В свете мерцающих звезд и путеводной луны, он понес ее в центр площадки. Где-то ухнула сова, ее протяжный вскрик огласил звенящую тишину и потонул во мраке.
Он спустил ее на землю, постелил одно одеяло, уронив другое рядом, и склонился перед ней на колени.
- Что ты делаешь? - нервы начали сдавать, с чего бы? Еще минуту назад она была спокойна.
- Снимаю с тебя туфли.
Простое, обыденное действо. Жест его, однако, соблазнял не хуже черного белья. Свои туфли он тоже снял, аккуратно приставив рядом. Вставая, скользнул руками по ее телу вверх, от щиколотки до плеч.
- Ты вся дрожишь. Тебе холодно?
- Нет, - внутри нее бушевала такая топка, что теперь уже, казалось ей, она не замерзнет никогда. - Мерфи, я не хочу, чтобы ты думал, что это значит... что-то, кроме того, что значит. Было бы несправедливо...
Он разулыбался, нежно охватил ладонями ее лицо и поцеловал. - Я знаю, что это значит. Красоте не нужны оправдания, - так же мягко и нежно заскользил губами выше к ее вискам. - Так говорил Эмерсон*.
Какова же природа человека, подумалось ей, что цитирует поэтов и при том вспахивает поля? - Ты прекрасна, Шаннон. Все прекрасно, - он всецело был поглощен ей, вверяя ей свое сердце, а с ним и тело. И принимая взамен. Мягкими прикосновениями ласкал ее плечи, спину, проводил по волосам, в то время как рот его настойчиво требовал отозваться. Принять. Еще немного и еще.
Она все еще дрожала, хотя и прильнула всем телом к нему, когда тихий чувственный вздох передался от нее к его губам. Легкий ветерок занялся в траве, закружил вокруг них свою мелодию и танец. Он подался назад, не сводя с нее глаз, плавно спустил с ее плеч свою жилетку, та упала в траву. Снова поцеловал, нежно касаясь лица, лаская его пальцами. Она издала глубокий гортанный звук, - то было смесью удивления и возрастающего томления.
Прежде она думала, что ей знакомы правила любовной игры, движения и позы, совершаемые мужчиной и женщиной во имя наслаждения. Но здесь было нечто новое, - неторопливый, размеренный танец, смакование малейших прикосновений. Как и в вальсе, которому он ее учил, оставалось лишь следовать ритму и наслаждаться. Она едва не задохнулась и судорожно глотнула, когда пальцы его тронули верхнюю пуговицу рубашки. Ну почему она не надела шелковую блузку, струящуюся и женственную, а к ней кружевное соблазнительное белье!
Он медленно расстегнул рубашку, распахнул ее и мягко положил ладонь ей на грудь.
Возбуждение пронзило ее словно литая пуля. - Мерфи.
- Я часто представлял, - снял с плеча ее руку, что судорожно цеплялась за него, поднес к губам, - как буду касаться твоей кожи, вдыхать твой запах и пробовать вкус, - не сводя с нее глаз, он спустил рубашку с ее плеч. - Мои руки грубы.
- Нет, - ее сил хватало лишь на то, чтобы мотнуть головой. - Нет.
Он был серьезен и сосредоточен, проводя кончиком пальца от верхнего края бюстгальтера к нижнему и обратно. Ждал, что она отзовется. Но тем, как затрепетала от тончайших прикосновений ее плоть, в каком экстазе откинула она голову назад, привнесла она в действо особую сладость.
Он не стал вкушать ее сейчас, хотя уже и ощущал ясно, как ее груди, маленькие и тугие, упадут ему в ладони. Вместо того наклонился и снова взял ее рот. Губы ее стали удивительно податливы, они манили и вбирали в себя. Сознание окунулось в глубокие, пьянящие закоулки, предвкушая еще более горячие, интимные мгновения.
- Я хочу, - дрожащими руками она впилась ему в рубашку и, пытаясь сдерживаться, глядела ему прямо в глаза. - Хочу тебя, как никогда в жизни, - не отрывая взгляда, расстегнула пуговицы снизу вверх и стянула ему рубаху с плеч. Взгляд ее переместился ниже.
- О, - восхищение и обожание слились в ее вздохе. Перед ней было тело, закаленное и отточенное изнуряющим физическим трудом, похлеще тренажеров. Чтобы убедиться, она приложила ладони к его груди и прошлась по гладкой коже, что обтягивала суровые мышцы. Сердце его бешено застучало.
У нее же оно едва не выпрыгнуло из груди, когда он расстегнул ремень ее брюк. В полузабытьи она отдала руку, чтобы с его помощью переступить и не упасть. Когда же потянулась к нему, он качнул головой. Терпение в любви не безгранично.
- Ложись, - прошептал он. - Ляг со мной.
Он опустил ее на одеяло и накрыл ее рот своим. Нежность, с которой он ласкал ее, была неописуема. Он оглаживал ее груди, доставляя себе томительное удовольствие нырнуть рукою под хлопковый лифчик, нащупать, раздразнить себя и ее. Запах тела ее, шея, плечи, - все влекло и искушало. Когда языком, наконец, вслед за пальцами, он пробрался под белье и взял губами сосок, она изогнулась как тетива.
- Давай, - взмолилась она, - пожалуйста, сейчас.
В ответ он лишь щелкнул верхней пряжкой лифчика и взял ее плоть глубже в рот.
Исступленно, самозабвенно, она вжалась в него всем телом, заходилась под ним в бесстыдстве и неистовстве. Он разделывался с ней языком, зубами и губами так, что она, задыхаясь, взывала к нему уже бессвязно и беззвучно. Пик сладострастия накрыл ее так внезапно, что она истошно заорала, вцепившись руками в одеяло. Мощный, взрывной оргазм настиг ее, она содрогнулась еще и еще, пока обессилев, не откинулась на спину.
Невероятно. Тяжело дыша, откинула волосы ватной рукой. Просто невероятно. Никто еще не доставлял ей такого блаженства.
Мерфи, постанывая, прижался губами к ее плоти, дозволив рукам блуждать теперь ниже, изгибами ее талии и бедер. - Шаннон, я люблю тебя. Люблю, и всегда буду любить.
- Я не могу, - она бессильно положила ему руку на спину, смутно ощущая, что та вся взмокла, но мышцы напряжены и собраны. - Дай передохну, - но он уже скользил губами по ее груди. - Боже, что ты со мной делаешь?
- Ублажаю тебя, - он вознамерился сделать с ней все, не иначе. Эта страстная потребность разгоралась в нем с каждой минутой, весь арсенал пылкости и вожделения, свойственный ему, ждал этого часа давно. Рывком сдернул с нее маленькие трусики и припал. - И себя тоже.
Тело ее было истинным сокровищем, таинственной усладой, вкусить которую он намеревался целиком. Но время забавы прошло. Теперь он брал ее жадно, ненасытно, упиваясь тем, как судорожно извивается она под ним, хватает ртом воздух и кричит.
Такую он и хотел ее, - беспомощную, целиком в его власти, что дико царапалась, когда хладнокровно взывал он в ней один экстаз за другим.
Он сорвал с себя джинсы, пока ртом выделывал спринтерский забег по ее телу вверх, через вздымающуюся грудь, к дрожащим губам.
Она подалась к нему бедрами и обхватила обеими ногами. Он повел головой, но не в знак протеста, а с тем лишь, чтобы прояснилось в глазах. Он хотел видеть ее всю, и желал того же от нее.
- Посмотри на меня, - приказал он, изо всех стараясь членораздельно воспроизвести слова, - сердце глухо клокотало где-то у самой глотки. - Да посмотри же ты на меня!
Она открыла глаза. Взгляд ее блуждал, но вынужденно замер, сфокусировавшись на его лице.
- Я люблю тебя, - он произнес это жестко, сурово впиваясь в нее глазами. - Слышишь?
- Да, - она вцепилась ему в волосы. - Да.
Мгновением позже она издала неистовый, торжествующий вопль, - так жестко и глубоко он вошел в нее. Оргазм прокатился по ней огненной лавой, и она лишь бессильно дрожала. Когда же снова закрыла глаза, он принялся терзать ее рот, продолжая неустанно проникать в нее.
В беспамятстве она словила его ритм, и теперь ее попросту штормило, - оставалось безвольно покориться вызванному ими же урагану. Казалось, она слышит раскаты грома и видит, как свирепые молнии раскорячились по всему небу. Тело ее взрывалось, разбивалось вдребезги и наконец, превратилось в безвольно полыхающую тряпку.
Руки будто лишились костей и упали с его спины. Она слышала, как он огласил ее имя, как ускорил толчки по спирали, содрогнулся всем телом и обмяк, повалившись на нее.
Пока унималась дрожь, зарылся лицом в ее волосы. Ее тоже трясло, но то было лишь следствием хорошего секса. Он бы с удовольствием погладил, успокоил ее, но не мог сейчас даже шевельнуться.
- Я вызволю тебя через минутку, - прошептал он.
- Только попробуй.
Он улыбнулся и завозился в ее волосах. - Так хотя бы я могу тебя согреть.
- Не думаю, что когда-либо смогу теперь замерзнуть, - мурлыча от удовольствия, она обвила его руками. - Сейчас ты лопнешь от гордыни, но я все равно скажу. Так хорошо мне не было ни с кем и никогда.
Не гордыня, но радость обуяла его. - До тебя у меня никого не было.
Она лишь крепче обняла его и рассмеялась. - Ты слишком виртуозен в этом, Мерфи. Я представляю, сколько женщин...
- То были всего лишь тренировки, - не дал он ей договорить и с усилием приподнялся на локте, чтобы взглянуть ей в лицо. Видя, как она сияет, хмыкнул. - Ну, впрочем, пару раз, может, и было приятно.
- Напомни мне потом, чтобы я тебя стукнула, - она засмеялась, когда он покатился с ней в обнимку по одеялу на самый край. Уютно вжавшись ему в грудь, проведя пальцем по его мышцам, от бицепсов к грудной клетке, с улыбкой проговорила:
- Непременно надо будет тебя нарисовать. Хотя обнаженные натуры в последний раз я рисовала в художественной школе...
- Милая, когда я буду обнажен, тебе будет точно не до кистей.
Она ехидно усмехнулась. - Верно, - прильнула к нему губами и на мгновение, вкусив удовольствие, забылась вновь. Вздохнула, уронила голову ему на грудь. - Никогда не занималась любовью под открытым небом.
- Ты шутишь.
Она приподняла голову вновь, отрешенно произнесла:
- В моем окружении это порицается.
Она озябла, и он потянулся за вторым одеялом. - Значит, эта ночь полна первооткрытий для тебя. Первое сейли, - он накинул одеяло на нее, тщательно подоткнув и убедившись, что теперь она укрыта как следует. - Первый вальс.
- Это все из-за вальса. Нет, не совсем, - она качнула головой, затем переместилась поудобнее и охватила ладонями его лицо. - Вальс меня соблазнил, да. Но лишь когда ты запел, я изумилась, как и почему могла тебе отказать.
- Придется взять на заметку и петь тебе почаще, - он поднял руку и обхватил ее за шею. - Прелестная зеленоглазая Шаннон, любовь всей моей жизни. Иди же, поцелуй меня.
Когда небо на востоке стало розоветь, он нехотя пробудил ее от легкого забытья. Она так сладко дремала, так блестели, покоясь на щеках, ее ресницы. Жаль, что на рассвете не будет времени любить ее еще. Семья, а с нею будничные дела, ожидали его.
- Шаннон, - нежно погладил ее по щеке и поцеловал. - Милая, уже почти утро. Звезды догорают.
Она шевельнулась, хныкнула во сне и крепче прижалась к его руке.
- Почему ты не останешься? Почему? Разве можно было возвращаться, только затем, чтобы снова покинуть меня?
- Тсс, - он притянул ее ближе к себе, припал губами к ее бровям. - Я здесь. Здесь. Это просто сон.
- Если бы ты и впрямь любил меня, ты бы не уехал.
- Но я люблю тебя. Открой же глаза. Ты бредишь.
Она послушалась его голоса и открыла глаза, как он велел. Минуту блуждала меж двух миров, каждый из которых мнился знакомым и достоверным.
Рассвет, уже почти рассвет, в полудреме осознала она. А еще пахнет весной. Расступается мгла, и уже отчетливо видны серые, холодные камни вокруг. Руки любимого крепко обнимают ее.
- Твой конь, - она принялась озираться по сторонам. Она ведь только что слыхала, как звенят вплетенные в его уздечку бубенцы, как нетерпеливо бьет он копытом, снаряженный в дорогу.
- Они еще в конюшне, - Мерфи крепко охватил ее подбородок и снова повернул ее лицо к себе. - А где ты?
- Я... - она моргнула и наконец, очнулась совсем. - Мерфи?
Он внимательно посмотрел ей в лицо, в его сощуренных глазах мелькнула горечь. - Ты помнишь, что там произошло? Что я совершил, почему потерял тебя?
Она мотнула головой. Отчаяние и страх улетучивались. - Я спала, думаю, вот и все.
- Скажи, что я сделал.
Но она уткнулась ему лицом в плечо, найдя в нем спасительное тепло и поддержку. - Это просто сон, - упрямилась она. - Уже утро?
Он хотел было допытаться, но сдался. - Да, почти. Я должен увести тебя в гостиницу.
- Так быстро.
- Я бы повернул солнце вспять, но не могу, - крепко обнял ее еще раз и встал, чтобы взять одежду.
Свернувшись под одеялом, Шаннон проводила его глазами и ощутила, как волна сладострастия накатывает вновь. Она села, одеяло сползло вниз, к бедрам. - Мерфи? - Он обернулся, и она отметила не без удовольствия, как помутнел его взгляд. - Люби меня сейчас.
- Это лучшее, чем бы я хотел заняться, но в доме сейчас вся семья, и никто не знает, когда хоть один из них... - он осекся, когда она поднялась в полный рост, стройная и прекрасная в своей наготе. Одежда выпала у него из рук, она двинулась к нему. - Люби меня, - повторила она и обвила руками его шею. - Быстро и безжалостно. Как было в последний раз.
В ней таилась ведьма. Он знал это с той минуты, когда впервые увидел ее. Теперь ее чары расцвели и нагло, вызывающе сквозили в глазах. Хоть и засипела она, когда, ухватив за волосы, он откинул ей голову назад, взгляд не поколебался.
- Тогда вот так, - хрипло изрек он и потащил ее по кругу. Припер спиной к огромному камню и, обхватив за бедра, оторвал от земли.
Она обвилась вокруг него руками и ногами, изнывая и изнемогая. Он вошел в нее сразу, резко и глубоко, невероятная мощь изверглась между ними, сокрушая обоих с быстротой и жестокостью, которой желала Шаннон.
Глаза в глаза, неистовые толчки, учащенное дыхание, быстрей и быстрей. Ногтями впилась она ему в плечи, на губах застыл дикий восторг от того, в каком вопиющем экстазе слились их тела воедино.
У него подкосились ноги, а ладони взмокли так, что теперь он боялся уронить ее. Частое и шумное, как у загнанного пса, дыхание, тяжело отдавалось в ушах.
- О Боже, - он часто заморгал, смахивая ресницами пот, что катился градом. - Господи, Боже мой!
Повиснув у него на плече, она залилась счастливым смехом. Он триумфально фонтанировал в ней.
- У-ух, я снова живу! - она широко откинула руки, и ему пришлось удерживать ее на весу, одновременно восстанавливая дыхание. - Ты сейчас живее всех живых, да. А меня едва не кончила на хер, - усмехнулся он, балансируя с ней, чтобы не опрокинуться обоим. Крепко поцеловав, опустил ее на землю. - Одевайся, женщина, пока я еще дышу.
- А пробежимся по полю голышом?
Он глубоко выдохнул и нагнулся за лифчиком. - Да, моя благочестивая матушка это оценит, если ей вздумается зайти на двор и оглядеться вокруг.
Развеселившись, Шаннон нырнула в лифчик и выудила трусики из травы. - Клянусь, твоей благочестивой матушке известно, чем ты занимался, поскольку не явился домой в ночь.
- Знать и видеть своими глазами - не одно и то же, - он игриво шлепнул ее по заду, когда она наклонилась за рубашкой. - Ты такая сексуальная в мужской одежде. Давно хотел сказать.
- Сугубо мужской взгляд, - поправила она, застегивая просторную рубашку.
- Не вижу разницы, - он присел на траву, чтобы обуться. - Ты выйдешь со мной сегодня вечером, Шаннон, если я приду за тобой?
Она уставилась на него сверху вниз, слегка обалдело и с явным умилением. Манера, с которой задал вопрос мужчина, минуту назад охваченный животной страстью, очаровала ее.
- Пожалуй, я могла бы согласиться, Мерфи Малдун, - парировала она, имитируя западно-ирландский говор.
Он иронично улыбнулся, подкидывая ей туфель. - Ты все еще говоришь как янки. Но мне нравится эдакий твой... сладенький акцент.
Она фыркнула. Сладенький акцент, значит. Ладно. Склонилась, чтобы собрать одеяла, но он упредил ее руку. - Оставь. Прошу тебя.
Улыбнувшись, она изогнула кисть, и пальцы их переплелись. - Ну, раз просишь...
- Я провожу тебя до дома.
- Ты не обязан.
- Еще как, - он вывел ее через каменную арку в поле, где заря принялась расцвечивать росистую траву. - Не просто обязан, но еще и желаю.
Она умиротворенно склонила голову ему на плечо, так они и шли. Небо на востоке возвещало золотисто-розовое утро, будто живописную картину чуть тронули пастелью. Слышался петушиный крик и веселая песня жаворонка. Мерфи остановился и сорвал полевой цветочек с нежно-кремовыми лепестками. Улыбаясь, она подставила ему голову, и цветочек оказался воткнутым в волосах.
- Смотри, сорока, - она вскинула руку туда, где низко над полем пронеслась птица. - Это же она, верно? Брианна мне показывала.
- Верно. Гляди-ка сюда, быстрее. Еще две, - довольный своей удачей, он размашисто кинул руку ей на плечо. - Одна - на беду, две - радость обрету, три - жениться, четыре - ребенку родиться**.
Она проследила за птицами и прочистила горло. - Мерфи, я понимаю, что твои чувства ко мне очень сильны, и...
Он подхватил ее и помог перебраться через каменную изгородь. - Я тебя люблю, - сказал он просто. - Если ты об этом.
- Да, об этом, - она понимала, что нужно быть осторожней в словах, поскольку ее собственные чувства зашли дальше, чем она предполагала ранее. - Думаю, что вполне понимаю, каким ты видишь развитие ситуации. Учитывая твою личность, твою культуру и религию.
- Ты великолепно вуалируешь словами мысли. Да, я хочу жениться на тебе, только и всего.
- Мерфи.
- Нет, я не прошу прямо сейчас, - подчеркнул он. - Сейчас я лишь наслаждаюсь утренней прогулкой и предвкушаю вечернее свидание, вот и все.
Она мельком глянула на него и заметила, как пытливо он на нее смотрит. - Значит, не будем ничего усложнять?
- Здесь и усложнять нечего. Постой. Дай я поцелую тебя, пока мы не у Брианны в саду.
Она отдалась его рукам, склонила голову и разомлела. - Еще, - мурлыкнула и притянула его ближе к себе.
- Я зайду за тобой, - он сделал над собой усилие, отстранил ее. - Позвал бы тебя на обед, но...
- Здесь вся твоя родня, - помогла она закончить. - Я понимаю.
- Завтра они уедут. Если тебе не будет неловко перед Бри, я бы просил тебя переночевать у меня.
- Нет, неловко не будет.
- Тогда до встречи, - он поцеловал ей кончики пальцев и оставил ее у входа в сад, где розы все еще омывались росой.
Мурлыча себе под нос, она пересекла лужайку и юркнула в заднюю дверь. Не успела зайти, как наткнулась на Брианну. Та помешивала кофе у плиты.
- Ой, привет, - не подозревая, сколь придурковатая улыбка сияла на ее лице, она сунула руки в карманы брюк. - Ты уже на ногах.
Брианна только бровью повела. Уже полчаса, как она проснулась, и всю свою жизнь она встает именно в это время. - Кейлу надо покормить.
Шаннон удивленно глянула на часы. - Кажется, немного позднее, чем я думала. Я просто... гуляла.
- Я так и поняла. А что, Мерфи не захотел зайти на кофе?
- Нет, он... - она осеклась, нервно выдохнула. - Кажется, мы были не очень осторожны.
- Не думай, что я слишком удивлена твоим поздним возвращением, после того, как видела, в каком настроении ты гуляла с ним вчера. - Кофе заварился, и она повернулась к плите. - Ты выглядишь счастливой.
- Разве? - она засмеялась и вдруг, поддавшись порыву, кинулась к Брианне и обвила ее руками. - А я и должна. Должна быть счастлива, как идиотка. Я только что провела ночь с мужчиной на конском пастбище. Я. На конском пастбище. Фантастика.
- Я очень рада за тебя, - сдержанно отозвалась Брианна, тронутая тем проявлением нежности, которое и подобает сестрам. - За вас обоих. Он особенный мужчина, Мерфи. Я всегда надеялась, что он найдет себе такую же особенную пару.
Шаннон еще с минуту продолжала виснуть на ней. - Брианна, все это не совсем так. Он мне нравится. Он очень мне нравится. Иначе я бы не была с ним.
- Я знаю. Прекрасно тебя понимаю.
- Но я не такая, как вы, - Шаннон отступила назад, пытаясь объяснить Брианне то, что должна была объяснить самой себе. - Я не похожа на тебя или Мэгги. Я не планирую осесть здесь, выходить замуж, заводить семью. У меня другие планы на жизнь.
Озабоченность мелькнула в глазах Брианны прежде, чем она потупилась. - Он очень сильно тебя любит.
- Знаю. Я и сама не уверена, что не люблю его, - она отвернулась, подумав, что надо быть сдержаннее. - Но одной любви всегда недостаточно, чтобы строить жизнь. Нам с тобой это легко понять, благодаря родителям. Я пыталась объяснить это Мерфи и молюсь только, чтобы он понял. Потому что навредить ему - это последнее, чего бы мне хотелось.
- А ты не думаешь, что вредишь себе, отказываясь слышать свое сердце?
- Кроме сердца, у меня еще есть голова.
Брианна потянулась к буфету за чашками и блюдцами. - Верно. И ты сама с собой должна решить, что для тебя будет правильней. Но разрываться на части бывает очень тяжело.
- Ты и впрямь понимаешь меня, - Шаннон благодарно положила ей руку на плечо. - Очень хорошо понимаешь.
- Конечно. Для Мерфи здесь все просто. У него нет вопросов к себе в отношении своих мыслей, чувств и потребностей. Ты для него - все. У тебя же одни вопросы. Ты должна принимать свое счастье как есть и не раздумывать над каждым шагом.
- Я пытаюсь. Но только не в том, что касается Мерфи. Я счастлива, Брианна, - сказала она ласково, - с тобой.
- Словами не передать, что значит для меня, слышать от тебя такое, - чувствуя, как любовь к сестре переполняет ее, Брианна повернулась к ней с улыбкой. - И понимать, что ты сумела это озвучить. Сегодня чудесное утро.
- Утро шикарное, - Шаннон ухватила Брианну за руку и крепко сжала. - Самое лучшее из всех. Теперь я пойду, переоденусь.
- Возьми себе кофе, - растрогавшись чуть не до слез, Брианна наполнила чашку. - Я соберу на стол до выхода в церковь.
- Нет. Кофе я возьму, - подкрепила она слова действием. - И пойду, переоденусь. Потом вернусь и помогу тебе с завтраком.
- Но...
- Теперь я уже не гость в этом доме.
Брианна больше не могла совладать с собой, слезы навернулись на глаза. - Конечно же, нет. Ну, тогда поторопись, - предупредила она и живо отвернулась, чтобы налить кофе и себе. - Все уже вот-вот поднимутся.
Грей обождал, пока Шаннон покинула кухню, и только затем вошел. Подойдя к жене, заключил ее в свои объятья. Та тихонько всхлипывала.
- Поплачь, родная, - тихо сказал он и погладил ее по спине. - Поплачь хорошенько. Из-за вас обеих я сам едва не разрыдался.
- Грейсон, - жалостливо хлюпая носом, она ткнулась ему в плечо. - Она моя сестра.
- Так и есть, - он поцеловал ее в макушку. - Она твоя сестра.
___________________________________________
*Мерфи приводит строку из стихотворения Ральфо Уолдо Эмерсона 'Рододендрон'. В исполнении Мерфи она звучит так: 'Beauty is its own reason for being', тогда как звучание оригинала несколько иное: 'Beauty is its own excuse for being'. Остается неясным, является ли неточность цитаты умышленной. В лекциях самого Эмерсона приводится комментарий к его стихотворению: 'No reason can be asked or given why the soul seeks beauty. Beauty, in its largest and profoundest sense, is one expression for the universe' (Nature, Addresses and Lectures).Таким образом, небольшая неточность не усугубляет, на наш взгляд, передачу смысла в контексте диалога героев.
**"One is for sorrow, two is for mirth, three for a wedding, and four for a birth."Английская считалочка, примета, может относиться к воронам и сорокам. Существует в нескольких вариантах, включает счет до десяти.