Никто не знал, что здесь находилась хижина, пока Кенни Линдсей не увидел языки пламени, когда шел вверх по ручью.
- Я бы совсем не заметил ее, - повторил он, возможно, уже в шестой раз, - если бы не темнота. Засветло я бы никогда ее не увидел, - он вытер трясущимися руками лицо, неспособный отвести взгляда от ряда тел, лежащих на краю леса. – Это дикари, Мак Дубх? Скальпы с них не сняли, но может быть …
- Нет, - Джейми накрыл посиневшее лицо маленькой девочки измазанным сажей носовым платком. – Ни один из них не ранен. Ты же сам видел, когда выносил тела.
Линдсей покачал головой, закрыв глаза, и конвульсивно содрогнулся. Близился вечер, ранний весенний день дышал промозглым холодом, но мужчина весь вспотел.
- Я не глядел, - сказал он просто.
Мои руки были холодны, как лед, и также нечувствительны, как резиновая плоть мертвой женщины, которую я осматривала. Они были мертвы более суток; мышечная ригидность уже исчезла, оставив их тела холодными и расслабленными, но прохлада горной весны еще хранила их от вульгарного разложения.
Все же я старалась дышать неглубоко, воздух горчил от запахов горения. Струи дыма время от времени поднимались с обугленных руин маленькой хижины. Уголком глаза я заметила, как Роджер пнул поваленное дерево, нагнулся и что-то поднял с земли.
Кенни постучался в нашу дверь перед рассветом, подняв нас с теплых постелей. Мы собрались и быстро вышли, хотя и знали, что опоздали с помощью. С нами также отправились несколько арендаторов из Фрейзерс-Риджа. Брат Кенни, Эван, с Ронни Синклером и Фергюсом тесной группкой стояли под деревьями и тихо разговаривали по-гэльски.
- Ты знаешь, от чего они умерли, сассенах? – Джейми с обеспокоенным лицом присел рядом со мной на корточки. – Те, что под деревьями, - Он кивнул на труп передо мной. – Я знаю, от чего умерла эта бедная женщина.
Ветер приподнял длинную юбку женщины, и показались ее длинные тонкие ноги, обутые в кожаные шлепки. Длинные руки неподвижно лежали вдоль тела. Она была высока. «Не так высока, как Брианна», - подумала я и инстинктивно нашла глазами яркие волосы дочери, мелькающие сквозь ветви на дальней стороне поляны.
Я завернула передник женщины, чтобы закрыть ей голову и верхнюю часть туловища. Ее руки были красными с распухшими от тяжелой работы суставами и мозолистыми ладонями, но судя по ее упругим бедрам и телу, ей было не более тридцати лет, или того меньше. Невозможно было сказать, была ли она симпатичной.
Я покачала головой в ответ на его замечание.
- Не думаю, что она сгорела, - сказала я. – Видишь, ее ноги совсем целые. Она, должно быть, упала в очаг уже мертвой. Волосы загорелись, и огонь перекинулся на плечи. Наверное, она лежала вблизи стены или дымохода, пламя от нее перекинулось на всю хижину.
Джейми медленно кивнул, глядя на мертвую женщину.
- Да, это имеет смысл. Но какова тогда причина их смерти, сассенах? Другие тоже обгорели, но не так сильно, как она. Они, видимо, были уже мертвы, когда хижина загорелась, потому что никто не пытался выскочить. Это какая-то смертельная болезнь, да?
- Не думаю. Давай, я осмотрю остальных.
Я шла медленно вдоль ряда неподвижных тел с покрытыми тканью лицами и наклонялась к каждому, чтобы заглянуть под импровизированные саваны. Болезней, могущих вызвать быструю смерть, в эти времена было не мало. Без антибиотиков, с возможностью вводить жидкость только через рот или ректально, простая диарея могла убить в течение двадцати четырех часов.
Я встречалась с такими случаями довольно часто, чтобы легко их распознать; любой врач смог бы, а я была врачом более двадцати лет. Я сталкивалась в этом столетии с ужасными паразитными заболеваниями, привезенными из тропиков вместе с рабами, но не паразиты погубили эти бедные души, и никакое заболевание, которое я знала, не могло оставить такие следы на своих жертвах.
Все тела: сожженная женщина, пожилая женщина и трое детей – были найдены в стенах горящей хижины. Кенни вытащил их перед тем, как крыша обрушилась, а потом пошел за помощью. Все были уже мертвы, когда начался пожар? Все умерли одновременно? Пожар начал разгораться, когда женщина упала в очаг?
Труппы аккуратно сложили под ветвями гигантской красной ели, и мужчины принялись копать могилу поблизости. Брианна стояла возле маленькой девочки, наклонив голову. Я подошла и встала на колени возле крошечного тела; она тоже опустилась на колени с другой стороны.
- Что это? – спросила она тихо. – Яд?
Я с удивлением взглянула не нее.
- Думаю, да. Что навело тебя на эту мысль?
Она кивнула на посиневшее лицо девочки с выпученными глазами, придававшими ему выражение ужаса. Маленькие черты лица были искажены агонией, а в уголках рта застыли следы рвоты.
- Руководство девочки-бойскаута, - ответила Брианна. Она оглянулась на мужчин, но они были далеко. Рот ее дернулся; она протянула руку с открытой ладонью. – «Никогда не ешьте незнакомые грибы, - процитировала она. – Существует много ядовитых видов грибов, и различить их может только эксперт». Роджер нашел их, они растут кольцами возле того ствола.
Влажные, мясистые шляпы, бледно коричневые с белыми бородавчатыми пятнами, с пластинами на тонких ножках столь бледных, что казались фосфоресцирующими в тени ели. Они имели приятный вид, противоречащий их смертельной сущности.
- Мухомор пантерный, - произнесла я вполголоса и осторожно взяла один гриб с ее ладони. - Agaricuspantherinus, или так их назовут, как только кто-нибудь возьмется за их систематическое описание. Pantherinus, потому что они убивают так же стремительно, как пантера.
Я увидела, как рябь гусиной кожи приподняла на предплечье Брианны мягкие золотисто-красные волоски. Она опустила руку и высыпала оставшиеся грибы на землю.
- Кто в здравом уме стал бы есть поганки? – спросила она, вытирая слегка дрожащую руку о свою юбку.
- Ну, может быть, люди, которые не знали. Люди, который были голодны, - ответила я тихо. Я приподняла руку девочки и провела пальцем по тонким костям предплечья. Живот показывал признаки вздутия, но из-за недоедания или посмертных изменений, я сказать не могла. Все тела были худыми, хотя и не истощенными.
Я подняла глаза на темно-синие тени на склонах гор. В это время года еще рано собирать дары природы, но в лесу было достаточно пищи – для тех, кто мог найти ее.
Джейми подошел и встал на колени рядом со мной, легко положив руку на мою спину. Несмотря на холод по его шее стекали струйки пота, а густые темно-рыжие волосы потемнели на висках.
- Могила готова, - произнес он тихим голосом, словно боялся потревожить дитя. – Вот это убило ребенка? – Он кинул на рассыпанные грибы.
- Думаю, да … и остальных тоже. Ты все осмотрел? Кто-нибудь знает, кто они?
Он покачал головой.
- Не англичане. Одеты не так. Немцы поселились бы в Салеме; они клановые люди и совсем не стремятся жить уединенно. Возможно, это голландцы, - он кивнул на деревянные изношенные сабо на ногах пожилой женщины. – Не нашел никаких книг, никаких записей, если они вообще были. Ничего, что могло бы указать на их имена. Но …
- Они поселились здесь совсем недавно, - низкий с хрипотцой голос заставил меня поднять голову. Подошел Роджер, присел на корточки рядом с Брианной и кивнул на тлеющие остатки хижины. Рядом с ней небольшая делянка для огорода с немногочисленными всходами, прибитыми последним морозом, но никаких загонов и навесов, никаких признаков домашнего скота, мул, свиней.
- Новые эмигранты, - произнес Роджер негромко. – Не слуги по контракту; это была семья. Они не привыкли к работе вне дома, у женщин свежие мозоли и шрамы. – Он неосознанно провел широкой ладонью по своему колену. Теперь его ладони были сплошь покрыты затвердевшими мозолями, как у Джейми, но когда-то он был ученым с нежной кожей и хорошо помнил боль привыкания к тяжелой работе.
- Интересно, остались ли у них родственники там … в Европе, - пробормотала Брианна. Она убрала светлые волосы со лба девочки и накрыла ее лицо платком. Я видела, как дернулось ее горло, когда она сглотнула. – Они никогда не узнают, что с ними произошло.
- Нет, - Джейми резко встал. – Говорят, что Бог защищает дураков, но даже он иногда теряет терпение. – Он отвернулся и двинулся к Линдсею и Синклеру.
- Ищите мужчину, - сказал он Линдсею. Все головы повернулись в его сторону.
- Мужчину? – произнес Роджер, потом взглянул на хижину, и на его лице отразилось понимание. – Да, кто-то же построил для них хижину.
- Может быть, женщины сами ее построили, - сказала Бри, приподняв подбородок.
- Да, ты могла бы, - рот его слегка дернулся, когда он искоса взглянул на жену. Брианна походила на Джейми не только рыжими волосами; ее рост достигал шести футов без каблуков, и в ее длинных изящных мускулах крылась сила ее отца.
- Возможно, они могли, но не построили, - сказал Джейми коротко. Он кивнул на развалины хижины, где некоторые остатки мебели еще сохраняли свою форму. Пока я смотрела, налетел вечерний ветерок, и остатки стула бесшумно разрушились, опав ливнем сажи на землю, подобно призраку.
- Что ты имеешь в виду? – я поднялась и встала рядом с ним, глядя на дом. Внутри практически ничего не осталось, хотя сохранились дымоход и остатки стен, состоящие из развалившихся бревен.
- Здесь нет ничего железного, - сказал он, кивая на почерневший очаг, где лежали осколки котла, развалившегося на две части от жара. – Никаких горшков, кроме этого, который слишком тяжел, чтобы унести. Нет никаких инструментов, ни ножа, ни топора, но видно: кто бы ни построил хижину, они у него были.
Я видела; бревна были не ошкурены, но на них отчетливо виднелись зарубки от топора.
Нахмурившись, Роджер поднял длинную сосновую ветку и стал тыкать ею в груду щебня и пепла, убеждаясь. Кенни Линдсей и Синклер не сомневались. Джейми сказал им искать мужчину, и они отправились исполнять поручение, быстро исчезнув в лесу. Фергюс пошел с ними, Эван Линдсей, его брат Мурдо и МакДжилливрей стали собирать камни для надгробия.
- Если у них был мужчина, он что, их оставил? – спросила меня Брианна, переведя взгляд с отца на ряд тел. – Может быть, эта женщина решила, что они не выживут одни?
И покончила с собой и детьми, чтобы избежать долгой смерти от холода и голода?
- Оставил их и забрал все инструменты? Боже, надеюсь, что нет, - я мысленно перекрестилась, опасаясь, что так оно и было. – Разве они не могли пойти за помощью? Даже с детьми … снег уже сошел. – Только самые высокие снежные перевалы оставались покрытыми снегом, и хотя склоны и тропы были мокры и грязны от весенних потоков, они были все еще проходимы, по крайней мере, в течение месяца.
- Я нашел мужчину, - прервал мои мысли Роджер. Он сказал это спокойно, но немного замешкался, чтобы откашляться. – Прямо … здесь.
Дневной свет уже начал исчезать, но я могла видеть, как он побледнел. Неудивительно, свернутая клубком форма, которую он раскопал возле обугленных бревен упавшей стены, могла заставить кого угодно лишиться речи. Обугленные до черноты руки застыли в боксерской позе, характерной для сгоревших в огне тел. Трудно даже было сказать, что это труп мужчины, хотя я решила, что это так.
Догадки насчет нового трупа были прерваны криком:
- Мы нашли их, милорд!
От края леса нам махал Фергюс.
Действительно «их». На сей раз тела двух мужчин, растянувшиеся в тени деревьев недалеко друг от друга и от хижины. И оба, насколько я могла видеть, мертвые от отравления грибами.
- Этот не голландец, - повторил Синклер, вероятно, уже в четвертый раз, указывая головой на один труп.
- Мог быть, - Фергюс с сомнением почесал кончик носа крюком, который он носил вместо левой руки. – Из Индий, нет?
Один из мужчин был черным, другой белым, и оба носили изношенную домотканую одежду, только рубашки и брюки, никаких курток, несмотря на холодную погоду. И оба были босыми.
- Нет, - Джейми покачал головой, бессознательно вытирая одну руку о свои бриджи, словно хотел избавиться от прикосновения к мертвому телу. – Да, голландцы держат рабов на Барбуде, но эти питались лучше, чем те в хижине. – Он указал подбородком в сторону тихого ряда женщин и детей. – Они не жили здесь. Кроме того … - Я видела, как его взгляд задержался на босых ногах мужчин.
Ноги были натерты, но, в основном, чистые. Подошвы черного мужчины были розовато-желтые без пятен грязи или листьев, застрявших между пальцами. Эти мужчины не ходили по лесу босиком.
- Тогда здесь, по-видимому, было больше мужчин? И когда эти умерли, их спутники сняли обувь с трупов … и еще какие-нибудь вещи, - резонно заметил Фергюс, проведя рукой от сожженной хижины до раздетых тел, - и ушли.
- Да, может быть, - Джейми поджал губы, медленно скользя пристальным взглядом по земле. Но весь двор был истоптан следами, усеян пучками вырванной травы и усыпан пеплом и обгоревшими кусками дерева. Выглядело так, будто по двору носились обезумевшие бегемоты.
- Хотелось бы, чтобы здесь был Молодой Иэн. Он лучший из следопытов; и он мог бы узнать, что произошло, - он кивнул в сторону леса, где были найдены мертвые мужчины. – Возможно, определил: сколько их было, и куда они ушли.
Джейми сам был неплохим следопытом, но сейчас быстро темнело; даже на поляну, где располагалась сгоревшая хижина, из-под деревьев наползала черная, как нефть, темнота.
Он взглянул на горизонт, где края облаков, подсвеченные закатом, сверкали розовым и золотым цветом, и покачал головой.
- Похороните их. А потом уходим.
Мы сделали еще одно мрачное открытие. Сожженный мужчина, единственный среди мертвых, не умер от огня или яда. Когда мы вытащили труп из груды пепла, чтобы уложить его в могилу, что-то упало на землю с глухим стуком. Брианна подняла предмет и протерла его подолом передника.
- Полагаю, они его пропустили, - произнесла она немного дрожащим голосом, протягивая предмет. Это был нож, или точнее, лезвие от ножа. Деревянная рукоятка сгорела полностью, и само лезвие искривилось от высокой температуры.
Подавляя тошноту от резкого смрада сожженного жира и плоти, я склонилась над трупом и дотронулась до его живота. Огонь уничтожает многое, но сохраняет самые неожиданные вещи. Треугольная рана под ребрами была хорошо заметна.
- Они ударили его ножом, - сказала я и вытерла вспотевшие руки о свой передник.
- Они убили его, - сказала Бри, глядя на меня, - а потом его жена … - Она взглянула на тело молодой женщины с головой, покрытой передником. – Она сделала тушеное мясо с грибами, и они съели его. И дети тоже.
На поляне наступила тишина, слышались только отдаленные крики птиц в горах. Я могла слышать мучительный стук сердца в своей груди. Месть? Или отчаяние?
- Да, возможно, - негромко сказал Джейми. Он наклонился и взялся за угол холстины, на которую положили тело мужчины. – Назовем это несчастным случаем.
Голландца со своей семьей мы положили в одну могилу, мужчин – в другую.
Внезапный порыв холодного ветра отбросил передник с лица женщины, когда ее поднимали. Синклер испуганно вскрикнул и едва не опустил свой угол холста.
Ни лица, ни волос у нее не было; плоть головы выгорела полностью, оставив маленький почерневший череп с оскаленными в неожиданной усмешке зубами.
Мужчины торопливо опустили труп в могилу, ее детей и мать рядом, и оставили меня с Брианной: складывать по древнему шотландскому обычаю пирамиду из камней, чтобы отметить место и защитить тела от диких зверей. Босых мужчин уложили в более мелкую яму.
Сделав работу, все, тихие и с побледневшими лицами, собрались возле свежих холмиков. Я видела, что Роджер стоял возле Брианны, защищающим жестом обхватив ее за талию. Она немного дрожала, но думаю, не от холода. Их сын, Джемми, был приблизительно на год моложе младшей из девочек.
- Ты скажешь слово, Мак Дубх? – Кенни Линдсей вопросительно взглянул на Джейми и натянул вязаную шапку на уши, спасаясь от холода.
Почти наступили сумерки, и никому не хотелось здесь задерживаться. Нам придется разбить лагерь подальше от горелого смрада, а это будет трудно сделать в темноте. Но Кенни был прав: мы не могли уйти, не совершив хоть какой-то обряд прощания с незнакомцами.
Джейми отрицательно покачал головой.
- Нет, пусть говорит Роджер Мак. Они голландцы и, скорее всего, были протестантами.
Несмотря на тусклый свет, я увидела, как Брианна кинула на отца острый взгляд. Да, Роджер был пресвитерианином, но им также был Том Кристи, который был намного старше, и суровое лицо которого отразило его мнение насчет происходящего. Вопрос религии был не более чем предлогом, и все это понимали, включая и Роджера.
Он откашлялся с шумом, будто рвался ситец. Это был болезненный звук, и в нем также слышался гнев. Но он, тем не менее, не стал возражать и прямо посмотрел Джейми в глаза, когда занял место в голове могилы.
Я думала, что он просто произнесет молитву или какой-нибудь грустный псалом. Но другие слова пришли ему на ум.
- Смотрите, я кричу о несправедливости, но меня не слышат; я кричу громко, но нет справедливости. Он преградил мне путь и покрыл мраком мою дорогу.
Когда-то его голос был силен и красив. Сейчас он был приглушен, не более чем хриплое напоминание прежней красоты, но в нем было достаточно силы страсти, чтобы заставить слушающих склонить головы.
- Он лишил меня славы и сбросил корону с головы. Он отобрал у меня все и подрубил мою надежду, как ствол дерева, - его лицо было спокойно, но глаза не отрывались от обугленного пня, который служил голландской семье для рубки мяса.
- Он увел братьев от меня, знакомые отвергли меня. Мои родные отказались от меня, а друзья забыли.
Я видела, как три брата Линдсея обменялись взглядами и придвинулись ближе друг к другу, спасаясь от поднимающегося ветра.
- Имейте жалость ко мне, о, мои друзья, - произнес Роджер, и его голос упал почти до шепота, еле слышимого за шумом деревьев, - ибо рука Бога коснулась меня.
Брианна возле него шевельнулась, и он еще раз резко и хрипло откашлялся, вытягивая шею так, что я увидела на ней шрам от веревки.
- О, эти мои слова записаны пером, запечатлены в свитках и навечно выбиты на камнях!
Он медленно, с бесстрастным лицом, перевел взгляд от одного к другому по кругу, потом вздохнул и продолжил ломающимся голосом:
- Ибо я знаю, что мой спаситель существует, и он будет на земле в ее последний день. И пусть черви съедят мою плоть под этой кожей, - Брианна судорожно вздрогнула и отвела взгляд от влажной насыпи, - я во своей плоти увижу Бога. Узрю его собственными глазами.
Он остановился, и раздался коллективный вздох, когда все освободили сдерживаемое дыхание. Он, однако, не закончил. Почти бессознательно он взял Бри за руку и сжал ее. Последние слова, я думаю, он произносил больше для себя, чем для кого-то еще.
- Бойтесь меча гнева, несущего наказание, и знайте: Божий суд есть.
Я вздрогнула, и ладонь Джейми, прохладная и сильная, обхватила мою руку. Он посмотрел вниз на меня, встретив мой взгляд. Я знала, о чем он подумал.
Он, как и я, думал не о настоящем, а о будущем. О маленькой заметке, которая появится через три года в «Уиллмингтонском бюллетене», датированным 13 февраля 1776 г.
«С прискорбием сообщаем о смерти Джеймса МакКензи Фрейзера и его жены, Клэр Фрейзер, произошедшей в результате пожара в их доме в поселении Фрейзерс-Ридж в ночь на 21 января. Мистер Фрейзер, племянник покойного Гектора Камерона с плантации «Речной поток», родился в Шотландии в Брох Туарахе. Он был широко известен в Колонии и пользовался большим уважением. Он не оставил после себя выживших детей».
Пока не думать об этом не представляло для меня труда, пока событие являлось только будущим, и будущим, которое можно изменить, в конце концов. Предупрежден – значит, вооружен, не так ли?
Я посмотрела на маленькую пирамиду из камней, и глубокий холод пронзил мое тело. Я сделала шаг к Джейми и ухватилась за него второй рукой. Он положил на нее свою ладонь и крепко сжал, ободряя. «Нет, - безмолвно произнес он. – Нет, я не позволю этому случиться».
Когда мы покидали безрадостную поляну, перед моими глазами стояло одно яркое изображение. Не сожженная хижина, не несчастные тела и не огород с мертвыми всходами, а надгробный камень в развалинах монастыря Бьюли в шотландских горах, который я видела несколько лет назад.
Это было погребение благородной леди; ее имя было увенчано вырезанным в камне усмехающимся черепом, в точности похожим на череп под передником голландки. А ниже шел девиз:
«Hodie mihi cras tibi – sic transit gloria mundi».
Моя очередь сегодня – твоя завтра. Так проходит мирская слава.