Брианна толкнула дверь кабины и прислушалась, опасаясь услышать быстрый топоток грызунов или сухой шелест чешуек по полу. Однажды она вошла в темноте и оказалась в нескольких дюймах от маленькой гремучки, и хотя змея, испугавшись не меньше ее самой, быстро уползла между каменными плитами очага, Брианна выучила свой урок.
На сей раз никаких мышей или полевок, но кто-то большой залезал и вылез через промасленную кожу, натянутую на окно. Солнце только что село, и оставшегося света было достаточно, чтобы увидеть, что сплетенная из травы корзинка, в которой она держала жареный арахис, была сброшена с полки, а арахисовая шелуха валялась по всему полу.
Громкий шелест на мгновение заставил ее замереть. Он раздался снова, и за ним послышался громкий стук, когда что-то упало за стеной хижины.
- Ах ты, ублюдок! - закричала она. - Ты в моей кладовке!
Охваченная праведным негодованием, она схватила метлу и ворвалась под навес с воплем баньши. Огромный енот, преспокойно жующий копченую форель, при виде ее выронил добычу, проскользнул между ее ног и с испуганным визгом бросился прочь, словно толстый банкир, спасающийся от кредиторов.
С пульсирующими от адреналина нервами она отложила метлу и, ругаясь себе под нос, стала подбирать с пола то, что могла спасти. Еноты наносили меньше разрушений, чем белки, которые разбрасывали и грызли все подряд, но они обладали намного большим аппетитом.
Бог знает, как долго он здесь хозяйничал, подумала она. Достаточно долго, чтобы вылизать из миски все масло, сбросить со стропил связку копченой рыбы ... Как такое толстое существо смогло туда забраться? Для этого требуется акробатическая сноровка. К счастью соты с медом, хранились в трех кувшинах, и только один подвергся разграблению. Но корнеплоды были рассыпаны по земле, свежий сыр почти съеден, а кувшин с драгоценным кленовым сиропом был перевернут, и его содержимое растеклось лужей в грязи. Последнее зрелище снова привело ее в ярость, и она сжала картофелину с такой силой, что ногти прорезали кожуру.
- Проклятая, проклятая тварь!
- Кто? - спросил голос сзади. Она испуганно развернулась и запустила картофелиной в вошедшего, которым оказался Роджер. Клубень ударил его по лбу, и он пошатнулся, ухватившись за колоду.
- Ой! Христос! Что, черт побери, здесь происходит?
- Енот, - ответила она коротко и отступила, давая свету возможность показать разрушения.
- Он разлил кленовый сироп? Ублюдок! Ты прикончила его?
С рукой, прижатой ко лбу, Роджер вошел под навес, выглядывая пушистой тельце.
Увидев, что муж разделяет ее вкусы и ее негодование, она немного успокоилась.
- Нет, - ответила она, - он сбежал. Кровь идет? Где Джем?
- Думаю, нет, - ответил он, осторожно отнимая ладонь ото лба и разглядывая ее. - Ух, у тебя убийственная рука. Джем у МакДжилливреев вместе с Лиззи и мистером Вемиссом на празднование помолвки Сенги.
- Да? И кого она выбрала? - гнев и чувство вины тотчас уступили место интересу. Ута МакДжилливрей с немецкой основательностью выбирала брачных партнеров для своих трех дочерей и сына, руководствуясь своими собственными критериями - земля, деньги, респектабельность в начале списка, возраст, внешний вид и обаяние в конце. Конечно, ее дети имели другие критерии, но сила индивидуальности фрау Уты была так велика, что ее дочери Инга и Хильда вышли замуж за мужчин, которых выбрала она.
Однако Сенга была дочерью своей матери и имела собственное мнение, которое не стеснялась выражать. Несколько месяцев она колебалась в выборе между двумя претендентами: Генрихом Штрассе, удалым, но бедным молодцом из Бетании - лютеранином! - и Ронни Синклером, бондарем. Богатым человеком по меркам Риджа, и для Уты тот факт, что он был на тридцать лет старше Сенги, не играл никакой роли.
Замужество Сенги МакДжилливрей являлось предметом живейшего обсуждения в Ридже в течение последних месяцев, и Брианна знала, что даже были заключены несколько крупных пари.
- Кто же этот счастливый человек? - повторила она.
- Миссис Баг не знает, и это сводит ее с ума, - ответил Роджер, широко ухмыльнувшись. - Манфред МакДжилливрей приехал забрать их вчера утром, но миссис Баг не было в большом доме; Лиззи оставила ей записку на задней двери, куда они отправились, но не упомянула, кто стал счастливым женихом.
Брианна поглядела на закат; шар солнца уже скрылся за горизонтом, хотя блистающий свет еще проникал сквозь каштаны, освещая палисадник и превращая весеннюю траву в мягкий изумрудный бархат.
- Думаю, нам придется подождать до завтра, чтобы узнать, - произнесла она с небольшим сожалением. Земля МакДжилливреев находилась почти в пяти милях от них, и наступит полная темнота, когда они явится туда. Кроме того, несмотря на оттепель, нужно иметь веские причины, чтобы бродить в горах по ночам, по крайней мере, больше чем простое любопытство.
- Да. Хочешь пойти в большой дом на ужин? Приехал майор МакДональд.
- Ах, он, - она на мгновение задумалась. Ей хотелось услышать новости, которые он привез, и потом интересно, что приготовит на ужин миссис Баг. С другой стороны, она была не в настроении общаться после мрачной трехдневной поездки и разгрома ее кладовой.
Она вдруг осознала, что Роджер специально не высказывал свое мнение. Он стоял, положив одну руку на полку с изрядно поредевшим запасом яблок, и пальцем медленно поглаживал круглый желтый бочок фрукта. Слабое знакомое напряжение исходило от него, молчаливо намекая, что неплохо остаться дома без родителей, знакомых ... и без ребенка.
Она улыбнулась ему.
- Как твоя бедная голова?
Он коротко взглянул на нее; уходящий луч солнца позолотил его переносицу и вспыхнул зелеными искрами в одном глазу. Он кашлянул.
- Полагаю, ты могла бы поцеловать ее, - предложил он смущенно. - Если хочешь.
Она любезно поднялась на цыпочки и мягко поцеловала его лоб, убрав с него черные густые волосы. Шишка была большая, но синяк еще не появился.
- Так лучше?
- Еще. Может быть, пониже?
Он обхватил ее за бедра и притянул к себе. Они были почти одного роста, и она всегда считала это преимуществом, но сейчас впечатление, создаваемое этим фактом, показалось ей просто ошеломляющим. Она легонько потерлась о его бедра, наслаждаясь ощущениями, и Роджер сделал глубокий хриплый вдох.
- Не так низко, - пробормотал он. - По крайней мере, не сейчас.
- Капризуля, - сказала она мягко и поцеловала его в рот. Его губы были теплыми, но запах горького пепла и влажной земли ощущался на нем, как и на ней. Она задрожала, и отодвинулась.
Держа одну руку на ее спине, он протянул другую и обмакнул палец в лужицу кленового сиропа, оставшуюся на полке. Он провел пальцем по ее нижней губе, затем по своей и, нагнувшись, подарил ей сладкий поцелуй.
- Я не могу вспомнить, как давно я не видел тебя голой.
Она прищурила один глаз и скептически взглянула на него.
- Приблизительно три дня. Догадываюсь, это не произвело большого впечатления.
С большим облегчением она скинула одежду, которую носила три дня и три ночи. Но даже сейчас голая и наспех умывшаяся, она ощущала пыль в своих волосах и грязь между пальцами ног.
- О, ну. Я не это имел в виду. Просто мы очень давно не занимались любовью при дневном свете, - он лежал на боку лицом к ней и улыбался, проводя рукой по изгибу ее талии и округлым ягодицам. - Ты не представляешь, как прекрасно ты выглядишь, голая и освещенная сзади солнечными лучами. Как будто тебя окунули в золото.
Он прикрыл один глаз, словно вид ослеплял его. Она пошевелилась, и солнечный луч упал на его лицо, на долю секунды превратив открытый глаз в сияющий изумруд, пока он не моргнул.
- Ммм, - она лениво притянула его голову для поцелуя.
Брианна прекрасно понимала, что он имел виду. Она чувствовала себя немного грешницей, но это было приятное чувство. Чаше всего они занимались любовью ночью, прикрытые тенями очага и складками постельного белья, после того как Джемми засыпал. И хотя обычно Джемми спал, как убитый, они всегда осознавали присутствие сопящего тельца в кроватке неподалеку от них.
Сейчас она еще сильнее ощущала его отсутствие. Было странно не чувствовать его тело рядом, как маленькое подвижное продолжение своего собственного. Свобода дарила волнующие ощущения, но оставляла в ней неловкое чувство, будто она потеряла что-то ценное.
Они оставили дверь открытой, чтобы лучше чувствовать потоки света и воздуха на своей коже. Но солнце уже исчезло, и хотя воздух еще пылал, как мед, в нем уже ощущался намек на холод.
Внезапный порыв ветра захлопал шкурой на окне и пронесся по хижине, закрыв дверь и оставив их в темноте.
Брианна ахнула. Роджер, удивленно хмыкнув, скинул ноги с кровати и пошел открывать дверь. Он широко распахнул ее, и Брианна глотнула свежий воздух, только сейчас осознав, что задерживала дыхание, словно находилась в могиле.
Роджер, казалось, чувствовал то же самое. Он стоял в дверном проеме, позволив ветру трепать темные вьющиеся волосы. Они все еще были связаны в хвост, и ей захотелось подойти, развязать кожаный ремешок и погрузить пальцы в черные блестящие кудри - наследство древнего испанца, потерпевшего кораблекрушение у кельтских берегов.
Она подошла к нему, прежде чем до конца осознала свое желание, и стала выбирать листочки и прутики из его волос. Он задрожал то ли от ее прикосновений, то ли от холодного ветра, но его тело было горячим.
- У тебя фермерский загар, - произнесла она, поднимая его волосы от шеи и целуя в основание затылка.
- Ну, разве я не фермер? - его кожа задрожала под ее губами, словно шкура на боку лошади. Его лицо, шея и руки за зиму несколько утратили загар, но все еще были темнее, чем кожа на спине и плечах, а по талии проходила полоса, отделяющая кремовую кожу его верхнего туловища от сверкающей белизны ягодиц.
Она положила ладони на эти выпуклости и сжала, наслаждаясь их крепкой округлостью; он глубоко задышал и немного откинулся назад, так что ее груди прижались к его спине, а подбородок лег на его плечо.
Все еще было светло. Последние длинные лучи солнца текли сквозь молодую зеленую листву каштанов, и она горела холодным светом над удлиняющимися тенями. Вечер наступал, но была весна, и птицы продолжали гомонить во все горло. Поблизости распевал пересмешник, выдавая удивительную смесь трелей и завываний, которым, как она подумала, он научился у кота матери.
Воздух становился холодным, и гусиная кожа покрыла ее руки и бедра, но тело Роджера, прижимающееся к ней, было горячим. Она обняла его за талию, лениво перебирая пальцами густые завитки внизу.
- На что ты смотришь? - спросила она тихонько, прослеживая его взгляд, направленный на дальний конец двора, где из леса появлялась дорога. Дорога, покрытая тенями от огромных сосен, была пуста.
- Я высматриваю змея с яблоком, - рассмеялся он и откашлялся. - Ты не голодна, моя Ева? - его пальцы опустились на ее руку.
- Хочешь в большой дом? Да?
Он, должно быть, умирает от голода, ведь у них был только небольшой перекус в полдень.
- Да, но ... - он прекратил колебаться и сжал ее пальцы. - Ты решишь, что я сошел с ума, но ... ты не стала бы возражать, если бы я сейчас, не дожидаясь утра, пошел и забрал маленького Джема домой? Мне бы было спокойнее так.
Она сжала его руку в ответ.
- Мы пойдем вместе. Это прекрасная мысль.
- Наверное, но до МакДжилливреев пять миль. Стемнеет, пока мы до них доберемся, - тем не менее, он улыбнулся, повернувшись к ней.
Что-то мелькнуло перед ее лицом; она резко отпрянула. Крошечная, зеленая, как листья, гусеница изогнулась на темных волосах Роджера в безуспешных поисках убежища.
- Что? - Роджер скосил глаза, пытаясь увидеть, на что она смотрит.
- Нашла твою змею. Наверное, она тоже ищет яблоко, - она посадила червячка на палец, ступила наружу и, присев на корточки, позволила гусенице переползти на такую же ярко зеленую травинку. Но трава была уже в тени; с уходом солнца лес утратил все краски.
Ниточка дыма коснулась ее носа; он доносился из дымохода большого дома, но ее горло сжалось от запаха горения. Внезапно ее охватило беспокойство. Свет уходил, наступала ночь. Пересмешник затих, и лес казался полным угрозы и тайны.
Она провела рукой по своим волосам.
- Идем.
- Ты не хочешь сначала поужинать? - Роджер с улыбкой глядел на нее, держа в руках бриджи.
Она покачала головой.
- Нет. Давай пойдем прямо сейчас.
Ничего сейчас не было важнее, чем забрать Джемми домой и снова почувствовать себя единой семьей.
Хорошо, - мягко произнес Роджер, глядя на нее, - но все же думаю, сначала тебе лучше прицепить фиговый листок. На случай, если нам встретится ангел с пылающим мечом.