Робертс Нора : другие произведения.

Нора Робертс. "Рожденная в грехе." Главы 9-12 (перевод Сафоновой Э.К.)

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

   ГЛАВА 9
  
   Едва ли Мерфи испытывал большее блаженство, нежели то, когда возился с лошадьми. Возделывать землю для него было привычно, за этим проходила жизнь. Радость и отчаяние вмещались здесь, неудовольствие и гордость. С каким наслаждением брал он землю в руки, как тонко чувствовал ее под ногами, сколь блаженно вдыхал ароматы цветущих растений. Погода одинаково служила ему и другом, и врагом. Иную же перемену настроений в небе зачастую он улавливал быстрее, чем в себе.
   То и дело приходилось ему пахать, сеять, собирать урожай. Он достиг большого умения, но не в этом одном.
   На западе разыгралась великолепная весна, предвещая долгий и упорный труд в поле, без опасений, однако, что корнеплоды сгниют в сырой земле, а зерновые перемерзнут или пострадают от вредителей.
   Он сажал и сеял с умом, перемежая отцовские и дедовские приемы с более современными, нередко при этом экспериментировал, вычитав что-нибудь в книгах.
   Вел ли он трактор в поле, где, между темно-зелеными рядами картофеля, проглядывала бурая почва; заходил ли поутру в темный коровник, чтобы надоить молока - он знал, что работа его несет благо другим.
   И только лошади предназначались для него одного.
   Он прищелкнул языком на годовичка и отметил, как широкогрудая гнедая лошадка лениво махнула хвостом. Они прекрасно ладят, временами подолгу стоя рядом, будто играя в неведомую игру. Мерфи терпеливо выждал условленное время, наслаждаясь привычным ритуалом. Чуть поодаль, в поле, пощипывала траву лощеная кобылка, не прекращая кормить припавшего к ней жеребенка.
   Остальные, включая еще одну кобылу, мать годовичка, и другую, каштанового цвета, кобылицу, гордость Мерфи, навострили уши и воззрились на него.
   Он похлопал по карману; годовичок с особой, присущей ему статью, тряхнул головой и подошел вплотную.
   - Ты молодец у меня, правда? Хороший мальчик. - Мерфи тихо засмеялся, поглаживая коня о бок, а тот ткнулся мордой ему в карман. Другие норовили сделать то же самое.
   - Да к чему мне тебя задабривать? Вот, держи. - Он достал горсть яблок, поделенных на четвертинки, и принялся кормить жеребенка с руки. - Эх, сдается мне, ждет тебя сегодня удивительное приключение. Я буду скучать по тебе. - Он снова погладил его, ощупав заодно колени и суставы. - Провалиться мне, если будет иначе. Но не для того ты рожден, чтобы день-деньской прохлаждаться на пастбище. А выполнить то, для чего был создан - долг каждого из нас.
   Он приветил остальных лошадок, раздав им ломтики яблок, и, обвив рукою шею жеребенка, устремил взгляд в поле. Повсюду уже взошли колокольчики и синельки; у ближайшей стены принимался цвести желтый бурачок. Чуть поодаль различались силосная башня, амбар, бревенчатые постройки и собственно дом, - все вместе, на фоне перисто-слоистых облаков, вполне бы могло сойти за картину.
   Перевалило за полдень, вычислил Мерфи, - самое время выпить чашку чая перед деловой встречей. Он глянул в сторону запада, - там, за оградой, что отделяла пастбище от хлебного поля, маячил каменный круг.
   Она была там.
   Сердце учащенно забилось. Интересно, при виде ее теперь всегда с ним будет так?
   Эта мысль ошеломила его, - до сих пор, на четвертом десятке, женщины были для него мимолетным увлечением, и лишь встречи с одной все эти годы жаждал он всем сердцем - с той, в чьем облике с первого взгляда узнает он свою судьбу.
   Сейчас же, где-то в глубине души, зародилось и взялось стремительно нарастать одно неистовое желание - коснуться, пригубить, взять.
   Ему это вполне по силам, прояви он лишь известную долю терпения и осмотрительности. Ведь и она не безразлична к нему. Он уже отмечал ее прерывистый пульс и видел, как менялось, тронутое вожделением, выражение лица.
   Но где-то, еще глубже самого желания, таилась любовь. И, что казалось ему сейчас тем более странным - она, похоже, всегда была внутри и выжидала. А посему будет мало - просто коснуться, пригубить и взять. Это будет только начало.
   - Ну, а для того, чтобы продолжить, придется как-то начинать, верно? - напоследок погладил Мерфи годовичка и зашагал через пастбище.
   Шаннон видела, как он идет. На самом же деле, она оторвалась от работы, как только он появился в окружении лошадей.
   Похожи на участников спектакля, - подумалось ей тогда, - мужчина и молодой конь подле него, два совершенных представителя, каждый рода своего, пребывающие недолгие мгновения в поле наедине.
   Знала она и то, в какой момент он заметил ее. Расстояние не явилось помехой, и пристальный взгляд Мерфи она ощутила на себе сразу. "Чего он от меня хочет?" - мысленно задалась она вопросом, вновь приступая к работе над оставленным полотном.
   "Чего хочу от него я?"
   - Здравствуйте, Мерфи, - когда тот приблизился к стене, что отделяла их друг от друга, она уже продолжала рисовать. - Брианна сказала, вы не станете возражать, если я здесь немного поработаю.
   - Работайте, сколько душе угодно. Вы рисуете этот самый круг?
   - Да. И, кстати, можете взглянуть.
   Она взяла другую кисть, зажав предыдущую в зубах; Мерфи перемахнул через стену.
   "Мистику уловила", - разглядывая установленное на мольберте полотно, удовлетворенно отметил он про себя; восхитился и одновременно позавидовал мастерству, с которым выполнен был набросок магического каменного круга.
   И, хотя оба плана - задний и передний - пока пустовали, она уже принялась накладывать цвета и текстуру камней.
   - Бесподобно, Шаннон.
   Слова ей польстили, но она качнула головой. - До того, как на это станет похоже, хотя бы отдаленно, надо немало потрудиться. А сегодня я едва-едва поймала правильный свет. - Тем не менее, она почему-то была уверена, что сумела бы зарисовать стоячие глыбы при всяком освещении, под любым углом. - Мне показалось, я видела вас сегодня чуть раньше, на тракторе.
   - Возможно. - Как приятно пахнет от нее за работой: духами и красками. - Давно вы здесь?
   - Следовало бы дольше, - она хмуро повертела в руке кисть, которой прежде нанесла мазок на палитру. - На рассвете было бы легче выписать тени.
   - Завтра будет другой рассвет. - Он уселся на стене и принялся постукивать пальцами по альбому с эскизами. - Буквы на вашей рубашке, "КМ", что означают?
   Она опустила руку с кистью, отступила назад, чтобы оглядеть полотно и мазнула краской спортивную рубашку, коснувшись ее пальцами. - Карнегги-Меллон. Колледж, где я училась.
   - Вы там изучали живопись.
   - М-м-м... - Камни все еще как мертвые, подумала она. А ей хотелось вдохнуть в них жизнь. - Я специализировалась на коммерческой графике.
   - Картинки для рекламы.
   - Да, почти.
   Он размышлял, перелистывая альбом с эскизами, что попал ему в руки.
   - И вздумалось же вам заниматься изображением туфель и бутылок пива, когда вы способны творить вот такое.
   Она взяла тряпку, смочила ее скипидаром из склянки. - Мне нравится зарабатывать на жизнь, и у меня неплохо это получается, - отчего-то ей приспичило вдруг оттирать пятно серой краски с тыльной стороны ладони. - Как раз перед отъездом сюда мне удалось привлечь крупного клиента. Вероятно, меня повысят в должности.
   - И впрямь здорово, - он перелистнул еще одну страницу и улыбнулся, увидев эскиз с изображением Брианны, копошащейся в саду. - Что за клиент?
   - Бутилированная вода, - пробубнила Шаннон. Здесь, в открытом поле, где воздух так изумительно свеж и ароматен, звучат ее слова, по меньшей мере, неуместно.
   - Вода? - Как и следовало ожидать, он усмехнулся. - Газировка, что ли? С чего вы решили, будто людям должна нравиться пузырящаяся жидкость в бутылках?
   - Потому что она очищенная. Не у каждого во дворе есть колодец, или родник, или что там еще. Графический дизайн для воды - это огромная индустрия; и при растущем загрязнении среды, развитии городов она будет только расширяться.
   Он все еще улыбался. - Я и не думал вас сердить. Просто интересно, вот и спросил. - Он развернул к ней альбом: - Мне нравится вот это.
   Она отложила тряпку и пожала плечами. Рисунок изображал его в пабе, с концертиной в руках; недопитый стакан пива на столе рядом с ним. - Немудрено. Я вам здесь определенно польстила.
   - Мило с вашей стороны. - Он отложил альбом. - Ко мне вот-вот должны прийти, взглянуть на годовичка, поэтому я не смогу пригласить вас на чай. Но вечером вы зайдете пообедать?
   - Пообедать? - Она невольно отступила назад, как только Мерфи поднялся с места.
   - Можно прийти пораньше. Полседьмого. Сначала я покажу вам все вокруг.
   Он схватил ее за руку. В глазах его мелькнула странная вспышка, и сулила она отнюдь не безвинное развлечение. - Почему вы отдаляетесь от меня?
   - Ничего подобного. - Попробуй теперь, двинься, когда он вцепился в нее. - Я думаю. У Брианны могут быть планы.
   - Бри - женщина гибкая. - Он слегка притянул ее за руку, и Шаннон оказалась еще на шаг ближе к нему. - Ну же, проведем этот вечер вместе. Вы ведь не боитесь остаться со мной наедине?
   - Разумеется, нет. - Еще чего не хватало. - Я не знаю, умеете ли вы готовить.
   - Приходите, - узнаете.
   Обед, убеждала она себя, это всего лишь обед. Да и потом, разве не любопытно взглянуть, как он живет. - Так и быть. Загляну к вам.
   - Отлично. - Не выпуская ее руки из своей, другой он охватил ее затылок и осторожно притянул еще ближе к себе. Нервы ее были напряжены до предела, но она все же протестующе подняла руку к его груди.
   - Мерфи, -
   - Я всего лишь хочу поцеловать вас, - прошептал он.
   Какое тут могло быть "всего лишь"?
   Не сводя с нее прямого, недвусмысленного, горящего взгляда, он потянулся к ней ртом, и в следующий же миг утонула она в сверкающей, бездонной синеве его глаз, - оглохла, ослепла и онемела.
   Легким шепотком, едва предвещающим близость, соприкасались поначалу их губы. Он придерживал ее так, словно готов был закружить с нею в танце. Ей же казалось, что земля уходит из-под ног, - таким сладким и упоительным явился первый поцелуй.
   Он оторвался от ее губ, и - не успела она ахнуть - принялся медленно, чувственно покрывать поцелуями ее лицо: щеки, виски, веки... От неспешного такого странствия его колени у нее ослабли, сладкая дрожь пробежала по ногам вверх, и когда во второй раз накрыл он ее уста поцелуем, она едва не задохнулась.
   Более проникновенно теперь, и также не спеша. Губы ее разомкнулись, выпустив навстречу ему слабый гортанный стон. Рука скользнула вверх по его плечу, судорожно вцепившись в него, и тут же безвольно повисла. Пахло лошадьми, травами, и еще чем-то, похожим на зарницу в небе.
   "Он вернулся", - это все, что успела она подумать, и впала в забытье.
   Она была всем, чего только мог он желать. Держать ее в объятиях, как сейчас, чувствовать в ней такую же томительную дрожь, что пронзала его самого - что могло сравниться с этим?
   Ее уста, казалось, были созданы для того, чтобы слиться с ним воедино; а вкусы, что таили они в себе, были спелыми, глубокими и таинственными.
   Но довольно. На сей раз довольно; податься назад, смириться с ноющей болью, какую, бывает, причиняет недолеченный зуб.
   Он уже видел, что будет дальше; чувствовал, как будет лежать с нею в теплой траве, подмяв под себя - тело к телу, плоть к плоти; как плавно, горячо и неистово будет извиваться она под ним, и как, после долгой-долгой прелюдии, он, наконец, глубоко погрузится в нее.
   Но на сегодня ее губ достаточно. Он позволил себе помедлить, вкусить сладость, выказать обладание ею и элегантно отстраниться, прихватив с собою обещание большего.
   Чтобы унять мелкую дрожь в руках, провел ими по ее лицу и укрыл в волосах. Щеки ее разгорелись румянцем, и от этого она казалась ему еще милее. Как же он мог забыть, до чего она хрупка, словно тростинка; какою неподдельною искренностью и обаянием лучатся ее глаза.
   Он не спешил убрать руку с ее волос и только сдвинул брови, когда в сознании, одно за другим, пронеслись видения. - В тот раз волосы были длиннее, а щеки омочены дождем.
   У нее пошла кругом голова. В буквальном смысле; а ведь она всегда считала эти слова нелепицей, романтической бредней. И, однако же, пришлось приложить руку к виску, чтобы прийти в себя. - Что?
   - Когда мы встречались здесь прежде. - Он улыбнулся вновь.
   Явления, подобные магии и провидению, казались ему столь же естественными, сколь осознание того, что эта женщина владеет его сердцем отнюдь не с этой минуты, когда ощутил он ее бесподобный вкус. - Я так давно хотел поцеловать вас.
   - Мы не так давно знакомы.
   - Давно. Поцеловать еще раз, чтобы напомнить?
   - Думаю, не стоит. - Понимая, что выглядит глупо, она все же подняла упреждающе руку. - Это оказалось чуть сильнее, чем я могла подумать, а потому нам лучше... держаться друг от друга подальше.
   - До тех пор, пока не продолжим с того места, на котором остановились.
   Она безвольно опустила руку. Если в чем и была она сейчас уверена, так это в том, что он не станет давить на нее или предпринимать иные неуклюжие и нежелательные действия. Однако какое-то мгновение она испытующе смотрела на него, и мельком же заглянула вглубь себя.
   - Не знаю, продолжим ли мы.
   - Довольно и того, что об этом знает один из нас. Меня ждут, я должен поторопиться. - Пальцами обеих рук он провел вниз по ее щекам, как бы норовя захватить с собой это последнее касание. - Вечером разыщу вас.
   Прежде чем перемахнуть через стену, взглянул на нее еще раз и уловил выражение ее лица. - Вы ведь не такая неженка, чтобы отказаться прийти только потому, что вам понравилось со мной целоваться.
   Злиться на него за то, что он угадал ее намерение, не стоило. Она спокойно развернулась и принялась складывать принадлежности. - Да, я не неженка. И мне нравилось целоваться с мужчинами и раньше.
   - Охотно верю, Шаннон Бодин, но целоваться с мужчинами, подобными мне, вам не доводилось никогда.
   Он пошел прочь, насвистывая. Убедившись, что ему не будет слышно, она рассмеялась от души.
   Надо же было так смутиться, когда речь зашла о свидании, - не ей ли на днях стукнуло двадцать восемь; привычная череда встреч первых и последних, обыденная роль в игре на двоих.
   А вот Брианна, пожалуй, смутилась всерьез - засуетилась, захлопотала, как беспокойная мать накануне студенческого бала. Шаннон только улыбалась, думая об этом; та же норовила отутюжить ее платье или одолжить свое; дважды поднималась к ней в комнату, чтобы подобрать к наряду аксессуары и туфли.
   Когда же Шаннон, спустившись вниз, предстала перед Брианной в широких повседневных брюках и скромной шелковой блузке, она полагала, что сильно ее разочарует.
   Брианна, однако, не преминула отметить, что выглядит та великолепно, пожелала ей чудесного вечера и велела не волноваться, если вернется поздно. И, не появись рядом Грей, не утащи жену из прихожей, Шаннон, возможно, так никуда бы и не вышла.
   Все это, по ее мнению, могло быть обычным сестринским поведением, и оно не доставило ей той неловкости, что она ожидала.
   Она была благодарна Брианне и Грею, - оба настояли на том, чтобы она взяла машину. До Мерфи, хотя и недалеко, но после захода солнца на дороге станет темно, и к тому же там, кажется, накрапывает дождь.
   Вывернув через пару минут с подъездной дорожки, она заворачивала теперь на основную, что продиралась меж кустами фуксии, - та служила изгородью и сейчас уже принималась цвести кроваво-красными сердечками.
   Фермерский дом она видела прежде из окна, но вблизи он оказался, вне сомнения, больше и представительнее. Три этажа, мощеные камнем и деревом, что, похоже, не уступали в древности самой земле и также, наравне с нею, были тщательно обихожены, возвышались по ту сторону изгороди. Перед домом раскинулась хорошенькая лужайка, усеянная различными цветами.
   Опрятные квадратные оконца первого этажа увенчаны плоскими арками из тесаного камня. Шаннон уловила очертания бокового крылечка - там же, вероятно, должны быть и двери, ведущие изнутри.
   Две печные трубы, лениво попыхивая, пускали в безмолвное синее небо клубы дыма. Впереди, на подъездной алее - забрызганный грязью грузовой пикап; рядом, на подпорках, водрузился престарелый компакт. Автомобильные познания Шаннон были невелики, но этот свое отжил наверняка.
   Ставни и парадное крыльцо свежевыкрашены, их нежно-голубой плавно перемежается с серым цветом камня. На крыльце пусто, но будто в ожидании компании приветственно расположилась здесь парочка кресел-качалок. Навстречу посетителям открыта и дверь.
   Шаннон все же постучала о косяк и окликнула: - Мерфи!
   - Входите и располагайтесь, - голос, похоже, доносился с вершины лестницы, что устремлялась вверх из передней. - Я сейчас. Умоюсь только.
   Она шагнула в дом и прикрыла за собой дверь. Любопытства ради, прошла немного вглубь прихожей и заглянула в первую комнату, - массивная дощатая дверь и здесь была распахнута.
   Гостиная, конечно же, отметила она. В каждом уголке чистота, как у Брианны, разве что женской руки не хватает.
   На сверкающем полу, устланному широкими досками, расставлена старинная, массивная мебель. В каминной топке мерно плавится торф, наполняя комнату многовековым, дивным ароматом. Широкую каминную полку с обеих сторон обрамляют подсвечники - причудливые, рельефные переплетения изумрудного стекла. Работа Мэгги, не иначе. Шаннон зашла в комнату, чтобы взглянуть поближе.
   Изделия, как невесомые, светились насквозь и плавно переливались. На ощупь, однако, стекло оказалось прохладным. Вместе с тем, исподволь, было изумительное чувство, будто внутри его, словно в рубине, заключено пламя, и ждет оно только того, чтобы в любой момент вырваться наружу.
   - Кажется, что можно пронзить его пальцами насквозь, - высказался Мерфи из дверного проема.
   Шаннон кивнула, и, прежде чем оглянуться, провела еще раз рукою по изумрудным завиткам. - Она очень талантлива. Но я бы предпочла, чтобы вы не передавали ей мои слова, - и она вскинула бровь, оглядывая его. Не так уж отличен был он сейчас от мужчины, что прохаживался чуть ранее по полям или наигрывал музыку в пабе. Шляпы на нем не было, густые, волнистые волосы слегка увлажнены. Приглушенного серого цвета свитер, брюки на пару оттенков темнее.
   Странно - она могла бы с равной легкостью представить его и на обложке "Джи-Кью", и в "Эгрикалчерэл Мансли"*.
   - Неплохо умылись.
   Он смущенно улыбнулся. - Вы смотрите на все, как художник. И на людей, в том числе, это уже привычка. Я не хотел заставить вас ждать.
   - Ничего страшного. Мне нравится разглядывать ваше жилье, - она отвела глаза и приковала взгляд к одной из стен, что была уставлена книгами. - Солидная библиотека.
   - Ну, скажем, это только часть.
   Он остался стоять на месте, когда она пересекла комнату. Джойс, Йейтс, Шоу. Этих следовало ожидать. О'Нейл, Свифт и Грейсон Тейн, разумеется. Но здесь и еще целый кладезь: Эдгар По, Стейнбек, Диккенс, Байрон. Поэзия Китса, Эмили Дикинсон, Браунинга. Потрепанные томики Шекспира, одинаково зачитанные сборники рассказов Кинга, Маккефри, Макмертри.
   - Разноплановая коллекция, - задумчиво проговорила Шаннон. - И это еще не все, верно?
   - Они у меня в доме повсюду, - чтобы при желании далеко не ходить. Книга - приятнейшая штука, которую стоит иметь под рукой.
   - Отец у меня читал мало, только по работе. А вот мы с мамой любим... любили. Под конец, она так сильно болела, - я читала ей вслух.
   - Вы были утешением ей. И радостью.
   - Не знаю, - она встряхнулась и попыталась бодро улыбнуться. - Ну что, мы идем осматривать дом?
   - Если ребенка любят, он знает об этом, - тихо произнес Мерфи и взял ее за руку. - Конечно, идем. Но сначала - на улицу, пока нет дождя.
   Однако прежде чем они достигли запасного выхода, минуя парадную часть дома, Шаннон еще не раз останавливала его. Он разъяснял ей, для чего служат балочные перекрытия, и чем примечательна дальняя комнатка в правом крыле, - там его мама доднесь обожает шить, когда иной раз навещает его.
   Кухня, величиной с амбар, начищена так, что дала бы фору иной хозяйке. Разноцветные же баночки со специями и травами, выставленные в ряд на столе, изумили Шаннон не меньше, чем блестящие медные донышки кастрюль, вывешенных над столешницей.
   - Что бы там ни было у вас в духовке, пахнет восхитительно.
   - Цыпленок. Еще немного, и будет готов. Вот, примерьте.
   Он вынес из соседней комнаты пару веллингтонов, отчего Шаннон нахмурила брови: - Мы ведь не собираемся ковылять по округе в ...
   - Еще как собираемся, - он склонился, чтобы натянуть сапог поверх ее туфли. - Где животные, там и навоз. Так что лучше обуться.
   - Я думала, вы держите коров в поле.
   Он кинул на нее умиленный взгляд снизу вверх, усмехнулся: - Дорогая моя, кто же доит коров в поле? На то есть доильные помещения. Ну вот, к выходу готовы. - Он вывел ее на задний двор, и там нырнул в свои такие же сапоги. - Вам пришлось ждать меня, потому что одна из коров заболела.
   - Что-то серьезное?
   - Нет, не думаю. Просто нужно было напоить лекарством.
   - Вы сами это делаете? Разве у вас нет ветеринара?
   - Для каждодневных случаев - нет.
   Шаннон огляделась вокруг и поймала себя на том, что снова улыбается. Вот и еще одна картинка, подумалось ей. Каменные постройки искусно расположены вперемежку с загонами. Возле одного из корыт сгрудились шерстистые овцы. Огромная зубатая машина под навесом; нескончаемое блеяние и гоготание животных.
   У ближайшего загона, в ожидании постукивая хвостом, сидел Кон.
   - Готов держать пари, это Бри прислала его сюда, - проследить, чтобы я вел себя пристойно.
   - Как сказать. Он с таким же успехом сошел бы и за вашего пса. - Шаннон окинула последнего взглядом, когда Мерфи наклонился, чтобы поздороваться с ним. - В иных обстоятельствах я была бы уверена, что любой фермер держит, по меньшей мере, пару гончих.
   - Одна у меня была, зимой будет семь лет, как умерла. - Непринужденно и ласково (а как иначе при обоюдной любви?) потрепал Кона за уши. - Временами подумываю, чтобы завести другую, но так, похоже, никогда и не соберусь.
   - Зато у вас вон сколько всего. Я и представить не могла, что вы выращиваете овец.
   - Немного. Вот отец, тот, да, разводил их с большим удовольствием. - Выпрямившись, он взял ее за руку и повел за собой. - Сам я больше люблю вести молочное хозяйство.
   - Брианна говорит, вы предпочитаете лошадей.
   - Лошади - это развлечение. Спустя год-другой они порой окупаются. Сегодня я продал годовичка, прелестного жеребенка. Удовольствие, что приносит торговля лошадьми, способно отчасти компенсировать их потерю.
   Шаннон вскинула на него глаза, когда он открыл ворота коровника: - Я думала, фермерам не свойственно так привязываться.
   - Лошадь - не овца, которую забивают на воскресный ужин.
   От картины, что предстала в воображении Шаннон, ее едва не замутило, и она оставила тему. - Вы здесь их доите?
   - Да. - Он повел ее вдоль надраенного помещения - здесь сияли безупречной чистотой доильные агрегаты, и, едва уловимый, витал запах коров и молока. - Конечно, не так романтично, как доить вручную, - мальчишкой мне приходилось, - но гораздо быстрее, аккуратнее и эффективнее.
   - Каждый день, - прошептала Шаннон.
   - И не один раз, а дважды.
   - Многовато здесь работы для одного.
   - Мне помогает парнишка с соседней фермы. У нас с ним соглашение.
   Все то время, что он водил ее по коровнику, мимо доильных аппаратов, когда выводил наружу, к силосному хранилищу и другим постройкам, она думала, что такой объем работы нелегко провернуть даже и с помощью мальчишки.
   Но всю тяжесть физического труда, что приходилось ему взваливать на себя круглыми сутками, оказалось легко забыть, стоило зайти в конюшни, чтобы взглянуть на лошадей.
   - Вблизи они еще красивее, - залюбовавшись так, что забыла о всякой осторожности, Шаннон подняла руку и погладила каштановую лошадку по щеке.
   - Это моя Дженни. Она у меня всего два года, и продавать ее я никогда не стану. Любимица моя.
   Одного звука его голоса хватило, чтобы лошадь устремила все внимание на Мерфи. Шаннон готова была поклясться, что кобыла флиртует с ним, - не будь она уверена, что подобные штуки - выдумки.
   "А чего тут такого?" - вдруг задумалась она. Ведь какая особа устоит пред искусством могучих рук его, что ласкают и лелеют ее, как никто другой. А этот мягкий голос, что нашептывает милые глупости?
   - Вы ездите верхом, Шаннон?
   - М-м-м... - Тяжелый ком вдруг подкатил к горлу, она с усилием сглотнула. - Нет, не доводилось. А вообще, ближе к лошади, чем сейчас, я, пожалуй, не была никогда.
   - Но вы не боитесь их, а значит, сможете легко научиться, если будет желание.
   Он провел ее вокруг, и она смогла поворковать с кобылкой, приласкать жеребят, родившихся этой весной и поиграть с ними; видел, как смеялась она над резвым стригунком, что готов был изжевать ей плечо, не прикрой ему Мерфи морду рукой.
   - Вот будет здорово, когда все это разрастется, - заключила она по пути в дом. - Хозяйство, животные. - Она рассмеялась, остановившись у задней двери, чтобы стянуть с себя сапоги. - Ну и работы, конечно, тоже прибавится. Но вы, должно быть, любите свое дело, коль скоро не оставили его.
   - В этом вся моя жизнь. Проходите и садитесь. У меня есть кое-какое вино, вам понравится.
   Шаннон по-приятельски вымыла руки в одной раковине с ним. - Разве никто из семьи не захотел больше остаться на ферме?
   - Я старший сын, когда отец умер, все перешло ко мне. Старшие сестры вышли замуж и разъехались, у каждой своя семья. - Он вынул из холодильника бутылку, из ящика стола штопор. - Мать снова вышла замуж, и младшая сестра Кейт тоже. Еще есть младший брат, но он захотел учиться в школе и осваивать электрику.
   Он принялся разливать вино. Шаннон округлила глаза: - Сколько же вас всего?
   - Пятеро. Было шестеро, но другого сына мать потеряла, когда он был еще младенцем. Отец умер, мне было двенадцать, а второй раз она вышла замуж, - мне уже было больше двадцати, так что всего пятеро.
   - Всего, - она хихикнула, склонила голову набок и подняла было бокал, как он остановил ее.
   - Пускай холодным вечером звучат для вас только теплые слова; темной ночью светит только полная луна; а дорога до самого дома будет идти не вверх по горе, а вниз**.
   - Sliante, - произнесла она и, отпив вина, улыбнулась ему: - Мне нравится ваша ферма, Мерфи.
   - Я очень рад это слышать, Шаннон, - он наклонился вперед и прильнул губами к ее лбу, чем немало удивил ее.
   Дождь принялся тихонько постукивать о стекло, когда он отстранился от нее и направился к духовке, чтобы открыть ее. Комната наполнилась таким ароматом, что у Шаннон потекли слюнки.
   - И почему я всегда считала, что ирландская кухня - оксюморон?
   Он вынул жаровню, поставил на печь. - Вообще-то, да, чаще всего она постная. В детстве я и сам этого не замечал. Но когда Бри принялась экспериментировать и пробовать свои блюда на мне, я стал понимать, что у моей милой матушки в кухне явный пробел. - Он оглянулся через плечо. - Но если вы вдруг повторите этот вздор, я буду его начисто отрицать.
   - От меня она этого точно не услышит. - Шаннон поднялась, ей не терпелось взглянуть поближе. Сочный, аппетитный золотистый цыпленок, усыпанный специями, красовался в окружении румяного картофеля и моркови. - Просто изумительно.
   - Это все Бри. Целый огород заставила засадить травами, и все шпыняла меня, до тех пор, пока я не занялся им всерьез.
   Шаннон откинулась на барную стойку, пристально вгляделась в него. - И вы нисколько не разозлились, когда явился Грей и всерьез занялся Брианной?
   Он сильно озадачился, с минуту молчал, потом усмехнулся, перекладывая цыпленка с противня на блюдо. - Она не была мне предназначена. Так же, как и я ей. Долгое время мы были как одна семья. Том заменил мне отца после смерти моего, а Бри и Мэгги стали сестрами. - Он вырезал маленький кусочек у грудки. - Но мои чувства к вам, Шаннон, братскими не назовешь. Слишком уж долго ждал я вас.
   Она насторожилась, подалась было в сторону, но он двинулся к ней и плавно оттеснил назад, к стойке, - для того лишь, оказалось, чтобы поднести кусочек к ее губам.
   Она приняла угощение, а он тонко, искушающе скользнул большим пальцем вслед по ее верхней губе. - Вкусно. На самом деле.
   У нее защемило грудь, а когда он дотронулся до ее волос, тревога усилилась. Чтобы унять дрожь в спине, она распрямилась, глаза их встретились.
   - Что вы делаете, Мерфи?
   - Ну, как вам сказать, - он слегка коснулся поцелуем ее губ, - охаживаю вас, Шаннон.
  
  
   ГЛАВА 10
   Охаживает ее? Шаннон даже рот раскрыла от изумления. Что еще за чушь, и это дурацкое слово, какое оно имеет отношение к ней, к ее образу жизни?
   А как запросто оно слетело с его ирландского языка! Придется заставить кое-кого проглотить его обратно, причем немедля.
   - Бред какой-то. Да вы с ума сошли.
   Он уже снова оглаживал ее лицо, легонько касаясь кончиками пальцев линии подбородка. - Почему?
   - Ну, потому что, - пытаясь оградиться от него, она подалась назад, жестикулируя бокалом в руке. - Во-первых, вы меня почти не знаете.
   - Да нет же, знаю, - ее реакция скорее развеселила его, нежели уязвила, и он спокойно развернулся, чтобы нарезать цыпленка. - Узнал с той самой минуты, когда впервые вас увидел.
   - Не заводите со мной эту кельтскую мистику, Мерфи, - она шагнула обратно к столу, плеснула себе вина доверху и залпом осушила бокал. - Я, как-никак, американка, а в Нью-Йорке люди не охаживают друг друга на улицах.
   - Не в этом ли одна из причин его неприятностей? - Он поднес блюдо к столу. - Присаживайтесь, Шаннон. Надо поесть, пока горячее.
   - Поесть, - она закатила глаза и, досадуя, прикрыла веки: - Теперь я еще должна есть.
   - Вы ведь пришли пообедать, разве не так? - как радушный хозяин, он наполнил ее тарелку, затем свою и зажег свечи. - И вы не голодны?
   - Голодна, - она плюхнулась в приготовленное для нее кресло, рывком кинула себе на колени салфетку и вооружилась столовыми приборами.
   В течение последующих минут она попросту ела, прокручивая в голове возможные варианты. - Я буду рассуждать трезво, Мерфи.
   - Хорошо, - он разделывался со своим цыпленком, наслаждаясь вкусом и радуясь, что приготовил отменное блюдо. - Рассуждайте.
   - Прежде всего, вы должны понимать, я пробуду здесь всего неделю, самое большее - две.
   - Вы задержитесь дольше, - безмятежно ответил он, не отрываясь от еды. - Проблемы и чувства, что привели вас сюда, еще не выяснены. И вы ни разу не спросили о Томе Конкенноне.
   Взгляд ее посуровел: - Что вы знаете о моих чувствах.
   - Знаю кое-что. Но, коль скоро вам неприятно, не будем сейчас об этом. И все же, вы останетесь, Шаннон, потому что должны взглянуть фактам в лицо. Многое простить. Вы не трусиха, сил и мужества у вас хватит.
   Шаннон злилась: он разглядел в ней то, в чем и себе-то она не решалась сознаться. Она разломила пирог, из тех, что были поданы на стол, - от него пошел пар. - Останусь я на неделю или на год, - это здесь роли не играет.
   - Здесь все играет роль, - мягко проговорил он. - Блюдо вам угодило?
   - Оно потрясающее.
   - Вы еще рисовали сегодня, когда я ушел?
   - Да, я... - Она проглотила очередной кусочек и махнула вилкой в сторону Мерфи: - Но вы сменили тему.
   - Какую тему?
   - Вы прекрасно знаете, какую, но мы с вами выясним все здесь и сейчас. Я не желаю, чтобы меня охаживали, неважно кто. Не знаю, как здесь у вас, но там, где живу я, женщины независимы, равноправны с мужчинами.
   - У меня есть кое-какие соображения по этому поводу, - он неспешно поднял свой бокал, отпил, раздумывая над дальнейшими словами. - Отчасти верно, что настоящему ирландцу, в принципе, сложно воспринимать женщину на равных. Последние поколения стали понемногу менять свои взгляды, но это долгий процесс, - он отставил вино и вновь принялся за птицу. - Многие, я бы сказал, мужланы, категорически не согласились бы со мной, вот только все годы я немало читал и размышлял на эту тему. Уверен, что женщина равноправна с мужчиной в том, что он может иметь, чем заниматься.
   - Какое великодушие, - буркнула Шаннон.
   Он лишь улыбнулся. - Своего рода компромисс для человека, воспитанного в моем духе. А вообще, по правде говоря, не знаю, как бы я отреагировал, вздумайте вы охаживать меня.
   - Не вздумаю.
   - Ну вот, - он махнул рукой и тихо улыбнулся, - она словно предоставила ему право решать. - А я, охаживая вас, и не умаляю ваших прав, и не расширяю своих. Всего лишь взял инициативу на себя, скажем так. Вы прекраснейшее существо, что я когда-либо встречал, а за свою жизнь мне посчастливилось видеть немало прекрасного.
   Пытаясь скрыть смущение от охватившей ее радости, она опустила глаза в тарелку. Должен быть способ справиться с этим всем, и с ним тоже. Надо только постараться.
   - Я так польщена, Мерфи. Как и любая на моем месте.
   - Вы были не просто польщены, Шаннон, когда я целовал вас. Мы оба знаем, что из этого следует.
   Она ткнула вилкой цыпленка. - Ну, хорошо, я увлеклась. Вы привлекательный мужчина, не без обаяния. Но если бы пришлось выбирать, продолжать в том же духе или нет, я бы не стала.
   - Да ну? - Господи, разговаривать с нею - одно удовольствие. - Почему же, позвольте спросить, когда вас тянет ко мне так же, как и меня к вам?
   Она обтерла влажные ладони о салфетку. - Да потому что здесь явное недоразумение. Мы смотрим на это с разных углов, которым никогда не сойтись. Вы мне нравитесь. Вы интересный мужчина. Только я не стремлюсь заводить роман. Один недавно прервала, какое там! Почти помолвлена была. - Она так разошлась, что наклонилась вперед и с самодовольной улыбкой завершила: - Я спала с ним.
   Мерфи только бровью повел. - В прошедшем времени. Этим все сказано. Вы, должно быть, питали к нему чувства.
   - Разумеется. Я не прыгаю в постель к незнакомцам, - услышав себя, она сердито выдохнула. Как ему удается вытянуть из нее все это?
   - Что было, то было. У меня были чувства к одной-двум женщинам, с которыми я спал. Но ни одну до вас я не любил.
   От испуга она побелела как полотно. - Вы не любите меня.
   - Полюбил в тот миг, когда увидел, - так просто, спокойно промолвил он это, что она поверила, на какое-то мгновение, почти поверила. - Точнее, еще раньше. Я ждал вас, Шаннон. И вот вы здесь.
   - Этого не может быть, - произнесла она дрогнувшим голосом и резко встала из-за стола. - А теперь, слушайте. Выкиньте из головы всю эту бредятину. Со мной это не пройдет. Вы идеализируете картину. Рисуете в своем воображении. Единственное, к чему это приведет - мы оба окажемся в дурацком положении.
   Он зловеще сощурил глаза, но Шаннон разгорячилась так, что не уловила произошедшей в нем перемены. - Так значит, моя любовь к вам - дурость.
   - Не передергивайте мои слова, - она разозлилась вконец. - И не пытайтесь выставить меня ничтожеством только потому, что охаживание меня не интересует. Господи, охаживание, слово-то какое!
   - А вы бы, какое предпочли?
   - Никакое. Я бы предпочла - и была бы вам признательна - если бы эту тему вы оставили вообще.
   Мгновение он сидел молча, пытаясь обуздать нарастающий гнев. - Потому что вы не питаете ко мне чувств.
   - Вот именно, - это была явная ложь, и потому голос ее стал резким, когда она продолжила. - Вы и впрямь вообразили, что я покорно впишусь в ваши планы, какими бы нелепыми они ни были? Выйти замуж за вас, жить здесь! Жена фермера, о Боже! Я похожа на жену фермера? У меня карьера, жизнь!
   Он так резко метнулся к ней, - она лишь судорожно глотнула воздух, - и цепко схватил ее обеими руками за локти. Лицо его потемнело от бешенства, эмоции перехлестывали через край.
   - А моя жизнь недостойна вас? - загремел он. - Все, что у меня есть, все, для чего я тружусь, я сам - все это слишком мелко для вас? Достойно презрения?
   Сердце ее, как у кролика, билось неровными и частыми скачками. Она только качнула головой. Кто бы подумал, что у него такой буйный нрав?
   - Допускаю - вы не знаете о том, что любите меня; не можете разуть глаза на то, что мы предназначены друг другу. Но я не позволю вам принижать мое достоинство и с презрением отвергать все, за что я, мой род, боролись веками.
   - Я не это имела в виду...
   - Вы думаете, землица стоит себе здесь, как картинка, и только ждет, чтобы с нее пожинали плоды? - Свечи отбрасывали тени на его лицо, и, несмотря на зловещее выражение, усиливали его притягательность. - Невозможно измерить, сколько крови и пота пролито за нее. Содержать такую землю нелегко, но и просто содержать - недостаточно. Если гордыня не позволяет вам считать ее своей, вам должно быть стыдно.
   Дыхание ее то и дело сбивалось. Пришлось сделать усилие, чтобы глубоко вдохнуть. - Вы делаете мне больно, Мерфи.
   Он отдернул руки, будто обжегся ее плотью. Отступил назад, - впервые за время их знакомства движения его стали резкими. - Прошу прощения.
   Теперь был его черед стыдиться. Он понимал, что его огромные руки чрезвычайно сильны и ужаснулся мысли, что, будучи ослеплен яростью, вполне мог нанести ей вред.
   Отвращение к самому себе исказило его лицо, и Шаннон удержалась от того, чтобы потереть болезненные места на руках, сколь ни велико было желание. При всей нехватке понимания его, подсознательно она была уверена - характер у него мягкий, и причинить боль женщине для него равнозначно тяжкому греху.
   - Я не хотела вас обидеть, - медленно проговорила она. - Я была сердита, расстроена и пыталась объяснить, насколько мы различны - в том, кто мы есть, чего хотим.
   Он сунул руки в карманы. - Чего хотите вы?
   Она открыла рот, но, к ужасу своему, не нашла, что ответить и закрыла обратно. - За последние два месяца в моей жизни произошел ряд важных изменений, а потому мне все еще надо обдумать. Но завязывать отношения с мужчиной в мои планы не входит.
   - Вы меня боитесь? - с напускной небрежностью произнес он. - Я не хотел причинить вам боль.
   - Нет, я не боюсь вас, - она не могла совладать с собой, - шагнула вперед, коснулась ладонью его щеки. - Крутой нрав один другого поймет, Мерфи, - почти уверившись в том, что кризис миновал, улыбнулась. - Давайте забудем все это и останемся друзьями.
   Но он взял ее руку, огладил со всех сторон, - она едва не лишилась чувств, - поднес к губам и запечатлел на ее ладони поцелуй. - Моя любовь без дна, а доброта как ширь морская. Чем я больше трачу, тем становлюсь безбрежней и богаче*.
   Шекспир, подумала она. Все тело ее обмякло. Он еще цитирует Шекспира, своим шикарным голосом! - Не говорите мне таких слов, Мерфи, иначе игра перестает быть честной.
   - Игры закончились, Шаннон. Мы оба не дети, и не глупцы. Подите же сюда, я не причиню вам вреда.
   Голос его звучал утешающе, - ровно таким он приручал лошадь. Так и Шаннон, ощутила в себе строптивость, едва он обвил ее талию руками. - Скажите мне, что вы почувствовали, когда я поцеловал вас впервые?
   Вопрос оказался несложным, ведь в эту минуту ее вновь охватило такое же чувство. - Искушение.
   Он улыбнулся, приложился улыбкой к ее виску. - Не только. Было что-то еще, не правда ли? Сродни воспоминанию.
   Тело ее, несмотря на строгое внушение оставаться жестким и отчужденным, повиноваться ей не могло. - Не верю я в подобное.
   - Я спрашивал не о том, во что вы верите. - Губы его неторопливо блуждали от ее виска к подбородку. - А что чувствуете. - Сквозь тонкий блузочный шелк просвечивала матовая кожа. Он едва не сошел с ума, удерживаясь от того, чтобы сорвать этот барьер и обнаружить ее всю, целиком. - Это случилось не впервые. - Довольствуясь скупыми крохами, что мог сейчас себе позволить, он с наслаждением отдался во власть поцелуя, благоговея от того, как отзываются ее губы. - Оно повторилось.
   - Вздор, - будто издалека услышала она свой голос. - Это безумие, - она продолжала говорить, а руки, что покоились на его голове, невольно сжимались, притягивая его ближе к себе до тех пор, пока прилив удовольствия не захлестнул собою всякие доводы. - Мы не должны, - нежное мурчание сладким, переливистым отголоском перетекло из ее гортани к нему в рот. - Это просто химия.
   - Да благословит господь науку, - почти не дыша, наравне с нею, он привлек ее к себе - намеревался на мгновение, лишь только помучить себя, но выпустить от себя ее уже не смог.
   Вспышки страсти, одна за другой, пронзали ее, и все тело содрогалось от мельчайших ее оттенков. Снедаемая неистовым желанием получить большее, она приготовилась к схватке и едва не вцепилась в него.
   "Ты будешь меня лапать или нет?" - пронеслось в голове. Но руки его всего лишь продолжали держать ее тело, и от желания того, чтобы ею обладали, она готова была взвыть. Равновелико было осознание того, чем станутся его прикосновения: жесткая ладонь, нежными штрихами, примется выжигать на ней, одно за другим, клейма.
   В порыве дремучего инстинкта, что таился в ней неведомо для нее самой, она впилась ему зубами в губы, бросая ему вызов, искушая. Он издал негодующий вопль, она же откинула голову назад, лицо ее светилось ликованием.
   В следующий миг Шаннон заметно побледнела, - глаза его теперь были глазами воителя, - такая темень и беспощадность сквозили в них; и показались они ей смутно знакомыми, и повергли в ужас одновременно.
   - О Боже, - вырвалось у нее, когда она отпрянула, стремясь защититься. Едва не задыхаясь, едва удерживаясь на ногах, прижала руки к груди. - Прекратите. Ради бога, это надо прекратить.
   Изо всех сил пытаясь обуздать себя, Мерфи откинул руки в стороны. - Я так сильно хочу вас, Шаннон, - дышать, и то хочу меньше. Оно убивает меня, это желание.
   - Я допустила ошибку, - дрожащими руками она провела по волосам. - Допустила здесь ошибку. Простите, - она чувствовала, что ее буквально тянуло к нему, - как отрицательное к положительному, как одну энергию к другой. - Держитесь от меня подальше, Мерфи.
   - Я не могу. Вы знаете, что не могу.
   - У нас проблема, - определенно решив взять себя в руки, нетвердой походкой она подошла к столу и наполнила бокал вином. - Мы можем ее решить, - пробубнила себе под нос и сделала глоток. - Способ решить ту или иную проблему найдется всегда. Не говорите ничего, - повелела она, вскинув руку как постовой. - Дайте подумать.
   Самым странным было то, что никогда она не считала себя очень сексуальной. Нет, конечно, бывали у нее приятные минуты с мужчинами, к которым она питала чувства, которых уважала. Но к тем ощущениям, что зародились в ней подле Мерфи, слово "приятные" было бы чересчур бледным определением.
   Секс, конечно, подумала она, кивнув себе. Ничего в этом предосудительного нет. Они взрослые люди, оба не обременены обязательствами. Она, разумеется, питает к нему чувства, уважает, даже многим восхищается в нем. Так чего же плохого в одной шаловливой выходке, - потом ведь она угомонится и возьмется решать, что делать дальше со всей этой жизнью.
   А ничего, заключила она, кроме этого дурацкого охаживания. Она глотнула еще вина, отставила бокал. Значит, всего-то и нужно - устранить это единственное препятствие.
   - Мы хотим переспать друг с другом, - начала она.
   - Ну, переспать с вами для меня было бы сплошным удовольствием, но сперва я бы предпочел пару десятков раз позаниматься с вами любовью.
   - Давайте не будем играть словами, Мерфи. - Она, однако, улыбнулась, с облегчением отметив прежнюю веселость в его глазах. - Думаю, мы можем порешать это способом благоразумным и обоюдно удовлетворяющим.
   - Временами у вас просто великолепная манера говорить, - голос его был преисполнен восторга и восхищения. - Даже если несете полную ахинею. Но это так благородно, понимаете. Супер.
   - Заткнитесь, Мерфи. Так вот, если вы сейчас признаете, что идея продолжительных отношений не представляется возможной, - видя, что он лишь продолжает улыбаться, она сердито выдохнула. - Ладно, скажу просто. Никакого охаживания.
   - Я понял, что вы хотели сказать, дорогая. Просто мне очень нравится вас слушать. Возможность прожить с вами всю оставшуюся жизнь для меня не проблема. И едва ли я принялся охаживать вас. Я ведь даже еще не танцевал с вами.
   В полном недоумении она провела обеими руками по лицу. - Вы и впрямь такой тупица?
   - Также всегда говорила и моя мама. "Мерфи, - бывало, говорит она, - стоит тебе только вбить себе в головешку какую-то мысль, и ничто уже не сможет вышибить ее оттуда". - Он усмехнулся, глядя на нее. - Вам понравится моя мама.
   - Я вообще не собираюсь встречаться с вашей мамой.
   - Встретитесь, встретитесь. Я как раз подумываю об этом. Так что вы там говорите?
   - Что я там говорю, - вторила она в замешательстве. - Откуда я могу помнить, что я говорю, когда вы то и дело язвите? Вы намеренно это делаете, - усложняете то, что должно быть предельно просто.
   - Я люблю вас, Шаннон, - она так и остолбенела. - Это просто. Я хочу жениться на вас, взрастить с вами семейство. Но я забегаю вперед.
   - Еще бы. Отвечу коротко и ясно. Я не люблю вас, Мерфи, и замуж за вас не выйду. - Она сощурила глаза. - А если будете продолжать ухмыляться, я вас ударю.
   - Можете меня поколотить, мы можем даже слегка побороться, но первый раунд разрешится, вероятнее всего, прямо здесь, в кухне, на полу. - Он подступил ближе, любуясь тем, как она вздернула подбородок. - Потому что, дорогая, стоит мне еще раз прикоснуться к вам, и я не ручаюсь, что отпущу вас от себя до тех пор, пока не кончу.
   - Я не знаю, как с вами еще разговаривать. Благодарю за обед. Было интересно.
   - Там дождь, возьмите куртку.
   - Я не... -
   - Не валяйте дурака, - он уже снял с колышка одну из своих. - Иначе ваша красивая блузка вымокнет, а вы продрогнете.
   Она выхватила у него куртку прежде, чем он успел помочь ей облачиться в нее. - Чудесно. Верну вам ее обратно.
   - Захватите ее с собой, если вспомните, когда придете утром рисовать. Я буду там неподалеку.
   - Навряд ли я приду, - она просунула руки в мягкую потертую джинсу, постояла со свисающими до самых кончиков пальцев рукавами. - Спокойной ночи.
   - Я провожу вас до машины, - невзирая на ее возражения, он взял ее за руку, вывел из кухни и спустился с ней в прихожую.
   - Вы промокнете, - возразила она, когда они достигли входной двери.
   - Я не боюсь дождя, - дойдя с ней до машины, он благоразумно спрятал ухмылку. - Не с той стороны, дорогая, ежели только вы не желаете, чтобы я отвез вас домой.
   Она насупилась и развернулась в нужную сторону, чтобы сесть за руль.
   Мерфи уловил ее настроение и, открывая перед ней дверцу машины, ограничился тем, что поцеловал ей руку, избегая поцелуя в губы. - Сон во сне, - молвил он. - У Эдгара По на этот счет есть замечательные строки. Вы увидите меня сегодня во сне, Шаннон, а я вас.
   - Не увижу, - резко произнесла она, захлопывая дверь. Закатав рукава куртки, вывернула с подъездной аллеи и устремила машину вперед, по дороге, омытой дождем.
   У мужика явно не все в порядке с головой, решила она. Другого объяснения всему этому нет. Ей остается одно - не давать больше ни малейшего повода.
   Довольно - милых обедов в кухне, музыки и смеха в пабе, непринужденных бесед и умопомрачительных поцелуев в поле.
   Но как? Ей будет всего этого недоставать. Она въехала на дорожку, ведущую к дому Брианны, и тормознула машину. Он явился, расшевелил в ней чувства и желания, которых она в себе не подозревала, и не оставил иного выбора, как их же растоптать.
   Туполобый идиот, - хлопнув в сердцах дверцей машины, она побежала к дому.
   Пришлось подавить желание нахмуриться, едва она открыла дверь и увидела Брианну, - та расточала улыбки по всей прихожей.
   - Как мило, он одолжил вам куртку. Я подумала об этом, когда вы уже ушли. Ну как, хорошо провели время?
   Шаннон открыла рот и, к удивлению своему, не смогла выдать ни одной дежурной фразы. - Он чокнутый.
   Брианна захлопала глазами: - Мерфи?
   - Кто же еще. Говорю вам, втемяшил себе что-то в голову, - никакие доводы не действуют.
   Жестом, столь естественным, что ни одна из них не обратила на это внимания, Брианна взяла ее за руку и повела в направлении кухни. - Вы поссорились?
   - Поссорились? Да нет, пожалуй, - разве можно поссориться с сумасшедшим.
   - Привет, Шаннон, - когда открылась дверь в кухню, Грей вскинул глаза и замер с огромной ложкой трайфла**, не успев поднести ее ко рту. - Как обед? Для десерта осталось место? Брианна готовит лучший в мире трайфл.
   - Они с Мерфи повздорили, - сообщила ему Брианна, едва не силой усадив Шаннон на стул и отправившись за чайником.
   - Только без шуток, - сгорая от любопытства, Грей прикончил один десерт и потянулся за другим. - Из-за чего?
   - Сущие пустяки. Он всего лишь просит выйти за него замуж и родить ему детей.
   Брианна расплескала чашку с чаем, едва не выронив ее из рук. - Вы шутите, - она попыталась рассмеяться.
   - Смешно, наверное, только мне не до шуток, - Шаннон рассеянно ковырнула десерт, вазочку с которым подсунул ей Грей. - Он намеревается меня охаживать, - фыркнула, проглотила кусочек. - Можете себе представить? - вопрошающе глянула на Грея.
   - Э-э... - тот провел языком по зубам. - Нет.
   Очень медленно, не отрывая от Шаннон широко раскрытых глаз, Брианна опустилась на стул. - Он сказал, что, дескать, желает охаживать вас?
   - Он сказал, что уже, - поправила Шаннон и зачерпнула больше десерта. - Давай мне говорить о любви с первого взгляда, о том, что мы предназначены друг другу, ну и тому подобную ерунду. Всякие там воспоминания, узнавания... Чушь собачья, - буркнула она и налила себе чаю.
   - Мерфи никогда никого не охаживал. Даже не намеревался.
   Сощурив глаза, Шаннон повернулась к Брианне. - Я хочу, чтобы никто не произносил больше это дремучее слово. Оно меня бесит.
   - Слово, - встрял Грей, - или дело?
   - И то, и другое. - Она подперла кулаком подбородок. - Мне и так забот хватает.
   - Вы к нему безразличны? - спросила Брианна.
   - Не безразлична. - Шаннон нахмурилась. - Вот именно.
   - Так, это уже интересно, - Грей только усмехнулся, когда Шаннон попыталась испепелить его взглядом. - Вам бы стоило запомнить, что ирландцы - народ упрямый. Не уверен, найдется ли кто упрямее западных ирландцев. Если Мерфи положил на вас глаз, он его уже не отымет.
   - Перестань подшучивать, Грей. - Естественным движением Брианна сочувственно накрыла ладонь Шаннон своей. - Она расстроена, да и вообще, дела сердечные.
   - Отнюдь, - уж в этом-то Шаннон была уверена твердо. - Переспать с мужчиной - совершенно иное, нежели прожить с ним рядом всю жизнь. А что до него, так он просто романтик.
   Насупив брови, она принялась сосредоточенно выскребать из вазочки остатки десерта. - Какая нелепость - думать, что парочка странных сновидений имеет прямое отношение к судьбе.
   - Мерфи видел странные сны?
   Шаннон вскинула рассеянный взгляд на Брианну. - Не знаю. Я не спрашивала.
   - Их видели вы. - Грей пришел в совершеннейший восторг. Он подался вперед. - Расскажите мне. Особенно интимные подробности. Все.
   - Перестань, Грейсон.
   Но Шаннон неожиданно для себя рассмеялась. Странно, подумалось ей, а здесь ведь у нее мог бы быть старший брат, о каком она всегда мечтала. - А других подробностей там и нет, - заявила она и облизнулась.
   - Вот как? - Он склонился ближе. - Давайте с самого начала. Ничего не упускайте. Важна каждая деталь.
   - Не обращайте на него внимания, Шаннон.
   - Все нормально. - Наевшись вдоволь, она отодвинула пустую вазочку. - Вам обоим это может показаться интересным. Мне никогда прежде не снился по нескольку раз один и тот же сон. Вообще, это скорее похоже на короткие хаотичные эпизоды. Или что-то в этом роде.
   - Теперь я уже просто сгораю от нетерпения, - взмолился Грей. - Выкладывайте.
   - Хорошо. Все начинается в поле, в том месте, где стоит каменный круг. Забавно, но, кажется, я увидела его во сне прежде, чем наяву. Нет, это невозможно. Ну да ладно, - она отмахнулась. - Идет дождь. Холодно, земля мерзлая. Когда я ступаю, она хрустит, как стекло. Не я, - поправилась она, коротко хмыкнув. - Та женщина, во сне. Потом появляется мужчина, - темные волосы, темный плащ, на белом коне. От обоих валит пар, сапоги на мужчине, и его броня забрызганы грязью. Он несется на меня, - на нее - изо всех сил. А она стоит на месте, волосы развеваются на ветру. И...
   Шаннон смолкла, - она поймала внезапный испуг в глазах Брианны, и то, как они с Греем молча обменялись взглядами.
   - Что? - обратилась она к обоим.
   - Похоже на тех самых ведьму и воина, - Грей хмуро и пристально вгляделся в лицо Шаннон. - Что происходит потом?
   Она убрала руки со стола и сцепила их вместе. - Нет, теперь рассказывайте вы.
   - Хорошо. - Грей глянул на Брианну, - та жестами вовсю понукала его к тому, чтобы он изложил предание. - Существует легенда о том, что на этой земле некогда жила мудрая женщина, ведьма. У нее был дар провидения, не менее тяжелое бремя для нее, чем благость, и потому она жила уединенно, вдали от людей. Однажды утром, придя на площадку, с которой она по обыкновению обращалась к высшим силам, обнаружила она внутри каменного круга раненного воина и коня подле него. Исцелять она тоже умела, и она выходила этого воина. Они полюбили друг друга. Стали любовниками.
   Он прервал рассказ, чтобы долить чаю в чашки, поднес к губам свою. - Он, конечно же, покинул ее, - шли войны, сражения, а он дал зарок, что выйдет из них победителем. Он также поклялся, что вернется, а она подарила ему бляшку и приколола на память к его плащу.
   - И что же он? - Шаннон прочистила горло. - Вернулся?
   - Предание гласит, что да, - он примчался к ней через поле, в то время как гроза сотрясала небо. Он вознамерился взять ее в жены, но ни за что не пожелал отказаться от своего оружия и участия в войнах. Они сцепились не на шутку.
   Похоже, как ни велика была их любовь, уступить один другому, они были не в силах. Когда он покидал ее в следующий раз, он вручил ей ту самую бляшку - вспоминать о нем, пока он не вернется. Но больше он уже не вернулся никогда, - сказано, что погиб в сражениях. Она же, в силу своего провидческого дара, смогла знать, с точностью до минуты, когда это случилось.
   - Обычная сказка, - руки у Шаннон отчего-то озябли, она обхватила горячую чашку. - Не верю я во все это. Да и вы сами тоже.
   Грей повел плечами. - Ну почему же? Я вполне допускаю, что эти два человека существовали, и что было между ними нечто настолько сильное, что до сих пор дает о себе знать. Но я не возьму в толк, почему они приснились вам.
   - Какой-то мужчина приснился мне пару раз, верхом на каком-то коне. - Шаннон начинала терять терпение. - Немало психиатров, я уверена, были бы счастливы разобраться в этом. Но все это никак не связано. Я устала, - добавила она, поднимаясь. - Пойду спать.
   - Возьмите с собой чаю, - услужливо сказала Брианна.
   - Благодарю.
   Когда Шаннон вышла, Брианна положила руку Грею на плечо. - Не тыркай ты ее, ей и так нелегко сейчас.
   - Ей бы стало намного лучше, когда бы столько не утаивала. - Усмехнувшись, он повернул голову и припал губами к руке жены. - Я должен знать все.
   - Просто ей нужно время, да и тебе тоже, - Брианна тяжело вздохнула. - Мерфи. Кто бы мог подумать?
  
  
   ГЛАВА 11
   Нельзя сказать, что она стремилась увильнуть от того, чтобы отправиться к стоячим камням. Шаннон попросту проспала. А тому, что ей виделись сны, думала она, ковыряясь за поздним завтраком, состоящим из кофе и маффинов, едва ли стоило удивляться.
   Трайфл перед сном и отменная легенда в мастерском исполнении обеспечили ей беспокойную ночь.
   И все же четкость сновидений тревожила ее. Себе она могла сознаться, что не просто наблюдала сон, - она осязала его. Шероховатость брошенного на землю одеяла, легкое покалывание травы, горячность и тягость мужского тела на себе. В себе.
   Она глубоко вздохнула, положив руку на низ живота, - отголоском сна возъявилось там мучительное тягучее желание.
   Во сне том она занималась любовью с мужчиной, - лицом тот походил на Мерфи, и в то же время как будто не был им. Они были вдвоем внутри каменного круга, звезды плыли у них над головами, и маячила бледная луна. Слышалось уханье совы, и теплое дыхание вскользь касалось ее щеки. Рукам были знакомы его мышцы, собранные и подтянутые. Знала она и то, что этот раз будет последним, - знала уже в ту минуту, когда тело ее тонуло в пучине наивысшего наслаждения.
   Мысль об этом причиняла такую боль, что даже сейчас, в сознании, наяву, жгучие слезы так и норовили застить глаза.
   Шаннон вновь принялась за кофе. Или она сейчас же прекращает истерику, или придется выстраивать свой ассоциативный ряд на приеме у специалиста.
   Возня у черного входа побудила к тому, чтобы придать лицу спокойное выражение. Кто бы там ни был, она благодарна ему, что сможет отвлечься.
   Это оказалась Мэгги, и чувство благодарности не возымело той степени, чтобы обрадоваться.
   - Ну, входи уже, - молвила Мэгги, обращаясь к Кону. - Тебя ли подгонять?
   Пес метнулся через порог, шмыгнул под стол и улегся там, издав многострадальный вздох.
   - Уверена, что тебе здесь рады, - легкая улыбка на лице Мэгги сменилась отчуждением, едва она узрела, что Шаннон в кухне одна. - Доброе утро. Я принесла ягод для Бри.
   - Она уехала по делам. Грей наверху, работает.
   - Я оставлю. - Мэгги по-хозяйски прошла через кухню и положила пакет в холодильник. - Вам понравился обед у Мерфи?
   - Однако разлетаются новости. - Шаннон не могла скрыть раздражение. - Странно еще, что вы не знаете, какое блюдо он приготовил.
   С утонченной, столь свойственной ее натуре улыбкой, Мэгги обернулась к ней. - Ну, разумеется, это был цыпленок. Мерфи дается жареное, хотя привычки готовить для женщин за ним отнюдь не водится. - Она сняла кепку, сунула ее в карман. - Но вами он просто очарован, не правда ли?
   - Я бы сказала, что это его личное дело, и мое.
   - Вы бы сказали неверно, и я предупреждаю вас - держитесь от него подальше.
   - Меня не интересуют ни ваши предупреждения, ни злобное ко мне отношение.
   Мэгги склонила голову набок, но жест ее выражал скорее презрение вкупе с любопытством. - А что же тогда вас интересует, Шаннон Бодин? Вам так забавно попросту вилять перед мужиком? У вас ведь одно на уме - поразвлечься. Что ж, вы и появились на свет ровно таким образом.
   Нахлынувшая ярость едва не ослепила Шаннон. Рывком вскочила она на ноги, сжала кулаки. - Черт бы вас побрал, Вы не имеете права поносить мою мать.
   - Вы правы. Абсолютно. - Если бы Мэгги умела прикусить язык, она забрала бы обратно слетевшие с него оскорбления. - Извиняюсь.
   - Зачем? Вы выразились точно так же, как ваша собственная мать.
   Мэгги только наморщилась. - Могли бы уже не указывать мне на это. Да, я выразилась, как она, и также была неправа. Поэтому я извиняюсь, но только за эти слова.
   Чтобы успокоиться, или попытаться это сделать, она развернулась и включила чайник. - Но я хочу спросить вас, и вы можете быть откровенной, поскольку кроме нас здесь никого нет, - бывали ли у вас мысли в отношении моего отца, подобные тем, что я сейчас высказала о вашей матери?
   Щепетильность, с которой был задан вопрос, заставила Шаннон смягчиться. - Если и были, то я, по крайней мере, могла их вежливо сформулировать.
   - Сдается мне, вежливость и лицемерие зачастую идут рука об руку. - Довольная тем, как шикнула в ответ на ее слова Шаннон, Мэгги потянулась за жестяной банкой с чаем. - Так что пусть между нами не будет ни того, ни другого. В силу обстоятельств, кровь у нас с вами одна, что не доставляет чрезмерного удовольствия нам обоим. Натура у вас не слишком кроткая, как я погляжу. У меня тоже. Но только не у Брианны.
   - Поэтому от меня вы ее тоже станете защищать?
   - Если потребуется, да. Вздумай вы обидеть кого-то из моих, я на вас всех собак спущу. - Придав лицу подобающее выражение, она развернулась к Шаннон. - Так и знайте. Бри, как видно, уже распахнула душу вам навстречу, и Мерфи, если еще не сделал этого, то вскоре сделает.
   - Зато вы уже замкнули, и сердце свое, и разум.
   - А вы разве нет? - Мэгги резко шагнула к столу, со всего маху треснула по нему ладонями. - Это не вы явились к нам с камнем за пазухой? Вам плевать на то, что пришлось пережить папе. Да вы только о себе и думаете. Разве вам есть дело до того, что ему так и не довелось испытать счастья. Так и не...
   Голос ее вдруг оборвался, - все поплыло у нее перед глазами. Матюгнувшись, она ухватилась за стол, стараясь удержаться на ногах. Едва она пошатнулась, Шаннон тут же ухватила ее за плечи.
   - Ради бога, присядьте.
   - Я в порядке.
   - Да, конечно. - Бледная как смерть, Мегги закатила глаза. - Сейчас продолжим перепалку.
   Но та безвольно упала в кресло, даже не пытаясь протестовать, когда Шаннон резко нагнула ей голову, опустив между колен.
   - Дышите. Просто хотя бы дышите. Черт, - она неловко похлопала ее по плечу, соображая, что делать дальше. - Я приведу Грея, вызовем доктора.
   - Не нужно доктора. - Преодолевая головокружение, Мэгги приподнялась и нащупала руку Шаннон. - Не тревожьте его. Это просто беременность. У меня было такое, когда я первые недели носила Лайама.
   Пошатываясь от слабости, с отвращением к самой себе, откинулась на спинку кресла. Подобное состояние было ей знакомо, и, закрыв глаза, Мэгги принялась дышать медленно и ровно. Ощутив на голове прохладную салфетку, встрепенулась и удивленно вскинула глаза.
   - Спасибо.
   - Глотните воды, - надеясь, что действует правильно, Шаннон сунула Мэгги стакан воды, который только что наполнила. - Вы все еще ужасно бледны.
   - Сейчас пройдет. Просто природа напоминает - в ближайшие девять месяцев будет еще хуже.
   - Веселенькая мысль, - Шаннон снова присела, не отрывая взгляда от лица Мэгги. - Зачем вы рожаете второго?
   - Люблю испытания. И хочу больше детей - это, само по себе, стало для меня сюрпризом, - никогда не думала, что захочу даже одного. Но, в самом деле, это как приключение - слегка кружится голова, по утрам тошнит, и ты жиреешь, как настоящая свинья.
   - Приму это к сведению. Румянец появился.
   - Тогда хорош пялиться на меня, будто я вот-вот копыта отброшу. - Мэгги стянула со лба салфетку, положила на стол, что отделял их друг от друга. - Спасибо.
   Шаннон с облегчением откинулась на спинку стула. - Пустяки.
   - Кстати, - Мэгги потеребила влажную салфетку. - Была бы признательна, если бы вы умолчали перед Бри и остальными об этой пустячной истории, о том, что меня тут немного скрючило. Бри поднимет шум, понимаете, а Роган начнет метаться.
   - А вам легче защищать других, нежели самой оказаться под опекой.
   - Можно и так сказать.
   Задумавшись, Шаннон побарабанила пальцами по столу. Они вдвоем, сами того не сознавая, только что переступили очень тонкую грань. Можно попытаться сделать еще один, преднамеренный шаг.
   - Вы хотите, чтобы я никому об этом не говорила.
   - Да, именно.
   - Чего это стоит для вас?
   Мэгги растерялась, удивленно захлопала глазами: - Стоит?
   - Назовем это "обмен любезностями".
   Сдвинув брови, та кивнула. - Хорошо. Чего вы хотите взамен?
   - Посмотреть, где вы работаете.
   - Где я работаю? - в голосе Мэгги заслышалось подозрение, она недоверчиво глянула на Шаннон. - Осмотреть мой "стеклянный дом"?
   Ну разве что-то может сравниться с таким удовольствием, решила Шаннон. - Я слышала, вы терпеть не можете, когда люди посещают вашу мастерскую, лезут с вопросами, везде суют свой нос. Именно это я и хочу проделать, - она поднялась, чтобы убрать чашку в раковину. - В противном случае, все ненароком могут узнать, что вы едва не хлопнулись в обморок на кухне.
   - Не было у меня обморока, - процедила Мэгги. - В обществе нельзя давать и малейшую слабинку своему телу, - продолжила она, резко встав из-за стола. - Люди склонны выказывать снисходительность к беременным. Что ж, пойдемте, - выражая крайнее недовольство, она вынула из кармана кепку и снова водрузила ее себе на голову.
   - Я могла бы сесть за руль.
   - Вылитая янки, - с отвращением выговорила Мэгги. - Пешком пойдем.
   - Чудесно, - Шаннон сорвала с колышка куртку Мерфи и устремилась вослед. - А где Лайам? - спросила она, пересекая с Мэгги лужайку за домом.
   - С отцом. Роган вообразил, что мне сегодня надо поваляться в постели, и утащил его с собой на несколько часов в галерею.
   - Мне бы хотелось взглянуть на нее. На галерею. В Нью-Йорке, во Всемирной галерее, я была.
   - Эта не такая шикарная. Роган стремился сделать здесь скорее пристанище искусства, нежели выставку. Мы выставляем только ирландских художников и мастеров. Галерея открылась год назад, но он уже осуществил то, что намеревался. Ну, а дальше - сделает так, как захочет. - Мэгги легко перемахнула через каменную ограду.
   - Давно вы женаты?
   - Скоро два года. Это было еще одним его намерением, - при этих словах Мэгги улыбнулась, вспомнив, как отшивала его на каждом шагу. - Вы не собираетесь замуж по возвращении, кто-нибудь ждет вас там?
   - Нет. - Будто нарочно, в это мгновение донесся с дальнего поля шум трактора, и она различила там фигуру Мерфи. - Я занята только карьерой.
   - Понимаю. - Мэгги помахала рукой в знак приветствия. - Сейчас отправится на свои болота, вырезать торф. День сегодня подходящий, а Мерфи предпочитает брикеты дровам и углю.
   Торфяные камины, болота, размышляла Шаннон. И все же, как великолепно смотрится он, проезжая по своему полю, в свете солнечных лучей. - Он в одиночку будет это делать?
   - Нет, там ему помогут. Сейчас редко режут торф по одному. Немногие этим занимаются, требуется много времени и усилий. Но Мерфи всегда извлечет пользу из того, что есть. - На минуту Мэгги смолкла и неторопливо прошлась по кругу. - В этом году у него будет отличный урожай. После смерти отца он весь вкладывается в этот клочок земли. Ни у меня, ни у отца его не было такого порядка, как у него. - Они пошли дальше, и Мэгги кинула быстрый взгляд на Шаннон. - Когда-то это земля принадлежала семье Конкеннон.
   - Мерфи говорил мне, что он ее купил. - Они миновали еще одну каменную стену. Фермерский дом теперь оказался вблизи, и Шаннон могла различить копошащихся во дворе цыплят. - Значит, и этот дом прежде был вашим?
   - Да, но не на моей памяти. Мы выросли в Терновом. Если оглянуться на несколько поколений назад, Малдуны и Конкенноны состояли в родстве. Два брата наследовали всю эту землю и поделили между собой. Один изо всех сил пахал в поле, чтобы вырастить каждое семечко; у другого же, казалось, росли одни булыжники. Ну и он, говорят, больше пил, чем работал.
   Между ними царили зависть и злость, а жены их, когда встречали одна другую, и вовсе не разговаривали.
   - Премило, - отозвалась Шаннон. Она с таким увлечением слушала Мэгги, что забыла оставить куртку на заднем крыльце дома.
   - А в один прекрасный день второй братец, - тот, что предпочитал пиво земледелию, исчез. Испарился. Тогда первому брату, в порядке наследования, и досталась вся земля. Жене и детям пропавшего он позволил остаться в доме, - в том самом, что теперь принадлежит мне. Говорят, он сделал это из чувства вины, - были подозрения, что с братом расправился он сам.
   - Убил его? - Шаннон удивленно вскинула глаза. - Что же это? Каин и Авель?
   - Отчасти, думаю, да. Только убивший не был изгнан из сада, а унаследовал его. То были братья Конкеннон; со временем одна из дочерей пропавшего брата вышла замуж за кого-то из Малдунов. Им выделили участок земли по линии дяди, и они успешно его возделывали. А спустя годы все перевернулось. Теперь это земля Малдунов, а семье Конкеннон принадлежат лишь окраины.
   - И вы не возмущены?
   - С какой стати? Все справедливо. И даже будь это не так, пусть даже в те времена брат утонул спьяну в болоте, все равно, отец никогда не любил землю так, как Мерфи. Вот, пришли. Это и есть мое.
   - Чудесный дом, - Шаннон с задумчивым видом осмотрела его и решила, что так оно и есть. Будучи немногим крупнее коттеджа, он, несомненно, повторял его стиль. Мощеный симпатичным камнем, столь характерным для местности, дом возвышался в два этажа. Причудливый излом линии стены, вероятно, означал пристройку. Отделка дома, изобилующая украшениями, ровно павлиний хвост, выдавала, конечно же, руку художника.
   - Мы расширили его, чтобы добавить рабочего пространства Рогану, ну и у Лайма должна быть комната. - Мэгги качнула головой и отвернулась в сторону. - Разумеется, глава семьи настоял на том, чтобы добавить одну-две комнаты, когда Лайма еще и в помине не было. Целый выводок он запланировал уже тогда. Но я поздно спохватилась.
   - Теперь же, как видно, вы ему потакаете.
   - Да, желание иметь большую семью - залог величайшего счастья Рогана. Возможно, потому, что он был единственным ребенком. Я и сама вдруг поняла, что мечтаю о том же. Поднаторела в материнстве, и оно доставляет мне гордость. Странно, как один человек может все изменить.
   - Боюсь, я не понимала, как сильно вы любите его, - тихо молвила Шаннон. - Вы кажетесь такой... независимой.
   - Разве одно другому мешает? - Мэгги шумно вздохнула и нахмурилась, - они подошли к каменному строению, сие являлось ее укромным местечком, святилищем, ее мастерской. - Что ж, приступим. Но это не значит, что можно хватать руками все подряд.
   - Хваленое ирландское гостеприимство.
   - Плевать на него, - ухмыльнулась Мэгги и шагнула вперед, чтобы открыть дверь.
   Полыхнуло нестерпимым жаром. Отсюда же, как оказалось, исходил и тот гулкий шум, что был слышен на другом конце поля. Зажжена топка. В мгновение осознав все это, Шаннон почувствовала себя виноватой, - она оторвала Мэгги от работы.
   - Простите. Я не подумала, что буду вам помехой.
   - У меня сейчас ничего не формуется.
   Однако восхищение Шаннон с успехом затмило чувство вины. Скамейки, полочки загружены инструментами, всюду рассыпаны листы бумаги с набросками, незаконченные изделия. Здесь же - большое деревянное кресло с широкими подлокотниками; выемки разных форм, заполненные до краев песком; полные воды и песка, ведра.
   В углу, словно копья, нагромоздились длинные металлические жерди.
   - Это трубки?
   - Понтии. На одном их конце собирается стеклянная масса, затем плавится в печи. Трубка нужна, чтобы выдуть пузырь. - Мэгги взяла в руки одну понтию. - Его можно сжимать различными приспособлениями.
   - Стеклянный пузырь, - Шаннон увлеченно рассматривала завитки и столбики, конусы и колбы, что ютились в беспорядке у Мэгги на полках. - И делай из него, что хочешь.
   - Делай, что чувствуешь. Нужно набрать стеклянную массу еще раз, прокрутить и закалить до формы, которую мы называем кожей. Немало труда стоит, сидя в кресле, вставать бесчисленное множество раз и подходить к огню. Необходимо, чтобы понтия, или трубка, все время была в движении; учитывать силу тяжести, преодолевать ее. - Мэгги склонила голову набок. - Желаете попробовать?
   Шаннон была так очарована увиденным, что едва ли удивилась предложению. Она лишь ухмыльнулась: - Еще бы!
   - Отчасти это несложно, - буркнула Мэгги, принимаясь за инструменты. - Шар, плоский в основании. Как пресс-папье.
   Пару мгновений спустя Шаннон уже облачила руки в тяжелые перчатки и взялась за понтию. Следуя инструкциям, окунула конец в расплавленную массу, провернула его там.
   - Да не жадничайте так, - окрикнула Мэгги. - Здесь требуется время.
   Усилие, смекнула Шаннон. Работенка не для слабаков. Она не заметила, что по спине уже струится пот, - на кончике трубки принялся образовываться пузырь.
   - Я его сделала!
   - Еще нет, - при этом Мэгги направляла ее руки, показывая, как набрать жидкую массу второй раз, обернуть ее вокруг стеклянного шарика. Она объясняла Шаннон каждый шаг, однако ни та, ни другая в полной мере не осознавали, что работают в тандеме, причем с удовольствием.
   - Ой, что за прелесть! - ликуя, словно ребенок, Шаннон засияла улыбкой при виде стеклянного шарика. - Только взгляните, как в нем играет свет!
   - Нет смысла делать что-то безобразное. Теперь берем его и выравниваем основу. Осторожно, вот так, хорошо. У вас ловкие руки. - Она переместила трубку, показывая Шаннон, как присоединить другой ее конец к понтии. - Теперь резко встряхните его, вот.
   Не успела Шаннон глазом моргнуть, как шарик отделился от трубки и прилепился к понтии.
   - Снова в топку, - уже нетерпеливо подгоняла Мэгги. - Нагреть по краям. Все, достаточно, сильно не надо. Отправляем в печь, обжигать. Теперь возьмите этот надфиль, стряхните еще раз.
   Когда шарик приземлился на толстую асбестовую прокладку, Мэгги деловито захлопнула печную дверцу и включила таймер.
   - Как здорово!
   - Вы неплохо управились. - Мэгги склонилась к маленькому холодильнику и вынула оттуда два прохладительных напитка. - Не криворукая и не дура.
   - Спасибо, - сухо отозвалась Шаннон и сделала большой глоток. - Думаю, подобный мастер-класс превзошел ожидаемую стоимость.
   Мэгги улыбнулась. - И теперь вы мне должны, не так ли?
   - По всей видимости, да. - Шаннон ненароком провела рукой по эскизам, что валялись на верстаке. - Отличные работы. В Нью-Йорке мне приходилось видеть кое-что из ваших эскизов и картин.
   - Я не художник. Это Роган не упустит случая извлечь выгоду, вот и отобрал, что ему понравилось, обрамил.
   - Не стану спорить, ваши рисунки уступают изделиям по стеклу.
   Мэгги сглотнула напиток, едва не поперхнувшись: - Не станете?
   - Нет. Но Роган знает в этом толк, и я уверена, что он отобрал лучшее.
   - Ну разумеется. Вы ведь художница, правда? Уверена, чтобы изображать рекламу, требуется неимоверный талант.
   Принимая вызов, Шаннон отставила стакан. - Серьезно, вы ведь не считаете себя талантливее меня в этом.
   - Ну, пока что я не видела подтверждения обратному, верно? Не считая того, что прямо таки восхищает меня, когда я пролистываю журналы за чисткой зубов.
   Шаннон только стиснула свои и схватила кусочек угля. Чуть больше времени ушло на поиски тетради и чистого листа. Покуда Мэгги неспешно присаживалась на край скамейки, она уже углубилась в рисование.
   Движимая негодованием, начала с резких штрихов. Но постепенно ею овладело удовольствие и желание воссоздать красоту.
   - Господи, это же Лайам, - промурлыкала Мэгги, увидев очертания сына. Шаннон вырисовывала только голову и плечи, с акцентом на том озорстве, что сквозило в его глазах и около рта. Всклоченные черные волосы, и с насмешливых губ, кажется, вот-вот сорвется смех.
   - Он всегда выглядит так, словно только что выбрался из передряги, или ищет приключений на свою голову, - отметила Шаннон, принимаясь тушевать.
   - Это точно. Он такой лапочка, мой Лайам. Вы так в нем все верно подметили, Шаннон.
   Почуяв в голосе Мэгги подвох, Шаннон вскинула на нее глаза. - Только не расплачьтесь. Прошу вас.
   - Это все гормоны, - Мэгги хлюпнула носом и качнула головой. - Теперь, судя по всему, придется признать, что в рисовании вы сильнее меня.
   - Признание принимается, - Шаннон черкнула свои инициалы в углу страницы, затем аккуратно вырвала лист. - Справедливый обмен на пресс-папье, - она протянула Мэгги рисунок.
   - Нет. Баланс снова нарушен. Готова удовлетворить еще одну просьбу.
   Шаннон взяла тряпку, отерла с рук угольную пыль и устремила взгляд на свои пальцы. - Расскажите мне о Томасе Конкенноне.
   С чего вдруг захотелось ей услышать о нем, она не знала и, обратившись с этой просьбой, удивилась едва не более Мэгги. Несколько долгих мгновений вопрос висел в воздухе.
   - Пойдемте в дом, - голос Мэгги смягчился, и столь же мягко тронула она Шаннон за руку. - Выпьем чаю и поговорим.
   Там и застала их Брианна, войдя в кухню к Мэгги с Кейлой на руках и корзиной пресного хлеба.
   - Шаннон, я и не знала, что вы здесь, - в жизни она не смогла бы себе представить, чтобы та сидела за столом у Мэгги, пока вторая заваривает чай. - Я... я принесла тебе хлеба, Мэгги.
   - Спасибо. Почему бы не нарезать его прямо сейчас? Я умираю с голоду.
   - Я не собиралась оставаться...
   - Думаю, как раз это надо сделать, - Мэгги кинула взгляд через плечо, встретилась глазами с Бри. - Кейла уснула у тебя в люльке. Что если оставить ее здесь вздремнуть?
   - Ладно, - слишком хорошо понимая, какое напряжение висит в воздухе, Брианна поставила хлеб и вынесла ребенка.
   - Боится, что мы сейчас разорвем друг друга, - пояснила Мэгги. - Бри не создана для борьбы.
   - Она очень мягкая.
   - Да, но только до тех пор, пока не ткнешь в больное место. Тогда она звереет. А поскольку от нее этого ждут менее всего, кажется она еще свирепее, чем на самом деле. Это Бри нашла письма вашей матери к отцу. Просто он хранил их на чердаке, в коробке с дорогими ему вещами. После его смерти мы еще долго не дотрагивались до них, как и до всего, что принадлежало ему.
   Она поставила чайник, присела. - Нам было тяжело, и мать все годы, кроме, пожалуй, последних двух, жила в доме Бри. Чтобы сохранить с нею, насколько возможно, хрупкий мир, Бри почти не говорила с ней о папе.
   - Неужели между родителями все было настолько плохо?
   - Хуже некуда. Они сошлись едва не на склоне лет. Какой-то порыв, страсть. Хотя он и говорил, что вначале была любовь.
   - Мэгги? - робко показалась в дверном проеме Бри.
   - Заходи и садись. Она хочет поговорить о папе.
   Брианна вошла, и прежде чем сесть рядом с ними, провела рукой по плечу Шаннон, желая то ли приободрить ее, то ли поблагодарить. - Я знаю, Шаннон, вам нелегко.
   - Я избегала этого разговора, но его не миновать, - та обратила пристальный взгляд на обеих сестер. - Я хочу, чтобы вы понимали, у меня был отец.
   - Какой счастливой была бы женщина, которая могла бы сказать, что у нее их два, - вставила Мэгги. - И оба любили ее. - Шаннон склонила голову, и Мэгги понесло. - Он был любящим, щедрым мужчиной. Временами слишком щедрым. Как отец - добрый, терпеливый, любил повеселиться. Башковитость, успешность - это не про него. Зачастую бросал повседневную работу, не окончив ее.
   - Всегда был рядом, если нас надо было подбодрить, - тихо добавила Брианна. - Мечтал с размахом, но планы строил нелепые. Гонялся то и дело за состоянием, но все богатство его к концу жизни составили больше друзья, нежели деньги. Помнишь, Мэггги, то время, когда он решил, что мы станем разводить кроликов, на шкурки?
   - Он соорудил для них клетушки и купил парочку, таких белых и пушистых. Ох, мать разъярилась тогда, сколько потрачено денег на эту возмутительную затею. - Мэгги прыснула. - Кролики в саду.
   Брианна тихо засмеялась и принялась разливать чай. - И вот понеслось. Но стоило им расплодиться, и у него не хватило духу распродать их, чтобы с них спустили шкуру. А мы с Мэгги устроили рев, когда узнали, что зайчиков должны убить.
   - И вот однажды ночью мы вышли из дома, - подхватила Мэгги, - крадучись, все трое, словно воры, и выпустили всех: маму, папу и ребятишек. Мы хохотали как идиоты, когда они улепетывали от нас в поле во всю прыть, - она вздохнула и взяла кружку. - Ни характера, ни благоразумия для того, чтобы вести бизнес, у него не было. Бывало, он писал стихи, - припомнила она. - Но это было что-то ужасное, без рифмы. Он всегда огорчался, что не мог подобрать слова.
   Брианна поджала губы. - Он не был счастлив. Старался, трудился как всякий мужчина для того, чтобы были счастливы дети. Но в доме было много злости, и, как выяснилось позже, его личные переживания таились так глубоко, что никто не смог до них добраться. У него была гордость. Он так гордился тобой, Мэгги.
   - Он обеими нами гордился. Сцепился с матерью не на шутку, лишь бы мне была дана возможность уехать в Венецию на учебу. Ни за что не отступился, а расплачиваться пришлось ему и Брианне.
   - Да нет же...
   - Да, пришлось, - оборвала Мэгги сестру. - Все мы это понимали. С моим отъездом, присматривать за домом, за матерью, вообще за всем оставалось только тебе, и на тебя же полагаться.
   - Но я и сама этого хотела.
   - А для тебя он готов был и луну с неба достать, - Мэгги положила свою руку поверх ее. - Ты была его розой. Так говорил он о тебе перед смертью.
   - Как он умер? - спросила Шаннон. Сложить картинку воедино было нелегко, но образ этого человека, во плоти и крови, с его грехами и добродетелями, стал перед нею проявляться. - Он был болен?
   - Да, но мы не знали об этом, - Мэгги было, и всегда будет мучительно больно возвращаться мысленно в тот день. - Я тогда продала свою первую работу и хотела поговорить с отцом. Я нашла его в пабе О'Мэлли, мы отметили это событие, знаменательное для нас обоих. Он попросил прокатиться с ним на машине, хотя день стоял холодный, лил жуткий дождь. Мы выехали на Луп Хед, где он часто бывал.
   - Луп Хед, - сердце у Шаннон екнуло и сжалось.
   - Он очень любил это место, - пояснила Мэгги. - Ему нравилось стоять на краю Ирландии, глядя за океан, в сторону Америки.
   Нет, подумала Шаннон, дело не в стране. Он глядел в сторону другого человека. - Мама говорила, что они там встретились, на мысе Луп Хед.
   - Ох, - Брианна сомкнула кисти рук и опустила глаза. - Бедный папа. Каждый раз она, должно быть, виделась ему там.
   - Ее имя он и произнес перед смертью. - Мэгги не замечала слез, что катились у нее по щекам. - Было очень холодно, очень, и дождь, и ветер. Я спрашивала его, почему, ну почему все эти годы он был несчастен. Он пытался объяснить мне, что любой брак, хороший или плохой, случается при участии двоих. Я не желала это слушать. И я спросила, был ли когда-нибудь в его жизни кто-то еще? И он сказал, что когда-то любил другую женщину, и она, словно пронзив его сердце стрелою, осталась в нем навсегда. Но жениться на ней он не мог, не имел права.
   Судорожно глотнув воздух, Мэгги продолжала. - Он пошатнулся, сильно побледнел. Боль скрутила его, он рухнул на колени, а я так испугалась, стала кричать, чтобы он встал, пыталась поднять его. Он попросил священника, но кроме нас двоих под дождем не было никого вокруг. Он наказал мне быть сильной, не отступаться от своих целей. Я не могла укрыть его от дождя. Он назвал мое имя, потом сказал: Аманда. Просто Аманда. И умер.
   Мэгги резко отодвинула стул, встала и вышла из комнаты.
   - Ей тяжело все это вспоминать, - тихо произнесла Брианна. - Помочь тогда было некому, ей пришлось самой уложить отца в грузовик, самой везти до дома. Мне надо пойти к ней.
   - Нет, позвольте мне. Пожалуйста, - не дожидаясь согласия, Шаннон встала и прошла в гостиную. Мэгги молча глядела в окно.
   - Я была с матерью одна, когда она впала в кому и больше не очнулась, - повинуясь сердцу, Шаннон ступила ближе, положила руку Мэгги на плечо. - Мы были не в лесу, и светило солнце. Фактически, она еще была жива. Но я уже знала, что потеряла ее. Никто не смог помочь.
   Не говоря ни слова, Мэгги подняла руку, накрыла ею руку Шаннон.
   - В тот день она рассказала обо мне самой. О них с Томом Конкенноном. Я разозлилась, оскорбилась и наговорила слов, которые никогда не смогу взять обратно. Я знаю, она любила отца. Она любила Колина Бодина. И знаю, что она думала о своем Томми в день, когда покинула меня.
   - Мы осуждаем их? - медленно выговорила Мэгги.
   - Не знаю. Я все еще злюсь, мне все еще больно. Но больше всего на свете я не знаю, кто я есть на самом деле. Казалось, я должна пойти в отца. Я так и думала, - голос ее надломился, с усилием она его выровняла. - Мужчина, которого вы с Брианной описали, чужой для меня, и я не уверена, что смогу проникнуться к нему чувствами.
   - Мне знакома злость, я тоже ее ощущаю. И в силу многих причин понимаю, что значит сомневаться, кто же или что в действительности сидит внутри тебя.
   - Он не стал бы просить большего, чем вы смогли бы ему дать, Шаннон, - Брианна шагнула в комнату. - Он никогда не требовал этого от других, - она мягко обвила ее руку, и теперь все трое стояли вместе у окна. - Кровь у нас одна, значит, мы семья. И только нам решать, сольются ли теперь в одну семью наши души.
  
  
   ГЛАВА 12
   Ей было над чем подумать, и на это требовалось время. Шаннон понимала, что обошла весьма острый угол у Мэгги в кухне.
   У нее появились сестры.
   Отрицать эту связь она более не могла, равно как и пресекать выплеск эмоций. Она была неравнодушна к ним, их семьям, жизни вообще. По возвращении в Нью-Йорк, мыслила она, общение продолжится, - письма, звонки, визиты по случаю. Она даже представляла, как спустя годы будет вновь и вновь, на недельку-другую, возвращаться в Терновый коттедж.
   У нее появились рисунки. Закончен этюд с каменной танцевальной площадкой. Она изумилась, когда, отступив от готового полотна, ощутила, что его энергия, размах и подлинная страсть, - исходят от нее самой.
   Никогда в прошлом не было у нее работ столь живых, и уж наверняка - столь сильной эмоциональной связи между ними и ею.
   Это подвигло ее к тому, чтобы приступить к следующему полотну, когда на первом еще не высохла краска. Эскиз с Брианной в саду теперь являл собою безусловно романтическую акварель в пастельных тонах, близкую к завершению.
   А сколько других идей появилось, и самых различных тем! Разве могла она игнорировать ослепительный солнечный свет, изумительные оттенки зелени, того старика с ясеневым прутом, что однажды вел вниз по извилистой дороге стадо коров. Все, что попадалось ей на глаза, каждая вещица, каждое живое лицо словно кричали: их нужно непременно зарисовать.
   Ей не казалось зазорным на недельку-другую продлить свое пребывание здесь. Она окрестила его "водительским отпуском"*, - у нее появилась возможность опробовать те грани искусства, что оставались невостребованными в ежедневной работе.
   Финансовая состоятельность ее великолепным образом оправдывала желание оттянуть время. Если же весомость ее заслуг у Рай-Тилмантона творческого отпуска не стоит, по возвращении в Нью-Йорк она попросту найдет другую работу, еще лучше прежней.
   Теперь же она спускалась вниз по дороге, с перекинутой через плечо курткой Мерфи. Она вернула бы ее раньше, но последние два дня не отходила далеко от гостиницы, будучи занятой рисованием, и потому возможности такой ей не представилось.
   И уж конечно, верхом трусости было бы возложить столь мелкую повинность на Грея или Брианну.
   Приближаясь таким образом к фермерскому дому, она уповала на то, что Мерфи окажется где-нибудь в поле или на конюшне. Тогда, оставив куртку с благодарственной запиской на крыльце, она могла бы запросто отделаться.
   Но, разумеется, он оказался не в поле и не на конюшне.
   Ей, конечно, следовало бы знать, что так оно и будет, - судя по тому, как везло ей во всем, что так или иначе касалось и его.
   Минуя садовую калитку, она двинулась вперед по аллее и увидала, как из-под старенькой малолитражки высунулись оцарапанные, изношенные ботинки.
   - Туды-т твою мать!
   Шаннон округлила глаза, но в них тут же мелькнула лукавинка, едва из-под машины полился щедрый, не лишенный оригинальности поток ругательств.
   - Педрила недорезанный, черт бы тебя подрал! Застрял как кобелиный хрен в сучке, - послышался удар металла о металл, грохот падающего инструмента. - Говна кусок, каких свет не видел!
   С этими самыми словами Мерфи выполз из-под машины. Перепачканное мазутом, пылающее негодованием лицо мгновенно претерпело целый ряд метаморфоз, когда в поле его зрения попала Шаннон, - неподдельный испуг, замешательство и вот, наконец, восхитительная кроткая улыбка.
   - Не знал, что вы здесь, - он провел тыльной стороной ладони по подбородку, оставляя на нем следы грязи и крови. - Иначе был бы аккуратнее с выражениями.
   - Нечто подобное, бывало, я и сама говорила, - непринужденно отозвалась она. - Но, конечно, не с таким чудесным колоритом. Проблемы, да?
   - Могло быть хуже, - с минуту он еще так и сидел, затем быстро распрямился и подскочил на ноги с грацией балеруна.
   - Патрику, племяннику, обещал завести ее, но, похоже, это займет чуть больше времени, чем я думал.
   Шаннон внимательно оглядела машину еще раз. - Если она у вас поедет, то вы просто волшебник.
   - Вся проблема-то - в коробке передач, это я налажу, - машина удостоилась последнего его хмурого взгляда. - Но делать из нее красивую игрушку - боже упаси!
   - Я не задержу вас, только... У вас кровь, - она подскочила к нему, мгновенно устранив между ними дистанцию, схватила его руку и озабоченно взглянула на мелкую кровоточащую царапину на большом пальце.
   - Слегка зацепил болтом.
   - Тем самым, что застрял как...
   - Угу, - он так зарделся, что Шаннон стало смешно. - Как раз им.
   - На всякий случай промойте, - она, в свою очередь, смутилась тем, как вцепилась ему в руку и отпустила ее.
   - Непременно, - не сводя с нее глаз, он вынул из заднего кармана бандану и приложил к царапине. - Я все думал: когда вы зайдете? Избегаете меня.
   - Нет, просто занята. Я вправду хотела занести вам ее намного раньше.
   Он принял из ее рук куртку, кинул на капот автомобиля. - Пустяки. У меня еще одна есть, - с полуулыбкой на лице прислонился к машине и вынул сигарету. - Так решительны, и выглядите сегодня великолепно, Шаннон Бодин. К тому же, вы сегодня в безопасности, - на мне столько грязи, что приставать к вам я не стану. Видели меня во сне?
   - Оставьте, Мерфи.
   - Значит, видели, - он чиркнул спичкой, поднес ее, прикрывая рукой, к сигарете, что была у него в зубах, прикурил. - Вы снились мне и с этого самого момента, и в прошлом. Эти сновидения обнадеживали бы меня куда больше, будь вы там со мною в постели.
   - Тогда считайте себя безнадежным, - этого не случится никогда.
   Он только потеребил себя за ухо и улыбнулся. - На днях я видел, как вы с Мэгги шли полем. Мне показалось, вы держитесь с нею более раскованно.
   - Мы шагали к ее мастерской, только и всего. Мне хотелось взглянуть на нее.
   Брови у него взлетели вверх. - И что она, показала?
   - Совершенно верно. Мы делали пресс-папье.
   - Мы, - теперь у него отвисла челюсть. - Вы брали ее инструменты, и вам не переломали пальцы? Я понял, - смекнул он. - Вы побороли ее и связали по рукам и ногам.
   С некоторым оттенком самодовольства Шаннон одернула рукав. - Прибегать к насилию не пришлось.
   - Ну, значит, все решили ваши очаровательные глаза, - он склонил голову набок. - В них уже не столько печали, как раньше. Идете на поправку.
   - Я каждый день думаю о ней. О матери. В последние годы я была так далеко от них обоих, от родителей.
   - Дети вырастают, Шаннон, и живут своей жизнью. Это естественно.
   - Я то и дело думаю, что должна была чаще звонить им, выкраивать время, чтобы навестить. Особенно после смерти отца. Я поняла, сколь короткою может быть человеческая жизнь, но и тогда не поспешила наверстать упущенное.
   Она отвернулась и бросила взгляд на цветы, что расстелились повсюду пышным весенним ковром. - В один год они оба ушли от меня, и я думала, что никогда не оправлюсь от горя. Но все проходит. Боль притупляется, даже вопреки человеческой воле.
   - Ни матери, ни отцу не хотелось бы, чтобы вы скорбели слишком долго. Те, кто любят нас, хотят, чтобы их поминали светлым чувством.
   Она окинула его взглядом через плечо. - Почему мне так легко с вами об этом говорить? Так не должно быть, - развернувшись полностью и взглянув ему в лицо, она склонила голову набок. - Я ведь собиралась кинуть куртку здесь, надеясь, что вы будете где-то поодаль. И намеревалась избегать с вами встреч.
   Он бросил сигарету на землю, раздавил ее. - Я бы кинулся за вами, когда бы знал, что времени у вас на то, чтобы принять решение, было предостаточно.
   - Ничего не выйдет. Отчасти я готова сожалеть, поскольку склоняюсь к мысли, что вы - один на миллион; но все равно, ничего не выйдет.
   - А может, вы подойдете ближе и поцелуете меня, Шаннон? - легким, дружеским и уверенным тоном пригласил он. - А потом снова расскажете мне этот вздор.
   - Нет, - твердо сказала она, но следом прыснула: - Черт знает, к чему приведут такие выходки, - она откинула волосы. - Я пойду.
   - Зайдите же, выпейте чаю. Я умоюсь, - он шагнул вперед, намеренно не прикасаясь к ней, - затем поцелую вас.
   Его осадил чей-то радостный вопль. Оглянувшись, он заприметил Лайама, - тот карабкался вверх по дорожке. Мерфи с усилием обуздал себя.
   - Ух, какой замечательный парень к нам пришел, - склонился он, чтобы чмокнуть ребенка. - Я бы потаскал тебя на ручках, дружок, - заметил он, видя, как Лайам потянулся к нему, - но мама твоя ведь шкуру с меня сдерет.
   - А если я?
   Лайам переметнул нежные чувства в сторону Шаннон и охотно вскарабкался ей на руки. Она прочно усадила его, подперев бедром, и в эту минуту на дорожке появился Роган.
   - Стоит ему оказаться в десяти ярдах отсюда, и он выстреливает, словно ружейная пуля, - Роган удивленно вскинул брови, мгновенно оценив состояние машины. - Как продвигается?
   - Со скрипом. Шаннон собиралась зайти на чай. Выпьете чашечку?
   - Не станем возражать. Правда, Лайам?
   - Чай, - выдал Лайам, улыбнувшись, и едва не до смерти зацеловал Шаннон.
   - Он так ласков оттого, что чаю может сопутствовать пирожное, - сухо проговорил Роган. - Я шел, чтобы встретиться с вами, Шаннон. Вы сэкономили мне часть пути.
   - Вот как? - она, похоже, озадачилась. Чуть поразмыслив, понесла Лайама в дом.
   - Проходите в кухню, - напутствовал Мерфи. - Мне нужно умыться.
   Пока Лайм что-то сосредоточенно лопотал на своем языке, Шаннон с Роганом расположились в кухне. Она с удивлением наблюдала, как он наполнял чайник, отмерял чай, нагревал заварник. Наверное, удивляться здесь было нечему, но Роган весь такой... лощеный, заключила она. Пусть одежда на нем всякий раз была и повседневной, но все в нем говорило о деньгах, высоком положении в обществе и власти.
   - Могу я спросить вас кое о чем? - быстро проговорила она, чтобы не дать себе передумать.
   - Разумеется.
   - Что делает здесь такой человек, как вы?
   Он улыбнулся, - мимолетно, но столь великолепно, что у нее едва не отвисла челюсть, - пришлось сделать над собой усилие. Так вот оно, его главное оружие - улыбка.
   - Ни единого офиса в округе, - заговорил он, - ни театра, ни французского ресторана?
   - Именно. Не то, чтобы само место было непривлекательным, но мне не перестает казаться, что вот-вот кто-то крикнет "Стоп!", экран погаснет, и я пойму, что участвовала в съемках.
   Роган открыл жестяную банку, вынул припасенное Мерфи печенье и уважил Лайама. - Первые мои впечатления об этой стороне были отнюдь не столь романтичными. Когда я впервые добрался сюда, то без устали проклинал каждую слякотную милю. Ужасно, но дожди, казалось мне, не прекратятся никогда. А запад остался вдалеке от Дублина, на расстоянии несчетных миль. Погодите, я заберу его. Он обсыплет вас крошками.
   - Ничего страшного, - Шаннон теснее прижала к себе Лайама. - Но вы остались, - подсказала она.
   - Сейчас у нас два дома: здесь и в Дублине. Тогда мне хотелось открыть новую галерею, над ее концепцией я работал еще до встречи с Мэгги. А после того, как заключил с нею контракт, влюбился в нее, уломал выйти замуж, проект получил название "Мировые галереи в Клэре".
   - Хотите сказать, это было деловое решение?
   - Главным образом, нет. У Мэгги здесь все корни, вырви я ее отсюда - она бы зачахла. А так у нас и Клэр и Дублин, и нас это устраивает.
   Он поднялся, подошел к чайнику - тот уже пыхтел вовсю - и продолжил заваривать чай. - Мэгги показала мне ваш набросок с изображением Лайама. Чтобы столько передать в нескольких штрихах и оттенках, нужен талант.
   - Углем рисовать несложно, в некотором роде это хобби.
   - Вот как. Хобби, - все еще не раскрывая козырей, он обернулся к Мерфи, когда тот зашел в кухню. - Скажи, Мерфи, для тебя музыка - хобби?
   - Она моя душа, - он остановился подле стола, взъерошил Лайаму волосы. - Таскаем, значит, печенюшки. Ну, ты за это заплатишь, - подхватил мальчишку, защекотал его, а тот зашелся смехом.
   - Гузавик, - потребовал Лайам.
   - Ты ведь знаешь, где он, правда? Так пойди и возьми, - Мерфи спустил его на пол, шлепнул под зад. - Садись там, на полу и играй. Будешь шуметь - я тебе устрою.
   Мальчик потрусил из кухни, а Мерфи открыл буфет и вынул кружки. - Обожает старый деревянный грузовик, которым я играл в детстве. Так обожает, что на целых десять-пятнадцать минут забывает обо всем на свете. Садись, Роган. Об остальном я позабочусь.
   Роган подсел к Шаннон за стол, снова ей улыбнулся. - Я взглянул на картину - ту самую, что вы окончили, со стоячими камнями. Полагаю, вы не станете сердиться.
   - Да нет, - она все же нахмурила бровь.
   - Ну, не совсем так, да и Бри была не в восторге, когда я поднялся взглянуть на вещь, о которой она мне рассказала. Она велела, чтобы я сам признался, что сунул нос в ваши дела, и извинился.
   - Пустяки, ничего страшного, - она подняла глаза на Мерфи, - тот разливал чай. - Спасибо.
   - Предлагаю вам за нее тысячу фунтов.
   Благо, она не успела отхлебнуть, - подавилась бы, точно. - Вы шутите.
   - Я никогда не шучу, когда речь идет об искусстве. Если у вас еще есть готовые работы или близкие к завершению, я бы с удовольствием взглянул на них первым.
   Она ужасно смутилась. - Я не продаю свои работы.
   Роган удовлетворенно кивнул, пригубил чаю. - Замечательно. Это сделаю за вас я. Мировые галереи почтут за честь представить ваши картины.
   Она была не в силах говорить, - по меньшей мере, надо привести мысли в порядок. Талант у нее есть, она знает. Будь она посредственным художником, не достичь ей было бы таких высот у Рай-Тилмантона. Но картины - это занятие для выходных дней, отпусков...
   - Нам бы весьма хотелось, - продолжил Роган, прекрасно понимая, в какой момент надо ввернуть главное, - выставить ваши работы в Клэре.
   - Но я не ирландка, - голос прозвучал неуверенно, она нахмурилась и начала заново. - Мэгги говорила мне, что вы выставляете здесь только ирландских художников, а я не ирландка. - Ее заявление было встречено молча, с должным пониманием. - Я американка, - едва не с отчаянием убеждала она.
   О том, что Шаннон отреагирует именно так, жена ему говорила, и сейчас Роган, как и всегда, в отличие от своей жертвы, уже просчитал два хода вперед. - Если не возражаете, мы могли бы представить вас как гостью из Америки, художницу ирландского происхождения. Мне не составит труда выкупить у вас работы прямо сейчас, поштучно, но думаю, более взаимовыгодным стало бы заключение между нами договора со всеми формальностями.
   - Вот так же он и Мэгги окрутил, - ехидно вставил Мерфи. - Но мне бы не хотелось, Шаннон, чтобы вы продавали ему эту картину, пока я сам не взгляну на нее. Может статься, я перебью цену.
   - Поймите, я не уверена, что хочу вообще ее продавать. Даже в голову такое прийти не могло, - смутившись, она тряхнула головой, откинула назад волосы. - Роган, я коммерческий художник.
   - Вы художник, - поправил он. - И это глупо - так себя принижать. Если вам угодно говорить о стоячих камнях...
   - "Танцевальная", - тихо промолвила она. - Я назвала ее "Танцевальная".
   Именно в эту секунду, по выражению ее глаз, Роган понял, что одержал верх. Но злорадствовать не стал. - Если вам угодно говорить именно об этой работе, - продолжил он тем же спокойным, рассудительным тоном, - то я бы хотел просить вас предоставить мне ее на некоторое время с тем, чтобы выставить в галерее.
   - Я... ну... - возражать было не только глупо, но и неучтиво. - Конечно. Если вы желаете, то я не против.
   - Очень вам признателен, - он поднялся, миссия была наполовину выполнена. - Я должен увести Лайама домой, ему пора вздремнуть. А у нас с Мэгги сегодня скользящий график: она все утро работает, я же сейчас отправлюсь в галерею. Заеду по дороге, заберу картину?
   - Да, пожалуй. Хорошо. Она не обрамлена.
   - Об этом не беспокойтесь. И договор в ближайшее время я составлю, сможете взглянуть.
   В полном смятении она уставилась на него. - Договор? Но...
   - Вы спокойно, внимательно прочтете его, изучите, и, естественно, если захотите, мы обсудим и внесем правки. Мерфи, спасибо за чай; с нетерпением жду кейли**.
   Мерфи только хмыкнул и перевел усмешку на Шаннон, едва Роган вышел за сыном. - Скользкий тип, правда?
   Она молча глядела прямо перед собой, прокручивая в голове только что состоявшийся разговор. - На что я сейчас согласилась?
   - Ну, это как посмотреть, тут или ничего особенного или все. Он такой проныра, наш Роган. Я подозревал, что он обведет вас вокруг пальца, следил за ним, но так и не понял, в какой момент он добился своего.
   - Даже не знаю, как к этому относиться, - промолвила Шаннон.
   - Что до меня, будь я художник, - я бы возгордился, если бы мою работу оценил человек, который имеет вес в обществе, является экспертом, ценителем и знатоком живописи.
   - Но я не художник.
   С невозмутимым видом Мерфи скрестил руки на столе. - Что за привычка у вас, Шаннон, говорить все наперекор себе. Вы не ирландка, вы не сестра Мэгги и Бри, вы не художник. Вы не любите меня.
   - Потому что легче понять, кем ты не можешь быть, чем наоборот.
   Он улыбнулся. - Ну вот, разумные слова. А вам хочется, чтобы всегда было легче?
   - Я никогда раньше так не думала, - была самонадеянна, не боялась сложных задач, - смутившись и отчасти испугавшись, она прикрыла веки. - Во мне так многое меняется сейчас, - я не могу нащупать почву под ногами. Едва она мне покажется, как тут же ускользает.
   - А перемещаться с нею вместе - трудно, когда привык стоять на месте, - он поднялся, притянул ее к себе. - Не надо, не волнуйтесь, - ровным голосом проговорил он, видя, как она напряглась. - Я ничего вам не сделаю, только приобниму. Просто расслабьтесь на минутку, милая. Выкиньте из головы часть забот.
   - Вот бы мама приятно удивилась.
   - Вы не можете жить ее чувствами, - он мягко погладил ее волосы, надеясь, что она сочтет ласку за дружеский жест, коим с его стороны она и являлась. - Знаете, когда-то моя мать надеялась, что я выберусь в город и посвящу себя музыке.
   - Правда? - Голова ее уютно покоилась на его плече. - Я бы скорее решила, что ваша семья мечтала, чтобы вы занялись хозяйством.
   - Когда я проявил интерес к музыкальным инструментам и тому подобному, мать и принялась тешить себя надеждой. Ей хотелось, чтобы детям открылось нечто большее, чем смогла увидеть она, да и любила она меня больше, чем хозяйство.
   - Потом она разочаровалась?
   - Возможно, отчасти, но только до тех пор, пока не поняла, что я занимаюсь тем, что выбрал сам, - он спрятал улыбку в ее волосах. - Возможно, конечно, что и потом. Скажите, Шаннон, вы счастливы в своей работе?
   - Конечно. Я отлично справляюсь, у меня есть все шансы продвинуться. Через несколько лет у меня появится выбор: топ-менеджмент у Рай-Тилмантона, или собственный бизнес.
   - М-м-м... Больше амбициями отдает, нежели счастьем.
   - Почему одно должно разниться с другим?
   - Кто его знает, - он отстранил ее от себя, - возникло неодолимое желание поцеловать ее, но ей сейчас нужно другое. - Наверное, вам стоит спросить себя и хорошенько обдумать, рождает ли в вас рисование для чужих людей такие же чувства, что и рисование, движимое душой.
   Он все же поцеловал ее, но легонько, в бровь. - Вам бы сейчас радоваться, а вы грустите. Роган в свои галереи отбирает только самое лучшее. А вы ведь еще не были в Эннистимоне, так?
   - Нет, не была, - а жаль, что он ее отпускает. - Галерея там находится?
   - Поблизости. Я отвезу вас туда, если хотите, но сегодня не могу, - он озабоченно глянул на стенные часы. - Есть еще кое-какие дела, и я обещал заглянуть на ферму Фини, помочь ему с трактором.
   - Нет, я и так отняла у вас много времени.
   - Отнимайте сколько хотите, - он взял ее руку, провел большим пальцем по костяшкам. - Может, вечером заглянете в паб? Угощу вас по такому случаю.
   - Не уверена, что случай тот самый, но может быть, приду, - она отступила назад, упреждая его действия. - Мерфи, я не затем пришла, чтобы бороться с вами в кухне.
   - Я этого и не говорил.
   - У вас опять становится такой взгляд, - буркнула она, - значит, мне пора уходить.
   - Руки у меня чистые, я бы не испачкал вас, если бы и поцеловал.
   - Я не боюсь, что меня испачкают, я боюсь... не важно. Просто держите руки там, где я буду их видеть. Вот и все.
   Повинуясь, он поднял их ладонями вверх, она же встала на цыпочки и чмокнула его в щеку, - сердце его дрогнуло.
   - Спасибо за чай и за плечо.
   - К вашим услугам, первое и второе.
   Она вздохнула и заставила себя сделать еще один шаг назад. - Я знаю. С вами трудно оставаться благоразумной.
   - Хотите побыть неблагоразумной, - Фини подождет.
   Она принужденно рассмеялась. Таким манером ее еще в постель не приглашали. - Возвращайтесь к своим делам, Мерфи. Я в настроении рисовать.
   Она вышла через черный ход, направляясь привычной теперь для нее дорогой полем.
   - Шаннон Бодин.
   - Да? - она снова засмеялась, развернулась и пошла задом наперед, наблюдая, как он выходит из двери кухни.
   - Нарисуйте что-нибудь для меня. Чтобы напоминало мне о вас.
   - Я подумаю, - она вскинула руку, помахала ею, крутанулась на каблуках и заспешила в направлении Тернового.
   На заднем дворе гостиницы в складной кроватке посапывала Кейла, - как раз подле цветущего миндаля, что посадил для нее Мерфи. Мать пропалывала рядом клумбу с многолетниками, а отец делал все возможное, чтобы склонить ее к совершенно иному занятию.
   - Никого ведь нет, - Грей водил пальцами по руке Брианны. - Постояльцы все на экскурсии, ребенок спит, - он слегка придвинулся и коснулся губами основания ее шеи, - она трепыхнулась, завела его еще больше. - Пойдем в постель, Брианна.
   - У меня работа.
   - Цветы никуда не убегут.
   - Сорняки тоже.
   Он скользнул по ее коже кончиком языка, и она обмякла. - Ну посмотри, я чуть астру не выдернула. Отойди лучше, и...
   - Я люблю тебя, Брианна, - он поймал ее руки, поочередно прижался губами к обеим.
   Она вконец разомлела. - Грейсон, - прикрыла глаза, веки ее задрожали, когда он настойчиво провел своими губами поверх ее. - Не надо. Шаннон вот-вот вернется.
   - Ой-ой. Ты думаешь, она уже догадалась, откуда взялась Кейла?
   - Да причем тут это? - но руки уже обвили его шею. Он вынул из ее волос одну из шпилек. - А что тогда?
   Она сейчас была уверена только в одном - это было очень просто и существенно, одновременно. - Я люблю тебя, Грейсон.
   Заходя во двор, Шаннон на мгновение застыла. Первым делом она смутилась оттого, что стала свидетелем такой милой и пикантной сцены. Но вслед за смущением, перебивая его, являлся художественный интерес.
   Вот же чудесная, романтичная картина, подумала она. Спящий младенец, укрытый бледно-розовым одеяльцем, благоухающие клумбы, на заднем плане - белье, что полощется на ветру. И женщина с мужчиной, стоя на коленях в обнимку, здесь же, на траве.
   Жаль, что у нее нет с собою блокнота.
   Она, вероятно, издала какой-то звук, - Брианна встрепенулась, увидала ее и вся зарделась. - Простите.
   - Ухожу, ухожу.
   - Шаннон, - та уже отвернулась, но Брианна вырывалась из объятий мужа. - Не валяйте дурака.
   - Идите, идите, - поправил Грей, когда Шаннон остановилась в нерешительности. - Валяйте. Сгиньте отсюда.
   - Грейсон! - ужаснулась Брианна, стукнула его по рукам, откинув их от себя, и поднялась с травы. - Мы... Я только пропалывала фиалки.
   Шаннон состроила гримасу. - Да, я видела. Пойду, прогуляюсь.
   - Вы же только вернулись с прогулки.
   - Ну и что, пусть еще погуляет, - Грей встал, обвил рукою талию жены и бросил многозначительный взгляд на Шаннон. - Да подольше. - Не обращая внимания на слабые попытки сопротивления, выдернул еще одну шпильку из волос Брианны. - Хотя вот что, возьмите машину. Вы можете... - он досадливо замычал, услышав, как захныкала Кейла.
   - Надо подгузник сменить, - Брианна выскользнула из его рук и подошла к кроватке. Довольная собой, зная, что бесконечно желанна, одарила мужа улыбкой, поднимая ребенка на руки. - Часть той энергии, Грейсон, ты бы мог кинуть на прополку. А мне все-таки надо заняться пирогами.
   - Конечно, - он обиженно глянул на жену, все его надежды на милое времяпровождение благополучно испарились. - Пирогами.
   - Сожалею, - пожала плечами Шаннон, когда Брианна унесла ребенка в дом. - Всю "малину" вам испортила.
   - Да уж, - он перекинул руку ей через плечо. - Теперь вы просто обязаны помочь мне с прополкой.
   - Это последнее, что я умею, - она уселась с ним рядом на траве. - Что-то постояльцев нет нигде поблизости.
   - Разъехались, каждый по своим интересам. А мы в курсе ваших новостей. Поздравляем.
   - Спасибо. Я все еще как будто в трансе. Роган так ловко встречает, обходит и устраняет возражения, что в итоге ты просто киваешь и соглашаешься со всем, что бы он ни говорил.
   - Это он умеет, - Грей с любопытством разглядывал ее профиль. - А у вас имелись возражения соотнести себя с Мировыми галереями?
   - Нет. Не знаю, - она неопределенно пожала плечами. - Для меня это как гром средь ясного неба. Я люблю предсказуемость. У меня стабильная профессиональная деятельность. - Та самая, вдруг осенило ее, о коей не вспоминала она уже несколько недель. - Я привыкла работать в сжатые сроки, быстро, в экстремальных условиях, характерных для большой компании. Живопись, то, о чем мы говорим, - это отшельничество, не рынок движет ею, а настроение художника.
   - Привыкнув к одному образу жизни, разве нельзя его слегка видоизменить, когда ожидается достойное вознаграждение? - Грей кинул взгляд на кухонное окно. - Все зависит от того, чего именно вы хотите и сколько.
   - Как раз это я еще не решила. Я в подвешенном состоянии, Грей. Я не привыкла так. Ранее я всегда знала, какой следующий шаг предприму, была уверена, может даже слишком, в том, что я из себя представляю.
   Задумавшись, она потеребила пальцами яркие лепестки фиалки. - Возможно, все потому, что только я и мои родители, никто больше, никакая другая семья не могла поддерживать меня в том, чтобы заниматься своим делом, идти своим путем. Других сильных привязанностей в детстве у меня не было, потому что мы то и дело переезжали. Потому я легко схожусь с людьми, мне комфортно в незнакомых местностях и ситуациях, но никогда у меня не было столь доверительных отношений, как с родителями. К тому времени, когда мы поселились в Колумбусе, я уже сформулировала свои цели и сконцентрировалась, шаг за шагом продвигаясь к ним. Сейчас же, в один год потеряв отца и мать, я поняла, что жизнь моя была не той, какой казалась. Я вдруг окунаюсь в семью, о которой не знала раньше, что она моя. Я не могу понять своих чувств по отношению к ней, и к себе тоже.
   Она подняла глаза, выдавила слабую улыбку. - Уф. Наговорила сколько.
   - Обычно это помогает прояснить чувства, - Грей легонько дернул ее за волосы. - Думается мне, если человек успешно продвигается шаг за шагом к одной цели, он способен кое-что пересмотреть и продолжать действовать также целеустремленно в другом направлении. Только, когда вам нужно побыть одной, будьте. До меня это долго доходило. - Он поцеловал ее, она улыбнулась. - Шаннон, милая моя, расслабьтесь, наконец, и наслаждайтесь отпуском.
  
  
   ___________________________________________________
   Глава 9.
   *"Джи-Кью", англ. GQ (Gentlemen's Quarterly) -- ежемесячный мужской журнал; "Эгрикалчерэл Мансли", англ. Agricultural Monthly - журнал по сельскому хозяйству (США).
   **Ирландский тост (англ. - "May you have warm words on a cold evening, a full moon on a dark night, and the road downhill all the way to your door.")
   Глава 10.
   *Уильям Шекспир "Ромео и Джульетта"
   **Трайфл (англ. trifle) - традиционный английский десерт из кусочков бисквита, пропитанных вином или кремом и залитых взбитыми сливками.
   Глава 12.
   *"Водительский выходной", "водительский отпуск" (англ. - a busman's holiday) - праздничный или свободный день, проведенный за обычной работой (выражение связано с тем, что в прошлом британским водителям автобусов приходилось в праздничные дни обучать новичков).
   **Кейли (гэльск. Ceilidh) -- шотландский (ирландский) праздник, вечеринка, встреча друзей (с музыкой, пением, чтением стихов).
  
  Предыдущие главы можно прочитать здесь: Нора Робертс. "Рожденная в грехе."
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"