Аннотация: Опубликованный в Говард Филлипс Лавкрафт "Шепчущий во тьме" (Феникс, 2023) перевод Попова Д. В. без редакторских правок. С издательством заключен договор неисключительной лицензии. Оригинал произведения см. https://www.hplovecraft.com/writings/texts/fiction/tom.aspx
План нанести визит Страшному старику принадлежал Анджело Риччи, Джо Цанеку и Мануэлю Сильве. Старик этот живет один-одинешенек в старом-престаром доме на Уотер-стрит у самого моря и слывет исключительно богатым и в равной степени немощным, и перечисленные обстоятельства сообща складываются в картину, весьма привлекательную для людей профессии господ Риччи, Цанека и Сильвы, поскольку почтенная профессия эта представляла собой не что иное, как грабеж.
Жители Кингспорта пересказывают и помнят уйму баек о Страшном старике, каковые обыкновенно как раз и ограждают его от внимания джентльменов вроде мистера Риччи и иже с ним, вопреки тому почти несомненному факту, что где-то в своем заплесневелом и древнем обиталище старик прячет состояние неопределенной громадности. Он и вправду очень странный тип -- в свое время вроде бы служил капитаном клипера Ост-Индской компании, и такой старый, что молодым его никто и не помнит, да такой молчаливый, что его настоящее имя известно лишь очень немногим. В палисаднике ветхого и запущенного жилища Страшного старика меж корявых деревьев выставлено странное собрание крупных камней, скомпонованных и раскрашенных столь причудливо, что они походят на идолов из какого-нибудь загадочного восточного храма. Сия экспозиция отпугивает большинство маленьких проказников, обожающих подразнить старика за его длинные седые космы и бороду, а то и коварно запустить метательный снаряд в старомодные -- с маленькими ромбовидными секциями -- окна его резиденции; однако есть и кое-что другое, что отвращает публику постарше и полюбопытнее, порой подкрадывающуюся к дому подсмотреть через запыленные стекла. Соглядатаи эти утверждают, будто на столе в пустой комнате цокольного этажа стоит уйма бутылок необычной формы, и в каждой на манер маятника на нитке подвешен кусочек свинца. По их словам, Страшный старик разговаривает с этими бутылками, обращаясь к ним по именам и прозвищам вроде Джек, Шрам, Том-Каланча, Джо-Испанец, Петерс или Мате Эллис, и якобы во время беседы подвешенный грузик внутри емкости явственно вибрирует тем или иным образом, словно бы в ответ. Как правило, у видевших высокого и сухопарого старца за подобными эксцентричными разговорами с бутылками желания подглядывать за ним снова не возникает. Однако Анджело Риччи, Джо Цанек и Мануэль Сильва родом были не из Кингспорта -- они принадлежали к тому новому и неоднородному чуждому племени, что не вхоже в престижный круг устоев и традиций Новой Англии, и в Страшном старике они только и видели, что шаркающего, почти бессильного старикашку с прискорбно трясущимися худыми слабыми руками, не способного и шагу ступить без помощи своей сучковатой палки. По-своему им было даже жаль одинокого и отверженного деда, которого гнушались от мала до велика, а собаки облаивали с особым остервенением. Но бизнес есть бизнес, и для грабителя, всей душой отдающегося любимой профессии, очень старый и очень немощный человек, не имеющий банковского счета, но расплачивающийся в сельской лавке за весьма малочисленные и лишь самые необходимые вещи испанским золотыми и серебряными монетами, чеканившимися два столетия назад, -- непреодолимый соблазн и дерзкий вызов.
Свой визит господа Риччи, Цанек и Сильва назначили на ночь 11 апреля. Мистеру Риччи и мистеру Сильве предстояло допрашивать горемычного старого джентльмена, в то время как мистер Цанек должен был дожидаться их с предполагаемой ношей металла в крытом автомобиле на Шип-стрит, возле задней калитки в высокой стене вокруг участка. Подобные планы требуют тихого и неприметного отбытия во избежание излишних объяснений в случае внезапного вмешательства полиции.
Согласно договоренности, трое авантюристов выступили по раздельности, дабы в последствии не возникло недоброжелательных подозрений. Господа Риччи и Сильва встретились на Уотер-стрит возле парадного въезда старика, и хотя им пришлось не по душе зрелище раскрашенных камней под лунным светом, просачивающимся сквозь распускающиеся ветви корявых деревьев, их заботили вещи куда более важные, нежели какие-то там досужие суеверия. Они опасались, что работенка разговорить Страшного старика насчет припрятанного золота и серебра может оказаться дюже неприятной, поскольку состарившиеся капитаны дальнего плавания славятся упрямством и своенравием. Тем не менее, он был очень старым и очень немощным, а их, как-никак, было двое. В искусстве развязывать языки несговорчивым субъектам господа Риччи и Сильва обладали более чем достаточным опытом, в то время как вопли слабого и на редкость древнего старца запросто можно заглушить. Так что они подошли к единственному освещенному окну и услышали, как Страшный старик по-детски лопочет со своими маятниковыми бутылками. Тогда они надели маски и вежливо постучались в выцветшую дубовую дверь.
Мистеру Цанеку, нетерпеливо ерзавшему в крытом автомобиле на Шип-стрит у черного входа Страшного старика, ожидание в конце концов показалось излишне затянувшимся. Как человеку исключительного мягкосердия, ему не понравились отвратительные вопли, что достигли его слуха из многовекового дома сразу же после назначенного для дельца часа. Разве он не просил коллег по возможности проявлять деликатность к жалкому старому капитану? Третий соучастник нервно поглядывал на узкую дубовую калитку в высокой, увитой плющом каменной стене. Неоднократно сверялся с часами и ломал голову над задержкой. Неужто старикашка помер, так и не выдав тайника с сокровищами, вследствие чего потребовался тщательный обыск? Мистеру Цанеку очень не нравилось ждать столь долго, в темноте да в подобном месте. Но вот он различил на дорожке за калиткой то ли мягкую поступь, то ли постукивание, услышал осторожную возню с проржавевшей задвижкой и увидел, как узкая и тяжелая дверь открывается вовнутрь. В бледном свете единственного и тусклого уличного фонаря он напряг зрение разглядеть, что же его коллеги вынесли из этого зловещего дома, мрачно вырисовывающегося в дверном проеме. Однако глазам его предстало отнюдь не то, что он ожидал, ибо перед ним оказались вовсе не подельники, но лишь Страшный старик, преспокойно опирающийся на свою сучковатую палку да отвратительно ухмыляющийся. Прежде мистер Цанек никогда не обращал внимания на цвет глаз этого человека, но теперь он увидел, что они желтые.
В маленьких городках для ажиотажа достаточно и мелочи, вот почему жители Кингспорта всю оставшуюся весну и целое лето только и судачили, что о принесенных приливом трех не поддающихся опознанию трупах, ужасно исполосованных, как будто их усердно рубили саблями, и ужасно расплющенных, как будто по ним усердно топтались в тяжелых ботинках. Еще поминали такие пустяки, как брошенный автомобиль на Шип-стрит и некие исключительно нечеловеческие крики -- вероятно, бродячего животного или же перелетной птицы, -- услышанные посреди ночи страдающими бессонницей горожанами. Но все эти пустопорожние сельские сплетни Страшного старика совершенно не интересовали. Он и так по природе был скрытен, а с наступлением старости и немощности скрытность лишь удваивается. Да и потом, столь древний капитан в далекие дни своей позабытой молодости наверняка повидал уйму вещей и куда более поразительных.
От переводчика
Рассказ "Страшный старик" (The Terrible Old Man) написан Лавкрафтом 28 января 1920 г. и впервые опубликован в The Tryout, vol. 7, no. 4 (July 1921); [pp. 10-14].
Это его первое произведение, где фигурирует вымышленный город Кингспорт (Kingsport). Лавкрафт избегает красочных и насыщенных архитектурными деталями описаний городского ландшафта, равно как и не наводит на улицы зловещий морок, как позже он поступит в рассказе "Празднество" (The Festival), написанном в октябре 1923 г. и впервые опубликованном в Weird Tales, vol. 5, no. 1 (January 1925); pp. 169-174. Здесь Кингспорт рисуется -- кому насколько достает воображения -- вполне себе обычным приморским городком, а то и вовсе селением, единственной примечательностью которого, похоже, только и является, что Страшный старик, раздобывший где-то в Индии камни, которые так "походят на идолов из какого-нибудь загадочного восточного храма". Через несколько лет Страшный старик появится в рассказе "Загадочный нагорный дом в тумане" (The Strange High House in the Mist), написанном 9 ноября 1926 г. и впервые опубликованном в Weird Tales, vol. 18, no. 3 (October 1931); pp. 394-400, однако его личность останется столь же нераскрытой, хотя предстанет он уже и не в столь зловещем образе. Что до цвета глаз колдуна, можно лишь гадать, подразумевал ли Лавкрафт заболевание или же демоническую природу своего персонажа.
Вообще рассказ примечателен не столько ужасами, сколько вызывающе неприкрытой ксенофобией Лавкрафта -- здесь даже разъяснений литературных критиков не требуется. Определенно, итальянский, польский и мексиканский иммигранты -- герои даже более отрицательные, чем сам Страшный старик. Уже одно лишь построение первого предложения произведения словно бы вопиет: смотрите, кто замыслил преступление. И криминальная троица, чуждая "престижному кругу устоев и традиций Новой Англии", для англосаксов -- избранных -- гораздо опаснее сверхъестественного колдуна, который по факту к упомянутому кругу как раз и принадлежит. Более того, Страшный старик, при всей своей загадочности и зловещести, в рассказе скорее является просто орудием наказания, нежели полноценным героем повествования. "Господа", как издевательски именует Лавкрафт этих преступников неанглийских кровей, столь ему омерзительны, что он придумывает для них жуткую и мучительную смерть -- в этом, собственно, и заключается весь пафосный смысл истории, и автор даже не удосуживается закончить ее так и напрашивающейся для рассказа ужасов деталью, что в коллекции Страшного старика появились новые бутылки -- с именами Анджело, Джо-Поляк и Мануэль. Тем не менее, признавая ксенофобию Лавкрафта, стоит помнить и о том, что он был всего лишь истинным сыном своего времени.