После вынужденного расставания с дочерью и внучками, по приезду из США в Россию, мне некоторое время пришлось заниматься капитальным ремонтом отопительной и канализационной системы. Точнее, ремонт в доме делали рабочие из жилищного управления. Моей задачей было убирать мусор, штукатурить дыры в стенах, оставленные в моей квартире рабочими после демонтажа батарей и труб, да бесконечно мыть лестничные пролеты, относящиеся к нашему этажу. Ремонт затянулся надолго.
Как прошли осень и зима, я не помню. Помню только, что уже после ремонта, тупо вязала и несколько раз распускала свитер, а потом вязала другой свитер и очень сильно тосковала по своей семье.
С наступлением весны я стала выезжать за город и гулять в одиночестве среди лугов и полей. Часто посещала мужской монастырь, ставила свечи за здравие своих родных и близких, да за упокой родителей, а потом подолгу сидела в тишине цветущих альпийских трав. Что делать с собой и своей жизнью дальше, я не знала. Знала только, что надо потерпеть и Бог меня направит.
Вскоре прослышала, что неподалеку от нашего города уже четыре года действует женский монастырь. Вспомнилось, как одна моя знакомая провела отпуск в Задонском монастыре трудницей - помогала расписывать какие-то стены.
И я поехала в женский монастырь.
Стоит на горе величественный белоснежный храм, колокольня и часовня, чуть ниже - красивый современный сестринский корпус, построенный из красного кирпича. В храме простор и тишина. Расспросила в иконной лавке у доброй монахини про службы и работы в монастыре. Посоветовала она мне сначала исповедаться и причаститься, а потом уж самой решить насчет работ. Так я и поступила. Три дня приезжала на службы и выполнила все ее советы. А после спросила разрешения у благочинной работать в монастыре по нескольку часов в день.
Благословили меня работать на огороде: подвязывала помидоры, пересаживала клубнику, полола многочисленные клумбы, поливала огурцы и виноград, сажала под зиму лук и чеснок, сортировала картофель для хранения. Не всегда работать было легко, но никаких вопросов я себе не задавала - просто работала до усталости.
В монастыре есть добрая традиция - накормить паломников, которые остаются пожить при монастыре. За работы на огороде отвечала молодая инокиня Сашенька, которая всегда приглашала меня к трапезе, хвалила за хорошую работу и всякий раз желала мне на прощанье ангела-хранителя. Есть мне не особо хотелось, но побывать в сестринском корпусе и познакомиться с жизнью монастыря, понять его атмосферу, было интересно и необходимо.
Трапеза всегда начиналась с освящения пищи святой водой и общей молитвы. Монахини не засиживаются за трапезой, она проходит быстро и в молчании, также завершаясь молитвой. Лишь чтица громко читает жития святого, положенные в этот день. Пищу все начинают принимать по звонку колокольчика. Также, по звонку, трапеза заканчивается.
Я иногда приходила на дневную трапезу.
Жития святых, как правило, оказывались очень тяжелыми. Много им пришлось испытать и пережить за православную веру. Многие погибли от рук варваров, лишились головы, тела их были изуродованы... И, если внимательно слушать и воспринимать то, о чем читала чтица, то и кусок в горло не шел. Особенно большие переживания доставили мне жития девочек Веры, Надежды, Любови и их матери Софии...Ужас...
Первое время в монастыре было четыре трапезы в день - в храме шли
отделочные работы. Через полгода монастырь перешел на трехразовое питание - первая трапеза начиналась после утренней службы, около 12 часов дня. В эту трапезу на столы уже ставили кастрюльки с супом или борщом. Кроме этих кастрюлек на стол обычно ставят тарелки с картошкой, рисом или макаронами (редко с гречкой), кусочки жареной рыбы, салат, сыр, варенье, мед, печенье или сдобу, хлеб, компот, фрукты, чай и графин с молоком. По средам и пятницам, а также в пост рыбы, сыра и молока нет.
Есть еще одна хорошая традиция в монастыре - тебе никто в душу не лезет и никто тебя не расспрашивает, что же тебя в монастырь привело.
В сестринском корпусе всегда стоит тишина. Разговоры совсем не приветствуются. Зачем что-то говорить - находись в молитве.
В монастыре действует принцип разделения труда. Кроме пения в храме во время службы и чтения акафистов в различных житейских нуждах каждая монахиня выполняет определенные работы. Есть ответственная по заготовкам продуктов и изготовлению просфор. Регент хора отвечает за газовое хозяйство и отопительную систему монастыря. Ответственная за уборку в храме совмещает обязанности медсестры и художницы. Ответственная по уходу за комнатными растениями отвечает за состояние садовых деревьев и пасеку. Кто-то из монахинь отвечает за стирку белья, уборку туалетов, кто-то занимается с детьми приюта, кто-то доит коров и перерабатывает молоко, кто-то пишет иконы и т.д. Рабочий день у монахинь долгий и потому они работают размеренно, не спеша, плавно перемещаясь от одного послушания к другому. Повара и трапезницы (женщины, которые накрывают столы, готовят салаты и моют посуду) работают по найму. Когда повар болеет, то пищу готовят монахини, и эта пища - самая вкусная.
Иногда меня благословляли работать на кухне. Там я жарила рыбу, чистила овощи, мыла полы и посуду, помогала заготавливать продукты впрок.
Одна из наемных поваров страшно злющая. При появлении на кухне новых людей она начинает все швырять, хлопать дверьми, шипеть себе под нос или громко причитать: "Господи, помилуй, Господи помилуй". И это обращение к Богу звучит так, как если бы она хотела крепко выругаться, но вынуждена сосчитать до десяти, чтобы сдержаться. Ей постоянно нужно кого-нибудь ненавидеть. Когда на кухне работает другая повариха или мать Таисия, то наступает тишь и благодать. Мать Таисия включает магнитофон, и мы работаем в тишине, слушаем священное писание или какие-нибудь духовные беседы. Правда, мать Таисия не всегда демонстрирует тихий нрав. Ей нравится руководить процессами на кухне, она часто делает замечания, следит, чтобы работали расторопнее. После обеда мать Таисия оттаивает - может предложить попить чаю или подарит тебе несколько добрых слов.
Если в монастыре живут паломники, то уборку сестринского корпуса и храма, мытье окон и туалетов, работу на кухне, в погребе, на огороде поручают им. У монахинь наступает передышка. Они с удовольствием отдаются урокам пения с приходящим преподавателем.
В монастыре есть две кошки. Находясь в общем поле монастырского сознания, они существуют бесшумно, никогда не мяукают, не ссорятся и спят в одной коробке. Если у одной кошки выводятся на свет котята, то у другой кошки появляется молоко, и они обе выкармливают этих котят. Когда котята подрастают, монахиням каким-то образом удается их раздарить прихожанам.
Однажды в сарай загрузили мешки с опилками. На мешках уснула одна из монастырских кошек и ее закрыли в сарае. Через двое суток мне понадобились опилки. Открыв сарай, на меня выскочила эта всклоченная исхудавшая кошка. Работая в эти дни рядом с сараем, я не слышала, чтобы кошка звала на помощь.
Проработав в монастыре около четырех месяцев, с настоятельницей монастыря я ни разу не встречалась. В этот период матушка, вроде бы, была на лечении в Москве, потом ездила хоронить брата, иеромонаха, умершего от укуса энцефалитного клеща, затем у нее были частые поездки в епархию и прочие неотложные дела. Знакомство состоялось на одной из трапез. Благословляя всех после трапезы, она с интересом меня разглядывала, а затем спросила: - "Это вы на нашем огороде так загорели?" - потом положила руку мне на голову и по-детски засмеялась.
С появлением матушки на обеденных трапезах можно было наблюдать, как она проводит воспитательную работу среди сестер. После одной из трапез матушка, заметив лежащую на полу ложку, устроила монахиням разгон, что ни одна из присутствующих не удосужилась ее поднять: - "Ходите сюда, как в ресторан, совсем разболтались...".
В следующий раз матушка звонком остановила трапезу и стала отчитывать чтицу, мать Таисию, а заодно и других сестер:
- Если не умеешь нормально читать, то нечего браться. Если у тебя мозгов не хватает уяснить, где паузы делать, ставь палец, ставь палец....
- А ты что, Ксения, вечно улыбаешься, как юродивая. Смотрите, настоящая юродивая. Что ты вот сейчас зубы скалишь!?
- А ты, Ольга, ходишь весь день сонная. Не знаю, что ты там и с кем вечерами на мансарде делаешь, а потом ходишь весь день прибитая.
- А вы две, чего уставились? Будете делать сто поклонов на двоих.
- А ты, Тавифа, косыночку наденешь!
Монахини, как птицы, невесомо опускались на пол и тихо шептали: - "Простите, матушка".
Такие разгоны случаются в монастыре постоянно. Часто все это происходит в присутствии батюшки. То пели плохо, а она платит уже пять лет преподавателю; то ей ничего не надо, а приходится всем руководить и в санатории ей бы надо отдохнуть, да кто тут способен что-то без нее решить; то повар что-то не так приготовила, и за что она им всем платит!?...
Речь у матушки колкая, эмоциональная, за словом в карман не лезет, энергетика сильная. На одной такой отчитке, повариха упала в обморок.
Бывает у матушки и доброжелательное расположение духа, тогда она бранится как-то по-домашнему, по-свойски. Но всякий раз, когда в монастыре затевается какое-либо мероприятие, матушку посещает неистовство, после которого она всякий раз болеет.
Со мной матушка тоже не сильно церемонилась. Однажды сделала замечание, что я медленно мою полы и давно надо было закончить уборку. Замечание было сделано так, будто я непонятного происхождения существо. В другой раз матушка зашла в библиотеку, где я мыла окно. Она отметила, что так хорошо окна еще никто в монастыре не мыл. Я посетовала, что поскольку открывается только форточка, нет возможности вымыть окно снаружи. Повернувшись ко мне спиной, матушка парировала:
- Ты привяжи свою ногу к батарее да полезай в форточку. - И тут же резко обернулась, чтобы посмотреть на мою реакцию.
Наступал день ангела матушки. Я поинтересовалась у паломников, живущих в монастыре, можно ли дарить подарки монахиням на день ангела. Практически все дружно ответили, что подарков монахиням не дарят. Посидев вечерок в Интернете, пришла к выводу, что этот вопрос интересовал не только меня. Есть даже форум на эту тему. Знающие люди советовали, что можно подарить теплые носки, перчатки или платок.
День ангела матушки протекал с большим размахом. Этот размах можно сравнить с 60-ти или 70-ти летним юбилеем ректора крупного вуза. В большой трапезной накрыты столы на 200-300 гостей. Произносились приветственные речи. Море роз. В коридоре столпилась длинная очередь прихожан, желающих поздравить матушку и лично вручить подарок. Подарки были упакованы в нарядные пакеты и коробки. Что в этих упаковках было, неизвестно. Известно только, что монахини подарили матушке видеокамеру.
В ответном слове матушка благодарила гостей и каждому подарила иконку и розу. Некоторым гостям матушка вручила подарки в пакетах с видом монастыря. А спустя день-два, раздала часть дареных ей подарков монахиням. Дескать, ей ничего не нужно, и вот вам - пряник.
Я помогала на кухне. Когда гости разошлись, и матушка отправилась в свои покои, то все, кто работал на кухне и обслуживал столы, отправились в гостевую трапезную ужинать. Общие столы были накрыты следующими продуктами: суп-рассольник, два вида салата, селедка, маринованные грибочки, пирожки с капустой, горбуша тушеная, картофельное пюре, бутерброды с красной икрой, справленные растительным маслом (пост), два вида лимонада, чай, лимон, торт-медовик; красное вино.
Центральный стол для матушки и высоких гостей был накрыт и украшен богаче.
Мы сели за длинный общий стол двумя отдельными группами - паломники и монахини.
Сашенька, заметив, что мне подарка не досталось, с благословения матушки подарила мне баночку меда, календарь и церковные свечи для домашней молитвы. От Сашиной заботы потеплело на сердце...
Когда мы работали на кухне, послушницы сетовали, что матушке накануне нездоровилось, она была очень бледной. Стали говорить о ее низком давлении, о том, что у нее давление постоянно скачет.
Но паломники тоже поделились информацией, что "матушка вчера так орала на всех, так орала-А-А, ты не представляешь. По всем прошлась, кто под руку попался".
Примерно через неделю в монастыре собирался большой архиерейский собор. Ожидали до 500 человек батюшек. Сестры монастыря и мы, паломники, трудились дружной командой на кухне и накрывали столы. Весь процесс был хорошо организован. Запланирован был "сладкий" стол: пирожки с рыбой, картошкой, капустой, повидлом. Бутерброды с икрой, семгой, и еще какой-то белой рыбой, пирожные, лимон. Из напитков - лимонад, минеральная вода, чай.
Меня благословили разложить пирожки по тарелкам так, чтобы на каждой тарелке лежали пирожки с разной начинкой. Когда я разнесла пирожки на большую часть столов, то увидела, что с крайнего ряда столов исчезли примерно 12 пирожков - по одному или два с разных тарелок. Рабочий видел, что в трапезную забегали дети, которые воспитываются при монастыре. С какой начинкой пропали пирожки, было уже не определить, так что пришлось дополнять тарелки разными пирожками.
В этот день трапезы в монастыре не было. Кормили только детей. Мы пили на кухне чай с бутербродами. Одна монахиня спросила, кричала ли матушка на кого-нибудь сегодня. А другая ответила, что кричала она на нее вчера. Она заметила, что матушка крадется и подслушивает под дверью, оголив ухо. И тут матушка увидела, что за ней наблюдают, и стала кричать: - "Что ты тут стоишь и смотришь, пойди делом займись. Почему то? Да почему это?...".
Батюшки заседали на мансарде не менее трех часов. Потом все спустились откушать. Пожилых батюшек мы усадили за столы. Молодежь принимала пищу стоя. Чайников в монастыре ограниченное количество и освободившиеся чайники мы наполняли кипятком, а затем предлагали батюшкам.
Трапезничали батюшки молча, но когда отогрелись чаем и насытились, наступило некоторое оживление.
В начале трапезы монахини ушли в свои кельи, но потом вышли в парадной одежде и столпились в проходах, на лестнице, в дверях трапезной. Глаза у батюшек разгорелись. Наступила тишина. Возникла какая-то удивительная магия, таинство. Один большой организм с большим интересом и распахнутыми глазами смотрел на другой большой организм, никого вокруг не замечая ...
В монастыре третья часть монашеского состава - это молоденькие девушки двадцати-двадцати шести лет, ушедшие в монастырь сразу же после окончания школы. Что в этих девочках происходило в момент встречи с батюшками, трудно сказать. Трудно сказать, что предстоит им в дальнейшем преодолеть в монастырских стенах на пути в Царствие небесное.
Благочинная монастыря, мать Тавифа, тоже молоденькая девушка. Ее можно часто можно видеть среди охранников и как она подолгу стоит в окружении рабочих, молодых ребят, подолгу о чем-то их расспрашивает или разговаривает по телефону, находясь в их окружении. На это обстоятельство можно было бы и не обращать внимания, если бы она с такой же частотой находилась в женском окружении.
Когда я только появилась в монастыре, про благочинную можно было бы сказать - ангел во плоти. Но в течение года уверенности в ней прибавлялось все больше и больше, а характер и стиль поведения все больше и больше стал походить на матушкин. Могла отчитать бесцеремонно человека вдвое или трое старше нее. Особенно недовольно благочинная реагировала, если ее просили что-то сделать, например, подойти посмотреть какую-либо работу: - "Да уж подойду, куда я денусь".
Как-то осенью рабочие косили траву и содрали кору с молодой яблоньки. Встретив во дворе благочинную, я показала ей, где растет пораненная яблонька, и что яблоньку надо бы залечить. Благочинная выслушала меня и, поджав губы, ушла. По весне яблонька стала засыхать.
Однажды я ждала от благочинной благословения на работу. К ней подошла инокиня Магдалина, пожаловалась на плохое самочувствие и температуру, и просила ее походатайствовать перед матушкой, отменить одно из трех выданных ей в это день послушаний. Благочинная сказала инокине идти работать, с ответом она к ней скоро подойдет. При мне стала звонить матушке: - "Мать Магдалина не хочет выполнять эту работу. Стояла тут, губа до пола"... Конечно же, матушка работу не отменила.
За год моей монастырской жизни там много еще чего происходило.
В первое время в монастыре действительно было неплохо. Паломники, для которых этот монастырь был не первым, рассказывали, что в других монастырях обстановка тяжелая, монахини нервные и агрессивные, матушки изводят послушаниями и замечаниями. Но вернувшись сюда через год, уже не захотели здесь оставаться и через пару дней покинули монастырь.
Поскольку жизнь православных монахинь была мне ранее неизвестна, то с первых же дней прихода в монастырь я стала изучать по интернету историю православия, историю родного края и монашества как вообще, так и в нашем регионе. Кроме того, в монастыре намечалось создание музея. Мои интернет-исследования привели меня к двум известным монахиням - монахине Сергии и монахине Саре, которые начинали свой духовный путь в наших краях. Из разных источников я наткнулась еще на одно имя - Нина Матулевич. (Монахиня Нина, в миру - Мария Ильинична Матулевич, родилась в Петербурге в 1881 году в семье потомственных офицеров Русского Флота. Ее мать была православного исповедания, отец - лютеранин. Тетя Марии, Е. Н. Залесова, была известным в Петербурге врачом-массажистом и владела частной лечебницей, где впервые в России применила плодотворные методы лечения шведских массажистов).
Хотя жизненный путь монахинь Сары и Сергии сложился по-разному, но в начале пути Нина Матулевич стала им обеим духовной наставницей и опорой. Монахиня Сара до последних своих дней молилась за Нину Матулевич и просила за нее молиться свою маму. Монахиня Сергия познакомилась с Ниной Матулевич в Карельских лагерях, последнем пункте на пути в Гулаг, и та опекала Сергию. По некоторым описаниям я поняла, что Нина Матулевич могла быть и в Пюхтицком монастыре, единственном монастыре в СССР, который не был закрыт в годы репрессий. В этом же монастыре монахиня Сергия провела последние годы своей жизни.
Я написала в Пюхтицкий монастырь письмо с вопросом о Нине Матулевич. Пюхтицкая канцелярия ответила мне таким письмом:
"Уважаемая Ольга!
Мать Сергия Клименко переехала в Эстонию, когда уже вышла на пенсию. Жила вне обители, за оградой. Ежедневно посещала богослужения, монашество свое скрывала, только Матушке Игумении рассказала об этом. В последние годы ее жизни Матушка Игумения перевела ее в ограду, в монастырь, и мать Сергия несколько лет прожила в Обители. А про мон. Сару она рассказывала, вспоминая начало своего монашеского пути, стало быть, и их духовная наставница была у них в те далекие двадцатые годы. О своей ссылке мать Сергия никогда не рассказывала, ей не благословили, даже близкие к ней люди об этом ничего не знали, про Карелию от мать Сергии вообще ни разу не слыхали. Много рассказов было о Кисловодске, Теберде, Нижнем Волочке, где проживала мама мать Сергии. Монахинь из тех краев у нас в монастыре не было, слишком мы далеко от тех мест. Наставником и духовным отцом мать Сергии был отец Стефан, про него тоже вышла книжка. Может в ней Вы что-то сможете найти по интересующему Вас вопросу. Мы, к сожалению, такой информацией не располагаем.
С уважением - канцелярия монастыря"
Этому письму я обрадовалась - теперь я знаю, что Нины Матулевич в Пюхтице не было. Возможно, что есть в Пюхтице кто-либо из старожилов, кто знал мать Сергию и расскажет что-нибудь о Саре, о Теберде! Вот находка! Пишу второе письмо в Пюхтицу. Получаю ответ, в котором ко мне уже не обращаются по имени:
"Вот только не надо говорить "Сергия". Она монахиня Сергия. Очень высокой жизни. И вообще любого монаха так невежливо называть. Лучше бы не трогали. Она скрывала, а Вы обнародовать хотите. И вообще - зачем все это. Все теперь только "копают" и "копают". Во-первых, из-за обилия теперь всех этих книг уже мало кому интересно. Во-вторых, уж не трогали бы их, на небе все будет известно, а здесь - какой-то праздный интерес, только и всего.
Не знаем мы ни монахиню Сару, ни отца Стефана, никого не знаем. Монахиня Сергия здесь жила, она мой близкий человек и моя духовная мать, благодаря ей я изменила свою жизнь и ушла в монастырь. Память о ней мне очень дорога, так что простите, если я резко выражаюсь. Не могу терпеть, когда такого высоко духовной жизни уважаемого, глубоко интеллигентного человека вот так запросто "Сергией" именуют. Уж простите. Меня это лично оскорбляет.
И зачем Вам все это "ковырять"........
"Нина" тоже монахиня? Как лихо обращаетесь Вы с материалом. Помоги Вам Господи.
Вот так вот умрешь, а потом какие-то люди начнут в твоей жизни копаться. Ужасно подумать об этом.
Я ответила:
"Сестра. А как бы мы иначе узнали о Христе и житии Святых?".
Вот такой опыт в моих монастырских университетах.
Идя в монастырь или обращаясь с письмом, на подсознательном уровне надеешься найти поддержку и опору своей душе. Ждешь от верующего этой самой высокой жизни, высоких мыслей и поступков, а сталкиваешься с хамством и гениальным эгоцентризмом.
Кому эти слова сказаны? Кому надлежит, в первую очередь, их помнить и исполнять!?
Вот эти слова Иисуса Христа из Евангелия:
- 'Просите, и дано будет вам; ищите, и найдете; стучите, и отворят вам;
- ибо всякий просящий получает, и ищущий находит, и стучащему отворят.
- Есть ли между вами такой человек, который, когда сын его попросит у него хлеба, подал бы ему камень?
- и когда попросит рыбы, подал бы ему змею?
- Итак если вы, будучи злы, умеете даяния благие давать детям вашим, тем более Отец ваш Небесный даст блага просящим у Него.'
Нет в женском монастыре настоящего наставника, духовника и Учителя. Это как университет без профессоров и науки. И здесь уже думается не о своей собственной душе, а о невестах христовых, о том, что им предстоит пережить в стенах монастыря, чтобы отказаться от себя и посвятить свою жизнь Богу. "Отказаться от себя" - это работа, которая должна вестись не по уничтожению силы духа, а по его укреплению, по укреплению Веры. Отказаться от себя, значит отказаться от своих эгоистических привычек, от Эго, воспитать в себе гармонию чувств и поступков.
Что же в действительности происходит, 10-15 лет находиться в стенах монастыря, учиться молитве, труду и смирению, а потом, при удобном случае, выпустить залпом свое эго, как джина из бутылки. Что за школа такая в монастырях, которая за 10-15 лет духовной практики не может, хотя бы, приблизить верующего к просветлению, Где истина, простота и любовь!?
Ведь все есть в Библии. Только прими. Когда Иисус уходил, то сказал своим ученикам:
- Кто захочет быть самым старшим из вас, тот должен быть остальным самым преданным и верным слугой....
Пока только в храме хорошо - где собраны двое или трое во имя Христа, там Господь посреди нас находится.
