Все дело в том, что писать рецензии на то, что создается у тебя на глазах - очень сложно. Процесс можно сравнить со, скажем, непредвзятой критикой достижений ребенка, который рос на твоих глазах, превращаясь из малыша с бессмысленным взглядом в крепкого, красивого и умного подростка. Оценивать безучастно этот процесс невозможно, особенно если имеешь к нему непосредственное отношение (но об отношении потом).
В "Болтливых куклах" - нелинейный сюжет. Вообще, я люблю простоту в литературе (не путать с примитивностью), то есть сюжет, идущий по стройной накатанной. Но в "Куклах" мы знакомимся с главным героем (ой, главным ли?) безногим танцором Шеном Ри уже после всего и именно он рассказывает Ясе и нам, читателям, историю своей недолгой жизни.
Ах да, сюжет... Итак, жила была девушка Яся, которой подарили странную куклу. А кукла начала ей сниться и рассказывать истории...
Главные герои книги, как понятно из названия - куклы. Куклы необычные, куклы - люди, переселившиеся в творения мастеров полимерной глины и папье-маше благодаря старинным заклятиям и магии своего мира. Куклы - танцоры. Впрочем, танцором по-настоящему, является пожалуй, только Шен. Именно он летает в своем танце, именно для него музыка - наилучшее утешение от всех бед. Автор отобразила главную характеризующую такого рода людей: они могут без семьи и друзей, но отбери у них главное (а для Шена Ри главным стал танец) и они начнут умирать. Сами, без яда.
Зар и Хекки - не танцоры, нет. Зар - яростный белый дракон в человеческой плоти, воин, убийца, правитель, но никак не танцор. Он влюбляет в себя своей огненной мощью и силой воли, им можно любоваться как любуются надвигающимся штормом, но читатель чувствуют, что этот юноша никак не ограничится сценической карьерой. Лисенок Хекки, хитрый и оборотистый малый, пусть и наслаждается сценой, но и он не живет танцем. Для него танцем является все: плотская любовь, весенний ветер, вкусная еда, радостная встреча. Хекки живет здесь и сейчас, повинуясь вечному Carpe Diem (о котором жители того мира, конечно не имеют понятия, но все же).
Образы, созданные в "Болтливых куклах" - живые. Пусть намеренно сказочные, но несомненно живые. И становятся они такими благодаря мастерству автора, который проходится по каждому персонажу тонкой, почти акварельной кистью, легкими штрихами создавая характеры. Такое дано, будем честными, не каждому писателю, авторы, чаще всего, просты как валенки в создании героев. Вот ты будешь хорошим, ты плохим, ты смешным, ты трагическим... Зар, Шен и Хекки не таковы. В них переплетается добро и зло, ненависть и любовь, всего понемногу, но очень органично.
Мир, созданный автором - не уникален. Старый добрый императорский Китай с его оперой, чиновниками, улицами розовых фонарей и прочим, о чем можно почитать в "Болтливых куклах" и умных энциклопедиях. Но - он органичен. Выдуманный Храм с его театром, дворцовые интриги, умирающие правители - все это настолько правдиво, насколько может быть правдивым мир из книги.
И, конечно, язык.
Еще со времен "Шута" этот язык кажется мне невероятно поэтичным. Тогда, много лет назад, меня покорила речь одной из героинь "Шута" - колдуньи Нар. В "Болтливых куклах" так зазвучало все повествование (кроме эпизодов с Ясей в нашем мире, разумеется). Язык автора текучий, легкий, похожий, опять же, на рисунок акварелью "по-сырому" - сочный, но легкий, запоминающийся, но тонкий, не грубый.
Кстати, о Ясе и всех тех страниц книги, действие которых прозаически происходит где-то в Питере. Верить ли старой квартире с выходом на крышу? Да... Верить ли в маленького котенка заморской породы мейн-кун по имени Шаман? Еще как да, ведь Шаман (только большой и очень серьезный) действительно существует и вполне себе дружит с автором. Верить ли в людей, создающих кукол, настолько живых и характерных, что они сами по себе могут быть историей....разумеется. Автор не пишет о том, чего не знает, вот в чем один из маленьких секретов "Болтливых кукол". Только то, о чем известно: о муках творчества, о питерской весне, о любви, в конце-концов.
И под конец.
Так уж получилось, что я принимал в этой истории непосредственное участие: в основном, в качестве бета-ридера, но также был помощником добрым словом и придумщиком хитровывернутых дворцовых переворотов. Так что, читая эту историю, вы оцените еще и мой небольшой вклад.
Приятного чтения!
Черная гладь воды в пруду неподвижна, как зеркало. Я смотрю в нее и пытаюсь представить, каким будет мое лицо через много лет. Я делаю это всякий раз, когда мир начинает давить слишком сильно. Иногда мне удается застать слабое дуновение ветерка, и тогда по воде бежит быстрая рябь, искажая мои черты, словно украшая их морщинами. Но эта иллюзия всегда заканчивается слишком быстро.
- Шен! Шен Ри! Где ты?
Я беззвучно скольжу за высокую колонну из гладкого зеленого камня и замираю, опустив веки.
Я - Шен Ри. Мне четыре года. Через неделю - уже пять.
В пять лет пятого сына отдают Великой Богине. Это большая честь. Это бесценный дар.
Это мое проклятье и судьба, которую нельзя изменить.
Вскоре голос служанки отдаляется.
В нашем саду есть сотни укромных уголков, где никто и никогда не найдет меня, если я захочу.
Рано утром, когда солнце еще не палит, а нежно целует все живое, я видел целый рой золотистых бабочек.
Это хорошая примета. Так говорит старая Куна. А она знает толк в приметах.