Copyright (с) Rosalind Miles 1999

Перевод с английского (с) Елена Молчанова 2001

Когда он вошел, то Гвиневера заметила, что даже собаки лежавшие у очага зарычали и попятились - Мальгонта не любил никто, кроме себя самого. Тем не менее его смелый взгляд и мускулистое загорелое тело притягивали к себе глаза всех женщин, и ложе его никогда не бывало пусто, если он сам того хотел.

Почему она так его боялась? Он не был высок или крепко сложен, и одежда висела на его жилистом теле. Морщины на его лице выдавали человека, прожившего около тридцати нелегких лет, но она знала, что его взбалмошные настроения пристали скорее избалованному ребенку. Сейчас, когда он направился к ней, не обращая внимания на приветствия остальных рыцарей, его светло-карие глаза были полны целеустремленности. Одним взглядом он объял Лукана и Талиезина стоящих перед балдахином, и Гвиневеру, сидящую на троне. "Итак!" -- прошипела она.

Медленно, он стряхнул с плеч изношенный в путешествиях плащ и, не спуская с нее глаз, позволил ему упасть на пол. "Итак, Принцесса! Или мне следует называть Вас Королевой? Выходит, здесь не найдется поцелуя для Вашего кузена или гостеприимства для путешественника, отсутствовавшего по государственным делам?"

"Добрый вечер, Дядя."

Дядя, кузен, слишком близкое родство :Он снова смотрел на нее своими горящими глазами с прежней смесью обиды и похоти. Гвиневера кивнула как можно незаметнее. "Добро пожаловать обратно в Вашу страну, сэр, именем Королевы и моим собственным."

Малгонт швырнул на пол свои пыльные перчатки. "Вы говорите моя страна? Страна под властью моей сестры Королевы, а теперь, похоже, под вашей."

Гвиневера закрыла глаза. Не обращай на него внимания, обычно говорила ее мать, когда жестокости Мальгонта становились невыносимыми. Судьба сделала его слабеньким, переношенным ребенком, всегда сильно отствавшим от Королевы, и этой жестокости он никогда не простит Богам. К тому же он был сыном менее сиятельного, позднего союза, в то время как Королева, его сводная сестра, была плодом союза ее матери со своим первым Рыцарем и Избранником. Но Гвиневера знала, что у Мальгонта была и еще одна, более серьезная, обида на Великих. Почему он был рожден мужчиной в стране, где правили женщины? Почему он был рожден ее родственником, когда жар его чресел заставлял его смотреть на нее совсем иначе?

Но родственники могли пожениться:Ему должна была придти в голову эта мысль:

Сейчас он смеялся над ней, пытаясь серьезно ранить. "Страна под Вами, Госпожа Гвиневера?" - оскалился он. Поставленное ударение ясно указало на его непристойный намек. "Любой, служащий Вам будет великолепно вознагражден." Его глаза прошлись по ней с ног до головы. "Вы обладаете красотой Вашей матери - возможно и Ваши вкусы схожи?" Он оскорбительно взглянул на Лукана.

Она не позволит ему раздражать себя. "Я сижу здесь, сэр, лишь до той поры, когда Королева снова займет это место. Вы путешествовали по ее приказу. Вы поведаете нам, что узнали?"

Мальгонт горько рассмеялся: "О, все это правда. Меч в камне, все, о чем говорил этот сумасшедший Мерлин!"

Снова Мерлин. Внутри у Гвиневеры все перевернулось.

"Что?" - удивленно спросил Леогранс. - "Ты хочешь сказать, собрание, которое созвал Мерлин, состоялось?"

"Да уж!" -- фыркнул Мальгонт. - "Из близи и из далека, короли, лорды и вожди пришли на его зов."

Талиезин поднял глаза: "А обещанное им чудо, знамение нового Короля?"

Мальгонт побледнел. "Там был меч, прочно загнанный в каменную глыбу. Он стоял во дворе христианского храма, огромного нового места поклонения, построенного ими для своего Бога. Мерлин объявил, что тот, кто станет Королем всей Британии, вытащит его. Многие пытались и никому это не удалось. Затем подошел какой-то огромный деревенщина и вытащил его, а Мерлин смотрел на это и улыбался как горгулья."

"Король всей Британии?" - нагнулся Лукан, в нетерпении хватаясь за рукоять меча. - "Итак, быть войне."

Мальгонт кивнул и дал волю своей ярости: "Это неизбежно. Перед всем собранием, парень ниоткуда объявлен Королем. Мерлин заявил, что его зовут Артур, что он сын Утера Пендрагона, потерянный наследник королевства Утера, а потому, по происхождению, король над всеми нами.

Король Леогрансе сердито выдохнул: "Но никто не может стать Королем всей Британии по наследству".

Старый Сэр Ниам горячо поддержал его: "Титул достается только в битвах."

Сэр Ловелл кивнул: "Подобно тому, как сам Утер выиграл его много лет назад, когда все меньшие короли согласились последовать ему."

"Но в Лондоне не было короля с тех пор, как умер Утер." - вставил Леогранс. "Там нет никого, кто оспорил бы право этого, так называемого, короля. Все, что у них найдется, это бедняцкая милиция, да кучка лавочников и купцов. Они последует за любым, кто возьмет в руки меч."

"А если послушть Мерлина, то его парень - особенный," - сказал Мальгонт, оскалившись, как волк, готовящийся к нападению. - "С рождения отдан Мерлину на воспитание."

Гвиневера шевельнулась: "Отобран у его матери? Почему?"

"По рассказам, чтобы спасти его от врагов Утера," -- насмешливо сказал Мальгонт. - "Мерлин говорит, что воспитывал мальчика втайне, пока не пришло время открыть правду - которая теперь известна всему миру."

"Всему миру?" - тихо спросил Талиезин.

Малгонт набросился на него: "Друид, ты знаешь, не хуже меня, что такие как ты способны разговаривать с лесными птицами. Явился каждый королишка и мелкопоместный лорд, каждый будущий барон и рыцарь." Он осмотрел стол с язвительным смешком: "Хотите верьте, хотите нет, Мерлин околдовал даже христиан! Они предоставили свой храм для так называемого чуда. Именно там парень вытащил меч из камня, доказав что он по праву Король над всей Британией, и получив на месте присяги верности."

"Но короли, знатные лорды?" -- потребовал Лукас. - "Они-то, несомненно, поклялись защищать свои владения до смерти."

"Как в этом можно усомниться? Они все побросали свои перчатки к его ногам и ушли изрыгая пламя. Итак, быть войне."

Мальгонт склонил голову и наступила тишина.

Война.

Гвиневера почувствовала, что дрожит от страха. Неужели после многих лет мира, завоеванных нелегкими трудами ее матери, им снова придется столкнуться с войной, кровью и смертью из-за мечтаний сумасшедшего? "Кто такой этот юноша Мерлина?"

Глаза Лукана загорелись. "Слабого притворщика нетрудно вывести на чистую воду," -- согласился он. Мускулы его загорелой покрытой шрамами правой руки вздулись. - "А убить и того проще."

Талиезин скрестил свои бледные руки. "Только если он действительно притворщик. И лишь Великим ведома правда."

"Но христиане?" - продолжала Гвиневера, пытаясь побороть безымянное чувство ужаса. "Почему они приняли Артура в собственном храме?"

"Ха!" - оскалился Лукан. - "Они приветствуют любого человека, который будет драться за них против Древних и против Матери, которую они поклялись свергнуть."

Талиезин снова вступился: "Возможно, они, подобно нам, надеются, что этот юноша принесет мир."

Король Леогранс с отвращением фыркнул: "Скорее, эти горячие головы, монахи, эти так называемые воины Христа, которые в жизни не держали в руках меча надеются на войну!"

Сэр Ниам язвительно рассмеялся. "В любом случае, парню стоит опасаться их объятий. Они дерутся по собственным правилам!"

Сэр Лукан все еще жаждал крови: "Где он сейчас?"

"Пользуется своим моментом славы!" - фыркнул Мальгонт. "Уехал в Карлион, чтобы установить свою власть над Средним Королеством. Он и его шайка надеются, должно быть, на успех неожиданного нападения. Но Карлион без боя не сдастся."

"Карлион?" - в неверии усмехнулся Король Леогранс. - "Из-за него вряд ли стоит воевать!"

Сэр Дамант согласился: "С тех пор как Пендрагон умер и оставил своих псов обгладывать кости."

Сэр Ловелл закатил глаза: "Псов, которые не пожелают возвращаться в конуру."

"Но если этому юноше удастся утихомирить Среднее Королевство - каким благословением это станет для всех нас!" -- настаивал Талиезин. "Сильный предводитель может изгнать творящих беззаконие и объединить враждующие группировки так же, как это сделал Утер. Если Артур является Предсказанным, то мы, жители Летней Страны, должны одними из первых пожелать ему успеха. Мы так долго молились за мир в этой растерзанной стране."

Лукан подавил сердитый всплеск: "Вы молитесь, лорд Друид, а некоторые из нас сражаются! Лишь воды Северна защитили нас от судьбы Среднего королевства и его мелких королей. Мы терпим их вражду у наших границ, мы заплатили кровью за нынешнее спокойствие. Вы говорите, этот выскочка принесет мир? Я клянусь, что он снова подстрекает их к войне!"

Снаружи ветер завыл громче, и поленья в камине зашипели, как змеи. От одежды Мальгонта кисло запахло сырой шерстью, а в душном воздухе повисло мрачное предчуствие. Гвиневера набрала в легкие воздуха и постаралась звучать уверенно. "Зачем опасаться худшего? Это не первая история о предсказанном короле и не последняя надежда на сильного Короля Всей Британии."

"Боги небесные!" - взорвался Король Леогранс. "Постарайся рассуждать, как правительница, дочь, а не как девчонка, идущая на поводу у своих глупых надежд! Если этот молодой выскочка желает стать Королем Всей Британии, то, конечно, мы в опасности! Летнее Королевство сыграет главную роль в его планах!" Он раскинул руки, объяв мир за ночными стеными. "Из-за наших крепостей, наших лошадей и наших воинов, нашей плодородной земли и наших добрых людей, конечно, он захочет завладеть нашим королевством."

Лукан указал на своих соратников, сидящих за столом: "Не забывая о том, чего жаждет каждый король, -- верности нашего рыцарского ордена, присягнувшего Королеве даже в смерти!"

Мальгонт обнажил зубы: "Речь, достойная защитника Королевы, сэр рыцарь!"

Лукан клюнул на удочку: "Ты не согласен с чем-то, Мальгонт?"

"Лорды, лорды" -- Талиезин нахмурился в то время, как два рыцаря лаяли и щерились друг на друга, как два пса. "Нет, сэры, есть нечто более великое! Самое дорогое достояние Летнего Королевства -- это наш священный остров Авалон, трон Госпожи и Той Великой, которой она служит. Дом Богини -- это ключ к королевству."

"Да," -- страстно сказала Гвиневера. - "Ключ к королевству."

Авалон, таинственный остров, дом моих снов, это не ключ к королевству, это само королевство. Это все, чего я хочу и чего когда-либо желала, с тех пор, как поняла, что он мой..

Авалон, Авалон, вечно зовущий:

Авалон, Авалон, Мать, Госпожа, Дом:

"Будет Вам, господа, будет вам!" -- ворвался в ее мысли уверенный голос Талиезина. --"Незнакомый Король может придти к нам с миром. Мы не должны первыми предлагать войну."

Лукан нахмурился, снова напрягаясь к действию: "Бывает, что мира можно достигнуть лишь войной."

Мальгонт ревниво посмотрел на него. "Это, сэр, мы знаем и без Защитника Королевы."

"Нам необходимы все защитники, которые у нас есть." -- послышался яростный ответ. - "Особенно мужчины, сражающиеся мечами, а не словами!"

Мальгонт покраснел от ярости: "Ты называешь меня трусом?"

Богиня, Мать, сохрани нас.

Гвиневера сердито поднялась на ноги. "Если разразится война, мы будем сражаться!" -- перебила она. - "А до тех пор, прошу вас, хватит враждебных слов!"

Она слишком поздно ощутила обрушившуюся на нее силу гнева Мальгонта. "И если война разразится, моя госпожа Гвиневера, что случится со страной без правителя, без королевы?"

"У нас есть королева!"

"Без королевы, способной вести нас, пока моя дорогая сестра блуждает по сумеречной земле с Феями, а Вы, ее наследница, ничего не знаете о войне."

"Я не настолько безыскусна, дядя!"

"В подобном случае Вам необходим защитник," -- хриплым голосом продолжил Мальгонт. "Если придет война, мужчина должен предводительствовать за Вас." По его лицу медленно расплылась улыбка. "А кто подойдет лучше, чем Ваш кровный родственник?"

Мой кровный родственник:

Нет, даже если бы ты был последним мужчиной на земле. Она набралась храбрости, чтобы посмотреть прямо в его чернильные глаза: "Если мне понадобится защитник, сэр, то я изберу его сама!"

Мальгонт ухмыльнулся. "Что скажет народ о королеве без защитника, собирающейся править единолично, подобно самой Госпоже Авалона, выбирающей партнеров, как ей вздумается, и не отвечающей ни перед одним мужчиной?"

Гвиневера была в агонии. "Королевы Летней Страны всегда выбирали своих партнеров и меняли их как им вздумается. Если я хочу жить по-своему, Дядя, и иметь власть над собственным телом, то как Вы посмеете отказать мне в этом?"

"Итак, как Королева, Гвиневера:"

Лукан не смог больше выдержать: "Позвольте мне напомнить Вам, Принц, что Королева наша все еще жива!" - взорвался он. "А Королева Летнего Королевства всегда будет иметь защитника!"

"Но защитником Королевы не всегда быть тебе!"

И внезапно их руки метнулись к бедру, стулья были отодвинуты, а наполовину вытащенные мечи засверкали в мерцающем свете.

"Лорды, как не стыдно!" -- Талиезин поднялся и встал между ними; его светлые глаза горели. "Опасности окружают нас, несчастья врываются в нашу жизнь, а жизнь нашей Королевы висит на волоске. Разве это время для отвратительных злобных ссор?"

Он остановился, и лицо его заметно потемнело. "Слушайте меня, потому что я слышу то, что не хотел бы услышать, и вижу то,о чем никогда не надеялся рассказать. Старая луна заходит и сегодня умрет. Я вижу, как новая луна восходит среди звезд."

Он провел рукой перед глазами, и взгляд его обратился внутрь. В помещении воцарилась великая тишина, и все почувствовали тяжесть его печали. В зале загудел приглушенный высокий звук, звук натянутой до предела нити, поющей перед тем, как она порвется. В тихом воздухе появилась и нота пониже, равномерный печальный звук всех жизненных утрат и грусти.

Теперь голос Талиезина стал частью хора. "С приходом новой луны грядет пир Белтана. Помолимся, чтобы в это священное время произошли священные вещи. А когда совершится церемония, когда Бог Белтан придет к Матери, и Она благословит Летнюю страну, тогда будущее станет ясно." Он вздохнул. - "Будущее, которое скоро настигнет нас."

За его спиной послышался тихий звук, как будто что-то маленькое умерло, последний шопот отлетающей души. Талиезин обернулся. Из находящейся за троном мглы темная фигура вышла в мерцающий свет, отбрасывая на стены высокие тени. Гвиневера почувствовала, что утопает в слезах и печали. Только доверенные дворцовые слуги знали потайной ход из покоев Королевы к трону.

Король Леогранс уставился на вновь пришедшего, как будто тот был странником из Другого Мира. "Зачем ты пришел? Что случилось?"

"Говори," -- тихо сказал Талиезин. - "Нам всем известна твоя новость. Не бойся сообщить ее."

Перед ними стоял бард Королевы, Кормак, бледный образ живой печали. "Королева," - пробормотал он, -- "Королева:"