25. ПРАХ К ПРАХУ

     Джейми еще раз проверил седельные сумки, в последнее время он делал это так часто, что действие превратилось в ритуал. Однако каждый раз, когда он открывал левую сумку, он начинал улыбаться. Брианна переделала ее, нашив внутри кожаные петли, и в случае необходимости пистолет, который вкладывался в них рукояткой вверх, можно было быстро выхватить. Она также соорудила весьма удобные отделения, в которых хранились мешочек с дробью, рожок с порохом, запасной нож, моток веревки для ужения, моток веревки для ловушек, мешочек со швейными принадлежностями: булавки, иглы, нитки, пакет с едой, бутылка пива и аккуратно свернутая чистая рубашка.

     Снаружи сумки был карман, который Брианна называла аптечкой первой помощи, хотя он не совсем понимал, для какой помощи она предназначалось. Он не мог вообразить несчастный случай, при котором ее содержимое: несколько марлевых пакетиков с горько пахнущим чаем, жестяная коробочка с мазью и несколько полосок лейкопластыря – будет полезно, но и вреда от них не будет.

     Он убрал кусочек мыла, который она положила, вместе с некоторыми ненужными безделушками и тщательно запрятал их под корзину, чтобы она не обиделась.

     Как раз вовремя, поскольку услышал ее голос, убеждающий Роджера положить в мешок еще несколько пар чистых носков. Когда они появились из-за угла сенного амбара, он уже благополучно застегнул все сумки.

     - Готов, a charaid^[1]?

     - Да, - Роджер кивнул и сбросил седельные сумки с плеча на землю, потом повернулся к Бри, которая держала на руках Джемми, и коротко поцеловал ее.

     - Я с тобой, па! – с надеждой воскликнул Джем.

     - Не на этот раз.

     - Хочу увидеть индейцев!

     - Может быть позже, когда подрастешь.

     - Я умею говорить, как индеец! Дядя Иэн научил меня! Хочу ехать!

     - Не на этот раз, - твердо заявила Бри, но мальчик не собирался ее слушать и отчаянно вырывался. Джейми негромко рыкнул и уставился на него суровым взглядом.

     - Ты слышал родителей, - произнес он. Джемми злобно насупился, оттопырив нижнюю губу, но дергаться прекратил.

     - Когда-нибудь вы должны рассказать мне, как вы это делаете, - сказал Роджер, разглядывая своего отпрыска.

     Джейми рассмеялся и наклонился к Джемми.

     - Поцелуешь дедушку на прощание?

     Благородно подавив разочарование, Джемми потянулся к нему и обхватил за шею. Он взял мальчика из рук дочери, обнял и поцеловал. Джем пах кашей, жареным хлебом и медом, уютное, теплое и тяжелое тельце в его руках.

     - Будь умницей и присмотри за мамой, хорошо? А когда ты немного подрастешь, ты поедешь с нами. Ну, иди и попрощайся с Кларенсом; можешь сказать ему те слова, которым тебя научил дядя Иэн.

     И если бог даст, то эти слова подходят для трехлетнего ребенка. Иэн обладал несколько безответственным чувством юмора. А может, подумал он с усмешкой, я вспоминаю те слова на французском, которым учил детей Дженни – в том числе и Иэна.

     Он уже заседлал и взнуздал коня Роджера, и мул Кларенс был полностью нагружен. Пока Роджер пристраивал седельные сумки, Брианна проверила подпругу и кожаные завязки стремян – больше для того, чтобы занять себя, чем по необходимости. Ее нижняя губа была прикушена, и хотя она старалась не выдать своего беспокойства, никого это не обмануло.

     Джейми поднес Джема к мулу, чтобы он погладил того по носу, и чтобы дать девочке и ее мужчине минутку на прощание. Кларенс, имея покладистый характер, перенес восторженное поглаживание и исковерканное произношение слов на чероки с многострадальным терпением, но когда Джем в его руках развернулся к Гидеону, Джейми быстро отступил назад.

     - Нет, парень, не трогай этого злобного ублюдка. Он откусит тебе руку.

     Гидеон, прядающий ушами, нетерпеливо топнул. Огромный жеребец рвался в дорогу, чтобы иметь еще один шанс угробить его.

     - Зачем ты держишь это ужасное существо? – спросила Брианна, увидев, как Гидеон, наморщив длинные губы, зловеще обнажил желтые зубы. Взяв на руки Джемми, она отступила еще дальше от жеребца.

     - Кого? Гидеона? О, мы уживаемся. Кроме того, он составляет половину моего товара.

     - Действительно? – она с сомнением поглядела на гнедого. – Ты уверен, что не развяжешь войну, продав индейцам нечто, подобное ему?

     - О, я не собираюсь продавать его, - заверил он ее, - не в прямом смысле, точно.

     Гидеон был злобным, норовистым жеребцом, к тому же имел железный рот и такое же упрямство. Однако такие антисоциальные качества жеребца пришлись по душе индейцам вместе с его массивной грудью, крепким мускулистым корпусом и хорошими легкими. Когда Спокойный воздух, вождь одной из индейских деревень, предложил ему три оленьи шкуры за возможность случить Гидеона со своей пятнистой кобылой, Джейми внезапно осознал, что так можно извлечь некоторую выгоду.

     - Большая удача, что у меня не нашлось время, кастрировать его, - сказал он и фамильярно похлопал Гидеона по холке, автоматически уклонившись от зубов жеребца. – Он оправдывает свое содержание и даже больше, как производитель. Об одном я его прошу, чтобы он не отказывался.

     Девочка покраснела, как рождественская роза от утреннего холода, но все же рассмеялась и покраснела еще сильнее.

     - Что значит кастрировать? – с любопытством спросил Джемми.

     - Мама тебе расскажет, - он усмехнулся ей, взъерошил волосы Джемми и повернулся к Роджеру. – Готов, парень?

     Роджер кивнул головой и, вставив ногу в стремя, вскочил в седло. Под ним был гнедой мерин по имени Агриппа, который дышал немного с хрипом и свистом, но, несмотря на это, был достаточно здоровым и хорошо подходил такому всаднику, как Роджер, достаточно опытному, но не обладающему интуитивным пониманием лошадей.

     Роджер наклонился в седле, чтобы дать Брианне последний поцелуй, и они отправились. Джейми попрощался с Клэр раньше, наедине и основательно.

     Сейчас она стояла возле окна их спальни и помахала им, когда они проезжали мимо. В ее руке был гребешок, а кудрявые волосы беспорядочно вились вокруг головы, сияя в утреннем солнечном свете, как куст осеннего боярышника. Он почувствовал странное чувство, увидев ее, неприбранную и полуодетую, в одной ночной рубашке. Ощутил сильнейшее желание, несмотря на то, что делал с ней всего час назад. И что-то вроде страха, словно он больше никогда ее не увидит.

     Не сознавая, он взглянул на свою правую руку и увидел призрак шрама в основании большого пальца: буква «К» так побледнела, что почти не была видна. Он не замечал и не думал об этой букве годами, но сейчас почувствовал, что ему не хватает воздуха.

     Однако он постарался беззаботно помахать ей, и она, смеясь, послала ему шутливый воздушный поцелуй. Христос, он оставил на ней метку; он мог видеть темное пятнышко любовного укуса слева на ее шее, и горячая волна смущения затопила его. Он резко сжал бока Гидеона, и тот, недовольно взвизгнув, завернул голову, пытаясь укусить его за ногу.

     Отвлекшись на коня, они отъехали. Он обернулся назад только один раз в начале дороги и увидел в окне ее силуэт, обрамленный светом. Она подняла одну руку, словно благословляя, и потом деревья скрыли ее из вида.

     Погода была прекрасная, хотя и прохладная для начала осени; дыхание лошадей вылетало паром, пока они спускались от Риджа через крошечное поселение Купервиль и вдоль дороги большого буйвола на север. Он постоянно посматривал на небо; для снега было слишком рано, но сильный холодный дождь вполне мог пойти. Однако облака оставались перистыми, так что никаких поводов для беспокойства.

     Они мало разговаривали, погруженные в свои мысли. По большей части Роджер был хорошей компанией. Однако Джейми не хватало Иэна; ему хотелось обсудить с ним возникшую ситуацию с циква^[2]. Иэн понимал индейцев лучше, чем большинство белых, и хотя Джейми вполне понял значение жеста, когда Птица отправил ему кости колибри – они согласны поддерживать хорошие отношения с поселенцами, если король предоставит им оружие – ему хотелось бы знать мнение племянника.

     И в то время как было важно представить Роджера в индейских деревнях ради будущих связей … Он вспыхнул при мысли о необходимости объяснять мужчине о некоторых обычаях аборигенов …

     Проклятый Иэн. Мальчишка просто исчез одной ночью несколько дней назад вместе со своей собакой. Он поступал так и прежде, и без сомнения однажды он также внезапно вернется. Какое бы беспокойство он не принес с собой с севера, временами оно становилось невыносимым, и он исчезал в лесу, возвращаясь молчаливым и замкнутым, но несколько примирившимся сам с собой.

     Джейми хорошо его понимал: уединение является своеобразным лекарством от одиночества. И от какой бы памяти он не убегал … или искал в лесу…

     «Он рассказывал тебе что-нибудь о них? – спрашивала его встревоженная Клэр. – О жене? О ребенке?»

     Не рассказывал. Иэн ничего не говорил о времени, проведенном с могавками, и единственная вещь, которую он принес с севера, был браслет из бело-голубых раковин. Джейми однажды видел его в спорране Иэна, но не достаточно долго, чтобы рассмотреть подробно.

     Святой Михаил защитит тебя, парень, подумал он, молясь за Иэна. И пусть ангелы исцелят твою боль.

     Занятый своими мыслями, он не нашел времени поговорить с Маком Роджером до остановки на обед. Они с удовольствием поели свежие припасы, которые женщины положили им в дорогу. Осталось также на ужин; на завтрашний день их едой будет только кукурузный хлеб и то, что они смогут легко поймать и легко приготовить. А еще через день женщины из клана Рябинника^[3] накормят их по-королевски, как представителей английского короля.

     - Прошлый раз это были утки, фаршированные ямсом и кукурузой, - сказал он Роджеру. – Помни, вежливо есть так много, сколько можешь, не важно что будет подано, и помни - ты гость.

     - Ясно, - Роджер слабо улыбнулся и поглядел вниз на полусъеденный кружок колбасы в руке. – О гостях, я имею в виду. Думаю, тут есть небольшая проблема … с Хирамом Кромби.

     - Хирамом? – удивился Джейми. – В чем проблема с Хирамом?

     Губы Роджеры дрогнули, скрывая улыбку.

     - Ну, вы знаете, что индейские кости, которые мы похоронили, все называют Эфраимом, да? Это все Бри, но так есть.

     Джейми заинтересовано кивнул головой.

     - Ну, так вот. Вчера Хирам пришел ко мне и сказал, что он изучил предмет – молился и все такое – и пришел к выводу, что если некоторые индейцы – родственники его жены, то они достойны спасения.

     - О, да? – в его груди зародилось веселье.

     - Да, и он заявил, что чувствует себя призванным нести этим несчастным дикарям слово Христа. Иначе, как они услышат его?

     Джейми потер согнутым пальцем верхнюю губу, колеблясь между смехом и тревогой при мысли о появлении в деревнях чероки Хирама Кромби с книгой псалмов в руке.

     - Ммфм. Но вы верите, пресвитериане, я имею в виду, что все предопределено? Что некоторые спасутся, а некоторые обречены, и здесь ничего не поделаешь? И поэтому все паписты обречены попасть в ад?

     - Ээ … ну … - Роджер заколебался, не желая полностью соглашаться. – Полагаю, среди пресвитериан существуют различные мнения, но да, именно так Хирам и его друзья думают.

     - Тогда, если он признал, что некоторые индейцы должны спастись, зачем им тогда проповеди?

     Роджер потер пальцем между бровей.

     - Ну, наверное, по той же причине, почему пресвитериане молятся и ходят в кирку. Даже если они уверены, что спасутся, они считают необходимым благодарить Бога за это, и … учиться жить, как желает Господь. В благодарность за их спасение, да?

     - Думаю, бог Хирама Кромби имеет смутное представление об образе жизни индейцев, - сказал Джейми, вспомнив обнаженные тела в полусумраке золотистого сияния.

     - Действительно, - сухо произнес Роджер, копируя тон Клэр так точно, что Джейми рассмеялся.

     - Да, я вижу здесь проблему, - сказал он, хотя все еще находил это забавным. – Значит, Хирам собирается отправиться в деревни чероки проповедовать? Так?

     Роджер кивнул и проглотил кусочек колбасы.

     - Точнее, он хочет, чтобы вы взяли его с собой и представили индейцам.

     - Святый Боже, - он некоторое время обдумывал протест, потом решительно покачал головой. - Нет.

     - Конечно, нет, - Роджер вытащил пробку из бутылки с пивом и предложил ему. – Я просто решил рассказать вам, чтобы вы подумали, что сказать ему, когда он обратится с этой просьбой.

     - Очень заботливо с твоей стороны, - сказал Джейми и, взяв бутылку, сделал большой глоток.

     Опустив ее, он глубоко вдохнул … и замер. Он увидел, как Роджер Мак резко повернул голову, и понял, что тот тоже почуял запах гари в холодном влажном воздухе.

     Мужчина повернулся к нему с нахмуренными бровями.

     - Вы чувствуете, что-то горит?

     Роджер услышал их первым: хриплые крики и карканье, пронзительные, как вопли ведьм. Потом, когда они подъехали ближе, раздалось хлопанье крыльев, и в воздух поднялась стая птиц, в основном, вороны и один большой черный ворон.

     - О, господи, - прошептал он.

     Два тела висели на дереве рядом с домом. То, что осталось от них. Он мог сказать, что одно из них было мужским, другое женским, но только по их одежде. К ноге мужчины был приколот клочок бумаги, такой смятый и грязный, что он увидел его только потому, что его краешек трепетал в воздухе.

     Джейми оторвал бумажку, расправил, чтобы можно было прочитать, и бросил на землю. «Смерть регуляторам» - было написано на ней.

     - Где ребятишки? – спросил он, поворачиваясь к Роджеру. – У них были дети. Где они?

     Пепел уже остыл и почти развеялся по ветру, но запах горения наполнил его, перекрывая дыхание и раздирая горло, и слова шуршали, словно галька под ногами. Роджер прочистил горло и сплюнул.

     - Прячутся, быть может, - прохрипел он и указал в сторону леса.

     - Да, может быть, - Джейми выпрямился и крикнул в сторону леса, потом, не дожидаясь ответа, пошел к лесу, позвав еще раз. Роджер последовал за ним, и они, поднимаясь по склону за домом, продолжали выкрикивать слова заверения, которые тут же поглощала лесная тишина.

     Роджер продирался между деревьями, потея и задыхаясь, не обращая внимания на боль в горле от крика, замолкая лишь на мгновение, чтобы прислушаться – нет ли ответа. Несколько раз краешком глаза он замечал какое-то движение и бросался туда, но обнаруживал лишь движение ветра по зарослям высохшей осоки или висящие плети лианы, которые раскачивались, словно кто-то здесь прошел.

     Он почти вообразил себе Джема, играющего в прятки, и видение мелькающих ножек и солнца, сверкающего в его волосах, давало ему силы звать снова и снова. Наконец, он был вынужден признать, что дети не могли уйти так далеко, и он повернул назад к хижине, время от времени зовя детей, хриплым, задушенным голосом.

     Он вошел во двор и увидел, как Джейми наклонился и поднял камень, который запустил в двух воронов, сидевших на дереве с повешенными и уставившихся на трупы яркими блестящими глазами. Вороны каркнули и улетели, но только до соседнего дерева, где снова уселись, наблюдая.

     День был холодный, но оба были мокрыми от пота, влажные пряди волос прилипли к шее.

     - Ск-колько … детей? – Роджер задыхался, горло так саднило, что слова звучали шепотом.

     - Трое, по крайней мере, - Джейми откашлялся и сплюнул. – Старшему, наверное, двенадцать.

     Мгновение он стоял неподвижно, глядя на тела, потом перекрестился и достал дирк, перерезать веревки.

     У них не было ничего, чем можно было выкопать яму, и лучшее, что они могли сделать – расчистить участок в лесу от листьев и сложить над телами пирамиду из камней, чтобы до них не добрались вороны, и просто чтобы не оставить несчастных непогребенными.

     - Они были регуляторами? – спросил Роджер во время погребения, вытирая пот с лица рукавом.

     - Да, но … - голос Джейми затих. – Только дело не в этом. – Он покачал головой и отвернулся, продолжая собирать камни.

     Сначала Роджер решил, что это камень, полускрытый нанесенными в стены сгоревшего дома листьями. Он дотронулся до него, и тот двинулся, заставив его вскочить на ноги и заорать, не хуже любого ворона.

     Джейми в мгновение ока оказался рядом и помог выкопать из пепла и листьев маленькую девочку.

     - Тише, muirninn^[4], тише, - настойчиво проговорил он, хотя девочка не плакала. Ей было, возможно, около восьми лет, ее одежда и волосы обгорели, а кожа была черная и вся покрыта трещинами, так что девочка казалась сделанной из камня, если бы не глаза.

     - О, Боже, о, Боже, - повторял Роджер шепотом, прижимая девочку к груди. Ее глаза приоткрылись, рассматривая его без всякого любопытства или чувства облегчения, только с холодной обреченностью.

     Джейми вылил воду из фляжки на платок и сунул его кончик ей в рот, намочить губы. Роджер увидел, как ее горло рефлексивно дернулось, когда она сглотнула влагу.

     - Все будет в порядке, - прошептал ей Роджер. – Все хорошо, a leannan^[5].

     - Кто это сделал, a nighean^[6]? – мягко спросил Джейми. Роджер заметил, что она поняла; вопрос взволновал поверхность ее глаз, как ветерок воду в луже, но потом это исчезло, оставив их снова безучастными. Она не говорила, что бы они не спрашивали, только смотрела на них равнодушными глазами и продолжала сосать мокрый платок.

     - Ты крещеная, a leannan? – спросил Джейми, наконец, и Роджер почувствовал потрясение от этого вопроса. В шоке от ее обнаружения, он по-настоящему не обратил внимания на ее состояние.

     - Elle ne peut pas vivre^[7], - тихо произнес Джейми, встретив взгляд Роджера. Она не может жить.

     Первой его реакцией было инстинктивное отрицание. Конечно, она могла жить, она должна. Но большая часть ее кожи облезла, и виднелась обнаженная плоть, обгоревшая, но источавшая сукровицу. Он мог видеть белый кончик ее коленной кости, и буквально видел биение ее сердца, красноватую полупрозрачную выпуклость, которая пульсировала между ребрами ее грудной клетки. Она была легкой, как соломенная кукла, и он с болью осознал, что она, казалось, плавала в его руках, словно масляное пятно на воде.

     - Больно, милая? – спросил он ее.

     - Мама? – прошептала она. Потом закрыла глаза и не говорила ничего, кроме бормотания. – Мама? – время от времени.

     Сначала он подумал, что они отвезут ее назад в Ридж, к Клэр. Но это займет целый день пути, она его не вынесет.

     Он сглотнул; осознание, словно аркан, сдавило его горло. Он взглянул на Джейми, увидев в его глазах то же больное знание. Джейми тоже сглотнул.

     - Вы … знаете ее имя? – Роджер едва мог дышать и с трудом говорил. Джейми отрицательно покачал головой, потом собрался.

     Она перестала сосать платок, но продолжала время от времени бормотать: «Мама?». Джейми взял платок из ее губ и выжал несколько капель на ее почерневшую голову, шепча слова крещения.

     Потом они поглядели друг на друга, признавая неизбежное. Джейми был бледен, над верхней губой между рыжей щетиной блестели капли пота. Он глубоко вдохнул, успокаивая себя, и протянул руки, предлагая.

     - Нет, - тихо произнес Роджер. – Я сам.

     Она была его; он не мог передать ее другому, как не мог оторвать себе руку. Он потянулся за платком, и Джейми вложил его ему в руки, грязный, но все еще влажный.

     Он никогда не думал о таких вещах и не мог думать сейчас, но он и не нуждался в этом. Без колебаний он притиснул ее сильнее, закрыл ее нос и рот платком и прижал ладонь поверх ткани, чувствуя влажную выпуклость ее носа между большим и указательным пальцами.

     Ветер шевельнул листья вверху, и золотой дождь упал на них, стуча по его коже, принося холодную влагу на лицо. Она замерзнет, подумал он и захотел укрыть ее, но руки его были заняты.

     Его вторая рука обнимала ее; и он мог чувствовать крошечное сердечко под своей ладонью. Оно дрогнуло, быстро застучало, дернулось, стукнуло еще два раза … и остановилось. Некоторое время оно еще дрожало, пытаясь найти силы для еще одного движения, и Роджер на миг вообразил, что оно не только сделает это, но и сможет пробить хрупкую оболочку ее груди, впрыгнув в его ладонь, в своей жажде жизни.

     Но момент прошел, так же как и иллюзия, и наступила глубокая тишина. Рядом закричал ворон.

     Они почти закончили захоронение, когда топот копыт и звяканье уздечек объявили о визитерах, о множестве визитеров.

     Роджер, готовый сорваться в лес, посмотрел на своего тестя, но тот лишь покачал головой, отвечая на невысказанный вопрос.

     - Нет, они не вернуться. Зачем? – он мрачно обвел взглядом дымящиеся руины дома, затоптанный двор и низкие насыпи могил. Маленькая девочка все еще лежала рядом с ними, укрытая плащом Роджера. Он не был готов уложить ее в землю; память о ней, живой, все еще была свежа.

     Джейми напрягся, распрямив спину. Роджер увидел, как он кинул быстрый взгляд, чтобы удостовериться, что ружье находится в пределах досягаемости. Потом расслабился, опершись на обгоревшую доску, которую использовал вместо лопаты.

     Первый из всадников появился из леса; его лошадь фыркала и мотала головой, чуя запах горения. Всадник, умело управляя ею, обогнул развалины, подъехал к ним и наклонился, всматриваясь.

     - Так значит, это ты, Фрейзер? – прорезанное морщинами лицо Ричарда Брауна казалось исполненным мрачной радостью. Он оглянулся на почерневшие бревна, потом на своих товарищей. – Никогда не думал, что ты делаешь деньги, лишь продавая виски.

     Мужчины – Роджер насчитал шестерых – завозились в седлах, насмешливо фыркая.

     - Имей немного уважения к мертвым, Браун, - Джейми кивнул в сторону могил, и лицо Брауна заледенело. Он остро взглянул на Джейми, потом на Роджера.

     - Только двое? Что вы здесь делаете?

     - Роем могилы, - ответил Роджер. На его ладонях лопнули мозоли, и он медленно протер руку о свои бриджи. – Что вы здесь делаете?

     Браун резко выпрямился в седле, но ответил его брат Лайонел.

     - Возвращаемся из Овенавизгу, - сказал он, кивнув головой на лошадей. Роджер только сейчас обратил внимание, что с ними были четыре вьючные лошади, нагруженные шкурами, и еще на нескольких животных имелись набитые седельные мешки. – Учуяли дым и приехали посмотреть. – Он посмотрел на могилы. – Тайг О’Брайан, да?

     Джейми кивнул.

     - Вы их знали?

     Ричард Браун пожал плечами.

     - Да, раз или два на пути в Овенавизгу я останавливался и ужинал у них, - он запоздало снял шапку и пригладил жидкие волосы на голове с лысиной. – Пусть покоятся с миром.

     - Кто их сжег, если не вы? – спросил один из молодых людей. Мужчина, из Браунов, судя по узким плечам и длинной челюсти, ухмылялся, полагая, что сказал замечательную шутку.

     Ветерок прокатил по земле клочок бумаги с надписью и прижал его к камню рядом с ногой Роджера. Он поднял его и, сделав шаг вперед, прихлопнул бумажку к седлу Лайонела Брауна.

     - Знаете, что-либо об этом? – спросил он. – Это было приколото к телу О’Брайана.

     Он говорил сердито и знал это, но ему было все равно. Горло его болело, и голос звучал задушенным хрипом.

     Лайонел Браун взглянул на бумагу, приподнял брови, потом передал ее брату.

     - Нет. Сами написали, не так ли?

     - Что? – он уставился на мужчину, моргнув от ветра.

     - Индейцы, - Лайонел Браун кивнул на дом. – Это сделали индейцы.

     -О, да? – Роджер мог слышать в голосе Джейми скрытые нотки недоверия, усталости и гнева. – Какие индейцы? Те, у которых вы купили шкуры? Они сами вам сказали?

     - Не будь дураком, Нелли, - Ричард Браун говорил тихим голосом, но его брат моргнул, услышав это. Мужчина направил лошадь ближе к Джейми, но тот стоял спокойно, хотя Роджер увидел, как его руки сжались на доске.

     - Убили всю семью? – спросил Браун, взглянув на маленький холмик под плащом.

     - Нет, - ответил Джейми. – Мы не нашли двух старших детей. Только маленькую девочку.

     - Индейцы, - упрямо повторил Лайонел Браун сзади своего брата. – Они забрали их.

     Джейми глубоко вдохнул воздух и кашлянул от дыма.

     - Ладно, - сказал он. – Я поспрашиваю в деревнях.

     - Бесполезно, - заметил Ричард Браун. Он скомкал бумажку, резко сжав кулак. – Если индейцы забрали детей, они не станут держать их поблизости. Они продадут их в Кентукки.

     Среди мужчин раздались многочисленные звуки согласия, и Роджер почувствовал, что горячие угли в его груди вспыхнули пламенем.

     - Индейцы не писали этого, - рявкнул он, тыча пальцем на бумажку в руках Брауна. – И если это месть О’Брайану за то, что он был регулятором, они не забрали бы детей.

     Сузив глаза, Браун долго смотрел на него. Роджер почувствовал, как Джейми немного сместился, готовясь.

     - Нет, - негромко произнес Браун. – Они не писали. Вот почему Нелли предположил, что вы написали это сами. Скажем так, индейцы напали и забрали детей, потом являетесь вы и решаете забрать, что осталось. Вы сжигаете хижину, вешаете О’Брайана и его жену, прикрепляете записку, и пожалуйста. Как вам такое объяснение, мистер МакКензи?

     - Я бы спросил вас, мистер Браун, как вы узнали, что они были повешены?

     Лицо Брауна напряглось; Роджер почувствовал, как Джейми предупреждающе сжал его руку, и только теперь осознал, что его кулаки были сжаты.

     - Веревки, a charaid, - произнес Джейми очень спокойным голосом. Слова с трудом достигли сознания Роджера, и он огляделся. Действительно обрезанные ими веревки лежали под деревом, на котором были повешены тела. Джейми продолжал говорить все таким же спокойным голосом, но Роджер не слышал. Ветер оглушил его, и за его завыванием он слышал мягкие неравномерные удары бьющегося сердца. Может быть его собственного, или девочки.

     - Слезай с лошади, - сказал он или подумал, что сказал. Ветер, тяжелый от гари, бросился ему в лицо, и слова застряли в горле. Вкус золы, кислый и жирный, наполнил его рот; глаза заслезились, и он закашлялся, сплевывая.

     Смутно он почувствовал боль в руке, и мир снова проявился перед его глазами. Молодые мужчины уставились на него с выражением, колеблющимся от усмешки до настороженности. Ричард Браун и его брат усердно старались не смотреть на него, сфокусировавшись на Джейми, который все еще держал его руку.

     С некоторым трудом он стряхнул руку Джейми и слегка кивнул своему тестю, заверяя, что не собирается становиться берсеркером, хотя его сердце все еще бешено стучало, а ощущение тесной петли на шее не позволяло говорить, даже если бы он смог найти слова.

     - Мы поможем, - Браун кивнул на маленькое тело на земле, и начал перекидывать ногу через седло, но Джейми остановил его жестом.

     - Нет, мы справимся.

     Браун замер в неудобной позе, наполовину спешившись с коня, потом поджал губы и, усевшись назад в седло, без слов прощания отъехал. Другие последовали за ним, с любопытством оглядываясь назад.

     - Это не они, - Джейми взял ружье и держал его, глядя вслед исчезающим в лесу всадникам. – Хотя они знают об этом больше, чем говорят.

     Роджер безмолвно кивнул. Он медленно направился к дереву, отбросил ногой веревки и врезал кулаком по стволу, два, три раза. Потом стоял, задыхаясь и уткнувшись лбом в грубую кору. Боль в разбитых костяшках пальцев помогла, немного.

     Цепочка деловитых муравьев спешила вверх по дереву, направляясь по каким-то своим делам. Он наблюдал за ними некоторое время, пока не смог глотнуть воздух. Потом выпрямился и отправился хоронить ее, потирая огромный синяк на руке.