Annotation

     Тишина. Покой. Парк с красивым оазисом зелени в большом городе, что был моим домом. Нежные зеленоватые гиганты покачиваются под легким ветерком. Меж ними протягиваются пустынные дорожки, где любовники и друзья могут вместе насладиться тихими моментами мира. Одинокое озеро, прозрачное как алмаз, что плещет в свои берега. От изменчивой воды во все стороны отражается свет.

     И я приближаюсь.

     – а… а… а… а… а… а… а… а-а-а-А-А-А-А-А!!!!!! – ПЛЮХ!

     Ага. Это я.

     Я выныриваю в центре, как ни странно и к счастью, достаточно глубокого пруда, что на самом деле замаскированная дренажная траншея, и отплевываюсь. Вода холодна, а я лишь в тонкой рубашке. Похоже, по пути домой все будут глазеть на мои груди. Отличный способ завершить чудесный день. Беру у женщины на краю пруда протянутое полотенце и начинаю вытираться.

     – Чертовы невесты! С чего они вообще меня так называют? Только потому, что они все одержимы сексом, не стоит изливать на меня свое разочарование! Я уже подумываю вернуться туда… нет, спасибо… – прерываю я свое раздраженное бормотание, отказываясь от предложенной женщиной новой рубашки, когда перехожу к своим волосам. Им, черт возьми, целую вечность сохнуть. – …вернуться туда и БУМ! БАМ! Уже подумываю…

     Секундочку. Женщина дала мне полотенце? Какого черта? Дважды моргаю, прежде чем выглянуть из-под полотенца, которым я вытираю волосы. Ага. Не галлюцинация из-за вызванной быстрым спуском декомпрессии. На мгновение напрягаюсь, чтобы отпрыгнуть, прежде чем понимаю, что если бы она собиралась что-то со мной сделать, она бы уже это сделала. Но все-таки. Женщина с полотенцем около дренажного пруда? Странно даже по моим меркам. Особенно женщина в довольно потрясающем деловом костюме. И что с ее волосами? Никогда раньше не доводилось видеть никого с таким цветом волос.

     Именно тогда мое сверхчутье на «странности» дохнет от перегрузки. И когда я говорю сверхчутье, я имею в виду сверхчутье.

     – Эм, – бормочу я. – Привет?

     – Здравствуй, – бормочет в ответ женщина. У нее странная манера говорить. Гладкая и спокойная, контролируемая, но как бархат. От одного лишь звука пробегают мурашки. Довольно круто.

     – Ага. Эм, спасибо за полотенце. Могу я спросить, откуда оно у вас? То есть, это же довольно странно, разгуливать посреди парка с полотенцем. Если только вы не собираетесь купаться? – Купаться в дренажном пруду. Это не так уж и странно. В смысле, я же только что оттуда, не так ли? Теперь, немного взяв себя в руки и отойдя от шока, я снова принимаюсь вытираться, хоть и немного медленнее.

     – Держу при себе на случай, если понадобится вытереться, – говорит мне женщина. Она смахивает прядь этих странного цвета волос. Мы стоим на зеленой набережной рядом с прудом, в паре шагов от дорожки. Я плюхаюсь на землю, чтобы можно было вытереть под штанами, вместо того чтобы по-глупому прыгать. Женщина, несмотря на то, что ее костюм очень дорого выглядит, изящно опускается на колени рядом со мной.

     – Эм, верно. Вытереться. Никогда не догадаешься, когда пригодится, – как могу заканчиваю и набрасываю мокрое полотенце на плечи, прежде чем немного откинуться назад. Краем глаза снова смотрю на странную леди. Посмотрим, кроме странных волос у нее еще и странные глаза. Она движется как мастер боевых искусств (Знаю, я могу это оценить. В конце концов, я лучше всех), даже в достаточно простой позе, как сидя на коленях. И несмотря на то, что она довольно невысокая, она неплохо держится. Просто находясь рядом с ней, я вдруг понимаю, что бессознательно горблюсь. По какой-то причине она напоминает мне старого упыря.

     Еще она невероятно привлекательна.

     После этой мысли быстро отворачиваюсь. Не стоит разгуливать где-то, краснея как школьнице. Определенно не стоит. Еще хуже смотреть при этом на красивых женщин. Особенно с моими проблемами.

     – Я тебя обидела? – спрашивает женщина, заметив мое быстрое движение.

     – Хе-хе. Нет, нисколько. Просто… – Что просто? Давай, хороший предлог, хороший предлог. – Просто смотрю на закат!

     – Да, – со смешком отвечает женщина. – Он очень красив. Но разве он здесь?

     Ладно, это плохое оправдание. Засудите меня.

     – В-верно! – Леди просто улыбается мне понимающей улыбкой. Это уже само по себе довольно странно. Понимающая, не насмешливая. Как будто она смеялась вместе со мной, на не надо мной. Немного времени проходит в тишине, и это начинает меня напрягать. Уж простите, но в тишине я нервничаю. Приходится убивать ее, когда возможно.

     – Послушайте, – начинаю я. – Вы хорошо со всем этим справляетесь. Я имею в виду полотенце, мое появления. – Я, на самом деле, ни к чему не веду, я просто говорю, чтобы не молчать. – Могу я спросить… Я имею в виду, как… Я имею в виду… – Да что я имею в виду?

     – Почему я так легко это принимаю? – тихо спрашивает она.

     – Эм, – рассудительно начинаю я. – Да?

     В ответ она лишь улыбается, а затем быстрым и грациозным движением встает. Несмотря на то, что она только что сидела в траве, ее костюм безупречен. Затем она разворачивается и уходит. Секунду глазею ей вслед (Ничего не могу с этим поделать. Это было внезапно, и кроме того… У нее отличная задница, и когда я на земле, а она на ногах…), прежде чем вскочить на ноги, как ребенок в спешке запутавшись в них.

     – Эй, леди! – кричу я. – Ваше полотенце! – Не знаю как, но за ту секунду, что потребовалась мне, чтобы встать, она уже преодолела десяток метров. Она близко к повороту дорожки, что скроет ее за деревьями.

     – Оставь себе, – говорит она мне. Ее голос по-прежнему тих, но легко достигает моих ушей.

     – Стойте! – кричу я, после чего, спотыкаясь, спешу за ней. Она послушно останавливается и, не оборачиваясь, косится на меня через плечо. Останавливаюсь позади нее, в промокшей насквозь одежде, несмотря на ее полотенце, в полном беспорядке, тогда как она идеальная девушка с плаката. Ветер шелестит листьями деревьев вокруг нас, и она вновь заправляет прядь своих удивительного цвета волос, что каким-то образом сумели выбиться из-за уха.

     – Я… – Умолкаю на секунду, не в силах ничего придумать. Леди слегка улыбается и терпеливо ждет то, что я собираюсь сказать. Наконец, я определяюсь с вопросом: – Как вас зовут?

     Улыбка женщины становится шире.

     – Меня? Можешь называть меня Ранко. И прости за это, Мейо Сецуна. – И со вспышкой алых волос она разворачивается и продолжает свой путь.

     Секунду стою, застыв. Откуда она знает мое имя? И что это за «можешь называть меня Ранко»? Как она узнала мое имя. Так Ранко это ее имя или нет? И, кроме того, как она узнала мое имя?

     – Эй, – снова кричу я. Начинаю ускоряться, проходя поворот дорожки. – Как вы… – Умолкаю. Дорожку ясно видно почти на два десятка метров, но при этом нигде не заметна рыжая, которую я могу называть Ранко.

     Ну что ж. Это не меньше семи целых шести десятых по моему дерьмометру. Неважно.

     Заправляю за ухо прядь зеленоватых волос, поморщившись, когда обнаруживаю, что узел на затылке ослаб в полете. С таким же успехом можно вернуться туда, где я остаюсь. Там вполне неплохо, если бы не этот урод. Что только думал отец, когда помолвил меня с каким-то парнем из ниоткуда? Или с кучей парней? Или, если уж на то пошло, с кучей девушек? И что же девушке делать?

     – Идиот, – бормочу я и начинаю путь обратно в безумие.

     Первое, о чем я могу думать, когда просыпаюсь, это «черт, ну и похмелье».

     Второе, о чем я могу думать (около десяти минут спустя), это «черт, ну и похмелье».

     Через пять минут после этого моему мозгу удается выдавить: «боже, ну и запах».

     Момент связать этот запах с собой приходит сразу же вслед за этой мыслью.

     Медленно, ох-как-мучительно медленно я выползаю из своего футона, чтобы бросить взгляд на будильник. Полдень. Хорошо. Теперь нужно лишь раздобыть часы с датой, чтобы узнать, какой сегодня день. Ну, судя по отсутствию волнения, я вряд ли проспала что-то важное. Со стоном падаю обратно в постель.

     Это все вина этих чертовых юпитерианцев. Их и их чертовых наркотиков.

     Стоп. Начнем с начала. Возможно, мне стоит немного рассказать о себе, прежде чем все станет гораздо интереснее.

     Привет. Меня зовут Мейо Сецуна. Не смейтесь, или я надеру вам зад. Я практик стиля Мейо боевых искусств Где-угодно-когда-угодно. Может быть даже его мастер. Мне семнадцать. Как я стала мастером с такими ставками или в таком юном возрасте? Ответ прост. Последние двенадцать из этих семнадцати лет я была в тренировочном путешествии. Мы с моим стариком побывали почти везде. Мы тренировались и спарринговали на Нептуне, Сатурне, Юпитере, Марсе, куче лун и астероидов, повсюду. Много где бываешь, когда путешествуешь. Наконец, когда я стала достаточно хороша, батя притащил меня сюда. На старый добрый Плутон. Мою родную планету. А затем он обрушил на меня новость. Помолвка. Оказывается, единственная причина нашего возвращения в том, что я должна была жениться на какой-то его старого кореша «дочери».

     Да, дочери. Одной из трех.

     Ну, некоторые из более центральных читателей (тех из вас, кто все еще неподалеку от Земли и Луны) могут заинтересоваться: «Секундочку! Девушка с девушкой?» Ну, дело в том, что здесь, где населения гораздо меньше, во многих темах стоит быть более открытыми. Все время попадаются однополые браки. Потомки тех, кто получен путем клонирования и еще целая куча всякого другого научного дерьма. Что приводит меня к моей нынешней ситуации. Помолвка.

     Но после этого все стало только хуже. Помните тренировочное путешествие? Ну, по-видимому, так же произошло и со всеми остальными. Батя, кажется, поставил своей личной целью в жизни разозлить всех, у кого есть хоть капля способностей в боевых искусствах. Ему это блестяще удалось. И похоже, что вторая цель, это обвинить во всем этом свою дочь, меня. В этом он тоже преуспел.

     Ну а теперь, когда я осела на месте и готовлюсь к «семейной жизни», все обиженные на меня сумасшедшие системы, кажется, нагоняют меня.

     И это объясняет мою нынешнюю ситуацию. С похмельем и ароматом. Вернемся к истории.

     Какое бы вещество не удалось подлить мне этим юпитерианцам, оно начало смягчаться, и теперь я это чувствую. Хм. Лучший способ справиться с похмельем это старое доброе долгое купание в ванной. И с этой мыслью я начинаю тяжкий путь в землю чистоты.

     Продвигаюсь по коридору между своей комнатой и ванной как личинка слизня. К тому моменту, как я добираюсь до двери, пульсирующая боль в голове начинает немного отступать. Открываю дверь и просачиваюсь в помещение. В пару движений я быстро сбрасываю с себя одежду, морща нос от ее вони, и сдвигаю дверь между раздевалкой и самой ванной. Звучно плюхнувшись, начинаю намыливаться.

     Уже почти закончив мыться и смыв пену, я чувствую это. Похожее на низкую пульсацию тепло, как греющая за спиной лампа. О нет. Я знаю это чувство. Медленно разворачиваюсь и оказываюсь лицом к лицу с моей точно так же обнаженной и намыленной невестой. Аканэ. Испытываемое мною теплое чувство это ее пылающая боевая аура.

     – Х-х-х!.. – начинает она заикаться, приподнимаясь в смертельной ярости. Ну отлично. Сейчас она обзовет меня этим глупым прозвищем и отправит меня в полет. Быстро хватаю оставленную возле двери кучку чистой одежды. Не слишком-то это поможет моему похмелью.

     – ХАНЖА! – кричит она, после чего отправляет меня в полет.

     Не знаю. Может, дело во мне, не росшей на Плутоне и странствующей по всему миру, но я склонна думать, что избивать кого-то, потому что они не смотрят на тебя голой, это довольно глупая причина. Но дело в том, что на Плутоне нормально будет проявить вежливость, столкнувшись с кем-то в такой ситуации. Черт, то что я только что ее даже не заметила, уже крупный социальный промах. Конечно, причина в том, что почти все на этой планете одержимы чем-нибудь озорным.

     И с этой мыслью я снова оказываюсь в стратосфере, едва прикрывшаяся одеждой, как запустивший лайн-драйв Чарли Браун.

     Быстро собрав одежду, прежде чем начался спуск, смахиваю остатки пены и одеваюсь в воздухе. Немного пугает, насколько рутинным становится этот неспешный конец. Как я уже упоминала, похоже, все на Плутоне по какой-то причине одержимы сексом. Не знаю, может, это как-то связано с поиском занятия в холодные ночи. Все, что я знаю, это ходящая по системе поговорка. «Распутен как плутонец».

     Ну что ж. Семью не выбирают.

     После приземления в три касания (первое лицом в куст шиповника) обращаю мысли на свои сегодняшние планы. Так как сегодня суббота (следовательно: никакой школы) у меня почти весь день для себя. Остается надеяться, что так и выйдет. Давненько у меня не было времени просто поваляться и расслабиться. В моей жизни слишком много стресса.

     Так что вскоре я вдруг оказываюсь на улицах Токио (названного в честь какого-то старого города на Земле). Улицы вокруг полны толпящихся масс. Стада людей, спешащих в ту или иную сторону. Здания вокруг ярки и праздничны, люди веселы и нетребовательны. Знаете, думаю, сегодняшний день закончится весьма неплохо. Ну, держу пари…

     РРУМ.

     Мой живот напоминает о себе самым звучным образом. Люди вокруг замедляются и на секунду бросают на меня взгляд, и я, несмотря ни на что, краснею.

     У меня нет денег на еду.

     Отстойный сегодня денек.

     – Так есть хочется, – ною я, мысленно падая на каждом шагу по пути к зданию. Живот снова стонет, и я вторю ему. – Я бы сейчас что угодно сделала за бургер. – Склоняю набок голову, ожидая ответа. Я ни к кому не обращалась, но со своей удачей не удивилась бы, появись тут какой-нибудь разыскивающий души демон, чтобы попробовать принять мое предложение. Когда ничего не происходит, я снова вздыхаю и смотрю, где я сижу. Довольно стандартные ступеньки. Бетонные, около метра в поперечнике и четверть в глубину. Их всего четыре, и они ведут к скучной и обыденной двери. Здесь никакой еды. Нужно двигаться дальше.

     Когда я встаю, я немного наклоняюсь, и кое-что бросается в глаза. Рядом со ступеньками перила, не позволяющие людям оступиться на вторую лестницу. Она чуть длиннее, спускается примерно на три метра ниже уровня улицы и подводит к двери прямо под лестницей, на которой я сутулилась секунду назад. Знак над дверью гласит «Клиника и хиропрактика».

     Хм. Может, у них в приемной есть какие-нибудь печеньки. Не потеряю ничего, кроме времени. Перепрыгиваю через перила, легко приземлившись, и вхожу.

     Меня ударяет волна приятно теплого воздуха, и я на мгновение щурю глаза, приноравливаясь к освещению в здании. Дверь открывается к еще одной двери (стандартный вариант, чтобы не пустить дождь или снег). За этой дверью обнаруживается довольно небольшая приемная. Комната уютно обставлена плюшевыми креслами для тех, кто ждет своего назначения, как я понимаю. Телевизор в углу демонстрирует сцену какой-то мыльной оперы, громкость установлена на минимум, чтобы не мешать никаким разговорам.

     Делаю еще пару шагов внутрь, заметив в маленькой огороженной зоне стол. Перегибаюсь через стойку, высматривая какую-нибудь корзинку конфет или еще чего-нибудь, но ничего не бросается в глаза.

     – Чем могу помочь? – спрашивает прямо у меня из-за спины мягкий голос.

     – АААХ! – удивленно вскрикиваю я. Теряю равновесие и падаю за стойку, врезавшись лицом в небольшой вращающийся стул. – ММФ! – заявляю я, когда мои ноги взмывают в воздух, и я пытаюсь восстановиться. Крепкая пара рук хватает меня за ноги и толкает. Я как на качелях возвращаюсь в вертикальное положение.

     – Вы в порядке? – снова спрашивает голос на грани между озабоченностью и развлечением. Вдыхаю еще пару раз, прежде чем развернуться.

     – К-кто вы? – удается выдавить мне. Кто бы он ни был, он хорош. Если бы он вслед за мной вошел с улицы, я бы услышала открывшуюся дверь. Если бы он уже был в клинике, я бы заметила его, когда осматривалась. Но я все равно ничего не услышала и не почувствовала.

     – Кто я? – удивленно спрашивает он. – Это моя клиника. Это мне стоит задать вам этот вопрос. – Я внимательно смотрю на него, сумев взять себя в руки. Среднего роста, черные волосы увязаны в какую-то косичку или что-то вроде того. Он одет в черно-красную форму, шелковую или похожую на это. И он красив. Ну у него и тело.

     – Я Мейо Сецуна из Где-угодно-когда-угодно школы боевых искусств, – представляюсь я, вставая в позу.

     Что-то из мною сказанного, кажется, забавляет мужчину, потому что он слегка улыбается, когда кланяется мне.

     – Рад с вами познакомиться, Мейо-сан. Я Саотоме Ранма, хиропрактик. Добро пожаловать в мою клинику.

     Киваю и улыбаюсь ему.

     – Неплохое у вас здесь местечко. Хотя довольно пустовато. Разве не должен здесь кто-то ждать, или работать в приемной, или что-то еще?

     Его улыбка не меняется, когда он отвечает.

     – Это… – он успевает сказать лишь одно слово, прежде чем мой живот напоминает мне, что ему нужна еда.

     РРРУУУУММММ!

     – Хе-хе-хе, – застенчиво посмеиваюсь я, слегка покраснев. Он на мгновение смотрит на мой живот, удивленно распахнув глаза от произведенной им громкости, после чего возвращает улыбку.

     – На этот вопрос лучше ответить за тарелкой печенья и чашкой чая. Если вы подождете всего секунду, не съев при этом мою мебель, я с ними вернусь.

     Он выходит из комнаты, чтобы принести немного перекусить, и я снова ухмыляюсь. Что за классный парень.

     Этот Ранма возвращается через минуту и видит меня удобно устроившейся на одном из уютных кресел. Телевизор теперь показывает то, что стоит посмотреть: турнир боевых искусств. Хотя громкость я не трогала. Не хочу терпеть вставляемые каждые тридцать секунд глупости комментатора. В тот момент, когда тарелка опускается на столик рядом с креслами, я хватаю стопку печенья. К тому времени, как он наливает чай, я хватаю вторую.

     – Итак, док, – начинаю я, демонстрируя свое восхитительное мастерство, не просыпав ни крошки, несмотря на пять печенек во рту. – Что за история?

     Странно взглянув на меня, он отпивает чай.

     – Во-первых, пожалуйста. Просто называй меня Ранмой, – начинает он.

     – Конечно, док, – говорю я ему.

     Он сухо смотрит на меня, прежде чем продолжить, как будто я его и не прерывала.

     – А что касается отсутствия посетителей… Ну, в этом можно обвинить моего последнего регистратора.

     – Как? – спрашиваю я. – Вы ее уволили? – Он кивает на мой вопрос, берет печенье и неспешно его кусает. – Как это повлияло на ваших посетителей?

     – Мне пришлось забрать журналы и перенести все посещения, пока я не найду нового регистратора. Я как раз разговаривал с претенденткой, когда ты заглянула.

     – Ну, так почему вы ее уволили? – спрашиваю я.

     – Она нарушила правило, – говорит мне Ранма.

     – Какое правило? – В ответ он постукивает по знаку за его плечом, которого я раньше не заметила. Знак гласит «Абсолютно никакого секса в клинике». – О. – Он продолжает есть печенье в медленной и спокойной манере. – Должно быть, у вас тогда немного клиентов. – Серьезно. Соблазнение докторов и стоматологов это почти как спорт. Есть даже журналы по этой теме, стоят рядом с фигурным катанием и охотой.

     – Были некоторые проблемы с созданием клиентуры, – признает он. – Но те, кто возвращаются, как правило, довольно интересные люди, или те, на кого нужно быстро взглянуть. Я достаточно зарабатываю, чтобы жить.

     Похоже, мне немного жаль этого парня. То есть, он кажется довольно неплохим парнем. Тихий, вежливый, восхитительный. Не знаю, хороший ли он хиропрактик, или как он там это назвал, но если он хоть вполовину так же хорош, как он подкрадывается к людям, когда мне будет больно в следующий раз, загляну к нему. Интересно, как он вообще так подобрался.

     – Эй, – начинаю я, вытягивая еще одну печеньку и проглатывая сразу полкружки чая. – Вы занимаетесь какими-то боевыми искусствами?

     Ранма немного нервничает, но отвечает.

     – Ну, да, когда-то. Но немного, и только своим стилем.

     Ну что ж. Спаррингов хватает.

     – Так что ты делаешь в тихой клинике в этот прекрасный субботний день? – продолжает он. Должно быть он заметил, как я при этом вздрогнула. – Что-то не так?

     – Неа, – говорю я ему. – Просто это довольно странная история. И довольно безумная, честно говоря.

     – Ну, – улыбается он мне. – Раз уж ты съела все мое печенье, будет справедливо, если ты мне расскажешь. – Смотрю на тарелку, где моя рука нащупывала еду, и обнаруживаю ее пустой. О боже, я их все съела. Как неловко.

     – Ну, все началось примерно так…

     ХЛОП!

     Дверь распахивается и врезается в соседнюю стену, когда я вхожу. Немного сдвигаюсь в сторону, чтобы разминуться с ней, когда она отскочит и закроется. Топаю в приемную клиники и хиропрактики Ранмы и плюхаюсь на одно из теплых кресел. На этот раз я увижу его. Устраиваюсь так, чтобы легко видеть как выход, так и дверь в заднюю комнату. На этот раз он никоим чертовым образом не сможет ко мне подобраться…

     – О, здравствуй. С тобой все в порядке, Сецуна? – раздается прямо позади меня голос.

     – ОЙ! – от неожиданности вскрикиваю я, и моя реакция на неожиданное появление Ранмы прямо у меня за спиной оставляет меня вцепившейся в потолок и дрожащей, как наполовину опустошивший коробку Lucky Charms сахарный злодей. – ПРОКЛЯТЬЕ! Каждый раз! Как вы это делаете?!?!

     – О боже, – спокойно произносит он, сцепив за спиной обе руки и склонив набок голову, пока рассматривает меня. – Сегодня ты выглядишь довольно напряженно. Как насчет чашки чая и тарелки печенья?

     Глубоким вдохом позже я возвращаюсь на пол.

     – Вы даже не представляете, насколько странный был сегодня день, – натянуто говорю я ему.

     – Принесу шоколадно-мятные вафли, – сочувственно говорит он мне. Шоколадно-мятные вафли. Если и есть во вселенной что-то лучше шоколадно-мятных вафель, то… ну, то ничего. Факт в том, что во вселенной нет ничего лучше шоколадно-мятных вафель.

     – Давайте, – говорю я ему в спину, когда он выходит в задние комнаты. Пока его нет, я брожу по клинике. Беглый взгляд на стол в приемной сообщает, что он снова пуст. Черт. Он вновь проходит через это как хладнокровная жертва сквозь паутину.

     Ну, некоторые из вас, читателей, быть может гадают про себя «Господи. Да ЧТО ЖЕ здесь происходит?» Другие могут просто выдать «э?» Во всяком случае, позвольте мне быстро перечислить причины, почему я снова оказалась в клинике Ранмы.

     Это единственный оставшийся в моей жизни оазис здравомыслия. Вот почему.

     Во время первой встречи, когда я рассказала Ранме свою историю, он мне посочувствовал. После хорошего расслабляющего печенного беспредела он продлил приглашение заглядывать, когда мне снова понадобится печенье. Что классно, потому что если бы он сказал, когда мне нужно будет с кем-то поговорить, я бы полностью его проигнорировала. Тем не менее, с предложением еды, мое возвращение было почти гарантированно.

     На следующий день, после потасовки между некоторыми из моих возможных партнеров (Аканэ, какой-то склонный к наркотикам парень с Юпитера, еще один парень с Марса, которому нравится делать пиццу), я слиняла и обнаружила, что как бы ни был хорош Ранма в подкрадывании, в излечении он даже лучше. После этого, ну, вполне естественно было заглядывать каждый раз, как что-то происходило. Какой-то соперник с луны Сатурна, или бегство от того, что Аканэ считает приготовленной едой, попытка соблазнения, или просто когда меня выпинывают из дома, прежде чем я успеваю поесть. Всегда есть хороший повод заглянуть.

     Да и печеньки классные.

     – Что случилось с новым регистратором? Как-там-ее? Вики? – спрашиваю я Ранму, когда он возвращается. Поставив поднос на стол рядом с креслами, он одной рукой указывает на стену позади него. Рядом с «Абсолютно никакого секса» появился новый знак. «Пожалуйста, воздержитесь от соблазнения доктора».

     – Снова? – спрашиваю я с толикой благоговения. Удивительно, сколько он сопротивляется, и обескураживающе. Если он так легко отказывается от других, как это влияет на мои шансы? – Сколько уже? Восемь?

     – Да, – тихо вздыхает он. – В эти дни так сложно найти хорошего помощника, – продолжает он спокойным тоном, накладывая себе вафли. Глотает чай, когда я засовываю себе в рот сразу пять штук и начинаю жевать. – Итак. Не расскажешь, как прошел твой день?

     – Конечно, – бормочу я, звук приглушен выпечкой во рту. – Все было примерно так…

     – ХАНЖА! – ревет Аканэ, прежде чем вытащить молот. Знаете, не то чтобы мне нравилось получать молотом, но самое раздражающее во всем этом ритуале это «ханжа». Я, черт возьми, не ханжа. Мне так же нравится секс, как и всем плутонцам. Просто я не хочу заниматься этим с ней, вот и все. Конечно, если я ей об этом скажу, молот будет наименьшей из моих проблем.

     – Чертова пацанка! – удается выдать мне, когда я лечу в воздухе. Подо мной Мус поворачивается и кричит Аканэ, что вырубит меня на следующей неделе. Мус родом с Юпитера, из какого-то тамошнего варварского племени. Кажется, я произвела на них хорошее впечатление, когда немного училась там, так что племя помолвило меня с ним. Главная проблема в том, что они никогда не говорили мне об этой договоренности. Так что когда я отбыла, они снарядили целую оперативную группу, включающую моего возможного мужа и его бабушку, сморщенную карлицу по имени Колон, чтобы прибыть и забрать меня. С ними увязалась какая-то влюбленная в этого Муса девчонка по имени Шампу, но ей интереснее убить меня и утащить от меня своего возлюбленного, так что с ней справиться легче.

     После долгого полета (не нужно его описывать, в конце концов, услышав об одном, услышишь о них всех) я вновь оказываюсь в городе без еды и без наличных. Хотя мгновение личной жизни и весьма приятно. Вздохнув, поворачиваюсь в сторону дома и отправляюсь в дорогу.

     – Путь в тысячу миль начинается с одного шага, – бормочу я под нос. На мне зеленая рубашка в юпитерианском стиле и удобная пара черных брюк. Начинаю напевать, забросив на ходу руки за голову, позволяя локтям качаться из стороны в сторону в такт моим шагам.

     Слева от меня куча высоких офисных зданий, маленькие таблички объявляют имена владельцев. Знаки даже не стараются сообщить, чем занимаются в офисах. Полагаю, только заинтересованные в их бизнесе люди должны их искать. Не то чтобы кто-то на импульсе искал юриста или бухгалтера. Справа от меня, на другой стороне улицы, магазины попроще: кафе, аптеки и частные торговцы. Примерно через каждую пару кварталов уличные торговцы устанавливают свои стойки, продавая весьма неплохо пахнущие хот-доги и прочий фаст-фуд. Еще один хороший день. Полагаю, выпинывание на другой конец города не так уж плохо, если…

     РРУМ.

     Вздыхаю и пораженно наклоняюсь вперед. Я. Просто. Не могу. Победить.

     – Эй, леди. Проголодалась? – раздается у меня за спиной голос.

     Ворчу:

     – Да. И на мели к тому же. – Вдруг до моего носа доносится восхитительный запах. Смотрю сквозь упавшие на глаза волосы и сталкиваюсь с корн-догом. Дальнейшее странствие взгляда обнаруживает одного из этих уличных торговцев, которых я видела продающими закуски.

     – Держи. Самое время кому-нибудь сегодня немного помочь, – улыбается парень.

     – … Спасибо, – благодарю я его, а затем озаряюсь улыбкой и беру предложенный корн-дог. Двигаюсь дальше, кусая помаленьку, чтобы растянуть подольше.

     – Ну, – бормочу я себе под нос полным ртом вкусного перекуса. – Довольно классно. – Я небрежно наклоняю голову набок, чтобы взглянуть на еду с другой стороны, и мой взгляд привлекает вспышка красного. Жуя, поворачиваюсь всмотреться.

     ТЬФУ! Какой-то парень рядом со мной вдруг становится довольно отвратительным, когда я выплевываю на него то, что только что жевала. Эта вспышка красного. Волосы. Рыжие волосы, вместе с деловым костюмом и одной из самых провокационных походок, что я когда-либо видела.

     Ранко.

     В двух кварталах справа от меня. Она не смотрит в мою сторону, но это не важно. Я все равно знаю, что это она.

     Открываю рот крикнуть ей, привлечь ее внимание, но останавливаюсь. Кто она? Откуда она знает мое имя? Думаю, можно организовать какую-нибудь тайную операцию. Начинаю следить за ней, все время держась в квартале от нее.

     Через три минуты и довольно разочаровывающую сцену погони я останавливаюсь в конце квартала и смотрю сквозь витрину, как женщина по имени Ранко садится за столик в летнем кафе. Наблюдаю еще минуту, а затем к ней присоединяется еще одна женщина. Новенькая выше Ранко, но так же грациозна. У нее недлинные волнистые густые черные волосы, что слегка касаются плеч, и она одета в модное черное платье. Она, как и Ранко, невероятно восхитительна. Из них обеих вместе получается довольно элегантная пара. Они обе начинают о чем-то говорить, когда официантка приносит им напитки.

     Отступаю от окна, сквозь которое я смотрела, чтобы между нами оказалась стена. Я так далеко, что не остается ничего другого, кроме как последовать за ней. Быстро обогнув район, я приближаюсь к кафе со стороны, куда они не смотрят. Через секунду я в двух столиках от них, сокрытая от взглядов рядом декоративных растений в горшках. Теперь пора подслушать.

     – Ты уверена, что она та самая? – приветствует меня фраза, когда я начинаю подслушивать. Это не тот голос, что я помню у Ранко, так что это должна быть другая девчонка. – Насколько я видела, она сильно отличается.

     – Да, – отвечает Ранко, и у меня по позвоночнику прокатывается волна тепла. Мне только кажется, или здесь жарковато? Как у кого-то может быть такой сексуальный голос? – Полагаю, это она. Но ты должна помнить, Хо-тян, я никогда не знала ее прежней.

     – Да. Да, полагаю, не знала. Прошу прощения, Ран-тян.

     – Нет нужды.

     Они обе на мгновение умолкают, и до моих ушей доносится звук питья. Сразу после этого я осознаю, что все еще сжимаю полусъеденный корн-дог. Быстрый укус сообщает, что он еще хорош, так что я быстро глотаю.

     – Ран-тян… – начинает коротковолосая женщина. Ранко назвала ее Хо-тян, но это мало что говорит о том, каким может быть ее имя.

     – Да?

     – Я никогда раньше тебя не спрашивала. Правда не считала себя вправе, – начинает женщина, после чего колеблется. Навостряю уши. – Что с тобой будет, когда все закончится?

     – Я не знаю, – отвечает Ранко.

     – Ран-тян… Знаешь… – медленно начинает женщина. – Я всегда буду тебе рада. Когда все закончится, когда ты это завершишь… Ты можешь остаться со мной.

     Челюсть отвисает посреди жевания. Это что, предложение? Вау, выбрала я время, чтобы начать подслушивать! Ничего не могу с собой поделать. Вжимаюсь в столик, чтобы сквозь промежуток в растениях разглядеть двух женщин. «Хо-тян» застенчиво поглядывает сквозь челку на Ранко, играя с краем своей кофейной чашки. Упомянутая рыжая чинно сидит на своем стуле, с безупречной осанкой, хотя и склоненной головой.

     – Хотару, – начинает Ранко, после чего останавливается. Рыжая медленно тянется и берет другую женщину за руку. – Я… Ценю твою предложение. Очень ценю. Но я…

     Хотару наклоняется к ней, перебивая:

     – Знаю, что ты хочешь сказать, Ранко. Не надо. Ее уже нет. Ее уже очень давно нет. Она сейчас просто призрак. Не позволяй призраку уничтожить твое будущее. – Когда женщина, которую Ранко назвала Хотару, говорит, ее голос становится все более и более страстным. К концу тирады она придвигает свой стул вплотную к Ранко. Во взгляде коротковолосой женщины столько силы, что у меня перехватывает дыхание. Вау, здесь жарко.

     – Ничего не могу обещать, Хотару. Ты же знаешь, – шепчет рыжая. Я едва ее слышу.

     В ответ Хотару лишь еще больше наклоняется и целует Ранко. Их руки остаются перед ними, и они продолжают сидеть, но каким-то образом этот поцелуй кажется мне самым страстным, что я когда-либо в жизни видела. Начинаю краснеть, прежде чем это понимаю. После поцелуя проходит около минуты, и мне становится… неудобно. Оглядевшись по сторонам, я хотя бы понимаю, что смотрю не только я. Вида двух красивых женщин, играющих с языками друг друга, достаточно, чтобы привлечь взгляды всех присутствующих.

     Наконец, Хотару прерывает поцелуй. Медленно встав, она подходит ко все еще неподвижной Ранко. У Ранко все так же закрыты глаза. Наклонившись к ней, черноволосая красотка шепчет «Я подожду». И после этого женщина по имени Хотару уходит.

     – После этого Ранко ушла, и когда я попробовала проследить за ней, она просто снова исчезла, – заканчиваю я. Быстро глотнув чай, чтобы смочить после рассказа горло, смотрю на Ранму. Ничего. На его лице нет никаких эмоций, голова наклонена, а глаза закрыты челкой. В какой-то момент во время рассказа он спрятал руки в рукава. После пары мгновений тишины мне становится неловко. Так что я убиваю тишину.

     – Что думаете? – спрашиваю я и съедаю еще одну печеньку.

     Он отвечает:

     – Думаю, ты увидела что-то очень, очень личное. Еще я думаю, что тебе больше не стоит подслушивать.

     Черт. Если так подумать, он прав. Я и раньше видела, как люди признаются в любви, но все это бледнеет по сравнению с тем, как эта Хотару поцеловала Ранко. Просто зная, что я шпионила за ними, когда это произошло, я чувствую себя довольно паршиво. Что лучше всего сделать в такой ситуации? Притвориться, что это не важно, и сменить тему.

     – Интересно, о ком они говорили в самом начале? Они говорили лишь «она».

     После еще одного мгновения тишины Ранма отвечает:

     – Ты сказала, что эта «Ранко» не знала ее прежней? Но эта «Хотару» знала?

     – Ну да. Но они говорили о ней всего секунду, и это было весьма загадочно, – жалуюсь я. Вдруг мне в голову приходит мысль, и я на мгновение напрягаюсь. Может ли такое быть?

     Похоже, Ранма это замечает и спрашивает меня:

     – Что-то не так, Сецуна?

     Я медленно отвечаю:

     – Эта «она», о которой они говорили. Как думаете, могли ли они подразумевать меня? – У меня паранойя, или они и в самом деле говорили обо мне?

     У Ранмы нет для меня ответа.

     Динь-динь.

     Колокольчик на двери клиники звенит, когда я медленно проталкиваюсь внутрь. Быстрый взгляд в сторону сообщает мне, что клиника снова без регистратора. Не знаю, почему он вообще старается их нанимать. Они, кажется, никогда не задерживаются хотя бы на неделю. Взглянув в другую сторону, вновь осматриваю приемную. Мягкие плюшевые кресла приветствуют мой взгляд. Над ними два знака «Никакого секса в клинике» и «Никакого соблазнения доктора» объединены с третьим, «Да, включая и вас». Мило. Нужно будет с Ранмой над этим посмеяться.

     – Боже мой, – говорит у меня за спиной голос. Не беспокоюсь подпрыгнуть. Не думаю, что смогу после этого спуститься. – Что с тобой стряслось, Сецуна? – обеспокоенно спрашивает Ранма.

     Ну и что это за вопрос? То есть, взгляните на меня! Ну, он должен забеспокоиться. В смысле, не каждый же день к вам вваливается знакомая вам женщина, весь левый бок которой покрыт пеплом и ожогами. Открываю рот сказать ему, что я думаю о таких глупых вопросах, но затем решаю промолчать. Если так подумать, мне и правда не стоило столько ходить. Или, если на то пошло, связно думать.

     – Сецуна? – голос Ранмы раздается как из туманного тоннеля. Отвечу ему, когда проснусь.

     Вы когда-нибудь раньше просыпались после отключки? Нет? Это странно. Не как просыпаешься после сна. Я имею в виду, после сна, когда одно мгновение ты спишь, а потом БАМ! Звенит будильник, возвращаются сознательные мысли, и вы уже в пути. Бессознательность совсем по-другому. Все очень медленно, в одну секунду вокруг черно, затем вы открываете глаза. Теперь все бело. После этого словно утреннее солнце выжигает густой туман. Предметы медленно обретают смысл, а после этого возвращаются мысли.

     Именно так я и прихожу в себя.

     Я на столе в какой-то смотровой комнате. Стол подо мной обернут восковой бумагой, которую повсюду вынуждены использовать кабинеты врачей. Что-то связанное с санитарией. Поверх меня пушистое одеяло, теплое и безопасное. Слегка поворачиваюсь, чувствуя, как морщится под спиной и ногой бумага, и начинаю возвращаться в сон, когда меня вдруг осеняет.

     Чувствую бумагу на той поверхности, где я лежу. Повсюду. Как и отсутствие одежды между мной и бумагой.

     Этого достаточно, чтобы полностью меня разбудить.

     Где я? Неужели юпитерианцы накачали меня и снова сделали что-то озорное? После секундного напряжения все начинает возвращаться.

     Ранма.

     Сажусь и медленно спускаюсь со стола. На одной из стен комнаты зеркало, и я краем глаза ловлю в нем свое отражение. Вау. Довольно много бинтов.

     Усевшись на стол, где я проснулась, начинаю проверять себя, когда мое внимание привлекает стук в дверь.

     – А? – говорю я так, чтобы услышал тот, кто ко мне стучится.

     – Ты уже проснулась, Сецуна? Я хотел бы проверить твои раны, если ты не против. Можно войти?

     Не знаю, как он это делает, но пусть даже он не возвышает голос, я все еще ясно его слышу.

     – Коне… – начинаю отвечать, прежде чем понимаю, что под бинтами на мне все еще ничего нет. Может, мне стоит сперва прикрыться?

     Неа. Маленький извращенец раздел меня, пока я спала, так что не нужно скромничать. Вместо этого я забираюсь на стол и укладываюсь в провокационной позе.

     – Пожалуйста, входите, – говорю я ему.

     Дверь в смотровой кабинет открывается, и Ранма входит спиной вперед, втягивая за собой тележку с тарелкой печенья и чайником чая. В одно мгновение оказываюсь рядом с ним.

     К черту провокации, хочу печенья.

     Жадно тянусь за одним (это же мятное печенье в глазури!) когда моя рука вдруг замирает на середине, оказавшись словно в стальных тисках.

     – Это после осмотра, Сецуна, – мягко упрекает меня Ранма, даже не глядя на меня, закрывая дверь. Мысли останавливаются. Как он остановил мой грозный удар за печеньем? Это же мой непобедимый прием! Ранма продолжает: – А пока что, пожалуйста, присядь, пока я не закончу осмотр.

     Ладно. Избавься от него, Сецуна, всему свое время. Раз уж он не дает мне печенья, ничего он не увидит! Быстро закутываюсь в одеяло, пока он разворачивается.

     – Дайте мне сперва надеть нижнее белье, извращенец.

     После моего требования он склоняет набок голову.

     – Твое белье? Вся твоя одежда у меня прямо здесь, – спокойно отвечает он, разворачиваясь. Забравшись в нижний лоток тележки, он вытаскивает сверток и протягивает его мне. Осторожно принимаю его. Развернув рубашку, вздрагиваю, осознав, что она более чем наполовину сожжена. Встряхиваю ее, и высыпается еще кое-что. Беглый взгляд на штаны показывает, что они в таком же состоянии. Как и бюстгальтер и трусики.

     – Ладно, – выдаю я. – Вы победили. Давайте разберемся с этим осмотром. – Я раскрываюсь, и Ранма приступает к работе.

     Его движения быстры и эффективны. Всего за несколько минут он заканчивает общий осмотр и принимается за бинты. За все время, думаю, он вряд ли взглянул на мое тело больше пары раз, да и то исключительно профессионально. И он при этом сохраняет спокойствие.

     Ненавижу тишину.

     – Знаете, – говорю я, убивая молчание. – Думаю, я знаю, почему у вас столько проблем с попытками соблазнения.

     – Хмм? – бормочет он, уделяя свое внимание разворачиванию покрывающих ребра бинтов, по-видимому не замечая моих грудей в считанных сантиметрах от своего лица.

     – Дело в докажи-что-я-еще-привлекательна. Если бы вы хоть раз покосились на меня, я бы сразу успокоилась. Но вы даже не замечаете. Из-за чего девушка чувствует себя ненужной.

     – Хмм, – отвечает он, слегка надавливая на одно из моих ребер.

     – Вы меня даже не слушаете, не так ли? – в легком бешенстве спрашиваю я.

     – Хмм.

     – Я ткнусь вам сиськами прямо в лицо, если вы не скажете что-нибудь помимо «хмм», – говорю я ему, проверяя свою недавнюю теорию.

     – Хмм? – спрашивает он, глядя на меня, как будто только что понял, что я что-то говорила.

     – НУ ВСЕ! – реву я. Я его предупреждала.

     – ХММММ! – удается выдавить Ранме, пока он дико размахивает руками, отбросив свое видимое спокойствие, когда его лицо оказывается прямо меж моих грудей.

     Хе-хе-хе-хе.

     – Так каков прогноз, док? – язвлю я, когда Ранма после осмотра отступает и начинает что-то записывать. Укутываюсь в предоставленное им пушистое одеяло.

     – Прогноз в том, что ты достаточно здорова, чтобы съесть это печенье, – говорит он, из стороны в сторону водя ручку по заполняемой им бумаге. Он легко справляется с вытесненным воздухом, оставленным моим рывком за едой, и сохраняет равновесие. – Что касается твоих ран, несмотря на то, что ты пришла сюда с ожогами второй и третьей степени, ты в полном порядке. – Смотрю на него с печеньем в обеих руках как раз вовремя, чтобы увидеть, как он откладывает в сторону планшет и пронзает меня столь пристальным взглядом, что я застываю как кролик.

     – Ну что ж, – спокойно начинает он. – Не хочешь рассказать мне, что произошло?

     – Мейо Сецуна! Готовься к смерти! – кричит Рёко, нападая на меня. Отрываю пристальный взгляд от земли перед собой как раз вовремя, чтобы увидеть ее и уклониться.

     – Привет, Рёко, – вежливо говорю я. – Как жизнь?

     – Из-за тебя я видела ад! Теперь готовься к муке! – нападает она.

     Рёко это старая подруга/соперница/заноза в заднице. Я познакомилась с ней на Марсе в девичьей школе, в которой недолго училась. Вся ее семья была жертвой какого-то заклинания случайной телепортации так долго, насколько они могли припомнить. Кажется, ее фамилия Хибики или что-то вроде того, но я не стараюсь запомнить. После какого-то инцидента, включающего салат в школьной столовой, она поклялась мне в какой-то кровной вражде. Несмотря на это, она всегда ведет себя рядом со мной немного странно, и у большинства ее атак есть раздражающий побочный эффект, срывающий часть моей одежды. После этого она по-настоящему отвлекается (так же как и почти все вокруг), и я по-глупому ее побиваю. Однажды у нас с ней был настоящий бой, по итогам которого я не была в неприличном виде, и я победила, так что я знаю, что я лучший боец.

     Бой проходит стандартным образом. Крики, клятвы о мести, сопутствующий ущерб и так далее. Наконец, мы обе отскакиваем друг от друга, она тяжело дышит, я совершенно невредима. Даже одежда в превосходном состоянии. Сегодня мой день!

     – Сецуна! Готовься, – кричит Рёко. – Мой новый прием сокрушит тебя! – Я слегка ухмыляюсь. Ну да, точно.

     Встаю в позу.

     – Ну давай, дубина! – дразню я.

     Слегка зарычав, Рёко встает в измененную защитную стойку и начинает сосредотачиваться. Ну и что она делает… Мои глаза распахиваются, когда руки Рёко начинают мерцать, а затем между сведенных ладоней формируется огненный шар.

     – Mars flame,– начинает она. Броском запускает пламя: – IGNITE!

     Вот дерьмо.

     Глотаю чашку чая и прожевываю печеньку, когда заканчиваю рассказ Ранме. Он, в свою очередь, все так же сидит в медитативной позе со склоненной головой.

     – Ну и, Ранма, что думаете? Что это было за нападение? – спрашиваю я, со своей стороны в полном тупике (не то чтобы я это признала).

     – Мне кажется, – медленно начинает он, – что твоя подруга начала использовать магию.

     – ЧТО?! – вскрикиваю я, вскочив на ноги, используя свои экспертные навыки, чтобы сохранить приличие, несмотря на то, что на мне только одеяло. – Как, черт возьми, она это сделала?

     – Ну, сама магия присутствует по всей галактике. Она разделяется на различные стихии и тому подобное. Это ты должна знать, – предупреждает Ранма. Киваю в ответ. Магия 101, каждый первокурсник должен учить. – Ну, некоторые люди в состоянии коснуться ее без использования стандартного оборудования. Это ты тоже должна знать. Ты сказала, что Рёко с Марса? – Я киваю, и он в ответ кивает сам себе. – Я всегда склонялся к теории, что сами планеты странным образом влияют на живущее на них население.

     – Эм, вроде цвета волос и всего остального? – предполагаю я.

     – Именно, – соглашается Ранма, откусив печенье, которое он сумел взять сквозь размытие, что было моим пожиранием. – В прежние дни зеленые волосы были неестественными, но в настоящее время такие у большинства плутонцев. Думаю, так как Рёко с Марса, ей удалось воспользоваться планетарным сродством с огнем, чтобы коснуться присутствующей вокруг магии и использовать ее.

     – Дерьмо, – бормочу я. – Ну и как мне использовать такой прием? Я не марсианка! – удрученно плюхаюсь я обратно на стол, на котором проснулась.

     – Хмм, – тихонько говорит себе под нос Ранма, и я раздраженно смотрю на него.

     – Вспомните, что было в прошлый раз, когда вы так делали, – предупреждаю я его, и он в защитном жесте выставляет ладони. Каким-то образом ему удается при этом выглядеть спокойно и с достоинством.

     – Когда я был младше, – медленно начинает он, – я был в очень похожей на твою ситуации.

     – Не сомневаюсь. Отец-идиот, что протащил вас по всей известной системе, чтобы обучить вас боевым искусствам, в то же время взбесив или помолвив вас со всеми встречными людьми, пока вы, наконец, не осели на одном месте, и все они массово на вас ополчились? – саркастично спрашиваю я.

     Ранма улыбается, пусть даже слегка.

     – Что-то вроде того. Я помню, как враждовал с другом, очень похоже на то, как у тебя все выглядит с Рёко.

     – И что? – спрашиваю я, вопреки себе заинтересовываясь.

     – В целом, он придумал прием, очень похожий на тот, что был у твоей Рёко… – Ранма с задумчивым видом медленно умолкает.

     – Какой-то магически создаваемый снаряд? – скептически спрашиваю я. Сколько людей могут придумать что-то подобное?

     – Что-то вроде того, – кивает он.

     – Ну? – спрашиваю я.

     – Что ну? – спрашивает он, по-видимому, встряхнувшись.

     – Ранма, – рычу я. – Не вынуждайте меня снова вас наказывать.

     Кажется, лицо Ранмы на мгновение застывает, прежде чем он начинает хихикать.

     – Большинство людей не посчитали бы это наказанием, Сецуна.

     – Так вы хотите еще?! – вызывающе говорю я, снова начиная разворачивать одеяло. Он качает головой и, продолжая улыбаться, отводит глаза. И это снова меня чем-то бесит. Да почему бы не взглянуть на меня, черт возьми?

     – Мир, мир, – просит Ранма. Зарычав, я снова сажусь.

     – Так что вы сделали с приемом вашего противника? – интересуюсь я.

     – Ну, – начинает он. – У меня не было ни шанса повторить его. Я просто не мог обратиться к той же энергии, что и он. Так что я придумал новый с энергией, которую я использовать мог.

     – Секундочку, – прерываю я. – С энергией, которую вы могли использовать? И чем это мне поможет?

     – Ну, ты плутонка. А Плутон планета-покровитель времени, – указывает он. Подается вперед и испытующе изучает меня взглядом. Проглатываю все возможные саркастичные замечания, что я намеревалась сказать, и мне приходит в голову мысль, что здесь весьма жарко, и мне становится интересно, не будет ли он против, если я скину одеяло? Покраснев, отворачиваюсь от его взгляда.

     – Думаю, – бормочет себе под нос Ранма. – Думаю, ты можешь быть той самой.

     Заставляю себя снова взглянуть на Ранму, и меня вдруг осеняет, что он ОЧЕНЬ привлекателен, а я почти обнажена. Облизываю губы, пока смотрю ему в лицо, и вдруг со мной происходит что-то еще. Его лицо, как бы привлекательно они ни было, выглядит странно вневременным. Как у какой-то каменной статуи, что за долгое время слегка разгладилась, но не потеряла своих черт.

     И так же быстро, как этот вид появился, он и исчез, и Ранма пьет чай, как будто ничего и не произошло.

     От такой внезапности у меня слегка перехватывает дыхание. Он еще раз смотрит на меня, хотя далеко не так пристально, как перед этим, и я стараюсь скрыть свое удивление.

     – Откуда вы столько знаете о магии, Ранма?

     Он после этого моргает, а затем опускает глаза и пристально изучает свой чай.

     – Давным-давно я наткнулся на… магический артефакт. Мне поручили защитить его, пока не вернется тот, кто должен им владеть. Он у меня так давно, что… что я немного разобрался с тем, как его использовать.

     Атмосфера между нами становится какой-то неловкой, и я смотрю на поднос в поисках печенья, но оно уже закончилось.

     – Мне… мне пора идти, – наконец, говорю я.

     – И куда ты направляешься? – спрашивает Ранма.

     – Вернусь бросить вызов Рёко. Не могу никому позволить себя побить, с магией или без.

     – Так одетой? – ровным тоном спрашивает он. Смотрю на себя и вдруг вспоминаю, как я одета или, скорее, не одета. Слегка краснею и замечаю, как губы Ранмы едва заметно изгибаются в улыбке,

     – О, да, – застенчиво выдаю я.

     – Вообще-то, Сецуна, – решившись, говорит Ранма. – Если ты думаешь бросить вызов, у меня для тебя кое-что есть. Пожалуйста, подожди минутку. – Он тихо выходит их комнаты.

     Через минуту неуютной тишины (которую я убиваю мычанием) Ранма возвращается, неся сверток одежды.

     – Это мое. Еще когда я был активнее в искусстве, это было почти моей фирменной броней. Хочу передать это тебе, – говорит он, положив сверток на кровать рядом со мной. Секунду безучастно смотрю на одежду, не зная что сказать, а когда поднимаю глаза, чтобы его поблагодарить, его уже нет.

     Через пять минут я нахожу Ранму в приемной спокойно смотрящим телевизор. Несмотря на то, что я тиха как призрак, он поворачивается ко мне, когда я вхожу, и оглядывает меня. Ну, полагаю, я могу ему это позволить. В конце концов, я в его одежде. Должна признать, она удобна. Даже больше. Есть что-то в красной шелковой рубашке и черных кунг-фу штанах, что кажется… правильным. Мне пришлось надеть с ними боксеры и использовать вместо бюстгальтера бинты, но все же я чувствую, что в этой одежде есть какая-то сила. Как будто она повидала куда больше меня и впитала в себя немного этого опыта, став гораздо сильнее.

     – Итак, эм, Ранма, – начинаю я, а затем мысленно отвешиваю себе подзатыльник. «Идиотка. Бормочешь как заикающийся ребенок». Пробую еще раз, пока он молча ждет. – Когда я закончу с Рёко до следующей недели, не хотите немного прогуляться по городу?

     – Сецуна… – тихо говорит он, и я прерываю его, прежде чем он успеет сказать что-то еще.

     – Знаю об этом правиле «никакого секса с доктором или в клинике», но если вы будете не в клинике, и не будете вести себя как доктор, как думаете, проявите вы интерес или еще что-нибудь? – неловко заканчиваю я.

     Лицо Ранмы нечитаемо. И сексуально. Очень сексуально. Наконец, он отвечает:

     – Посмотрим.

     – Вернулась для большего, Мейо Сецуна? – с превосходством смеется Рёко. Стискиваю зубы. Какой раздражающий звук. – Я и на этот раз побью тебя! – заявляет она, вставая в победную позу.

     – Меньше слов, больше боя. У меня после этого свидание, – ехидно ухмыляюсь я. Ухмылка становится шире, когда Рёко слегка зеленеет. Вокруг нас зависают все обычные соперники и партнеры с по-настоящему забавными лицами.

     – Ты мужелюбица! – заявляет Аканэ, поворачиваясь к женихам. – Ну и кто из вас будет с этой ханжой?

     Игнорирую вызванную моим замечанием бойню и сосредоточиваюсь на Рёко. Пройдя фазу позеленения, она начинает беситься. Итак, теперь начинается самое интересное.

     – Вот ведь… – сердито бормочет она, после чего: – Mars Fire IGNITE.

     На этот раз я знаю, чего ожидать, так что не стою как идиотка. В пару шагов расхожусь с огненным шаром. Рёко на это немного злится.

     Последующий бой кажется мне больше похожим на смесь пейнтбола и барбекю. Рёко твердо удерживает позицию, и я никак не могу подобраться достаточно близко, уклоняясь от всех огненных шаров. Непросто. Я достаточно хороша, чтобы не обгореть вновь, но как долго? Рёко не идиотка. Идиотке не удалось бы выдать такой прием.

     ДЕРЬМО!

     Слишком близко. Отступаю на шаг, и Рёко, кажется, чувствует паузу в бою.

     – Ха-ха-ха-ха-ха! – ухахатывается Рёко. – На этот раз я почти тебя поймала!

     Что?! Смотрю на себя и застываю. Рубашка Ранмы! Большая часть красного шелкового рукава обгорела.

     Рёко говорит что-то еще, но я едва это замечаю. ПРОКЛЯТЬЕ! Я хотела оставить эту рубашку! Ее мне одолжил Ранма, и я ее сожгла. Ну и как мне теперь его впечатлить?

     Пока моя ярость медленно нарастает, я чувствую под ней что-то еще. Что-то… старое.

     Мир вокруг меня замедляется, крики и шум стихают до чего-то невнятного. Поднимаю глаза, чувствуя, что в этом мире я единственная, кто еще может двигаться, и вижу его. Еще один приближающийся ко мне огненный шар.

     И это старое во мне ломается.

     Даже пока ко мне приближается огонь, мои руки движутся по старому узору.

     – Dead Scream, – шепчу я голосом, что требует быть услышанным.

     Заряд зеленой энергии (временный сектор темпоральной нестабильности, думаю я, не осознавая этого) превосходит рвущийся ко мне огненный шар. Легко прорывается сквозь него, разрушая и рассеивая огненный шар, что по сравнению с моей атакой выглядит довольно жалко. У меня не оказывается возможности увидеть произошедшее после этого, потому что мой мир растворяется в белом тумане, и больше я ничего не знаю.

     Черт. Я жила одной из самых страннейших жизней, и в этой странной жизни я повидала много чего необычного. Но этот случай превосходит их все. Я имею в виду, где я, черт возьми? В одно мгновение меня собирались поджарить, в следующее я уже нагреваюсь, а потом… БАЦ! Я здесь.

     Позвольте мне описать, как именно выглядит это «здесь». Ровным, пустым и с нулевой видимостью. Воздух вокруг меня заполнен столь густым туманом, что в нем даже сложновато двигаться. Насколько я вижу вокруг себя, на земле ничего нет. Осторожный взмах рукой показывает, что в пространстве рядом со мной коснуться нечего.

     – Странно, – бормочу я просто чтобы услышать собственный голос. Тишина начинает меня нервировать.

     Пока я всматриваюсь, туман вокруг начинает двигаться. Вяло и неспешно. Напрягаюсь. Не может ли там быть чего-то еще? Встаю в стойку, когда движение в тумане приближается, а затем проходит мимо меня. Слегка вздрагиваю, когда следом за ним проходит холодный ветерок. Туман передо мной медленно накатывает на меня, и он странно ощущается кожей рук и ног.

     Секундочку. Ног? Смотрю вниз, понять, что случилось. Лучше бы одежде Ранмы не слишком пострадать, черт возьми.

     – ОЙ! – вскрикиваю я, несмотря на то, что вижу себя. Вот как, одежда Ранмы нисколько не пострадала. Я даже #&#дь не ношу ее больше! Вместо удобного и уютного шелка и льна на мне один их самый провокационных нарядов, что я когда-либо надевала. Боди столь облегающее, что странно, что не видно сосков. Юбка настолько короткая, что непонятно, почему такую не называют поясом. И банты… много пышных цветных бантов. Если бы я кого-нибудь в таком увидела, я бы либо покраснела, либо пустила слюну (в зависимости от того, кого именно).

     На ум приходит смутная мысль. Интересно, что если бы меня в этом увидел Ранма?

     Быстрая проверка руками подтверждает, что да, на мне есть трусики. С облегчением вздыхаю.

     Справившись с шоком от нового наряда, я прихожу в бешенство. Ладно, кто, черт возьми, спер мою одежду и засунул меня в эту эротическую мечту? Туман вокруг под постоянным бризом рассеивается, и видимость теперь хотя бы наполовину прилична. Думаю, лучше будет двигаться. Чем быстрее я пойму, кто за это отвечает, тем быстрее я их изобью. Начинаю идти.

     Не знаю, как долго я шла. Слышали когда-нибудь клише «это могли быть как секунды, так и часы» или что-то вроде того? Ну, можно сказать и так. Весь путь в моих воспоминаниях столь же смутен, как и окружающий меня туман. Припоминаю, как раз-другой пыталась начать считать шаги, но должно быть я сбилась со счета, потому что называла что-то вроде двенадцати миллионов или шести. Не помню, чтобы была сонной, усталой, голодной или еще что-нибудь. Я просто… Шла.

     После бог знает скольки времени мои глаза замечают что-то впереди. Оно медленно вырисовывается из тумана вокруг, темная и зловещая фигура. Чувствую, как с приближением напрягаюсь. Что это может быть?

     Наконец, я оказываюсь достаточно близко, чтобы разобрать, что это. Огромная структура, установленная посреди ничто. Гигантские врата, богато украшенные и старые на вид. Просто стоя рядом с ними, я чувствую себя маленькой. И поверх врат доска с надписью «Врата Времени».

     Чертовски странно.

     Мне едва хватает времени задуматься, может ли это что-нибудь значить, когда вдруг оказываюсь на более знакомом поле. Легко отпрыгиваю в сторону, когда из тумана позади меня вырывается тень, врезавшись в землю туда, где я стояла всего секундой ранее.

     – Как раз то, что мне нужно, – вслух говорю я и начинаю разворачиваться. – Шанс сбросить… немного… стресса?.. – Я умолкаю, разинув рот, увидев, кто стоит у меня за спиной.

     Объект, что промахнулся и избежал столкновения с моим затылком, оказывается концом огромного посоха. Громадный, металлический, со странными выступами и огромным полупрозрачным красным камнем на вершине, что сейчас упирается в землю. И держит посох…

     – Ранко? – спрашиваю я, почему-то шокированная до глубины души. Невысокая рыжая передо мной поднимает посох и ударяет торцом по земле перед собой. Она выглядит до смешного маленькой, крохотной по сравнению с посохом и странно неуместной в безупречном деловом костюме посреди столь сюрреалистичной атмосферы. Каким-то образом она излучает больше угрозы и опасности, чем все мои прежние враги вместе взятые.

     – Ранко, – продолжаю я. – Что происходит? Почему… – Мне вновь приходится отступить от атаки рыжей. Ленивым движением уворачиваюсь, пытаясь придумать способ разоружить рыжую и заставить ее заговорить. После одного из ее мощных взмахов двигаюсь перехватить ее запястье и получить немного ответов на вопросы. Учитывая, насколько широко она замахивается, это не будет так уж…

     БАХ!

     Ауч. На мгновение хватаюсь за живот, разум оказывается в тумане боли. С трудом удается поднять голову, пока я лежу на земле. Она ударила меня. Двигаясь столь быстро, что я едва смогла проследить, она легко высвободилась из моей хватки и познакомила большой камень на вершине с моим животом.

     Секунду Ранко холодно изучает меня, удерживая позу, в которой она осталась после удара, прежде чем высоко прыгнуть в воздух. ДЕРЬМО! Двигаюсь, несмотря на боль, и едва убираю голову от точки столкновения камня и земли.

     Вскакиваю на ноги, одновременно уворачиваясь от ее жестокого нападения. Теперь, когда боль немного ушла, я начинаю злиться. Ну и какого черта она делает? Едва удается вчувствоваться в ее атаки, снова двигаюсь, на этот раз с более решительной защитой. Если я вырублю ее, я смогу разоружить и обездвижить ее, после чего допросить. Мой кулак мчится к ее лицу, и…

     ТРАХ-БАХ!

     Моя рука кричит от боли, но по крайней мере на этот раз мне удается сразу же восстановить равновесие. Глаза распахиваются, и я понимаю, насколько большая у меня проблема.

     Глаза Ранко все так же холодны, лицо как у гранитной статуи. После этого она нападает.

     Я давно считала себя лучшей из всех. Я побывала везде, училась всему возможному. Когда доходило до боя, мало что было мне неизвестно. По крайней мере, так я думала до сих пор. Я хороша, великолепна, восхитительна. Хотя Ранко… Она гораздо лучше. Она абсолютная элита.

     По истечении двадцати секунд я снимаю все свои ограничения. Это не важно. Я все равно едва держусь против безумной женщины с палкой. Через минуту боя она немного отстраняется, и я с радостью хватаюсь за шанс перевести дыхание.

     – Да, – медленно и тихо говорит Ранко. Несмотря на то, что всего секунду назад она пыталась меня убить, от этого голоса я чувствую тепло, а к щекам приливает кровь. – Ты вполне можешь быть ею.

     – Почему, – выдыхаю я. – Вы, – фыркаю я. – Это, – хриплю я. – Делаете, – выплевываю я.

     – Проверить тебя, – шепчет в ответ Ранко. Не успевает по мне пробежать холодок ее голоса, она снова наседает.

     БАМ!

     Мне удается вовремя подставить руку, но от грубой силы удара меня шатает. Если она так продолжит… Я могу и не пережить этот бой. Мысль наполняет меня ужасом. Нет! Я Мейо Сецуна из Где-угодно-когда-угодно школы боевых искусств. Я. НЕ. ПАДУ!

     – Dead scream, – шепчу я, и в нее летит сфера жестокой энергии. Вот так. Посмотрим, как она с этим справится!

     Ловко взмахнув странным жезлом, Ранко небрежно рассеивает заряд.

     Дерьмо. С этим она справилась весьма хорошо. Начинает новый рывок. В отчаянии снова и снова запускаю этот странный прием.

     – Dead scream. Dead scream. Dead scream.

     Когда мой рыжий мучитель нападает, ее тело размывается и уходит с пути магии, явно оставшись невредимым.

     ДЗЫНЬ!

     Жезл поднимается в жестоком восходящем ударе, и я оказываюсь в воздухе, в горизонтальном положении и потеряв контроль. Приземляюсь жестко и некрасиво. Смятой кучей на землю. И, когда я приземляюсь, в голове что-то вспыхивает.

     Вертолет. Две женщины. Безнадежный бой. Бой, я знала, в котором мы должны были победить.

     С этими вспышками в голове появляются новые приемы. Ошалело поднимаюсь на ноги и возобновляю бой.

     Я больше не в состоянии держаться против столь умелого противника. Хоть я прикладываю все усилия, и новые приемы кажутся эффективными, я не имею ни малейшего представления, откуда они взялись. Воспользовавшись еще одним затишьем в бою (вернее, избиении), я начинаю еще одно нападение, вроде dead scream, только мощнее.

     – Chronos Typhoon, – объявляю я. Мой вопль обрушивается на Ранко. Она на высокой скорости обрывает уже приготовленную следующую атаку и быстро отступает от моего нападения.

     Наконец-то. Хоть что-то на ней сработает…

     Еще раз быстро взмахнув своим жезлом, Ранко спокойно заявляет:

     – Hiryu Shoten Ha. – Внутри моей атаки появляются два дракона, и торнадо разрывает мою магию на мелкие осколки.

     Сердце в груди умирает, и я сдаюсь. Ничего не осталось. Ничего кроме… Еще одна вспышка.

     Вид двух женщин, знание, что мы должны победить. Запретный прием.

     Остановка времени.

     Слабо поднимаюсь на колени. Если я остановлю время, я смогу сбежать или напасть и отключить Ранко, пока она не может двигаться. Это единственный оставшийся у меня способ победить.

     Но… Это запрещено. Запрещено не просто так.

     Остановить время лишь чтобы не дать себе умереть? Лишь ради этого издеваться над самой природой вселенной?

     – Jikan… – медленно начинаю я. Ранко останавливается передо мной. Медленно, очень медленно, она поднимает над своей головой сферу, готовясь к добивающему удару.

     Все, что мне нужно, это завершить прием. Остановить время.

     Не могу. Склонив голову, жду удара, что прикончит меня.

     Его нет. Через минуту ожидания с опущенной головой я поднимаю взгляд.

     И встречаюсь с самой прекрасной парой голубых глаз, что я когда-либо видела. Ранко стоит передо мной на коленях, глядя мне в лицо, и красиво улыбается. Мое сердце снова начинает биться. Сильно.

     Я знаю, что всего секунду назад она пыталась меня убить, но к черту. Краснею от нашей близости.

     – Ты прошла проверку, – шепчет Ранко, наклоняясь ближе ко мне, когда я падаю вперед. Я слишком тяжела, чтобы мои руки меня удержали. – Ты та самая.

     Прихожу в себя после бессознательности, чувствуя много боли, но все же в удобном положении. Моя голова у Ранко на коленях, плечи у ее ног, голых под мини-юбкой.

     – У меня для тебя кое-что есть, – шепчет Ранко. – То, что я очень давно хранила. Ты меня за это не поблагодаришь. Ты, скорее всего, возненавидишь меня за то, что я с тобой сделаю. Но при этом я не стану сожалеть.

     После этого она касается пальцем моих губ, не позволяя мне ничего сказать, и наклоняется поцеловать меня, очень мягко, в губы. Мои глаза распахиваются, усталые руки в шоке раскрываются.

     А затем она роняет мне в ладонь свой жезл.

     Накатывают воспоминания. Резко, быстро и болезненно. Серебряное Тысячелетие. Великая битва. Тысячи лет одиночества. Сейлор Сенши. Мой отчаянный последний прием. Моя личность.

     Я Сейлор Плутон.

     Даже пока они проносятся сквозь меня, лишая меня сил, Ранко продолжает:

     – Из-за того, кто ты, у тебя не будет ни семьи, ни друзей, ни прочих уз. Отныне и впредь Мейо Сецуна, которой ты когда-то была, перестанет существовать. Твои друзья не узнают тебя, твоя семья не признает тебя, твои прошлые обязательства не связывают тебя. Как будто тебя никогда не существовало.

     Пока я лежу, застыв, обездвиженная воспоминаниями и словами, Ранко медленно встает, укладывая мое измученное тело на прохладную землю перед вратами. Не сказав ни слова, она разворачивается и исчезает в вечных туманах, что окружают Врата Времени.

     – Мэм? Прошу прощения, но если вы не собираетесь ничего заказывать, я буду вынужден попросить вас уйти.

     Голос привлекает мое внимание, и я стряхиваю с себя оцепенение. Пару раз моргаю, пытаясь вспомнить, где я, и сосредотачиваюсь на говорящем. Юный официант застенчиво поглядывает на меня из-за своей записной книжки для заказов или как ее там называют. Ему лет восемнадцать.

     – Кофе, благодарю, – чопорно обращаюсь я к нему. Он кивает, выглядя несколько разочарованно, прежде чем сбежать за моим заказом.

     Юный? Восемнадцать? Похоже, не потребовалось много времени, чтобы забыть, что физически мне тоже восемнадцать. Ну и кто меня в этом обвинит? В смысле, я помню то, что произошло тысячи и тысячи лет назад. Восемнадцать становится миллионом.

     Поданный официантом черный напиток слабый и водянистый. Насыпаю пол-ложечки сахара, прежде чем сделать глоток. Похоже, я и правда сильно изменилась с тех пор, как ЭТО произошло. В прежние дни я бы высыпала весь, а затем попросила еще, прежде чем пить.

     Ничего такого.

     Простите, внезапная смена курса, не правда ли? Дайте секунду объяснить. Прошла почти неделя с тех пор, как ЭТО произошло. И когда я говорю ЭТО, я имею в виду только одно: мое восстановление на посту Сейлор Плутон. Когда я оправилась от наведенного воспоминаниями паралича, мне потребовалось лишь мгновение, чтобы разобраться и вернуться на Плутон. Я имею в виду, все в галактике забыли, что когда-то меня знали. Какой есть шанс, что это произошло?

     Чертовски хороший, учитывая, что никто из них меня не узнал.

     Подсознательно я знала, что они и не узнают. Но ничто иное не придало бы этому такой весомости, как пустые взгляды Тендо. Или непонимание на лице матери и даже старика, когда я сказала им, что я их дочь.

     Отпиваю еще немного кофе. Что дальше? Воспоминания обо мне как о Сенши вернулись, но я теперь не чувствую необходимости связывать себя какими-то чертовыми вратами ради какой-то чертовой королевы, потому что так делала какое-то чертово прошлое воплощение. Я даже не буддистка, черт возьми! Все, что я хочу, это найти Ранко и заставить ее отменить ту чертовщину, что она устроила. Я просто хочу, чтобы мои враги узнали меня, пусть даже чтобы они на меня напали. Все, что я по-настоящему хочу…

     Я просто хочу найти Ранму.

     Изо всех людей, кого я искала после возвращения воспоминаний, он единственный, кого я не нашла. Рёко, несмотря на проклятие случайной телепортации, я сумела выследить (я, наконец, догнала ее где-то в южном полушарии Сатурна), но этот красивый, умный, заботливый и спокойный хиропрактик? Ничего.

     Я выслежу эту чертову Ранко и изобью ее в мясо (со своими новыми воспоминаниями, уверена, на этот раз я ее побью), а затем заставлю ее это отменить. Я изобью эту рыжую приблуду. Я вырву ей глаза и засуну их ей в штаны, чтобы она видела, как я пинаю ей зад. Я…

     Ничего подобного я не сделаю, черт возьми. Не важно, что она со мной сделала, я просто не могу заставить себя ее возненавидеть, и мне это противно.

     – Могу я присоединиться? – врывается в мою молчаливую задумчивость новый голос.

     Не оглядываясь, я в ответ огрызаюсь:

     – Нет. Прочь.

     Несмотря на мой тон, голос слегка усмехается, и до моих ушей доносится звук отодвигаемого стула.

     – Я помню тебя гораздо менее раздражительной, Сецуна.

     Помнит? Кто-то меня помнит? Отчаянно поднимаю глаза и оказываюсь лицом к лицу с…

     – Хотару? – запинаюсь я. Женщина, которую я видела разговаривающей с Ранко, еще когда у меня была жизнь. Но теперь ко мне вернулось больше воспоминаний. Воспоминаний о времени в одной из моих прошлых жизней. Незадолго до моей смерти от собственной атаки, Остановки времени. Глаза распахиваются, и я инстинктивно отскакиваю от женщины перед собой, потянув за собой проскрипевший по земле стул. Через секунду успокаиваюсь. Думай, черт возьми. Верно, тогда я опасалась пришествия Безмолвия. Но сейчас, столько тысяч лет спустя, довольно безопасно предположить, что все, что могло произойти, уже произошло, если произошло вообще. Взяв себя в руки, сажусь обратно.

     – Что ты здесь делаешь? – командным тоном спрашиваю я.

     – Вот это больше похоже на то, какой я тебя помню, – отвечает Хотару, улыбнувшись чуть шире. На ее веселье я отвечаю холодным самоконтролем, и от этого ее улыбка немного блекнет. – Думаю, ты мне больше нравилась до возвращения воспоминаний. Ты была не такой холодной, более человечной.

     – Ты следила за мной? Как давно? Что произошло столько лет назад? Кто такая Ранко? – выплевываю я. Мне нужны ответы, потому что у меня много вопросов.

     – Пожалуйста, – спокойно отвечает Хотару, успокаивающе поглаживая рядом с моей рукой столик. – Дай мне секунду, и я отвечу на твои вопросы.

     Глубоко вдыхаю и даю ей секунду. Она снова улыбается мне и взмахом подзывает юного официанта, чтобы сделать заказ. Использую эту возможность, чтобы немного ее изучить. Странно. Когда я смотрю на нее, всплывают два совершенно разных набора воспоминаний. Один, недавний, о тихой и красивой женщине сочувственно предлагающей подруге свой дом. Хотя более старый, из моей прошлой жизни, о тихой стеснительной девочке с ужасающим комплексом неполноценности и живущим в ней пугающим иномерным существом разрушения. Сравнение их обеих привносит на сцену странное ощущение дежа вю.

     Когда официант уходит, оставив Хотару стакан горячего чая, я снова начинаю задавать вопросы.

     – Итак, рассказывай, что произошло. Я помню, как собиралась сразиться с Мистресс 9, но после моей атаки… – я умолкаю, и Хотару сочувственно кивает.

     – После того, как твоя атака убила тебя, ты многое пропустила, – начинает Хотару. – Как я понимаю, ты все еще немного выбита из колем после недавнего возвращения воспоминаний…

     – И откуда ты об этом знаешь? – перебиваю я. Чувствую себя устроившим перекрестный опрос свидетелей адвокатом (Хотя никогда не признаюсь, что сравнила себя с одним из них. С тех пор как Королева изгнала их всех в негавселенную, это во всей системе своего рода табу).

     – Позволь мне по-своему все объяснить, – мягко настаивает Хотару, выставив руку, чтобы остановить следующий мой вопрос. Сделав еще один глоток чая, она продолжает с того момента, где ее прервали. – Я полагаю, ты все еще не в духе, иначе ты бы просто воспользовалась Вратами Времени, чтобы со всем разобраться, так что я просто дам тебе обзор событий. Позже просмотришь в деталях. Пожалуй, начну с твоей атаки. – Сделав еще глоток, она начинает: – Когда ты остановила время, ты позволила Сейлор Нептун и Уран избежать иначе неизбежной смерти в вертолете. Они воспользовались этим преимуществом, сумев войти в барьер. Однако прежде чем им удалось убить меня, Сейлор Мун тоже с этим справилась и остановила их. В последующей после этого схватке ей не только удалось победить Фараона 90, но также спасти меня и убедить Внешних Сенши, что она и правда Принцесса.

     – Неплохо, – бормочу я себе под нос. Я помню, как об этом беспокоилась. Я тогда совсем не представляла, как убедить Харуку и Мичиру следовать за Усаги. Эти двое уважали только силу. По правде говоря, они были довольно высокомерны, отказываясь признавать, что есть и другой путь помимо жертвенности. Комплекс трагического героя или что-то вроде того. Интересно, как они с тех пор изменились?

     – После этого была краткая передышка, следом еще одно злое вторжение, следом опять период мира, следом еще одно вторжение, и так далее. Остальные Сенши держались как только могли, но в конце концов для них стало слишком много. Я тоже к ним присоединилась, после того, как меня восстановила наша Принцесса, но и для нас было слишком много. Когда все уже казалось совсем плохо, появилась она.

     – Она? – шепотом спрашиваю я.

     – Ранко, – отвечает Хотару. – Она тогда была очень другой. Но, полагаю, как и все мы, – добавляет она, почти самой себе. Тряхнув головой, продолжает: – Она была гораздо более дерзкой и высокомерной, а также грубой и оскорбительной. Она появилась из ниоткуда, в обычной одежде, с твоими Гранатовым Шаром и Ключом. После этого она начала уничтожать наших врагов. Поначалу все Сенши с подозрением отнеслись к ней, особенно когда она просто отмахнулась от наших вопросов о том кто она и почему у нее твое оружие. Она просто исчезала или говорила что-нибудь грубое и исчезала. Хотя чуть погодя, когда наши враги начали становиться сильнее, она оставалась, помогала и обучала нас. С ее помощью мы все стали гораздо сильнее.

     – Ты сказала «в обычной одежде». Что ты имела в виду? – спрашиваю я.

     – Я имею в виду, что она могла появиться в чем угодно. Она могла трансформироваться. Ей порой приходилось так поступать, против по-настоящему сильных противников, но ей не нравилось быть Сенши.

     – Трансформироваться? В этот наряд? И что подразумеваешь под «не нравилось быть Сенши»?

     – Она могла пройти трансформирующую последовательность, оказавшись в итоге в форме Сенши, очень похожей на твою собственную. А что касается ее нелюбви быть Сенши, – здесь Хотару начинает слегка улыбаться, – я имела в виду, что она всегда нервничала и смущалась. Лично, – добавляет она, заговорщицким образом подавшись вперед, – я думаю, что это как-то связано с формой. После одной из битв Харука прокомментировала цвет ее трусиков, и Ранко сровнялась цветом со своими волосами, прежде чем назвать Харуку пацанкой. – После этого Хотару отказывается от всех претензий на достоинство, вслух захихикав над воспоминанием.

     У меня и самой с этим некоторые проблемы. Шумная? Дерзкая? Грубая? Чрезмерно скромная? Как будто Хотару говорит о совсем другой Ранко. По-прежнему молчу, и через мгновение Хотару берет себя в руки и продолжает.

     – Наконец, после многих ужасных битв, Усаги удалось победить последнего противника и приступить к основанию Кристального Токио, и принести в систему мир. После этого Ранко вроде как исчезла. Следующие тридцать-сорок лет мир расширялся и рос, и вскоре были колонизированы Луна, Марс и Венера. – Хотару останавливается глотнуть еще немного чая. – Через шестьдесят лет после этого уже была спланирована колонизация большей части системы. И вскоре после этого к ней приступили. Сенши разошлись, все вернулись на планеты, которыми они столь давно были рождены править.

     Пока Хотару говорит, я начинаю все обдумывать, и в этот момент меня поражает внезапный прилив вдохновения.

     – Также это примерно то время, когда ты покинула Лунный Совет, не так ли? Как раз тогда обнаружили, что никакая жизнь на Сатурне невозможна, да?

     Секунду Хотару смотрит в стол, прежде чем ответить:

     – Да. В такие периоды мира присутствие Сенши Разрушения кажется весьма неуместным. Мне становилось дурно посреди постоянного страха, и я покинула Совет, удалившись в самоназначенное изгнание. Именно тогда я в следующий раз столкнулась с Ранко. – Хотару прекращает повествование и поднимает глаза, пронзив меня взглядом, которым гордилась бы прежняя я. Спокойно отвечаю таким же. – То, что я тебе скажу, ты никогда никому не повторишь. Я говорю тебе лишь чтобы помочь тебе лучше понять, почему Ранко сделала то, что сделала с тобой.

     Согласно киваю.

     – На Ранко я наткнулась совершенно случайно. Я бродила по городу, наслаждаясь спокойствием, когда набрела на кладбище. Я даже не помню, почему же вошла, но там я обнаружила горюющую у могилы женщину. – Хотару кивает, когда я пораженно выдыхаю. – Я попыталась утешить скорбящую Ранко и увела плачущую женщину отдохнуть к ней домой. Передохнув ночь, Ранко обсудила со мной произошедшее.

     – Еще кофе, леди? – спрашивает голос, и мы с Хотару слегка вздрагиваем. Юный официант выглядит виновато от того, что напугал нас, и быстро наполняет наши чашки, прежде чем сбежать.

     – Итак, – начинаю я, пытаясь вернуть испорченное настроение. – Кого не стало?

     – Ты должна понять, что даже в скорби Ранко по этому вопросу крепко держала язык за зубами. Очень похоже на тебя прежнюю. – Пропускаю подразумевающийся вызов. Я слишком зрела, чтобы вцепиться в столь явную приманку. Хотя в тот момент, когда Хотару отводит глаза, я подливаю ей в чай немного острого соуса. – Хотя из того, что я смогла понять, у Ранко было мало вариантов относительно того, чтобы стать Сенши, и что ее заставили. Полагаю, то, что ее принудили к такому положению, каким-то образом отдалило женщину, в которую она была влюблена. И с магией Сенши, сохранившей молодость Ранко, женщина, которую Ранко любила, состарилась и в конце концов умерла.

     – Понятно, – бормочу я. Хотару тоже кивает и делает глоток чая. После глотка ее лицо сморщивается в довольно милое личико, и она высовывает язычок. Глядит на свою чашку, а затем подозрительно смотрит на меня и на открытую бутылку острого соуса рядом со мной.

     Сохраняю на лице полное спокойствие. Хотя теперь я начинаю кое-что замечать в Хотару. Может быть стресс ситуации, наконец, спал, но я забыла, насколько на самом деле невероятно красива Хотару. Даже немного больно. Может, я и помню тысячи лет, но мое физическое тело еще до конца не созрело, так что я все еще выгляжу на восемнадцать лет. Черт возьми, если ради Ранко мне придется конкурировать на таком уровне, лучше будет остаться с Ранмой. Конечно, если я смогу его найти.

     Осторожно отодвинув испорченный чай в сторону, Хотару продолжает:

     – После этого мы с Ранко стали кем-то вроде подруг. Если хочешь, партнерами по одиночеству. И после нескольких сотен таких лет она решила доверить мне, в чем именно ее ситуация.

     – И что это может быть? – спрашиваю я, когда она снова делает театральную паузу.

     – Ее ситуация? Это ты, Мейо Сецуна. Ты и есть ее ситуация, – глядя мне в глаза, отвечает Хотару.

     Здесь пустынно, где я стою. Местность вокруг серая и ровная. Цепляющийся за землю низкий туман покрывает все окрестности, вытягивая отовсюду все цвета.

     Нет, это не Врата Времени. Спрашиваете, где я?

     На кладбище.

     Даже не важно, как называется кладбище. Вряд ли вы когда-нибудь узнаете или найдете его название. Все равно не важно, где это кладбище. Важно то, кто там.

     Ранко.

     Не приходится прикладывать особых усилий, чтобы двигаться бесшумно. Окружающий меня туман, похоже, вместе с цветами поглощает и звуки. Кажется, как будто двигаюсь я через какой-то сон: кошмарный.

     Не потребовалось много времени, чтобы разобраться, где должна быть Ранко. После рассказанной Хотару истории я могла придумать лишь одно место, куда она могла пойти. На самом деле, сложнее всего было вытянуть из Хотару название. И вот я здесь.

     Для кладбища здесь довольно неплохо. Как я сказала, местность ровная, и благодаря какому-то агрокультурному трюку здесь в изобилии растут плакучие ивы, несмотря на то, что обычно они растут у озер. Искомая могила скрыта за зарослями этих печальных растений. Все деревья огромны. Гиганты своего вида. Догадываюсь, сколько им лет, и кто их посадил. Двигаясь так осторожно, что туман вокруг меня остается нетронут, скольжу сквозь зеленый занавес и оглядываю сцену.

     В роще лишь одна могила. В окружении этой зеленой стены атмосфера кажется какой-то потусторонней. Сама могила проста. Известняковая плита с высеченными двумя простыми словами: Тендо Аканэ. Признаков возраста не видно, но если она настолько стара, как сказала Хотару, скорее всего, это не первое отмечающее это место надгробие. Обращаю внимание на единственного в роще человека. Мой взгляд опускается на красный и черный шелк и черные волосы. Глаза распахиваются, дыхание перехватывает…

     – Ранма! – прежде чем успеваю остановиться. Сидящий на коленях мужчина вздрагивает, как будто проснувшись, и полуоборачивается, пока я проклинаю себя. Черт возьми, так потерять контроль. Если с ним все как с остальными, он, наверное, никогда не слышал обо мне. Не обязательно это плохо. Я все еще могу убедить его быть со мной. Просто начать все с начала…

     – Сецуна, – бормочет Ранма, его глаза скрыты от моего взгляда под челкой. Застываю, и он возвращается к могиле. Небо над нами серое и тяжелое.

     – Ранма? – шепчу я. – Ты знаешь меня? – Как? Как это возможно? Это… Это…

     Это отлично! Может, у меня еще есть шанс с ним!

     Нерешительно шагаю к Ранме, но он никак не реагирует.

     Следующая мысль: что он здесь делает? Почему он у могилы девчонки, которая должна была скончаться задолго до его жизни? Единственные, кто могут об этом знать, это я, Хотару и Ранко. До костей пробирает ознобом мысль. Что если он и Ранко вместе? Это убьет мои шансы с ними обоими! Пожалуйста, пусть будет что-нибудь еще.

     – Теперь я потерял над ним контроль, – говорит в тишине Ранма. Моргаю, возвращая внимание мужчине передо мной. – Оно уже так давно было подвластно моей воле, что я уже и забыл, насколько неудобно оно может быть.

     – Контроль над чем? – спрашиваю я.

     Ранма смотрит в небо и тихонько фыркает, похоже, чему-то забавляясь.

     – Через секунду увидишь. Начинается дождь.

     Теряюсь. Дождь? А это-то тут при чем?

     Ранма продолжает:

     – Теперь, когда я больше не занимаю пост, мое проклятье вновь стало тем, чем было прежде: проклятьем.

     – Проклятье? – растерянно спрашиваю я. – Какое проклятье?.. – Мой вопрос замирает на языке, когда на меня падает одна, затем другая, а затем еще десяток капель дождя. Ранма тоже попадает под дождь, и у меня на глазах, там, где он только что был, теперь на коленях сидит…

     – Ранко?

     – Очень старое проклятье, – сообщает мне Ранко, отбрасывая назад прилипшую ко лбу прядь порыжевших волос. – Смена пола после контакта с горячей или холодной водой.

     – … – многословно отвечаю я. Пытаюсь закрыть разинутый рот, но, кажется, от столь резкого движения я что-то там потянула.

     – Полагаю, у тебя есть вопросы, – говорит Ранко. – Вроде того кто я и почему я сделала с тобой что-то столь ужасное. Ну, полагаю, это справедливые вопросы. Позволь мне честно на них ответить.

     Поднимаю руку к челюсти и закрываю рот. Ранко продолжает:

     – Столько лет назад, когда ты использовала свой запретный прием, Остановку времени, ты умерла. Не сомневаюсь, ты уже это знаешь. В конце концов, теперь к тебе вернулись воспоминания о том времени. Не сомневаюсь, также ты знаешь, что уже не впервые используешь этот прием. За все время ты множество раз использовала его, и каждый раз умирала. Не сомневаюсь, каждый раз ты при этом считала, что делаешь так во благо. Ты ошибалась. Не может быть во благо искажение самой природы реальности ради таких мелочей, как твои личные цели или таковые королевы, которой ты служишь.

     Хочу возразить, возвысить голос и накричать на нее, но не могу. Думаю, все еще вывихнута челюсть. Сперва еще пяток минут отдохнуть.

     – У тебя очень важный долг: превыше всего прочего защищать Врата Времени. Пока ты их защищаешь, ты достаточно вольна выбирать, чем занять свободное время. Ты решила помочь некоей королеве принести в разрушенную систему мир и процветание. Благородно. Но неправильно ради этого использовать запретные приемы. – Ранко на мгновение умолкает, прежде чем продолжить. – Прости за лекцию. Вернемся к делу. Ты уже использовала запретные приемы. Ты это знаешь. Когда ты их используешь, ты удаляешь с временной линии период времени до своего пробуждения. Это ты тоже знаешь. Но ты не знаешь, что пока ты временно недееспособна, кто-то другой должен защищать Врата вместо тебя. – Ранко, или Ранма, или как там оборачивается и краем глаза смотрит на меня.

     Она права. Я этого не знала. Челюсть уже работает, но решаю еще немного подержать ее в покое.

     – Каждый раз, когда так происходило, кого-нибудь еще избирало быть стражем твоих сил. Того, кто будет хранить Гранатовый Шар и Ключ от Врат, пока ты не готова будешь вернуться на пост. Чтобы убедиться, что у стражей не будет иных применений для Талисманов, кроме как держать их для тебя наготове, их стирали. – От этих слов в жилах холодеет кровь. – Все о них удаляли с временной линии. Каждый след.

     – Все должно быть не так, – выпаливаю я. – Никогда прежде…

     – Именно, – обрывает меня Ранко. – Все остальные стражи тяготились своей задачи. Они при первой же возможности пробуждали тебя, чтобы можно было освободиться от одиночества и начать новую жизнь.

     – Почему? – Странное чувство. Вся ситуация невероятна, даже по моим меркам. – Почему на этот раз по-другому?

     – Потому что, – тихо говорит Ранко. – Это был мой долг, и я не собиралась легкомысленно к нему относиться. После пары лет стражем я кое-что поняла. Я поняла, что пока тебя просто пробуждают, ты всегда сможешь снова использовать Остановку времени. Для тебя это лишь задержка, незначительная помеха. Мне нужно было сделать что-то еще. Я должна была заставить тебя думать, как больно будет вновь использовать Остановку времени.

     Чувствую, как растет у меня внутри ярость.

     – Сделать что? – резко спрашиваю я. – Заставить меня через все это пройти? Лишить друзей и семьи? Как это заставит меня не хотеть его использовать, а? Как?! – выкрикиваю я последний вопрос.

     – Ты не первое свое воплощение между нынешним и прежним, – шепчет мне Ранко, и моя ярость обращается льдом. – Были и другие. Я не пробудила ни одну из них. Я ждала, внимательно наблюдая. Очень внимательно. Все другие твои воплощения были пусты. Думали лишь о себе. Они бы не поколебались до конца отстаивать свои идеалы. После веков ожидания меня вдруг озарило. Можно сказать, я прозрела. – Ранко умолкает.

     – Что ты узнала? – шепчу я. – Какую ты обнаружила возможность? – спрашиваю я уже нормальнее. Лед внутри меня снова тает, когда его растапливает пламя гнева.

     – Вот я, боец и ничего более, ждущая сотни лет, чтобы убедиться, что навязанная мне нелюбимая задача будет выполнена правильно. Привыкшая к ней, несмотря на то, что она стоила мне всего дорогого. Если я хотела вернуть Талисманы той, кто будет правильно делать свою работу, мне нужно было превратить ее в кого-то… вроде меня, – тихо говорит Ранко.

     – Что? – изумленно раскрываю я рот.

     – Вся твоя жизнь. Твой отец, друзья, соперники, невесты, все. Словно зеркальное отражение моей собственной. – Ранко вдруг расплывается в улыбке. – Конечно, кроме проклятья. – Веселье испаряется. – Скажи мне, Мейо Сецуна из Где-угодно-когда-угодно школы боевых искусств. Вновь использовать когда-либо прием Остановки времени запрещено. Сделав это, ты пожертвуешь своей честью. Так используешь? Если в опасности будут твоя королева и твоя жизнь. Если единственным способом спасти Серебряное Тысячелетие будет его использование, используешь?

     У меня сводит живот. Хочется безудержно кричать. Невозможно. Нет такого способа, чтобы кто-то мог так устроить все детали моей жизни. Я не позволю королеве умереть, если в моих силах спасти ее. Черт. Никоим образом твоя жизнь не может быть столь же странной, как и моя. Но я не могу. Будет ложью сказать все это.

     Ранко слышит мое молчание, правильно его понимает и убивает его.

     – Так я и думала. – Ранко встает с колен в одном из этих ее безумно грациозных движений. – Я знаю, ты должна ненавидеть меня. Но зная, что я закончила свою работу и сделала все правильно, зная, что я отдала Талисманы той, кто, используя их, не совершит ошибок… Ну, тогда потеря всех, о ком я когда-то заботилась, будет достойной жертвой. – Не оборачиваясь, Ранко начинает уходить.

     – Ты ошибаешься, – шепчу я, и Ранко застывает. – Я не могу тебя ненавидеть. Будь все тысячу раз проклято. Не могу. – Сглатываю, когда Ранко оборачивается и бросает на меня еще один столь-мощный-что-может-расплавить-стекло-взгляд. Может, у меня в тысячу раз больше лет и воспоминаний, чем у кого-то, даже столь долгоживущего, как Ранко, но я все равно чувствую себя нашкодившей школьницей, когда на меня так смотрят. – Ранко, или Ранма, или как там тебя. Что ты теперь будешь делать?

     – Ранма. Независимо от пола, меня зовут Ранма. А касательно того, что я теперь буду делать… – Ранма умолкает. – Полагаю, я просто найду спокойное место и отдохну.

     – Не-а. Нет. Ни за что. Ничего такого, – говорю я рыжей, и Ранма растерянно смотрит на меня. – Я просто не позволю тебе взять и уйти в закат. Что насчет Хотару? Или, если хочешь, меня. Помнишь? Может, есть всего пара людей, что все еще помнят меня, но я надрала Рёко зад. Ты, по крайней мере, должна мне вечер в городе. – Дерзко усмехаюсь изумленной Ранме и пересекаю расстояние между нами. Положив руку ей на плечо, раздеваю взглядом ошарашенную женщину, что устроила мне столько проблем.

     Полагаю, это как уже сказанное Ранмой. Пока я храню Врата, никого не волнует, чем (или, в моем случае, кем) я занята, верно? И раз уж Ранма так хорошо проделал свою работу, у меня еще долго не будет непреодолимого желания закрыть собой Серенити (хотя я всегда буду ее поддерживать, в пределах разумного), что оставляет мне массу свободного времени, верно? И у меня такое чувство, что все эти времена будут дикими.