|
|
||
Эрик Фрэнк Рассел. Бумеранг
Перевод с англ. - О. Колесников
Этот робот был сделан похожим на человека с изобретательностью, достойной лучшего применения. Он был гораздо убедительнее всего, что когда-либо было в музеях восковых фигур, и если судить по внешности, то человеком был в гораздо большей степени, чем его создатели.
У Шпейделя, например, череп был лысый и угловатый, шея жилистая, нос имел вид орлиного клюва, а глаза - налиты кровью. Он казался копией грифа. Но у него был проницательный, изобретательный и хорошо организованный ум, что свидетельствовало о его выдающихся способностях.
Второй изобретатель, Уормсер, - пузатый, тяжёлый и нескладный субъект с отвислыми щеками, но опасно живым умом. Если он и не был гением, то, по крайней мере, приближался к этому уровню.
Явным и осязаемым доказательством их таланта был робот, стоявший посреди комнаты.
Казалось, что это застывший в неподвижности молодой торговый представитель. Он не имел никаких характерных черт, был совершенно обычным - именно в этом и заключалась его главная особенность. Всё было совершенно обычным, от подошв кожаных туфель до кожи лица, обработанной так, что она казалась человеческой, и растущих на черепе человеческих волос. Ростом, сложением, чертами лица он был воплощением среднего человека. Подробное описание его примет подошло бы к огромному числу людей в любой местности, как и было задумано. Имя его соответствовало внешности.
Звали его Уильям Смит.
Шпейдель рассматривал робота, опираясь на край стола. Он заметил:
- Чтобы быстро перемещаться, ему придётся летать на самолёте. В этом-то вся и сложность. Мешает его вес.
- Укажи способ уменьшить его экипировку, и примемся за дело, - ответил Уормсер.
- Ты прекрасно знаешь, что это невозможно без уменьшения его эффективности.
- В общем-то, это вполне нормально, - устало сказал Уормсер.
- За семь лет работы, испытав двести сорок моделей, мы всё же создали эту, ступающую как слон.
- А мне как-то приснилось, что мы сделали такого, что он вынужден был бриться. Вот это было бы мастерство!
Он посмотрел на свои сверхплоские карманные часы.
- Можно подумать, Клюге собирается опоздать. Это на него непохоже.
- Нет, вот и он! - объявил Уормсер.
Вошёл Клюге. Это был высокого роста, чопорный человечек с тусклым взглядом, тонкими сжатыми губами и коротко остриженный. Он имел привычку поворачиваясь щёлкать каблуками.
- Закончили, значит? - сказал он начальственным тоном. - Всё готово?
- Да, генерал.
- Прекрасно.
Клюге обошёл четыре раза вокруг Уильяма Смита, холодно осматривая его сверху донизу, сзади и спереди. Смит перенёс этот осмотр с невозмутимостью и неподвижностью гвардейца на параде.
- Ну, что вы о нём думаете?
- Я не сужу об оружии по отделке, - вызывающе ответил Клюге. - Для меня важна только его эффективность.
- В таком случае, генерал, вы будете довольны. Вы принесли ему документы?
- Конечно.
Клюге достал бумаги.
- Удостоверение личности, служебное удостоверение, паспорт, чековая книжка, банковские билеты, поддельные письма. Здесь есть всё. Паспорт настоящий. У нас есть возможность доставать такие документы.
- Тем лучше, - сказал Шпейдель.
Он изучил бумаги, затем осторожно положил их в карман по-прежнему невозмутимого и неподвижного Уильяма Смита.
- Вы составили список испытаний?
- Конечно.
Клюге достал листок и продолжил:
- Мы выбрали пять человек, обладающих значительной властью. Все они - люди влиятельные. Если этому Смиту удастся убить их, пресса раструбит об этом на следующей же день.
Продолжая рассматривать список, Шпейдель заметил:
- Ага! Вижу, вы воспользовались замечательными советами Уормсера! Есть среди них граждане враждебных государств?
- Нет, только нейтральных. Моё начальство считает, что такая тактика позволит провести предварительные испытания, не встревожив противника и не вызвав его подозрений.
Шпейдель издал короткий смешок.
- Конечно, лучше поражать врага жестоко и неожиданно. Ещё лучше бить без предупреждения. Но самое лучшее - поразить так, чтобы противник не догадался, что он поражён. Так делают вампиры: они сосут кровь спящих.
- И всё же, - сказал Клюге, - я по-прежнему предпочитаю честного солдата механическому убийце.
- Честные солдаты мрут как мухи, если победа заставляет себя ждать, - вмешался Уормсер, - и остаются в живых, если она достаётся легко.
- Знаю. Только поэтому я и согласен, и только поэтому верховное командование поддерживает проект.
Клюге посмотрел на учёных ледяным взглядом, затем добавил:
- Пока поддерживает.
Шпейдель вздохнул с видом человека, замученного упрямством профанов, затем произнёс:
- Ну что ж, генерал, всё готово. Не хотите ли выслушать краткий доклад перед тем, как мы выпустим Уильяма Смита в большой мир?
- Не помешает, - согласился Клюге. - Когда жребий будет брошен, мои коллеги будут задавать мне трудные вопросы.
- Хорошо.
С помощью Уормсера Шпейдель принёс кипу чертежей и разложил их на широком столе.
- В своей работе мы опирались на научные изыскания Валенского для создания микроволнового хирургического скальпеля. Возможно, вы не знакомы с этим инструментом. Он разрезает тело, закупоривая по мере продвижения сосуды.
- Я слышал об этом.
- Валенский разрабатывал режущий на расстоянии прибор, достаточно точный и чувствительный, чтобы можно было, не повреждая кожный покров, производить операции внутри организма. Такой аппарат, казалось, должен быть естественным дополнением трёхмерного рентгеновского аппарата.
- Пока всё понятно.
- За несколько лет Валенский достиг своей цели, создав аппарат, испускающий два сходящихся микроволновых луча, каждый из которых сам по себе безвреден, но когда фаза лучей совпадает, они режут тело в точке их пересечения, диаметр которой был доведён до двух десятых миллиметра.
- И это всё, чего он добился! - усмехнулся Уормсер.
- Это было слишком неудобно для хирурга, работающего с таким аппаратом, - подтвердил Шпейдель. - Сложно сделать разрез точкой. Аппарат использовался крайне редко, в особых случаях. Практика зачастую не совпадает с теорией.
- Это я и без вас знаю, - заметил Клюге и бросил многозначительный взгляд в сторону Уильяма Смита.
Шпейдель продолжал, не обращая внимания на его сарказм:
- Не догадываясь об этом, Валенский создал превосходное оружие. Это оружие, но в более миниатюрной и улучшенной форме, Уильям Смит носит в своём черепе. Использование микросхем позволило нам уменьшить устройство до размера кулака. Оба луча выходят из глаз и постоянно настроены на фокусное расстояние два метра.
- Значит, он должен приблизится к своей жертве на расстояние в два метра? - поинтересовался Клюге. Лицо его выражало сомнение.
- А также удержаться на этом расстоянии не менее двадцати секунд, - уточнил Шпейдель. - Как он добьётся этого? Прежде всего, с помощью рекомендательных писем, фальшивок, но вполне впечатляющих, чтобы добиться разрешения на частную беседу в том случае, если он не сможет приблизиться к объекту другим способом. К тому же, он сам будет привлекать к себе внимание.
- Каким образом? Гипнозом или чем-нибудь в этом роде?
- Ничего подобного. Лишь одно может подчинить внимание любого человека: желание узнать открытую или неявную угрозу тому, что он больше всего ценит.
Шпейдель улыбнулся, что ещё больше, если только это было возможно, усилило его сходство с грифом.
- Все намеченные жертвы любят власть. Она для них ценнее бриллиантов. Следовательно, Уильям Смит будет оспаривать эту власть, угрожать ей, и таким способом достаточно надолго задержит их внимание, чтобы успеть взять цель на мушку.
- А потом?
- Его глаза будут испускать лучи в течение минимального времени, необходимого для достижения требуемого результата. Жертва ничего не заметит, не почувствует и не заподозрит. Уильям Смит уйдет сам, либо его выставят за дверь. Пройдёт немного времени, и разрыв одного из сосудов головного мозга неизбежно приведёт к намеченному концу. Жертва погибнет от кровоизлияния в мозг. Причина естественная и довольно частая, что может засвидетельствовать любой сельский врач. И ни малейшего подозрения в убийстве.
- Совсем не похоже на войну. - Клюге вздохнул. - Должен констатировать, что с каждой эпохой методы изменяются, причём эффективность - решающий фактор, но, тем не менее, эта тактика мне не нравится.
- Новые средства войны ненавидят все, особенно когда первой их использует враждебная сторона, - заметил Шпейдель. - На сегодняшний день наш проект представляет собой самый скрытый метод нанесения удара по врагу, и скрытность эта - не недостаток, а наибольшее достоинство, самая привлекательная черта нашего изобретения.
- Почему?
- Потому что никакое другое новое оружие, изобретённое в наше время, не может быть использовано так, чтобы противник в тот же момент не узнал о его существовании, что приведёт к тому, что рано или поздно противник откроет принцип действия этого оружия, скопирует его, улучшит и использует против вас.
Жестом он указал на молчаливую статую, по-прежнему стоящую в позе манекена на витрине.
- Это первое оружие, которое противник не может обследовать и воспроизвести. Не сможет по той простой причине, что останется в счастливом неведении об истинной природе нашего оружия.
- Именно в этом я больше всего сомневаюсь, - признался Клюге. - Может произойти что-нибудь непредвиденное, что рано или поздно привлечёт к себе внимание властей. Какое-нибудь второстепенное нарушение, допущенное по неведению, незначительное нарушение общественного порядка или даже просто игра случая.
- Что вы имеете в виду?
- Ну, например, допустим, что его внешность немного соответствует описанию какого-нибудь разыскиваемого преступника. Кто-то замечает сходство и сообщает в полицию. Его арестовывают по подозрению и снимают отпечатки пальцев.
- Но у него есть отпечатки пальцев. Настоящие, снятые с умершего человека, не имевшего судимости. Он может в этом случае запросто доказать, что он не тот, за кого его принимают.
- А если случится что-нибудь, что позволит полиции задержать его на два-три дня? Есть и пить он не может. Переодеваться он отказывается. Отказывается также и от медицинского осмотра. Вы понимаете, что я имею в виду?
Шпейдель глубоко вздохнул.
- Ну что вы, генерал. Ничего подобного не произойдёт. Мы с Уормсером тщательно изучили все случайности. Уильям Смит никогда не будет взят в плен, демонтирован и скопирован.
- Почему?
- Он знает ответы на все возможные вопросы. Если кто-то попытается засадить его в тюрьму или как-то иначе ограничить его свободу, он сделает всё, чтобы убежать. А уж пулями-то его не остановишь.
- А если ему не удастся удрать?
- Если обстоятельства требуют абсолютной необходимости убежать в то время, когда он не способен этого сделать, то значит, он должен исполнить невыполнимый приказ. Для его мозга это было бы неразрешимой проблемой.
Шпейдель подошёл к Уильяму Смиту, расстегнул жилет робота, затем сорочку, и показал маленькую кнопку на его широкой груди.
- Вот его ответ на все неразрешимые проблемы. Попав в безвыходное положение, он нажмёт на эту кнопку.
- И что?
- Вслед за этим последует взрыв огромной мощности. От этого взрыва внутренние устройства испарятся, а всё остальное будет подобно дроби рассеяно в радиусе четырехсот метров. Противник не сможет установить ничего, кроме того, что это был металлический человек.
- А есть ли гарантия, что он нажмёт на кнопку?
- Конечно. Он неизбежно сделает это, у роботов нет инстинкта самосохранения.
- И ещё. Это создание наводит на мысль о Франкенштейне. Не может ли он свихнуться?
- Что вы под этим понимаете?
- Для того, чтобы навести свои лучи на жертву, ему надо сблизиться с ней, и для этого, как вы упоминали в докладе, он наделён способностью мыслить в некоторых пределах. А если ему придёт в голову самостоятельно выбирать себе жертвы? Вас, например.
Шпейдель не стал затруднять себя ответом на последний вопрос. Вместо этого он засунул руку под одежду Уильяма Смита, вставил в спину робота специальный ключ и повернул его. Статуя ожила,
Шпейдель встал точно в двух метрах прямо перед Уильямом Смитом и посмотрел ему в глаза.
- Прикажите ему, - сказал он Клюге.
- Убей его! - приказал тот без колебаний.
- Я не могу наводить лучи на своих создателей, - ответил Уильям Смит спокойным бесцветным голосом.
- Почему?
- У него установлены цепи запретов. Ни у меня, ни у Уормсера он не может вызвать кровоизлияния в мозг. И он не может получать приказы ни от кого, кроме Уормсера и меня. - Он улыбнулся и продолжил: - Но если бы "Убей его!" сказал Уормсер, все мы сейчас были бы мертвы.
- Почему?
- Такой приказ поставил бы перед ним неразрешимую проблему. Результат этого - дьявольский взрыв.
Он протянул Уильяму Смиту список, принесённый Клюге.
- На этих людей вы должны будете направить свой смертоносный взгляд и по выполнении задания вернуться сюда.
- Слушаюсь, - ответил Уильям Смит.
Он сложил список своими совершенно похожими на человеческие пальцами и сунул его в карман. Затем снял с вешалки шляпу, непринуждённо и с изяществом надел её и вышел.
Клюге при этом наблюдал за ним с неослабевающим интересом. Когда дверь закрылась, он спросил:
- Сколько времени он может автономно функционировать?
- Триста дней.
- А если при выполнении задачи будут долгие и неизбежные задержки? Если источник питания ослабеет прежде, чем он сможет вернуться? Допустим, он исчерпал всю энергию и стал неподвижным. Ведь кто-нибудь обязательно заинтересуется этой многое разоблачающей игрушкой.
- Такого не будет, - ответил Шпейдель. - Как только он поймёт, что не сможет вернуться в установленный срок, он этим узнает, что должен выполнить невыполнимый приказ. Это ставит перед ним неразрешимую проблему, решение которой - самоуничтожение.
Он фыркнул, выражая своё раздражение, и добавил:
- Выданная ему задача не должна занять больше шестидесяти дней. У него пятикратный запас времени.
- Вижу, вы всё предусмотрели, - признался Клюге.
- Мы сделали всё, что в человеческих силах, - отрезал Уормсер. - Мы посылали его сделать дюжину коротких, но славных путешествий, в которых испытывали его способность справляться с мелкими ежедневными проблемами. Каждое из этих путешествий приводило к новым улучшениям его конструкции. В настоящее время он близок к совершенству, насколько это возможно.
- Будем надеяться, что это так.
Клюге подошёл к окну и раздвинул занавески, чтобы посмотреть на улицу. Затем возбуждённо обернулся.
- Он вошёл в автобус так, как будто всю жизнь только этим и занимался!
- Это далеко не все его способности, - заметил Шпейдель. - Чтобы избежать навязанного знакомства, он может быть язвительным. Если позволяет расписание, он может ездить и по ночам, и при этом он может притворяться спящим. Он прекрасно умеет скрывать свою неспособность есть и пить.
Шпейдель глубоко вздохнул.
- Мы не забыли ничего. Никто не добился бы большего.
- Отдаю должное той изобретательности, с которой вы выполнили свою работу, но всё же не могу согласиться, что всё уж так совершенно, - сказал Клюге. Он задёрнул занавеску. - Только смерть назначенных жертв убедит меня в этом.
- Уильям Смит наделён неприязнью к личной власти в такой степени, в какой на это способна машина, - ответил Шпейдель. - Так что против такой власти он является идеальным оружием. Подождите, вы ещё увидите!
Ньютон П. Фишер извлёк из огромного лимузина своё тучное тело, надул отвислые щёки и своими рыбьими глазами уставился на хорошо одетого молодого человека, спокойно ожидавшего его на тротуаре.
- Никаких разговоров, - прорычал он. - Уматывайте!
- Но, мистер Фишер, меня послали...
- Я тоже могу послать вас куда подальше. Хватит с меня репортёров.
- Ну пожалуйста, мистер Фишер. Меня зовут Уильям Смит. Торопливыми словами он пытался задержать Фишера, в то время как во взгляде этого молодого человека светился странный огонёк.
- Если б вы согласились уделить мне хотя бы минуту...
- Вы не поняли? Я сказал: никаких разговоров!
Фишер, ни о чём не догадываясь, посмотрел ему прямо в глаза. Затем обратился к следовавшему за ним по пятам здоровяку с голубоватыми щеками:
- Пейсон, позаботьтесь, чтобы этот тип и подобные ему мне больше не докучали!
Уверенной твёрдой походкой он вошёл в здание, и никто не заметил, что как только он пропал из виду, походка его стала неуверенной.
Пейсон, скрестив руки на широкой груди, злобным взглядом испепелял мнимого репортёра, приходя в ярость от того, что тот, казалось, не обращал на него ни малейшего внимания.
- Сматывай отсюда, приятель! Твоя газета напишет о патроне только когда он умрёт.
- Что вскоре и случиться, - заметил Уильям Смит без тени сомнения в голосе.
Он слегка сдвинул свою шляпу на затылок и без всякой спешки невозмутимо удалился.
- Слышал, что он сказал? - обратился Пейсон к шофёру. - Уже готовит некролог! Себе на уме малый, а? Со смеху подохнешь!
- Чокнутый! - уверенно определил шофёр, покрутив пальцем у виска.
Пейсон по ступенькам вбежал на площадку перед входом, куда недавно ушёл Фишер.
- Не уезжай, Лоу. Это дело не займёт у патрона много времени.
Он скрылся за дверью.
Опираясь на руль, шофёр ковырялся в зубах, рассеяно наблюдая за улицей. Он заметил, что Уильям Смит исчез, свернув за угол. Минуты через две снова появился Пейсон. Он вылетел из двери и неловко сбежал по ступенькам. Подбежав к машине, он схватился за ручку дверцы, дыша с большим трудом. Глаза его пожелтели, а лицо, казалось, было вылеплено из заплесневевшего теста.
Чуть погодя он выдохнул:
- Чёрт возьми!
- Что-то не в порядке? - очнулся шофёр.
- Куда уж там, - сказал Пейсон.
Он всё ещё не мог отдышаться.
- Наш патрон только что сыграл в ящик.
В этом брюссельском бюро ничто не говорило о том, что его владелец, Рауль Лефевр, достаточно значителен, чтобы его могли взять на заметку и убить. И даже в его внешности не было ничего незаурядного. Элегантный, спокойный, темноволосый, он походил на самого заурядного поверенного в делах.
- Садитесь, мистер Смит.
Его английский был безукоризненным, манеры - непринуждёнными.
- Так значит, вы были знакомы с покойным Ньютоном П. Фишером? Его смерть ошеломила нас. Она многое изменила в существующем порядке.
- Как и было задумано, - сказал Уильям Смит.
- Что вы этим хотите сказать?
- Что смерть Фишера вызвала хаос.
Опираясь локтями на стол и наклонившись вперёд, Лефевр медленно произнёс, вычеканивая слова:
- В процессе следствия не было обнаружено ни малейшего намёка на то, что смерть Фишера была вынужденной. Вы утверждаете, что он был убит?
- Казнён, - поправил Уильям Смит.
Лефевр внимательно посмотрел на него и спросил:
- Кто послал вас сказать мне об этом?
- Я пришёл автоматически.
- Почему?
- Потому что следующий по моему списку - вы.
- Следующий? По какому списку и по чьему?
- По моему.
Со стремительностью змеи, собиравшейся укусить, рука Лефевра выскользнула из-под стола. В ней был револьвер с голубым стволом.
- Я хорошо понимаю, что встречи со мной вы добились обманным путём. С Фишером вы знакомы не были. Просто вы - очередной сумасшедший. Психи давно уже избирают меня своей мишенью. Для моего положения это неизбежно.
- Вам недолго осталось страдать, - утешил его Уильям Смит.
- Лично я от этого нисколько не страдаю, - возразил Лефевр. Он посмотрел роботу прямо в глаза, его рука при этом нажала на кнопку, вделанную в стол. Появившемуся по звонку секретарю Лефевр приказал:
- Эмиль, выпроводите мистера Смита и позаботьтесь, чтобы он здесь больше не появлялся.
- Мне не понадобится возвращаться сюда.
Уильям Смит вышел в сопровождении молчаливого Эмиля. Лефевр проводил его мрачным взглядом.
Перейдя через улицу, Уильям Смит пристроился на свободной скамейке в скверике напротив дома Лефевра и стал ждать. Время от времени он внимательно рассматривал проходившие у него над головой телефонные провода, как бы интересуясь пробегавшими по ним звуковыми колебаниями.
Минут через двадцать перед подъездом со скрипом остановился старенький автомобиль. Из него вышел бородатый человек с чёрным чемоданчиком в руке. Он торопливо вошёл в здание. Уильям Смит по-прежнему сидел, наблюдая за окнами. Ещё через пять минут на окнах появились светонепроницаемые шторы. Уильям Смит не стал дожидаться похоронного фургона.
Игначе Татареску пригладил свой чёрный, в обтяжку, мундир, надел на шею украшенную золотом чёрную ленту с орденом, отделанным драгоценными камнями, расположив сверкающий крест как раз посередине раскрытых отворотов мундира.
- Этот Смит мог бы выбрать более подходящий момент, - проворчал он своему слуге, - но, к сожалению, у него слишком весомые рекомендательные письма, чтобы его можно было выпроводить. Пожалуй, лучше уделить ему несколько минут.
При этом он изучал в большом зеркале свой силуэт, поворачиваясь в разные стороны.
- Мне, почему-то, всегда удаётся найти несколько лишних минут, чтобы кого-нибудь принять. Что же стало бы с миром, если бы у меня не оказывалось свободных минут?
- Это плата за величие, ваше превосходительство, - сказал слуга, моментально принимая униженный вид.
- Возможно. Ну, впускай его. И пусть подадут кофе и сладости.
Он занял излюбленное место под огромным собственным портретом, принял свою любимую позу и оставался в таком положении до прибытия посетителя.
- Мистер Смит?
- Да, ваше превосходительство.
- Пожалуйста, садитесь.
Сидя в громадном кресле, Татареску провёл пальцами по чёрной стрелке на своих ярко-красных панталонах.
- Что привело вас сюда, мистер Смит?
- Ваше могущество.
- А! Моё могущество?
Надувшись, как индюк, Татареску продолжал с притворной скромностью:
- Как бы ни велика была моя власть, я обладаю ей лишь благодаря народу, огромной массе приверженцев, истинных патриотов. К моему глубокому сожалению, многие не очень-то хорошо понимают этот простой факт...
- У вас слишком много власти, - перебил его Уильям Смит с поразительной резкостью в голосе.
Татареску от неожиданности заморгал, пристально посмотрел на Смита и издал смешок, которому хотел придать весёлость.
- Каков дипломат! Добиться встречи со мной и тотчас же использовать её для критики положения, которого я добивался, молодой человек, долго и упорно.
- Тем более жаль, - невозмутимо заметил Уильям Смит.
- Чего? Какого чёрта!
Татареску нахмурил брови, глядя своему собеседнику прямо в глаза.
- Вам тяжелее будет расставаться с ней.
- У меня нет ни малейшего желания покидать свой пост. Если Татареску останется не у дел, это значит, что он умрёт.
- В этом вы совершенно правы, - подтвердил Уильям Смит.
Не отводя взгляда от своего собеседника, Татареску громко сказал:
- Мы с вами не одни. Любое враждебное движение с вашей стороны, и вы - мертвец. Вывести этого идиота!
Затем снова обратился к Смиту:
- Вы больше никогда не получите разрешения на встречу со мной.
- Ну, конечно же, - согласился Уильям Смит.
С полдюжины хмурых телохранителей проводили его до самого выхода.
Вскарабкавшись по крутой извилистой тропинке, он поднялся на вершину соседнего холма и сел, по-турецки поджав ноги, наблюдать за расположенным внизу дворцом. Наступал вечер, в лежащем перед ним городе начали зажигаться огни.
Долго ему ждать не пришлось: городские колокола начали заунывный звон, репродукторы на всех улицах объявили последнее сообщение: "Маршал умер! Умер Великий Вождь!"
Возле трущоб Танжера, начиная от безлюдной улицы Сулед Пайль, простирался Жарья Ахмед Гассан, тёмный и грязный район, через который сейчас осторожно пробирался Уильям Смит. Осмотрев низкие двери, встроенные в массивные стены, он подошёл к той, которую искал, и дёрнул за шнурок звонка. Вскоре из двери выглянул араб с резкими чертами лица и взял его визитку. Он услышал, как по плитам двора зашаркали шлёпанцы араба, а затем чей-то голос тихо произнёс:
- Какой-то гяур!
Прошло несколько долгих минут, затем араб вернулся, дал Уильяму Смиту знак следовать за ним и провёл его через лабиринт коридоров в просторную комнату с ковром во всю стену. Роскошная обстановка комнаты резко контрастировала с убожеством квартала. Это место явно было логовом власти, желающей оставаться в тени.
Войдя в комнату, Уильям Смит замер, разглядывая белобородого старичка, сидевшего лицом к нему по другую сторону восьмиугольного стола. У него был нос с горбинкой и подёрнутые влагой, но хитрые глаза. Руки были скрыты в широких рукавах халата.
- Я Уильям Смит, - сообщил гость.
Старик кивнул головой и мрачно сказал:
- О том же говорит и ваша визитная карточка.
- Вы Абу бен Саид эс Хаким?
- Да. А в чём дело?
- Вам придётся вернуться в безвестность, из которой вы появились.
Рука Абу бен Саида вынырнула из рукава, чтобы пригладить короткую белую бородку.
- В своём письме вы сообщили только, что вы прибудете. Вы пришли сюда, чтобы говорить со мной от имени Нового порядка. Но сейчас нет войны, а последняя закончилась уже давно, и нет необходимости прибегать к шифрованным сообщениям. Говорите ясно. Мне надоело читать между строк.
- Я и говорил ясно.
- Однако для меня это совсем не ясно.
Влажные глаза поднялись, чтобы тщательно рассмотреть собеседника. Это и был тот момент, о котором жертва догадаться не могла и наступлению которого не могла помешать.
- Вы слишком долго находитесь у власти.
Абу бен Саид ударил в расположенный рядом с ним гонг и сухо заметил:
- Нынче полнолуние. Странные мысли в такое время приходят в голову сапожнику Хакиму. Прощайте, мистер Смит.
Вбежали трое слуг и, схватив Уильяма Смита, выволокли его на улицу. Дверь со стуком захлопнулась. Верёвочка звонка, качнувшись, застыла в неподвижности. Было тихо, звёзды мигали фиолетовым светом.
Опираясь на стену противоположного дома и засунув руки в карманы, Уильям Смит дождался, когда в тишине раздался заунывный плач:
- А-а! А-а-а-ай!
И лишь тогда он ушёл, озаряемый светом луны.
На пятом и последнем месте в списке подопытных кроликов фигурировал некий Сальвадор де Моралла де Картахена. Сальвадор не отличался ни грубостью Фишера, ни умом Лефевра, ни безжалостностью Татареску, ни хитростью Абу бен Саида. По типу он был оппортунистом, которому повезло больше, нежели он заслуживал, и который питал иллюзию, что этот успех ему не повредит.
У Сальвадора было всегда прекрасное настроение и привычка одобрительно похлопывать собеседника по спине. Он казался игроком, которому крупно везёт. Уильяма Смита он принял в комнате, в которой имелось пара дюжин бутылок самых различных расцветок и четыре брюнетки с умопомрачительными бюстами.
Уильям Смит вежливо намекнул ему на его близкую кончину. Последовавшая реакция была весьма характерна для Сальвадора. Не в силах удержаться от смеха, он удалился из комнаты,
Так, смеясь, он и умер.
Когда Уильям Смит вернулся, трое ждали его - Шпейдель, Уормсер и Клюге. Двое первых сдержано ликовали, третий был невозмутим.
В персональном отчёте своего посланника они не нуждались. Обо всём случившемся достаточно рассказали газеты, радио и телевидение. Колоссы, даже те, которые предпочитают держаться в тени, не исчезают незаметно.
Уильям Смит вошёл, повесил шляпу и огляделся с видом директора, довольного тем, что его подчинённые все в сборе.
- Отлично! - восхищённо заявил Шпейдель. - Всё отлично, вплоть до возвращения - быстрого и послушного, как бумеранг, который всегда возвращается к человеку, его пославшего, и который можно использовать неограниченное число раз. Что же ещё может желать верховное командование, как не тысячу непобедимых Уильямов Смитов?
- Бросить их против любой нации - и она будет обезглавлена, - добавил Уормсер. - Вожди её погибнут, и глупая масса будет носиться, как стадо испуганных баранов.
Клюге, сжав губы, заявил:
- Я уже говорил, что воздаю должное вашей изобретательности, но не согласен, что ваше создание совершенно. Было бы, например, гораздо меньше риска, что противник прознает об Уильяме Смите, если бы он не был вынужден говорить со своими жертвами с глазу на глаз. Подобная тактика влечёт цепь совпадений, которую может обнаружить и изучить проницательный ум.
- Это неизбежно. Ему нужно некоторое время удерживаться на фокусном расстоянии. Как же действовать иначе?
- А вы не могли бы удлинить фокусное расстояние, достичь большей дальности действия, метров сто, например? Верховное командование выделило бы фонды для дополнительных изысканий.
Шпейдель и Уормсер обменялись раздражёнными взглядами людей, вынужденных биться головой о стену невежества. Затем Шпейдель сказал:
- Мы можем довести фокусное расстояние и до тысячи метров, но это ничего не даст.
- Почему?
- Чем больше расстояние, тем больше потери энергии. На расстоянии тысячи метров ему потребовалось бы двадцать минут, чтобы нагреть хотя бы один волосок, если бы он смог его на таком расстоянии обнаружить и зафиксировать, что так же невозможно. Сама идея абсурдна.
- Два метра - максимальная дальность, позволяющая быстро достичь результата, - подтвердил Уормсер. - После этого расстояния эффективность быстро уменьшается. Нам придётся снабдить его парой прожекторов, размеры которых были бы в четыре раза больше нынешнего Уильяма Смита, а самого Уильяма Смита нам нужно было бы превратить в ручного слона.
- Не будем принимать во внимание ваш сарказм, - сухо сказал Клюге. - Я дам рекомендацию немедленно приступить к серийному производству ваших роботов.
- Под нашим наблюдением, - вмешался Шпейдель. - Чем меньше людей будут знать, тем надёжнее гарантия от вражеских шпионов.
- Что ж, разумный взгляд на вещи.
Шпейдель подошёл к Уильяму Смиту и сказал ему:
- Вы прекрасно справились с заданием. Генерал доволен вами. Верховное командование позаботиться о том, чтобы появились тысячи ваших собратьев.
Уильям Смит ответил своим спокойным бесцветным голосом:
- Вы наделили меня в определённой степени способностью мыслить. Наделив меня способностью мышления, вы уведомили меня, что моё задание требует инициативы и сообразительности, поэтому я думал.
- Думал? О чём?
- О власти. Я - именно то, чего вы сделали. Вы влили в меня по капле совершенную неприязнь к могуществу.
- Конечно. Это основа вашего устройства.
- По вашему приказу я уничтожаю власть других, - продолжал Уильям Смит. - Совершая это, я даю власть вам.
- Естественно, - согласился Шпейдель.
Ему было забавно.
- Могущество может быть уничтожено только с помощью другого могущества.
- Это положение очевидно и неизбежно, - подтвердил Уильям Смит. - Я был создан специально для того, чтобы уничтожать личную власть. Но выполняя свою миссию в одном месте, я порождаю ту же самую власть в другом. Следовательно, согласно логике, сейчас я должен был бы уничтожить вас.
- Мы предвидели это.
У Шпейделя проявился академический интерес к образу мысли своего создания.
- Поэтому вы не можете обратить ваши лучи против своих создателей, как бы необходимым вам это ни казалось.
- Знаю. Мне мешают сделать это кристаллы ограничений и другие элементы моей конструкции. Я должен был бы поступить с вами так же, как с теми пятью, которых вы мне указали. Но не могу. Это запрещено.
Он постоял немного молча, погрузившись в размышления, затем добавил:
- Однако я не достиг бы нужного результата и в том случае, если бы мог вас уничтожить.
Для Шпейделя эта мысль была полной неожиданностью, так как из неё следовало, что цепи запрета не были необходимы.
- Почему же?
- Потому что это только отодвинуло бы решение проблемы. В этом случае носителем власти оказался бы я сам. И я сам бы носил бремя, которое должен был бы уничтожить.
- Ха! Вы оказались перед нелёгкой проблемой, - сказал Шпейдель, улыбаясь.
Мрачно кивнув головой, Уильям Смит подтвердил:
- Мой разум говорит, что я должен вас убить. Но он же говорит, что сделать этого я не могу. Далее, говорит он, что даже если бы я и мог, это было бы бесполезным, так как я сам тогда оказался бы носителем заразы. Однако это лишь выглядит тупиком. Для меня предусмотрен выход из него.
Рука робота поднялась и потянулась к груди.
- Передо мной стоит неразрешимая проблема.
Шпейдель тигром прыгнул, тщетно пытаясь схватить руку робота, в то время как Уормсер вопил раненным волком, а Клюге бросился на пол.
Пол-улицы вздрогнуло, и высоко в небо взметнулась колонна кирпичной пыли.
Огромная мощность дремала под этой кнопкой.
|