Алиса измаялась сидеть с сестрой на берегу реки и скучать без дела: пару раз она заглянула в книжку, которую читала сестра, но там не было ни картинок, ни разговоров. "И какой толк от книжки, - думала Алиса, - без картинок и разговоров?"
Она погрузилась в размышления (глубоко, насколько сил хватало, ведь полуденная жара навевала одурь и дремоту), стоит ли, ради удовольствия сплести венок, вставать и идти собирать ромашки, как вдруг мимо пробежал Белый Кролик с розовыми глазками, совсем рядом с ней.
Ничего очень уж примечательного в этом не было.
Не услышала Алиса ничего очень уж странного и в том, как Кролик приговаривал:
- Ох, беда, беда! Я точно опоздаю!
(Думая об этом после, она поняла, что тут ей пора было удивиться, однако тогда это казалось вполне к месту.)
Но когда Кролик взял да вынул часы из жилетного кармана, и глянул на них, и поспешил дальше, Алиса вскочила на ноги - ее осенило, что никогда прежде она не видела, чтоб у кролика была жилетка с карманом и часы, чтоб их взять да вынуть оттуда, и, сгорая от любопытства, она побежала за ним через луг и, к счастью, успела вовремя увидеть, как он прыгнул в большую нору под густой изгородью.
Миг спустя вслед за ним устремилась и Алиса, меньше всего на свете думая о том, как она попадет обратно.
Нора шла вперед прямо, как туннель, а потом вдруг сходу нырнула вниз, так что остановиться Алисе и думать было некогда, прежде чем она обнаружила, что падает в глубокий колодец.
Либо колодец был очень глубок, либо падала она очень медленно, раз времени у нее было вдоволь, чтоб смотреть по сторонам и гадать, что же дальше. Сперва она попыталась было заглянуть вниз и понять, к чему все идет, но там было слишком темно и ничего не видно. Тогда она стала разглядывать стены колодца и заметила, что в нишах спрятаны шкафы для посуды и полки для книг; кое-где висели на крючках картины в рамах и карты. С одного шкафа она мимоходом ухватила банку мармелада, с этикеткой "Апельсинные дольки", но, к большому ее огорчению, та была пуста. Бросить банку она не решилась, из страха убить кого-нибудь внизу, и сумела слету поставить ее куда-то на полку.
"И ладно! - подумала Алиса. - Зато теперь, когда я так низко пала, свалиться с лестницы мне будет нипочем. Вот дома все удивятся, какая я смелая! А что, я бы даже если с крыши упала, ни звука не издала!"
(Весьма похоже на правду.)
Вниз, вниз, вниз.
Неужели конца этому никогда не будет!
- Интересно, на сколько миль я уже провалилась? - вслух размышляла она. - Наверное, подбираюсь к центру земли. Сейчас посмотрим: это около четырех тысяч миль, я думаю...
(Видите ли, Алиса уже усвоила кое-что из уроков в школе, и, хоть случай показать свои знания был не самый подходящий, ибо слушать ее было некому, а все же хорошая возможность кое-что повторить.)
- ... так, расстояние верное - но тогда, интересно, на какой я широте и долготе?
(Алиса понятия не имела, что такое широта, а равно и долгота, но приятно, думала она, произносить такие значительные слова.)
Вскоре она опять начала:
- Интересно, а если я пролечу всю землю насквозь! Как смешно бы получилось, выйди я среди людей, которые ходят вниз головой! Они, по-моему, антипады...
(Теперь она порадовалась, что слушать ее некому, потому что это слово звучало отнюдь не убедительно.)
- ... но надо мне будет спросить у них, как называется их страна. Простите, мэм, это Новая Зеландия или Австралия?
(И она попыталась сделать книксен. Изящно, вообразите себе, присесть в поклоне, неудержимо при этом падая! Думаете, вам такое под силу?)
- Вот она подумает про меня: "Юная бестолочь, совсем ничего не знает, а еще и спросить не стесняется!" Нет, не надо ничего спрашивать: посмотрю, вдруг это где-нибудь написано.
Вниз, вниз, вниз.
Делать Алисе было нечего, так что она опять принялась болтать сама с собой:
- К вечеру, уж я думаю, Дина по мне очень соскучится! - (Диной звали ее кошку.) - Надеюсь, они не забудут ее блюдечко с молоком, когда сядут пить чай. Дина моя милая! Была б ты здесь, со мной! В воздухе, я боюсь, нет простых мышей, но ты могла бы поймать летучую - они ведь очень похожи, знаешь ли. Непонятно только, стала б ты ее есть или нет?
Тут глаза у нее начали слипаться, и в полусне она продолжала на разные лады:
- А съела бы кошка летучую мышку?.. Летучая кошка?.. Летучая... блошка... под мышкой у кошки... А съели бы кошку летучие блошки?..
Очевидно, раз ответа, как ни спросить, она не знала, и разницы особой не было, как это спросить.
Алиса совсем задремала. Едва ей приснилось, что они с Диной прогуливаются бок о бок, и она всерьез допытывается: "Ну-ка, Дина, признавайся: ты ела когда-нибудь летучую мышь?" - как неожиданно - бух! плюх! - она добралась до низу, и там, на куче веток и сухих листьев, падение завершилось.
Алиса ничуть не ушиблась и тут же вскочила на ноги: посмотрела наверх, но там все терялось впотьмах; а впереди нее был еще один ход, и Белый Кролик на ее глазах спешно удалялся по нему прочь.
Нельзя было упускать ни секунды: Алиса вихрем понеслась вдогонку и успела даже услышать, как Кролик, поворачивая за угол, говорит:
- Ох, усы мои и уши, поздно-то как уже!
Алиса была совсем близко, но, когда она выбежала из-за угла, Кролика было не видать: она очутилась в полутемной зале с низким сводом, откуда свисали в длинный ряд тусклые лампы.
В зале повсюду были двери, но все они были заперты. Алиса прошла вдоль одной стены и назад вдоль другой, проверила все двери и грустно побрела на середину, недоумевая, как же ей все-таки выйти.
Неожиданно она наткнулась на маленький столик о трех ножках, весь целиком из стекла. На нем ничего не было, кроме крохотного золотого ключика, и первым делом Алиса подумала, что он от какой-нибудь из дверей в зале; но, увы! - либо замки были великоваты, либо ключик маловат, по крайней мере, он не открывал ни одну. Однако, обходя залу по второму кругу, она наткнулась на шторку, которую не заметила прежде, и за ней была дверца дюймов пятнадцать вышиной: она попробовала вставить золотой ключик в замок, и к великой ее радости, он подошел!
Алиса открыла дверцу и обнаружила, что та ведет в узенький ход, немногим больше, чем крысиный лаз. Она села на коленки и сквозь лаз заглянула в самый чудесный сад, какой только видано. Как же ей хотелось выбраться из темной залы туда - прогуляться среди ярких цветников и прохладных источников! Но она не могла протиснуть в дверь даже голову: "А хоть бы она и прошла, - думала бедная Алиса, - в одной голове нет большого смысла, если она не на плечах. Вот умела бы я вся сложиться и мигом убраться, как подзорная труба! Да я думаю, умею, знать бы вот, с чего начать". Как видно, произошло уже столько всего необычайного, что Алиса начала думать, будто мало бывает такого, чего на самом деле быть не может.
Ждать под дверцей, похоже, смысла не имело, и Алиса вернулась к столику, отчасти надеясь, что найдет там другой ключ или по крайней мере справочник "Сложение человека": на сей раз она нашла там небольшую бутылочку ("раньше ее здесь точно не было", сказала Алиса), и вокруг горлышка у бутылки была бумажная полоска, со словами "ВЫПЕЙ МЕНЯ", крупными печатными буквами.
Хорошо говорить, "выпей меня", но осмотрительная юная Алиса с этим спешить не собиралась.
- Нет, я сперва погляжу, - сказала она, - и выясню, помечено тут, что это "яд", или нет.
Ведь она уже читала всякие занятные истории про детей, которые попадали из огня в полымя, и в пасть к диким зверям, и в другие неприятные положения - а все потому, что не желали усвоить азбучные истины, доходчиво преподанные им друзьями: вроде того, что раскаленная докрасна кочерга жжется, если держишь ее в руке слишком долго; и если очень глубоко порежешь палец ножом, то, скорей всего, до крови. И она никогда не забывала: если выпьешь лишнего из бутылки с пометкой "яд", это почти наверняка обернется против тебя, сразу или потом.
Однако у этой бутылочки не было пометки "яд", и Алиса отважилась сделать глоток, а обнаружив, что это очень вкусно (там, и правда, был целый букет оттенков: тартинка с вишнями, заварной крем, ананасы, жареная индейка, помадка и горячие гренки с маслом), она быстро ее прикончила.
- Какое необычное чувство! - сказала Алиса. - Похоже, я складываюсь, как подзорная труба.
В самом деле, Алиса стала ростом всего десять дюймов и повеселела от мысли, что по размеру теперь как раз подходит к дверце в чудесный сад. Сперва, однако, она выждала пару минут, чтобы посмотреть, не станет ли ее еще меньше. Это слегка тревожило ее.
"Ведь для меня, знаешь ли, это может кончиться тем же, чем для свечки, - сказала себе Алиса, - была-была и вся вышла. Ну, спрашивается, как мне тогда быть?"
Тут она попыталась представить себе, как быть пламенем от задутой свечки, поскольку не могла припомнить, чтобы хоть раз видела такое.
Чуть погодя, обнаружив, что ничего больше не происходит, она решила, что самое время идти в сад.
Но вот беда, когда Алиса подошла к дверце, то обнаружила, что забыла золотой ключик, а когда вернулась за ним к столику, то обнаружила, что никак не может до него добраться: она ясно видела его через стекло и изо всех сил старалась залезть вверх по ножке стола, но та была слишком скользкая; и, когда силы ее исчерпались, бедняжка села у подножия и расплакалась.
- Уймись, толку нет, сидеть так слезы лить! - сказала себе Алиса довольно строго. - Советую тебе прекратить сию минуту!
Она частенько давала себе очень хорошие советы (хотя редко им следовала), и порой распекала себя, так сурово, что едва не плакала; а однажды, помнится, даже попыталась дать себе подзатыльник, за то что обманула себя, когда играла сама с собой в крокет, ведь этот любопытный ребенок очень любил притвориться двумя разными людьми.
- Но сейчас это бесполезно, - подумала бедная Алиса. - К чему притворяться, что нас двое. Того, что от меня осталось, вряд ли хватит, чтоб получился хоть один приличный человек!
Тут взгляд ее упал на стеклянную коробочку, которая лежала под столом: она открыла ее и увидела маленькое печенье, со словами "СЪЕШЬ МЕНЯ", четкими буквами из изюминок.
- Хорошо, - сказала Алиса, - я съем его. Если меня потянет вверх, я смогу достать ключ, а если вниз, смогу пролезть под дверцей. Так или иначе я все равно попаду в сад, и мне так или иначе все равно!
Она съела кусочек и с тревогой гадала: "Ну, куда же? Куда?", держа руку на макушке, чтобы понять, куда пойдет, и немало удивилась, обнаружив, что все осталось по-прежнему: так, в общем, нередко и происходит, когда ешь печенье, но Алиса уже настолько привыкла не ждать ничего, кроме самого неожиданного, что жизнь казалась нудной и скучной, если шла вдруг обычным путем.
Так что она взялась за дело, и очень скоро с печеньем было покончено.