Для Клайва Барроу это был совершенно заурядный день, ничего необычного или странного, все совершенно опупенно, ничего выдаюсчегося, просто еще один день, но для Роджера это было нешто особенное, день как день... горелуковый день... потому что Роджер женился, и когда он наряжался тем утром, он думал о веселеньком мальчишнике-яишнике, чтобы он да все друзья-приятели. И Клайв не сказал ничего. Для Роджера все было с разницей, потому как не было нынче его матери, что сказала бы ему надеть его лучший костюм и все то, кому руки жать, кого пужать; народ завязывал шнурки и гналлах на своих машинах.
Любовь до гроба... хороши оба... он знал все и без энтих. Клайв Барроу, похоже, забылся. Роджеру представилась Энн, подкатывающаяся на венчание на разливающемся свадебном хландо, щасливая и улыбливая. Весь в растрепанных нервах, он подвязывал галсук и чесал волосья. Надеюсь, я все делаю как надо, - думал он, зыркая в зеркало. - Но надо ли ей меня? Роджеру не стоило волноваться, потому что он и так. Может вставить цветы в спицы колес? - спросила Энн, смазывая пятки. - Но так мы далеко не уедем. Она длинно смотрела сверху вниз на свою зеловласую мать. Да какая разница! - отплатила мать с весьма заплаканным видом. - Он вообще не взглянет на твои колеса. Энн улыбнулась улыбкой человека, который понимает в шутках.
Тут счастливый Энный отец пришел домой с моря и отменил мужа.