Погасло солнце, и настала тьма по всей земле, но в небе появился огненный круг: не луна вовсе, а свернувшийся кольцом Змей.
Еще прежде приполз он к кресту, чтобы терзать Господа в агонии, но Мария его не пустила. Господь опочил в мире, Змей же остался жив.
Бежит Агнец по голой Голгофе, жалобно блеет, не находя пастьбы; в небе светит свитый Змей, а с каменной вершины сыплются скорпионы грехов, вцепляются Агнцу в руно.
Кресты уже опустели, как вдруг Змей во всем блеске тьмы стремглав пал на Господне древо и тотчас на нем распростерся. Висит Люцифер в беспредельном великолепии своей инфернальной мощи, раскинув драконьи крылья, что радужно переливаются подобно таинственным бабочкам Сахары, не скрывая пьянящего, андрогинного тела Искушения.
Богохульной насмешкой теперь выглядит надпись о Царе, которую сделал Пилат и не позволил убрать.