Аннотация: Как членистоногое помогло разрешить семейный спор.
Стивен Дональдсон
МНОГОНОЖКА
(перевод Евгения Пильщикова, тел. 7618-923)
Побольше безумья... Немного греха...
Но в ужасе -повести суть!
Эдгар Аллан По
Не успев осознать, что делает, он размахнулся и изо всех сил ударил секачом по мерзопакостному созданию.
Дом Крила и Ви Самп. Гостиная.
Ее настоящее имя - Виолетта, но все зовут ее просто Ви. Хотя они женаты всего два года, вид у нее отнюдь не цветущий.
Их дом, хоть его и нельзя назвать шикарным, комфортабелен и вполне их устраивает. У Крила хорошая работа в процветающей компании, да беда в том, что он уже давным-давно застрял на своей ступеньке служебной лестницы. Обстановка гостиной выглядит намного лучше, чем комната, в которой она размещается. Дорогой музыкальный центр резко контрастирует с выцветшими обоями. В рассстановке мебели ощущаются смирение и покорность судьбе: кресла и диван невозможно поставить так, чтобы сидящие на них люди не могли видеть потеки на потолке. Цветы в вазе, стоящей на купленном по случаю столе - живые, но очень похожи на пластмассовые. На светильниках - колпаки-абажуры странной формы, и по вечерам тени ложатся в самых неожиданных местах.
Они славно оттянулись на классной вечеринке, где все - их приятели и знакомые, сослуживцы и совершенные незнакомцы -пили до потери пульса. Когда Крил, отперев переднюю дверь, вошел в гостиную, не пропустив вперед Ви, он еще больше, чем всегда, походил на взъерошенного, только что очнувшегося от зимней спячки медведя. Под влиянием виски обычно безрадостный взгляд его тусклых глаз стал злобным и устрашающим. Идущая же следом за ним Ви напоминала прекрасный цветок, который злая колдунья у всех на глазах превращает в огромную жуткую осу с ядовитым, смертоносным жалом.
- Мне-то плевать, - проговорил он, направляясь прямиком к серванту, чтобы налить себе виски. - Да только лучше бы ты этого не делала.
Она со вздохом упала на диван и скинула туфли. "Господи, до чего же я измучилась!"
- Если тебя ничто больше не интересует, - продолжал он, - то подумай хотя бы о мне. Мне надо работать с большинством из этих людей. Очень многие из них могут вышибить меня с работы, если им заблагорассудится. Ты вредишь моим профессиональным интересам.
- Мы уже проходили эту тему, - устало ответила она. - Мы обмусоливали ее восемь раз только за последние две недели, - ее внимание привлекло едва заметное движение в одном из затененных углов комнаты. - Что э т о такое?
- Что именно?
- Я видела, как там что-то шевельнулось. Вон там, в углу. Только не говори мне, что у нас завелись мыши.
- Я ничего не вижу. А мышей у нас нет. И мне один хрен, сколько раз мы что-то обсуждали. Я хочу, чтобы ты это прекратила.
Несколько мгновений она пристально смотрела в угол, а затем снова откинулась на спинку дивана. "Мне нечего прекращать. Я не делаю ровным счетом н и ч е г о дурного."
- Черта с два ты ничего не делаешь, - он залпом допил виски и снова наполнил свой бокал. - Еще немного, и ты бы запустила руку ему в ширинку.
- Что за чушь ты несешь!
- А ты что думаешь, никто ничего не видит? Ты ведешь себя так, будто ты в комнате одна. Но ты не одна. На этой чертовой вечеринке на тебя пялились все кому не лень. То, как ты флиртуешь...
- Я не флиртовала, я с ним просто разговаривала.
- У тебя не осталось ни капли стыда, а совести никогда и не было.
- Ох, шел бы лучше ты спать. Я слишком устала, чтобы препираться с тобой.
- Это оттого, что он вице-президент? Думаешь, из-за этого он стал суперменом в постели? Или тебе кажется, будто твой социальный статус повышается благодаря тому, что ты завела шашни с вице-президентом?
- Ничего я с ним не завела. Богом клянусь, у тебя крышу сносит. Мы просто беседовали. Понимаешь, двигали языком и губами, чтобы получались слова. В колледже он специализировался по французской литературе. У нас с ним есть что-то общее. Мы читали одни и те же книги. Ты помнишь, что такое к н и г и ? Такие сшитые вместе и переплетенные листы бумаги, на которых напечатаны чьи-то мысли и всякие истории? Ты ведь можешь говорить только о футболе - и о том, как кто-то из работников компании ненавидит тебя - и еще о том, что недавно принятая на работу секретарша не носит лифчика. Иногда мне кажется, что я последний грамотный человек на земле.
Подняв голову, она взглянула на него и вздохнула: "Бог мой, и что я воду в ступе толку? Ты ведь не слушаешь меня."
- Ты права, - невпопад ответил он. - Там, в углу, д е й с т в и т е л ь н о что-то есть. Я видел, как оно двигается.
Они оба посмотрели в угол, и через секунду оттуда на свет божий выбежала многоножка.
Вид у этого веретенообразного существа, длиной не меньше десяти дюймов, был самый что ни на есть омерзительный и злобный; остановившись почти посередине комнаты, она голодно покачивала усиками, а ее бесчисленные лапки, казалось, подрагивают от нетерпения. Затем она, свернув в сторону, пробежала еще пару футов и вновь остановилась, озирая окружающую обстановку. Крил и Ви видели, как она неторопливо пожевывает жвалами, будто разминая свои смертоносные ядовитые челюсти. Она пробралась в дом, ища тепла и покоя - и, конечно же, в надежде раздобыть себе ужин.
Ви не принадлежала к числу визгливых истеричек, чуть что орущих благим матом и грохающихся в обморок, но она, моментально среагировав, тут же вспрыгнула на диван, не видя иного способа побыстрее убрать подальше от пола босые ноги. "Боже милосердный, - прошептала она. - Крил, ты только взгляни на нее. Ради всего святого, не подпускай ее ко мне."
Крил бросился к многоножке, пытаясь наступить на нее ногой в тяжелом ботинке на толстой подошве, но она двигалась с такой молниеносной быстротой, что у него ничего не вышло. Ни один из них не видел, куда, почти мгновенно, исчезла эта богомерзкая тварь.
- Она под диваном, - уверенно заявил Крил. - Сойди с него.
Ви беспрекословно подчинилась, и, дрожа, перебежала на середину ковра. Как только она спрыгнула с дивана, Крил поднял его и, опрокинув, поставил на спинку.
Многоножки под диваном не оказалось.
- Ее яд не смертелен, - попыталась вслух успокоить себя Ви. - Одного из соседских мальчиков на прошлой неделе ужалила такая же сороконожка. Его мать мне обо всем подробно рассказала. Последствия бывают примерно такие же, как после укуса крупной пчелы с длинным жалом.
Крил не слушал ее. Он поднял диван в воздух, чтобы обозреть весь пол. Но многоножки и след простыл.
С досады он так небрежно поставил диван на прежнее место, что опрокинул при этом стол; цветы из упавшей вазы рассыпались по полу. "Куда девалась эта гнусь?"
Несколько минут они тщательно осматривали комнату, стараясь при этом не наступать на затемненные участки пола, после чего он снова налил себе почти полный бокал виски. У него тряслись руки.
Она беспомощно проговорила: "Я с ним не флиртовала."
Он сердито уставился на нее. "Тогда дело обстоит еще хуже, чем я предполагал. Стало быть, ты уже спала с ним, и тебе наверняка не терпится снова оказаться с ним в койке."
- Я иду спать, - решительно заявила она. - Я не намерена сидеть здесь и выслушивать твои оскорбления. Ты отвратителен.
Он допил свой бокал и снова наполнил его из той бутылки, что стояла ближе прочих.
Бильярдная Сампов.
Из-за нее-то, по сути, Крил и купил этот дом, несмотря на все возражения Ви: ему нужен был дом с бильярдной. Те деньги, на которые можно было бы заменить обои и привести в порядок потолок в гостиной, он потратил именно на нее. В этой комнате находится полноразмерный бильярдный стол, стоящая у стены кушетка, обтянутая искусственной кожей, и бар. Но освещение здесь ничуть не лучше, чем в гостиной, потому что все светильники нацелены на бильярдный стол. Даже бар освещен настолько слабо, что питухам приходиться наливать себе напитки почти исключительно на слух.
Когда он не на работе, не в командировке и не на футболе вместе со своими дружками, Крил проводит здесь уйму времени.
После того, как Ви пошла в спальню, Крил отправился в бильярдную. Сперва он подошел к бару и вновь наполнил свой бокал, а затем, сложив, при помощи сбитого из полудюймовых реек треугольника, шары в пирамиду, разбил ее с такой силой, что один из шаров вылетел со стола и с глухим стуком упал на упругий линолеум.
- Твою мать, - выругался он, пытаясь поднять упавший шар. О том, сколько он выпил, вы могли бы догадаться по его движениям, но не по речи. Судя по голосу, его можно было бы принять за вполне трезвого человека.
Опершись на свой любимый, изготовленный на заказ, кий, он неуклюже наклонился, чтобы поднять шар. Прежде чем он успел положить его обратно на стол, в комнату вошла Ви. Она не переоделась, готовясь ко сну, и снова надела туфли. Она внимательно осмотрела темные углы и закоулки бильярдной, заглянула под стол и лишь затем взглянула на Крила.
Он проворчал: "Я думал, ты уже десятый сон видишь."
- Я не могу все так оставить, - устало проговорила она. - Ты сделал мне слишком больно.
- Чего же тебе нужно от меня? - осведомился он. - Одобрения?
Она метнула на него сердитый взгляд, но он и не подумал замолчать. "Для тебя это было бы просто здорово. Если бы я дал тебе "добро", ты могла бы больше ни о чем не тревожиться. У тебя осталась бы только одна проблема: почти все те засранцы, с которыми я тебя познакомил, уже женаты. И, может быть, их жены немножко нормальнее тебя. И, возможно, они еще дадут тебе прикурить.
Закусив губу, она с ненавистью наблюдала за ним.
- Но я, ей-богу, не понимаю, с какой стати тебе волноваться об этом. Если эти дамы не такие понимающие и всепрощающие, как я, то это их забота. То есть пока я даю на это "добро", верно? И в самом деле, почему бы тебе тебе не трахнуть первого встречного, любого, кто приглянется?
- Все? Ты высказался?
- Черт подери, тебе ничто не мешает оттрахать В С Е Х встречных мужиков! Я имею в виду - пока я это одобряю. К чему упускать такую возможность?
- Проклятье! Ты з а к о н ч и л?
- Одного мне только никак не взять в толк: если в башке у тебя один лишь секс, то почему же ты не желаешь трахнуть меня?
- Это неправда.
Он поморгал, тупо глядя на нее, в тщетной попытке ресницами разогнать алкогольный туман перед глазами. "Что неправда? У тебя в башке не один лишь секс? Или тебе хочется меня трахнуть? Ой, держите меня, сейчас помру со смеху!"
- Крил, послушай, что с тобой? Я ровным счетом ничего не понимаю. Прежде ты ведь не был таким. Ты не был таким, когда мы с тобой встречались, и ты не был таким., когда мы поженились. Что с тобой стряслось?
С минуту он молчал. Он вернулся к бильярду, на борту которого оставил свой бокал, но тут оказалось, что руки у него заняты - в одной он держал шар, а в другой - кий - и он не может вплотную заняться заветной посудиной. Он осторожно положил кий на стол.
Допив виски, он вдруг заметил: "А ты переменилась."
- Это я-то переменилась? Ты же ведешь себя, как псих ненормальный. Я провинилась лишь тем, что поговорила с вице-президентом какой-то там компании о К Н И Г А Х.
- Нет, я не псих, - с расстановкой проговорил он. Он так сжал шар. что у него побелели костяшки пальцев. - Ты думаешь, что я безмозглый дурак. Потому что я не специализировался по французской литературе. Может быть, это и есть то самое, что изменилось: когда мы поженились, ты не считала меня бараном. А теперь считаешь. Ты полагаешь, что я слишком глуп, чтобы заметить разницу.
- Какую разницу?
- Тебе больше не хочется заниматься со мной сексом.
- О, Бога ради, мы занимались этим всего лишь позавчера.
Он взглянул ей в глаза. "Но ведь тебе же не хотелось. Это-то я могу заметить. Тебе никогда н е х о ч е т с я."
- Что ты можешь заметить?
- Что у тебя всегда находится масса отговорок.
- Не бывает у меня никаких отговорок!
- А когда мы все-таки занимаемся сексом, ты не обращаешь на меня никакого внимания. Мысленно ты всегда витаешь где-то вдалеке. Ты всегда думаешь о чем-то постороннем. Ты всегда думаешь о к о м - т о постороннем.
- Но это нормально, - возразила она. - Все так делают. Все фантазируют во время секса. И т ы предаешься фантазиям во время секса. Поэтому все и получается так здорово.
Сперва Ви не заметила многоножку, когда та появилась из-под бильярдного стола, поводя усиками из стороны в сторону, будто ища ее ноги. Но затем она случайно взглянула вниз.
- Крил!
Многоножка неторопливо направилась к ней. Ви поспешно отскочила назад, прочь с ее дороги. Крил изо всей силы швырнул в насекомое бильярдный шар; тот, оставив вмятину в линолеуме, отскочил от пола и врезался в стенку бара.
Многоножка бросилась к Ви с такой скоростью, что у той не оставалось ни малейшей надежды спастись бегством. Когда на сегменты туловища омерзительной твари попадал свет, они поблескивали, словно только что смазанные ядом.
Крил схватил со стола кий и шарахнул им по многоножке. Он снова промахнулся, но отлетевшие от сломавшегося кия щепки заставили его мишень повернуть и метнуться в другую сторону. Она скрылась под кушеткой.
- Убей ее,- выдохнула женщина.
Прокурорским жестом он направил на нее обломок кия. "Я скажу тебе, к а к и м фантазиям предаюсь я! Я фантазирую о том, что тебе н р а в и т с я заниматься со мною сексом. А ты представляешь, что я это не я, а кто-то другой." Произнеся эту тираду, он отодвинул кушетку от стены, устрашающе размахивая своим оружием.
- То же самое делал бы и ты, - парировала она, - если бы тебе приходилось спать с таким бесчувственным, бестактным, не наделенным ни каплей воображения ж и в о т н ы м , как ты.
Уходя, она хлопнула дверью.
Передвигая мебель, он продолжил охоту за многоножкой.
Спальня.
Эта комната отражает характер Ви настолько полно, насколько допускают ограничения, накладываемые домом. Кровать действительно слишком велика для спальни, но зато обе ее латунные стойки украшены замысловатыми цветами и завитушками. Простыни и наволочки гармонируют с покрывалом, голубом в белый цветочек. К сожалению, под весом Крила пружины матраца уже начали проседать. Дверцы шкафа покоробились и не закрываются.
Ви никогда не включает бра над изголовьем кровати, предпочитая ему две стоящие на прикроватном столике лампы под шелковыми абажурами, с изогнутыми, как лебединые шеи, держателями электропатронов. В результате кровать кажется со всех сторон окруженной непроглядным мраком.
Крил сидел на кровати и смотрел на дверь ванной. Плечи его были опущены. В правой руке он сжимал горлышко бутылки с текилой, но не пил.
Дверь ванной была закрыта. Казалось, он не может заставить себя оторвать взгляд от своего отражения в большом зеркале, вделанном в дверь. Под дверью виднелась полоска света от люминенсцентной лампы в ванной, и он видел движения тени Ви, когда его жена двигалась за дверью с зеркалом. Прошло минут десять, а он все не отводил глаз от двери, но Ви, по всей видимости, никуда не торопилась. Наконец он переложил бутылку в левую руку.
- Никак не могу понять, чем ты там з а н и м а е ш ь с я.
Из-за двери донесся ее невозмутимый ответ: "Дожидаюсь, пока ты вырубишься, чтобы уснуть спокойно."
На его лице появилось обиженное выражение. "Этого тебе не дождаться. Я никогда не вырубаюсь. Так что кончай валять дурака."
Дверь сразу же распахнулась. Она выключила в ванной свет и стояла в темном дверном проеме, глядя на него. На ней была кружевная ночная сорочка, в которой она могла бы показаться желанной, если бы хотела этого.
- Ну и что теперь тебе нужно? - спросила она. - Ты уже превратил бильярдную в развалины Помпеи?
- Я всего-навсего пытался прикончить эту сороконожку, которая так тебя перепугала.
- Я вовсе не перепугалась, а лишь немного оторопела от неожиданности. Это же только сороконожка. Ты убил ее?
- Нет.
- - Ты слишком медлителен. Тебе придется вызвать дезинсектора.
- К дьяволу дезинсектора, - вяло отмахнулся он. - К долбаной матери этого дезинсектора. И к долбаной матери сороконожку. Я сам могу разобраться со своими делами. Почему ты меня так назвала?
- Как я тебя назвала?
Он не смотрел на нее. "Животным, - тут он бросил на нее быстрый взгляд. - Я ведь никогда тебя и пальцем не тронул."
Она прошла, минуя его, к кровати и переложила подушки так, чтобы они, опираясь на латунную стойку кровати, стояли почти вертикально. Усевшись на кровать, она поджала под себя ноги и откинулась на подушки.
- Знаю, - согласилась она. - Я совсем не это имела в виду. Я просто здорово обозлилась.
Он нахмурился. "Ты совсем не это имела в виду. Ах как мило! Теперь я чувствую себя на седьмом небе. А что же ты, черт тебя раздери, имела в виду?"
- Надеюсь, ты понимаешь, что таким своим поведением не сможешь разрядить атмосферу?
- А с чего бы это м н е разряжать атмосферу? Думаешь, мне так уж нравится сидеть здесь и умолять собственную жену, чтобы она растолковала мне, почему я недостаточно хорош для нее?
- Сказать по правде, - пожала она плечами, - мне кажется, что как раз это тебе и нравится. Так ты начинаешь чувствовать себя безвинной жертвой.
Он стал медленно поднимать бутылку, пока на ее содержимое не упал свет. Секунду он всматривался в золотистую жидкость, а затем вновь переложил бутылку в правую руку. Все это он проделал без единого слова.
- Ну хорошо, - проговорила она через минуту. - Ты обращаешься со мной так, будто тебе плевать, что я думаю или чувствую.
- Я знаю, что делаю, - запротестовал он. - Если мне хорошо, то должно быть хорошо и тебе.
- Я говорю не только о сексе. Я говорю о том, как ты вообще со мной обращаешься. О том, как ты разговариваешь со мной. О том, что, по твоему глубочайшему убеждению, мне должно нравиться все, что тебе нравится и не должно нравиться ничего из того, что не нравится тебе. О твоей абсолютной уверенности в том, что вся моя жизнь должна вращаться вокруг твоей, словно Земля вокруг Солнца.
- Так какого дьявола ты вышла за меня? Тебе понадобилось целых два года, чтобы понять, что на самом деле ты не желаешь быть моей женой?
Сидя на кровати, она вытянула ноги; ночная сорочка закрывала их до коленей. "Я за тебя вышла, потому что любила тебя, а не потому, что мне хотелось, чтобы до конца жизни со мной обращались, как с вещью. Мне нужны друзья. Люди, с которыми я могу поделиться своим самым сокровенным и которым не наплевать на мои мысли и чувства. Я едва не поступила в аспирантуру, потому что хотела заниматься Бодлером. Мы женаты два года. А тебе до сих пор невдомек, кто такой Бодлер. В нашем доме я вижу только твоих дружков-забулдыг. Или тех, кто работает в вашей фирме."
Он хотел было возразить, но тут же осекся. "И мне нужна свобода. Я хочу принимать свои собственные решения, делать свой собственный выбор. Я хочу, чтобы у меня была моя собственная жизнь."
Он снова попытался вставить слово, но вновь безуспешно.
- И еще мне хочется, чтобы за мной ухаживали, чтобы меня холили и лелеяли. Ты же ведешь себя со мной так, будто тебе интереснее общаться с твоим драгоценным кием.
- Он сломан, - произнес Крил без всякого выражения.
- Знаю, что сломан, - без тени сочувствия подтвердила Ви. - Плевать. Я важнее.
- Прежде ты уверяла, что любишь меня, - тем же тоном проговорил он. - Теперь ты меня больше не любишь.
- Боже, ну ты и тупой! П о д у м а й вот о чем. Что, черт возьми, ты хоть когда-нибудь сделал для того, чтобы я чувствовала, что т ы любишь м е н я?
Он снова переложил бутылку в левую руку. "Ты спишь с кем попало. Ты наверняка трахаешь каждого сукина сына, которого тебе удается затащить в постель. Они - и это сто процентов! -проделывают с тобой всякие извращенные штучки, которых не делаю я, так ведь? И ты подсела на это. Как на наркоту. Тебе скучно со мной, потому что я тебя не возбуждаю."
Она облокотилась на лежащую рядом подушку. "Крил, ты болен. Тебе лечиться надо."