II. АКРБ (АРХЕТИПЫ КОЛЛЕКТИВНОГО РОССИЙСКОГО БЕССОЗНАТЕЛЬНОГО).
III. НЕУЛОВИМЫЙ БРАНДАШМЫГ.
"Висит груша - нельзя скушать", "близок локоть, да не укусишь" - эти и подобные пословицы-поговорки как нельзя более точно характеризуют предмет нашего сегодняшнего исследования. Впрочем, почему сегодняшнего? Это исследование, эти поиски длятся уже не одну сотню лет. И порой кажется, что - вот оно, наконец, нашли, теперь уже навечно и навсегда. Но проходит поколение-другое, сменяется власть, и снова начинаются поиски, и вновь продолжается бой, и сердцу тревожно в груди...
Этот неуловимый Брандашмыг - российская национальная идея.
Вот уж поистине, нет ничего более неуловимого и эфемерного в целом мире. Но на то она и идея. Идеи, согласно Платону, обитают в особом, идеальном мире, и мы, жалкие людишки, в состоянии разглядеть только тени на стене - тени, которые отбрасываются этими самыми идеями.
В таких нечеловеческих условиях поди разбери толком, что именно ты там видишь и как это понимать. Существует ли российская национальная идея на самом деле или нам это только кажется? Или просто очень хочется, чтобы она существовала?
I. КОЛЕСО ОБОЗРЕНИЯ.
Принято считать, что всякая социальная общность - народ, нация, сложившаяся в пределах государственного или иного образования, формирует определенную идею, скрепляющую, как цемент, данную общность в сфере духовной жизни. Она позволяет обществу самоидентифицироваться, отделить себя от других, объединить людей разных социальных слоев и национальностей.
Известный российский политолог Леонид Радзиховский в статье "Идея" пишет следующее: "Язык, традиция, стиль, мифология, менталитет, - только это и объединяет НАРОД, только это создает народ, это и ЕСТЬ народ. Вне менталитета, традиции, стиля, языка народа просто не существует. Без государства народ существовать может (украинцы или казахи до 1991 года), без единой территории может (евреи, цыгане), без единой религии может (немцы - католики и лютеране, "американцы" в США). А вот без общего менталитета, языка, стиля, мифа - не может (т. е. люди будут тогда входить в ДРУГИЕ народы). Собственно, государства и "придуманы" для защиты своего менталитета. Если сравнивать нацию с книгой, то важны не физические листы бумаги (люди с их телами), а СОДЕРЖАНИЕ книги. Вот это содержание и есть НАЦИОНАЛЬНАЯ ИДЕЯ".
Соображения очевидные, с ними трудно поспорить. Но история данного вопроса в России на редкость сложна, противоречива и запутанна. Попробуем пунктиром наметить основные вехи. Попробуем раскрыть, хотя бы вкратце, содержание этой удивительной книги.
Замечу сразу, что предпочитаю формулировку "российская", а не "русская" национальная идея. Причина - многонациональность российского государства. В этом контексте национальная идея совпадает с государственной. Иначе мы делаем неизбежный шаг к выяснению, кто русский, а кто нет, к отделению одних от других, к бесплодным и бессмысленным разговорам о чистоте нации... Лет сто назад эти темы еще могли быть новыми и актуальными, но не сегодня. Поэтому идея - российская.
Итак, началось всё, конечно, давно - надо полагать, еще века с девятого, когда на княжение были призваны варяги. Самая первая национальная идея была сформулирована крайне просто и доходчиво - чтоб был порядок. Ибо земля русская, как известно, вельми обильна, но порядку-то в ней и нет.
Хотя, на полноценную национальную идею это пока не тянуло: трансцендентности явно не хватало, какой-то возвышенности, что ли, духовности.
Принятие христианства сыграло в этих поисках решающую роль. Через некоторое время вызрела, выкристаллизовалась, и в течение XV-XVII вв. оформилась теория "Москва - новый Иерусалим"/"Москва - третий Рим". Ее значение огромно.
Во-первых, она конкретизировала несколько абстрактные представления о вселенской внеисторической миссии русского народа. То есть, оформила мессианское сознание наследников Византийской империи; Россия стала считать себя последним истинным оплотом христианской веры, а именно - православия.
Во-вторых, раз мы одни такие замечательные, уникальные и правильные, все остальные вокруг становятся или актуальными, или потенциальными врагами. Все только и жаждут, тайно или явно, разрушить нашу веру и поработить. Понятия "русский" и "православный" зачастую воспринимались как синонимы. Войны с Польшей, с рыцарскими орденами воспринимались как противостояние католицизму; войны с Крымским, Казанским ханством, с Турцией тоже имели религиозный оттенок.
В-третьих, необходимость сохранения истинной веры обусловила стремление к изоляции. Оградить православное государство от чуждых влияний, не пущать и не допускать ничего, что не соответствует канонам. Вспомним, с каким трудом шла европеизация России при Петре I.
В-четвертых, теория "Москва - третий Рим" выразила стремление к возвышению Московского княжества над своими соседями-конкурентами, стремление к преодолению феодальной раздробленности Руси и к ее дальнейшей централизации. Имперские притязания и территориальная экспансия московских правителей стали более обоснованны: нести свет православия непросвещенным народам. Византийская концепция "симфонии царства и священства" (неразделимость, союз светской и церковной власти) воплощалась в полный рост.
В-пятых, что логично, постепенно черты главного правителя Руси приобретали все более и более абсолютистский характер. Прежний взгляд на государство как на наследственное владение потомков Рюрика был поколеблен пресечением династии. Пертурбации периода Смутного времени ясности не внесли: идея о том, что государь обретает права на престол в результате определенных соглашений с представителям от разных сословий успеха не имела. Чисто рациональное отношение к власти (свойственное скорее европейскому укладу), восприятие царя всего лишь как чиновника высшего ранга, подотчетного и исполняющего волю общества - всё это в корне противоречило византийским традициям. В рамках теории третьего Рима государство - от Бога; а значит, и царь, соответственно - Сын Неба, хранитель государственных и божественных истин. А значит, не подчиняется никаким условностям и сам устанавливает правила игры для всех остальных. Через какое-то время царь не без оснований стал именоваться самодержцем.
Переоценивать значение теории третьего Рима, возможно, не стоит: существует мнение, что она не имела широкого хождения в народных массах, а была распространена разве что среди книжников и во власти. Но даже несмотря на это, влияние на развитие страны она все равно оказала. Впрочем, среди простого люда, как известно, пользовался популярностью домострой и вообще патриархальный жизненный уклад. А беспрекословное подчинение отцу семейства есть вариация на тему сильной государственной руки.
Логическим продолжением темы третьего Рима явилась знаменитая формула XIX века "самодержавие - православие - народность". Она удачно и своевременно обосновала укрепление российского самодержавия и территориальную экспансию, поиски выходов к морским портам, оказание помощи братским славянским народам в их борьбе против турецкого владычества. В более простом виде формула выражалась лозунгом "за веру, царя и отечество", имела широкое хождение и была на тот момент, пожалуй, наиболее адекватным выражением основных ценностей.
Дискуссии западников и славянофилов (тоже XIX век) на этом торжественном великодержавном фоне как-то даже, пожалуй, теряются, поскольку были действительно не более чем разговорами, которые никуда не привели.
Где-то посередине, на первый взгляд не очень заметный, затесался и Иван Грозный со своей опричниной. Нет, опричнина не была национальной идеей, но она, как ни печально, подспудно сыграла очень важную роль в дальнейшей истории. Подробнее об этом чуть позже, пока просто запомним и зафиксируем.
После Октябрьской революции 1917 года старые идеи были преданы анафеме: самодержавие уничтожили, православие оказалось опиумом для народа, народность объявили буржуазным пережитком. Но странным образом на замену старым ценностям пришли новые, которые отличались только по форме, но не по сути. Царизм сменился диктатурой партии и правительства. Вместо православия господствующей религией стал коммунизм. А прежний патриотизм стал равен интернационализму, ведь "пролетарий не имеет отечества".
Оказалось, что базовые компоненты теории "Москва - третий Рим" никуда не делись, просто в них, как в сосуды, налили новую жидкость.
Во-первых, страна стала единственным истинным оплотом коммунизма; следовательно, особая роль, вселенская миссия осталась, только поменялся акцент.
Во-вторых, врагов не убавилось, а даже скорей, наоборот.
В-третьих, присоединяя всё больше территорий, СССР постепенно восстанавливал статус империи.
В-четвертых, вакантное место небесного правителя успешно заняли советские вожди.
В-пятых, ждавшее где-то впереди Царствие Небесное вполне конкретно стало именоваться Коммунистическим Обществом и даже кое-кем планировалось к 80-м годам ХХ века.
Но распад СССР и утеря коммунистического эгрегора снова заставили начать всё с нуля.
Поиски национальной идеи продолжаются.
II. АКРБ (АРХЕТИПЫ КОЛЛЕКТИВНОГО РОССИЙСКОГО БЕССОЗНАТЕЛЬНОГО).
Сам по себе исторический обзор мало что значит - это не более чем перечисление общеизвестных фактов. Смысл в другом - найти основные закономерности и наметить пути в грядущее. Если это, конечно, возможно.
Собственно, если взглянуть на историю вопроса повнимательнее, то мы с удивлением обнаружим, что все основные компоненты российской национальной идеи мы уже нашли. Просто их надо вычленить из текста и опознать в лицо. Удивительное рядом: самое забавное в том, что за тысячу лет по сути мало что изменилось, формы сосудов всё те же, просто наполняются они разной водичкой. Эти универсальные, интуитивно понятные формы, изначальные мировоззренческие установки можно назвать штампами, шаблонами или архетипами, а можно как-то иначе, но не в этом суть. Из них и сложится в итоге, как домик из кубиков, наша национальная идея.
Этих базовых архетипов я на данный момент насчитал пять, по числу пальцев на руке. Загибайте (или разгибайте, кому как больше нравится):
1. Особенная стать.
2. Осажденная крепость.
3. Враг.
4. Вождь.
5. Золотой Век.
1. Особенная стать.
"Особенная стать", избранность, мессианство, универсальная миссия. Что тут пояснять? Всё, наверно, и так понятно, без лишних слов. Первый Рим пал под натиском варваров, второй Рим - Константинополь - развалился под собственной тяжестью, третий Рим стоит незыблемо, а четвертому не бывать. Нам уже все уши прожужжали, что у России свой, особенный путь, поперек всех хоженных дорог, что именно она, Россия - залог будущего духовного возрождения Земли в эру Водолея (или, например, в год Кабана; название нужного зверя подставить самостоятельно). Глядя на всё, что происходит сейчас вокруг, трудно не поверить в существование особого, никому не понятного пути.
Тут главное - верить и не сомневаться. Верить в существование высшего смысла, особого пути. Как пишет журналист и культуролог Александр Генис, "главное - вера в нечто несоразмерное личности, нечто заведомо большее, чем она, нечто такое, что наделяет смыслом слова и поступки, жизнь и историю".
А верить можно только в строго заданных рамках, когда нет возможности выйти за пределы системы. Вообще, для идеи избранности очень характерно воспроизведение мифологически замкнутого пространства, "тотальности". Это пространство - Ось Мира, Пуп Земли, Святая Русь, Российская Империя, Советский Союз, Российская Федерация. (Все слова обязательно должны писаться с заглавных букв). Характерно осознание особой миссии, особого пути, лежащего между Западом и Востоком, опять же в некоем метафизическом центре мира. Идеи евразийства четко иллюстрируют эту картину.
Поиск национальной идеи свойственен не только нам. Скажем, Китай уже не одну тысячу лет существует в рамках осознания того, что он - Срединная Земля, Поднебесная Империя, Центр Мира и так далее. В том, что у Китая свой, особый Путь, мало кто усомнится. Еврейский народ, долгое время будучи разбросан по всей Земле, добился наконец создания в середине ХХ века собственного независимого государства. Спустя не одну тысячу лет. Надо думать, это удалось сделать в первую очередь благодаря осознанию своей уникальности и особой божественной Миссии. Так что, "особенная стать" - не такая уж и экзотика, а вполне адекватный путь народа к самоопределению. Просто в России этот "шаблон" имеет специфическое звучание, божественно-имперское, с уклоном то в православие, то в марксизм.
Кстати, сам термин "Империя" активно используется научной фантастикой: Звездная Империя, "Звездные войны", Эдмонд Гамильтон, Айзек Азимов, и всё такое прочее. Смычка с фантастикой не случайна: любая империя призвана расширяться по обитаемой Вселенной, с тенденцией к бесконечности. А это, как показывает история, задача вполне фантастическая. Достаточно вспомнить Александра Македонского, Тамерлана, Чингиз-хана, Наполеона, Гитлера, британскую колониальную империю, Советский Союз... Распад любой империи неизбежен, вопрос только в сроках.
2. Осажденная крепость.
Из идеи особости, избранности, из замкнутого пространства абсолютно закономерно вытекает тема осажденной крепости. Начнем с цитаты из Виктора Пелевина (рассказ "Папахи на башнях"): "Со времен Гомера хорошо известен следующий литературный сюжет - слепому библиотекарю снятся две группы героев, одна из которых обороняет некую крепость, а другая пытается взять ее штурмом. Сюжет чрезвычайно навязчив - люди склонны воспринимать через его призму даже события, которые с фактической точки зрения совершенно не укладываются в эту канву... Но самое интересное, что стоит какому-нибудь реальному жизненному событию полностью уложиться в рамки гомеровского сюжета, как сознание напрочь отказывается узнавать его в случившемся и настойчиво пытается увидеть на его месте что-то иное. Кроме того, подлинные защитники крепости обычно даже не догадываются, что их действия являются защитой крепости".
Говоря более научно, основополагающий архетип любого, в сущности, мировоззрения - дихотомия. Дихотомия - это разделение мира на безусловно позитивное и безусловно негативное. Свойственная человеческой психологии в целом "бинарная логика" ("правое" - "левое", "верх" - "низ", "хорошо" - "плохо") трансформируется в черно-белое восприятие социальной реальности. Оппозиция "мы" - "они" связана с самоидентификацией: "мы" - это группа, с которой индивид себя ассоциирует, а "они" - группа враждебная. И эта пара принципиально неразделима, ибо стороны дополняют и обусловливают друг друга: без одной не будет и второй. Членение пространства также бессознательно происходит по принципу "наше" - "чужое", "безопасное" - "опасное", "порядок" - "хаос". В древние времена выживание племени целиком зависело от защиты "своих" и успешной борьбы с "чужими". В политике все эти антагонистические понятия особенно популярны, поскольку просты и доступны.
Ощущение осажденной крепости долгое время существовало в России скорей подспудно. Представления об этом часто принимали мифологический, символический характер, и в основе этого лежали некоторые универсальные, чисто мировоззренческие образы. Если брать языческую мифологию древних славян (в трактовке Б.А.Рыбакова), то наиболее архаическими их представлениями был анимизм, вера в берегинь и упырей как универсальных начал, символизировавших Добро и Зло. Наличие в более развитой мифологии таких персонажей, как Белобог и Чернобог, продолжило традицию разграничения сил светлых и сил темных. Принятие христианства дополнило мировоззрение людей понятиями Бог и Дьявол, добродетель и грех. Народный эпос, близкий к язычеству, переосмысливал эти категории в форме образов героя и противостоящего ему змея - олицетворения зла и хаоса (подробнее об этом чуть позже). Одна сплошная непрекращающаяся битва на Калиновом мосту.
На эту тему замечательно высказывается певец Русской Империи публицист Александр Проханов. Его слова стопроцентно вписываются в обнаруженную нами схему: "Русская история трагична. Трагедия в том, что Россия объявила свое качественное отличие от прочего мира. Россия утвердила в себе эту идею. Предложила миру себя, как нечто иное, противоположное миру, как великая укоризна миру. Оскорбленный этим укором мир не простил России этот вызов. Задача мира разгромить Россию - это не только захватить территории, забрать ресурсы. Ветхий мир хочет запечатать рот этому огнедышащему русскому гласу. Выбрав себя страной райской, готовой жертвовать всем, в том числе и собой, ради рая, ради бессмертия, Россия накликает на себя беды мира. И нам каждый век, после очередного падения и разгрома, приходится подтверждать нашу Победу. Победа 45-го будет повторяться для России бесчисленное количество раз, как бесчисленное количество раз повторяется распятие и воскресение Христа.".
Реально осознаваемым и четко формулируемым образ осажденной крепости стал в советское время, особенно поначалу, когда СССР был единственной на планете страной победившего социализма, а капиталистическое окружение (как в реальности, так и в воображении) пыталось уничтожить прогрессивное государство нового типа. Период "холодной войны" только усилил это общее ощущение.
Сегодняшний день, к сожалению, не исключение. Военачальники Иосиф Сталин и Александр Невский - победители конкурса "Имя Россия"... Террористы, которых надо мочить в сортире... Коварные америкосы, расширение НАТО на восток, ползущая с Украины "оранжевая чума", война с "Боржоми" как с воплощением грузинской агрессии... Впрочем, поиск врага - это тема следующего раздела нашего исследования.
3. Враг.
Дело ясное, если есть осажденная крепость, есть и враги, которые ее осадили и штурмуют. Кто же они, эти силы зла?
Исторически российское/советское государство и национальная идея развивались, как правило, в борьбе: против неразумных хазаров, половцев, немцев, тевтонов, шведов, монголо-татар, поляков, турков, французов, снова немцев... Против заговора сионских мудрецов, против красных, против белых, против Антанты, против троцкистов, против головокружения от успехов, против безродных космополитов, против мировой закулисы... А после распада Союза уже против коммунистов... Образ врага (реального или воображаемого) преследует нас постоянно, разделение на "своих" и "чужих", в конечном счете, оказывается жизненно необходимым для развития русской национальной идеологии во все времена.
Один из наиболее популярных и традиционных в России символов врага - змей. Святой Георгий Победоносец, поражающий змея, стал символом государства. Христианским аналогом драконоборца Георгия был воин-мученик Егорий Храбрый, утверждающий веру. Враги Руси (например, различные кочевники) чаще всего были представлены в фольклоре в виде драконов и змей. Былинные богатыри времен татаро-монгольского ига имеют соответствующих змеевидных противников: Добрыня Никитич - Змея Горыныча, Илья Муромец - Идолище Поганое, Алеша Попович - Тугарина Змеевича. Иван Грозный бился со "змием-казанским царем". Александр I называл Наполеона "сущим дьяволом", воплощением "духа Зла", по сути - библейским змеем, втершимся в доверие и коварно обманувшим. Основное, что всегда вменялось в вину Гитлеру - это вероломное нападение на Советский Союз, то есть, всё та же змеиная подлость. Вспомним также устойчивое словосочетание "фашистская гидра". Враг был реальный, но фантастический мотив в его восприятии очевиден. В ХХ веке архетипический мотив змееборчества возродился в нашей стране. В Первую мировую, Гражданскую и Великую Отечественную враг часто представал на плакатах в виде змея. Политическая борьба совершенно явно предстала как змееборчество, как борьба со злом как таковым, причем образ врага стал неразделимым: враг внутренний слился с врагом внешним. Троцкий и Бухарин, как конкретные люди, вожди антисоветских заговоров, были необходимы Сталину для инсценировки битвы и победы над вселенским злом и утверждения себя как истинного героя. Тезис об усилении классовой борьбы по мере дальнейших успехов социализма вписывается в эту же "героическую схему": враг коварен и живуч так же, как и мифическая гидра, у которой на месте отрубленной головы вырастают две новых. Нет никаких сомнений, что вышеперечисленные сталинские идеологические изыски имели явную мифологическую основу. Анализ стихотворных текстов советских времен также подтверждает, что Ленин и Сталин (на символическом уровне) изображались, помимо всего прочего, и героями-борцами с хтоническими чудовищами и вообще всеми мыслимыми врагами (см. мою статью "Советская поэзия как особое мифологическое пространство" // "Полдень XXI век", 2008, март).
Борьба пролетариата с буржуазией, социализма с капитализмом (империализмом) есть воплощение тех же образов. В советские времена было в ходу понятие "штурм": штурм полюса, атома, глубин океана, космоса; производственная деятельность была видом борьбы, "трудовым подвигом". Образ врага здесь расплывчат и точно не определен - им может быть и природная стихия; образ же двух противоборствующих крепостей наличествует достаточно явно.
Враги, повторяю, могут быть внешними (капиталистическое окружение) и внутренними (враги народа в 30е годы, диссиденты в 60-70е), а еще лучше, если они слиты воедино, в один флакон ("троцкисты - агенты империализма"). Подобный синкретический образ врага совершенно необходим для любого тоталитарного общества: ошибки руководства нужно на кого-то списывать. Не может же каждый раз быть, допустим, причиной неурожая плохая погода. Если врага нет, его, как Бога, нужно создать, и он должен быть таким, чтобы его признали достаточно широкие слои населения. Поэтому мифотворец должен хорошо чувствовать народные настроения, ориентироваться в бытующих мифах, стереотипах, предпочтениях, симпатиях и антипатиях. А еще лучше, если мифотворец сам искренне верит в то, что придумывает.
Основанный на дихотомическом мировосприятии образ врага играет ключевую роль и в современной российской политике: скажем, отчетливо прослеживаются противостояния "коммунистов" и "демократов", "президента" и "олигархов", нынешних сторонников власти и "несогласных". Та же "фишка" сыграла определенную роль и в приходе к власти в 2000 году президента В.В.Путина: в предвыборном письме-обращении к россиянам отчетливо прослеживались образы двух крепостей: "вражеской" (чеченской) и "нашей" (российской). Опять же, США, НАТО... Другими словами: "Америка - параша, победа будет наша..." Есть мнение, что если не отвлекать российских граждан болтовней о коварном внешнем враге, то слишком много внимания придется уделять внутренним проблемам и причинам их возникновения. Но это всего лишь мнение, не более того...
Конечно, в той или иной степени образ врага необходим вообще для любого общества, для его самоопределения, самоидентификации и сплочения. Но, как известно, всё хорошо в меру. Конечно, без победы нет и возрождения страны, возрождения общества. А как поднимешься с колен, если некого побеждать, кроме себя самих?
4. Вождь.
Ну что ж, если мы обороняем от врага осажденную крепость, как нам обойтись без харизматического лидера, без вождя, без организатора и вдохновителя всех наших побед, без культурного героя, который сплотит нас, покажет верный путь, научит добывать огонь, пахать, сеять и жать? Резонный вопрос.
Повторю еще раз: божественные, надчеловеческие свойства правителя - похоже, что этот архетип впитывается в России чуть ли не с молоком матери. Во многом он ведет свое происхождение всё от той же вездесущей теории "третьего Рима" и небесного благословения на трон. Присущий скорей деспотическому Востоку, чем демократическому Западу, этот архетип - медицинский факт, от которого никуда не деться и не откреститься. А отсюда и вполне закономерный приоритет интересов государства перед интересами отдельного человека. Не государство для человека, а человек для государства - когда у нас иначе-то было? Многих ли правителей у нас выбирали голосованием (я даже опускаю слово "всенародным")? Как часто царь-батюшка, будучи вынужден прислушаться к общественному мнению, слагал с себя властные полномочия и добровольно уходил в отставку? Это ли не настоящая фантастика?
Вообще, загляните в любой учебник: градация в российской истории традиционно идет не только по периодам или формациям, но и "по правителям": эта классификация сложилась давно и сама собой. Всегда определяющим фактором политики было - кто у власти. Лидер становился не просто лицом государства, а - самим государством.
Термин "политическое лидерство" традиционно имеет в России совершенно четкий синоним - "верха". Носители власти часто бессознательно воспринимаются как некие особенные, отличные от других люди. Носитель такой власти, по сути, "не от мира сего", он выше человеческих законов, и он стоит между двумя полюсами, между раем и адом, по ту сторону добра и зла. Эпитет "грозный", применявшийся к наиболее уважаемым царям, хорошо подтверждает данный тезис. "Гроза", как символ княжеской силы и могущества, берет свое начало еще с позднеязыческих времен, когда Перун был выдвинут в главные боги славянского пантеона. Образы добра и зла в политической символике, таким образом, часто сливаются и выступают в синкретическом, нерасчлененном виде. Типа, бьет - значит, любит. Достаточно вспомнить хотя бы популярную последнее время концепцию Сталина как "эффективного менеджера": да, положил миллионы людей, но зато - превратил крестьянскую страну в ядерную и космическую державу! (Следуют бурные аплодисменты, переходящие в овации).
Мистический элемент в восприятии массами образа вождя несомненен. Здесь соединяются все те же архетипы Великого отца, героя-змееборца и образ Спасителя, возродившегося после многочисленных гонений и трудностей. И порой даже так: чем больше погибших в борьбе, в которой он выжил, тем выше статус вождя. Например, положение Сталина после Великой отечественной войны заметно упрочнилось, фактически его имя отождествлялось с Родиной; он стал как бы ее человеческим воплощением. Вообще, Сталин создавал себе героический образ совершенно сознательно, и псевдоним, означающий "стальной человек", тоже не случаен: все мелочи работали на имидж. Сталин как олицетворение страны настолько прочно укоренился в массовом сознании, что после его смерти многие просто не представляли себе дальнейшую жизнь. Некоторые не представляют до сих пор.
Ленин в советское время выполнял функцию универсального, вечного вождя, можно даже сказать, что он был главным богом и фараоном "пролетарского языческого пантеона", ибо именно он был бальзамирован и помещен в мавзолей, в соответствии с архаическими (и отнюдь не марксистскими) представлениями о бессмертии души. Советская пропаганда неоднократно подчеркивала, что "Ленин всегда живой"; даже партбилет за номером 001 всегда выписывался на его имя. Следовавшие после Ленина вожди, не претендуя, конечно, сравняться с ним, все же пытались представить себя как некие инкарнации, воплощения почитаемого всеми культурного героя ("Сталин - это Ленин сегодня"). Естественно, никто не воспринимал этого буквально, но на символическом уровне это была истина, не допускающая сомнений. Мифический образ Ленина тоже в каком-то смысле являлся консолидирующим, объединяющим, воплощающим светлую коммунистическую идею. Его именем разве что погоду не заклинали.
Кстати, о грозных царях-батюшках по ту сторону добра и зла. Я не зря уже упоминал здесь Ивана IV и его верную опричнину. Жесткое разделение народонаселения на две неравные части - тех, кто при власти и тех, кто в пролёте, стало в дальнейшем основным принципом внутреннего российского мироустройства. В каком бы облике это ни проявлялось. Владимир Сорокин в одном из интервью (в связи со своей повестью "День опричника") говорит так: "Мешает метафизика нашей жизни и государственной власти. В Европе каждый гражданин может сказать: "Государство - это я". У нас же страна делится на государство и на подданных, то есть наш народ не отождествляет себя с государством. Государство - это отдельная машина, это некий идол, которому надо молиться и во имя которого надо жертвовать собой. Мне кажется, что опричнина сыграла главную роль в формировании в народном сознании такой структуры государства".
Суть этого явления можно выразить ёмким словосочетанием "мистическая легитимация власти". Власть дана свыше, ее суть невыразима словами и законами. Власть не выбирается народом, власть наследуется, и испокон века было так. Это настолько крепко засело в головах у людей, что выбить оттуда эту идею невозможно. Мысль о том, что высший чин государства может быть снят или переизбран, если не выполняет должным образом свои функции, не укладывается просто нигде. Царь, как и Цезарь, как и жена Цезаря - вне подозрений.
"Мистическая легитимация" может проявляться по-разному. До революции новый царь обязательно должен был иметь (пусть даже гипотетическое) родственное отношение к правившей династии, чтобы быть признанным в народе. Борис Годунов и Михаил Федорович, первый из Романовых, приходившие к власти в Смутные времена, такие родственные связи имели. Феномен самозванчества на Руси также очень ярко отражает "мистическую легитимацию": для людей были подчас важны не столько идеи, за которые сражаться, а тот факт, что их ведет в бой наследник престола (пусть даже и гипотетический наследник). В советские времена "мистическая легитимация" была не менее актуальна. Сначала Ленин был верным учеником Маркса, потом Сталин был "Ленин сегодня", потом все генсеки неизменно признавались продолжателями дела Ленина, первого фараона, а также обязательно должны были быть другом и соратником предыдущего вождя. И очень желательно - руководить его похоронами, приобщиться к важнейшему магическому ритуалу.
Казалось бы, на дворе XXI век - о какой мистике может идти речь? Но у некоторых вещей, в отличие от молока или от йогурта, нет срока давности. Мифологема сакральности власти ярко проявляется и по сей день.
Например, 2000 год. Потерявший массовую поддержку президент Ельцин официально назначает своего преемника, дотоле мало кому известного полковника КГБ, и передает все полномочия ему. Политологи-скептики говорят: "Да кто за него проголосует? Это невозможно!" Но стандартная схема не могла не сработать, и она сработала. Вышло, что немощный, почти недееспособный политический лидер в рамках замкнутого мифологического пространства вполне естественно воспринимался как находящийся в "переходном" состоянии, ищущий своей реинкарнации, наследника (прямо как далай-лама). Кто же возглавит оборону крепости, подымет, так сказать, упавшее знамя? И сакральный ореол власти оказался настолько силен, что воля президента была воспринята массами на бессознательном уровне как вполне законная династическая передача трона.
В 2008 году институт преемника на основе идеи "мистической легитимации власти" еще раз показал свою полную жизнеспособность. И это в стране, где, вроде бы, провозглашены все основные демократические права и свободы, где, вроде бы, существуют конституция, президент и парламент, которые, вроде бы, выбираются всенародным голосованием...
Что, действительно умом Россию не понять? Конечно же, нет. Одного ума недостаточно, когда имеешь дело с бессознательным.
5. Золотой Век.
И, наконец. Куда-то ведь великий вождь ведет свой народ. Должна быть светлая вожделенная цель. Она есть. Это - образ Золотого Века в далеком прошлом как идеал, которого можно достичь на новом витке исторического прогресса. Апеллирование к данному архетипу совершенно обязательно и для тех, кто у власти, и для тех, кто к ней стремится. Вслед за признанием факта неизбежного нарастания кризисной ситуации и предложением новейших радикальных мер по ее исправлению, этот образ в той или иной вариации обязательно должен проявиться. Славное историческое прошлое, известные всем герои и победоносные войны, высшие ценности - все это стандартные методы воздействия на народонаселение. За всё хорошее, против всего плохого. Кто с этим может поспорить?
Итак, что мы видим? Царствие Небесное, где праведникам воздастся по заслугам. Коммунизм, где от каждого - по способностям, и каждому - по потребностям. Идеи русского космизма и богочеловечества. Сказочный Емеля на печи и его волшебная щука; Иван-дурак и Жар-птица; универсальный помощник Конек-Горбунок; околачивание груш и битьё баклуш; неизбывная надежда на универсальный "русский авось", столь же святая вера в халяву и упование на высокие цены на нефть - какие еще вариации на тему обетованного Золотого Века здесь подойдут? И ожидание этого Золотого Века никогда не прекратится. А кто бы спорил - конечно, кому ж не хочется стабильности, спокойствия и уверенности в завтрашнем дне.
Как метко подмечал Николай Бердяев, "Всё своеобразие славянской и русской мистики - в искании града Божьего, града грядущего, в ожидании сошествия на землю Небесного Иерусалима, в жажде всеобщего спасения и всеобщего блага, в апокалиптической настроенности". Апокалиптической - в том числе направленной не только к "концу истории", но и к бессмертию, физическому и духовному. Преодоление смерти, абсолютное бытие, стремление к вечности, к созданию какого-то постоянства в беспрестанно меняющемся мире - это основа основ не только любого творчества, но и человеческой культуры в целом. Архетип этот универсален, он зиждется как на сознательном, так и на бессознательном неприятии человеком смерти. Любая идея, связанная с высокой целью, неизбежно подводится под знаменатель Золотого Века. А ради высокой цели, как правило, не жалко ничего. И никого.
Как итог, удивительная картина, неизменная на протяжении долгого периода. Вождь-харизматик, обладающий особым знанием о величайшей исторической миссии, ведет за собой народные массы к прекрасному и беззаботному Золотому Веку, путем обороны осажденной крепости от врагов. Вот к чему привел сеанс психоанализа, которому подверглась страна под названием Россия. Вот как выглядит российская национальная идея. Не такая, какой мы бы ХОТЕЛИ ее видеть, а такая, какая она ЕСТЬ. Что теперь с ней делать? Эксплуатировать и дальше? Что ж, проверку временем она прошла. Или же следует, как и положено в психоанализе, осознать проблему, проговорить и затем попробовать ее преодолеть? Найти более адекватное выражение национальной идеи? Или это уже невозможно? И даже не нужно - потому что и такая идея достаточно хороша?
III. НЕУЛОВИМЫЙ БРАНДАШМЫГ.
Страшно не хочется быть скептиком, страшно не хочется быть циником и ни во что хорошее не верить.
Но вывод, пожалуй, как это ни печально, состоит в следующем. Российская национальная идея, как к ней ни относись, во всех ее трансформациях и воплощениях, имеет, в конечном счете, чисто мифологический характер, потому что состоит сплошь из мифологических образов.
Во все времена, от язычества - через православие - далее к коммунизму - и потом к нынешним смутным временам, - главная российская идея абсолютно ОДИНАКОВА. Форма ее существования - на подсознательном уровне, в виде неких неосознаваемых шаблонов, образов, архетипов. Как писал старик Юнг, "наш бессознательный разум, подобно телу, является хранилищем реликтов и воспоминаний о прошлом". В кризисные моменты истории эти древние образы под влиянием идеологической пропаганды активизируются, проступают, словно на фотобумаге, сквозь более современные наслоения, и, воплощаясь каждый раз в новых реалиях, меняют мировоззрение человека, толкают его в определенном направлении. Мировосприятие становится мифологическим. А это - состояние сознания, при котором не делается противопоставления между иллюзией и реальностью. Состояние, когда в нерасторжимом единстве работают рациональное мышление и воображение. Вся информация о мире человеку недоступна, и недостающие моменты ему приходится восполнять воображением, фантазией, домысливанием. И это свойство сознания не изменилось в человеке с древних времен. При воспроизводстве мифа реальное время словно исчезает, свертывается; разум незаметно погружается в океан вечных символов, для которых не существует времени.
Функция любого мифа - уничтожение хаоса и созидание порядка, Космоса; борьба со вселенской энтропией. А для этого необходимо объяснить, упорядочить окружающий мир, выявить основные закономерности его развития, и, далее, указав на трудности и препятствия, убедить сограждан в том, что только ты, вождь, знаешь, как их преодолеть.
Итак, вождь-харизматик, обладающий особым знанием о величайшей исторической миссии, ведет за собой народные массы к прекрасному и беззаботному Золотому Веку, путем обороны осажденной крепости от врагов. Все пять базовых компонентов сводятся, в итоге, к одному магистральному направлению развития. Это то, с чего, собственно, всё и начиналось.
Опять же, как обобщал Н.Бердяев, "Россия совмещает в себе несколько исторических и культурных возрастов, от раннего Средневековья до ХХ века, от самых первоначальных стадий, предшествующих культурному состоянию, до самых вершин мировой культуры. Россия - страна великих контрастов... Вот почему так трудно организовать Россию, упорядочить в ней хаотические стихии".
Позвольте, всё одно к одному. Ликвидация хаоса и установление порядка - цель, озвученная еще у истоков российской государственности, во времена Рюрика; цель, которая, как горизонт, приближается и всё никак не приблизится. Ни княжеская, ни царская, ни советская власть, ни любая властная вертикаль не приводят Россию к осуществлению ее основополагающей цели: через Хаос => к Порядку, ко всеобщему благоденствию граждан.
А ведь не самая плохая цель, кстати. Но, по большому счету, это есть цель ЛЮБОГО государства. Конечно, как и любое другое государство, Россия есть гоббсовский Левиафан, в пользу которого, согласно общественному договору, человек отчуждает свою свободу в надежде получить взамен безопасность, защиту, стабильность. А также права и гарантии... Но, может быть, это возможно только в каком-то идеальном, утопическом государстве, городе Солнца? А можно ли назвать Россию идеальным государством? Вряд ли. И, следовательно, всё, что нам остается - это неустанно бороться и сражаться за Великую Несбыточную Идею.
А нужна ли вообще России национальная идея как таковая? Для чего России ее "особенная стать", культ вождя, лютый враг, вечное состояние осажденной крепости, недостижимый идеал Золотого Века где-то вдали? Почему не хватает обычных общечеловеческих ценностей, принятых в цивилизованном мире - приоритета человеческой жизни над интересами государства, гражданских прав и свобод, социальной защищенности, подконтрольности властных институтов?
Национальная идея - это не цель развития; цель, как мы выяснили, у всех государств примерно одна и та же. Национальная идея, в данном контексте - это какие средства используются в достижении цели, как именно будет организовано это самое движение. Какие образы, какие стандарты будут поставлены во главу угла. Наши российские стандарты мышления - вот они. Вот то, что у большинства людей в головах, в подсознании, вот содержание нашей общей большой "книги" под названием национальная идея. Так что, все-таки есть она, эта "особенная стать", есть, хошь-не хошь, и никуда ее не денешь. Но умом ее, к сожалению, не понять. Висит груша - а нельзя скушать. Близок локоть, да не укусишь. Фантастика чистой воды. Ищут эту вожделенную идею, ищут давно и никак не могут найти. Одну, универсальную, на все времена. Чтобы служила она во благо не только власть предержащим, но и простым людям. И чтобы воплотить ее можно было не только на бумаге и в мечтаниях, а и на деле. Но - нет такой идеи.
А может, точно так же, как смысл движения - в самом движении, так и тут: смысл поиска российской национальной идеи - в самом поиске?
Вот по всему и получается, что российская национальная идея - типичная фантастика. Канонам, кстати, вполне соответствует. В ней есть все три базовых компонента настоящей фантастики - ЧУДО, ТАЙНА и ДОСТОВЕРНОСТЬ. Чудо - потому что разве не чудо, когда одна-единственная идея способна объединить на века миллионы людей. Тайна - потому что поди угадай, что она такое на самом деле; версий отгадки бесчисленное множество, но сойтись на чем-то одном невозможно. Достоверность - потому что, как и в любом серьезном НФ произведении, ни о какой выдумке даже речи идти не может, всё - на достоверном материале, всё - чистая правда.
Куда летишь ты, птица-тройка?
Нет ответа.
Десяток подходящих книг по заданной теме.
Бердяев Н.А. Русская идея. М., 2008.
Генис А. Лук и капуста// Вавилонская башня. М., 1997.
Голосовкер Я.Э. Логика мифа. М., 1987.
Лебон Г. Психология социализма. СПб., 1995.
Лосев А.Ф. Диалектика мифа // Философия. Мифология. Культура. М., 1991.
Мелетинский Е.М. Поэтика мифа. М., 1995.
Цуладзе А. Политическая мифология. М., 2003.
Щербинина Н.Г. Герой и антигерой в политике России. М., 2002.
![[]](/img/p/proskurjakow_d/rni/gerb.gif)
![[]](/img/p/proskurjakow_d/rni/pjaternja.jpg)
![[]](/img/p/proskurjakow_d/rni/worlds_map.jpg)
![[]](/img/p/proskurjakow_d/rni/siege.jpg)
![[]](/img/p/proskurjakow_d/rni/sw.georgij.gif)
![[]](/img/p/proskurjakow_d/rni/lenin-stalin.gif)
![[]](/img/p/proskurjakow_d/rni/stalin.jpg)
![[]](/img/p/proskurjakow_d/rni/mifyorossii.jpg)
![[]](/img/p/proskurjakow_d/rni/books.jpg)
![[]](/img/p/proskurjakow_d/rni/poldenxoktjabrx2009.jpg)