Путешественница ч.9 гл.60
Самиздат:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь|Техвопросы]
60
ЗАПАХ ДРАГОЦЕННЫХ КАМНЕЙ
Роуз-холл находился в десяти милях от Кингстона вверх по крутой извилистой дороге, покрытой красноватой пылью. Дорога настолько заросла, что большую часть пути нам приходилось ехать друг за другом. Я следовала за Джейми под темными ароматными сводами из кедровых ветвей, между деревьями, высота которых достигала почти ста футов. Внизу в полумраке росли огромные папоротники, их усики завивались, словно грифы скрипок, не уступая им по размеру.
Стояла тишина, слышались только крики птиц в кустарнике, но и они стихали, когда мы проезжали рядом с ними. Однажды лошадь Джейми встала, как вкопанная, испуганно всхрапывая, и мы увидели, как маленькая зеленая змейка пересекла дорогу и исчезла в подлеске. Я смотрела ей вслед, но не видела ничего далее десяти футов от дороги, дальше все тонуло в прохладной зеленой тени. Я надеялась, что мистер Уилоуби спрятался в этих лесах - никто и никогда не сможет найти его здесь.
Китайца все еще не нашли, несмотря на упорные поиски. Специальное подразделение с военно-морской базы в Антигуа ожидалось завтра. Тем временем все дома в Кингстоне были забаррикадированы, как банковские хранилища, а их владельцы вооружились до зубов.
Настроение в городе было решительным. Также как морской офицер, полковник милиции считал, что китайцу повезет, если он сможет дожить до виселицы, будучи пойманным.
- Разорвут на части, я думаю, - сказал полковник Якобс, когда он провожал нас в ночь убийства. - Вырвут яйца и засунут ему в горло, - добавил он с мрачным удовлетворением при этой мысли.
- Надо думать, - пробормотал Джейми по-французски, подсаживая меня в карету.
Я знала, что мысли о мистере Уилоуби все еще беспокоили его. Он был молчалив и задумчив по дороге в горы. Но мы ничего не могли сделать. Если маленький китаец был не виновен, мы не могли его спасти, если он совершил убийство, мы не могли выдать его. Единственное, на что мы могли надеяться - это то, что его не поймают.
Тем временем у нас было пять дней, чтобы найти молодого Иэна. Если он действительно находится в Роуз-холл, то все будет хорошо. Если нет ...
Забор и маленькие ворота в нем отделяли территорию плантации от окружающего леса. Внутри деревья были выкорчеваны, и на их месте росли сахарный тростник и кофе. На некотором расстоянии от дома стоял большой сарай со стенами, обмазанными грязью, и крышей из пальмовых листьев. В него входили и выходили темнокожие люди, и насыщенный запах жженого сахара витал над ним.
Ниже сарая, где производилась очистка сахара - или, по крайней мере, так я определила его назначение - находился большой сахарный пресс. Примитивно выглядящая конструкция состояла их пары огромных стволов, перекрещенных в форме буквы "Х" и насаженных на ось, увенчивающую громоздкую коробку пресса. Двое или трое мужчин лазили по прессу, но в настоящее время он не работал. Волы, приводящее его в движение, сейчас спутанные, паслись на некотором расстоянии от него.
- Как они спускают сахар вниз? - спросила я с любопытством, вспомнив узкую заросшую дорогу. - На мулах?
Я стряхнула кедровые иглы с плеч, приводя себя в порядок.
- Нет, - рассеяно ответил Джейми. - Они отправляют его на баржах по реке. Она вон там, вниз по той дорожке за домом.
Он указал направление подбородком, держа узду одной рукой, другой отряхивая пыль с куртки.
- Готова, сассенах?
- Как всегда.
Роуз-холл был двухэтажным домом, длинным и пропорциональным с крышей, покрытой дорогим шифером, а не тонкой жестью, как большинство домов местных плантаторов. Длинная веранда тянулась вдоль одной стороны дома, на которую выходили высокие окна и французские двери.
Большой куст желтых роз возле передней двери вился вверх по решетке, достигая крыши веранды. Его аромат был так силен, что было трудно дышать, или, может быть, волнение заставило мое дыхание застревать в горле. Пока мы ждали ответа перед дверьми, я оглядывалась вокруг, пытаясь увидеть какую-нибудь фигуру с белой кожей.
- Да, сэр?
Рабыня средних лет открыла дверь, с любопытством глядя на нас. Она была крупной женщиной в белой хлопковой кофте и с красным тюрбаном на голове, ее кожа была такого же темно-золотистого цвета, как середина цветков на решетке.
- Мистер и миссис Малкольм желали бы видеть миссис Абернати, пожалуйста, - вежливо произнес Джейми. Женщина выглядела довольно ошеломленной, по-видимому, гости не были здесь частым событием, но после момента нерешительности она кивнула и отступила в сторону, открывая двери.
- Ждать в салоне, пожалуйста, сэр, - сказала она мягким переливчатым голосом. - Я спросить хозяйку, видеть вас.
Это была большая длинная комната, освещенная с одной стороны высокими створчатыми окнами. В ее дальнем конце был расположен камин - громоздкая конструкция с каминной полкой из камня и топкой из полированного сланца, занимающая почти все стену. В нем, вероятно, можно было зажарить вола целиком, а наличие огромного вертела предполагало, что владелец дома так и делал при случае.
Рабыня указала нам на плетеную кушетку и пригласила сесть. Я села, оглядываясь, но Джейми беспокойно ходил по комнате, посматривая в окна, которые выходили на поля сахарного тростника ниже дома.
Это была странная комната, уставленная удобной мебелью из ивовых прутьев и ротанговой пальмы с разбросанными по ней в изобилии мягкими подушками, и украшенная маленькими необычными сувенирами. На одном подоконнике стоял ряд серебряных колокольчиков, расставленных по размеру от большого до маленького. Несколько приземистых фигур из камня и терракоты стояли на столе возле моего локтя, своего рода примитивные фетиши или идолы.
Все они были в форме беременных женщин с огромными животами и круглыми грудями, с преувеличенно широкими бедрами и с ярко выраженной тревожной сексуальностью. Восемнадцатый век ни в коем случае не был ханжеским, но я не ожидала увидеть такие вещи в гостиной любого века.
Немного более привычными были реликвии якобитов. Серебряная табакерка, стеклянная бутылка, большой поднос, даже вязаный коврик на полу - все было украшено белой розой Стюартов. Это было не удивительно, множество якобитов сбежали в Вест-Индию после Каллодена, и я нашла эти знаки обнадеживающими. Владелица с якобитскими симпатиями могла с радушием отнестись к шотландцам и помочь в деле с Иэном. "Если он здесь", - предупредил меня тихий голос в моей голове.
Из внутренней части дома раздался звук шагов, и дверь возле камина открылась. Джейми хрипло выдохнул, как будто кто-то ударил его, и я увидела, как хозяйка дома вошла в комнату.
Я встала, и маленькая серебряная чашечка, которую я держала в руках, со звоном упала на пол.
- Вижу, ты сохранила свою девическую фигуру, Клэр.
Ее голова была наклонена вбок, зеленые глаза сияли насмешкой.
Я была так парализована удивлением, что не могла ответить вслух, но в моей ошеломленной голове мелькнула мысль, что я не могу сказать тоже самое о ней.
У Джейлис Дункан всегда было чувственное изобилие сливочной груди и щедрые выпуклости на бедрах. В то время как ее сливочная кожа сохранилась, она стала значительно более изобильной и выпуклой во всех измерениях. Он носила свободное муслиновое платье, под которым при движении колыхались ее тучные телеса. Тонкие черты ее лица заплыли жиром, и только зеленые глаза оставались теми же самыми, полными коварства и насмешки.
Глубоко вздохнув, я вернула себе голос.
- Надеюсь, ты не поймешь меня неправильно, - сказала я, медленно опускаясь на кушетку, - но почему ты жива?
Она рассмеялась, серебро ее голоса было ясным и звонким, как у молодой девушки.
- Думаешь, я не должна быть, не так ли? Ну, не ты первая, и осмелюсь сказать, не последняя, кто так думает.
С глазами, ставшими яркими зелеными треугольниками от смеха, она опустилась на стул, небрежно кивнула Джейми и хлопнула в ладоши, чтобы позвать служанку.
- Не выпить ли нам чаю? - спросила она меня. - А я после погадаю тебе по чайным листьям. Я имею репутацию хорошей гадалки по чайным листьям, так сказать предсказательницы будущего - почему нет?
Она снова рассмеялась, ее пухлые щеки раскраснелись от смеха. Если она и была потрясена моим видом, как я была потрясена ее, она это мастерски скрывала.
- Чай, - приказала она черной служанке, появившейся в дверях. - Специальный, из синей коробки. И ореховые пирожные тоже.
- Перекусишь, - спросила она, повернувшись ко мне. - В конце концов, это такое событие. Я иногда задумывалась, - сказала она, наклоняя голову на бок, как чайка, приноравливающаяся схватить рыбу, - пересекутся ли наши пути после того дня в Крейнсмуире.
Мое сердце стало биться медленнее, потрясение было вытеснено любопытством. В моей голове роилось множество вопросов, и я выбрала один наугад.
- Ты знала, кто я? - спросила я. - Когда мы встретились в Крейнсмуире?
Она покачала головой, пряди ее белокурых волос упали на шею, выскользнув из заколок. Она затолкала их небрежно в узел, с интересом глядя на меня.
- Нет, не сначала. Хотя думала, что в тебе есть что-то странное - и не только я одна. Ты пришла сквозь камни не подготовленная, не так ли? Не с определенной целью, я имею в виду.
Я еле сдержала слова, "Не в этот раз", но вместо этого произнесла.
- Это произошло случайно. Но ты прибыла специально из 1967 года?
Она кивнула, пристально разглядывая меня. Между ее бровей появилась маленькая складка.
- Да ... чтобы помочь принцу Чарлаху.
Рот ее искривился на одну сторону, словно она взяла в рот что-то испорченное, и внезапно она повернула голову и сплюнула на пол. Слюна упала на натертый деревянный пол с громким шлепком.
- An gealtaire salach Atailteach! - сказала она. - Грязный итальянский трус! - ее глаза потемнели и засветились злобой. - Если бы я знала, я бы добралась до Рима и убила его, пока было время. Его брат Генрих был бы лучше, хотя ... он всего лишь кастрированный священник. Никакой разницы. После Каллодена ни от одного Стюарта не было бы толку.
Она вздохнула и устроилась поудобнее на скрипнувшем под ее массой ротанговом стуле. Потом нетерпеливо махнула рукой, выбрасывая из головы Стюартов.
- Ладно, сделанного не воротишь. Ты прошла через камни случайно ... в день огня, не так ли? Обычно это так и происходит.
- Да, - сказала я потрясенно. - Я прошла в Белтайн. Но что ты имеешь в виду, когда говоришь, что так обычно происходит? Ты встречала многих других, таких ... как мы? - закончила я нерешительно.
Она покачала головой довольно рассеяно.
- Не многих.
Она, казалось, размышляла над чем-то, хотя, возможно, ее интересовало отсутствие чая, потому что она взяла серебряный колокольчик и яростно затрясла им.
- Черт побери эту Клотильду! Как мы? - произнесла она, вернувшись к моему вопросу. - Нет. Никого, кроме тебя. Я так была потрясена, когда увидела этот маленький шрам у тебя на руке.
Она коснулась своей полной руки, где под муслином был скрыт небольшой шрам от прививки. Она снова наклонила голову, как птица, рассматривая меня одним зеленым глазом.
- Нет, когда я сказала, что так обычно происходит, я имела в виду истории. Люди, которые исчезают в волшебных кольцах и каменных кругах. Они исчезают обычно в Белтайн или Самхейн, и совсем немного в день средины лета или зимнего солнцестояния.
- Так вот это какой был список! - внезапно сказала я, вспомнив серый блокнот, который я оставила Роджеру Уэйкфилду. - У тебя был список дат и инициалов, почти двести записей. Я не знала, кто они, но все даты были главным образом в конце апреля или в начале мая или в конце октября.
- Да, правильно, - она кивнула, задумчиво разглядывая меня. - Итак, ты нашла мою записную книжку? И потому отправилась искать меня на Крейг-на-Дун? Это была ты, да? Ты звала меня перед тем, как я ступила сквозь камни?
- Джилиан, - сказала я и увидела, как ее зрачки расширились при этом имени, хотя ее лицо осталось спокойным. - Джилиан Эдгарс. Да, это была я. Я не знаю, видела ли ты меня в темноте.
Я мысленным взором видела темный каменный круг в ночи и в центре его яркий костер, и фигуру стройной девушки возле костра со светлыми разлетающимися волосами.
- Я не видела тебя, - сказала она. - И только позже, когда ты закричала на испытании, я подумала, что слышала твой голос прежде. А потом я увидела метку на твоей руке ... - она пожала плечами и откинулась назад. - Кто был с тобой той ночью? - спросила она с любопытством. - Было еще двое. Красивый темный парень и девушка.
Он закрыла глаза, стараясь вспомнить, потом открыла их и снова уставилась на меня.
- Позже я не раз думала, что знаю ее ... но я не могу вспомнить ее имя, хотя могу поклясться, что мне знакомо ее лицо. Кто она?
- Миссис Дункан? Или миссис Абернати теперь? - прервал ее Джейми, выходя вперед и холодно кланяясь. Первое потрясение от ее появления прошло, но он был все еще бледен, и его скулы проступали под натянувшейся кожей.
Она взглянула на него, потом посмотрела снова, как если бы впервые увидела его.
- Ну, неужели это наш маленький лисенок! - сказала она удивленно. Она с интересом осмотрела его сверху донизу, не упуская ни одной детали его внешности.
- Вырос в красивого мужчину, не так ли? - сказала она и откинулась на скрипнувшем под ее весом стуле, оценивающе посматривая на него. - Ты очень похож на МакКензи, парень. Ты всегда походил, но теперь, когда ты повзрослел, черты обоих твоих дядьев сильнее проявились в твоем лице.
- Я уверен, и Дугал, и Колам были бы рады, что их так хорошо помнят.
Глаза Джейми были также пристально закреплены на ней, как ее на нем. Он никогда не любил ее - и вряд ли изменил свое мнение теперь - но он не мог себе позволить враждовать с ней, не сейчас, если Иэн был у нее.
Прибытие подноса с чаем прервало то, что она могла ответить. Джейми двинулся ко мне и сел рядом на кушетку, в то время как Джейли аккуратно разлила чай и вручила нам по чашке, словно обычная хозяйка на светском чаепитии. Как если бы желая сохранить эту иллюзию, она предложила нам сахарницу и молочник, потом откинулась на спинку стула, словно собралась продолжить легкую беседу.
- Если вы не возражаете против моего любопытства, миссис Абернати, - сказал Джейми, - как вы оказались в этом месте?
Вежливо не высказанный вопрос был таков - "Как вы избежали сожжения на костре, как ведьма?"
Она рассмеялась, кокетливо опустив свои длинные ресницы.
- Ну, как вы помните, я была беременна тогда в Крейнсмуире.
- Я, кажется, вспоминаю что-то такое.
Джейми глотнул чая, кончики его ушей немного порозовели. Он очень хорошо помнил, как она разорвала свое платье, выставив выпуклый живот, который мог спасти ее жизнь - по крайней мере, временно.
Маленький розовый язык высунулся и изящно слизнул капельки чая с верхней губы.
- У тебя были дети? - спросила она меня, поднимая бровь.
- Да.
- Отвратительно, не так ли? Еле волочить себя, как покрытая засохшей грязью свиноматка, а потом чуть не разорваться пополам из-за чего-то, похожего на мокрого крысеныша, - она покачала головой с низким звуком отвращения в горле. - Благословение материнства, ха! И все же я не жалуюсь, крысеныш спас мне жизнь. И как бы не были ужасны роды, это лучше, чем быть сожженной заживо.
- Полагаю, что так, - сказала я, - хотя последнее я не испытала и не могу сказать наверняка.
Джейлис захлебнулась чаем, разбрызгав на своей груди темные капли. Она тщательно промокнула их салфеткой, с усмешкой глядя на меня.
- Ну, я тоже не испытала этого, но я видела, как люди горят. И я думаю, что лучше лежать в грязной дыре, наблюдая, как растет живот.
- Они держали тебя в яме все время?
Серебряная ложечка в моей руке была прохладной, но моя ладонь вспотела при воспоминании о яме воров в Крейнсмуире. Я провела в ней три дня вместе с Джейлис Дункан, когда нас посчитали ведьмами. Как долго она оставалась в ней?
- Три месяца, - сказала она, глядя задумчиво на свой чай. - Три смертельных месяца с мерзнущими ногами и ползающими повсюду паразитами, со зловонными отходами и смрадом могилы, не покидающим тебя ни днем, ни ночью.
Он подняла глаза, искривив рот в горькой усмешке.
- Но, по крайней мере, рожала я в цивилизованных условиях. Когда начались схватки, меня вытащили из ямы, и ребенок родился в моей старой спальне в доме бывшего мужа.
Ее глаза были слегка затуманены, и я подумала, была ли жидкость в чашке только чаем.
- У меня были окна с ограненными цветными стеклами, ты помнишь? Все оттенки пурпурного, зеленого и белого, самый красивый дом в деревне, - она улыбнулась при воспоминании. - Они дали мне подержать ребенка, на его лицо падал зеленый свет, и он походил на утопленника. Я думала, что он холодный, как труп, но он был теплый. Теплый, как яйца его отца.
Она снова рассмеялась отвратительным смехом.
- Почему мужчины такие дураки? Вы можете заставить его делать что угодно, схватив его за петуха. Потом дайте ему сына, и вы снова держите его за яйца. Но все, чем вы являетесь для них - это влагалище.
Она откинулась назад на стуле и раздвинула широкие бедра. Потом иронически чокнулась чашкой со своим лобком, глядя вниз через раздувшийся живот.
- Ну, за нее! За самую мощную вещь на свете. Негры, как никто, знают об этом, - она сделала большой жадный глоток. - Они вырезают маленьких идолов, состоящих только из живота, влагалища и груди. Так же как люди там, откуда мы пришли - ты и я, - она посмотрела на меня, обнажив зубы в усмешке. - Видела грязные журналы, которые мужичины покупают из-под прилавка, да?
Зеленые, налитые кровью глаза впились в Джейми.
- И ты тоже знаешь о картинках и книгах, которые ходят среди мужчин в Париже, не так ли, лисенок? Это тоже самое, - она махнула рукой и снова сделала большой глоток. - Единственное различие - черномазые имеют приличие поклоняться этому.
- Очень благоразумно с их стороны, - произнес Джейми спокойно. Он откинулся на спинку своего стула, расслабленно вытянув длинные ноги, но я видела напряжение в его пальцах, обхвативших чашку. - А как вы узнали о картинках, которые рассматривают мужчины в Париже, мистрис - как вас теперь - Абернати?
Она была подвыпившей, но не пьяной. Она резко вскинула голову, оценив тон его голоса, и криво ухмыльнулась ему.
- О, "мистрис Абернати" вполне подойдет. Когда я жила в Париже, у меня было другое имя "мадам Мелисанда Робишо". Нравится? Я думаю, несколько вычурно, но твой дядя Дугал дал его мне, и я сохраняла его ... из сентиментальных чувств.
Моя свободная рука в складках юбок сжалась в кулак. Я слышала о мадам Мелисанде, когда мы жили в Париже. Она не была частью высшего общества, но была известна, как предсказательница будущего; придворные дамы в глубокой тайне посещали ее, чтобы получить совет относительно своих любовных дел, инвестиций и беременности.
- Воображаю, какие интересные вещи вы говорили дамам, - сказала я сухо.
Ее смех на этот раз был действительно веселым.
- О, я могла действительно! Редко, но могла. Люди обычно не платят за правду. Хотя иногда ... знаешь ли ты, что мать Жан-Поля Марата хотела назвать его Рудольфом? Я сказала ей, что Рудольф - несчастное имя. Я время от времени задумывалась, вырос бы он революционером с именем Рудольф или стал бы писать стихи вместо этого? Когда-нибудь задумывался, лисенок, что имя имеет значение?
Ее глаза зеленые, как бутылочное стекло, уставились на него.
- Часто, - ответил он и поставил чашку. - Значит Дугал увез вас из Крейнсмуира?
Она кивнула, подавляя отрыжку.
- Да. Он приехал, чтобы забрать ребенка - один, из-за страха, что кто-нибудь узнает, что он его отец. Я однако не отдавала мальчишку, и когда он подошел вырвать его из моих рук, я выхватила кинжал у него из-за пояса и прижала к горлу ребенка.
Легкая улыбка удовлетворения при этом воспоминании изогнула ее прекрасные губы.
- Сказала, что убью его, если он не поклянется жизнью своего брата и своей бессмертной душой, освободить меня.
- И он поверил тебе? - я почувствовала легкую тошноту при мысли о матери, держащей нож у горла своего ребенка, даже понарошку.
Ее пристальный взгляд обратился ко мне.
- О, да, - сказала она, и улыбка ее расширилась. - Он знал меня.
Вспотев даже в холоде декабря, и не способный отвести взгляда от крошечного лица своего сына, Дугал согласился.
- Когда он наклонился надо мной, чтобы забрать ребенка, я подумала воткнуть кинжал ему в горло, - сказала она, - но одной мне было бы трудно выбраться. Так что я не сделала этого.
Выражение лица Джейми не изменилось, но он поднял чашку и сделал глоток.
Дугал позвал локсмена Джона МакРэя и церковного дьячка, и с помощью подкупа договорился, что покрытая капюшоном фигура, которую завтра поволокут к бочке со смолой, будет не Джейлис Дункан.
- Я думала, они используют солому, - сказала она, - но он был умным человеком. Старая Джоан МакКензи умерла за три дня до этого, и ее должны были похоронить в этот день. Несколько камней в гробу, прибитая крышка, и все отлично, а? Настоящее тело, прекрасно подходящее для костра.
Она рассмеялась и сделала последний глоток.
- Не каждый видел свои собственные похороны, не говоря уже о своей казни, да?
Была середина зимы, и маленькая рябиновая роща за деревней стояла обнаженная, высохшие листья перекатывались по земле, красные гроздья лежали тут и там, словно пятна крови.
Это был облачный день с обещанием дождя и снега, но вся деревня собралась на казнь, сожжение ведьмы было не тем событием, которое можно было пропустить. Деревенский священник, отец Бейн, умер за три месяца от этого от лихорадки, и для такого случая был вызван священник из ближайшей деревни. Размахивая кадилом и читая молитву об упокоении души, он спустился к роще. За ним следовали локсмен и его два помощника, тянувшие волокушу с фигурой в черном плаще.
МакРэй развязал тело и принес его к бочке со смолой.
- Суд проявил ко мне милосердие, меня должны были задушить перед сожжением, - иронически пояснила Джейлис. - Так что никто не удивился, что я была мертвой. Единственная трудность была в том, что старая Джоан была вполовину легче меня, но никто, казалось, этого не заметил.
- Ты была там? - спросила я.
Она кивнула с самодовольным видом.
- О, да. Хорошо закутавшись в плащ - все были из-за погоды - но я не могла пропустить это.
Когда священник закончил молитву, МакРэй взял сосновый факел из рук помощника и вышел вперед.
- Боже, не оставь своим вниманием эту женщину и множество зла, которые она совершила в этом теле, - сказал он и бросил факел в смолу.
- Это было гораздо быстрее, чем я думала, - сказала Джейлис немного удивленно. - Громкий свист огня, порыв горячего воздуха, радостные крики толпы и больше ничего, кроме высокого столба огня, который подпалил ветви рябины.
В течение минуты пламя спало, и сквозь бледный огонь стала видна почерневшая фигура. Капюшон и волосы сгорели, а само лицо было сожжено до неузнаваемости. Еще через некоторое время из распавшейся плоти появились темные кости.
- Только пустые темные отверстия вместо глаз, - сказала она. Зеленые, как мох, глаза, омраченные памятью, повернулись ко мне. - Я подумала, что она, наверное, смотрит на меня. Но потом череп взорвался, и все закончилось, люди стали уходить, кроме некоторых, которые остались в надежде подобрать кости на сувениры.
Она поднялась и, покачиваясь, подошла к маленькому столику возле окна, подняла серебряный колокольчик и сильно позвонила.
- Да, - сказала она, не поворачиваясь к нам. - Роды легче.
- И Дугал отвез вас во Францию, - сказал Джейми. Пальцы его правой руки немного дергались. - Как вы оказались в Вест-Индии?
- О, это случилось позже, - произнесла она небрежно, - после Каллодена.
Потом повернулась к нам и улыбнулась.
- А что могло привести сюда вас двоих? Конечно, не удовольствие видеть меня?
Я поглядела на Джейми и увидела, как напряглась его спина, когда он сел прямее. Его лицо, тем не менее, оставалось спокойным, только глаза настороженно горели.
- Мы приехали сюда в поисках моего молодого родственника, - сказал он. - Моего племянника, Иэна Мюррея. У нас есть некоторые причины думать, что его продали сюда по контракту.
Светлые брови Джейлис высоко поднялись, собрав складки на пухлом лбу.
- Иэн Мюррей? - произнесла она и покачала головой. - У меня нет белых слуг по контракту. Никаких белых вообще. Единственный свободный мужчина на плантации - это управляющий, но он, что называется, грифон, негр на одну четверть.
В отличие от меня, Джейлис Дункан была хорошей лгуньей. Невозможно было определить по ее выражению умеренного интереса, слышала ли она имя Иэна Мюррея прежде. Но она говорила неправду, и я знала это.
Джейми также знал это, промелькнувшее в его глазах выражение не было разочарованием, но быстро подавленной яростью.
- Действительно? - вежливо произнес он. - Разве вы не боитесь находиться одна с рабами вдалеке от города?
- О, нет. Нисколько.
Она широко улыбнулась ему, потом приподняла свой двойной подбородок и указала в направлении веранды за его спиной. Я повернула голову и увидела в открытой французской двери огромного черного мужчину, который заполнял ее от косяка до косяка. Он был на несколько дюймов выше Джейми, подвернутые рукава рубашки показывали толстые, как ствол дерева, мускулистые руки.
- Знакомьтесь, Геркулес, - сказала Джейлис с коротким смешком. - У него также есть брат-близнец.
- Случайно его зовут не Атлантом? - спросила я с раздражением.
- Ты угадала! Ну не умница ли она, а, лисенок? - она заговорщицки подмигнула Джейми, ее круглые щеки при этом заколыхались. Свет упал на ее лицо, и я увидела на нем, красную сетку лопнувших капилляров.
Геркулес не обращал внимания ни на кого. Его широкое лицо было расслабленным и тупым, и никаких эмоций не отражалось в глазах, глубоко утопленных под низким выступающим лбом. Смотреть на него было тревожно, и не только из-за его огромных размеров, при взгляде на него возникало чувство, словно проходишь мимо дома, где за слепыми окнами что-то скрывается.
- Все в порядке, Геркулес, ты можешь вернуться к работе, - Джейлис взяла серебряный колокольчик и тихо брякнула им. Гигант без слов развернулся и, громыхая, пошел с веранды. - Я не боюсь рабов, - пояснила она, - они боятся меня, так как считают ведьмой. Весьма забавно, не так ли?
Ее глаза за жирными веками искрились.
- Джейли ... этот мужчина, - я колебалась, чувствуя, что задаю дурацкий вопрос. - Он не ... зомби?
Она восхищенно рассмеялась, хлопая в ладоши.
- Христос, зомби? Иисус, Клэр! - она восторженно хохотала, покраснев до корней волос.
- Ладно, скажу я вам, он не очень умен, - сказала она, наконец, все еще задыхаясь и хрипя от смеха, - но он не мертвый! - и снова принялась хохотать.
Джейми озадачено уставился на меня.
- Зомби?
- Неважно, - сказала я, мое лицо было таким же красным, как у Джейли. - Сколько у тебя здесь рабов? - спросила я, чтобы изменить предмет разговора.
- Хи-хи, - хихикала она. - О, сто или около этого. Это небольшая плантация. Только триста акров под сахарным тростником, и немного кофе вверх по склону.
Она вытащила обшитый кружевами платочек из кармана и обтерла свое влажное лицо, немного пофыркивая. Я не видела, но могла чувствовать напряжение Джейми. Я знала, что он был уверен, также как и я, что Джейли знала что-то об Иэне Мюррее - она не проявила никакого удивления при нашем появлении. Кто-то рассказал ей о нас, и этот кто-то мог быть только Иэн.
Мысль о том, чтобы силой добыть информацию у женщины, никогда не могла прийти в голову Джейми, но не мне. Но, к сожалению, присутствие пары геркулесовых столбов положило конец этому направлению моей мысли. Следующая моя идея заключалась в том, чтобы обыскать плантацию в поисках любого признака присутствия мальчика. Триста акров были большой территорией, но если он был собственностью, он должен был находиться в зданиях или около них - в доме, в сахарном сарае или в бараках для рабов.
Я вынырнула из своих мыслей, чтобы осознать, что Джейли задала вопрос.
- Что?
- Я спросила, - повторила она нетерпеливо, - у тебя был талант к врачеванию, когда я знала тебя в Шотландии, теперь ты, наверное, умеешь больше?
- Думаю, это так.
Я осторожно посмотрела на нее. Она нуждалась сама во врачебной помощи? Она выглядела нездоровой с пятнами на лице и темными кругами под глазами. Но было ли ей действительно плохо?
- Не для меня, - сказала она, поймав мой взгляд. - Не сейчас, по крайней мере. У меня заболели два раба. Может быть, ты взглянешь на них?
Я поглядела на Джейми, который едва заметно кивнул. Это была возможность оказаться в бараках для рабов и поискать там Иэна.
- Я видел, что у вас небольшие неприятности с сахарным прессом, - сказал он, резко поднимаясь. Он холодно поклонился Джейли. - Я могу посмотреть его, пока вы с моей женой осматриваете больных.
Не ожидая ответа, он снял куртку и повесил его на колышек возле двери. Когда он спустился с веранды, закатывая рукава рубашки, солнечный свет вспыхнул в его волосах.
- Рукастый, не так ли? - Джейли с усмешкой глядела ему вслед. - Мой муж Барнабас был таким же, не мог держать руки в стороне от всяческих механизмов. И от рабынь тоже, - добавила он. - Идем, больные за кухней.
Кухня была в небольшом отдельном здании, соединяющимся с основным домом крытым переходом, увитым цветущим жасмином. Идти по этому переходу было все равно, что идти в облаке аромата, а пчел было так много, что их жужжание напоминало низкое гудение волынки.
- Тебя жалили когда-нибудь?
Джейлис небрежно махнула рукой, сбив мохнатое, тело пролетающее рядом с нами.
- Время от времени.
- Меня тоже, - сказала она. - Много раз, и ничего, кроме красного пятнышка на коже. Прошлой весной одна пчела укусила кухонную девку, несчастная распухла, как жаба, и умерла прямо на моих глазах! - она поглядела на меня, весело расширив глаза. - Это сыграло на руку моей репутации. Остальные рабы уверились, что я прокляла на девку, потому что она сожгла пирог. С тех пор у меня на кухне ничего не пригорает.
Несколько огорошенная ее бессердечием, я все же почувствовала некоторое облегчение. Быть может, другие ужасные сплетни, которые я услышала на губернаторском балу, имели также мало оснований.
Я приостановилась, выглядывая сквозь ажурную вязь жасмина в направлении тростника. Джейми стоял возле пресса, глядя на гигантские пересекающиеся бревна, управляющий рядом с ним что-то объяснял, показывая рукой на пресс. Пока я смотрела на них, Джейми, махнув рукой, что-то спросил, управляющий энергично кивнул головой и стал словоохотливо отвечать. Если я не узнаю ничего об Иэне на кухне, может быть, Джейми узнает что-нибудь от управляющего. Несмотря на уверения Джейли, все мои инстинкты говорили, что мальчик где-то здесь.
На кухне было три или четыре женщины, которые замешивали тесто для хлеба и перебирали горох. Они с любопытством посмотрели на нас, и я обратила внимание на молодую женщину - быть может, мне удастся поговорить с ней позже. Я улыбнулась ей и кивнула головой, ее глаза удивленно расширились, и она быстро склонила голову к миске с горохом. Я уловила ее взгляд, брошенный украдкой на меня, когда мы выходили из комнаты, и заметила, что она была беременна.
Первый больной находился в рядом с кухней в маленькой кладовой, он лежал на рогожке по под полками, уставленными завернутыми в марлю сырами. Это был молодой негр чуть за двадцать лет, и он закрыл глаза, когда я открыла дверь.
- Что у него? - я встала рядом с ним на колени и коснулась его. Кожа была теплая и влажная, никаких признаков лихорадки. Он не казался особенно больным, только сонно мигал глазами, пока я осматривала его.
- У него червяк.
Я удивленно поглядела на Джейли. Из того, что я видела на островах, можно было заключить, что, по крайней мере, три четверти черного населения - и многие из белых - страдали от внутренних паразитов. И хотя это было неприятно и изнурительно, тем не менее, они серьезно угрожали только здоровью младенцев и стариков.
- Наверняка больше, чем один, - сказала я. Я перевернула раба на спину и начала пальпировать его живот. Селезенка была мягкая и немного увеличенная - неудивительно для этого региона - но я не обнаружила подозрительных скоплений в животе, которые могли бы говорить о паразитах. - Он кажется вполне здоровым, почему вы держите его в темноте?
Словно в ответ на мой вопрос, раб внезапно вырвался из моих рук, издал пронзительный крик и свернулся клубком. Сворачиваясь и разворачиваясь, как игрушка "уйди-уйди", он докатился до стены и стал ударяться о нее головой, все еще продолжая кричать. Потом внезапно приступ закончился, и молодой человек вытянулся на подстилке, задыхаясь и сильно потея.
- Иисус Рузвельт Христос, - сказала я. - Что это?
- Червь лоа-лоа, - сказала Джейли. - Они живут в глазных яблоках, прямо под оболочкой. Они перемещаются от глаза к глазу, и когда они проходят переносицу, говорят это довольно болезненно.
Она кивнула на дрожащего раба.
- Темнота не позволяет им двигаться, - объяснила она. - Парень с Андроса сказал мне, что их можно вытащить большой штопальной иглой, когда они только что перешли в глаз и находятся близко к поверхности. Если задержаться, то они уйдут глубоко, и тогда их не вытащишь.
- Я принесла иглу на всякий случай.
Она порылась в мешочке на поясе и вытащила фетровый квадрат с трехдюймовой стальной иглой, воткнутой в него, и услужливо подала мне.
- Вы в своем уме? - уставилась я на нее потрясенно.
- Да. Разве, ты не говорила, что ты хороший целитель? - спросила она.
- Да, но ...
Я поглядела на раба, мгновение поколебавшись, потом взяла свечу, которую одна из судомоек протягивала мне.
- Принесите немного бренди и маленький острый нож, - сказала я. - Опустите нож и иглу в бренди, потом подержите их кончики над огнем. Охладите, но не касайтесь их.
Говоря это, я оттянула его веко. Глаз человека взглянул на меня, он был странно неправильный с коричневой радужкой и налитой кровью склерой цвета желтых сливок. Я внимательно разглядывала глаз, подвинув свечу очень близко, так что зрачок его сузился, но ничего не увидела.
Я проверила другой глаз и чуть не уронила свечу. В нем под конъюнктивой извивалась маленькая полупрозрачная ниточка. Я почти подавилась от удивления, но справилась и взяла стерилизованный нож, все еще держа веко.
- Держите его за плечи, - сказала я Джейли. - Не позволяйте ему двигаться, иначе я могу ослепить его.
Операция выглядела ужасной, хотя довольно простой в выполнении. Я сделала короткий разрез вдоль внутреннего угла конъюнктивы, приподняла край разреза кончиком иглы, и когда червь лениво выплыл на открытое пространство, подцепила его тело кончиком иглы и вытянула наружу, словно петлю пряжи.
Подавляя дрожь отвращения, я смахнул червя. Он ударился о стенку с тихим шлепком и исчез в темноте за головками сыра.
Крови не было и, подискутировав сама с собой, я решила оставить глаз как есть, разрез промоется слезами. А глаз заживет сам. У меня не было достаточно тонкого материала, чтобы зашить разрез, да и рана была небольшая.
Я приложила к глазу кусочек чистой ткани и сделала повязку, потом откинулась назад, довольная моим первым опытом в тропической медицине.
- Прекрасно, - сказала я, убирая волосы назад. - Где другой?
Следующий пациент лежал мертвый под навесом во дворе. Я села на корточки рядом с телом седовласого мужчины средних лет, чувствуя жалость и гнев.
Причиной смерти явилась, очевидно, пережатая грыжа. Петля омертвелой кишки высовывалась с одной стороны живота, растянутая кожа на ней уже позеленела, хотя тело еще сохраняло тепло, словно живое. Выражение муки застыло на широком лице, а члены были вывернуты, свидетельствуя о нелегкой смерти.
- Почему ты не сказала сразу? - я встала, впившись взглядом в Джейли - Ради Бога, ты поила меня чаем и занимала беседой, пока это продолжалось. Он умер менее часа назад, но он мучился днями! Почему ты не привела меня к нему сразу же?
- Сегодня утром он уже был почти мертв, - сказала она, нисколько не потревоженная моим возмущением, и пожала плечами. - Я не думала, что ты сможешь что-нибудь сделать, так зачем же спешить.
Я удержалась от дальнейших обвинений. Она была права, я могла сделать операцию, приди я пораньше, но прок от нее был бы ничтожно мал. Вправление грыжи была довольно простым действием, и я бы справилась даже в таких условиях. Нужно было только втолкнуть кишку в брюшную полость и зашить просвет между мышцами. Но если выскользнувшая петля кишки была пережата и лишена кровоснабжения, то ее содержимое начинало разлагаться, и человек был обречен.
И все-таки позволить человеку умереть под этим навесом, одному ... хотя вряд ли он посчитал присутствие белой женщины комфортным. Однако я чувствовала себе так, словно потерпела неудачу, это чувство я испытывала всегда в присутствии смерти. Я медленно вытирала руки тряпкой, смоченной бренди, пытаясь справиться со своими эмоциями.
Одному помогла, второму нет, а Иэна еще нужно было найти.
- Поскольку я здесь, может быть, я взгляну на других рабов, - предложила я. - В качестве профилактики.
- О, с ними все в порядке, - небрежно махнула рукой Джейли. - Но если хочешь, то пожалуйста. Только позже, я ожидаю гостя и хотела бы поговорить с тобой до его приезда. Пойдем в дом, кто-нибудь позаботится об этом.
Она коротко кивнула на "это", тут же забыв об изломанном теле раба и подхватив меня под руку, направилась к кухне, покачивая полными телесами.
В кухне я освободилась от нее и подошла к беременной рабыне, которая теперь стояла на четвереньках, моя каменные плиты возле очага.
- Иди пока, я быстренько осмотрю девушку. Мне кажется, у нее небольшая интоксикация, ты же не хочешь, чтобы у нее был выкидыш.
Джейли с любопытством поглядела на меня, но потом пожала плечами.
- Она рожала уже два раза без всяких проблем, но ты врач. Если тебе нравится, давай. Но не слишком долго, пастор сказал, что приедет в четыре часа.
Я сделала вид, что обследую изумленную женщину, пока Джейли не исчезла в крытом проходе.
- Послушай, - сказала я. - Я ищу молодого белого парня по имени Иэн, я его тетя. Ты не знаешь, где он может быть?
Девочка - ей не могло быть семнадцати-восемнадцати лет - выглядела испуганной. Она моргнула и бросила быстрый взгляд на одну из старших женщин, которая оставила свою работу и подошла посмотреть, что происходит.
- Нет, мэм, - сказала она, качая головой. - Никаких белых парней здесь. Ни один вообще.
- Нет, мэм, - эхом отозвалась девушка. - Мы не знаем ничего о белых парнях.
Но она не ответила мне с самого начала, и ее глаза не смотрели на меня.
К пожилой женщине присоединились еще две судомойки, подтверждая ее слова. Я была окружена стеной мягкого отрицания, и не было никакой возможности пробиться сквозь нее. В то же самое время я осознавала, что между женщинами существует негласный сговор - нечто вроде взаимного предостережения, осторожности и тайны. Это могло быть естественной реакцией на появление белого человека среди них, а могло быть нечто большим.
Я не могла больше терять времени, иначе Джейли могла вернуться за мной. Я быстро пошарила в кармане и вытащила серебряный флорин, который сунула в руку девушки.
- Если ты увидишь Иэна, скажи, что его дядя ищет его.
Не ожидая ответа, я повернулась и вышла из кухни.
Проходя по крытому переходу, я посмотрела в сторону сахарного сарая. Возле пресса никого не было, волы спокойно паслись на краю лужайки, и никаких следов Джейми. Он вернулся в дом?
Я вошла в зал через французское окно и резко остановилась. Джейли сидела на плетеном стуле, держа куртку Джейми и смотрела фотографии Брианны. Она услышала мои шаги и подняла голову, выгнув светлую бровь.
- Какая симпатичная девчушка. Как ее зовут?
- Брианна.
Мои губы занемели. Я медленно подошла к ней, борясь с внезапным импульсом, схватить фотографии и убежать.
- Очень сильно похожа на отца, не так ли? Я думала потом, что высокая рыжеволосая девушка, которую я видела той ночью на Крейг-на-Дун, кажется мне знакомой. Он ее отец, да? - она кивнула в сторону двери, в которую вышел Джейми.
- Да. Дай их мне.
Это не имело никакого значения, она уже видела их. Однако я не могла вынести, когда ее толстые белые пальцы касались лица Брианны.
Ее губы дернулись, словно она собиралась отказать мне, но потом она собрала их в пачку и без слов подала мне. Я на мгновение прижала их к груди, не зная, что делать, потом опустила в карман моей юбки.
- Садись, Клэр. Кофе готов.
Она кивнула на маленький столик и стул рядом с ним. Ее глаза, занятые какой-то мыслью, следили за мной, пока я усаживалась.
Она налила кофе для нас обоих и взяла свою чашку. Мы молча сидели некоторое время. Чашка дрожала в моих руках, и горячая жидкость пролилась на мое запястье. Я поставила ее и вытерла руку о свою юбку, задаваясь вопросом, почему я боюсь.