|
|
||
|
Проблема России в том, как реформировать экономическую систему. Проблема многих стран в том, как хотя бы её создать. Всемирный Банк заявляет, что около двух миллиардов граждан мира живут на 1$ в день или меньше. У этих людей средств к существованию хватает разве что на пропитание. Они мало что покупают, продают или чем торгуют, потому что у них мало что есть, чтобы покупать, продавать или чем торговать. Они бедные. И больше нигде люди не были бедны так долго и в такой мере, как в Африке. Согласно статистике Всемирного Банка, десять самых бедных стран на Земле - африканские. Ни один из тридцати трёх членов Организации Африканского Единства (даже кишащая алмазами Южная Африка или пропитанная нефтью Ливия) не имеет приличных общих стандартов жизни. И это континент, где появился человек, где возникли первые великие цивилизации! Это родительский дом человечества! Я приехал в Танзанию в феврале 1997-го. Наверное, каждому ребёнку, чьи родители недостаточно богаты, говорят: "Мы богаты в другом." Танзания сказочно богата в другом. Заповедник Тарангире - это тысяча квадратных миль разветвлённых речных долин, служащих убежищем некоторым из оставшихся последних в мире больших стад слонов. На северо-западе простирается покрытая дикой природой равнина Серенгети, плоская, как океан. Единственные ориентиры это "копье" - отполированные ветром и дождём гранитные глыбы величиной от размеров заднего крыльца дома до размеров здания Капитолия. В свете ночных молний эти глыбы могут быть видны за восемьдесят миль с берегов озера Виктория. Близлежащий кратер Нгоронгоро - это разорвавшийся близнец Килиманджаро, бездна на вершине горы 1500 футов глубиной и десять миль в поперечнике, содержащая миниатюрную совершенную вселенную лугов и дождевых лесов. Однажды на рассвете я ехал по изрытой колеями с головокружительным уклоном дороге в кратер. Мальчики-масаи вели сотню коров вниз лизать соль. Юные пастухи были одеты в пары пледов, с одним, одетым как килт, и другим, одетым как тога. На их шеях болтались бусы, позвякивая о пирсинг на верхней и нижней части ушей. Каждый нёс длинную палку так, будто он нёс боевое копьё, как обычно делают мальчики с длинными палками. Воздух был чистым и пронизывающим. Ясное небо только начинало светлеть. Колокольчики у коров позвякивали, словно едва слышимая радостная мелодия. Может быть, есть что-то возможно и хуже, чем быть масайским мальчиком, ведущим коров в кратер Нгоронгоро на рассвете. Хотя обычная диета масаи, состоящая из свернувшегося молока и коровьей крови, не даёт достаточно клетчатки и для американца моего возраста. В Танзании весь день и всю ночь происходит час-пик движения диких животных: пробки капских буйволов, заторы зебр и антилоп гну. Газели Томпсона прыгают с подозрительной чёрной полоской на боках, так похожей на торговую марку Nike, что возникает вопрос о спонсорстве. Бородавочники удирают с хвостами, поднятыми прямо в верх, постоянно признавая фол в игре в хогбол. Гиены здесь везде, беззаботные, но подвижные, маленькими группами, снующие не совсем бесцельно - как панки в супермаркете. Гиппопотамы лежат в небольших озерцах, храпя, воняя и спя весь день. Правильный перевод греческого слова "хиппопотамус" не "речная лошадь", а "первый муж реки". И львы дремлют там, где им нравится, просыпаясь каждый день или два, чтобы оказывать свою знаменитую экологическую услугу отбора слабых, старых и больных. (Устраивают ли львы когда-нибудь дебаты о преимуществе слабых против старых против больных? "Называй меня чересчур изощрённым, но я думаю, что в больной антилопе гну есть некая пикантность, как в зрелом сыре.") Но если отбросить в сторону туристическое изумление, Танзания по-настоящему бедная страна. Я прибыл в аэропорт Килиманджаро, находящийся возле горы и больше ни возле чего другого. Был вечер, время приземления заморских рейсов, мой уже приземлился, и это было всё. Этот аэропорт - один из великих железобетонных проектов зарубежной помощи 1970-тых, сейчас становящихся мрачными из-за плесени и распадающихся на куски. Это точно один из немногих международных аэропортов, где не видно часов. Здесь за дверями не суетятся туристы и дети-попрошайки. Зайти на территорию аэропорта стоит пятьдесят центов, а они не могут себе это позволить. Сафари-гид по имени Джон собрал мои вещи в миниван, в котором мы проведём следующие две недели. Это был побитый, с убитыми колёсами и с поднятой задницей автомобиль. Джону удавалось держать его в работе (только шины были лысые, и мотор часто глох, а задняя дверь открылась сама в отдалённом уголке Масайской степи, когда с одной стороны дороги был лев, а с другой - разъярённая мама-слониха). Мы полтора часа ехали через дымную африканскую ночь. "Дымная" - это не не прилагательное в художественном, переносном значении. Согласно цифрам танзанийского правительства, 90 процентов вырабатываемой в стране энергии - это просто ночные костры. Практически всё приготовление пищи, обогрев, освещение и производство в Танзании выполняется тем же способом, который вы используете для шашлыков на уикэнд. Мы прибыли на окраины Аруши, главного города в северной Танзании. Здесь находилась другая ржавая и осыпающаяся конструкция, результат помощи развивающимся странам - лучший отель. Ни кондиционирования, ни солнечных экранов, и в баре ничего интересного. Утром мы поехали в саму Арушу, низкий ковёр небрежных строений из штукатурки, местами с большими правительственными офисами, сделанными из неизбежного цемента из поставок по донорской помощи. Половина бизнесов в центре города должна была что-то делать по обслуживанию туристов, а оставшиеся продавали подержанные холодильники. Редкое и вялое уличное движение создавали "Лэнд-Роверы" колониальной эры и большие грузовики неясных южноафриканских марок. Некоторые грузовики были наполнены фермерской продукцией, а некоторые были полны людьми. Все остальные были поломанными и стояли на обочине дороги, а под ними лежали мужчины, иногда работающие с механикой, но чаще всего они спали. В центре города, в круговой развилке, где один автобус, кажется, ездил по кругу постоянно, стоял памятник тому факту, что Аруша, в географическом смысле, стоит на полпути между Каиром и Кейптауном. Это то, в чём Арушу никогда не обвиняли в метафорическом смысле. За пределами небольшого делового района вдоль дороги стояли ларьки из древесных отходов и пальмовых листьев, некоторые с вывесками наподобие "HOLLYWOOD BAR", в других продают скромный товар, такой как древесные отходы и пальмовые листья. Продавцы, которые не могут себе позволить крышу, продают ещё более скромный товар: куски велосипедных покрышек и полоски резины, вырезанные из велосипедных колёсных камер. На краю города было несколько производственных зданий, но, кажется, никакого производства в них не происходит. Рынок под открытым небом полон людей, но на нём видно больше людей, чем товаров. Джон засмеялся, указав на палатку Христианского Возрождения рядом с пивной. Танзанийские мужчины носили рубашки и широкие брюки, у которых был отпадный вид, но, если так, то их подобрали в мусорном баке магазина "Гудвилл" с большим вкусом, чем тот, который показывают банды Сиэтла, и с использованием большего количества стирального порошка. На танзанийских женщинах были футболки или западные блузы, а также канга - шириной ярд, длиной двадцать футов кусок хлопка со светлым рисунком, разрезанный надвое, чтобы сделать юбку и шаль. На канга не было ни одного пятна, даже если женщины в них работали в поле (что-то, чем танзанийские женщины имеют равные права заниматься; фактически, кажется, продолжает оставаться в силе какая-то программа поддержки). Это не грязная страна, если не считать пыль. Это не запущенная страна. Здесь нет толп калек и больных, нет просящих милостыню, не донимают прохожих, не видно публичного насилия. Танзания не является страной, пострадавшей от социального коллапса, но я не совсем уверен, что я сказал это как комплимент. Есть печальная возможность того, что у них просто нет денег на выпивку, наркотики и ручное огнестрельное оружие. Если говорить о людях в Аруше, глядя на их бизнес (или отсутствие такового), то они должны были бы быть более удручёнными. Описывая английских бедняков 150 лет назад, Джордж Элиот заметил "серый пустой взгляд безнадёжной нужды". Но у танзанийцев во взгляде сияние. По дороге ходят женщины, неся весь груз танзанийского имущества. Его достаточно мало, но всё же много для того, чтобы носить его на голове. И чаще женщины ходят с улыбкой, чем без. Их канга развеваются и вздымаются. Печатные ткани украшены слоганами или крылатыми фразами, такими как PENYE KUKU WENGI HAKUMWAGWIMTAMA: "Не суши просо там, где цыплята." Дети идут домой из школы так радостно, как будто они направляются в игральные комнаты, полные игр Sega и видео Anastasia. (Все танзанийские дети носят школьную форму, если вы думаете, что регуляция является причиной всех бед.) Даже названия в Танзании весёлые: бакалейная лавка "Нет конкуренции!", "Чистка обуви до блеска новой Тойоты", минимарт "Покупай-и-до-свиданья", и автобус дальнего следования, окрещённый "Ну, и что...". Продавцы милы до негодования по поводу коммерческого аспекта визитов в их магазины. В окне одного магазина висит апологетическая табличка: Да Ты мой родственник Да, спасибо Но мой бизнес тебя не знает За городом люди даже ещё беднее. Аруша зелена, орошаема водами меньшего компаньона Килиманджаро горы Меру, которая возвышается на 15 тысяч футов над городом. Сельскохозяйственные земли пышные, но на фермах - сплошь беспорядок: банановое дерево здесь, маниока там, здесь кукурузные стебли, там заросли бобов, везде цыплята (и несколько детей, гоняющихся за ними). Вдоль веток высоких деревьев висят пустые брёвна. Какой-то вид фетишей, решил я, но был смысл спросить у Джона. Это пчелиные ульи. Целый раздел в "Танзанийском Национальном Бюджете" посвящён пчеловодству. Люди не могут позволить себе сахар. Сахар продаётся по двадцать восемь центов за фунт. Средний танзанийский приусадебный участок составляет менее чем один с четвертью акра. Усадьбы на них - это просто лачуги, накрытые листами жести, или однокомнатные бункеры, сделанные из очень неправильных бетонных блоков, сделанных в деревянных формах. Дальше на запад земля становится хуже - скалистая, сухая и голая, как лестничная клетка. Козы, кажется - единственный здесь урожай. Здесь у людей нет роскоши лачуг. Крошечные домики покрыты соломой, стены сделаны из плетённых вручную решёток с промежутками между палками, заполненными мелким камнем, и всё это замазано грязью, если (а воды очень мало) семья может позволить себе грязь. На обочине дороги сидят женщины, ударяя по камням короткими молотками, делая вручную гравий (чтобы у вас было некоторое представление о стоимости труда в этих местах). Маленькие мальчики стояли решительно посредине пустого пространства за мешками с древесным углем, который проходящие грузовики не могут сжечь, а прохожие и велосипеды не могут увезти. Если вы удивляетесь, куда исчезли из Америки все старые с толстыми шинами одно-скоростные с задним тормозом от педалей велосипеды Huffy и Schwinn, то они в Танзании, укомплектованные отражателями, щитками от грязи, ракетовидными лампами на батарейках и удобными корзинами с братьями меньшими, едущими в них. Дорога в Рифтовую долину мощёная и достаточно ровная благодаря малому движению по ней, но она имеет лишь ширину аллеи. Возле Макуюни ("Места фигового дерева", но здесь его нет) находится поворот к самым важным аттракционам Танзании: к кратеру Нгоронгоро, к горловине Олдувай и к Серенгети. А возле Макуюни дорожное покрытие нелогично исчезает. Мы направлялись на запад через Рифтовую долину по дороге, которая была просто кучей камней, как по каменной стене в Новой Англии. Нас так швыряло внутри фургона, что Джон выехал в сухой колючий кустарник, где нас заливало пылью, где мы попадали в ямы и подлетали на валунах. Джон снова ехал по дороге до тех пор, пока мы уже не могли её выносить, затем снова возвращался в кустарник. И так мы путешествовали до Нгоронгоро, метаясь от Сциллы африканской топографии до Харибды Департамента Дорог Танзании - тридцать тяжёлых миль, которые забрали три часа. В Рифте масаи продолжают жить со своим скотом внутри коралловых рифов из зарослей колючих кустарников в избушках без окон с плоскими крышами, сделанными из соломы, замазанной коровьим навозом, в которую можно попасть ползком через отверстие. Говорят, что греческий философ-циник Диоген спал в бочке. И предполагают, что он сделал открытие, что может пить из ладоней и выбросить ещё одну собственность: свою кружку. Но у Диогена была бочка - достаточно сложный продукт технологии. По сравнению с тем, как существуют некоторые танзанийцы, Диоген был продвинутым потребителем. По статистике есть страны беднее, чем Танзания. Это страны, где такой хаос, что все статистики в них охотятся на деревьях (Либерия, Сомали, Конго), и страны такие закрытые (Северная Корея), что невозможно сказать, что там происходит. Но Танзания находится как раз на дне вышеупомянутой бочки, которую, возможно, надо было бы сюда импортировать из промышленно развитых стран. Согласно "Отчёту Всемирного Банка по мировому развитию в 1996 году" Танзания беднее, чем Уганда, беднее, чем Чад, беднее, чем Богом забытая Бурунди, а Гаити на 80 процентов богаче Танзании. Папуа-Новая Гвинея почти в десять раз более процветающа, и не говорите, что некоторые её граждане лишь недавно открыли колесо. Танзания так бедна, что её бедность трудно подсчитать. Восемьдесят пять процентов рабочей силы занято в сельском хозяйстве, если можно так сказать. Они что-то выращивают. Они это едят. Всё это не заносится в декларации о доходах, не регистрируется на фондовой бирже, которой в Танзании нет. ("Деньги и рынки капиталов будут в ближайшем будущем", говорит Министерство Финансов.) О валовом внутреннем продукте на душу населения Танзании есть печальные разногласия. Цифры танзанийского правительства (которое даёт туманные проекты по населению и танзанийский шиллинг с обменным курсом, меняющимся от мало-что-стоящего до ничего-не-стоящего) представлены как приблизительно 128$ на человека в год. Всемирный Банк считает, что это 117$. ЦРУ в своей "Книге мировых фактов 1997 года" оценивает танзанийский ВВП на душу населения приблизительно в 650$. Но это организация, которая в 1989 году думала, что ВВП на душу населения в Советском Союзе был примерно таким же, как в Британии. ЦРУ использует для измерения валового внутреннего продукта нечто, называемое методом паритета покупательной способности (ППС). ППС предполагает компенсацию более низких прожиточных цен, которые имеются в более бедных странах. Это как если бы ваш босс сказал вам: "Вместо повышения зарплаты почему бы тебе не переехать в район похуже - твоя рента была бы ниже, как и выплаты за автомобиль, если кто-то украдёт твою 'Акуру'". Давайте возьмём собственные цифры танзанийцев (всё-таки это их страна): 128$ ВВП на человека. И здесь мы видим ложность в основе утопических экономических идей. Если была задействована теоретическая социальная справедливость (если весь доход в этой стране был разделён по полной справедливости и совершенно поровну), каждый должен был бы получить тридцать пять центов в день. Это (кстати, используя метод ППС) пол-пачки сигарет "Sportsman" и девять унций сухих бобов. Я привёл цифру тридцать пять центов одному американскому другу, который сказал: "Господи! Прямо на дороге ты найдёшь больше." В Танзании не найдёшь. На или возле дорог здесь ничего нет. То, что мы выбрасываем (куски поломанной пластмассы, куски листов жести, отрезки медной проволоки) собрано масаи и вставлено в бусы и браслеты. Их продают старые женщины в местах, где есть туристы, примерно по доллару за штуку. Продашь одну - и это будет равняться трём дням валового внутреннего продукта на человека. Есть даже лучшие, чем ВВП, способы, чтобы измерить крайнюю бедность. Танзания имеет население немножко меньшее, чем в Калифорнии, и немножко больший размер, чем две Калифорнии, и в Танзании есть 1.403 мили мощёных дорог. Округ Колумбия - 1.104 мили (хотя, если быть справедливыми, в нашей столице ямы на дорогах хуже, чем в их столице). Число телефонных линий для приблизительно 29 миллионов людей в Танзании - 85 тыс. 756. Мобильный сервис, как я уже говорил, "будет в следующем месяце", в котором вы как и прежде получаете звонок по обычному телефону. За городами нет телефонов, только три коротковолновых переговорных станции. Однажды ночью я сидел в гостиничном баре, слушая воющие кричащие искажения радиоприёмника, в которых неистовый муж в Серенгети объяснял, что джип проводника попал в логово гиены, и он думает, что у его жены переломан позвоночник. Делались отчаянные планы перевезти жену на самолёте за сотни миль в Найроби для медицинского лечения. По последним подсчётам, в Танзании один доктор приходился на каждые 28тыс.271 человек, и, как я предполагаю, в очереди перед женщиной с переломанным позвоночником стояло 28тыс.270 пациентов. Только 260тыс.171 танзанийских домашних хозяйств или предприятий имеют электричество, и это электричество приходит с частотой и предсказуемостью выиграшей в акционных лотереях Publishers Clearing House. Если говорить о них, то средний танзаниец получает 2,14 писем или посылок по почте в год. В 1990 году, в последнем году, в котором правительство Танзании проводило такие подсчёты, было импортировано 3.314 легковых авто, 2.385 четырёхколёсных транспортных средств и 6.445 грузовиков. Число произведённых в стране: ноль. Пять процентов подростков Танзании учатся в старших классах (хотя это больше, чем процент учащихся американских старших классов, действительно уделяющих внимание учёбе). В средней танзанийской семье 70% её расходов уходит на еду. На Кубе, где они заявляют, что американское эмбарго заставляет их голодать, эта цифра составляла 50%. А семья в США выделяет на еду 14,5% своих расходов - 6.592$, из которых 1.739$ - на еду из "БигМаков" и различные фри, что может объяснить, почему американцы такие толстые. А танзанийцы нет. По данным Всемирного Банка 29 процентов танзанийских детей до шести лет имеют вес ниже нормы. Почему Танзания так бедна? Нельзя сказать, что государство перенаселено. Сельская местность - в основном сухие равнины и полупустыни, наподобие тропической Южной Дакоты с морским побережьем, но она не бесплодна. Танзания - чистый экспортёр продуктов питания. Сельскохозяйственные продукты приносят 75% поступлений от внешней торговли. Сорок процентов сельской местности - луга и пастбища, что достаточно для обеспечения недостающими бургерами для всех местных перекусов. Также в Танзании есть ресурсы: олово, фосфаты, железная руда, уголь, алмазы, драгоценные камни, золото, природный газ и никель, как говорит "Книга фактов ЦРУ", и соль, гипс и кобальт, как добавляет "Коммерческий путеводитель по странам мира - 1997" Госдепартамента США. К тому же имеется гидроэлектрический потенциал. (Я заметил, что с гор стекает много воды.) Танзания не страдала от войн, гражданских и других, которые потрясали Африку ниже Сахары. Был один небольшой конфликт с Угандой, происшедший по вине одиозного Иди Амина. Но от начала независимости мир был основным правилом. В том числе и внутренний мир. Танзания не разорена межплеменными конфликтами. Джулиус К. Ньерере, умный и опытный школьный учитель, который правил страной её первые двадцать четыре года, противостоял трайбализму, и в его оппозиции к племенам ему помогал тот факт ,что таковых в Танзании более 120-ти. Ни одно из них не является достаточно большим, чтобы доминировать над остальными. Кроме хорошо известных масаи есть ха, хехе, гого и т. д. и т.п. Достаточно глупо убивать кого-то из-за того, что он серб или хорват, но для рассудительных и спокойных танзанийцев убивать человека за то, что он гого - ещё более абсурдно. У Танганьики, как её раньше называли, была не слишком плохая колониальная история, как это часто бывает. Немцы пришли поздно, в 1885-ом, и ушли рано, в 1918-ом, после поражения в Первой Мировой войне. Местный народ постоянно воевал с немцами - в бунте хехе в 1891 году, в войне маджи-маджи в 1905 году, и в других вдохновенных (и с глупыми названиями) восстаниях. Британцы взяли Танганьику скорее как протекторат Лиги Наций, чем как колонию, поэтому её жители не пострадали от наплыва расточительных плантаторов кофе, сумасшедших белых охотников и Исак Динесен, которая заразила чумой Кению. Сопротивление британскому правлению было ненасильственным и хорошо организованным, и бритты ушли в 1961 с минимумом дёрганья и суеты. В Танзании есть много других зол, которые обвиняют в бедности стран Третьего Мира - например, коррупция. В Танзании она есть. Но тем же занимаются Ньют Гингрих и Ал Гор. Дикое продажное злоупотребление служебным положением само по себе не делает страну бедной. Как и колониальная эксплуатация. Вирджиния и Массачусетс тоже были колониями, и эксплуатировались более эффективно, чем Танзания. Потом есть социально-экономическое отставание, позднее введение идей, продвигающих развитый мир. Хотя Танзания, по крайней мере, её морское побережье и острова, такие как Занзибар, начиная с восьмого века подверглись влиянию науки, математики и технологии мусульман. Это за 800 лет до того, как кто-либо умеющий читать и знающий таблицу умножения прибыл в Северную Америку. Правда, арабские торговцы приезжали с целью кражи рабов и слоновой кости. Но носители цивилизации редко куда-нибудь приходят с целью доставить печенье от девочек-скаутов. Бедность Танзании - загадка. Недостаток образования, конечно, является проблемой. Но уровень грамотности в Танзании оценивается почти в 68%. Даже если эта оценка завышена, пропорция танзанийцев, которые сейчас умеют читать и писать, выше, чем пропорция европейцев, которые умели это в начале Индустриальной Эры. К тому же неграмотность не означает невежество. Большинство танзанийцев в глубинке говорят на одном или двух племенных языках, плюс на суахили, и часто по-английски. В своём туристическом отеле у подножия Нгоронгоро я спросил у бармена, почему Танзания так бедна. Он сказал: "Недостаток образования", а затем продолжил пятнадцатиминутной диссертацией по математике обменного курса, которая оставила меня крупно обсчитанным и в некотором сомнении по поводу его теории. Одним из ответов есть то, что Танзания не бедна, по стандартам человеческого опыта. Предположим, это мрачные стандарты, но, пока существа с других планет не вторглись на Землю, других у нас нет. Всемирный Банк заявляет, что 48 % сельских жителей Танзании и 11 % городских жителей страны живут в "абсолютной бедности", что Всемирный Банк определяет как "уровень дохода, ниже которого невозможно обеспечить адекватные стандарты питания, убежища и ухода за собой." Но где и когда на земле бедным гарантировались трехразовая горячая еда и сто грамм, не говоря уже об "уходе за собой"? По словам Организации Экономического Сотрудничества и Развития сегодня Валовый Внутренний Продукт на душу населения в Танзании примерно такой же, как в Японии или Бразилии в начале девятнадцатого века, или такой же, как в Индии или Китае в 1950-ом. Танзанийцы живут так, как обычно жили люди с тех времён, как перестали быть обезьянами. Нет, они живут лучше. Средняя продолжительность жизни в Танзании приблизительно равна 52 годам. Соединённые Штаты имели продолжительность жизни 52,6 года в 1911 году. Уровень смертности новорожденных в Танзании - 84 смерти на 1000 живых рождений. В Америке уровень смертности новорожденных 85,8 был не ранее, чем в 1920 году. После пересечения Рифтовой Долины Джон и я направились в горловину Олдувай, где проводили свои археологические работы Луис и Мэри Лики, как раз показывающие, какое человечество древнее. Более миллиона лет назад гомо эректус (который был похож на современного человека как Нил Янг) бродил где-то здесь в открытой саванне, очень похожей на саванну современной Танзании. Орудия гоминидов, выставленные в музее Центра Посетителей Олдувай, не дают нам ясной картины жизненного стиля наших ранних отношений. Нужно быть экспертом, чтобы сказать, орудия ли это или просто забавно отколовшиеся камни. Конечно, всегда есть возможность того, что супруги Лики водят нас за нос, и Ральф Рид был прав, и человек был сотворён божественным чудом в последнюю среду в полдень. Но я смотрел CNN, и что-то должен был запомнить. В любом случае материал, с которым работал дедушка Эректус в своей палеолитической подвальной мастерской наводит на ещё одну мысль о том, что в действительности означает бедность. Я не побоялся бы оказаться оставленным в африканском низком кустарнике лишь с парой острых камней, но не более, чем на час, и зная, что Джон припарковался у дороги с нашими завтраками в коробке. Человек родился в природной среде, а природа, как это не прискорбно, сильно недоразвита в экономическом смысле. Дикие стада были печальным напоминанием о том, что есть только два способа получить что-либо - или договориться о цене, или забрать это с помощью ударов по голове. Антилопа гну должна зависеть от последнего метода. Благодаря отсутствию карманов антилопа гну не может носить наличность или кредитные карточки. Среди животных только у сумчатых есть карманы, и лишь для того, чтобы носить в них потомство. И есть множество трудностей, практических и теоретических, с экономической системой, основанной на дюймовых слепых и безволосых кенгуру. Отсутствие возможностей торговли - одна из причин того, что антилопа гну не очень продуктивна. Другая - отсутствие мозгов. Примерно единственное, что может сделать антилопа гну для того, чтобы увеличить производительность (дерьма и других антилоп гну) - это больше есть. Это они выполняют, вкладывая все свои способности, весь день стоя уткнувшись своими чопперами в бакалею. Листья и трава для них не намного питательнее, чем для нас. Подумайте, сколько салата и овсяных отрубей вам понадобилось бы, чтобы набрать вес. Подумайте, сколько его понадобится антилопе гну с весом 250 килограмм. Антилопы гну тоже спят, но не мирно. Значительное меньшинство созданий африканской дикой природы не являются пасущимися или членами ПЕТА*. Они тоже голодные. И желто-бурые. Бег вдогонку за 500-фунтовым травоядным - отличная программа упражнений. А ещё Джон сказал, что гепарды и леопарды могут убивать (как и многие охотники поменьше в охотничих утиных шалашиках) ради развлечения. Поэтому антилопы гну много раз просыпаются ночью, а когда они просыпаются, они едят. Они, конечно, спариваются. Раз в год. Забавно. Они мигрируют в поисках еды. Они идут к озерцам с водой, но там их преследуют крокодилы, львы, шакалы, дикие собаки, гиены и микроавтобусы, полные туристов, ожидающих увидеть насилие и сафари в сильных выражениях. Это о стиле жизни антилоп гну. Молодые резвы, но вскоре выходят из этого возраста. Природа бедна, а танзанийцы от природы взяли недостаточно. Возвратившись из Серенгети, Джон и я поехали на небольшой аэродром. На его взлётной полосе были стервятники - всегда плохой знак. Мы спустились в Рифт в болотистую деревню Мто-ва-Мбу, что означает "Река Москитов". Название удивительно очевидное, всё равно, что назвать Канзас "Плоским Штатом". Мы пришли на рынок - весёлое, хоть и негигиеничное нагромождение покосившихся сараев и неустойчивых куч овощей. Я делал заметки о ценах на продукты. Это любопытство в любом другом месте могло бы вызвать подозрения, или с вами начали бы торговаться, но танзанийцы имеют более чем тридцатилетний опыт представителей зарубежной помощи, экспертов по развитию и академиков по инвестициям в странах Третьего Мира. Они сразу приняли программу. Трое или четверо услужливых бездельников показывали меня во всех углах базара, а продавцы давали справки по ценам со скоростью и лёгкостью брокеров-специалистов НЙФБ. Рынок пах. Вся Танзания пахла. Это был запах подгоревшего испорченного молока в смеси с запахом компоста и вяленого мяса. Изумительно, но это не неприятный запах. Но это не запах успеха. Вдоль главной улицы Мто-ва-Мбу напоминает город призраков на американском Западе, если бы у ковбоев было чудесное чувство цвета, а также если бы они стояли вокруг. Река Москитов полностью заселена. Его покосившиеся осевшие потрёпанные здания сделаны из бетонных блоков. Это обычно не хрупкий, "рахитный" материал, но при недостатке раствора и воздержании от использования уровня или отвеса может быть достигнут эффект опрокидывания. Все небольшие городки в Танзании выглядят как ад. Грубость обыденных вещей (заборов, ворот, оконных рам, дверей, о туалетах лучше не вспоминать) удивительна. Всё здесь самодельное, импровизированное, залатанное подручными средствами, покошенное (а в случае с туалетами - шок). Американцы так привыкли к массовому производству, что забыли, что точность достигается с помощью машин. "Ручная работа" часто означает "сделанная десятью пальцами". Хорошо рассмотрите полки в своём гараже. А теперь возьмите бревно и мачете и сделайте такие же. В Танзании многое начинают. Но мало что заканчивают. Везде разбросаны кирпичные стены без крыш - буквально какие-то кирпичи, которым чего-то не хватает. Краска встречается на фасадах зданий, но никогда на боковых или задних стенах. Страна кажется построенной хиппи. Но, в некотором смысле, так оно и есть. Джулиус Ньерере родился на два года позже Тимоти Лири. Ньерере, прозванный Мвалиму, "Учитель", был избран президентом Танзании в 1962 году, как раз тогда, когда профессор Лири начал защищать употребление ЛСД в Гарварде. Никто никогда не обвинял Ньерере в том, что он был скверным, ужасным человеком. Он жил скромно, хотя имел двадцать четыре внука. Но черепа и Джулиуса, и Тима были наполнены одним и тем же мусором, свойственным их поколению. Ньерере был влюблён в коллективистскую идеологию, которая подняла бунт в двадцатом столетии, и от этой любви родился ошалевший и безответственный социализм, названный "уджамаа", или "община". Отрывки из писаний Ньерере звучат как трёхударный рэп 1969 года от кого-то, кто собрался основать гармоничную коммуну, которая будет выращивать соевый творог: "Наша сельскохозяйственная организация должна преимущественно заключаться в коллективном образе жизни и работе на благо всех... Некоторая степень специализации должна быть возможна, если один из членов является, например, плотником." Копаем дальше. "Если каждый индивидуум ответственен... тогда и вся нация ответственна." Жёстко. Арушская Декларация 1967 года, правительственный манифест, перечисляющий праведные цели и путеводные идеалы уджамаа, утверждает, что сельское хозяйство и животноводство - это то, с чем Танзания сейчас. Индустриализация означала бы поход лентяя за деньгами. В речитативе Мвалиму это звучит так: "Мы делаем ошибку, выбирая деньги (то, чего у нас нет) большим инструментом нашего развития." Развитие тоже является тем, чего у них нет. Исса Г. Шивджи, профессор права Дар-эс-Саламского Университета, написал статью, подытоживающую уджамаа. Он пишет: "У этой идеологии было две основные предпосылки : равенство людей и курс на развитие." "Курс на развитие" звучит даже несколько хуже, чем ответвление сайентологии. "Проблема," - продолжает Шивджи, - "была в том, что идеология уджамаа не поддерживалась ни одной определенной общественной теорией," и что правительство Танзании "придерживалось этой политики логично и последовательно." Другими словами, уджамаа имела столько же здравого смысла, что и большинство того, что возникло в 1960-тых. Появились лозунги, такие, как гитлеровское "Ухуру на Кази", что в переводе звучит ещё более по-гитлеровски: "Свобода и работа." Был установлен контроль за ценами, продолжавшийся до 1986 года. В 1981 фермеров заставили продавать правительству зерно кукурузы за 20 процентов рыночной стоимости, а рыночная стоимость была мизерной, если бы говорилось об Айове. В Мто-ва-Мбу сейчас не подверженное ценовому контролю зерно кукурузы продают по двадцать три цента за фунт. Местная промышленность была национализирована, иностранные компании были экспроприированы, а компенсация за них была, по словам Госдепартамента США, "крайне медленной и тяжелой". Большая часть коммерции имела такую же тяжёлую, если не медленную, судьбу. Целями стали индийское и арабское меньшинства. Учебник истории, которым пользуются в танзанийских старших классах, прямо говорит: "Было устранено монополистическое положение индийских оптовых торговцев." Началась программа "вилиджизации", которая звучит достаточно по-доброму: "Эй, поставь забор!" Идея была в том, чтобы убедить сельских жителей Танзании переселиться в 8 тысяч "общинных сёл", уджамаа виджиджини, где правительство обеспечило бы их водой и образованием, и по ходу следило бы за каждым. Запланированные сообщества не получились, как планировалось: водоснабжение не появилось, как и образование, как и люди, которые, как предполагалось, переедут туда. К концу 70-тых более чем 65% сельского населения Танзании было депортировано в гулаг уджамаа виджиджини. Но, так как это Танзания, население просто снова уходило и само строило свои дома в буше. Была опробована ещё одна воздушная идея. Согласно "Идеологии и развитию в Африке", ужасной и непредубеждённой книге, изданной Йельским университетом в начале восьмидесятых: "Имела место резкая переориентация медицинских расходов от дорогой западной модели медицины лечения болезней в сторону сельского парамедицинского превентивного ухода за здоровьем. К 1974 году часть бюджета здравоохранения, выделяемая больницам, уменьшилась с 80% , выделяемых в конце 1960-х, до 50%," - с такими результатами, как кризис в случае с позвоночником, раздробленным гиеной, о котором я услышал по коротковолновому радио. В то же время танзанийская экономика падала. Цифры Национальной Бухгалтерии Танзании показывают, что ВВП на душу населения ещё топчутся вокруг уровня 1976 года. А покупательная способность официальной минимальной заработной платы с 1969 по 1987 упала на 80 процентов. Поэтому другой ответ на вопрос "Почему Танзания такая бедная?" - уджамаа, и они это запланировали. Они это планировали, а мы за это платили. Богатые страны подписались под танзанийским экономическим идиотизмом. Есть определённый вид легковерных и самоуверенных личностей, которые возлагают надежды на зарубежную помощь. (Например, бывший глава Всемирного Банка Роберт Макнамара. Я оставляю свой пример.) Этот тип был загипнотизирован скромным, чётко выражающимся Джулиусом Ньерере и чудесными вещами, которые он собрался сделать. Американский профессор политической науки Али Мазруи дал этому прозвище "танзафилия". В самый разгар безобразия вилиджизации Танзания получала Официальной Прямой Помощи (ОПП или ODA, как называли её лопухи-профессионалы) на 300 миллионов в год больших толстых долларов 1975 года. Это составляло двадцать долларов на человека, и меня бы не удивило, если бы двадцать долларов было бы приблизительно ценой на то, чтобы построить одну лачугу в виджиджини, поймать танзанийца и посадить его туда. Страны такие как Швеция были в особенном ударе, видя в уджамаа разновидность своего собственного ханжеского общественного строя, но с лучшей погодой и с меньшим количеством этих маленьких мясных шариков на зубочистках. До начала 1990-тых Швеция, Норвегия и Дания отсылали Танзании более чем по 320 миллионов долларов в год, что в девять раз больше американской помощи. Затем ещё есть вышеупомянутый Всемирный Банк, финансируемый Соединёнными Штатами, Японией и другими богатыми нациями. Его предназначение - давать деньги в долг слаборазвитым территориям, и я не могу понять, почему он не даёт в долг мне, ведь во многих местах я так же слаборазвит, как и они. Всемирный Банк устанавливает проценты таким же образом, как ваш папа, когда вы одалживаете двадцатку. Тридцать три процента на проектах, финансируемых Всемирным Банком, которые сам же Банк считает провальными. Всемирный Банк так работает по тем же принципам ведения бизнеса, по которым в эпоху Рейгана делали сбережения и заёмы. И видимо руководствуется теми же нравственными принципами, потому что вилиджизация была для Всемирного Банка как раз тем что надо; фактически он уже предлагал что-то подобное из того же ряда в области дельных экономических советов, которыми международные организации докучают земному шару. Как бы нам понравилось, если бы Организация Африканского Единства сказала бы нам убираться из наших пригородов и переселяться в центр города? Всемирный Банк одолжил Танзании горы денег. Следующие горы одолжили другие добрые агентства помощи. Сейчас танзанийцы имеют совокупный иностранный долг, равный стоимости всего, производящегося в стране почти за два года. Танзания должна 7,4 миллиарда долларов. Деньги будут выплачены... когда Раш Лимбо станет генеральным секретарём ООН. Но не беспокойтесь. Международный Валютный Фонд остаётся в игре. Если у страны появляються проблемы, одолжив слишком много денег в таких местах как Всемирный Банк, она подаёт заявку на заём у МВФ. Пока Танзания обещает придерживаться более или менее линии свободного рынка и не печатает больше ничего не стоящих денег, чем нужно, МВФ будет "помогать". Исследователь Африки Санфорд Унгар назвал Танзанию "самой помогаемой страной во всей Африке". В период сразу после обретения независимости Танзания получала по полмиллиарда долларов помощи в год. С 1970 по 1989 по оценкам ЦРУ пришло ещё 10,8 миллиарда долларов. Согласно Всемирному Банку ещё 5,4 миллиарда долларов дали с 1990 года по 1994 год. Это более 20 миллиардов долларов, даже без попытки увеличить цифру, сделав поправку на инфляцию. Джон сказал мне, что хорошая сельскохозяйственная земля продаётся в Танзании по миллиону шиллингов за акр, что составляет около 1тыс.650 долларов. Если танзанийцев 29 миллионов, то 20 миллиардов долларов должно хватить для того, чтобы купить каждой семье более чем средний фермерский участок, и каждый мог бы вернуться к тому, что он делал до того, как об этом подумала уджамаа. Ещё одна причина, что Танзания бедна, это то, что мы заплатили за то, чтобы она была такой. Джон и я предприняли головоломную поездку обратно через Рифт. Когда я стал зелёным от тряски, Джон сказал: "Сафари означает "трудное путешествие"." Через владения масаи бродили пылевые дьяволы размером с бейсбольную площадку высшей лиги. Сами масаи даже не отвлекаются, чтобы взглянуть на эти крутящиеся круги осколков, которые ударяли нас летящей на высокой скорости занавесью грязи и наполнили наш миниван, как цветочный ящик на окне. Рифтовая Долина - это работа континентального дрейфа. Африку разрывает на части. Однажды Танзания уплывёт от Руанды, Бурунди, Конго и Уганды. И танзанийцы заслуживают движения. Танзанийцы заслуживают многого. Танзанийцы определённо не заслуживают того, что они имели с 1961 года. Пенный прилив уджамаа отступил, но он оставил после себя такие вещи, как ужасная дорога на Макуюни, по которой мы сейчас ехали. Путанное мышление уджамаа также оставило танзанийскую общественную мысль засыпанной интеллектуальными отбросами. В Национальном Бюджете в разделе "Сельское хозяйство" утверждается, что правительство поддерживает "участие частного сектора в производстве", а в разделе "Земля" заявляется, что правительство ищет пути "обеспечить равномерное распределение и равный доступ к земле для всех граждан". Таким образом вас поддерживают в занятии фермерством на вашем частном участке, и всех остальных тоже поддерживают заняться фермерством на нём. Тот же учебник истории для старших классов даёт обезнадёживающий экономический анализ, являющийся сочетанием марксизма и Росса Перотолоджи: "Дженерал Тайр Корпорейшен построила одну шинную фабрику на всю Восточную Африку в Аруше. Но вскоре после этого решения другая корпорация, Файрстоун, построила такую же фабрику в Найроби. Это означает конкуренцию империалистического капитала." И даже Джон, который был вполне разумным, сказал: - У нас есть много бананов, но мы ничего с ними не делаем, а только употребляем их в пищу. Я сказал: - А-а? Однако Джон сказал мне, что никто даже и не подумал постараться поселить масаи в деревнях уджамаа. А что вы имеете против кровавого спорта? Люди, которые идут с копьём на льва ради развлечения, хорошо подготовлены к политическим грубостям и потрясениям. А Джулиус Ньерере извинился, что более чем большинство икон шестидесятых должны были бы сделать. Когда он отказался от президентства в 1985 году, он сказал в своей прощальной речи: "Я потерпел неудачу. Давайте примем это." Мы ехали от Макуюни к бассейну реки Тарангире через Масайскую Степь. Масаи здоровые и имеют высокий рост, вопреки тому, что даже по стандартам самой Танзании их жизнь крайне тяжела. По обычаю они выбивают пару зубов у своих детей, чтобы детишек можно было кормить насильно, когда они смыкают челюсти. Поддерживать жидкую диету достаточно легко, потому что кухня масаи - это ничего кроме, в основном, соусов. Для любых других людей это было бы пищевым суицидом, и даже у масаи становится причиной определённого числа несварений. Они называют европейцев илоредаа энджекат, "те, кто прячет свои пуки в одежде". Масаи стараются избегать штанов и других предметов западного одеяния. Они привязаны к своим клетчатым обёрткам. От младенцев, едва научившихся ходить, до стариков все обладают военным облачением. Ни один мужчина масаи не выходит за дверь без копья или боевой палицы. В итоге этого общественного достоинства увидеть масаи, занимающегося чем-нибудь самым обыкновенным (ездой на велосипеде, прогулкой по дороге в кепке набекрень, питьём лимонада) - всё равно, что увидеть Объединённый Комитет Начальников Штабов катающимися на скейтборде. Но масаи знают, как одевать плед на плед. Поэтому Ральф Лорен станет историей, если масаи когда-нибудь достанут стартовый капитал и маркетинговый план. Это приводит нас к вопросу более печальному, чем "Почему танзанийцы так бедны?", который звучит как "А какое нам до этого дело?". Экономист ответил бы, что линия спортивной одежды масаи "Король Лев" сбила бы цену на "Поло" Ральфа Лорена, и что мы, как потребители, были бы в выиграше. Но идея о том, что возросшая производительность других приносит выгоду нам самим - это не то, что понимает и во что верит большинство неэкономистов. В дни холодной войны конечно же мы давали деньги Танзании, исходя из теории: "Платим им за то, что они будут социалистами, поэтому они не будут коммунистами, и увидим, какая разница, в будущем." Но сейчас, я боюсь, ужасная правда в том, что мы заботимся о танзанийцах потому, что у них классные животные. И это так. Джон и я провели большую часть наших дней разъезжая и глядя на них. У нашего минивана была такая крыша от солнца на ножках, которая вместо того, чтобы соскальзывать, вздымалась, как металлический навес. Таким образом, пока Джон вёл, я должен был стоять сзади и, держась за подпорки навеса, подпрыгивать и вертеться, как идиотский раджа в механической гондоле. А потом Джон кричал что-то типа: "Слон!" А я кричал: "Без шуток!", потому что слон был за двадцать футов от нас, переходил через дорогу и не смотрел по сторонам за дорожным движением. Это был огромный одинокий самец. Его спина была обсыпана пылью, которую слоны бросают на себя, чтобы защититься от жуков. На этот раз это была розовая пыль. Она собралась в глубоких серых морщинах, и этот камуфляж делал его похожим на старую актрису, которую подвела мучная присыпка блина. Бивни самца были длинными, как ограждения игровой площадки, и толстыми, вызывая мысль о бильярдных комнатах и клавишах пианино. Из этого парня можно было бы выпустить шары для боулинга из слоновой кости, если такое мыслимо в наши дни. Он был самым впечатляющим живым существом, которого я видел, в течение примерно минуты. Затем он стал ещё более впечатляющим, показывая огромную беспричинную эрекцию. (Я надеялся, что беспричинную. Сумасшедшее влечение к нашему минивану было бы нежелательно.) "Пятая нога", - сказал Джон. Африка - не место успокаивать тревогу. Слон ушёл в лес сдирать полоски коры с акаций жёлтого цвета и отрывать ветки для завтрака. Слоны оставляют в лесу настоящий беспорядок. Они оставляют беспорядок везде, где они проходят. Можно увидеть, как в стране, держащейся на скромных сельскохозяйственных старателях, убиваются большие пасущиеся животные. И не именно браконьерами. В Северной Америке мы любим слонов, где они никогда не топчут наши помидоры или газоны, и ещё меньше разрушают наши факс-машины и ноутбуки. На другой стороне леса сохраняя дистанцию от следов туристов находились ещё три больших пасущихся: чёрные носороги. Раньше в Танзании были тысячи носорогов. Сейчас нет. Браконьеры убивали этих носорогов, как и большую часть носорогов в Африке, и всё из-за мужчин среднего возраста в Азии, которые верят, что их измельчённые в порошок рога дают рост (такой, как мы видели) потенции. Как будто мир нуждается в мужчинах среднего возраста со сверхтвёрдыми членами. Однако капский буйвол всё ещё ходит стадами. Их рога кажется ничем не помогают азиатам. И их труднее убить. Капский буйвол - просто корова, только гигантская и злая, быкоподобная как супергерой, о появлении которого на сцене между кормушкой и Wendy's фантазировал Хирфордс. Большинство животных не стеснялись. Они открыли, что круглоногие шумные штуки на дорогах не царапаются и не кусаются, и что они (во всяком случае, по бокам) невкусные. Мы могли подъехать на расстояние отдавания сдачи из будки оплаты за проезд к нескольким молодым львам, лежащим на песчаном берегу небольшого озера. - Это глупые молодые самцы, - сказал Джон таким тоном (он, как и я, разменял шестой десяток), который выражал некоторую неприязнь ко всем остальным молодым самцам. - Они плохо охотятся. Самка не лежала бы на песке, на самой верхушке. Львам, кажется, было всё равно. Им, кажется, и к нам не было дела. И им, кажется, не было дела к полдюжине других джипов и миниванов, полных туристов, которые, увидев, что мы на что-то смотрим, естественно, собрались вокруг. Поездка по диким землям Танзании это не одинокое полное раздумий путешествие. Всё, что я видел, внимательно рассматривали десятки других людей, и они отмотали достаточно магнитной ленты видеозаписи, чтобы начать серию блокбастеров, посвящённых исключительно фауне, не попавшей в фокус. Но туристы платят деньги, а деньги - это то, что нужно для того, чтобы сохранять эти парки и заповедники более-менее нетронутыми и покупать пули, чтобы стрелять в браконьеров. Если африканские животные стоят для зевак больше живыми, чем они стоят мертвыми для фермеров, пасторалистов и для торговцев эрекцией из рога носорога, тогда это как раз из-за "Зова дикой природы". (Кроме того, хотя идея может казаться романтичной, но насколько одиноким вы хотели бы быть в присутствии глупых молодых львов?) Один из львов встал, отошёл на пару шагов, отлил и, даже не думая о грации и стиле, которой так восхищаются люди с западным образованием, глядя на африканскую дикую природу, снова лёг на то место, где отлил. У следующего озерца мы увидели пару львов, дремлющих в полуденной жаре. Их окружало стадо диких животных, видимо, мучимых жаждой, но ещё помнящих о последствиях. - Как раз сейчас, - сказал Джон, - кто-то из них забудет. Лев-самец неподвижно раскинулся на спине. Самка лежала растянувшись и тяжело дышала. - Они только что спарились, - сказал Джон. - Львы спариваются каждые шесть минут, а затем постепенно уменьшают частоту до получаса, часа, нескольких часов, и так семь дней. Таким образом примитивная экономика природы может давать свои компенсации. У Джона было множество разнообразных сведений о сексуальной жизни животных. - Ты знаешь, почему жирафов так мало? - спросил он в тот момент, когда несколько из них попали в наше поле зрения, - У них нет естественных врагов, - продолжал Джон. - У них очень острые копыта. Их ноги чрезвычайно сильные, не в пример антилопам и зебрам. Но антилопы и зебры везде, - он сделал паузу. - В путеводителях об этом не написано, но жирафы - гомосексуальны. Джон больше ничего об этом не успел сказать, когда к нам приблизились два жирафа - одна точно самка, а другой ярко выраженный самец - и начали тереться шеями. - Насчёт этих жирафов ты неправ, - сказал я, - Они собираются спариваться. - Ещё нет, - сказал Джон, - Сначала она должна его лягнуть. Кроме извращённого секса экономика природы, кажется, позаботилась о выделении времени на отдых, по крайней мере для некоторых видов. По лугам на берегу реки Тарангире Джон и я переходили через огромное войско бабуинов числом более сотни. Они просто ... обезьянничали, ползали, бездельничали, чесали свои головы и другие части тела, валяли дурака, поднимали пятки вверх и были заняты непрестанной болтовнёй. О чём я ничего не могу сказать, но Джон поведал мне, что бабуины - любимая еда больших диких кошек. Бабуины не много отличаются от нас, какими мы были во времена австралопитека. Я удивлялся, что это войско - мы четыре миллиона лет назад. Если так, то бабуины возможно планируют отомстить хищникам. "Скоро, как только мы эволюционируем, мы займём свою природную среду обитания и надерём вам задницу!" Но до этого, надеюсь, ещё не дошло. В Танзании есть создания такого захватывающего дух величия, что даже самые закоренелые затворники размягчаются, созерцая славу мира дикой природы. То же случилось и со мной, когда я увидел маму-гепардиху, растянувшуюся под гуммиарабиковой акацией с четырьмя детёнышами пары недель от роду. У мамы-гепардихи было поразительное сходство с любовью моих старших классов из школы Св. Урсулы Конни Новаковски - те же красно-бурые цвета, те же высокие скулы, тот же слегка курносый нос, и в точности те же глаза. Конни умерла в тридцать с небольшим несколько лет назад, и выглядело так, будто она вернулась, как мама-гепардиха. Она любила драму, и шуба выглядела прекрасно. Но как какому бы то ни было самцу гепарда удалось добиться рождения четырёх детёнышей (или хотя бы ручной работы) от Конни Новаковски - одна из тайн природы. Целую четверть географии Танзании составляют разного рода заповедники. Для такой бедной страны это замечательный пример эко-сознательного воздержания. Это не означает, что большая дичь не может использоваться. "Съедобна ли антилопа гну?" - спросил я у Джона. - Да. - А как капский буйвол? - Да, да. - Держу пари, что стейк из газели прекрасен. - О, да. - А бородавочники имеют хороший вкус? - Да, - сказал Джон, - они вкусные. Я даже не собирался спрашивать о слонах. Львы в любом случае ужасны. Однажды я ел стейк из льва в одном немецком ресторане в Спрингфилде в штате Массачусетс. У него был запах блюда из потрохов. Сохранение заповедных территорий - не следствие того, что Танзания кормится от Международного Фонда Дикой Природы. Обширные районы Танзании заражены сонной болезнью, порождаемой мухой цеце. Опустошающее действие мухи такое же, как опустошающее действие других переносчиков сонной болезни, таких как профессор цеце, босс цеце и цеце-писатель первой полосы газеты "Нью-Йорк Таймс". Сонная болезнь не тревожит диких животных, но убивает людей и (что экономически более важно для Танзании, чем люди) домашний скот. В путеводителе по Восточной Африке от "Сьерра Клаб" говорится: "Значительное число африканских парков обязаны своим существованием не животным, которых люди хотят сохранить, а одному из них, от которого мы не можем избавиться." Цеце имеет размер домашней мухи, но наносит укус, как разъярённый фокстерьер. Десятки их могут забраться в миниван и сидеть за колпаком светильника или под занавесками, ожидая своего шанса. Табачный дым кажется единственный действенный отпугиватель. На сигаретных пачках должно быть напечатано: "Курение может продлить жизнь на территориях, кишащих мухой цеце." Если мы хотим сохранить дикую природу Танзании, лучше бы нам что-то сделать с её бедностью. Иначе танзанийцы сделают ставку на сафари-туризм, забрызгают Нгоронгоро, Серенгети и Тарангире ДДТ и начнут петь песню на тему "отель Бонанза". Фактически не важно, каковы мотивы того, что нас тревожит танзанийская бедность, лучше что-то с ней делать. Нужно считаться со страдающим человечеством. И этим страдающим человечеством станем мы, если не будем достаточно осторожны. Всего несколько миллионов людей в мире относительно богаты, но два миллиарда живут как танзанийцы. Однажды эти миллиарды поймут, что могут купить оружие во Флориде без особой проверки. В свою последнюю ночь сафари я набрал полную охапку пива "Серенгети" и сел на маленькой террасе своего гостиничного номера на первом этаже. С другой стороны от невысокого по колена забора послышался треск цветущего кустарника, а дальше - мили тёмной, как подземелье, Африки. Я услышал "хрусь-хрусь" в декоративном ландшафте. И ещё "хрусь-хрусь", "хрусь-хрусь". Я выключил свет в своём номере. Была безлунная ночь, но я подумал, что смогу увидеть, если что-то будет двигаться. Я достал свой походный фонарик, а его луч - толщиной в палец. Я посветил им туда-сюда, затем по земле, и там была пара глаз. Это были большие круглые красные глаза, и они казались очень широко отстоящими друг от друга. Я ещё посветил вокруг фонариком, и там оказалась ещё пара глаз. И третья. "Хрусь-хрусь, хрусь-хрусь". Глаза шли в моём направлении. Я забежал в номер и затянул экран двери. Как будто это могло помочь... Я потянул "Серенгети" и подумал... я не знаю, что я подумал. Я вернулся на террасу и сказал: "Эгэй!" - и, - "Смотрите, вы, животные!.." И направил фонарик прямо на алые круги и резко убрал. Глаза продолжали приближаться. Хруст становился громче. Глаза приблизились на расстояние трёх футов от моей стены. Потом показалось, что они отвернулись, и в луче фонарика я увидел огромную голову капского буйвола, обвитую бугенвилией. Я снова включил свет в номере. Здесь было животное, которое "считается охотниками самой опасной большой дичью" (как говорится в моём путеводителе). На самом деле здесь их было трое. И они вели себя, как футболисты из церковной школы с хорошими манерами в зале кафетерия (за счёт садоводов гостиницы). Капские буйволы были невозмутимы, мной не интересовались и ели всё в поле зрения. Они прожёвывали себе дорогу к следующей двери. Я звял ещё пиво. Это всё показывает нам, что даже самого злобного жителя земли можно сделать спокойным и домашним, если корм достаточно хорош. Как Танзания может стать богатой? Ну, "улучшения в области сельского хозяйства" - всегда любимая тема у типов, занимающихся развитием и помощью странам Третьего Мира. Британское лейбористское правительство пыталось воплотить это в том, что затем стало известно, как "схема земляных орехов". Лейбористы решили, что Танганьика станет самым большим в мире производителем земляного ореха, то есть арахиса. Они выбрали три огромных участка и очистили землю, натянув цепь между двумя тракторами, протянув эту цепь через буш и разрушив тысячи акров дикой земли. Было инвестировано три с половиной миллиона британских фунтов, сумму, приблизительно равную бюджету правительства Танганьики с 1946 по 1950 год. А затем сделали открытие, что арахис нельзя выращивать в Танганьике. В бюджете правительства Танзании больше страниц по сельскому хозяйству, чем кто-то когда-то их прочитает кроме журналиста в номере гостиницы с дизентерией, и у которого нет ничего кроме тома "Мельницы на шелку". Но единственные упоминания о владении землёй в этом бюджете - допущение, что покупка земли влечет за собой "долгие и бюрократические процедуры", и это ласковое высказывание: "Новый земельный закон формулирует предложения ввести различные структурные установки." Джулиус Ньерере (снова извинившись) сказал, что коллективизация небольших частных ферм шамба была ошибкой. Но это ошибка, которая не была исправлена. Джон, используя то же слово, что и русские, сказал, что фермы вынуждены покупать "неформально". (Другая запись из бюджета: "РЫБНАЯ ЛОВЛЯ - сектор всё ещё имеет проблемы из-за рыбной ловли с динамитом.") Я видел одну чудесную кофейную плантацию, Ферму Гибба, у подножия кратера Нгоронгоро. Ей управляют англичане, а тысячи аккуратно подстриженных кофейных деревьев выстроены в парадные шеренги. Слегка расчёсанная граблями грунтовая дорога вьётся вгору через всю собственность с плетеными из палок барьерами, воткнутыми в дренажные канавы для препятствования эрозии. Главное здание окружает обилие цветения. Сам пейзаж двора у котсволдского коттеджа как-то создаётся диковинными колючими африканскими растениями, которые требуют полива каждую минуту. Англичане разведут сад на пепельных кучах Аида, если ад им позволит. Я полагаю, что все фермы Танзании могли бы выглядеть как Ферма Гибба, но оказывается Ферма Гибба не приносит денег как ферма, а процветает по причине того, что на склонах были построены домики для туристов. То есть это туризм. Согласно "Коммерческому путеводителю по странам" от Госдепартамента США "В настоящее время туризм является вторым наибольшим источником поступлений иностранной валюты для Танзании после кофе." (В действительности самым большим источником валютных поступлений для Танзании является зарубежная помощь. Но не думайте о ней: с республиканцами в Конгрессе и с 13 процентами безработицы в Швеции иностранная помощь не будет растущей отраслью.) Все туристы, с которыми я говорил, были красноречивы в своих оценках Танзании, едва оправившись от поездки по её дорогам и обретя способность выговаривать слова. А туристические гостиницы Танзании в 1995 году принесли 205 миллионов долларов дохода. Но это всего лишь 6,7 процента ВВП страны. Это сравнимо с 6 процентами, которые дает "транспортный и коммуникационный сектор" Танзании. В Танзании нет никаких коммуникаций. Что касается транспорта, то согласно тому же путеводителю от Госдепартамента, который выше говорил о туризме: "Три дня занимает поездка по дороге от столицы Дар-эс-Салама до второго по величине города Мванза", до которого около 500 миль. Я говорил с менеджером роскошного отеля возле Мто-ва-Мбу, кенийцем, которого я буду называть Шаббир, и его другом, танзанийцем, которого зовут, скажем, Мвамбанде, который держит плюшевый палаточный лагерь возле дороги. Шаббир сказал, что эти курорты трудно было заставить работать. То, что происходило на его кухне как раз в тот момент, "было адом". А в другом отеле в Танзании я видел швейцара, недавно приехавшего из сельской местности, совершенно озадаченного открыванием жестяной банки содовой. Я спросил Шаббира и Мвамбанде, смог ли бы туризм сделать такую страну, как Танзания, богатой. Шаббир так не думал. Он уезжал в поисках лучших возможностей во Вьетнам. Мвамбанде тоже так не думал, но был более оптимистичен. "Туризм действует как витрина. Он помогает людям приехать и увидеть место, куда им можно инвестировать." Они объяснили, что туризм сам по себе не очень прибыльный для Танзании, потому что много денег из тех, что тратятся это "деньги йо-йо". Иностранцы прилетают посредством иностранных авиакомпаний на самолётах, построенных инстранцами. Они останавливаются в отелях, построенных из иностранных строительных материалов, ездят в автомобилях иностранного производства и едят еду, завезенную из-за рубежа. Деньги закатились, подождали немного и опять укатились обратно. Некоторые из этих иностранцев действительно богатые люди. - Даёт ли им танзанийское правительство какой-нибудь стимул, чтобы они инвестировали? - спросил я. - О, да, - сказал Мвамбанде, - если вы здесь построите завод, вы получите пятилетние налоговые каникулы. - Но, - сказал я, - обычно новое предприятие приносит прибыль пять лет, - Мвамбанде и Шаббир засмеялись, - А что после налоговых каникул? - сказал я, - Какие тогда налоги? - Мвамбанде и Шаббир долго смеялись. В номере от 10 февраля 1997 года в статье о танзанийском скандале с нелегальными туроператорами газета "The East-African" упомянула эти налоги, просто дав их перечень: "...гостиничный сбор (20%), налог с продажи еды (15%), налог с продажи свежих соков и пирожных (30%), печатный сбор (1% с оборота), сбор на обучение (10% на облагаемые налогами доходы приезжих наёмных рабочих), налог с оборота (4% на весь облагаемый налогом доход всех наёмных работников), налог агентства по профессиональному обучению (2% со всего облагаемого налогом дохода всех наёмных работников). Забудем о туризме. Как обстоят дела с торговлей? Торговля выгодна всем. Каждый раз, когда у меня появляется что-то, чего вы хотите больше чем я или наоборот, и мы делаем обмен вместо того, чтобы красть, это улучшает экономику. Но у торговли в Танзании (сюрприз) тоже есть свои проблемы. И они начинаются уже в доке. Вот что говорит "Коммерческий путеводитель" Фогги Боттома: "Таможенный департамент - самое большое препятствие для импортёров по всей Танзании. Задержки при растаможивании и экстра-легальные сборы (заметьте дипломатичность формулировки) в порядке вещей." А ещё пару лет назад танзанийцам, как и кубинцам, не разрешалось иметь настоящие деньги. Они должны были вести дела с танзанийскими шиллингами, которых никто не хотел. Теперешнее танзанийское правительство (которое, нужно сказать, осталось тем же старым правительством, после нескольких обманчивых выборов имеющее вид теперешнего) заявляет, что проводит "политику либерализации торговли". Но это правительство похоже не понимает, что такое торговля. Оно говорит о том, что местные предприятия "оказываются лицом к лицу с удушающей и часто несправедливой конкуренцией со стороны импорта". Вот в чём дело. В Штатах мы должны были ездить на ДеСото и листать Интернет с помощью Униваков, занимающих целую комнату, потому что они не японские. Танзанийское правительство также заявляет, что "сейчас внутренний рынок более-менее насыщен импортом". Точно. До начала восьмидесятых в стране было всего девять компьютерных установок, а запрет на импорт компьютеров полностью не был снят до 1994 года. И "либерализация торговли" кажется не нацелена на людей, занимающихся настоящей торговлей. История, напечатанная с дар-эс-саламской "Гардиан" начинается так: "Торговцы домашними любимцами на Али Хассан Мвиньи Роуд... вчера получили предписание городской комиссии покинуть территорию в течение пяти дней, а разрушающий грейдер смёл их киоски уже через несколько часов." А если это не сделают бульдозеры, то в этом году будет установлен налог на добавленную стоимость. Вычеты в размерах от 14,2 до 17,5 процентов будут установлены на продажу большинства товаров и услуг. В Танзании никто никогда не говорил "Ты не можешь встать на пути прогресса". И все же торговля есть. Я зашёл в самый большой и выглядевший самым процветающим магазин в Аруше. Буду называть его "Амбар сафари". Он продавал сувениры для туристов. У двери стоял часовым воин масаи в полном облачении, выглядя так, словно он тихо замёрз намертво, как застывший намертво гвардеец из Coldstream Guard, поставленный наблюдать перед тайным истоком Виктории. Сувениры в нём были красивы: резные статуэтки гиппопотамов, носорогов, капских буйволов, жирафов из чёрного дерева. (Смогли бы безработные Америки так же хорошо вырезать белок и мышей?) А ещё "Амбар сафари" продавал самые лучшие канга, которые я видел. Я взял одну с оранжевыми сердцами и извилистыми линиями, как на печатных картинах Кейта Харинга. "SEMENI MNAYOJUA MSIKAE MKAZUA", - говорил слоган вдоль края материи. Я попросил продавщицу перевести. Она покраснела, кровь поднялась в её тёмной комплекции, делая её щёки бордовыми. Джон начал хихикать. "Это значит," - сказал он, - "Не садись, не раскидывай ноги и не рассказывай всё, что знаешь." Кроме канга и деревянных статуэток там были миловидные бусы масаи, сверкающие драгоценные камни "танзаниты" и потрясающая коллекция масок. Буквально потрясающая. Большинство из них были с большими редкими зубами и сердитыми выражениями, и в густых обрамлениях чего-то, что, я надеюсь, не было человеческими волосами. "Для чего используются эти маски?" - спросил я у другой продавщицы. Нельзя приехать из Африки без маски. Но я мог стыдиться иметь предметы некоторых церемоний у себя дома. - В основном они для танцев, - сказала продавщица. - Для каких именно танцев предназначена вот эта? - спросил я, указывая на красивое с белыми полосами искусственное лицо с коробочками для рта и носа. Она заколебалась: - Для танцев... ночью. Я взял маску антилопы. Я говорил с человеком, который владел "Амбаром сафари", которого я буду называть Нисар. По его слабому средне-восточному выговору и бледности (и по ничего себе наручным часам) я полагаю, что он иностранец. Но, хотя европейцы редки, есть танзанийцы с любым цветом кожи. Есть значительное число населения с корнями в Индии, Персии и Омане, а ещё люди со смешанной африкано-арабской и какой угодно смешанной наследственностью. Семья Нисара живёт в Танзании уже шесть поколений. Нисар сказал, что у Джулиуса Ньерере "экономика не была хорошей". Британская традиция преуменьшения всё ещё жива в Танзании. Хотя она встречается лишь изредка. "Я две недели стоял в очереди за буханкой хлеба," - сказал Нисар. "При Ньерере даже если у меня было денег на десять Роллс-Ройсов, если бы я ездил на Мерседесе, я попал бы в тюрьму на семь лет - и чахнул бы в тюрьме". Значит, он ненавидел Ньерере? Нет. "Ньерере уничтожил трайбализм в Танзании," - сказал Нисар и начал уверять, что никогда не встречал предубеждения за то, что он не был африканцем. Он хвалил настаивание Ньерере на том, чтобы все говорили на суахили: "Он объединил нацию." "Амбар сафари" был успешным, сказал Нисар, потому, что "я вливал деньги в Танзанию, когда другие боялись потратить и шиллинг". Построить "Амбар сафари" было трудно. Предписание Нисару работать с танзанийскими контракторами было тем же, что и предписание Шаббиру по работе на кухне отеля. Нисар не получил ни налоговых каникул, ни субсидий. Чтобы добиться их, ему нужно было ехать в Дар-эс-Салам и торчать там. "Министр здесь... Министр там... Министр уехал на неделю... Нужен месяц для того, чтобы увидеть нужного парня. Я же здесь - шоу одного актёра." Затем Нисар сказал (без "но" или "однако" или "и даже при этом"): "Танзания - лучшая страна в Африке. Я путешествовал везде. Если в Танзании будет нехватка продовольствия, люди не подымут бунт. Здесь никогда не было такой традиции. Они пройдут через это. Они будут делиться, помогать друг другу. Они организуют демонстрации. Будут митинги. Они очень политизированы. Но они не способны на насилие. Это не страна насилия." Он сделал паузу и подумал об этом секунду. "Эти люди," - сказал Нисар, - "проклятые лентяи." Ну, все же не лентяи - не в том случае, когда половина девочек-подростков в стране ходит повсюду с пяти-галлонными корзинами на своих головах. Пять галлонов воды весят сорок фунтов. Но танзанийцы - это деревня. Сельский труд тяжёлый и долгий, а не быстрый-быстрый. Растения маниоки не разбиваются о барьеры. Цыплята не собирают команды качества. Солнце не берёт работу на ночь. И танзанийцы политизированы, но, опять же, не так, как это понимают американцы. Во время выборов 1995 года Джон голосовал за прохождение в законодательный орган, Союзную Ассамблею, оппозиционной партии НКСР. Но он не мог вспомнить, что означали начальные буквы в названии партии. (Национальная Конвенция за Строительство и Реформы, кстати, и я не верю, что вы это запомните до конца страницы.) Танзанией правила партия Ньерере ЧЧМ (Чама Ча Мапиндузи, Партия Революции) от начала независимости. Танзания - однопартийное государство, но всё равно имеет десятки политических партий. По словам Луизы Тейлор, африканского корреспондента канадской "Оттава Ситизен": "Каждая партия стоит за чистое правительство и хорошо оборудованные больницы, хорошие дороги и лучшие урожаи, и все одинаково туманны в том, как они будут это делать." Даже когда это сделать проще простого. Я беседовал с иммигрантом Бритом, который приехал в Восточную Африку в качестве колониального администратора после Второй Мировой войны. Я сказал: - Эта стиральная доска из Мто-ва-Мбу в Макуюни? Всё, что им надо сделать - это послать туда дорожный грейдер. (Кажется, один такой был в доступе на дороге Али Хасан Мвиньи.) - О-о, еще проще, - сказал Брит, - Они просто тащат позади трактора большое бревно - туда и обратно. Парню надо проехать в один конец, развернуться и вернуться обратно. Убираются все неровности. Смотришь, когда облако пыли уйдёт с дороги, и трогаешься. Я бы поехал на своей маленькой MG* прямо к краю Нгоронгоро. Дисфункции Танзании комичны, в зависимости от жестокости вашего чувства юмора. Вот табличка у экспоната из Танзанийского Музея: Бутылка от газировки, использовавшаяся до 1959 года. Эта бутылка содержит мрамор и резиновую прокладку, которые при соединении не пропускают газ (чего желали достичь). Джон и я ходили на приём к высокому функционеру арушского филиала Танзанийской Палаты Коммерции, Промышленности и Сельского Хозяйства. - Что делает коммерческая палата? - спросил я. - Наша главная деятельность - набирание новых членов, - сказал функционер. - Делает ли палата что-либо, чтобы привлечь в Арушу бизнес? - спросил я. - Мы ещё не достигли того уровня, - сказал функционер, - Я думаю, в Аруше есть всё, чтобы привлекать бизнес. - Кроме телефонов, - напомнил я. - Телефоны будут приватизироваться в следующем году, - сказал он, - В Аруше с пригородами два миллиона человек, - он подумал об этом, - В Аруше 300 тысячи человек. Она вторая после Дар-эс-Салама по важности. Если всё пойдёт хорошо, она может стать первой по важности. - У вас есть какие-то брошюры? - Мы выпускали новостные листовки, но с недавнего времени мы ничего не печатаем. - Но что на самом деле делает палата коммерции? - Мы являемся группой давления, - со значением сказал функционер. - У вас были успехи? - Да! В достаточной степени. Палата коммерции играла большую роль в формировании бюджета. Нас приглашали в Дар-эс-Салам, чтобы узнать наше мнение. Мы жаловались, что рента за почтовый ящик поднялась с 3.000 шиллингов до 50.000 шиллингов. - Они поменяли ренту на прежнюю? - Нет. Офис палаты коммерции находился в длинном, с жестяной крышей, сарае, примыкающем к бывшей штаб-квартире Восточно-Африканского Сообщества или ВАС. Последнее здание относится к по-настоящему солидному типу международной помощи, и его отличает не только бесцветный бетон, но также окислившийся алюминий, нержавеющая сталь с пятнами ржавчины и ряд пустых флагштоков, которые все согнуты под разными углами. ВАС было попыткой Танзании, Кении и Уганды сформировать общий рынок, но оно распалось, когда президент Кении Даниэль арап Мои оскорбился, а диктатор Уганды Иди Амин начал есть людей. Но ничто в Африке, что получает иностранную помощь, никогда на самом деле не уходит, и ВАС продолжает существовать в обличье Восточно-Африканского Сотрудничества. На парковочном участке зарезервированном для заместителя секретаря ВАС стоял БМВ. На парковочном участке его генерального секретаря стоял новый Мерседес-седан. Эти властьимущие являются членами того, что африканцы, говорящие на суахили, называют ваБенц, "Люди чудесных немецких машин". Итак, у этой комедии ошибок счастливый конец - для некоторых. А для других - нет. Когда Джон не занят работой гида, он и его жена живут в северо-западной Танзании на неформально приобретённой ферме у границы с Бурунди. У них два взрослых сына и было две маленьких дочери, но пятилетняя девочка умерла за два месяца до того, как мы с Джоном встретились. У неё была малярия. Джон привёз её в местную амбулаторию, где ей укололи массивную дозу чего-то, и она впала в кому. Когда девочка пробыла без сознания пять дней, врачи в амбулатории сказали, что ей нужна трахеотомия. Ближайший хирург находился за сто километров. Джон предупредил врачей по радио и нанял машину. Езда заняла весь день. К тому времени, когда Джон и его дочь прибыли, хирург (единственный хирург, фактически единственный доктор) вышел из больницы. "О, доктор уходит домой около пяти," - сказал персонал больницы. "Идите за ним!" - сказал Джон. "Мы не знаем, где его дом." Джон нанял другую машину и искал его несколько часов. В это время его дочь умерла. Я летел в столицу Танзании, где бы она ни была. "В 1973 году было решено перенести столицу из Дар-эс-Салама на берегу океана в Додома в центре... на сухой и изолированной территории," - говорит "Справочник Восточной Африки". Переезд в Додому "ожидается примерно на стыке столетий," - говорит Globetrotter Travel Guide to Tanzania. "Додома сейчас является официальной столицей Танзании, заменив Дар-эс-Салам," - говорит "Путеводитель Брандт по Танзании". "Некоторые правительственные офисы были перенесены в Додому," - говорит "Книга мировых фактов 1997 года" от ЦРУ. А статья от 20 февраля 1997 года в дар-эс-саламской "Гардиан" начинается: "Члены додомского филиала Танзанийской Палаты Коммерции, Промышленности и Сельского Хозяйства просят правительство разъяснить утверждение министра, что Додома не является законно признанной столицей страны." Как бы там ни было, я летел в Дар-эс-Салам. Весёлый солдат прощупал мой ручной багаж, бойко отказавшись признать мой карманный нож как возможное оружие и сказав мне, что та женщина с металло-детектором его сестра и она любит обыскивать. Меня сопроводили в "зал ожидания", чтобы я ждал оставшиеся два или три часа до того, как в Танзании появится что-то похожее на самолёт. Молодая леди, у которой не было сдачи, продавала прохладительные напитки. Когда я шёл к видавшему виды самолёту на винтовой тяге, Джон был на крыше аэропорта, громко крича "Счастливого пути!". Он всё время ждал на открытой жаре, чтобы меня увидеть. Самолёт летел над горой Килиманджаро. Хемингуэй начинает "Снега Дитто" с заметки, что на вершине есть замороженный остов леопарда. "Никто не мог объяснить, что искал леопард наа такой высоте," - писал Хемингуэй. Япредполагаю, что чистую ванную. В Даре, как называют его знакомые путешественники, меня встретил водитель по имени Нзезеле. Дар-эс-Салам - это морской порт без прилагающихся к нему суматохи и грехов. Возмозно по причине недостатка кораблей и матросов. В гавани болтались на воде несколько ржавых посудин. Большая часть коммерции с соседним Занзибаром всё ещё ведётся с помощью парусных лодок "дхоу". На главном рельсовом дворе пасутся козы. Дар выставляет напоказ какие-то здания, покрытые штукатуркой, в стиле арт-деко, но с арабскими украшениями: подковообразные арки и причудливые линии крыш, все бедно отремонтированные, как если бы шейх приехал на Майами Бич с обслуживающим персоналом общественной школьной системы округа Колумбия. Пыльный модерн, однако, увенчивается пыльными стекляными коробками. Тут и там знаки истории, или безобразной двоюродной сестры истории, политики: приземистый дворец, построенный султаном Занзибара, когда он управлял этим местом, и маленькая покрытая черепицей полу-деревянная лютеранская церковь, как затерявшаяся молекула Баварии. Преобладающий оттенок города бежевый, цвет, у которого плохая слава бледного и цвета среднего класса, но Африке позволительна некоторая буржуазная тупость. Прямо в центре города есть участок для гольфа. Редкое уличное движение вокруг не прерывается множеством светофоров, ни одного из которых нет на самых оживлённых перекрёстках. На автобусах и такси портреты Боба Марли. Пешеходы носят футболки с красующимися на них растафарианскими лозунгами. "НАЗАД В АФРИКУ", как ни странно, в Танзании популярный лозунг. В Заливе Устрицы есть милые дома, но не по-смешному милые. За городом в Кариаку есть какие-то трущобы, но не ужасные трущобы. Те районы, где Нзезеле говорил мне закрывать машину на замок, не заставили бы жителя Нью-Йорка застегнуть карман с кошельком. Шведский иммигрант сказал мне, что однажды его ограбили. Большую пачку танзанийских шиллингов, которая примерно равнялась двадцати долларам, вытянули из его джинсов. Толпа начала погоню за вором, который уронил деньги. Стоящие рядом подобрали их и принесли шведу обратно, попросили его пересчитать их, чтобы увериться, что все деньги на месте. Толпа, охотящаяся за вором, поймала его и забила до смерти. На улицах Дара нет мусора, нет крыс, нет бродячих собак. Есть какие-то нищие, но они напуганные. У Дар-эс-Салама есть грубый шарм. 19-21 февраля он принимал Международную Конференцию Кешью и Кокосового Ореха. Нужно быть дураком, чтобы не туда не заглянуть. И как не полюбить город с замысловатым названием улицы Биби Тити Мохамед? Конечно у Дар-эс-Салама есть свои проблемы. Городу не хватает воды. Сотни женщин стоят в очереди перед несколькими открытыми кранами, и их пластиковые вёдра виднеются яркими точками во дворах. Проблема не в засухе или иссякании подземных резервуаров. Уровень утечки в системе водоснабжения Дара составляет 40 процентов. 19 февраля 1997 года "Гардиан" выдала рассказ о коррупции (в полном смысле слова) в морге городской больницы: "Некие личности пожаловались, что персонал больницы препятствует родственникам забирать тела установленных личностей, пока они либо не выплатят вознаграждение, либо не выкажут особое уважение персоналу... Скученность мёртвых тел..." заставила персонал ставить некоторые трупы "...за пределами холодного помещения... Медсёстры, доктора, пациенты и прохожие подвергались удушливому запаху, который приглашал рои мух со всех сторон." Фото, сопровождающее рассказ, показывало мусоровоз, в который были свалены тела. Приводит ли бедность к такого рода вещам, или такого рода вещи приводят к бедности? Это один из вопросов, на которые экономистам никогда не удавалось ответить. Может быть, есть какие-то недостатки культуры, которые держат Танзанию в бедности? Но даже если это так, то есть недостатки в законодательстве и политике, помогающие сохраняться бедности. Мы не знаем, можем ли мы изменить культуру. По меньшей мере мы не знаем, сможем ли мы изменить её в лучшую сторону. Но мы знаем, что можем изменить другое. Индивидуумам можно дать больше свободы и ответственности. Я пошёл к правительству Танзании, чтобы увидеть, делалось ли что-либо подобное. И здесь были разрозненные проблески надежды. Бедные и оборванные страны должны иметь бедные и оборванные правительства. Обычно так не бывает. В Танзании есть некоторые примеры неоправданного богатства. На усадьбе, в которой живёт президент, имеется дом и земли, которые придают резиденции Билла Клинтона вид резиденции его брата Роджера. Но действующее правительство Танзании работает в тех же офисах колониальной администрации, построенных Германией девяносто лет назад, и они не видели швабры со времён кайзера Билла. Эти здания находятся в гавани, выстроенные в линию вдоль Песчаного Берега (переназванного немцами в Вильгельмс Уфер, переназванного англичанами в Азания Фронт, переназванного танзанийцами в Кивукони Фронт). Это большие похожие на навес над платформами железнодорожного вокзала строение из дерева и штукатурки с несколькими архитектурными украшениями (арабесковыми притолоками и крыльцами, крытыми черепицей), показывающими попытки немцев сойти за местных. Я пришёл в Бюро Статистики Плановой Комиссии Президентского Офиса в 15:30. Как раз очень поздно. Все ушли домой, хотя там был человек, остававшийся в большой пыльной комнате, уставленной копиями правительственных изданий и памфлетов, многие из которых пожелтели и датируются ещё шестидесятыми. Они были для продажи, но по каким-то причинам этот человек не мог мне их продать. Но он показал мне некоторые, которые, как он сказал, были бы для меня отличной покупкой, включая "Танзанийские статистические выписки" (самые поздние из доступных - за 1994 год), "Бюджет Танзании" (самые поздние - за 1994 год) и "Национальные показатели Танзании с 1976 по настоящее время" (настоящее время в Танзании означало 1994 год). Потом он произнёс для меня сердечную речь о теперешних политико-социальных условиях в Танзании, из которой я мало что понял. Так же, как американский акцент старается превратить большинство гласных в "а", танзанийский акцент старается превратить большинство согласных в что-то среднее между "л", "т", "д" и "р". Однако, он завершил свою речь словами: "До этого вы можете вливать свою помощь, и всё что вы получите... ," - и он сделал пантомиму на толстого человека. Точно такой парень был в тот вечер в баре "Шератона" в самом большом размере одежд от Армани с большим количеством драгоценностей. Редко можно увидеть дородного танзанийца, но сейчас, когда тюремные сроки для водящих Мерседес больше не практикуются, такое случается. И когда африканцы используют фразу "большой человек", это не метафора. У этого большого человека был свой сотовый телефон, свой "Филофакс", свой "Джонни Уокер Блэк", и пачка долларов США на стойке бара перед ним, и он хладнокровно оставлял их там лежать, когда делал частые отлучки к платному телефону, потому что в Танзании ещё не было сотовых телефонов. Я вернулся в Бюро Статистики в 9:30 на следующее утро. Как раз было слишком рано. Ещё никто не пришёл. Я беспрепятственно бродил по офисам, тёмному лабиринту низких и сводчатых проходов с битой черепицей под ногами и штукатуркой с влажными пятнами на стенах. Это вызывало зловещее впечатление до того момента, когда я заметил, что здесь всё было обставлено отпадной современной мебелью Ikea, а доски бюлетеней покрыты фотографиями детей, карикатурными вырезками из газет и почтовыми открытками от сотрудников в отпусках. Правительственные офисы Танзании выглядят так, как выглядела бы штаб-квартира национального РТА, если бы её проектировал Франц Кафка. Я нашёл нужного человека, который бы продал мне "Статистические выписки" и суммарную национальную статистику, но он объяснил мне, что то, что я действительно хочу - это "Встречный План и Предварительный Бюджет Танзании на Период 1996/1999, Том I". "Целые пачки их как раз печатаются," - сказал он. Но у него не было ни одного. Он послал меня со сказочными разъяснениями дороги туда через здание в офис с магическим номером на дверях. Здесь у другого бюрократа был бюджет. Его стол был покрыт экземплярами книг. "Целые пачки их", указал он, но ему не было дано указание продать один мне. "Вам надо идти в плановую комиссию," - сказал он. Хотя я думал, что нахожусь как раз там. Я сел в автомобиль и сказал Нзезеле, что нам надо идти в плановую комиссию. Он провёз меня тридцать футов. В плановой комиссии озадаченный охранник, озадаченный секретарь и кто-то ещё, кто был озадачен моей просьбой, и после консультации за закрытой дверью с боссом они указали мне в конец длинного зала, в котором находились несколько мотоциклов и множество автомобильных покрышек. Я вышел в очень мрачно окрашенный двор. Где-то рядом готовилось что-то вкусное. Я вскарабкался на пару пролётов скрипящей качающейся лестницы, пересёк шаткий висячий проход меду зданиями и оказался в офисе главы планирования окружающей среды. Трещащий кондиционер создавал мягкую окружающую среду. Он сказал мне, что у него "только очень мало" экземпляров бюджета. Я сказал ему (только между нами) о парне в следующем здании, у которого на столе их целые стопки. Он сделал заметку. Я, возможно, запустил огромную внутреннюю войну внутри танзанийской бюрократии. Как бы то ни было, глава планирования окружающей среды сказал, что он не может дать мне бюджет. Я посмотрел разочарованно, и он немедленно предложил одолжить мне свой личный экземпляр с условием, что я принесу его обратно на следующее утро. Поэтому я провёл весёлую ночь в "Шератоне", копируя информацию танзанийского бюджета в спиральный блокнот. Не то, чтобы я многое пропустил. Ночная жизнь Дар-эс-Салама состоит из нескольких туристов, которых грабят на пляжах в центре города. Кроме того, содержащееся во "Встречном Плане и Предварительном Бюджете" давало дальнейшие проблески надежды. Прямо на второй странице документ утверждает: "Правительство переориентируется, чтобы играть роль облегчения развития, а не как "провайдер" развития." Английский, возможно, у них и хромает, но это всё же ясное объяснение того, что собирается делать правительство. Сравните это с республиканским "Контрактом с Америкой". А по краткости и прямоте это превышает всё, что когда-либо выходило из Овального кабинета с тех времён, когда Никсон вопил "Fuck!" на магнитных лентах Уотергейта. В танзанийском бюджете есть много честных признаний: о реформе гражданских служб, "запущенной в 1992-1993 годах на фоне раздутых штатов, плохооплачиваемой и едва справляющейся рабочей силы", и о бедности: "Условия жизни большинства людей, в частности на сельских территориях, достаточно тревожные." И предлагаются не простые решения типа "Нужны виджиджини". Бюджет говорит, что "с проблемами, порождёнными бедностью" надо "бороться", но "нужно, чтобы это достигалось в условиях экономической стабильности". Что можно перевести как "Лечение от бедности равняется разрешению людям становиться богатыми". Это очень простое уравнение прошло мимо некоторых глубочайших мыслителей передовых наций мира. Естественно, в танзанийском бюджете тоже есть западня - невнятность по поводу прав собственности, о котором я упоминал выше, и пугающие высказывания, такие как: "система контроля управления расходами будет расширена введением пяти дополнительных подказначейств, полное число которых достигнет 10." Но взятый в целом, как пример правительства, идущего на публичный рекорд, "Встречный План и Предварительный Бюджет" можно даже назвать свежими. У танзанийского правительства есть идея, лёгкий намёк, что нужно делать (или, скорее, чего не нужно делать). Часто самое важное действие правительства - оставить людей в покое. Это приводит нас к тому, что мы, жители процветающего Запада, можем сделать для танзанийцев. Мы тоже должны оставить их в покое. Оставить их в покое не дешёвым лёгким способом. В Танзании есть много благотворительности и целей, которые можно поддержать, и обильно, если нам нравится думать, что мы добрые порядочные люди. Можно помочь отдельным личностям. Но как вы можете "помочь нации"? Официальная Помощь Развитию стала причиной бедствий и усилила отношения зависимости. Йовери Мусевени, президент Уганды, говорит, что его стране "нужны две вещи. Нам нужна инфраструктура и нам нужны иностранные инвестиции. Вот что нам нужно. Остальное мы сделаем сами." Это философия "если бы у нас была ветчина, у нас могла бы быть яичница с ветчиной, если бы у нас были яйца". Или, как сказал Нзезеле, когда я оставлял Дар-эс-Салам после того, как дал ему большие и не очень заслуженные чаевые: "Когда ты вернёшься в Америку, если у тебя будут лишние деньги, сможешь прислать мне наручные часы?" Раздача наших наличных денег диктаторским и глупым правительствам не было хорошим начинанием, но даже ещё худшим была раздача наших великих идей о централизации, экономическом планировании и социальной справедливости стране, в которой в момент обретения независимости было 120 выпускников университета. Не то, чтобы танзанийцы не понимали наших великих идей. Они понимали их очень хорошо. У них просто не было опыта, насколько вредными является большая часть великих идей. Они не проходили через фрейдизм, кейнезианство, либерализм, www.heavensgate.com и "Назад в Африку". У них нет 10 тысяч ненанимаемых маститых либеральных художников, сидящих за столиками в кофейнях Starbucks с кольцами в носу. Есть даже некоторая видимость того, что выдвижение вперёд в этом мире происходит от отсутствия великих идей. Назовём это Теорией Глубины Колокола. Соединённые Штаты спорно самая успешная нация в истории, но (по всем аргументам) не самая умная. Япония даже при рецессии является мощной экономической электростанцией, но мы говорим о людях, которые влюблены в мультсериал "Гонщик", и чья самая изысканная форма искусства - хайку, крошечная поэма такого рода: Старый пруд. В него прыгает лягушка. Садится на огурец. Танзания - одно из таких мест, которые называют "развивающимися странами", как если бы в семье наций были подростки, как если бы целые географические районы были незрелыми, неоформившимися, неуклюжими, но конечно же вызывающими любовь - вы знаете, что значит проходить через эту ужасную фазу. И здесь всё в порядке. Каждые двадцать четыре часа Танзании - это как шпаргалка по подростковому возрасту. Пахнущий росой вызывающий надежду рассвет. Всё красиво. Всё свежо. Затем, когда приходит день, поднимается пыль. Шумные стройки. Всё видно в слишком живом свете. Проступают ослепляющие неадекватности жизни. Растёт огромное замешательство. Сильная вонь. И именно тогда, когда действительно есть всё это (когда вы готовы призвать Международный Валютный Фонд, как эквивалент "заземления", когда вы близки к тому, чтобы взять ключи от ворот или что-то в этом роде), вся страна ложится спать на восемнадцать часов. |
|