Я готовила кровяную колбасу, когда во двор вошел Ронни Синклер с двумя маленькими бочонками для виски в руках. Еще несколько бочонков каскадом спускались по его спине, от чего он выглядел как необычная гусеница, вставшая вертикально. День был прохладным, но он сильно вспотел от длительного подъема в гору и также сильно ругался.
- Зачем, во имя девы, Сам построил этот чертов дом так высоко среди забытых богом облаков? – вопросил он, не стесняясь в словах. - Почему сюда нельзя добраться на какой-нибудь чертовой повозке?
Он осторожно поставил бочонки, затем через голову стянул лямки и снял деревянный панцирь. Вздохнув с облегчением, он помассировал плечи, натертые лямками.
Я проигнорировала его риторические вопросы и, продолжая помешивать, кивнула в сторону дома в знак приветствия.
- Там свеже сваренный кофе, - сказала я, - и лепешки с медом.
Мой желудок слегка сжался при упоминании еды. Жареная или варенная кровяная колбаса со специями была восхитительна. Более ранние стадии приготовления, связанные с манипуляциями в бочке с полусвернувшейся свиной кровью, были менее аппетитны.
Синклер, однако, стал выглядеть более счастливым. Он утер лоб рукавом и, кивнув мне, направился к дому. Потом остановился и повернулся ко мне.
- О, я забыл, миссус. У меня послание для вас.
Он похлопал себя по груди, потом немного ниже, пока не обнаружил искомое и вытянул из-под слоев промокшей одежды влажный комок бумаги. Он протянул его мне, игнорируя тот факт, что моя правая рука была почти до плеча в крови, да и левая не лучше.
- Оставьте его на кухне, пожалуйста, - предложила я. – Сам в доме. Я приду как только закончу с работой. Что там написано? От кого … - стала я спрашивать, но тактично прервалась. – Кто дал его вам?
Ронни не умел читать, и кроме того я не увидела никаких надписей снаружи.
- Лудильщик в Белемз-Крик. Он не сказал от кого только то, что это письмо для целителя.
Он, нахмурившись, посмотрел на мятую бумагу, но я увидела, как его взгляд скользнул на мои ноги. Несмотря на прохладу, я была босонога, и из одежды на мне были только сорочка и корсет, а также заляпанный передник, повязанный вокруг талии. Ронни некоторое время находился в поисках жены и, как следствие, сформировал неосознанную привычку оценивать физические характеристики каждой женщины, которую он встречал, независимо от возраста или доступности. Он увидел, что я заметила его взгляд, и быстро отвел глаза.
- Это все? – спросила я. – Целителю? Он не назвал мое имя?
Синклер провел рукой по редеющим рыжим волосам, и два рыжих вихра встали над его покрасневшими ушами, усиливая присущий ему хитрый лисий вид.
- Разве ему нужно было говорить имя? – вопросил он и без дальнейших разговоров исчез в доме в поисках еды и Джейми, оставив меня с моей «кровавой» работой.
Самой худшей частью была очистка крови; нужно было быстро водить рукой в темной воняющей глубине бочки, собирая волокна фибрина, образовавшегося при свертывании крови. Они прилипали к моим рукам, я их вытаскивала и тщательно счищала. И так периодически. При этом работа была почти также неприятна, как очистка кишок для колбасной оболочки, которой занимались Брианна и Лиззи на ручье.
Я внимательно осмотрела свои руки. Никаких волокон в чистой красной жидкости, что капала с них. Затем окунула руки в бочку с водой, которая стояла рядом на досках, положенных на козлы. Джейми, Роджер и Арч Баг приволокли свинью – не белую свиноматку, а одну из ее многочисленного потомства прошлого года – убили ударом кувалды по лбу, подвесили на ветви дереве и перерезали горло, чтобы кровь стекла в бочонок.
Потом Роджер и Арч Баг утащили выпотрошенную тушу свинью, чтобы ошпарить и счистить щетину. Присутствия Джейми потребовало внезапное появление пыхтящего майора МакДональда. Между двумя этими выборами, я думаю, Джейми предпочел бы иметь дело со свиньей.
Я закончила мыть руки – зря потраченное время, но необходимое с моей точки зрения – и вытерла их льняным полотенцем. Я высыпала в бочку две горсти ячменя, овсяной муки и вареного риса, слегка улыбаясь при воспоминании о сливово-красном лице майора и возмущении Ронни Синклера. Сам выбрал место для дома намеренно, в частности, имея в виду трудность, связанную с подходами к нему.
Я причесала волосы пальцами, вздохнула и снова погрузила руки в бочку. Кровь остывала быстро. С зернами ее запах был не так силен, как у свежей горячей крови, хотя она все еще была теплой. При перемешивании зерна образовывали красивые белые и коричневые водовороты.
Ронни был прав; чтобы идентифицировать меня достаточно было слова «целитель». Других целителей ближе Кросс-Крика не было, если не считать индейских шаманов, которых европейцы целителями не считали.
Меня интересовало: кто отправил послание, и было ли оно срочным. Вероятно, нет. По крайней мере, это не были срочные роды или серьезное ранение. В таком случае за мной отправляли друзей или родственников, а послание, переданное через лудильщика, не могло рассчитывать на быструю доставку. Лудильщики бродили или оставались на месте в зависимости от подвернувшейся работы.
До нас лудильщики и бродяги почти не добирались, хотя за последние три месяца мы видели троих. Не знаю, было ли это результатом растущего населения – сейчас Фрейзерс-Ридж мог похвастаться населением из шестидесяти семей, хотя и разбросанных на склонах гор на протяжении десяти миль – или чего-то более тревожного.
- Это один из признаков, сассенах, - сказал мне Джейми, с хмурым видом смотря вслед последнему бродяге. – Когда приближается война, люди выходят на дорогу.
Я подумала, что он прав. Я помнила бродяг на дорогах высокогорной Шотландии, разносящих слухи о восстании Стюарта. Как будто подземные толчки срывали с места тех, кто не был прочно привязан к нему любовью к земле или семье, и тревожные вихри несли их вперед, первые частицы приближающегося взрыва, который разрушит все. Я вздрогнула, прохладный ветерок коснулся моей кожи сквозь рубашку.
Кашица в бочке достигла нужной консистенции, нечто похожее на густой темно-красный крем. Я стряхнула комки слипшихся зерен с пальцев и чистой левой рукой взяла деревянную миску с нарезанным и обжаренным луком. Сильный запах лука, приятно домашний, перекрыл запах бойни.
Соль была намолота, перец тоже. Что мне теперь нужно, это … и словно по команде из-за угла дома появился Роджер с большим тазом, наполненным кусочками свиного сала.
- Как раз во время! – воскликнула я и кивнула на бочку. – Нет, не вываливай сразу, нужно насыпать равномерно.
Я высыпала десять пригоршней овсяной муки, десять риса, десять ячменя. Половина от их суммы – пятнадцать. Я снова откинула волосы с глаз и, набрав пригоршню сала, со всплеском бросила его в бочку и стала размешивать рукой.
- Ты в порядке? – спросила я и указала подбородком на стул. Роджер был все еще немного бледен, и рот был напряжен, но он улыбнулся мне кривоватой улыбкой и уселся.
- Все хорошо.
- Ты не обязан был делать это, ты знаешь.
- Обязан, - в его голосе прозвучал сарказм. – Только хотелось бы, чтобы я сделал это лучше.
Я пожала одним плечом и потянулась рукой к тазику, который он держал передо мной.
- Нужна практика.
Роджер вызвался убить свинью. Джейми просто вручил ему кувалду и отошел в сторону. Я видела раньше, как Джейми делал это. Он говорил короткую молитву, благословляя свинью, и потом одним мощным ударом пробивал ей череп. Роджеру потребовалось пять попыток, и память о визге животного заставляла мою кожу покрываться пупырышками даже сейчас. После он бросил кувалду на землю, отошел к дереву, и его сильно вырвало.
Я взяла еще пригоршню сала. Смесь начала загустевать, становясь жирной.
- Он должен был научить тебе.
- Я не думал, что будут какие-либо трудности. Достаточно просто ударить животное по голове.
- Физически, да, - согласилась я, беря еще сала. – Но для этого случая есть молитва. Для убийства животных, я имею в виду. Джейми следовало сказать тебе.
Он выглядел несколько удивленным.
- Я не знал, - он улыбнулся более свободно. – Последний обряд для свиньи?
- Не думаю, что это ради свиньи, - сказала я саркастически. Мы молчали некоторое время, пока я перемешивала в бочке последние кусочки сала, изредка вынимая случайные обрывки хрящей. Я чувствовала, что Роджер не сводит глаз с бочки, наблюдая за алхимией приготовления колбасы, процесса передачи жизни одного существа для поддержания жизни другого.
- Погонщики скота в Высокогорье порой сцеживают одну или две чашки крови из животного и смешивают ее с овсяной мукой для питания в дороге, - сказала я. – Питательно, но не вкусно.
Роджер рассеяно кивнул. Он опустил почти пустой таз и стал кончиком дирка вычищать кровь из-под ногтей.
- Такая же самая молитва, как и для оленя? – спросил он. – Я слышал, как Джейми молился, но не разобрал слов.
- Граллох? Не знаю. Спроси у Джейми.
Роджер продолжал чистить ногти, не поднимая глаз.
- Не уверен, что он посчитает, что я должен знать. Учитывая то, что я не католик.
Я опустила голову, скрывая улыбку.
- Не думаю, что есть какая-то разница. Если я не ошибаюсь, эта молитва много старше христианской церкви.
Вспышка интереса на его лице показала, что появился глубоко похороненный внутри ученый.
- Я думаю, это гэльский в очень древней форме … старше, чем мы слышим в эти дни … я имею в виду, сейчас, - он вспыхнул, осознав, что сказал. Я кивнула, но ничего не ответила.
Я вспомнила, на что это похоже – чувство, что живешь в придуманном мире. Чувство, что реальность существует в другое время и в другом месте. Я вспомнила и с некоторым шоком осознала, что сейчас для меня это только память. Время сместилось, как будто моя болезнь убрала последний барьер.
И «сейчас» стало моим временем. Реальность в кусочке дерева, в ощущении скользкого жира под моими пальцами, в движении солнца по небу, задающим ритм моим дням, в близости Джейми. А другой мир, мир автомашин и телефонных звонков, звона будильника и закладных, стал казаться нереальным и далеким, как сон.
Ни Роджер, ни Бри не приняли «сейчас», как реальность. Я могла видеть это в их поведении, слышать в их разговорах между собой. Может потому, что их было двое, и вместе они могли сохранять живым тот мир. Для меня все было легче. Я жила здесь прежде и вернулась по своей воле, и кроме того у меня был Джейми. Что бы я ни рассказывала Джейми о будущем, для него это было что-то сродни сказкам. Наш маленький мир на двоих был построен на других вещах.
Временами я беспокоилась о Бри и Роджере. Опасно было обращаться с прошлым, как они временами делали – как с живописным или любопытным, но временным положением, от которого можно избавиться. Но избавления для них не было из-за любви или долга. Джемми держал их обоих, маленький рыжеволосый якорь, привязывающий их к данному времени. Было бы лучше или, по крайней мере, безопаснее, если бы они приняли это время полностью.
- У индейцев тоже есть такие молитвы, - сказала я Роджеру. – Что-то подобное граллоху. Поэтому я сказала, что она древнее христианской церкви.
Он заинтересовано кивнул головой.
- Я думаю, это обычно для всех примитивных культур. Всюду, где люди убивают для еды.
Примитивные культуры. Я прикусила нижнюю губу, воздерживаясь от того, чтобы указать: примитивная культура или нет, но если вопрос стоит о выживании твоей семьи, ты лично будешь обязан убивать для нее животных. Но потом я уловила жест, которым он тер кровь между пальцами. Он это понимал. Он ответил «обязан», когда я сказала, что он не обязан убивать свинью.
Он взглянул на меня, поймал мой взгляд и устало улыбнулся. Он понимал.
- Я думаю, может … без ритуала это кажется просто убийством, - медленно произнес он. – Если есть некоторая церемония, ритуал, признающий необходимость …
- Необходимость и жертву, - раздался за моей спиной мягкий голос Джейми. Я дернулась и резко развернулась. Он стоял в тени большой красной ели неизвестно сколько времени.
- Не слышала, как ты подошел, - сказала я, поднимая голову для поцелуя, когда он подошел ко мне. – Майор уехал?
- Нет, - ответил он и поцеловал меня в лоб, одно из немногих мест на мне, которое оставалось чистым. – Я оставил его ненадолго с Синклером. Он беспокоится по поводу комитета безопасности. – Он поморщился и повернулся к Роджеру.
- Ты прав. Убийство – дело неприятное всегда, но необходимое. И если ты должен пролить чью-то кровь, правильно благодарить за нее.
Роджер кивнул и поглядел на смесь, которую я перемешивала руками, до локтей покрытыми кровью.
- В следующий раз ты научишь меня нужным словам?
- Не поздно и для этого раза, - заявила я, удивив обоих мужчин. Я, приподняв брови, посмотрела на Джейми, потом на Роджера. – Я говорю не о свинье.
Джейми поглядел на меня со смешинкой в глазах, но серьезно кивнул головой.
- Хорошо.
По моему указанию Джейми взял тяжелую банку со специями: измельченную смесь муската и майорана, шалфея и перца, петрушки и тимьяна. Роджер протянул руки, сложив ладони, и Джейми наполнил их. Потом Роджер, медленно растирая травы между ладонями, ссыпал пыльные, зеленоватые крошки в бочку, их резкий запах смешивался с запахом крови, в то время как Джейми произносил слова медленно, на древнем языке, происходящем со времен викингов.
- Говори на английском, - сказала я, увидев по лицу Роджера, что он повторяет слова, совсем не понимая их.
- «О, господин, благослови кровь и плоть этого существа, которое ты дал мне, - негромко произнес Джейми. Он взял щепотку трав и растер между большим и указательным пальцами; ароматная пыль дождем упала c его руки.
- Сотворенное твоими руками, как ты сотворил человека.
Жизнь, отданная ради жизни,
Чтобы я и мои люди могли вкушать, благодаря тебя за дар,
Чтобы я и мои люди могли благодарить тебя за твою жертву.
Жизнь, отданная ради жизни.»
Последние крошки зелени исчезли в смеси под моими руками, и ритуал сотворения колбас был завершен.
- Ты хорошо придумала, сассенах, - сказал Джейми после, вытирая полотенцем мои чистые руки. Он кивнул в сторону угла, за которым исчез Роджер, отправившийся помочь с завершением забоя и выглядящий более успокоенным. – Я думал рассказать ему, но не знал как.
Я улыбнулась и прижалась к нему. День был холодный и ветреный, и когда я перестала работать, холод заставил меня искать тепла у мужа. Он обнял меня; я ощутила его уютное тепло, а также услышала хруст бумаги у него за пазухой.
- Что это?
- Письмецо, которое принес Синклер, - ответил он и немного отклонился, чтобы достать бумагу. – Я не хотел открывать его при Дональде и не хотел, чтобы он прочитал его, когда я выйду.
- И к тому же, это не твое письмо, - заметила я и забрала грязный клочок бумаги. – Оно мое.
- Да? Синклер ничего не сказал, просто вручил мне.
- А следовало бы!
Ничего необычного. Синклер считал меня, как и всех женщин вообще, незначительным приложением к своим мужьям. Мне было жалко женщину, которую он уговорит выйти за него замуж.
Я развернула записку с некоторым трудом; ее так долго носили рядом с потной кожей, что края у нее слиплись.
Послание было коротким и загадочным, но тревожащим. Оно было нацарапано чем-то вроде заостренной палочки, и чернила были похожи на кровь, но скорее это был ягодный сок.
- Что там, сассенах? – увидев, что я нахмурилась, Джейми заглянул в бумагу. Я протянула письмо ему.
В самом низу листа маленькими неяркими буквами, словно отправитель надеялся остаться незамеченным, было написано: «Фейдри». Выше более крупными и яркими буквами было написано: «Вы приехать».
- Это должно быть она, - сказала я и, передернувшись, сильнее завернулась в шаль. В хирургической было холодно, несмотря на тлеющую в углу жаровню, но на кухне были Ронни Синклер и МакДональд, которые пили пиво и ждали, когда сварится колбаса. Я распрямила бумажку на столе; надпись на ней казалось угрожающей. – Кто же еще может быть?
- Она ведь не умеет писать, не так ли? – возразил Джейми. – Хотя, быть может, кто-то написал для нее, - добавил он хмуро.
- Нет, думаю, она умеет писать, - в хирургическую вошли Брианна и Роджер. Бри протянула руку и обвела буквы на потертой бумаге своим длинным пальцем. - Я учила ее.
- Ты? – удивился Джейми. – Когда?
- Когда жила в Речном потоке. Когда вы с мамой отправились за Роджером.
Ее широкий рот на мгновение сжался; она не хотела вспоминать то время.
- Я учила ее алфавиту, хотела научить ее читать и писать. Мы выучили все буквы, как они пишутся и звучат. Но однажды она сказала, что не может учиться, - Бри подняла голову; тонкая морщинка пролегла между ее рыжими бровями. – Я думаю, тетя Джокаста узнала и запретила ей.
- Скорее всего, Улисс. Джокаста запретила бы тебе учить, - Джейми тоже нахмурился и поглядел на меня. – Ты думаешь, что это Федра? Камеристка моей тети?
Я пожала плечами и в раздумье прикусила губу.
- Рабы в Речном потоке так ее называют – Фейдри. И я не знаю больше никакого с таким именем.
Джейми аккуратно, чтобы не вызвать ненужного интереса, расспросил Ронни Сиклера, но бондарь не смог сказать больше, чем рассказал мне: письмо дал ему жестянщик со словами «Отдать целителю».
Я наклонилась над столом, подняв свечу, чтобы поглядеть еще раз. Буква «Ф» была написана неуверенной рукой в несколько попыток. Еще одно доказательство, подумала я. Я не знала, запрещено ли законом в Северной Каролине учить рабов читать и писать. И хотя существовали исключения, когда рабов учили по распоряжению их хозяев, например, Улисс, в целом это было опасное умение, и сами рабы предпочитали его скрывать.
- Она бы не рискнула отправить письмо, если бы не случилось что-то серьезное, - сказал Роджер. Он стоял за Бри, положив руку на ее плечо. – Но что?
- Ты получал известия от своей тети в последнее время? – спросила я Джейми, но уже знала ответ до того, как он отрицательно покачал головой. Любая весть из Речного потока становилась предметом обсуждения в течение часа.
В этом году мы не ездили на Сбор на Геликоне. Было множество дел в Ридже, и Джейми хотел избежать политических вопросов, которые обязательно возникнут там. Но Джокаста и Дункан должны были поехать туда. И если произошло что-нибудь плохое, слухи бы уже дошли до нас.
- Значит, это не только серьезно, но и связано с чем-то личным для рабов, - сказал Джейми. – Иначе написала бы тетя или Дункан. – Два его неподвижных пальца мягко постучали по бедру.
Мы стояли вокруг стола и смотрели на записку, словно она была куском динамита. Теплый и уютный запах колбас заполнял холодный воздух.
- Почему вам? – спросил Роджер, взглянув на меня. – Может, это врачебный случай? Или она очень больна, или … беременна?
- Не болезнь, - сказала я. – Болезнь - это срочный случай. – До Речного потока неделя пути при хорошей погоде. Бог знает, сколько времени заняло путешествие этого письма до Фрейзерс-Риджа.
- Но если она беременна? – Брианна поджала губы, хмуро глядя на бумагу. – Я думаю, она считает маму другом и скорее расскажет ей, чем Джокасте.
Я кивнула, но неохотно. Дружба – слишком сильное слово; люди в таких социальных статусах, как я и Федра, не могли быть друзьями. Отношения усложнялись многими вещами: подозрение, недоверие и большая пропасть из-за рабства.
И все же некоторое чувство симпатии между нами существовало, это правда. Я работала вместе с ней, высаживала травы, собирала их, делала простые лекарства и объясняла, как их использовать. Мы вместе хоронили умершую девушку и строили планы, как спасти сбежавшего раба, обвиняемого в ее убийстве. Она имела определенный дар в лечении болезней и знала лекарственные травы. Небольшие болячки она могла лечить сама, но беременность …
- Что, по ее мнению, я могу сделать? – подумала я вслух. Случайное дитя от рабыни – не проблема для владельца; наоборот он будет рад приросту своей собственности, но я слышала истории, когда рабыни избавлялись от ребенка, чтобы не подвергать его тяготам рабства. Однако Федра была домашней рабыней, с ней хорошо обращались, и Джокаста не разлучала семьи рабов. Таким образом, положение Федры не было ужасным, но кто я такая, чтобы судить?
Я выдохнула облачко пара.
- Я не пойму, почему … я имею в виду, не может же она ожидать, что я помогу ей избавиться от ребенка. И потом, почему я? Есть врачи и повивальные бабки ближе. Это какая-то бессмыслица.
- Что если, - начала Брианна и остановилась. Она задумчиво поджала губы и перевела взгляд с меня на Джейми и обратно. – Что если, - осторожно продолжила она, - она беременна, но отец ребенка … кто-то неподходящий?
В глазах Джейми появилось ироничное предположение, и его сходство с Брианной усилилось.
- Кто? Фаркард Кэмпбелл?
Я громко хохотнула, а Брианна насмешливо фыркнула; струйки дыхания окружили ее голову. Мысль о том, что очень честный и очень старый Кэмпбелл соблазнил рабыню …
- Нет, - ответила Брианна, - хотя если учесть сколько у него детей … Но я вдруг подумала … что если это Дункан?
Джейми кашлянул, избегая моего взгляда. Я закусила губу, чувствуя, что начинаю краснеть. Дункан признался ему перед свадьбой, что является импотентом, но Брианна этого не знала.
- О, я не думаю, - сказал Джейми немного шокировано. Он снова кашлянул и отогнал дымок от жаровни от своего лица. – Почему ты так решила, девочка?
- Ничего со стороны Дункана, - успокоила она его, - но тетя Джокаста …э-э, старая. А ты знаешь, каковы мужчины.
- Что? – вежливо спросил Роджер, заставив меня закашляться от попытки сдержать смех.
Джейми поглядел на нее с немалой долей цинизма.
- Гораздо больше тебя, a nighean[1]. И хотя я не стану ручаться за всех мужчин, но определенно могу поставить на то, что Дункан – не тот человек, который нарушит брачные клятвы с рабыней своей жены.
Я тихонько фыркнула, и Роджер посмотрел на меня, приподняв брови.
- Вы в порядке?
- В порядке, - ответила я несколько сдавленным голосом. – Все хорошо. – Я приложила конец шали к моему побагровевшему лицу и нарочито раскашлялась. – Очень дымно здесь, не находите?
- Может быть, - сказала Брианна, обращаясь к Джейми. – Может быть, дело совсем не в этом. Может, Федра отправила письмо целителю и не указала маминого имени, потому что не хотела, чтобы его увидел кто-нибудь другой. Я просто подумала, что ей вообще нужна была не мама … может, ты?
Ее предположение заставило и меня и Джейми стать серьезными. Это было вполне возможно.
- Она не могла отправить письмо прямо тебе, поскольку это вызвало бы ненужное любопытство, - продолжила Бри. – Но она могла указать целителя, и она знала, что мама приедет, а в это время года ты, скорее всего, поедешь вместе с ней. Или не приедешь, но мама сможет отправить за тобой.
- Это мысль, - медленно произнес Джейми. – Но для чего, ради бога, ей понадобился я?
- Есть только один способ узнать, - сказал Роджер и посмотрел на Джейми. – Все работы закончены, урожай и сено собраны, забой произведен. С остальным мы справимся, если вы хотите поехать.
Джейми некоторое время стоял неподвижно, раздумывая, потом подошел к окну и открыл ставню. Холодный воздух хлынул в комнату. Бри прижала к столу записку, чтобы она не улетела. Угли в жаровне задымили сильнее, и пламя стало ярче. Связки сухих растений над головой беспокойно зашуршали.
Джейми высунул в окно голову и прикрыл глаза, словно человек, наслаждающийся букетом хорошего вина.
- Холодно и свежо, - объявил он, убирая голову и закрывая окно. – По крайней мере, три дня будет ясная погода. За это время мы уже спустимся с гор, - он коротко улыбнулся мне. Кончик его носа покраснел от холода. – А пока, как ты думаешь, колбаса уже готова?