С уходом Абеля МакЛеннана завтрак закончился. Рядовой Огилви, выразив благодарность, удалился, Джейми и Фергюс отправились в поисках кос и астролябии, а Лизи, поникшая духом в отсутствии Огилви, объявила себя больной и отправилась под один из навесов с большой чашкой отвара пижмы и руты.
К счастью, тут появилась Брианна. Она заверила меня, что они с Роджером уже позавтракали у Джокасты. Джемми заснул у тети на руках, а так как обе стороны были довольны этим обстоятельством, Бри оставила его и пришла помочь мне с утренним приемом больных.
- Ты действительно хочешь помогать мне? - я с сомнением посмотрела на нее. - В конце концов, это день твоей свадьбы. Я уверена, что Лизи или миссис Мартин могли бы ...
- Нет, я помогу, - уверила она, вытирая тряпкой высокий табурет, который я использовала для приема больных. - Лизи чувствует себя лучше, но я не думаю, что она выдержит загноившиеся ноги и вздувшиеся животы.
Она слегка передернулась, прикрыв глаза, когда вспомнила пожилого джентльмена, чью гниющую ногу я обрабатывала вчера. От боли мужчину обильно вырвало на его изодранные бриджи, что в свою очередь вызвало рвотный рефлекс у нескольких пациентов в очереди.
Я сама почувствовала приступ легкой тошноты, вспомнив этот эпизод, но утопила его в последнем глотке крепкого кофе.
- Да, думаю, не выдержит, - неохотно согласилась я. - Однако твое платье еще не закончено, да? Наверное, тебе лучше пойти ...
- Все хорошо, - уверила она меня, - им занимается Федра, а Улисс гоняет слуг, как сержант солдат на плацу. Я только что оттуда, там все в порядке.
Я уступила без дальнейших возражений, хотя ее готовность меня несколько удивила. В то время как Бри не испытывала никакой брезгливости в обычной жизни, например, когда потрошила животных или рыб, при общении с людьми, покалеченными или с ярко выраженной болезнью, она ощущала неловкость, хотя прилагала все усилия, чтобы скрыть ее. Это не было отвращением, как я понимала, а что-то вроде сопереживания.
Я сняла чайник и вылила только что вскипевшую воду во флягу, наполовину заполненную чистым спиртом, прищурив глаза от паров алкоголя.
Сознание того, что множество людей страдают от болезней, которые можно было легко излечить во времена антисептиков, антибиотиков и анестезии, заставляло меня злиться. Хотя отсутствие медицинских средств и передовых методов было знакомо мне и раньше, ведь я работала в полевых госпиталях, когда эти новшества только начали появляться и были довольно редки, поэтому я понимала их необходимость и ценила их.
Но я не смогу никому помочь, если мне будут мешать моя чувствительность. А я должна. В этом все дело. Но у Брианны не было этого понимания, чтобы она могла использовать его, как щит. Пока.
Она закончила вытирать табуреты, коробки и другие атрибуты, необходимые для утреннего приема, и выпрямилась, немного нахмурив брови.
- Ты помнишь женщину, которая была на приеме вчера? С умственно отсталым малышом?
- Это не то, что можно забыть, - сказала я как можно более легким тоном. - В чем дело? Вот, посмотри, пожалуйста, нельзя ли что-нибудь с ним сделать?
Я показала на складной стол, который упрямо отказывался складываться из-за разбухших от влаги ножек.
Брианна немного хмуро осмотрела его, потом резко стукнула по ножке ребром ладони. Ножка тут же покорно сложилась, уступая превосходящей силе.
- Вот так, - она рассеянно потерла ребро ладони, все еще хмурясь. - Ты пыталась уговорить ее не иметь больше детей. Мальчик ... у него врожденный недостаток?
- Можно сказать так, - ответила я сухо. - Врожденный сифилис.
Она, побледнев, посмотрела на меня.
- Сифилис? Ты уверена?
Я кивнула, скатывая прокипяченную полосу полотна для перевязки. Она была все еще влажная, но ничего не поделаешь.
- У матери последняя стадия еще не ярко выражена, но у ребенка она совершенно очевидна.
Его мать пришла с нарывом в десне, а мальчик цеплялся за ее юбки. У него был характерный седлообразный нос со вдавленной переносицей, а челюсти были так деформированы, что я не удивилась его истощенному виду, он едва ли мог жевать. Я не могла сказать, насколько его слабоумие было обусловлено поражением головного мозга, а насколько глухотой, скорее всего и тем и другим, но я не стала проверять, я ничем не могла здесь помочь. Я посоветовала матери кормить его бульонами, но больше ничего не могла сделать для него, бедное существо.
- Здесь он встречается не так часто, как в Париже или Эдинбурге, где много проституток, - сказала я Брианне, бросая клубок перевязочного материала в парусиновый мешок, который она держала открытым. - Но иногда я сталкиваюсь с ним. Но почему? Ты не думаешь, что у Роджера сифилис, не так ли?
Она смотрела на меня с открытым от удивления ртом. Ее шокированный вид быстро сменился на сердитую красноту.
- Я не думаю так! - сказала она. - Мама!
- Ладно, я тоже так не думаю, - сказала я мягко. - Хотя такое случается и в лучших семьях, а ты спрашивала.
Она сильно фыркнула.
- Я спрашивала о контрацепции, - произнесла она сквозь зубы. - Или, по крайней мере, намеревалась, пока ты не начала разговаривать, как справочник врача по венерическим заболеваниям.
- Ах, это, - я задумчиво посмотрела на пятна засохшего молока на лифе ее платья. - Ну, помогает кормление грудью. Не стопроцентно, но довольно надежно. Хотя эффект уменьшается после шести месяцев.
Джемми было шесть месяцев.
- Ммфм, - произнесла она, так похоже не Джейми, что я прикусила нижнюю губу, чтобы не рассмеяться. - А что есть более действенное?
Я действительно не обсуждала с ней методы контрацепции, применяемые в восемнадцатом столетие. Когда она только что появилась в Фрейзер-Ридж, это не казалось необходимым, а потом выяснилось, что она беременна, так что вопрос отпал сам собой. И теперь она решила, что это необходимо?
Я хмурилась, медленно складывая рулоны полотна и связки трав в мою сумку.
- Самое простое - это своего рода барьер. Кусочек шелка или губки, смоченные чем-нибудь, уксусом или бренди, хотя если есть, то лучше использовать масло пижмы или кедровое масло, считается, что они более эффективны. Я слышала, женщины в Индии используют половинку лимона, но здесь вряд ли это подходит.
Она коротко хохотнула.
- Нет, я думаю, не подходит. Я также не думаю, что масло пижмы помогает. Его использовала Марсали, когда забеременела Джоан.
- А она действительно использовала его? Я думаю, она забыла предохраниться один раз, а одного раза достаточно.
Я почувствовала, а не увидела, как она напряглась, и укусила свою губу, на сей раз от огорчения. "Одного раза достаточно", мы обе очень хорошо знали - какого раза. Она сгорбилась на мгновение, но потом расслабилась, отклоняя любые воспоминания, которые могли быть вызваны моим неосторожным замечанием.
- Она говорила, что пользовалась им, но, возможно, она забыла. И это не всегда срабатывает, не так ли?
Я забросила сумку с повязками и травами на плечо и подняла медицинский сундучок за кожаную ручку, которую приделал Джейми.
- Единственная вещь, которая всегда работает - это воздержание, - сказала я. - Не самый лучший выбор в данном случае, не так ли?
Она покачала головой, задумчиво уставившись на группу молодых людей внизу, которые по очереди бросали камни через ручей.
- Этого-то я и боялась, - сказала она и наклонилась, чтобы поднять складной столик и пару табуретов.
Я оглядела полянку. Ничего не забыла? Мы оставили костер гореть, но это не страшно. Даже если Лизи спит, при такой погоде ничего не могло загореть; даже дрова, которые мы вчера сложили под навесом, были влажными. Чего-то все-таки не хватало ... чего? Ах, да. Я поставила сундучок на землю и, встав на колени, заползла в палатку, где, порывшись в беспорядочно разбросанных одеялах, наконец, вылезла с маленьким кожаным мешочком.
Я произнесла краткую молитву Сент-Брайд(2) и надела его на шею, спрятав за лиф платья. Я так привыкла носить этот амулет, когда занималась врачеванием, что почти уже не находила в этом ничего смешного. Бри наблюдала за мной со странным выражением на лице, но ничего не сказала.
Я тоже ничего не говорила, просто взяла свои вещи и пошла вслед за ней через полянку, тщательно обходя болотистые места. Дождь уже не шел, но облака нависали над деревьями, обещая его в любой момент, а струйки тумана поднимались над поваленными стволами и кустарником.
Почему Бри заинтересовалась контрацепцией, задавалась я вопросом. Не то чтобы я не считала это неразумным - но почему сейчас? Возможно, это связано с их свадьбой? Даже если в прошедшие несколько месяцев они жили, как муж и жена, принесение клятв перед богом и людьми могло сделать серьезнее даже самых легкомысленных молодых людей. А ведь ни Бри, ни Роджер легкомысленными не были.
- Есть еще средство, - сказала я ей в затылок, так как она шла впереди по скользкой тропинке. - Я не использовала его, поэтому не могу сказать, насколько оно надежно. Найавене, старая женщина народности тускарора, которая дала мне врачебный мешочек-амулет, говорила, что есть "женские травы". "Есть разные средства для разных вещей, но есть одно растение, - говорила она, - семена которого не позволят духу мужчины победить женский дух".
Бри остановилась, полуобернувшись ко мне, пока я подходила к ней.
- Значит, так индейцы понимают беременность? - один уголок ее рта приподнялся. - Как победу мужчины?
Я рассмеялась.
- Да, что-то в этом роде. Если дух женщины сильнее духа мужчины, или равен ему, то она не может забеременеть. Так, если женщина хочет иметь ребенка, но не может, шаман будет лечить ее мужа, или их обоих, а не только ее одну.
Она издала тихий хрипловатый смешок, но не совсем веселый.
- Что за растение "женская трава"? - спросила она. - Ты знаешь?
- Я не уверена, - ответила я, - или точнее не уверена в названии. Она показывала мне траву, и само растение, и его семена, и я уверена, что смогла бы узнать его. Но я не знаю его английское название, что-то из семейства Umbelliferae(3), - добавила я пояснение.
Она строго взглянула на меня, еще раз напомнив Джейми, затем отступила в сторону, пропуская цепочку женщин Кэмпбеллов, которые, гремя пустыми чайниками и ведрами, направлялись вниз к ручью, вежливо кланяясь, когда проходили мимо меня.
- Добрый день, мистрис Фрейзер, - произнесла опрятная молодая женщина, по-видимому, одна из младших дочерей Кэмпбелла. - Ваш муж рядом? Мой отец хотел бы поговорить с ним.
- Нет, боюсь, он ушел, - я неопределенно махнула рукой. Джейми мог быть где угодно. - Но я передам ему, как только увижу.
Она кивнула и двинулась дальше, все женщины, следующие за ней, по очереди приостанавливались и желали Брианне счастья в день ее свадьбы.
Брианна приветливо отвечала на их добрые пожелания, но я заметила маленькую черточку между ее густыми бровями. Что-то определенно ее беспокоило.
- Что? - прямо спросила я, когда Кэмпбеллы, стряхивая своими шерстяными юбками и плащами потоки дождевой воды с кустов восковницы, растущей вдоль тропинки, удалились из зоны слышимости.
- Что "что"? - сказала она, вздрогнув.
- Что тебя беспокоит? - спросила я. - И не говори, что ничего, я вижу, ты тревожишься. Это касается Роджера? У тебя есть сомнения насчет свадьбы?
- Не совсем, - ответила она с осторожным видом. - Я хочу выйти замуж за Роджера, правда хочу. Только ... я просто ... подумала ...
Она замолчала и покраснела
- О? - произнесла я, чувствуя беспокойство. - В чем дело?
- Венерическое заболевание, - выпалила она. - Что если оно у меня есть? Не от Роджера, нет ... от Стивена Боннета.
Ее лицо теперь пылало так, что я удивилась, не услышав шипения превращающихся в пар капель дождя, падающих на ее кожу. Мое собственное лицо похолодело, и сердце в груди сжалось. В свое время вероятность такого заражения очень живо представлялась мне, но я не хотела даже допускать этой мысли, если бы она сама не подняла вопрос. Неделями я скрытно следила за ней в поисках любого намека на болезнь, но зачастую у женщин инфекция на ранней стадии не заметна. Рождение здорового Джемми принесло мне большое облегчение.
- О, - сказала я мягко и сжала ее руку. - Не волнуйся, дорогая, у тебя ничего нет.
Она глубоко вдохнула воздух и выпустила его белым облачком пара, напряжение частично оставило ее.
- Ты уверена? - спросила она. - Ты можешь это сказать? Я чувствую себя в порядке, но я думаю, у женщин симптомы проявляются не всегда.
- Да, - согласилась я, - но у мужчин они проявляются ярко. И если бы Роджер заразился от тебя, я бы сразу же узнала об этом.
Ее лицо снова зарозовело, и она кашлянула, выпустив еще одно туманное облако.
- Хорошо, это такое облегчение. Так значит с Джемми все в порядке? Ты уверена?
- Абсолютно, - подтвердила я. Я закапала нитрат серебра - добытый с огромным трудом и большими затратами - в его глаза при рождении, просто на всякий случай, но я действительно была уверена. Кроме отсутствия любых признаков болезни, Джемми производил впечатление очень здорового ребенка, что делало мысль об инфекции просто невероятной. Он излучал благоденствие, как полный горшок тушеного мяса.
- Ты поэтому спрашивала о контрацепции? - спросила я, махнув рукой в знак приветствия МакРеям, мимо лагеря которых мы проходили. - Ты волновалась из-за детей в случае, если ...
- О, нет. Я даже не думала о венерических заболеваниях, пока ты не заговорила о сифилисе, и мне вдруг пришло в голову, что у него могла быть эта болезнь, - она остановилась и откашлялась. - Э-э, я только хотела узнать ...
Скользкий участок тропинки помешал продолжению разговора, но не моим мыслям.
Конечно, невеста могла думать о таких вещах, но при данных обстоятельствах ... почему? Страх за себя или новорожденного? Роды могли быть опасными, и любой, кто видел моих пациентов или слышал разговоры женщин у костра, не стал бы сомневаться, что жизнь младенцев и детей в этом веке подвергалась большой опасности. Редкая семья не потеряла хотя бы одного ребенка из-за лихорадки, ангины или "squitters" - обильной диареи. Множество женщин потеряли три, четыре или больше детей. Я вспомнила рассказ Абеля МакЛеннана, и небольшая волна дрожи пробежала по моей спине.
Однако Брианна была здоровая женщина, и хотя мы испытывали недостаток в таких важных вещах, как антибиотики и продвинутые медицинские услуги, она понимала ценность простой гигиены и хорошего питания.
Нет, думала я, наблюдая за изгибом ее сильной спины, когда она перетащила тяжелое оборудование через корень, вылезший на тропинку. Дело не в этом. Она могла иметь какие-то причины для опасений, но, в общем, она была довольно смелой девушкой.
Роджер? На первый взгляд, казалось, лучшее, что можно сделать - это быстро забеременеть и родить ребенка, отцовство которого не будет вызывать сомнения. Это, конечно, могло бы сцементировать брак. С другой стороны ... что, если она забеременеет? Роджер будет очень рад, но как это отразится на Джемми?
Роджер поклялся на крови, признавая Джемми своим сыном. Но человеческая натура была человеческой натурой, и хотя я была уверена, что Роджер никогда не оставит Джемми и не станет пренебрегать им, весьма вероятно, что он будет относиться к нему по-другому не так, как к собственному ребенку. Стала бы Бри рисковать этим?
Немного подумав, я решила, что очень мудро со стороны Бри немного подождать. Необходимо дать Роджеру время, чтобы он почувствовал эмоциональную связь с Джемми прежде, чем их семейная жизнь осложниться еще одним ребенком. Да, очень разумно, и Бри - очень разумный человек.
И только, когда мы пришли на поляну, где занимались утренним приемом больных, мне пришло в голову другое объяснение.
- Вам помочь, миссус Фрейзер?
К нам подбежали двое младших мальчиков Чизхолмов, которые освободили меня и Брианну от тяжелого груза и, не спрашивая, сразу же развернули стол, принесли чистую воду, разожгли огонь и вообще сделали много полезного. Им было не больше восьми и десяти лет, и, наблюдая за их работой, я поняла, что мальчик в двенадцать или четырнадцать лет мог считаться здесь взрослым человеком.
Брианна тоже понимала это. Она никогда бы не оставила Джемми, я знала это - не тогда, когда он нуждался в ней. Но ... позже? Когда он вырастет?
Я открыла свой сундучок и стала медленно вынимать необходимые принадлежности: ножницы, зонд, щипцы, спирт, скальпель, перевязочный материал, зубные клещи, иглы, мази, бальзамы, мыло, слабительное ...
Брианне было двадцать три года. Ей будет лет тридцать пять к тому времени, когда Джемми станет полностью независимым от нее. И тогда, она и Роджер могли бы вернуться в будущее, в их собственное время, к безопасности, к прерванной жизни, которая принадлежала ей с рождения.
Но только если у нее не будет других детей, беспокойство о которых будет держать ее здесь.
- Доброе утро, мэм.
Невысокий мужчина средних лет стал моим первым пациентом этим утром. Он был колючий от недельной щетины и выглядел довольно больным, с помятым лицом и налитыми кровью от дыма и виски глазами. Его диагноз был совершенно ясен. Похмелье было частой причиной обращения на утреннем приеме.
- У меня немного колет в животе, мэм, - сказал он, глотая слюну с несчастным видом. - Может быть, у вас есть какое-нибудь средство?
- Только одно, - уверила я его. - Сырое яйцо и немного рвотного корня. Пусть вас хорошо вырвет, и вы снова будете, как новый.
Прием велся на краю большой поляны у подножия холма, где по ночам горел главный костер сбора. Влажный воздух пах сажей и резким ароматом мокрого пепла, но в черном круге примерно десяти футов в диаметре уже лежали дрова и растопка. Я подумала, что, если дождь продолжит лить такими темпами, разжечь костер будет очень трудно.
Джентльмен с похмельным синдромом удалился, возникло небольшое затишье, и у меня появилось время уделить внимание Мюррею МакЛеоду, который принимал больных неподалеку.
Мюррей начал прием рано, и я видела, что земля и пепел под его ногами промокли от крови. Сейчас у него был пациент, чей красный рыхлый нос и обрюзгшие щеки говорили о злоупотреблении алкоголем. Несмотря на дождь и холод, он был раздет до рубашки, один рукав был подвернут и на руку был наложен жгут, на коленях пациента стоял тазик для сбора крови. Я находилась не менее чем в десяти футах от места, где Мюррей проводил прием, но и в слабом утреннем свете я могла видеть глаза мужчины, желтые, как горчица.
- Печень, - сказала я Брианне, не прилагая особых усилий, чтобы понизить голос. - Ты даже отсюда можешь видеть желтуху, не так ли?
Маленький, темный и опрятный, Мюррей не производил сильного впечатления, но был очень самоуверен.
- Цирроз печени из-за пьянства, осмелюсь сказать, - проговорила я, подходя ближе и хладнокровно рассматривая пациента.
- Сгущение желчи из-за дисбаланса мокроты! - Мюррей с негодованием посмотрел на меня, очевидно решив, что я собираюсь перехватить инициативу, если не самого пациента.
Я проигнорировала его и наклонилась, чтобы рассмотреть пациента, который выглядел встревоженным моим вмешательством.
- У вас твердая масса под ребрами справа, не так ли? - вежливо сказала я. - Ваша моча темная, а когда вы испражняетесь, то кал черный и кровавый, я права?
Мужчина кивнул с отвисшей челюстью. Мы начинали привлекать внимание.
- Ма-ма, - Бриана подошла ко мне. Она кивнула головой Мюррею и пробормотала мне на ухо. - Что ты можешь сделать при циррозе печени, мама? Ничего!
Я замолчала, прикусив губу. Она была права. В своем желании похвастаться правильным диагнозом - и воспрепятствовать Мюррею использовать свой ржавый ланцет на человеке - я упустила из виду один незначительный пункт - я не могла предложить никакого альтернативного лечения.
Пациент, сбитый с толку, переводил взгляд между нами. Я с усилием улыбнулась ему и кивнула Мюррею.
- Мистер МакЛеод прав, - сказала я сквозь зубы. - Болезнь печени, конечно же, вызывается избытком гумора.
Лицо Мюррея, полное подозрений, при моей капитуляции стало до смешного глупым от удивления. Выступив вперед меня, Брианна перехватила инициативу.
- Есть такой наговор, - сказала она, очаровательно улыбаясь ему. - Он ... э ... заостряет лезвие и ослабляет поток гумора. Я вам покажу.
Прежде чем он смог сжать ладонь, она вынула из нее ланцет и повернулась к нашему небольшому костру, где на треножнике был подвешен котелок с водой.
- Именем Михаила, властелина мечей, защитника душ, - начала она нараспев. Я надеялась, что использование имени святого Михаила всуе не является богохульством, а если и является, то сам Михаил не возражает. Мужчины, готовившие костер, остановились, чтобы посмотреть, также как и несколько пациентов.
Она подняла ланцет и медленно начертила им в воздухе крест, поглядывая по сторонам, чтобы убедиться во внимании зрителей. Их внимание было завоевано, они были сильно заинтересованы. Высокая, выше большинства собравшихся зевак, с суженными синими глазами, она сильно напомнила мне Джейми в одном из его бравурных представлений. Я могла только надеяться, что она была также убедительна в них, как и он.
- Благослови это лезвие для здоровья твоего слуги, - сказала она, поднимая глаза к небесам и держа ланцет над огнем жестом, каким священник предлагает евхаристию. В воде появились пузыри, но она еще не закипела.
- Благослови лезвие для отворения крови, для ... э ... очищения от яда тела твоего скромнейшего просителя. Благослови лезвие ... благослови лезвие ... благослови лезвие в руке твоего скромного слуги ... Благодарение Богу за яркость металла.
Благодарение Богу за скучную сущность гэльских молитв, цинично подумала я.
Слава Богу, вода, наконец, закипела. Она опустила короткое изогнутое лезвие к поверхности воды, со значительным видом окинула взглядом толпу и провозгласила.
- Пусть Господин наш Иисус очистит лезвие этой водой!
Она погрузила металл в воду и держала, пока пар, поднимающийся по древку ручки, не заставил ее пальцы покраснеть. Она вынула из кипятка ланцет, торопливо переложила в другую руку и подняла вверх, спрятав ошпаренную руку за спину.
- Пусть благословение Михаила, защитника от демонов, будет на этом лезвие и на руке его владельца к здоровью тела, к здоровью души. Аминь!
Она вышла вперед и церемонно вручила ланцет ручкой вперед Мюррею. Тот, не будучи дураком, посмотрел на меня взглядом, в котором острое подозрение смешалось с неохотным признанием театральных способностей моей дочери.
- Не касайтесь лезвия, - сказала я, любезно улыбаясь. - Это испортит наговор. И повторяйте его каждый раз, когда будете использовать лезвие. И не забудьте, его нужно использовать с кипящей водой.
- Ммфм, - произнес он, но взял ланцет аккуратно за ручку. С коротким поклоном Брианне он вернулся к своему пациенту, а я к своему - молоденькой девушке с крапивной сыпью. Брианна последовала за мной, вытирая руки об юбку и выглядя весьма довольной собой. Я услышала тихое кряхтение мужчины за спиной и звонкие капли крови, падающей в металлический тазик.
Я чувствовала себя виноватой из-за пациента МакЛеода, но Брианна была совершенно права, я ничего не могла поделать в данном случае. Тщательный долгий уход, с хорошей диетой и полным воздержанием от алкоголя могли бы продлить ему жизнь, но первые два условия были маловероятны, третье вообще невыполнимо.
Брианна блестяще спасла его от потенциальной угрозы заражения крови и воспользовалась возможностью обеспечить подобную защиту будущим пациентам МакЛеода, но я не могла подавить грызущее чувство вины, что сама не могла сделать больше. Однако, первый медицинский принцип, который я выучила на полях сражений во Франции, все еще действовал: лечите больного, который находится перед вами.
- Используй эту мазь, - строго сказала я девушке с крапивной сыпью, - и постарайся не чесаться.
(1)По медицинским понятиям 18 века одна из основных четырех жидкостей, находящихся в организме человека. Болезнь возникает в следствии дисбаланса этих жидкостей.