Гарри Гаррисон. Крыса из нержавеющей стали спасает мир
Перевод с англ. - О. Колесников, 1989

- Джеймс Боливар ди Гриз, вы мошенник, - сказал Инскипп. Звуки из его глотки вылетали какие-то совсем животные и при этом он потрясал передо мной пачкой бумаг. Дело происходило в его кабинете. Я стоял, прислонившись к стеллажам - картина оскорблённой невинности.

- Я не виновен. Всё это холодная расчётливая ложь, - хныкал я. Прямо за мной находилось отделение для сигар, и я одной спиной, без помощи рук, ощупывал его замок. На такие штуки я мастер.

- Мошенничество, обман, одно хуже другого, докладные на вас поступают до сих пор. Вы обманывали свою организацию, наш Специальный Корпус, своих товарищей...

- Да нет же! - вскричал я, а сам в это время быстренько вскрывал замок.

- Недаром же вас прозвали Скользким Джимом!

- Так это же просто детское прозвище, - сказал я. - Когда меня мама купала в детстве, я показался ей очень скользким.

В это время сигарный ящик открылся и я втянул носом ароматнейший запах.

- Да знаете ли вы, сколько вы украли? - Лицо Инскиппа налилось кровью, а глаза выпучились. Всё это выглядело очень несимпатично.

- Я?! Украл? Да я лучше умру! - трогательно провозгласил я, незаметно вытаскивая из ящика пригоршню дьявольски дорогих сигар, предназначенных для Очень Важных Персон. Уж лучше их выкурю я - так оно будет правильнее. Нужно признать, что я больше уделял внимания краже курева, чем нудным упрёкам Инскиппа, так что не сразу заметил перемену в его голосе. Вдруг я понял, что едва слышу его слова: не то, что мне не хотелось бы их слышать, он даже не шептал - впечатление было такое, будто бы у него вырубили в горле регулятор громкости.

- Говори громче, Инскипп, - сказал я твёрдо. - Или тебе стыдно за свои слова?

Я отошёл от шкафа и повернулся боком к Инскиппу, чтобы он ненароком не увидел, как я засовываю в карман кучу редкостных сигар. Стоимость их была не меньше сотни кредиток. Он продолжал невнятно бормотать, не обращая на меня внимания и злобно потрясая бумагами.

- Ты что, не здоров?

В голосе у меня было немного настоящей озабоченности, потому что теперь он выглядел совсем худо. Даже когда я переменил место, он не повернул головы и, беззвучно шевеля губами, продолжал смотреть в то место, где я стоял раньше. Он был очень бледен. Я зажмурился и снова посмотрел на него. Он был вовсе не бледный. Просто прозрачный. Сквозь его голову стала отчётливо видна спинка стула.

- Прекрати! - завопил я, но он, пожалуй, не услышал. - Что это за штучки? Объёмные проекции, хочешь меня одурачить? И не трудись! Скользкий Джим не из тех, кого можно надуть, ха-ха!

Быстро пройдя через комнату, я протянул руку и ткнул указательным пальцем ему в лоб. Преодолев слабое сопротивление, палец вошёл вовнутрь, а он как будто этого не заметил. Только вот когда я отвёл руку, раздался слабый хлопок и Инскипп исчез начисто. Осталась только пачка бумаг - лишённая поддержки, она упала на крышку стола.

- Брргм! - проворчал я нечто невразумительное. Потом я нагнулся и стал искать под столом скрытый проектор, но в этот момент раздался треск и дверь кабинета слетела с петель.

Ну, в таких-то делах я разбираюсь. Ещё стоя на четвереньках, я быстро повернулся и как раз успел встретить первого вошедшего. Ребро моей ладони врезалось ему в горло, прямо под противогазную маску. Человек хрякнул и упал, как подкошенный. Но вслед за ним ворвалась ещё целая куча народу все в таких же масках и белых халатах, с маленькими чёрными ранцами за спиной. Часть была без оружия, а некоторые - с импровизированными дубинками. Всё это выглядело весьма необычно. Превосходящие силы противника оттеснили меня вглубь комнаты, однако я успел одному залепить ногой в подбородок, а другому - под дых. Потом я прижался спиной к стене, а они все скопом кинулись на меня. Я врезал кому-то по загривку и тот упал... и растаял, не успев долететь до пола.

Вот это интересно! Число людей в комнате стало изменяться, когда некоторые из них стали пропадать. Это было очень здорово и могло бы уравнять шансы, если бы прямо из воздуха не возникали всё новые и новые люди. Я попытался прорваться к двери, но этот номер не прошёл, и на мою голову обрушилась дубинка и вышибла из неё остатки соображения.

После этого всё стало похоже на драку под водой. Я повалил ещё нескольких и сделал это уже без души. Меня схватили за руки и потащили из комнаты. Я немного подергался и отругал их на дюжине наречий, но всё, конечно, без толку. Они поволокли меня из комнаты по коридору в ожидавший лифт. Кто-то поднял газовый баллон и, как я ни старался отвернуть голову, струя газа попала мне в лицо.

Никакого действия я не ощутил, зато разозлился ещё больше и стал лягаться, щёлкать зубами и вовсю ругаться. Люди в масках что-то бормотали, должно быть тоже поливали меня ругательствами, и это ещё больше меня бесило. К тому времени, как мы добрались до места назначения, я был готов убивать, что в обычном для меня состоянии довольно трудно, и убил бы кого-нибудь, не будь я привязан к какому-то электрическому стулу, с электродами, прикреплёнными к лодыжкам и запястью,

- Хоть расскажите потом, собаки, что Джеймс ди Гриз умер, как мужчина! - с пеной у рта проорал я. На голову мне опустили металлический шлем, и перед тем, как он закрыл мне лицо, я ухитрился выкрикнуть:

- В задницу ваш Специальный Корпус!!! И пошла в задницу ваша... Опустилась темнота, и я понял, что дожил до разрушения сознания, а может быть и до электрического стула.

Но ничего не произошло, шлем снова сняли и один из нападавших пустил мне в лицо новую порцию газа. Я почувствовал, как моя злоба исчезает так же быстро, как и появилась. Тут я ещё маленько поудивлялся, увидев, что они освобождают мне руки и ноги. И ещё: большинство из них уже сняло маски, и я узнал техников и учёных Корпуса, которые обычно околачиваются в этой лаборатории.

- Скажите мне, какого чёрта это всё было затеяно?

- Дайте мне сначала закончить, - сказал один из присутствующих, седовласый мужчина с кривыми зубами, похожими на старые, пожелтевшие надгробные камни, зажатые между губами. Он повесил мне на плечо один из ранцев и вытянул из него кусок провода. На конце у него был какой-то небольшой чёрный диск. Человек коснулся моего затылка и провод пристал.

- Ведь вы - профессор Койпу? - спросил я.

- Да, - зубы задвигались вверх и вниз, как клавиши пианино.

- Скалите, уместно ли, если я попрошу у вас объяснений?

- Конечно. В данных обстоятельствах это более чем уместно. Ужасно неприятно, что нам пришлось обойтись с вами так грубо. Это был единственный выход - захватить вас врасплох и как следует разозлить. В ярости рассудок существует только для самого себя и может сам себя поддержать. Если бы мы пытались вас уговаривать, то только провалили бы дело. Пришлось просто напасть. Дали вам газ ярости и сами им надышались. Больше делать было нечего... чёрт возьми! Пришла очередь Магистра! Сильнее всего это чувствуется здесь, - один из белохалатников вдруг задрожал, сделался прозрачным и исчез.

- С Инскиппом вышла такая же история, - сказал л.

- Конечно. Ведь он - в первую очередь.

- Почему? - спросил я, тепло улыбнувшись и решив, что это самый идиотский разговор в моей жизни.

- Они борются против Корпуса. Начинают с руководства.

- Кто?

- Не знаю.

Мои зубы заскрипели, но я постарался сохранить спокойствие хотя бы внешне.

- Будьте добры объяснить всё более подробно или найдите кого-нибудь, кто может рассказать вашу историю более внятно.

- Виноват. Прошу прощения.

Он промокнул со лба капельки пота и облизал сухие концы зубов.

- Это началась совсем недавно. Экстренные меры и все такое прочее. Можете называть это темпоральной войной. Кто-то где-то пытается изменить время. Естественно, первым объектом они должны были выбрать Специальный Корпус. Даже если они вынашивали какие-то другие планы, так как наш Корпус является самой эффективной и широко разветвлённой организацией по охране законности в истории Галактики. Мы, естественно, становимся для них главным препятствием. Рано или поздно любой обширный план по изменению времени должен наткнуться на противодействие Специального Корпуса. Вот они и решили справиться с нами как можно раньше. Если они смогут устранить Инскиппа и других руководителей Корпуса, то вероятность нашего существования сильно понизится, и нас всех сдует как только что сдуло бедного Магистра. Я быстро моргнул.

- Не могли бы мы чего-нибудь выпить? Мне нужно прочистить мозги.

- Отличная идея. Пожалуй я и сам не прочь выпить.

Диспенсер выдал по его выбору какую-то тошнотворного вида зелёную жидкость, я же заказал большую порцию "Пота Сириусской пантеры" и выпил почти всё одним глотком. Это чудовищное варево даёт такое потрясающее похмелье, что торговля им запрещена в большинстве цивилизованных миров. Сейчас эта штука пошла мне явно на пользу. Я прикончил стакан, и на хитросплетении моего подсознания выскочило одно воспоминание.

- Остановите, если что не так: кажется, я слышал одну вашу лекцию о невозможности путешествий во времени.

- Несомненно. Темпоральные исследования - моя специальность. Можете считать моё выступление дымовой завесой. Мы освоили путешествия во времени уже много лет назад, но боялись их использовать. Изменение темпоральных линий и тому подобное. Именно то, что творится, сейчас.

Но мы вели обширную программу изысканий и расследований во времени. Благодаря этому когда всё это началось, мы смогли понять что происходит. Тревога была такая неожиданная, что у нас не было времени кого-либо предупредить, хотя, по правде сказать, тут предупреждения не помогают. Мы выполняли свой долг. Ведь только мы могли что-то предпринять. Сначала соорудили вокруг этой лаборатории фиксатор времени, потом сделали портативные модели, как та, которую вы сейчас носите.

- А как она работает? - спросил я, с большим уважением дотрагиваясь до металлического диска у себя на затылке.

- В ней хранится копия вашей памяти, которая записывается назад в мозг каждые три миллисекунды. Он, таким образом, напоминает вам, кто вы такой, и исправляет изменения личности, которые могли появиться от искажения темпоральных линий в прошлом. Чисто защитный механизм, но это пока всё, что мы можем.

Уголком глаза я заметил, как пропал ещё один человек. Голос профессора посуровел.

- Мы должны атаковать, если хотим сохранить Специальный Корпус.

- Атаковать? Сейчас?

- Надо послать кого-нибудь в прошлое, чтобы разоблачить силы, начавшие темпоральную войну и уничтожить их, пока они сами не расправились с нами. У нас есть необходимое оборудование.

- Считайте меня добровольцем. Работёнка как раз для меня.

- Оттуда нельзя вернуться. Это задание без возврата.

- Тогда я от последних слов отказываюсь. Мне и здесь нравится.

Внезапно я весь сжался от воспоминания, промелькнувшего, без сомнения, всего три миллисекунды назад, и приступ страха начал качать мне в кровь всякие интересные химикалии.

- Анжелина! Мне нужно с ней поговорить!

- Она же не единственная!

- Для меня единственная, профессор. Отойдите в сторону, а не то я пройду сквозь вас.

Он отступил, нахмурившись и постукивая себя по зубам кончиками ногтей. Я торопливо набрал номер на визифоне. Экран дважды звякнул, и в следующие несколько секунд, пока он не ответил, время тянулось для меня бесконечно долго.

- Ты здесь! - выдохнул я.

- А где же мне ещё быть?

По её совершенному лицу пробежала тень, и она втянула в себя воздух, как будто через экран пыталась уловить запах алкоголя.

- Ты опять пил, да ещё так рано.

- Только капельку, и звоню тебе вовсе не из-за этого. Как у тебя дела? Ты просто отлично выглядишь, совсем не прозрачно!

Капельку? Похоже, что большую бутыль, - голос её заледенел и она вновь стала похожа на прежнюю Анжелину, непеределанную, самую ловкую и безжалостную мошенницу в Галактике, какой она была до тех пор, пока врачи Корпуса не вправили ей в мозгу кое-какие извилины. - Вешай-ка трубку, прими пилюлю и позвони снова, как только отрезвеешь. - Она потянулась к кнопке отбоя.

- Не-ет! Я совершенно трезв и жалею об этом. Это тревога, Три А, высший приоритет! Моментально двигай сюда и привози близнецов.

- Конечно, - она молниеносно вскочила на ноги, готовясь бежать. - А где ты?

- Координаты этой лаборатории, быстро! - рявкнул я, поворачиваясь к профессору Койпу.

- Уровень 120, комната 30.

- Ты слышала? - сказал я, поворачиваясь к экрану. Он был пуст.

- Анжелина...

Я отсоединился, снова набрал на клавишах её код. Экран осветился и появилось сообщение: "Номер занят". Тогда я побежал к двери. Кто-то схватил меня за плечо, но я отшвырнул его в сторону, схватился за дверь и распахнул её.

Снаружи не было ничего. Только бесформенное, бесцветное нечто, которое, когда я глядел на него, творило странные вещи с моим мозгом. Потом меня оттащили от двери и захлопнули её. Профессор Койпу встал к двери спиной и тяжело задышал. Его лицо было искажено теми же непонятными ощущениями, которые испытывал и я.

- Исчезли, - сказал он хрипло, - коридор, все здания, вся станция. Все. Исчезли. Осталась только лаборатория, блокированная нашим фиксатором. Специального Корпуса больше не существует. Никто во всей Галактика о нём даже не помнит. А когда выключится фиксатор, исчезнем и мы.

- Анжелина, где она? Где они все?

- Они даже не родились и никогда не существовали.

- Но ведь я помню их всех, её тоже.

- На это я и рассчитываю. Пока жив хоть один человек, который помнит нас, мы имеем микроскопический шанс в конце концов выжить. Кто-то должен сорвать темпоральную атаку. Если не ради Корпуса, то хотя бы ради цивилизации. Сейчас переписывают историю. Но это не навечно, если мы сможем противодействовать.

Путешествие в прошлое на всю жизнь. Без возврата. В чуждый мир, в чуждое время. Любой решившийся на это будет самым одиноким из всех живущих, начинал от тысячи лет до своего рождения, до своих современников, до своих друзей.

- Готовьтесь. Я отправляюсь.

- Сначала нам надо выяснить, куда вас отправить и в какое время.

Профессор Койпу пересёк, пошатываясь, лабораторию, я последовал за ним, чувствуя себя почти так же скверно. Он забормотал что-то, склонившись над сложенными в гармошку листами компьютерного листинга, которые с шелестом выползали из машины и громоздились на полу.

- Всё должно быть точно, очень точно, - сказал он. - Последнее время мы непрерывно зондировали прошлое, прослеживая источник возмущения времени, и нашли искомую планету. Теперь следует установить нужное время, так как если вы прибудете слишком поздно, они уже закончат своё дело, а если рано, то успеете умереть от старости раньше, чем эти дьяволы родятся на свет.

- Очаровательная перспектива. А что это за планета?

- У неё странное название, и даже не одно. Она называется Грязь, или Земля, или ещё что-то в этом роде. Есть предположение, что это легендарная родина всего человечества.

- Ещё одна? Никогда о ней не слышал.

- Это вполне естественно. Она взлетела на воздух в атомной войне за сотни столетий до вас... Вот оно! Вас придётся отправить в прошлое на 32598 лет, и мы не сможем на таком расстоянии обеспечить точность выше, чем плюс-минус три месяца.

- Я, наверное, и не замечу. А какой это будет год?

- За много лет до начала нашего теперешнего календаря. Полагаю, что со древним записям тогдашних дикарей это будет год 1975 от Рождества Христова.

- Не такие уж они и дикари, если развлекаются со временем.

- По всей вероятности, это вовсе не они развлекаются. Всё сходится на том, что люди, которых мы ищем, базируются в этом времени, но они не оттуда.

- Как же я найду их?

- При помощи вот этого.- Один из ассистентов подал маленький чёрный ящик с циферблатами и кнопками, с прозрачным выступом, в котором свободно плавала иголка. Эта иголка дрожала, как охотничья собака, и постоянно указывала своим концом в одном в том же направлении, как бы я ни вращал ящик.

- Это детектор генераторов темпоральной энергии, - сказал Койпу, - портативный, но не менее чувствительный, чем наши большие аппараты. Сейчас стрелка указывает на нашу темпоральную спираль. Когда вы прибудете на эту планету Грязь, используйте прибор для отыскания этих людей. А вот эта шкала показывает напряжённость поля. Она поможет вам оценить расстояние до источника энергии.

Я поглядел на прибор и почувствовал, что в моей голове зашевелилась идея.

- Если я могу взять это, то наверное смогу унести и другое оборудование?

- Точно, но только небольшое по размеру. Такое, чтобы можно было закрепить прямо на теле. Дело в том, что темпоральное поле создаёт статический заряд, похожий на электрический.

- Тогда я возьму всё оружие, которое найдётся в вашей лаборатории.

- У нас его совсем немного. Только самые миниатюрные образцы.

- Что же, я возьму своё собственное. Есть у вас тут оружейные техники? Он поглядел вокруг, подумал и сказал:

- Вот старый Ярл работал в отделе вооружений. Но у нас нет времени сейчас что-либо изготавливать.

- Я не это имел в виду. Давайте его сюда.

Старый Ярл омолаживался совсем недавно, поэтому имел вид прыщавого девятнадцатилетнего юнца, только взгляд у него был стариковский, подозрительный.

- Мне нужен этот ящик, - сказал я, указывая на устройство памяти у него за спиной. Он заскулил, словно пришпоренный пони, и отскочил прочь, прижимая устройство к груди.

- Он же мой, мой, говорю вам! Вы его не получите. Бесчестно просить об этом, ведь без него я просто исчезну!

В его старческих глазах появились слёзы испуга.

- Не распускай себя, Ярл! Я вовсе не хочу, чтобы ты растворился. Мне нужна копия ящика. Ну-ка займись этим, быстро!

Он заковылял прочь, что-то бормоча себе под нос, а нас обступили техники.

- Я не понимаю, - сказал Койпу.

- Очень просто. Если я буду охотится за большой организацией, мне понадобится мощное оружие. Если это случится, я врублю Старого Ярла себе в мозг, чтобы изготовить всё, что мне нужно.

- Но ведь он станет ВАМИ, получит контроль над вашим телом. Этого никто не пробовал.

- А теперь сделаем. Тяжёлые времена требуют отчаянных мер. А это подводит нас к ещё одному важному вопросу. Вы говорите, я не могу вернуться назад?

- Да. Темпоральная спираль забросят вас в прошлое, но чтобы вернуть вас оттуда её там не будет.

- Однако, если я смогу создать её, смогу ли я вернуться?

- Теоретически. Но этого никогда никто не пробовал. Большую часть материалов и оборудования нельзя достать у примитивных туземцев.

- А если я достану материалы, то темпоральная спираль может быть построена? Как по-вашему, кто может её изготовить?

- Только я сам. Я ее конструировал и строил.

- Великолепно. Тогда мне нужно и ваше устройство памяти. Велите вашим парням написать на ящиках имена, чтобы я не ошибся и не перепутал.

К профессору подскочили техники.

- Фиксатор времени теряет мощность! - завопил один из них голосом, полным ужаса.- Когда поле выключится, мы умрём, исчезнем без следа. Только не это!.. - выкрикнул он и свалился, потому что кто-то из окружающих выпустил ему в лицо струю парализующего газа.

- Быстрее! - сказал Койпу. - Ведите ди Гриза к темпоральной спирали. Подготовьте его!

Техники схватили меня и потащили в другую комнату, крича на ходу друг другу инструкции. Они едва не уронили меня, когда одновременно оба исчезли. В большинстве голосов слышались истерические нотки. В этом не было ничего удивительного - наступал конец света. Отдалённые стены казались мутными и туманными. Меня спасала от паники только тренировка и опыт. В конце концов мне пришлось отшвырнуть их от космического скафандра, в который они меня пытались засунуть, и застегнуться самому. Спокойным оставался только профессор Койпу.

- Наденьте шлем, но забрало держите открытым до последней минуты. Отлично. Вот воспоминания. Думаю, коленный карман будет лучшим местом для них. Гравитатор у вас за спиной. Полагаю, вы умеете им пользоваться. Оружие на груди. Вот темпоральный детектор...

И так далее, и тому подобное, до тех пор, пока от тяжести я едва мог стоять. Я не жаловался. Если не возьму сейчас, потом не будет. Вешай еще!

- Переводное устройство! - заорал я. - Как я буду общаться с туземцами?

- У нас его нет, - сказал Койпу, засовывая мне под мышку связку газовых баллонов. - Но есть мнемограф...

- У меня от него головная боль.

- ...так что вы сможете выучить местный язык. Вот в этом кармане.

- Что мне там делать, вы мне ещё не объяснили. Где я там окажусь?

- На большой высоте. Точнее - в стратосфере. Так меньше шансов столкнуться с чем-нибудь материальным. Туда мы вас и забросим. После этого всё будет зависеть только от вас.

- С соседней лабораторией всё кончено! - закричал кто-то и почти тотчас же растворился сам.

- К темпоральной спирали! - хрипло выкрикнул Койпу, и они поволокли меня через дверь.

Они тащили меня всё медленнее и медленнее, по мере того, как исчезали всё новые и новые учёные и техники, как проколотые воздушные шары. Наконец их осталось только четверо и я, позорно покачиваясь, заковылял впереди сам.

- Вот темпоральная спираль, - сказал, задыхаясь, Койпу. - Это колонна из чистой энергии, которая закручена в спираль и держится в напряжении.

Она была зелёного цвета и мерцала, почти заполнял собой комнату: свернувшаяся в кольцо полоса искрящегося света толщиной в мою руку. Она мне что-то напомнила.

- Похоже на взведённую пружину,

- Да, возможно. Мы предпочитаем называть её спиралью. Она взведена... поставлена под напряжение. Силы тщательно рассчитаны. Мы поместим вас на её внешний конец и освободим затвор. Когда вас швырнёт в прошлое, спираль забросит себя в будущее, где её энергия постепенно рассеется. Теперь вам пора. Нас осталось только трое.

- Помните меня! - выкрикнул низкорослый черноволосый техник. - Помните Чарли Нейта! Пока вы меня помните, я никогда...

Всё остановилось.

Профессор Койпу замер за пультом с рукой, застывшей у включённого рубильника. Мой взгляд был устремлён прямо вперёд, и я видел профессора только потому, что стоял к нему лицом. Застыли не только глаза, но от ужаса даже душа ушла в пятки, а мозг забился в уголок своего постоянного вместилища, когда я понял, что перестал даже дышать. Насколько я знал, сердце тоже остановилось. Что-то не так, я был в этом уверен. Ведь темпоральная спираль всё ещё туго свёрнута. Моя паника всё увеличивалась, особенно когда Койпу сделался прозрачным, а стены позади него - дымчатыми. Всё исчезало, бледнело у меня перед глазами. Неужели настаёт мой черёд? Как знать...

Примитивная часть моего рассудка, унаследованная от обезьяны, бесновалась и вертелась волчком. В то же время я чувствовал холодную отрешённость и любопытство. Ведь не каждому даётся привилегия увидеть, как исчезает наш мир, пока ты сам висишь в силовом поле, которое, возможно, забросит тебя в отдалённое прошлое. Я, правда, с удовольствием уступил бы эту привилегию кому-нибудь ещё. Жаль, что никто не вызвался. Вот я и торчал там, застывший, как статуя, с выпученными глазами, лаборатория вокруг меня постепенно исчезала и оставила меня плавать в межзвёздном пространстве. Видимо, даже астероид, на котором была построена наша база Специального Корпуса, больше не существовал в реальности этой новой Вселенной. Что-то стало подталкивать меня в направлении, о существовании которого я раньше не подозревал. Темпоральная спираль стала раскручиваться. Возможно, правда, что она начала раскручиваться с самого начала, но изменения времени скрывали это. Стало казаться, что некоторые звёзды начали двигаться, причём всё быстрее и быстрее, пока не превратились в размытые штрихи. Это было пугающее зрелище. Я попытался закрыть глаза, но паралич всё ещё не прошёл. Мимо проскочила звезда, да так близко, что я смог увидеть её диск, потом унеслась, оставив на моей сетчатке яркие, постепенно исчезающие полосы. Всё вокруг ускорялось вместе с моим временем, и в конце концов космос слился в серое марево: даже звёздные события стали слишком быстрыми, чтобы я мог за ними уследить. Либо это марево обладало гипнотическими свойствами, либо на меня действовало движение во времени, но только мысли у меня перепутались и я впал в полубессознательное состояние между сном и обмороком. Это длилось очень долго, а может и коротко - точно не знаю. Это могло быть мгновение, а могла быть и вечность. Быть может, оставался кусочек моего мозга, который создавал страшно долгое течение всех этих лет. И если так, то у меня нет никакого желания думать об этом. Мне всегда нравилось жить и я, как крыса из нержавеющей стали в бетонных коридорах общества, всегда полагался только на свои деле сохранения благополучия. В мире есть значительно больше дорог к провалу, чем к успеху, к сумасшествию, чем к здоровью. И вся моя энергия уходила всегда на поиски верного пути. Потому-то я и выжил и сохранил способность худо-бедно соображать даже в этом безумном рейде во времени - выжил и стал ждать, что будет дальше. Через неизмеримый промежуток времени я добрался до места.

Конец путешествия был ещё драматичнее начала. Я снова стал видеть - сначала свет ослепил меня, но потом ко мне вернулись все ощущения, которых я был так долго лишён.

К тому же я падал. В ответ на это мой парализованный желудок попробовал взбунтоваться, а потоки адреналина и тому подобных химикатов, которые мой мозг вот уже 32598 лет пытался вогнать в кровь, устремились вперёд. Сердце застучало радостно и ритмично. Падая, я повернулся. Солнце скрылось с глаз, и я увидел чёрное небо, а далеко внизу - пушистые облака. Неужели это она? Грязь - таинственная прародина человечества? Как бы это ни было, но мне определённо доставило удовольствие очутиться где бы то ни было, лишь бы вокруг всё было устойчиво и не исчезало бы вдруг. Всё моё снаряжение, кажется, было на месте, и, коснувшись регулятора на запястье, я почувствовал тягу заработавшего гравитатора. Отлично. Я выключил его и снова стал падать, пока не почувствовал, что верхние слои атмосферы коснулись скафандра. Достигнув облаков и окунувшись в их мокрые объятья, двигаясь вперёд ногами, я опускался мягко, как падающий лист. Падая вслепую и непрерывно протирая запотевшее забрало шлема, я ещё больше уменьшил скорость. Выбравшись из облаков, я переключил управление на "падение" и медленно оглядел новый мир, родину человечества по предположению, и мою новую родину - уже наверняка.

Прямо надо мной висел мягкий и влажный потолок из облаков. Внизу, в трёх тысячах метров от меня, расстилались леса и поля, искажённые запотевшим забралом шлема. Так или иначе, но попробовать местную атмосферу мне придётся, поэтому в надежде, что мои предки дышали не метаном, я решительно приоткрыл забрало и быстро вдохнул.

Неплохо. Воздух холодный и слегка разрежённый на такой высоте, но свежий и приятный. И главное - он не убил меня. Я широко открыл забрало, вдохнул глубоко и поглядел вниз. С этой высоты вид был хорош. Волнистые зелёные холмы, покрытые какими-то деревьями, голубые озёра, дороги через долину, что-то вроде города на горизонте, испускающее мерзкие облака смога. Оттуда я должен держаться первое время подальше: надо сперва устроиться, осмотреться...

Наконец до моего сознания дошёл звук, похожий на жужжание насекомого. Но на такой высоте не может быть насекомых. Я подумал бы об этом раньше, не будь моё внимание приковано к пейзажу внизу. Как раз в этот момент жужжание переросло в рёв, я изогнулся и поглядел через плечо. Челюсть у меня отвисла. За прозрачными стёклами шаровидной летательной машины, поддерживаемой в воздухе допотопным воздушным винтом, сидел человек, на лице которого было написано такое же изумление, как и у меня. Я перебросил контролер на запястье на "подъём" и скользнул назад, под защиту облаков.

Неудачное начало. Пилот успел хорошо рассмотреть меня, хотя оставался шанс, что он просто не поверит своим собственным глазам. Однако, он поверил. Должно быть, в этом веке были отлично развиты средства связи, так же как и боеготовность армии, или страх, потому что не прошло и нескольких минут, как я услышал внизу грохот мощных реактивных машин. Они покружили немного, ревя и воя, а одна даже пронеслась через облака. Я успел взглянуть на серебристую стреловидную фигуру, потом она унеслась, оставив за собой облачный след. Пора было сматываться. Горизонтальное управление гравитатора не слишком удобно, но я всё же тронулся прочь через облака, чтобы уйти от этих аппаратов как можно дальше. Перестав их слышать и выждав некоторое время, я рискнул опуститься немного ниже границы облачности. Во всех направлениях - ничего. Я захлопнул забрало и вырубил гравитатор.

Свободное падение не могло занять много времени, но казалось чертовски длинным. Меня посетили неприятные видения щёлкающих детекторов, жужжащих, переваривающих информацию компьютеров, двигающихся металлических стволов и с ревом несущихся на меня могучих военных машин. В падении я вращался и косил глаза во все стороны в поисках сверкающего металла.

Ничего такого не случилось. Только рядом пролетали какие-то большие белые птицы. Когда я проскочил мимо, они увернулись и резко закричали. Увидев внизу голубое зеркало озера, я дал гравитатором толчок в этом направлении. Если покажется погоня, я смогу нырнуть под воду и скрыть из поля действия их детекторов себя и своё снаряжение, очутившись ниже уровня окружающих холмов. Видя, что вода приближается слишком быстро, я врубил тягу, и в тело врезались ремни скафандра. Я весь передёрнулся и застонал. Гравитатор за спиной опасно разогрелся, но вспотел я совсем по другой причине. До воды было уже близко, а при такой скорости она оказалась бы такой же твёрдой, как сталь.

Когда я, наконец, остановился, ноги были уже в воде. В конце концов, неплохое приземление. Когда я поднялся чуть-чуть над поверхностью воды, погони по-прежнему не было. Я медленно начал двигаться к серым скалам, которые отвесно спускались в озеро у дальнего берега. Когда я снова открыл забрало шлема, вокруг было тихо-тихо. Воздух был по-прежнему хорош. Не было слышно ни голосов, ни грохота машин, никаких признаков человеческого жилья. Добравшись ближе к берегу, я услышал только шум ветра в листве деревьев, и только. Прекрасно. Как раз такое местечко мне и нужно на первое время. Серые скалы оказались монолитной каменной стеной, высокой и недоступной. Я скользил вдоль её поверхности, пока не нашел карниза, достаточно широкого, чтобы на нём усесться. Это было очень здорово - сидеть.

- Давненько мне не удавалось присесть, - сказал я, радуясь звукам собственного голоса. "Да-а, - напомнило моё сознание, - примерно 33 тысячи лет". Я снова погрустнел - мне захотелось выпить. Однако именно этот важный продукт я как раз и забыл прихватить с собой. Ошибка, которую надо исправлять в первую очередь. При выключенном питании скафандр начал нагреваться на солнце, и я скинул его и разложил всё своё снаряжение на скале, подальше от края.

А что теперь? Почувствовав скрип в боковом кармане, я вытащил из него пригоршню чудовищно дорогих, но, увы, сломанных сигар. Трагедия! Каким-то образом одна из них всё же уцелела, Я откусил от неё кончик, зажёг её и глубоко затянулся. Просто чудо! Я немного покурил, болтая ногами над пропастью, и моё самообладание достигло обычного, совершенно непоколебимого уровня. В озере плеснула рыба, какие-то маленькие птички щебетали на деревьях. Я стал обдумывать следующий этап. Мне необходимо укрытие, но чем дольше я буду искать его, тем больше шансов быть обнаруженным. Почему бы не остаться прямо здесь?

Среди различного хлама, который на меня навешали в последнюю минуту, был лабораторный прибор под названием "массер". Я тогда собирался возражать, но мне повесили его на пояс не спрашивая. Теперь я рассмотрел его. Рукоятка, содержащая источник энергии, расширялась в массивный корпус, который вновь утончался в тонкий игловидный наконечник. На его острие создавалось поле, обладавшее любопытной способностью концентрировать большинство форм материи путём усиления межмолекулярных связей. Это поле втискивало вещество в значительно меньший объём, сохраняя массу неизменной. Некоторые предметы могли быть сжаты до половины объёма.

При удалении от меня по обоим сторонам карниз сужался, пока не исчезал совсем. Я рискнул. Вытянувшись, я прижал острие к поверхности серого камня и нажал на кнопку. Раздался резкий щелчок, и съёжившаяся плитка камня размером с мою руку отвалилась от поверхности скалы и соскользнула вниз. По весу она больше походила на свинец, чем на камень. Швырнув её вниз, в озеро, я включил инструмент и принялся за работу.

Стоило только приспособиться, и работа пошла быстро. Я научился создавать почти сферическое поле, которое сразу отделяло от скалы шар сжатого камня размером с мою голову. После того как я помог скатиться через край парочке таких гирь, то едва сам не улетел вслед за ними. Тогда я стал подрезать скалу под углом, и резать затем над получившимся склоном. Шары катились вниз под уклон и срывались с карниза по короткой дуге, поднимая внизу шумные всплески.

Каждый раз я останавливался, чтобы прислушаться и оглядеться. Вокруг по-прежнему никого не было. Солнце спустилось ниже к горизонту, когда я закончил вырезать в скале маленькую уютную пещеру. Её как раз хватило, чтобы вместить меня и моё оборудование. Я с удовольствием залез в эту нору, спустившись предварительно к озеру за водой. Концентраты были безвкусны, но питательны, так что мой желудок был вполне удовлетворён этой трапезой. Когда стали появляться первые звёзды, я начал планировать следующий шаг в покорении этой Грязи, или, как там её, Земли.

Моё путешествие, по-видимому, было значительно более утомительно, чем я полагал, потому что следующее, что я увидел, открыв глаза, было чёрное небо и огромная оранжевая полная луна, висящая над горами. Зад мой застыл от контакта с холодной скалой, и я весь онемел от сна в неудобной, скрюченной позе.

- Вперёд, могучий творец истории, - сказал я и застонал, когда заныли мои мускулы и заскрипели суставы. - Вылезай и принимайся за работу.

Именно этим и следует заняться. Под лежачий камень вода не течёт. Но пока я торчу в этой дыре, всё, что я могу придумать, может оказаться бесполезным, потому что из-за отсутствия исходных данных я пока не знаю даже, нужная ли это планета и эпоха. Не знаю вообще ничего. Необходимо выяснить это и заняться чем-нибудь. Хотя есть одна вещь, которую нужно сделать без промедления, которую надо было сделать сразу же по прибытии сюда. Проклиная собственную глупость, я порылся в куче привезенного с собой хлама и извлёк детектор темпоральной энергии. Я осветил его маленьким фонариком. Сердце у меня ушло в пятки, когда я увидел, что иголка свободна: время на этой планете не было свёрнуто.

- Ха, придурок, - сказал я громко, чтобы подбодрить себя звуком собственного голоса, который любил больше всего на свете. - Машина будет работать намного лучше, если ты включишь питание. - Экая оплошность. Глубоко вздохнув, я повернул выключатель.

По-прежнему ничего. Иголка висела всё так же беспомощно, и от этого зрелища мои надежды стали таять. Хотя по-прежнему оставались неплохие шансы на то, что эти темпоральные бандиты всё же где-то здесь и просто выключили на время свою аппаратуру. Будем надеяться.

Теперь за работу. Я укрепил на себе несколько подручных средств и отстегнул гравитатор от скафандра. Его батареи ещё наполовину полные, этого мне хватит, чтобы много раз добраться до верха скалы и обратно. Я просунул руки в лямки, шагнул с карниза и прикоснулся к регулятору, превратив падение в пологую дугу, направленную к ближайшей дороге, замеченной мною при спуске. Пролетая над деревьями, я всё время отмечал направление и ориентиры. Большие, усеянные мерцающими циферблатами часы, которые я всегда ношу на левой руке, умели делать много больше, чем только показывать время. Прикосновение к правой кнопке высвечивало стрелку радиокомпаса, показывающего направление на мой новый дом. Я продолжал скользить в молчании.

Наконец лунный свет отразился от гладкой поверхности, рассекавшей лес, и я мягко опустился на землю среди деревьев. Сквозь ветви пробивалось достаточно света, так что когда я направился к дороге, преодолевая последние метры с предельной осторожностью, фонарик мне не понадобился. Дорога была пуста в обоих направлениях, ночь молчала, Я нагнулся и осмотрел поверхность. Она была изготовлена из цельной плиты какого-то твёрдого белого вещества, не металла и не пластика. Казалось, в поверхность вкраплены песчинки. Ничего интересного. Держась поближе к обочине, я повернул в сторону города и пошёл вперёд. Это было очень медленно, но зато экономило энергию гравитатора.

Случившееся потом можно объяснить только беспечностью, усталостью и моим незнанием этой планеты. Мои мысли блуждали: Анжелина и дети, мои друзья из Корпуса - все они существуют теперь только в моей памяти и реальны не больше, чем мои воспоминания о персонажах какого-нибудь романа. Угнетающие мысли. Но я, вместо того, чтобы сразу их отбросить, продолжал нянчиться с ними, поэтому внезапно раздавшийся рёв моторов захватил меня врасплох. В этот момент я проходил поворот дороги, проложенной, вероятно, сквозь небольшой холмик, так как по обе стороны возвышались крутые склоны. Мне следовало бы заранее предвидеть возможность попасть в этой щели в ловушку и позаботиться о способе избежать её. Теперь же, пока я раздумывал, включить ли гравитатор или проделать ещё что-нибудь, впереди засверкал яркий свет и из-за поворота послышался рёв. Я прыгнул в придорожную канаву, лег ничком и постарался сделаться как можно более незаметным. Одежда у меня была простого тёмно-серого цвета и вполне могла слиться с землёй.

Потом меня оглушил дробный рёв, окатило ярким светом - всё это пронеслось совсем рядом. Тогда я сразу сел и поглядел вслед четырём странным машинам, только что проехавшим мимо. Деталей не было видно, я различал только силуэты на фоне света их собственных фар. Они показались мне очень узкими, похожими на мотоциклы. Сзади каждого виднелся маленький красный огонёк. Их звук начал стихать и вдруг смешался с пронзительным визгом и гоготаньем, похожим на крик животного. Они остановились - должно быть, увидели меня.

Щёлкающие, лающие звуки отдавались эхом по выемке, лучи фар сделали полный круг и направились назад - ко мне.

"Когда не знаешь, что делать - подожди, пока противник ошибётся первым" - вот мой любимый девиз. Я мог бы попытаться вырваться, вскарабкавшись по склону, но у этих людей, кто бы они ни были, могло быть оружие. Из меня вышла бы первосортная мишень. К тому же, даже сбежав от них, я всё равно бы привлёк внимание к этой местности. Лучше сперва поглядеть, что они из себя представляют. Повернувшись спиной, чтобы их фары не ослепили меня, я терпеливо ждал, пока машины, громыхая, подъедут и остановятся, образовав вокруг меня полукольцо из трещащих моторов и слепящих фонарей. Я прищурился от яркого света и прислушался к странным звукам, при помощи которых ездоки переговаривались между собой, но я не понял ни слова. Всё было за то, что я одет был с их точки зрения странно. Они, должно быть, договорились о чём-то, потому что мотор одного из экипажей, стукнув, замолчал, и его водитель вышел вперёд на свет.

Мы с интересом обменялись взглядами. Он был ростом немного ниже меня, но казался выше из-за похожего на корзину металлического шлема. Шлем этот, усаженный заклёпками и увенчанный высоким острым наконечником, был очень непривлекательным, как и остальная его одежда. Она была вся выполнена из чёрного пластика со множеством сверкающих пуговиц и пряжек. Как верх вульгарности, он носил на груди стилизованный череп со скрещенными костями, весь утыканный какими-то поддельными камешками.

- ...? - сказал он что-то весьма оскорбительным тоном, одновременно сильно выпячивая вперёд челюсть. Я улыбнулся, изображая милого, добродушного парня, и дружелюбно ответил:

- Мёртвым ты будешь выглядеть ещё отвратительней живого, типчик, так что не говори со мной больше таким тоном.

Он поглядел озадаченно, и вновь между ними завязалась непонятная болтовня. К первому водителю присоединился ещё один, одетый столь же странно. Он возбуждённо показал на моё запястье. Все уставились на мой наручный хронометр, издавал при этом пронзительные любопытствующие крики, которые сменились на злобные, когда я спрятал руку за спиной.

- ...! - сказал первый тип, выступая вперёд с вытянутой рукой. Раздался резкий щелчок, и в другом кулаке у него появилось сверкающее лезвие.

Ну, что ж. Такой язык мне понятен. Я едва улыбнулся. Непорядочные люди, если только закон в этих краях не предписывает носить оружие и грабить на дорогах первого встречного. Зная правила, я могу с ними поиграть.

- ..., ...? - воскликнул я, отступая и поднимая в отчаянии руки.

- ...! - закричала эта деревенщина, прыгая на меня.

- Ну, а как на счёт ..., а? - спросил я, залепив ему ногой в запястье. Нож полетел в темноту, а он издал крик боли, постепенно перешедший в клокотанье, когда я пальцем ударил его в горло.

К этому времени они должны были во все глаза смотреть на меня, поэтому я выпустил из нарукавного держателя световую бомбу и бросил её перед собой на землю, закрыв глаза перед тем, как она взорвалась. Даже с опущенными веками я увидел яркий, обжигающий свет, а когда поднял их, то увидел только световые зайчики. Это было намного приятнее того, что испытывали нападавшие. Временная слепота, если только их стоны и жалобы что-то означали. Никто не пытался меня остановить, Когда я подошёл и отвесил им носком ботинка по самый интересным местам. Они вопили от боли и бегали маленькими кругами до тех пор, пока двое из них случайно не столкнулись и не начали дубасить друг друга. Пока они так развлекались, я осмотрел их машины. Странные штуки: только два колеса и никакого намёка на гироскоп для стабилизации движения. Каждый имел единственное сиденье, на котором водитель во время езды помещался верхом. Они не выглядели безопасными и мне совсем не хотелось управлять ими.

Что же делать с этими типами? Мне никогда не доставляло удовольствия убивать людей, так что заставить их замолчать таким способом было трудно. Если они преступники - а похоже, что оно именно так - тогда они об этой истории властям не расскажут. Преступник! У них я узнаю всё, что нужно. Одного вполне хватит. Лучше взять того, первого, уж с ним-то я могу не церемониться. Он уже стонал, постепенно приходя в себя, но глоточек усыпляющего газа снова его выключил. У этого парня на талии был широкий, разукрашенный металлом ремень, который показался мне достаточно прочным. Я прикрепил конец ремня к одной из моих поясных пряжек и дружески подхватил хозяина под руки. Потом я включил гравитатор.

Мы поднялись плавно и беззвучно, оставив внизу маленькую шумную компанию, и устремились к моему озёрному убежищу. Исчезновение их приятеля будет выглядеть весьма таинственно, и даже если они сообщат властям, это всё равно ни к чему не приведёт. Я собирался затаиться на несколько дней с моим дремлющим компаньоном и выучиться местному языку. Лексикон, конечно, будет самым низкопробным, но это поправимо. Вскоре нам приветливо оскалился вход в мою нору, я скользнул в неё и грубо бросил бесчувственную ношу на каменный пол.

К тому времени, когда он очухался, я уже разложил нужное оборудование и всё приготовил. Молча, с удовольствием попыхивая извлечённой из карманного контейнера сигаретой, я наблюдал, как он мучительно приходит в себя. Он долго облизывал губы, потом открыл, наконец, глаза, и сел, застонав и схватившись за голову. У моего газа очень неприятные последствия. Однако память о направленном на меня ноже сделала меня равнодушным к его страданиям. Очумело озираясь, он с испугом оглядел меня и моё снаряжение и с надеждой посмотрел на выход из пещеры. Как будто случайно, он подобрал под себя ноги, чтобы в следующее мгновенье прыгнуть к выходу. И чтобы в тот же момент шлёпнуться на каменный пол, натянув шнурок, державший его за лодыжку.

- Пора кончать с играми и браться за работу, - беззлобно сказал я, садясь спиной к стене и укрепляя на его запястье своё устройство. Я состряпал эту штуку, пока он спал - очень примитивная, зато действенная. В ней были измерители кровяного давления и сопротивления кожи с индикаторами на выносной панели, которую я держал в руках. Это была простейшая разновидность детектора лжи, но кроме того там была еще и одна электрическая цепь. В обычных условиях я бы никогда не стал пробовать её на человеке - такие методы используют обычно только на подопытных животных. Но в отношении этого типа можно было сделать исключение. Мы играли по его правилам, и эта штука могла сэкономить массу времени. Когда он начал, как я был совершенно уверен, грубо браниться и срывать с руки мою коробочку, я накал специальную кнопку. Его ударило током, он завопил и задергался. Это должно было быть не слишком больно. Я всё испытал на себе и установил такой уровень, который вызывал боль, хотя и с трудом, но терпимую.

- А теперь начнём, - сказал я, - только дай мне самому приготовиться.

Молча, с широко раскрытыми глазами, он смотрел, как я укрепляю у себя на висках металлические пластины мнемографа и подключаю его.

- Ключевым словом будет, - я поглядел на своего подопечного, - слово "противный". Теперь начнём.

Рядом со иной лежала куча предметов, я подобрал один и поместил его ему перед глазами. Когда он осмотрел его, я громко сказал: "Камень", - и замолчал. Он тоже молчал. Через некоторое время я снова нажал обучающую кнопку. От внезапной боли он подпрыгнул и безумно огляделся... "Камень", - повторил я тихо и терпеливо. Ему понадобилось некоторое время, чтобы постичь идею, но в конце концов он понял. За ругань или любое не относящееся к делу выражение следовал удар током и двойной удар за попытку соврать: мой детектор всегда сообщал об этом. Такая жизнь ему быстро надоела и он предпочёл сразу давать мне нужное слово. Мы очень быстро исчерпали запас предметов и переключились на рисунки и действия. Я принимал на веру его "не знаю", если они не повторялись слишком часто, и мой словарь постепенно рос. Под действием микротоков мнемографа новые слова втискивались в мой мозг, но, увы, не безболезненно. Когда голова стала прямо-таки раскалываться, я принял таблетку болеутолителя и приступил к игре в слова: в нашем распоряжении их было уже достаточно, чтобы перейти к освоению грамматики. "Как тебя зовут?"- сказал я и добавил ключевое слово "противный".

- Как ... имя? - сказал я вслух. Действительно дрянной язык.

- Слэшер.

- Моё... имя... Джим.

- Отпусти-и, я же тебя не трогал.

- Сначала учиться... уходить потом. Скажи, какой сейчас год?

- Что "какой год"?

- Какой сейчас год, дурень.

Я повторял этот вопрос по-всякому, пока его значение не просочилось в его тупую башку. Я далее вспотел.

- А-а, год. 1975-й. 19 июля 1975 года.

Пряно в цель! Через все столетия и тысячелетия темпоральная спираль бросила меня с феноменальной точностью! Я мысленно поблагодарил профессора. Поскольку он и все его сотрудники жили теперь только в моей памяти, то это был, вероятно, единственный способ выразить им признание. Весьма обрадованный, я продолжал занятия языком.

Мнемограф схватывал, упорядочивал и запихивал в мой мозг всё произносимое им. Подавляя стоны, я принял ещё одну таблетку болеутоляющего. К восходу я почувствовал, что знаю язык достаточно, чтобы совершенствоваться самому, и выключил аппарат. Мой собеседник заснул и, падая, стукнулся головой о камень, но даже не проснулся. Я оставил его спать и отсоединил нас обоих от электрической аппаратуры. После ночного бдения я сам устал, но с этим справилась таблетка стимулятора. В животе урчало от голода и я принялся за еду. Слэшер скоро проснулся и тоже получил свою долю. Правда, он съел свою плитку только после того как я сам отломил от неё кончик и проглотил. Я удовлетворённо рыгал, он вторил. Поглазев некоторое время на меня и моё снаряжение, он заявил:

- Я знаю, кто ты.

- Так скажи.

- Ты с Марса, вот что.

- Что такое Марс?

- Такая планета.

- Да-а, ты примерно прав. Это неважно. Сделаешь, что я скажу, поможешь мне некоторые вещички прибрать?

- Я же тебе говорил, я на поруках. Коли меня зацапают, век воли не видать.

- Не дрожи. Держись меня и они тебя пальцем не тронут. Будешь кататься в зелёненьких. Кстати, есть у тебя эти зелёненькие? Хочу поглядеть, на что они похожи.

- Нет, сказал он и потянулся к выпуклости, образованной куском материи, укреплённом на нижнем предмете одежды. К этому времени я уже замечал примитивную ложь этого типа без помощи приборов.

Успокоив парня газом, я достал из его одежды что-то наподобие кожаного конверта, наполненного хрустящими бумажками. Это, наверное, и были те самые зелёненькие, которых у него якобы не было. На вид они прямо смех! Простейшая копировальная машина может выдавать дубликаты прямо пачками, если только они не наделены какими-то скрытыми признаками. Для проверки я прошёлся по ним самыми тонкими приборами, и не нашёл ни следа каких бы то ни было химических, физических или радиоактивных меток. Изумительно. Бумага, кажется, содержала что-то вроде коротеньких ниток из другого материала, но дубликатор напечатает на поверхности их изображение, которое вполне сгодиться. Если бы у меня был дубликатор. А может, и есть? Ведь на меня навесили всё, что было под руками. Я разворошил кучу и там действительно нашлась портативная модель аппарата. Она была заряжена плиткой исключительно плотного материала, который, каким-то образом распухая внутри машинки, давал листы гладкого белого пластика - на них и делались копии. После долгих регулировок мне удалось понизить качество пластика, так что он стал таким же мягким и грубым, как эти "зелёненькие". Теперь стоило мне коснуться кнопки аппарата - копировщика, и машинка выдавала копию "зелёненькой", точь-в-точь как оригинал. Самой большой купюрой у Слэшера была десятка. С неё я и сделал несколько копий. Конечно же, номер у них был один и тот же. Но мой опыт показывал, что люди никогда не разглядывают полученные деньги.

Настало время приступить к следующему этапу внедрения в общество этой примитивной планеты Земля. Я выяснил, что название Грязь не точно и имеет здесь другое значение. Я надел на себя снаряжение, которое могло понадобиться, и оставил всё остальное в пещере вместе со скафандром. Когда оно мне понадобиться, всё будет на месте. Слэшер бормотал и похрапывал, когда я летел с ним назад, к дороге. Теперь, днём, на ней было больше движения. Я слышал рёв машин и снова опустился в лесу. Перед тем, как разбудить его, я закопал гравитатор вместе с радиомаяком, который в случае чего поможет мне найти это место.

- Что-что? - выговорил Слэшер, усаживаясь, как только антидот подействовал. Он непонимающе глядел на лес.

- - Поднимайся на копыта. Пора двигать отсюда.

Он заковылял за мной ещё наполовину во сне, пока я не помахал у него под носом пачкой денег - тут он сразу проснулся.

- Как на твой взгляд эти зелёненькие?

- Отлично, но ведь у тебя этого добра совсем не было?

- Добра у меня всякого достаточно, а вот денег не было. Ну я и сделал эти. Как они - о'кей?

- О'кей. Никогда не видал лучше. - Он посмотрел на них взглядом профессионала. - Единственное: у них один и тот же номер, а так - высший класс.

Вернул он мне их очень неохотно. Человек без воображения и предрассудков. Именно такой мне и нужен. Вид этих денег выгнал из парня весь страх передо мной и он, пока мы брели по дороге, активно принялся помогать мне в планировании приобретения их в ещё большем количестве.

- Эта сбруя, которую ты носишь - издалека она, конечно, о'кей, из машин никто ничего и не заметит, но нужно достать тебе другие шмотки. Тут под горой есть что-то вроде универмага. Ты подождёшь в сторонке, пока я схожу и куплю всё, что нужно. Может быть, удастся раздобыть колёса, а то ходьба меня просто убивает. Тут есть маленькая фабрика со стоянкой, посмотрим, что у них там имеется.

Фабрика оказалась приплюснутым угловатым зданием со множеством труб, выплёвывающих дым и всякую отраву. С одной стороны от неё было собрано множество разноцветных экипажей. Низко согнувшись, по примеру Слэшера, я быстро подобрался к ближайшему, стоящему во внешнем ряду. Убедившись, что нас никто не видит, мой компаньон открыл замок на раздутой, ярко-красной машине при помощи зубастой металлической штуковины и поднял большую крышку. Я заглянул внутрь и подивился излишне усложнённой и удивительно примитивной двигательной установки, стоящей там. Вот уж действительно угодил в прошлое! По моей просьбе Слэшер описал мне ее, пока закорачивал провода, которые, видимо, управляли зажиганием.

- Мы зовём это двигателем внутреннего сгорания. Почти новый, должно быть, триста лошадей. Забирайся внутрь и погнали, пока нас никто не заметил.

Я заметил для себя позднее поинтересоваться теорией этого "внутреннего сгорания". Из разговора я уже знал, что лошадь - это большое четвероногое, так что, может быть, внутреннее сгорание - это миниатюризация животных с целью уместить их в большом количестве в моторе. Но как ни примитивно выглядело это устройство, двигалось оно довольно быстро. Слэшер манипулировал рычагами и крутил большое колесо. Мы вынеслись на дорогу и дальше - видимо, нас действительно никто не заметил. Я с радостью доверил управление своему спутнику и стал разглядывать этот новый для меня мир.

- Где у вас хранятся деньги? Ну, такое место, куда их запирают?

- Ты, должно быть, говоришь про банки?. Дома с толстыми стенами, большими сейфами и вооружённой охраной. В любом городе есть хоть один такой банк.

- И чем больше город, тем больше банк?

- Ты верно схватываешь.

- Тогда поезжай в ближайший большой город и найди самый большой банк. Мне понадобится масса денег. Мы его обчистим сегодня ночью.

Слэшер в ужасе посмотрел на меня.

- Ты шутишь! У них там сплошная сигнализация и всё такое!

- Плевать я хотел на эти уловки из каменного века. Только дай мне город и банк, а потом поесть и выпить. К вечеру я сделаю тебя богачом.

По правде говоря, мне никогда не приходилось грабить банк с такой лёгкостью и взламывать столь простые замки. Заведение, которое я выбрал, находилось в центре города с совершенно невероятным названием "Хартфорд". Это было прочное строение из серого камня, все отверстия в нём были забраны толстыми металлическими прутьями. Однако всё это сводилось на нет тем, что к банку по обе стороны примыкали другие здания. Крыса ведь редко входит через парадную дверь. Когда мы отправились на дело, было начало вечера и Слэшер весь трясся от ужаса, несмотря на громадное количество проглоченного им низкосортного алкогольного варева.

- Надо ещё подождать, - ныл он. - На улицах ещё полно народу.

- Это мне и нужно. Никто не обратит внимания на двух человек. А теперь припаркуй эту железку за углом, как договорились, и принеси мне сумки.

Я нёс в маленьком футляре мой инструмент, а Слэшер следовал за мной с двумя чемоданами, которые мы успели купить по дороге. Впереди, в здании слева от банка, было темно, и дверь, конечно, была заперта на замок. Не беда. Этот замок я осмотрел ещё днём и решил, что никаких хлопот с ним не будет. Приборчиком в левой руке я обезвредил сигнализацию, а правой в это время орудовал отмычкой. Замок открылся так легко, что Слэшеру даже не пришлось остановиться: он прошёл мимо меня, выполняя свои функции. Ни одна живая душа на улице не обратила на нас ни малейшего внимания. Коридор привёл нас к новым запертым дверям, которые я преодолел с такой же легкостью. Наконец, мы добрались до места.

- У этой комнаты должна быть общая с банком стена. Надо уточнить, - сказал я.

Тихо насвистывая, я принялся за работу. Будьте спокойны, это не было моим первым ограблением банка, и я вовсе не хотел сделать его последним. Из всех многочисленных форм преступной деятельности ограбление банков - наверняка, самое полезное для личности и общества. Личность, ясное дело, получает кучу денег, это само собой. К тому же она приносит обществу пользу тем, что снова пускает в оборот кучу наличных. Экономика стимулируется, лавочники процветают, народ с огромным интересом читает о преступлении, а полиция имеет шансы проявить свои многочисленные таланты. Хорошо всем. Я, правда, слышал, что иные дураки утверждают, что это вредит банкам. Форменная чушь. Все банки застрахованы, так что они ничего не теряют, а страховые суммы ничтожны в общем обороте страховых компаний. Поэтому единственный результат, который может случиться - это микроскопическое уменьшение выплачиваемых дивидендов. Совсем малая цена за всё доброе. Поэтому, прижимая к груди и стене ультразвуковой зонд, я чувствовал себя не вором, а благодетелем человечества. Ну, правильно: с другой стороны - большое помещение, несомненно, банк.

- Войдём здесь, - сказал л.

- Как же мы проломим стену? - Слэшер колебался между страхом и алчностью: и денег хочется, и страшно. Ясно, что он - мелкий преступник, и это - самое большое дело в его жизни.

- Зачем ломать, дурачок? - сказал я добродушно я поднял "массер". - Мы просто попросим её открыться перед нами.

Конечно, он и понятия не имел, о чём я говорю, но вид мерцающего аппарата его, по-видимому, успокоил. Я переключил механизм так, чтобы вместо увеличения притяжения молекул он уменьшая его почти до нуля. Медленно и осторожно я провёл наконечником массера по периметру отмеченной области. Затем я выключил его и убрал.

- Ничего не вышло, - пожаловался Слэшер. Сейчас выйдет, - ответил я.

Я слегка толкнул стену рукой и вся подготовленная площадь развалилась с лёгким шипением, скользнув вниз, как тонкая пыль - в которую она, собственно, и превратилась. Мы взглянули в отверстие - в ярко освещённое помещение банка.

Не видимые с улицы, мы вползли внутрь и начали красться вдоль высокого прилавка, за которым днём сидели кассиры. Строители предусмотрительно поместили сейфы в самом низу, чтобы их не было видно с улицы, поэтому, спустившись по ступенькам, мы смогли выпрямиться и продолжать наше дело с комфортом. Сначала быстро прошли сквозь запертые двери и решётку из толстых стальных прутьев. Замки и сигнализация были так просты, что не стоят даже упоминания. Дверь сейфа выглядела более внушительно, однако открыть её оказалось проще всего.

- Гляди-ка, - обрадовано вскрикнул я. - Тут есть часовой механизм, который по утрам автоматически отпирает дверь.

- Я знаю, - простонал Слэшер. - Давай выбираться отсюда, пока не сработала сигнализация...

- Это же хорошо, дурачок! Для того, чтобы открыть эту штуку, нужно просто перевести часы, как будто уже утро.

- Невозможно! Они же закрыты двумя дюймами стали!

Когда он побежал вверх, по лестнице, я подставил ему ножку и упёрся ногой в его грудь, пока объяснял, что к чему.

Конечно, откуда ему знать, что самый обычный стандартный манипулятор типа СМ предназначен для работы через любые стенки. Почувствовав, что поле захватило шестерни, я повернул его и стрелки закрутились. Глаза Слэшера выпучились, механизм издал удовлетворённый щелчок и дверь распахнулась.

- Тащи сумки, - сказал я, заходя в сейф.

Весело мурлыча и насвистывая, мы туго набили их пачками хрустящих банкнот. Слэшер застегнул свою первым и стал нетерпеливо подгонять меня.

- Что за спешка? - спросил я, закрывая свою сумку и укладывая приборы. - Нужно время, чтобы сделать всё, как следует.

Убирая последние приборы, я заметил, что одна из стрелок дёрнулась и замерла. Любопытно, Я отрегулировал напряжённость поля, встал, держа индикатор в руках, и огляделся. Слэшер торчал у дальней стены и возился с какими-то длинными металлическими ящиками.

- Что это ты делаешь? - спросил я вкрадчиво.

- Гляжу, нет ли в этих боксах каких-нибудь мешков.

- Ах вот чем ты занят. Лучше бы меня попросил.

- Я и сам могу, - сказал он угрюмо и самоуверенно.

- Да, но я к тому же могу при этом не трогать сигнализации и не вызывать полицейских. Как ты только что сделал, - сказал я холодно и злобно.

Прямо красота, как он побелел. Руки у него так задрожали, что он даже уронил ящик, потом подпрыгнул и кинулся к сумке с деньгами.

- Вот дубина, - огрызнулся я и здорово поддал по подставленной заднице. - Теперь забирай свои вещи и иди наружу, заводи машину и жди. Я - следом за тобой.

Слэшер, пошатываясь, вскарабкался по лестнице. Я следовал за ним более спокойно, останавливаясь около всех дверей и решёток и запирая их за собой. Это должно было максимально усложнить работу полиции. Они будут знать, что в банк пытались вломиться, но не узнают о грабеже, пока не разбудят кого-нибудь из банковских служащих и с его помощью не откроют сейф. К тому времени мы благополучно смоемся.

Но, поднявшись по лестнице, я услышал визг покрышек и увидел через окно подъехавшую полицейскую машину.

Однако, невероятно быстро для такого примитивного общества. Хотя, может быть, как раз естественно. Наверняка преступления и их раскрытия поглощают большую часть их энергии. Не тратя, правда, времени на эти философии, я пополз под кассовой стойкой, толкая перед собой сумку. Пролезая через дыру в другое здание, я услышал громыхание ключей в замке входной двери. Всё правильно. Когда они войдут, я как раз выберусь на улицу. Так оно и получилось. Выглянув наружу, я увидел, что все пассажиры полицейской машины вошли в банк, а вокруг уже собралась небольшая толпа любопытных. Все стояли спиной ко мне. Я медленно вышел и пошёл вперёд по улице.

Эти первобытные фараоны что-то слишком легки на ногу. Видать, от большого опыта ловли моих здешних коллег. Не успел я дойти до угла, как они уже вывалились из двери, из которой только что вышел я, до боли в ушах дуя в пронзительные свистки. Они вошли в банк, увидели дырку в стене и прошли по моему пути. Я быстро огляделся - сплошные оскаленные зубы, синие мундиры, латунные пуговицы и пистолеты - и припустился бегом.

За угол и в машину.

Вот только машины не было.

Должно быть Слэшер решил, что заработал для одного вечера достаточно, и уехал, оставив меня в руках закона.

Я не утверждаю, что изготовлен из более прочного материала, чем большинство людей, хотя чувствую, что большинство, оказавшись в таком положении, как я - 33 тысячи лет в прошлом, краденые деньги да наседающая на пятки полиция - изрядно испугалось бы. Только тренировка и тот факт, что за всю жизнь я слишком часто попадал в такие ситуации, заставили меня спокойно бежать вперёд, обдумывая следующий ход. Через несколько секунд тяжеловесные слуги закона выскочат из-за угла, к тому же наверняка в это время кто-то уже вызывает по радио подкрепление, чтобы перерезать мне дорогу. Думай быстро, Джим.

Сказано - сделано. Раньше, чем я успел пробежать пять шагов, весь план спасения был намечен, отредактирован, набран и переплетён в маленькую брошюру, открытую на первой странице.

Во-первых, убраться с улицы. Заскочив в ближайший подъезд, я сбросил деньги и зажал в пальцах мини-гранату из нарукавного держателя. Она прекрасно поместилась в круглую замочную скважину и с внушительным треском разнесла в щепки замок и часть косяка. Мои преследователи ещё не появились, поэтому я переменил тактику и подождал с открыванием развороченной двери до их появления. Резкие крики и свистки показали, что я замечен. Дверь вела в длинный коридор. Я встал в его дальнем конце и поднял руки, сдаваясь, когда вооружённый блюститель закона осторожно заглянул в дверной проём.

- Не стреляйте, копы! - закричал я. - Я сдаюсь. Я бедный молодой человек, которого привела к преступлениям дурная компания.

- Не двигайся, или мы тебя продырявим, - радостно завопили они, осторожно входя с фонариками внутрь и светя мне в лицо. Я просто стоял, цепляясь пальцами за воздух, пока лучи не скользнули в сторону и не раздался двойной стук падающих тел. Этого и следовало ожидать, так как в воздухе коридора было много сонного газа. Осторожно дыша через фильтры в ноздрях, я содрал мундир с одного из моих спящих друзей, на которого больше походил фигурой, и надел его поверх собственной одежды. Ну и намучился же я с этими дурацкими застёжками. Потом я подобрал его оружие и вложил его в кобуру, взял свои сумки и вышел, направляясь по улице к банку. Напуганные жители выглядывали из дверей, как звери из нор. На углу я повстречался с другой полицейской машиной. Как и следовало ожидать, их здесь собралось великое множество.

- Со мной награбленное, - сказал я крепкому человеку за рулём. - Несу обратно в банк. Мы прищучили этих крыс, всю банду, вон та дверь, отправляйтесь туда.

Последний совет был излишен, потому что машина уже мчалась. Первый полицейский автомобиль всё ещё стоял на том самом месте, где я видел его в последний раз. Под робкими взглядами зрителей я бросил сумки на переднее сиденье и забрался внутрь.

- Идите, расходитесь. Представление окончено, - заорал я, манипулируя незнакомыми приборами. Чёртова прорва, достаточно, чтобы управлять космическим кораблём, а не то, чтобы допотопной наземной колымагой.

Никакого эффекта. Толпа отхлынула, потом снова слегка придвинулась. Я слегка вспотел, только теперь заметив, что скважина пуста и с запозданием вспомнил, что Слэшер говорил что-то о ключах для запуска этих машин. Вокруг всё громче завывали сирены. Я спохватился и начал шарить по набору карманов и кармашков мундира.

Ключи! Целое кольцо ключей. Ликуя, я начал пихать их один за другим в скважину, пока не сообразил, что все они слишком велики для неё. Снаружи толпа, как зачарованная, подходила всё ближе, поражённо следя за моими действиями.

- Назад! Назад! - заорал я и выхватил из кобуры оружие, чтобы придать вес своим словам.

Как оказалось, оно было заряжено и готово к действию, а я неосторожно коснулся спуска. Раздался ужасный взрыв, возникло облако дыма, и оружие выскочило из руки. Какой-то металлический снаряд пробил металлическую крышу машины. Большой палец у меня сильно заболел.

По крайней мере, зрители убрались. И притом в спешке. Когда они разбежались, а бежали они во всех направлениях, я увидел, что сзади подъехала ещё одна полицейская машина, и дела идут не совсем так, как хотелось бы. Должно быть, не те ключи. Я снова стал шарить, швыряя найденные вещи на соседнее сиденье, пока они не иссякли. Другая машина остановилась позади моей и её дверца открылась.

Металлический блеск в маленьком кожаном футляре? Ну да, пара ключей! Один из них мягко вошёл в отверстие как раз в тот момент, когда два копа подошли с обеих сторон к моей машине.

- Что здесь происходит? - спросил ближайший. Ключ повернулся и раздался стон мотора и металлическое щёлканье.

- Неприятности, - сказал я, хватаясь за металлические рычаги.

- Выходи-ка, ты! - сказал он, вытаскивая оружие.

- Дело жизни и смерти! - закричал я срывающимся голосом, нажимая одну из педалей, как это делал Слэшер. Мотор взвыл, колёса завертелись, машина тронулась с места.

Конечно, не в ту сторону, а назад.

Раздался ужасный грохот и звон, полицейские исчезли. Я снова схватился за рычаги. Один из фараонов появился впереди, поднимал оружие, но тут же отпрыгнул как ужаленный, когда я нашёл нужную комбинацию рычагов и машина с рёвом рванула на него. Дорога была чиста и я свободен.

Но на пятках висит полиция. Раньше, чем я добрался до угла, другая машина тронулась с места и понеслась за мной. На её крыше завертелись цветные огни, завыла сирена. Я стал править одной рукой, а другой защёлкал переключателями: побрызгал водой на ветровое стекло, потом поглядел, как её вытерли движущиеся руки, послушал громкую музыку, согрел себе ноги струёй тёплого воздуха и в конце концов заполучил воющую сирену и, может быть, вертящиеся огни. И мы понеслись по широкой дороге, пока я не почувствовал, что так спасаться негоже. Полиция знает свой город и свои машины и может легко вызвать по радио перехват. Сообразив это, я завертел баранку и свернул на ближайшую улицу. Так как я двигался немного быстрее, чем следовало, шины завизжали, машина въехала на тротуар и, перед тем, как соскочить на дорогу, стукнулась боком о дом. Преследователи приотстали, не желая поворачиваться столь же картинно, но вновь сумели пристроиться в хвост, когда я прогрохотал за следующий угол. Сделав два поворота вправо, я ехал теперь прямо назад и снова приближался к месту преступления.

Это может показаться безумным, но на самой деле это было самым безопасным. Через несколько мгновений моя воющая сирена и сверкающая огнями машина оказалась в безопасности среди таких же воющих бело-голубых машин. Всё выглядело очень мило. Автомобили поворачивали, пятились и мешали друг другу, я же со своей стороны делал всё, что мог, для увеличения беспорядка. Было очень интересно: масса ругани и красноречивых жестов. Я задержался бы, наверное, и дольше, не возобладай во мне осторожность. Когда веселье достигло максимума, я выбрался из свалки и заехал за угол. Погони не было. С более разумной скоростью, выключив сирену и мигалки, я поехал по улице, ища, где бы пристать. Ускользнуть в полицейской машине невозможно, да я и не собирался этого делать. Мне необходима крысиная норка, чтобы затаиться.

И норка эта оказалась роскошной. Ничего не следует делать наполовину Чуть дальше я увидел то, что мне требовалось: сияние света и вывесок, мерцающих украшениями, отель экстра-класса, всего в двух шагах от места преступления. Здесь, надеюсь, меня искать точно не будут. Определённый риск, однако, есть всегда. За следующим поворотом я остановил машину, снял мундир, положил в карман пачку денег и, взяв две свои сумки, побрёл, гуляючи, к отелю. Когда машину найдут, то подумают, что я сменил её на другую, и ещё расширят район поисков.

- Эй, вы! - окликнул я одетого в мундир служителя, который гордо стоял у входа. - Несите багаж.

Тон был оскорбительным, манеры грубы и, наверное, он бы проигнорировал бы меня, не заговори я на другом языке и не сунь ему в руку крупную купюру. Быстрый взгляд на неё породил улыбки и фальшивое раболепие. Подхватив вещи, он засеменил вслед за мной в вестибюль.

Сверкающая деревянная обшивка, мягкие ковры, скрытый свет, сильно декольтированные женщины в сопровождении мужчин с отвислыми животиками. Такое место мне и нужно. Пока я шёл наискосок до конторки, многие с удивлением поднимали брови, глядя на мою грубую одежду. Тип за конторкой презрительно посмотрел на меня поверх своего длинного аристократического носа, и я нутром почувствовал, как начинает образовываться ледок. Я расколол его пачкой денег, брошенной на стол.

- Вы имеете удовольствие иметь дело с богатым, но эксцентричным миллионером, - сказал я ему. - Это для вас. - Банкноты исчезли, как только я их отпустил. - Я только что вернулся с весёленькой прогулки и хочу занять самый лучший номер.

- Что-нибудь можно устроить... но сейчас свободны только Императорские апартаменты, а это стоит...

- Не приставайте ко мне с деньгами, возьмите это и дайте знать, когда понадобиться ещё.

- Да, что-нибудь можно устроить. Не будете ли вы так добры вписать своё имя...

- А вас как зовут?

- Меня? Хм... Роско Амбердекстер.

- Какое совпадение - меня тоже так зовут, но вы должны обращаться ко мне просто "сэр". Должно быть, наше с вами имя здесь очень распространено. Так что заполните всё сами, раз мы однофамильцы.

Я поманил его к себе, он наклонился вперёд и я прошептал хрипло:

- Я не хочу, чтобы меня здесь знали. Все охотятся за моими денежками. Если управляющий захочет получить дополнительную информацию - пошлите его ко мне.

Вместо информации он получит, конечно, на лапу, но, я думаю, это вполне сойдёт.

Дальнейшее плавание на фоне зелёненьких проходило гладко. Меня проводили в мои апартаменты, и я щедро одарил двух носильщиков за то, что у них хватило ума не уронить мой багаж. Они открывали и закрывали двери, показывали мне все удобства. Один по моей команде позвонил в ресторан и заказал массу еды и питья, после чего они удалились в наилучшем настроении, с оттопыренными от денег карманами. Я положил сумку с деньгами в шкаф и открыл другую.

И замер.

Стрелка индикатора на детекторе темпоральной энергии сдвинулась и теперь упорно показывала в направлении окна и внешнего мира.

Руки попробовали было задрожать, но я пресёк это, вытащил детектор и осторожно положил его на пол. Напряжённость поля оказалась равной 117,56. Я это моментально записал. Потом опустился на пол и поглядел в точку, куда показывала стрелка. Быстро подбежав, я пометил эту точку крестом, затем вернулся и проверил. Пока я глядел на стрелку во второй раз, она свободно закачалась и вернулась в ноль.

Но я их засёк! Кто бы ни были эти типы, они действуют в настоящем. Однажды они уже использовали свою аппаратуру и наверняка включат её снова. Уж тогда я буду их ждать. Впервые с тех пор, как я попал на эту грубую, варварскую планету, в груди затеплилась искорка надежды. До сих пор я действовал инстинктивно, просто охраняя свою жизнь и постигая обычаи этого странного мира, стараясь ни на минуту не задумываться о будущим, которого не будет, если мне не удастся заново его создать. Этим-то я теперь и займусь.

После плотного обеда, разметав целые водопады ассигнаций, я отправился ко сну. Ненадолго, правда: двухчасовая снотворная таблетка погрузила меня в глубочайший из возможных снов, с почти непрерывными сновидениями, Я проснулся, чувствуя себя почти по-человечески. В соседней комнате был бар, и в нём масса интересных бутылок, некоторые даже с приятным содержимым, и я уселся с наполненным стаканом перед стеклянным глазом прибора под названием телевизор. Моё произношение местного языка оставляло желать лучшего, и я хотел послушать, как кто-то говорит на его лучшей разновидности.

Сделать это было не так-то просто. Во-первых, трудно отличить учебные каналы от развлекательных. Я нашёл что-то похожее на нравоучительную пьесу с историческим сюжетом, в которой все герои носили широкополые шляпы и ездили на лошадях. Однако весь использовавшийся словарь составлял не более ста слов и большинство персонажей погибло от пуль прежде, чем я успел понять, о чём действие. Ружья вообще играли значительную роль в большинстве спектаклей, которые я посмотрел, причем "зрелище сопровождалось садизмом и различными видами членовредительства. Все эти насилия и частые гонки с места на место в различных экипажах не оставляло этим людям много времени для межполового общения: краткий поцелуй был единственным проявлением привязанности или полового влечения, которое я видел. Большинство передач были трудными для понимания ещё и потому, что без конца прерывались коротенькими интермедиями и поучительными лекциями о достоинствах различных потребительских товаров. К утру я понял, что с меня хватит. Язык мой усовершенствовался лишь микроскопически, поэтому я вместо комментариев пнул экран ногой и отправился мыться в розовую комнату, утыканную экспонатами, иллюстрирующих историю водопроводного дела.

Утром, как только открылись магазины, я разослал во все стороны служителей отеля, снабдив их в изобилии деньгами, и вскоре ко мне в номер стали поступать покупки. Новое платье, под стать моему высокому положению, и роскошные чемоданы для него. Плюс множество карт, тщательно выполненное устройство под названием магнитный компас и книга по теоретической навигации. Это оказалось удивительно просто: определить точное направление, показанное детектором, перенести на местную карту и получить вполне точную оценку расстояния до источника темпорального поля в единицах, называемых милями.

Длинная черная линия на карте указывала направление, черта поперёк неё отмечала расстояние - вот и цель. Мои линии пересеклись в точке, которая, видимо, принадлежала области высокого скопления населения, самого большого, пожалуй, на всей карте.

Называлась эта область весьма странно: Нью-Йорк Сити. Никаких указаний, где находится Олд-Йорк Сити не было. Да это и не имело значения. Теперь я знал, куда мне следует ехать.

Мой отъезд из отеля напоминал больше отъезд коронованной особы, чем простое расставание: в мою честь раздавались приветственные крики и пожелания скорейшего возвращения. Что ж, может быть. Наёмный автомобиль доставил меня в аэропорт, услужливые руки тотчас донесли мой багаж к нужным воротам. Тут меня поджидала большая неожиданность - ведь я забыл об ограблении банка. А вот кое-кто это отлично помнил.

- Открой-ка сумки, - сказал мрачного вида блюститель порядка.

- Конечно, - сказал я очень весело. Я заметил, что остальные пассажиры подвергались такому же обыску. - Могу я узнать, что вы ищете?

- Деньги. Банк ограбили, - пробормотал он, ковыряясь в моих вещах.

- Боюсь, что я никогда не ношу с собой больших сумм, - сказал я, крепко прижимая к груди сумку с деньгами.

- С этими всё в порядке. Теперь посмотрим другую.

- Если вы не против, не на людях, сэр. Я ответственный чиновник правительства и эти бумаги имеют высочайшую секретность, - процитировал я слова из телепередачи.

- В той комнате, - сказал он, указав пальцем.

Я почти сожалел, что ввернул эту фразу - так по-детски она звучала.

В комнате, когда вместо сумки я вскрыл усыпляющую гранату, он принял несколько шокированный вид, а потом уснул. У стены стоял большой металлический ящик, наполненный бланками и бумагами, так милыми бюрократическому уму. Я переупорядочил их и выкроил там место для своего похрапывающего приятеля. Чем дольше его не обнаружат, тем лучше. Если не случится непредвиденных задержек, то до того, как он очнётся, я уже буду в Нью-Йорке. Ведь ему придётся просыпаться естественным путём, у него же нет антидота против моего газа.

Когда я выходил из комнаты, другой служащий в мундире с интересом поглядел на меня. Поэтому я повернулся и заговорил во всё ещё открытую дверь: "Благодарю вас за содействие, ну что вы, никакого беспокойства". Я закрыл дверь и, проходя мимо, улыбнулся чиновнику. Он нехотя приложил кончики пальцев к козырьку фуражки и ухватился за багаж какого-то пожилого человека. Я прошёл дальше, неся свою сумку, и не очень удивился, обнаружив у себя на лбу крохотные капельки пота.

Полёт был короткий, шумный, безынтересный и, пожалуй, слишком тряский. В огромном аппарате с неподвижными крыльями, который, по-моему, приводился в движение реактивными двигателями, сжигающими жидкое топливо. Хотя запах этого топлива был повсюду и я уже успел к нему привыкнуть, никак не верилось, что они просто сжигают невосполнимые запасы углеводородов. Пришлось пережить насколько неприятных моментов при высадке, но никакой тревоги здесь не было. Поездка в центр города из аэропорта оказалась весьма мучительной: тряска, крики, невероятный шум. Поэтому, пройдя, наконец, в дверь прохладного гостиничного номера, я почувствовал облегчение. Тем не менее, когда под действием тишины и двух стаканчиков местной дистиллированной отравы, к которой я уже успел пристраститься, ко мне вернулась способность размышлять, я был готов к следующему шагу.

Каким же он будет? Разведка или атака? Благоразумие диктовало необходимость осторожного поиска источника темпоральной энергии, чтобы выяснить, против кого и против чего я должен действовать. Уже выбрав решение и выбранив себя за то, что осмелился думать о прямом нападении, я вдруг передумал. Сработала холодная логика. Я повернулся и ткнул пальцем в своё отражение в зеркале.

- Ты дурень, - сказал я и в отвращении пригрозил себе пальцем. - Как это один таксист обрывал другого: недоносок безмозглый.

Ведь у меня только одно преимущество: внезапность. Любая разведка может наделать шуму, и эти бандиты во времени поймут, что за ними следят, и нападут сами. Конечно, начав темпоральную войну, они, несомненно, готовы к возможному возмездию. Но не могут же они оставаться начеку недели и месяцы, может быть даже годы? Стоит им узнать, что я поблизости, в этом времени и месте, как они примут все возможные меры предосторожности. Чтобы это предотвратить, я должен нанести удар, и ударить сильно, правда, я не знаю, по кому.

- Какая разница? - сказал я, открывая футляр с гранатами. - Конечно, было бы интересно узнать, кто и почему нападает на Корпус. Но так ли это важно и нужно? Конечно же, нет. - Я поглядел поверх маленькой термоядерной бомбочки в красные усталые глаза своего отражения и потряс головой. - Нет, нет и нет. Они должны быть уничтожены, и точка. Сейчас. И быстро.

У меня не было другого пути, поэтому я спокойно и уверенно укрепил все самые мощные средства уничтожения из когда-либо созданных за тысячелетия самых любимых занятий человечества - военных. В обычных условиях я не сторонник принципа "убей или убьют тебя". Дела, как правило, не доходят до такой крайности. Но сейчас было именно так. Я не чувствовал ни малейших угрызений совести по поводу своего решения. Идёт необъявленная война против всего человечества будущего - иначе почему первый объектом нападения стал именно наш Специальный Корпус? Кто-то, или какая-то группа желает получить контроль над всем пространством и временем. Это, вероятно, самый эгоистичный и безумный план в истории и совершенно безразлично, кто его собирается исполнить. Смерть им, пока не уничтожено всё достойное, созданное человеком.

Покидая отель, я представлял из себя ходячую бомбу, оружие уничтожения. Чёрный ящичек детектора темпоральной энергии находился в атташе-кейсе, который я нёс в руке. В его крышке были проделаны отверстия, через которые я мог видеть показания индикатора. Где-то рядом враг, и он должен себя обнаружить, а я буду начеку.

Ждать пришлось недолго. Совсем неподалёку, если верить показаниям стрелки, высвободилось большое количество темпоральной энергии - я был на верном пути. Определив на ходу направление и дистанцию, я бросился вперёд, почти не замечая окружающих людей и машин. Потом, едва не попав под грузовик, я всё-таки замедлил темп и стал более осторожный. Впереди показалось обширное пространство с зелёный островком посередине. Удручающе однообразные высокие дома, огромные призмы из металла и стекла, маячившие в отравленном воздухе, были неотличимы друг от друга. Какой из них мне нужен? Стрелка вновь качнулась, дрожа от напряжения и поворачиваясь по мере того, как я. двигался. Индикатор расстояния указывал на самый верх шкалы.

Сюда, в это чёрное с медью здание. Я вошёл внутрь, готовый ко всему, кроме того, что произошло на деле.

Они запирали за мной все двери и закрывали все выходы. В этом участвовали все: посетители, лифтёры, даже человек в табачном ларьке. Бежали ко мне, теснили и глаза у всех горели холодным огнём ненависти. Меня обнаружили. Должно быть, они засекли мой детектор. Они знают, кто я, и напали первыми.

Всё развивалось, как кошмар наяву. Все мы иной раз бываем подвержены приступам паранойи и чувству, что весь мир против нас. Теперь я столкнулся с этим на деле. Инстинктивный страх охватил меня на мгновение, но потом я стряхнул его и начал действовать.

Однако хватило и этого мига сомнения. Мне следовало стрелять, жечь и убивать, уничтожая всё вокруг, как и планировалось заранее. Но я вовсе не предполагал оказаться лицом к лицу с таким количеством врагов. Выиграть я не мог. Конечно, я кое-что сделал, газом, бомбами, голыми руками, но этого было недостаточно. Всё новые и новые руки цеплялись за мою одежду - без конца. И они были вовсе не ласковы, эти руки, набросившиеся на меня с такой же ненавистью, какую я питал к ним. Две стороны медали, и каждая видит в другой своё уничтожение. Меня преследовали и догнали. Когда наступило забытье, оно было даже приятно.

Но мне не позволили пребывать в нём долго. Боль и резкий запах, обжигающий ноздри, вновь поставили меня перед лицом действительности - неприятной. Передо мной стоял, глядя на меня, какой-то человек, огромный, высокий, с чертами лица, смазанными моим расфокусированным зрением. Видимо, меня держало множество рук, которые стискивали и трясли меня. По лицу провели чем-то мокрым, очистив то, что мешало моему зрению, и я смог рассмотреть его так же хорошо, как он меня.

Он был в два раза больше обычного человека - такой огромный, что мне пришлось откинуться назад, чтобы рассмотреть его целиком. Кожа, залитая румянцем, тёмные угловатые глаза. Когда он открыл рот, его зубы оказались остроконечными.

- Откуда ты? - грубо спросил он на языке Специального Корпуса. Видимо, я прореагировал на это, потому что он улыбнулся победоносно и холодно.

- Должно быть, Специальный Корпус. Последняя вспышка перед темнотой. Как много вас здесь? Где остальные?

- Они... вас найдут... - ухитрился выговорить я. Какой маленький успех по сравнению с их победой. Пока они не знают, что я один, есть шанс остаться в живых - до выяснения. Это не займёт много времени. Я эффектно связан, снаряжение отнято, я беззащитен. Они быстро проследят мой путь в прошлое до отеля я скоро узнают, что бояться больше некого.

- Кто ты? - спросил я. Язык заплетался, он являлся моим единственным оружием. Вместо ответа он победоносным жестом поднял вверх оба кулака. Ответ пришёл ко мне автоматически. - Вы безумец!

- Конечно, - заорал он возбуждённо и одновременно держащие меня руки задёргались. - Так оно и есть! И хотя однажды вы нас уничтожили за это, вам не удастся нас обыграть. На этот раз победа будет за нами! Мы истребим наших врагов, прежде чем они родятся на свет, обрекая их тем самый на несуществование.

Я вспомнил, как Койпу говорил что-то об уничтожении Земли в далёком прошлом. Может быть, это сделали, чтобы остановить это безумие? Неужели сейчас это переделывается? Его выкрики прервали мою мысль.

- Заберите его. Пытайте самым основательным образом - для моего удовольствия и чтобы ослабить его волю, а потом высосите из его мозга все знания. Нужно многое выяснить.

Когда меня поволокли из комнаты, я понял, что нужно делать. Ждать. Подальше от этого человека, от толпы, среди искусных палачей и в относительном, очень нужном мне уединении. Случай представился, когда в белой лаборатории техники накинулись на тащивших меня людей и оторвали от них. Они были так же зверски грубы друг с другом, как и со мной - великан был прав, они безумны. Какое извращение человеческой истории могло вывести этих людей на сцену? И представить невозможно.

И снова ожидание. Я хранил спокойствие, зная, что представиться может только одна возможность, и я не должен её упустить. Дверь закрылась. Меня прижали спиной к столу, прикрепив к нему лодыжки. Кроме меня в комнате было ещё пять человек. Двое стояли ко мне спиной, всё внимание приковано к приборам. Остальные навалились на меня. Я оттопырил челюсть и как можно сильнее нажал на крайний зуб.

Это было моё оружие на абсолютно крайний случай, которое я ещё никогда не использовал. Как правило, я даже не носил его, считая, что в обычных конфликтах жизни со смертью не стой платить такую цену за победу, здесь был иной случай. Когда я надавил, искусственный зуб треснул и капельки горькой жидкости, содержащейся в нём, скатились мне в горло.

Меня пронзила боль и, едва появившись, исчезла, поглощённая наркотиками, убивающими нервную чувствительность и помогающими перенести действие других ингредиентов. Прежде его испытывали только на подопытных животных в малых дозах. Это было дьявольское зелье, приготовленное медиками корпуса по моему предложению. Сюда входили все когда-либо открытые стимуляторы, включая новый класс синеграторов - сложных химических соединений, которые позволяли человеческому телу раскрывать феноменальные резервы сверхъестественной силы, о которой давно знали, но считали невозможным её использовать.

Время ускорилось, и люди, нависшие надо мной, задвигались медленнее. Заметив это, я подождал ещё доли секунды, чтобы снадобье полностью подействовало, а потом вытянул руки. Хотя каждый из крепко сложенных мужчин изо всех сил навалился на меня, это не имело значения. Не почувствовав веса и даже не приложив специальных усилий, я оторвал двоих от пола и стукнул лбами перед тем, как швырнуть их в третьего, стоящего у другого конца стола. Они столкнулись, и упав, покатились. Лица были искажены смесью боли и ужаса. Они ещё падали, а я уже сел и, схватив толстые металлические зажимы, приковывающие мои ноги к столу, вырвал их с корнем. Это показалось мне простейшим и самоочевидным делом. Кажется, я причинил какой-то вред своим пальцам, но отметил это лишь как мелкий эпизод. В комнате оставалось ещё два человека, и они всё ещё поворачивались ко мне, потому что борьба с тремя первыми отняла всего несколько мгновений. Как по нотам. Видя их еще неподготовленными, я бросился вперёд, выделив каждому по кулаку, повалил обоих и швырнул в шевелящуюся кучу - к трём коллегам. Их было пятеро против меня одного, и я никак не мог позволить по отношению к ним никакого снисхождения, даже если бы и захотел. Теперь, когда мои руки были не совсем в порядке, я бил ногами до тех пор, пока в куче не прекратилось всякое движение, и только тогда дал возможность холодному рассудку пробиться через бешеную ярость берсерка.

Что делать? Бежать? От моей одежды остались только лохмотья и я безжалостно сорвал их. Мои мучители были одеты в белое, и я потратил некоторое время, чтобы расстегнуть все непривычные застёжки и одеться в один из наименее испачканных костюмов. На лбу у меня оказалась рваная рана, которую я аккуратно забинтовал - думаю, что после побоища у входа это не была единственная здесь повязка - затем обмотал себе кисти. Мне никто не помешал, да это и не отняло много времени. Закончив, я вышел и заспешил по коридору, повторяя путь, по которому меня тащили. Здание жужжало, как растревоженным улей, и все, кого бы ни встретил, казались слишком занятыми, чтобы обращать на меня внимание. Даже в вестибюле, где народ роился вокруг моего снаряжения, разложенного на большом столе, никто мной не заинтересовался. Будь для этого более подходящее время, я бы посмеялся.

Осторожно, никого не потревожив, я пробрался к столу и активизировал связку газовых бомб, задержав дыхание, чтобы вставить себе в ноздри специальные фильтры. Газ действовал очень быстро, и даже те, кто увидел, что я проделываю, не успели никого предупредить. В воздухе стояла дымка от скопления газа. Я подобрал свой гаусспистолет и распахнул огромную дверь в соседнюю комнату.

- Ты! - закричал он и его массивное тело выпрямилось как раз тогда, когда газ уложил на пол всё его окружение. Он качнулся и потянулся ко мне, борясь с газом, который должен был свалить его моментально, но я обрушил ему на голову пистолет. Но всё же его глаза, налитые злобой смерти, не отрывались от меня, пока я привязывал его к стулу. Только закрыв за собой дверь, я улучшил момент снова поглядеть ему в глаза и обнаружил, что он ещё в сознании.

- Что вы за человек? - снова спросил я. Слова непрошеными приходили на мой язык. - Кто вы?

- Я - тот, который будет править миром! Я буду править вечно! Я разум, который никогда не умрёт! Освободи меня!

В его словах была такая сила, что я почувствовал, как меня тянет к нему почти помимо моей воли, его круглые глаза гипнотизировали меня. Я был как в тумане, может быть от того, что кончилось действие наркотиков. Я затряс головой и быстро заморгал. Но другая часть моего я была по-прежнему начеку и не поддавалась влиянию этой силы великого зла.

- Долгое правление, но не очень приятное, - я улыбнулся.- Разве что вы сделаете что-нибудь с этими ужасными солнечными ожогами.

Лучше сказать было нельзя. Это чудовище было лишено чувства юмора и привыкло, надо думать, только к рабской услужливости.

Сначала он завыл, совершенно по-животному, потом разразился речью, бешенным потоком безумия, которое клокотало вокруг, пока я делал последние приготовления, чтобы закончить эту темпоральную войну.

Безумен? Да, но безумие его было организованным, которое размножается и заражает окружающих. Тело у него было искусственное: я видел шрамы в следы пересадок, да он и сам говорил об этом. Сфабрикованное тело, из трансплантов, краденое, с искусственным скелетом, красноречиво говорило о складе ума того, кто предпочёл жить в такой страшной оболочке.

Есть ещё такие, как он, он лучший, но он одинок - было очень трудно уловить смысл того, что он говорил, но я запоминал, что мог, для того чтобы разобраться в будущем. Одновременно я сыпал в воздушную вентиляцию свои порошки и вообще пытался подбросить песочку в механизм этой сатанинской мельницы.

Он и его сторонники были уже однажды уничтожены в прежней истории. Он сам сказал мне это. Каким-то неведомым путём они получили ещё один шанс захватить власть во вселенной, но этот номер не пройдёт. Меня, Джеймса Боливара ди Гриза, грабителя-одиночку, уже не раз призывали для разных важных дел, и я всегда добивался успеха. Теперь меня просят спасти мир, и я это сделаю.

- Они не могли выбрать лучшего человека, - сказал я гордо, оглядывая темпоральную лабораторию, а также механизмы и пол, весь усыпанный распростёртыми телами. Гигантская зелёная закрученная темпоральная спираль как будто улыбнулась мне в ответ.

- Бомбы заложены в механизм, а ты меня подвезёшь, - воскликнул я счастливо, делая нужные приготовления. - Уничтожить аппаратуру и оставить здешних психов местным властям, хотя красномордым стоит, я думаю, заняться специально.

Всё это, конечно, верно, но я немного удивился, чего же я жду. А ждал я, вероятно, возможности прикончить его в пылу борьбы - я не могу хладнокровно убить человека, даже самого безжалостного убийцу. Хотя на этот раз, видимо, это придётся сделать. Подведя себя к пониманию этого, я переставил механизм моего гаусспистолета на стрельбу разрывными зарядами и заглянул в первую комнату.

Удобный случай представился значительно раньше, чем я рассчитывал. На меня обрушилась, сыпя ударами, огромная туша. От толчка я покатился к противоположной стене, извиваясь и пытаясь прицелиться. Быстро двигаясь, он включил рубильник и рванулся к темпоральной спирали.

Пули тоже двигаются быстро, и мои со свистом вылетали из гаусспистолета и разрывались в его теле.

И тут он исчез, брошенный во время, вперёд или назад - не знаю, потому что аппаратура начала мерцать и растворяться, пока я ещё бежал к ней. Будет ли он мёртв, когда явится по назначению? Должно быть, ведь я использовал разрывные заряды.

Действие некоторых наркотиков стало проходить, и пальцы от утомления стали дрожать, а боль стучаться в края моего сознания. Пора было уходить. Сначала забрать снаряжение и быстро сматываться. В отель, потом в больницу. Небольшой отдых, пока они меня будут штопать, даст мне время для размышлений, что предпринять дальше. Технологии этого века может оказаться достаточно для постройки темпоральной спирали, тем более, что у меня в чёрном ящике заперта память профессора Койпу. Денег, вероятно, потребуется очень много, но всегда есть масса способов их раздобыть.

Болезненно пошатываясь, я побрёл к выходу.

Я нёс с собой чемоданчик-дипломат с самыми обыкновенными вещами: гранатами, газовыми бомбами, взрывчаткой, носовыми фильтрами и парой пистолетов - малый джентльменский набор. Выпрямившись, развернув плечи - одним словом, весьма воинственно - я зашёл в контору военно-морского казначейства. Держался я так хотя бы для того, чтобы поддержать достоинство моего мундира - новенького, сверкающего золотом и усеянного нашивками Командора Флота Соединённых Штатов.

- Доброе утро, - сказал я звонко, затворяя за собой дверь и быстро и незаметно запирая её зажатым в кулаке инструментом.

- Так точно, сэр!

Сидевший за столом хмурый старшина говорил достаточно вежливо, но было ясно, что его внимание занято всецело работой - бумагами, аккуратно сложенными на столе, а всякие незнакомые офицеры должны дожидаться своей очереди. Подобно тому, как любая армия держится на сержантах, всеми флотами мира управляют старшины. Моряки сновали по всевозможным военно-финансовым делам, а в дверном проёме напротив я увидел раскрытую пасть стандартного казённого сейфа. Я положил чемоданчик на стол старшины и распахнул его.

- Я читал в газетах, - сказал я, - о том, что военные, когда просят дотации, всегда округляют цифры вверх до следующего миллиона или миллиарда. Это меня восхищает.

- Да-да, сэр, - пробормотал старшина, щёлкая клавишами арифмометра, явно не интересуясь ни моей способностью читать, ни комментариями прессы.

- Я думал, вам это будет интересно. Так или иначе, мне пришла в голову одна мысль. Нужно поделить деньги. При такой свободе обращения с ними у вас должна быть целая куча лишних - как раз для меня. Именно поэтому я собираюсь застрелить вас, старшина.

Что ж, это привлекло его внимание. Я дождался, пока его челюсть совсем отвисла, а глаза вылезли из орбит, и нажал курок длинноствольного пистолета. Он издал звук "шуфф" и вздрогнул в руке. Старшина хрюкнул и скрылся из глаз под столом.

Это отняло всего лишь мгновение, и остальные в комнате едва успели заметить, что происходит что-то необычное, когда я повернулся и перестрелял их одного за другим. Перешагнув через нагромождение тел, я засунул голову в другую комнату и позвал:

- Хо-хо, капитан, а вот и я.

Он отвернулся от сейфа, пробормотал какое-то морское проклятие и заполучил в шею иголку. Свалился он так же быстро, как и стальные. Снадобье у меня мощное - усыпляет мгновенно. Из передней комнаты уже раздавался храп. Добыча была налицо: пачки хрустящих банкнот, аккуратно разложенные на множестве подносов. Я раскрыл свой складной чемодан и стал укладывать в него первую связку благословенной зелени. В это время оконное стекло разлетелось и в меня полетели пули.

Этого я не ожидал. Если бы они стреляли сквозь стекло, меня бы они уже давно изрешетили свинцовыми пулями, так нравящимися людям этой эпохи. То, что перед тем, как начать стрельбу, они разбили окно, дало возможность моим отлично настроенным рефлексам среагировать и начать работу, для которой они всегда готовы. Я перекувырнулся и откатился назад, выхватив из рукава мини-бомбы ещё раньше, чем коснулся пола. Вспышка и дым. Бомбы грохнули и запылали, воздух моментально потерял прозрачность. Вслед за первыми я швырнул ещё и стрельба прекратилась. Извиваясь по полу, как змея, я приблизился, оставив между собой и окном громаду сейфа, и начал работать на ощупь, собирая деньги и набивая ими чемодан. Пускай меня обнаружили, загнали в угол и я в смертельной опасности - это вовсе не повод бросать награбленное. Уж коли я пошёл на эти хлопоты, они должны быть оправданы.

Волоча за собой ноги, я пополз к первой комнате, и уже было миновал дверь, как снаружи раздался рёв громкоговорителя:

- Мы знаем, что ты внутри. Выходи и сдавайся, или мы тебя уничтожим. Здание окружено, у тебя нет шансов.

Около двери дым поредел, и, встав в тень, я увидел, что голос говорил правду. Там стояли грузовики, наполненные безжалостными и хорошо вооружёнными полицейскими. И ещё джипы с установленными сзади крупнокалиберными пулемётами. Вполне достойный комитет по встрече.

- Ведь вы, крысы, не возьмёте меня живьём! - заорал я, разбрасывая, как сеятель, дымовые и световые бомбы во всех направлениях. А заодно кинул разрывную гранату побольше, которая снесла часть задней стены. Под прикрытием всей этой суматохи я подполз к спящему старшине и содрал с него куртку. Служил он уже так долго, что локти на нём лоснились, а нашивок было больше, чем полос у тигра. Я отбросил в сторону свой китель и надел куртку старшины. Затем я обменялся с нем фуражками. Эти люди снаружи, вероятно, поставили мне хорошую ловушку, а это значит, что они знают обо мне значительно больше, чем хотелось бы. Однако это знание можно было обернуть против них быстрой переменой моего чина. Я швырнул ещё несколько бомб, сунул пистолет в карман, подобрал оба чемодана и распахнул входную дверь.

- Не стреляйте! - завопил я хрипло, выбравшись на свежий воздух и встав в дверном проёме, как мишень в тире. - Не стреляйте! Он держит меня на мушке! Я заложник! - я старался выглядеть напуганным, что не требовало особых усилий, когда я увидел напротив себя маленькую армию. Затем я шагнул вперёд и поглядел через плечо, давая каждому из встречавших как следует рассмотреть меня. При этом я пытался не обращать внимания на ощущение, что у меня на груди нарисована здоровенная мишень с большой чёрной точкой прямо на сердце.

Ни один не выстрелил.

Я потянул это мгновение ещё чуть-чуть, а потом нырнул со ступенек вниз и откатился в сторону.

- Огонь! Дайте ему жару! Я в порядке!

Это было в высшей степени зрелищно. Все ружья выстрелили сразу, сорвали с петель дверь и выбили все стёкла. Передняя стена здания стала похожа на дуршлаг.

- Цельтесь выше! - закричал я, отползая под прикрытие ближайшего джипа. - Все наши парни на полу!

Они стали стрелять выше и ещё энергичнее, да так, что верх здания стал отделяться от основания. Я прокрался мимо джипа, ко тут ко мне подошёл офицер и упал, когда я раздавил у него под носом капсулу сонного газа.

- Лейтенанта ранило! - закричал я, запихивая его и чемоданы на заднее сиденье. - Его надо срочно увозить!

Шофёр был очень услужлив и сделал, что сказано, едва дав мне возможность сесть самому. Прежде, чем мы успели проехать и пять метров, пулемётчик спал рядом с лейтенантом, а как только водитель врубил высшую передачу, заснул и он. Довольно сложное дело - вытащить его с сиденья и забраться туда самому, несясь на хорошей скорости. В конце концов я это проделал и надавил на педаль газа.

Они очень быстро сообразили, в чём дело, и первый из джипов пустился за мной ещё когда я засовывал шофёра к остальным на заднее сиденье. Этот барьер из тел был очень полезен - по мне никто не стрелял. Однако они висели у меня на хвосте. Я круто повернул вокруг здания и послал врассыпную взвод каких-то солдат. Затем быстро оглянулся на преследователей. Вот это да! Двадцать-тридцать машин всех видов и систем неслись за мной, обгоняя друг друга в рёве гудков и сирен: легковые машины, джипы и даже один или два мотоцикла. Просто прелесть! Джим ди Гриз, благодетель человечества. Куда бы я ни двинул, за мной всегда следует счастье. Я повернул в большой ангар и понёсся между рядами припаркованных вертолётов, механики разбегались в стороны, облака брошенных инструментов крутились вокруг, а я круто развернулся среди машин и понёсся к раскрытым воротам ангара.

Когда я вылетел с одной стороны, мои преследователи как раз въехали в ангар с другой. Совсем неплохо.

Вертолёты. А почему бы и нет? Ведь это Гринфилд, самозванная вертолётная столица мира. Если они могут их чинить, то, несомненно, могут на них и летать. К этому времени вся военно-морская база крепко заперта и окружена. Надо искать путь наружу. Вдалеке маячил зелёный стеклянный силуэт диспетчерской башни, туда я и направился. Передо мной расстилалась взлётная полоса и на ней стояли плоскобрюхие вертолёты с рокочущими моторами и медленно вращающимися лопастями. Я с визгом остановил джип под открытым настежь люком, чтобы забросить в него чемоданы, но когда я вышел чей-то тяжёлый башмак попытался ударить меня по голове.

Конечно же их предупредили по радио. Как, впрочем, и всех в радиусе 100 миль. Это досадно. Пришлось нырнуть под удар, схватить башмак и расправиться с его обладателем, пока орда моих верных преследователей ревела у меня за спиной. Хозяин башмака знал слишком много об этом виде спорта, так что мне пришлось словчить и закончить матч раньше времени, выстрелив ему в ногу одной из своих иголок. Потом я швырнул деньги внутрь, а за ними - несколько гранат с сонным газом, и, наконец, взобрался сам.

Не желая беспокоить похрапывающего за приборной доской лётчика, я уселся в кресло второго пилота и вылупил глаза на циферблаты и ручки. Для такого примитивного аппарата их было более чем достаточно. Методом проб и ошибок я ухитрился найти всё необходимое, но к тому времени вертолёт был окружён толпой, вооружённой дубинками и ружьями и состоящей из полицейских в белых касках, которые состязались за право первыми войти в вертолёт. Сонный газ валил их, даже тех, кто был в противогазах. Я подождал, пока их наберётся достаточное количество, и дал полный газ.

Видимо, бывают и лучшие вертолёты, но, как однажды сказал мне инструктор, всё, что поднимает тебя в конце концов в небо - удовлетворительно. Я видел, как подо мной люди, ища спасения, разбегались, услышав скрежет колёс по крыше одного грузовика. Потом мы повисли в воздухе, медленно развернулись и затарахтели прочь, на юг, к океану. Не только одна случайность привела меня именно в это военное заведение, когда мои деньги стали подходить к концу. Гринфилд был расположен в нижнем конце Калифорнии, с Тихим океаном по одну сторону, с Мексикой - по другую. Невозможно забраться дальше на юг и на запад, оставаясь в Соединённых Штатах. Как раз в этот момент мне почему-то расхотелось оставаться в этом государстве. Теперь, когда почти все вертолёты морской пехоты и флота страны спешили за мной в погоню, я сообразил, что к ним подключатся и истребители. Однако Мексика - суверенное государство, другая страна, и погоня не может последовать за мной туда, по крайней мере, я на это надеюсь. Во всяком случае, возникнут какие-то проблемы, и прежде, чем их разрешат, я буду далеко.

Подо мной неслись белые пляжи и голубая вода, а я занимался планом спасения. А также старался поподробнее разобраться с управлением. После многих проб я отыскал автопилот и после нескольких тошнотворных рывков включил его правильно. Отличное устройство, которое можно включить на парение или полёт по определённому курсу. Именно то, что нужно! Простой взгляд на него представил мне новый план. Подо мной пролетела граница, потом арены корриды, а затем розовые, голубые и жёлтые дома мексиканского морского курорта. Они промелькнули и началась мрачная береговая линия Байя Калифорнии. Чёрные зубы скал, окружённые пеной, песок и отвесные ущелья. Серые кустарники и пыльные кактусы. Редко - дом или лагерь. Прямо в океан впереди выдавался скалистый полуостров. Я повёл машину над ним и вниз по другую сторону, остальные вертолёты отставали от меня на несколько секунд.

Только эти секунды мне и были нужны. Я установил автопилот в режим парения и перебрался через спящих блюстителей порядка. Океан был примерно в десяти метрах внизу. Огромные вращающиеся лопасти вырывали с его поверхности облака брызг. Я швырнул в воду оба чемодана и повернулся, чтобы сделать укол антидота лётчику. Он зашевелился и заморгал, Антидот сонного газа действует почти мгновенно, я установил автопилот на прямой полёт и кинулся к открытому люку.

Очень вовремя! Вертолёт уже двигался вперёд на полной скорости, когда я оказался в воздухе. Высота была небольшой, но всё же я успел сориентироваться и войти в воду ногами вниз. Я погрузился, глотнул воды, закашлялся, выплыл и стукнулся головой об один из моих чемоданов. Вода была холодней, чем я рассчитывал, Я начал дрожать, левую ногу свело судорогой. Чемодан помогал мне держаться на поверхности. Вскоре, барахтаясь и брыкаясь, мне удалось добраться до второго чемодана. Пока я этим занимался, вверху раздался могучий рёв и свора вертолётов пронеслась мимо, подобно ангелам мщения, Я уверен, что никто из них не глядел вниз, все глаза были сосредоточены на одном вертолёте, летящем далеко впереди по направлении к югу. Пока я смотрел, эта машина начала раскачиваться и отвернула по медленной плавной дуге. Неожиданно появился реактивный самолёт с треугольными крыльями, спикировавший рядом с вертолётом. Он стал кружить вокруг вертолёта, видимо, пытаясь заставить его сесть. Времени, чтобы посмотреть, у меня не было: на голых скалах и песке спрятаться было негде.

- Импровизируй, - сказал я сам себе, гребя к берегу и отплевываясь. Недаром ведь тебя зовут Скользкий Джим. Выскользни из этой переделки. Судорога охватила меня всего, но чего я сейчас не хотел - это уйти под воду. Потом под ногами оказался твёрдый песок. Я вышел, покачиваясь, на берег.

Мне надо было укрыться без посторонней помощи. Мимикрия - древнее свойство материи природы. Разозлённые вертолёты по-прежнему роились на горизонте, когда я начал бешено рыть песок голыми руками.

- Прекрати, - сказал я себе и сел, раскачиваясь. - Используй мозги, а не мускулы - урок номер один.

Ну конечно. Я сунул руку в карман и достал гранату, активизировал её и бросил в неглубокую ямку. Затем кинулся прочь. Граната вполне удовлетворительно бабахнула и пустила во все стороны фонтаны песка. После взрыва остался аккуратный кратер, который как раз вместил оба моих чемодана. Вслед им я швырнул свою одежду. Вертолёты, должно быть, поболтали друг с другом и теперь разворачивались, снова направляясь к берегу.

Чисто случайное тщеславие заставило меня надеть поутру это ярко-красное бельё, которое могло сойти за купальный костюм. Я разделся до этих ослепительных трусов и забросал яму песком, скрыв всё остальное.

К тому времени, когда надо мной пронёсся первый вертолёт, я уже лежал лицом вниз и загорал, совсем как обыкновенный купальщик. Они прошли над головой, выстроившись в цепь, прочёсывая окрестности. Я сел и поглядел на них, как сделал бы всякий в такой ситуации. Потом они пронеслись над скалистой грядой и унеслись. Шум их моторов постепенно затих в отдалении.

Но это не надолго, я думал. Что же мне делать? Ничего. Сидеть и прикидываться дурачком. Я выбрал роль и должен играть её до конца.

Много времени им не понадобилось. Тот, кто ими командовал, приказал им выстроиться в линию и прочесать океан. Теперь они двигались медленно, рассматривая, вероятно, помощью биноклей каждый дюйм. Пришло время ещё раз искупаться. Я задрожал, едва вода забурлила вокруг моих лодыжек, и наверняка знаю, что посинел, когда она поднялась выше. На мою голову обрушилась волна, и я величаво поплыл по-собачьи.

Вертолёты вернулись и один повис надо мной, подняв облако брызг, но я погрозил ему кулаком и проорал вполне нормальные проклятья под звук его мотора. Кто-то высунулся из открытого люка и звал меня, но я не вслушивался. Помахав ещё некоторое время кулаком, я нырнул и поплыл под водой, пытаясь заставить одну свою нетронутую судорогой ногу работать за две. Вертолёт полетел вслед за остальными, а я вновь проделал свой мучительный путь на берег, чтобы меня могло согреть и обсушить солнце.

Как же я выберусь отсюда?

Как только вертолёты скрылись из виду, я уподобился кроту и раскопал чемоданы и одежду. Я бегом отнёс их по берегу вверх, выше приливной волны. Ещё одна бомба и ещё одна зарытая яма - только на этот раз я предварительно надел брюки и ботинки. Несколько разрезов превратили форменную рубашку с длинными рукавами в спортивную с короткими. Когда одежда стала подсыхать, то потеряла всякое сходство с военной формой - и это было весьма полезно. Перед уходом я разбросал и разровнял песок, чтобы скрыть следы моего пребывания здесь, тщательно запомнил ориентиры - три больших пика в глубине материка - чтобы потом найти это место. Затем я направился к прибрежной дороге, проходившей в нескольких сотнях метров от береговой полосы.

Мне по-прежнему везло. Едва я выбрался на дорогу, ведущую на север, как ко мне подъехала похожая на жука машина на высоких колёсах. Универсальным жестом я поднял указательный палец, и ответом был скрежет тормозов. Теперь я разглядел, что на заднем сиденье лежали моторные серфинги, а спереди сидят двое загорелых молодых людей, одежда которых была в ещё большем беспорядке, чем моя. Такая мода, подумал я. Может быть они примут меня за своего.

- Человече, а ты мокрый, - прокомментировал один, пока я залезал на заднее сиденье.

- Я тут наклюкался и решил пройтись по водичке.

- Нужно как-нибудь попробовать, - сказал водитель. Машина рванулась вперёд по дороге.

Не прошло и минуты, как навстречу нам пронеслись в сверкании огней и вое сирен два громоздких чёрных седана. На их бортах было большими буквами написано до боли знакомое слово: ПОЛИЦИЯ. Мои новые друзья, отказавшись от предложения освежиться, высадили меня в деловой части города Тихуана и быстро уехали. Я остался сидеть за столиком кафе с большим бокалом текилы с лимоном и солью и рассудил, что только что спасся из тщательно расставленной ловушки.

А это действительно была ловушка. Теперь, когда я смог остановиться и хорошенько подумать, это стало очевидным. Все эти джипы и грузовики не могли возникнуть из воздуха. И очень сомнительно, что кому-то удалось в столь короткий срок собрать весьма значительные силы - даже если сработала сигнализация. Я припомнил свои действия шаг за шагом и убедился, что я разворошить этот муравейник не мог.

Тогда как же они проведали о том, что должно произойти.

А узнали они об этом потому, что какой-то попрыгунчик во времени прочитал об этом в газетах, рванул назад в прошлое и послал предупреждение. Я почти ожидал такого поворота, хотя это не значит, что получил от него удовлетворение. Я слизнул с руки соль, заглотил текилу и впился зубами в лимон. Эта комбинация, как бы прожигал себе дорогу вниз по горлу, попала в желудок. На вкус она оказалась восхитительной.

ОН жив. Я уничтожил его организацию в добром от Рождества Христова 1975 году, но ОН отправился творить свои большие и маленькие подлости в другую эпоху. Темпоральная война снова в самом разгаре. Он и его сумасшедшие прислужники хотят контролировать всю историю во все времена, и эта безумная затея вполне может увенчаться успехом, потому что они уже уничтожили Специальный Корпус будущего, единственную организацию для поддержания порядка, которая могла бы их остановить. Точнее они уничтожили весь корпус за исключением меня. Я же прыгнул в прошлое, чтобы уничтожить их самих. И тем самым я могу воссоздать Корпус на вероятностных путях будущей истории. Важное задание, и я выполнил его на 99,9%. Оставшаяся жизненно важная часть процента по-прежнему сулила хлопоты. Чудовищный ОН ускользнул от меня на конце темпоральной спирали, хотя и был хорошенько нашпигован пулями из моего пистолета. Не иначе как у него бронированные кишки! В следующий раз придётся использовать что-нибудь посерьёзнее. Атомная бомба на подносе с завтраком или ещё что-нибудь в этом же роде.

За работу. Прежде я надеялся, что удастся построить темпоральную спираль, которая швырнёт меня назад, в будущее, или вперёд. Когда дело доходит до путешествий во времени, грамматика оставляет желать лучшего. Одним словом, вперёд - назад. В объятья моей Анжелины и похвалам коллег. Но не прямо сейчас, они ещё реально не существуют. Темпоральная война - тонкая штука и иногда может быть весьма запутанной. Время могло быть и более последовательным. Я очень рад, что мне не требовалось знать теорию для того, чтобы мотаться взад-вперёд во времени этаким темпоральным теннисным мячиком, прилагал усилия для выполнения своего задания.

Следующее утро не принесло никаких сложностей - нужно было лишь достать машину и откопать деньги. Правда, при этом пришлось заставить уснуть прямо на работе нескольких полицейских. Перетащить деньги назад в Соединённые Штаты было даже проще. Ещё до полудня я появился в конторе "Чиззиер Электроникс Инкорпорейтед" в Сан-Диего, В результате этого визита я получил большую, хорошо оборудованную лабораторию с маленькой приёмной, в которой сидела не очень любознательная секретарша. Место я устроил как только мог хорошо, и теперь пришло время обратиться за помощью к профессору Койпу.

- Вы понимаете, проф, - сказал я, обращаясь к маленькому металлическому ящику с его именем на крышке, - всё устроено и готово к работе. - Я потряс ящик. - Однажды вы мне расскажите, как это ваши воспоминания могут существовать в этой ящике, когда вас самих нет, а может быть и не будет никогда в Галактике, потому что ОН и его психи уничтожили вашу службу. А лучше - не говорите ничего. Я совсем не уверен, что хочу это знать. - Я поднял коробку и обвёл её вокруг комнаты.

- Лучшее оборудование, которое можно было купить на краденые деньги. Все современные исследовательские инструменты, до которых я мог добраться, запасы сырья и всевозможных запчастей. Каталоги всех физических и химических фирм. Большой счёт в банке, чтобы покупать всё, что понадобиться, и куча подписанных чеков, которые только и ждут, чтобы их заполнили. Тщательно записанный лингафонный курс. Инструкции. История всего, что случилось. Передаю это вам, проф, обращайтесь с моим телом хорошо. Оно - единственное, которое у нас с вами осталось.

Не давая себе возможности передумать, я лёг на кушетку, прикрепил контакт ящика воспоминаний сзади шеи и повернул выключатель.

- Что случилось? - сказал Койпу, проскальзывая в мой мозг.

- Много всякого. Вы в моей голове, Койпу, так что не делайте ничего опасного.

- Исключительно интересно. Дайте-ка мне двинуть рукой и перестаньте вмешиваться. Действительно ваше тело. Почему бы вам не уйти на время, пока я посмотрю, что происходит?

- Я не уверен, что хочу этого.

- Ну, вы должны. Глядите, я нажимаю...

- Нет! - закричал я, но без толку. Накатилась бесформенная чернота и я полетел вниз спирали, отброшенный электронно усиленными воспоминаниями профессора.

ВРЕМЯ ТЯНЕТСЯ ТАК МЕДЛЕННО.

Моя рука сжимала чёрный ящик, на котором корявыми буквами было написано: "Койпу". Пальцы лежали на выключателе, повёрнутом в положение "выключено".

Память вернулась. Я мысленно затрясся и стал искать стул, чтобы присесть. Заметив, что я и так сижу, уселся ещё плотнее.

Я был в отпуске и кто-то другой управлял моим телом. Теперь, снова обретя контроль, я заметил слабые следы - воспоминания о работе, о долгих днях, возможно неделях напряжённой работы. На пальцах были ожоги и мозоли, а на тыльной стороне правой кисти - свежий шрам. В это время завертелся магнитофон - должно быть, в нём был таймер - и со мной заговорил профессор Койпу.

- Первое: не делайте этого снова. Не позволяйте записанной памяти моего мозга обрести контроль над вашим телом. Потому что я всё помню. Помню, что больше не существую, и что эти мозги в коробочке - может быть, всё, что от меня когда-нибудь останется. Если я поверну этот выключатель, я перестану жить. Может оказаться, что его никогда не включат снова. Вероятно, так оно и будет. Это самоубийство, а я не самоубийца. Невероятно тяжело коснуться тумблера. Я думаю, сейчас мне это удастся. Я знаю, какова ставка. Что-то неизмеримо большее, чем псевдожизнь этого законсервированного мозга. Так что я приложу все усилия, чтобы повернуть тумблер этого аппарата. Сомневаюсь, удастся ли мне сделать это во второй раз. Повторяю: не делайте этого больше никогда! Помните!

- Помню, помню, - пробормотал я, выключая магнитофон и ища для начала чего бы выпить. Койпу - хороший человек. Бар был забит так же, как и при мне. Стакан содового виски тройной очистки со льдом выгнал из головы часть тумана. Я уселся и снова включил аппарат.

- К делу.

- Как только я начал осматриваться, стало очевидным, почему эти темпоральные бандиты выбрали именно эту эпоху. Общество ещё только ворвалось в технологическую эру, но психологически ещё осталось в прошлом. Национализм, загрязнение среды, безумие, глупость...

- Достаточно лекций, Койпу, ближе к делу.

- ...нет никакой необходимости читать лекции по этому поводу. Достаточно сказать, что все материалы для темпоральной спирали здесь есть. А обстановка в обществе такова, что можно легко скрывать большие предприятия по манипулированию временем. Я построил темпоральную спираль и она взведена и настроена. Я так же построил аппарат для зондирования времени и с его помощью определил временное положение создания по имени ОН. По причинам, известным только ему, он действует теперь из эпохи, находящейся в пределах этой планеты, примерно 170 лет отсюда. Я могу только предполагать, но мне кажется, что его теперешнее положение - только ловушка, несомненно, для вас. Каким-то способом он возвёл темпоральную блокаду перед 1805 годом, поэтому вы не можете вернуться в достаточно ранний период времени, чтобы захватить его во время создания им его предприятия. Будьте осторожны. Он, видимо, работает с большими силами. Я поместил рычаги управления так, что вы можете выбрать любой год из пяти после 1805, в течение которых проявляется их активность. Город называется Лондон. Выбор за вами. Желаю удачи.

Я выключил магнитофон, и, подавленный, снова пошёл за выпивкой. Вот так выбор. Выбери год, в котором тебя пришьют. Отправляйся назад в дикарское общество и стреляйся с его подручными. Даже, если я выиграю, что тогда? Я буду заперт там на всю жизнь, застряну во времени. Безрадостная перспектива. И тем не менее - нужно идти. По сути, у меня есть лишь иллюзия выбора. Он выследил меня в 1975 году, и, очень может быть, в следующий раз ему удастся стереть меня в порошок. Гораздо лучше драться с ним самим.. Весело. Я налил себе ещё и потянулся за первой книгой, стоявшей на длинной полке.

Койпу не тратил времени даром. Кроме изготовления всего оборудования, он собрал небольшую, но отличную библиотечку об интересующих меня годах, печальной декаде 19-го столетия. Моим назначением был Лондон, - и коль это так, величайшую важность приобретало имя одного человека.

Наполеон Бонапарт. Наполеон I, император Франции и большей части Европы, едва не ставший императором всего мира. Странно, как мало отличалась мания величия этого человека от ЕГО амбиций. Это не могло быть совпадением. Тут должна была существовать связь. Я ещё не знал пока, какая. Но был гнетуще уверен, что скоро узнаю. Тем временем я стал читать всё подряд, касающееся этого периода, до тех пор, пока не почувствовал, что разузнал всё необходимое. Единственным светлым пятном в этом деле было то, что Англия говорила на разновидности того же самого языка, что и Америка. Так что мне не пришлось возвращаться к мучительным для моей головы урокам с мнемографом.

Конечно, оставался вопрос тамошней одежды, но у меня имелось более чем достаточно иллюстраций того периода, чтобы заказать необходимое. В итоге, театральный костюмер в Голливуде снабдил меня полным гардеробом, начиная от обтягивающих штанов и курток со множеством пуговиц до огромных плащей и шляп. Мода того времени оказалась весьма удобной: я мгновенно её одобрил, скрывая свои многочисленные приборы в обширных складках одежды.

Так как я попаду в точно выбранное время независимо от того, когда я покину это, то я решил не спешить и подготовить всё как следует. Но, в конце концов, все благовидные предлоги для отсрочек кончились, время пришло. Моё оружие и инструменты были отрегулированы и подготовлены; здоровье отменное, рефлексы мгновенны, состояние духа - паршивое, но чему быть - того не миновать. Я появился в приёмной, секретарша уставилась на меня поверх своего иллюстрированного журнала, не переставая жевать резинку.

- Мисс Киппер, выпишите себе чек на 4-х недельную зарплату. Вы уволены.

- Вам не нравиться моя работа?

- Вы работали как следует, но из-за дурного управления эта фирма обанкротилась. Я уезжаю за границу, спасаясь от кредиторов.

- У-у-у, какал жалость.

- Благодарю за сочувствие. Давайте я подпишу этот чек...

Мы пожали руки, и я проводил её наружу. За помещение было заплачено за месяц вперёд. Я не имел ничего против того, чтобы владелец получил оставленное мною оборудование. Однако у меня выработалось совершенно определённое недоверие к аппаратуре темпоральной спирали, которая останется в действии после моего ухода. С временем и так натворили более чем достаточно. У меня не было ни малейшего желания вводить в эту игру новых участников.

Втиснуть себя в скафандр вместе со всей допотопной одеждой оказалось тяжким трудом, и в конце концов мне пришлось снять башмаки и куртку и привязать их снаружи вместе с остальным снаряжением. Тяжело нагруженный, я проковылял к панели управления и собрался с мыслями для окончательного решения. Я знал, куда хочу прибыть и, следуя инструкциям Койпу, уже ввёл в машину необходимые координаты.

Лондон исключался. Если у них есть какие-нибудь детекторы, они непременно заметят моё прибытие. Я хотел появиться геофизически достаточно далеко, чтобы меня не обнаружили, но достаточно близко, чтобы не мучиться от длительного путешествия в примитивном транспорте того времени. Всё, что я о нём прочитал, заставляло собраться. Итак, я остановился на долине Темзы около Оксфорда. Массив Уилтернских холмов будет между мной и Лондоном, и их крепкие скалы поглотят радарные и зет-лучи, а также остальные виды детекторного излучения. Прибыв на место, я смогу отправиться в Лондон по воде, что-то около ста километров, а не по тогдашним отвратительным дорогам.

Туда я и отправлюсь. А вот когда - это другое дело. Я внимательно уставился на аккуратно пронумерованные циферблаты, как будто они могли мне что-нибудь ответить. Но они оставались немы. В 1805 году установлен темпоральный барьер, так что раньше я прибыть не могу. Сам 1805 год казался уж очень похожим на ловушку; они будут наготове в это время, бдительно ожидая. Поэтому я должен появиться позднее. Но не намного позже, иначе они успеют выполнить всё зло, которое у них на уме. Ну что ж, два года недостаточно для их работы, но достаточно - по крайней мере, я надеюсь - чтобы застать их хоть немного врасплох. Я глубоко вздохнул и установил циферблат на 1807 год. И нажал активатор. Через две минуты аппаратура разовьёт полную мощность. Свинцовыми ногами я добрёл до мерцающей зелёной петли темпоральной спирали и коснулся её выступающего конца.

Как и прежде, не было никаких ощущений, только сияние, окружающее меня, сделало остальную часть комнаты едва видимой. Две минуты казались больше похожими на два часа, хотя эти часы сказали мне, что до прыжка еще больше пятнадцати секунд. На этот раз я зажмурил глаза, вспомнив мерзкие ощущения моего предыдущего скачка во времени. Когда спираль освободилась, швырнув меня назад сквозь время, я был напряжён, взволнован и слеп.

Весьма неприятно было, когда спираль развернулась, меня понесло в прошлое, а её энергия рассеялась в будущем. Интересное теоретическое положение, которое меня в этот момент совершенно не интересовало: по каким-то причинам это путешествие закрутило меня намного сильнее предыдущего, и я был очень занят, убеждая себя, что блевать внутри скафандра - совсем неподобающая вещь

Справившись с этим, я понял, что ощущение падения происходило от того, что я и на самом деле падал. Я открыл глаза и увидел себя среди проливного дождя. Совсем недалеко внизу смутно выделялись стремительно приближающиеся мокрые поля и казавшиеся очень колючими деревья.

После нескольких мгновений панической борьбы с управлением гравитатора, я смог включить его на полную мощность. Ремни затрещали и застонали от внезапного ускорения. Я тоже затрещал и застонал. Стало казаться, что лямки перерезают мне тело до костей и что кости тоже долго не выдержат. Я искренне ожидал, что увижу, как мои руки и ноги оторвутся и пролетят мимо, когда вломился в тонкие ветви поджидавшего дерева, отскочил от сука побольше и шлёпнулся на землю. По-видимому, гравитатор продолжал работать на полной мощности, и как только травянистый склон остановил моё падение, я снова полетел - теперь вверх - и, вновь треснувшись о тот же сук, вылетел сквозь вершину, прихватив с собой множество всяких сучков и веточек. Снова я поиграл с управлением и постарался сделать это на сей раз удачнее. Я спланировал вниз, на этот раз мимо дерева и, упав как мокрое перо на траву, остался на ней лежать.

- Чудесное приземление, Джим, - простонал я, ощупывал себя в поисках сломанных костей. - Тебе следует работать в цирке.

Я был избит, но цел - это я понял после того, как таблетки болеутолителя прояснили мне голову и притупили нервные окончания. С запозданием я огляделся вокруг, сквозь слабеющий дождь, но не увидел ни души и никакого следа человеческого жилья. На соседнем поле паслись несколько коров, не потревоженных моим драматическим появлением. Итак, я прибыл.

"За работу", - приказал я себе и стал разгружаться под прикрытием большого дерева. В первую очередь я снял сооружённый мною с большой изобретательностью контейнер. Он раскрылся и собрался в окованный латунью кожаный ящик, характерный для этого периода. Всё остальное, включая гравитатор и скафандр, как раз вместилось в него. К тому времени, когда я загрузил и запер его, дождь перестал и слабенькое солнце стало с трудом пробиваться через облака. Уже середина дня, определил я по его высоте. Достаточно времени, чтобы до темноты найти убежище. Но в каком направлении? Разбитая тропа через коровье пастбище должна куда-нибудь идти. Я пошёл к ней вниз с холма, перебравшись через наклонную изгородь, чтобы до неё добраться. Коровы повели в моём направлении своими круглыми глазами, в остальном не обращая на меня никакого внимания. Это были большие животные, знакомые мне только по фотографиям, и я пытался вспомнить, драчливые ли они. Эти звери, очевидно, тоже про это не помнили и совсем меня не тревожили, пока я шёл вверх по дороге с ящиком на плече, вперёд, навстречу этому миру. Тропа привела меня к перелазу, выходившему на просёлочную дорогу. Неплохо. Я - перебрался и как раз размышлял, какое направление избрать, когда приближающаяся допотопная повозка заявила о своём приближении громким скрипом и волной зловония, принесённой ветерком. Вскоре с громким стуком появился в поле зрения двухколёсный деревянный реликт, влекомый необыкновенно костлявой лошадью и доверху наполненный субстанцией, которая, как я узнал позднее, называется навозом - естественным удобрением, высоко ценимым за его полезность для посевов и тем, что из него добывают одну из жизненно необходимых составляющих пороха. Водитель этой повозки, неопрятно выглядевший крестьянин, ехал на расположенной впереди платформе. Я шагнул на дорогу и поднял руку. Он дёрнул за несколько ремней, которыми управлялось тягловое животное, и всё сооружение со стуком остановилось. Он поглядел на меня сверху, пожёвывая пустыми дёснами - воспоминание о давно исчезнувших зубах. Потом вытянулся и коснулся костлявыми пальцами лба. Я читал об этом жесте, который представлял часть отношений низких классов к высшим, и понял, что мой выбор костюма был правильным.

- Любезный, я направляюсь в Оксфорд, - сказал я.

- Э-э-э? - ответил он, приставляя замызганную руку к уху.

- Оксфорд! - закричал я.

- Да, Оксфорд, - счастливо кивнул он в знак согласия. - Это туда, - указал он через плечо.

- Я направляюсь в этот город. Ты довезёшь меня?

- Я еду туда. - Он указал вперёд по дороге. Я вытащил из бумажника золотой соверен, приобретённый у торговца старинными монетами, и показал ему. Это было сразу больше денег, чем он, вероятно, видел за свою жизнь. Его глаза широко открылись, а десна резко щёлкнули.

- Я еду в Оксфорд.

Чем меньше говорить об этой поездке, тем лучше. Пока неподрессоренный навозовоз мучил седалищную часть моего тела, мой нос подвергался нападению со стороны его груза. Но, по крайней мере, мы ехали в верном направлении. Мой шофёр хихикал и бормотал под нос что-то непонятное, совершенно обезумев от жадности при виде моей золотой манны, и понукал древнего одра ковылять с максимальной для него скоростью. Когда мы выехали из-под деревьев, выглянуло солнце и впереди появились серые здания университета, бледные на фоне сланцево-серых облаков. Весьма привлекательное зрелище, по-правде сказать. Пока я им восхищался, телега остановилась.

- Оксфорд, - сказал возница, указывая корявым пальцем. - Мост Магдалены.

Я слез вниз и потёр свои избитые окорока, глядя на изящную арку моста через маленькую реку. Рядом со мной раздался глухой удар, когда мой ящик шлёпнулся на землю. Я было начал возмущаться, но мой транспорт уже развернулся и пустился назад по дороге. Так как я имел не больше желания въехать в город на телеге, чем возница - везти меня, я не стал спорить. Я взвалил ящик на плечо и побрёл вперёд, прикидываясь, как будто не вижу одетого в голубой мундир солдата, стоящего у хижины на конце моста. Солдат держал какое-то громадное пороховое ружьё, оканчивающееся чем-то вроде острого лезвия. Однако он отлично видел меня и опустил своё приспособление так, что оно загородило мне дорогу, придвинув своё загорелое лицо прямо к моему.

- ...? - выговорил он что-то невнятное. Понять невозможно. Вероятно, это был городской диалект, так как я без труда понимал деревенщину, который привёз меня сюда.

- Не будете ли вы любезны повторить? - спросил я дружелюбным тоном.

- ..., - прорычал он и занёс нижний конец своего ружья, чтобы попасть мне по диафрагме.

С его стороны это было не очень любезно. Я продемонстрировал ему своё отвращение, отступив в сторону, так что удар пришёлся в пустоту, и ответил ему той же монетой, но с большим успехом - засадил коленкой в его диафрагму. Он согнулся пополам, и я рубанул его по шее, раз представилась такая возможность. Поскольку он терял сознание, я подхватил его оружие, чтобы оно, падая, не сработало.

Всё это произошло исключительно быстро, и я обратил внимание на дикие взгляды проходящей публики. Кроме того, я заметил бешеный взгляд другого солдата, стоящего в дверях обветшалой будки. Солдат поднимал на меня своё оружие. Безусловно, это не незаметное появление в городе, но, раз начав, я вынужден был закончить.

Сказано - сделано. Я нырнул вперёд, что позволило мне опустить на землю ящик и одновременно избегнуть нападения. Раздался взрыв, язык пламени пронёсся у меня над головой. Потом приклад моего ружья поднялся вверх и угодил моему второму противнику под подбородок - он полетел назад, внутрь, а я бросился вслед за ним. Если внутри есть ещё люди, лучше будет разобраться с ними в замкнутом пространстве.

И точно, там оказались ещё солдаты, и в изрядном количестве, так что я, позаботившись о ближайшем маленькими грязными приёмами ближнего боя, активизировал гранату с сонным газом, чтобы утихомирить остальных. Я должен был это сделать, хотя мне и не хотелось. Не спуская настороженных глаз с двери, я быстро измазал одежду и надавал по рёбрам людям, которые свалились от газа, чтобы изобразить дело так, как будто они пали от какого-то насилия.

Как же я теперь отсюда выберусь? Наилучшим вариантом было: быстро, потому что публика наверняка сразу разнесёт тревожную весть. Однако, когда я подошёл к двери, то увидел, что прохожие собрались вокруг и стараются рассмотреть, что происходит. Когда я вышел наружу, они заулыбались и радостно зашумели, а один громко выкрикнул:

- Да здравствует его милость! Поглядите, как он разделался с этими французишками!

Раздались радостные крики. Я стоял поражённый. Что-то было совсем не так. Потом я понял: один факт тревожил меня с тех пор, как я впервые увидел колледж. Флаг, гордо развивающийся на вершине ближайшей башни. Где же на нем английские кресты?

Это был французский триколер.

Пока я пытался сообразить, что бы это значило, через толпу протиснулся человек в простой одежде из коричневой кожи и громко приказал толпе замолчать.

- Расходитесь по домам, ну, вы, сейчас придут лягушатники и поубивают всех вас. И никому об этом ни слова, если не хотите висеть на городских воротах.

Возбуждение сменилось страхом и народ начал быстро расходиться. Лишь два человека пробирались через редеющую толпу, желая подобрать разбросанное внутри оружие. Сонный газ уже рассеялся, поэтому я не стал им препятствовать. Первый, подойдя ко мне, поднял к шапке два пальца.

- Отлично сработанно, сэр, но вам следует скорее уходить, потому что кто-нибудь мог услышать этот выстрел.

- Куда мне идти? Я никогда в жизни не был в Оксфорде.

Он быстро осмотрел меня с головы до ног точно таким же взглядом, как и я его. И принял решение.

- Идёмте с нами.

И очень вовремя. Потому что когда мы, нагруженные ружьями, скользнули в боковую улицу, я уже слышал тяжёлую поступь марширующих по мосту башмаков. Но мои спутники были местными жителями и знали все повороты и проходные дворы и, насколько я мог судить, нам совсем ничего не грозило. Мы бежали и шли в полном молчании почти час, пока не достигли большого амбара, который, очевидно, и был местом нашего назначения. Я вошёл вслед за остальными и поставил свой ящик на пол. Когда я выпрямился, мужчины, тащившие ружья, схватили меня за руки, а человек в кожаной куртке приставил к горлу исключительно острый нож.

- Кто вы такой? - спросил он.

- Меня зовут Браун, Джон Браун. Из Америки. А как ваше имя?

- Бревстер. - Потом, не меняя тона, сказал: - Как, по-вашему, почему бы нам вас не убить как шпиона?

Я спокойно улыбнулся, чтобы показать ему, насколько глупа эта мысль. Внутренне я был вовсе не спокоен. Шпион, почему бы и нет? Что я могу ответить? Думай быстренько, Джим, ведь нож убивает так же верно, как и атомная бомба. Что мне известно? Французские солдаты оккупировали Оксфорд. Это значит, что они высадились в Англии и захватили её или часть. Существует сопротивление этому вторжению, держащие меня люди служат доказательством этому. Отталкиваясь от этих соображений, я попытался импровизировать.

- Я выполняю здесь секретное поручение. - Это всегда полезно. Нож по-прежнему прижат к горлу. - Америка, как вы знаете, поддерживает ваши цели.

- Америка помогает французишкам. Так сказал ваш Бенджамин Франклин.

- Да, конечно, мистер Франклин несёт громадную ответственность. Франция слишком сильна, чтобы бороться с нею сейчас, поэтому мы поддерживаем её. Это на поверхности, но есть люди, вроде меня, которые идут вам на помощь.

- Как вы это докажете?

- Что я могу? Бумаги можно подделать. К тому же носить их с собой смертельно опасно, и вы бы им не поверили. Но у меня есть вещь, которая говорит сама за себя, и я еду в Лондон, чтобы доставить её нужным людям.

- Кому? - нож чуть-чуть отодвинулся.

- Я вам не скажу. Но по всей Англии есть люди, подобные вам, желающие свергнуть ярмо тиранов. Мы снеслись с некоторыми из этих групп. И со мной то самое свидетельство, о котором я говорю.

- Что это?

- Золото.

Это уж точно привело их в замешательство. Я почувствовал, как хватка на моих руках ослабла. И я стал развивать свой успех.

- Вы никогда не видели меня прежде и, вероятно, никогда более не увидите, но я могу оказать вам помощь для покупки оружия, подкупа солдат, помощи заключённым. Почему, по-вашему, я напал сегодня на этих солдат - у всех на виду? - спросил я, повинуясь внезапному импульсу.

- Скажите нам, - ответил Бревстер.

- Чтобы повстречаться с вами. - Я медленно оглядел их удивлённые лица. - Во всех частях этой страны есть лояльные англичане, которые ненавидят захватчиков этих зелёных берегов. Но как найти их и помочь? Я только что показал вам один способ - и снабдил вас этим оружием. Теперь я дам вам золото для продолжения борьбы. Так же, как я доверяю вам, и вы должны довериться мне. У вас будет достаточно золота, и если вы пожелаете, то сможете улизнуть отсюда и счастливо прожит жизнь в каком-нибудь более счастливом месте. Но я думаю, вы этого не сделаете. Вы рисковали жизнью из-за этих ружей и вы поступите достойно. Я дам вал золото и уйду. Мы никогда впредь не встретимся. Мы должны доверять друг другу. Я верю вам... - я дал своему голосу заглохнуть, позволяя им закончить фразу самим.

- По-моему, всё правильно, Бревстер, - сказал один из мужчин.

- По-моему, тоже, - поддержал другой. - Давайте возьмём золото.

- Возьмём золото, если есть, что брать, - сказал Бревстер, опуская нож, но по-прежнему неуверенно. - Может быть, всё это ложь.

- Может быть, - быстро сказал я, прежде чем он начал дырявить сшитую на живую нитку мою историю. - Но это не так. И, к тому же, не имеет никакого значения. Сегодня ночью вы увидите, как я уезжаю, и мы никогда более не увидимся.

- Золото, - сказал мой страж.

- Давайте посмотрим на него, - с неохотой сказал Бревстер. Мой блеф удался. Теперь он попался.

С величайшей осторожностью я открыл ящик, в почки мне по-прежнему упиралось ружьё. Золото у меня имелось. Это была единственная правдивая часть моего рассказа. Оно лежало, разложенное по множеству маленьких кожаных мешочков, предназначавшихся для финансирования моих действий. Что сейчас и началось. Я вытащил один и торжественно передал Бревстеру.

Он вытряс на ладонь несколько сверкающих крупинок и все на них уставились. Я нажимал;

- Как мне добраться до Лондона? По реке?

- На всех шлюзах по Темзе часовые, - всё ещё глядя на золотой песок у себя на ладони, ответил Бревстер. - Вы не доберётесь дальше Абингдона. Только на лошадях, окольными дорогами.

- Я не знаю окольных дорог. Мне нужны две лошади и кто-нибудь в провожатые. Как вы знаете, я могу заплатить.

- Вас проводит Люк, - сказал он, подняв, наконец, взгляд. - Он раньше был ломовым извозчиком, но он доведёт вас только до стен. Много французишек - пробирайтесь сами.

- Отлично.

Итак, Лондон оккупирован. А как остальная Англия? Бревстер вышел, чтобы позаботиться о лошадях, а Гай достал немного грубого хлеба и сыра, а также эль, который оказался вполне приемлемым. Мы поговорили, вернее, говорили они, а я слушал, вставляя иногда слово, но опасаясь задавать любые вопросы из боязни продемонстрировать моё почти полное невежество. Но картина постепенно начала вырисовываться. Англия была полностью оккупирована и умиротворена, так было уже в течение нескольких лет. Точная цифра была неясна, хотя борьба всё ещё продолжалась в Шотландии. Были мрачные воспоминания о вторжении, какой-то гигантской пушке, которая причинила ужасные разрушения, о единственной битве, в которой была уничтожена эскадра канала. За всем этим я чувствовал ЕГО раздвоенное копыто. История переписывалась.

Однако это прошлое не было прошлым того будущего, из которого я прибыл. От размышлений на эту тему голова моя начала раскалываться от боли. Может быть, этот мир существует в петле времени, отдельно от основного потока истории. Или это альтернативный мир. Профессор Койпу разобрался бы, но я думаю, что ему не понравилось бы быть вынутым из чёрного ящика для ответа на мои вопросы. Я должен разобраться в этой без его помощи. Думай, Джим, заставляй шестерёнки в твоей старой черепушке завертеться. Ведь ты гордишься тем, что называешь своим разумом, так примени его ради разнообразия к чему-нибудь кроме мошенничества. Тут должна быть какая-то логика. Утверждение А: в будущем этого прошлого не существует; В: теперь оно точно существует; но С: может быть, моё присутствие здесь уничтожает это прошлое и саму память о нём. Не представляю, как этого можно достичь, но сама мысль источала такую теплоту и уверенность, что я ухватился за неё. Джим ди Гриз - Преобразователь Истории, Потрясатель Мира. Прекрасная картина - и я лелеял её, дремля на сене, но довольно быстро проснулся, весь почёсываясь от нашествия многочисленных насекомых, ползающих по моему разгорячённому телу.

Лошадей доставили только после темноты, и мы решили, что лучше всего отправиться на рассвете. Я ухитрился достать из своего ящика средство от насекомых - моих основных врагов - и поэтому насладился спокойной ночью перед утренней скачкой.

Ну и скачка была! Мы были в пути три дня, прежде чем достигли Лондона, И даже на заду у меня поверх одних болячек вскакивали новые. Мой простодушный компаньон, по-видимому, получал массу удовольствия от путешествия, рассматривая его как своего рода прогулку. Он непрерывно говорил о землях, по которым мы проезжали, и по вечерам на постоялых дворах напивался до бесчувствия. Мы пересекли Темзу повыше Хенли и сделали длинный объезд на юг, держась подальше от мало-мальски значительных населённых пунктов. Когда мы снова подъехали к Темзе у Саутварка, то увидели перед собой Лондонский Мост, а за ним - крыши и шпили Лондона. Вид на них загораживала довольно высокая стена, проходившая вдоль противоположного берега. Стена имела чистый с иголочки вид, сильно отличавшийся от законченности всего остального. Неожиданная мысль пришла мне в голову.

- Ведь это новая стена, - сказал я. - Верно?

- Да. Закончена два года назад. Много народу здесь умерло, женщин и детей. Бони согнал всех на эту стройку, как рабов. Она окружает весь город, и никому она не нужна, просто он сумасшедший.

Стена эта была нужна, и хотя мысль эта была очень лестная, стена мне всё равно не понравилась. Она построена из-за меня, чтобы не впустить меня внутрь.

- Нужно найти тихую гостиницу.

- Гостиница "Георг", вон там, - он громко причмокнул. - Там к тому же отличный эль.

- Это подойдёт вам, а мне нужно прямо у реки, с видом на этот мост.

- Знаю такое место, "Боров и дрофа", на Пиклхерин-стрит, у самого начала Вайнлайна, там хороший эль.

На вкус Люка, самое мерзостное варево было прекрасно, коль скоро оно содержало алкоголь. Так или иначе, "Боров и дрофа" вполне соответствовали нашим нуждам. Низкопробное заведение с потрескавшейся вывеской над дверью, изображавшей приготовившихся к драке невероятного вида свинью и ещё более невероятную птицу. Позади была ветхая пристань, где могли высаживаться жаждущие лодочники. Я получил комнату с окнами на реку. Устроив свою лошадь на конюшню и поторговавшись о плате за комнату, я запер дверь на засов и распаковал электронный телескоп. С его помощью я получил крупную, подробную и безрадостную картину города за рекой.

Он был окружён десятиметровой стеной из крепкого кирпича и камня, несомненно утыканной разнообразной следящей аппаратурой. Если я попробую проникнуть под или над ней, меня наверняка заметят. О попытках сделать это надо забыть. Единственный вход, который был виден с моего наблюдательного пункта, был на противоположном конце Лондонского Моста, и я внимательно его изучил. Движение на мосту было медленное, потому что все тщательно обыскивались перед пропуском внутрь. Одного за другим людей уводили в дверь помещения, устроенного внутри стены. Насколько мне было видно, все они возвращались - но как будет со мной? Что происходит там, внутри? Я должен выяснить, для этого надо спуститься вниз.

Все любят людей щедрых, таким я и стал. Одноглазый хозяин, бормоча и посмеиваясь про себя, умудрился найти в своём подвале бутылку сносного кларета специально для меня. Местные жители были более чем довольны, поглощал кувшин за кувшином эль. Эти сосуды были специально сделаны из кожи, пропитанной дёгтем, который добавлял букету определённую пикантность, но потребители, видимо, не возражали. Моим лучшим информатором был щетинистобородый гуртовщик по имени Квини. Он был одним из тех, кто перегонял скот с ферм на бойни, а также помогал мясникам в их кровавых делах. Как можно догадаться, его чувствительность была не из высочайших, чего нельзя сказать о его способности пить. Напившись, он разговорился, а я впитывал каждое его слово. Он въезжал и выезжал из города каждый день, и я, выделяя по кусочкам из потока сальности и брани нужную мне информацию, постепенно составил точную, как я надеялся, картину процедуры пропуска.

Там был обыск, это я и сам мог видеть из окна, иногда тщательный, иногда поверхностный. Но одна часть этого порядка никогда не изменялась.

Каждый входящий в город должен был сунуть руку в дырку в стене караульной. Ничего больше. Просто засунуть. Ничего там не трогать, просто внутрь по кисть и снова вытащить.

Потягивая вине и не обращал внимания на взрывы мужественных приветствий вокруг меня, я размышлял над этим. Что они могут при этом обнаружить? Возможно, отпечатки пальцев, но я всегда использовал ложные отпечатки и менял их три раза со времени последней операции. Температуру? Щелочность кожи? Пульс или кровяное давление? Могут ли жители этого туманного для меня прошлого отличаться какими-нибудь телесными характеристиками? Вполне возможно ожидать каких-нибудь изменений за более чем 30 тысяч лет. Я должен узнать.

Это удалось сделать достаточно легко. Я сделал детектор, который мог записать все эти характеристики, и прикрепил его под одеждой. Приёмник был замаскирован под кольцо, которое я носил на правой руке. На следующий вечер я пожал руки всем, кому мог, и, взяв свой стакан, вернулся к себе в комнату. Записи были точны в пределах 0,006%, и были весьма показательны. Мои собственные данные хорошо вписывались в пределы естественных отклонений.

"Ты не думаешь, Джим", - обвинил я своё изображение в волнистом зеркале. Должна быть какая-то причина для этой дыры в стене, эта причина - какой-то детектор. Вопрос в том, что он обнаруживает? Я отвернулся прочь от своего отражения. "Давай, давай, не уклоняйся, если не можешь так ответить, поставь всё на голову". Что вообще можно обнаружить?

Так пошло лучше. Я вытащил лист бумаги и стал составлять список всего, что может быть замечено и измерено, начиная с частоты. Свет, тепло, радиоволны и т. п., затем перешёл к вибрациям и шуму, радарным отражениям, пытаясь применить все эти вещи к человеческому телу. Ещё рано. Я займусь этим, когда сделаю список как можно подробнее. Исписав весь лист, я победоносно пожал сам себе руку и просмотрел его применительно к человеку.

Ничего. Я вновь впал в уныние, вышвырнул список прочь, потом снова взялся за него. Нечто слышанное или имеющее отношение к услышанному мной о Земле от профессора Койпу. Что именно? Ну да! Койпу сказал: "Уничтоженная атомными бомбами".

Радиоактивность. Атомный век ещё в будущем, единственная радиоактивность на этой планете - это природный фон. Проверка не заняла много времени.

Я - создание будущего, обитатель галактики жёсткой радиации. Моё тело в два раза радиоактивнее фона, замеренного в комнате, вдвое радиоактивнее тел моих приятелей в баре - я специально спустился вниз проверить их. Теперь, зная, чего опасаться, я придумаю способ перехитрить их. Я быстро разработал план и задолго до рассвета был готов к атаке. Все устройства, спрятанные на мне, были из пластика, неразличимого детектором металла, если они его используют. Всё сделанное из металла было помещено в пластиковую трубку шириной не толще моего пальца и длинной не более метра, которую я свернул и положил в карман. В самый тёмный предрассветный час я выскользнул наружу и стал красться по сырым улицам в поисках своей жертвы.

Я нашёл её достаточно быстро - французского часового, охранявшего один из входов в ближайшие доки. Короткая драка, немножко газа, бесчувственное тело и тёмная подворотня. Через две минуты я появился с противоположного конца в его мундире, неся точно на французский манер его ружьё на плече. В его ствол была вложена трубка с моими приборами. Пусть попробуют найти их своим детектором. Время я рассчитал точно и, когда с первыми лучами солнца ночной караул возвращался в Лондон, я маршировал в последнем ряду. Я войду, незамеченный, среди врагов. Прекрасная возможность оставить их в дураках. Не будут же они осматривать своих собственных солдат.

Но в дураках оказался я. Когда мы маршировали через ворота в дальнем конце моста, я заметил интересную вещь, которую не мог видеть в телескоп из своего окна.

Каждый солдат, завернув за угол караульной, на мгновение останавливался и под холодным взглядом сержанта засовывал руку в тёмное отверстие.

- ...! - сказал я, споткнувшись о неровный настил моста. Не знаю, что означает это слово, но французские солдаты употребляли его чаще всех остальных, и оно, видимо, подходило к случаю. При этом я толкнул соседнего солдата и мой мушкет больно стукнул его по голове. Он завопил от боли и оттолкнул меня. Я отлетел назад, ударился ногами о низкие перила и полетел в реку.

Отлично выполнено. Там было быстрое течение, и я ушёл под воду, зажав мушкет между коленями, чтобы не потерять его. После этого я вынырнул всего один раз, молотя по воде и отчаянно вопя. Солдаты столпились на мосту, крича и указывая мне, и когда я убедился, что произвёл требуемый эффект, я позволил своему намокшему платью и ружью утащить меня под воду. Кислородная маска была у меня во внутреннем кармане, и мне понадобились лишь секунды, чтобы вытащить её и натянуть. Затем я, сильно выдохнув, освободил её от воды, и вдохнул чистого кислорода. После этого нужно было просто медленно и лениво плыть поперёк реки. Прилив уходил, так что прежде чем я пристану к берегу, течение отнесёт меня вниз на достаточное расстояние. Итак, я избежал раскрытия, остался жить, чтобы вновь собрать силы и бороться, и был совершенно подавлен провалом своей попытки пробраться за стену. Плывя в мутных сумерках, я пытался придумать новый план, но обстановка мало способствовала размышлениям. Да и вода была не особенно тёплая. На протяжении долгого времени меня толкали вперёд мысли о ревущем огне в моём камине и кружке горячего рома. Наконец я увидел впереди в воде тёмный силуэт, который постепенно превратился в корпус маленького корабля, привязанного к доку. Мне были видны его сваи. Я остановился под килем, извлёк из мушкета трубку с инструментами и вытащил всё из карманов куртки, засунув мушкет в рукава для веса, отпустил её на дно реки. Сделав несколько глубоких вдохов, я снял и убрал также кислородную маску и по возможности тихо выплыл на поверхность рядом с судном.

Выплыл я только для того, чтобы увидеть фалды и заплатанные штаны сидящего надо мной на перилах французского солдата. Он трудолюбиво надраивал иссиня-чёрное дуло необыкновенно зловещего вида пушки, торчавшей над берегом рядом с ним. Она выглядела значительно более совершенной, чем все орудия девятнадцатого столетия, которые я видел, несомненно потому, что она вовсе не принадлежала к этому периоду. Руководствуясь совсем не праздным интересом, я изучал орудия, применявшиеся в только что оставленной мной эпохе, и потому узнал сейчас в этом орудии 75-мм безоткатную пушку. Идеальное орудие для установки на лёгком деревянном кораблике - из неё можно стрелять, не разнося судно в куски. К тому же оно может аккуратненько разнести в клочья любой деревянный корабль задолго до входа в радиус действия его заряжающихся с дула пушек, не говоря уж об уничтожении полевых армий. Всего несколько сот этих орудий, перенесённых в прошлое, могут изменить историю. Что они и сделали. Солдат надо мной обернулся и плюнул в реку. Я снова опустился под воду и скрылся среди свай. Ниже по течению, вне видимости с французского корабля, была лодочная пристань. Там я вынырнул. Поблизости никого не было. Мокрый, дрожащий, подавленный, я выбрался из воды и заспешил к тёмному отверстию улицы. Там кто-то стоял. Я протрусил мимо, но потом решил остановиться.

Потому что этот человек ткнул мне в бок дуло громадного неуклюжего пистолета.

- Идите вперёд, - сказал он, - я отведу вас в уютное место, где вы сможете переодеться в сухую одежду.

Только он сказал не "одежду", а "одеждью-ю". У моего пленителя определённо был французский акцент.

Мне оставалось только выполнить указание, подкреплённое толчками его примитивной пушки. Примитивная или нет, но она могла поделать во мне отличную дыру. Дальний конец улицы был полностью перегорожен стоявшей там каретой. Её дверь была распахнута в непрошеном приглашении.

- Залезайте, - сказал мой пленитель, - я вслед за вами. Я видел, как несчастный солдат упал с моста и утонул, и подумал: что, если он ещё появится на поверхности? Что, если он хороший пловец и может пересечь реку? Куда его тогда занесёт течение? Хорошая математическая задача, я её решил и... вы вылезаете на берег из воды.

Дверь захлопнулась и карета тронулась. Мы были одни. Я упал вперёд, повернулся, нырнул и попытался схватить пистолет, и схватил его за рукоятку, потому что мой похититель держал его за дуло, протягивая мне.

- Конечно же, держите его, мистер Браун, если вам угодно! Он больше не понадобиться, - он улыбнулся, видя моё удивление, ухмыльнулся и навёл дуло себе в грудь. - Это был наипростейший способ убедить вас поехать со мной в карете. Я наблюдал за вами несколько дней и уверен, что вы не любите французских захватчиков.

- Но ведь вы - француз?

- Конечно же! Сторонник покойного короля, а теперь беглец со своей родины. Я выучился ненавидеть это корсиканское ничтожество, пока здешний народ лишь смеялся над ним. Но теперь больше никто не смеётся, и мы объединены общей целью. Но, пардон, позвольте представиться. Я - граф д'Эзион, вы можете звать маня просто Шарль, поскольку все титулы теперь в прошлом.

- Рад познакомиться, Чарли. - Мы пожали руки. - Зовите меня просто Джон.

Прежде чем мы смогли продолжить этот интересный разговор, карета о грохотом и стоном остановилась. Мы находились во внутреннем дворе большого дома, и я, по-прежнему с пистолетом, прошёл во внутрь вместе с графом. Я был по-прежнему подозрителен, хотя причин к этому, по-видимому, было очень мало. Все слуги были очень стары и ковыляли вокруг, бормоча между собой по-французски. Один древний слуга, скрипя коленами, наполнил для меня ванну, помог раздеться и стал намыливать спину, совершенно игнорируя то, что я по-прежнему держал в руках пистолет. Мне приготовили подогретую одежду и хорошие башмаки. Оставшись один, я переложил в новую одежду свой арсенал и инструменты. Когда я спустился вниз, граф поджидал меня в библиотеке, потягивая из хрустального бокала какой - то интересный напиток, которым до краёв был наполнен стоявший рядом с ним сосуд. Я протянул ему пистолет, а он мне - полный стакан. Жидкость скользнула мне по горлу тёплой музыкой, а ноздри мои вдохнули облако изысканного аромата, подобного которому я никогда не встречал.

- Сорок лет выдержки, из моего поместья, которое, как вы можете понять, находится в Коньяке.

Я прихлебнул ещё и посмотрел на него. Сильный человек. Высокий и гибкий, седеющие волосы, высокий лоб и тонкие, почти аскетические черты лица.

- Зачем вы привезли меня сюда?

- Чтобы мы могли объединить наши усилия. Я изучаю натуральную философию, и вижу теперь много неестественного. Армии Наполеона имеют оружие, которое не делают нигде в Европе. Иные говорят, что оно из далёкой страны, но я не верю. Это оружие обслуживается людьми, плохо говорящими по-французски, непонятными и злыми людьми. Ходят разговоры, что в окружении корсиканца находятся ещё более странные и зловещие люди, чужеземцы, неслыханные, как и вы. Скажите, как может человек переплыть реку под водой?

- С помощью специального устройства. - Молчать не было смысла: граф слишком хорошо знал, о чём спрашивать. Когда у врага есть такие пушки, какую я видел, нет смысла скрывать его природу. Глаза графа расширились, когда я это сказал, и он сжал свой стакан.

- Я так и думал. Думаю, вы знаете больше об этих странных людях и их оружия. Они не из мира, который мы знаем, так? Вы знаете о них, и вы здесь для того, чтобы с ними бороться.

- Они пришли из страны злобы и безумия, принесли с собой свои преступления. Да, я воюю с ними. Я не могу рассказать вам о них всё, потому что я сам не знаю всю историю. Но я здесь для того, чтобы уничтожить их и всё ими сделанное.

- Я был в этом уверен! Мы должны объединить наши усилил. Я окажу вам любую возможную помощь.

- Можете начать с обучения меня французскому языку. Мне нужно пробраться в Лондон и, похоже, язык мне понадобиться.

- Но... есть ли у нас время?

- Хватит часа или двух - ещё одно специальное устройство.

- Давайте начнём, но не уверен, что мне понравятся эти устройства.

- Нельзя любить или не любить их. Они свободны от эмоций. Мы можем просто использовать их на добро или на зло, так что проблема машин, как и все остальные - человеческая проблема.

- Склоняюсь перед вашей мудростью, Конечно, вы правы. Когда мы начнём? Я вернулся за своими вещами в "Боров и Дрофу", затем переехал в комнату в доме графа. Последовал ужасающе-мучительный вечер работы с мнемографом, в результате которого я научился разговорному французскому. Теперь, к удовольствию графа, мы беседовали на этом языке.

- А следующий шаг? - спросил он. Мы только что пообедали, и при том прекрасно, н вновь вернулись к коньяку.

- Мне нужно поближе рассмотреть одного из этих псевдофранцузов, которые, как видно, всем заправляют. Появляются ли они по эту сторону реки поодиночке или хотя бы маленькими группами?

- Да, но их передвижения бессистемны. Поэтому мне нужно получить свежие сведения. - Он позвонил в серебряный колокольчик, стоявший рядом с графином.

- Хотите, вам доставят одного из них оглушённым или мёртвым?

- Вы очень любезны, - сказал я, поднимая стакан, чтобы бесшумно появившийся слуга, мог его снова наполнить. - Я займусь этой частью дела сам. Только укажите мне, а я сделаю всё остальное.

Граф отдал указания, слуги удалились, и я снова занялся своим стаканом.

- Это не займёт много времени, - сказал граф. - Есть ли у вас план дальнейших действий? после того как вы получите информацию?

- Только приблизительно. Я должен проникнуть в Лондон. Найти ЕГО - верховного демона этого уголка ада, потом, полагаю, убить его. А также уничтожить определённое оборудование.

- А выскочка-корсиканец - его вы тоже устраните?

- Только если он будет мешать. Я не убийца, мне всегда трудно убивать, но мои действия неминуемо изменят ход истории. Новое оружие перестанет поставляться, а боеприпасы скоро кончатся. Вообще говоря, эти негодяи могут и вовсе исчезнуть.

- Ситуация очень сложна. По правде говоря, я и сам не совсем её понимаю.

Граф приподнял бровь, но по своей любезности воздержался от комментариев.

- Это связано с природой времени, о которой я сам знаю очень мало. Но, кажется, время, в котором мы живём сейчас, не существует для будущего. Будущие исторические книги говорят, что Наполеон был разбит, его империя уничтожена, что Британия никогда не была захвачена.

- Если бы так было!

- Так оно и будет, если я доберусь до него. Однако, если история снова изменится и вернётся к тому, как было, то весь этот мир, в котором мы находимся, может исчезнуть.

- Во всех опасных предприятиях приходится идти на определённый риск.

- Граф слегка шевельнул рукой, как бы отпуская кого-то, оставаясь спокойным и собранным. Удивительный человек. - Если этот мир исчезнет, то, должно быть, возникнет другой, более счастливый?

- Грубо говоря, да.

- Тогда мы должны быть более настойчивыми. В том другом, лучшем мире другой я вернусь в своё поместье, снова будет жива моя семья, будут цветы весной и счастье на Земле. Я готов отдать за это здешнюю жизнь, это презренное существование. Однако я предпочёл бы, чтобы знание об этом не вышло за пределы этой комнаты. Я не уверен, что все наши помощники согласятся с такой философской точкой зрения.

- Полностью с вами согласен. Хотел бы я, чтобы всё было иначе.

- Не думайте об этом, дорогой друг. Не будем больше касаться этой темы.

И мы бросили эту тему. Мы обсуждали живопись и виноделие, и опасности, органически присущие производству дистиллированных напитков. Время двигалось быстро, как и люди графа, и ещё прежде, чем мы начали второй графин, его позвали, чтобы вручить требуемые данные.

- Великолепно, - сказал он, вернувшись, потирая от удовольствия руки. - Небольшая компания людей, которых мы ищем, в данный момент развлекается в публичном доме на Мэрмейд Корт. Конечно, вокруг стража, но, я полагаю, для вас это не составит препятствия.

- Ни малейшего, - сказал я, вставая. - Будьте добры, предоставьте мне какой-нибудь транспорт и проводника, и я обещаю вернуться в течение часа.

Всё было сделано, и я выполнил своё обещание. Придурковатый тип с выбритой головой и обезображенном шрамами лицом отвёз меня в карете и указал нужное место и заведение. Я зашёл в соседнее здание - что-то вроде конторы - которая была закрытой и запертой при помощи чудовищного механизма, который было чрезвычайно сложно открыть. Не то, чтобы механизм замков был сложен для меня - как бы не так! - но он был такой большой, что моя отмычка не доставала до него! Нож, однако, достал, я вошёл, поднялся наверх и перебрался на крышу соседнего здания. Там я прицепил свою паутинку к самой прочной из большого выбора печных труб.

Ниточка паутины была тонкая, почти невидимая и практически неразрывная, сделанная из одной единственной цельной молекулы. Она медленно разматывалась с катушки, укреплённой лямками у меня на груди, когда я опускался вниз, к тёмным окнам. Тёмным для других, но два луча ультрафиолета из УФ-прожектора на моих чувствительных очках, делали для меня всё, на что бы я ни смотрел, ясным, как день. Я бесшумно проник в окно, найдя нужного мне индивидуума со спущенными штанами, и, усыпив его и его подружку дозой газа, забрался с ними на руках на крышу со скоростью, какую только могла предложить бесшумно жужжащая катушка паутины. Спустя несколько минут моя добыча храпела на столе в подвале у графа, а я раскладывал своё оборудование. Граф с интересом наблюдал.

- Хотите получить информацию от этого образчика свинной породы? В обычных условиях я не признаю пыток, но мне кажется, что этот случай - как раз для раскалённой кочерги и острого ножа. Какие преступления совершили эти существа! Говорят, что аборигены Нового Света могут совершенно содрать с человека кожу, не убив его при этом.

- Звучит неплохо, но нам не понадобиться. - Я выровнял инструменты и подключил контакты. - Снова специальное устройство. Я буду держать его без сознания и пройду через его мозг в шипастых ботинках. В некотором смысле, это более жестокая пытка. Он скажет всё, что нам нужно, даже не знал, что говорил. Потом он ваш.

- Нет, нет, спасибо, - граф с отвращением поднял руки. - Всякий раз, когда убивают одного из них, граждане страдают от многочисленных убийств и репрессий. Мы побьём его немножко, отберём одежду и всё остальное и бросим в тёмной аллее. Это будет похоже на грабёж и ничего больше.

- Это более хорошая идея. Теперь я начну.

Это было похоже на плавание по канализации - шарить в этом мозгу. Одно дело - безумие, а он был, безусловно, безумен, как и все они, но откровенная порочность - непростительна. Проблема заключалась не в получении информации, а в сортировке. Он хотел говорить на своём собственном языке, но в конце концов согласился на французский. Я спрашивал и спрашивал, и, наконец, узнал всё, что хотел. Был призван мой бритоголовый компаньон Жюль. На него была возложена задача оглушить его и, содрав мундир, подбросить где-нибудь. Тем временем мы с графом с удовольствием вернулись к неоконченному графину.

- Их штаб-квартира находится, по-видимому, в месте, называем Сент-Пол. Вы знает, где это?

- Они не останавливаются перед святотатством. Это кафедральный собор, шедевр великого сэра Кристофера Рена, вот здесь на карте.

- Здесь находится так называемый ОН, а также, видимо, все его машины и инструменты. Но чтобы добраться туда, мне нужно войти в Лондон. Есть хорошая вероятность, что я могу пересечь стену в его мундире, потому что его тело так же радиоактивно, как и моё - это тест, который они используют для обнаружения чужих. Однако могут существовать пароли и другие способы идентификации, может быть даже на их языке. Нужен отвлекающий манёвр. Есть среди ваших последователей кто-нибудь, знакомый с артиллерией?

- Безусловно. Рене Дюпон, бывший майор артиллерии - весьма знающий человек, и он в Лондоне.

- Он нам понадобиться. Уверен, ему доставит удовольствие управляться с этими мощными орудиями. Перед рассветом мы захватим артиллерийское судно. С первым светом, когда откроют ворота, начнётся обстрел. Несколько снарядов в караульную и в ворота обескуражат охрану, затем нужно будет бросить корабль, и артиллеристы будут работать на земле. Это будет делом ваших людей.

- Этим приятным делом я буду руководить лично. Но где будете вы?

- Маршировать в город вместе с часовыми, как уже пытался раньше.

- В высшей степени опасно. Если вы появитесь слишком рано, вы будете обнаружены при входе, а может быть, погибнете при обстреле. Слишком поздно - и ворота будут заперты.

- В этом случае мы должны всё рассчитать исключительно точно.

- Я пошлю за наилучшими нашими хронометрами.

Майор Дюпон был краснолицый и седовласый человек с внушительным круглым животом. Однако он был достаточно энергичен, знал свою артиллерию и был сейчас поглощён страстным желанием поработать с невероятным оружием захватчиков. Прежняя команда пушечного корабля, включая наблюдателей, спала под палубой значительно глубже, чем ей хотелось бы, пока я разбирался с механизмом безоткатного орудия и объяснял его майору. Он схватывал всё моментально и распалялся в бешеной радости. По сравнению с его опытом использования неровных пушечных жерл, зарядки с дула, медленно горящего пороха и тому подобных неудобств, для его профессии это было откровением.

- Заряд, пыж и снаряд в одном корпусе. Чудесно! А этот рычаг открывает затвор? - спросил он.

- Держитесь во время стрельбы подальше от этих отверстий, потому что газ при взрыве выходит отсюда, компенсируя отдачу. Используйте прямой прицел, расстояние слишком мало. Я полагаю, на такой дистанции не придётся делать поправку на ветер, и не нужно стрелять навесом, скорость вылета намного больше, чем вы привыкли.

- Рассказывайте ещё! - сказал он, поглаживая сталь.

Следующий шаг - граф позаботится о том, чтобы корабль передвинули на рассвете выше по течению и поставили на якорь у набережной ниже Лондонского Моста. Я позабочусь прибыть на место в заранее оговорённое время. Его морской хронометр был так велик, что походил на качан капусты, был сделан из стали и латуни и громко тикал. Однако граф заверил меня в его точности и мы установили его по моим атомным часам размером не больше ногтя и точностью до секунды в год. Это было последнее, что оставалось сделать, и когда я поднялся, чтобы уходить, он протянул мне руку. Я пожал её.

- Мы всегда будем вам благодарны за помощь, - сказал он. - У моих людей теперь есть надежды, и я разделяю их энтузиазм.

- Это мне нужно быть благодарным за вашу помощь. В особенности принимая во внимание, что победа может обернуться для вас плохо.

Он отбросил эту мысль как бесполезную - очень храбрый человек.

- Как вы объяснили, умирая, мы победим. Мир без этих свиней - достаточная награда, даже если мы не будем этому свидетелями. Исполняйте ваш долг.

И я исполнял. Стараясь забыть, что судьба миров, цивилизаций, целых народов зависит от моих действий. Малейшая ошибка, случайность - и всё будет для них кончено. Поэтому случайностей не должно быть. Подобно скалолазу, который не смотрит вниз и не думает о пропасти внизу, я изгнал из своей головы мысли о неудаче и, чтобы подбодрить себя, старался вспомнить что-нибудь весёлое. Сразу на ум ничего не пришло, поэтому я стал думать о том, как разделаться с НИМ и его системой. И это было действительно вдохновляюще. Я поглядел на часы. Пора было идти. И я быстро пошёл, не оглядываясь. Улицы были пустынны, все добрые люди были дома в постели, и мои шаги эхом отдавались от зданий вдоль тёмной улицы. Позади меня небо посерело от приближающегося рассвета.

В Лондоне полно тёмных аллей, дающих идеальное укрытие, ими я и воспользовался, не упуская при этом из вида Лондонский Мост. Наконец, появились первые солдаты. Некоторые шагали в ногу, другие едва тащились, и все выглядели уставшими. Я и сам чувствовал себя усталым, и поэтому посасывал таблетку стимулятора и не отрывал взгляд от часов. В идеале мне следовало появиться на мосту когда начнётся обстрел, достаточно далеко от ворот, чтобы не пострадать, но и достаточно близко, чтобы проникнуть в них во время суеты, которая возникнет после открытия огня. Со своего наблюдательного пункта я засёк время, которое требовалось разным группам солдат, чтобы пересечь мост, до тех пор, пока не получил точную оценку. На часах бежали цифры, и, наконец, наступил момент, когда я по-военному расправил плечи и бойко пошёл вперёд.

- ...? - выкрикнул чей-то голос, и я понял, что обращаются ко мне. Я был так поглощён расчётом времени, что совершенно забыл о возможности того, что ЕГО дьяволы будущего также будут идти по мосту.

Я махнул рукой, скорчил злобную гримасу и быстро зашагал вперёд. Окликнувший меня человек с озадаченной миной заспешил за мной. По моему мундиру он знал, что я принадлежу к его компании, но моё лицо было для него новым. Наверное, он хотел узнать от меня, как идут дела в родном сумасшедшем доме. Я же не хотел затевать с ним никаких разговоров потому, что не понимал их языка. Я заспешил вперёд, с неудовольствием чувствуя, что он торопится за мной. Потом сообразил, что иду слишком быстро и таким шагом подойду к воротам как раз вовремя, чтобы быть разнесённым в куски.

Проклинать свою беспечность не было времени - его хватило только чтобы выбрать желательное продолжение этой хлопотливой истории. В настоящий момент мне вовсе не хотелось быть разнесённым на части. Я уже видел канонерку, вышедшую на позицию, и фигуры на её палубе. Великолепно. Я уже почти слышал разрывы. И видел себя прямо среди них. Нужно остановиться здесь, в назначенной точке. Что я и сделал. Сзади загремели тяжёлые шаги и легшая мне на плечо рука развернула меня.

- ...? - воскликнул он. Затем выражение его лица изменилось, глаза расширились, рот раскрылся. - ...! - заорал он. Наверное, узнал меня по фотографии.

- Ну да, сволочь, - сказал я и выстрелил ему в шею наркотической иголкой из пистолета, зажатого в ладони. Но раздался ещё один крик "...!", и один из его товарищей протиснулся сквозь ряды солдат. Его тоже пришлось уложить. Это, естественно, заинтересовало всех находящихся поблизости, раздалось несколько испуганных криков и кое-кто поднял оружие. Я прислонился спиной к парапету моста и подумал, уж не придётся ли мне перестрелять всю французскую армию.

Не пришлось. Первый снаряд, не слишком точно пущенный майором конной артиллерии, ударился в мост в каких-нибудь десяти метрах от меня.

Раздался солидный взрыв и воздух наполнился свистящими кусками кирпича и стали, я бросился на землю со всеми остальными. Некоторые из них, правда, упали навеки. Лёжа, я воспользовался удобным случаем и всадил иголки в каждого из ближайших ко мне солдат, которые были свидетелями предыдущей сцены.

Тем временем Дюпон учился владеть своим оружием, и следующий снаряд угодил в городскую стену. Среди людей на мосту поднялась суматоха, я же орал и бегал вместе со всеми, с удовольствием видя, как очередной снаряд пробил насквозь ворота и разорвался внутри караульной. Теперь, как и следовало ожидать, всё движение повернулось от ворот. Я плюхнулся на живот и ужом пополз вперёд. Снаряды теперь взрывались в самих воротах и поблизости от них, вызывая вполне приличные разрушения. Я быстро поглядел на часы и заметил, что конец обстрела совсем близко. Сигналом будет снаряд, пущенный в стену вдалеке от моста. После этого будет ещё несколько выстрелов, но уже не по воротам, а по другим целям.

Снаряд угодил в стену в доброй сотне метров вниз по реке и проделал в ней аккуратную дыру. Я вскочил на ноги и побежал.

Какая прекрасная куча обломков. Повсюду хлам и битый кирпич, воздух наполнен вонью и пылью, горелой взрывчаткой. Если после бомбардировки кто и выжил, то они давно сбежали. Я перелез через кучу обломков и скользнул за ближайший угол. Единственным свидетелем моего не слишком деликатного вторжения была пара, выглядывающая из какого-то подъезда, судя по одежде - англичане. Увидев меня, они тотчас повернулись и убежали. Итак, несмотря на небольшие неприятности на мосту, план сработал идеально.

Пушка на реке вновь открыла огонь. Что-то пошло неправильно. Сделав последний выстрел, мои сообщники должны были сойти на берег и удалиться в надёжное убежище. Раздалось ещё два выстрела почти одновременно. Пушка не могла стрелять так быстро.

Это стреляло другое орудие.

Улица, на которой я находился, Апер Темз стрит, шла параллельно стене. Теперь я был уже достаточно далеко от моста, так что моё присутствие уже не ассоциировалось с тамошними событиями, и к моим услугам была лестница, ведущая на вершину стены, на наблюдательную площадку, сейчас пустую. Возможно, благоразумие диктовало последовательное выполнение моих планов, но я уже много лет подряд не прислушивался к его голосу и не собирался делать этого и сейчас. Я быстро огляделся вокруг - поблизости никого - и забрался наверх. С вершины открывался прекрасный вид на реку.

Майор по-прежнему управлял своим орудием, быстро стреляя по другой канонерке, которая поднималась вверх по реке под полным парусом. Новоприбывший, хотя и находящийся в невыгодном положении, был более опытен и точен в обращении с орудием. Снаряд уже пробил огромную дыру в носу лодки моего соратника, и, пока я смотрел, другой попал в середину палубы. Орудие замолчало, задрав кверху ствол, стрелок исчез. Какая-то фигура пробежала через пристань и скрылась в безвредной теперь лодке. Я извлёк свой электронный телескоп и направил его на палубу, зная, что увижу, ещё прежде, чем поднёс его к глазам.

Это граф пришёл на помощь к своим людям, но ещё до того, как он прыгнул в судно, майор, с окровавленным лицом, поднялся и снова стал к орудию. Развернул его, направляя на другой корабль, и влепил следующий снаряд прямо в него.

Отличный выстрел, прямо под ватерлинию под вражеским орудием. Пушка замолчала и корабль стал погружаться. Когда я снова поглядел на майора, то увидел, что он перезарядил свою пушку и выпалил в мост, во вражеских солдат на нём. Граф помогал ему заряжать. Оба они улыбались и казались очень довольными собой. Огонь продолжался теперь быстрее, а я спустился по лестнице вниз.

Их нельзя было винить. Они сами знали, что делали - наконец стреляли по врагу, которого ненавидели все эти годы, стреляли из превосходного, весьма эффективного оружия. Они будут продолжать стрелять, пока не погибнут. Наверное, этого они и хотели. Чтобы эта жертва принесла хоть какие-нибудь плоды, я должен продолжать своё собственное дело.

Я хорошо изучил карту графа. Вперёд, по улице Утиной Ноги, потом на Кэннон стрит и налево. Там были люди, торопливые напуганные горожане, беглым шагом в противоположном направлении шли солдаты. Никто не обращал на меня ни малейшего внимания.

А там, впереди, в конце улицы, возвышались громадные стены и купол, несомненно - собор Святого Пола.

Близится конец ещё одной дороги. Моё последнее свидание с ним.

Мне было страшно. Человек, утверждающий, что он никогда не испытывал страха, или лжец, или сумасшедший. Я достаточно часто испытывал это чувство, чтобы распознать его запах. Но никогда я не чувствовал такой железной тяжести, как сейчас. В жилах - ледяная вода, сердце молотит в груди, ноги будто пустили в землю корни. Усилием сознания я ухватил свои мозг за горло - не простой подвиг - и как следует встряхнул его.

Отвечай, мозг, скомандовал я. Что это за заячья дрожь? Наложил в штаны? Пятки и душа, вы уже были вместе в разных переделках. Бывало и похуже, но мы через всё прорвались. И как правило, с победой. Что же сейчас нового?

Ответ пришёл очень быстро. Я - нержавеющий грызун, всегда действовал под полом общества, всегда по-своему, на свой страх и риск. Всегда шёл на ура! Но теперь на кону стоит слишком многое. Слишком много жизней зависит от моих действий. Слишком много? Великое небо! На кону спасение всей Вселенной. Просто не верится.

- Ну и не верь себе, - пробормотал я, роясь в аптечке. Если думать всё время об этой ставке, то не станешь рисковать и не будешь вообще ничего делать. Я никогда в жизни не прибегал к искусственным эмоциям, но всему бывает начало. Я держал при себе "таблетки берсерка" для крайнего случая, и поэтому никогда ими не пользовался. До сегодняшнего дня. Я открыл футляр и смахнул пыль с невинного вида пилюли.

- Выходи драться, Джим, - сказал я и проглотил ее,

Эти таблетки повсюду поставлены вне закона. И правильно. Не только потому, что к ним быстро вырабатывается и физическое, и психологическое пристрастие, но и по социальным мотивам. В этой желатиновой пилюле заключена особая форма безумия - состав, который растворяет совесть и мораль цивилизованного человека. Без морали, без совести - и без страха. Ничего, кроме распухшего Я и твёрдой уверенности в своей мощи и правоте, божественном позволении делать что угодно, не чувствуя при этом жалости или страха. Политики, нагрузившись "берсеркитом", свергали правительства и управляли империями. Спортсмены били рекорды, часто губя при этом себя и своих противников. Не слишком приятная штука.

Очень приятная штука. Я испытал краткий укор совести, потом почувствовал, как химикалии захватывают контроль над моим мозгом, но это произошло так же быстро, как и началось.

- Я пришёл за тобой, ТЫ! - сказал я, улыбаясь от неподдельной ярости.

Это было самое восхитительное из испытанных мной когда-либо ощущений - чувство неограниченной мощи, очистительный ветер, гуляющий по всем пыльным уголкам моего мозга. Делай, что хочешь, Джим, потому что ты - настоящая сила в этом мире. Как слеп я был все эти годы! Уродливые предрассудки морали, крошечные привязанности, разрушительная любовь к ближнему. Каким калекой я был. Теперь я люблю себя, потому что я - Бог. Наконец я понял значение Бога, о котором всегда бормотали древние религии.

Я - это Я, единственная сила во всей Вселенной. А ОН, в том здании впереди, думает с тщеславием смертного, что может превзойти меня, остановить или даже убить. Что ж, посмотрим, что случается с такими идиотскими планами.

Прогуляться вокруг? Достаточно прочное здание, без очевидной охраны, наверняка нашпиговано различными детекторами. Подобраться окольным путём, тайно? Неразумно. Единственное моё преимущество - это внезапность и способность быть совершенно безжалостным. Я хорошо вооружён - ходячая машина смерти - и никто не сможет остановить меня. Войти будет достаточно просто, люди непрерывно входят и выходят, все в таких же, как у меня, мундирах. Изнутри, как из улья, раздаётся деловитое жужжание и гул. Их встревожило нападение на ворота. Я должен ударить сейчас, пока они растревожены. Всё оружие в порядке и наготове, я завершаю свой ленивый обход здания и направляюсь к белым каменным ступеням парадного входа.

Собор был громаден. Теперь, после того как вышвырнули скамьи и весь религиозный инвентарь, он казался ещё больше. Я зашагал вперёд по длинному нефу храма, как будто всё вокруг принадлежало мне - да так оно и было. Оружие наготове, прямо под руками. Неф был пустынен, вся деятельность сосредотачивалась на дальнем его конце, ТАМ, где должен был стоять алтарь. Сейчас его не было. Вместо него был установлен разукрашенный трон.

На троне сидел ОН. Высокомерный от сознания своей власти, он наклонил вперёд своё гигантское красное тело и отдавал распоряжения стоящим внизу помощникам. На приделе храма стоял длинный стол, заваленный картами и бумагами и окружённый красочно одетыми офицерами. Они, по-видимому, подчинялись человеку в простом синем мундирном сюртуке. Он был очень маленького роста, лоб пересекала чёрная блестящая прядь волос. Судя по описаниям, это был тиран - Наполеон. Как я и думал, он просто передавал своим подчинённым ЕГО инструкции. Улыбаясь, я коснулся руками оружия.

Знакомые переливы света привлекли моё внимание вправо от аспида. Улыбка моя сделалась ещё шире. Там стояла аппаратура темпоральной спирали, вокруг суетились занятые своим делами техники. Скоро они умрут, как и все здесь. И у меня будет транспорт, чтобы вырваться из этой варварской эпохи. Придётся перед уходом оставить здесь небольшую гранату. Конец совсем близок.

Когда я подошёл к столу, никто не обратил на меня ни малейшего внимания. Придётся использовать сначала сонный газ, потому что он подействует на них всех одновременно. Потом, когда я расправлюсь с хозяином, будет сколько угодно времени, чтобы заняться рабами.

Одна ударная граната и две термитных. Я активизировал их большими пальцами и швырнул - раз, два, три - по широкой дуге ЕМУ на колени. Пока они ещё были в воздухе, я стал бросать на стол, под шокированными взглядами офицеров, пригоршню за пригоршней газовые гранаты. Они ещё шипели и лопались, а я уже развернулся и пустил в ход игольчатый пистолет - не дай бог повредить аппаратуру - чтобы разделаться с техниками у темпоральной спирали.

Всё было кончено за несколько секунд. Упало последнее бесчувственное тело и наступила тишина. Прежде чем отвернуться, я швырнул несколько гранат в неф ко входу, чтобы каждый входящий попадал в газовое облако. Потом я посмотрел на НЕГО.

Чудненько! Колонка ревущего огня, в середине нечто, которое могло быть человеком. Трон также горел и столб жирного дыма, растекаясь, поднимался вверх к гигантскому куполу.

- ТЫ разбит! Разбит! - завопил я, наклоняясь через стол, чтобы лучше разглядеть. Он не переживёт этого нападения.

Наполеон поднял голову от стола и сел.

- Не будь идиотом - сказал он.

Не тратя времени на размышления, я постарался его убить. Но он был наготове и выстрелил из спрятанного в ладони трубкообразного оружия раньше меня. В лицо мне брызнул огонь, потом оно онемело, онемело всё тело, я потерял контроль и рухнул на стол. Не чувствовал я и рук Наполеона, когда он перевернул меня на спину. Он смотрел на меня сверху, улыбаясь и победоносно хохоча. И в его смехе ощущалось безумие. Он глядел мне в лицо, в глаза, которыми я по-прежнему мог управлять, ожидал, что они расширятся, когда я, наконец, пойму.

- Правильно, - закричал он. - ОН - это я. Ты проиграл, уничтожив этого чудесного андроида. Его единственным назначением было обмануть тебя, заставить действовать именно так. Это была ловушка для тебя. Здесь всё, даже само существование этого мира, эта петля времени, нужны как ловушка для тебя. Неужели ты забыл., что тело - просто скорлупа для меня, для вечного МЕНЯ? Мой мозг победил смерть и живёт вечно. Сейчас он имитирует безумного императора. Он никогда не знал, что такое настоящее безумие. Ты проиграл, а я навеки победил!

Это была только временная неудача. Полагаю, что в обычных условиях я чувствовал бы себя разбитым, испуганным, раздавленным, раздираемым множеством бесполезных эмоций. Теперь же я просто ждал удобного случая снова убить его. Это стало уже утомительным - после двух попыток он по-прежнему жив. Я решил, что третья должна быть окончательной.

Он наклонился и стал рвать мою одежду, обыскивая меня с грубой тщательностью. Разрывая её на мелкие кусочки, он собирал всё снаряжение, укреплённое на мне: нож с лодыжки, пистолет с пояса, крошечные гранаты из волос. Через несколько секунд я лишился всего своего оружия. То немногое, что осталось, было вне досягаемости. Очень тщательно обыскав, он бросил меня, швырнув моё бессильное тело на стол, лицом вверх.

- Я всё подготовил для этого момента, все! - разговаривая, он пускал пузыри, по подбородку текла слюна. Я услышал звон цепей, он поднял мои запястья и защёлкнул на них тяжёлые металлические обручи, соединённые коротким отрезком металлической цепи. Когда кандалы замкнулись, сверкнула короткая вспышка света и их концы сплавились. Хотя я ничего не чувствовал, я увидел, как под металлом моментально покраснела кожа. Не имеет значения. Когда это было сделано, он приложил к моему запястью иглу.

Чувствительность стала возвращаться, сначала дикая боль в запястьях, потом получили чувствительность руки. Оказывается, возвращение чувствительности приносит острую боль. Я не обращал на это внимания, хотя спазмы потрясли всё тело. Я даже непроизвольно скатился со стола и тяжело упал на пол. Он сразу нагнулся, схватил меня и потащил через широкое пространство огромного собора. Даже в этом маленьком теле его сила была чудовищной.

В то короткое мгновение, что я лежал на полу, мои пальцы успели что-то ухватить. Не знаю, что это было - что-то маленькое и металлическое - но я крепко сжал его в кулаке.

Примерно в пяти метрах от приборов управления темпоральной спиралью стояла крепкая металлическая тумба, доходившая мне до пояса. Она тоже дожидалась меня. Он широко развёл мои руки и вложил соединяющую их цепь в канавку на вершине тумбы. Ещё одна вспышка, и цепь сварилась с металлическим монолитом. Он отпустил меня, я качнулся, но не упал. Мое тело вновь обрело чувствительность и способность двигаться, пока он шёл к приборам и делал с ними какие-то манипуляции. В громадном соборе царила тишина. Если не считать наваленных тел, то мы были одни.

- Я победил, - завизжал он неожиданно, слегка пританцовывая и брызжа слюной. - Понимаешь ли ты, что ты теперь в петле времени, во времени, которого не существует, которую я создал, чтобы заманить тебя, и которая исчезнет, как только я её потяну.

- Я это подозревал. В наших учебниках Наполеон проиграл.

- Здесь он победил. Я дал ему оружие и помощников, чтобы завоевать мир. Потом, когда было готово моё новое тело, я убил его. Петля во времени образовалась, когда я сделал это. И её существование воздвигло временной барьер, который исчезнет вместе с ней. Это случится, когда я уйду, но не моментально - это было бы для тебя слишком легко. Мне будет приятно думать, что ты торчишь здесь, один, понимая, что проиграл и что твоё будущее никогда не будет существовать. В этом здании есть фиксатор будущего. Оно останется здесь и когда Лондон исчезнет вместе со всем остальным миром, даже дольше, чем ты. Раньше, чем он выключится, ты можешь умереть от жажды. Можешь и не умереть. Я победил.

Последние слова он выкрикнул, снова поворачиваясь к пульту. Я разжал кулак, чтобы посмотреть, сможет ли оружие, лежащее у меня в ладони, разбить его в этот последний момент.

Это был маленький латунный цилиндр, весивший всего несколько граммов. В одном его конце были проделаны маленькие дырки, а когда я перевернул его, оттуда посыпался мелкий белый песок. Песочница, применявшаяся для высушивания чернил при письме. Можно желать и большего, но придётся довольствоваться и этим.

- Я ухожу, - сказал он, включая механизм.

- А как же эти ваши люди? - спросил я, выгадывая время для размышления.

- Безумные рабы, они исчезнут вместе с тобой, сослужив свою службу. Меня ожидает целый мир таких, как они. Скоро таких миров будет много. Скоро всё будет моим.

К этому мне нечего было добавить. Он прошёл по каменным плитам, чудовище в образе этого маленького человека, коснулся ручек сверкающего конца темпоральной спирали и был мгновенно охвачен её зелёным пламенем.

- Всё моё! - сказал он, и в его глазах горел такой же зелёный огонь.

- Я думаю так же.

Я несколько раз подбросил на руке песочницу, испытывая её вес и оценивая расстояние до пульта. Добросить её я смогу с лёгкостью. Регулировка временной шкалы представляла из себя ряды клавиш, очень похожих на клавиши музыкального инструмента. Теперь некоторые из них были нажаты. Если мне удастся нажать хотя бы еще одну из них, регулировка изменится. Он прибудет в другое место и время, а может быть и не прибудет вовсе. Я медленно замахнулся, оценивая расстояние и траекторию, по которой должен пролететь крохотный цилиндр, чтобы попасть в нужное место.

Должно быть, он увидел, что я собираюсь сделать, потому что стал завывать от безумной ярости, пытаясь вырваться из временного поля, которое аккуратненько приковывало его к концу спирали. Я хладнокровно прицелился, пока не убедился, что всё правильно.

- Вот так, - сказал я и запустил песочницей в пульт по высокой дуге. Она взлетела вверх, ярко блеснула в столбе солнечного света, врывавшемся сквозь затемнённое окно, и упала вниз.

Она ударила по рядам клавиш и, гремя, упала на пол.

Темпоральная спираль освободилась, его яростные крики оборвались и ОН исчез из виду. В тот же самый момент свет переменился, стал сумрачным, за окнами всё стало серо. Я уже видел такое в самом начале, во время темпоральной атаки на лабораторию. Лондон и весь мир снаружи больше не существовал. Не существовал в этой точке пространства и времени, был только кафедральный собор, кратковременно удерживаемый фиксатором времени.

Он победил? Я почувствовал первый признак тревоги, должно быть, проходит действие наркотиков. Я внимательно вглядывался, но в полутьме было почти невозможно рассмотреть показания индикаторов. Изменилось ли показания одного из них перед включением спирали? Я не был уверен, да это и не имело значения, по крайней мере, для меня здесь. Для меня не имело никакого значения, каким будет будущее - адом или мирным раем. С возвращением эмоций мне стало интересно, будет ли существовать мой мир, появится ли Специальный Корпус и родится ли однажды моя Анжелина? Мне этого не узнать. Я резко дёрнул за цепи, но они, конечно, держали крепко.

Это конец. Конец всему. Возвратившиеся ко мне эмоции были самыми мрачными из возможных, но я ничего не мог поделать. Конец.

Оказывались ли вы когда-нибудь запертыми в кафедральном соборе Св. Павла в 1807 году от Рождества Христова, когда весь мир снаружи провалился в небытие, в полном одиночестве, прикованном к стальной колонне, в ожидании собственного уничтожения? Не многие могут утвердительно ответить на такой вопрос. Я могу, но, честно говоря, это отличие от большинства не доставляет мне никакого удовольствия.

Могу искренне признаться, что чувствовал я себя несколько подавленно. Я немножко подёргал за металлические манжеты, удерживающие мои запястья, но делал это без всякого энтузиазма. Они были слишком прочны и надёжны, и я понимал, что как раз такие безнадёжные попытки вырваться доставляли бы ЕМУ больше всего безумного удовольствия.

Впервые в жизни я испытал полное и абсолютное поражение. Оно произвело на мои мысли гнетущее и отупляющее действие, как будто я уже стоял одной ногой в могиле. Исчезло всякое желание бороться и я постепенно пришёл к выводу, что легче всего будет просто ждать падения занавеса. Ощущение катастрофы было столь сильно, что подавляло всякое недовольство таким безвременным концом. Мне следовало бы бороться, обдумать путь к спасению, но мне не хотелось даже пробовать. Такое поведение изумило меня самого.

Пока я был погружён в такое созерцание собственного пупка, возник звук. Это было едва слышное гудение, такое слабое, что я ни за что не услышал бы его, если бы не абсолютная тишина небытия, охватившая мой гроб-собор. Звук рос и рос, надоедливый, как жужжание насекомого, и, в конце концов, я обратил на него внимание, хотя бы и помимо воли, потому что в этот момент я не хотел знать ничего, кроме ощущения своего чудовищного поражения. Наконец он стал достаточно громким и стало ясно, что он исходит откуда-то из-под купола. Несмотря на отсутствие интереса, я поглядел вверх, и как раз в этот момент раздался громкий хлопок раздвинутого воздуха.

Вверху в темноте появилась фигура человека в скафандре. На нем был гравитатор, судя по тому, как он медленно опускался ко мне. Я был так ошарашен, что был готов практически к чему угодно, когда он открыл тёмный щиток своего скафандра.

Готов ко всему? Кроме того, что это был не он, а она.

- Сбрасывай эти глупые цепи, - сказала Анжелина. - Стоит оставить тебя одного, и ты всегда впутываешься в какую-нибудь историю. Сейчас же отправляешься со мной, и всё тут.

Даже если бы я не обомлел от изумления, говорить было особенно нечего. Так что я просто по-идиотски разинул рот и немножко потряс цепями, пока она, лёгкая, как осенний лист, скользила по полу. В конце концов, её несомненное физическое присутствие вывело меня из столбняка и я приложил все усилия, чтобы не ударить лицом в грязь.

- Анжелина, радость моя, ты спустилась с неба спасти меня.

Она шире открыла щиток скафандра и поцеловала меня через отверстие, потом сняла с пояса атомный кинжал и занялась моими цепями.

- Теперь объясни мне, что это за загадочная чепуха - эти путешествия во времени. И отвечай быстро, у нас только семь минут, по крайней мере так сказал Койпу.

- Что он ещё сказал тебе? - спросил я, размышляя, как много она знает.

- Не пытайся забивать мне баки, Скользкий Джим ди Гриз! Хватит с меня Койпу.

Я быстро отскочил назад, когда она махнула у меня под подбородком атомным кинжалом, потом обил огонь с затлевшей на груди одежды. Рассерженная Анжелина бывает весьма опасна.

- Любовь моя, - сказал я страстно, пытаясь обнять её, не спуская при этом глаз с кинжала. - Я не стану от тебя ничего скрывать, я не такой. Просто от всех этих путешествий во времени мозги у меня скорчились и нужно, прежде чем рассказывать по порядку, узнать, на чём кончается твоя информация.

- Ты отлично знаешь, что только что я говорила с тобой по телефону. "Срочно, спешно, приезжай скорее", - выкрикнул ты и дал отбой, И я прибыла в лабораторию Койпу. Они все бегали и возились о аппаратурой и были слишком заняты, чтобы мне что-то объяснить. Они только кричали "Назад, в прошлое". И этот ужасный Инскипп ничуть не лучше. Он сказал, что ты исчез, исчез прямо из его конторы, когда он читал тебе обвинительное заключение. Он, наверное, прознал что-то о тех деньгах, которые ты прикарманил на чёрный день, Ещё была какая-то ахинея о том, что ты спасаешь мир или галактику, но я не поняла ни слова. И всё это продолжалось очень долго, пока они не прислали меня сюда.

- Ну да, - сказал я скромно. - Я спас тебя, спас службу, вообще всех на свете.

- Я была права: ты пьянствовал.

- Уже очень давно капли в рот не брал, - пробормотал я капризно. - Если хочешь знать, вы все исчезли, пуф - и нет вас. Койпу остался последним, так что мог бы тебе рассказать. Корпус и все остальные даже не родились и никогда не существовали - только в моей памяти.

- А я помню слегка по-другому.

- Может быть. Благодаря моим усилиям ЕГО планы были расстроены.

- Что ещё за ОН? Ты совсем поглупел от пьянства.

- Его зовут ОН, а у меня уже несколько часов ни капли во рту не было. Неужели ты не можешь слушать не перебивая? Эта история и так достаточно запутанная.

- Запутанная и, конечно, навеянная спиртом?

Я застонал. Потом поцеловал её, на этот раз крепче и дольше. Задержка, которая нам обоим очень понравилась. Это её немножко смягчило и я продолжил прежде, чем она вспомнила, что ей следовало бы на меня злиться.

- Против Специального Корпуса была предпринята темпоральная атака, поэтому профессор Койпу забросил меня в прошлое, чтобы разрушить этот мерзкий заговор. Я отлично сработал в 1975 году, но ОН ускользнул оттуда туда, откуда появился, а потом ещё дальше в прошлое и расставил здесь, в 1807 году, хитрую западню на меня. Вот я и попался, но его план до конца не сработал, потому что мне в последний момент удалось изменить настройку темпоральной спирали, так что он отправился не в то время, куда собирался. Должно быть, это помешало темпоральной войне, иначе бы ты не пришла мне на помощь.

- О, дорогой! Как здорово! Я всегда говорила, что стоит тебе по-настоящему захотеть - и мы спасём мир.

Смена настроений, быстрая, как ртуть - вот что такое моя Анжелина. Она поцеловала меня с истинной страстью, иначе и не скажешь, а я, звеня своими цепями, радостно обнял её, но она пронзительно крикнула и врезала мне, да так, что я отлетел, задыхаясь.

- Время! - она поглядела на часы и ахнула. - Я из-за тебя забыла. Осталось меньше минуты. Где эта темпоральная спираль?

- Здесь! - Потирая всё ещё болящие рёбра, я показал ей аппарат.

- А пульт?

- Вот.

- Какой некрасивый. А где указатель?

- Вот эти циферблаты.

- Вот настройка, которую мы должны использовать. Койпу сказал - с точностью до 13-го знака, он очень настаивал.

Я, как сумасшедший пианист, заиграл на клавишах и даже вспотел. Стрелки дёрнулись, замерли, затем закрутились, как бешеные.

- Тридцать секунд, - ласково сказала Анжелина, чтобы меня подбодрить. Я вспотел ещё сильнее.

- Есть! - выдохнул я, когда она объявила десять секунд. Я врубил таймер и включил главный рубильник. Темпоральная спираль засверкала зеленью и мы бросились к её выступающему концу.

- Стой ближе и прижмись ко мне как можно крепче, - сказал я, - у темпорального поля есть поверхностный эффект и мы должны быть рядом. - Она откликнулась на это с удовольствием.

- Жаль только, что на мне этот глупый скафандр, - сказала она, покусывая мне ухо. - Без него было бы замечательно.

- Может и так, но было бы неудобно прибыть назад в спецслужбу в таком виде.

- Не тревожься об этом. Мы пока не туда направляемся. Я почувствовал под ложечкой уколы тревоги.

- Что ты говоришь? Куда же мы направляемся?

- Не имею ни малейшего представления. Койпу сказал только, что прыжок будет на двадцать тысяч лет вперёд, как раз перед разрушением этой планеты.

Трах! Это было как падение в ванную пара, и "падение" было для этого самым подходящим словом. Горячие облака испарений поднимались вокруг нас и невидимая поверхность могла быть как в десяти метрах, так и в десяти милях под нами.

- Включи свой гравитатор, - крикнул я, - мой остался в несуществующем девятнадцатом веке.

Мне, возможно, не следовало спать, потому что Анжелина включила прибор на полную мощность на подъём и выскользнула из моих нежных объятий, как масляный угорь. Я ухватился за её ногу и бешено вцепился в неё обеими руками где-то повыше башмака скафандра, и эта часть быстро сползла с её ноги.

- Я бы попросила не делать этого, - крикнула она мне.

- Полностью с тобой согласен, - бессвязно пробормотал я сквозь плотно сжатые зубы.

Комбинезон вытягивался и вытягивался до тех пор, пока её нога не стала вдвое больше нормальной длины, и я начал подпрыгивать вверх и вниз, как будто бы висел на резинке. Я быстро взглянул вниз, но там был виден только сплошной туман. Материал космического скафандра прочен, но он не был рассчитан на такое растяжение. Что-то надо было делать.

- Прекрати подъем! - крикнул я, и Анжелина немедленно отреагировала. Мы были в свободном падении, и, как только движение замедлилось, нога скафандра сократилась и швырнула меня вверх, в объятия Анжелины.

- Хм!.. - только и сказал я.

Она взглянула вниз и, взвизгнув, вновь включила гравитатор на полную мощность. На этот раз я не был готов к этому, а посему выскользнул из её объятий и падал теперь по направлению к твёрдому ландшафту, внезапно открывшемуся внизу.

За те доли секунды, которые были мне отпущены, я сделал то немногое, что мог. Распластавшись в воздухе, я постарался приземлиться прямо на спину. И почти добился этого до удара.

Всё потемнело, и я был уверен, что погиб, темнота заполнила мой мозг, промелькнула последняя мысль. Это было не только сожаление о том, что мало было сделано, но и то, что некоторые вещи следовало бы делать намного чаще.

Я не мог быть без сознания больше нескольких секунд. Рот был полон грязи неприятного вкуса, я выплюнул её, выскреб ещё больше из глаз и огляделся. Я плавал в полужидком море грязи и воды, из которой вырывались большие пузыри и лопались с лёгкими хлопками. Они источали зловоние. Дистрофического вида камыш и водяные растения росли по берегам.

- Жив! - заорал я. - Я жив! - Шлёпнувшись на сиропообразную поверхность, я распределил удар по всей поверхности спины. В нескольких местах кое-где пульсировала боль, но, вероятно, ничего не было сломано.

- Похоже, что там очень гадко, - сказала Анжелина, паря в нескольких футах над моей головой.

- Именно так гадко, как оно и выглядит, а если ты не возражаешь, мне хотелось бы выбраться отсюда. Не смогла бы ты опуститься, чтобы я смог ухватиться за твои лодыжки, что позволит тебе выдернуть меня с таким же звуком, с каким выдирают сапог из грязи.

Гнилое болото с громким хлюпанием вцепилось в меня, чтобы удержать, но после недолгого сопротивления отпустило, грустно вздохнув... Я болтался на лодыжках своей любимой, пока мы дрейфовали над явно бесконечным болотом, которое исчезало в тумане во всех направлениях.

- Смотри, там, направо! - закричал я. - Как будто канал с проточной водой. Мне, кажется, умывание и чистка не помешают.

- Поскольку я уже намучилась с тобой, не могу не согласиться.

Течение было слабым, но всё же было, насколько я мог судить по проплывавшему стволу дерева. Посреди ленивого потока был золотистый песчаный островок, как будто специально приготовленный. Я спрыгнул, как только Анжелина спустилась, и она ещё не успела приземлиться, как я уже разделся и соскребал с себя всякую мерзость, стоя в воде. Вынырнув, отплёвываясь, я увидел, что она сняла душный комбинезон и расчёсывала свои длинные локоны, которые на этот раз оказались белокурыми. Это было прелестно, меня наполнили разные романтические мысли, но вдруг яростный огонь пронзил мой мозг, и я катапультировался из воды, визжа как собака, которой дверью прищемили хвост. Привлекательная и женственная Анжелина оставалась Анжелиной. Расчёска моментально сменилась пистолетом, и в тот самый момент, когда я дотронулся до песка, прогремел единственный точный выстрел.

Пока она прикрепляла повязку на двойной ряд отметин от зубов на моей ноге, я смотрел на рыбину, наполовину изувеченную выстрелом, но всё ещё дёргавшуюся, которая несколько ошиблась в выборе обеда. В её широко разинутой пасти было больше зубов, чем на складе зубопротезного кабинета, и в быстро затягивающихся поволокой глазах был определённо дьявольский огонёк. Схватив её за хвост, чтобы избежать всё ещё дёргающихся челюстей, я бросил её далеко в воду. Это послужило началом такому бурному волнению на поверхности, и судя по частям тела, которые высовывались и снова исчезали под водой, что я понял, что был атакован одним из самых небольших экземпляров.

- Двадцать тысяч лет не принесли никакой пользы этой планете, - сказал я.

- Ополаскивайся до конца, а я покараулю. После этого пообедаем. - Всегда практичная женщина.

Пока я чистился, она отстреливала неуемных хищников, включая одну большую рыбину с жирными боками и рудиментарными конечностями, которая вразвалку вышла из воды, чтобы пообедать мной. Вместо этого мы сами ею полакомились; из её боков были получены прекрасные куски филе, толстые, которые хорошо прожарились под лучом теплового прожектора. Анжелина предусмотрительно захватила с собой флягу моего любимого вина, что сделало пищу незабываемой. После обеда я вздохнул, рыгнул и удовлетворительно вытер губы..

- Ты не раз спасала мою жизнь за последние двадцать тысяч лет, - сказал я. - Поэтому я не сержусь за то, что так внезапно был унесён в эту парилку вместо возвращения в Корпус. Но можешь ты мне по крайней мере объяснить, что произошло и что тебе сказал Койпу?

- Он стремился наговорить очень много, но суть я поняла. Он работал на своей машине времени и прослеживал твои прыжки во временя, а также того, о ком он упоминал как о враге, кого ты называешь ОН. Враг сделал что-то со временем, создал временную петлю, которая длилась пять лет, а затем подошла к пределу. Тогда он покинул коллапсирующую петлю, а ты - нет. Вот почему Койпу послал меня в прошлое минутами раньше, чем она закончилась, чтобы вытащить тебя. Он дал мне данные для темпоральной спирали, которые позволят нам сопровождать ЕГО в это время. Я спросила, что мы должны здесь сделать, но он все бормотал: "Парадокс, парадокс", и не ответил мне. У тебя есть какие-нибудь идеи насчёт того, что должно произойти?

- Всё довольно просто. Надо найти ЕГО и убить. Игра стоит свеч. Я два раза пытался это сделать: первый раз стрелял в него, второй раз пустил в ход кумулятивные гранаты, но оба раза меня постигла неудача. Может быть, в третий раз повезёт

- Может быть, тебе стоит предоставить мне заботу о нём? - мягко произнесла Анжелина.

- Прекрасная идея. Мы уничтожим его вместе. Мне порядком надоело это временное преследование.

- А как мы его найдём?

- Проще простого, если у тебя есть энергетический детектор времени. - Благодаря предусмотрительности Койпу он был, и Анжелина протянула его мне. - Всего лишь щелчок выключателем, и стрелка покажет нам направление к нашему врагу.

Щёлкнул выключатель, но лишь освободил немного сконденсировавшейся влаги, которая вытекла мне на ладонь.

- Кажется, он не работает, - сказала Анжелина, ласково улыбаясь.

- Либо так, либо они не пользуются в данный момент темпоральной спиралью. - Я покопался в своём снаряжении. Мне пришлось оставить свой скафандр и некоторые другие вещи в 1807 году, но Скользкий Джим никогда не расстаётся со своим искателем. Я гордился приспособлением, которое изобрёл сам, и это была одна из вещей, которые ОН не отобрал у меня. Стойкий к различным средам, он не мог находиться только в расплавленном металле. Компактный, не больше, чем в ладонь величиной, он мог определять слабейшие проблески радиации в огромном диапазоне частот. Я включил его и провёл обычный контроль.

- Очень интересно, - сказал я и попробовал радиочастоты.

- Если ты тотчас же не просветишь меня, я больше никогда не буду спасать тебе жизнь.

- Придётся, ведь ты навеки влюблена в меня. Я нашёл два источника, один из них очень слабый и очень далёкий. Другой не может быть очень далеко и прослушивается в широком диапазоне частот, включая атомное излучение, тепловое, а также радиопередачи. И что-то ещё очень настойчивое. Достань крем от солнечных ожогов - ультрафиолетовое излучение на максимуме. Держу пари, что мы хорошо поджарились.

Мы смазались кремом и, несмотря на жару, надели достаточно одежды, чтобы защититься от невидимого излучения, льющегося с закрытого тучами неба.

- Странные события происходят на Земле, - сказал я. - Излучение, этот влажный климат, дикая жизнь в реке. Я боюсь...

- А я нет. После выполнения миссии ты можешь выполнить палеонтологические исследования. Давай сначала убьём ЕГО.

- Сказано решительно. Надеюсь, ты не будешь возражать, если я настрою аппаратуру так, что мы в равной степени сможем оценить преимущества гравитатора.

- Смешно звучит, - сказала она, освобождая стропы.

Лёгкое, как воздух, приспособление для сиамских близнецов подняло нас невысоко над морем грязи и понесло в направлении замеченной активности. Грязь и топь продолжались довольно долгое время, и я начал ворочаться в стропах, жалея о жёстких приспособлениях, когда, наконец, появилась земля. Сначала это были камни, торчавшие из воды, затем каменистое плато. Потребовалось ещё немного энергии, чтобы поднять нас на его край, и тут стрелка индикатора контроля мощности резко поползла вниз.

- Скоро придётся идти пешком, - сказал я, - что, во всяком случае, лучше, чем плавание.

- Если только животные на суше не стоят тех, что в воде.

Моя Анжелина всегда оптимистична. И пока я подыскивал ответ поядовитее, гряда камней впереди озарилась вспышкой света, за которой последовала резкая боль в ноге.

- Я ранен! - закричал я больше от удивления, чем от боли. Потянувшись к тумблеру гравитатора, я увидел, что Анжелина уже убрала мощность.

Мы опускались на большую гряду камней, замедляя ход, и в последний момент остановились. Я привалился на одной ноге под прикрытие нависающего валуна и подумывал о том, как бы достать мою индивидуальную аптечку, в то время как Анжелина уже посыпала антисептик на рану, разорвала одежду на ноге, ввела обезболивающее и прозондировала отверстие. Она всегда опережала меня во всём, но никогда не относилась ко мне неуважительно.

- Небольшое проникающее ранение, - объявила она, обрабатывая ногу аэрозолью. - Заживёт быстро, нет сомнений, а я пока убью его, кто бы он ни был.

Я ослаб от лекарств, и прежде, чем успел ответить, она бесшумно исчезла среди камней. Нет ничего в мире, похожего на любящую и нежную жену, которая в то же время и хладнокровный убийца. Хотя брюки носил я, пистолеты носили мы оба.

Вскоре после её ухода послышались звуки разрывов, шум катящихся камней и, спустя некоторое время после этого, послышалось несколько ужасных криков, которые сменились гробовым молчанием. Надо отдать дань доблести Анжелины - я ни на секунду не усомнился в её безопасности. Я задремал, обессилев от лекарств, циркулирующих в моей крови, и проснулся только тогда, когда почувствовал, что меня дёргают за стропы гравитатора. Я вскрикнул и уставился на неё, моргал, когда она распласталась рядом.

- Можно мне спросить, что произошло? - спросил я. Она нахмурилась.

- Там был только один человек, я не нашла других. Здесь что-то вроде фермы, какой-то цех и поле злаков. Должно быть, я поскользнулась. Сбила его, а потом еле смогла удержаться, чтобы не убить его, пока он лежал без сознания.

Я поцеловал её, пока мы, поднимались.

- Это у тебя в крови, моя сладкая. Некоторые из нас родились с этим, другим это было хирургически посажено. Результат один и тот же.

- Не думаю, чтобы мне это нравилось.

- Когда-нибудь мы все станем цивилизованными.

Она вздохнула и кивнула, а затем быстро чмокнула меня в щёку.

- Возможно, ты прав. Но это было бы настолько интересно раздробить его на кусочки.

Мы поднялись по насыпи на самый большой здесь утёс. Здесь, на вершине, было небольшое плато, на котором находилось приземистое здание, сложенное из скреплённых цементом камней. Дверь была открыта, и я протиснулся в неё, опираясь на плечо Анжелины. Слабый свет, падающий из маленьких окошечек, освещал большую комнату с запущенным беспорядком и двумя скамьями около дальней стены. На одной из них лежал связанный человек, который ворочался и бормотал что-то сквозь кляп.

- Забирайся в другую постель, - сказала Анжелина, - а я пока посмотрю, можно ли добиться чего-нибудь человеческого от этого ужасного существа.

Я уже сделал первые шаги в направлении скамьи, как вдруг одна мысль проникла в мои путанные мозги, и я остановился, как вкопанный.

- Постéли! Их две. Кто-то еще должен быть здесь рядом.

Ответ застыл на губах Анжелины, так как в двери позади нас, громыхал, появился человек, паля из ещё более громыхающего оружия.

Это громыхание было в звано главным образом тем, что оружие было выбито у него из рук, как только он нажал на спуск. Немного позже его выбросило за дверь. Всё это я увидел в то время, когда с разбегу грохнулся, покатившись и вытаскивая свой пистолет, в то время как Анжелина отшвырнула свой в сторону.

- Ну, с этого достаточно, - сказала она, обращаясь к явно безмолвной паре ботинок в дверном проёме. - Пережиток это цивилизации или нет, но я считаю, что стрельба - лучшее средство самообороны. Я увидела его среди камней, подкрадывающегося к нам, когда мы подлетали, но не смогла в него попасть. Теперь будет немного тише, я приготовлю немного вкусного тёплого супа, а затем ты немного подремлешь...

- Нет. - Сомневаюсь, чтобы кто-нибудь и когда-нибудь говорил "нет" более твёрдо. Я выпучил глаза и уставился ими на неё, продолжая свой монолог в том же тоне: - Есть, конечно, определённое пассивное удовольствие, когда за тобой ухаживают и наставляют, как маленького глупого ребёнка, но с меня достаточно. Я напал на след и прогнал ЕГО из двух болот, в которых ОН обитал, и потому хочу покончить с ним сам. Я знаю ЕГО методы. И я во главе этой экспедиции, поэтому ты будешь следовать за мной, а не вести меня, и подчиняться приказам.

- Есть, сэр, - ответила она, опустив ресницы и склонив голову. Не для того ли, чтобы скрыть улыбку? Об этом я не думал. Я - глава.

- Я - глава, - сказал я ещё более громким и твёрдым голосом.

- Есть, босс, - сказала она весело и захихикала, в то время как командир ворочался и сопел на кровати, а ботинки в дверном проёме оставались без движения.

Мы приступили к работе. Наш пленник начал шумно ругаться на неизвестном языке, когда я вытащил кляп, и попытался укусить меня за палец, когда я его переворачивал. На полке стоял грубого вида приёмник, который начал передавать новости на языке аборигенов, когда я включил его. Поиски Анжелины были намного продуктивнее моих - она подкатила к двери ужасного вида транспортное средство, выглядевшее как наспех собранная пурпурная пластиковая ванна, закреплённая на четырёх осях с колёсами. Оно забормотало и зашипело на меня, когда я взобрался наверх, чтобы изучить его управление.

- Очень простое в обращении, - сказала Анжелина, показывал свою техническую осведомлённость. - Вот выключатель, который её заводит. И две рукоятки для поворота в разные стороны. А также рычаг. Вперёд - для увеличения скорости, назад - для остановки.

- И нейтральная середина, - сказал я, чтобы продемонстрировать свою осведомлённость, а также мужское превосходство.

- А этот покрытый свинцом чурбан посередине - должно быть, атомный реактор. Негерметичный желоб с радиоактивным материалом, нагреватель жидкости, вот здесь преобразователь тепла и вторичная жидкость для привода электрического генератора, двигатели на каждом колесе. Ужасно примитивно, но практично. Куда мы на нём поедем? - Она показала. - Там, кажется, дорога или что-то вроде тропы, идущей через обработанное поле. И насколько я помню - если нет, то поправь меня - это в том самом направлении, откуда ты засёк сигналы.

Слабое женское сопротивление, и я его проигнорировал. В частности, она оказалась права, что и подтвердил искатель.

- Тогда выезжаем, - сказал я вновь командным голосом.

- Мы убьём пленника? - спросила она с надеждой.

- Благодарю, нет. Но я возьму его одежду, поскольку моя превратилась в тряпку. Бели мы сломаем радио, то оставим в секрете для всех, что мы прибыли. Он перегрызёт свой кляп и верёвки за пару часов, так что можно возложить на него обязанность по похоронам его напарника. А мы оседлаем своего коня и будем в пути.

Твёрдость моего авторитета слегка потускнела от скрипа костей под останками моей рубашки, скребущимися по быстро краснеющей поверхности моего тела. Пока Анжелина успокаивала радио, я наложил ещё крема на кожу. Несколькими минутами позже мы тряслись по хорошо наезженному тракту, который петлял по плато.

В этом месте тумана было меньше, но смотреть всё равно было не на что. Грубый ландшафт пересекался оврагами, которые уносили воду от частых ливней, а также разъедали тот тонкий почвенный слой, который ещё оставался. Худосочные растения прижимались к камням в надежде найти защиту от непогоды. Вскоре мы достигли ответвляющейся колеи, но указатель направления на искателе держал нас на верном курсе. Твёрдые сиденья были в высшей степени неудобными, и я приветствовал собирающиеся сумерки заката - чего, конечно, не сказал вслух - и повернул за заросший холм на ночлег.

Утром я был ещё слаб, но чувствовал себя лучше. Живительные лекарства вызывали в моих клетках бешеный рост, что наполовину залечило мои раны и возбудило дьявольский аппетит. Мы пообедали и выпили из запасов, которые были у Анжелины, в сочетании с чёрствым хлебом и сухим мясом, изъятыми у воинственных фермеров. Анжелина взяла управление в свои руки, а я держал пистолет, совсем не восторгаясь меняющимся ландшафтом. Колея теперь петляла вниз по склону плато, ограниченного вертикальным каменным откосом. Затем появилось ещё несколько топей и неприятные на вид джунгли, в которые углублялась дорога. Ползучие растения росли достаточно низко, чтобы причесать наши головы, а сырые растения сплетались наверху. Воздух, которым и так невозможно было дышать, стал ещё более влажным и горячим.

- Не нравится мне это место, - сказала Анжелина, объезжая болотистую поляну, которая растянулась поперёк дороги.

- Мне оно нравится ещё меньше, - сказал я с пистолетом в одной руке и связкой взрывчатки - в другой, - Если дикая жизнь здесь чем-нибудь похожа на ту, что в реке, у нас будет достаточно развлечений.

Постоянно начеку, я смотрел вперёд, назад, вправо, влево, и пожалел, что глаза у меня не на стебельках. Среди деревьев мелькали бесчисленные подозрительные тени и изредка доносились тяжёлые удары, но ничто не появилось, чтобы угрожать нам. Это я видел. Единственное, за чем я не следил - это за поверхностью дороги, а именно там нас подстерегала опасность.

- Там поперёк дороги - упавшее дерево, - воскликнула Анжелина, - просто переедем через него.

- Я бы не стал! - воскликнул я, но немного опоздал, потому что колёса нашей машины уже перевалились через ствол зелёного цвета, который лежал поперёк дороги и терялся в джунглях по обе стороны.

Центральные колёса были как раз на нём, - когда он вздрогнул и изогнулся в петлю. Повозка перевернулась и мы с Анжелиной были резко выброшены. Но не совсем аккуратно. Ударившись о землю, втянув голову, я покатился и встал с пистолетом наготове - и правильно сделал. Псевдоствол приятно извивался, пока из зарослей около дороги не появилась его передняя часть.

Змея. С головой, как большой бочонок, разинутой пастью, с глазами-бусинками, шипящая, как паровой котёл. Справа от этой пасти сидела Анжелина, тряся головой и совершенно не понимал, что происходит. Оставалось время только для одного выстрела, и я не хотел промахнуться. Как только эта голова стала опускаться, я подпёр левой рукой пистолет и выпустил заряд прямо в пасть этой штуковине. С глухим стуком разнесённая голова упала в облаке дыма.

Это был её конец, но судорога охватила мускулистое тело по всей его длине. Прежде, чем я мог скрыться, извивающаяся петля ударила меня, обвилась вокруг и швырнула меня на деревья. После этого я с хрустом пролетел сквозь ветви и одна из них двинула меня по затылку и всё закончилось изумительно слепящим взрывом боли.

Не знаю, сколько прошло времени. Меня привела в сознание боль в голове, и открыв один глаз, я увидел что-то маленькое и коричневое со множеством когтей и зубов, которое пыталось разорвать одежду на ноге в надежде пообедать. Первый же пробный укус привёл меня в чувство и, не дожидаясь второго, я ударил животное ботинком. В ответ на это оно заворчало и показало мне свои зубы, но тут же скрылось в зарослях после моей слабой попытки ещё раз ударить его. Я чувствовал себя очень слабым. Ещё немного времени я потратил на то, чтобы не просто лежать, а собраться и вспомнить, что произошло. Дорога, змея, удар...

- Анжелина! - заорал я и попытался встать на ноги, игнорируя волны боли, которые переливались во мне. - Анжелина!

Ответа не было. Я пробирался сквозь колючий кустарник навстречу неприятному зрелищу. Длинный ряд коричневых животных, родственных тому, что напало на меня, работало над телом змеи и уже освободило большие участки скелета, похожие теперь на отполированные прутья клетки. Мой пистолет исчез. Я вернулся назад и исследовал то место, где упал, но там его тоже не было. Что-то было не так. Совсем не так. И неприятный шепоток паники стал закрадываться мне в душу.

Пока я стоял вдалеке от них, жующие твари игнорировали меня, поэтому я сделал крюк вокруг дороги. Машины и Анжелины тоже не было.

Этот неоспоримый факт никак не приживался во мне среди боли ран. И надо было что-то делать с насекомыми, которые жужжали вокруг раны в голове. Моя аптечка была всё ещё в кармане, и я его воспользовался. Через несколько минут я уже не чувствовал боли, был накачен стимуляторами и готов к действиям. Но к каким действиям? Мелькающие мысли пытались сосредоточиться на том, где машина. Её следы были отчётливо видны в грязном грунте, который так же ясно показывал тайну исчезновения Анжелины. Там были отпечатки больших мускулистых ног по меньшей мере двух человек как раз вокруг того места, где была перевёрнута машина. Либо за нами ехали, либо это - случайные туристы, появившиеся на сцене после инцидента со змеёй. Комья грязи и примятая трава показывали, что обе машины уехали в том же направлении, в котором двигались и мы. Я галопом припустился вдогонку, стараясь не думать о том, что могло произойти с Анжелиной.

Мой галоп продолжался недолго. Из-за жары и усталости мне пришлось перейти на быстрый шаг. Освежители освободили меня от первого, а стимуляторы - от второго. Следы были ясно видны, и я шёл по ним. Менее чем через час дорога выбралась из джунглей навстречу потрескавшимся скалам. Пройдя поворот, я мельком увидел машину, стоявшую впереди, и быстро повернул назад. Нужен план. Мой пистолет исчез, поэтому вопрос о том, чтобы перестрелять похитителей даже не вставал. Несколько оставшихся приспособлений моей экипировки не могли быть оружием, хотя у меня оставалась целая пригоршня гранат, которые мне дала Анжелина. Это и было решением проблемы. Горстка слезоточивых бомб для того, чтобы вывести похитителей из строя прежде, чем они успеют выстрелить в меня. И пара кусков взрывчатки на тот случай, если враг далеко от Анжелины и можно будет применить более серьёзное средство уничтожения.

С этим вооружением я крался от одного камня к другому, затем глубоко вдохнул и прыгнул на открытое место, где стояли обе повозки.

И тут же получил по затылку удар деревянной дубинкой, которую держал часовой, тихо ожидающий всякого, на ком можно применить это эффективное средство.

Я был без сознания лишь секунды, но этого было достаточно, чтобы связать мне руки и ноги и отобрать всё вооружение, которое на мне нашли. За эту оплошность я мог винить только себя и свою невнимательность. Усталость и стимуляторы сделали своё дело, меня потащили по траве и бросили рядом с Анжелиной.

- У тебя всё в порядке? - прохрипел я.

- Конечно. И намного лучше, чем у тебя.

Это было правдой. Её одежда была порвана лишь в нескольких местах, сквозь прорехи были видны синяки от падения на землю. Кому-то придётся заплатить за это, и заплатить сполна. Я услышал, как скрипят мои зубы. Она была связана, так же как и я.

- Они подумали, что ты мёртв, - сказала она. - И я тоже. - Её слова были полны таким невысказанным чувством, что я попытался улыбнуться, но улыбка показалась неискренней. - Я не знаю, сколько мы там лежали, я тоже была без сознания. Когда я очнулась, то была уже связана, и они забрали все пистолеты и весь наш груз в машине. Потом мы поехали. Я никак не могла остановить их. Они все разговаривают на этом ужаснейшем языке.

Выглядели они так же безобразно, как и звучал их язык. Все в неряшливой одежде, подпоясанные кожаными ремнями, с неухоженными бородами и копнами грязных волос на голове. Я имел неосторожность более пристально взглянуть на одного из них, как вдруг он подошёл ко мне и стал вертеть мою голову из стороны в сторону, сравнивая мою потрёпанную внешность с качественной фотографией моей персоны, которая у него была.

Я лязгнул зубами в сторону его пальцев, но он их вовремя отдёрнул. Должно быть, это был один из ЕГО людей. Об этом свидетельствовала фотография, хотя я и не знал, где он мог раздобыть её. Без сомнения, она была сделана во время одной из наших встреч во времени и до сих пор хранилась где-то у него. В этот момент я заметил, как этот самый безобразный и вонючий из всех влюблённо смотрит на Анжелину. Тут я вцепился в его ногу, но был отброшен, как футбольный мяч.

Надо отдать должное Анжелине, она была всегда целеустремлённой девушкой. Когда она знала, чего хотела, то всегда получала это любым способом. Сейчас она увидела единственный путь, которым мы могли выбраться из этой кутерьмы, и использовала его. Женские чары. Нисколько не смущаясь моим присутствием, она стала расточать знаки внимания этому ужасному животному. Она не могла говорить на их языке, но язык, на котором она изъяснялась, был стар, как мир. Отвернувшись от меня, она улыбнулась волосатому скоту и кивком головы подозвала его. Её плечи были откинуты назад, очаровательная фигура чётко очерчена, бёдра застенчиво отклонены.

Конечно, это сработало. Среди этих скотов возникла небольшая оживлённая дискуссия, но волосатый сбил одного из них с ног, прекратив эти дебаты. Они с ревностью смотрели, пока он шествовал к ней. Она улыбнулась ему со всем возможным теплом и протянула ему свои связанные руки.

Какой мужчина мог сопротивляться такому бессловесному приглашению? Конечно, не этот неуклюжий самец. Он разрезал путы на её руках и отложил нож, когда она притянула назад развязанные ноги. Он потянул её за ступню, и Анжелина нетерпеливо поднялась. Он заключил её в медвежьи объятия, склонив к ней лицо.

Я мог бы сказать ему, что он находился бы в большей безопасности, если бы попытался поцеловать саблезубого тигра, но не стал этого делать. Что произошло потом, видел только я, поскольку ревнивые наблюдатели были закрыты громадой его тела. Кто бы мог представить, что эти нежные пальчики могут собраться в одно твёрдое остриё, а эта тонкая рука может так глубоко проникнуть в брюхо этого животного? Прелестно. Он продолжал наваливаться на неё, лишь слегка вздрогнув. Ещё мгновение она удерживала его вес, затем отступила назад, закричав, когда он упал на землю. Прекрасная картина женской невинности, руки у шеи, широко раскрытые глаза, пронзительный крик при странном поведении мужчины, корчащегося у её ног. Конечно, двое других подбежали к ней, но на их лицах было выражение холодного удовлетворения. Первый нёс мой пистолет.

Анжелина занялась им. Как только он подбежал достаточно близко, она бросила в него нож, который вытащила у этого ублюдка, прежде чем ранить его. Я не видел, куда она попала, потому что третий в этот момент пробегал мимо меня, и я согнул ноги в надежде, что он окажется рядом. Так оно и вышло. Я резко выпрямил ноги и попал ему по коленям, моментально сбив его с ног. Как только он грохнулся, я перекатился вперёд и, прежде, чем он смог встать, ударил обоими ботинками в висок. Потом повторил процедуру, потому что чувствовал себя очень гадко. На этом всё закончилось. Анжелина вытянула нож из своей неподвижной жертвы, вытерла его об одежду, затем подошла освободить меня.

- Ты убьёшь тех, кто ещё дёргаются? - спросила она с притворной сдержанностью.

- Надо бы, но хладнокровное убийство не для меня. Думаю, что с них достаточно. Полагаю, что если мы возьмём их запасы и сломаем машину, этого хватит. Ты была великолепна.

- Конечно. Поэтому-то ты и женился на мне, - она быстро поцеловала меня, потому что немного позднее ей пришлось повернуться и приложиться каблуком ко лбу лохматого, который начал шевелиться. Он снова затих. Мы собрались и поехали.

Мы были недалеко от цели, и несколькими часами позже стало ощущаться движение воздуха, которое становилось всё сильнее по мере продвижения по дороге среди скал. Внезапный поворот вывел нас на аллею, резко уходящую вниз. Я бросил машину в резкий вираж и вернулся обратно за поворот.

- Ты видела? - спросил я.

- Конечно же, - ответила Анжелина, пока мы ползли вперёд на животах на этот раз более осторожно выглядывая за поворот. Ветер здесь был сильнее, он нёс влагу на широкую аллею из невидимого водоёма откуда-то снизу. Воздух здесь был прохладнее и, хотя наверху нависали вездесущие облака, в аллее не было тумана, закрывающего перспективу. Напротив нас высилась гора, переходящая в монолитный утёс, на котором возвышался чёрный колоссальный камень. Эрозия превратила его в сплетение башен и башенок, люди развили его дальше, создав замок, покрывающий вершину горы.

Там были окна и двери, флаги и вымпелы, лестницы и подпорки. Флаги были ярко-красными, исчерченными едва заметными чёрными изображениями. Некоторые из башен были выкрашены, и это, вместе со всем нелепием конструкции, могло означать только одно.

- Здесь всё нелогично, я знаю, - сказала Анжелина, - но от этого местечка меня бросает в дрожь. Оно выглядит... трудно сказать, возможно, лучшим словом будет "бессмысленно".

- Абсолютно точно. Это означает, что если мы в нужном пространстве и времени, то место, которое выглядит так, должно быть его резиденцией.

- Как мы доберёмся до него?

- Очень хороший вопрос, - сказал я вместо нормального ответа. Как бы забраться в этот замок? Я почесал затылок и потёр лоб, но эти незаменимые рецепты на этот раз не сработали. Уголком глаза я заметил какое-то слабое движение и, посмотрев в ту сторону, потянулся за пистолетом, но остановился на полпути.

- Не делай резких движений и особенно не хватайся за пистолет, - спокойно сказала Анжелина. - Обернись, не торопясь.

Мы повернулись вместе, стараясь не делать ничего, что могло бы вызвать движение пальцев на спусковых крючках дюжины или около того людей, которые бесшумно появились позади нас и стояли с направленными в нашу сторону ружьями.

- Будь готова упасть вперёд вслед за мной, - сказал я и повернулся назад, чтобы увидеть ещё четырёх людей, которые появились столь же бесшумно на аллее перед нами. - Отменяю последнюю команду, улыбайся нежно и непринуждённо. Разделаемся с ними, когда окажемся посреди них.

Это последнее было похоже больше на моральный стимулятор, чем на руководство к действию. Не похожие на людей с дикими взглядами, у которых мы отобрали многоместный драндулет, эти были намного спокойнее и твёрже. Они были одеты в одинаковые серые пластиковые комбинезоны, которые переходили наверху в шлемы, закрывающие головы. Их оружие было длинным, словно ружья с раструбами на концах, и смертоносным на вид. Мы послушно затрусили вперёд, когда один из них стал махать рукой в нашем направлении. Другой из членов этого сужающегося круга выступил вперёд и осмотрел нас, но подошёл не слишком близко, видимо, для того чтобы остальные в случае чего могли применить оружие.

- ...? - спросил он, затем продолжил, поскольку мы молчали.

Когда он не получил ответа на эти неприличные вопросы, то повернулся к громадному человеку с красной бородой, который, очевидно, был главарем.

- Кто вы? - спросил он на эсперанто с резким акцентом.

- Ну, это уже лучше, - ответил я на том же языке. - Могу я вас спросить, джентльмены, почему вы находите нужным направлять оружие на простых путешественников, как мы.

- Кто вы? - повторил Красная Борода, выходя вперёд.

- Могу я вас спросить то же самое?

- В моих руках оружие, - ответил он холодно.

- Преклоняюсь перед вашей логикой. Мы туристы с той стороны моря... - он резко оборвал меня.

- Это невозможно, так как мы оба знаем, что на этой планете всего один материк. А теперь правду.

Единственный континент? Что же случилось с матерью Землёй за эти двадцать тысяч лет? Ложь не прошла, но, может, сработает правда. Иногда это бывало.

- Поверите ли вы мне, если я скажу, что мы путешественники во времени?

Это достигло цели. Он выглядел озадаченным, в то время как среди людей, стоявших близко и слышавших, что я сказал, началось движение. Красная Борода строго поглядел на них, прежде чем снова заговорить.

- Какая у вас цель и какое отношение вы имеете к НЕМУ и тем существам наверху, в городе?

Многое зависело от моего ответа. Правда уже раз сделала своё дело, должна сработать и на этот раз. Кроме того, он сказал "существа", а это мог быть ключ к разгадке. Нельзя поверить, чтобы это молчаливое и дисциплинированное воинство было на стороне врага.

- Я должен убить его и сорвать их планы.

Это произвело должный эффект, некоторые из людей опустили ружья, прежде составляющие единую линию. Красная Борода пробормотал какую-то команду, и один из людей отправился куда-то. Мы стояли молча до тех пор, пока он не вернулся с зелёным металлическим кубом размером с его голову, который он протянул командиру. Должно быть, он был полон, потому что нёс он его не легко. Красная Борода поднял куб.

- Мы имеем их более сотни. Они спускались с неба весь месяц и во всём идентичны. Мощный радиосигнал изнутри приводит нас к ним, но мы не смогли ни разрушить, ни разрезать металл. Снаружи на пяти гранях куба нанесён текст на разных языках. Те, которые мы смогли понять, сообщают одно и то же: "Передайте это путешественникам во времени". На днище куба есть две надписи, которые мы не смогли прочитать. Вы можете?

Он осторожно передал мне куб и я взял его с ещё большей осторожностью, так как все ружья были направлены на меня с ювелирной точностью. Металл казался очень прочным, и наверняка превосходил твёрдостью сплав, используемый для атомных космических лайнеров. Я осторожно повернул куб днищем вверх и сразу прочитал обе строки перед тем, как вернуть его.

- Я могу прочитать их, - сказал я, и все удивились перемене в моём голосе. - Первая строка гласит, что ОН и ЕГО люди покинут этот интервал времени точно через два дня и семь часов после моего прибытия сюда.

Раздалось бормотание, но Анжелина опередила Красную Бороду с тем же вопросом:

- А что во второй строке?

Я попытался улыбнуться, но улыбка вышла кривой.

- Ах, да. В ней говорится, что как только они уйдут, планета будет разрушена атомными взрывами.

Тент был сделан из того же серого материала, что и одежда наших похитителей, и хорошо защищал от парной атмосферы снаружи. Небольшой агрегат урчал в углу, стерилизую и охлаждая воздух. Имелись даже прохладительные напитки, и я мучался, пытаясь найти выход из дилеммы, пока не зашёл в тупик. Хотя оружие всё ещё было на виду, но в действиях сквозило невысказанное доверие. Красная Борода решил формально закрепить его.

- Я выпью с вами, - сказал он. - Я Диян.

Это было похоже на ритуал, поэтому я повторил формулу и представился, то же сделала и Анжелина. После этого оружие исчезло. Я сел там, где мог вовсю наслаждаться бризом от кондиционера и решил сам задать несколько вопросов.

- Есть ли у ваших людей более тяжёлое вооружение, чем эти ружья?

- Того, которое необходимо - нет. То немногое, что мы принесли с собой, было выведено из строя во время сражения с ЕГО силами.

- Не слишком ли велик этот континент, чтобы ваша страна могла его захватить?

- Размеры континента не играют никакой роли. Наши космические корабли слишком малы, а всё приходится доставлять с нашей родной планеты.

Я быстро заморгал, чувствуя себя немного не в своей тарелке.

- Так вы не с Земли?

- Наши предки были с Земли, но сами мы уроженцы Марса.

- Не могли бы вы сообщить мне немножко побольше фактов? - в моём вопросе прозвучала неуверенность.

- Простите, я думал, вы знаете. Позвольте наполнить ваш бокал.

Эта история началась много тысяч лет назад, когда внезапное изменение солнечной радиации увеличило температуру здесь, на Земле. Под "внезапным" я подразумеваю, конечно, многие годы, столетия. С изменением климата и таянием ледяных шапок было поставлено под угрозу существование жизни на планете. Изменились береговые линии, были стёрты большие города. С этим можно было бороться, но сейсмическая деятельность привела к смещению масс на поверхности Земли, полюса освободились от ледяного покрытия и освобождённая вода покрыла другие области. Землетрясения и потоки лавы, опускающиеся земли и возникающие новые горы. Всё это ужасно, мы много раз видели видеозаписи в наших школах. Интернациональными усилиями была запущена экспедиция для освоения Марса, чтобы сделать его пригодным для обитания людей. Это требовало изменения атмосферы, увеличения содержания двуокиси углерода, чтобы смягчить радиацию Солнца, транспортировки льда с колец Сатурна и так далее. Это было сделано с большой амбицией в расчёте на скорый успех, но нации Земли потерпели банкротство, отдав все силы этой нечеловеческой попытке. Наступил упадок, войны, слабые правительства пали и жестокие люди стали бороться за наибольший кусок жизненного пространства в новом мире. Вода по-прежнему продолжала подниматься, и первым поселенцам Марса пришлось сражаться против жадных завоевателей с едва живого мира, чтобы сохранить порядок. В истории эти годы известны, как Годы Смерти - так много умерло людей, что цифры невероятные. Но в конце концов мы уцелели и Марс - зелёный и гостеприимный мир.

Земля несчастна и по сей день. Контакт между планетами был прерван и немногие выжившие здесь из многих миллиардов бились здесь в смертельной схватке за жизнь. У нас нет видеозаписей этого периода длиной в тысячи лет, но результаты налицо. Это единственный континент, оставшийся над водой, а также несколько островов, отмечающих бывшие горные системы. А также ужасные коренные земляне. Когда была возможность, мы перестраивали старые космические корабли и помогали, чем могли. Наша помощь не была оценена. Выжившие убивали чужаков и получали от этого удовольствие. Все люди - чужаки. Солнечная радиация создала здесь мутации всех видов среди растений и животных, а также людей. Многие мутанты быстро погибли, а выжившие находятся примитивном уровне. Итак, мы помогали, чем могли, но реально сделали очень мало. Люди служили постоянной опасностью друг другу, но не Марсу. До тех пор, пока он не объединил их несколько сот лет назад.

- Неужели ОН прожил столько лет?

- Похоже на то. ЕГО разум такой же "вывернутый", как и у всех них, но ОН может сотрудничать с ними. Они идут за НИМ. И в самом деле, они вместе работают, строя город, который вы видели, строя подобие общества. ОН настоящий гений, хотя и извращённый, у них есть работающие фабрики и элементарная технология. Первое, что они сделали, это запросили большую помощь с Марса и не поверили нам, когда им ответили, что они и так получают по максимуму. Их безумные требования не тревожили бы нас, если бы у них не было межпланетных ракет с атомными зарядами, которые направлены на нашу планету.

После того как здесь появились первые установки, была организована эта экспедиция. На Марсе мы выжили благодаря взаимопомощи, у нас не было иного пути, поэтому мы не воинственный народ. Но нам пришлось создать оружие, чтобы обеспечить своё существование. ОН - причина всех наших бед, поэтому мы должны захватить или убить ЕГО. Если для этого нам придётся уничтожить ещё кого-то, мы сделаем это. Тысячи умирают в своих домах и радиация проникает в атмосферу Марса.

- Наши цели совпадают, - сказал я ему. - Он провёл временную атаку на наших людей с теми же опасными результатами. Вы очень точно выразили нашу конечную цель.

- Как мы её достигнем? - нетерпеливо спросил Диян.

- Не знаю, - хмуро ответил я.

- У нас осталось десять стандартных часов, - произнесла Анжелина. Как и все женщины, она была настоящим прагматиком. Пока мы теряли время, плача о прошлом, она пришла к выводу, что решение проблемы принадлежит будущему. Я нахмурился, чтобы высказать своё недовольство ею, но решил отложить это до более подходящего времени, так как времени-то и не оставалось.

- Всеобщая атака, - сказал я. - У нас есть оружие, которое мы присоединим к вашему. Атака по всему фронту, мы найдем слабое место, сконцентрируем наши силы, прорвёмся к победе. У вас осталось тяжёлое вооружение?

- Нет.

- Ну... придётся обойтись без него. Как насчёт прорыва обороны крепости одним из ваших кораблей для создания таким образом второго фронта?

- Все они уничтожены диверсантами. Другие прибудут с Марса слишком поздно. Мы не сильны в военной науке и умении убивать, в то время как они живут этим всю жизнь.

- Не оставляйте надежду, ха-ха! - засмеялся я, но прозвучало это некстати. Сумерки были такими плотными, что, казалось, можно было отрезать от них куски.

- Гравитатор, - сказала Анжелина так тихо, что только я расслышал её.

- Мы используем гравитатор, - сказал я громко, чтобы слышали все. Хороший генерал хорош только при хорошей работе штаба.

Весь план был теперь ясен, горел огромными буквами перед глазами.

- Это будет обходной манёвр. Мы с Анжелиной оторвём ремни от всего ненужного снаряжения, чтобы дать полную нагрузку гравитатору. Затем мы прикрепим к нему многоместное снаряжение. Позднее я подсчитаю всё точно, а сейчас предполагаю, что он сможет перенести пять или шесть человек через стены внутрь, прежде чем сгорит. Нас с Анжелиной двое, остальные - ваши лучшие люди...

- Нет, эта работа не для женщин, - запротестовал Диян, и я понимающе пожал ему руку.

- Такая нежная и хрупкая, она стоит любых десяти мужчин, находящихся в этой палатке. А нам потребуется каждый человек, поскольку войска снаружи будут вести вполне реальную атаку, которая может закончиться прорывом. Вначале на главном направлении, а затем на флангах. Когда сражение будет в наивысшей точке, мой отряд перелетит на ту сторону стены и пробьёт её. Теперь займёмся организацией.

Мы занялись делами. Больше всех работали мы с Анжелиной, потому что эти мирные марсианские пахари ничего не смыслили в военной науке и были очень счастливы, переложив ответственность на нас.

Когда всё было на мази, я лёг отдохнуть - я невообразимо устал за два полных дня и 20 000 лет. Тех трёх часов, что я урвал, было, естественно, недостаточно, я проснулся ворча и моргая и проглотил стимулятор, чтобы немного прийти в себя. Снаружи было темно, но всё так же жарко.

- Готовы мы к отправке? - спросил я.

- В любую минуту, - ответила Анжелина, свежая, сосредоточенная, без следов забот, которые ей выпали - должно быть, тоже приняла стимулятор.

- У нас есть ещё около четырёх часов, но большая часть из них уйдет на занятие нужных позиций. Атака начнётся с рассветом.

- Проводники знают дорогу?

- Они воюют здесь почти год, так что должны знать.

Это был последний бой. Люди знали это. Это чувствовалось в выражении их лиц и в развороте плеч. Сегодня мог быть только один победитель. Возможно, они не были рождены бойцами, но они быстро учились. Подошёл Диян во главе трёх мужчин, которые несли металлическое устройство с пристёгнутыми ремнями, в центре которого был смонтирован гравитатор.

- Мы готовы, - сказал он.

- Каждый знает, что ему нужно делать?

- В точности. Мы уже попрощались и отряды первого удара выдвинулись.

- Тогда и мы пошли.

Диян шёл впереди, хотя я до сих пор не пойму, как он находил дорогу в этой тёмной парилке. Мы плелись за ним, согнувшись под тяжестью ноши, и чем меньше я скажу о последующих часах, тем лучше. Рассвет застал нас у цели - самой высокой и крепкой стены.

Когда она показалась перед нами из сумерек, то вовсе не казалась привлекательной. Я сжал руку Анжелины, чтобы показать, как я бесстрашен и подбодрить её. Она сжала в ответ мою руку, чтобы показать, что знает - я испуган, как и все остальные.

- Мы сделаем это, Джим, - сказала она, - ты ведь знаешь.

- О, всё будет в порядке, предсказатель будущего доказывает это. Но он не говорит, сколько людей сегодня погибнет, или кто из нас останется в живых в обозримом будущем.

- Мы бессмертны, - сказала она с такой уверенностью, что я рассмеялся и мой моральный уровень поднялся до обычных эгоистических вершин. Я звучно поцеловал её.

Внезапно впереди раздались взрывы, отражаясь и перекатываясь по стенам, как раскаты грома. Атака началась. Время пошло и теперь всё измерялось им. Я помог всем влезть в стропы и после этого посмотрел на часы. Когда подошло время, я тоже надел ремни и проверил ручки гравитатора.

- Пристегнитесь, - скомандовал я, наблюдая, как бегут секунды, - и будьте готовы разрезать ремни, когда мы приземлимся с той стороны.

Я нажал кнопку и с металлическим звоном мой маленький отряд из шести человек поднялся в воздух для атаки.

Мы поднимались вдоль чёрной поверхности камня как медленный лифт - хорошая мишень для любого, у кого есть оружие и меткий глаз. Мне приходилось наращивать скорость постепенно, чтобы наша конструкция не развалилась, но я и так задал максимально возможное ускорение до тех пор, пока мы не достигли максимальной скорости полёта. Гравитатор ощутимо разогрелся, так как ему пришлось работать на полную мощность. Было бы очень неприятно, если бы он отказал.

Мимо проносились глубокие бойницы, к счастью никем не охраняемые, Чёрный камень сменился серой стеной и наверху показалась зубчатая вершина парапета. Я направился прямо к ней и убрал мощность, как только мы достигли края. Ускорение подняло нас вверх в высокой арке; после чего события протекали с нарастающей быстротой.

На стене было двое часовых, удивлённых и сердитых, готовых открыть огонь. Но мы с Анжелиной выстрели первыми, используя игольчатые пистолеты, чтобы как можно дольше оставаться незамеченными. Оба тихо рухнули, лица и шеи их стали выглядеть словно подушечки для булавок, а я включил двигатель для приземления.

Посадка! Внизу не было ни дворика, ни плоской крыши! Мы приземлились на куполообразную кровлю большого цеха, сделанную в виде навеса из стеклянных панелей, закреплённых на металлических балках. Мы посмотрели на неё с ужасом, а когда подлетели к ней, я включил полную мощность, чтобы остановиться.

Мы столкнулись с внезапным сопротивлением, конструкция тоже изогнулась, хрустнула и начала рассыпаться. Купол был слишком близко, и мы не смогли вовремя остановиться. Шесть пар ботинок ударили одновременно и около шести квадратных метров стекла полетели вниз.

Это было прекрасно. Бесшумная внезапная атака, принесшая в крепость серые привидения. Рама крепления звякнула и наклонилась, некоторые из балок заскользили по ней. У меня мелькнула мысль, что мы последуем вслед за всем этим стеклом, которое теперь со звоном билось внизу, где всё сливалось в единую какофонию. Затем гравитатор напоследок сверкнул, сделал рывок и загорелся.

- Обрезайте крепления! - закричал я, обрезая стропы, которые крепили гравитатор к нашей конструкции. Они сопротивлялись, резали руки, затем, наконец, подались. Гравитатор упал вниз в зал, где кричали находившиеся там люди и взорвался. Я вздохнул и бросил туда несколько дымовых и зажигательных гранат для большей паники.

- О нашем присутствии теперь все знают, - сказал я, отскакивал в безопасное место, - нужно быстрее выбираться из этого ада и приступать к делу.

Осторожно двигаясь, сбрасывая стекло, которое скользило вместе с балками по наклонной раме, мы, наконец, добрались до безопасного парапета

- Включи радио, - сказал я Дияну, когда он добрался до меня, - и прикажи своим людям свернуть атаку, если они нигде не прорвались, но не прекращать стрельбу.

- Они были отбиты со всех сторон.

- Тогда прикажи им поберечь себя. Мы сделаем всё изнутри.

Мы двинулись. Анжелина и я шли впереди, сбивая, где могли, всякое сопротивление, в то время как остальные прикрывали фланги и тыл. Мы быстро продвигались вперёд. Нам нужно было двигаться как можно быстрее, сея беспорядок по мере продвижения, и найти ЕГО. Первая дверь открылась на огромную винтовую лестницу, уходящую в бесконечность вниз, мне не понравился её вид, поэтому я сбросил вниз несколько гранат и мы прижались к стене.

- Куда? - спросила Анжелина.

- Здесь расположение зданий наверху более плотное, чем во всём районе, - невдалеке что-то разорвалось, и Анжелина сбила снайпера с окна наверху точным выстрелом навскидку. Мы совершили небольшую перебежку, затем прижались к стене под прямым спуском на нижнюю аллею, пока я выбивал закрытую дверь.

Это место было придумано сумасшедшим. Надо было знать ЕГО, чтобы иметь полное представление. Коридоры и лестницы со стенами с острыми углами, в одном месте нам пришлось ползти на четвереньках под низким потолком. Именно здесь произошло первое несчастье. Пятеро из нас уже выбрались из этой комнаты, когда потолок бесшумно и быстро опустился на нашего замыкающего прежде, чем он успел издать хоть один звук. Нас прошиб холодный пот.

Враги, которых мы встречали, были большей частью без оружия и либо разбегались, либо уничтожались иглами наших пистолетов. 'Теперь мы двигались в полной молчании и так быстро, как могли, между бессмысленно разрисованными стенами, стараясь не смотреть на ужасные рисунки, которые, казалось, покрывают каждый метр свободного пространства.

- Минутку, - тяжело дыша, произнесла Анжелина, останавливая меня, когда мы прошли через высокую арку к лестнице, которая уходила из виду далеко вниз, причём ступеньки у неё были разной высоты, - а куда мы, собственно, идём?

- Точно не знаю, - пропыхтел я в ответ, - просто пресекаем всякое сопротивление, удаляясь от поля сражения, и распространяем панику.

- А я думала, у нас более важные задачи. Такая, например, как найти ЕГО.

- У тебя есть какие-то предложения? - Должен сказать, что я поторопился сказать это. Анжелина парировала моментально с притворной улыбкой.

- А как же. Ты можешь попробовать включить детектор темпорального поля, который висит у тебя на шее. Надеюсь, что был смысл приносить его сюда.

- Именно это я и собирался сделать, - солгал я, пытаясь скрыть тот факт, что полностью забыл о нём в пылу атаки.

Стрелка поколебалась и точно указала на пол под нашими ногами.

- Идем вниз и только вниз, - приказал я, - там, где работает машина времени, должен быть ОН, тот, из кого я сделаю котлету.

Для меня это слишком много значило, поскольку это была третья и последняя попытка. И подготовил специальную бомбу, на которой написал его имя. Это была адская смесь концентратора, гарантирующего коагуляцию протонов в радиусе пять метров, с грузом отравленной шрапнели и термитного заряда, который должен был сжечь его сгущенное и отравленное тело.

Сражение теперь возобновилось с прежней силой. Струя пламени и дыма из огнемёта преградила на время путь вниз по лестнице. Опалённые и все в дыму, мы проскочили сквозь дыру, которую я пробил бластером, в комнату, напоминающую лабораторию. Ряды реторт тянулись во всех направлениях, теряясь среди кристаллов-шариков. Тёмные жидкости, испаряясь, наполнили воздух тяжёлым запахом. Рабочие не были вооружены и все попадали перед нами. Теперь мы продвигались медленнее и даже остановились передохнуть.

- Уфф! - сказала Анжелина, переводя дух. - Видел ли ты, что в этих сосудах?

- Нет, и не хочу. Пошли. - Если что и могло вывести всегда спокойную Анжелину из себя, так это моё нежелание обращать внимание на те вещи, на которые указывала она. Я обрадовался, когда мы пересекли последнюю комнату и оказались перед другой лестницей.

Мы подходили всё ближе к цели. Сопротивление росло и нам приходилось буквально пробивать себе дорогу. Только тот факт, что защищающиеся были вооружены кое-как, позволял нам вообще пробивать себе путь. К счастью, большая часть оружия была использована для защиты стен, поэтому эти люди выходили на нас с ножами, прутьями и металлическими полосами, со всякой всячиной. Даже с голыми руками. Вопя и толкаясь, они сдерживали нас только за счёт численного превосходства.

Здесь нас постигло ещё одно несчастье, когда человек со шпагой вынырнул из боковой ниши и проткнул марсианина прежде, чем я успел его застрелить. Они умерли вместе, а нам ничего не оставалось, кроме как покинуть их и продолжать прорываться. Внезапно я посмотрел на часы и остолбенел - мы опаздывали.

- Стойте! - громко закричал Диян. - Стрелка! Она больше не показывает!

Я подал сигнал всем остановиться в широком проходе, который мы пересекли, и они развернулись, прикрывая фланги. Я посмотрел на детектор энергии времени, который нёс Диян.

- Куда он показывал, когда ты в последний раз смотрел на него?

- Прямо вперёд, по этому коридору. И стрелка совсем не наклонялась, как будто эта машина, на которую она указывает, находится на этом уровне.

- Она работает только тогда, когда темпоральная спираль заряжена. Должно быть, она уже отключилась.

- ОН мог уйти? - спросила Анжелина, высказав вслух то, что я пытался выкинуть из головы.

- Наверное, нет, - сказал я с деланной уверенностью, - в любом случае нужно продолжать пробиваться. Итак, последняя попытка! Вперёд!

Мы прорвались. И столкнулись с ещё одним несчастьем, когда пытались пройти аллею деревьев со свисающими ветками, сплошь покрытыми иглами. Они были смазаны ядом. В конце концов я сжёг их последней термитной гранатой. Затем произошла маленькая перестрелка в конце коридора которая опустошила мой пистолет с иглами. Я откинул его в сторону и ударил в тяжёлую дверь, которая перекрывала коридор в этом направлении. Её нужно было взорвать, а гранаты кончились. Я повернулся к Анжелине как раз в тот момент, когда плита, находящаяся рядом с дверью, скользнула вверх.

- Ты проиграл в последний раз, - сказал ОН, подло ухмыляясь мне с экрана.

- Я всегда ждал этого разговора, - сказал я, а затем обратился к Анжелине на языке, которого он не понимал: - Остались ещё гранаты?

- Я говорю, а вы будете слушать, - сказал ОН.

- Одна, - ответила Анжелина.

- Я весь внимание, - сказал я ему. - Взорви эту дверь, - обратился я к ней.

- Я разместил всех людей, которые мне нужны, в надёжном месте, в прошлом, где нас не найдут. Я отослал туда все нужные машины, послал туда всё необходимое для постройки темпоральной спирали. Я ухожу последним, и когда я уйду, спираль саморазрушится...

Взорвалась граната, но дверь осталась стоять. Анжелина расколола её разрывными пулями. Он продолжал говорить, как будто ничего не произошло:

- Я знаю, кто ты, маленький человечек из будущего, знаю, откуда ты. Но всё же я уничтожу тебя до того, как ты родишься. Я уничтожу тебя, мой личный враг, а после этого прошлое и будущее и вся вечность будут мои, мои, МОИ!

Он орал и размахивал руками, а тем временем дверь упала и я первый ворвался внутрь. Мои пули крушили деликатную мозаику спирали, бомба с надписью ОН сверкнула в воздухе. Но ОН уже использовал темпоральную спираль - её зелёный свет угасал. ОН ушёл, а спираль, никому не нужная, осталась. Моя бомба взорвалась и причинила больше вреда нам, чем тому, кто только что исчез и кому она предназначалась. Мы попадали на пол, когда смерть просвистела над нами. Когда мы подняли головы, спираль рассыпалась и дымила.

Он заговорил снова, в то время как ствол моего пистолета смотрел на него:

- Я сделал эту запись на тот случай, если мне придётся вас покинуть, за что прошу извинения. - Он захихикал над собственной плоской шуткой. - Теперь я ушёл, и ты не сможешь последовать за мной, но я смогу сквозь время преследовать тебя. И уничтожить. С тобой другие мои враги, и я хочу, чтобы они тоже увидели моё величие. Они умрут, вы все умрёте - я контролирую вечность, уничтожаю миры. Я уничтожу Землю, Я оставляю вам время, чтобы всё обдумать и страдать. Вы не сможете избежать этого... Через час всё ядерное оружие на этой планете будет взорвано... Земля будет уничтожена.

Надо было на чём-то отвести душу, и я сделал один выстрел, взорвав этот проигрыватель, откуда звучал ЕГО ненавистный голос. Аппарат разлетелся на облако осколков пластика и элементов электроники. Страшный смех оборвался на середине. Анжелина пожала мне руку.

- Ты поступил очень правильно, - сказала она.

- Но не совсем хорошо. Мне очень жаль, что я втянул тебя в это.

- Я бы не хотела, чтобы случилось по-иному. Что бы ни случилось с нами, мы будем вместе.

- Звучит так, словно с вашими людьми может произойти что-то ужасное, - сказал Диян. - Мне очень жаль.

- Не над чем горевать, мы все в одинаковом положении.

- В каком-то смысле - да. Остался час. Но Марс спасён, и то, кто умрёт здесь, утешится хоть этим. Наши семьи и наши люди будут жить.

- Если бы и я мог сказать то же самое, - сказал я с невыразимой грустью и, подняв пистолет, застрелил двух врагов, которые пытались ворваться сквозь взломанную дверь. - Затерянные здесь, мы потеряли много времени. Мы, ещё живые сейчас, скоро сгорим, как свечи.

- Разве мы не можем ничего сделать? - спросила Анжелина. Я пожал плечами.

- Ничего не могу придумать. Мы не можем обезвредить водородные бомбы, оборудование темпоральной спирали уничтожено, так что здесь тоже нет выхода. Нам нужна новая темпоральная спираль, но взять её негде, если только она сама не упадет к нам с неба.

Эхом моих слов послужил внезапный треск раскрывшегося пространства наверху, я откатился и принял выжидательную позицию, думая, что это - новая атака. Но это оказалось большой металлической коробкой, которая повисла в воздухе. Анжелина смотрела на меня широко раскрытыми глазами.

- Если это темпоральная спираль, то хотя бы объясни, как ты это делаешь.

Впервые в жизни я промолчал, а потом и вовсе лишился дара речи, поскольку коробка начала приземляться перед нами и, прежде чем она окончательно опустилась, я прочёл надпись на её боку: "СПИРАЛЬ ТЕМПОРАЛЬНАЯ. Открывать осторожно". Два гравитатора, прикреплённые сверху, временное приспособление, управляющее ими при опускании, маленький радиоприёмник, также прикреплённый к коробке, с криво выведенной надписью "Включить" на корпусе. Я застыл и сидел, моргая. Тогда, как всегда практичная, Анжелина вышла вперёд и нажала кнопку включения. До нас донёсся звучный голос профессора Койпу:

- Предлагаю вам пошевеливаться. Бомбы, как вы знаете, скоро должны сработать. Меня просили передать тебе, Джим, что аппарат, который приведёт бомбы в действие, расположен в этом кабинете у дальней стены, за консервными банками. О выглядит как портативное радио, поскольку таковым и является. Если его выключить, то бомбы тот час же сработают, что будет, конечно же, очень неудобно. Ты должен набрать три цифры: шесть, шесть, шесть, которые являются шифром. Набирай их справа налево. Когда наберёшь, нажми кнопку "выключение". А теперь отключи меня, пока не сделаешь этого. И побыстрее двигайся.

- Хорошо, хорошо, - сказал я раздражённо и отключил его. Как смеет разговаривать со мной таким тоном индивидуум, который, быть может, и не родится через 10 000 лет или около того! Но откуда он столько знает? Таким образом выразив своё недовольство, я пошёл выполнять приказ, сбрасывая на пол коробки с консервами. Это были длинные жёлтые цилиндры с сублиматом.

Радио было там. Я не стал его передвигать, а только набрал шифр, как было приказано, и нажал кнопку. Ничего не произошло.

- Ничего не произошло, - сказал я.

- Произошло именно то, чего мы все желали, - сказала Анжелина, встав на цыпочки, чтобы поцеловать меня в щёку. - Мы спасли мир.

Очень гордый собой, я повернулся к передатчику под восхищёнными взглядами марсиан и снова включил его.

- Не думай, что ты спас мир, - сказал Койпу. Вот олух. - Ты лишь предотвратил взрыв на приблизительно двадцать восемь дней. Включение бомб задержится на этот период, а затем они самоуничтожатся. Но марсиане могут от них спастись. Думаю, что их ремонтные корабли уже в пути и они их заберут.

- Будут через пятнадцать дней, - ответил Диян.

- Пятнадцать дней более чем достаточно. Земля будет уничтожена, но когда на ней восстановятся прежние условия, для вас это будет скорее победой, чем трагедией. Наверху, над панелью управления, есть атомный резак. Если его окошечки направить на внешнюю стену под углом пятнадцать градусов, он прорежет туннель наружу. Марсиане смогут выйти по нему. Предлагаю сделать это как можно быстрее. Теперь нажми кнопку "А" и запусти спираль. Джим, Анжелина, пристегнитесь к гравитаторам как можно быстрее и сразу же отправляйтесь, как только загорится сигнал готовности.

Всё ещё не веря во всё это, я сделал, как было сказано. Темпоральная спираль щёлкнула, зашипела и завыла, как разъярённый зверь. Диян вышел вперёд с протянутой рукой.

- Мы никогда не забудем тебя и того, что ты сделал для мира. Ещё нерождённые поколения узнают о тебе и твоих подвигах из книг.

- Ты уверен, что это будет правильно? - спросил я.

- Ты смущаешься этого, потому что ты - великий и гуманный человек, - меня впервые уверяли в этом. - Мы соорудим памятник с надписью: "Джим ди Гриз - спаситель мира".

Каждый марсианин пожал мне руку, это было очень трогательное зрелище.

Зажёгся сигнал готовности, и после нескольких слов мы надели гравитаторы и - чего я так желал всё последнее время - окунулись в холодный огонь времени. Я хотел что-то сказать, но запоздалая фраза застыла у меня на губах, а вокруг всё завертелось.

Обычный скачок во времени, не лучше и не хуже. Это был тот самый вид транспортировки, к которому я никак не мог привыкнуть. Звезды проносились как пули, вокруг вращались спиральные галактики, движение не было движением, время не было временем, всё было необычно. Единственное, что было хорошим в этом прыжке - это то, что он закончился. Мы обнаружили себя в гимнастическом зале на базе Специального Корпуса, в самом большом имеющемся помещении. Мы парили в воздухе, я и моя Анжелина, глупо улыбаясь друг другу и людям атлетического сложения внизу. Мы пожимали руки, радуясь, что будущее всё-таки лежало впереди.

- Добро пожаловать домой, - сказала она, и именно это я хотел сказать и услышать больше всего на свете.

Мы полетели вниз, помахав друзьям и не отвечая пока на их вопросы. Сначала к Койпу и Дежурному по Времени на доклад. Шевельнулось чувство неудовлетворённости, что ОН и на этот раз ушёл от меня.

Койпу поднял глаза и удивился:

- Что вы здесь делаете? - спросил он. - Кажется, вы устраняете ЕГО. Разве ты не получил моего послания?

- Послания? - спросил я, быстро моргая.

- Да Мы сделали десять тысяч металлических кубиков и отослали их на Землю. Уверен, что вы получили один из них. Радионаправление и так далее.

- А, это старое послание. Получили и действовали согласно ему, но вы немного опоздали. А что эта штука здесь делает? - боюсь, что мой голос изменился до неузнаваемости, когда я показал дрожащим пальцем на машину в другом конце комнаты.

- Это? Наша новая спираль Номер Один, более компактный вариант. Но что она тебе? Мы её только что закончили.

- И никогда его не пользовались?

- Никогда.

- Так, всё ясно. Сейчас вы прикрепите пару гравитаторов к ней - вот здесь, сюда прикрепите передатчик и атомный резак и отправьте всё это назад во времени, чтобы спасти меня и Анжелину.

- У меня есть карманный передатчик, но почему... - он вынул знакомую машинку из халата.

- Сначала сделайте, объяснения потом. Если вы этого не сделаете, мы с Анжелиной просто взорвёмся.

Я принёс краски, написал "Включить" на передатчике, затем "СПИРАЛЬ ТЕМПОРАЛЬНАЯ. Открывать осторожно". Через несколько минут после ЕГО отбытия с Земли, которое было отмечено на временной развёртке, мы запустили груз с большой темпоральной спирали. Койпу наговорил запись под мою диктовку, и только после этого весь груз ушёл в прошлое, а я глубоко и облегчённо вздохнул.

- Мы спасены, - сказал я, - а сейчас стаканчик того, что вы мне обещали.

- Я не обещал...

- Это не имеет значения.

Койпу что-то бормотал себе под нос и чесал в затылке, пока я готовил напитки для себя и Анжелины. Мы чокнулись, смочили пересохшие глотки и теперь улыбались с довольным видом.

- Как хорошо, - сказал я, - сколько уже веков прошло с тех пор, как я в последний раз выпивал!

- Итак, в конце концов, всё проясняется, - удовлетворённо выпятив в улыбке челюсть, сказал Койпу.

- Ничего, если мы посидим, пока будем слушать? Мы так устали за последние пару сотен тысяч лет.

- Да, пожалуйста. Позвольте, я опишу ход событий. Он предпринял временную атаку на Корпус, и очень удачную. Остались ты и я. Но как только я отправил тебя в 1975 год, я увидел, что всё стало по-прежнему. Очень удивительно. Всего мгновение я был один, затем лаборатория заполнилась людьми, которые и не знали, что их не было. Мы провели большую работу по технике управления трассами времени, на достижение нужного результата ушло около четырёх лет.

- Около четырёх лет?

- Почти пять, если быть точным. Трассы очень удалены и трудно управляемы, многие к тому же переплетены.

- Анжелина! - воскликнул я, внезапно поняв. - Ты мне не говорила, что была здесь одна пять лет.

- Мне кажется, тебе не нравятся женщины, которые старше тебя.

- Я их обожаю, если они - это ты. Ты была одинока?

- Ужасно. Вот почему я добровольно отправилась за тобой. У Инскиппа был ещё один доброволец, но он сломал ногу.

- Дорогая... держу пари, что знаю, как это произошло! - Она не умеет краснеть, но, тем не менее, опустила глаза.

- Давайте проследим дальше ход событий, - сказал Койпу. - Вот что произошло. Мы проследили тебя из 1975 в 1807 год, а также ЕГО и ЕГО шпионов. Там была петля времени, аномалия некоторого рода, которая в конце концов замкнулась в кольцо. Можно сказать, что она готова была взорваться вместе с тобой, заключённым внутри, но в последний момент удалось дать дополнительную мощность спирали, чтобы предотвратить запечатывание петли, прежде чем она исчезла. Именно тогда Анжелина отправилась к тебе с координатами для твоего следующего двадцатитысячелетнего прыжка за НИМ. Ты должен был последовать за НИМ, потому что только таким образом можно было контролировать твой прыжок. Хотя ход истории был известен к этому времени и мы знали, чем всё кончится.

- Вы знали? - спросил я, чувствуя, что что-то где-то упустил.

- Конечно. Природа атаки была известна, хотя вы должны были до конца сыграть свою роль.

- Вы можете объяснить ещё раз и помедленнее.

- Конечно. Ты дважды пытался сорвать ЕГО операции в глубоком прошлом и в конечном итоге, переключив его машину, послал его в мрачные для Земли дни. Он потратил много времени, почти две сотни лет, продвигаясь к власти и объединяя ресурсы планеты. ОН был гений, хотя и сумасшедший, и смог это сделать. Он так же помнил тебя, Джим, и, несмотря на двухсотлетний срок, не забыл, что ты - его враг. Поэтому ОН начал временную войну, чтобы уничтожить тебя прежде, чем ты сможешь устранить ЕГО, затем устроил тебе ловушку на планете, готовой к уничтожению ядерными взрывами, затем вернулся в 1975 год, затем создал для тебя петлю времени. Не знаю, куда он собирался отправиться оттуда, но ты изменил ЕГО планы и ОН отправился на двадцать тысяч лет вперёд.

- Да, я сделал это, изменив настройку его спирали как раз перед тем, как он ушёл.

- На этой всё кончилось. Теперь можно расслабиться и я хочу выпить вместе с вами.

- Расслабиться! - слово это вырвалось из моего горла со страшно неприятным звуком. - Из того, что вы сказали, я могу заключить, что это я начал атаку на Корпус, изменив настройку его темпоральной спирали, которая послала ЕГО в мир, где он начал операцию по уничтожению Корпуса.

- По-моему, это единственное объяснение.

- А другого нет? Получается, что он просто вращается в кольце времени, убегая от меня, нагоняя, снова убегая... Уфф! Когда он родился, откуда он?

- Твои вопросы в данных темпоральных условиях бессмысленны. ОН существует только во время этой петли времени. Можно сказать, хотя это и будет неточно, что он никогда не рождался. Ситуация выходит за пределы нашего понимания времени. Так же, как и тот факт, что ты вернулся сюда с информацией, которую нужно было дослать тебе, чтобы ты смог остановить атомные бомбы. Откуда изначально исходила эта информация? От тебя. Потому что ты послал её себе, чтобы предупредить себя об атомных бомбах, чтобы...

- Достаточно! - взревел я, дрожащей рукой хватаясь за бутылку. - Просто отметьте, что миссия выполнена, и выписывайте премию.

Я наполнил стаканы снова и, лишь обернувшись, понял, что Анжелины нет. Она выскользнула в то время, когда я пытался постичь ход войны, и я уже начал волноваться, не зная, куда она могла уйти, как она вернулась.

- Они прелестны, - сказала она.

- Кто, кто? - спросил я, не сообразив. Но когда увидел сужающиеся глаза Анжелины, понял, какую непростительную ошибку совершил. - Действительно, кто! Ха-ха! Прости меня за небольшую шутку. Ну конечно же. Ты говоришь, они прелестны. Конечно же это наши двойняшки, наши весёлые гуляющие дети, и они действительно прелестны.

- Они здесь, со мной.

- Так вкати же коляску.

- Детишки, - сказала она, когда они вошли, и я заметил сильную нотку иронии в том, как она это сказала.

Им шёл шестой год, этот маленький факт я как-то упустил из виду. Они шли спокойно, крепкие парни, да ещё шагали в ногу. Хорошо сложенные, с отцовской выправкой, с характерной для матери сдержанностью.

- Тебя очень долго не было, папа, - сказал один из них. - Я - Джеймс, а он - Боливар. Добро пожаловать домой.

Поцеловать их или поступить как-то иначе? Они протянули свои ручонки и я, совершенно серьёзный, пожал их. Хорошие ребята. Нужно некоторое время, чтобы привыкнуть к этой семейной идиллии. Анжелина сидела, гордо откинувшись, и по её взгляду я понял, что полностью прощён.

- Анжелина, я надеюсь, ты больше не сердиться. Прелести семейной жизни, кажется, наилучшая награда для того, кто решил покончить с беззаботной жизнью негодяя, работающего без контракта.

- Очень правильная речь, - выкрикнул ужасно знакомый голос, - и ещё бессовестного обманщика, мошенника и так далее. - В дверях стоял Инскипп, помахивая пачкой бумаг в моём направлении. - Пять лет я ждал тебя, ди Гриз, и на этот раз ты не убежишь. Никаких объяснений типа временной войны. Ты украл, ты стащил у собственных малышей... Уфф!

Он сказал "уфф", потому что Анжелина поднесла флакончик со снотворным к его носу и он стал клониться вниз. Мальчики с завидной реакцией выступили вперёд и аккуратно опустили его на пол. Пока его укладывали, Анжелина освободила его от пачки бумаг.

- После пяти лет разлуки мне ты нужен больше, чем этому назойливому старику. Давай сожжём эту пачку макулатуры и стащим корабль, пока он отдыхает. Пройдут месяцы, прежде чем он нас найдёт, а за это время наверняка случится что-нибудь, что потребует нашего незаменимого участия, и ему придётся снова принять нас на работу. Тем временем мы проведём второй медовый месяц.

- Звучит прекрасно, но как быть с мальчишками? Это не то путешествие, в которое можно брать детей,

- Но вы ведь не отправитесь без нас, - сказал Боливар. Где же я видел это непоколебимое выражение лица? Наверное, в зеркале. - Куда вы, туда и мы. Если проблема в деньгах, то мы можем платить сами. Смотрите.

Я всё понял, когда он начал вытаскивать огромную пачку кредиток. На эту сумму можно объехать всю галактику. Но я так же успел рассмотреть знакомый золотой штамп.

- Это деньги Инскиппа! Вы ограбили старого человека, когда делали вид, что помогали ему. - Я посмотрел на Джеймса. - Надеюсь, по тем часам, которые я вижу на твоей руке, можно узнать время?

- Идут по стопам отца, - гордо сказала Анжелина. - Конечно же, они отправятся с нами. И не волнуйтесь насчёт денег, мальчики. Наш папа наворует их столько, сколько нам будет нужно.

Это было уже слишком.

- А почему бы и нет! - засмеялся я. - За преступников!- я поднял бокал.

- За время! - сказал Койпу, вникнув в суть дела,

- За преступников во времени! - крикнули мы все вместе, осушили бокалы и разбили их о стену, а Койпу стоял и по-отцовски улыбался нам вслед когда мы схватили детей с охапку и пошли, перешагнув спящего Инскиппа.

Перед нами простирался чертовски замечательный мир, каждый уголок которого обещал подарить нам радость.