Джеральд Форбс был успешным адвокатом и, обычно, так же и выглядел. Даже одетый в походный костюм, с лицом, измазанным пороховой сажей, он имел уверенный вид, что хорошо служило ему, как капитану милиции. Этот вид еще не покинул его, но он явно чувствовал себя не в своей тарелке, когда стоял в проеме палатки, сворачивая и разворачивая поля шляпы.
Сначала я предположила, что это было чувство неудобства, которое охватывает многих людей в присутствии больных, или, быть может, он ощущал неловкость из-за обстоятельств, приведших Роджера к травме. Но, очевидно, это было что-то другое; он только кивнул Брианне, которая сидела возле постели мужа.
- Мои сочувствия, мэм, - произнес он и сразу же повернулся к Джейми. - Мистер Фрейзер, могу я поговорить с вами? И миссис Фрейзер тоже, - добавил он с глубоким поклоном в мою сторону.
Я поглядела на Джейми, и когда он кивнул, встала и по привычке взяла свой медицинский ящичек.
Было очевидно, что я мало чем могла помочь. Исайя Мортон лежал в палатке Форбса на боку с белым блестящим от пота лицом. Он еще дышал, но очень медленно с ужасным булькающим звуком, который неприятно напомнил мне звук, вырвавшийся из горла Роджера, когда я проткнула его. Благодарение Богу, он был без сознания. Я произвела поверхностный осмотр и присела на пятки, вытирая лицо подолом моего передника; вечер не принес значительной прохлады, а в палатке было вообще жарко.
- Пуля пробила легкое, - сказала я, и оба мужчины кивнули, хотя уже знали об этом.
- Стреляли в спину, - мрачным тоном произнес Джейми. Он поглядел на Форбса, который кивнул, не отводя взгляда от раненого.
- Нет, - произнес он спокойно, отвечая на невысказанный вопрос, - он не был трусом. Мы двигались вперед, и сзади никого не было.
- Никаких регуляторов? Снайперов, засады? - спросил Джейми, и Форбс отрицательно покачал головой, прежде чем вопросы закончились.
- Мы преследовали нескольких регуляторов до реки, но на берегу остановились и позволили им уйти, - Форбс все еще держал шляпу в руках, продолжая скатывать и расправлять ее поля. - Мне не хотелось зря убивать.
Джейми молча кивнул.
Я кашлянула и аккуратно запахнула остатки рубашки на Мортоне.
- В него стреляли дважды, в спину, - сказала я. Вторая пуля задела только предплечье, но я видела направление борозды, которую она оставила.
Джейми на мгновение прикрыл глаза.
- Брауны, - произнес он с мрачной убежденностью.
Джеральд Форбс удивленно взглянул на него.
- Брауны? Он тоже так говорил.
- Говорил? - Джейми присел на корточки рядом с раненным мужчиной, нахмурив рыжие брови. Он взглянул на меня, и я безмолвно покачала головой. Я держала запястье Исайи Мортона и могла ощущать его мерцающий пульс. Вряд ли он заговорит снова.
- Когда его принесли, - Форбс присел на корточки рядом с Джейми, наконец, отложив в сторону истерзанную шляпу, - он спрашивал про вас, Фрейзер. А потом сказал: "Скажите Элли. Скажите Элли Браун". Он повторил это несколько раз, прежде чем он ... - мужчина молча махнул в сторону Мортона, из-под полузакрытых век которого были видны белки закаченных в муке глаз.
Джейми выругался вполголоса на гэльском.
- Ты действительно думаешь, что это сделали они? - спросила я так же тихо. Пульс судорожно бился и дрожал под моим большим пальцем.
Он кивнул, глядя вниз на Мортона.
- Я не должен был позволить им убежать, - сказал он, как бы про себя, имея в виду Мортона и Алисию Баун.
- Возможно, ты не смог бы остановить их, - я протянула свободную руку, чтобы дотронуться до него с утешением, но не могла дотянуться, привязанная к пульсу Мортона.
Джеральд Форбс смотрел на меня в замешательстве.
- Мистер Мортон ... тайно сбежал с дочерью человека при имени Браун, - деликатно объяснила я. - Брауны были не слишком довольны этим.
- О, понятно, - Форбс кивнул головой. Он поглядел на Мортона и прищелкнул языком со звуком, выражающим неодобрение и сочувствие. - Вы знаете, в какой отряд входили Брауны, Фрейзер.
- В мой, - коротко ответил Джейми. - Или входили. Я не видел ни кого из них после сражения, - он повернулся ко мне. - Нужно что-нибудь сделать для него, сассенах?
Я покачала головой, но запястье мужчины не выпустила. Пульс не стал более стабильным, но и не ухудшился.
- Нет. Я думаю, он уже должен был умереть, но он даже не впал в кому. Пуля, должно быть, не задела главный кровеносный сосуд, но даже в этом случае ...
Джейми глубоко вздохнул и кивнул.
- Да. Ты останешься с ним до ...?
- Да, конечно. А ты возвращайся в палатку и посмотри все ли там в порядке. Если Роджер ... в общем, придешь за мной, если будет нужно.
Он кивнул еще раз и ушел. Джеральд Форбс осторожно положил руку на плечо Мортона.
- Его жена ... Я позабочусь, чтобы ей оказали помощь. Если он придет в себя, скажите ему это.
- Да, конечно, - снова произнесла я, но колебание в моем голосе заставило его приподнять брови.
- Дело в том, что он ... гм ... у него две жены, - пояснила я. - Он уже был женат, когда сбежал с Алисией Браун. Отсюда его проблемы с ее семьей.
Лицо Форбса стало комично удивленным.
- Понятно, - сказал он и мигнул. - ... А ... первая миссис Мортон. Вы знаете е имя?
- Нет, боюсь, я ...
- Джесси.
Слово было не больше, чем шепот, но воздействовало на нашу беседу, как выстрел.
- Что? - моя рука на запястье Мортона, должно быть, напряглась, поскольку он вздрогнул, и я ослабила хватку.
Его лицо все еще было мертвенно-бледным, но глаза были открыты, затуманенные от боли, но определенно осмысленные.
- Джесси ... - прошептал он снова. - Джеза ... белл. Джесси Хатфилд. Воды.
- Во ... Ах, да! - я отпустила его руку и взяла кувшин с водой. Он смог бы выпить весь кувшин, но я могла позволить ему только несколько маленьких глотков.
- Джезабель Хатфилд и Алисия Браун, - старательно произнес Форбс, очевидно записывая их имена в своей аккуратной адвокатской голове. - Правильно? И где эти женщины проживают?
Мортон вздохнул, закашлялся и внезапно прервался с резким болезненным вздохом. Он некоторое время боролся с удушьем, потом заговорил.
- Джесси - в Гранитных водопадах, Элли - в Гринборо, - он дышал очень мелко, задыхаясь между словами. И все же я не услышала бульканья крови в его горле и не видела, чтобы она сочилась изо рта или носа. Еще я слышала всасывающий звук от раны в его спине и, поддавшись неожиданному вдохновению, я легонько потянула раненого вперед и задрала его рубашку.
- Мистер Форбс, у вас есть листок бумаги?
- Что ... ах, да. Вот ... - Форбс непроизвольно полез в карман сюртука и вытащил свернутый листок бумаги. Я выхватила его, развернула и, намочив водой, прилепила к маленькому отверстию под лопаткой Мортона. Чернила смешались с водой и кровью и побежали темными ручейками по липкой коже, но сосущий звук резко прекратился.
Придерживая бумагу ладонью, я могла ощущать биение его сердца. Оно все еще было слабым, но точно более стабильным.
- Будь я проклята, - произнесла, наклоняясь, чтобы взглянуть в его лицо. - Ты не собираешься умирать, не так ли?
Пот лился по его лицу, и рубашка на груди была темная и мокрая, но губы его дрогнули в попытке улыбнуться.
- Нет, мэм, - сказал он, - не собираюсь. - Он все еще дышал короткими вздохами, но они стали более глубокими. - Элли. Ребенок ... следующем ... месяце. Скажите ей ... я буду там.
Я вытерла ему пот с лица краем одеяла, которым он был накрыт.
- Мы приложим все усилия, чтобы ты был там, - заверила я его, потом оглянулась на адвоката, который слушал нас с открытым ртом.
- Мистер Форбс, я полагаю, будет лучше, если мы переместим мистера Мортона в мою палатку. Вы можете найти нескольких мужчин, чтобы перенести его?
Он резко захлопнул рот.
- О, да, конечно, миссис Фрейзер. Немедленно ...
Однако он остался стоять на месте, и я увидела, как он стрельнул глазами на влажный листок бумаги, прилепленный на спине Мортона. Я тоже мельком взглянула на него. Между своими пальцами я смогла прочитать только несколько размытых слов, но этого было достаточно, чтобы понять, что оскорбительное замечание Джейми насчет гомосексуализма Форбса было, скорее всего, не верным. "Моя любимая Валенсия", - так начиналось письмо. Я знала только одну женщину с таким именем, которая жила в окрестностях Кросс-Крика в колонии Северная Каролина. Это была жена Кемпбэлла.
- Мне ужасно жаль, что ваша бумага испорчена, - произнесла я, тщательно разглаживая листок и безвозвратно замазывая кровью и чернилами уцелевшие слова. - Боюсь, что ничего уже нельзя прочитать.
Он глубоко вздохнул и нахлобучил шляпу на голову.
- Все в порядке, миссис Фрейзер. Ничего страшного. Я пойду и найду мужчин.
Вечер принес избавление от жары и от мух. Привлеченные потом, кровью и навозом, они оккупировали лагерную стоянку, ползая повсюду, кусая и гудя самым невыносимым образом. Еще долго после наступления сумерек, я машинально продолжала хлопать по рукам и шее, поскольку постоянно ощущала щекотанье их лапок.
Но теперь они исчезли. Я оглядела свое маленькое королевство, увидела, что все дышали - хотя и с поразительным разнообразием звуковых эффектов - и вынырнула из палатки, глотнуть свежего воздуха.
Люди недооценивают способность дышать. Я постояла некоторое время, закрыв глаза, и наслаждаясь процессом поднятия и падения грудной клетки, мягким потоком живительного очищающего воздуха. Проведя несколько часов в стараниях помешать воздуху выходить из раны Исайи Мортона и, наоборот, пытаясь вдохнуть его в Роджера, я высоко ценила привилегию дышать. Ни один из них не мог сделать хотя бы один вдох без боли, но оба дышали.
Они остались моими единственными пациентами; другие серьезно раненые были разобраны хирургами своих отрядов или переведены в палатку губернатора, где ими занялся его личный врач. Легкораненые вернулись к своим товарищам, хвастаясь своими ранами или заглушая боль пивом.
Я услышала вдалеке звуки барабанов, которые, выбив торжественную дробь, внезапно замолкли, и после мгновения тишины, когда, казалось, прекратилось всякое движение, последовал залп орудий.
Братья Линдсей, растянувшиеся возле костра рядом с палаткой, также глядели в направлении звуков.
Я помахала им рукой и отправилась к реке. Лягушки пели вариации на тему боя отдаленных барабанов. Воинская почесть для павших в битве. Я задумалась, будут ли два повешенных главаря регуляторов похоронены здесь же, или для них приготовлена другая более скромная могила, а, может быть, их тела забрали родственники. Трайон не был человеком, который может оставить даже трупы врагов на съедение мухам.
Он, конечно, уже знал об ошибке. Придет ли он принести свои извинения? Да и какое извинение можно принести? Только благодаря чистому везению и новой веревке Роджер остался жив.
И он все еще мог умереть.
Когда я клала руку на Исайю Мортона, я могла чувствовать горение пули в его легком, но еще сильнее горело его свирепое желание выжить, несмотря ни на что. Когда я клала руку на Роджера, я ощущала лишь слабую искру. Я слышала свист его дыхания и мысленным взором видела выгоревшее полено с маленьким тлеющим участком, жар которого был на грани исчезновения.
"Трут", - внезапно пришла мне в голову нелепая мысль. Когда огонь на грани угасания, вы раздуваете искру, но должен быть трут, который может эту искру поймать, подпитать ее и дать вырасти в огонь.
Скрип колес оторвал меня от задумчивого созерцания зарослей тростника. На берег выехал маленький фургон, запряженный одной лошадью, и с одним ездоком на передке.
- Миссис Фрейзер? Это вы?
Я не сразу смогла признать голос.
- Мистер МакЛеннан? - удивилась я.
Он остановил повозку рядом со мной и прикоснулся к своей шляпе. В тусклом свете звезд его лицо было темным и суровым.
- Что вы здесь делаете? - спросила я, подходя ближе и понижая голос, хотя рядом никого не было.
- Я приехал забрать Джо, - ответил он, слегка кивнув на повозку. Это не должно было стать для меня потрясением; я видела смерть и раны весь день, и я была мало знакома с Джо Хобсоном. Однако я не знала, что он был мертв, и от этой новости мурашки пробежали по моей коже.
Без дальнейших разговоров я подошла к фургону. Повозка слегка дернулась и затряслась, когда Абель поставил его на тормоз и слез с передка, присоединившись ко мне.
Тело не было прикрыто, хотя кто-то положил большой не совсем чистый платок на его лицо. Три огромные черных мухи сидели на нем. Я махнула рукой, сгоняя их; они взлетели, гудя, и снова уселись на тело вне пределов моей досягаемости.
- Вы участвовали в битве? - спросила я, не глядя на Абеля МакЛеннана. Он должен был находиться с регуляторами, но я не ощущала от него запах пороха.
- Нет, - тихо произнес он за моей спиной. - У меня не было никакого желания драться. Я приехал в лагерь вместе с Джо Хобсоном, мистером Гамильтоном и другими, но когда стало ясно, что сражение неизбежно, я уехал. Я укрылся за мельницей с другой стороны города. И потом, когда солнце село, а от Джо не было никаких вестей ... я вернулся, - закончил он просто.
- Что теперь? - спросила я. Мы говорили тихо, как если бы боялись нарушить сон мертвеца. - Вам нужна помощь, чтобы похоронить его? Мой муж ...
- О, нет, - прервал он меня. - Я отвезу его домой, миссис Фрейзер. Спасибо вам за доброту. Если бы вы могли найти мне немного воды и еды в дорогу ...
- Конечно. Подождите меня здесь, я все принесу.
Я заторопилась назад к нашей палатке, думая, как далеко находится Пьяный ручей от Аламанса. Четыре дня, пять, шесть? А солнце так и палит, и мухи ... Но я могла распознать, когда шотландец настроен решительно, и потому не стала спорить.
Минуту у меня занял осмотр двух мужчин. Оба дышали, шумно, мучительно, но дышали. Я сменила влажную бумагу на спине Мортона на кусочек промасленной ткани, смазав ее по краям медом, и она превосходно запечатала пулевое отверстие. Никакой утечки воздуха.
Брианна все еще сидела рядом с Роджером. Она нашла деревянную гребенку и расчесывала его волосы, осторожно вытаскивая из них колючки и прутики, и медленно, и терпеливо распутывала колтуны. При этом она тихонечко навевала "Frère Jacques"(1). На лифе ее платья виднелись влажные круги. В течение дня она несколько раз выходила, чтобы сцедить молоко, но, очевидно, снова пришла пора для сцеживания. Ее вид заставил меня живо вспомнить боль в загрубевшей груди.
Она подняла на меня глаза. Я коснулась своей груди и коротко кивнула на вход в палатку, приподняв бровь. Она кивнула и немного улыбнулась, пытаясь показать, что все хорошо, но в ее глазах я видела уныние. Думаю, она поняла, что даже если Роджер останется жив, он, возможно, никогда не сможет петь, или даже просто говорить.
Я не могла ничего сказать из-за кома в горле, только кивнула ей и вышла со свертком под рукой.
Из темноты передо мной выступила фигура, и я почти наткнулась на нее. Я вскрикнула и остановилась, прижав пакет к груди.
- Мои извинения, миссис Фрейзер. Я не думал, что вы не видите меня.
Это был губернатор. Он сделал шаг, попав в полосу света из палатки.
Он был один и выглядел очень усталым, лицо было хмурое и помятое. От него пахло алкоголем, по-видимому, его совет и офицеры праздновали победу. Однако его глаза были ясные, а шаг твердый.
- Ваш зять, - сказал он и поглядел на палатку за моей спиной. - Он ...
- Он жив, - произнес негромкий глубокий голос позади губернатора, и тот развернулся с невольным восклицанием. Я вскинула голову.
Я увидела двигающуюся тень, которая обрела форму, и вот Джейми медленно появился из ночи, поднявшись с земли, где он сидел под гикори. Как долго он оставался там, задалась я вопросом.
- Мистер Фрейзер, - губернатор вздрогнул, но выпятил челюсть и сжал кулаки. Ему пришлось запрокинуть голову, чтобы посмотреть на Джейми, и я видела, что ему это совсем не нравится. Джейми тоже видел это, но ему было наплевать. Он стоял близко к Трайону, нависая над ним с таким выражением на лице, которое могло испугать многих людей.
Оно, казалось, пугало и Трайона, но он задрал подбородок, твердый в намерение сказать то, что собирался.
- Я пришел, чтобы извиниться за причиненные вашему зятю страдания, - сказал он. - Это была прискорбная ошибка.
- Очень прискорбная, - эхом отозвался Джейми с ироничной интонацией. - И будьте так любезны пояснить, как ... такая ошибка ... могла произойти?
Он сделал шаг вперед, и Трайон автоматически отступил. Я видела, как по его лицу разливается краснота, а губы сжимаются.
- Это была ошибка, - повторил он сквозь зубы. - Его неверно опознали, как одного из главарей регуляторов.
- Кто? - голос Джейми был вежлив.
Маленькие яркие пятна горели на щеках губернатора.
- Я не знаю. Несколько мужчин. У меня не было причин сомневаться, что это так.
- Действительно? И Роджер МакКензи ничего не сказал в свою защиту? Разве он не сказал, кто он?
Губернатор закусил верхнюю губу зубами, потом отпустил.
- Он не ... говорил.
- Потому что, дьявол вас забери, он был связан, а рот заткнут! - закричала я. Я сама вытащила кляп из его рта, когда Джейми срезал тело с дерева. - Да вы же не позволили ему говорить, вы, вы ...
Свет лампы из-под откинутого клапана палатки мерцал на серебряном полумесяце губернаторского горжета(2). Рука Джейми очень, очень медленно поднялась - так что Трайон не почувствовал никакой угрозы - и обхватила его горло как раз выше горжета.
- Оставь нас, Клэр, - произнес он. В его голосе не слышалось особой угрозы, просто его тон был сухим. Паника сверкнула в глазах Трайона, и он дернулся назад, блеснув серебряным полумесяцем.
- Как вы смеете поднимать на меня руку, сэр?
Его паника сменилась яростью.
- О, я смею. Поскольку вы подняли руку на моего сына.
Я не думала, что Джейми на самом деле собрался увечить губернатора. С другой стороны, это никоим образом не походило на простую попытку запугивания; я чувствовала холодный гнев внутри него и видела ледяной огонь в его глазах. Трайон тоже.
- Это была ошибка! И я хочу ее исправить, насколько смогу! - Трайон держался твердо, сверкая глазами.
Джейми издал презрительный звук глубоко в горле.
- Ошибка. Лишение жизни невинного человека, для вас не более чем ошибка? Вы убьете и изувечите ради вашей славы, не принимая во внимание, сколько разрушения и горя оставите после себя, лишь бы украсить отчет о своих деяниях. Как это будет смотреться в отчетах, которые вы пошлете в Англию, сэр? То, что вы направили пушки на собственных граждан, вооруженных только ножами и дубинками? Или вы отрапортуете, что подавили восстание и восстановили порядок? Напишите ли вы, что в вашем стремлении к мести, вы повесили невинного человека? Что вы совершили ошибку? Или напишите, что наказали зло и совершили правосудие во имя короля?
Мускулы на скулах Трайона напряглись, и его руки дрожали, но он сдерживал себя. Он сильно выдохнул через нос, прежде чем заговорить.
- Мистер Фрейзер, я скажу вам, что известно лишь некоторым, но еще не является общим достоянием.
Джейми не ответил, но приподнял одну бровь, вспыхнувшую красным цветом на свету. Его глаза были холодными, темными и немигающими.
- Я назначен губернатором колонии Нью-Йорк, - сказал Трайон. - Приказ о назначение прибыл месяц назад. Я уеду к июлю, чтобы занять новую должность, на мое место назначен Джосайя Мартин, - он перевел взгляд на меня, потом снова на Джейми. - Таким образом, вы видите, что у меня не было никакой личной заинтересованности в этом деле, и у меня не было никакой необходимости прославляться своими деяниями, как выразились вы.
Его горло дернулось, когда он сглотнул, но его страх сменился таким же холодом, как и у Джейми.
- Я делал, то, что был обязан делать. Я не мог уехать из колонии, оставив ее в состоянии беспорядка и мятежа для моего преемника, хотя мог, наверное, сделать это с полным правом.
Он вздохнул и шагнул назад, заставив свои кулаки разжаться.
- Вы знаете войну, мистер Фрейзер, и знаете, что такое долг. И если вы будете честным человеком, то признаете, что ошибки совершаются, как на войне, так и в понятии долга. Иначе быть не может.
Он прямо встретил взгляд Джейми, и они стояли в тишине, глядя друг на друга.
Мое внимание было резко отвлечено от этой конфронтации плачем ребенка, и я увидела, как из палатки высочила Брианна.
- Джем, - сказала она. - Это Джемми!
Возбужденные голоса приближались с дальней стороны лагеря, и вот появилась округлая подпрыгивающая фигура Фиби Шерстон, которая выглядела немного напуганной, но решительной. За ней следовали два раба: мужчина с двумя огромными корзинами, и женщина со свертком в руках, который извивался и страшно орал.
Брианна схватила сверток, и рев прекратился, а из одеяла появился Джемми с торчащими пучками рыжих волос, суча ногами от радостного облегчения. Мать и ребенок исчезли в тени под деревьями, и всеобщим вниманием завладела миссис Шерстон, которая бессвязно объясняла всем, что она страшно обеспокоилась, услышав об этом ужасном сражении, и до смерти испугалась ... но прибыл раб Рутерфордов и сказал, что все хорошо ... и она подумала, что ... и ребенок так сильно плакал ...
Джейми и губернатор, оторванные от их занятия под названием "кто кого переглядит", тоже удалились в тень, и я могла видеть две темные фигуры, одну высокую, другую короче, стоящие близко друг к другу. Опасность исчезла из их tête-à-tête, и я видела, как Джейми склонил голову, слушая Трайона.
- ... принесли еды, - рассказывал мне Фиби Шерстон с лицом, раскрасневшимся от важности. - Свежий хлеб, масло, немного ежевичного джема, холодный цыпленок и ...
- Еда! - воскликнула я, внезапно вспомнив про сверток, который я держала, зажав локтем. - Простите меня, ради Бога!
Я широко улыбнулась ей и исчезла в темноте, оставив ее стоять с открытым ртом.
Абель МакЛеннан был там же, где я оставила его, и терпеливо ждал. Он отмахнулся от моих извинений, поблагодарив за еду и пиво.
- Есть что-нибудь ... - начала я и замолчала. Что я еще могла сделать для него?
И все же оказалось, что могла.
- Молодой Хью Фаулз, - сказал он, аккуратно заталкивая сверток под сиденье. - Мне сказали, что его взяли в плен. Мог бы ... ваш муж замолвить за него словечко, как вы думаете? Как он сделал для меня.
- Думаю, да. Я попрошу его.
Здесь вдалеке от лагеря было тихо, и звуки разговоров оттуда полностью терялись за кваканьем лягушек, скрипом сверчков и шорохом бегущей воды.
- Мистер МакЛеннан, - импульсивно спросила я, - куда вы пойдете? После того, как доставите Джо Хобсона, я имею в виду.
Он снял шляпу и рассеянно почесал лысеющую голову. Однако жест вовсе не выражал растерянность, а являлся подготовкой к тому, чтобы объявить о том, что уже было решено.
- О, - сказал он. - Я никуда не уйду. Там ведь женщины. И детишки. И никого из мужчин теперь, когда Джо погиб, а Хью в плену. Я останусь с ними.
Он поклонился мне и надел шляпу. Я схватила и потрясла его руку - к его большому смущению - потом он залез на передок повозки и прищелкнул языком. Подняв руку на прощание, он тронул лошадь, и я помахала ему вслед, внезапно осознав, что в нем произошла перемена.
В его голосе все еще была горечь, и скорбь давила на его плечи, но он сидел, выпрямившись, и звездный свет мерцал на его пыльной шляпе. Его голос был тверд, и рука тоже. Если Джо Хобсон ушел в страну мертвых, Абель МакЛеннан вернулся оттуда.
Все уладилось, когда я вернулась к палатке. Губернатор и миссис Шерстон с рабами исчезли. Исайя Мортон спал, время от времени постанывая, но лихорадки не было. Роджер лежал неподвижно, как памятник на могиле, с черными лицом и руками; слабый свист из дыхательной трубки звучал контрапунктом к песенке Брианны, укачивающей Джемми.
Лицо малыша было расслаблено, розовый ротик приоткрыт в сонной отрешенности. Осененная внезапным вдохновением, я протянула к нему руки, и удивленная Бри позволила взять его. Очень осторожно я положила мягкое отяжелевшее тельце на грудь Роджера. Бри шевельнулась, словно хотела подхватить ребенка и остановить его скольжение, но рука Роджера медленно поднялась и обняла спящего ребенка. "Трут", - подумала я с удовлетворением.
Джейми стоял возле палатки, прислонившись к гикори. Удостоверившись, что внутри все в порядке, я вышла присоединиться к нему. Он протянул руки, и я молча вступила в его объятия.
Мы стояли, укрытые тенями, слушая потрескивание походных костров и неумолчную песню сверчков.
Дыша.
Большой лагерь на Аламансе
Пятница 17-ого мая 1771
Пароль - Гренвилль
Отзыв - Оксфорд
Губернатор, полный чувства признательности, благодарит своих офицеров и солдат за энергичную поддержку, которую они оказали ему вчера в битве на Аламансе. Благодаря их доблести и верности он с благословения Всемогущего Бога мог одержать победу над мятежниками.
Его превосходительство грустит со всеми лояльными людьми о храбрых мужчинах, павших и пострадавших в сражении, но поскольку порядок и законность зависели от этих действий во имя короля и страны, он рассматривает эти потери (хотя и ставшие причиной горя родственников и друзей) как памятник непреходящей славы и чести этим людям и их семьям.
Павшие будут преданы земле этим вечером в пять часов с воинскими почестями и орудийными залпами после церемонии и благодарственных молитв за победу, которую даровало нашей армии Божественное Провидение.
(1)"Братец Якоб" - французская детская песенка.
(2)Горжет - часть военной униформы, ведет свое происхождение от стальных воротников доспехов, защищавших горло рыцарей. В течение 18 - начале 19 века, горжеты в форме полумесяца из серебра (или позолоченного серебра) носились офицерами в большинстве европейских армий. Обычно они имели приблизительно 7-10 см в ширину и были подвешены на цепочках или лентах.