лежали внизу с высокой температурой.

Марс был всего в двух днях полета. Там уже ждали ракеты с добровольцами: врачами и медицинскими сестрами. Никому не позволят покинуть "Иоганна Кеплера". Зачумленный корабль, он будет заперт в карантине до тех пор, пока не найдут средство - если когда-нибудь найдут - от этой болезни. На его борт можно доставить все что угодно: пищу, лекарства, оборудование. Но ничего нельзя вывезти.

На борту уже двадцать два мертвеца.

Дон принял еще одну обезболивающую таблетку и влажным полотенцем вытер лицо. Он уже принял намного больше таблеток, чем было допустимо, но отдавал себе отчет в том, что ему нельзя свалиться. Не сейчас. Оборудование расплылось перед глазами, и Дон, прищурясь, настроил резкость в окуляре микроскопа.

- Доктор, давайте я, - предложил Рама.

- Если вы еще не заразились, то не имеете никакого права находиться здесь.

- Это не важно, сэр. В любом случае единственный человек, способный хоть как-то помочь вам, - это я. Каковы сейчас условия дублирования?

- Не знаю, я уже давно не уверен, идет ли вообще процесс и есть ли вирус в этом растворе. У нас нет подопытных кроликов, кроме самих себя, проверить невозможно. Но я растворил эти кристаллы в питательных средах, причем в разных и при разных температурах. Я отфильтровал их, смешал и пропустил полученную жидкость сквозь эти аппараты. Не знаю, может, это просто чистая вода. - Он захрипел и закашлялся, затем снова потрогал свой лоб. - Как дела в рубке?

- Я только что беседовал с ними. Там главстаршина Курикка и расчетчик Бойд. Оба пока здоровы. Так что они уверены, что доведут корабль. К несчастью, должен сообщить, что доктор Угалде в коме и не сможет помочь. Но Марсианский центр заверил, что они могут действовать через наш компьютер. Они проведут финишное маневрирование даже в том случае, если в рубке вообще никого не будет. Остаток нашей реактивной массы будет использован, чтобы вывести корабль на возможно более низкую орбиту.

Зазвонил таймер, и Дон двинулся через лабораторию к ультрацентрифуге. Внезапно, совершенно неожиданно для себя, он растянулся на палубе. Просто отказали ноги. Рама поднял его и посадил в кресло.

- Рама, через секунду я буду в полном порядке. Выключи центрифугу.

По мере того, как аппарат замедлял вращение, пронзительный вой перешел в глубокий стон.

- При определенном везении, - сказал Дон, - здесь может оказаться как раз то, что мы ищем. Это результат первого разделения на фракции.

- Мы сразу воспользуемся тем, что получилось? - взволнованно спросил Рама.

Дон отрицательно покачал головой.

- Но очень скоро сможем. Сначала помогите мне с бульоном из других банок, - он приподнял флягу и посмотрел на плещущуюся внутри мутную жидкость. - Здесь собранные кристаллы, растворенные в питательной среде. Если в первом разделении фракций ничего не окажется, то вирусы просто могли еще не ожить и потому мы не можем их здесь обнаружить. Мы ищем вслепую.

Он тщательно отрегулировал репликатор ДНК, влил в него жидкость и начал второе разделение фракций. Только после этого он вернулся к центрифуге и со щелчком открыл крышку. Затем достал одну из ампул и поднес ее к свету. На дне виднелся коричневый осадок, а над ним прозрачная жидкость.

- Подайте мне шприц с иглой двенадцатого размера.

Вставив острие иглы в ампулу, он, отводя большой палец, наполнил цилиндр.

- Держи, - сказал он Раме, - и введи тем, кто наиболее плох.

- Доза?

- Не знаю. Это концентрированный раствор. Думаю, не больше двух-трех кубиков. По крайней мере, этого хватит. Сначала самым тяжелым. Затем остальным. Того, что в центрифуге, вполне хватит на всех. Я должен проследить за вторым разделением на фракции.

Звонок. Что теперь? Что делать? Холодную воду на лицо, голову под душ. Это всегда помогало. Это я в зеркале? Давно не брился, а, док? С таким лицом можно перепугать пациентов. Что же дальше?

Звонок. Температура 42 градуса. Фильтрация. Осторожно, не разлей - больше этого раствора у тебя нет. Было бы легче, если бы не тряслись руки. Но они трясутся, как ни удерживай. Перелить раствор, не разлить его.

Лежу на полу, соленый привкус крови во рту. Лицом вверх. Что-то жжет щеку.

- Рама?..

- Вы упали, сэр. Небольшой порез. Я перевязал рану.

Страх!

- Приборы! Я не разбил их?

- Нет, вы словно чувствовали, где они. Вы отпрянули в сторону и упали навзничь. Я услышал, что звонок звенит не переставая. Что делать дальше?

- Помоги подняться, и я покажу.

Тяжело думать, серая мгла, клубившаяся прежде лишь в голове, теперь стоит перед глазами. Очень трудно смотреть сквозь нее. Очень трудно думать. Пациенты!

- Давно ли сделана инъекция?

- Прошло более восьми часов, сэр. Я сделал ее вам, когда...

- Как больные?

Последовало долгое молчание. Лицо Рамы расплывалось перед глазами кляксой.

- Никаких изменений, - наконец ответил Рама. - Совсем никаких. Двое умерли. Главстаршина Курикка в рубке почувствовал себя плохо и пришел сюда.

- Неужели конец? Неужели мы все умрем? - охрипшим голосом произнес Дон, обращаясь сам к себе. - Неужели все кончится подобным образом? Другого ответа быть не может.

Подходящий момент, чтобы сдаться, упасть и умереть. Но он не сделал этого. Усилием воли, одной лишь воли, он выпрямился - тело предало его. Его глаза могут видеть, они ДОЛЖНЫ видеть! Дон яростно тер их кулаком до тех пор, пока не почувствовал боль даже сквозь окутывавшую мозг дымку, вызванную наркотиками. Слезы потекли по щекам, и он снова, правда смутно, стал видеть.

Затем он проковылял к лабораторному столу.

- Выключи звонок. Здесь. Отнеси сюда эти пробирки. Охлади их. Затем помести в центрифугу. Четыре минуты вращения. Затем используй.

- Это будет уже лекарство?

Дон думал, что он улыбается, но его губы лишь растянулись, как у больной лошади, обнажив зубы. Каждое слово требовало огромных усилий.

- Получится прозрачная жидкость. Точь-в-точь как дистиллированная вода. Мы должны, мы должны...

Тьма, и он падает. Это конец.

Во тьме Вселенной существовали лишь два черных холма, каждый величиной с целый мир. Хотя они беспорядочно перемещались, их движение было трудно разглядеть на фоне несущихся мимо чернильно-черных потоков. Они разговаривали - неизвестные слова на неизвестном языке, - это не могло быть интересным. Холмы бормотали что-то, укачивая своим бесконечным движением...

Но слова можно понять. Для чего же тогда существуют слова...

- ... может начаться...

- ... или...

- ... это выше...

Фрагменты. Не связанные друг с другом слова. От холмов? Нет, не только от холмов - привидений. И они разговаривали.

Долго, бесконечно долго Дон цеплялся за эту мысль, и наконец она ему надоела. Она уплыла, и он забыл о ней, а голоса остались и должны были что-то значить.

В какой-то момент он обнаружил, что его глаза закрыты. Его память представляла собой сплошное белое пятно, а тело оцепенело и совершенно не повиновалось мозгу. Но главное - глаза, потому что эти холмы были людьми, приведшими его в сознание, и он хотел увидеть, кто они. С огромным трудом он открыл глаза и уставился на окружающую его дымку. Белое сновидение.

- Доктор, он открыл глаза.

Голос помог ему сосредоточиться, и в поле зрения вплыло девичье лицо и белая униформа медсестры. Он ни разу в жизни не видел эту девушку раньше. Как мог оказаться на корабле человек, которого он никогда не видел?

И тот, другой, в белом - тоже врач. Дону захотелось рассказать, что он видит их, но язык не повиновался ему.

- С вами еще не все в порядке, но главное, что вы живы и скоро поправитесь. Я хочу, чтобы вы думали об этом, прежде чем снова уснете.

Он снова, словно непослушный ребенок, закрыл глаза и погрузился в сон.

Проснувшись в следующий раз, Дон понял, что он в полном сознании. Его мутило, он был словно выжатый лимон, но голова ясная. На сей раз вместо незнакомки он увидел знакомые черты Рамы Кизима, склонившегося над ним.

- Старшина! - закричал Рама. - Идите сюда! Он проснулся!

Раздались тяжелые шаги, и Дон увидел улыбающегося Курикку.

- Мы сделали свое дело, капитан. Вы спасли всех нас!

Именно эти слова Дону хотелось услышать больше всего. Они в безопасности, все остальное не в счет. Дон попытался заговорить, но кашель помешал ему. Рама поднес к его губам стакан с водой.

Вода была прохладной, и Дон почувствовал себя значительно лучше. На этот раз ему удалось заговорить.

- Что произошло? Расскажите мне все, - он говорил хриплым шепотом, но, тем не менее, его понимали.

- Мы были на волосок от гибели - это точно, - Рама серьезно кивнул при этих словах старшины.

- Когда вы упали, Рама сразу позвал меня. Я уже был в лазарете и чувствовал себя весьма скверно. К тому времени заразились все находившиеся на корабле. Мы уложили вас на койку, и Рама показал мне второй приготовленный вами раствор. Когда центрифуга остановилась, Рама первый укол сделал вам, а затем я помог ему с пациентами. Один был уже мертв. Я помню это совершенно точно, потому что этот человек стал последним умершим. Это был, верите или нет, тот самый Дойле, так что теперь, когда настанет день суда, его не будет рядом с генералом на скамье подсудимых.

- Генерал?

- Жив и здоров, - Курикка холодно улыбнулся. - В прекрасной форме для трибунала. Но сейчас важно не это. День и ночь мы беспокоились о вас, капитан. Никогда не поверил бы, если бы не видел собственными глазами. Мы опустошили шприцы и вернулись за новыми. Рама зашел взглянуть на вас, и я услышал, как он испустил вздох облегчения. Могу вас заверить, что я не медлил.

- Несколько минут, - вставил Рама, - всего лишь несколько минут. Жар спал, и вы лежали спокойно и даже похрапывали, спали обычным сном. Хотя разрушительное действие болезни кончилось не сразу, жар исчез мгновенно.

- Вторая партия приготовленного вами раствора оказалась именно тем, чем надо. Да, люди, которых этот вирус уже свалил, поднимались с кроватей сразу после инъекций. Прекратились смертельные случаи. На следующий день, когда корабль выходил на орбиту, мы сделали инъекцию всем бывшим на борту. И сами управляли судном. Не Марс вывел нас на орбиту, "Большой Кеп" справился сам.

- Вы утомляете его, - произнес новый голос, - вам следует удалиться.

Дон посмотрел на стоящего в дверном проеме врача и улыбнулся, отрицательно покачав головой на подушке.

- Это действует лучше любой вакцины, доктор.

- Не сомневаюсь, но думаю, на сегодня достаточно. Когда вы поспите, они смогут прийти сюда еще раз.

Когда посетители вышли, врач взял с прикроватного столика шприц. Дон повернулся, чтобы взглянуть на него, и впервые заметил, что лежит не на своей койке. Кровать была большой, так же как и комната. Когда он увидел на стене большое фото "Иоганна Кеплера" и приборы, дублирующие приборы пилотской рубки, он понял, что это каюта капитана.

- Всего несколько вопросов, прежде чем я усну, - попросил Дон, и врач согласно кивнул. - Как мои пациенты?

- Все стало значительно лучше. И все до сих пор на борту. Ваше чудесное лекарство действует отлично, но корабль все еще на карантине - до тех пор, пока мы не сделаем необходимые анализы и не убедимся окончательно. Самое плохое состояние - у вас. Вы напичкали себя наркотиками, перегрузили организм, и, буду откровенен, все это сейчас сказывается на вашем состоянии.

- Но я был вынужден так поступить, верно?

Врач открыл было рот, чтобы ответить, но ничего не сказал. Потом улыбнулся.

- Полагаю, да. Я рад, что на борту были именно вы, потому что сильно сомневаюсь, что смог бы проделать все это самостоятельно. А сейчас - укол.

- Секунду, пожалуйста. Насчет так называемого бунта. Что правительство собирается сделать с этими людьми? Вы должны объяснить, что их спровоцировали...

- Правительство в курсе, и сомневаюсь, чтобы кто-то, кроме генерала Бригса, конечно, предстал перед судом. Это мое личное мнение, но я знаю, что и наверху думают так же. Это был пиратский шаг. Вы - корабельный офицер и командовали судном по праву. И все еще пребываете в этом качестве, так как новый командующий пока не прибыл. Так что не знаю, называть вас врачом или капитаном... в любом случае сейчас - спать.

Дон уснул улыбаясь.

На следующее утро, после того, как он поел, сестра натерла его лицо пастой-депилятором, чтобы снять отросшую бороду, и устроила повыше с помощью дополнительных подушек.

- Зачем это? - с подозрением спросил Дон.

- У вас будут гости, и вы должны выглядеть как можно лучше.

- Какие сейчас гости? Я думал, что для официальных визитов я все еще болен. По крайней мере, именно это вы должны были мне сказать. А получается, это говорю вам я...

- Врач, который дает предписания самому себе, становится посмешищем для пациентов, - ответила сестра и выскочила из палаты. Дон улыбнулся ей вслед.

- Позвольте войти, сэр? - раздался с порога голос Курикки.

- Что? Старшина? Входите же. Но в чем дело?

Он осекся, когда увидел, что старшина одет в серый мундир. Это была форменная одежда космонавтов. Погоны были отделаны золотым шнуром, а высокий воротник врезался в шею. Дон подумал, что старшина, видимо, одолжил мундир на другом корабле, так как его собственная одежда отправилась за борт, в космос. Старшина вошел, печатая шаг, а за ним - все остальные.

Они все были в сером. Рама Кизим, помощник инженера и будущий врач.

Каптенармус Дженнет и расчетчик Бойд, Спаркс и инженер Трублевский, рефмеханик Хансен. А позади всех, тоже в форменной одежде, высоко подняв голову, шествовал, как и остальные, строевым шагом доктор Угалде. Когда все остановились и отдали честь, он приложил руку к сердцу.

- Все не смогли прийти. То есть, я хочу сказать, вся команда. Но мы их представители. И доктор Угалде здесь потому, что он сейчас представитель нашей команды.

- Несомненно, - твердо ответил Дон, вспомнив все происшедшее. И коррекцию курса, и историю с контрпереворотом.

- Мы чувствовали то же самое, и потому он сейчас здесь, когда я, то есть мы, представляем всю команду. Вашу команду, капитан.

Курикка сменил положение "смирно" на "вольно" и взглянул вниз, на Дона.

- Я знаю все надлежащие торжественные церемонии, которые есть в уставе. Не то чтобы эта церемония была не уставной - ее просто там нет. Я пытаюсь сказать вот что: карантин снимут через несколько дней. Вас хотят перевести в госпиталь Марсианского центра. Командор Доправа сейчас на базе и скоро прибудет, чтобы перегнать "Большого Кепа" в доки для капитального ремонта. Но пока он не принял командование, - капитан по-прежнему вы, - он щелкнул пальцами, и сейчас же прямо ему в руки была подана какая-то коробка.

- Этого у вас никогда не отнимут. Космонавты хорошо знают, что на корабле нет никого выше капитана. Не многие занимали этот пост. А вы - да, сэр, вы - вытащили нас, а только это и считается. - Курикка открыл коробку и вытащил оттуда форменную фуражку с золотой ракетой над козырьком.

- Это капитанская фуражка. Теперь она ваша - мы купили ее у командора орбитальной станции. Это от команды, капитан. Все мы приняли в этом участие.

Дон взял фуражку в обе руки, повернул козырьком к себе и обнаружил, что не может произнести ни слова. Моряки взяли под козырек. С никогда ранее не испытанным чувством, он козырнул в ответ.

Не существовало слов, чтобы выразить его ощущения, и астронавты поняли это по его лицу. Это был миг и их торжества, отныне их скрепляли нерасторжимые узы. Молча, по одному, члены экипажа ушли. Старшина Курикка шел последним и уже на пороге, слегка помявшись, заставил себя задать один вопрос:

- Капитан, сэр, не можете ли вы сказать мне, каковы ваши планы? Я имею в виду, после госпиталя. Большинство врачей начинают свою карьеру в космосе, но потом предают его, принимая должности на планетах, то есть переходят в разряд наземников. Я полагаю, ничто не может удержать их в пространстве. И я хотел бы знать, каковы ваши планы... я имею в виду...

Дон собирался работать на одной из планет, в этом не могло быть никаких сомнений. Однако в одно мгновение он обнаружил, что об этом даже подумать невозможно. Наземники - единственно подходящее слово. Что значили эти пыльные глобусы по сравнению с кристальной чистотой космоса? Служба на дальних лайнерах, орбитальных научных станциях - бесконечные возможности, если хоть раз задуматься над этим. Однако он ответил еще до того, как эта мысль успела оформиться.

- Не верьте старым сплетням, старшина. Мне хочется работать наземником не больше, чем, скажем, вам.

- Более определенного ответа быть не может! - широко улыбаясь, Курикка щелкнул каблуками и удалился.

Дверь закрылась, и Дон остался один.

Он развернул фуражку и провел пальцем по гладкому цилиндрику эмблемы. Он почти сожалел, что полет окончился.

Будет немного скучно снова стать просто врачом.

- Трудный полет, и я рад, что он позади, - грустно сказал он себе. - Я очень рад, что мы достигли наконец тихой гавани. Но у меня есть эта фуражка, и я помню, что она означает. Этого у меня никогда не отнимут.