Брианна медленно вела игрушкой по одеялу, прикрывающему ноги Роджера, вверх к животу, потом к центру груди, где он, ухмыляясь, схватил обеих: и машинку и ее руку.
- Это действительно хороший автомобиль, - сказала она, вытащила руку и перекатилась на бок. – Все четыре колеса крутятся. Какая модель? Моррис Минор, как тот оранжевый, который был у тебя в Шотландии? Это самая милая машина, которую я видела, но никогда не понимала, как тебе удавалась в нее влазить.
- С помощью смазки, - рассмеялся он. Он поднял игрушку и крутанул переднее колесо пальцем. – Да, хорошая машинка. Я не имел в виду какую-то особую модель, но помню, что думал о твоем Форде Мустанг. Помнишь, мы ехали на нем тогда, спускаясь с гор? – Его глаза смягчились при этом воспоминании; их зелень в тусклом свете притушенного огня казалась совсем черной.
- Помню. Я чуть не съехала с дороги, когда ты поцеловал меня на скорости восемьдесят пять миль в час.
Она подвинулась ближе к нему, толкнув его коленкой. Он послушно повернулся к ней лицом и снова поцеловал, проводя игрушкой вниз по ее спине и по округлым ягодицам. Она вскрикнула и стала извиваться от щекотки, потом ткнула его в ребро.
- Убери ее!
- Я думал, ты считаешь, что скорость – это эротично. Р-р-р, - он провел игрушкой вверх по ее руке и внезапно вниз по шее в вырез сорочки. Она схватила машинку, но он вырвал ее и, нырнув рукой под одеяло, прокатил ее по бедру вниз, а потом вверх.
Началась сумасшедшая борьба за овладение игрушкой, которая закончилась тем, что они оба оказались на полу, запутавшиеся в постельном белье, задыхающиеся и не способные унять хихиканье.
- Ш-ш! Ты разбудишь Джемми! – она извивалась, пытаясь выбраться из-под Роджера. Но преимущество в пятьдесят фунтов позволило ему просто лежать на ней, прижав ее к полу.
- Ты не разбудишь его даже пушечной стрельбой, - сказал Роджер с уверенностью, порожденной опытом. Действительно, как только у него закончилась стадию ночного кормления, Джем спал, как какое-то коматозное бревно.
Она поддалась, сдунув прядь волос с глаз и выжидая удобного момента.
- Как ты думаешь, ты еще сможешь ездить со скоростью восемьдесят миль в час?
- Если только упаду в очень глубокую пропасть. Кстати, ты голая.
- Ты тоже!
- Да, я с самого начала был голый. А где машинка?
- Понятия не имею, - солгала она. В действительности она была у нее под поясницей, доставляя большое неудобство, но она не собиралась давать ему преимущество. – Зачем она тебе?
- Ну, я хотел бы еще исследовать территорию, - он приподнялся на локте и зашагал пальцами по изгибу ее груди. – Хотя думаю, могу сделать это и пешком. Займет больше времени, но тебе должно понравиться больше. Так говорят.
- М-м, - он мог придавить ее своим весом, но руки ее были свободны. Она вытянула указательный палец и надавила ногтем на его сосок, заставив его задохнуться. – Ты собираешься долго путешествовать? – Она кинула взгляд на небольшой выступ рядом с кроватью, где она хранила контрацептивное средство.
- Достаточно долго, - он проследил за ее взглядом, потом вопросительно посмотрел в ее глаза.
Она пошевелилась, устраиваясь поудобнее и сдвигая игрушку.
- Говорят, путешествие в тысячу миль начинается с одного шага, - сказала она и, подняв голову, легонько прикусила его сосок. Потом выпустила его.
- Тихо, - с упреком прошептала она. – Ты разбудишь Джемми.
- Где твои ножницы? Я обрежу их.
- А мне нравится длинные, - она убрала мягкие черные волосы с его лица и поцеловала в кончик носа, что ему немного не понравилось, но он улыбнулся и поцеловал ее в ответ, а потом сел, откидывая волосы назад одной рукой.
- Это не может быть удобно, - он посмотрел на детскую кроватку. – Наверное, надо перенести его на большую кровать, да?
Брианна со своего положения посмотрела на кроватку. В свои четыре года Джемми давно обзавелся большой кроватью, но иногда ностальгически настаивал на сне в колыбели, упорно втискиваясь в нее, хотя полностью в ней не помещался. В данный момент он был невидим, и только две пухлые ножки торчали в воздухе с одного края кроватки.
Он стал таким большим, подумала она. Он не очень хорошо читал, но знал все буквы, мог считать до ста и мог написать свое имя. И он умел заряжать ружье. Этому его научил дедушка.
- Мы скажем ему? – внезапно спросила она. – Если да, то когда?
Роджер, видимо, тоже раздумывал над этим, потому что сразу понял ее.
- Христос, как рассказать ребенку о таком? – сказал он, поднялся и стал трясти одеяла в надежде найти кожаную полоску, которой он связывал волосы.
- А ты бы рассказал ребенку, что он приемный? – спросила она, садясь и приглаживая свои густые волосы. – Или, например, что его отец не умер, а находится в тюрьме? Я думаю, маленькие дети воспримут такое лучше. На них сильно не повлияет, а когда подрастут, это не доставить проблем. Но если они узнают позже, это может стать шоком.
Он искоса взглянул на нее.
- Тебе это знакомо.
- Тебе тоже, - она говорила спокойным тоном, но даже сейчас она ощутила эхо тех эмоций. Неверие, гнев, отрицание, а потом внезапное разрушение ее мира, когда она поверила. Чувство пустоты и одиночества … и жгучая ярость от того, что то, во что она верила, оказалось ложью.
- По крайней мере, у тебя не было такого выбора, - сказала она, устраиваясь удобнее. – Не было никого, кто мог бы сказать тебе, кто ты, но не сказал.
- О, ты думаешь, что твои родители должны были рассказать тебе о путешествии во времени? – он саркастически приподнял одну бровь. – Я представляю, записку из твоей школы. «Брианна обладает очень живым воображением, но следовало бы научить ее распознавать ситуации, когда использовать его неуместно».
- Ха, - она отпнула одеяло. – Я ходила в католическую школу. Монахини назвали бы это ложью и тут же пресекли мои фантазии. Где моя рубашка? – Она выскользнула из нее во время их возни и хотя все еще была разгорячена, почувствовала себя неуютно в обнаженном виде.
- Вот она, - он вытащил ее рубашку из кучи и отряхнул. – Хотела бы ты? – повторил он вопрос.
- Чтобы они рассказали мне раньше? Да и нет, - неохотно признала она. Взяла рубашку и натянула ее через голову. – То есть я понимаю, почему они не рассказали. Папа никогда не верил в путешествие во времени. А во что он верил … ну, неважно, но он просил маму не говорить мне, что он не мой настоящий отец. Она дала слово, и думаю, она бы не нарушила его.
Насколько ей известно, ее мать нарушила слово только однажды … случайно, но с потрясающим эффектом.
Она провела руками по изношенной ткани и выловила концы шнурков, завязывающих ворот рубашки. Теперь она была одета, но все еще чувствовала себя оголенной. Роджер сидел на матрасе, методично перетряхивая простыни, но его зеленые глаза вопросительно смотрели на нее.
- Все равно это была ложь, - вспыхнула она. – Я имела право знать!
Он медленно кивнул.
- Ммфм, - он принялся разворачивать перекрученную простыню. – Я могу понять, что можно сказать ребенку, что он приемный, или что его отец в тюрьме. Но сказать, что твой отец убил твою мать, когда обнаружил ее трахающейся с почтальоном, ребенку при шести его друзьях … Может быть, на него не повлияет, если рассказать ему раньше, но это определенно привлечет внимание его друзей, когда он станет рассказывать им.
Она прикусила губу, чувствуя себя сердитой и настроенной на противоречие. Она не подозревала, что ее эмоции так очевидны, и ей не понравилось это и то, что Роджер может это видеть.
- Ну, да, - она взглянула на кроватку. Джем поменял позу. Теперь он свернулся клубком, как ежик, уткнувшись носом в колени, и над боковой стенкой кроватки виднелась только его круглая попка в ночной рубашке, словно луна, поднимающаяся над горизонтом. – Ты прав. Нужно подождать, пока ребенок не станет достаточно взрослым, чтобы понять, что это секрет, и нельзя говорить о нем людям.
Кожаный шнурок выпал из одеяла, он наклонился подобрать его, и темные волосы упали на его лицо.
- Ты захочешь когда-нибудь сказать Джему, что я не настоящий его отец? – спросил он тихо, не глядя на нее.
- Роджер! – вся ее злость исчезла в потоке паники. – Я не скажу этого и через миллион лет! Даже если подумаю, что это правда, - добавила она торопливо, - а я так не думаю, Роджер, нет! Я уверена, ты его отец, - она села рядом с ним, схватив его за руку. Он улыбнулся немного криво и погладил ее по плечу, но не посмотрел в глаза. Некоторое время подождал, потом отстранился, занявшись своими волосами.
- Хотя из того, что ты говорила, он имеет право знать, кто он.
- Нет … это другое.
Другое и все же нет. Она была зачата без изнасилования, и оба ее родителя - все трое ее родителя - знали, что она дочь Джейми Фрейзера. Без всякого сомнения.
Что касается Джема … она снова взглянула на кроватку, словно надеясь найти какой-либо ключ для определения отцовства. Но он был похож на нее и на ее отца и по цвету волос и по чертам лица. Он был достаточно большим для своего возраста, с длинными ногами и широкими плечами, но такими же были оба мужчины, могущие быть его отцом. И оба, черт бы их побрал, имели зеленые глаза.
- Я не скажу ему, - сказала она твердо. – Никогда, и ты тоже. Ты его отец во всех смыслах этого слова. И ему совсем не нужно знать, что Стивен Боннет вообще существует.
- Но он существует, - указал Роджер. – И он считает, что ребенок от него. Что если однажды они встретятся? Когда Джем подрастет, я имею в виду.
Она не имела привычки креститься в моменты стресса, но сейчас перекрестилась, заставив его рассмеяться.
- Это не смешно, - сказала она, садясь прямо. – Этого не случится. А если случится, если я увижу Стивена Боннета возле моего ребенка, я … я просто буду целиться выше.
- Ты намереваешься дать мальчику хорошую историю для его друзей, да? – он говорил, поддразнивая, и она немного расслабилась, надеясь, что развеяла его опасения насчет того, что она могла сказать Джемми о его родителе.
- Окей, но остальное он должен узнать рано или поздно. Не хочу, чтобы он узнал все случайно.
- Ты узнала не случайно, твоя мать рассказала тебе.
И посмотри, где ты теперь. Эта мысль не была высказана, но громко прозвучала в ее голове, когда он долго и внимательно посмотрел на нее.
Если бы она не решила необходимым пройти через камни к своему настоящему отцу, никого из них здесь бы не было. Они были бы в безопасности в Шотландии или Америке, но там, где дети не умирают от диареи и лихорадки.
Там, где за каждым деревом не поджидает опасность, и нет надвигающейся войны. Там, где голос Роджера все еще звучал бы чисто и сильно.
Но может быть – просто может быть – у нее не было бы Джема.
- Мне жаль, - прошептала она, задыхаясь. – Я знаю, все это моя вина. Если бы я не решила … - она робко протянула руку и провела пальцем по шраму на его шее. Он поймал ее руку.
- Боже, - тихо сказал он, - Если бы я мог пойти куда-нибудь, даже в ад, чтобы найти моих родителей, я бы пошел. – Он взглянул на нее своими зелеными глазами и сильно сжал ее ладонь. – Если кто-то в этом мире и понимает тебя, то это я.
Она сжала его ладонь обоими руками. Облегчение от того, что он не обвиняет ее, ослабило напряжение в ее теле, но сожаление о его потерях и своих собственных, все еще заполняло ее грудь и горло, словно куча мокрых перьев, и ей было трудно дышать.
Джемми зашевелился, внезапно сел, потом упал назад, не просыпаясь, лишь одна рука свесилась, как лапша, из кроватки. Она замерла при его движении, потом расслабилась и встала, чтобы поправить его руку. Но прежде чем она дошла до него, раздался стук в дверь.
Роджер торопливо схватил рубашку одной рукой, а в другой зажал нож.
- Кто там? – крикнула она с бьющимся сердцем. Люди не ходят в гости по ночам, если что-то не случилось.
- Это я, мисс Бри, - донесся из-за двери голос Лиззи. – Впустите нас, пожалуйста. – Голос звучал возбужденно, но не испугано. Брианна подождала, пока Роджер оденется, и подняла тяжелую щеколду.
Первая мысль была о том, что Лиззи выглядела очень взволнованой. Щеки маленькой служанки горели, как яблоки, и этот цвет был виден даже в темноте.
«Мы» означало ее и духа Бердслеев, которые поклонились, бормоча извинения за поздний визит.
- Ничего страшного, - автоматически сказала Брианна, оглядываясь в поисках шали. Ткань ее рубашки была не только тонкая и изношенная, но впереди на подоле виднелось подозрительное пятно. – Э-э, входите.
Роджер вышел вперед, приветствуя гостей и полностью игнорируя тот факт, что на нем ничего не было кроме рубашки. Брианна быстро побежала в темный угол за ткацким станком, где она держала старую шаль для согрева ног во время работы.
Завернувшись в шаль, она ткнула полено, чтобы оно разгорелось, и зажгла свечу. В колеблющемся свете она увидела, что близнецы одеты непривычно аккуратно, волосы расчесаны и заплетены в косы, чистые рубашки и жилеты. Кафтанов у них не было. Лиззи тоже была одета в свои лучшие одежды, шерстяное платье персикового цвета, которое ей приготовили к свадьбе.
Что-то было не так. Это стало очевидно, когда Лиззи что-то настойчиво зашептала в ухо Роджеру.
- Ты хочешь, чтобы я поженил вас? – удивленно спросил Роджер. Он перевел взгляд с одного близнеца на второго. – Э-э, с кем?
- Да, сэр, - Лиззи с уважением присела. – Меня и Джо, будьте так добры. Кеззи будет нашим свидетелем.
Роджер ошеломленно провел рукой по лицу.
- Ну …, - он кинул на Брианну умоляющий взгляд.
- У тебя проблемы, Лиззи? - прямо спросила Брианна, зажигая вторую свечу и ставя ее в подсвечник у двери. При более ярком свете она увидела, что веки Лиззи покраснели и опухли, как будто она плакала, хотя вся она была полна возбужденной решимости, а не страхом.
- Не совсем, но … я беременна, - она защитным жестом сложила руки на животе. – Мы хотим пожениться, а потом рассказать всем.
- О, хорошо … - Роджер неодобрительно посмотрел на Джо, и на его лице отразилось сомнение. – Но твой отец … он не станет …
- Папа захочет, чтобы мы обвенчались, - пылко пояснила Лиззи. – И так будет, но вы же знаете, сэр, пройдут месяцы, может быть годы, пока мы найдем католического священника. – Она опустила глаза, покраснев. – Я … я хотела бы выйти замуж прежде, чем родиться ребенок.
- Да, - пробормотал он, невольно глядя на ее живот. – Я понимаю, но я не совсем понимаю вашей поспешности. Я имею в виду, ты не станешь беременной сильнее завтра. Или на следующей неделе.
Джо и Кеззи обменялись взглядами над головой Лиззи.
- Сэр, Просто … мы хотим сделать все правильно, но тайно, понимаете? Просто я и Лиззи, и мой брат.
- Только мы, - эхом откликнулся Кеззи, придвигаясь ближе и с мольбой глядя на Роджера. – Пожалуйста, сэр. – Он, кажется, поранил палец, потому что он был перевязан платочком.
Брианне они показались невыносимо трогательными, такие невинные и юные, когда три блестящих от чистоты лица с мольбой воззрились на Роджера. Она подошла и тронула его за руку.
- Пожени их, - сказала она тихо. – Пожалуйста. Это, конечно, не настоящая женитьба, но помолвка.
- Да, но они должны были посоветоваться с ее отцом … - его протест сошел на нет, когда он перевел взгляд с нее на троицу. Их невинность тоже тронула его. И, подумала она про себя, его очень привлекла мысль о проведении своей первой церемонии свадьбы, какой бы неортодоксальной она ни была. И в таких романтических и незабываемых обстоятельствах, обмен клятвами здесь в тишине ночи, при свете очага и свечи, где еще хранится теплая память о их любовных ласках и спит ребенок, как безмолвный свидетель, благословляющий новый брак.
Роджер вздохнул и улыбнулся ей, соглашаясь.
- Ладно. Только позвольте мне надеть штаны, не могу же я проводить свою первую брачную церемонию с голым задом.
Роджер, держа ложку с джемом над тостом, уставился на меня.
- Они что? – задушено произнес он.
- О, она не могла! – Бри зажала рукой рот, широко открыв глаза, но тут же убрала ладонь. - За обоих?
- Похоже так, - сказала я, подавив порыв неуместного смеха. – Ты действительно поженил их прошлой ночью?
- Боже, спаси меня, да, - пробормотал Роджер и, опустив ложку в чашку, стал машинально размешивать кофе. – Она обручилась и с Кеззи тоже?
- Перед свидетелями, - подтвердила я, искоса посмотрев на мистера Вемисса, который сидел за столом с открытым ртом, неподвижный, как камень.
- Ты думаешь … - Бри повернулась ко мне. – То есть … она с обоими одновременно?
- Э-э, она сказала, нет, - ответила я, кинув взгляд в сторону мистера Вемисса, показывая неуместность вопроса, каким бы интересным он ни был.
- Святая Мария, матерь божья, - миссис Баг с глазами с чайное блюдце перекрестилась. – Христос, помилуй.
Роджер глотнул кофе, подавился и раскашлялся. Брианна постучала его по спине, но он показал ей прекратить и выпрямился, глядя на мистера Вемисса слезящимися глазами.
- Ну, может быть, все не так плохо, как кажется, - попытался утешить он мужчину. - Можно утверждать, что близнецы - это одна душа, которую Бог вложил в два тела с какой-то своей целью.
- Да, но два тела! – воскликнула миссис Баг. – Как вы думаете, она с обоими одновременно?
- Я не знаю, - сказала я, сдаваясь. – Но вообразите … - я взглянула в окно, где снег шуршал по закрытым ставням. Сильный снегопад начался еще ночью, и сейчас высота мокрого тяжелого снега на земле достигала фута. Более чем уверена, все вообразили то же, что и я: Лиззи и оба близнеца, тесно обнявшиеся на теплой постели из шкур, наслаждаются медовым месяцем.
- Ну, думаю, теперь ничего с этим не поделаешь, - практично сказала Бри. – Если люди узнают об этом, то протестанты могут побить Лиззи камнями, как папистскую шлюху и …
Мистер Вемисс издал звук, словно наступили на мочевой пузырь свиньи.
- Конечно, никто никому не станет ничего говорить, - Роджер пристально уставился на миссис Баг. – Так?
- Ну, я должна рассказать Арчи, иначе я лопну, - честно призналась она. – Но больше никому. Нема как могила, клянусь. Пусть дьявол заберет меня, если я вру. – Она закрыла рот обоими руками в подтверждении своих слов. Роджер кивнул головой.
- Полагаю, обручение, которое я провел, на самом деле недействительно. Но …
- Разумеется, оно такое действительное, как и обручение, проведенное Джейми, - возразила я. – Кроме того, я думаю сейчас поздно заставлять Лиззи выбирать. Как только палец Кеззи заживет, никто их не сможет различить …
- За исключением Лиззи, - добавила Бри. Она слизала каплю меда с уголка своего рта, задумчиво глядя на Роджера. – Интересно, как бы это выглядело, если бы тебя было двое?
- Нас дурачили бы обоих, - ответил он ей. – Миссис Баг есть еще кофе?
- Кого дурачили?
Дверь кухни открылась, и вошли Джейми с Джемом, раскрасневшиеся, пахнущие холодом со снегом на волосах и ресницах.
- Хотя бы тебя. Тебя только что сделала девятнадцатилетняя бигамистка, - информировала я его.
- Что такое бигамистка? – спросил Джем.
- Большая леди, - Роджер взял тост с маслом и сунул его в роту Джему. – На. И почему бы тебе не пойти … - он замолчал, поняв, что не может отправить сына на улицу.
- Лиззи и близнецы явились ночью к Роджеру, и он обручил ее с Джо, - пояснила я Джейми. Он моргнул, и вода от растаявших снежинок сбежала по его лицу.
- Будь я проклят, - произнес он и, осознав, что весь в снегу, подошел к очагу и отряхнулся. Кусочки снега падали в очаг и шипели.
- Ну, - сказал он, возвращаясь и садясь рядом со мной, - по крайней мере, твой внук, Джозеф, будет Бердсли в любом случае.
Похоже, что это нелепое замечание немного успокоило мистера Вемисса; на его щеки вернулось немного краски, и он позволил миссис Баг положить себе на тарелку свежую лепешку.
- Да, думаю, это так, - сказал он. – И я действительно …
- Пойдем, посмотри, - прервал его Джемми, нетерпеливо дергая Бри за руку. – Пойдем, мама!
- Что посмотреть?
- Я написал свое имя! Деда меня научил!
- Да? Какой же ты молодец! – Брианна радостно ему улыбнулась, потом свела брови. – Что … прямо сейчас?
- Да! Пошли, посмотрим, пока снег не закрыл!
Она посмотрела на Джейми, продолжая хмуриться.
- Па, ты же не …
Он взял тост и стал его намазывать маслом.
- Ну, - сказал он, - должно же быть какое-то преимущество в том, что ты мужчина, даже если никто не обращает внимания на то, что ты говоришь. Не передашь мне джем, Роджер Мак?