Или: Рейган пообещал Горбачеву помощь в борьбе с космическими пришельцами
Питер Уоттс
Перевод Manulyonok, 2022
Нарушение границы частного владения? Нарушение границы частного владения? Вот наглый косоглазый мерзкий инородец, да я здесь раньше жил!
***
Как же долго я хотел это сделать? Сколько же лет я их ненавидел, мечтал о том, как своими кулаками расквашу их морды, превращу их во что-то еще менее человекообразное. Не могу вспомнить. Ярость со мной постоянно. Ярость всегда была со мной. И всегда была бессильна, до этого момента. Чувствую, как где-то вдали в костяшках пальцев пульсирует боль, она будто почетная награда.
Холодно.
Приступ злобы прошел, потонул в грязи и темных кучах хлама и строительного мусора вокруг меня. Я с трудом могу сконцентрироваться на окружающих предметах. Их форма постоянно меняется, угловатые громоздкие монстры скользят со всех сторон. Только вывеска перед парковкой, вывеска, на которую он продолжает указывать, отказывается двигаться с места.
Я с трудом могу разглядеть его в темноте. Он всего в нескольких метрах от меня, но тени так темны, а он совершенно неподвижен. А вдруг я его убил? Вдруг...
Вот. Он немного сдвигается. Все нормально, я его не убил, он жив...
Пока. А вдруг он умрет здесь в грязи?
(Ну и что с того? Там, откуда он явился, еще много таких). Нет. Я не это имел в виду. Не могу поверить в то, что я сделал, ну то есть, что если я, что если он умрет здесь, что если...
А если он останется в живых и опознает меня?
Два шага вперед. Еще два. Ладно, он был вот здесь, когда увидел меня, и потом он отступил вон туда и начал вопить...
Он не мог рассмотреть моего лица. Даже когда он подошел ближе, было так темно, что он мог увидеть только мой силуэт, а потом он оказался прямо напротив меня и...
Я смогу выпутаться. Я смогу выпутаться. О, Господи Иисусе, не могу поверить, что я это сделал...
Ладно. В конце концов, это стройплощадка. Моя машина оставит в грязи всего один след из нескольких сотен. А ближайший дом находится в квартале отсюда, эта часть дороги не освещается. На мое счастье, свидетелей нет.
Машина плавно набирает ход, ни одного мгновения нерешительности. Я еду по направлению к городу.
Произошло так, как будто я спланировал все это заранее. Ощущаю себя так, как будто репетировал это всю жизнь. Меня отпустило. Какое же это облегчение - перестать злиться, расслабить стиснутые челюсти, почувствовать, как в животе ослабевает тугой комок напряжения. Как бы то ни было, я свободен. Не слишком счастлив. Но, в конце концов, я действовал по велению сердца, и, как ни странно, в итоге я успокоился.
(А вдруг он там умрет?)
Я остановлюсь у ближайшей телефонной будки. Скорая помощь ведь отвечает на анонимные звонки, правда? Между тем я должен быть аккуратным и держать ноги на коврике. Просто на всякий случай. Когда я вернусь домой, Джоан, возможно, еще не ляжет спать. Я остановлюсь на бензозаправке и всё отмою до приезда домой.
***
Симпатичный вид за окном, симпатичный пейзаж. Я всегда любил лес, но никогда раньше я не видел столько белок, оленей и птиц, скопившихся на таком маленьком пространстве. Но, на минуточку, кто я такой, чтобы ставить под сомнение реалистичность картинки, я смотрю на джунгли с высоты двадцати этажей над Робсон стрит, так зачем же беспокоиться о мелочах? К тому же, это больше не джунгли. Это альпийские луга. Она дотрагивается до кнопки на подоконнике и весь мир изменяется.
Я хожу по комнате; камни и вересковая пустошь, появившись в поле зрения, пересекают окно и исчезают из вида c другой стороны. Я подхожу ближе, и зона обзора расширяется. Прижавшись носом к стеклу, я могу получить трехмерное изображение с углом обзора 180 градусов в любом направлении. Прямо за окном изображение цветочного буйства расплывается от нежданного ветерка.
А теперь она дотрагивается до выключателя, и мир исчезает, окна здесь больше нет, остался только плоский серый экран и фальшивый подоконник.
- Невероятно, - говорю я со сдержанным удивлением.
Она не может скрыть нотки торжества в голосе. - Это и в самом деле прорыв. Есть и другие мониторы такого типа, но вы почувствуете разницу.
- Но как вы это делаете? Это что какое-то 3D видео или что-то в этом роде?
Ее улыбка становится шире. - Ничего похожего. Мы используем фракталы.
- Фракталы.
- Ну знаете, такие узоры на календарях и рекламных баннерах в интернете, от которых рябит в глазах.
Верно. Что-то из области теории хаоса. - Но что они собственно такое...
Она смеется. - По правде сказать, я просто занимаюсь показом этой штуки. У нас есть один парень в университете, который помогает нам с программным обеспечением, он мог бы рассказать Вам подробней. Если Вы считаете, что это будет интересно вашим читателям.
- Мне самому интересно. И если я не смогу и их заинтересовать, то какой же я журналист, правда?
- Хорошо, тогда давайте я скажу Вам, как его зовут, - говорит она. - Я предупрежу его, чтобы он Вас ждал. Он, вероятно, сможет организовать что-нибудь на следующей неделе.
Она быстро пишет имя на обороте своей визитки и передает ее мне.
На карточке написано "Рой Чунг". Я чувствую, как у меня на секунду сдавливает горло.
- И последний вопрос, - говорю я ей. - Кто же сможет себе позволить такую роскошь?
- Розничная цена базовых моделей будет около тридцати тысяч, - говорит она мне. - Многие компании хотят повесить такой монитор у себя в холле и так далее. И мы также надеемся продавать их частным лицам с высокими доходами.
- Если такие еще остались.
- На самом деле, Вы удивитесь. С тех пор как начался наплыв иммигрантов из Гонконга, количество людей, которые могут себе позволить продукт такого типа, резко возросло.
Бедняги. Вы никогда не проводили собственное исследование рынка, правда? Иначе вы бы точно знали, чтС ваши богатенькие клиенты думают о природе. Для них это всего лишь разновидность абстрактного искусства. Похоже, во всем Гонконге не осталось ни одной травинки. Большая часть этих людей не узнали бы дерево, если бы оно проросло через окно в их пентхаус и начало бы разбрызгивать кислород по стенам.
А впрочем, не имеет значения. Через несколько лет мы все будем такими.
***
- Служба скорой помощи.
- Ээ, да. Я хотел бы узнать, есть ли у вас, поступал ли к вам пострадавший от разбойного нападения за последние несколько дней.
- Простите, сэр, Вы должны дать более точную информацию. Пострадавший от разбойного нападения?
- Да, эмм, поступал ли кто-то с повреждениями головы, азиат...
- А почему Вы спрашиваете? - В голосе неожиданно появляются резкие нотки. - Вам что-то известно о незарегистрированном нападении?
- Эмм... - Повесь трубку, идиот! Так ты ничего не добьешься!
- На самом деле, оно должно быть зарегистрировано, они грузили его в машину скорой помощи. Он скверно выглядел, я просто хотел узнать, как у него дела.
Да. Правильно. Очень правдоподобно.
- Понимаю. А где это произошло?
- Северный Ванкувер. Где-то в районе, хм..., Камберлэнда, наверно.
- И, полагаю, Вы вряд ли знаете имя пострадавшего?
- О, нет, я же сказал, что просто видел, как его увозили, я просто хотел узнать...
- Это очень великодушно в Вашей стороны, сэр, - говорит она. - Но мы не можем предоставлять такую информацию никому, кроме членов семьи...
Господи Боже, леди, я просто хочу узнать, как он себя чувствует, ради всего святого, я не собираюсь похищать сведения, составляющие гостайну. - Я понимаю, но...
- И в любом случае, никто, подходящий под Ваше описание, в нашу больницу не поступал. Камберленд, Вы сказали?
Может, они отслеживают звонок. В этом есть смысл, может, на телефонных линиях скорой помощи установлены стационарные регистраторы, бьюсь об заклад, что куча людей поступает так же, как я, бьюсь об заклад...
Джоан шевелится, когда я проскальзываю в темную спальню. - В новостях ничего интересного не передают?
- Ничего. - В любом случае никаких сообщений о нападении неизвестных на северном побережье. Это, пожалуй, к лучшему. Разве обнаруженный труп не заслужил бы, как минимум, упоминания?
Я медленно прохожу по спальне и забираюсь в кровать. - Ох, Индейцы Масквимы собираются устроить эту массовую демонстрацию по поводу своих прав на землю. Перекрывать дороги и все такое. - Я прижимаюсь к спине Джоан. - Они, наверно, нас ненавидят, - говорю я ей в затылок.
Она поворачивается ко мне лицом. - Кто? Масквимы?
- Наверняка. Я бы ненавидел.
Она хмыкает. - Не обижайся, дорогой, но я бы очень забеспокоилась, если бы слишком много других людей стали думать так же, как ты.
Я уже научился воспринимать такие замечания как комплименты, хотя в подавляющем большинстве случаев они никакой похвалы в мой адрес не подразумевают. - Но разве то, что у тебя украли и твой дом, и твою культуру, не достаточно веская причина для ненависти? Тогда я уж и не знаю, что может быть такой причиной. - Я затихаю на минуту, и все-таки решаюсь продолжить. - Интересно, не превращаются ли они от этого в расистов.
- Ох. Постыдился бы. - Она грозит мне пальцем, который я едва могу рассмотреть в темноте. - Жертв расизма вряд ли можно обвинить в расизме. Ну и ну, нужно самому быть расистом, чтобы даже думать о таких вещах. Подожди, я сейчас позвоню в Комиссию по правам человека. - Вместо этого она целует меня. - По правде сказать, я слишком устала. Ограничусь предупреждением. Спокойной ночи. - Она поворачивается ко мне спиной.
Но я не хочу спать, пока. Есть вещи, которые я должен произнести вслух, вещи, сама мысль о которых вызывает во мне вкрадчивый перманентный ужас. Я не люблю ничего скрывать от Джоан.
Но я не могу рассказать ей. Это могло бы все разрушить. Сколько бы я мог поставить на надежду, что она дарует мне прощение?
- Я сегодня видел граффити на Денмане2, - пробую я свой голос. - Там было написано "Белые, прочь из Ванкувера. Теперь Канада для азиатов".
Ее спина слегка двигается в такт дыханию. Она бормочет что-то в подушку.
Я спрашиваю:
- Что ты сказала?
- Я сказала, что кругом полно придурков. Спи.
- Может, и правда.
Она издает горестный стон, сознавая свое поражение: если она хочет заснуть сегодня ночью, ей придется меня выслушать. - Что "правда"? - вздыхает она.
- Может, нам всем вместе здесь не уместиться. Я сегодня ехал на автобусе, он был набит всеми этими китайцами, и я не мог понять ни одного слова из того, что они говорят.
- Не обращай внимания. Вряд ли они говорили с тобой.
Нет, хочу я сказать, они не должны. Мы не имеем для них значения. Наши старомодные ценности и эстетику так же легко купить, как и Северное побережье. Разве я не имею права бояться этого? Почему нам нельзя дорожить своим образом жизни без того, чтобы прослыть расистами? Неужели нам не позволено даже...
... выбить дух из этих уродов голыми руками -
Здесь есть что-то еще.
И это что-то лежит между нами в темноте, и его невозможно увидеть; если Джоанн повернется на другой бок прямо сейчас, то увидит не больше чем я, но каким-то образом я знаю, что оно смотрит прямо на меня и ухмыляется...
Джоанн, не говоря ни слова, садится. Как будто мои неосторожные мысли подействовали на нее. Она поворачивается, чтобы посмотреть на меня, она наклоняется прямо через ту тварь между нами, не встречая никакого сопротивления, ее лицо прорывается прямо сквозь эту невидимую ухмылку и заменяет ее на свою собственную.
- Если бы ты не жил с чернокожей женщиной, говорит она с тягучим выговором Тетушки Джемаймы3, - я бы сказала, что ты в натуре расистский беложопый сукин сын. Она щипает меня за нос. - А так, я думаю, тебе просто нужно хорошенько выспаться. Она снова ложится и устраивается на кровати, изящно расположив руку у меня на груди.
Мы снова одни. В соседней комнате Шон покашливает во сне.
Костяшки пальцев у меня саднит от смутного воспоминания.
2 Остров Денман - один из островов в Британской Колумбии, Канада.
3 Тетя Джемайма (Aunt Jemima) - торговая марка смеси для блинчиков, сиропа и других продуктов для завтрака. Включает в себя изображение улыбающейся чернокожей женщины. Является одним из самых узнаваемых брендов в истории США.
Время моей встречи с Роем Чунгом приближается. Я уже два часа брожу по улицам в центре, наблюдая за утренними пробками, застывшими под моросящим дождеснегом. Я пересчитываю оккупантов. Они спешат мимо нас, между нас, но не вместе с нами, они опускают головы, прячась от промозглости этого чуждого им климата. Иногда они переговариваются друг с другом по Нимбус 84. Иногда они даже говорят на нашем языке. Но чаще всего они вообще не разговаривают.
Они никогда не смотрят на меня.
У меня не всегда были такие мысли. Я в этом почти уверен. Было время, когда мы все были просто людьми и я точно знал, на что похож расизм: он ехал на пикапе форд с оружейным упором за задним стеклом. Он бросал пивные бутылки из окон на светофорах, и он не размышлял; он бормотал что-то нечленораздельное.
Но теперь статистика и ксенофобия играют на одной стороне. Каждый день приземляются самолеты, и равновесие все больше нарушается. Здание азиатского богатства и процветания растет вокруг нас, незаметно передаваясь из банка в банк, рикошетом отражаясь от космических спутников высоко над Тихим океаном.
Зарывая нас в землю. И как тут не испугаться? Весь мой мир кренится на восток.
Но никто не учил меня такой ненависти. Она пришла сама.
Наверно, примерно так же чувствуешь себя, когда обнаружишь, что ты оборотень?
В офисе у Роя Чунга на стене висит плакат, посвященный Международной Конференции по Компьютерной Графике 1995 года. Под ним радиоприемник транслирует кантри и саундтреки из вестернов. Его почти совсем закрывает громадный, роскошный папоротник в подвесном кашпо. Каждый раз, когда я покупаю одно из этих проклятых растений, оно погибает уже через неделю.
Его стол едва видно из-под множества распечаток и самого большого цветного монитора, какой я когда-либо видел. На экране вращается спиральная галактика. Кажется, что она состоит из переливающихся мыльных пузырей, соединенных с невообразимой точностью.
- Это фрактал, - говорит Чунг. - Красиво, правда?
Он говорит совершенно без акцента. Его речь звучит так же, как моя.
Чунг садится за клавиатуру. - Смотрите внимательно. Я увеличиваю изображение, так что теперь мы видим только один из этих узлов. Одну звезду из всей галактики, если хотите.
Изображение расплывается, а потом опять приобретает четкость. На экране вращается спиральная галактика.
-Это то же самое изображение, - говорю я.
- Не совсем. Есть некоторые отличия, но в целом очень похоже. Кроме того, как я уже сказал, мы видим только одну звезду из всей галактики.
- Но это же целая...
- Теперь давайте увеличим какую-нибудь звезду в этой галактике.
На экране вращается спиральная галактика.
Что-то щелкает. - Не это ли называется бесконечной регрессией?
Он кивает. - Фактически, для того есть термин "масштабная инвариантность5". Вы можете смотреть на эту штуковину в микроскоп или в телескоп, без разницы; при любом масштабе структура будет та же.
- Так при каком же масштабе мы получаем эти пейзажи? - В моем голосе нет ни капли напряжения. Я даже улыбаюсь.
- При любом. Этот фрактал порождается очень простым уравнением. Фокус в том, что он снова и снова повторяет себя. Использует результат одной итерации как входные данные для следующей. Вам вообще не нужно сохранять изображение целиком. Вы просто сохраняете несколько уравнений и даете компьютеру возможность рисовать картинку шаг за шагом. И получаете невероятно четкий результат, который не требует почти никакого объема памяти.
- То есть Вы говорите, что можете воспроизводить природу на экране с помощью пары-тройки простых уравнений?
- Нет. Я говорю, что природа - это и есть пара тройка простых уравнений.
- Докажите, - говорю я, все еще улыбаясь. На мгновение я вижу его окруженным темнотой, руки вскинуты вверх в тщетной попытке защититься от справедливой кары, на лице кровь и следы ударов.