Annotation

     (ПАНДА?!?)

     Такова была мысль Саотоме Ранмы, когда особенно крупный экземпляр упомянутого животного выскочил из бассейна, чтобы невероятным прыжком очутиться на верхушке тонкого бамбукового шеста и балансировать на нем на кончиках одной лапы. Внизу гид кричал что-то об очень трагической истории и об утонувшем две тысячи лет назад в источнике панде, и…

     (вот ДЕРЬМО)

     — Ты никогда не говорил ничего об…

     Но панда, в тот момент еще не осознав, что он СТАЛ пандой, ринулся в атаку.

     Все еще волнуясь, Ранма уклонился от первых двух атак, но был поражен третьей. И он упал. И когда он падал, его поглотил страх. Станет ли он тоже пандой? Или кроликом, или, быть может, поросенком, или птицей…

     Или *дрожь* чем-то похуже, как например… например девушкой?

     И вода окутала его. И он почувствовал, как он изменяется. И он не был ни одним из перечисленных. Когда его голова показалась над водой, он выкрикнул:

     — Проклятье, бать, ты хоть думал, что ты делаешь! Стоп. Я все еще могу говорить?

     Он выбрался из источника и взглянул в зеркальную поверхность. И моргнул. Его немедленно поразили два факта.

     Первый. Он был котом. Снежно-белым, со своеобразной отметиной на лбу.

     Второй. По любой логике, это должно было до ужаса напугать его. Но, вместо этого, он был совершенно спокоен.

     — Плохо, — сказал только что вступивший в ряды котов. — Очень плохо.

     — Как вы видите, господин, горячая вода превращает вас обратно, — он только что вернул панду в его прежнее состоянии, и продолжил то же самое с Ранмой. Вот только Ранма не вернулся в свое прежнее состояние.

     — Я в курсе, это не хорошо, — сказал Ранма. Конечно, на упрощенном японском.

     Генма в абсолютном ужасе смотрел на превращенного парня.

     — Он… он не превращается обратно…

     — Странно. Также странно, он говорит. Маоничуань не источник говорящего кота, самого обычного кота.

     — Но это катастрофа! Господи, планы наших семей…

     — Конечно же, очевидно, почему не изменился обратно.

     — О, действительно, — Ранма не выглядел таким уж убежденным. — Так почему же я застрял как кот?

     — Господин Посетитель уже был котом.

     Ранма повернулся взглянуть на своего отца.

     — Проклятье, это все твоя вина. Все твое чертово обучение Нэко-кену! Это вконец меня испортило!

     Гид покачал головой.

     — Нет, я знаю историю Нэко-кена. Он так не работает, господин Посетитель. Это не вина вашего отца.

     Генма казался немного успокоившимся, пока гид не добавил:

     — Он просто большой идиот. Нет, я имел в виду, что вы всегда БЫЛИ котом.

     — А?

     — Я знаю о Нэко-кене. Если вы не кот, вы сразу сходите с ума, заболеваете, умираете. Внутри, вы уже кот. Просто теперь ваш кот и снаружи.

     — И нет ничего, что можно было бы сделать? — на лице Генмы было написано отчаяние… когда все последствия его прошлых действий начали подбираться к нему.

     — Мы можем спросить Амазонок. Деревня не так далеко отсюда. Выйдем завтра, ночью спим.

     Сны.

     Воспоминания.

     Иногда они не так уж сильно и отличаются.

     Белый кот лежал при смерти, отчаянно пытаясь дотянуться до своей половинки — покрытой черной шерстью кошки по имени Луна. Когда он смог сделать это, он взглянул на свою королеву, которая собиралась совершить акт высочайшего самопожертвования.

     — Мы не смогли, Луна…

     — Ты сделал все, что мог, Артемис. Мы оба. — Луна кашлянула с тонкой струйкой крови, когда ее глаза потускнели. Тогда Артемис ощутил волну излучаемой Серенити силы, что сокрушила его тело, заставляя его распасться, а его дух лететь, лететь быстро, лететь вперед, вперед, в будущее, в будущее, где он будет перерожден, но не как…

     Дернувшись, белый кот проснулся и взглянул на спящих гида и отца.

     — Прости, бать. Я только что вспомнил, что кое-что должен сделать. В конце концов, гид был прав.

     И Артемис покинул хижину.

     — И это было четыре месяца назад, старый друг, — рассказал Саотоме Генма после своего прибытия в дом Тендо. — Четыре месяца напрасных поисков.

     — Это ужасная, трагическая история, — плача, провыл Тендо Соун. Его старый друг сидел перед ним, такой же печальный.

     — Я считаю, что он еще жив… он оставил записку, в которой сообщил, что ему нужно что-то сделать. Но что… Я понятия не имею. Но я надеюсь когда-нибудь найти его, и найти лекарство. Вот для чего этот бочонок.

     — Что в нем? — поинтересовалась Набики, которая была испугана и очарована историей.

     — Проклятая вода. Я собираюсь передать ее на анализы любым ученым, которых я смогу убедить сделать это. Если я найду своего сына, и они смогут обратить последствия, тогда объединение семей может произойти.

     — Объединение? — поинтересовалась Касуми, тихо плача над трагедией, о которой рассказал Саотоме Генма после того, как превратился обратно в человека — в конце концов, он прибыл как панда.

     — Вот почему я был так рад вновь увидеть Генму, девочки. Мы заключили договор, что наши семьи объединятся через брак, чтобы обеспечить будущее для нашего искусства и нашего додзе. Но теперь никогда… никогда… А-А-А-А-А-А-А-А-А!

     Аканэ лишь покачала головой. И задумалась о бедном мальчике, которого описал отец Ранмы. По крайней мере, он не казался извращенцем…

     — МИНАКО!

     Айно Минако вздрогнула, просыпаясь, когда Артемис, ее кот-опекун, прервал нить того, что было очень милым, романтическим (и, честно говоря, немного эротическим) сном. Белоснежный кот был чертовски требовательным надсмотрщиком. С тех пор как он в один прекрасный день восемь месяцев назад появился из ниоткуда, ее жизнь перевернулась таким образом, как она никогда не могла и предположить.

     Она была Сейлор V. Ну, НА САМОМ ДЕЛЕ, Сейлор Венерой… Но Сейлор V была неплохим прикрытием, пока остальные Сенши не будут обнаружены.

     Что, отметила она, кажется и произошло. Белый кот постучал по очень интересному заголовку.

     — Круто! Мне больше не придется действовать в одиночку!

     — Я тоже на это надеюсь. А теперь одевайся, то, что мы завтра возвращаемся в Японию, не означает, что мы забудем про твою утреннюю тренировку!

     — Да, сэнсэй, — проворчала Минако. Для нее было полной загадкой, каким образом кот мог оказаться мастером боевых искусств. Но она, конечно, не могла не согласиться, что это здорово помогало…

     — Неплохо выглядишь, котеночек.

     Луна уставилась на лицо, которое она никогда не надеялась увидеть вновь. Артемис. Тот, вокруг которого она в своей прошлой жизни танцевала на самой грани разрыва отношений, тот, кому она хотела сказать так много всего, тот…

     — ТЫ нисколько не изменился.

     Тот, к кому она никогда не позволит себе проявить этих чувств.

     Артемис сник после такого отпора… и Луна решила повторять это и впредь. А прямо сейчас их ждал бой.

     — Я рада, что ты справился, Артемис, я просто отвлеклась…

     — Хе, — в аллее не было людей, так что они были избавлены от удивленных взглядов на странного на вид белого кота, потиравшего одной лапой затылок… и черную кошку, подрагивающую от легкого гнева. — Ну, ты знаешь, как оно бывает. В смысле, я действительно рад тебя видеть — я не ожидал, что ты справишься, но когда я прочитал в новостях про "Слухи о девушках-волшебницах", я понял, что ты тоже в этом поучаствовала. Конечно, я сомневаюсь, что у тебя хоть что-нибудь было так же странно, как у меня.

     — О? Поверь мне, я имела дело с ЧЕТЫРЬМЯ девушками, и от них полно беспокойства. Особенно от Усаги…

     — Не, это не то, что я имел в виду. Я хочу сказать, что по какой-то странной причине я переродился как ЧЕЛОВЕК, представляешь? И это длилось пока я не попал в то место в Китае и не стал собой и…

     — Китае?

     — Да, и я… Луна, что не так?

     — Тебя… тебя звали Ранмой?

     — Да… эй, откуда ты ЭТО знаешь?

     — Я тоже не переродилась кошкой…

     Тендо Аканэ вздохнула. В последнее время жизнь стала совсем уж странной. Во-первых, этот идиот Рёга отказался поверить сказке Генмы о трагической судьбе его сына. Даже когда Генма прямо перед ним превратился в панду. Чертов извращенный поросенок.

     Да, поросенок. Парень превращался в поросенка. И Аканэ почти приняла его как своего питомца, когда дядя Генма спас ее от конфуза, разоблачив этого парня. Дурак свалился со скалы в Китае, куда он попал, преследуя Ранму. КАК он преследовал Ранму, она сказать не могла. Она НИКОГДА не видела худшего чувства направления.

     Оказалось, что парень обвинял Ранму в проклятии, потому что Ранма не появился на дуэли. Когда Генма уточнил, что он позволил сыну три дня дожидаться, пока Рёга доберется до места позади своего же дома, даже Касуми была поражена.

     Рёга продолжал бродить вокруг додзе и продолжал теряться в таких местах, где невозможно было потеряться. В том числе фуро, когда Аканэ была внутри, или раздевалка в школе, когда Аканэ переодевалась, или ее спальня, когда она раздевалась… И Аканэ все еще не требовалось вырубать его, хотя искушение появлялось довольно часто, так как он неизменно падал в обморок, фонтанируя из носа кровью.

     Отлично, он не был извращенцем. Но его чувство направления убеждало в обратном.

     Затем появилась эта психованная трансвеститка Куондзи Укё, напала на дядю Генму, и точно так же, как и Рёга, отказалась верить, когда ей сообщили о тяжелом положении Ранмы. ТОГДА та решила, что поскольку Генма был гостем Тендо, семья Тендо тоже была виновна.

     Аканэ ухмыльнулась. Со стороны Укё это было огромной ошибкой. Дядя тренировал ее, и, хоть она и подозревала, что не приблизилась к уровню Ранмы (из рассказов мужчины с разбитым сердцем), она стала ГОРАЗДО лучше за эти несколько месяцев. С Генмой она начала понимать истинный смысл боевых искусств.

     И все это развалилось в один момент.

     — Этот бочонок моя последняя надежда на возвращение сына, Хаппосай. Верни его. СЕЙЧАС ЖЕ. — Входя в додзе, Аканэ удивленно моргнула от такой необычной для него стали в голосе Генмы.

     — Я не могу поверить, что ты оказываешься поделиться этим сакэ со своим старым учителем…

     — Черт побери, это не сакэ. Это Маоничуань.

     — И это проявление неуважения…

     Аканэ заглянула внутрь и увидела самого уродливого старика, что она видела в своей жизни, и дядю, с абсолютной яростью смотрящего на него. Ее отец забился в угол, глядя на Генму, как будто у того выросла вторая голова. Не зная прошлого ее отца и "дяди", она не понимала смысла действий Генмы… или что часто отказ в любви к своему ребенку достаточно возрождал его, чтобы перековать его сущность.

     — Верни. Мне. Бочонок.

     — Мне кажется, пришло время показать, ПОЧЕМУ я твой учитель, щенок. И… КАК МИЛО!

     Следующее, что знала Аканэ, было то, что сморщившийся гном висел на ее форме, держа в одной руке бочонок, а другой схватив ее за…

     — ОООООЙ!

     БАХ!

     Да, с обучением дяди Генмы она стала НАМНОГО лучше.

     Но когда извращенец рухнул вниз, бочонок взлетел. И затем мир замедлился.

     Она видела, как он поднимается, как он падает, как его крышка сдвигается, потревоженная ударом.

     Она видела, как ее отец и дядя Саотоме ринулись к ней, намереваясь отбросить ее в сторону, и она знала, что они были слишком далеко, чтобы успеть.

     Она чувствовала, как ее мышцы в панике застыли, не в силах самостоятельно двинуться.

     Затем она почувствовала, как вода льется на нее, чувствовала изменение формы, а затем она ничего не чувствовала… когда ее вырубил рухнувший на нее тяжелый бочонок.

     И когда мир почернел, было сделано открытие, что некоторый белый кот будет решать, поверить ли в рассказанную ею историю…

     Не так уж много разницы между сном и беспамятством. Потому что, при определенных обстоятельствах, вы все равно будете видеть сны.

     — Время от времени мне удается отправлять папе и семье сообщения, что я в порядке. Я, конечно, не говорю им, где я, хотя… то, что делают эти девушки слишком опасно, чтобы втягивать в это мою семью. Полагаю, ты бы хотел, чтобы в следующем сообщении я упомянула, что ты в порядке?

     — Да, было бы здорово. Я скучаю по нему. Хм… почему же батя прибыл к вам?

     — Ну, моим человеческим именем было Тендо Аканэ. И, ну, ты должен был быть помолвлен с одной из нас — я имею в виду меня и моих сестер. Это было… о, боже.

     — Что?

     — Ну, если мы оба коты… и наследники искусства наших человеческих семей… тогда значит, что мы в любом случае вроде как помолвлены.

     Луна слегка нахмурилась при виде того, как Артемис внезапно встал на задние лапы, каким-то образом сохраняя позу двуногих и отчаянно размахивая в воздухе передними лапами.

     — По-погоди минутку! В смысле, мы едва УЗНАЛИ друг о друге в этом перерождении! И-и я не думаю, что вообще захочу жениться на кошке! Мы должны сделать это в наших человеческих формах, и я не дам Минако узнать об этом… она сходит с ума по парням!

     — Наши что?

     — О, ну, я вроде как понял, как использовать эту лунную магию и сумасшедшую магию Дзюсенкё чтобы измениться обратно в человека тогда, когда я захочу. Я не делаю этого часто, я в общем-то предпочитаю быть котом, но иногда это довольно полезно. Особенно когда хочется съесть не кошачий корм и не из мусорки.

     — Я не помню, чтобы в Серебряном Тысячелетии ты был так умен, — скептически взглянула на него Луна.

     — Эй, я, может, и не лучший ученик… и я стал гораздо умнее после Китая… но в боевых искусствах я лучший, и я знаю свой ки. Я просто формирую магию Дзюсенкё вокруг ки и дергаю его. Смотри, это просто, я покажу тебе.

     Артемис, казалось, ненадолго замерцал, а затем резко вырос, становясь худым, мускулистым юношей с пронзительными голубыми глазами и немного непослушными белыми волосами, уложенными в тянущуюся до талии косичку. Белая китайская рубашка и черные штаны нисколько не скрывали его фигуры. Луна смотрела на того, кто, вполне возможно, был самым симпатичным человеческим парнем, что она когда-либо видела. Парень, который, возможно, был ее женихом.

     — Ну… ты не так уж плохо выглядишь. Лучше, чем на фотографиях, которые показывал дядя. Но твои волосы были черными и гораздо более короткими.

     Ранма улыбнулся.

     — Да, было несколько девушек, что смотрели на меня и бормотали "красавчик". Они ведь не знали, что я их слышу. И вообще, можешь даже не начинать беспокоиться, что придется выстраивать их в очередь. Не похоже, что у меня будет время хотя бы на одно свидание.

     Луна кивнула.

     — Так… ты можешь научить меня делать так же?

     — Конечно. Смотри, что нужно для этого сделать…

     Объяснение Ранмы было выдержано практически исключительно в терминах боевых искусств. В этом было бы мало смысла для прежней, не встретившейся с Генмой Аканэ, но, как уже отмечалось, Луна была гораздо лучше обучена понимать искусство человеком, пытавшемся искупить то, что он почитал своей главнейшей ошибкой. После нескольких неудачных попыток у нее получилось… и она моргнула, когда глаза Ранмы резко расширились, и он, покраснев, отвернулся.

     — Что не так? Я что, НАСТОЛЬКО невзрачная? — сказала вновь ставшая человеком Аканэ, готовясь расплакаться.

     — Не. Ты неплохо выглядишь. Но думаю что следующим, чему я буду тебя учить, будет трюк со сжатием одежды, который я освоил.

     И тогда и только тогда Аканэ осознала, что она полностью обнажена.

     — ООООООООООЙ!!!

     Минако смотрела, как ее кот-опекун, пошатываясь, вошел в комнату. Качаясь, он добрался до своей корзинки для сна и моргнул, продемонстрировав при этом под своей шерстью явные признаки подбитого глаза.

     — Что с тобой случилось?

     Артемис усмехнулся.

     — Знаешь, у Луны довольно неплохой хук справа.

     Минако только и могла, что пораженно моргнуть.

     — Луна, что это за желтая лента?

     — Прием сжатия одежды, Усаги-тян, — по каким-то причинам Луна казалась немного виноватой.

     — Прием сжа… чего?

     — Не важно. И почему ты не учишься? Ты ЗНАЕШЬ, что у тебя завтра тест…

     Кунсайта загнали в угол два кота.

     — Хорошо. Конечно, я не могу сбежать отсюда, оставив все как есть, не правда ли? Полагаю, у меня нет иного выбора, кроме как уничтожить вас обоих… что, собственно, я и сделал бы, даже будь у меня выбор. — Он жестоко улыбнулся и поднял руку…

     И увидел, как два кота кивнули друг другу, на мгновение размылись и стали молодым мужчиной в одежде в китайском стиле и молодой женщиной в желтом платье.

     — Какого…

     Артемис, усмехаясь, похрустел пальцами.

     — Не пойми меня неправильно. Полагаю, я не смогу с тобой справиться. Но я чертовски уверен, что смогу достаточно задержать тебя… чтобы дать девочкам время сделать то, что они должны. Эй, Луна, что там с тем приемом на основе сжатия одежды, которому я тебя учил?

     Будучи человеком, Луна улыбнулась.

     — Вот!

     И Кунсайт пошатнулся, когда внезапный удар прилетел ему в голову, заставив его на мгновение рухнуть на колени, пока он не был в состоянии зачерпнуть своей силы. Он понял, что два превратившихся в людей кота, в конце концов, действительно собираются драться… и, в любом случае, откуда эта девушка сумела достать молот?

     Артемис — или, иногда, Ранма — хихикнул. Аканэ подсмотрела эту идею в каком-то глупом анимэ, которое смотрела Усаги, и совместила ее со своим приемом сжатия одежды, что было довольно неплохим оружием при ее навыках… хотя, конечно, она не так хороша, как ОН.

     — Мужик, я соскучился по хорошей драке. Эй, Луна, будет неплохо, если его побьем мы, а не девочки?

     — Артемис, полагаю, мне стоит согласиться с тобой.

     Артемис усмехнулся. Снова.

     — Тогда давай покажем этому ублюдку, что могут сделать дети Мау.

     — Следи за языком, Артемис… но действительно, давай покажем ему.

     И Кунсайт оказался в удивительно сложном поединке…

     Двум котам — снова котам, потому что у них не было энергии оставаться в своих человеческих формах — удалось спастись от последнего генерала.

     Сейлор Мун так и не заметила подбитого глаза генерала, когда дошло до последней битвы.

     И они прибыли в точку D.

     И Время было отмотано назад.

     И два кота приняли трудное решение…

     — Мой… мой сын…

     — Прива, бать. Вы, должно быть, Тендо-сан. Рад познакомиться. Может вы дадите Лу… э-э… Аканэ немного вздохнуть, а?

     На самом деле, потребовались усилия и Ранмы и Генмы, чтобы оторвать ревущего патриарха Тендо от его дочери, пока та не задохнулась. И патриарх Тендо сделал ровно то, что и можно было ожидать… он сделал вид, что ничего не случилось, и предложил Ранме выбирать любую из его дочерей.

     — Это просто. Я выбираю Аканэ. Нет, мы не женимся прямо сейчас. Наверное, до этого пройдет много времени, и, в любом случае, нас не будет поблизости.

     Аканэ кивнула.

     — Сейчас мы участвуем кое в чем очень важном, папа.

     — В чем? Что может быть важнее объединения наших семей? Теперь, когда вы излечились, нет никаких препятствий…

     Генма его оборвал.

     — Парень, что именно вы имеете в виду?

     Ранма неуверенно взглянул на Генму. Его отец сейчас выглядел по-другому.

     — Ну, это что-то вроде судьбы всего мира. И все это слишком неопределенно, понимаешь?

     — Вздор! — возразил Соун. — Ты женишься на моей дочери! Нет ничего важн-ах… — он уставился на Генму, который только что сурово толкнул его локтем.

     — Если мой сын говорит, что судьба всего мира требует, чтобы свадьба была отложена или даже полностью отменена, то пусть будет так. — Он поднял усталый взгляд. — Парень… Ранма, после тех проклятых тренировочных полигонов моя жизнь изменилась почти так же сильно, как и твоя. Мои глаза раскрылись… и каким же глупцом я был. Я хочу познакомить тебя с твоей матерью… а затем сделать то, что я должен.

     — У меня… у меня есть мама?

     — Да. И ты, безусловно, мужчина из мужчин.

     — Чего?

     — Вряд ли это важно… на данный момент.

     — Но почему? Почему ты снова должен уйти? Я твоя мать, почему ты не можешь…

     — Как я уже сказал, мама, я делаю кое-что важное. И, возможно, я буду делать это всю свою оставшуюся жизнь, так же как и Аканэ. Мы будем приезжать, когда сможем, но я ничего не могу обещать. Мне… мне жаль.

     Нодока вздохнула, когда ее сын оставил ее. Ее муж погладил ее по спине и сказал:

     — Боюсь, что мужчина должен принимать свои собственные решения. Это то, что я очень надолго забыл.

     — Он мой маленький мальчик. Он ВСЕГДА будет моим маленьким мальчиком.

     Саотоме Генма, мужчина, сильно изменившийся после Дзюсенкё, с чем облик панды был никак не связан, покачал головой.

     — Сейчас он сам себе хозяин. И как же странно было бы для меня сказать такие слова год назад… Я не могу гордиться им еще сильнее.

     И Сейлор Сенши так и не узнают о странной способности своих советников становиться людьми, пока не пройдут годы, уже после Галаксии. И Луна по-прежнему оставалась с Усаги, но Артемис перебрался в дом Цукино по причинам, которые только Сенши могли понять… побывав неделей ранее на свадьбе неких Саотоме Ранмы и Аканэ. Ранма, к некоторому раздражению своей матери, выбрал церковь.

     — Я всегда мечтал о свадьбе в этой церкви, мама, только без кенгуру.

     Прошло время. Артемис время от времени уходил на неделю или около того. Луна не беспокоилась, она знала, что Ранма изучает последние и тайные части своего семейного искусства. Не то, чтобы им нужна была эта тайная часть… они оба постигли истинный Нэко-кен… искусство, что могло быть изучено только котами.

     Прошло время.

     Тысяча лет, вообще-то.

     Родился котенок.

     Котенок, в конце концов, научился изменяться так же, как и ее родители, ведь Дзюсенкё было частью ее, так же как и частью их.

     Она вернулась во времени, ненадолго, чтобы помочь Принцессе… той, которая была дочерью другой Принцессы, ставшей Королевой.

     Но кое-что никогда не изменится… один абсолют.

     Даже в Кристальном Токио было некоторое беспокойство…

     — СРАЗИТЕСЬ СО МНОЙ! — кричал громадный грубиян, когда жители поблизости от Утопии бросились врассыпную. — ВЫЙДИТЕ И СРАЗИТЕСЬ СО МНОЙ, СЕНШИ!

     — Они бы, наверное, сразились, если бы это стоило их времени. Хотя, вряд ли. Блин, что такого странного во всех ребятах из Нео-Китая? Дай угадаю. Ты вроде как мастер боевых искусств, и ты вбил себе в голову идею, что и Сенши тоже мастера, и ты хочешь доказать, что ты лучше. Черт, ты, наверное, думаешь, что они связаны с Амазонской Конфедерацией. Дебил.

     Грубиян огляделся по сторонам, пытаясь понять, откуда доносится голос. Единственным живым существом, что он видел, был белый кот с черно-белым шарфом на шее.

     — ХВАТИТ ПРЯТАТЬСЯ!

     — Блин. Нахрена все время орать-то? И я не прячусь, придурок, я прямо здесь, — пожаловался кот.

     Мистер грубиян моргнул.

     — Ты разговариваешь.

     — Ага. ОПРЕДЕЛЕННО не местный. Простите… — Кот постучал по небольшому коммуникатору, прячущемуся у него в ухе, и сказал: — Ты была права, Ами. Еще один безмозглый подражатель мастерам боевых искусств. Ну или не такой уж и сильный. Охрану вызывать не нужно, я сам справлюсь. Я, наверное, проголодаюсь, так что пусть дворцовые повара приготовятся.

     (Почему не Луна?) — ответил почти неслышимый голос… неслышимый, если вы не кот.

     — Не СМЕШНО, Ами. Никогда не смешно. — Артемис повернулся к упомянутому идиоту и вздохнул. — Ну, прости, но так как нам не слишком нравится жестокость в Кристальном Токио, я просто надеру тебе задницу и отправлю тебя обратно в Китай.

     — ТЫ? ТЫ, МАЛЕНЬКИЙ КОТЕНОК? ТЫ ДУМАЕШЬ, ЧТО МОЖЕШЬ ОДОЛЕТЬ ВЕЛИКОГО ФЭН ФУН ФОНА?

     — Услышав КАК ты меня назвал… я просто ДОЛЖЕН. Не называй меня котенком. Я Артемис, Советник Королевы, Боевой Стратег команды Сенши… а также…

     Фэн Фун Фон моргнул, когда маленький белый кот стал взрослым человеком в одежде, какую носили у него на родине тысячу лет назад, еще до великого обледенения.

     — Я Саотоме Ранма из единой Школы Саотоме-Тендо Беспредельных Боевых Искусств… и я принимаю твой вызов.

     И он радостно прыгнул в бой.

     А почему бы и нет?