Дэр Тэсса : другие произведения.

Семь порочных дней

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Перевод романа, вошедшего в одном из рейтингов в сотню лучших ЛР в истории литературы (на русском прежде не издавался). Минерве Хайвуд, убежденной старой деве из Спиндл-Коув необходимо быть в Шотландии. Лорд Пэйн, первостатейный повеса, желает оказаться где угодно, но только не в Спиндл-Коув. У двух неожиданных сообщников есть неделя, чтобы изобразить побег, убедить близких и друзей в своей любви, спастись от вооруженных бандитов, пережить свои самые страшные кошмары, преодолеть четреста миль, не убив друг друга. И сделать все это, разделяя днем тесную карету, а ночью - одну кровать. У них нет времени на растущую привязанность. И уж тем более они не могут тратить драгоценные часы, раскрывая друг другу души, обнажая сердца. Но вдруг оказывается, что недели вполне достаточно, чтобы найти миллион проблем. И может быть... всего лишь можеть быть... найти любовь.
  Тэсса Дэр
  
  СЕМЬ ПОРОЧНЫХ ДНЕЙ
  Роман
  
  Перевод Оксаны Семык
  
  
  От переводчика:
  
  Уважаемые читатели! Мне приятно представить вам отличный образчик ИЛР. Роман 'Семь порочных дней' вышел в издательстве "Avon" 27 марта 2012 г. Он написан очень хорошим языком, с юмором, динамичен. В одном из рейтингов вошел в сотню лучших любовных романов всех времен. Признавался лучшим любовным романом года. Хотя этот роман и является третьей книгой в авторской серии "Спиндл-Коув", он вполне самостоятелен и самодостаточен. На русский язык ранее не переводился. Ограничение: +18. Приятного чтения!
  
  
  Глава 1
  
  Если девушка, проделавшая немалый путь под дождем, в полночь стучит в дверь Дьявола, тот должен отворить: коли не из любезности, то хотя бы из порочности.
  
  Под очередным пронизывающим порывом холодного ветра Минерва плотнее закуталась в плащ, уставившись в отчаянии на запертую дверь, а затем заколотила по ней ладонью и закричала, надеясь, что голос пробьется сквозь толстые дубовые доски:
  
  - Лорд Пэйн! Ну подойдите же к двери! Это мисс Хайвуд. - Чуть помолчав, она добавила: - Мисс Минерва Хайвуд.
  
   Ей тут же показалась довольно абсурдной необходимость уточнять, какой именно из барышень Хайвуд она является. Ведь ее младшая сестра Шарлотта - жизнерадостная, но хрупкая пятнадцатилетняя девушка. А старшая, Диана, обладает не только ангельской красотой, но и соответствующим нравом. Ни та, ни другая уж точно не выскользнули бы из постели ночью, чтобы, прокравшись по черной лестнице пансионата "Рубин королевы", отправиться на встречу с повесой, пользующимся дурной славой.
  
   Но Минерва всегда была не похожа на сестер. Из трех девиц Хайвуд она единственная темноволосая, носит очки и предпочитает добротные ботинки на шнуровке шелковым туфелькам. Лишь ее интересуют различия между осадочными и метаморфическими горными породами. И только она не имеет видов на будущее и не заботится о своей репутации.
  
  Диана и Шарлотта составят прекрасные партии, но ей, Минерве, это не светит. Некрасивая, с головой ушедшая в книги, рассеянная, неуклюжая с джентльменами. Одним словом, безнадежная.
  
  Так описала ее родная мать в недавнем письме к их кузине. И хуже того: Минерва узнала это мнение о себе, вовсе не сунув нос в чужую переписку. О нет! Она лично написала сию характеристику под диктовку матери.
  
  Именно. Собственной матери.
  
   Ветер подхватил и скинул с головы капюшон. За шиворот потекли холодные струи дождя, добавляя к обиде еще и неприятные ощущения.
  
   Отбросив прилипшую к щеке прядь волос, Минерва вскинула взгляд на одну из четырех старинных каменных башен, образующих цитадель замка Райклиф. Над самой высокой трубой вился дым.
  
   Опять подняв кулак, мисс Хайвуд заколотила по двери с новой силой.
  
   - Лорд Пэйн! Я знаю, что вы там!
  
   Гнусный насмешник!
  
   Даже если холодный весенний дождь промочит ее до костей, она не сойдет с этого места, пока ее не впустят. Не для того Минерва взбиралась по холму из деревни к замку. Не для того поскальзывалась на покрытых мхом обнажениях пород (1) и шагала вдоль мутных ручьев, чтобы, потерпев поражение, отправиться тем же путем домой.
  
   Напрасно побарабанив в дверь еще целую минуту, Минерва почувствовала, как ее охватила усталость от проделанного путешествия. Икры свело, сил держать спину прямо уже не осталось. Качнувшись вперед, упрямица глухо ударилась лбом о мокрое дерево, но, по-прежнему держа кулак над головой, стучала размеренно и настойчиво. Может быть, она и некрасивая, с головой ушедшая в книги, рассеянная и неуклюжая с джентльменами, но полна решимости быть замеченной и услышанной.
  
   И любой ценой защитить свою сестру.
  
   "Открой, - мысленно внушала она. - Открой. Открой. От..."
  
   Дверь отворилась. Резко, с отрывистым суровым свистом.
  
   - Черт бы тебя побрал, Торн! Не может это подождать, пока я...
  
   - Ой! - Потеряв равновесие, Минерва по инерции подалась вперед и заехала кулаком не по двери, а по груди.
  
   По груди лорда Пэйна - мужественной, мускулистой, не прикрытой рубашкой и лишь чуть менее твердой, чем дубовая доска. Удар пришелся прямиком в плоский сосок, словно это и был дверной молоток Дьявола.
  
   По крайней мере, на этот раз Дьявол отреагировал.
  
   - Итак, - произнес он, и это слово отдалось в руке непрошеной гостьи глухой вибрацией, - вы не Торн.
  
   - В-в-вы не одеты! - вырвалось у Минервы, и в голове вспыхнуло: "Я касаюсь его обнаженной груди! О боже!"
  
  "А может, на нем и штанов нет?" - оскорблено подумала она, но тут же поняла, что неправа, так как, сняв очки замерзшими дрожащими пальцами, увидела успокаивающую кляксу темной шерстяной ткани под расплывчатым пятном мужского торса. Дыхнув попеременно на два стеклянных кружка в медной оправе, она протерла их сухой подкладкой плаща, а затем снова вернула очки на лицо.
  
  Лорд Пэйн по-прежнему был полураздет, но теперь гостья видела его наготу абсолютно четко. Отблески огня в камине блуждали по красивому лицу виконта, делая его черты более рельефными.
  
   - Входите, раз собирались. - Он поежился от порыва ледяного ветра. - Так или иначе, я закрываю дверь.
  
   Минерва шагнула внутрь и с трудом сглотнула, когда дверь с коротким тяжелым стуком захлопнулась за ее спиной.
  
   - Должен сказать, Мелинда, вы меня несколько удивили.
  
   - Меня зовут Минерва.
  
   - Да, конечно. - Он вскинул голову. - Я не узнал ваше лицо без загораживающей его обычно книги.- Гостья выдохнула и призвала на помощь все свое терпение. А потом еще немного терпения. И еще. Пока не почувствовала, что может спокойно воспринимать насмешливого повесу с дырявой памятью и потрясающими, четко очерченными плечами. - Признаюсь, что далеко не впервые открываю дверь посреди ночи и обнаруживаю за ней женщину. Но вы, определенно, самая непредсказуемая из них. И самая перепачканная. - Он окинул нижнюю часть ее фигуры оценивающим взглядом.
  
   Минерва уныло оглядела свои облепленные густым слоем грязи ботинки и забрызганный подол. На полуночную соблазнительницу она не походила.
  
   - Это визит другого рода.
  
   - Дайте мне минутку, чтобы свыкнуться с этим разочарованием.
  
   - Я лучше дам вам минуту на то, чтобы одеться.
  
   Она пересекла круглую комнату с каменными стенами без окон, подошла прямо к камину, и, не спеша распустив бархатные завязки плаща, повесила его на спинку единственного в помещении кресла.
  
   Похоже, Пэйн, проведя несколько месяцев здесь, в Спиндл-Коув, не тратил время зря. Кто-то приложил немало усилий, чтобы превратить каменную башню в теплый, почти уютный дом. Старинный камин почистили и привели в рабочее состояние. Сейчас в нем горел такой сильный огонь, что им мог бы гордиться норманнский воин. Кроме кресла с мягкой обивкой в этой круглой комнате находился деревянный стол и несколько табуретов - простые, но добротные.
  
   Кровати не было.
  
   Странно. Минерва обвела комнату взглядом. Разве скандально знаменитому распутнику не нужна кровать?
  
   Наконец подняв глаза, посетительница обнаружила ответ буквально над головой. Пэйн устроил для сна что-то вроде чердака, куда можно было взобраться по лестнице. Роскошные портьеры скрывали то, что, наверное, было его постелью. А еще выше вздымались каменные стены, уходя в бездонную тьму, словно в никуда.
  
   Минерва решила, что дала хозяину достаточно времени, чтобы найти рубашку и привести себя в приличный вид. Она прочистила горло и медленно повернулась.
  
   - Я пришла попросить...
  
   Пэйн был по-прежнему полуголым.
  
   Время, отведенное на одевание, он потратил на то, чтобы налить ей выпить, и теперь, повернувшись в профиль, оценивал на глаз, чист ли бокал, корча гримасы своему отражению в нем.
  
   - Вина?
  
   Минерва покачала головой. Из-за неприличной полунаготы Пэйна она уже залилась румянцем до корней волос. Вряд ли ей стоит подливать вино в пламя.
  
   Пока хозяин наполнял бокал для себя, ей оставалось только разглядывать мускулистый мужской торс, так услужливо освещенный камином. Минерва привыкла думать о Пэйне, как о дьяволе, но у него было тело бога. Не самого мощного. Сложением он не походил на гиганта с горой мышц, вроде Зевса или Посейдона, скорее, напоминая сухопарого, атлетичного Аполлона или Меркурия. Такое тело создано не для того, чтобы размахивать дубиной, а для охоты. Не для тяжелой поступи, но для бега. Не для взятия силой доверчивых купающихся наяд, а для...
  
   Обольщения.
  
   Лорд Пэйн поднял глаза на гостью. Та, отведя взгляд, произнесла:
  
   - Прошу прощения, что разбудила вас.
  
   - Вы меня не разбудили.
  
   Она нахмурилась.
  
   - Правда? Тогда, учитывая, как долго вы не открывали дверь, могли бы что-нибудь надеть.
  
   С озорной усмешкой он показал на свои штаны:
  
   - Я так и сделал.
  
   Да уж. Теперь щеки посетительницы полыхали вовсю. Она опустилась в кресло, желая исчезнуть, просочившись сквозь швы его обивки, и мысленно приказала себе: "Ради бога, Минерва, возьми себя в руки! Речь идет о будущем Дианы!"
  
   Поставив бокал на стол, Пэйн направился к деревянным полкам, судя по всему, служившим ему платяным шкафом. Сбоку от них на прибитых в ряд крючках висела верхняя одежда: красный мундир офицера местной милиции (2), которую виконт возглавлял в отсутствие графа Райклифа, несколько превосходно сшитых, на вид вызывающе дорогих пальто из столицы и шинель из темно-серой шерсти.
  
   Пройдя мимо всего этого, Пэйн схватил простую батистовую рубашку и рывком натянул ее через голову. Продев в рукава руки, он широко развел их, призывая оценить результат, и спросил:
  
   - Лучше?
  
   "Не намного", - подумала Минерва. Из расстегнутого ворота все еще выглядывала большая часть груди - словно похотливое подмигивание вместо прямого взгляда. Если уж на то пошло, теперь повеса выглядел еще неприличнее, меньше напоминая недосягаемого бога с великолепной фигурой и больше походя на беспутного короля пиратов.
  
   - Вот, - сняв шинель с крючка, он принес ее гостье. - По крайней мере, она сухая.
  
   Накрыв Минерве колени, виконт вложил ей в руку бокал вина. На мизинце сверкнуло кольцо-печатка, переливаясь золотом сквозь прозрачную ножку.
  
   - Никаких возражений! Вы так дрожите, что слышно, как зубы стучат. Огонь и шинель помогут, но не согреют вас изнутри.
  
   Минерва взяла бокал и сделала осторожный глоток. Ее пальцы действительно дрожали, но не только от холода.
  
  Поразительно! Чем дольше она сейчас смотрела на собеседника, тем сильнее, казалось, ослабевал ее разум. Отросшая за день щетина только подчеркивала решительные очертания нижней челюсти Пэйна. Его спутанные каштановые волосы слегка вились. А глаза... Они напоминали прозрачный кварц - небольшие круглые жеоды (3), распиленные пополам и отполированные до блеска, в которых вспыхивают холодным светом сотни кристаллов кварца янтарного и серого цвета, окруженные кольцом из песчаника (4).
  
  Минерва зажмурилась и мысленно приказала себе: "Хватит ходить вокруг да около!"
  
  - Вы собираетесь жениться на моей сестре?
  
  - На какой именно? - чуть помолчав, спросил виконт.
  
  - Разумеется, на Диане! Шарлотте всего пятнадцать!
  
  Пэйн пожал плечами.
  
  - Некоторым мужчинам нравятся молоденькие невесты.
  
   - А некоторые мужчины полностью отвергают брак. И вы говорили мне, что относитесь к их числу.
  
   - Я это говорил? Когда?
  
   - Надеюсь, вы помните. В ту ночь.
  
   Он уставился на собеседницу в полном замешательстве.
  
   - У нас была "ночь"?
  
   - Это не то, что вы подумали.
  
   Несколько месяцев назад в местном парке Минерва обвинила Пэйна в скандальном поведении и в том, что он оскорбил честь ее сестры. Между ними вспыхнула ссора, незаметно перешедшая в потасовку. А несколько язвительных выпадов привели к окончательному разрыву.
  
   Будь проклята ее ученая натура с тягой к неустанным наблюдениям! Врезавшиеся тогда в память детали вызывали сильное раздражение. К чему помнить, что нижняя пуговица жилета Пэйна находилась точно на уровне пятого позвонка Минервы и что пахло от ее собеседника кожей и гвоздикой? Но даже сейчас, по прошествии стольких месяцев, выбросить это из головы не получалось.
  
   Особенно, когда сидишь, съежившись, под шинелью Пэйна, окутывающей тебя одолженным теплом и тем же самым пряным мужским запахом.
  
  - Прошлым летом, - напомнила Минерва, - вы сказали мне, что не собираетесь делать предложение ни Диане, ни кому-либо еще. Но сегодня деревенские слухи утверждают совсем иное.
  
   - Неужели? - Виконт повернул на мизинце перстень-печатку. - Что ж, ваша сестра обаятельна и грациозна. А ваша мать не скрывает, что радушно встретит подходящего дочери жениха.
  
   Минерва поджала пальцы на ногах.
  
   - Это еще мягко выражаясь.
  
   В прошлом году их семейство приехало в Спиндл-Коув на летние каникулы, полагая, что морской воздух улучшит самочувствие Дианы. Здоровье ее уже поправилось, и лето давно прошло, но Хайвуды остались - лишь из-за надежд миссис Хайвуд на брак между Дианой и очаровательным виконтом. Так что пока лорд Пэйн торчит в этой деревушке, матушка и слышать не хочет о возвращении домой. У нее даже развился несвойственный ей оптимизм: каждое утро, помешивая горячий шоколад, она заявляет: "Девочки, я чувствую, что сегодня он сделает предложение!"
  
   И хотя Минерва знала, что лорд Пэйн - худший из людей, она не могла заставить себя возразить. Потому что ей тут нравилось и не хотелось уезжать. В Спиндл-Коув она наконец-то... ощущала себя на своем месте.
  
   Здесь, в своем маленьком раю, свободная от опеки или порицания, она исследовала скалистое, усеянное ископаемыми окаменелостями побережье, составляя каталог находок, которые могут перевернуть вверх тормашками английское научное сообщество. Единственное, что мешало ей быть абсолютно счастливой, - это присутствие лорда Пэйна. И по какой-то странной иронии судьбы именно благодаря его присутствию Минерва могла оставаться в Спиндл-Коув.
  
   Она не видела вреда в том, что позволяла матери лелеять надежды на брачное предложение Диане от человека из окружения его светлости графа Райклифа, зная точно, что оно никогда не будет сделано.
  
   Так продолжалось до нынешнего утра, когда эта уверенность рухнула.
  
   - Утром я была в магазине "Всякая всячина", - начала объяснять Минерва. - Обычно я не обращаю внимания на болтовню Салли Брайт, но сегодня... - она посмотрела Пэйну в глаза, - я услышала от нее, что вы распорядились направлять со следующей недели всю вашу корреспонденцию в Лондон. Салли считает, что вы собираетесь уехать из Спиндл-Коув.
  
   - И вы решили, что это свидетельствует о моих намерениях жениться на вашей сестре?
  
   - Ну, всем известна ваша ситуация. Если бы у вас в кармане звенела хотя бы пара шиллингов, - давно уехали бы отсюда. Вы сидите тут на мели, пока ваше состояние не выйдет из-под чужой опеки в ваш день рождения, если только... - она судорожно сглотнула. - Если только вы не женитесь.
  
   - Это всё так.
  
   Минерва подалась вперед.
  
   - Я тотчас же уйду, если только вы повторите слова, которые сказали мне прошлым летом. Что не собираетесь жениться на Диане.
  
   - Но это было прошлым летом. А сейчас апрель. Вам трудно поверить, что я передумал?
  
   - Да.
  
   - Почему? - Он щелкнул пальцами. - Я знаю. Вы считаете, что у меня нет мозгов, и, значит, нечем передумать. В этом загвоздка?
  
   Она выпрямилась в кресле.
  
   - Вы не можете передумать, потому что не изменились. Вы - коварный лицемерный распутник, заигрывающий с доверчивыми дамами днем и встречающийся с чужими женами по ночам.
  
   Пэйн вздохнул.
  
   - Послушайте, Миранда, с тех пор, как Фиона Ландж уехала из деревни, я не...
  
   Минерва вскинула руку, не желая слушать о его интрижке с миссис Ландж. Она была достаточно наслышана об этом от самой Фионы, воображавшей себя поэтессой. Жаль, что невозможно стереть из памяти ее стихи - неприличные напыщенные оды, переполненные всеми возможными рифмами к словам "трепет" и "блаженство".
  
   - Вы не женитесь на моей сестре, - заявила Минерва, чувствуя, что ей не хватает твердости в голосе. - Я этого просто не позволю.
  
   Как любила повторять ее мать всем собеседникам, Диана Хайвуд именно из тех юных леди, кто может заполучить в поклонники красавца-лорда. Но внешняя красота Дианы бледнела перед ее добрым и щедрым нравом и спокойным мужеством, с которым она всю жизнь бросала вызов своему недугу.
  
   Разумеется, Диана могла обворожить виконта. Но именно за этого виконта ей выходить не следовало.
  
   - Вы ее не достойны, - продолжала Минерва.
  
   - Совершенно верно. Но в этой жизни никто из нас не получает то, чего заслуживает. А иначе, чем бы развлекался Господь? - лорд Пэйн взял бокал из ее рук и неспеша сделал глоток вина.
  
   - Она вас не любит.
  
   - Она не испытывает ко мне антипатии, а любовь вряд ли необходима. - Пэйн, упершись рукой в колено, склонился над собеседницей. - Диана слишком хорошо воспитана, а потому не отказала бы мне. Ваша мать была бы вне себя от радости. Мой кузен мигом выслал бы специальное разрешение на брак. Мы с Дианой могли бы пожениться уже на этой неделе. И к воскресенью вы бы называли меня братом.
  
   Нет! Всё тело Минервы, до последней его частицы, отказывалось это принимать.
  
   Сбросив с колен одолженную шинель, гостья вскочила на ноги и начала большими шагами расхаживать по ковру взад и вперед. Мокрая юбка путалась вокруг ног.
  
   - Это не может произойти. Не может. Этого не случится. - Минерва сжала кулаки, и тихий возглас досады вырвался у нее сквозь стиснутые зубы. - У меня есть двадцать два фунта, накопленных из карманных денег. И еще немного мелочи. Это всё ваше, если вы обещаете оставить Диану в покое.
  
   - Двадцать два фунта? - Пэйн покачал головой. - Ваша сестринская жертвенность трогательна, но на такую сумму мне в Лондоне и недели не протянуть. Уж точно не с моим образом жизни.
  
   Минерва закусила губу. Именно такой реакции она ожидала, но посчитала, что не помешает сперва попытаться подкупить повесу. Это намного упростило бы дело.
  
   Она сделала глубокий вдох и вскинула подбородок: вот он - последний шанс отговорить Пэйна.
  
   - Тогда убегите со мной.
  
  После краткого замешательства виконт от души расхохотался.
  
   Минерва скрестила руки и, не обращая внимания на этот смех, просто дождалась, когда тот иссякнет, завершившись глухим кашлем.
  
   - Бог мой! - отсмеявшись, удивился Пэйн. - Вы серьезно?
  
   - Абсолютно. Оставьте Диану в покое и сбегите со мной.
  
   Он осушил бокал с вином, отставил его в сторону и, прочистив горло, сказал:
  
   - Это смело с вашей стороны, лапочка, - предложить мне жениться на вас вместо вашей сестры. Но, в самом деле, я...
  
   - Меня зовут Минерва, я не ваша лапочка, и вы не в своем уме, если полагаете, что я когда-нибудь выйду за вас.
  
   - Но мне показалось, вы только что сказали...
  
  - Сбежать с вами? Да. Выйти за вас замуж? - она хмыкнула. - Увольте.
  
  Виконт в изумлении смотрел на гостью.
  
   - Вижу, вы сбиты с толку, - заметила она.
  
  - Что ж, должен признаться, это именно так. Но мне известно, какое удовольствие вы получаете, указывая на мои интеллектуальные изъяны.
  
   Порывшись во внутренних карманах плаща, Минерва достала научный журнал и, раскрыв на странице объявлений, сунула под нос Пэйну.
  
   - В конце месяца в Королевском геологическом обществе состоится заседание. Симпозиум (5). Если вы согласитесь поехать со мной, моих сбережений должно хватить на наше путешествие.
  
   Пэйн бросил беглый взгляд на журнал.
  
  - Геологический симпозиум! И это ваше скандальное полуночное предложение? Ради него вы проделали такой путь в темноте, в холод и дождь? Вы пригласите меня на геологический симпозиум, если я оставлю в покое вашу сестру?
  
  - А что вы ожидали услышать? Предложение провести в вашей постели семь ночей грешного, плотского удовольствия?
  
  Это была попытка пошутить, но виконт вместо того, чтобы рассмеяться, пристально уставился на ее мокрое платье.
  
  Минерва покраснела под ним как рак. Проклятье! Вечно она ляпнет что-нибудь не то!
  
  - Я бы счел это предложение более заманчивым, - произнес Пэйн.
  
   Неужели? Минерва прикусила язык, чтобы не сказать это вслух. Как же унизительно сознавать, насколько взволновало ее бесцеремонное замечание повесы. "Я бы предпочел плотские утехи с вами лекции о грязи". Да уж, превосходный комплимент!
  
   - Геологический симпозиум, - повторил виконт вполголоса. - Как же я не догадался, что все дело в камнях.
  
   - Камни - основа всего, вот почему мы, геологи, находим их такими интересными. Во всяком случае, я пытаюсь прельстить вас не самим симпозиумом, а перспективой получить пятьсот гиней.
  
   Вот теперь он превратился в слух, взгляд стал внимательным.
  
   - Пять сотен гиней?
  
   - Да. Это премия за лучший доклад. Если вы отвезете меня туда и поможете представить мои находки геологическому обществу, все эти деньги достанутся вам. Надеюсь, пятисот гиней хватит, чтобы напиваться и распутничать в Лондоне вплоть до вашего дня рождения?
  
   Пэйн кивнул.
  
   - Если немного ужать расходы. Возможно, придется отказаться от новых сапог, но надо ведь идти на какие-то жертвы.
  
   Он встал, оказавшись лицом к лицу с собеседницей.
  
   - Однако есть одно затруднение: как вы можете быть уверены, что выиграете премию?
  
   - Выиграю. Я могла бы подробно рассказать вам о моих находках, но для этого потребуется куча многосложных слов. Сомневаюсь, что вы в данный момент в состоянии их воспринимать. Достаточно сказать: я уверена, что премия достанется мне.
  
   Виконт бросил на Минерву пытливый взгляд. Чтобы выдержать его, она собрала все свои силы и посмотрела в ответ твердо, убежденно, не мигая.
  
   Через мгновение его глаза потеплели, и в них вспыхнул незнакомый огонек. Таких чувств Пэйн ранее к ней не выказывал.
  
   Она подумала, что это могло быть... уважение.
  
   - Что ж, уверенность вам к лицу.
  
   Сердце забилось подозрительно неровно. Это было самое приятное, что она слышала от лорда Пэйна. Да и никто, наверное, не говорил ей ничего лучше.
  
   "Уверенность вам к лицу".
  
   И внезапно все изменилось. Выпитый чуть ранее глоток вина цветком распустился в животе, согревая и расслабляя. Неуклюжесть исчезла. Стало уютно. Минерва почувствовала себя невозмутимой и довольно искушенной: словно нет ничего естественнее, чем вести ночную беседу с полураздетым повесой в башне его замка.
  
   Она опустилась в кресло, томно в нем раскинулась и подняла руки к волосам, нащупывая и вытаскивая те немногие шпильки, что еще не растеряла по дороге. Затем медленно и задумчиво пропустила сквозь пальцы влажные локоны и разложила их на плечах, чтобы равномерно просушить.
  
   Пэйн сперва стоял и смотрел на гостью, а затем отошел, чтобы снова налить вина.
  
   Струя кларета лентой заструилась в бокал, закручиваясь в нем водоворотом, рождая в сознании чувственные образы.
  
   - Заметьте, я не согласен на такой план. Ни при каких условиях. Но просто ради интереса спрошу: как именно вы себе представляете его исполнение? Однажды утром мы просто проснемся и поедем вместе в Лондон?
  
   - Не в Лондон. Симпозиум будет в Эдинбурге.
  
   - Эдинбург. - Бутылка с глухим стуком встретилась со столом. - Но это в Шотландии!
  
   Минерва кивнула.
  
   - Однако мне показалось, вы вели речь о Королевском геологическом обществе.
  
   - Так и есть. - Она помахала перед ним журналом. - О Королевском геологическом обществе Шотландии. Разве вы не знали? Именно в Эдинбурге ведется самая интересная научная работа!
  
   Снова подойдя к Минерве, Пэйн всмотрелся в текст объявления.
  
   - Боже! До симпозиума осталось меньше двух недель! Мариетта, разве вы не знаете, что такое поездка в Шотландию? Речь идет о двух неделях пути, как минимум.
  
   - Из Лондона - всего четыре дня в почтовой карете. Я узнавала.
  
   - В почтовой карете? Лапочка, виконты не путешествуют в почтовых каретах. - Покачав головой, он уселся напротив. - И как воспримет эту новость ваша дорогая матушка, когда обнаружит, что вы сбежали со скандальным лордом?
  
   - О, она будет приятно удивлена. Если одна из ее дочерей выйдет за вас, ей будет неважно, какая.
  
   Выпростав из промокших, грязных ботинок ноги, Минерва поджала их под себя под юбками, усевшись на озябшие пятки.
  
   - План идеален, разве вы не видите? Мы обставим все как тайный побег двух влюбленных. Моя мать возражать не будет. Так же, как и лорд Райклиф. Он будет только рад узнать, что вы наконец-то женитесь. Мы отправимся в Шотландию, представим мои находки, получим приз, а затем объявим всем, что передумали идти к алтарю.
  
   Чем больше Минерва излагала свои идеи, тем легче слова срывались с ее губ и тем больше росло волнение. У них может получиться. Этот план на самом деле может сработать!
  
   - Итак, после нескольких недель путешествия со мной вы просто вернетесь в Спиндл-Коув незамужней женщиной? Неужели вы не понимаете, что будете...
  
   - Погублена в глазах света? Знаю. - Она посмотрела на пылающий в камине огонь. - Я готова принять эту участь. Все равно у меня нет желания выходить замуж.
  
   Точнее говоря, ни единой надежды. Мысль о том, что разразится скандал и пойдут слухи, конечно, неприятна, но быть отвергнутой светским обществом не так ужасно, как всю жизнь ощущать себя втиснутой в рамки его условностей.
  
   - А как же ваши сестры? Из-за вас пострадает их репутация.
  
  Минерва чуть помедлила, прежде чем ответить на это замечание. Нет, она не забыла о такой вероятности. Напротив, все тщательно продумала.
  
  - Шарлотте предстоит выйти в свет только через несколько лет. Небольшой скандал не причинит ей вреда. А что касается Дианы... Иногда мне кажется, что лучшее, что я могу сделать для сестры, - это разрушить ее шансы на "хорошую" партию. И тогда она сможет выйти за того, кого полюбит.
  
  Пэйн задумчиво отхлебнул вина.
  
  - Я рад, что вы разработали план, который вас устраивает, и вы без угрызений совести разрушите репутацию и свою, и ваших сестер. Но вы хоть на миг задумались о моей?
  
   - О вашей репутации? - Минерва рассмеялась. - Но она ужасна.
  
   Его щеки слегка покраснели.
  
   - Вот уж не знал, что это так.
  
   Указательным пальцем левой руки Минерва загнула большой палец на правой.
  
   - Пункт первый. Вы - бесстыжий развратник.
  
   - Да-а-а, - вальяжно протянул Пэйн.
  
   Она загнула указательный палец.
  
   - Пункт второй. Ваше имя - синоним разрушения. Драки, скандалы, самые настоящие взрывы. Куда бы вы ни пошли, всюду сеете хаос.
  
  - Я не нарочно. Все происходит само собой, - он потер лицо ладонью.
  
  - И вы все еще обеспокоены, что мой план опорочит вашу репутацию?
  
  - Конечно. - Он наклонился вперед, уперся локтями в колени и заявил, жестикулируя рукой, в которой держал бокал с вином: - Да, я люблю женщин. - Он поднял другую руку. - И да, я, кажется, ломаю все, к чему прикасаюсь. Но, видите ли, я не смешиваю эти мои наклонности. Я сплю с женщинами, и я разрушаю вещи. Но еще ни разу не разрушил жизнь невинной девушки.
  
   - Похоже, это лишь оплошность с вашей стороны.
  
   Виконт фыркнул.
  
   - Возможно. Но я не собираюсь ее исправлять.
  
   Он посмотрел собеседнице в глаза открыто и серьезно. И странное дело: она ему поверила. Это было препятствие, которое Минерва не учла, - что Пэйн вдруг откажется из принципа. Она и представить не могла, что у него есть щепетильность и ее можно задеть.
  
   Но, несомненно, это так. А еще он открылся ей доверительно, словно был другом и полагал, что будет понят.
  
   Что-то изменилось между ними за те десять минут, что прошли с момента, когда она колотила в его дверь.
  
   Минерва откинулась на спинку кресла, рассматривая Пэйна.
  
   - А ночью вы совсем другой.
  
   - Так и есть, - легко согласился он. - Но ведь и вы тоже.
  
   Она покачала головой.
  
  - Я всегда такая. Внутри. Просто...
  
  Остальное она договорила мысленно: "Почему-то у меня не получается быть такой рядом с тобой. Чем больше я стараюсь, тем хуже выходит".
  
  - Послушайте, я польщен вашим приглашением, но предлагаемая вами поездка не может состояться. По возвращении я бы выглядел худшим из совратителей и негодяев. И заслуженно. Сбежать с невинной юной леди, а потом бесчувственно ее отвергнуть?
  
   - А почему бы мне не отвергнуть вас?
  
   У Пэйна вырвался короткий смешок.
  
   - Но разве кто поверит...
  
   Он оборвал фразу, но было уже поздно.
  
   - Но разве кто поверит в такое, - закончила за него фразу Минерва. - В самом деле, кто?
  
   Чертыхнувшись, виконт отставил в сторону бокал.
  
   - Да ладно, не обижайтесь.
  
   Десять минут назад она ожидала, что Пэйн над ней посмеется, была к этому готова и не показала бы, как ей больно. Но всё изменилось. Она приняла от него шинель и вино. Более того, его искренность. Она ослабила бдительность. И вдруг такое.
  
   Это глубоко задело. Глаза защипало.
  
   - Я знаю, о чем вы: в такое трудно поверить. Все так и скажут. Немыслимо, чтобы такой мужчина, как вы, влю... - она сглотнула, - прельстился такой девушкой, как я.
  
   - Вы меня не так поняли.
  
   - Разумеется, так. Нелепо и смешно притворяться, что вы меня захотели, а я вас отвергла. Я некрасивая, с головой ушедшая в книги, рассеянная, неуклюжая. Безнадежная. - Ее голос дрогнул. - В геологическом возрасте. Никто нам не поверит.
  
   Она сунула ноги в ботинки, встала и потянулась за плащом.
  
   Виконт поднялся и протянул к ней руку. Минерва попыталась увернуться, но недостаточно быстро, и его пальцы сомкнулись на ее запястье.
  
   - Они бы поверили, - сказал Пэйн. - Я мог бы заставить их поверить.
  
   - Вы несносный насмешник. Даже имя мое не можете запомнить.
  
  Она попыталась вырваться из его хватки, он сильнее сжал руку.
  
  - Минерва!
  
  Она застыла. Воздух обжигал легкие, словно она пробиралась по сугробам, доходящим до пояса.
  
  - А теперь послушайте меня, - произнес виконт негромко и мягко. - Я мог бы заставить их поверить, но не собираюсь этого делать, потому что ваш план никуда не годен. Однако захоти я - смог бы убедить весь Спиндл-Коув и даже всю Англию, что абсолютно от вас без ума.
  
  Минерва презрительно фыркнула.
  
  - Да что вы говорите!
  
   Пэйн улыбнулся.
  
   - Да нет же, в самом деле, это было бы так просто. Я бы начал разглядывать вас исподтишка. Бросал бы украдкой взгляды, стоило вам задуматься или склониться над книгой. Восхищался бы вашими темными растрепанными волосами, ухитрившимися выбиться из-под шпилек и упасть на шею. - Кончиками пальцев свободной руки он заправил за ухо Минервы влажную прядь волос, а затем легко коснулся ее щеки. - Замечал бы, как тепло сияет ваша кожа там, где ее позолотило солнце. А эти уста! Проклятье! Думаю, я бы обнаружил их поразительное очарование.
  
   Его палец замер у ее рта, не дотрагиваясь до губ, дразня тем, что могло бы произойти. Минерве так мучительно захотелось его прикосновения, что она почувствовала себя несчастной. Какое... нежеланное желание.
  
   - Это не заняло бы много времени. Вскоре все вокруг заметили бы мой интерес, - продолжил виконт. - Они бы поверили в то, что меня к вам влечет.
  
   - Вот уже много месяцев вы безжалостно надо мной насмехаетесь. Никто этого не забудет.
  
   - Это неотъемлемая часть безрассудной страсти. Разве вы не знали? Мужчина может флиртовать равнодушно, даже пренебрежительно. Но он никогда не поддразнивает женщину, если ее не любит.
  
   - Я вам не верю.
  
   - А следовало бы. Другие с удовольствием поверят. - Он положил руки Минерве на плечи и окинул взглядом с ног до головы. - Я мог бы убедить всех, что охвачен глубокой, яростной страстью к этой обворожительной женщине с волосами цвета воронова крыла и чувственными губами. Что я восхищаюсь ее пылкой преданностью сестрам, ее храбростью и находчивостью. Что теряю самообладание, когда временами она решается выглянуть из своей раковины и ее скрытые искренние чувства ненадолго вырываются наружу.
  
   Пэйн обхватил лицо Минервы сильными ладонями, пристально глядя ей в глаза своими кварцевыми глазами.
  
   - Что я вижу в ней редкую, безыскусную красоту, которую почему-то не разглядели другие мужчины. И я отчаянно хочу, чтобы эта женщина целиком принадлежала мне. О, я мог бы заставить их поверить во всё это!
  
   Сплошной поток красноречия словно заворожил Минерву. Она застыла, не в состоянии шевельнуться или что-то сказать.
  
   "Это не по-настоящему, - напомнила она себе. - Все эти слова ничего не значат".
  
   Однако ласковое прикосновение было реальным, теплым и нежным. Оно предвещало столь многое - стоит ей лишь позволить. Но осторожность призывала отпрянуть.
  
   Вместо этого Минерва с трепетом легонько коснулась плеча Пэйна. Глупая рука! Глупые пальцы!
  
   - Если бы я пожелал, - прошептал он, прижимая собеседницу ближе и поднимая к себе ее лицо, - то убедил бы всех, что истинная причина моего пребывания в Спиндл-Коув не имеет никакого отношения ни к моему кузену, ни к моим финансам. - В голосе его появилась хрипотца. - А все дело лишь в тебе, Минерва. - Он так ласково погладил ее щеку, что у девушки защемило сердце. - Только в тебе.
  
   Взгляд его был искренним и открытым. В голосе - ни намека на иронию. Казалось, он и сам почти верил в то, что говорил.
  
   Сердце неистово забилось в груди Минервы. Она слышала лишь этот сумасшедший тяжелый стук, пока внезапно не раздался еще один звук.
  
   Женский смех сверху. Он словно обдал гостью потоком ледяной воды.
  
   О боже!
  
   - Черт побери! - Виконт поднял глаза наверх.
  
   Минерва проследила его взгляд. Из-за ниспадающих складками портьер, закрывающих ложе Пэйна, снова засмеялась невидимая женщина. Над ней.
  
   О боже, боже!
  
   Как она могла быть такой дурой? Разумеется, Пэйн не один. Он разве что не сказал ей об этом вслух. Ведь у него заняло целую вечность открыть дверь, хотя он не спал. Ему надо было...
  
   Надеть штаны!
  
   О боже, боже, боже!
  
   Все это время незнакомка находилась здесь и слушала их разговор!
  
   Минерва оцепенело нащупала плащ и дернула его на себя трясущимися пальцами. Дым от огня в камине внезапно показался густым и удушливым. Надо срочно уйти отсюда! Сейчас ее затошнит.
  
   - Постойте! - окликнул Пэйн, последовав за ней к двери. - Это вовсе не то, чем кажется! - Минерва окинула его ледяным взглядом. - Ну, хорошо. По большей части это именно то. Но, клянусь, я совсем забыл, что она здесь!
  
  Она ненадолго прекратила сражаться с дверным засовом.
  
  - Полагаете, это заставит меня думать о вас лучше?
  
   - Нет, - вздохнул он. - Это должно помочь вам лучше думать о себе. Вот все, чего я хотел. Чтобы вам стало легче.
  
   Удивительно, как Пэйн умудрился одним замечанием сделать в сто раз хуже и без того унизительную ситуацию.
  
   - Понимаю. Обычно вы приберегаете неискренние комплименты для своих любовниц, а тут решили проявить милосердие.
  
   Он открыл рот, чтобы ответить, но Минерва, кинув взгляд наверх, спросила:
  
  - Кто она?
  
  - Разве это имеет значение?
  
  - Имеет ли это значение? - Она рывком открыла дверь. - Боже милосердный! Неужели все женщины для вас на одно лицо? И вы просто теряете им счет, словно монетам, завалившимся за диванные подушки? Поверить не могу! Я...
  
  Горячая слеза скатилась по щеке Минервы. Она почувствовала себя ужасно. Ей не хотелось, чтобы Пэйн видел, как она плачет. Такой человек недостоин слез. Просто... В тот момент, у камина, после многих лет невнимания со стороны мужчин она наконец почувствовала, что ее заметили и оценили по достоинству.
  
  Захотели.
  
   А это все оказалось ложью. Нелепой шуткой.
  
   Виконт надел шинель:
  
   - Позвольте хотя бы проводить вас домой.
  
   - Не подходите. И держитесь подальше от меня и моей сестры. - Минерва оттолкнула Пэйна и вышла за дверь. - Вы - самый лживый, отвратительный и бесстыжий человек, которого я имела неудовольствие знать. И как вы спите по ночам?
  
   Его ответ прозвучал вместе с грохотом захлопнувшейся двери:
  
   - А я не сплю.
  
  ______________________________
  Примечания переводчика:
  
  1) Обнажение пород - выход горных пород или пластов на поверхность.
  
  2) Милиция - вооруженное формирование из призванных или записавшихся добровольно; создавалась в периоды чрезвычайных ситуаций.
  
  3) Жеода - минеральный агрегат, образовавшийся в результате заполнения пустот в горных породах.
  
  4) Песчаник - кремниевая осадочная порода, состоящая преимущественно из спрессовавшегося песка.
  
  5) Симпозиум - совещание, научная конференция по какому-либо научному вопросу.
  
  
  Глава 2
  
  В ту ночь он так и не уснул.
  
  После того, как Минерва Хайвуд выскочила под дождь, даже такой беспутный, бессердечный повеса, как Колин Пэйн, не мог продолжать то, на чем остановился. Он вытащил из своей кровати лежавшую там вдовушку, одел и проводил в деревню. Затем, убедившись, что Минерва благополучно добралась - он заметил ее грязные ботинки перед задней дверью пансионата - виконт вернулся в замок, откупорил новую бутылку вина и не сомкнул глаз до утра.
  
  Ему никогда не удавалось уснуть в одиночестве.
  
   Боже, как он ненавидит Спиндл-Коув! Весь солнечный свет и морской воздух Суссекса отравляют ему здешние тихие и темные ночи. В последнее время за крепкий ночной сон Колин был готов отдать левый сосок - свои мужские причиндалы он никогда не сделал бы предметом торга. С тех пор как Фиона Ландж покинула деревню, повесе в лучшем случае удавалось кое-как поспать перед рассветом. Большую же часть зимы Пэйн в одиночестве напивался до бесчувствия. Однако его тело, истощенное отсутствием отдыха, уже начало сдавать из-за количества вина, требуемого для пьяного забытья. Если он не будет осторожен, то превратится в настоящего алкоголика, хотя, черт побери, слишком молод для этого!
  
   Так что Колин наконец принял предложение миссис Джинни Уотсон, давно уже ясно выражавшееся улыбками и дразнящим покачиванием бедер. До этого виконт многие месяцы сопротивлялся, не желая связываться с местной женщиной. Но через несколько дней он уедет - так почему бы не провести сносно оставшиеся ночи? Кому это может повредить?
  
  И в самом деле, кому?
  
  Перед его мысленным взором возникло лицо Минервы Хайвуд и стекающая по нему одинокая слеза.
  
  Он дал маху. Опростоволосился.
  
   Надо было сразу отослать Минерву. Ведь он не собирается жениться на Диане Хайвуд. И не собирался. Но незваная гостья вымокла и продрогла, ей нужно было обсушиться у камина. И он затеял извращенную забаву, вытягивая из нее цепочку умозаключений вплоть до нелепого, нелогичного вывода.
  
   Умудриться из всех возможных сумасшедших планов предложить фальшивый побег, чтобы выиграть приз по геологии? В мисс Хайвуд, конечно, нет ни капли изящества, но надо признать, что такие девушки не каждую ночь стучатся в дверь.
  
   Хуже всего, что не всё из того обольстительного вздора, которым он потчевал Минерву, было ложью. Эта девица не лишена своеобразной привлекательности. Если она распускала темные волосы, те падали тяжелой волной до самой талии, уже сами по себе представляя соблазн. А ее уста на самом деле его пленили. У этой злоязычной ученой особы самые полные и страстные губы из всех, что ему доводилось видеть - словно у Афродиты с полотна художника эпохи Ренессанса. Темно-красные по краям и светлее в центре - они напоминали две половинки спелой сливы. Иногда она покусывала нижнюю губу, словно пробовала на вкус ее скрытую сладость.
  
   Стоило ли удивляться, что на несколько минут он на самом деле позабыл про Джинни Уотсон там, наверху?
  
   А Минерве пришлось заплатить за свое безрассудство.
  
   Вот почему надо вернуться в Лондон - там, в привычных кутежах, не возникало подобных проблем. Пэйн и его друзья бродили из клуба в клуб, словно стая ночных зверей. А когда Колин уставал, то с легкостью находил опытных женщин, желающих разделить с ним постель. Он дарил им изысканные плотские удовольствия и получал взамен немного желанного облегчения - обе стороны расставались довольными.
  
   Но сегодня Пэйн оставил двух женщин глубоко раздосадованными. И снова провел ночь без сна, мучаясь привычным противным чувством раскаяния.
  
   Хорошо, что ему недолго осталось тут торчать! Брэм должен прибыть в замок завтра - якобы для того, чтобы после нескольких месяцев отсутствия провести смотр своих ополченцев. Однако из доставленного от него курьером письма было понятно, что у кузена на уме другое: после стольких месяцев Колин получит помилование.
  
   Прощайте, холодные каменные стены! Прощайте, гнетущие сельские ночи! Еще несколько дней - и его здесь не будет!..
  
  
   - Что значит: я остаюсь тут? - Пэйн уставился на двоюродного брата, ощущая себя так, словно только что получил кулаком в живот. - Не понял.
  
   Брэм успокаивающе выставил вперед ладонь.
  
  - Я объясню. Видишь ли, так обычно бывает с днем рождения: как ни странно, он случается каждый год в один и тот же день. Твой - только через два месяца, а до того момента я буду управлять твоей собственностью. Я контролирую каждый твой полупенсовик, и потому ты останешься здесь.
  
  - Это бессмысленно, - покачал головой Колин. - Бонапарт ведь сдался. Ты сам только что объявил об этом всей деревне. Война окончена.
  
  Они стояли перед единственной в Спиндл-Коув таверной "Бык и цветок". После полудня Брэм, проведя строевые учения милиции, пригласил всех ополченцев пропустить по кружечке. Там он и рассказал свежие новости из Франции, которые завтрашним утром наверняка будут опубликованы в каждой газете. Наполеон отрекся от престола - осталось только оформить соответствующий официальный акт.
  
   Победа была одержана.
  
   Ликование потрясло таверну до основания. Дети тут же побежали к церкви Святой Урсулы звонить в колокола. На смену первой выпитой хмельной пинте быстро пришла вторая, затем третья. Когда подкрались сумерки, в таверну просочились жены и возлюбленные, притащив с собой блюда с едой. Кто-то достал скрипку, и вскоре начались танцы. У всей деревни, да и у всей Англии, имелся повод для праздника.
  
   Колин по праву должен был тоже ликовать. А вместо этого ощущал в душе лишь привычное безразличие.
  
   - Брэм, я нужен был здесь, чтобы в твое отсутствие руководить ополчением, и исполнил этот долг. Потеряв при этом немалую часть рассудка. - Последнюю фразу Пэйн произнес про себя и продолжил вслух: - Я даже заботился о твоем проклятом ручном баране! Но раз война окончена, во всем этом больше нет необходимости.
  
   - Есть она или нет, милиция останется в боевой готовности, пока Корона не прикажет обратное. Я не могу просто взять и распустить людей по собственной прихоти.
  
   - В таком случае ими может руководить Торн.
  
   - Кстати, а где он? - Брэм внимательно огляделся вокруг в поисках своего капрала.
  
   Колин неопределенно взмахнул рукой.
  
   - Где-то бродит и кто его знает, чем занимается. Может, бреется ржавой косой, а, может, разделывает морских угрей голыми руками. Ему в Спиндл-Коув даже нравится.
  
  - А! - отозвался Брэм. - Но и тебе необходимо еще побыть здесь.
  
   Пэйн потер лицо ладонями. Да, его родственником движут благие намерения. Он на самом деле полагает, что даст Колину наилучшую возможность избавиться от беспутства, заставив присматривать за местным ополчением и оставив в суссекской глуши без единого пенни. Но кузен не понимает, что они - совершенно разные люди. Может быть, армейская дисциплина вкупе с деревенской жизнью и в силах укротить демонов Брэма, но эти обстоятельства лишь сильнее разжигают страсти, терзающие Колина.
  
   Невозможно подобрать слова, чтобы доходчиво это объяснить. Да и что можно сказать? "Спасибо, что заботишься обо мне, но я бы предпочел, чтобы ты этого не делал?" Кузен - единственный родной ему человек. За прошедший год между ними возникли невидимые узы братской привязанности, и не хотелось их разрушать.
  
   - Колин, если ты желаешь покинуть Спиндл-Коув, у тебя есть такая возможность. Ты же знаешь, что я утрачу право управления твоим имуществом в случае твоей женитьбы. Тебе мог бы пойти на пользу брак с хорошей девушкой.
  
   Пэйн тихо застонал. В который раз он наблюдает этот феномен среди своих друзей. Те сперва женятся и чувствуют себя счастливыми в этом пресыщенном состоянии мужчины, не часто вкушающего плотских радостей да еще из одного и того же источника. А потом они начинают нахваливать брак так рьяно, будто сами его изобрели и словно получают барыш за каждого холостяка, которого удалось переубедить.
  
   - Брэм, я рад, что Сюзанна и ребенок, которого вы ожидаете, сделали тебя счастливым. Но это вовсе не значит, что брак подходит и мне. В сущности, думаю, что женщине, на которой мне случится жениться, придется несладко. - Колин стукнул кулаком по стене. - Послушай, мне надо съездить в столицу. Я кое-что пообещал Финну.
  
   - Что именно? - Брэм через окно таверны поискал взглядом среди ополченцев этого пятнадцатилетнего полкового барабанщика.
  
   - Видишь ли, я проиграл ему пари. Мы спорили на сапоги. Я бы отдал ему свою пару от Хоббса (6), но они велики Финну на несколько размеров. Поэтому я сказал, что возьму его в Лондон и закажу для него новую пару. А после я собирался показать ему несколько школ, чтобы он смог до начала осеннего семестра выбрать, где будет учиться.
  
   Брэм покачал головой.
   - Я уже нашел для Финна Брайта школу здесь, в Суссексе - Флинтриджская школа для мальчиков.
  
   - Флинтридж? А как насчет Итона? Мы ведь обещали его матери, что у него будет всё наилучшее.
  
  - Лучшее для Финна. Во Флинтридже прекрасное обучение, и он недалеко от дома. Кроме того, семья Брайтов - бакалейщики, а ты хочешь отправить паренька в Итон? Ты ведь понимаешь, что там он будет чувствовать себя не в своей тарелке.
  
   Пэйн знал всё о том, каково чувствовать себя изгоем и что такое Итон. Он появился там восьмилетним сиротой, пережившим трагедию, потрясенным недавней потерей родителей. В то время Колин был слишком невысоким и щуплым для своих лет. Даже не будь у него страшных снов, он все равно стал бы излюбленной мишенью для издевок. А его ночные кошмары лишь прибавили насмешек в арсенале обидчиков новичка. До сих пор в голове Пэйна звучали издевательские, пищащие фальцетом голоса, разносившиеся по коридорам:
   - Мамочка! Мамочка, очнись!
  
   Первый год в Итоне был настоящей пыткой. Но в конце концов Колин блестяще закончил это заведение.
  
   - Знаю, что Финну сперва придется нелегко, - согласился он, - но я могу научить мальчишку, как за себя постоять. Ему необходимо повидать мир, расстаться с простодушной провинциальной привычкой всему изумляться. Надо бы нанять репетитора для помощи ему в учебе. А если я свожу Финна в боксерский клуб и подарю ему сапоги от Хоббса, то парень сможет поразить впечатлительных однокашников и как следует вздуть нахальных.
  
   Колин заглянул через окно в таверну "Бык и цветок". Внутри, прислонясь к стене и касаясь друг друга локтями, стояли братья-близнецы Финн и Руфус Брайты. Начиная с копны белокурых волос и заканчивая длинными руками и проказливыми улыбками, они как две капли воды походили друг на друга. Точнее, так было до прошлого лета, когда из-за взрыва пушки Финну оторвало левую ступню.
  
   - Это был несчастный случай, - произнес Брэм, словно прочтя мысли кузена.
  
   - Я мог бы его предотвратить.
  
   - Я тоже.
  
   Колин постучал пальцем по стеклу.
  
   - Взгляни на Финна. Он выздоровел, но в его душе нет покоя. С каждым днем становится все теплее, и этот парень видит, как его сверстники несутся играть в крикет, бегают за девчонками, трудятся в поле. До него только сейчас доходит, каковы последствия случившегося несчастья - они останутся с ним на всю жизнь. Знаю, что уж ты-то должен его понимать.
  
   Брэм был ранен в колено больше года назад. Он уберег ногу от ампутации, но все еще хромал при ходьбе. Рана положила конец его карьере боевого офицера. Казалось, этот довод Колина должен был уменьшить сопротивление кузена.
  
   Но ничего подобного. Черты лица Брэма смягчились не больше, чем если бы были высечены из гранита.
  
   - Колин! Ты не должен давать парнишке таких обещаний! Всегда ты так. Не сомневаюсь, что ты желаешь добра, но твои благие намерения - словно падающие на землю пушечные ядра. Вновь и вновь твои слова ранят вокруг тебя невинных людей.
  
   Пэйн поморщился, вспомнив о ночном разговоре с Минервой Хайвуд и об одинокой слезе на ее лице.
  
   А Брэм продолжал:
  
   - Именно поэтому я не могу доверить тебе самостоятельно распоряжаться твоим состоянием. Ты сплетешь красивую сказочку про то, как дни напролет воспитываешь Финна, а ночью, я знаю, снова отправишься прямиком в клубы и игорные дома.
  
   - Проклятье! Это мое дело, как я провожу ночи. Я не могу торчать здесь! Ты и понятия не имеешь...
  
   - Еще как имею! - Брэм шагнул ближе и тихо сказал: - Я командовал полками на поле боя. Думаешь, я не знаю, что творится с людьми, насмотревшимися на кровь и смерть? Ночные кошмары, беспокойное состояние, пьянство. Этот мрачный период растягивается на годы и даже десятилетия. Я знавал много солдат с душами, искалеченными войной.
  
   Едва смысл этих слов дошел до Колина, сердце застучало сильнее. Так и есть: Брэму известно про тот несчастный случай, о котором знали почти все из их окружения. Но благодаря хорошему воспитанию остальные понимали, что Колин об этом не говорит. Никогда.
  
   Пэйн огрызнулся:
  
   - Я тебе не один из твоих солдат, потрясенных ужасами войны.
  
   - Нет. Но ты - моя семья. Неужели не понимаешь? Я хочу увидеть, как ты с этим справишься.
  
   - Справлюсь? - Колин горько рассмеялся. - И как я раньше до этого не додумался? - Он хлопнул себя по лбу. - Я просто справлюсь с этим - до чего же блестящая идея! А вот такая же для тебя: возьмись-ка за ум и перестань хромать. А что касается Финна... Пусть он попробует отрастить себе новую ступню.
  
   Брэм вздохнул:
  
   - Я и не говорю, что точно знаю, что тебе нужно, но уверен: ты не отыщешь этого в опере или в игорных домах. Оставшиеся до твоего дня рождения месяцы - мой последний шанс изменить тебя к лучшему. А после банковские счета, дома, Риверчейз - все это станет твоим. Хочешь - сберегай, хочешь - проматывай.
  
   Колин разом посерьезнел.
  
   - Я бы ни за что не поставил под удар Риверчейз. Никогда.
  
   - Ты не был там уже много лет.
  
   - Не имею желания посещать это место - чересчур тихое и удаленноe от столицы. - Пэйн пожал плечами и мысленно добавил: "Слишком много воспоминаний".
  
   - Тебе придется исполнять обязанности его хозяина, - напомнил Брэм.
  
   Но Колин возразил:
  
   - Многие годы дела Риверчейза неплохо вели управляющие. Мое присутствие там не требуется. И я счастлив жить в Лондоне.
  
   - Ты называешь "счастливой" ту разгульную, бесцельную жизнь, что ведешь в столице? - Брэм нахмурился. - Господи! Да ты, приятель, даже себя обманываешь!
  
   Колин сжал кулак, подавив желание пустить его в ход, и понизил голос, потому что из таверны вышел Финн.
  
   - Парень уже собрал вещи, Брэм. Ты не можешь его разочаровать.
  
   - И не разочарую. Это сделаешь ты.
  
   Вот значит, как.
  
   Финн подошел к ним, опираясь на костыль.
  
   - Милорды?
  
   Пэйн заметил, что юноша изо всех сил старается не выглядеть чересчур исполненным надежды. Таков Финн. Проиграл ли в игре или потерял ступню - он всегда старался скрыть, что расстроен или подавлен. Парень сильнее, чем хочет казаться, люди и не подозревают, сколько в нем честолюбия - однажды он точно себя проявит. И он заслуживает большего, чем чертова Флинтриджская школа для мальчиков!
  
   - Флинн, планы изменились, - сказал виконт. - Мы не поедем в Лондон на этой неделе.
  
   - Н-не поедем?
  
   - Нет. Вместо этого ты отправишься в столицу с лордом Райклиффом.
  
   Брэм в изумлении повернулся к Пэйну.
  
   - Что?
  
   - Мы решили, что так будет лучше. - Колин многозначительно посмотрел на кузена.
  
   В ответ тот послал взгляд, способный стереть в порошок орехи прямо в скорлупе.
  
   - Но я думал, что буду жить с вами, лорд Пэйн. - Финн растерянно взглянул на Колина. - Мы собирались по-холостяцки обустроиться в Ковент-гарден (7).
  
  - Да, однако мы с кузеном сошлись во мнении, что в Лондоне тебе полезнее жить в семейной обстановке. Хотя бы первое время. Не так ли, Брэм?
  
   "Ну, давай, приятель! Ты не можешь отказать! Не глупи!" - мысленно воззвал к нему Колин.
  
   В конце концов тот сдался:
  
   - Мы только что переехали в новый городской дом, Финн. Сюзанна будет рада, если ты станешь в нем первым гостем.
  
   Колин отвел паренька в сторону.
  
   - Не переживай, я приеду летом - самое время для лодочных прогулок по Темзе. - Наклонившись, он добавил шепотом: - И для бокса. Не бойся. Ты обязательно получишь билеты на призовой матч, если твои наставники будут хорошо о тебе отзываться.
  
   Юноша улыбнулся:
  
   - Тогда ладно.
  
   Брэм обратился к нему:
  
   - Сходи за вещами. Встретимся у конюшни и проследим, чтобы их погрузили в карету. Мы выезжаем на рассвете.
  
   И оба удалились, строя планы, в которых не нашлось места Колину.
  
   Виконт попытался убедить себя, что все вышло как нельзя лучше. Возьми он сам Флинна в Лондон - наверняка бы что-то напортачил. Брэм прав: каждый раз, когда Колин пытается сделать что-то хорошее, оно имеет обыкновение оборачиваться худом.
  
   Неторопливо шагая прочь от таверны в сторону деревенского луга, Колин вынул из нагрудного кармана фляжку, открыл и торопливо отхлебнул. Спиртное стекло по горлу - такое же жгучее, как и осознание, что это наверняка лишь первый глоток из многих, предстоящих сегодня. Ночь уже давно опустила над бухтой фиолетовый занавес, усеянный блестками звезд. Как прожить следующие несколько месяцев, не накачивая себя алкоголем, Пэйн не знал.
  
   Впереди, на тропе, ведущей из "Рубина королевы" через луг в таверну, показалось несколько дам. Неудивительно, что обитательниц пансионата привлекли звуки танцевальной музыки. Колин отступил в тень каштана, чувствуя, что сейчас не в состоянии вести вежливую беседу.
  
   Когда женщины приблизились, Пэйн их узнал.
  
   Хайвуды. Вдовая матрона шествовала впереди, за ней три ее дочери. Первой шла Шарлотта, затем Диана, а в хвосте шагала Минерва, разумеется, как всегда, уткнувшись лицом в книгу. Ночной ветерок играл с юбками и шалями дам.
  
   "Что ж, - подумал Пэйн, - если мне так хочется покинуть Спиндл-Коув, варианты есть. А вот и два из них".
  
   Он мог бы жениться на Диане.
  
   Или сбежать в Шотландию с Минервой.
  
   Да уж, замечательный выбор! Что он предпочтет: разрушить репутацию одной сестры или будущее счастье другой? Конечно, Колин хотел уехать отсюда, но предпочитал сохранить при этом остатки порядочности.
  
  Он сделал еще один большой глоток из фляжки.
  
   Диана Хайвуд может стать кому-то отличной невестой: красивой, изящной, доброй. Она, несомненно, умеет достойно вести себя в светском обществе и была бы терпимее, чем многие другие на ее месте, к возлияниям и похождениям Колина. А значит, ее острая на язык очкастая сестра совершенно права - Диана заслуживает лучшего.
  
   Что же касается близорукой сестрицы... Пэйн смотрел на дам, пересекающих луг, и с трудом верил, что Минерва - его вчерашняя полуночная гостья. Ее не узнать. Храбрая, остроумная девушка, которая распустила волосы у его очага и разговаривала с таким очаровательным апломбом - где она была все эти месяцы?
  
   А еще точнее, где она сейчас? Надетое на ней муслиновое платье с узором из веточек ни украшало ее, ни уродовало. Лучше всего такому наряду подошел бы эпитет "заурядный". При ходьбе эта особа сутулилась, словно стараясь закрыться от окружающего мира. И, принимая во внимание загораживающую ее лицо книгу, можно было сказать: девушка приложила все усилия, чтобы стать незаметной.
  
   Миссис Хайвуд рявкнула:
   - Минерва! Держи осанку!
  
   Колин покачал головой. Учитывая, что собственная мать постоянно так грубо обращалась с ней, не удивительно, что дочери хотелось спрятаться.
  
   Прошлой ночью Минерва ненадолго выглянула из своего панциря: под дождем проделала изнурительный путь до замка, барабанила в дверь, пока ее не впустили, а затем предложила разрушить собственную судьбу, чтобы защитить сестру. И какова была награда за все усилия? Унижение, осмеяние и еще один нагоняй от матери.
  
   Пэйн и не предполагал, что когда-нибудь будет так думать об этом "синем чулке", ведь последние несколько месяцев мисс Хавйвуд только и делала, что жалила его колючими взглядами и резкими замечаниями. Но все же Минерва на самом деле заслуживала лучшего.
  
   Колин закрыл фляжку и сунул ее в карман.
  
   Возможно, придется подождать несколько месяцев, пока появится возможность возместить причиненный Финну вред, хотя, конечно, ступню ему уже не вернешь.
  
   Но уладить дело с семейством Хайвуд Пэйн решил немедленно.
  
   Сегодня же вечером.
  
  ______________________________
  Примечания переводчика:
  
  6) Хоббс -модный в то время лондонский сапожник с Сент-Джеймс-стрит.
  
  7) Ковент-Гарден - район в Лондоне, в восточной части Вест-Энда, где жили повесы, юмористы, писатели, и где было много таверн, театров, кофеен и борделей. К XVIII веку это место стало известным кварталом красных фонарей, там же располагался Королевский Дом Оперы, часто называемый просто "Ковент-Гарден".
  
  
  Глава 3
  
  Отец Минервы, ныне покойный, как-то пошутил, что если она погружается в чтение, то вытащить ее оттуда может лишь дюжина рыбаков с сетями.
  
  Впрочем, то же самое под силу ветке, чересчур низко нависшей над тропой.
  
  Бац!
  
  - Ай! - резко остановившись, Минерва потерла гудящий от боли висок. Заложив страницу в книге пальцем, другой рукой она поправила очки.
  
  Шарлотта сочувственно склонила голову.
  
  - Ох, Мин!
  
  - Ты ранена? - встревожено спросила Диана.
  
   Идущая впереди мать семейства резко обернулась и обреченно вздохнула.
  
   - Минерва Роуз Хайвуд, при всей твоей ненормальной тяге к образованию временами ты бываешь такой глупой! - Подойдя, она схватила дочь за локоть и потащила за собой по лугу. - Не пойму, как ты такая уродилась!
  
   "Да, мама, боюсь, тебе этого никогда не понять", - устало шагая по тропе, подумала Минерва.
  
   Ее не понимало большинство людей. Она смирилась с этим задолго до унижения, испытанного прошлой ночью. В последнее время казалось, что единственный, кто лучше всего понимает Минерву, - вовсе не человек, а... Спиндл-Коув. Морской курорт для юных леди благородного происхождения и, хм, как бы это сказать, обладающих интересными качествами. Болезненные ли, чересчур ученые или оскандалившиеся - все эти молодые женщины так или иначе не вписывались в рамки, установленные светским обществом. Зато местным жителям было все равно, что Минерва копается в земле или бродит по проселочным тропам с развевающимися на ветру волосами и открытой перед лицом книгой.
  
   Минерва чувствовала себя здесь так спокойно и непринужденно! До сегодняшнего вечера. Чем ближе они подходили к таверне и царящему внутри веселью, тем больше в душе рос ужас.
  
   - Мама, нельзя ли вернуться домой? Погода такая скверная, - попросила Минерва.
  
   - Славная погода. По сравнению с дождем на прошлой неделе.
  
   - Подумайте о здоровье Дианы. Она лишь недавно оправилась от простуды.
  
   - Чушь! Уже прошло несколько недель.
  
   - Но, мама... - Минерва в отчаянии подыскивала другую отговорку. - А как же приличия?
  
   - Приличия? - матрона подняла не облаченную в перчатку руку дочери, демонстрируя въевшуюся под ногти грязь. - Это ты будешь говорить мне о приличиях?
  
   - Да, но одно дело бывать в "Быке и цветке" после полудня, когда он служит чайной комнатой для дам, и совсем другое - после наступления сумерек, когда это место становится таверной.
  
  Про то, где Минерва сама побывала прошлой ночью, она предпочла промолчать.
  
  - Да будь это хоть притон для курильщиков опиума! - воскликнула миссис Хайвуд. - На десять миль в округе больше негде потанцевать. Сегодня Пэйн обязательно будет там, и мы получим от него брачное предложение, чует мое сердце!
  
  Может быть, ее сердце что-то там и чуяло, но организм Минервы отреагировал еще более бурно: от этих слов у нее сердце и вовсе поменялось местами с желудком, затеяв внутри толкотню.
  
   Минерва часто искала спасение в чтении романов, исторических или научных трудов. И сегодня, едва дамы подошли к дверям "Быка и цветка", она закрыла лицо книгой, буквально заслонившись ею как щитом от всего мира. Не рискнув отпустить Диану одну, Минерва все же не представляла, как сможет снова предстать перед лордом Пэйном. Не говоря уже о прятавшейся в башне его любовнице, высмеявшей глупые надежды гостьи. "Подругой" виконта могла оказаться любая женщина в этом набитом людьми помещении. И кем бы она ни была, не исключено, что уже успела всем разболтать о ночном происшествии.
  
   Семейство Хайвуд вошло в заведение и начало прокладывать путь через толпу. Минерве казалось, что она слышит, как кто-то над ней смеется.
  
   Это было худшее из последствий злополучного ночного визита. Не один месяц Спиндл-Коув был безопасным раем. Но никогда больше она не почувствует себя здесь спокойно. Эхо того жестокого смеха будет преследовать ее на всех проселочных тропах и мощеных булыжником улицах. Из-за Пэйна это место утратило свое очарование.
  
   Теперь он угрожал разрушить судьбы ее и ее близких.
  
   "Уже к воскресенью вы бы называли меня братом".
  
   Нет! Она не может этого допустить! И не допустит! Как-нибудь остановит этого мужчину, даже если ей придется запустить ему в голову книгой.
  
   - О, а его тут нет.
  
   Грустное замечание Шарлотты вновь подарило надежду. Минерва опустила книгу чуть ниже и оглядела толпу. Заведение было забито добровольцами милиции. Их мундиры пестрели ярко-красными и золотыми пятнами на фоне побеленных стен. Кинув поверх очков взгляд в дальний конец комнаты, где у стойки толпились мужчины и женщины, Минерва убедилась, что лорда Пэйна нет и там.
  
   Она вздохнула свободнее, поправила очки и почувствовала, что уголки ее рта расслабленно сложились в некое подобие улыбки. Может, виконта замучила совесть? Хотя, скорее, он остался в башне, чтобы развлекать свою смешливую подругу. Впрочем, не имеет значения, где он, если здесь его нет.
  
   - О, смотрите, - обернулась к дочерям миссис Хайвуд. - Вот он. Только что вошел через заднюю дверь.
  
   Черт возьми!
  
   При взгляде на Пэйна сердце Минервы ёкнуло. Он не был похож на терзаемого совестью. И еще больше, чем когда-либо, выглядел порочным и опасным. Хотя виконт всего лишь ступил в комнату, из-за него обстановка в ней мгновенно изменилась. От Колина исходила ощутимая, тревожная сила. Все присутствующие это почувствовали и насторожились, словно от человека к человеку без слов передалось некое сообщение.
  
   Что-то должно произойти.
  
   Музыканты заиграли вступление к деревенскому танцу, и по всей комнате начали составляться пары танцоров.
  
   Однако лорд Пэйн не спешил. Он поднял ко рту фляжку и опрокинул ее. Минерва невольно сглотнула, словно и сама почувствовала, как спиртное, обжигая, льется в ее горло.
  
   Виконт опустил фляжку. Закрыл. Вернул в карман. А затем его напряженный и решительный взгляд остановился на дамах Хайвуд.
  
   У Минервы волосы на затылке встали дыбом.
  
   - Он смотрит на тебя, Диана, - восторженно прошептала мать семейства. - Он непременно пригласит тебя на танец.
  
   - Диане не следует танцевать, - возразила Минерва, не в силах оторвать глаз от Пэйна. - Уж точно не этот рил (8). Ее астма...
  
   - Чушь! Морской воздух пошел ей на пользу. Приступов нет уже целый месяц.
  
   - Но последний из них был вызван именно танцами. - Минерва покачала головой. - Ну почему всегда я одна должна думать о благополучии Дианы?
  
   - Потому что я приглядываю за тобой, неблагодарная! - миссис Хайвуд взглядом прошила ее насквозь.
  
   В детстве Минерва завидовала голубым глазам матери, которые, казалось, были одного цвета с тропическим океаном и безоблачным небом. Но за время, прошедшее после смерти отца, яркая голубизна вылиняла и теперь была того же оттенка, что и платье из крашеного батиста, прослужившее три года, или непрочный фарфор, которым пользуются люди среднего достатка.
  
   А еще оттенка терпения, вот-вот готового лопнуть.
  
   - Нас четверо, и все женщины. На семейном портрете - ни мужа, ни отца, ни брата. У нас есть средства к существованию, но не достает полной уверенности в будущем. У Дианы появилась возможность получить в женихи состоятельного, красивого виконта, и я не позволю тебе встать на ее пути. Кто еще спасет нашу семью? Ты? - миссис Хайвуд горько рассмеялась.
  
   Минерва даже не смогла собраться с мыслями для ответа.
  
   - О, он идет! - пискнула Шарлотта. - Идет сюда!
  
   В груди Минервы всколыхнулась паника. Неужели Пэйн на самом деле собирается сделать сегодня предложение? Так поступил бы любой здравомыслящий мужчина. Диана всегда отличалась красотой, но этим вечером выглядела просто ослепительно в платье изумрудного шелка, украшенном кружевом цвета слоновой кости. Ее льняные волосы ярко блестели в свете свечей, а утонченное самообладание не оставляло сомнений, что перед вами настоящая леди, прямо-таки виконтесса.
  
   А лорд Пэйн до кончиков ногтей выглядел влиятельным аристократом. Он целеустремленно шагал через комнату к семейству Хайвуд, прокладывая путь через толпу. Люди отскакивали с его дороги, словно испуганные сверчки. Пристальный, решительный взгляд виконта был сосредоточен...
  
   На ней. На Минерве.
  
   "Не будь дурочкой, - приказала она себе. - Этого просто не может быть. Наверняка тебя обманывают очки. Разумеется, он идет к Диане - это очевидно. Как же я его за это ненавижу! Ужасный, отвратительный человек!"
  
   Но сердце продолжало бешено колотиться. В груди стало горячо. Ей всегда хотелось ощутить, каково это, когда стоишь и смотришь, как с другого конца бальной залы к тебе направляется красивый, сильный мужчина. Минерва подумала, что еще никогда не была так близка к исполнению этой мечты, как сейчас, стоя рядом с Дианой и фантазируя.
  
   Внезапно разволновавшись, она уставилась в пол. Потом на потолок. Но тут же, упрекнув себя за трусость, подняла взгляд на Пэйна.
  
   Остановившись, он поклонился и протянул руку.
  
   - Позвольте пригласить вас на этот танец.
  
   Сердце замерло. Книга выскользнула из рук и упала на пол.
  
   Миссис Хайвуд шепнула:
  
   - Диана, передай мне свой ридикюль, скорее. Я его подержу, пока ты танцуешь.
  
   - Не думаю, что это необходимо, - ответила дочь.
  
   - Разумеется, необходимо! Этот пухлый ридикюль на твоем запястье будет мешать танцевать.
  
   - Я вовсе не собираюсь танцевать. Лорд Пэйн пригласил Минерву.
  
   - Пригласил Минерву? Быть того не может! - Матрона недоверчиво и почти неприлично фыркнула и тут же судорожно ахнула, наконец заметив, что рука виконта и вправду протянута к ее средней дочери. - Но... почему?
  
   Он ответил прямо:
  
   - Потому что я выбрал ее.
  
   - Правда?
  
   "О, Боже! - подумала Минерва. - "Я действительно ляпнула это вслух?"
  
   По крайней мере она сумела замолчать, прежде чем высказала все мысли, проносящиеся в ее сбитом с толка мозгу. Например, такие: "Правда? Вы пересекли комнату с таким решительным и зловещим видом ради меня? В таком случае, не будете ли вы так добры вернуться и повторить все сначала, но на этот раз медленно и с чувством?"
  
   - Мисс Минерва, - произнес Пэйн голосом ровным и мрачным, словно обсидиан (9), - позвольте пригласить вас на этот танец.
  
   Утратив дар речи, она, словно зачарованная, смотрела, как вокруг ее ладони сжимается его теплая и сильная ладонь, не затянутая в перчатку.
  
   Чувствуя, что глаза всех присутствующих обращены на них с виконтом, Минерва затаила дыхание.
  
   "Пожалуйста! Пожалуйста! Лишь бы никто не засмеялся!" - взмолилась она про себя и выдавила вслух:
  
   - Благодарю вас. Почту за... разнообразие.
  
   - "За разнообразие"? - с веселым удивлением прошептал её кавалер. - Обычно дамы считают танец со мной "удовольствием" или "честью", а иногда даже "восторгом".
  
   Она беспомощно пожала плечами:
  
   - Это слово первым пришло мне на ум.
  
  И на этот раз она была с ним честна. Хотя, едва Минерва встала перед виконтом и раздались первые музыкальные аккорды, временное облегчение улетучилось и его место занял страх.
  
   - Я не умею танцевать, - призналась она, делая шаг вперед.
  
   Пэйн взял ее за руки и закружил по залу.
  
   - Но вы уже танцуете.
  
   - Не очень умело.
  
   Он изогнул бровь.
  
   - Это точно.
  
   Минерва сделала реверанс не в ту сторону, столкнулась с дамой слева, забормотала скороговоркой извинение и перестаралась - наступила на ногу лорду Пэйну.
  
   - Господи! - процедил тот сквозь сжатые зубы. - А вы не преувеличили.
  
   - Я никогда не преувеличиваю. Я же говорила, что безнадежна в танцах.
  
   - Вовсе нет. Просто перестаньте чересчур стараться. Если мы собираемся справиться с этой задачей, вы должны позволить мне вести в танце.
  
   Очередная фигура рила их развела. Минерва, кружась на месте, пыталась убедить себя, что поведение Пэйна означает согласие на ее план. Она думала: "Виконт поедет со мной в Шотландию, потому что выбрал меня, а не Диану. Зачем еще приглашать на танец, если не для создания впечатления, что между нами есть некое влечение?"
  
   Но тут в мысли стремительно ворвался оглушительный топот ног и ярое пиликанье скрипок.
  
   Путаясь, Минерва проделала еще несколько фигур танца, а после подошла очередь нескольких замечательных тактов, когда требовалось всего лишь стоять и хлопать в ладоши.
  
   Затем нужно было снова шагнуть вперед.
  
   К нему.
  
   Пэйн неприлично близко прижал ее к себе и прошептал:
  
   - Охните.
  
   Она удивленно уставилась на собеседника.
  
   - Что?
  
   Виконт сильно ущипнул ее за руку.
  
   - Ой! - воскликнула Минерва. - С какой стати вы...
  
   Он обвил рукой ее талию, затем резко расслабил ее, заставив партнершу споткнуться. Очки на ее носу перекосились.
  
   - Что случилось, мисс Хайвуд? - театрально громким голосом спросил Пэйн. - Вы подвернули лодыжку? Какая жалость!
  
   Несколько мгновений спустя он проводил ее, ковыляющую, к выкрашенной красной краской парадной двери таверны. Едва отойдя от здания на несколько шагов, Пэйн с такой скоростью потащил Минерву за собой, что она зацепилась ногой за камень и на этот раз споткнулась всерьез.
  
   Виконт подхватил спутницу прежде, чем ее колено коснулось земли.
  
   - Вы не ушиблись?
  
   Она покачала головой.
  
   - Нет. Пострадала только моя гордость.
  
   Пэйн помог Минерве выпрямиться, но не выпустил из своих рук.
  
   - Все пошло не так, как я задумал. Я и не подозревал о ваших... трудностях с танцами. Если бы я знал, то...
  
   - Нет, всё превосходно: танец, наш уход, вы... обнимающий меня у всех на виду, - она судорожно сглотнула. - Это всё хорошо.
  
   - Точно?
  
   Минерва кивнула.
  
   - Да.
  
   Ощущать его руки на своей талии было, несомненно, приятно. Под загадочным теплым взглядом ореховых глаз Пэйна быстро таяла способность его критиковать. Еще минута такой близости - и ее можно будет считать абсолютной дурочкой.
  
   Минерва бросила взгляд на дверь таверны. Наверняка кто-нибудь из посетителей последует за ними или хотя бы выглянет в окно. Неужели им нет никакого дела до ее репутации? Ну, или на худой конец, до ее лодыжки? Кто-то должен увидеть виконта и Минерву Хайвуд вместе, если они хотят, чтобы их бегство выглядело убедительным. Иначе это рискованное, приводящее в замешательство объятие пропадет даром.
  
   Вопрос вырвался у нее против воли:
  
   - Почему я? Вы ведь могли заполучить Диану.
  
   - Думаю, мог бы. И реши я на ней жениться, вы не смогли бы мне помешать.
  
   Сердце яростно заколотилось в груди Минервы. Должно быть, даже Пэйн расслышал его стук - она была в этом уверена.
  
   - Но сегодня вечером вы выбрали меня. Почему?
  
   Его губы растянулись в ироничной улыбке.
  
   - Вы хотите, чтобы я объяснил?
  
   - Да. И будьте честны, а не...
  
   "Не как прошлой ночью", - не смогла произнести Минерва вслух.
  
   - Честен, - произнес он задумчиво. - Если честно, ваша сестра красива, грациозна, скромна, добра. Глядя на нее, мужчине нетрудно представить, какая жизнь ждет его с ней: свадьба, дом, фарфоровый сервиз, дети. Эта перспектива не лишена привлекательности, но всё выглядит таким размеренным и неизменным.
  
   - А когда вы смотрите на меня? Что вы при этом видите?
  
   - Честно? Глядя на вас, - большим пальцем он погладил ее поясницу, - я думаю что-то вроде: "Один Бог знает, какие испытания ждут меня на этом пути".
  
   Отталкивая руку Пэйна, Минерва начала извиваться, стараясь вырваться из его объятий.
  
   - Пустите меня!
  
   - Зачем?
  
   - Чтобы я смогла вас ударить!
  
   - Вы же сами просили об откровенности, - виконт тихо рассмеялся, продолжая прижимать к себе собеседницу. - Это ваше сопротивление - именно о нем я и говорю. Вы не похожи на красивый, изысканный, предсказуемый образец. Но некоторые мужчины любят, когда их удивляют. Возрадуйтесь этому, Марисса.
  
   - Марисса?!
  
   Она уставилась на Пэйна с ужасом. А еще с волнением. И с ужасом оттого, что пришла в волнение.
  
   - Вы... Самый...
  
   Звякнул дверной колокольчик. Дверь таверны распахнулась, и несколько хихикающих местных молодок вывалились наружу, окутанные волнами музыки и тепла. У Минервы перехватило дыхание. Если девицы свернут в эту сторону, то непременно заметят ее и Пэйна. Вместе.
  
  - Сюрприз, - прошептала она Пэйну и прижалась губами к его губам.
  
  ______________________________
  Примечания переводчика:
  
  8) Рил - быстрый шотландский танец.
  
  9) Обсидиан - вулканическое стекло, чей цвет обычно темный: черный, бурый, серый и т.п.
  
  
  Глава 4
  
   Как она сказала? "Сюрприз"?
  
   Несомненно.
  
   Первой приятной неожиданностью стала сладость. Из этих уст Пэйн слышал столько колкостей, но поцелуй их оказался сладким. А еще свежим, с едва уловимым оттенком легкой переспелости, словно созревшая на солнце слива в зените лета, готовая упасть в ладонь, стоит ее чуть подтолкнуть.
  
   И Минерва упала. Прямо Колину в руки, когда прильнула к его губам поцелуем. Это было вторым сюрпризом. Пэйн еще крепче обнял ее за талию и привлек к себе. Тела их встретились.
  
   Нет, это неверное слово. "Встретились" их тела еще несколько месяцев назад, той ночью в Саммерфилдском парке, а сейчас знакомство лишь возобновилось. Ощущение, что он уже давно и хорошо знает эту девушку, налетело стремительно, изумив Пэйна. Исходящий от ее волос аромат жасмина словно взвел курок глубоко внутри, разбудил какую-то память не разума, но крови.
  
   И это стало третьей неожиданностью.
  
   Колина охватили удовольствие и ликование. Проклятье, он и не подозревал, как ему недоставало Минервы в его объятиях! Он скорее лег бы в могилу, чем признал это. Но какая-то часть его существа давно и отчаянно хотела такой близости. Через этот поцелуй он не узнавал о мисс Хайвуд нечто новое, а, скорее, убеждался в том, о чем давно подозревал. Что при всех ее неподходящих для леди интересах и образовании, глубоко внутри она - настоящая женщина: не колючая и упрямая, а горячая и уступчивая, и что роскошные формы ее тела так податливы под его натиском.
  
   А еще он убедился в том, что может заставить ее таять, вздыхать, трепетать, и что ему недостаточно лишь пригубить ее уста.
  
   Его язык скользнул по сжатым губам Минервы, ища вход. Пэйн сто лет не целовался с девушкой только ради поцелуев и уже подзабыл, как кружит голову это невинное удовольствие. В свежей сладости этих уст хотелось утонуть, опьянеть, омыться, безнадежно в ней затеряться.
  
   "Откройся. Откройся мне", - мысленно твердил Колин.
  
   Минерва издала тихий звук, напоминающий писк, но губ не разомкнула.
  
   Он предпринял новый заход, медленно и деликатно проведя языком по ее губе до уголка рта - Пэйн знал, что женщинам приятно, когда их так ласкают, причем почти по всему телу.
  
   Наконец губы упрямицы разжались, и виконт ощутил ее вкус. Боже, эта девушка была такой сладкой и свежей! Но она, замерев, не шевелилась и даже не дышала. Пэйн прервал исследование ее рта, чтобы собрать еще немного меда с пухлой нижней губы, а затем попробовал чуть глубже протолкнуть в ее рот свой язык и, повращав им, опять отступил.
  
   Легкий вздох Минервы коснулся щеки виконта. Этот вздох был признанием, сказавшим ему о двух вещах.
  
   Во-первых, эта девушка не имела ни малейшего представления, как поцеловать его в ответ.
  
   Но, во-вторых, она этого хотела. Она тоже ждала их поцелуя.
  
   Однако, разомкнув уста, оба ощутили нереальность происходящего.
  
   - Зачем?.. - Минерва крепко прижала ладони к животу, избегая смотреть в лицо собеседнику, а потом договорила, понизив голос. - Ну зачем вам было это делать?
  
   - Что вы имеете в виду? - спросил виконт, коротко рассмеявшись. - Вы же сами меня поцеловали.
  
   - Да, но к чему вы... - она скривилась, - делали все остальное?
  
   Колин замер.
  
   - Может быть, потому что именно так взрослый мужчина целует женщину?
  
   Минерва уставилась на него.
  
   "Ради всего святого, она не может быть такой наивной!" - подумал Пэйн и произнес: - Я знаю, что ваш опыт вряд ли велик, но, определенно, кто-то ведь должен был вам рассказать про естественные взаимоотношения между полами? - Он простер руки, словно готовясь прямо сейчас все разъяснить, и, прочистив горло, начал: - Видите ли, это происходит так. Когда мужчина любит женщину очень-очень сильно...
  
   Минерва ударила Колина кулаком в плечо и еле удержалась, чтобы не врезать ему еще раз.
  
   - Я вовсе не это имела в виду, и вы это знаете. - Бросив взгляд на девушек, которые в это время входили в "Рубин королевы", по-прежнему поглощенные беседой, она добавила уже тише: - Зачем вы так поступили со мной? Простого поцелуя было бы достаточно. О чем вы только думали?
  
   - И в самом деле. - Пэйн провел рукой по волосам, задетый ее обвиняющим тоном. - Я мужчина. А вы вдруг начали тереться об меня всей своей, хм, женственностью. Так что я ни о чем не думал. Я отреагировал.
  
   - Отреагировали?
  
   - Да.
  
   - На... - Она переступила с ноги на ногу. - На меня.
  
  - Это естественный отклик. Раз вы ученая, то должны понимать. Любой полный жизни мужчина отозвался бы на такое возбуждающее воздействие.
  
  
  Она шагнула назад, опустила подбородок и взглянула на собеседника поверх очков. - Так вы находите меня возбуждающей?
  
  - Не то, чтобы я... - Колин проглотил остаток фразы, решив, что единственный способ прекратить этот нелепую беседу - просто замолчать.
  
  Глубоко вдохнув, он расправил плечи и на пару мгновений закрыл глаза. А открыв их, посмотрел на Минерву. Внимательно. Так, словно впервые с ней встретился. Он увидел густые темные волосы, аккуратные очки, сидящие на мягко очерченном носу, а за линзами - умные, широко расставленные темные глаза. И еще этот чувственный рот с пухлыми губами.
  
   Пэйн скользнул взглядом ниже. Его охватило порочное желание узнать, какое соблазнительное тело скрывается под скромным муслиновым платьем, почувствовать под ладонями его формы, изучая их всеми своими нервными окончаниями.
  
   Их тела встретились. Более того - начали знакомство друг с другом.
  
   Разумеется, дальше этого Колин идти не собирался - у него были свои правила. А что касается Минервы, он ей не нравился, и она даже не пыталась изобразить обратное. Но эта особа заявилась посреди ночи, строя планы, в которых чисто умозрительная логика смешалась с безрассудным авантюризмом. Потом она первая поцеловала Пэйна, даже понятия не имея, что последует потом.
  
  - Пожалуй, - осторожно начал виконт, - я действительно нахожу вас возбуждающей.
  
  Минерва подозрительно прищурилась.
  
  - Не думаю, что должна счесть ваши слова за комплимент.
  
  - Считайте их чем вам угодно.
  
  Она посмотрела в сторону "Рубина королевы". Стайка девушек уже скрылась внутри.
  
  - Будь всё неладно! Не думаю, что кто-то заметил этот поцелуй!
  
   - Я заметил. - Колин ребром ладони потер губы, на которых все еще ощущался вкус спелых слив, и почувствовал странную жажду.
  
   - Так когда мы уезжаем? - спросила Минерва.
  
   - Уезжаем куда?
  
   - В Шотландию, разумеется.
  
   - В Шотландию? - Пэйн удивленно рассмеялся. - Я не собираюсь везти вас туда.
  
   - Но... - Она прожгла его яростным взглядом. - Но только что там, в таверне, вы сказали, что выбрали меня.
  
   - Чтобы станцевать с вами.
  
   - Вот именно! Вы перед всеми пригласили меня на танец, а затем, прижимая к себе неприлично близко, вывели наружу, чтобы поцеловать посреди улицы. Зачем же вы все это делали, если не собираетесь со мной бежать?
  
   - Насчет последнего: вы сами меня поцеловали. А что касается остального... Я сожалел о том, что случилось прошлой ночью в замке, и чувствовал, что задолжал вам извинения.
  
   - О! О нет! - Минерва прижала руку к груди. - Вы хотите сказать, что это был танец из жалости и поцелуй из сострадания?
  
   - Нет, нет, - вздохнул Колин. - Не совсем. Я просто подумал: вы заслуживаете того, чтобы чувствовать, что вас ценят по достоинству, вами восхищаются у всех на глазах.
  
   - И теперь, во второй раз за эти два дня, вы признаетесь, что это было лишь обманом, чтобы я при всех ощутила себя отвергнутой и униженной? - Глаза ее покраснели. - Вы не можете поступить так со мной снова!
  
   Черт побери! И как он попал в такую переделку? Ведь у него были только добрые намерения.
  
  "Твои хорошие намерения - словно пушечные ядра", - вспомнились слова кузена.
  
   - Вот что. На этот раз я не позволю вам выкрутиться! - Минерва сжала кулаки. - Я настаиваю, чтобы вы отвезли меня в Шотландию! Я требую, чтобы вы разрушили мою репутацию! Это дело чести!
  
   Над дверью "Быка и цветка" звякнул колокольчик, и собеседники отскочили друг от друга на шаг. Похоже, вечеринке стало тесно в таверне: ее участники высыпали наружу и направились в сторону луга.
  
   Шумно задышав носом, Минерва скрестила руки на груди.
  
   - Послушайте, - тихо сказал Пэйн. - Мы можем побеседовать в другом месте в другое время? Только не в замке в полночь.
  
   Немного подумав, она поправила очки.
  
   - Встретимся в начале тропы, ведущей к пляжу, завтра утром перед рассветом.
  
   - Перед рассветом?
  
   - Чересчур рано для вас?
  
   - О, нет, я ранняя пташка.
  
  ***
  
   - Вы опоздали, - укорила его Минерва на следующее утро. Первые лучи зари играли на стеклах ее очков. - Мне пришлось вас дожидаться.
  
   - И вам доброго утра, Марианна. - Колин потер усталые глаза и поскреб щетину на подбородке. - Мне нужно было попрощаться с кузеном.
  
   Его взгляд скользнул по платью собеседницы, представлявшему собой мрачную, бесформенную мерзость из серой ткани, застегнутую до самого горла.
  
   - Да что же такое на вас надето? Вы что, успели податься в женский монастырь за то время, что мы с вами не виделись? В Орден Серости и Невзрачности?
  
   - Я подумывала над этим, - сухо парировала Минерва. - Возможно, это стало бы мудрым поступком. Но нет. Это всего лишь мой купальный костюм. - Она окинула виконта взглядом. - У вас, я полагаю, его нет.
  
   Пэйн рассмеялся:
  
   - Я тоже так полагаю.
  
   - В таком случае вам придется раздеться лишь частично. Что ж, идемте.
  
   Колин последовал за спутницей по каменистой тропе, ведущей к бухте, озадаченный, но, безусловно, заинтригованный.
  
   - Если бы я знал, что придется раздеваться, то был бы более пунктуален.
  
   - Скорее! Мы должны поторапливаться, иначе нас заметят рыбаки.
  
   Вот и пляж. Дующий с моря ветер отрезвил и взбодрил Пэйна, хоть немного прояснив ему мозги. Мир начал приобретать более четкие очертания.
  
   Виконт остановился у кромки воды. Волны плескались у его сапог. Он глубоко вдохнул и обвел глазами усеянный галькой берег и окутанную туманом бухту. Никогда раньше он не был тут на заре.
  
   Сейчас это место выглядело почти мистическим, словно время было здесь не властно.
  
   В лицо швырнуло капли соленой воды.
  
   - Очнитесь! Время уходит. - Минерва сняла очки, убрав их в клеенчатый мешочек, привязанный к запястью, уверенно прошла мимо Колина и ступила в тихие волны.
  
   Не веря своим глазам, он смотрел, как эта совершенно рехнувшаяся девица погружается в воду. Вот она зашла по колени, затем по пояс, а потом вообще по шею.
  
   - Выходите оттуда! Немедленно! - приказал виконт, с сожалением понимая, что ведет себя, словно нянька.
  
   - Почему?
  
   - Потому что сейчас апрель. И очень холодно.
  
   А еще потому, признался он себе, что было бы любопытно взглянуть на нее в мокрой, но не испачканной грязью одежде. Прошлой ночью ему не удалось как следует разглядеть свою гостью.
  
   Она пожала плечами.
  
   - Когда притерпишься, вода уже не кажется такой холодной.
  
  Ради Бога! Вы только посмотрите на эту девчонку! Зубы стучат, губы посинели. Под этим отвратительным одеянием ее соски, должно быть, превратились в ледышки. И она всерьез думает, что он к ней присоединится? Он и все его драгоценные части тела, крайне чувствительные к чрезвычайным температурам?
  
   - Послушайте, Маделина! Здесь какое-то недоразумение. Мы пришли сюда не плавать, а разговаривать.
  
   - А мне нужно показать вам вход за теми скалами. Добраться туда можно только вплавь. Мы поговорим, когда окажемся там. - Она склонила голову набок. - Вы ведь не испугались?
  
   Испугался! Ха! Что это только что с плеском упало в волны? Не брошенная ли ему с вызовом перчатка?
  
   - Нет, не испугался.
  
   Колин стянул с себя сапоги, снял и положил в сторону сюртук, затем закатал брючины до колен, а рукава до локтей.
  
   Что ж, можно сказать, он препоясал свои чресла, готовый к любым испытаниям.
  
   - Ну, хорошо! Я иду! - Он поморщился, входя в холодные глубины. Когда вода дошла ему до пупка, он выругался вслух. - Надеюсь, вы понимаете, что это настоящий героизм. И за меньшее люди попадали в легенды. Даже Ланселот всего лишь поплескался в теплом озерке.
  
   Минерва улыбнулась:
  
   - Ланселот был простым рыцарем, а вы - виконт. Для вас планка выше.
  
   Колин рассмеялся, но смех вышел каким-то дребезжащим, потому что дыхание почти свело от холода. Подплыв к спутнице, он спросил:
  
   - Интересно, почему вы выказываете это восхитительно озорное чувство юмора, только когда замерзли и вымокли?
  
   - Я... - Она так сильно захлопала ресницами, словно собралась с их помощью взлететь. - Не знаю.
  
   Несмотря на обступающую тело ледяную воду, Минерва густо покраснела, и Колин ощутил, как тут же между ними снова поднялись все выстроенные ею ранее невидимые барьеры.
  
   "Как странно, - подумал он. - Большинство из знакомых мне женщин пытаются спрятать за красотой и очарованием свои менее приятные качества. А эта девушка, наоборот, прячет все самое интересное за простым строгим фасадом. Какие еще сюрпризы она в себе таит?"
  
   - Следуйте за мной, - сказала Минерва и поплыла дальше легко и неторопливо. Обогнув группу валунов, она приблизилась к небольшому отверстию в отвесной скале.
  
   Колин запрокинул голову, рассматривая обрыв и думая: "Мне в жизни не понять, что заставляет мужчину или женщину рассуждать, глядя на каменную стену: "Кажется, я с удовольствием побываю на симпозиуме, посвященном этой теме".
  
   - Ну и на что тут смотреть?
  
   - Не наверху, а там, внизу, - ответила Минерва.
  
   - Где внизу? - огляделся Пэйн, не видя вокруг ничего, кроме воды.
  
   - Там есть пещера, вход в которую во время прилива не виден. Я покажу вам. Возьмите меня за руку.
  
   Она протянула руку, которую виконт сжал чуть выше локтя. Минерва таким же образом ухватилась за него и приказала:
  
   - А теперь сделайте глубокий вдох.
  
   - Подождите! Что мы...
  
   Колин так и не успел набрать воздух в легкие - прежде чем он это сделал, она нырнула и за руку потащила его под водой, болтая ногами, словно маленькими ластами.
  
  Кажется, они плыли по какому-то туннелю. Колин ощущал, как спиной касается его свода, а попытавшись брыкнуть ногой, ударился ступней о камень. Потянувшись рукой туда, где должна была быть водная поверхность, он тоже уперся в камень и подумал, что попал в ловушку.
  
  Пэйн открыл под водой глаза. Ничего не видно. Вокруг царила тьма, словно он плыл в смоле. Замурованный в скалах. Без воздуха. Повсюду лишь вода.
  
   Он попытался вернуться, но Минерва тащила его вперед. И тут они вместе остановились, запертые в этом узком каменном коридоре. Легкие пылали огнем. Руки и ноги онемели, их покалывало. В ушах шумела вода, и грохотали неистовые удары сердца, бьющегося об ребра в грудной клетке.
  
   Он может тут погибнуть!
  
  ++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++
  
   Как ни странно, больше всего испугало то, что он может не умереть, а каким-то образом научится обходиться без воздуха и просто останется здесь, внизу, навечно запертый в безмолвных, бесконечных темных водах, вновь и вновь переживая эту адскую ночь.
  
   Мозг пронзила мысль: "Это смерть. Я остался один".
  
   Но тут Минерва цепко, словно оковами, обхватила пальцами руку Колина, другой рукой обвила его талию и изо всех сил толкнула его вперед. Он пронесся сквозь оставшуюся часть туннеля и вынырнул на другой стороне, хватая ртом воздух.
  
   Здесь тоже встретила темнота, но зато можно было дышать, хоть и с некоторым трудом.
  
   - Всё хорошо, - ободрила Пэйна Минерва. - Вы прорвались.
  
   - Иисус! - наконец вымолвил он, проведя ладонью по лицу. - Иисус и Иоанн Креститель! И, коли на то пошло, Матфей, Марк, Лука и Иоанн.
  
  Все равно не полегчало. Виконт решил углубиться в Ветхий Завет:
  
   - Авдий, Навуходоносор, Мафусаил и Иов!
  
   - Успокойтесь, - Минерва взяла его за плечи. - Кстати, в Библии упоминаются еще и женщины.
  
   - Да, и, кажется, от них, всех до единой, были сплошные неприятности. А что это за место? Темно, хоть глаз выколи.
  
   - Здесь есть свет. Подождите немного и сами увидите.
  
   Подняв голову, Пэйн заметил в скале над ними несколько ажурных отверстий: слабо светящиеся белые точки напоминали следы от булавок в черном покрывале.
  
   Взяв спутника за подбородок, Минерва заставила его опустить лицо и взглянуть на нее:
  
   - Не смотрите прямо на свет, иначе ваши глаза никогда не привыкнут к слабому освещению. Просто сосредоточьтесь на мне. Вот так. Вдох - и выдох.
  
   Голос ее звучал спокойно и мягко. Вероятно, именно таким тоном она разговаривала с сестрой, помогая той преодолеть приступ астмы. У Колина взыграла гордость. Еще не хватало, чтобы с ним обращались, как с больным! Но ему было приятно звучание обволакивающего, чарующего голоса и нежное прикосновение руки к его щеке. Пульс начал успокаиваться.
  
   Наконец белые точки над их головами растеклись в слабое молочное сияние, осветившее лицо мисс Хайвуд: опушенные черными ресницами добрые, словно у теленка, темные глаза, округлые щеки, белую кожу и губы, влажные от морской воды.
  
   - Видите меня теперь? - прошептала она.
  
   Пэйн кивнул. Наверное, из-за недавнего столкновения со смертью, расцветившего восприятие, или из-за тусклого света - но вдруг Минерва показалась ему привлекательной.
  
   - Вижу, - привлек он ее ближе, обхватив за талию.
  
   - Что случилось? Вы потеряли под водой способность трезво оценивать обстановку? - Минерва откинула с его лба влажную прядь волос. - Есть ли повод беспокоиться за вас?
  
   Какой вопрос, заданный приятным, чуть хрипловатым голосом! Что-то заставило виконта помедлить, прежде чем ответить:
  
   - Беспокоиться ни к чему, - он решительно поцеловал ее в лоб. - Да, лапочка. Ни капли за меня не волнуйтесь.
  
   Он выпустил девушку из объятий, и она отплыла от него.
  
  Снова пригласив Колина следовать за собой, Минерва привела его к каменному карнизу, на который попыталась вскарабкаться. Виконт подсадил ее, ощущая, до чего же приятно вернуться к роли сильного мужчины! А заодно коснуться бедра своей спутницы.
  
   Когда они вдвоем забрались на уступ, Минерва ощупью двинулась вдоль стены. Достигнув высокой ниши, она вытащила оттуда какую-то коробку и извлекла из нее восковую свечу и трутницу (10). В неровном пламени свечи наконец стало понятно, как выглядит пещера: тесная чуть не до удушья, как и предполагал Пэйн. Но разлившийся свет заодно создал небольшое, интимное пространство в границах своего золотого круга, и Колин подумал, что в обозримом будущем был бы рад оставаться здесь, в пределах освещенности.
  
   Тени играли на лице Минервы, пока она доставала и надевала очки, а затем подняла руку со свечой и осветила стену за спиной виконта.
  
   - Так что это за место? - снова спросил он.
  
   - Пещера чудес. Смотрите, вся видимая поверхность - это спрессованный слой окаменелых морских организмов, - она провела кончиками пальцев по шероховатой стене. - Я пробыла здесь много часов, делая гипсовые слепки, карандашные оттиски и зарисовки, откалывая от стены образцы, где это возможно. Вот тут - эхиноид (11), видите? Рядом - трилобит (12). А всего в нескольких дюймах от них - окаменелая морская губка. Взгляните!
  
   Колин взглянул, но увидел лишь каменные выпуклости и выпуклые камни.
  
   - Очаровательно! Так это и есть тема вашего доклада для симпозиума: эхи-как-их-там и троглодиты? Не понимаю, как они могут стоить пятьсот гиней.
  
   - Они - нет. Не сами по себе. Но эти находки воистину бесценны!
  
   Минерва, осторожно пройдя боком футов шесть, выбралась из скальной ниши обратно. Пэйн последовал за ней, решив, что именно этого она от него ожидает. Чем дальше они углублялись в пещеру, тем ближе сходились каменные стены вокруг него, словно сдавливая легкие. И хотя с виконта ручьями стекала морская вода, на лбу у него выступили мелкие капли пота.
  
   - Видите вот тут? - спросила Минерва, поднимая свечу. - Это углубление в камне?
  
   Колин всмотрелся, радуясь, что может хоть на что-то отвлечься:
  
   - Вроде бы вижу.
  
   - Это отпечаток лапы, - благоговейно прошептала исследовательница. - Неисчислимое количество веков назад некое существо гуляло тут по грязи, и его след сохранился, окаменев.
  
   - Понимаю. А это приводит вас в восторг, потому что отпечатки лап - такая редкость?
  
   - Окаменелые отпечатки лап - редкость. А находку такого следа еще никто прежде не описывал. Видите широко расставленные три пальца?
  
   Колин видел. В каждый из таких оттиснутых "пальчиков" его ступня могла поместиться целиком.
  
   - Это похоже на лапу ящерицы, - заметила Минерва.
  
   - След такого размера и глубины? Это, наверняка, чертовски большая ящерица.
  
   - Именно! - даже в темноте глаза его собеседницы блестели от возбуждения. - Неужели вы не видите? Мистер Джеймс Паркинсон (13) издал три тома иллюстраций окаменелостей - от растений до позвоночных. Он описал десятки крупных животных, включая древнего аллигатора и первобытного слона. Но этот отпечаток не соответствует ни одному из описаний Паркинсона, включенных в его труд. Это доказывает, что перед нами совершенно новое существо, до сего дня науке неизвестное. Гигантская доисторическая ящерица!
  
   Колин моргнул:
  
   - Ну, это крайне... замечательно.
  
   Огромная доисторическая ящерица! И это то самое "великое научное открытие", которое должно было гарантированно выиграть премию в пятьсот гиней? Мисс Хайвуд собиралась проделать весь этот путь до Шотландии только для того, чтобы обсудить, жили ли на свете драконы? Ученые мужи, если они в трезвом уме, за такое премию не дадут.
  
   - Этот отпечаток, - восторженно добавила Минерва, - изменит всё. Всё!
  
   Пэйн лишь молча взирал на нее.
  
   - Неужели вы не понимаете? - спросила она.
  
   - Не... очень.
  
   Не в силах выносить дольше тесноту каменных стен, виконт вернулся обратно к устью пещеры и уселся рядом с краем каменного карниза. Черная вода касалась кончиков его пальцев.
  
   Задрав голову, он посмотрел наверх.
  
   - Отсюда есть другой выход?
  
   Усаживаясь напротив, Минерва разочарованно выдохнула:
  
   - Мне следовало знать, что план не сработает. Вы правы: идея с побегом была глупой. Я-то думала, что если вы увидите этот отпечаток, то поймете, какими будут последствия такой находки, и убедитесь, что обязательно увезете домой из Шотландии пятьсот гиней. Но, видимо, вы не способны постичь научную значимость этого открытия.
  
   Пэйн сознательно пропустил оскорбление мимо ушей.
  
   - Видимо, так.
  
   - Я уж не говорю о том, что ожидала от вас иного вклада в наше путешествие, нежели ехидные замечания. Но теперь понимаю, что ошиблась и на этот счет.
  
   - О чем это вы?
  
   - Скажем, я ждала, что вы примените ваши мускулы, если уж не мозги. Обеспечите защиту, поддержку. Но после того случая в туннеле... Я не могу всю дорогу до Шотландии тащить вас, брыкающегося и размахивающего руками.
  
   - Погодите, - прервал Колин собеседницу, прочистил горло и понизил голос на пол-октавы. - Сильных сторон у меня в избытке: я боксирую, фехтую, езжу верхом, стреляю. Я - первый лейтенант небольшого, но отважного отряда ополчения. Уверен, что смог бы поднять эту вашу гигантскую ящерицу и швырнуть с ближайшего балкона. Просто я терпеть не могу подводные тоннели.
  
   - И пещеры, - добавила Минерва.
  
  Ответом было обиженное молчание.
  
   - Не пытайтесь отрицать. Я же вижу, как тяжело вы дышите.
  
   - Это не так...
  
   - Скажите на милость! У меня от вашего дыхания даже очки запотели! Вы что, боитесь тесных пространств?
  
   - Я их не боюсь.
  
   Минерва на это ничего не ответила, но от ее молчания так и веяло скептицизмом.
  
  Пэйн пробормотал:
  
  - Это не страх, а неприязнь. Я недолюбливаю тесные, темные пространства.
  
  - Вам следовало упомянуть об этом до того, как мы вошли в пещеру.
  
  - Да, но вы не дали мне такой возможности.
  
  - Вернемся назад тем же путем?
  
   - Нет! - В этой более широкой части пещера, благодаря свету свечи, не казалась столь ужасной. Но Пэйн не собирался снова плыть сквозь туннель, напоминающий склеп. - Вы сказали, что во время отлива вход в пещеру оказывается над водой? Тогда я подожду отлива.
  
   - Не исключено, что ждать придется немало часов. Люди заинтересуются, что с нами стало.
  
  Колина восхитило, что она сказала "с нами": ей даже в голову не пришло, что можно уплыть из пещеры одной, оставив его тут. Он уже давно подметил, что мисс Хайвуд не способна допустить даже мысли о предательстве. В голове мелькнуло: "И именно потому, наверное, она так презирает меня".
  
  Минерва сжала пальцами переносицу:
  
  - О, Боже! Теперь нам придется поехать в Шотландию. Если кто-то заметит, что этим утром мы исчезли вместе, если кто-то видел нас вечером целующимися, если ваша любовница решит посплетничать... - она опустила руку. - По отдельности эти факты могли бы остаться незамеченными, но вместе! По всей видимости, моя репутация уже разрушена!
  
  - Это чрезмерно мрачный вывод, - возразил виконт, не придавая значения тому, что любое из этих событий могло уничтожить ее доброе имя. - Давайте решать проблемы по очереди. Сколько свечей у нас есть?
  
  - Эта и еще одна.
  
   Колин быстро посчитал в уме: возможно, хватит для освещения на три-четыре часа. Более чем достаточно. По телу пробежала крупная дрожь.
  
   - Вам холодно?
  
   Неплохо было бы провести эти несколько часов, прижавшись к женщине, чтобы согреться.
  
   Минерва потянулась к каменной нише.
  
   - Я держу здесь одеяло.
  
   Присев на корточки, она развернула одеяло и укрыла им себя и Пэйна, оставив между их телами промежуток в несколько дюймов в качестве буфера.
  
   Тепло начало проникать сквозь мокрую одежду Колина.
  
   - Виски, конечно, вы тут не храните?
  
   - Нет.
  
   - Жаль. И все же: свечи, одеяло. Вы, должно быть, провели кучу времени в этой... - он порылся пару секунд в голове в поисках более дипломатичного слова, чем "адская дыра", - пещере.
  
   Виконт почувствовал, как собеседница пожала плечами:
  
   - Геология - это дело всей моей жизни. У некоторых ученых есть лаборатории, а у меня - пещера.
  
   В голове Колина теснилась целая дюжина язвительных реплик, соперничая за право быть озвученными, но он понял, что если сейчас съехидничает, то сам подставит себя под удар насмешек мисс Хайвуд. Она ученая. У нее есть её пещера. А он - бесцельно живущий аристократ, у которого нет ничего.
  
   - Я все выяснила, - вдруг заявила Минерва. - Между Истборном и Раем (14) ходит дилижанс (15). Он отправляется по вторникам и пятницам около шести. Если бы мы вышли на тракт, то смогли бы подсесть в экипаж, добраться до ближайшего города, а оттуда направиться на север. И уже к завтрашней ночи мы были бы в Лондоне.
  
   Ах! Оказаться в Лондоне уже завтра! Суета, общение, высший свет, великолепные балы и раззолоченные оперные театры! Угольная пыль в воздухе, фонари, сияющие на темных улицах!
  
   - Там, - продолжала Минерва, - мы успеваем на почтовую карету (16)...
  
   - Нет-нет! Я же сказал вам прошлой ночью, что виконты не путешествуют в почтовых каретах. А этот конкретный виконт вообще ни в каких.
  
   - Постойте. - Свеча резко дернулась. - А на чем, вы полагаете, мы доберемся до Эдинбурга, если не почтовой каретой?
  
   Пэйн пожал плечами.
  
   - Мы вовсе не едем в Эдинбург. Но если бы и собирались туда, то нам пришлось бы найти иное транспортное средство.
  
   - Например, какое? Ковер-самолет?
  
   - Например, частный дилижанс с наемными форейторами (17). Вы бы ехали в экипаже, а я скакал на лошади.
  
   - Это стоило бы уйму денег!
  
   Колин еще раз пожал плечами.
  
   - Когда дело касается путешествий, у меня есть свои условия: я не езжу в экипаже и по ночам.
  
   - По ночам тоже? Но ведь на самых скорых маршрутах все кареты ходят и ночью! Иначе путешествие займет у нас вдвое больше времени!
  
   - Тогда хорошо, что мы в него не собираемся.
  
   Минерва подняла свечу и взглянула в лицо виконту.
  
   - Вы просто ищете отговорки! Вы хотите расторгнуть наше соглашение...
  
   - Какое соглашение? Не было никакого соглашения!
  
   - ...поэтому вы выдумываете из воздуха эти нелепые "условия"! - Пальцем она начала ставить незримые галочки на ладони напротив невидимых пунктов. - Никаких закрытых карет. Никаких путешествий по ночам. Да какой взрослый мужчина следует этим правилам?
  
   - Тот, который чудом выжил в крушении кареты ночью! Вот какой! - запальчиво произнес Колин.
  
   Голос и выражение лица Минервы смягчились:
  
   - Ох!
  
   Забарабанив пальцами по камню, Колин сообразил, что мисс Хайвуд не знает этой истории, которая в Лондоне известна всем и каждый сезон кочует по бальным залам и игорным домам, переходя от матроны к дебютантке, от азартного игрока к оперной певичке. И всегда передается скорбным шепотом: "А вы слышали про бедного лорда Пэйна?.."
  
   - Это случилось недавно? - спросила Минерва.
  
   - Нет, давно.
  
   - Что произошло?
  
   Вздохнув, Пэйн прислонил голову к влажной, шершавой каменной стене.
  
   - Я был еще мальчишкой, путешествовал с родителями. Лопнула ось, и карета опрокинулась. Я почти не пострадал, но моим родителям повезло меньше.
  
   - Они были ранены?
  
  - Они погибли. Там, в карете, прямо на моих глазах. Отец почти мгновенно, а мать умирала медленно, в жуткой агонии. - Виконт помолчал и продолжил: - Видите ли, я не мог выбраться наружу, потому что карета упала на бок, дверью вниз. Я не мог позвать на помощь, не мог убежать. Всю ночь я пролежал там, как в ловушке. Один. Пока на следующее утро меня не обнаружил проходивший мимо фермер.
  
  Вот так-то! Это отучит мисс Хайвуд вынуждать его на откровенность.
  
  - Ох! - Она взяла его за руку. - О Господи! Я так сожалею! Теперь понимаю, почему вы так бои... Хм, почему вы так недолюбливаете закрытые пространства. Как ужасно!
  
   - Да, это было крайне ужасно. - Колин потер висок. - Достаточно сказать, что у меня нет желания вновь пережить такое. Поэтому у меня есть несколько простых правил. Я не путешествую по ночам. Я не езжу в закрытых каретах. Ах, да, еще я не сплю один, - он скривил губы. - Это последнее, скорее, не правило, а констатация факта.
  
   - Что вы хотите сказать?
  
   Пэйн немного замялся. Но он уже столько рассказал, что казалось бессмысленным скрывать остальное.
  
   - Я просто не могу заснуть один. Если у меня в кровати нет женщины, я всю ночь лежу без сна. - Он придвинулся ближе к мягкому теплу тела Минервы и плотнее укутал ее и себя в одеяло. - Так что, лапочка, вы, возможно, захотите пересмотреть свои планы. Ведь если мы отправимся в это путешествие, вы понадобитесь мне в постели.
  
  ______________________________
  Примечания переводчика:
  
  10) Трутница - коробочка, в которую клали трут, использовавшийся для высекания огня.
  
  11) Эхиноиды - ископаемые предки современных морских ежей, жили в морях около 450 миллионов лет назад.
  
  12) Трилобиты - морские членистоногие, полностью вымершие более 200 миллионов лет назад.
  
  13) Джеймс Паркинсон - английский врач (1755-1824), занимался также вопросами геологии и палеонтологии, главным образом, окаменелостями.
  
  14) Истборн и Рай - города на южном побережье Англии.
  
  15) Дилижанс - многоместная карета на конной тяге, перевозившая пассажиров.
  
  16) Почтовая карета - появилась в 1784м году в Англии; это, фактически, тот же дилижанс, который помимо перевозки пассажиров, развозил еще и почту. Прежде почту развозили конные почтальоны.
  
  17) Форейтор - (от нем. vor - впереди и reiter - всадник) - кучер, сидящий не на экипаже, а на одной из лошадей. Иногда форейтор является помощником кучера, если лошади сцеплены цугом и кнут кучера не дотягивается до передних.
  
  
  
  Глава 5
  
  Где-то в глубине пещеры падали капли, отсчитывая потрясенное молчание Минервы.
  
   Раз, два, три... десять, одиннадцать, двенадцать.
  
   Она нужна ему в постели? В это даже сложно поверить. Но тут Минерва напомнила себе, что виконту необходима не именно она. Видимо, ему сгодится любая женщина.
  
   - Так вы хотите сказать, что тот трагический случай в детстве и есть причина вашего безнравственного поведения?
  
   - Да. Это мое проклятие. - Колин издал глубокий и громкий вздох, явно рассчитанный на то, чтобы вызывать сострадание.
  
   И это у него получилось. В самом деле получилось!
  
   - О, небеса! - Минерва сглотнула ком в горле. - Вы, вероятно, все время так поступаете: каждую ночь рассказываете женщинам свою печальную историю...
  
   - Не совсем. Моя печальная история идет впереди меня.
  
   - ...и они простирают руки со словами: "Иди сюда, бедный милашка, дай я тебя обниму", задирают юбки и все такое? Не правда ли?
  
   - Иногда, - последовал уклончивый ответ.
  
   Минерве было ясно, что женщины вели себя именно так. Должны были. Ведь то же самое произошло и с ней: едва Пэйн закончил свой рассказ, грудь переполнили сильные чувства - печаль, сострадание. И, зародившись где-то в глубине чрева, по венам побежали сигналы материнской заботы. Вся женская сущность Минервы откликнулась на этот призыв.
  
   А затем сердце начало вкрадчиво нашептывать порочные и лживые утверждения, эхом отдающиеся в каждом ударе пульса: "Пэйн - сломленный человек. Ты нужна ему. Ты можешь его исцелить".
  
   Умом она понимала, что этого делать нельзя. Бесчисленное количество женщин уже пытались приложить руки, не говоря уже о других частях тела, к "исцелению его разбитой души" - и безуспешно.
  
   Но хотя голове было ясно, что глупо поступать так же, тело Минервы стремилось обнять и утешить Колина.
   - Не могу поверить, - выдохнула она, обращаясь, скорее, к себе. - Не могу поверить, что вы испытываете на мне свои чары.
  
   - Ничего подобного. Я просто излагаю факты. Они вам не нравятся? Коли уж вы лелеете мысль заставить меня отправиться в эту поездку, вам следует знать мои условия. Я не езжу в экипажах, а значит, весь день буду скакать верхом. Я не смогу этого делать, если хорошенько не высплюсь. А в одиночестве я не в состоянии уснуть. Ergo (18) вам придется разделить со мной постель. Если только вы не предпочитаете, чтобы я на каждом постоялом дворе находил себе какую-нибудь служанку.
  
   На Минерву нахлынула волна отвращения:
  
   - Фу!
  
   - Если честно, я и сам не в восторге от этой мысли. Лет пять назад я бы счел отличным времяпрепровождением путешествие по Большой северной дороге (19) с такими ночевками. Но теперь эта мысль уже не так меня впечатляет. - Он прочистил горло. - Сегодня я, скорее, ищу покоя и даже не сплю с половиной из тех женщин, что оказались в моей постели, если вам ясно, о чем я.
  
   - Но это же бессмыслица какая-то, - удивилась собеседница.
  
   - Вам и не обязательно понимать. Господь свидетель, я и сам этого не понимаю.
  
   Она села рядом с Колином, опершись на стену. Руки их соприкоснулись под одеялом. Даже через такой незначительный контакт ощущалось беспокойное состояние виконта. Тот пытался скрыть волнение, но после многих лет бдительного наблюдения за страдающей астмой сестрой Минерва умела различать малейшие признаки недомогания. Как можно не обратить внимания на хриплое дыхание и беспокойное сокращение мышц Пэйна, выдающие его отчаянное стремление покинуть это место?
  
   Мисс Хайвуд была не из тех, кто отступает перед сложностями, не попытавшись разобраться. В конце концов, она ведь ученый.
  
   - Это из-за пещеры? Или с вами такое каждую ночь?
  
   Колин не ответил.
  
   - Вы говорите, это продолжается с самого детства. Со временем вам стало лучше или хуже?
  
   - Я бы предпочел это не обсуждать.
  
   - О да, конечно.
  
   Как жаль, что он так страдает! Но до чего же печально, что для облегчения мук Пэйн обратился к бесконечной череде женщин! Сама мысль об этом показалась Минерве отвратительной. Хотя и вызвала странную зависть, заставив слегка покраснеть под купальным костюмом.
  
   На языке вертелся не дающий покоя вопрос, и она, не сдержавшись, задала его:
  
   - Кто была та женщина, позапрошлой ночью? Это не имело бы значения, если бы не...
  
   Если бы та особа, кем бы она ни была, не имела власть превратить жизнь Минервы в сплошной кошмар.
  
   Немного помолчав, виконт нехотя ответил:
  
  - Джинни Уотсон.
  
  Минерва охнула. Она знала эту веселую молодую вдову, стиравшую белье постояльцев пансионата. Вероятно, та заодно оказывала услуги прачки - и не только - обитателям замка, но на сплетницу не походила.
  
   - Она для меня ничего не значит.
  
   - Но разве вы не понимаете, что это-то как раз хуже всего?
  
   Влажная ткань ее купального костюма зашуршала о камни, когда Минерва, оттолкнувшись от стены, села прямо и повернула лицо к собеседнику:
  
   - Ведь бессонница - распространенная проблема. Определенно, должно быть какое-то решение. Если вы не можете ночью заснуть, почему бы вам не зажечь пару ламп? Почитайте книгу. Выпейте теплого молока. Сходите к доктору - пусть он пропишет вам снотворный порошок.
  
   - Эти идеи не новы. Я испробовал все и даже больше.
  
   - Ничего не помогло?
  
   Падающие капли снова начали отсчитывать тишину. Раз, два, три...
  
   Колин легко провел пальцами вверх по руке Минервы, а затем медленно склонился к ней и прошептал на ухо:
  
   - Один способ срабатывает.
  
   Его губы нежно коснулись ее щеки.
  
   Минерва напряглась. Все ее нервные окончания встали по стойке "смирно". Она не знала: то ли ужаснуться, то ли возрадоваться тому, что виконт хочет сделать ее еще одним звеном в бесконечной цепочке своих любовниц.
  
   "Ужаснись!" - приказала она себе. Она просто обязана ужаснуться.
  
   - У вас совсем нет стыда, - прошептала Минерва. - Поверить не могу в то, что происходит!
  
   - Я и сам до некоторой степени потрясен. - Его губы скользнули по ее подбородку. - Но вы самая удивительная девушка.
  
   - Вы пытаетесь воспользоваться ситуацией.
  
   - И не отрицаю этого. Почему бы вам не поступить так же? Я хочу вас поцеловать. А вы отчаянно нуждаетесь в поцелуе.
  
   Положив руку на плечо Пэйна, Минерва оттолкнула его. Пещера наполнилась ее обиженным молчанием.
  
   - Зачем вы предложили мне это?
  
   - Потому что прошлой ночью вы хотели поцеловать меня в ответ, но не знали, как это сделать.
  
   Сердце подскочило к самому горлу. До чего же унизительно! Как он только мог такое сказать!
  
   Не говоря ни слова, Колин снял с нее очки, сложил их и убрал в сторону.
  
   - Поверить в это не могу, - прошептала Минерва.
  
   - Вы это уже говорили. - Он, медленно придвинувшись, прижался к ней. - Но знаете, Матильда, что вы не сказали?
  
   - Что?
  
   - Вы не сказали "нет".
  
   Виконт потянулся в темноте к собеседнице, ладонью скользнул по ее щеке, обхватил подбородок, а большим пальцем стал чертить круги - все шире и шире, пока не коснулся им нижней губы Минервы.
  
   - Ваш рот создан для поцелуев, - прошептал он, поднимая ее лицо к своему. - Вы знали это?
  
   Она покачала головой.
  
   - Он такой мягкий и щедрый, - склонившись ниже, Пэйн ладонью поднял ее подбородок еще выше. - Сладкая.
  
   - Ни один мужчина не называл меня "сладкой".
  
   - А вас целовал другой мужчина?
  
   Она снова еле заметно покачала головой.
  
   - Вот в этом-то все и дело. - Пэйн нежно, еле касаясь, провел губами по ее губам, послав по жилам Минервы чувственную волну, и удовлетворенно промурлыкал. - Ваши уста на вкус - словно спелые сливы.
  
   Не сдержавшись, она засмеялась:
  
   - Но это же нелепо!
  
   - Почему?
  
   - Потому что сливы в этом году еще не поспели.
  
   Он коротко и хрипло расхохотался, отчего вздрогнули их тела:
  
   - Ваша логика точно не доведет вас до добра. Но это можно исправить основательными поцелуями.
  
   - Я не хочу ничего исправлять.
  
   - Возможно. Но полагаю, что вы действительно хотите поцелуев. - Пэйн прижался губами к ее щеке, и его голос упал до чувственного шепота. - Не так ли?
  
   Она хотела! Ох, как же она хотела!
  
   Минерва не могла отрицать это, особенно когда Пэйн прикасался к ней вот так. Она жаждала, чтобы он ее поцеловал, и ей хотелось целовать его в ответ, трогать, гладить, крепко обнимать. В ней все еще пульсировали всколыхнувшиеся ранее нежные, материнские чувства, несмотря на попытки их урезонить. Сердце продолжало гнать по жилам сладкую ложь: "Он нуждается в тебе. Ты можешь его исцелить".
  
   Ее переполняло теплое женское сочувствие, а Пэйну так необходимо было утешение. В ответ можно хоть ненадолго почувствовать, каково это - когда ты кому-то нужен, когда тебя целуют, называют "сладкой" и сравнивают твои губы со спелой сливой. Каково быть желанной для желанного мужчины.
  
   - Всего один разочек? - еле слышно произнесла она.
  
   - Всего один.
  
   Ну, раз они оба понимают, что это лишь способ отвлечься, безобидно провести время, никому не будет вреда, если на это отважиться. Здесь, в темноте, тайком, где никто не высмеет.
  
   У Минервы перехватило дыхание, когда Колин целомудренно поцеловал ее в лоб. Затем последовал поцелуй в щеку, потом в подбородок.
  
   А после - в губы.
  
   Пэйн коснулся кончиком языка уязвимого местечка в уголке ее рта, убеждая ее губы разомкнуться. Мисс Хайвуд тихонько ахнула, и виконт, воспользовавшись моментом, втолкнул язык внутрь.
  
   Минерва тут же замерла, упершись Колину в грудь ладонью, а потом отпихнула его от себя:
  
   - Я не понимаю. - Она сжала ладонь в кулак, комкая мокрую рубашку на его груди - Я не понимаю, зачем вы это делаете и что мне нужно делать в ответ.
  
   - Ш-ш! - Колин провел рукой по ее волосам, запустив пальцы в тяжелые влажные пряди, распутывая их. - Поцелуи, как и любое другое умение, требуют немного практики. Думайте об этом, как о танцах. - Он прервался, чтобы поцеловать ее в шею, а затем в мочку уха. - Просто подчинитесь ритму, следуйте моему примеру.
  
   Они повторили попытку. На этот раз Пэйн обхватил ее верхнюю губу своими губами и слегка потеребил, а после уделил такое же внимание нижней губе.
  
   А затем он сунул язык между губами Минервы и потерся им о ее язык. Она осторожно ответила тем же самым, заработав от наставника тихий одобрительный возглас. По коже пробежала дрожь, воздух между их телами начал нагреваться, понемногу растапливая беспокойство ученицы.
  
   Колин наклонил голову, исследуя ее рот под новым углом.
  
   Теперь стало понятно, почему он сравнил поцелуи с танцами. Здесь тоже были свои движения - огромное их количество. Язык нужно было не только всовывать и высовывать, но еще вращать им, поддразнивая и нежно убеждая. Но скоро Минерва почувствовала головокружение, как это всегда случалось с ней в бальной зале: от нее требовалось слишком многое, ей казалось, что это за пределами ее возможностей. Вечно она на шаг позади!
  
   Снова разорвав поцелуй и утратив присутствие духа, она заявила:
  
   - Это не сработает. В танцах я безнадежна, так что это не поможет.
  
   - Не говорите так! - Впору было соревноваться, кто из них дышит чаще и тяжелее. - Я привел неудачный пример. Не думайте о поцелуях как о танцах. Ничего общего между ними нет. Лучше представьте себе, что вы... - Пэйн бросил взгляд на стену пещеры, усеянную окаменелостями, - занимаетесь раскопками.
  
   - Раскопками?
  
   - Да. Хороший поцелуй - это как раскопки. Ведь выкапывая своих троглодитиков, вы не вонзаете лопату в землю, как попало?
  
   - Не-е-т, - осторожно подтвердила Минерва.
  
   - Ну, разумеется! Правильные раскопки требуют сил, времени и очень тщательного внимания к деталям. Необходимо досконально исследовать каждый слой, по мере продвижения вглубь обнаруживая неожиданные находки.
  
   Такие объяснения звучали гораздо понятнее и вновь вселили надежду. Поразмыслив, Минерва спросила:
  
   - А кто кого будет раскапывать?
  
   - В идеале - мы должны раскапывать друг друга. По очереди.
  
   Минерва замолчала, ощущая: что-то изменилось - воздух вокруг них все больше нагревался.
  
   Она с трудом сглотнула:
  
   - А можно я буду первой?
  
   Колин с трудом сдержал победную ухмылку, чтобы не испортить все, чего уже добился, и торжественно произнес:
  
   - Разумеется!
  
   Минерва приподнялась и встала на колени. Лицо ее оказалось напротив его лица. В тусклом свете был виден лишь ее силуэт - соблазнительная тень в форме песочных часов с ореолом вьющихся волос.
  
   Колину хотелось протянуть руки и снова привлечь мисс Хайвуд к себе, чтобы у его сердца появилась более веская причина тяжело колотиться. Он жаждал теплого человеческого общения, чтобы на душе стало легче. Но в такие моменты, как этот, необходимо терпение.
  
   И виконт был вознагражден за него сторицей. Рука Минервы, скользнув в темноту, потянулась к его лицу, чтобы приласкать.
  
  Боже! Мисс Хайвуд снова его удивила.
  
   Своей любознательностью эта девушка отличалась от всех других. Она не сосредоточилась, как можно было бы предположить, на бровях, скулах, губах, линии носа - всех тех чертах, которые входят в понятие "лицо" на рисунке школьницы. Нет! Минерва тщательно исследовала все подряд, каждую деталь. Она провела ладонью по небритому подбородку Колина, разгладила узкую морщинку между его бровями и ласково пробежалась пальцами под его глазами - там, где оставили след бессонные ночи. Пэйн, уткнувшись лицом в ее ладонь, глубоко выдохнул.
  
   Кончиком пальца она нежно коснулась его ресниц, и на него обрушился водопад утонченного удовольствия. Это стало настоящим откровением. Колин подумал, что обязательно должен пополнить этим приемом собственный репертуар.
  
   Когда пальцы Минервы погрузились в его волнистые волосы, он застонал. Женщины всегда любили его шевелюру и уделяли ей внимание. Пэйну это нравилось. И сейчас приятное ощущение разлилось по коже головы, едва Минерва отбросила с его лба влажные пряди, пропустив их сквозь пальцы. Она нащупала шрам и, прикоснувшись, проследила его - бледный рубец начинался на виске и, изгибаясь, заканчивался за ухом. Единственное осязаемое напоминание, оставшееся после несчастного случая с экипажем, незаметное обычному наблюдателю.
  
   Но она легко его отыскала. Наверное, потому, что находить скрытое у нее получается лучше всего. Тщательные раскопки раскрывают любые тайны.
  
   Пэйн начал сомневаться, умно ли поступил, затеяв это упражнение.
  
   - Мы же собирались целоваться, - напомнил он.
  
   - Я уже перехожу к этому, - голос Минервы выдал легкое волнение. Она подвинулась ближе, став коленями между его разведенными в стороны бедрами, наклонилась и легко коснулась губами губ Колина.
  
   Острое удовольствие пронзило его до самых костей. Но так как мисс Хайвуд опять отстранилась, он снова произнес нарочито бесстрастно:
  
   - Вы можете и лучше.
  
   Она приняла вызов и снова поцеловала его, на этот раз решительнее, пустив в ход, хоть и ненадолго, проворный и любопытный язычок:
  
   - Так лучше?
  
   - Лучше.
  
   Даже слишком хорошо.
  
   - М-м-м! Здесь я чувствую вкус алкоголя. - Минерва обвела языком нижнюю губу Колина. - Но здесь, - она наклонила голову и прижалась к его горлу губами, - вы пахнете специями. Гвоздикой.
  
   Проклятье! Он широко распахнул глаза, глядя в темноту, пока мисс Хайвуд, изучая, снова и снова прикасалась к его шее легкими поцелуями, прослеживая ее изгиб. Пройдя путь до середины, Минерва провела губами по адамову яблоку. Дыхание перехватило. Не в силах дольше выносить это, Пэйн напомнил:
  
  - Вы все еще не поцеловали меня как следует. Вы боитесь?
  
  Она вскинула голову:
  
  - Нет.
  
  - А я полагаю, боитесь.
  
  "Думаю, мне и самому чуть-чуть страшно", - подумал Колин.
  
   И у него были для этого основания. Минерва вдруг отыскала его рот своим, прижалась к нему раскрытыми губами и замерла. Женское и мужское дыхание смешалось. Пэйн ощущал тепло мягких, сладких губ, и дикое, почти звериное желание терзало его, рвалось наружу, борясь со сковывающей цепью джентльменской сдержанности. Он понимал, что проиграет эту схватку, если Минерва не продолжит, наконец, действовать.
  
   Это было больше, чем раскопки. Она просто вывернула его наизнанку, пробудив низменные, отчаянные желания, захороненные в самой глубине его души, пока он не почувствовал себя не просто открытым перед ней, но буквально раздетым догола, беззащитным, замерзшим и дрожащим в темноте.
  
   "Поцелуй меня! - молил Пэйн про себя и напрягал колено, упирающееся в ее бедро, чтобы лучше донести свой посыл. - Поцелуй меня сейчас же, или я не ручаюсь за последствия".
  
   Наконец-то! Пальцы Минервы запутались в его волосах, привлекая ближе. Она провела зубами по краю его нижней губы, а затем скользнула языком в рот Колина: сперва неглубоко, лишь поддразнивая, во второй раз немного глубже, затем еще глубже и еще, мучительно медленно увеличивая степень проникновения.
  
   Минерва легонько вздохнула прямо в губы Пэйну. Этот слабый звук отозвался в нем вспышкой, поджигающей, словно запал, каждое нервное окончание.
  
   Ее пальцы выскользнули из его волос, и Колин на мгновение испугался, что это все может закончиться.
  
   "Не останавливайся! Боже, только не останавливайся!" - мысленно твердил он ей.
  
   Но тут она уперлась ладонями в стену пещеры по обе стороны от его плеч, прижав к каменной поверхности и упершись в его грудь своей грудью - такой округлой и мягкой, увенчанной восхитительно твердыми пиками озябших сосков. Притиснув его к стене, Минерва воспользовалась этим, чтобы углубить поцелуй.
  
   И внезапно Пэйн утратил над собой контроль.
  
   Он потянулся к ней, обхватил ее бедра и крепко прижал к себе, пока она терзала его рот с дерзким, невинным самозабвением. От ее поцелуя ожило всё тело. И не только тело, но и где-то в области сердца тоже что-то шевельнулось.
  
   Иисус! Иисус Христос и Мария Магдалина! Далила, Иезавель, Саломея, Юдифь, Ева! И все до одной были источниками неприятностей. Надо бы еще добавить в этот список Минерву Хайвуд.
  
   Такая женщина, как она, может его погубить. Если он не погубит ее первым.
  
   - Как мне вас называть? - горячо выдохнула она ему в ухо. - Когда... Когда мы занимаемся этим, как мне вас называть?
  
   Он обеими руками вцепился в ее платье чуть ниже поясницы:
  
   - Вы должны называть меня по имени. Колин.
  
   Сперва она прошептала неуверенно:
  
   - Колин. - А затем повторила с чувством: - О Колин! - и, целуя, прижалась раскрытыми губами к его виску.
  
   Боже! Повтори она хоть сотню раз, ему не надоест это слушать.
  
   Целуя, он прижимал ее к себе, согревая их обоих. Его руки блуждали по ее спине. Но, несколько раз пройдясь ладонями вверх-вниз, он не удержался и отважился спуститься ниже. Ведь Минерва задолжала ему право исследовать ее.
  
   Так же, как она сейчас изучала его, он должен познать ее, проникнуть в ее мягкое, потайное местечко.
  
   Виконт провел ладонью вдоль ее бедра, обхватил ягодицу, сжал на мгновение, а затем медленно заскользил по изгибу ее бедра выше, к впадине талии, потом по бесконечной цепочке ребер - Пэйн готов был поклясться, что насчитал их тридцать четыре или около того - и наконец коснулся мягкой округлости ее груди.
  
   - Колин! - ахнула Минерва, и он понял, что зашел слишком далеко.
  
   - Мин, я... - он прижался лбом к ее лбу, не зная, как извиниться, ведь он не сожалел о том, что произошло сейчас между ними. Ни на йоту.
  
   Она отстранилась и удивленно уставилась на него:
  
   - Я вас вижу!
  
   Она произнесла это с таким благоговением, что на миг Колину подумалось, что их поцелуй исцелил ее дальнозоркость. Это и вправду было бы чудом, однако он был склонен в него поверить, ведь ему казалось, что этот поцелуй изменил и его самого.
  
   - Здесь появился свет. Теперь мне вас видно. - Минерва отодвинулась и потянулась за очками.
  
   И тут до Пэйна дошло, что она имела в виду. Ее силуэт больше не загораживал обзор, и виконт наконец тоже заметил, что начался отлив. Море отступило настолько, что обнажилась верхняя часть подводного входа, и в это отверстие, словно нить золотого шелка в ушко иглы, проник режущий глаза солнечный луч.
  
   Колин недовольно охнул и загородил глаза ладонью.
  
   Теперь, как следует оглядев внутренность пещеры, он понял, что черный, "бесконечный" подводный туннель, в котором, как виконту почудилось, он чуть не погиб, оказался в длину не больше трех футов (20).
  
   Боже милосердный! Пэйн закатил глаза, удивляясь тому, как нелепо себя вел. Не удивительно, что Минерва засомневалась в его отваге.
  
   - Скоро мы сможем покинуть пещеру, - обратилась она к нему, уже поднявшись на ноги и хлопоча. Вытянув губы трубочкой и задув свечу, она добавила: - Это даже хорошо, что мы подождали отлив - теперь не придется заворачивать в клеенку мои заметки и другие бумаги, чтобы они не промокли.
  
   Колин смотрел, как она суетится, и вдруг почувствовал острый приступ странного разочарования.
  
   С чего бы это? В пещере больше не царила тьма, ведь в нее проник свет. Он вот-вот собирался покинуть эту тесную, жалкую дыру в земле, но ощутил разочарование оттого, что не может остаться тут еще на несколько часов, чтобы продолжить целоваться со своей спутницей.
  
   - Будь я проклят! - пробормотал он.
  
   - Скорее всего, это с вами и случится, - отозвалась она, проворно сворачивая одеяло. - Вероятно, со мной тоже. После того, чем мы только что занимались.
  
   - Не будьте так суровы к себе. Мы всего лишь целовались, - ободрил ее виконт, прекрасно понимая, что слово "всего лишь" тут неуместно.
  
   - Что ж, этого больше не повторится.
  
   Он прижал ладонь к солнечному сплетению. Вот опять. Острый приступ разочарования. Эта пещера просто полна сюрпризов.
  
   Минерва кинула взгляд на отпечаток следа и свои записи, затем посмотрела на Колина, ловко завязывая свои волосы в узел, и сквозь шпильки, которые держала во рту, сказала:
  
   - Выезжаем завтра. Мы должны так поступить, если хотим добраться до Эдинбурга вовремя.
  
   Он покачал головой:
  
   - Лапочка, я думал, что уже ясно выразился. Я...
  
   - Я согласна на все ваши условия. Вы можете скакать верхом. Мы не будем путешествовать ночью. А насчет постели... - щеки ее порозовели. - Я согласна и на это. Но нам надо выехать завтра, если мы собираемся участвовать в симпозиуме.
  
   Пэйн тяжело сглотнул. "Насчет постели"? Как же ему не хотелось, чтобы Минерва это вообще произносила!
  
   У Колина были свои правила, в том числе и относительно женщин. До сих пор он всегда им следовал, и остатки уважения к себе держались на этой ниточке. Но тут всё было иначе. Минерва другая - он сам не мог объяснить, почему. Обычно Пэйн не находил особой соблазнительности в девственницах. Но в случае с мисс Хайвуд привлекательность ее невинности придавала отважная любознательность. Представься возможность - и вряд ли он сумеет устоять перед этим соблазном. А ведь недели совместного путешествия могли подарить много, много таких возможностей.
  
   Как раз сейчас Колин развлекался тем, что живо представлял, как развязывает этот узел волос, снимает с мисс Хайвуд серо-коричневую хламиду и все те слои белья, что прикрывают ее стыдливость, но, как ни странно, оставляет на ее носу очки. Чтобы она четко видела его, чтобы знала, кто именно заставляет ее извиваться, томиться, стонать от удовольствия, чтобы различала на его лице каждую гримасу удовольствия, когда он будет проникать в...
  
   - Не заезжайте за мной в пансионат - слишком велика вероятность, что нас могут перехватить. Я покину его пешком и встречу вас у дороги.
  
   Колин помассировал рукой подбородок и тихо застонал. Он - распутник с непомерно богатым опытом. Она - "синий чулок", только что отведавшая первого поцелуя. Кажется, это очень плохая затея. И неважно, как сильно он хочет покинуть Спиндл-Коув, как горячо, по ее словам, она желает отправиться в Шотландию. Этого не может произойти, потому что теперь он ее захотел.
  
   - Колин?
  
   Он вздрогнул:
  
   - Да.
  
   Минерва встретилась с ним взглядом, в котором сияла уязвимость, заставившая заговорить его совесть.
  
   - Пожалуйста! Вы ведь будете там? Вы не сыграете со мной еще одну злую шутку и не выставите на посмешище, оставив стоять на обочине, пока дилижанс будет проезжать мимо? - Она сглотнула. - Должна ли я ожидать подвоха?
  
   "Да, лапочка, - подумал Пэйн. - Именно так. Ты должна быть настороже - это уж точно".
  
  ______________________________
  Примечания переводчика:
  
  18) Ergo - лат., шутл. - "итак, следовательно".
  
  19) Большая северная дорога соединяет Лондон и Эдинбург.
  
  20) Три фута - около 90 см.
  
  
  Глава 6
  
   Его всё еще не было.
  
   Минерва посмотрела в сторону замка, затем в четвертый раз за четыре секунды взглянула на часы. Две, нет, три минуты седьмого.
  
   Он не придет.
  
  И как можно было вообразить иное? Она должна была знать, что Пэйн подведет.
  
   Под ногами задрожала земля, до слуха донесся топот копыт. Вот и дилижанс. И, наверняка, проедет мимо, оставив ее стоять на обочине - принарядившуюся нескладную дурочку, которой некуда ехать.
  
   Совсем отчаявшуюся.
  
   Она всматривалась вдаль, ожидая увидеть на вершине холма темные очертания дилижанса. Странно. Топот копыт становился все громче, но экипаж так и не появился. Слабая дрожь земли ощущалась уже чуть ли не в коленях, но дилижанса всё не было. Сбитая с толку, испуганная, Минерва обернулась.
  
   И увидела его. Лорда Пэйна.
  
   Колина.
  
  Мчавшегося к ней на лошади сквозь рассветную дымку с развевающимися на ветру волосами. Это было похоже на волшебную сказку. Ну да, он скакал не на белом жеребце, а на крепком гнедом мерине, и одет был не в сияющие доспехи или королевские одежды, а в простой, но отлично сшитый синий сюртук и бриджи из оленьей кожи. Но это неважно - у Минервы все равно перехватило дыхание.
  
  Виконт спешился. Как же он великолепен! Несомненно, красивее мужчины она никогда не видела.
  
   А затем он произнес:
  
   - Это ошибка.
  
   Она удивленно воззрилась на него.
  
   - Ошибка?
  
   - Да. Именно это надо было сказать вам вчера. Но лучше поздно, чем никогда. Наше путешествие стало бы ошибкой катастрофических размеров. Этого нельзя допустить.
  
   - Но... - Оглядев всадника, она заметила, что у него нет ни саквояжей, ни другого багажа. Сердце ёкнуло. - Вчера, в пещере, вы обещали!
  
   - Я сказал, что буду тут в шесть. Я не обещал уехать с вами.
  
  Обескураженная и оцепенелая, Минерва пошатнулась и присела на край самого большого из своих чемоданов.
  
   Колин окинул взглядом ее вещи.
  
   - Боже мой! Как вы затащили сюда три чемодана?
  
   - Я принесла их по одному, - отозвалась она слабым голосом, вспомнив, как трижды прошла одним и тем же утомительным путем в холодном тумане. И всё зря.
  
   - Три чемодана, - повторил Пэйн. - Что такого в них может быть?
  
   - К чему вам знать? Вы только что сказали, что никуда не едете.
  
   Он склонился над ней, заглянув в глаза.
  
   - Послушайте, Микаэла. Это для вашего же блага. Вчера кто-нибудь заметил наше отсутствие? Нас видели целующимися прошлой ночью?
  
   Она покачала головой:
  
   - Нет.
  
   Похоже, никто ни о чем не подозревает. Почему-то именно это казалось Минерве самым унизительным, хотя, вроде бы, оставалось только радоваться.
  
   - Тогда вам пока ничего не угрожает. А эта затея слишком рискованная. Не только ваша репутация, но и ваша безопасность, ваше счастье могут оказаться разрушенными.
  
   Виконт коснулся ее подбородка и заставил поднять лицо.
  
   Она посмотрела в его утомленные глаза с покрасневшими веками, на небольшие морщинки, залегшие между бровей. Он был небрит. Это с расстояния Колин выглядел красивым и энергичным, а вблизи...
  
   - Боже мой! Вы ужасно выглядите!
  
   Он потер лицо:
  
   - Да. Ночь была нелегкой.
  
   - Вы не спали?
  
   - Вообще-то, я пытался заснуть. В этом-то и проблема. Пора бы уже понять, что добром это не кончается.
  
   Ну вот, снова это с ней: в груди поднялась волна сочувствия к Пэйну. Захотелось коснуться его волос, но вместо этого Минерва удовлетворилась тем, что сняла с рукава его сюртука маленькую колючку.
  
   - Тем больше у вас оснований поехать со мной, - она старалась говорить уверенно, чтобы такое решение казалось совершенно очевидным и логичным, хотя сама знала, что это не так. - Не пройдет и двух недель - и у вас появится достаточно денег, чтобы возвратиться в Лондон и жить так, как вам нравится.
  
   Колин покачал головой.
  
   - Не знаю, как изложить это вежливо, так что скажу напрямик. Забудьте обо мне. Не беспокойтесь за сестру. К дьяволу пятьсот гиней. Подумайте о себе. Вы ставите свою репутацию, покой вашей семьи, все ваше будущее против причудливой вмятины в камне. Я - азартный игрок, лапочка, и могу распознать проигрышную ставку.
  
   - Так вы в меня не верите?
  
   - Нет, не так. Я просто не верю в драконов.
  
   - И это всё? Вы считаете меня фантазеркой? - Минерва встала и начала дергать ремни чемодана, пытаясь их расстегнуть. - Это существо не было ни драконом, ни другим мифическим зверем. Оно когда-то жило на самом деле. И я основываю свои заключения на годах научных исследований.
  
   Провозившись несколько минут с замками, она наконец открыла чемодан, вытащила из него стопку толстых тетрадей и положила их на крышку другого чемодана.
  
   - Здесь все мои научные заметки. Месяцы измерений, зарисовывания, описания моих находок. - Она подняла руку с зажатым в ней ежедневником в кожаном переплете. - Весь этот журнал, полностью посвященный сопоставлению найденного отпечатка с доступными описаниями окаменелостей, подтверждает, что на сегодняшний день не было найдено ни одного похожего существа. И если всё это их не убедит ...
  
   Минерва отодвинула в сторону слой ткани, служивший мягкой прокладкой.
  
   - Вот. Я взяла с собой это.
  
   Колин уставился на предмет, лежащий в чемодане.
  
   - Да ведь это же тот самый отпечаток следа!
  
   Она кивнула.
  
   - Я сделала гипсовый слепок.
  
   Виконт снова внимательно посмотрел на "след". В темной пещере он выглядел всего лишь случайным, похожим на трезубец, углублением в земле, результатом действия времени и обстоятельств, не имеющим отношения к какому-нибудь первобытному существу.
  
   Но сейчас, в солнечном свете, его отлитый в гипсе рельеф можно было хорошо рассмотреть. Края - четкие и ровные. Как и у человеческого следа, оттиски пальцев располагаются отдельно один от другого и от ступни. Это действительно выглядело как след громадной рептилии. Отпечаток ноги существа, способного повергнуть человека в ужас и бегство.
  
   Колин был вынужден признать, что этот "след" выглядел впечатляюще.
  
   Но далеко не так впечатляюще, как сама Минерва.
  
   Наконец в ней проснулась та уверенная в себе, умная женщина, которая явилась к нему в замок и которую Пэйн все это время хотел увидеть снова.
  
   Свежий утренний воздух придал ее коже прелестный румянец, еще более очаровательный в рассеянном солнечном свете. Собираясь в путешествие, мисс Хайвуд уложила свои темные волосы тяжелым узлом на затылке и тщательно заколола булавками, оставив у виска несколько соблазнительных, завивающихся спиралями прядей, касающихся щеки. Замшевые перчатки обтягивали пальцы, как вторая кожа. Прекрасно сшитое дорожное платье было из бархата сочного оттенка, балансирующего на грани между красным и фиолетовым. В зависимости от того, под каким углом на густой ворс падал солнечный свет, ее наряд становился то кричаще-тревожного цвета, то оттенка необузданного наслаждения.
  
   Так или иначе, Колин знал, что обязан опустить глаза, медленно попятиться и покончить, наконец, с этой историей.
  
   - Я получу премию! - заявила Минерва. - Если вы все еще мне не верите, я докажу.
  
   - Право, нет нужды...
  
   - Не только я полагаю, что победа достанется мне. Знаю, что вы считаете меня сумасшедшей, но он - нет! - Она порылась во внутреннем кармане чемодана и извлекла конверт. - Вот. Читайте!
  
   Пэйн развернул письмо, осторожно держа его за края. Оно было написано твердым мужским почерком.
  
   - "Мой дорогой друг и коллега! - прочел виконт вслух. - С большим интересом я изучил ваш последний отчет из Суссекса". - Колин пробежал письмо глазами. - Ну, и так далее. Что-то про камни. Опять про ящериц.
  
   - Читайте в конце. Тут, - она ткнула пальцем в последний абзац.
  
   - "Вне всякого сомнения, ваши находки великолепны. Мне бы очень хотелось, чтобы вы пересмотрели свои планы и предприняли путешествие в Эдинбург, дабы присутствовать на симпозиуме. Полагаю, премия будет единогласно присуждена вам. Позвольте упомянуть еще один повод для вашего приезда в Шотландию, хоть и куда менее значительный, чем пятьсот гиней, - я горячо желаю продолжить наше знакомство и с огромным нетерпением ожидаю встречи лицом к лицу с коллегой, которым давно восхищаюсь и дружбой с которым... - Пэйн осекся, прочистил горло и продолжил: - Дружбой с которым чрезвычайно дорожу. Прошу вас..." - Он остановился. "Чрезвычайно дорожу"? В переписке между джентльменом и незамужней леди это, практически, объяснение в любви. - "Прошу вас, приезжайте. С восхищением, сэр Алисдер Кент", - закончил он чтение.
  
   Проклятье! У этой нелепой ученой девицы есть воздыхатель? Может быть, даже возлюбленный. Как хитро! Как изощренно! И как неописуемо злит!
  
   - Видите? - спросила Минерва. - Я обязательно получу эту премию.
  
  - О, я вижу! Теперь я понял, что вы задумали! - Пэйн рассеянно сделал несколько шагов и коротко рассмеялся себе под нос. - Не могу поверить! Меня используют!
  
   - Используют? О чем вы? Это абсурд!
  
   Виконт пренебрежительно фыркнул.
  
   - А я еще так переживал, что если соглашусь на эту поездку, то дурно поступлю с вами. - Он поднял зажатое в руке письмо. - Но оказывается, всё дело в сэре Алисдере Кенте! Вы собирались притвориться, что сбежали со мной, в надежде встретиться с ним! Вы меня используете.
  
  Минерва выхватила у него письмо.
  
  - Ничего подобного! Вы в результате наверняка разбогатеете, в то время как я, скорее всего, буду бесповоротно погублена. Я предлагаю вам всю премию - пятьсот гиней!
  
   - Замечательная цена за мое отзывчивое сердце! - виконт прижал ладонь к обиженному органу. - Вы собирались безжалостно сыграть на моих чувствах. Предложили отправиться в долгое путешествие, во время которого я, неженатый мужчина, и вы, незамужняя женщина, вынуждены были бы все время находиться вместе так близко друг к другу. - Он приподнял бровь. - А ночью вы бы бросали на меня взгляды поверх этих скромных очёчков, сводя с ума многосложными словами, деля со мной постель и целуя, словно бесстыдная соблазнительница.
  
  Минерва яростно хлопала ресницами, складывая свое драгоценное письмо.
  
  - Ну всё! Хватит!
  
  Э-э, нет! Не хватит. Отнюдь! Она никогда не уважала его, но теперь, когда Пэйна охватила жажда обладания ею, эта особа обязана была, как минимум, безнадежно в него влюбиться - сама того не желая. И это было бы учтиво с ее стороны. Так нет же! Всё это время она клеилась к нему ради другого мужчины! Значит, она практиковалась в поцелуях в пещере для своего мерзкого геолога?
  
  Минерва попыталась объяснить:
  
  - Нечего надо мной насмехаться. Ваша жестокость ничем не оправдана. Сэр Алисдер Кент - не более чем мой коллега.
  
  - В письме говорится, что он дорожит вашей дружбой. И не просто дорожит, а "чрезвычайно"!
  
   - Он даже не... - Она сжала кулак, медленно выдохнула и сдержанно продолжила: - Он - блестящий геолог. И всё его восхищение мной вызвано моей научной работой. Он полагает, что существо, оставившее этот отпечаток, будет зарегистрировано как новый вид. Мне даже будет предоставлено право назвать его.
  
   - Назвать? - Колин посмотрел на гипсовый слепок. - Зачем ехать для этого в Шотландию? Мы можем выбрать ему имя прямо здесь. Я предлагаю окрестить его Фрэнком.
  
   - Речь идет не об имени. Мне предстоит дать научное название виду, к которому относится это животное. К тому же, эта ящерица была женской особью.
  
   Виконт склонил голову набок, рассматривая отпечаток.
  
   - Как же, скажите на милость, вы узнали? Это всего лишь след лапы.
  
   - Просто знаю - и всё. Чувствую. - Кончиками пальцев Минерва благоговейно обвела трехпалый контур. - Существо, оставившее эту отметину, определенно, не было "Фрэнком".
  
   - Ну, тогда Франсина.
  
   Мисс Хайвуд шумно выдохнула.
  
   - Я вижу, вы не воспринимаете всё это всерьез. Но мои коллеги отнесутся к находке иначе. - Она снова тщательно завернула гипсовый слепок в ткань. - Кем бы ни была эта особь, она была настоящей, жила, дышала и оставила этот след. С тех пор прошла не одна эра, и теперь это существо, возможно, изменит наше понимание мира.
  
   Минерва захлопнула чемодан, заперла его и наступила одной ногой на крышку, чтобы затянуть кожаные ремни. При этом взору виконта открылась затянутая в чулок стройная лодыжка восхитительных очертаний. Трудно было сказать, что показалось ему более привлекательным: эротичное мимолетное созерцание ножки или очертания решительного лба.
  
   - Погодите. Дайте сюда. - Колин потянулся к собеседнице, чтобы помочь застегнуть чемоданные ремни. В ответ на его предложение она прекратила сражаться с пряжками и предоставила виконту самому решать эту задачу. Помогая Минерве, Пэйн случайно коснулся ее ноги тыльной стороной ладони. Мгновенно вспыхнувшее желание сильно испугало. О боже, именно поэтому нельзя соглашаться на сумасбродный план этой девицы.
  
   Закончив застегивать пряжки, Колин выпрямился и стряхнул пыль с перчаток.
  
   - Знаете, он, наверное, дряхлый. Или весь покрыт бородавками.
  
   - Кто?
  
   - Этот тип - сэр Алисдер.
  
   Ее щеки стали малинового цвета.
  
   - Мне кажется, он старше Франсины и еще менее привлекательный, чем она, - добавил виконт.
  
   - А мне все равно! Пусть он дряхлый, бородавчатый, прокаженный и горбатый. Наверняка при этом он еще умный, знающий, почтенный, почтительный и все равно окажется лучшим человеком, чем вы. Понимая это, вы завидуете и так бессердечны со мной лишь для того, чтобы успокоить собственную гордость. - Она смерила собеседника презрительным взглядом. - Вы бы закрыли рот, а не то туда мухи налетят.
  
   В кои-то веки Колин, у которого челюсть отвисла от удивления, не нашел, что ответить. Ему ничего не оставалось, как последовать данному совету.
  
   От мисс Хайвуд повеяло решительностью. Мягкие черты ее лица словно превратились в жесткие углы.
  
   - В общем, так. Я еду в Эдинбург. С вами или без вас.
  
   - Что? Вы собираетесь проехать почти пятьсот миль в одиночку? Нет! Я не могу позволить вам так поступить! Я... Я вам запрещаю!
  
   Впервые в жизни Колин попытался кому-то что-то запретить, и результат оказался ожидаемым. Иными словами, никаким.
  
   Минерва фыркнула.
  
   - Оставайтесь тут и женитесь на Диане, если должны, но я не буду принимать в этом участия! Я не могу просто стоять и смотреть.
  
   - Боже, и это все, что вас беспокоит? - Пэйн положил руки девушке на плечи, чтобы убедиться, что она его внимательно слушает. - Я не женюсь на Диане. И никогда не собирался. Именно это я уже столько дней пытаюсь вам втолковать.
  
   Она пристально посмотрела на него.
  
   - Правда?
  
   - Правда.
  
   Издали донесся топот копыт и грохот колес дилижанса, земля задрожала. Звук набирал силу, а собеседники продолжали смотреть друг на друга.
  
   - Это дилижанс, - сказала Минерва.
  
   Колин кинул взгляд на дорогу. Да, экипаж приближается. Настал момент принимать решение.
  
   - Идемте, - обратился он к мисс Хайвуд. - Позвольте мне помочь отнести ваши вещи обратно в пансионат.
  
   Она покачала головой.
  
  - Нет.
  
  - Мин...
  
   - Нет. Я не могу вернуться. Просто не могу. Я оставила записку, в которой говорится, что мы сбежали. Сейчас мои близкие, наверное, уже проснулись и читают ее. Я не хочу оказаться жалкой трусихой, которая, заявив о тайном побеге, исполненная надежд, упаковала три чемодана и вышла на заре на дорогу только для того, чтобы вернуться домой, потерпев неудачу и отчаявшись. Да моя мать тогда... - Она глубоко вдохнула, выпрямилась и вздернула подбородок. - Я больше не могу быть такой. И не буду.
  
   Глядя на Минерву, Колин ощущал, как внутри растет теплое чувство безмолвного изумления и понимания, что ему выпало счастье наблюдать что-то, сравнимое с ежедневными маленькими чудесами весны - вроде вылизанного матерью новорожденного жеребенка, делающего первый шаг на дрожащих ножках, или бабочки, вытягивающей смятые влажные крылья из кокона.
  
   Прямо на его глазах мисс Хайвуд превращалась в новое существо - все еще немного неуклюжее и неуверенное в себе, но бесстрашное и уже вставшее на путь превращения в красавицу.
  
   Пэйн почесал шею. Хорошо бы сейчас рядом был кто-нибудь, к кому можно было бы повернуться и спросить: "Что ты на это скажешь?"
  
   - Вы на самом деле этого хотите? Это для вас так важно?
  
   - Да, - ее взгляд был прямым и ясным.
  
   - Если мы отправимся в это путешествие, назад пути не будет.
  
   - Я знаю.
  
   - А вы осознаете все последствия, всё, чем рискуете, всё, что вы, черт побери, немедленно принесете в жертву в тот момент, когда мы тронемся в путь?
  
   Она кивнула.
  
   - Я меняю благорасположение светского общества на членство в Королевском геологическом обществе и считаю это вполне хорошей сделкой. Вы просили меня подумать о себе, Колин. Что ж, именно это я сейчас и делаю.
  
   Отвернувшись от него, она встала на цыпочки и замахала руками, подавая сигнал кучеру:
  
   - Стойте! Остановитесь, пожалуйста!
  
   Пэйн застыл рядом, глядя на ее отчаянные жесты. Нелепо, но он был ими очарован. "Это для вашего же блага, лапочка. Для вашего же блага", - звучало у него в голове.
  
   Когда карета, подкатившись, остановилась, Минерва потянулась за самым маленьким из своих чемоданов и, взглянув на виконта, спросила с улыбкой:
  
   - Это ваш последний шанс. Вы едете или нет?
  
  
  
  Глава 7
  
  Дорога на Лондон была пыльной, разъезженной и ухабистой. Но Минерва радовалась каждой остававшейся позади миле.
  
   Точнее сказать, радовалась она про себя, не двигая ни одним мускулом. Да и теснота не позволяла пошевелиться.
  
   Внутри экипажа люди набились по четверо на одно место. Еще два пассажира сидели рядом с кучером. Минерва даже не решилась посчитать, сколько же народа ехало на крыше дилижанса. С того места, где она сидела, были видны их ноги, свешивающиеся вниз, словно сталактиты. Между ними в окне время от времени можно было мельком увидеть Колина, скачущего на коне рядом с каретой. Счастливец! Он мог наслаждаться свежим воздухом и свободой движений.
  
  Но в общем беглянка испытывала радостное волнение. Мучительные колебания и спешные сборы остались позади, и теперь можно просто наслаждаться тем, что решилась на побег. Наконец! После того, как все детство страстно желала сбежать из дома. И это путешествие - вовсе не попытка скрыться в лесу с наскоро собранной корзинкой для пикника и обиженной запиской, гласящей просто: "Adieu" (21), а, можно сказать, деловая поездка, имеющая серьезное, профессиональное значение.
  
  Этим утром Минерва Хайвуд взяла свою жизнь в собственные руки.
  
  Но она была рада, что путешествует не одна.
  
   Когда дилижанс останавливался для отдыха или смены лошадей, Колин превосходно играл роль внимательного новобрачного: все время находился рядом и исполнял мелкие просьбы своей спутницы: раздобыть напитки и еду, присмотреть за чемоданом. Он нарочито часто прикасался к ней, например, предупредительно поддерживая под локоть при посадке в экипаж.
  
   Минерва понимала, что он делает это не для ее или своего удовольствия, а ради окружающих. Эти небольшие сигналы имели свою цель. Каждый раз касаясь мисс Хайвуд, Пэйн словно заявлял без слов: "Эта женщина - под моей защитой".
  
   И каждый раз при этом она чувствовала легкое волнение.
  
   Особенную благодарность за эту опеку Минерва ощутила, когда вечером того же дня они прибыли в Лондон и остановились на постоялом дворе. Она так устала в дороге, что еле держалась на ногах. Колин сам поговорил с хозяином, который, даже не моргнув глазом, записал их под вымышленными именами. Виконт лично убедился, что все чемоданы его спутницы подняли в номер, заказал нехитрый ужин и отправил рассыльного раздобыть все, необходимое для путешествия - несколько чистых рубашек, бритву и кое-что ещё - вместо того, чтобы пойти за покупками самому и оставить спутницу в одиночестве.
  
   Воистину, с ним было уютно и безопасно.
  
   Их ужин из ростбифа с вареным картофелем был в самом разгаре, когда Минерва вдруг словно получила пощечину от реальности, и у нее открылись глаза на происходящее. Она находилась в тесной спальне с единственной кроватью наедине с мужчиной, который не был ей ни родственником, ни мужем.
  
   Она отложила вилку, сделала большой глоток вина и медленно обвела взглядом комнату.
  
   Да, всё так. Именно сейчас гибнет ее доброе имя. Под ростбиф с картофелем и в окружении уродливых, отставших от стен обоев.
  
   - Вы очень молчаливы, - обратилась она к своему спутнику. - Даже весь день меня не дразнили.
  
   Виконт поднял глаза от тарелки.
  
  - Это потому, что я жду, Моргана.
  
   Минерва стиснула зубы. Хватит! Она не собирается больше его поправлять.
  
   - Ждете чего?
  
   - Когда вы образумитесь. - Он обвел комнату рукой. - Остановите всё это. Потребуете, чтобы я отвез вас прямо домой.
  
   - О нет, этого не случится.
  
   - И вы не передумали?
  
   Она покачала головой:
  
   - Нет.
  
   Колин налил им обоим еще вина.
  
   - И вас не беспокоит, что сегодня ночью вы разделите со мной одну комнату, зная, что это будет означать для вас завтра?
  
   - Нет, - солгала она.
  
   Хотя с тех пор, как они покинули Спиндл-Коув, Пэйн лишь заботился о спутнице и защищал ее, Минерва все равно ощущала тревогу в его присутствии. Он был таким красивым, таким... настоящим мужчиной и, казалось, заполнял собой всю комнату.
  
   О небеса! Она согласилась разделить с ним постель! Если под этим подразумевается большее, чем просто мирный сон друг возле друга, то Минерва не знала, что ей делать. Она вспоминала искусные, волнующие поцелуи виконта, и в ней боролись страх и любопытство.
  
   - Если я не могу вас отговорить... - начал Колин.
  
   Она закрыла глаза.
  
   - Не можете.
  
   Он шумно выдохнул.
  
   - Тогда утром я поищу место в почтовой карете, идущей на север. Нам надо лечь пораньше.
  
   Она сглотнула.
  
   Когда Колин окончил ужинать, Минерва решила прибегнуть к привычному средству защиты. Извинившись, она встала из-за стола, подошла к самому маленькому из своих чемоданов, в который положила все книги, и вынула дневник. Если через неделю или около того ей предстоит присутствовать на симпозиуме, необходимо систематизировать все недавние находки и перенести их на бумагу.
  
   Достав карандаш и зажав его в зубах, она закрыла чемодан и вернулась с дневником к столу. Отодвинув пустые тарелки из-под еды и водрузив на нос очки, она приготовилась к работе и раскрыла дневник на последней заполненной странице.
  
   То, что она увидела, ее потрясло. Сердце сжалось.
  
   - О нет! Нет!
  
   Пэйн, сидящий напротив, оторвал взгляд от своей тарелки.
  
   Минерва в смятении листала страницы.
  
   - О нет! О Боже! Не могла же я оказаться такой глупой!
  
  - Не сдерживайтесь. Можете быть какой вам угодно. - На ее сердитый взгляд он ответил: - А что? Вы ведь жаловались, что я вас не дразню.
  
  Она положила руки на стол, опустила на них голову и начала размеренно биться
  лбом в запястье.
  
   - Какая я же я глупая! Глупая!
  
   - Да полно вам! Уверен, не всё так плохо. - Виконт отложил в сторону нож с вилкой и вытер рот салфеткой, а затем, протащив вокруг стола свой стул, опустился на него рядом с Минервой. - Что могло вас так расстроить?
  
   Он потянулся за дневником, но она подняла голову.
  
   - Нет! Не надо!
  
   Слишком поздно. Колин уже держал тетрадь в руках и листал страницы, пробегая глазами текст.
  
   - Пожалуйста, не читайте! Это все неправда и глупости. Понимаете, это фальшивый дневник. Я целую ночь не спала, сочиняя все, что тут написано. Я собиралась оставить его, чтобы у моей матери и сестер создалось впечатление, будто вы и я влю... - она проглотила эти глупые слова. - Что у нас какое-то время уже была любовная связь. Чтобы они поверили в наш побег. Но я ошиблась: взяла с собой фальшивый дневник, а настоящий оставила в "Рубине королевы".
  
   Пэйн задержался на одной странице и стал читать, посмеиваясь себе под нос.
  
   Лицо Минервы покраснело. Ей захотелось провалиться сквозь землю.
  
  - Пожалуйста! Умоляю! Не читайте! - В отчаянии она рванулась и выхватила дневник.
  
  Виконт, вскочив со стула, отобрал тетрадь и воскликнул:
  
   - О, вот тут написано замечательно! Просто блестяще! Вы так убедительно меня воспеваете. - Он прочистил горло и прочел вслух нарочито театральным голосом: - "Моя мать твердит, что лорд Пэйн сочетает в себе все качества, которыми должен обладать ее будущий зять: он богат, титулован, красив, обаятелен. Признаюсь..."
  
   - Отдайте!
  
   Минерва кинулась за насмешником, но он отскочил, обежал кровать и, стоя по другую ее сторону, продолжил чтение в той же манере:
  
  - "Признаюсь, что мне потребовалось больше времени, чем остальным, чтобы согласиться с этим, но даже я оказалась восприимчивой к мужественной привлекательности Пэйна. До чего же нелегко помнить об изъянах его характера, когда сталкиваешься так близко с его... - Колин опустил журнал и с манерной медлительностью закончил: - С его физическим совершенством".
  
  - Вы гадкий, несносный человек!
  
  - Это сейчас вы так говорите. Посмотрим, как вы запоете, когда близко столкнетесь с моим физическим совершенством. - Он не спеша обошел кровать и направился к Минерве.
  
  Они поменялись ролями, и теперь уже мисс Хайвуд отступала назад, пока не коснулась спиной стены и, словно ребенок, которому некуда бежать, закрыла глаза.
  
  - Прекратите читать. Пожалуйста.
  
  Продолжая неторопливо приближаться, виконт снова перелистнул несколько страниц.
  
  - Бог мой! Тут море описаний! Проказливые локоны моих волос! Мой чеканный профиль! А глаза у меня словно... словно алмазы?
  
  - Не настоящие алмазы. Бристольские.
  
  - Что это такое?
  
   - Это такие каменные образования. Снаружи они выглядят, как обыкновенные булыжники - круглые, коричневато-серые. Но если их расколоть, внутри они заполнены кристаллами, сияющими сотнями оттенков.
  
   И зачем она перед ним распинается? Этот человек ее даже не слушает, а продолжает читать.
  
   - "Никто вокруг не подозревает о нашей связи. Стороннему наблюдателю может показаться, что Пэйн заговаривает со мной только лишь для того, чтобы поддразнить. Но за его насмешками прячется глубокое чувство. Я это знаю. Мужчина может флиртовать равнодушно, даже пренебрежительно. Но он никогда не поддразнивает женщину, если ее не любит". - Виконт пронзил Минерву взглядом: - Это же мои слова! Это наглый плагиат!
  
   - Мне очень жаль, но выдумывать неправду мне труднее, чем вам. - Она всплеснула руками. - Да и какая разница? Эти слова были ложью и тогда, когда вы их произнесли, и тогда, когда я их записала. Неужели вы не поняли? Это фальшивый журнал. Все в нем обман.
  
   - Только не эта часть, - Пэйн ткнул пальцем в середину страницы. - "Мы целовались, и он попросил меня называть его по имени - Колин".
  
   Он вперил в нее непроницаемый взгляд. Сердце Минервы заколотилось, и она качнулась к виконту, на какой-то миг ошеломленно подумав, что сейчас, возможно, он ее снова поцелует.
  
   Она надеялась, что он поцелует ее опять.
  
   Но Пэйн этого не сделал, и Минерве показалось, что издалека донесся чей-то смех.
  
   - Да, мы целовались, и вы просили называть вас по имени. А между тем, вы даже не можете вспомнить, как меня зовут. - Она вырвала тетрадь из его рук. - Полагаю, теперь вы сторицей вознаграждены за потраченное на меня время? Уверена, вы уже исчерпали сегодняшнюю долю насмешек надо мной.
  
  - А можно немного позаимствовать из завтрашней?
  
  - Нет! - она резко захлопнула дневник и засунула его обратно в чемодан.
  
  - Будет вам! Не расстраивайтесь! Вы же сами сказали, что этот дневник написан
  нарочито нелепо.
  
   - Да, но не это меня так расстроило. - Тут она была не совсем правдива - честнее было бы сказать: "Не только это". - Плохо, что я оставила в "Рубине королевы" другой дневник. Тот, настоящий, со всеми последними измерениями и наблюдениями.
  
   - А я думал, у вас целая куча всяких научных записей.
  
   - Это так, но мой доклад без тех данных будет менее убедительным.
  
   Он замер.
  
   - Насколько?
  
   - Не волнуйтесь. - Минерва выдавила улыбку и погладила гипсовый слепок в чемодане. - Пока у нас есть вот это, пятьсот гиней вам гарантированы.
  
   - Что ж, - отозвался Колин. - Хвала небесам за Франсину!
  
   Он тяжело вздохнул, провел рукой по волосам и подумал: "Что я творю, черт возьми?" Когда там, у обочины дороги, эта девица выдвинула свой ультиматум, у него не осталось выбора, кроме как сопровождать ее. Этого требовала элементарная порядочность. Но он весь день ждал, что мисс Хайвуд образумится, откажется от этого сумасшедшего путешествия и потребует немедленно вернуть ее в Спиндл-Коув. Однако до сих пор ее решимость не поколебалась. И какая-то странная сила не позволяла ему покинуть спутницу.
  
   Колин не знал, что это, черт побери, была за сила. Но честью или долгом назвать ее нельзя, ведь он сейчас находится на постоялом дворе с Минервой наедине. Тогда, может, желание защитить? Жалость? Острое любопытство? Но одно было ясно: дело не в пятистах гинеях.
  
  Мисс Хайвуд вынула из чемодана большой сверток какой-то белой ткани.
  
  - Что у вас там? - полюбопытствовал виконт.
  
  - Постельное белье. Я не буду спать на этом, - она указала на кровать с грязным тюфяком, набитым соломой.
  
  Колин смотрел, как Минерва разворачивает хрустящую белую простыню, накидывает ее на продавленный тюфяк, и, наклоняясь, расправляет, стараясь накрыть все четыре угла постели. Аккуратно подрубленные края простыни украшала изящная стилизованная вышивка. Но что именно было на ней изображено, разглядеть не удалось.
  
   Мисс Хайвуд потянулась за вторым свертком. "Наверное, покрывало", - подумал Пэйн. Оно было украшено по краям тем же самым повторяющимся рисунком, а в центре красовался странный круглый узор размером с колесо от догкарта (22). Пока Минерва расправляла складки, Колин, склонив голову набок, рассматривал вышивку. Аккуратные стежки изображали что-то вроде свернувшейся кольцами змеи или, скорее, продольный разрез раковины улитки, но все внутреннее пространство этой раковины было разделено на десятки замысловатых полостей.
  
   - Это наутилус (23)?
  
   - Близко, но не он. Это аммонит (24).
  
  - Аммонит? Что еще за аммониты? Звучит, словно название ветхозаветного народа, созревшего для кары небесной (25).
  
   - Аммониты - это не библейский народ, - пояснила мисс Хайвуд со сдержанной снисходительностью. - Но их тоже что-то сражило.
  
   - Сразило.
  
   Она пристально посмотрела на собеседника.
  
   - Сразило?
  
   - С грамматической точки зрения, думаю, вы хотите сказать "сразило".
  
   - С научной точки зрения я хочу сказать "вымерли" - именно это произошло с аммонитами. До нас дошли только их окаменелые останки.
  
   - И вышитые на простынях изображения.
  
   - Знаете, что... - Минерва сдула в сторону упавшую на лицо прядь. - Могли бы и помочь.
  
   - Но ведь наблюдать за вами - такое удовольствие! - произнес Колин, только чтобы поддразнить ее, взялся за угол простыни и провел пальцем по стежкам. - Значит, вы сами это вышили?
  
   - Да. - Судя по тону ответа, вышивание не было любимым делом мисс Хайвуд. - С тех пор, как мне исполнилось двенадцать, мать каждый вечер заставляла меня уделять час рукоделию. Я и мои сестры вечно что-то вышивали для своего приданого.
  
   Приданое. Странно, но это слово задело Пэйна за живое.
  
   - Вы взяли с собой свое приданое?
  
   - Разумеется. Чтобы создать полную иллюзию побега с возлюбленным. А еще это самое подходящее место для хранения Франсины. Все эти свертки мягкой ткани просто созданы для того, чтобы хорошенько ее упаковать.
  
   Какое-то сильное чувство словно толкнуло виконта в бок, но улетучилось прежде, чем он успел понять, что это было. Скорее всего, ощущение вины. Эти простыни предназначались для украшения брачного ложа мисс Хайвуд, а она застилает ими запятнанный, набитый соломой тюфяк на убогом постоялом дворе.
  
   - Во всяком случае, - продолжала Минерва, - раз моя мать заставила меня вышивать, я настояла на выборе того узора, который был интересен мне. Никогда не понимала, почему девиц вечно вынуждают вышивать скучные цветочки и ленточки.
  
   - Осмелюсь предположить... - Колин расправил простыню со своего края. - Возможно, потому что "ложе, усыпанное цветами" звучит восхитительно романтично, в то время как делить постель с первобытной морской улиткой - это отвратительно.
  
   Минерва стиснула зубы.
  
   - Можете спать на полу.
  
   - Я сказал "отвратительно"? Я имел в виду "очаровательно". Всегда мечтал провести ночь с доисторическим слизняком.
  
   Эти слова явно не убедили мисс Хайвуд.
  
   - Я усердно трудилась над этой вышивкой. Пришлось произвести сложные вычисления, подсчитать сотни стежков, чтобы правильно вышить все до единой камеры этого аммонита. - Она провела пальцем по узору вышивки, расходящемуся спиралью от центра. - Это не просто случайный рисунок. Природа следует законам математики. Каждая камера раковины увеличивается в сравнении с предыдущей согласно определенной неизменной экспоненте.
  
   - Да-да, я понимаю. Это логарифм.
  
   Минерва вскинула голову, поправила очки и внимательно посмотрела на Колина.
  
   - А знаете, - заявил он, - этот рисунок все-таки начинает мне нравиться. Морские слизняки меня не возбуждают ни на йоту, но логарифмы... Мне всегда казалось, что этот термин звучит довольно неприлично. - Следующие слова виконт произнес с двусмысленной интонацией и выразительно поежился: - Логарифм! О-о! Да, спасибо, а можно еще?
  
   - Многие математические термины имеют такое свойство. Думаю, это оттого, что все они придуманы мужчинами. "Гипотенуза" звучит прямо-таки распутно.
  
   - А "четырехугольник" порой вызывает в уме довольно чувственные образы.
  
   Минерва выдержала долгую паузу, а затем подняла бровь.
  
   - Но куда больше их вызывает "ромб".
  
   Видит бог, это слово было порочным. То, как она произнесла его, и вправду всколыхнуло в Колине грешные мысли. Его восхитило, что мисс Хайвуд не уклонилась от брошенного им вызова, а ответила на удивление остроумно. Тому счастливцу, который однажды станет ее возлюбленным, скучать не придется.
  
   Он негромко рассмеялся, борясь с внезапным приступом желания.
  
   - У нас на редкость странная беседа.
  
   - Я нахожу ее более чем странной. Она абсолютно скандальная.
  
   - Почему? Из-за того, что я знаком с правилом логарифмирования? Вы привыкли разговаривать со мной простыми, короткими словами, а ведь мне дали лучшее образование, какое только может предложить юному аристократу Англия. Я обучался в Итоне и Оксфорде.
  
   - Конечно, но почему-то я не могу представить вас получающим отличные оценки по математике. - Она завела руки за спину и начала расстегивать платье, словно забыв, что тут находится Пэйн, или просто не стесняясь раздеваться перед ним.
  
   Виконту захотелось сделать на столбике кровати памятную зарубку в честь новой ступени в его любовной карьере. Никогда еще женщина не раздевалась перед ним под разговор о математике. Ему бы раньше и в голову не пришло такое попробовать.
  
   Снимая шейный платок, Пэйн сказал:
  
   - Честно говоря, я не был отличником по математике. Мог бы, но не усердствовал.
  
   - Почему?
  
   - Вы шутите? Да потому что такие никому не нравятся - педантичные маленькие зануды, вечно горбящиеся над грифельными досками. У каждого из них по четыре глаза и ни одного друга.
  
   Он вздрогнул, внезапно осознав смысл своих слов, но было уже поздно.
  
   Минерва замерла, прекратив расстегивать платье. Веселость исчезла с ее лица. Шмыгнув носом, девушка уставилась в угол.
  
   Проклятье! Она снова обиделась!
  
   - Мин, я не хотел...
  
   - Отвернитесь! - она повелительно взмахнула рукой. - Уже поздно, и я устала. Избавьте меня от своих извинений и не поворачивайтесь, пока я буду раздеваться. Я скажу вам, когда четыре моих педантичных глаза надежно скроются под отвратительной морской улиткой.
  
   Колин послушно отвернулся. Расстегивая манжеты рубашки, он пытался не прислушиваться к шуршанию ткани за спиной, но тщетно. Невозможно было остановить разгулявшееся воображение, которое рисовало ему, как мисс Хайвуд снимает платье и распускает шнуровку корсета. Раздался вздох, и по спине виконта пробежала дрожь: он распознал тот глубокий, волнующий звук, который издает женщина, в конце дня освобождая свою грудь из тесного плена.
  
  Кровь прилила к чреслам Пэйна. Он тоже хрипло вздохнул и попытался убедить себя, что возбуждение вызвано лишь присутствием в комнате раздетой дамы. Его тело и не могло отреагировать иначе. Это ведь просто биология. Такое случается с птицами, пчелами и даже с первобытными моллюсками.
  
   От умывальника донесся тихий плеск воды: Минерва протирала куском влажной ткани свое роскошное обнаженное тело. Право, она специально мучила Колина. И, возможно, он это заслужил.
  
   Наконец пытка все-таки закончилась, кровать скрипнула, и раздался голос мисс Хайвуд:
  
   - Теперь можете повернуться.
  
   Пэйн обернулся, абсолютно уверенный, что увидит свою спутницу съежившейся под одеялами и отвернувшейся к стене, но вместо этого обнаружил, что Минерва лежит на боку и смотрит прямо на него.
  
   - Я собираюсь раздеться. Не хотите ли отвернуться?
  
  - Не думаю. Нет. - Она подперла голову рукой. - Ни разу не видела голого мужчину, тем более так близко. Можете считать это удовлетворением моего научного любопытства, - ее взгляд стал более жестким, - или извинением, если вам так хочется.
  
   О, мисс Хайвуд действительно умна. То есть сейчас ему предстоит испытать унижение и предстать перед ней в чем мать родила в качестве расплаты за все свои насмешки и невольные оскорбления. Даже Колин вынужден был признать, что заслужил это наказание.
  
   - Сочту за счастье позволить вам рассмотреть мое физическое совершенство во всей красе, но только если взамен тоже увижу вас обнаженной. - И, так как Минерва потрясено молчала, он добавил: - Так будет честно. Око за око, зуб за зуб.
  
   - Груди за муди? Разве это честно? Вы перевидали бесчисленное множество грудей. Не понимаю, зачем вам разглядывать мои.
  
   Черт! Как просто она произнесла эти слова! Без всякого намека на жеманство. Только-только Пэйн обрел контроль над собой, и вот эта девица снова возбудила его: резко, до пульсации внизу живота.
  
   - А так как вы гордо демонстрировали ваши... муди перед половиной женщин Англии, - продолжила Минерва, - я нахожу странным, что сейчас вы вдруг вспомнили о скромности.
  
   - Да, - невозмутимо ответил Колин, - мне посчастливилось перевидать немало грудей в своей жизни. Но каждая пара отличается от остальных. А ваши я еще не созерцал.
  
   Она свернулась в комочек под покрывалом, словно вышитая на нем ракушка.
  
   - Уверена, в них нет ничего необычного.
  
  - Об этом мне судить.
  
  Мисс Хайвуд вздернула подбородок.
  
  - Ладно. Вот мое предложение: ваша полная нагота за половину моей.
  
  Пэйн притворился, что обдумывает.
  
  - По рукам.
  
  Сев в кровати и подтянув ноги к груди, Минерва расстегнула спереди ночную сорочку, затем, тщательно загораживая грудь коленками, вытащила руки из рукавов. Ее предплечья были тронуты загаром, но плечи изящных, лебединых очертаний остались белыми.
  
   Обнажившись до талии, она сгорбилась, пытаясь спрятаться за выставленными перед собой согнутыми ногами, и бросила вызов:
  
   - Сначала вы!
  
   Колин через голову стянул рубашку и отбросил ее в сторону. Затем, расстегнув бриджи, бесцеремонно спустил их.
  
   Ну, не то чтобы совсем без церемоний - без фанфар не обошлось. Требуя к себе внимания, его быстро увеличивающееся мужское достоинство чуть ли не трубило. Оно торчало из гнезда темных волос, покачиваясь задорно и неприлично.
  
   - Теперь вы.
  
   Верная своему слову, Минерва опустила колени и обнажилась перед виконтом до пояса
  
   Они принялись внимательно рассматривать друг друга.
  
   "Она права, - подумал Колин. - У нее самые обычные груди. Начать хотя бы с того, что их две - обычное количество". Они округлые, чуть полнее среднего размера, увенчанные торчащими сосками. В комнате слишком темно, чтобы разглядеть точный оттенок этих сморщенных шишечек. Но он не привередлив: розовые, темно-розовые, желто-коричневые, коричневые - в темноте все они на вкус одинаковы.
  
  Нет, как оказалось на деле, ее грудь хоть и привлекательная, все же не лучше и не хуже большинства тех, что он видел раньше. Но зато у Пэйна перехватило дыхание, стоило ему окинуть мисс Хайвуд взглядом всю целиком: полуобнаженную, сидящую в гнезде из смятых белых простыней. Ее темные волосы рассыпались по плечам, очки так очаровательно скособочились на носу, а эти сочные яркие губы - о! - были приоткрыты.
  
  Она выглядела, словно туманное воспоминание, жаркий чувственный сон или мимолетное видение из будущего.
  
  "Стоп! - приказал себе виконт. - Не думай о таких вещах".
  
  - Надеюсь, он не всегда такой? - спросила Минерва, подавшись вперед и не отрывая взгляда от его причинного места.
  
   - Какой?
  
   - Большой и... активный.
  
   Напряженный орган снова нетерпеливо подпрыгнул, словно плохо выдрессированная гончая.
  
   - Вы сделали это нарочно? - удивилась Минерва.
  
  О, какие неприличные вещи Колину хотелось сейчас сделать! С умыслом. И весьма однозначным: заставить очки этой упрямицы запотеть, а их владелицу - без стеснения стонать от удовольствия.
  
  - Я не собираюсь соблазнять вас, - заявил он.
  
  Чуть помедлив, Минерва коротко кивнула, потом скользнула взглядом к лицу собеседника и переспросила:
  
  - Простите, что вы сказали?
  
  - Я не собираюсь соблазнять вас, - повторил Пэйн. - Ни сегодня, ни вообще когда-либо. Я просто подумал, что должен вам это сообщить.
  
  Она непонимающе смотрела на него, и пришлось пояснить:
  
  - Помните, что я сказал вам в ту ночь в замке? Что я не разрушаю жизни невинных девушек. Поймите, у меня есть правила.
  
  - Правила для женщин, которых вы обольщаете?
  
  - Нет же, для себя.
  
   - Значит, у распутников тоже существует свой этикет? Некий кодекс чести соблазнителя? Вы это хотите сказать?
  
   - В некотором смысле. Видите ли, обычному молодчику, который просто собирается завлекать в постель желанных ему девиц, правила, возможно, и не нужны. Но когда мужчина стремится к достижению довольно сложной цели - никогда не проводить ночь без женщины, постепенно вырабатываются кое-какие принципы. Хотите - верьте, хотите - нет, но у меня действительно есть свои правила.
  
   - И каковы же они?
  
   - Во-первых, конечно же, хорошие манеры: все эти "спасибо", "пожалуйста", и я всегда пропускаю даму вперед. Также мне не важно, где происходит свидание, но у меня есть некие ограничения по поводу веревок и шарфов.
  
   У собеседницы отвисла челюсть.
  
   - Веревок и?..
  
   - Я не против, если женщина желает быть связанной, но себя связывать не дам. Кроме того... - он начал загибать пальцы, - никаких девственниц, проституток, женщин в отчаянном финансовом положении, сестер бывших любовниц, матерей бывших лю...
  
   - Матерей? - пискнула Минерва.
  
   Пэйн пожал плечами. Этот пункт появился в его списке после одной довольно забавной истории.
  
   - Послушайте, вам вовсе не обязательно выслушивать все эти правила. Важно лишь то, что они у меня есть. И, соблазнив вас, я их нарушу. Так что этого не случится. Думаю, что именно сейчас, пока я стою перед вами голый, наиболее подходящий момент для того, чтобы обсудить этот вопрос. Потому что, заговори я об этом в другое время, вы могли бы обидеться, решив, что я не нахожу вас привлекательной. - Он указал на свое налитое, бодро торчащее естество. - Как вы прекрасно видите, это не так.
  
   Минерва несколько мгновений молча разглядывала указанное место, а потом, не отводя от него глаз, заявила:
  
   - Вы были правы. У нас и в самом деле на редкость странная беседа.
  
   Виконт потер ладонями лицо, шумно выдохнул и произнес:
  
   - Еще не поздно спасти вашу репутацию. Я мог бы прямо сейчас отвезти вас в Лондон, к Брэму и Сюзанне. А вы бы могли скатать обратно эти простыни и сберечь их для мужчины, который, возможно, оценит вложенный в них труд, а еще их значимость. Ведь они - часть вашего приданого, и отношение к ним должно быть особенным.
  
   Колин понимал, что если они - известный повеса и незамужняя леди - проведут ночь в одной комнате, то уже не будет иметь значение, чем они на самом деле занимались на этом вышитом постельном белье. Даже если простыни не будут испачканы их потом, его семенем или ее девственной кровью, они все равно будут испорчены. Если мисс Хайвуд не вернется из этого путешествия замужней женщиной, ей никогда не сделать брачной партии в высшем свете, потому что ее репутация будет погублена.
  
   Минерва легла на спину и уставилась в потолок.
  
   - Всё на этом?
  
   Колин отмахнулся от укола совести, напомнив себе, что замысел этого путешествия полностью принадлежал мисс Хайвуд, которая прекрасно осознавала все последствия. Она в буквальном смысле постелила себе постель и теперь лежала в ней (26). А Колин собирался разделить с ней ложе. Таков был уговор.
  
   - Я всегда сплю поверх одеял, - сказал он, присаживаясь на край тюфяка. - Так что если вы останетесь под покрывалом...
  
   - То хоть что-то будет нас разделять.
  
   "Да уж, "что-то" толщиной с березовый лист!" - подумал Пэйн.
  
   Он улегся и уставился в потолок, но вдруг в темноте перед его глазами возник яркий образ-воспоминание: груди мисс Хайвуд, похожие на две луны персикового цвета, парящие под потолочными балками. Видение манило прикоснуться, насладиться им. Колин был не так глуп, чтобы протягивать руки к миражу, однако его легковерный, вечно на что-то надеющийся детородный орган напрягся, выгнувшись дугой.
  
   Пэйн зажмурился и, пытаясь настроиться на что-то наименее возбуждающее, начал представлять себе пауков с волосатыми ногами, бугорчатые, вытянутые тыквы-горлянки, наводящие на мысли о гениталиях сифилитиков, гороховое пюре, запах пыли и пчелиного воска, исходящий от дряхлых стариков.
  
   А затем в его мозгу всплыл совсем другой образ, заставивший громко расхохотаться.
  
   - Что случилось? - спросила Минерва, и Колин позавидовал ее сонному голосу.
  
   - Ничего. Я просто представил, как повела себя ваша матушка, узнав, что вы сбежали.
  
  ______________________________
  Примечания переводчика:
  
  21) "Adieu", фр. - "прощайте!"
  
  22) Догкарт - двухколёсный двухместный экипаж с сиденьями, расположенными так, что пассажир сидит спиной к вознице; под задним сиденьем находится ящик для охотничьих собак.
  
  23) Наутилус, лат. Nautilus - вид моллюска.
  
  24) Аммониты - общее название для вымершего подвида головоногих моллюсков, близких к ныне живущему наутилусу.
  
  25) Здесь речь идее об Аммонитянах - библейском народе, родственном евреям, который в столкновениях с евреями всегда терпел поражение; в англ. яз. слова "ammonites" - "аммониты" и "Ammonites" - "Аммонитяне" звучат одинаково.
  
  26) Здесь идет отсылка к пословице, известной с XVI века: "Сделать себе постель и лечь в нее", означающей "пострадать от последствий собственных действий"; она восходит к временам, когда большинство людей, не имея постоянной кровати, каждую ночь набивали мешок соломой и использовали в качестве постели.
  
  
  
  Глава 8
  
   - Да где же эта Минерва? - отложив в сторону колоду карт, миссис Хайвуд щелкнула пальцами, подзывая одну из служанок в "Быке и цветке". - Эй, ты! Все время забываю, как тебя зовут.
  
   - Полина, мадам.
  
   - Ну, значит, Полина. А ну-ка, сбегай в пансионат и передай моей своенравной дочери: я желаю, чтобы она сейчас же присоединилась к нам. Немедля! Скажи, пусть отложит свою писанину. Ведь Минерва уже пропустила чай и ужин. Сперва она возьмет урок у мисс Тэйлор, а после поможет составить нам партию в вист - будет четвертой. Либо она, наконец, станет послушной дочерью, либо я снимаю с себя ответственность по ее воспитанию и умываю руки.
  
  Полина присела в реверансе и побежала исполнять поручение.
  
   Сидя рядом с Шарлоттой за форепиано, Кейт Тейлор улыбнулась про себя этим пустым угрозам. Вряд ли Минерва хоть на каплю огорчится, если миссис Хайвуд свернет свою непрекращающуюся кампанию по женскому совершенствованию и оставит свою среднюю дочь в покое.
  
   Кейт чувствовала большую симпатию к любящей поразглагольствовать миссис Хайвуд. Временами. И это была именно симпатия, а не зависть, что говорило о многом. Ведь у Кейт не было близких, за исключением нескольких подруг здесь, в Спиндл-Коув. У нее не было дома кроме "Рубина королевы". Она, сирота, выросла и получила образование в Маргитской (27) школе для девочек на пожертвования неизвестных благотворителей.
  
  Несмотря на все ночи, что она провела в аскетичном, продуваемом сквозняками дортуаре (28), плача в подушку и умоляя Бога послать ей собственную маму, временами поведение миссис Хайвуд заставляло Кейт благодарить Всевышнего за то, что не ответил на ее молитвы. Оказывается, не каждую мать можно считать благословением.
  
  - Начни еще раз с коды (29), Шарлотта, - сказала Кейт своей юной ученице. - Здесь обрати внимание на ритм, - она постучала по нотам тонкой указкой. - Вот этот пассаж из шестнадцатых ты играешь с неверной аппликатурой (30) и из-за этого замедляешься.
  
  Положив руку на клавиши, она объяснила:
  
  - Начинай играть с указательного пальца, а потом переноси большой палец вперед.
  
   - Вот так? - Шарлотта повторила за учительницей.
  
   - Да. Сперва сыграй в два раза медленнее, для навыка, а затем попробуй побыстрее.
  
   Когда Шарлотта начала исполнять этот пассаж, Кейт услышала негромкие щелчки.
  
   Эти звуки издавал капрал (31) Торн. Повернувшись к дамам суровым профилем, он в одиночестве сидел у стойки за пинтой эля и явно был не рад делить эту таверну с другими посетителями: то ли ему не нравились постоянно повторяющиеся гаммы, то ли шуршание карт, тасуемых миссис Хайвуд, то ли ее реплики, произносимые пронзительным голосом.
  
   Шарлотта начала играть злополучный пассаж во второй раз, а Кейт смотрела, как этот мрачный, огромный, как скала, мужчина скривился на свой эль, потом положил на стойку руки и начал щелкать костяшками пальцев - на этот раз левой руки. Один палец за другим. Не спеша, зловеще, угрожающе, словно предупреждая, что может хрустнуть не только чем-то, но и кем-то, если утомительные музыкальные экзерсисы продолжатся.
  
   - Сыграйте это трижды, Шарлотта.
  
  Кейт, выпрямила спину и подумала, что присутствие Торна, конечно, устрашает, но оно не станет причиной окончания урока раньше времени. Занимаясь музыкой, без повторения не обойтись, и леди имеют все права находиться тут, в "Быке и цветке", который был одновременно и дамской чайной, и таверной для джентльменов.
  
   Едва кода у Шарлотты начала получаться в быстром темпе, звякнул дверной колокольчик - это вернулась Полина.
  
   - Ну, девочка? - спросила миссис Хайвуд. - Где моя дочь?
  
   - Мисс Минервы нет в "Рубине королевы".
  
  - Нет? Как это? Разумеется, она там! Где ей еще быть?
  
  - Не могу знать, мадам. Когда я сказала мисс Диане, что вы ищете ее сестру, она...
  
  В этот момент Диана вбежала в таверну.
  
   Миссис Хайвуд в замешательстве уронила вощеные карты.
  
   - Осторожнее, дорогая! У тебя может случиться приступ.
  
   - Она уехала. - Диана нервно сглотнула и сделала медленный глубокий вдох. В руках у нее был клочок бумаги. - Минерва уехала!
  
   Шарлотта прервала игру на фортепиано:
  
   - Что значит "уехала"?
  
   - Она оставила записку. Должно быть, та слетела со стола, и я нашла ее только сейчас. - Диана разгладила смятый листок и, держа его в вытянутой руке, собралась читать.
  
   Все присутствующие леди разом поднялись со своих стульев и приготовились слушать, словно они находились в церкви, а не в чайной. Даже капрал Торн возле стойки слегка приподнял голову.
  
   - "Дорогая Диана! - начала оглашать содержимое записки красавица с льняными волосами. - Я сожалею, что для вас это будет таким сюрпризом. Ты, Шарлотта и мама ничуть не должны беспокоиться. Я в безопасности. Путешествую на север с лордом Пэйном. Мы сбежали, чтобы пожениться в Шотландии. Мы... - Диана опустила листок и взглянула на мать. - Мы отчаянно влюблены".
  
   Воцарилась мертвая тишина.
  
   Первой ее нарушила Шарлотта:
  
   - Нет-нет! Это, должно быть, какая-то ошибка! Минерва и лорд Пэйн сбежали? Они влюблены? Это невозможно!
  
   - Как они могли убежать еще утром? - спросила Кейт. - Неужели никто не заметил их отсутствия?
  
   Диана пожала плечами:
  
   - Минерва вечно где-то бродит, исследуя бухту и скалы. Для нее это обычное дело - исчезнуть еще до завтрака и появиться лишь с наступлением сумерек.
  
   Кейт собрала в кулак всю свою храбрость и обратилась к проблеме, сидящей в одной с ними комнате:
  
   - Капрал Торн!
  
   Он поднял на нее взгляд.
  
   - Когда вы в последний раз видели лорда Пейна?
  
   Здоровяк, нахмурившись, посмотрел на стойку и, чертыхнувшись, ответил:
  
   - Вчера вечером.
  
   - Значит, это правда, - сделала вывод Диана. - Они сбежали.
  
   Кейт вдруг охватило беспокойство по еще одному поводу. Она подошла к Диане и коснулась ее руки:
  
   - Вы ужасно разочарованы?
  
   С недоуменным видом Диана спросила:
  
   - В каком смысле?
  
   Кейт кивнула в сторону все еще ошеломленной миссис Хайвуд:
  
   - Я знаю, что ваша матушка возлагала такие надежды на вас и лорда Пейна.
  
   - Да, но я их никогда не разделяла, - прошептала Диана. - Он обаятелен и достаточно красив, но мои чувства к нему никогда не выходили за рамки дружбы. Вообще-то, я часто думала, что с облегчением бы встретила новость о его женитьбе на другой. Но я никогда и подумать не могла, чтобы Минерва...
  
   - Минерва терпеть не может мужчин. Она говорила мне об этом много раз, - вмешалась Шарлотта и выхватила письмо из рук сестры. - Неужели она с ним сбежала? Мне проще поверить в то, что ее похитили пираты.
  
   Кейт пожала одним плечом:
  
   - Иногда явной неприязнью может маскироваться скрытое влечение.
  
   - Все эти месяцы они лишь препирались, - сказала Шарлотта. - И в половине случаев лорд Пейн даже не мог вспомнить ее имени.
  
   - Но ведь вчера вечером он пригласил ее танцевать, - отметила Диана.
  
   - Это правда, они действительно танцевали, - подтвердила Кейт. - Но довольно плохо. И все же, кто бы мог предположить, что он в нее влюбится?
  
  - Никто. Потому что это не так. - Капрал Торн оттолкнулся от стойки и встал на ноги, чуть не ударившись головой о выкрашенные в черный цвет потолочные балки. Тяжелыми шагами он подошел к дамам. - Пейн что-то задумал, ручаюсь. Я поеду за ними. Если выехать прямо сейчас, можно уже к утру быть в Лондоне. - Он взглянул на Диану. - Если они действительно поехали по Большой северной дороге, лорд Райклиф и я отыщем их и вернем вашу сестру домой.
  
  - Нет!
  
  Все повернулись и увидели, что источником этого возгласа была миссис Хайвуд. Все это время она неподвижно сидела, прижав ладони к столешнице и глядя прямо перед собой. Кейт показалось, что после того, как Диана прочла вслух записку, матрона даже ни разу не моргнула.
  
   - Никто за ними не поедет, - заявила она, прижав руки к груди. - Я с самого начала знала, что лорд Пейн станет моим зятем. Друзья всегда говорили, что у меня бесподобная интуиция. Конечно, я полагала, что это Диана с ее красотой привлечет лорда Пейна. Но, кажется, я не приняла в расчет ум Минервы. - Голубые глаза блеснули. - Не могу даже представить, каким образом эта хитрая девчонка все-таки поймала его в ловушку.
  
   - Несомненно, это Пейн поймал Минерву, - запротестовала Шарлотта. - Говорю же вам, она никогда бы с ним не сбежала. Он ее, должно быть, похитил!
  
   - Сомневаюсь, что ее похитили, - вмешалась Диана. - Но, мама, согласитесь, такой поворот событий уж очень неожиданный.
  
   - Скорее, невероятный. - Торн скрестил на груди руки. - Пейн точно замыслил нехорошее.
  
   - Может, он влюбился, как написано в записке, - возразила Кейт.
  
   Торн покачал головой:
  
   - Это невозможно.
  
   - Невозможно? - переспросила Кейт, обидевшись за Минерву. - Разве не может мужчина влюбиться в непривлекательную девушку? Может быть, Минерва и не самая красивая, но что, если лорд Пейн увидел красоту в ее пытливом уме или независимом духе? Неужели и вправду так сложно понять, что даже неидеальной девушке можно подарить идеальную любовь?
  
   Дамы семейства Хайвуд в неловком молчании отвели взгляды, и Кейт поняла, что наговорила лишнего. Ведь речь сейчас шла не о ней, а о Минерве. Их ситуации были несхожи. Пусть Минерва и не красавица, но все-таки она - леди из хорошей семьи со скромным состоянием.
  
   А Кейт - одинока, бедна, и ко всему еще, словно проклятие, ее внешность портил физический недостаток. Никакие удалые лорды не предлагали ей побег и даже не приглашали на танец. Но с глупым упрямством она продолжала верить в любовь и надеяться ее обрести. Она держалась за эту веру всю жизнь и не хотела разжимать хватку.
  
   - Минерва - моя подруга, и я за нее рада, - коротко пояснила Кейт.
  
   - Если она ваша подруга, вы должны за нее беспокоиться. - Торн вперил в нее напряженный взгляд. - Ее нужно спасать.
  
   Кейт вскинула подбородок и повернулась в профиль, продемонстрировав капралу ту сторону лица, которую уродовало большое родимое пятно винного цвета.
  
   - Разве не мать должна принимать решение в этом случае?
  
   Миссис Хайвуд схватила Кейт за локоть:
  
   - Мисс Тейлор права! Нам надо радоваться. Только представьте: моя неуклюжая, вечно причиняющая беспокойство Минерва сбежала с виконтом! Кто-то, возможно, назовет это неожиданным и невероятным событием. Но до тех пор, пока меня не убедили в обратном, - на лице матроны расплылась улыбка, сделав ее лет на десять моложе, - я буду называть это чудом.
  
  ______________________________
  Примечания переводчика:
  
  27) Маргит - город в Англии, в графстве Кент.
  
  28) Дортуар - общая спальня для воспитанников в учебных заведениях.
  
  29) Кода - финальная часть музыкального произведения.
  
  30) Аппликатура - способ расположения и порядок чередования пальцев при игре на музыкальном инструменте.
  
  31) Капрал - низшее воинское звание сержантского состава.
  
  
  
  Глава 9
  
   Минерва проснулась среди ночи.
  
   В объятиях Колина.
  
   На мгновение она окаменела от страха, пока не вспомнила, где находится и с кем. Вот тут уже она испытала настоящий ужас, осознав, что пребывает на постоялом дворе в Лондоне, а тяжелая нога, столь небрежно закинутая на ее ноги, принадлежит ни кому иному, как лорду Пэйну...
  
  Виконт вздохнул во сне и прижался теснее. Его рука крепко сжала Минерву.
  
  О, Боже! Он обнимал ее за талию!
  
   И это еще не самое худшее. Он буквально лежал сверху. Его аромат и тепло, будто одеяло, окутывали Минерву. Подбородок Колина покоился на ее плече, а нос упирался в мягкое местечко чуть ниже ее уха. Да, вышитая простыня все еще служила тонкой преградой между их телами, но, если не считать этого, они так переплелись руками и ногами, что могли бы сойти за одно существо.
  
   Минерва глядела в потолок, чувствуя в горле биение пульса. Желание шевельнуться было непереносимым, и все-таки она не могла на это решиться.
  
   Минуты тянулись, а она оставалась неподвижной, лишь смотрела в темноту широко открытыми глазами, слушала бешеный стук своего сердца и чувствовала теплое дыхание Пэйна на шее.
  
   А затем внезапно все его тело будто окаменело. Рука до боли сжала талию Минервы так, что стало трудно дышать. Нога, закинутая на ее ноги, затвердела, словно стальная. Дыхание Колина замерло.
  
  По его телу пробежала дрожь. Такая сильная, что сотрясла их обоих.
  
  Сердце Минервы заколотилось еще быстрее.
  
  Как поступить? Разбудить виконта? Заговорить с ним? Или бездействовать, просто надеясь, что все пройдет само?
  
   Это ужасное чувство беспомощности было для нее не новым. То же самое она ощущала каждый раз, когда у Дианы начинался приступ астмы. Минерва мало чем могла облегчить его, и ей оставалось лишь успокаивать и поддерживать сестру.
  
   Может, это поможет и Пэйну - осознание того, что он не один?
  
   - Колин!
  
   Он резко и шумно вдохнул, мускулы его сжались, словно пружины.
  
   Имея возможность шевелить лишь одной рукой, потому что другая была вытянута вдоль тела и прижата весом Пэйна, Минерва подняла трепещущие пальцы и осторожно коснулась ими предплечья виконта. Его кожа была влажной от пота, хотя дрова в камине прогорели, и комната давно выстыла.
  
   - Колин! - Минерва начала успокаивающе гладить его руку. Дальше из-за его крепких объятий дотянуться не получалось, хотя так хотелось погладить его по голове, по спине, по лицу.
  
   Но эти действия, кажется, не помогли. Теперь Пэйн сильно дрожал. Дыхание его стало неровным, сердце, словно молот, бухало ей в плечо.
  
   Сейчас ему было явно хуже, чем тогда, в пещере. Там он был лишь немного взволнован, а теперь, казалось, боролся за жизнь.
  
   Из его горла вырвался почти нечеловеческий стон, полный боли и муки.
  
   - Нет, - пробормотал виконт, а затем произнес громче: - Нет! Я не позволю тебе! Назад! Назад, ты, чертова сука!
  
   Минерва вздрогнула. Она никогда не слышала, чтобы он так зло разговаривал.
  
   Господи! О Колин, что тебе снится?
  
   Отчаявшись сделать хоть что-то, чтобы вытащить его из этого темного кошмара, она прибегла к трюку, которому Пэйн сам научил ее во время их танца. Она скользнула пальцами к внутренней стороне предплечья виконта и сильно ущипнула его.
  
   Он резко дернулся и очнулся, тяжело дыша, словно утопающий, только что вынырнувший на поверхность.
  
   - Колин, это я. Минерва. Я рядом. - Она повернулась на бок в его ослабевших объятиях, чтобы оказаться с ним лицом к лицу, и начала успокаивающе поглаживать его лоб. - Ты не один. Все в порядке. Просто дыши глубже. Я рядом.
  
   Он не открывал глаз, но напряжение в его теле ослабело, а дыхание замедлилось до нормального темпа. Загнанное сердце Минервы с благодарностью воспользовалось этим предлогом и тоже снизило частоту ударов.
  
   - Я рядом, - повторила она. - Ты не один.
  
   - Мин, - прохрипел Пэйн, словно сквозь вату: и резко, и глухо одновременно. Он поймал прядь ее волос и намотал на кончики пальцев. - Я напугал тебя?
  
   - Немного.
  
   Он проворчал проклятие и перекатил ее к себе на грудь, которая сейчас поднималась и опускалась в глубоком дыхании:
  
   - Извини, лапочка. Теперь все в порядке. Всё хорошо.
  
   Поразительно! После того, что с ним только что случилось, он утешал Минерву! И у него это прекрасно получалось. Его пальцы искусно и успокаивающе гладили ее висок. Она ощущала облегчение оттого, что кризис миновал, однако теперь чувствовала себя измотанной, слабой, словно тело ее разом лишилось костей.
  
   - Хочешь чего-нибудь? - прошептала она, прижимаясь лбом к груди Колина. - Бренди, чай? А, может... Может, тебе станет легче, если мы поговорим?
  
   Он не ответил, и Минерва испугалась, что задела его гордость.
  
   Пэйн поцеловал ее в макушку:
  
  - Спи.
  
   Она так и сделала: свернулась в клубочек, прижалась к Пэйну, и ровные удары его сердца ее убаюкали.
  
   Когда она снова проснулась, уже было светло. В комнате, кроме нее никого не было.
  
   Минерва резко села в кровати. Слабые солнечные лучи просачивались сквозь единственное закопченное окно. При свете дня комната выглядела еще более убогой, чем вчера вечером.
  
   Надев очки, девушка огляделась. Все ее вещи были на месте, но вещей Колина не было: ни сапог, ни сюртука, ни перчаток, ни жилета, который он накануне повесил на спинку кровати.
  
   От страха свело живот.
  
   Пэйн не мог уехать!
  
   Минерва вскочила с постели и стала искать на столе и комоде записку - наверняка виконт ее оставил. Ничего не обнаружив, беглянка спешно умылась и оделась. Умом она понимала, что, возможно, ее спутник ждет внизу, но почувствовала бы себя гораздо лучше, если бы увидела его сейчас своими глазами.
  
   К счастью, когда Минерва вошла в столовую, ей навстречу со стула поднялся Колин:
  
  - А, вот и ты!
  
  Он уже умылся и побрился - волосы за ушами еще были влажными. Запылившийся за время вчерашней скачки синий сюртук уже отчистили, и теперь тот респектабельно контрастировал с белизной свежей рубашки и жилетом. Кто-то также до блеска натер ваксой его сапоги.
  
   Виконт выглядел хорошо. Не красавцем, но бодрым и сильным. После того, как вчера она видела его стонущим и дрожащим, нынешний его вид принес Минерве глубокое облегчение, ведь она очень беспокоилась о Пэйне.
  
   - Колин, я... - она положила ладонь ему на грудь.
  
   - Очень надеюсь, что ты спала хорошо. Мы тебя ждали.
  
   Она вскинула голову от удивления:
  
   - Мы?
  
   - Да, дорогая сестра, - ответил он громко, беря ее за руку. - Позволь представить тебе семейство Фонтли.
  
   "Дорогая сестра"? Минерва выпучила на него глаза.
  
   - Это мистер Фонтли и миссис Фонтли. - Виконт крутанул свою спутницу так же изящно, как шестеренки поворачивают фарфоровую танцовщицу в музыкальной шкатулке.
  
  Минерва присела в реверансе перед приятной супружеской парой: джентльменом, чьи редеющие волосы уже посеребрила седина, и его женой, улыбающейся из-под аккуратного кружевного чепца.
  
  - Фонтли предложили тебе место в своей карете. Они тоже путешествуют на север.
  
  - О, мне так приятно с вами познакомиться, - искренне сказала Минерва.
  
  Положив руку ей на талию, Колин повернул "сестру" лицом к противоположной стороне стола. - А вот их дети - мистер Гилберт Фонтли и мисс Летиция.
  
   - Здравствуйте! - Гилберт, юноша, находящийся на пороге взрослой жизни, встал со своего места и почтительно поклонился.
  
   - Прошу вас, зовите меня Летти, - произнесла ясноглазая девочка, протягивая Минерве руку. - Меня все так зовут.
  
   Рыжеватыми волосами и румяным лицом Летти походила на остальных Фонтли. На вид она была несколькими годами младше Шарлотты - наверное, лет двенадцати-тринадцати.
  
   Гилберт принес стул для Минервы, и она села за стол.
  
   Мистер Фонтли улыбнулся:
  
   - Нам так приятно, что вы к нам присоединитесь, мисс Сэнд. Почтем за честь проводить вас к вашим родственникам в Йорк (32).
  
   "Мисс Сэнд? Родственники в Йорке?" Минерва кинула на Колина взгляд, полный вопросов.
  
   Насмешник ничего не ответил.
  
   Миссис Фонтли помешала ложечкой чай:
  
   - Думаю, для Гилберта и Летти очень полезно завести знакомство с такими людьми, как вы, которые делают столько полезного в этом мире. Гилберт склоняется к тому, чтобы посвятить себя церкви. Этой осенью он отправится в Кембридж.
  
   Гилберт обратился к Минерве:
  
   - Мисс Сэнд, ваш брат рассказывал нам о ваших миссионерских успехах на Цейлоне.
  
   - О, правда? - С недоверчивым видом Минерва вопросительно взглянула на "братца". - Скажите на милость! И какие же истории про мои добрые дела ты успел рассказать, Колин?
  
   Она с нажимом произнесла его имя. В конце концов, будь он на самом деле ее братом, она бы называла его именно так.
  
   "А теперь посмотрим, сможет ли он вспомнить мое имя и, соответственно, называть им меня", - пронеслось у нее в голове. Минерва подперла рукой подбородок и с улыбкой воззрилась на виконта.
  
   Тот улыбнулся в ответ:
  
   - Я как раз рассказывал о том, как мы проводили время на Цейлоне, дорогая... Эм.
  
   "Эм! Так вот как он решил справиться с дырявой памятью! - возмущенно подумала Минерва. - Не запомнить мое имя, а сократить его до инициала! Великолепно!"
  
   - Мисс Сэнд, ваш брат рассказывал нам о вашей многолетней миссионерской работе и служении беднякам и горемыкам. О том, как вы кормили голодных, обучали маленьких детей чтению и письму.
  
   Летти широко раскрыла глаза:
  
   - Вы в самом деле провели свои школьные годы, ухаживая за прокаженными?
  
   Минерва сжала зубы, не веря в происходящее и не желая мириться с выдуманными Колином их фальшивыми биографиями. Миссионеры, лечащие прокаженных на Цейлоне? Нет, ни в коем случае!
  
   Колин положил руку на спинку ее стула:
  
  - Моя дорогая сестрица хочет сказать, что мы вовсе не все время посвящали трудам. Ведь мы были детьми, и наши дорогие родители, да упокоит Господь их души, разрешали нам проводить долгие часы, исследуя остров.
  
  - Исследуя? - оживился Гилберт.
  
  - О, да! Цейлон - прекрасное место. Какие там густые джунгли и живописные горы! Рано утром я и Эм, положив немного хлеба в карманы, убегали из хижины, где жила наша семья, и проводили весь день в поисках приключений. Мы качались на лианах, срывали с деревьев плоды манго и лакомились ими, катались на слонах.
  
   Минерва обвела глазами семейство Фонтли, недоумевая, как хоть кто-то может верить в эти нелепые байки. Слоны и манго? Но новые знакомые глядели на Колина со смесью удивления и восхищения в одинаковых голубых глазах.
  
   По крайней мере, это стало бальзамом на рану, полученную Минервой той ночью в замке - она была не единственной жертвой обмана лорда Пэйна. Теперь ясно: он постоянно и весьма успешно дает волю своей склонности к намеренному преувеличению.
  
   - И вы бродили по джунглям целый день? - спросила Летти. - Неужели вы не боялись, что вас съест тигр или вы заблудитесь?
  
  - О, никогда! Я бы, может, и беспокоился, будь я один. Но мы всегда бродили по джунглям вдвоем. А еще у нас был свой способ не потеряться. Мы всегда играли в эту игру, когда отправлялись на поиски приключений. Стоило нам потерять друг друга из вида в густом лесу, я сразу кричал: "Ату!" (33), а Эм отвечала мне... - Колин, подняв брови, повернулся к Минерве, словно ожидая, что она поставит завершающую точку в этой галиматье.
  
   - Ты чокнутый! - услышал он в ответ.
  
   Виконт хлопнул ладонью по столу:
  
   - Точно! Я кричал: "Ату!", а она отвечала мне: "Ты чокнутый!", конечно же, не всерьез. Вот так-то нам и удавалось не потерять друг друга.
  
   Все Фонтли засмеялись.
  
   - Как ловко придумано, - заметил патриарх семейства, широко улыбаясь.
  
   - Ничто никогда нас не разлучит, правда, Эм? - Колин потянулся и сжал ее руку, глядя Минерве в глаза нежным взглядом. - Мне кажется, ни с одной другой душой не ощущал я такое тесное родство, как с моей дорогой сестрицей.
  
   Сидящий напротив мистер Фонтли вздохнул:
  
   - Такие хорошие молодые люди!
  
   Чуть позже, когда лакей закреплял чемоданы Минервы на крыше экипажа Фонтли, у нее наконец появилась возможность отвести виконта в сторону для разговора.
  
   - Что вы творите? - прошипела она Пэйну на ухо.
  
   - Это для того, чтобы соблюсти приличия, - прошептал он в ответ. - Если мы скажем правду, Фонтли ни за что не позволят вам путешествовать с ними.
  
   - Возможно. Но разве обязательно выдумывать такие нелепые истории? Лечение проказы, катание на слонах на Цейлоне. Как вам только в голову приходят подобные вещи?
  
   Колин пожал плечами:
  
   - Это называется импровизация.
  
   - Фонтли - приличное семейство. Это подло - кормить их такой чудовищной ложью!
  
   - Мы путешествуем под ложным предлогом якобы нашей фальшивой помолвки и
  под чужими именами. И, кстати, это целиком ваша идея. Вряд ли сейчас подходящее время вспоминать о морали, лапочка!
  
   - Но...
  
   Он поднял руку:
  
   - Если вы считаете безнравственной мою попытку развлечь Фонтли парочкой приукрашенных баек, я советую вам научиться мириться с безнравственностью. Хотя бы на остаток этой недели. Предложение Фонтли воспользоваться их экипажем - настоящий подарок. Это сэкономит нам кучу денег и, возможно, сохранит заодно незапятнанной вашу репутацию. Ведь теперь у вас есть компаньонка.
  
   Минерва понимала, что Колин прав.
  
   - Это всё замечательно. Но ведь именно мне придется целыми днями ехать с этим семейством в карете, пытаясь соответствовать вашим нелепым выдумкам.
  
   - Вот именно. Так почему бы чуточку не позабавиться?
  
   - Позабавиться?
  
   Пэйн взял ее за плечи, дожидаясь, когда Минерва вскинет на него взгляд, и она не заставила себя упрашивать: посмотрела прямо в эти сверкающие ореховые глаза, лишающие ее способности ясно мыслить.
  
   - Живите настоящим, Эм. Это ваш шанс выползти из своей ракушки. Где-то в глубине вас прячется, то и дело ненадолго показываясь, интересная, уверенная в себе девушка. Попробуйте побыть ею хотя бы несколько дней. А иначе вы далеко не уедете в этом путешествии.
  
   Минерва закусила губу. Конечно, хотелось верить, что внутри нее живет интересная, уверенная в себе особа, которую хоть кто-то сумел разглядеть. Но при этом она знала, что виконт просто разыгрывает с ней тот же трюк, что и с семьей Фонтли: похвалой заставляет раздуваться от гордости. Он просто говорит то, что Минерва хочет услышать, снова обманывая ее.
  
   - Это всего лишь несколько безобидных преувеличений. - Колин неторопливо повел спутницу к экипажу. - Думайте об этом, как о быстром спуске с горы. Если вы на бегу резко затормозите и попытаетесь двигаться осторожно, то обязательно споткнетесь. Просто попробуйте следовать моей истории, и все получится.
  
   - Вы готовы, мисс Сэнд? - окликнул ее мистер Фонтли. - Миссис Фонтли и дети уже в экипаже.
  
   Минерва кивнула.
  
   Колин подвел ее к карете. Когда девушка уселась рядом с Летти и поправила свои юбки, ее "братец" закрыл дверцу и просунул голову в открытое окно:
  
   - Я буду скакать рядом, Эм. Не бойся. Если я тебе зачем-нибудь понадоблюсь, ты знаешь, что делать. - Пэйн сверкнул улыбкой и издал клич: - Ату!
  
   - Ты чокнутый! - в унисон крикнули Летти и Гилберт.
  
   С тихим стоном Минерва закрыла лицо ладонями.
  
   ***
  
   - Вот так всегда у нас с Эм, - произнес Колин, шагая между деревьями и отводя в сторону ветви, чтобы Минерва могла пройти. - Еще с колыбели.
  
   - Правда? - удивилась Летти. - Даже когда вы были совсем маленькими?
  
   Минерва закатила глаза. И как Пэйн не уставал постоянно городить весь этот вздор? Саму ее эта ситуация уже вконец утомила. К тому времени, когда путешественники остановились, чтобы пообедать и сменить лошадей, виконт совершенно измучил "сестрицу" своим фигуральным "спуском с горы", сочиняя одну уклончивую ложь за другой, дабы удовлетворить безграничное любопытство их спутников. Чтобы хоть ненадолго отдохнуть от этого, Минерва заявила, что желает размять ноги, прогулявшись.
  
   Но, разумеется, Колин вызвался ее сопровождать, а за ним увязались Летти и Гилберт.
  
   - О, да! - продолжил беседу виконт, выводя их всех на тропу. - Мы с сестрой всегда были так невыразимо глубоко привязаны друг к другу. Мы могли вести долгие беседы, не произнеся ни слова.
  
   Он посмотрел Минерве в глаза, она не отвела взгляда.
  
   Пэйн прав: они могли беседовать и без слов. И прямо сейчас они вели такой безмолвный разговор: "Колин, заткнись!" - "Не думаю, что в состоянии это сделать". - "Тогда я тебя заставлю!" - "Неужели? И как же?" - "Пока не знаю, но это точно будет медленно, больно, и улик я не оставлю".
  
  - А ведь она однажды спасла мне жизнь! - заявил Пэйн юным Фонтли.
  
  - Кто? - переспросила Летти. - Мисс Эм?
  
  - Именно. Она в одиночку, без чьей либо помощи, вырвала меня из когтей смерти. Это замечательная история.
  
   Шагая по траве, доходящей до лодыжек, Минерва тихо рассмеялась: да уж, история наверняка будет интересной.
  
   - Расскажите нам ее, пожалуйста! Уверен, этот случай делает честь мисс Сэнд! - Гилберт посмотрел на мисс Хайвуд с восхищением и, вполне возможно, со страстной влюбленностью.
  
   "О, Боже! - подумала Минерва. - Сейчас только не хватало, чтобы юноша мною увлекся!"
  
   - Итак, это произошло глубоко в джунглях, - начал рассказ Колин. - Однажды, когда мы в очередной раз их исследовали, меня укусил редкий и очень ядовитый жук.
  
   У Летти засверкали глаза:
  
   - И мисс Эм вскрыла рану и отсосала яд!
  
   - Нет. Она не могла так поступить, потому что яд был быстродействующий.
  
   - Значит, она оттащила вас домой, чтобы вам оказали там помощь?
  
   - Боюсь, нет, - покачал головой виконт. - Я был для нее слишком тяжел.
  
   - Так что я оставила его умирать и отправилась домой ужинать, - бодро сказала Минерва. - Конец истории.
  
   Гилберт рассмеялся:
  
   - Разумеется, вы этого не сделали. Вы побежали за помощью, ведь так?
  
   - Да, - подтвердил Колин.
  
   Они подошли к берегу ручья. Виконт оперся одной ногой на поваленное бревно.
  
   - Готова поспорить, - заявила Летти, плюхнувшись на бревно рядом с сапогом Пэйна, - что мисс Эм помчалась домой, как сумасшедшая, а затем вернулась и вовремя привела с собой местного доктора, чтобы тот вылечил вас ритуальными песнопениями и таинственными порошками.
  
   Улыбнувшись девичьему воображению, Колин покачал головой.
  - Нет. Вообще-то, к тому времени, когда Эм вернулась с подмогой, было уже поздно. Исцелить меня было нельзя. Я умер.
  
   Воцарилась тишина.
  
   - Но... - нахмурилась Летти. - Но этого не может быть! Вы ведь здесь!
  
   - Как же всё было? - спросил Гилберт.
  
   "Да, как?" - чуть не повторила за ним Минерва. Даже она затаила дыхание, желая узнать, что же случилось после того, как она оставила Колина лежать в джунглях, укушенного редким цейлонским жуком. А про себя она подумала: "Да ничего не случилось, глупенькие. Это же всё враньё".
  
   Колин прочистил горло:
  
   - Не могу сказать точно, что произошло, потому что я рухнул без сознания на землю и после этого ничего не помню. Наверное, я впал в глубокую кому. Признаки жизни во мне были так слабы, что семья сочла меня мертвым. Они помолились надо мной, обмыли мое тело и положили в деревянный гроб. А следующее, что я помню - как очнулся под землей. В полной темноте. Похороненный заживо.
  
   - Господи! - воскликнула Летти, вцепляясь в его сапог. - И что же вы делали дальше?
  
   - Я плакал, выл, царапал доски гроба, пока не сорвал ногти с пальцев. Я дрожал и впал в отчаяние. Я кричал до хрипоты, - его голос вдруг приобрел странный оттенок. Пэйн поднял взгляд и посмотрел в глаза Минерве. - И каким-то образом она услышала меня. Ведь так, Эм? Ты услышала мой зов сквозь тьму. Я был одинок и испуган. Но в ночи ты услышала мучительный зов моего сердца.
  
   Она сглотнула ком в горле. Ей больше не нравилась эта история. Не понятно, что за игру затеял Колин. Без сомнения, его описание себя, в детстве запертого в перевернувшейся карете и кричащего во тьме, было адресовано Минерве. Похоже, он не забыл случившегося этой ночью. Он всё помнил. И теперь хотел... Чего? Поблагодарить за помощь? Высмеять ее заботу?
  
   Виконт обратился к ней:
  
   - Не желаешь рассказать, что было дальше, Эм?
  
   Она покачала головой:
  
   - Нет. Не желаю.
  
   Колин повернулся к детям:
  
   - Она прибежала туда, где меня похоронили, и начала раскапывать землю голыми руками. Когда я услышал эти звуки, то сперва подумал, что на самом деле умер и что это гончие ада скребут по крышке моего гроба.
  
   Летти пискнула и прикусила кулак.
  
   - С тех пор я не люблю собак, - сказал Пэйн.
  
   - О, как печально!
  
   В голове у Минервы зазвучало эхо ночных криков Колина: "Назад, ты, чертова сука!"
  
   - Я пытался позвать на помощь, но не мог - воздуха оставалось все меньше, и я едва мог дышать. А когда звуки стали хорошо слышны, я сумел набрать воздуха в легкие, чтобы выкрикнуть всего одно слово, - виконт сделал драматическую паузу и прошептал: -
  Ату?
  
   Дети затаили дыхание.
  
   - И вы догадываетесь, какой очаровательный ответ я услышал?
  
   - Ты чокнутый! - в один голос прошептали они.
  
   - Точно! - подтвердил Пэйн. - Она вырвала меня из когтей смерти. Моя дорогая отважная сестрица.
  
   Их глаза снова встретились, и Минерва отвела взгляд. Она не знала, что и думать, но ощущала внутри какое-то очень сильное чувство.
  
   Гилберт повернулся к ней:
  
   - Какая же вы смелая, мисс Сэнд!
  
   Она махнула рукой:
  
   - Вовсе нет.
  
   - Она слишком скромная и всегда такой была. - Сняв ногу с бревна, Колин игриво пощекотал Минерву под подбородком, а затем, направляясь обратно к дороге, бросил: - Посмотрим, что вы скажете, когда услышите историю про Эм и кобру!
  
  ______________________________
  Примечания переводчика:
  
  32) Йорк - город на севере Англии.
  
  33) "Ату!" - команда охотника, натравливающего гончих на лису.
  
  
  Глава 10
  
   - Вот так закончилась история с коброй. - Виконт стукнул вилкой по уже опустошенной им тарелке, а затем, довольный, откинулся на спинку стула.
  
   Всё семейство Фонтли в благоговейном трепете перевело взгляды с рассказчика на Минерву.
  
   Она сердито посмотрела на Колина:
  
   - Я не заклинательница змей.
  
   - Разумеется, нет. Заклинателю нужна флейта. - Он повернулся к Фонтли. - Говорю же вам, она заворожила это существо одним лишь сладким голосом. И с тех пор они стали неразлучны. Эта чешуйчатая тварь ползала за Эм по пятам по всему Цейлону и стала нашей ручной зверюшкой. Мы назвали ее Сэр Алисдер.
  
   Под столом в бедро ткнуло что-то острое. Чтобы скрыть вскрик боли, пришлось изобразить приступ кашля.
  
   Колин знал, что позже заплатит за очередную свою выходку, но, как всегда, не смог удержаться и подначил Минерву. С самой первой их встречи это желание постоянно у него возникало. А сегодня, как никогда, Пэйна подмывало вывести ее из себя, вытолкнуть за те границы, что она сама для себя очертила.
  
   Ему хотелось, чтобы мисс Хайвуд удивила его.
  
   И, кроме того, Пэйн старался отвлечь ее, потому что, получив возможность направлять течение беседы, она обязательно заведет речь о неприятных вещах, в том числе и о прошлой ночи, которую обсуждать не хотелось. В своей собственной, тщательно продуманной манере он уже рассказал Минерве все, что ей нужно знать. Столько он не рассказывал никому.
  
   - Мисс Сэнд, - обратился к ней Гилберт Фонтли, - как мы можем уговорить вас спеть?
  
   В ее глазах вспыхнул сильный испуг:
  
   - Никак.
  
   - Мистер Фонтли - настоящий любитель музыки, - вмешалась мать семейства, похлопав супруга по руке. - Как и я. Мисс Сэнд, нам было бы очень приятно послушать ваше пение. Сделайте же нам одолжение, дорогая! Тут и фортепиано есть.
  
   - Но... - Минерва сглотнула и произнесла слабым голосом: - Я не могу.
  
   Она обвела взглядом переполненную комнату. В такой маленькой деревушке, как эта, столовая местной гостиницы служила еще и трактиром. Сейчас здесь находилось более тридцати душ: одна половина из которых была остановившимися на ночлег путешественниками, а другая - местными жителями, наслаждающимися кружечкой пива с приятелями. Довольно людное сборище.
  
   Юная мисс Летти тоже присоединилась к остальным:
  
   - О, пожалуйста, мисс Эм, спойте же для нас!
  
   - Давай, Эм! - весело воскликнул Колин. - Всего одну-две песни.
  
   - Но, братец, ты же знаешь, что я больше не пою после той ужасной истории с многоножкой, кокосом и... похищенными рубинами, - отозвалась Минерва и, понимая, что виконт может потребовать подробностей, поспешила добавить: - Которую мы над могилой наших родителей поклялись никогда больше не вспоминать.
  
   Пэйн улыбнулся и подумал, что кажется, она уловила нужный настрой.
  
   - Это так. Но ведь сегодня мой день рождения, а ты всегда в этот день делаешь для меня исключение.
  
   - Ты же прекрасно знаешь, что сегодня не...
  
   - Так сегодня ваш день рождения, Сэнд? - Заглушил возражение Минервы возглас мистера Фонтли. - Что же вы не сказали? Мы должны выпить за ваше здоровье! - Пожилой джентльмен подозвал служанку и заказал херес для всей компании.
  
   Когда перед всеми поставили стаканы, Минерва с нажимом обратилась к виконту:
  
   - Но, братец, ты ведь никогда не пьешь спиртное.
  
   - Я пью его только на мой день рождения. - Он отсалютовал стаканом и выпил вино.
  
   "Сестрица" издала возглас досады.
  
   - Прошу вас, спойте, мисс Эм, - снова попросила Летти. - Так хочется немного музыки. Да еще у мистера Сэнда день рождения.
  
   Все Фонтли тут же присоединились к уговорам.
  
   Минерва повернулась к Пэйну и сказала лишь:
  
   - Колин!
  
  Ее распахнутые темные глаза неистово молили о пощаде. "Не заставляй меня это делать", - словно говорили они.
  
  Виконт почувствовал угрызения совести, но все-таки не вступился за мисс Хайвуд. Он распознал уже знакомое выражение ее глаз: в них всегда вспыхивала такая дикая, отчаянная искра перед тем, как Минерва совершала что-то удивительное.
  
  - Хорошо. Я спою, - согласилась она, подняла стоящий перед ней стакан с хересом, осушила одним глотком и решительно шлепнула его на стол. Затем, опершись ладонями о столешницу, она встала и медленными твердыми шагами направилась к фортепиано. Сняв очки и зажав их в одной руке, другой рукой она нажала клавишу, негромко повторила прозвучавшую ноту, а затем запела.
  
   Что ж, пела она хорошо. На удивление хорошо!
  
   В заполненной людьми комнате моментально воцарилось молчание. Все присутствующие удивленно разинули рты. Минерва выбрала старую, всем известную балладу, в которой не было причудливых пассажей или оперных трелей - лишь простая, искренняя мелодия, которая так подходила к ее чистому, лирическому голосу. Такая песня не годилась для музыкального вечера или даже для исполнения в салоне какой-нибудь дамы из Спиндл-Коува. Но она идеально подходила для маленькой сельской гостиницы. То был не церемонный гавот (34) или одна из тех мелодий, что прельщают слух или увлекают разум, эта мелодия доставала прямо до нутра.
  
   Боже милосердный! Глупо было так думать, тем более говорить, но пение мисс Хайвуд поражало в самое сердце.
  
   Колин тоже не избежал этого - пение Минервы заворожило его, словно цейлонскую кобру.
  
   Больше того - он испытал гордость за свою спутницу.
  
   Когда возлюбленные из баллады встретили свой неизбежный трагический конец и толпа разразилась бурными аплодисментами, виконт захлопал вместе со всеми и прошептал:
  
   - Браво, моя девочка!
  
   Хотя на самом деле это было не так: он не имел на мисс Хайвуд никаких прав. Подумать только, все это время, что Пэйн провел в Спиндл-Коув, внутри нее таилась эта чудесная, волнующая песня! А еще - храбрость, помогшая спеть перед целой толпой незнакомцев, и доброта, благодаря которой Минерва утешала Колина ночью, пока он пытался вырваться из цепких лап ада.
  
  Почему он никогда не замечал в ней этих качеств? Как же он их не рассмотрел?
  
  Фонтли и все остальные слушатели громко стали требовать новую песню, но Минерва покачала головой, отказываясь.
  
   - Ну хоть одну! - крикнул ей Пэйн, рупором приложив ладони ко рту. - Спой мою любимую!
  
   Она бросила в ответ взгляд человека, чье терпение испытывают, но все же уступила.
  
   Прозвучала еще одна фортепианная нота, снова мисс Хайвуд тихонько повторила ее, подстраиваясь к нужной тональности.
  
   А затем последовал еще один момент настоящего откровения.
  
   На этот раз Минерва пела с сильным чувством. Ее голос стал увереннее, окреп. Она пела, глядя прямо на Колина широко открытыми глазами. Она пела для него. Впрочем, разве не об этом он просил?
  
   Это был лучший из подарков-на-ненастоящий-день рождения, который виконт когда-либо получал. Чувственные, спелые губы Минервы словно взяли его в плен. Каждый раз, когда она делала короткий вдох между музыкальными фразами, грудь ее немного подпрыгивала, привлекая внимание Пэйна.
  
   И если первой песней она проняла Колина до самого сердца, то вторая затронула его намного ниже.
  
   Пэйн подумал, что, наверное, должен изо всех сил противиться пленяющему очарованию своей "сестрицы", но, посмотрев вокруг, увидел, что он в этой комнате не единственный мужчина, взволнованный пением Минервы.
  
   Гилберт Фонтли был в совсем бедовом состоянии.
  
   Не сводя глаз с мисс Хайвуд, он наклонился к виконту:
  
   - Мистер Сэнд, как вы думаете, можно ли влюбиться всего за один день?
  
   Пэйн улыбнулся:
  
   - Откуда мне знать? Я влюбляюсь по ночам. Впрочем, эти влюбленности обычно заканчиваются еще до завтрака.
  
   Гилберт взглянул на него в изумлении:
  
   - Но... Но я думал, что вы...
  
   - У всех нас есть свои демоны, Гилберт. - Колин похлопал юношу по плечу и, подавшись ближе, произнес: - Разрешите дать вам совет: припадите к груди матери Церкви.
  
   Минерва допела вторую балладу, и на этот раз раздалась настоящая буря аплодисментов, множество голосов стало упрашивать спеть снова. Но едва все присутствующие с одобрительными возгласами вскочили на ноги, мисс Хайвуд надела очки и направилась обратно к столу.
  
   Виконт отодвинул свой стул, намереваясь встретить ее словами искренней похвалы, но тут путь Минерве преградил небритый здоровяк с пивной кружкой в руках. Он что-то сказал. Из-за стоящего в таверне шума Колин не расслышал слов, но ему это и не требовалось, чтобы понять, что происходит.
  
   Этот мерзкий мужлан хотел его девушку!
  
  А Минерва не желала иметь с ним дело. Когда это животное положило на ее руку свою немытую лапу, мисс Хайвуд попыталась отстраниться, споткнулась, и ее очки слегка перекосились на носу. Этой детали - крошечного доказательства причинения ей беспокойства - было достаточно, чтобы у Колина потемнело в глазах от гнева. Он мгновенно вскочил на ноги, жаждая крови.
  
   - Сэр, отпустите меня! - Минерва попыталась вытянуть руку из мерзкой хватки здоровяка. Из его рта несло чесноком и элем, а тело воняло тем, о чем лучше вообще не говорить
  
   - Ну, еще песенку, милашка. - Одной рукой грубиян держал свою пленницу за локоть, а другой облапил ее талию. - Сядь ко мне на коленки, спой для меня!
  
   А потом он погладил грудь Минервы.
  
  Она отшатнулась в отвращении, чувствуя себя грязной. Другие женщины, может, и знают, как избавиться от такого нежелательного внимания, но мисс Хайвуд об этом ничего не было известно - ведь такое с ней случилось впервые.
  
   И тут она увидела Колина, прокладывающего к ней путь через набитую людьми комнату. Походка его была легкой и беспечной, но вблизи стали заметны заигравшие на его щеках желваки и холодная ярость в глазах.
  
   Подойдя, он толкнул пьяного хама локтем:
  
   - Извините, но это ваша рука касается моей сестры?
  
   Здоровяк выпрямился и, подражая жеманному аристократическому произношению, ответил:
  
   - Полагаю, это так и есть, сэр.
  
   Колин хлопнул его по плечу:
  
  - Что ж, тогда моя рука коснется тебя.
  
  Он врезал громиле кулаком в живот, вложив в удар всю силу, а затем заехал ему по лицу.
  
  Минерва вскинула руки ко рту, заглушив испуганный вскрик.
  
  Даже не успев моргнуть, здоровяк рухнул как подкошенный, увлекая за собой стол и стоящую на нем посуду. Звук бьющегося стекла и треск дерева, разлетающегося в щепки, наполнил комнату. Все посетители разом обратили взоры на Колина, который стоял над поверженным противником, тяжело дыша и встряхивая рукой, которой наносил удары. На лице его была написана едва сдерживаемая ярость.
  
   - Не прикасайся к ней. Никогда, - произнес он голосом, напоминающим холодную сталь, а затем, кивнув семейству Фонтли, взял мисс Хайвуд под локоть и вывел из комнаты. Едва они вышли, в столовой воцарился хаос. Минерва вздрогнула, услышав стук отодвигаемых стульев, а затем сердитые голоса.
  
   - Как вы посмели досаждать этой юной леди! - отчетливо донесся возглас мистера Фонтли.
  
   А затем раздался высокий тенор Гилберта:
  
   - За это вы будете гореть в аду! Она божья женщина!
  
   "Брат" и "сестра" остановились у подножия лестницы и одновременно расхохотались.
  
   - Нам лучше подняться наверх, - сказала Минерва.
  
   - Вы в порядке? - спросил Пэйн, остановив ее на верхней площадке и окинув взглядом с ног до головы. - Он не причинил вам вреда?
  
   - Нет-нет, спасибо, - она сглотнула. - А вам?
  
   Колин отпер дверь:
  
   - Это мой лучший день рождения.
  
   Они ввалились в номер, хохоча. Виконт рухнул в кресло, а Минерва, зажигая лампу, упрекнула:
  
   - Вы просто невероятны!
  
   - Да ладно, - ухмыльнулся Пэйн. - Признайте, что было весело.
  
   Она невольно прикоснулась к уголку рта:
  
   - Я... Я никогда такого не делала.
  
  - Не делали что? Не пели баллады на публике? Не становились причиной драки в таверне?
  
   - Ни то, ни другое. Никогда И я никогда еще не делала так. - Она потянулась, взяла руку виконта и повернула ее к свету. - Ох, у вас кровь идет!
  
   - Пустяки. Просто ссадина.
  
   Возможно, и в самом деле не стоило волноваться, но Минерва принесла умывальный таз и мыло. Ей нужно было хоть чем-то себя занять, чтобы беспокойная, кипящая в ней энергия не выплеснулась иным, опасным образом.
  
   У нее дрожали руки, когда она готовила все необходимое для обработки раны. Этот мужчина - настоящий дьявол, ходячее воплощение хаоса. Невозможно предсказать, какую байку он сочинит или какой опрометчивый поступок совершит в следующую минуту. Во время путешествия он может подвергнуть риску ее доброе имя, безопасность и репутацию в ученом мире.
  
   А может, даже ее сердце.
  
   Но надо признать, он действительно умеет всё превратить в развлечение.
  
   Вернувшись к столу с чистым носовым платком в руках, Минерва более тщательно осмотрела повреждение. Пэйн был прав: это всего лишь ссадина на костяшках пальцев, но он получил ее, защищая свою спутницу. Втайне желая поцеловать отважную раненую руку, Минерва осторожно промокнула кровь влажной тканью, а затем прикоснулась к перстню-печатке на пальце Колина:
  
   - Бьюсь об заклад, тот человек несколько недель будет носить на щеке ваш фамильный герб.
  
   Виконт коротко рассмеялся:
  
   - Неплохо, хотя он заслуживает куда большей взбучки.
  
   - Не могу поверить, что вы так легко его уложили, ведь он такой здоровяк! Где вы научились так драться?
  
   - В боксерской школе. - Пэйн вытянул пальцы и слегка поморщился. - Все лондонские щеголи без ума от бокса и посещают зал Джентльмена Джексона (35) и тому подобные заведения. Вы мне лучше скажите, - его голос помрачнел, - где вы научились так петь?
  
   - Как? - Минерва, склонив голову, продолжала изучать его рану.
  
   - Так. Я прожил в Спинл-Коув более полугода и за это время посетил бессчетное количество убогих местных салонов (36), не говоря уже о неофициальных званых вечерах в "Рубине королевы", а также о воскресных церковных собраниях. Я много раз слышал, как пели Диана и Шарлотта. Бог мой, я даже слышал, как пела ваша матушка! Но ни разу не слышал вашего пения.
  
   Минерва пожала плечами, отрывая для повязки полоску полотна:
  
   - Меня едва ли можно назвать искусной певицей. Всё, что я знаю, - это баллады, которые выучила еще в детстве. Когда я подросла, то начала при каждой возможности отлынивать от уроков музыки. Я терпеть не могу все эти скучные занятия.
  
   - Ни за что не поверю, что вы находите пение скучным. А еще не поверю, что вы не упражнялись в пении, судя по тому, как легко вспомнили слова.
  
   Минерва покраснела: она действительно делала это, когда никого не было поблизости - напевала во время прогулок. Но так как ей казалось, что петь для самой себя - это так же странно, как и читать на ходу, то она не решилась признаться Колину в этой привычке.
  
   - Я оставляю пение Диане.
  
   - А! Вы не хотите ее затмить.
  
   Она рассмеялась:
  
   - Да разве я могу затмить Диану?
  
   - Я полагаю, ваша сестра довольно яркая особа: золотые волосы, сияющая кожа, солнечная улыбка. Всё так и излучает свет. Может, вы и не в состоянии ее затмить. - Пэйн склонил голову на бок и взглянул на собеседницу под другим углом. - Но, Мин, вы можете ее перепеть!
  
   - Мы сестры, а не соперницы.
  
   Виконт пренебрежительно фыркнул:
  
   - Все женщины - соперницы, а сестры - самые рьяные. Дамы вечно соревнуются между собой, словно на скачках, сравнивая себя с остальными. Даже не могу сказать точно, как часто от меня требовали назвать, какая из дам самая красивая, самая умная, самая изысканная, с самой легкой походкой. И кто выспрашивал меня об этом? Всегда только женщины. И никогда - мужчины, потому что их такие вещи не волнуют. По крайней мере по этим качествам они дам не сравнивают.
  
   Минерва взглянула на Пэйна с подозрением:
  
   - А какие дамские качества обсуждают мужчины?
  
   - Я отвечу на этот вопрос как-нибудь в другой раз, находясь в более выгодном положении и не истекая кровью.
  
   Минерва туго забинтовала ему руку:
  
   - Мы сейчас говорим не о юных великосветских девицах, а о моей сестре. Я ее люблю.
  
   - Настолько, что готовы скрывать свой уникальный талант, дабы сравнение не причинило ей страданий?
  
   - Мой талант? - Минерва еще туже затянула повязку, и Колин скривился от боли. - Вряд ли пение - мой уникальный или лучший талант.
  
  - А, теперь мне всё ясно. - Виконт осторожно прижал к груди забинтованную руку. - В вас живет абсолютно тот же дух соперничества, что и в других женщинах. Только вы соревнуетесь за другие звания: самой непривлекательной, самой неприятной, самой неинтересной для потенциальных женихов.
  
  Мисс Хайвуд моргнула, глядя на Пэйна. Он, несомненно, опять над ней подшучивал, но почему-то ей показалось, что в этих словах есть доля истины.
  
  Она свернула остатки полотна, убрала их в чемодан и сказала:
  - Возможно, я такая и есть. Я предана моим исследованиям и не уверена, что вообще когда-либо пожелаю вступить в брак. Во всяком случае, не с тем мужчиной, которого моя мать мечтает видеть зятем. Так что я, действительно, всегда с удовольствием уступала Диане право быть самой красивой, самой изящной, самой доброй. И лучшей певицей. Пусть забирает себе всех поклонников.
  
   Колин поднял брови:
  
   - Кроме меня.
  
   - Вы - особый случай.
  
   - Сочту это за комплимент.
  
   - Право, не сто́ит.
  
  А еще ему не сто́ит смотреть на нее так пристально и испытующе.
  
   - Вам уже давным-давно надо было жениться, - выпалила Минерва. - Почему вы этого не сделали? Ведь если вы не желаете спать в одиночестве, брак для вас - разумное решение. Каждую ночь у вас под боком была бы жена.
  
   Виконт негромко рассмеялся:
  
   - Вы хоть знаете, сколько мужей и жен на самом деле спят в общей постели после завершения медового месяца?
  
   - Не сомневаюсь, что часть браков - лишь соглашения, заключенные без взаимного чувства. Однако не так уж и мало союзов, скрепленных любовью. Не верю, что вам сложно влюбить в себя женщину.
  
   - Но если я женюсь, то должен буду поддерживать в своей супруге любовь ко мне. Не в любой женщине, а в одной-единственной, на долгие годы. Более того, мне придется и самому любить ее все это время. Если же мне и посчастливится встретить особу, с которой захочется испытать подобное - а мне такая пока не попадалась, хоть я и перепробовал множество образчиков - как я смогу быть уверен, что нашел именно то, что нужно? Вы же ученый. Вот и скажите: как можно доказать наличие любви?
  
   Минерва пожала плечами:
  
   - Полагаю, необходимо провести испытание, своего рода экзамен.
  
   - В том-то всё и дело: вечно я проваливаю все экзамены.
  
   Она взглянула на него с жалостью:
  
   - Разумеется. И мы оба знаем, что именно поэтому вы никогда не получали высоких отметок по математике, а вовсе не от недостатка усердия.
  
   Колин не ответил. Вместо этого он откинулся на спинку кресла и, сцепив на затылке руки, с загадочным выражением лица разглядывал собеседницу. Она не могла разобрать, что было в его взгляде: раздражение, восхищение, одобрение или гнев.
  
   Минерва, вздохнув, встала из-за стола:
  
   - Пожалуй, пора спать.
  
   В снятом ими гостиничном номере было две раздельных сообщающихся спальни - чтобы поддерживать перед Фонтли видимость отношений брата и сестры. Но обоим беглецам было ясно, что воспользуются они только одной кроватью. Минерва пересекла комнату и начала расстегивать спенсер (37). Затем она спустила его с плеч и отбросила в сторону, чувствуя, что Колин за ней наблюдает. Неужели у него не хватило воспитания отвернуться? Под его оценивающим взглядом кровь быстрее побежала по жилам Минервы, а тело, казалось, стало легким и горячим, словно пепел, танцующий в дыму костра.
  
   Она потянулась, чтобы расстегнуть платье.
  
   - Позвольте мне, - неожиданно оказавшись за ее спиной, предложил Пэйн.
  
   Минерва на мгновение замерла, охваченная желанием отшатнуться, но у платья были такие неподатливые застежки, что небольшая помощь не помешала бы.
  
   - Только крючки! - заявила она.
  
   - Конечно.
  
   Убрав в сторону несколько выпавших из ее прически прядей, виконт начал расстегивать платье сверху вниз: медленно, крючок за крючком. Скрестив на груди руки, Минерва поддерживала платье спереди, пока спина обнажалась все больше.
  
   - Откуда вы узнали? - Голос Колина нежным шепотом скользнул вдоль ее шеи.
  
   - Узнала что?
  
   - Что "Барбара Ален" (38) - моя любимая баллада? - Он произнес эти слова с интимной хрипотцой, взволновавшей Минерву.
  
   - А разве не у всех она любимая?
  
   В ответ Пэйн искренне и тепло рассмеялся:
  
   - Неужели мы только что обнаружили в нас что-то общее?
  
   - У нас много общего, - ответила Минерва, уже знакомо чувствуя, как глупеет на глазах. Вот, пожалуйста - она уже лепечет что-то бессмысленное. - Мы оба - люди. Оба говорим по-английски. Оба понимаем, что такое логарифм. У нас обоих каштановые волосы, два глаза...
  
   - У нас обоих есть кожа. - Колин нежно скользнул кончиками пальцев по обнаженному плечу собеседницы, и приятное ощущение волной пробежало по ее руке. - А еще у нас обоих есть руки. И губы
  
   Она крепко зажмурилась и надолго задержала дыхание, но потом осознала, что собралась с духом для поцелуя, которого не последует. Минерва мысленно обругала Пэйна и заодно себя. Надо выбросить из головы все мысли о его поцелуях. Вот только никак не отпускали воспоминания о том, как смотрел на нее Колин, когда она пела, как потом шел к ней, прокладывая путь через толпу, как уложил того здоровяка, пролив за нее свою кровь.
  
   Минерва прочистила горло и шагнула вперед, все еще глядя в стену:
  
   - Благодарю за помощь. Не могли бы вы отвернуться?
  
   - Я отвернулся. - Доски пола слабо скрипнули, подтверждая его слова.
  
   Она начала раздеваться, повернув голову и глядя исподтишка в зеркало, чтобы убедиться, не подсматривает ли Пэйн. Минерве почти хотелось застать его за этим занятием. Но, очевидно, прошлой ночью тот уже увидел достаточно, ибо пока она спускала с бедер платье, виконт стоял к ней спиной.
  
   Разоблачившись до сорочки, Минерва нырнула под простыни и повернулась лицом к стене:
  
   - Теперь можно.
  
   - Можно что? - насмешливо фыркнул Колин.
  
   Потом она пыталась притворяться спящей, но слышала, как виконт ходил по комнате, снимая сапоги, откладывая в сторону часы и запонки, помешивая в камине огонь - то есть издавая все эти бесцеремонные звуки, свойственные сильному полу. Мужчины никогда не стесняются обнаруживать свое присутствие. Им можно жить громко, со стуком и лязгом, а дам всегда учат существовать с тихим шуршанием.
  
   Кровать громко скрипнула, когда Пэйн лег рядом с Минервой. Его рука легонько коснулась ее спины. От этого едва ощутимого движения внутри словно что-то негромко запело. А когда Колин заерзал, устраиваясь поудобнее, она так ясно, так предельно четко ощутила каждую часть его и своего тела.
  
   - Вы сможете заснуть? - поинтересовалась Минерва через несколько минут.
  
   - Рано или поздно.
  
   - Хотите поговорить? - спросила она у стены, чувствуя себя трусихой оттого, что ей не хватает духа повернуться к Пэйну лицом.
  
   - Я бы лучше послушал вас. Почему бы вам не рассказать мне сказку? Ту, что вы читали, когда были ребенком.
  
   - Я не читала в детстве никаких сказок.
  
   - Не верю. У вас постоянно перед носом книга.
  
   - Но это правда, - тихо возразила она. - Когда я была маленькой, в течение многих лет никто не понимал, что у меня дальнозоркость. Все считали меня в лучшем случае непослушной, а в худшем - тупой. Мама всегда распекала меня за насупленный вид, за мечтательность. Диана постоянно читала книжки со сказками и историями. Она пыталась научить читать и меня, но как ни старалась, я не могла разобрать буквы. У нас была няня, которая за работой вечно напевала баллады. Я ходила за ней по пятам и слушала, запоминая как можно больше. Эти баллады и были моими сказками. - Она закрыла глаза. - В конце концов моя гувернантка поняла, что мне нужны очки. Я даже не могу вам описать, что испытала, когда впервые их надела. Это было словно чудо.
  
   - Наконец хорошо видеть?
  
   - Нет, понять, что я не безнадежна. - Минерва ощутила комок в горле. - Ведь я же думала, что у меня какая-то неизлечимая болезнь. Внезапно я увидела мир ясно: не только какие-то предметы, находящиеся на расстоянии, но и те, что у меня прямо под рукой. Я могла читать буквы на странице, исследовать всё вокруг, открывать для себя под кончиками пальцев целые миры. В кои-то веки я имела возможность проявить какие-то свои таланты.
  
   Минерва не знала, поймет ли ее Колин, но именно по этой причине геологический симпозиум был так для нее важен, а Франсина значила буквально всё. Вот почему несколько дней назад она открыла сундук, в котором хранилось ее приданое, и рассталась с брачными фантазиями ради новых, научных целей. Она никогда не была такой, какой желала видеть ее мать. Минерва отличалась от своих сестер и смирилась с этим. Она могла бы смириться и с существованием в качестве безнадежной пародии на модную, элегантную леди. Лишь бы хоть кто-то где-то восхищался ею и уважал за то, что она - такая, как есть: Минерва Хайвуд - геолог, книжный червь, а еще, после сегодняшнего вечера, иногда и трубадур.
  
   - Когда я научилась читать, меня невозможно было оторвать от книг - и до сих пор это так. Но я уже выросла из детских сказок.
  
   - Что ж, - произнес виконт сонным голосом, - это была прекрасная сказка. Затюканная девочка. Добрая няня. Счастливый конец. Таковы почти все волшебные сказки.
  
   - Правда? А мне казалось, большинство из них - про очаровательного красавца-принца.
  
   Ответом стала долгая гнетущая тишина.
  
   Наконец Пэйн ответил:
  
   - Так ведь у вас есть свой рыцарь. Сэр Алисдер Коллега.
  
   - Пожалуй, вы правы, - надеясь, что голос не выдал ее разочарование, Минерва вцепилась пальцами в простыни.
  
   Она почувствовала, как Колин поменял позу:
  
   - Знаете, я тут кое о чем подумал. Если тот дневник с восторженным восхвалением моей привлекательности был фальшивым, то о чем же написано в настоящем?
  
  ______________________________
  Примечания переводчика:
  
  34) Гавот - старинный французский танец.
  
  35) Зал Джентльмена Джексона - популярная среди аристократии боксерская школа в Лондоне, открытая в 1796 г. бывшим чемпионом Англии по боксу Джоном Джексоном по прозвищу "Джентльмен" (1769 - 1845).
  
  36) Салон - здесь употреблено в значении "круг лиц, постоянно собирающихся в частном доме".
  
  37) Спенсер - коротенькая курточка с длинными рукавами, закрывающими кисти рук.; мужчины носили спенсер очень недолго на рубеже 18-19 вв. , позже он стал частью только женского костюма; назван по имени лорда Спенсера - существует анекдот, что тот как-то задремал у камина в ресторане и прожег фалды фрака, недолго думая, он отрезал их, и получился спенсер.
  
  38) "Барбара Ален" - традиционная английская и шотландская баллада о том, как сэр Джон Грэм умирает от любви к Барбаре Аллен и зовет ее к своему смертному одру, но та отказывается идти, лишь насмехаясь; но после, услышав, как звонят колокола на похоронах Джона, Барбара Аллен раскаивается и тоже умирает от печали; Джона и Барбару хоронят рядом; из его сердца вырастает роза, из ее - колючий шиповник, который обвивает розу.
  
  
  Глава 11
  
   Кейт Тэйлор, съежившись, с отвращением уставилась в стоящий перед ней бокал с водой. "Вы поступаете нехорошо!" - твердил ей внутренний голос.
  
   Напротив нее за обеденным столом в "Рубине королевы" сидела Шарлотта и листала небольшую тетрадь в кожаном переплете:
  
   - То да сё... Вот опять что-то про камни.
  
   - Продолжай искать, - сказала миссис Хайвуд. - Это единственный дневник Минервы. Она должна была упомянуть в нем про Пэйна.
  
   Миссис Николс, пожилая хозяйка пансионата, приказала подать десерт. Когда служанка в переднике поставила перед каждой дамой тарелку с силлабабом (39), Кейт обменялась взглядами с Дианой, понимая, что они обе сейчас испытывают одно и то же - любопытство, смешанное со стыдом.
  
   Разумеется, в Спиндл-Коув бегство Минервы было у всех на устах. Кейт, как и остальным, не терпелось узнать подробности невероятного романа мисс Хайвуд. Но читать ее дневник вслух за обеденным столом? Это казалось довольно бестактным.
  
  - И правда, мама, - вмешалась Диана, - неужели так необходимо читать дневник Минервы? Да еще вслух. Разве она не имеет права на личную жизнь?
  
   Миссис Хайвуд призадумалась:
  
   - Будь все, как обычно, я бы ни за что не сунула нос в чужой дневник. Не так ли, миссис Николс?
  
   Та кивнула:
  
   - Так, миссис Хайвуд.
  
   - Но в данном случае изучение дневника оправдано обстоятельствами. Не так ли, миссис Николс?
  
   - Конечно, миссис Хайвуд.
  
   - Капрал Торн продолжает настаивать, что должен броситься за ними в погоню или хотя бы предупредить лорда Райклиффа. Кажется, он ошибочно полагает, что лорд Пэйн задумал что-то коварное. Но я никогда в это не поверю. А вы, миссис Николс?
  
   - Ни в коем случае, миссис Хайвуд. Он - прекрасный молодой человек. Всегда хвалит мои пироги.
  
   - А, вот! Что-то о большом открытии, - воскликнула Шарлота, раскрыв дневник посередине.
  
   Все сидящие за столом насторожились.
  
   Шарлотта пробежала глазами несколько строчек:
  
   - Ничего интересного. Это про ящериц.
  
   - Ящерицы! - простонала миссис Хайвуд, отодвигая свою порцию силлабаба. - Не представляю, как только Минерва сумела заарканить Пэйна?
  
   - Она его не ловила. Уверена, что это он ее поймал. - Шарлотта перевернула еще одну страницу. - Если бы он ей нравился, разве Минерва не доверила бы эту тайну своему дневнику? Я бы точно исписала всю тетрадь стихами, влюбись вдруг в меня такой красавец, как лорд Пэйн.
  
   Кейт взяла с подноса узкий бокал с ликером:
  
   - Возможно, ваша сестра не склонна к поэзии.
  
   - Но, по крайней мере, Минерва должна была сказать о виконте хоть что-то хорошее. А она лишь вскользь упоминает его здесь среди прочего. Причем, хотя сестрица и считается умной, она даже имя виконта не в состоянии правильно написать (40).
  
   Кейт, склонив голову, улыбнулась собственным коленям. Ей почему-то показалось, что Минерва написала так вовсе не по ошибке.
  
   - Сейчас не до правописания, дочь моя, - напомнила ей миссис Хайвуд. - Просто читай. Что она там пишет?
  
   Шарлотта отпила глоток лимонада и прочла:
  
   - Так как сегодня четверг, мы были вынуждены терпеть присутствие лорда Пэйна у нас на ужине. Даже не знаю, что вызвало у меня последующее несварение желудка: общество виконта, матушкино заискивание перед ним или пирог с угрем от миссис Николс.Но, как ни посмотри, это был весьма неприятный вечер.
  
   - Это написано прошлым летом? - спросила Диана.
  
   Шарлотта покачала головой:
  
   - На прошлой неделе.
  
   Кейт понимала, что сейчас надо было бы выступить в защиту пирога миссис Николс. Но невиновность его в несварении Минервы доказать было нельзя, так что по общему молчаливому согласию дамы лишь зачерпнули еще по ложечке силлабаба.
  
   Потом отпили по глоточку ликера.
  
   Затем съели еще немного десерта.
  
   - Но там должно быть что-то еще, - обратилась миссис Хайвуд к Шарлотте. - Читай дальше, дорогая.
  
   - Я читаю, - отозвалась Шарлотта, листая последние страницы дневника. - Тут уже осталось совсем немного - и всё про камни, ракушки и отпечатки ящериц. Единственный постоянно упоминающийся мужчина - это сэр Алисдер Кент. Кажется, Минерва им сильно восхищалась. А если у нее и находится словечко для лорда Пэйна, то всегда недоброе. - Она захлопнула тетрадь. - Я же говорила, что она его не любит, мама. Ее увезли силой. Вы должны позволить капралу Торну их разыскать.
  
   Миссис Хайвуд потянулась к Шарлотте через стол:
  
   - Дай это сюда, дитя.
  
   Она открыла дневник на последней заполненной странице и, держа на вытянутой руке, внимательно вчиталась в написанные строки. И тут же ее нахмуренное лицо осветилось радостью:
  
  - Ага! Вот то, что нужно! Запись, сделанная всего три дня назад: "Неприятные новости из "Всякой всячины". Ходят слухи, что Пэйн сделает предложение Д. Подлый, лживый человек! И это после всего, что он обещал мне прошлым летом! Я не могу этого допустить". А затем, несколько дней спустя, ее последняя запись: "Я убедила Пэйна. План скрепили поцелуем. Мы уезжаем завтра".
  
  Матрона бросила тетрадь на стол, отчего задребезжал хрусталь:
  
   - Вот так-то, Диана! Твоя сестра - коварная соблазнительница. Она украла лорда
  Пэйна прямо у тебя из-под носа. Свой план она строила еще с прошлого лета, то есть с самого начала. Представь себе!
  
   - Виконт никогда не был моим, чтобы красть его у меня, - покраснела Диана. - Я уверена: всё совсем не так, как кажется.
  
   - Может быть, вы правы, - произнесла Кейт, безуспешно пытаясь представить себе Минерву в качестве бесстыжей соблазнительницы. - Но я полагаю, теперь мы можем точно сказать, что куда бы ни направилась Минерва с лордом Пэйном, ее никто не похищал - она поехала по своей воле.
  
   - Заблудшая овечка! - миссис Хайвуд подцепила ложкой большой кусок силлабаба и оправила его в рот. - И когда это произошло? Ее ведь никогда не интересовали мужчины. Мне бы и в голову не пришло, что Минерва в состоянии отличить поцелуй от нарыва. Но сейчас...
  
   - О, сейчас! - выдохнула Шарлотта, замерев и уставившись на ложку в своей руке. - Только представьте себе, где она может быть в эту минуту.
  
   Кейт начал душить смех.
  
   Диана крепко зажмурилась:
  
   - Шарлотта, прошу тебя, давай не будем об этом!
  
  ______________________________
  Примечания переводчика:
  
  39) Силлабаб - сладкое блюдо или напиток из взбитых сливок или молока, свернувшихся из-за добавления вина, сидра или другой кислоты.
  
  40) Здесь непереводимая игра слов: Минерва переиначила фамилию - "Payne" в "Pain", причем оба варианта произносятся одинаково, но одно из значений слова "pain" - "тот, кто раздражает, надоедает, создаёт проблемы, беспокоит".
  
  
  Глава 12
  
  И в эту ночь Минерву тоже разбудили мучительные стоны.
  
   Но на этот раз стонал не Колин.
  
   Проснувшись, она обнаружила его мирно спящим рядом. Ужасные звуки доносились из-за стены - глухие удары и отчаянные вскрики.
  
  - Колин! Колин! - она потормошила его. - Проснитесь! Кого-то убивают!
  
  - Что? Кто? - Пэйн резко сел в кровати и ударился головой о наклонную балку
  стропил. - Ай! Хотите сказать, убивают еще кого-то кроме меня?
  
   Мисс Хайвуд коснулась его руки и многозначительно склонила голову набок:
   - Слушайте!
  
   Виконт закрыл глаза.
  
   Отвратительные звуки насилия все продолжались - слышны были пронзительные вскрики женщины.
  
   - Ну? - нетерпеливо спросила Минерва, чувствуя, что теряет самообладание. - Может, встанете, оденетесь и хотя бы позовете хозяина гостинцы. Мы должны что-то сделать!
  
   Колин вздохнул и потер ладонями лицо:
   - То, что вы слышите - не убийство. Никто там не умирает. Разве что по-французски (41).
  
   - Что значит по-французски?
  
   - Это соитие. - Пэйн рухнул обратно на подушку и прикрыл рукой глаза. - Эти люди, кто бы они ни были, не дерутся. На самом деле они прекрасно проводят время, - пояснил он и пробормотал под нос: - Черт бы их побрал!
  
   - Это всегда так громко? - удивилась Минерва.
  
   - Только когда обоим хорошо.
  
   - Хорошо? - нахмурившись, она прислушалась. Не похоже, чтобы бедняжке за стеной было хорошо: она даже взывала к Господу.
  
   - Как можно быть такой любознательной и образованной, но при этом такой наивной? Вы ведь понимаете, что такое соитие?
  
   - Разумеется. Во всяком случае, научную сторону этого вопроса. - Из-за стены раздался еще один громкий вскрик, Минерва вцепилась в руку виконта: - Колин, вы уверены?..
  
   - Да. - Он накрыл лицо подушкой и простонал в нее: - А я-то думал, что сон в одиночестве будет большей пыткой!
  
   Ритмичные удары стали громче и чаще. Низкий мужской рев присоединился к женским вскрикам.
  
   А затем все прекратилось.
  
   - Ну вот, - сказал Колин, пристраивая подушку обратно под голову, - они кончили, и теперь мы можем немного поспать.
  
   Прошло несколько минут, и он заявил:
   - Вы не спите!
  
   - Как и вы.
  
   - Не могу. Черт побери! Я слишком впечатлительный. - Он повернулся на бок, лицом к Минерве, и кончиками пальцев коснулся края ее рукава: - Может, вы тоже такая? Вас возбудило то, что мы услышали?
  
   Она не знала, что и думать о разлившемся по телу тепле и о ласкающем ее руку пальце Колина, поэтому ответила:
   - В целом я чувствую себя смущенной.
  
   Виконт тихо рассмеялся:
   - Не верю, что вы так невинны. - Его рука скользнула вниз, к ее боку. - Но вы же понимаете, что этот процесс дарит удовольствие?
  
   - Да, я пришла именно к такому выводу. Но раз так, почему тогда это не сопровождается более приятными звуками?
  
   - Потому что акт любви - не цивилизованное действо. Это - природа в ее чистейшей, первичной форме. Примитивной и дикой. Вы же должны это немного понимать, если хоть когда-нибудь... - его брови взлетели. - Подождите. Только не говорите, что вы никогда... Вы ведь ученая женщина, которая может по памяти воспроизвести логарифм, описывающий форму раковины аммонита! Не говорите мне, что не знаете, как устроено ваше собственное тело!
  
   - Я ничего не говорю, - ее дыхание стало неровным.
  
   Рука Пэйна прокралась к ее бедру.
  
  - Да быть того не может, чтобы этот бесстрашный исследователь подводных пещер не изучил свою маленькую пещерку.
  
   Колин через простыню прикоснулся к Минерве. Там. Между ног. Перед ее глазами вспыхнули искры. Она коротко вздохнула, но тут же снова сомкнула губы.
  
   - Вы что-то сказали.
  
   Она покачала головой, чувствуя, как громко бьется в груди сердце.
  
   - Хм, кажется, вы умеете понимать удовольствие, - пальцы виконта начали вычерчивать круг. - То, которое испытывают в тишине и втайне. Ведь рядом с вами всегда кто-нибудь был, верно? Сестры, слуги. Трогали ли вы себя таким образом? Крепко стиснув зубы, уткнувшись лицом в подушку, чтобы заглушить стоны.
  
   Кончики его пальцев нежно поглаживали интимное местечко Минервы. Прикосновения были так легки, что казались случайными, непреднамеренными. Но Минерва знала, что это не так, и ее тело тоже знало: соски напряглись, сморщились, а там, где сходятся бедра, вдруг повлажнело.
  
   Эти запретные, непредсказуемые касания возбуждали больше, чем прямой физический контакт.
  
   Мужчина трогал ее там!
  
   Колин трогал ее там!
  
  Она не могла в это поверить. Нельзя позволять такого!
  
   Но она позволила, и - о небеса! - это было чудесно! Поверх сорочки и простыни кончик пальца виконта скользнул по внутренней поверхности бедра Минервы, и от этого перехватило дыхание.
  
   - Колин!
  
   - Нет-нет! Если я неправ, не говорите об этом. Мне слишком нравится такая мысль: маленькая естествоиспытательница тихонько исследует себя под ночной рубашкой. Или, может быть, в ванне. - В голосе искусителя звучали порочные ноты. - Любопытные пальчики бродят по телу в погоне за удовольствием, что постепенно нарастает, пока не достигает пика, от чего вы содрогаетесь в полной тишине.
  
   Он нежно прижал ладонь между ее ног и тихо простонал:
   - Боже, Мин, у мужчин много эротических фантазий, но, думаю, для меня этот образ самый возбуждающий.
  
   - Вы неправы. По большей части.
  
   Виконт замер:
   - По большей части?
  
   Силы небесные! И зачем она это сказала? Весь их разговор был таким стыдным! С трудом верилось, что он происходит на самом деле. Исследовала ли она раньше себя? Да. Испытывала ли в те тайные моменты хоть тень того приятного возбуждения, которое ощущала сейчас с Колином? Боже, нет! Ничего подобного. Очевидно, она - испорченная девчонка и плохой ученый. Неудачница во всем.
  
   - Нам нужен еще один урок, Мин.
  
   От этих слов ее охватил трепет:
   - Вы так считаете?
  
   - Да. - Пэйн погладил ее живот. - Вам необходимо понять всю силу этого ощущения: как может быть хорошо, когда вы не сдерживаете себя. - Он передвинул ладонь и провел пальцами под грудью Минервы. - Вы должны узнать, чего заслуживаете от мужчины. А иначе дело кончится браком, лишенным страсти. Вы окажетесь привязанной к дряхлому, скучному ученому, чьи идеи будут вас восхищать, но чьи прикосновения никогда не заставят вас извиваться и стонать от сладкой муки.
  
   Мужские пальцы замерли между ее грудей:
   - Вы доверите мне?
  
   - Что?
  
   - Ваше тело. Ваше удовольствие.
  
   Минерва не знала, что ответить на этот прямой вопрос. Она уже вверила Колину свою безопасность и свои чемоданы. Она даже могла бы поручить его попечению свою добродетель, но никогда бы не доверила ему свое сердце. А разве этот орган не является самой главной частью ее тела?
  
   Однако Минерва так жаждала прикосновения Пэйна. Желание сковало ее уста и язык. Она не могла заставить себя сказать "нет".
  
   - Закройте глаза и подумайте о нем, - приказал виконт.
  
   Она зажмурилась.
   - О ком?
  
   - О нем, кто бы он ни был. О сэре Алисдэре Кенте. Или о волшебном принце. Вы же наверняка о ком-нибудь мечтаете. Все леди так делают.
  
   Да, у каждой девушки есть мужчина ее мечты, и Минерва не была исключением.
  
   Однако большинству девиц никогда не выпадал случай лежать рядом со своим идеалом во плоти - как это происходило сейчас с ней. Хотя она и старалась не потакать своим грезам, но едва ей стоило сдаться и вообразить себя в объятиях красивого, недосягаемого мужчины, как тот... оказался очень похож на Колина.
  
   Невыносимо признаваться в таком даже самой себе. А уж о том, что это может узнать Пэйн, даже помыслить было страшно.
  
   Она почувствовала, как виконт пошевелился, а затем лег на нее всем своим горячим, мускулистым телом. Их разделяла лишь льняная простыня.
  Минерва напряглась.
  
   - Тише! - прошептал Колин, нежно, но настойчиво раздвигая ее ноги и устраивая между ними свои бедра. - Все в порядке. Я не причиню тебе вреда. Я даже не подниму эту простыню. Под ней ты в безопасности. Просто закрой глаза, разомкни губы и узнай, каково это.
  
   Узнать, каково это? А разве это не должно быть нежно и романтично?
  
   Разве физическая близость не напоминает любовь?
  
  Но это не любовь, а забава, урок. Еще одно искусное притворство.
  
   Однако отклик ее тела был неподдельным. Минерва лежала под Колином с напряженными руками и ногами, тяжело дыша, чувствуя головокружение и слабость.
  
   Он положил ладонь ей на грудь и начал описывать пальцем спираль, с каждым витком все более сужающуюся вокруг быстро твердеющего пика.
  
   - Хороший любовник, - прошептал Пэйн, жарко целуя спутницу за ухом, - всегда найдет время, чтобы подарить тебе удовольствие, прежде чем получит его сам. Он позволит тебе касаться его, где угодно, просить обо всем, чего жаждет твое тело.
  
   Он дотронулся до ее соска - легко, словно провел перышком, - вызвав поразительно острое ощущение.
  
   - Тебе нравится? Хочешь еще?
  
   "Да, да, да! Еще, пожалуйста!" - мысленно молила она.
  
   - Тогда ты должна сообщить мне об этом. Можно и без слов, если не хочешь говорить. Когда ты увлечена любовной игрой, слов может не хватить. И, скорее всего, так и случится. Но мужчине необходимо твое ободрение, чтобы он показал все, на что способен. Поэтому, если тебе нравится какая-то ласка, ты должна дать мне это понять: ахнув, вздохнув или тихо застонав от удовольствия. Давай попробуем еще раз.
  
   Кончик его пальца снова подразнил вершинку ее груди, стремясь к соску, и замер прежде, чем Минерва смогла выразить свои ощущения.
  
   Продолжения не последовало.
  
   Она закусила губу, понимая, что Колин ждет поощрения. Гадкий насмешник! Подвести ее к самому краю удовольствия, от которого тело трепещет и словно тает, а затем остановиться, если она не станет умолять о продолжении!
  
   Минерве показалось, что она целую вечность пролежала неподвижно, молча борясь с собой, разрываясь между желанием вкусить еще немного наслаждения и страхом зайти слишком далеко.
  
  Желание и любопытство одержали верх. Она разомкнула губы, и дыхание вырвалось из них тихим, почти музыкальным вздохом.
  
  Колин ответил низким, звучным стоном:
   - Да. Вот так. Повтори для меня еще раз.
  
   Он прижал большой палец к соску Минервы и начал, дразня, обводить его. Она снова вздохнула, на этот раз более страстно, и виконт поощрил ее, легонько сжав сморщенную шишечку. От этой ласки голова Минервы откинулась набок, а тело выгнулось.
  
   - А так тебе нравится? - он потянул ее за сосок. - Отвечай.
  
   Она тихо застонала. Пэйн прав. Если не сдерживать стоны, удовольствие гораздо слаще и острее. Несомненно.
  
   - Да, Боже, да! Вот как можно свести мужчину с ума, лапочка. - Виконт ласкал ладонью ее грудь и одновременно покрывал поцелуями стройную шею Минервы. - Теперь, вырвав у тебя вздох, я хочу заставить тебя стонать все громче, кричать в безудержном восторге.
  
   Колин пошевелился, перераспределяя свой вес. Его тело, прижимающееся к ее мягкой плоти, было таким жестким. Мускулистый торс сплющил груди Минервы, колени втиснулись между ее ног. А потом он прижался к ней там, внизу, своим твердым, напряженно торчащим органом, который она рассматривала прошлой ночью с бесстыдством и восхищением.
  
   Ее пронзило глубокое, всепоглощающее наслаждение, подобного которому она никогда не испытывала. Минерва застонала, низко и громко, потому что жаждала продолжения. Ей хотелось ощущать твердость и жар этого мужчины. Она желала, чтобы он продолжал соблазнительно тереться об нее через прохладный, гладкий лен.
  
   И он дал ей то, о чем она молила - начал двигаться толчками в медленном, ровном ритме, одновременно то целуя ее шею, то нежно прижимаясь лицом к ее укрытой простыней груди.
  
   - Так?
  
   - Так.
  
   - Еще?
  
   - Еще.
  
   - Теперь скажи это руками. Обними меня крепко. Двигайся вместе со мной.
  
   Минерва, не смущаясь, вцепилась в его плечи. Ее возбуждение возросло, едва она почувствовала под своими ладонями, как напрягаются мышцы Колина. Он прилагал такие усилия. И всё для нее. Она наслаждалась ощущением его крепкого тела, снова и снова трущегося об нее.
  
   Вскоре каждый его восхитительный толчок сопровождался ее стонами. Чем сильнее они были, тем громче стонал в ответ виконт. Кровать присоединилась к этой эротической симфонии, поскрипывая в такт ритмичным движениям. Пэйн ускорил темп, и теперь ко всему прочему добавились глухие удары кроватного столбика о стену.
  
   - Да, Мин. Вот как это должно быть, - в голосе Колина звучало необузданное желание. - Никогда не довольствуйся меньшим. Не стесняйся выражать чувства в голос. Будь бесстрашной, неукротимой, прекрасной. Боже, ты так восхитительна!
  
   Было темно, и Минерва знала, что виконт вряд ли может ее видеть. Но это неважно. Она и вправду ощущала себя красавицей. Ее руки скользили по его разгоряченной коже. Они вместе создавали потрясающее удовольствие.
  
   Чтобы усилить это чувство, Минерва начала двигать бедрами навстречу Пэйну, подстраиваясь под его толчки, которые становились все быстрее и сильнее.
  
   А потом что-то изменилось. Внезапно она почувствовала, как ее с неумолимой силой охватывает наслаждение. Казалось, от него невозможно ни спрятаться, ни скрыться.
  
   Невидяще уставившись в темноту распахнутыми глазами, Минерва выдохнула:
   - Колин!
  
   - Да, - он продолжал двигаться. - Назови меня по имени. Громче!
  
   - Колин, я... - она испуганно ахнула. - Я не могу...
  
   - Не сопротивляйся этому. Все так, как должно быть. Это идеально, - прижавшись лбом к плечу Минервы, он снова и снова терся об нее. - Ты совершенна.
  
   И вот оно наступило - блаженство. Она словно закружилась в водовороте, все внутри натянулось, и ее повлекло в странное темное место. Минерва крепче ухватилась за Колина, впившись ногтями в его плечи.
  
   "Не отпускай меня!" - мысленно взывала она к нему.
  
   Он покрывал поцелуями ее щеки и губы:
   - Постарайся ради меня, дорогая. Постарайся ради себя.
  
   Наконец она полностью отдалась ощущениям и услышала свой крик, когда блаженство охватило ее целиком. Она словно приподнялась над кроватью и рассыпалась на кусочки, выжатая до полного бессилия, жадно хватающая ртом воздух и понимающая, что бесповоротно изменилась.
  
   А Пэйн все продолжал неистово работать бедрами. Он обхватил лицо Минервы ладонями и запустил пальцы в ее волосы. От этого ее накрыла еще одна волна острого удовольствия.
  
   Колин изо всех сил прижал ее к себе, продолжая двигаться, и простонал:
  - Прости. Мне слишком хорошо. Я не могу остановиться.
  
  Зарычав, он содрогнулся, а затем вдруг всем телом рухнул на партнершу и тяжело задышал ей в шею.
  
  Минерва разжала пальцы, которыми сжимала плечи виконта. Руки дрожали. Она не решалась прикоснуться к нему. Тонкая струйка пота сбежала по ее ключице. Чей это был пот - ее или его? Кто знает.
  
   Что всё это значило? Это нельзя назвать настоящим соитием. Еще меньше это похоже на занятие любовью. Но, так или иначе, между ними что-то произошло. Минерва не знала, что теперь думать о Пэйне и, тем более, как посмотреть ему в глаза и заговорить с ним утром. Что он о ней подумает после того, как она стонала и выдыхала его имя? Ее репутация уже погублена? Она превратилась в развратницу?
  
   Виконт перекатился на бок, все еще перебирая рукой ее волосы. Его грудь поднималась и опадала от тяжелого дыхания:
   - О Господи, женщина! - Ах да, она ведь стала женщиной, осознала Минерва. - Ты всегда застаешь меня врасплох. Я начал давать тебе урок в качестве наставника и вдруг, словно мальчишка, не смог удержать себя в руках.
  
   Он хрипло, доверительно рассмеялся и, как ей показалось, уже через минуту захрапел.
  
  ______________________________
  Примечания переводчика:
  
  41) Многие выражения в английском, связанные с Францией, содержат намеки на разного рода непристойности.
  
  
  
  Глава 13
  
  - Иисусе! - Поморщившись от яркого утреннего света, Колин запустил руку в волосы. - Не могу поверить, что это случилось! Со мной еще никогда такого не было!
  
  Минерва сонно перекатилась на спину и потерла руками глаза:
  
   - Что такое?
  
   - Одевайтесь и поскорее! Мы проспали.
  
   Они бросились умываться, одеваться и собирать вещи. Впрочем, сумасшедшая спешка в некотором роде была на руку Пэйну - тут уж не до обсуждения прошлой ночи.
  
   Но воспоминания о ней были еще яркими. Его возбуждало каждое движение спутницы. И то, как она проводила щеткой по спутанным темным кудрям, и то, как подскакивали девичьи груди, пока Минерва прыгала на одной ноге, пытаясь натянуть полуботинок на другую. Когда мисс Хайвуд ухватилась за плечо Пэйна, чтобы удержать равновесие, виконту показалось, что самообладание вот-вот снова оставит его. Прошлой ночью он вовсе не преувеличил, когда заявил Минерве, что возбудился из-за нее, словно юнец, и поглупел раза в два. А сейчас Колин вёл внутренний спор с самим собой: "Черт возьми, приятель! О чем ты думал? У тебя ведь есть правила на этот счет!" - "Да. Но я не нарушал свои правила, а лишь немного раздвинул их границы".- "Раздвинул, перечеркнул, отымел, заставил вздыхать и стонать! - Пэйн вздрогнул. -Проклятье!"
  
  А теперь предстоит провести еще один долгий день, трясясь на лошади и глотая пыль. Прекрасно! По крайней мере, будет предостаточно времени для сожалений и раскаяния. Конюхи внизу, наверное, уже выбрали коня и надели на него взятые Пэйном в дорогу седло и уздечку. Нанимать каждые двадцать миль почтовую лошадь - не самый лучший способ путешествовать, уж для его задницы точно. Но другой возможности поспевать за экипажем просто нет.
  
   Минерва отодвинула шторы и выглянула из окна:
  
   - О, я вижу, семейство Фонтли усаживается в карету. Но они ведь не уедут без нас?
  
   - Разумеется, нет. - Колин тоже подошел к окну. Их знакомые и в самом деле уже готовились уезжать. - Они не могут так с вами поступить. Ведь сегодня - ваш день рождения!
  
   - Не начинайте! - Она укоризненно посмотрела на виконта сквозь криво сидящее пенсне. Затем на ее лице промелькнуло смущение, словно отголосок прошлой ночи. Минерва покраснела, сглотнула и отвела взгляд.
  
   У Колина вдруг возникло необъяснимое желание ее поцеловать. Явно плохая мысль, да и времени на это не было. Торопясь, они громко протопали по лестнице и наконец появились внизу, таща за собой чемоданы.
  
   - Вот и мы! - возвестил Колин, обгоняя Минерву. - Уже идем. Ату!
  
   На запятках экипажа стоял один из лакеев Фонтли. Пэйн швырнул ему самый маленький чемодан, чтобы тот пристроил его с другим багажом. Следом полетел второй чемодан.
  
   - Не забудьте и этот, - напомнила Минерва, волоча за собой третий чемодан - тот, в котором лежала Франсина.
  
   Повернувшись к спутнице, чтобы помочь, виконт услышал, как кучер щелкнул кнутом, и карета тронулась с места, прежде чем Колин успел понять, что произошло.
  
   Фонтли уезжали. Без них.
  
   - Подождите! Вернитесь! - крикнула Минерва.
  
   Миссис Фонтли высунула голову в окно:
  
   - И подвергнуть моих детей влиянию столь недостойных особ? Ни за что!
  
  Когда карета покатила прочь, до "брата" и "сестры" донесся вопль матроны:
  
  - Вы - плохие люди!
  
   Ошеломленная Минерва обернулась к виконту, затаив дыхание:
  
   - Что она имела в виду? Явно не то, как вы вчера ударили грубияна.
  
   - Вряд ли. Ума не приложу, почему они так резко переменили о нас мнение. Разве только... - У него скрутило желудок.
  
   - Что?
  
   - Возможно, они слышали нас прошлой ночью.
  
   Минерва побледнела:
  
   - О небеса! Но разве они могли нас услышать?
  
   - Не могли.
  
   - Точно. Если только не ночевали в соседней комнате. - Она уставилась на собеседника широко раскрытыми, полными ужаса глазами. - Это их мы слышали!
  
  Колин медленно выдохнул, повернул голову и проводил карету взглядом:
  
   - Что ж, рад за них. Неплохая работа, мистер Фонтли.
  
   Минерва не разделяла его веселья.
  
   - О Боже! - Она уселась на оставшийся чемодан и уронила голову на руки. - Они, должно быть, приняли нас за мошенников. Теперь им известно, что каждое наше слово было ложью: Цейлон, проказа, дурацкий укус жука. Фонтли знают, что мы обманщики.
  
   Пэйн почесал затылок:
  
   - Остается надеяться, что они пришли именно к такому выводу.
  
   Она подняла глаза:
  
   - А что еще они могли подумать? Что мы действительно брат и... - На её лице отразилось глубокое отвращение. - Нет! Нет!
  
   - Не беспокойтесь, - поспешил успокоить спутницу виконт. - Уверен, они пришли к первому выводу.
  
   Минерву начала бить крупная дрожь:
  
   - Фу! Кажется, меня сейчас стошнит.
  
  - Не стоит этого делать. Мы-то знаем правду о наших отношениях.
  
  - Неужели?
  
  Жалящий сарказм её фразы напомнил Колину, что после случившегося прошлой ночью трудно точно сказать, кем они друг другу приходятся.
  
   Но этот разговор, кажется, придется отложить: только сейчас Пэйн заметил, сколько вокруг торчало зевак, следя за ними отнюдь не дружелюбными взглядами. Стоило виконту повернуться к гостинице, как входная дверь с шумом захлопнулась и раздался скрежет запираемой щеколды.
  
   О найме свежей лошади нечего и думать. Да и подвезти их кто-то из этих крестьян вряд ли предложит.
   - Мне следовало знать, что зря мы это затеяли, что расплата обязательно последует - запричитала мисс Хайвуд. - Каждый раз, когда вы прикасаетесь ко мне, всё заканчивается моим унижением.
  
   Колин прочистил горло и подошел ближе:
  
   - Нам лучше покинуть это место как можно скорее. Какие бы выводы ни сделали о нас Фонтли, похоже, они разболтали об этом всем.
  
   - Но куда мы отправимся и как туда попадем? - Минерва махнула рукой вслед карете Фонтли, уже скрывшейся из вида, и произнесла ослабевшим от отчаяния голосом: - Они увезли с собой все мои вещи.
  
   Виконт склонился к спутнице:
  
   - Ваша сумочка осталась при вас?
  
   Мисс Хайвуд кивнула.
  
   - И Франсина по-прежнему с вами. Вы на ней сидите.
  
   Она снова кивнула:
  
   - И мои научные записи тоже здесь.
  
   - Это самое важное. Остальное можно заменить. Нам просто нужно дойти до следующего городка, лежащего на нашем пути, а оттуда мы начнем всё заново. Идет?
  
   Минерва шмыгнула носом:
  
   - Идет.
  
   Пейн помог ей подняться и уставился на уцелевший багаж, размышляя, как его лучше тащить. На плече?
  
   Затянутой в перчатку рукой мисс Хайвуд взяла чемодан за ручку и приподняла со словами:
  
   - Я возьмусь с этой стороны, а вы с другой. Так мы дойдем быстрее.
  
  В Колине взыграл рыцарский дух, но пришлось признать, что Минерва права: и в самом деле удобнее тащить чемодан вдвоем.
  
  - Эй, улыбнитесь! - подбодрил Пэйн спутницу, плетясь по дороге со слепком следа гигантской ящерицы в чемодане. - Мы доберемся до следующего города в два счета.
  
  "Два счета" обернулись несколькими часами.
  
   Передвижение сильно затрудняла Франсина. Путникам приходилось то и дело останавливаться, чтобы отдохнуть, поменяться местами или перераспределить вес. Минерве сначала казалось, что до следующего города, должно быть, недалеко. От силы несколько миль. Она мысленно твердила себе, что за следующим подъемом или поворотом обязательно покажутся очертания приземистых домиков и церковь. Но прошло уже несколько часов, а города всё не было видно.
  
   То и дело их обгоняли экипажи и почтовые кареты. Но то ли в них не было свободных мест, то ли кучеров уже предупредили о парочке мошенников, направлявшихся на север. Да и остановись какой-нибудь экипаж, чтобы их подобрать, это не помогло бы - ведь Колин не смог бы в нем ехать. Придется прошагать не одну милю, надеясь, что на пути попадется деревушка, где можно нанять свежую лошадь и место в дилижансе. Но как долго еще предстоит идти?
  
   Солнце стояло высоко в небе. Минерву начала одолевать слабость - ведь с утра даже не удалось позавтракать. Усталость и голод, сговариваясь друг с другом против нее, раздраженно перешептывались внутри. От жажды распух язык.
  
   Минерва резко остановилась на обочине:
  
   - Всё. Дальше я не пойду.
  
   Пэйн опустил свой край чемодана:
  
   - Отлично. Значит, отдохнем.
  
   - Нет. Мне нужен не отдых, а экипаж. Возможно, какая-нибудь карета остановится, если я буду одна. Я останусь здесь, а вы идите дальше.
  
   Он покачал головой:
  
   - Ни в коем случае. Знаю, что вы невысокого мнения о моем характере. Но вы не в своем уме, если полагаете, что я брошу леди у дороги одну, без защиты. Вы знаете, какие разбойники слоняются вдоль почтовых трактов?
  
   - Теперь знаю, - парировала она, многозначительно глядя на виконта.
  
   - А, так теперь я, по-вашему, разбойник!
  
   - Из-за вас мы попали в этот переплет!
  
   Пэйн отступил на шаг:
  
   - Считаете, во всем виноват я?
  
   - Разумеется! Я не просила вас сочинять для Фонтли всю эту отвратительную ложь, вовлекать меня в ваши плутни и... давать мне уроки.
  
  - Конечно, не просили. Вы просто появились у моей двери посреди ночи, умоляя отвези вас в Шотландию. - Он ткнул себя пальцем в грудь. - Это вы поцеловали меня возле таверны. Это вы затащили меня в ту чертову пещеру. Я вас ни о чем таком не просил.
  
  - Вы губите это путешествие! - Минерва уже чуть не кричала. - Вы губите всё!
  
  - Прошу прощения, но, кажется, вы сами желали быть погубленной.
  
   Она сжала кулаки и попыталась успокоиться.
   - Мы заключили простую сделку. Вы отвозите меня в Эдинбург - я отдаю вам пятьсот гиней. Что-то я не помню никаких переговоров о том, что придется лгать, петь или... или стонать.
  
   - Нет. Я добавил эти условия совершенно бесплатно. Наслаждайтесь. - Вышедший из себя виконт медленно зашагал по кругу, размахивая руками. - Мы отдохнем несколько минут, а затем пойдем дальше. До следующей деревни, должно быть, уже недалеко.
  
   - Я не двинусь с этого места.
  
   Пэйн резко остановился позади Минервы, схватил ее за локти и пробормотал:
  
   - Двинетесь, даже если мне придется заставить вас силой.
  
   - Вы не посмеете!
  
   - Еще как посмею.
  
   Его руки помассировали шею и плечи упрямицы: не с нежностью, а подобно тому, как это делает тренер, готовящий боксера к поединку. Впрочем, ощущение было безумно приятным.
  
   Склонившись над спутницей, Колин повернул ее лицом в том направлении, куда они шли, и прошептал ей на ухо:
  
   - Я буду подталкивать вас сзади, тащить за руку и, если понадобится, гнать перед собой, потому что под вашей пресной внешностью скрывается блестящий ум. Потому что вы умеете петь, но не поете. Потому что в вас живет неистовая страсть, и ее необходимо высвободить. Потому что вы можете продолжать идти. Просто нужен кто-то, кто откроет вам новый горизонт.
  
   Минерва ощутила легкий трепет и решила, что он вызван голодом или слабостью, а вовсе не а не этим хрипловатым доверительным голосом.
  
   Она повернула лицо к виконту и заявила:
  
   - Довольно странные слова для человека, который даже не ездит в экипажах.
  
   Его руки напряглись, но вдруг послышался топот копыт.
  
  - Эй, там! - раздался окрик кучера, и рядом остановилась карета.
  
   Сидящая в ней молодая женщина в шляпке, украшенной яркими лентами, воскликнула:
  - Бог мой! Что за несчастье с вами приключилось? Можем ли мы предложить вам помощь? - Она открыла дверь экипажа. - Как видите, со мной только моя сестра и наша компаньонка. У нас тут достаточно свободного места.
  
  Минерва подняла чемодан и взглянула на Колина:
  - Ну? Мне вас подтолкнуть?
  
  - Не нужно, - ответил он мрачно. - Я поеду, но только до следующего города.
  
   Минерва окинула оценивающим взглядом молодую женщину в карете. На вид она была ровесницей Дианы, а ее шляпка и экипаж выдавали довольно состоятельную даму. Судя по предложению подвезти незнакомцев, она была либо необыкновенно доброй, либо довольно глупой.
  
   Скорее всего, она просто относилась к числу тех жизнерадостных знатных девиц, которые и помыслить не могли, что с ними может случиться нечто плохое, ибо таковое с ними еще никогда не происходило.
  
   - Вы так добры, что остановились ради нас, - обратилась к ней Минерва, приседая в реверансе. - Я - мисс Сэнд, а это мой... брат. Нынче утром с нами приключилось неприятное происшествие. Мы были бы очень признательны, если бы вы довезли нас до следующего города.
  
   - Так мы всё еще брат и сестра? - шепнул Пэйн, поднимая чемодан.
  
   - Да, - прошипела она в ответ. - Но не усложняйте: никаких миссионеров или кобр. А самое главное, никаких... ну, вы поняли.
  
   Виконт окинул ее с ног до головы холодным взглядом:
   - Поверьте, вам нет нужды беспокоиться на этот счет.
  
   Минерва стойко вынесла этот удар по своей гордости.
  
   - Положите чемодан сюда, внутрь, - командовала молодая леди. - Боюсь, на крыше уже нет места. Корделия обычно берет собой в путешествие не менее полудюжины шляпок.
  
   Минерва забралась в карету и заняла место спиной к ходу движения. Затем Колин засунул чемодан в экипаж, сделал глубокий вдох, словно собираясь нырнуть в море, и влез внутрь. Его крупное тело опустилось на сидение рядом, а длинные ноги сложились почти вдвое.
  
   - Трогай, Джон! - приказала юная дама.
  
   Едва карета пришла в движение, Минерва почувствовала, что мускулы Пэйна напряглись, отвердев, как железо. Она ощутила знакомую вспышку сострадания к нему, но, воистину, Колин должен был винить лишь самого себя за то, что оказался в такой ситуации. Да и поездка будет недолгой. Он выдержит.
  
   - Я - мисс Эммелина Гейтсхэд, - разукрашенная лентами молодая женщина протянула руку. - А это моя сестра мисс Корделия Гейтсхэд и наша компаньонка миссис Пикерил.
  
   Минерва пожала протянутую руку и вежливо поприветствовала всех троих. Могла бы и не утруждаться - похоже, ее никто не слушал: спутницы мгновенно сосредоточили внимание на Колине. И не удивительно: этот мужчина привлекал женское внимание так же сильно, как губка впитывает воду.
  
  - А по каким делам вы направляетесь на север? - полюбопытствовала мисс Гейтсхэд. - Я не очень хорошо расслышала ваши имена.
  
  - О, - внезапно запаниковала Минерва. - Ну, мы...
  
  - Не говорите! Мы попробуем угадать. Это поможет нам скоротать время, - Корделия улыбнулась виконту. - Вы - офицер, вернувшийся с войны?
  
  - Нет, мисс, я не герой.
  
  Еще несколько минут назад Минерва сказала бы о нем то же самое. Но теперь она не была в этом так уверена. С того момента, как они сели в экипаж, она ощущала напряжение Пэйна. Да у нее очки даже начали запотевать от его прерывистого дыхания! Но никто из остальных спутников не подозревал о его страданиях, потому что Колин переносил эту пытку мужественно. Может быть, даже героически.
  
   - Жаль. Мундир был бы вам к лицу. - За это замечание Эммелина тут же получила предупреждающее покашливание от компаньонки. - Вы из Лондона?
  
   - Мы были в нем проездом, - объяснила Минерва. - Но живем гораздо дальше к югу, на побережье.
  
   Корделия ахнула:
   - Я знаю! Он пират! - и сдавленно хихикнула.
  
   Эммелина искоса посмотрела на Колина, в ее голос закралась кокетливая напевность:
   - Я бы могла в это поверить. У него, действительно, такой плутоватый вид.
  
   Мисс Гейтсхэд даже не представляла, насколько была близка к истине.
  
   - А может, он - шпион? - встряла миссис Пикерил.
  
   Беспокойство Минервы достигло точки кипения. Она не могла дольше терпеть глупости, изрекаемые этими женщинами. К тому же ее сильно заботили безмолвные мучения Колина. Казалось, теперь он даже дышать перестал.
  
   - Почему бы тебе не рассказать им всю правду, братец? - обратилась к нему Минерва, надеясь, что это поможет ему. Ведь Пэйн так любит сочинять нелепые истории, а открыв рот, он волей-неволей начнет дышать.
  
   Виконт прочистил горло:
   - О, не хотелось бы говорить об этом.
  
   У миссис Пикерил на лице отразилось подозрение:
   - Но это же несложно: ваши имена, куда вы направляетесь.
  
   - Да, конечно, - поспешила согласиться Минерва, небрежно проведя ладонью по руке Колина, и начала импровизировать: - Но дело не в том, кто мы. Вся сложность в том, кем мы можем стать.
  
   - А кем вы можете стать? - подалась чуть вперед мисс Корделия Гейтсхэд.
  
   - Расскажи им, братец. Это так занимательно. Думаю, нам сейчас не помешает немного развлечься.
  
   Минерва тайком сжала руку виконта, посылая немой сигнал: "Я рядом. Ты не один".
  
   Пэйн кивнул.
   - Видите ли... суть в том... - он накрыл ее руку своей ладонью. - Возможно, мы - члены королевской фамилии.
  
   Все дамы в экипаже раскрыли рты от удивления, в том числе и мисс Хайвуд. Впрочем, она сама это затеяла. По крайней мере, на этот раз не будет никаких кобр и прокаженных.
  
   - Королевской фамилии? - мисс Гейтсхэд выпрямила спину. - Поразительно!
  
   - Именно так подумали и мы, когда нас разыскали поверенные. - Колин снова начал походить на самого себя: неисправимого и озорного. - Но лишь недавно обнаружилось, что наш отец, возможно, принадлежит к тому же роду, что и князь Амперсанд (42), правящий монарх Крабии.
  
   - Крабии, - повторила за ним Корделия. - Никогда не слышала о такой стране.
  
   - Так ведь и мы тоже! - воскликнул Пэйн. - Когда в прошлом месяце мы получили письмо с этим известием, нам пришлось откопать в отцовской библиотеке географический атлас и сдуть с него пыль. Судя по всему, Крабия - очень маленькое княжество, расположенное высоко в горах на границе между Испанией и Италией. Вся его экономика держится на экспорте календулы и козьего сыра.
  
   Минерва подавила смешок. Любой идиот, у которого есть географический атлас, знает, что Испания не граничит с Италией. А календуле, растущей на горных вершинах, остается только пожелать удачи.
  
   - А что говорилось в том письме? - спросила Корделия.
  
   - Несколько месяцев назад в крошечном альпийском раю разыгралась трагедия. Все королевское семейство Крабии погибло от крайне опасной разновидности фиолетовой лихорадки.
  
   - Никогда не слышала о фиолетовой лихорадке.
  
   - Так ведь и мы тоже, - ответил Колин. - Поэтому далее нам пришлось открыть несколько старых отцовских книг по медицине. Не так ли, Эм? - Виконт погладил ее по руке. - Это чрезвычайно редкая болезнь, но почти всегда смертельная, - он прищелкнул языком. - Истинная трагедия! Лихорадка унесла жизни князя, княгини и всех их детей. Жителям Крабии нужно найти кого-то королевской крови, чтобы корона не досталась этому отвратительному узурпатору с бородавками и вечным насморком... Как бишь его зовут? - Пэйн взглянул на Минерву. - Сэр Аласдэр, так?
  
   Она фыркнула.
  
   - Они искали повсюду и нашли нас. Вот мы и направляемся в родовое поместье, чтобы изучить записи в церковной книге, в семейной Библии, а также прочие источники. Кто знает, возможно, уже в следующем месяце мы станем князем и княгиней Крабии.
  
  Эммелина вздохнула:
  - Прямо как в сказке.
  
  "Так и есть, - подумала Минерва. - Как в волшебной сказке, где всё вздор от начала до конца".
  
   - О, это не сказка! - возразил Колин. - Не завидуйте нашему внезапному возвышению. Если мы окажемся членами королевской фамилии, то больше не будем хозяевами собственных жизней. Ведь у нас появятся обязанности. Нам придется покинуть Англию, родной дом и друзей. А еще - навсегда отказаться от надежды обрести любовь, ведь принц не может себе этого позволить. - Он изобразил на лице уныние.
  
   - Не может? - удивилась Корделия.
  
   - Нет, - с задумчивым и искренним выражением лица Пэйн наклонился вперед. - Видите ли, если бы я оставался всего лишь бедным, скромным мистером Колином Сэндом из Суссекса, я мог бы, путешествуя, повстречать милую девушку и попросить разрешения за ней ухаживать. Постепенно мы бы все лучше узнавали друг друга, делились своими мечтами, фантазиями и тайнами. Я бы дарил ей сладости и цветы.
   Он бросил тоскливый взгляд в окно экипажа.
   - Как и всякий мужчина, я отдавался буйным увлечениям юности, но в глубине души всегда мечтал о том, что когда-нибудь смогу насладиться нежными, романтическими отношениями с достойной девушкой.
  
   Боже милосердный! Виконт сочинял эти небылицы так убедительно, что даже Минерве пришлось напомнить себе, что все это выдумки. А ведь она однажды уже совершила ошибку, поверив его вранью. Такая уж она. И всегда была такой. В ее ушах до сих пор стоял издевательский смех, звенящий под сводами башни.
  
   На этот раз, по крайней мере, смеялись не над ней, а смеялась она.
  
  Надо отдать должное Пэйну: такое обаяние - это настоящий талант! Всего двадцать минут в одной карете с двумя благовоспитанными дамами - и вот они уже пылко восторгаются князем поневоле, отвергающим мирские сокровища ради настоящей любви, и готовы ради одного зовущего взгляда подарить ему свои сердца, души, улыбки и целомудрие. Возможно, даже сменяя друг друга.
  
  Мисс Хайвуд внезапно осознала, что Колин никогда не использовал весь свой талант обольстителя в Спиндл Коув - по крайней мере, не с Дианой. При этой мысли Минерва неожиданно испытала признательность к нему.
  
   - Если я стану князем, то, конечно, постараюсь исполнить свой долг наилучшим образом. Но порой я думаю, каким облегчением было бы узнать, что всё это - лишь большая ошибка, - добавил виконт.
  
  От обезоруживающей застенчивой улыбки на одной его щеке появилась ямочка - словно некий тайный символ его уязвимости, исцелить которую может только любовь добродетельной женщины.
  
  Внезапно карета, качнувшись, резко остановилась.
  
  - О! - воскликнула Эммелина, наклонившись вперед. - В чем дело?
  
   Минерва выглянула в окно. Эта часть их пути проходила через лес. Может, они подъехали к дорожной заставе, или впереди развезло дорогу?
  
   Но тут дверь с треском распахнулась, в проеме блеснуло дуло пистолета, и чей-то голос произнес:
   - Кошелек или жизнь!
  
  ______________________________
  Примечания переводчика:
  
  42) Амперсанд - графическое сокращение латинского союза "et" ("и"), изображается как "&".
  
  
  Глава 14
  
   Колин чуть не рассмеялся горьким смехом. Ну не забавно ли, что он сам в глубине души хотел такого развития событий, предпочитая скорее оказаться на мушке у разбойника, чем провести хотя бы еще одну минуту в этой отвратительной, вызывающей удушье, карете? Даже сочинение невероятной бессмыслицы и наслаждение обществом трех дам не могло отвлечь от того, что салон экипажа чересчур тесен, а воздух в нем очень спертый. Когда карету качнуло из-за неожиданной остановки, виконт возликовал.
  
   Ему так хотелось выбраться отсюда. При виде пистолета он едва не взмолился: "Да, пристрелите меня. Положите конец моим страданиям!"
  
   Но едва дуло обратилось в сторону Минервы, сразу вернулась ясность мышления. Теперь Колин не паниковал. Он был чертовски рассержен.
  
   Прочистив горло, чтобы привлечь внимание напавшего на них ублюдка, Пэйн произнес:
   - Если вам так уж обязательно наставлять эту штуковину на кого-нибудь, то цельтесь лучше в меня.
  
   Разбойник сделал ему это одолжение, а затем бросил в открытую дверь холщовую суму.
   - Все по очереди сложите сюда деньги, часы и драгоценности. - Он с угрожающим звуком взвел курок пистолета. - И поживее!
  
   Дамы Гейтсхэд и их компаньонка съежились от страха.
  
   Колин поднял суму с пола и, развязывая стягивающую ее края веревку, обратился к спутницам:
   - Боюсь, нужно сделать, как он говорит, а затем мы отправимся дальше. Всё будет хорошо.
  
   Проклятье! Единственный безопасный и разумный выход - расстаться с ценностями, и Пэйн это понимал. Ведь он в невыгодном положении, потому что не вооружен, если не считать спрятанного в сапоге ножа. А у грабителя, по-видимому, есть сообщники, которые сейчас держат под прицелом кучера и лакея. Любая попытка проявить геройство, несомненно, закончится чьим-то ранением или гибелью. Нельзя рисковать, когда в карете четыре дамы. Но до чего же не хочется сдаваться! Виконт проклинал свою глупость: почему он не захватил с собой пистолет, отправляясь в путешествие?
  
  Ответ был прост: потому что он не собирался в поездку и тем утром, у дороги, пытался отменить эту затею.
  
  Надо было пытаться усерднее.
  
   Трясущими пальцами три дамы сняли с себя медальоны, браслеты, кольца и гребни для волос. Пэйн вытряхнул из кармана несколько монет.
  
   - Как насчет нее? - грабитель ткнул пистолетом в сторону Минервы.
  
   - Она не носит драгоценности. - Колин наклонился, закрывая собой мисс Хайвуд.
  
   - А ридикюль?
  
   Пэйн протянул к ней руки с раскрытой холщовой сумой:
  
   - Ридикюль, Мин.
  
   Ее темные глаза наполнились тревогой.
  
   - Но... Но там все мои...
  
   Все ее деньги. Все их деньги. Да, Колин знал это. И, судя по выражению глаз Минервы, она вполне может выкинуть какую-нибудь глупость, чтобы спасти свои сбережения, если он не примет меры.
  
   - Дайте сюда сумочку, - потребовал он. - Сейчас же.
  
   С побелевшим, словно бумага, лицом мисс Хайвуд сняла ридикюль с запястья и бросила в холщовую суму.
  
   - Вот, - виконт сунул тяжелую суму разбойнику. - Возьми и убирайся, пока я не передумал и не разбил сапогом твою мерзкую, зловонную физиономию.
  
   - Не торопись, - злодей указал пистолетом на перстень-печатку Пэйна. - Твое кольцо.
  
   - Оно не снимается. - Колин демонстративно подергал золотой обруч. - Если ты его хочешь, придется отрезать мне палец.
  
   От этих слов дамы ахнули, чем отвлекли грабителя. Он обшарил салон острым взглядом из-под широких полей шляпы и указал пистолетом в сторону Франсины:
  
   - Что в чемодане?
  
   - Ничего, - поспешно ответила Минерва. - Совсем ничего.
  
   "Проклятье! - подумал Пэйн. - Неверный ответ, лапочка". Содержимое чемодана не представляет ценности ни для кого, кроме мисс Хайвуд да еще, может, горстки скучных ученых. Но своим торопливым ответом Минерва создала впечатление, что чемодан набит золотыми дублонами. Теперь грабитель не успокоится, пока им не завладеет. А эта девица не уступит.
  
   Виконт наклонился к ней.
  
   - Мин, это не стоит твоей жизни.
  
   - Это и есть моя жизнь. Без этого все мои труды окажутся напрасными.
  
   - Отдай мне это, - приказал разбойник.
  
   Держа пистолет в одной руке, другой он потянулся к ручке чемодана.
  
   - Нет! - закричала Минерва, вцепившись в драгоценный багаж.
  
   Сердце Колина екнуло. Боже милосердный! Да эту девицу сейчас убьют!
  
   - Оставьте чемодан, - произнес он, повернувшись к грабителю. - Оставьте чемодан и заберите меня.
  
   Губы злодея искривила усмешка.
  
   - Ты не в моем вкусе. Но я, наверное, возьму и чемодан, и девчонку. Люблю таких бойких.
  
   Колину стоило больших усилий не обрушить немедленно кулак на этого человека. С пистолетом тот или нет, Пэйн был уверен, что сможет стереть мерзавца в порошок.
  
   Но он напомнил себе, что разбойник не один. Снаружи у него есть сообщники - несколько мужчин, большинство из них вооружены. Они могут начать стрелять. Нельзя подвергать риску дам.
  
   - Какой тебе толк от этой девчонки? Лишь позабавиться недолго? А за меня дадут огромный выкуп, - виконт вскинул руку с перстнем-печаткой и добавил с самым аристократичным произношением, на какое только был способен: - Тысячи фунтов. Отпусти дам, и я, не сопротивляясь, пойду с тобой.
  
   Он видел, как во взгляде грабителя борются жадность и подозрительность. Этот человек хотел поверить Колину, но не был уверен, можно ли.
  
   И тут мисс Корделия Гейтсхэд преподнесла Пэйну самый своевременный подарок, какой только можно было надеяться получить. Она в отчаянии сжала руки и вздохнула:
  
   - О, ваше высочество! Вы не должны!
  
   Что ж, этих слов оказалось достаточно, чтобы скрепить сделку.
  
   Перед тем как выйти из кареты, виконт обжег Минерву суровым взглядом.
  
   - Слушайте меня, - прошептал он горячо и быстро. - Вы доберетесь до следующего города, найдете безопасную гостиницу, оттуда напишете моему кузену и затем, черт возьми, дождетесь его появления. Вы меня слышите?
  
   В ее глазах плескался страх.
  
   - Но, Колин...
  
  - Проклятье! Не спорьте. Просто делайте, как я сказал. Мне нужно знать, что вы в безопасности.
  
  Минерва кивнула. Ее нижняя губа задрожала и Пэйн, не удержавшись, запечатлел на ней кроткий прощальный поцелуй, который едва ли можно было назвать братским.
  
   - Да хранит вас бог, принц Амперсанд! И весь народ Крабии, - произнесла Эммелина Гейтсхэд, рыдая в носовой платок.
  
   Колин вышел из экипажа и оценил положение - у грабителя были помощники, и оба вооруженные: коренастый мужчина держал лошадей за поводья, целясь в кучера из пистолета, а тощий молодчик стоял в нескольких шагах позади, держа на плече взведенное ружье.
  
   Первый грабитель толкнул Пэйна в спину пистолетом.
  
   - Смотрите, что тут у меня есть, братцы! Это принц.
  
  - Что-то не похож он на принца. Не мешало бы ему зубы пересчитать.
  
   - Кем бы он ни был, давайте отведем его подальше от дороги, - коренастый разбойник отпустил поводья лошадей и кивнул кучеру.
  
   Карета Гейстхэдов тронулась с места, и Колин обрадовался тому, что в ней благополучно удаляются четыре, нет, пять, если считать Франсину, невинных особ. Он глубоко вдохнул - впервые с тех пор, как несколько миль назад сел в этот ужасный экипаж. Раз Минерве не причинили вреда, он сможет вынести всё, что последует дальше.
  
   Если бы с ней что-то случилось, Пэйн перестал бы себя уважать.
  
   Подталкивая пистолетом, грабитель повел пленника в чащу. Пока они пробирались сквозь папоротники и заросли орешника, Колин объяснял:
  
   - Мой кузен - граф Райклиф. Он управляет моим состоянием. Отправьте ему письмо, запечатанное вот этим, - виконт указал на перстень-печатку, - и он выдаст любой выкуп, который вы потребуете.
  
   Может быть. Или кузен напишет им в ответ: "Давайте, окажите мне услугу и отправьте этого негодяя к дьяволу". Все будет зависеть от настроения Брэма в тот день. Да это и неважно, ведь Колин не собирался оставаться в лапах разбойников так долго. Это были мелкие воришки, а не похитители людей. Они наверняка допустят оплошность, и еще до утра ему удастся сбежать.
  
   Или не удастся.
  
   Они уже порядочно углубились в чащу, когда пленивший Пэйна грабитель повернул его к себе и ударил по лицу пистолетом. От удара голова Колина резко дернулась, в ней все завертелось, и он начал проваливаться куда-то, где было много искр и боли.
  
   Его окружили трое разбойников.
  
   - Значит, принц? - коротышка сжал кулак. - Не жди от нас королевского обращения.
  
   Пэйн выпрямился. Благодаря многолетним занятиям боксом в клубе он знал, как выдержать несколько ударов, а еще понимал, что его кулаки бессильны против трех вооруженных мужчин. Но он не будет дрожать от страха или умолять о пощаде.
  
   - Вообще-то, я не принц. Я - виконт. Если это поможет.
  
   Не помогло: он заработал еще один удар. На этот раз в живот...
  
   Колину так и не представилась возможность бежать. Вместо этого он встретил утро избитым, окровавленным, привязанным к стволу каштана и глядящим в дуло пистолета.
  
  
  Глава 15
  
   Это был прекрасный день для тренировки в стрельбе - ласковый, солнечный, не очень ветреный.
  
   Кейт Тейлор взвела курок пистолета и прицелилась в яблочко мишени.
  
   Традицию еженедельных занятий стрельбой ввела мисс Сюзанна Финч, дочь местного джентльмена, изобретателя-оружейника, и первая патронесса Спиндл-Коув. Она считала, что каждая молодая леди должна уметь себя защитить.
  
   Сюзанна в прошлом году вышла замуж за лорда Райклифа и сейчас жила с ним в Лондоне. Поэтому Кейт в ее отсутствие взяла на себя труд следить следить за списком дел местных дам.
  
   По понедельникам они совершали загородные прогулки. Морские купания по вторникам, разумеется, у них были только летом. По средам дамы занимались садом. А по четвергам...
  
   - Бах!
  
   Четверг отводился для тренировок в стрельбе - здесь, в Саммерфилде, в поместье Финчей. Сэр Льюис Финч всегда был рад молодым дамам, предоставлял в их распоряжение свое лучшее оружие и угощал легкими закусками. Старик очень скучал по дочери и находил хоть какое-то утешение в том, что привечал ее подруг. А Кейт, со своей стороны, любила бывать в фамильном доме Финчей. Пусть даже она не принадлежала к этой семье, ей нравилось разглядывать старинные портреты, впитывать витающий в этом доме дух истории и теплые воспоминания.
  
   Шарлотта Хайвуд потянула ее за рукав:
  
  - Мисс Тейлор, взгляните. Это ополчение?
  Рисунок 1
  
   Кейт посмотрела в указанном направлении. Действительно - прямо к ним маршировали через луг в боевом порядке и в полной униформе члены местной милиции.
  
   Странно.
  
   - Не знала, что у них сегодня строевые учения, - сказала Диана.
  
   - И я, - отозвалась Кейт и подумала: "Даже если это учения, почему отряд марширует к усадьбе сэра Льюиса Финча?"
  
   - Это похоже на учебный бой, - оживленно воскликнула Шарлотта. - Леди против джентльменов. Может, нам тоже выстроиться в боевом порядке, примкнуть штыки и пойти в атаку?
  
   - Глупышка, - дернула ее за волосы Диана.
  
   Когда колонна одетых в красные мундиры мужчин приблизилась, Кейт разглядела, что возглавляет ее капрал Торн, отличить которого от остальных не составляло труда: он был на несколько дюймов выше и раза в два шире в плечах. А его манеры - в тысячу раз хуже, чем у его подчиненных.
  
   - Леди, - спокойно произнесла Кейт. - Опустите, пожалуйста, оружие. Кажется, эти люди хотят что-то с нами обсудить.
  
   Капрал рявкнул команду, и его отряд замер на месте. Прозвучал еще один резкий приказ - и мужчины вытянулись в одну шеренгу лицом к дамам.
  
   Торн подошел к Кейт. Ей тут же стало неловко, спина ослабела, едва массивная фигура капрала полностью заслонила солнце. Кейт ненавидела себя за то, что так реагировала на этого мужчину. Да, она ему не нравилась. И что с того? Ему никто не нравился. И разве ей есть до этого дело? Так почему в его присутствии она ощущает себя такой маленькой и беспомощной?
  
   - Капрал Торн, - кивнула Кейт вместо того, чтобы присесть в реверансе. - Чем мы обязаны этому... вмешательству?
  
   - Я собираюсь опросить ваших дам и своих людей, чтобы выяснить, есть ли у кого-то причины полагать, что мисс Минерва Хайвуд и лорд Пэйн были...
  
   - Влюблены друг в друга? - закончила она за него фразу.
  
   - Чем-то связаны.
  
   Кейт пожала плечами.
  
   - Полагаю, сам факт совместного бегства может служить достаточным доказательством их связи.
  
   - Это не так. Здесь что-то нечисто.
  
   - Миссис Хайвуд сказала...
  
   - Я помню, мисс Тейлор. Я не дурак.
  
   - А я вас так и не называла.
  
   - Мне известно, что сказала миссис Хайвуд, но я решил не брать ее слова в расчет. В отсутствие лорда Пэйна я руковожу местным ополчением. Соответственно, отвечаю за безопасность этого места, а также всех мужчин, женщин и детей, проживающих тут. Включая мисс Минерву. Если ее здоровью, счастью или чести что-либо угрожает, я обязан вернуть ее домой целой и невредимой. - Торн отступил назад и громко произнес: - Я подойду к каждому из своих людей, а затем к каждой даме и задам один и тот же вопрос: есть ли у вас причины полагать, что до исчезновения лорд Пэйна и мисс Минерва были...
  
   - Влюблены, - снова пришла ему на помощь Кейт. - Кажется, вам трудно произносить это слово, капрал. Или вы вообще против любви?
  
   Он не удостоил ее ответом.
  
   - Не понимаю я этого человека, - прошептала Кейт Диане. - Либо у него голова набита камнями, либо булыжник вместо сердца.
  
   Диана улыбнулась.
  
   - Сомневаюсь. Если бы всё так и было, Минерва увлекалась бы им, а не лордом Пэйном. Она ведь так любит всякие камни.
  
   Капрал остановился перед владельцем таверны "Бык и цветок".
  Рисунок 2
  
   - Фосбери!
  
   - Да, сэр!
  
   - Прежде чем лорд Пэйн и мисс Минерва сбежали, были ли у вас основания полагать, что они расположены друг к другу?
  
   Мистер Фосбери фыркнул от смеха:
  
  - Эти двое? Нет, сэр. Их побег был настоящим сюрпризом.
  
  Торн двинулся дальше вдоль шеренги и обратился к кузнецу:
  
  - Дауэс! Тот же вопрос.
  
  Крупный мужчина кинул взгляд в сторону дам.
  
  - Нет, капрал. Судя по тому, что видел, я бы, скорее, сказал, что лорд Пэйн испытывал симпатию к мисс Диане. Лейтенант он или нет, но, думаю, он порядочная скотина, раз вводил ее в заблуждение. Если соберетесь за ним в погоню, возьмите и меня с собой.
  
   - Что ж, это в его духе, - прошептала Кейт подруге. - Хотя и излишне.
  
   Диана промолчала.
  
   Капрал Торн продолжал шагать вдоль шеренги, опрашивая каждого по очереди: викария, затем нескольких батраков. В восьмой раз услышав твердое отрицание, Торн бросил на Кейт самодовольный взгляд, в котором читалось: "Я же говорил!"
  
   Она в ответ лишь подняла брови.
  
   - Гастингс! - рявкнул капрал, подходя к следующему ополченцу, рыбаку. - Прежде чем они сбежали вместе, были ли у вас причины полагать, что лорд Пэйн и мисс Минерва были увлечены друг другом?
  
   Гастингс расправил плечи:
  
   - Да, сэр!
  
   Торн резко остановился. Он уже миновал Гастингса, но, услышав его ответ, огромный офицер повернул голову, и это движение показалось Кейт угрожающим и показным.
  
   - Что это было, Гастингс?
  Рисунок 3
  
   Тот даже смутился.
  
   - Я... Я сказал, что у меня были причины полагать, что эти двое состояли в любовной связи.
  
  - Почему? Что? Как? - Торн выпаливал вопросы, словно вел обстрел из гаубиц.
  
   Кейт нервно засмеялась.
  
   - Задавайте вопросы по одному. Дайте бедняге возможность ответить.
  
   Как же Торн посмотрел на нее! В его глазах сверкнула мрачная угроза. Но Кейт вернула ему его взгляд. Она не один из ополченцев, чтобы ее муштровать! Пусть у нее нет состояния и семьи, но она - настоящая леди, и этот капрал над ней не властен.
  
   Кейт спрятала руку за спину, чтобы Торн не заметил, как та дрожит.
  
   Гастингс, между тем, обрел дар речи:
  
   - Я видел их вместе в пещере. Всего несколько дней назад, рано утром, когда вышел к морю с сетями. Мисс Минерва была в купальном костюме, а лорд Пэйн раздевался до бриджей.
  
  - Они собирались плавать? В апреле? - удивилась Диана.
  
  - Я не знаю, чем они потом занялись. Я видел лишь то, что видел, - пожал плечами Гастингс. - А когда я вернулся на это место несколько часов спустя, их уже не было.
  
   - Знаю, что до меня еще не дошла очередь, - подал голос Руфус Брайт с другого конца строя, - но я тоже видел их вместе.
  
   - Когда? - в смятении воскликнули Кейт и Торн в один голос.
  
   - Позапрошлой ночью, когда стоял на вахте в замке. Где-то после... - Руфус стрельнул глазами в сторону женщин и оттянул воротник. - Где-то после полуночи я увидел, как мисс Минерва покидает башню, где квартирует лорд Пэйн. Одна.
  
   Шарлотта вскрикнула и прижала ладони ко рту. Диана попыталась успокоить сестру.
  
   - Почему ты не рассказал об этом тогда же? - спросил Торн Руфуса. - Ты позволил даме отправиться домой в одиночестве, без защиты?
  Рисунок 4
  
   - Ну, согласитесь, это был не первый раз, когда лорд Пэйн развлекал даму после наступления ночи.
  
   "О, Боже!" - подумала Кейт и вышла вперед.
  
   - Капрал, может, достаточно? Вы хотели доказательств. Полагаю, Гастингс и Руфус дали вам их достаточно. А теперь давайте закончим этот публичный допрос, пока не вскрылись излишние подробности, ставящие семейство Хайвуд в неловкое положение.
  
   Торн медленно выдохнул.
  
   - Вы действительно считаете, что Пэйн на ней женится?
  
   - Да.
  
   - Что ж, тут вы правы. Он женится на ней. Я за этим пригляжу. Вопрос в одном: женится ли он на мисс Минерве добровольно или, когда вернется, пойдет с ней под венец под дулом моего пистолета.
  
  
  
  Глава 16
  
   "Боже, храни меня от неумех!" - думал Колин. Он сидел на земле с заломленными назад руками, обвязанными вокруг ствола каштана, и с тоской вспоминал милицию Спиндл-Коува. Может, они и были жалким отрядом добровольцев, лишь начинающих обучаться военному делу и едва способных маршировать в ногу, но его ополченцы выглядели отборной пехотой в сравнении с кучкой идиотов-разбойников.
  
  Сперва эти воры добрые полчаса спорили, кем его считать: принцем, виконтом или обманщиком. Потом еще столько же решали, что с ним делать. У Колина, конечно, нашлось много предложений, за каждое из которых он заработал по дополнительному удару в лицо.
  
   Пока что эти висельники доказали свое умение лишь в одном - вязании узлов. Решив в конце концов доложить обо всем главарю своей разбойничьей шайки, они привязали Пэйна к стволу каштана и оставили самого молодого из них сторожить пленника. Юнец уселся в десяти футах от Колина, целясь ему в грудь из пистолета.
  
   Но не этот мальчишка тревожил виконта, а веревки, которыми Пэйн был накрепко прикручен к дереву. Он ненавидел, когда его свободу в чем-то ограничивали, и не выносил, когда его к чему-нибудь привязывали.
  
   "Спокойно, - приказал себе Колин. - Тебя рано или поздно отпустят. Ты слишком ценен, чтобы тебя убивать".
  
   Но чем дольше он, привязанный к дереву, остается заложником нерешительности разбойников, тем позднее известие о его пленении дойдет до Брэма, и тем дольше Минерва пробудет одна и без гроша в кармане.
  
   Представив, как она, голодная, съеживается от страха в незнакомой деревне, Колин затрясся от бессильного гнева и яростно напрягся, чувствуя, как путы впиваются в тело.
  
   Хватит терпеть. Ждать больше нельзя, надо бежать отсюда.
  
   - Почему ты? - задал Пэйн вопрос своему сторожу, стараясь, чтобы голос звучал невозмутимо.
  
   - Ты о чем?
  
   - Почему они оставили тебя караулить ценного заложника? Ты ведь так юн, что даже еще не бреешься.
  
   - Этим летом мне стукнет девятнадцать. - Разбойник поскреб подбородок. - Думаю, Граб и Кармайкл хотели сами доложить о тебе главарю. Сейчас они, небось, ссорятся из-за того, кто расскажет ему эту новость.
  
   - А! - коротко ответил Колин и наклонил голову, одновременно изо всех сил дергая веревки, связывающие его запястья за стволом дерева. Но ослабить узы не удавалось. Проклятье! Если бы только дотянуться до ножа, спрятанного в сапоге!
  
   - Итак, - снова обратился виконт к своему караульщику, - эти, как их там, Граб и Кармайкл, хотят приписать весь успех себе?
  
   - Сдается мне, что именно так.
  
   - Уверен, ты прав, - кивнул виконт. - Вот ведь ловкачи. Но, знаешь, тебе, пожалуй, не стоило называть мне их имена.
  
   Юнец выпучил глаза и немудряще выругался.
  
   - Не беспокойся. Уверен, Граб и Кармайкл тебя не убьют.
  
   - Не... Не произноси больше эти имена! - воскликнул разбойник, угрожающе размахивая пистолетом.
  
   - Не думаю, что смогу вот так просто их забыть.
  
   Юнец вскочил на ноги.
  
   - Ты их забудешь, коли я тебя пристрелю!
  
   - Но тогда ты окажешься в пренеприятной ситуации. Если Граб, Кармайкл и этот ваш главарь вернутся и обнаружат, что ты прикончил их ценного заложника, - Колин присвистнул, - ты после этого тоже недолго проживешь.
  
   У разбойника затряслись руки.
  
   - Я на такое не соглашался. Я должен был лишь постоять на стреме, пока они грабят.
  
   - Конечно, не соглашался, - мягко произнес Колин. - Похищение пэра Англии? Это на тебя не похоже.
  
   - Ведь правда? Я только хотел раздобыть несколько шиллингов, чтобы сводить свою милку на ярмарку.
  
   - Купить ей какую-нибудь безделушку, запустить руки ей под юбку...
  
   - Точно.
  
   Чуть помолчав, Пэйн заявил:
  
   - Вот что я тебе скажу. Видишь эти сапоги, что на мне? В любом городе за них дадут кругленькую сумму. Если ты меня развяжешь, можешь их себе забрать. А потом дуй отсюда, выручи за них деньги и отведи свою подружку на ярмарку. Когда власти кинутся разыскивать Граба и Кармайкла, - а их обязательно повесят, помяни мое слово, - ты уже будешь далеко. О тебе и не вспомнят. И я ведь даже не знаю твоего имени.
  
   Недоверчиво глядя на виконта, юнец медленно приблизился к нему.
  
   - У меня есть задумка получше. Может, мне снять с тебя сапоги, а после бросить тебя тут?
  
   Приступ острого страха словно пронзил какую-то жизненно важную артерию, и из этой раны сильными толчками вытекло все самообладание Пэйна. От одной только мысли о том, что он останется один, привязанный к дереву, а потом наступит ночь, Колин чуть не взмолился, чтобы этот человек его пристрелил.
  
   Но вместо этого он закрыл глаза и мысленно приказал себе: "Спокойно. Ведь именно этого ты и хотел. Ты же знал, как он поступит".
  
   Всё еще держа пистолет одной рукой, юнец потянул другой рукой за левый сапог пленника.
  
   - Так его ни за что не снять, - произнес Колин, стараясь казаться равнодушным, несмотря на стекающие по спине капли пота. - Тебе нужно отложить пистолет. Все равно я ничего не могу сделать, скрученный веревками.
  
   Немного поколебавшись, разбойник выругался и, последовав совету, отложил пистолет в сторону, а затем начал тянуть сапог обеими руками. Наконец тот резко соскочил с ноги. Отбросив его в сторону, юнец взялся за другой сапог.
  
   - А с этим помедленнее, - поддразнил Пэйн. - Осторожнее с моими суставами. Они уже не первой молодости.
  
   Вообще-то с суставами у него всё было в порядке. Колин рисковал сейчас всем в надежде, что спрятанный в правом сапоге складной нож выскользнет так, что останется незамеченным грабителем. "Ведь если уследить, куда упал нож, а после ухитриться дотянуться до него, - думал Пэйн, - то можно в считанные мгновения разрезать путы. Но если хоть что-то пойдет не так, я останусь здесь связанным. Насколько? Черт его знает. Но, скорее всего, до самой ночи".
  
   И тогда опустится тьма, наполненная зловещими шорохами. А жажда и голод породят демонов, призванных непрерывно терзать его. И появятся дикие собаки.
  
   Иисусе! Прошу, только не это!
  
   Сердце гулко заколотилось в груди.
  
   Юнец начал стягивать с виконта второй сапог. Колин напряг мускулы ноги, подтягивая парня поближе: надо, чтобы нож упал в переделах досягаемости, когда сапог соскочит. Чувствуя, что он уже начинает поддаваться, Пэйн процедил сквозь сжатые зубы:
  
  - Полегче.
  
  Внимание пленника привлек еле слышный хруст в кустах. Разбойник не расслышал его, сражаясь с сапогом. Колин скосил глаза в сторону, и от увиденного у него замерло сердце.
  
  Минерва.
  
   Минерва Хайвуд в ее синем, словно у гувернантки, дорожном платье медленно появилась из подлеска, подкрадываясь к ним, словно кошка, и намереваясь схватить пистолет, отброшенный грабителем в сторону.
  
   Она приложила палец к губам, призывая Пэйна к молчанию. Тот расширил глаза и одними губами произнес: "Нет! Нет! Назад!" Но это не остановило Минерву.
  
   И тут под ее ногой хрустнула ветка.
  
  Этот звук юнец услышал. Он вскинул голову и повернулся.
  
  Колин собрался с силами и со злобным рычанием пнул разбойника в лицо, а затем обхватил ногами его шею и сдавил ее. Злодей был застигнут врасплох, но долго удерживать его Пэйн был не в состоянии.
  
  - Поднимите пистолет, - бросил он Минерве, и та кинулась исполнять его приказ.
  
   Виконт крепче сдавил ногами шею юнца и произнес напряженным от усилий голосом:
   - Я знаю, о чем ты сейчас думаешь. Тебе кажется, что это всего лишь безобидная мисс в очках, которая не представляет, как стрелять из пистолета. Но ты ошибаешься. Она это умеет, - он повысил голос. - Мин, покажите ему. Попадите вон в ту березу.
  
   - Не собираюсь стрелять в дерево! Я зря потрачу выстрел, а пороха больше нет. И чем я тогда смогу вам помочь? Ну правда, Колин.
  
   - Видишь? - обратился Пэйн к задыхающемуся юнцу. - Она знает, что делает. Так что никаких резких движений.
  
   Он разжал захват и напоследок вполсилы ударил грабителя ногой в челюсть.
  
  Минерва не сводила с разбойника глаз, крепко держа в руках пистолет.
  
  - Мне его пристрелить?
  
   - Нет. У меня в правом сапоге спрятан нож. Достаньте его, будьте любезны.
  
   Не сводя нацеленного пистолета с юнца, Минерва боком приблизилась к виконту, нащупала нож и вынула его, держа, словно кинжал.
  
   - Отлично, - заявила она, глядя на лежащего разбойника. - Так куда мне его ударить?
  
   Ударить ножом? Колин уставился на нее в изумлении. Полураспущенные волосы вились по плечам Минервы, глаза метали искры, а пухлые губы кривила зловещая усмешка.
  
   Он уже видел на лице мисс Хайвуд такое дикое выражение. В Спиндл-Коуве она умудрилась сбить с ног взрослого мужчину своим ридикюлем, набитым камнями. А еще однажды вызвала Колина на дуэль. Такая ярость находила на нее, когда ей казалось, что в опасности ее сестра или друзья. И даже Франсина.
  
   Но впервые с таким выражением эта девица защищала его.
  
   Удивительно! Ведь ее не должно было быть здесь. Но ради него Минерва вернулась. И, защищая его, готова была застрелить или заколоть человека. И при этом она была такой чертовски красивой!
  
   - Не нужно его резать, лапочка, - мягко остановил ее Пэйн. - Этим ножом вы должны разрезать веревки.
  
   - О! Ну да. - Из ее горла вырвался неуверенный смешок. - Полагаю, так будет лучше.
  
   Так как одна рука у Минервы была занята пистолетом, ей пришлось немного повозиться, разрезая путы. Но через несколько минут виконт был освобожден.
  
   Первым делом он забрал у своей спасительницы пистолет и тут же ударил разбойника по лицу, отчего тот потерял сознание. Колин сорвал с его бесчувственного тела пороховницу и мешочек с запасом пуль, а затем повернулся к Минерве.
  
   - Скорее! Нам надо скрыться прежде, чем он придет в себя.
  
   - О, Колин! Они вас били! - Она достала из кармана носовой платок и осторожно прикоснулась к краю губ Пэйна. Тот поморщился от боли.
  
   - Пустяки.
  
   - А что стало с нашими деньгами? - спросила мисс Хайвуд, оглядываясь по сторонам.
  
   - Исчезли вместе с остальными грабителями.
  
   - Ох. По крайней мере, у меня есть еще один соверен. Я зашила его за подкладку корсета.
  
   - Какая находчивость! - пробормотал виконт, натягивая на левую ногу сапог.
  
   Минерва скомкала в руке носовой платок.
   - Вы говорите таким тоном, будто злитесь.
  
   - А я и в самом деле злюсь. - Понимая, что нужно уходить отсюда как можно скорее, Колин обулся и зашагал в том направлении, откуда явилась его спутница. - Поверить не могу, что вы здесь! Я же дал четкие указания. Вам следовало доехать до следующего города, где вы были бы в безопасности.
  
   - Знаю. Но я уговорила мисс Гейтсхэд высадить меня через четверть мили. Я... - Минерва схватила Пэйна за запястье. - Я просто не могла вас бросить.
  
   Виконт повернулся и внимательно посмотрел на нее. Боже, он и не знал, что делать. Радоваться тому, что она его освободила, или прийти в ярость из-за неподчинения его требованиям? А может, благодарить судьбу за то, что Минерва жива, здорова и рядом с ним? Сейчас в нем кипели все эти чувства разом.
  
   Но Колин четко понимал одно: он не рискнул бы прикоснуться к ней в этот момент. А иначе все закончится тем, что он тряхнет свою спасительницу, как грушу, прижмет к себе, забыв обо всем, и разрыдается в ее юбки или овладеет ею прямо в лесу.
  
   И в том, и в другом случае он причинит Минерве боль. И получится, что это проклятое испытание, через которое он только что прошел ради нее, окажется напрасным.
  
   Когда они покинули поляну, где оставили юного разбойника, мисс Хайвуд потянула Пэйна в сторону.
  
   - Подождите. Здесь спрятан мой чемодан. Я закидала его ветками.
  
   - Вы притащили с собой Франсину?
  
   Так вот почему она появилась с таким опозданием!
  
   - Я не могла ее бросить, - Минерва опустилась на колени и начала сбрасывать ветки с крышки чемодана. - Только не после того, что вы сделали, ради ее спасения.
  
   - Чтобы спасти Фрасину? - Колин опустился на колени рядом, помогая откапывать чемодан. - Вы ведь умная девушка, Мин. Но иногда ведете себя поразительно глупо. Я не дал бы и обрезка ногтя за спасение этого несчастного куска гипса, а уж тем более не стал бы рисковать ради него жизнью.
  
   - Но как же пять сотен гиней?
  
   - Поверьте, даже за эти деньги я не соглашусь сидеть, привязанным к дереву. Я ни за что не пошел бы с этими разбойниками, если бы вы не вынудили меня так поступить.
  
   - Я? Вынудила? - Ее голос поднялся на октаву. - Я вас не вынуждала! Я чуть сама вас не задушила, когда вы предложили стать заложником. Вы меня так напугали!
  
   - Мне оставалось либо вызваться самому, либо увидеть, как вас убьют. Ради этой жалкой ящерицы вы поставили под угрозу всё. Не вмешайся я, вы бы в конце концов погибли. Или того хуже.
  
   - Так вы сделали это ради меня?
  
   - Минерва. - Он потянул к ней руку, но тут же отдернул, передумав. - Вы не оставили мне выбора.
  
   - Простите, - она прикоснулась к своим волосам. - Прошу прощения за то, что поставила вас в такое положение. Но в этом чемодане труд всей моей жизни, единственный шанс на успех и признание моих коллег. Я уже рискнула ради этого столь многим, что когда разбойник попытался забрать у меня Франсину, я действовала, не задумываясь. - Шмыгнув носом, Минерва посмотрела на Пэйна. - Понимаете?
  
   - О, разумеется, понимаю. В этом чемодане труд вашей жизни, а я - просто никчемный малый, путешествующий с вами. Конечно, безопасность Франсины - прежде всего.
  
   - Нет! - Она так сильно затрясла головой, что очки перекосились. - Так не честно. Вы перевираете мои слова. Колин, послушайте! В тот ужасный момент в карете, возможно, я и готова была рисковать своей жизнью, чтобы спасти чемодан. Но вы должны мне поверить, что я не хотела подвергать опасности вашу жизнь. Вот почему я вернулась.
  
   Виконт задумчиво кивнул. Трудно было продолжать спор после того, как Минерва повернула все таким образом.
  
   Да и что он мог возразить? Оставалось признаться себе, что это были лишь глупые мужские фантазии, когда он представил, как мисс Хайвуд бежит по лесу ему на выручку, и ее волосы развеваются за спиной, груди подскакивают от каждого шага, а услужливые певчие птички своим щебетанием указывают ей путь. И все это лишь потому, что ее сердце почувствовало: Колин нуждается в помощи. А еще потому, что когда карета Гейтсхэдов покатила прочь, Минерва вдруг поняла, что науки ничего не значат для нее, абсолютно ничего, если в ее жизни нет Колина. А теперь она упадет к его ногам и начнет умолять позволить ей навечно стать его рабыней, дарящей любовь и страстные поцелуи.
  
   Конечно, всё не так. Она вернулась, потому что это отвечало ее планам и того требовала ее порядочность. Как всегда, эта девица была целеустремленной и преданной. Ничего между ними не изменилось.
  
   Проклятье!
  
   Колин поднялся и взял чемодан за одну ручку.
  - Нам нужно идти. Юнец, которого я огрел, не станет нас преследовать. Он будет слишком занят спасением собственной жизни. Но когда его дружки обнаружат, что я пропал...
  
   - О Боже! - Минерва подняла чемодан за другую ручку. - Разбойники, возможно, уже бросились за нами в погоню.
  
  
  Глава 17
  
  Путешественники шли и шли через лес, неся с собой Франсину. Судя по положению солнца, светившего в спину, двигались они на север. Раз на пути пока не попадались реки или озера, значит, под ногами все еще была английская земля. Больше Минерва ничего не могла сказать об их местоположении. Кажется, Колин тоже.
  Боже, неужели всего лишь этим утром она остановилась на обочине дороги и заявила, что не сделает дальше ни шагу? Колин убеждал ее тогда, что она сильная, и теперь Минерве с беспокойством пришлось признать, что он оказался прав.
  Сосредоточившись лишь на том, чтобы переставлять ноги, миля за милей она шла вперед, хотя с вечера у нее не было во рту ни крошки, и с каждым шагом голод терзал ее все сильнее.
  
  Вдруг виконт остановился и воскликнул:
  - Будь я проклят! А я-то думал, что ненавижу сельские пейзажи!
  
  Минерва подняла взгляд. Оказалось, они вышли на большую зеленую поляну посреди леса, всю усеянную колокольчиками. Кругом были тысячи и тысячи плавно изогнутых стеблей, верхушки которых клонились под тяжестью сине-фиолетовых соцветий.
  
   Косые солнечные лучи, пробиваясь сквозь ветви деревьев, освещали цветы под разными углами. Вся поляна словно сверкала на солнце.
  
  Это было волшебно.
  
  - Даже в этом измученном состоянии вынужден признать, что здесь чертовски мило, - заявил Пэйн
  
  Минерва была так голодна, что на ум ей пришел лишь один ответ:
  - Как вы думаете, эти цветы съедобные?
  
  Он рассмеялся. Она улыбнулась. И внезапно у обоих поднялось настроение. Они живы и здоровы, Франсина все еще с ними, разбойники остались позади. Пусть живот и подводит от голода, но в сердце начала расти надежда: может, не все еще потеряно.
  
   Пересекая поляну, Минерва вдруг поймала себя на ощущении, что шагает по волнующемуся морю. Вот только вместо соленой воды под ногами были тысячи лепестков. Зацепившись носком ботинка за упавшую ветку, она споткнулась.
  
  - Вы в порядке? - спросил Колин.
  
  Она кивнула.
  - Я просто задумалась. Интересно, сколько в этой почве суглинка?
  
  - Сколько чего?
  
  Пэйн опустил на землю свою сторону чемодана. Минерва последовала его примеру.
  
   - Ну, суглинка. Это смесь глины и песка. Чтобы здесь могло вырасти так много цветов, необходимо...
  
   - Вы стоите посреди всего этого и размышляете о суглинке в почве? - перебил ее Колин, раскинув руки в стороны и указывая на окружающее великолепие природы. - Вы чересчур много времени проводите, глядя себе под ноги.
  
  Обойдя чемодан, он вдруг сильным, но ласковым движением опустил спутницу на спину прямо в цветы. Упав навзничь на неровную землю, Минерва затаила дыхание, голова ее закружилась от внезапной смены положения. А еще оттого, что Пэйн, улегшись рядом, неожиданно оказался очень близко.
  
  - Вот так. Отдохните. Для разнообразия посмотрите в небо.
  
  Она подняла взгляд вверх. Кровь стучала в ушах, запах от примятых растений переполнял сознание. Травы и цветы высились над ней, покачиваясь на нежном ветерке и источая очарование. А над всем этим нависало ярко-голубое небо. На нем виднелось лишь несколько облаков, слишком гордых, чтобы строить из себя кроликов, драконов или плывущие по небу корабли.
  
  - И что я там должна увидеть?
  
   - Не знаю. Что люди обычно видят, смотря в небо? Красоту? Черпают в нем вдохновение? - Минерва расслышала, как Колин вздохнул. - Честно говоря, этот вид всегда внушал мне страх. Небеса так безбрежны. Я не могу избавиться от чувства, что они возлагают на меня какие-то надежды, которые я не оправдал. - Повисла длинная пауза, а затем Пэйн добавил: - Они напоминают мне ваши глаза.
  
  Она толкнула его локтем в бок.
  - Глаза у меня карие. А спина уже становится мокрой. Определенно, почва здесь богата суглинком. Для того чтобы это понять, нужно было всего лишь взглянуть на небо.
  
  Коротко рассмеявшись, Колин перекатился на бок и закинул ногу на бедро Минервы.
  - Знаете, вы - самая непредсказуемая женщина.
  
  У нее перехватило дыхание.
  - В вас тоже полно сюрпризов. Но не всегда приятных.
  
  - Если бы сюрпризы были только приятными, в них было бы мало удивительного.
  
  - Полагаю, вы правы.
  
   Пэйн легким движением убрал с лица спутницы несколько прядей, а затем снял с нее очки и положил их на крышку чемодана.
  
   Сердце Минервы сильно забилось, когда виконт наклонился к ее лицу. Но он... поцеловал ее в кончик носа.
  
  Она моргнула, пытаясь разглядеть выражение лица Колина, чтобы понять, была ли это ласка или он ее дразнит. Но так и не поняла.
  - Зачем вы это сделали?
  
   - Потому что вы такого не ожидали. Каким был этот сюрприз: приятным или нет?
  
   - Не могу сказать.
  
   - Тогда я попробую еще раз.
  
   Он наклонился и поцеловал Минерву в макушку. Затем - в подбородок, в скулу, между бровей. А потом его язык пробежался по ее уху и скользнул вниз по шее прямо в теплую, чувствительную ложбинку между грудей.
  
   Минерва ахнула:
   - Колин!
  
   Он вцепился пальцами в ее юбку, плотно прижал свои бедра к бедрам спутницы и простонал у ее горла:
   - Мин, понимаю, что это безумие, но мне необходимо прямо сейчас, здесь, посреди всей этой красоты почувствовать вас, страстную, полную жизни, под собой.
  
   Он наклонился, чтобы ее поцеловать, но Минерва уперлась в грудь Колина ладонью.
   - Не думаю, что это хорошая мысль.
  
   Его рука пробежалась по ее телу.
   - Разве прошлой ночью вам не было хорошо?
  
   И сразу же всплыли туманные воспоминания о неистовом, греховном, мучительном наслаждении. Между ног стало влажно, и на этот раз суглинок был ни при чем.
   - Это было очень даже неплохо, но озадачило меня.
  
   - Такие вещи не должны казаться сложными для понимания. - Колин обхватил ладонью ее грудь и потер большим пальцем сосок, который тут же набух, отвердел и стал очень чувствительным. - Это инстинкты тела. Взаимно приятный способ снять напряжение.
  
   Он начал покрывать шею Минервы поцелуями. От каждого прикосновения его губ по всему ее телу разбегались волны желания. И все же...
  
   - Я не... - Еще один жадный поцелуй накрыл ее рот, не дав договорить. - Меня не устраивает, что мной воспользуются для снятия напряжения.
  
   - В ваших устах это звучит так однобоко. Обещаю, вы тоже получите удовольствие.
  
   Как раз в этом Минерва не сомневалась. Виконт между тем скользнул рукой в вырез ее платья и обхватил грудь. С привычной сноровкой высвободив из корсажа мягкое полушарие, он обвел кончиком пальца сосок и выдохнул:
   - Боже, вы такая теплая, нежная и сладкая.
  
  А затем, застонав, Колин осторожно втянул его в рот и обвел языком.
  
   Минерва затрепетала от острых ощущений. То, как Пэйн прикасается к ней, целует, ласкает, так... приятно. Удовольствие настолько сильное, что страстно хочется его продлить. Невозможно, испытав это, не возжаждать еще.
  
   "Но принципы есть не только у Колина, и не он один устанавливает правила. Хватит "уроков" или притворства! - решила она. - Мне нужны эти ласки, только если они вызваны искренним чувством".
  
   Нога виконта осторожно скользнула между ее ног.
   - В тебе столько огня, Мин. Твоя страстность - настоящий талант.
  
   "Неужели это так?" - удивилась она и заявила вслух:
   - Даже будь это правдой, только посмотрите, куда завело меня потакание такому таланту.
  
   Ведь ее выбросили из одной кареты, ограбили в другой, а после пришлось плутать по лесу голодной и почти без гроша в кармане.
  
   - Оно привело тебя сюда. В этот самый прекрасный день, какой когда-либо украшал английскую провинцию, ты лежишь, раскинувшись, на роскошном ковре из колокольчиков.
  
   - С вами.
  
   - Со мной.
  
   Повисла пауза. А потом Минерва почувствовала, что настроение Колина внезапно изменилось. Мускулы его груди напряглись под ее ладонью, тон голоса стал другим.
   - Понятно, - сказал он и убрал руку с ее груди. - Так вот в чем проблема. Дело не в обстановке и не во взглядах на удовольствие, а во мне. Вы считаете, что рядом с вами не тот мужчина.
  
   - Колин...
  
   Он откатился в сторону.
   - Вы предпочитаете разделить это с кем-нибудь другим. Вроде сэра Алисдэра Кента. Беседуя с ним о суглинке и составе почвы, отрицая ту часть себя, что выкрикнула вчера ночью мое имя.
  
   Покраснев, Минерва спрятала грудь в корсаж и нашарила рукой очки.
   - Совсем не обязательно быть жестоким.
  
   - Я с вами не жесток. - Пэйн вскочил на ноги, отряхивая с брюк землю и траву. - Мне просто жаль вас - только и всего. Я пытался вытащить вас из вашей раковины, научить наслаждаться жизнью. Но теперь вижу, что вы этого не хотите. Вы предпочитаете умереть, свернувшись калачиком в хрупкой клетке, построенной собственными руками. Надеюсь, сэр Алисдэр не возражает против тесного жилья.
  
   - Выходит, теперь я должна перед вами извиняться? За то, что мечтаю о чем-то большем, чем ваши благотворительные плотские "уроки"? Ведь это лучшее, на что может рассчитывать такой "синий чулок", как я, так? - Минерва с трудом поднялась на ноги. - Сэр Алисдэр, по крайней мере, потрудился бы запомнить, как меня зовут.
  
   - Возможно. - Колин сократил расстояние между ними, подойдя так близко, что его грудь коснулась ее груди. - Но смог бы он зацеловать вас так, чтобы вы забыли свое имя?
  
   Его дыхание смешалось с дыханием Минервы, и на короткий момент ее охватило смятение, смешанное с желанием.
  
   Но, прежде чем она успела придумать подходящий резкий ответ, виконт отошел от нее, поднял чемодан на плечо и раздраженно сказал:
  
   - Идемте. Мы, наверное, уже почти добрались.
  
   "Добрались? Куда?" - мысленно удивилась Минерва и поплелась сзади, пытаясь понять причины внезапной злости своего спутника. А еще говорят, что только женщины подвержены капризной смене настроения!
  
   Путешественники шли еще примерно четверть часа, а потом лес неожиданно закончился, и они очутились на гребне холма, у подножия которого стоял каменный особняк, окруженный садом и надворными постройками.
  
  - Боже правый! Что это за место? - выдохнула Минерва.
  
   - Усадьба Уинтерсет. Я знал, что она где-то тут, неподалеку. Здесь живет мой хороший приятель. Нам ведь нужно где-то переночевать, залечь на дно на случай, если эти разбойники все еще нас ищут.
  
   - Мы что, вот так просто постучим в двери к вашему другу? Явившись ниоткуда, без приглашения? В таком виде? - она указала сначала на себя, а потом на Пэйна.
  
   - О, никто и не удивится. В Уинтерсет постоянно кто-нибудь приезжает или уезжает отсюда. Когда герцог гостит в усадьбе, тут творится одна бесконечная вакханалия.
  
   Минерва оторопело уставилась на Колина:
  - Герцог? Мы направляемся в гости к герцогу?
  
  - Ну, он не королевской крови. - Можно подумать, это могло хоть немного ее успокоить. - Хэл очень дружелюбный малый, вот увидите. Он покровитель клуба азартных игроков "Шиллинг", членом которого я являюсь, и никогда не рассердится на мое незваное появление, если у меня в карманах достаточно денег, чтобы проиграть их за его карточным столом.
  
   - Но вам не на что играть! У нас на двоих всего один соверен!
  
   - Это мелочи.
  
   Путники начали спускаться по заросшему травой склону. Огромный особняк, казалось, увеличивался в размерах по мере их приближения, словно какой-то озорной мальчишка, стоя позади, надувал его, как свиной пузырь (43). Дом был причудливо огромен. Его глубоко утопленные в стену окна с сандриками (44) напоминали похотливые глаза сластолюбца.
  
   Он не понравился Минерве. Ни капельки.
  
   Подойдя к подъездной аллее, Колин увлек мисс Хайвуд в сад, располагавшийся за высаженными в ряд кипарисами, и, окунув носовой платок в струи фонтана, вытер свои лицо и шею. Затем он развязал галстук, аккуратно завязал его снова, стряхнул грязь с сюртука и быстрым, изящным движением тряхнул головой, укротив растрепавшиеся волосы.
  
   "До чего же это несправедливо! - подумала Минерва. - Тридцать секунд - и он выглядит лучше, чем могла бы выглядеть я, если бы воспользовалась щипцами для волос, папильотками и помощью двух горничных-француженок.
  
   - Ну, как я выгляжу? Прилично?
  
  - Вы, как и всегда, незаслуженно красивы.
  
  Колин, склонив набок голову, внимательно оглядел Минерву.
  - А теперь посмотрим, что можно сделать с вашей внешностью.
  
  Она фыркнула, подумав: "И в самом деле, что?" - и язвительно ответила:
  - Вероятно, ничего, милорд.
  
  - Вы должны сойти за мою любовницу, а значит, не можете войти в этот дом в таком виде: зашнурованная и застегнутая на все пуговицы.
  
   - Вашу... - Минерва понизила голос, словно кипарисы могли ее подслушать. - Вашу любовницу?
  
   - А как еще объяснить ваше появление здесь? С герцогом Хэлфордским мы дружны уже много лет, и оттого я не могу сказать ему, что вы - моя сестра. Он прекрасно знает, что у меня нет сестер. - Пэйн начал одну за другой расстегивать пуговицы на ее дорожном спенсере, начав сверху. - Сначала нужно избавиться от этого. - Колин распахнул спенсер и снял его с Минервы, которая оцепенело стояла, даже не пытаясь протестовать. Смяв жакет, виконт отбросил его в сторону и, разглядывая дорожное платье из переливчатого шелка, проворчал: - Это тоже не годится. Сегодня вам нужно было одеться в красное.
  
   Мисс Хайвуд рассердилась.
   - А что не так с этим нарядом? - Это было одно из ее лучших платьев, и оно ей нравилось: ведь его ярко-синий цвет был Минерве к лицу. Ну, или, по крайней мере, ей так говорили.
  
   - Он слишком скромный. Вы в нем похожи на гувернантку, а не на любовницу.
  
   Скромный? Минерва опустила глаза и осмотрела себя. Лиф платья тесно облегал грудь, а завышенная талия обхватывала ребра, переходя в свободную, собранную складками юбку. Этот наряд подчеркивал изгибы фигуры и на примерке у швеи показался Минерве определенно смелым. Особенно рукава. Возле плеч они были собраны лентами в буфы, а далее облегали руки до самых запястий.
  
   Колин дотронулся до одной из стягивающих рукав лент, потеребил бант, а затем провел пальцами вдоль всего рукава. Вслед за их скольжением по блестящему шелку по руке Минервы прокатилось пьянящее ощущение.
  
   Да уж! Эти рукава - пикантные, чувственно облегающие руку, словно ножны из ткани. В них абсолютно нет ничего скромного.
  
   - Думаю, это поможет, - Колин безжалостно рванул манжету Минервы.
  
   - Нет!
  
  В мгновение ока изящный рукав исчез: от резкого движения шов под завязками из лент разошелся, и пронырливые пальцы Пэйна оторвали остаток ткани. За пару мгновений Колин уничтожил один рукав и принялся за другой.
  
  В конце концов от рукавов остались лишь укороченные буфы, прикрывающие плечи Минервы - два маленьких шелковых апострофа там, где до этого были полноценные круглые скобки.
  
  Пэйн отступил на шаг, осмотрел спутницу и развязал один из бантов, оставив концы ленты свободно свисать.
  
  - Зачем вы это сделали?
  
  Он вскинул брови:
  - Это наводит на мысли.
  
  - На мысли о моей безнравственности?
  
  - Это вы сказали - не я.
  
  Пэйн обхватил Минерву за талию и повернул к себе спиной. Его руки пробежали по ряду застежек-крючков на ее платье, начав расстегивать их сверху один за другим.
  
  - Ну, это уж слишком! - запротестовала Минерва, пытаясь увернуться. - Я не желаю выглядеть так неряшливо.
  
   Но Колин держал ее крепко. Его неровное горячее дыхание касалось ее шеи.
   - Вы будете выглядеть так, как угодно мне. В конце концов, именно это требуется от любовницы. Не сомневаюсь, что сэру Алисдэру нравится, когда его женщины аккуратны и скромны. Но вы же выбрали в спутники меня. А мне нужно оправдывать свою репутацию.
  
   Он расстегнул платье Минервы до лопаток и спустил его с плеч до почти неприличной границы. Теперь в вырезе под обнажившейся ложбинкой между грудей виднелось кружево нижней сорочки.
  
   Затем виконт осмотрел плоды своих трудов, снова развернув мисс Хайвуд к себе. Она покраснела от стыда. Пэйн превратил ее абсолютно респектабельный дорожный костюм в наряд, скорее годившийся для портовой шлюхи.
  
   Но Колин еще не закончил. Он начал вытаскивать шпильки из растрепавшейся прически Минервы. Она ни за что не потерпела бы такое обращение с собой, если бы не ощущала сильный голод и страх быть брошенной посреди Англии без гроша.
  
  Это уже не походило на дружеское подтрунивание. Неужели... Неужели Пэйн ее ревнует?
  
  - Прошу прощения, если вас задело мое уважение к сэру Алисдэру. Но, унижая меня подобным образом, вы вряд ли заслужите мое расположение.
  
  - Может, и нет. - Он вынул последнюю шпильку и расправил распущенные волосы Минервы вокруг ее лица. - Но я уверен, что это принесет мне немалое удовлетворение и избавит нас обоих от нежелательных расспросов.
  
   Виконт снял с мисс Хайвуд очки и, сложив их, убрал в нагрудный карман.
  
   Она потянулась за ними.
   - Я не могу без очков.
  
   Колин схватил ее за руку.
   - Они вам не понадобятся. С того момента, как мы войдем в эти двери, не вздумайте отойти от меня хоть на шаг, вы поняли? Поверьте, вам не понравится, если кто-то из гостей Хэлфорда решит, что я не прочь поделиться вами.
  
   "Поделиться ею?" В какое логово порока они собираются ступить?
  
   - Со своей стороны, - заверил Пэйн, - я обещаю вести себя как ваш покорный, страстно влюбленный, ревнивый защитник.
  
  Минерва чуть не расхохоталась самым неприличным для леди образом.
  - Да уж, это будет незабываемая роль.
  
  - А вам... - Он пальцем приподнял ее подбородок. - Вам советую сыграть вашу роль идеально.
  
  - Мою? Но я не знаю, как ведут себя любовницы.
  Тем более с герцогами. В присутствии сильных мира сего она всегда терялась.
  
  - Только не надо себя недооценивать. Думаю, вы прекрасно справитесь. Видите ли, любовница - это такое коварное, безжалостное существо. Если ей что-то нужно, она может заставить мужчину чувствовать себя неотразимым, желанным, бесконечно очаровательным, лучшим на свете. - Колин наклонился к собеседнице и понизил голос до шепота. - Она так правдоподобно плачет. А когда получает то, чего хотела, дает понять жестокую правду: что этот мужчина ей абсолютно безразличен. Полагаю, вы рождены для этой роли. Не так ли?
  
  Его лицо находилось сейчас так близко, что это беспокоило Минерву, а еще мешало ясно разглядеть виконта, и его черты сливались в расплывчатое пятно, от которого веяло свирепостью.
  
   - Нет, - ответила она дрожащим голосом. - Да как вы смеете считать, что я... То, что случилось прошлой ночью - было целиком вашей затеей.
  
   - Я знаю.
  
   - И вряд ли я первая из женщин, проведшая в ваших объятиях приятную ночь, а на утро не желающая больше иметь с вами дела.
  
   - Разумеется, нет. Вы просто самая недавняя из огромного их количества. И не тешьте себя иллюзиями, что станете последней
  
   - Тогда почему вы так злитесь? Почему именно на мне вы решили так жестоко отыграться? Какую такую рану я нанесла вам, если не считать того, что слегка задела вашу гордость?
  
   Пэйн озадаченно посмотрел на собеседницу и, немного помолчав, признался:
   - Не знаю.
  
   А после он сильно ущипнул ее за щеки.
  
   - Ой! - Покачнувшись, Минерва прижала ладони к лицу. - А это зачем?
  
   - Если вы собираетесь изображать мою шлюху, вашим щекам не помешает немного краски, а румян у нас с собой нет. - Виконт резко прижал ее к себе и провел большим пальцем по ее нижней губе. - Эти уста выглядят слишком бледными и недовольно поджатыми.
  
   Склонившись, он грубо, жестко поцеловал спутницу. Язык Колина вторгся между губ Минервы, по-хозяйски тщательно исследуя ее рот, а затем, игриво, словно дразня, Пэйн прикусил ее нижнюю губу. Когда он отстранился, Минерва ощутила, что ее уста пылают от удовольствия и боли.
  
   Она изо всех сил ткнула спутника локтем в бок, чтобы тот освободил ее, а затем сделала несколько шагов назад, прикоснулась к губам, проверяя, не выступила ли на них кровь, и произнесла:
  - Ну что, вы удовлетворены наконец?
  
   Колин испустил долгий разочарованный выдох. Теперь, когда их разделяло некоторое расстояние, Минерва могла яснее рассмотреть выражение его лица: на нем читалось еле сдерживаемое желание.
  - Ничуть, Мин, - отозвался виконт, наклоняясь, чтобы поднять с земли чемодан. - Ничуть.
  
  ______________________________
  Примечания переводчика:
  
  43) "Словно какой-то озорной мальчишка, стоя позади, надувал его, как свиной пузырь" - в средневековье люди надували свиные пузыри для игры в мяч. Эти дутые пузыри были непрочными, недолговечными и лопались от сильных ударов. Со временем люди додумались обтягивать свиные пузыри кожей, чтобы придать мячу долговечность.
  
  44) Сандрик - архитектурная деталь в виде небольшого карниза или карниза с фронтоном разнообразных форм (треугольных, овальных и сложных композиций) над оконным или дверным проёмом.
  
  
  Глава 18
  
  Хотя снаружи особняк строгих линий выглядел сурово, внутреннее убранство напоминало о Древнем Риме времен расцвета разврата и излишеств.
  
  Минерва не знала, радоваться или огорчаться, что она без очков: куда ни повернись, повсюду видны расплывчатые изображения обнаженных тел. На вздымающихся ввысь стенах в три ряда висели картины, изображающие женщин и мужчин, предающихся страсти. Из ниш в стенах выглядывали неприличные скульптуры. Декоратор претенциозно покрыл позолотой все, что только можно.
  
  Одна из скульптур изображала резвящегося и кривляющегося Бога Пана. Основанием для нее являлась коринфская колонна. Прищурившись, Минерва разглядела на камне розовые и серебристые прожилки. Скорее всего, этот мрамор - из Италии.
  
  - Такой красивый! Но как плохо его использовали! - она коснулась гладкой, прохладной поверхности камня и тут же отдернула руку, обнаружив, что выступающая деталь скульптуры под ее пальцами - вовсе не рог и не флейта.
  
  В поисках места, куда можно безопасно устремить взгляд, Минерва уставилась на обои с традиционным бело-золотым рисунком. На них были изображены танцующие пары. Впрочем, танцующие ли?
  
  Она снова сощурилась, подалась вперед, пытаясь получше рассмотреть расплывающийся перед глазами орнамент.
  
  Нет. Эти пары занимались вовсе не танцами.
  
  - Пэйн! Это ты! - Неторопливо пересекая зал, к ним направлялся мужчина приблизительно одного с Колином возраста в небрежно подпоясанном восточном халате. С появлением этого господина вестибюль словно наполнился атмосферой уточенного прожигания жизни и еле ощутимым запахом опиумного дыма. Незнакомец вел под руки двух девиц, на которых было еще меньше одежды, чем на нем: рыжую, с кудрявыми волосами, напоминающую тициановских натурщиц, и светловолосую. Минерва не могла разглядеть выражения лиц этих особ, но зато почувствовала исходившую от них почти физически ощутимую чувственность, а еще - их колючие ледяные взгляды на себе.
  
  "Наверное, они решили, что такая бесцветная девица, как я, не может быть одной из них", - подумала Минерва. Ей захотелось крикнуть: "Да, я другая!" Она на мгновение представила, как устраивает разнос Колину, его испорченному дружку и двум распутным особам, разбивает эту статую бога Пана с торчащим фаллосом, затем поворачивается на каблуках и...
  
   Но ведь у нее нет денег, и ей некуда пойти. Даже очки у нее отобрали.
  
  Вспомнив об этом, Минерва вскинула подбородок, выставила вперед бедро и подалась ближе к Колину, чтобы опереться на его плечо. Но, разумеется, с ее плохим зрением она промахнулась, покачнулась и рухнула ему на грудь, изо всех сил пытаясь притвориться, что так и надо.
  
  Но никого провести не удалось.
  
  Одна девица захихикала. Другая рассмеялась в голос.
  
   Минерве захотелось провалиться сквозь землю.
  
   - Дамы, - произнес вошедший - судя по всему, герцог Хэлфордский собственной персоной, - вы помните моего доброго друга Пэйна?
  
   - Ну конечно, - проворковала одна из его спутниц. - Мы ведь с ним старые друзья. Не так ли?
  
   Теперь Минерве захотелось не только провалиться сквозь землю, но и умереть от стыда. Она понимала, что Колин на нее сердит, и всё-таки как он может поступать с ней подобным образом!
  
  Виконт кивнул:
  - Всегда рад тебя видеть, Хэл. Извини, что без приглашения. Надеюсь, ты не будешь возражать, если я напрошусь к тебе в гости?
  
   - Разумеется, нет! Но, черт возьми, ты появился словно из ниоткуда. Я даже не слышал, как подъехал твой экипаж. - Герцог отпустил руку одной из дам и шутливо заехал Колину кулаком в плечо. - Дворецкий доложил о тебе, но я ему не поверил. Ведь, по последним слухам, твой кузен держит тебя на коротком поводке.
  
   - Как видишь, я сорвался с привязи.
  
   - Рад за тебя. Ты очень вовремя. На этой неделе должен заехать Принни (45). Девочки, разыщите мою сморщенную домоправительницу и передайте, чтобы она приготовила для Пэйна те же комнаты, что и всегда.
  
   - Да, ваша светлость.
  
   Хэлфорд проводил своих дам, смачно шлепнув их по ягодицам, и перевел взгляд на Минерву, отчего у нее по телу поползли мурашки.
  
   - А теперь позволь взглянуть на твою негодницу. Ты не собираешься мне ее представить? Не помню, чтобы встречал ее прежде.
  
   - Вы не встречались. - Колин ободряюще провел ладонью по спине Минервы. - Мелисанда новенькая.
  
   "Мелисанда?" Минерва торопливо закрыла глаза, чтобы не закатить их.
  
   - Она не из тех, кого ты обычно предпочитаешь, верно? - спросил герцог.
  
   - Мне всегда нравилось разнообразие. Может, Мелисанда и выглядит скромницей, зато в спальне она полна сюрпризов.
  
   - Неужели? - Хэлфорд обратился к мисс Хайвуд: - Что ж, раз так, Мелисанда, уверен, мой приятель объяснит тебе, что мы тут все друзья. Разве ты не собираешься выказать хозяину дома признательность? Можешь начать с поцелуя.
  
   У Минервы внутри всё перевернулось.
  
   Колин сильнее сжал ее талию, привлек к себе, не давая пошевелиться, и торопливо произнес:
   - Ты должен извинить ее. Мелисанда не знает ни слова по-английски.
  
   - Ни слова? - герцог усмехнулся. - Парле ву франсэ?
  
   - И по-французски тоже. Она родом из крошечного альпийского княжества - даже и не вспомню, какого. У них там все говорят на местном диалекте.
  
   - Хм... - Хозяин дома ненадолго задумался, а потом заявил: - К счастью, удовольствие - это язык, который понимают все.
  
  Он провел пальцем по обнаженному плечу гостьи. Она ответила сердитым взглядом, чувствуя, как внутри всё закипает от негодования. Плевать на то, что он герцог, плевать на притворство и даже плевать на симпозиум - Минерва не собиралась мириться с подобным обращением. Пусть ей не достает светского лоска, красоты и прочих достоинств, необходимых любой леди - всё же она благородного происхождения и свободомыслящая личность. У нее тоже есть чувство собственного достоинства.
  
   Когда Хэлфорд бесцеремонно скользнул пальцем ниже, к декольте Минервы, она окончательно разозлилась, оттолкнула его руку и, обнажив зубы, негромко зарычала. Ведь язык насилия тоже понятен без перевода.
  
   - Осторожнее, Хэл! - напрягся Колин. В его голосе вместо прежнего веселья теперь зазвучала угроза. - С ней лучше не шутить. Друг моего кузена из Военного министерства попросил меня присмотреть за этой особой. Вокруг нее ходят подозрительные слухи. Королевская секретная служба полагает, что она либо принцесса, либо хладнокровная убийца.
  
   Грецог расхохотался.
   - Судя по синяку на твоей челюсти, я готов поставить на второй вариант. Кстати, раз уж мы заговорили о ставках. Идем, все уже сели за карты.
  
   Он повернулся на босых пятках - судя по всему, халат Хэлфорд накинул прямо на голое тело - и пошел по длинному коридору.
  
   Колин и его спутница последовали за ним на расстоянии нескольких шагов.
  
   - Так я теперь хладнокровная убийца? - прошипела Минерва. - Откуда вы только берете все эти бредни?
  
   - Ш-ш! Тише! - Пэйн замедлил шаги и, еще немного отстав от герцога, пояснил: - Это называется "импровизация", помните? Я был вынужден предложить хоть какое-то объяснение вашему странному поведению.
  
   Хэлфорд, идущий впереди, вдруг окликнул одного из своих друзей и повернул за угол.
  
   Едва хозяин дома скрылся из вида, Минерва вывернулась из объятий Колина и замерла словно вкопанная, недоумевая, как Пэйн умудряется быть с ней таким разным. То защищает ее, проявляет самопожертвование, то обращается с ней свысока.
  
   - Я этого не заслужила, - прошептала она. - То, что я совершила ошибку, приняв ваши... ухаживания прошлой ночью, еще не делает меня шлюхой. Как вы смеете равнять меня с этими испорченными женщинами?
  
   - Поверьте, эти особы не считают себя испорченными. И почему вы решили, что это шлюхи? Возможно, они - леди. Точно такого же безупречного происхождения и воспитания, как и вы. Но они понимают то, что вам понять не под силу: как можно хорошо и с наслаждением проводить время.
  
   - Что? - Минерва ткнула себя пальцем в грудь. - Я знаю, как хорошо проводить время!
  
   Колин склонил голову набок и произнес, растягивая слова:
   - О да, конечно!
  
   - Да как вы смеете! - Теперь ее палец уткнулся в грудь собеседника. - Как вы посмели привести меня сюда и представить этому эгоистичному герцогу, глазеющему на меня с вожделением!
  
   Пэйн схватил ее за руку и ответил, понизив голос:
   - И в самом деле: как я только посмел! - Даже не глядя на него, Минерва чувствовала, как сильно рассержен Колин - от него так и веяло яростью. - Как я посмел рисковать своей жизнью, чтобы спасти вашу, когда вы едва не попали в лапы разбойников! Как я посмел привести вас в уютный дом, где мы сможем найти еду и ночлег после того, как весь день бродили по лесам и полям! Как у меня хватило на это дерзости!
  
   Его ладони скользнули по ее плечам и замерли на шее, словно виконт раздумывал, что лучше сделать со своей спутницей: поцеловать ее или задушить. И в том, и в другом случае Минерва собиралась оказать сопротивление.
  
   - Сейчас мы отправимся в карточный салон. Там мы будем есть, пить и играть по здешним правилам. При первой же возможности мы улизнем наверх и хорошенько выспимся. Клянусь, вы покинете этот дом завтра утром. Ваша вечно недовольная чем-нибудь персона и ваша добродетель останутся целыми и невредимыми, и вы продолжите существовать в вашей раковине, словно улитка. Но для этого вам нужно следовать двум правилам. - Пэйн легонько потряс мисс Хайвуд. - Ни шагу от меня и не выходите из своей роли.
  
   - Хладнокровной убийцы? Вполне могу себя ею представить.
  
   - Моей любовницы. - Колин запустил пальцы в волосы Минервы, лаская кожу ее головы, даря острое наслаждение. - Поройтесь в своем незаурядном уме и попробуйте отыскать в нем достаточно воображения для притворства. Вам необходимо убедить окружающих, что вас что-то во мне восхищает, что, вопреки всем разногласиям, вы все-таки предпочитаете мою компанию какому-нибудь комку грязи.
  
   Минерва удивилась, расслышав боль в его голосе. Так вот в чем причина резких перемен в настроении Пэйна, его непредсказуемого поведения! Пытаясь защитить свои хрупкие чувства, она умудрилась заставить виконта почувствовать себя так, словно его сравняли с грязью.
  
   - Колин... - Минерва погладила лацкан его сюртука. - Я смогу убедить их, что вы мне нравитесь. Для этого мне вовсе не нужно воображение.
  
   - Правда? - хрипло спросил Пэйн и погладил большим пальцем ее подбородок.
  
   - Но никто не поверит, что мы любовники. Вы же слышали, как смеялись те женщины, что были с герцогом. Да вы и сами говорили мне то же самое в Спиндл-Коув. Никто не поверит, что вы меня хотите.
  
   Застонав, виконт обхватил ягодицы своей спутницы ладонями, приподнял ее и притиснул к стене в ближайшей нише. Едва его твердое, мускулистое тело собственнически прижалось к телу Минервы, она ощутила волнующее возбуждение.
  
   Колин поцеловал ее в ухо.
   - А что, если я скажу, что вел себя в ту ночь, как полный идиот?
  
   - Я соглашусь с этим.
  
   - А если скажу, что всё изменилось? - Он поцеловал ее в шею. - Что за последние двадцать четыре часа я хотел убить троих разных мужчин, в том числе и герцога, за то, что они посмели прикоснуться к вам? Что меня отчаянно к вам влечет, я охвачен желанием. Я не хотел так сильно никакую другую женщину за всю свою беспутную, растраченную зря жизнь.
  
   Пэйн провел языком там, где на шее Минервы билась жилка.
  
   - Тогда я вам не поверю.
  
   - Почему?
  
   - Потому что... - "Потому что я сомневаюсь в себе", - подумала она и ответила: - Потому что я знаю, что вам ничего не стоит солгать.
  
   Виконт крепче сжал ее ягодицы и так притиснул ее к себе, что Минерва ощутила его напряженную плоть. Тело тут же охватило наслаждение.
  
   - Чувствуете? - прорычал Пэйн.
  
   Она кивнула. Разве можно такое не почувствовать?
  
   - Я хочу вас с тех пор, как мы покинули Спиндл-Коув. Если вы не верите словам, так поверьте этому. - Он потерся о ее живот возбужденным членом. - Эта штука не умеет лгать.
  
  Колину надоело притворяться
  
   Он отвел Минерву в карточный салон, где, поприветствовав полдюжины знакомых, собравшихся за столом, покрытым зеленым сукном, представил ее как вздорную иностранку: то ли свою любовницу, то ли наемную убийцу Мелисанду.
  
   Усевшись за стол, он усадил спутницу себе на колени, положил руку ей на плечо и ленивыми движениями начал поглаживать ее кожу над вырезом платья.
  
   - Прижимайтесь ко мне теснее, - прошептал Колин на ухо Минерве, а заодно, воспользовавшись возможностью, ласково прикусил ее мочку зубами.
  
   В общем, он принял очень удобную позу. И вовсе не для того, чтобы притвориться перед Хэлфордом или что-то доказать мисс Хайвуд или еще кому-то. Просто он хотел ее и устал это скрывать.
  
   - Ну что, Пэйн, сыграем в брэг (46)? - потянулся за колодой карт герцог.
  
   Колин обвел внимательным взглядом монеты и фишки, разбросанные по столу.
   - Поставь за меня соверен. У меня с собой маловато монет.
  
   - Ну разумеется! - герцог подвинул к нему два столбика шиллингов по десять монет в каждом.
  
   Минерва напряглась на коленях у Пэйна.
  
   - Спокойно, - прошептал он ей на ухо. - Доверьтесь мне.
  
   Мисс Хайвуд должна понять, что это необходимо: несколько часов за карточным столом обеспечат их деньгами на еду и ночлег.
  
   Она недоверчиво хмыкнула, но не пошевелилась.
  
   - Будь гостеприимным хозяином, Хэл. Прикажи одному из этих нахалов в ливрее принести моей даме еды и вина. Ей нужно немного подкрепиться.
  
   - Судя по твоему виду, тебе тоже.
  
   - Это точно, - ухмыльнулся Пэйн. - Мы порядком истощили друг друга за последние несколько дней.
  
   Другие игроки весело рассмеялись, а герцог взмахом руки приказал принести закуски и начал сдавать карты. За игрой он всегда бывал сосредоточен.
  
   Колин тоже с головой погрузился в игру, а Минерва между тем принялась за еду.
  
   Впрочем, время от времени она вспоминала о своем спутнике. Пока он пытался сосредоточиться на картах, пришедших к нему после сдачи, она наполнила бокал Пэйна кларетом. Затем Минерва сделала для виконта бутерброд из ломтя жареной свинины, вложенного между двумя половинками булочки, смазанными сливочным маслом. При этом, испачкав маслом большой палец, она сунула его в рот и облизнула. Колин понимал, что мисс Хайвуд вовсе не пыталась кокетничать или соблазнять его, однако тут же чертовски возбудился.
  
   Еще той ночью, когда эта девушка пришла к нему в башню, он заметил, что в ее натуре есть неподдельная чувственность, но она проявляется, лишь когда Минерва чувствует себя уверенно. Или когда выпьет немного вина. Похоже, ей не помешало бы обрести постоянную уверенность в себе. Может, в этом ей до некоторой степени поможет вступление в члены Королевского геологического общества? Хотя куда полезнее в этом случае было бы найти подходящего мужчину - того, кто посеет в душе этой женщины семена уверенности и поможет им вырасти в сильную, здоровую лозу, которая принесет обильные, сладкие плоды.
  
   Но в данный момент Минерву интересовали лишь те фрукты, что лежали перед ней на блюде: абрикосы и виноград. Главной целью сейчас было - набить пустой желудок, чем она с усердием и занималась, жадно поглощая нарезанный треугольниками сыр и ломтики ветчины. Когда проходящий мимо лакей предложил мисс Хайвуд лежащие на подносе крошечные пирожные, она потянулась за ними обеими руками.
  
   Сунув одно пирожное себе в рот, она предложила другое Пэйну. Тот обхватил запястье своей "любовницы" и губами взял этот маленький кусочек выпечки из ее пальцев, заодно коснувшись их языком. Минерва еле слышно вздохнула, и этот звук показался виконту слаще, чем любое пирожное с джемом.
  
   Хэлфорд негромко кашлянул.
   - Делай ставку!
  
   Колин поставил монету в один шиллинг на ребро и катнул ее в центр стола.
   - Разумеется.
  
   Так все и продолжалось: Пэйн играл, они ели. Когда оба насытились, виконт подал знак лакею унести тарелки и подносы.
  
   Минерва удобнее устроилась на коленях спутника. Она перебирала пальцами пряди у него на затылке и поглаживала его шею, тем самым даря расслабление усталым мышцам, а Колин думал о том, что не заслуживает этих добрых прикосновений.
  
   Он прижал губы к ее уху и прошептал:
   - Вы ведь знаете, что я сожалею о том, как вел себя с вами раньше?
  
   Она еле заметно кивнула.
  
   С тихим стоном виконт обнял ее рукой за талию и привлек к себе. Минерва положила голову ему на грудь.
  - Поспите, если хотите, - он поцеловал спутницу в макушку.
  
  Мисс Хайвуд глубоко вздохнула, крепче прижавшись к его груди. Эта близость, возникшая в их отношениях... Казалось бы, ее легко объяснить тем, что они пережили вместе столько приключений за прошедшие дни. И всё же она казалась удивительной.
  
   Пэйн переспал со многими женщинами. К некоторым другим дамам он испытывал теплые чувства. Но до сих пор Колин изо всех сил старался не смешивать эти сферы. Одних женщин он считал своими друзьями, а с другими спал. Каждый раз, когда это правило им нарушалось, случались какие-нибудь напасти.
  
   С самого начала было ясно, что Минерва Хайвуд принесет лишь неприятности. Но, ей-богу, он и сам доставил ей немало проблем. Сейчас, прижавшись к его груди, она казалась такой миниатюрной и хрупкой. Но за прошедшие двадцать четыре часа ей пришлось прошагать не одну милю по сельским проселкам, под дулом пистолета отдать все свои деньги грабителям, наставить на одного из них нож, а еще войти в дом, забитый под завязку вакхическими картинами и скульптурами, при виде которых завизжала бы любая благовоспитанная девственница. А перед этим Минерва еще и испытала свой первый оргазм.
  
   И ни разу она не расплакалась беспомощно, не попросила отвезти ее домой. Ни одна другая женщина в подобных обстоятельствах не повела бы себя так.
  
   Колин торжественно поклялся себе, что даже если он и не сделал больше ничего хорошего в жизни, он обязательно доставит мисс Хайвуд в Эдинбург на симпозиум. Вовремя, целой и невредимой. И девственницей. Что бы там ни было, он воплотит в жизнь свои добрые намерения.
  
   Пэйн ласково погладил волосы и спину Минервы левой рукой, правой поднимая со стола карты, и прошептал снова:
   - Поспите.
  
   Она поерзала, устраиваясь удобнее на его коленях. Ее бедро потерлось о его. Тело Пэйна мгновенно отреагировало, повинуясь инстинкту. Кровь прилила к его чреслам, член напрягся, ослабела и без того шаткая решимость следовать своей клятве. Колин хотел эту женщину и не мог притворяться, что это не так.
  
   Но он должен скрывать другое, более глубокое чувство, зарождающееся в душе - безграничную нежность. Этот простой и в то же время невероятный факт его тревожил.
  
  ______________________________
  Примечания переводчика:
  
  45) Принни - прозвище старшего сына Георга III, будущего короля Георга IV.
  
  46) Брэг - старинная карточная игра, предшественница покера.
  
  
  Глава 19
  
   И вновь Минерва очнулась в объятиях Колина, ощущая силу его рук, а также исходящее от его тела тепло и аромат гвоздики. Она уже начала привыкать к таким пробуждениям. Не спеша окончательно просыпаться, Минерва позволила себе еще минутку побалансировать на грани сна, крепко обнимая Пэйна за шею и дыша ему в жилет.
  
   Она доверяла этому человеку, хотя он был отъявленным лжецом и бесстыжим повесой. Доверяла достаточно, чтобы уснуть в его объятиях в этом обиталище порока.
  
   Из-под полуопущенных ресниц Минерва посмотрела на ломберный стол, пытаясь разглядеть карты и монеты. Как долго она дремала? Кажется, уже очень поздно. Похоже, почти все игроки отправились спать - остались только Колин и Хэлфорд.
  
   Она вгляделась в кучку шиллингов перед виконтом. Выиграл ли тот достаточно, чтобы хватило на продолжение путешествия? В начале игры у него было двадцать шиллингов. Но теперь она насчитала всего... четыре.
  
   Сердце замерло. О боже, как он мог! Она доверилась Колину, а тот проигрывает их деньги.
  
   Подняв взгляд на карты в руке Пэйна, Минерва чуть успокоилась. Без очков она не могла их четко видеть, но различила, что все они красной масти и фигурные. Элементарная логика подсказывала, что комбинация неплохая: уж хотя бы пара валетов имеется - как и надежда выиграть эту партию.
  
   Центр стола был завален монетами. На кону достаточно денег, чтобы восполнить отнятое грабителями. Может, в этом и состоял план Колина?
  
   - Всего лишь жалкая пара девяток, - с этими словами герцог кинул на стол свои карты. - Уверен, у тебя есть что-то получше, Пэйн.
  
   Да, конечно. Чувствуя, как от восторга закружилась голова, Минерва ухватилась пальцами за жилетный карман своего спутника.
  
   - Жаль тебя разочаровывать, Хэл, но ты меня побил, - ответил виконт, немного помолчав, и положил карты перед собой рубашкой вверх.
  
   Алчно рассмеявшись, герцог Хэлфордский сгреб свой выигрыш.
  
   Потрясенная Минерва отпустила жилетный карман, за который держалась, чувствуя, как ее охватывает ужас. Четыре шиллинга! Это всё, что у них осталось! Пока Колин не проиграл последние деньги, нужно вытащить его из-за карточного стола.
  
   Но как это сделать? Благодаря сумасбродным выдумкам виконта ей нельзя даже с ним заговорить. И хозяин дома, и его гости считают, что она - либо беглая принцесса Мелисанда из крошечного альпийского княжества, либо убийца, которая может передушить их всех во сне, а в свободное время - еще и любовница Пэйна, опытная и чувственная.
  
   Минерва закусила губу. Так, может, именно благодаря этому удастся отвлечь Колина от игры без слов?
  
   Усевшись поудобнее на его коленях, она протянула руку и погладила его по волосам. Густые каштановые локоны пробежали между ее пальцев, скользнув по ладони. Другой рукой она распустила узел его галстука, а затем медленным, чувственным движением стянула эту полоску ткани с шеи Пэйна, отчего тот, как показалось Минерве, еле слышно застонал.
  
   Она зарылась носом в его шею, ощущая исходящий от его кожи смутный, пьянящий аромат бренди. С такого близкого расстояния, без очков, небритое лицо Колина виделось ей лишь расплывчатым пятном, но пятном до боли красивым. Наклонившись, Минерва поцеловала виконта в щеку.
  
   Он затаил дыхание, и Минерва, струсив, чуть не отказалась от своего намерения. Но, раз уж затеяла эту игру, отступать было нельзя.
  
   Она снова прижалась в поцелуе к своему "любовнику". Сидящий напротив герцог сдержанно рассмеялся. Сердце Минервы чуть не остановилось. Она замерла, не отрывая губ от небритого подбородка Колина. И о чем она только думает? Вообразила себя бесстыжей соблазнительницей? Это она-то? Разумеется, Хэлфорд в это не поверит, как и любой другой человек, находящийся в здравом уме.
  
  - Пэйн, - предложил герцог, - может, тебе стоит пропустить партию? Похоже, надо уложить в постель очаровательную Мелисанду.
  
  Кадык виконта дернулся.
  - Она может подождать.
  
  - Она-то да, - понимающе хохотнул герцог, - а вот ты? Никогда не видел, чтобы у кого-то так побелели костяшки пальцев.
  
  Минерву охватило радостное возбуждение. Хэлфорд поверил, и на Колина ее ласки тоже подействовали! Значит, она - настоящая соблазнительница. Правда, главная цель - вытащить виконта из-за карт - еще не достигнута.
  
   Минерва удвоила усилия. Она запустила пальцы в его волосы, скользнула языком по его шее - от основания до мочки уха, а затем обвела кончиком языка каждый завиток ушной раковины Пэйна и прошептала:
  - Отнеси меня наверх. Сейчас же!
  
  Колин сжал ткань платья у нее на спине и резко дернул, отчего у Минервы перехватило дыхание. Но этот суровый тайный упрек только раззадорил ее мятежную натуру. Чья была идея навязать ей этот образ? Так что нечего жаловаться. К тому же Минерве даже отчасти нравилась ее роль. Судя по твердой, горячей выпуклости, пульсирующей возле ее бедра, кое-какая часть Пэйна тоже этим наслаждалась.
  
  А эта штука у него не обманывает.
  
   Поцеловав Колина в ключицу, Минерва расстегнула пару пуговиц на его рубашке и погладила пальцами его гладкую мускулистую грудь.
  
  Глядя на это, герцог заметил:
  - У тебя осталось совсем мало монет, Пэйн. Если не желаешь развлечь Мелисанду сам, может, сыграем на нее по-дружески? Я готов поставить немало против таких бросающихся в глаза прелестей.
  
  Не желая выдать, что поняла слова герцога, Минерва еле удержалась от сердитого взгляда на него и с трудом подавила рвотный позыв.
  
  Колин тоже напрягся.
  - Осторожнее выражайся, Хэл.
  
   - Зачем? Похоже, она не понимает ни слова из нашего разговора. - Герцог перетасовал и сдал карты. - Одна партия, один победитель. Ты поставишь свою девицу, а я - одну из своих. Тот, кто выиграет, сможет сегодня насладиться сразу обеими.
  
   Тело Колина мгновенно напряглось и закаменело. Одну руку он сжал в кулак, а второй потянулся к пистолету у бедра.
  
   У Минервы кровь застыла в жилах. Разумеется, неплохо, что Пэйн готов броситься на защиту, но меньше всего им сейчас нужна ссора с герцогом. Их вышвырнут из поместья Уинтерсет на ночь глядя и без гроша в кармане.
  
   Считанные мгновения отделяли их от катастрофы, но, судя по яростному виду Колина, тот не заглядывал в будущее дальше, чем на десять секунд.
  
   Он снял Минерву со своих коленей, встал и, нацелив указательный палец на герцога, начал:
  - Никогда не...
  
  Хлоп!
  
  Минерва ударила его по щеке.
  
  Колин, явно озадаченный, удивленно воззрился на нее.
  
  Она пожала плечами. Он сам не оставил ей выбора. Надо же как-то предотвратить стычку между двумя мужчинами. Если она первой затеет свару с Пэйном, тот не сможет поссориться с герцогом. Так что...
  
  Хлоп!
  
   На этот раз она ударила наотмашь левой рукой, отчего голову виконта отбросило в противоположную сторону.
  
  Затем Минерва сделала шаг назад, изображая сильную ярость, по ее мнению, приличествующую альпийской принцессе-убийце с горячей кровью. Сузив глаза, она прошипела с сильным акцентом - не то французским, не то итальянским:
  - Ты-ы-ы! Уб. Людок.
  
  Колин наморщил лоб.
  - Что?
  
  "Господи, помоги!" - мелькнуло в голове у Минервы.
  
  - Ты-ы-ы! - Она толкнула Пэйна ладонями в грудь. - Уб. Людок.
  
   Вскочив со стула, Хэлфорд рассмеялся.
   - Полагаю, она назвала тебя ублюдком, дружище. Ты влип. Эта девица все-таки немного понимает по-английски. Чёрт!
  
   Наконец до Колина дошло.
   - Но, Мелисанда, я могу всё объяснить.
  
   Минерва кружила вокруг него, повторяя:
   - Уб. Людок. Уб. Людок.
  
   Стараясь не рассмеяться, Колин произнес:
   - Успокойся, лапочка. Умоляю, пожалуйста, избавь нас от проявления твоего дикого норова и неконтролируемой страсти.
  
   Неисправимый насмешник! Без сомнения, он бросал ей вызов. Что ж, она его примет.
  
   Минерва схватила со стола бокал с кларетом, одним глотком осушила его почти до дна, а затем выплеснула остатки вина в лицо Пэйну, забрызгав и себя. По удивленной физиономии виконта потекли рубиновые струйки.
  
   С негромким рычанием Минерва бросилась ему на шею, обхватила его бедра ногами и начала слизывать кларет с лица Колина. Ее язык касался его щек, подбородка и даже бровей. В заключении этого спектакля она, изображая безумную любовницу, впилась в рот виконта медленным, глубоким, страстным поцелуем. Этот поцелуй заставил Пэйна застонать и сжать руками ее ягодицы.
  
   - Наверх, - прорычала она у его губ. - Сейчас же!
  
   Колин наконец вынес ее из комнаты. Продолжая целовать Минерву, он прошел полкоридора, а затем, не в силах дольше сдерживаться, прижал свою спутницу к стене и засопел ей в шею, сотрясаясь от смеха.
  
   Что ж, хоть кто-то нашел ее маленькое представление забавным.
  
   Всё еще смеясь, Пэйн поставил Минерву на ноги и повел за собой вверх по лестнице. Свернув затем в какой-то боковой коридор, виконт открыл дверь явно знакомой ему комнаты, интерьер которой грешил тем же обилием позолоты и отсутствием хорошего вкуса, как и остальные покои Уинтерсета.
  
   - Ох, Мин! Это было великолепно!
  
   - Это было унизительно.
  
   Она со стуком захлопнула дверь.
  
   - Вы первоклассно изобразили любовницу. - Колин скинул с плеч сюртук, отложил в сторону пистолет и начал расстегивать жилет. - Но с чего вам вдруг взбрело в голову меня облизывать и обливать вином? Как вы только до этого додумались?..
  
   - Это называется "импровизация". "Быстрый спуск с горы", как вы сами мне говорили. - Расчесывая пальцами свои растрепавшиеся распущенные волосы, Минерва обеспокоено оглядывала комнату, пока ее взгляд не наткнулся на чемодан с Франсиной, аккуратно засунутый под столик с затейливо изогнутыми ножками. - Мне пришлось вытащить вас из-за карточного стола, пока вы не проиграли все наши деньги и всё не испортили. Мы уже должны герцогу шестнадцать шиллингов из моего соверена. Разве долги чести не подлежат немедленной уплате?
  
  Она подошла к Пэйну и решительно скользнула рукой под его жилет. Когда ее пальцы коснулись груди виконта, Минерва ощутила, что он затаил дыхание.
  
  - Мне нужно это, - пояснила она, внезапно смутившись, вытащила из внутреннего кармана жилета свои очки и водрузила себе на нос. До чего же приятно снова видеть всё вокруг отчетливо!
  
   Вот бы еще благодаря линзам можно было понять поведение Колина! Что он устроил там, внизу? Добивался того, чтобы их путешествие окончилось в Уинтерсете? Может, обе они - и Минерва, и Франсина - ему надоели, и он решил, что будет лучше пользоваться гостеприимством герцога вплоть до своего дня рождения?
  
   - Это ведь клуб "Шиллинг", - пояснил Пэйн. - Его члены играют на шиллинги, но каждый равен тысяче фунтов.
  
   - Тысяче фунтов? Каждый? - Минерве стало дурно. Она прижала руку ко лбу. - Но как же мы...
  
   - А никак. - Колин снял жилет и отложил его в сторону. - Я всегда проигрываю и никогда не плачу. Впрочем, все знают, что в конечном счете получат с меня эти деньги.
  
   - Но зачем вообще проигрывать? Я видела ваши карты в последней партии. Они были лучше, чем у герцога. А вы позволили ему взять ставку.
  
   Пэйн стянул с шеи галстук, отшвырнул его, и тот повис на спинке стула.
   - Ну... Всем нравятся неудачники, умеющие легко проигрывать. Вот почему меня всегда рады видеть за любым карточным столом - здесь или в Лондоне. У меня нет недостатка в друзьях.
  
   - "Друзья"... - Минерва словно выплюнула это слово. - Что делает этих людей вашими друзьями? То, что они позволяют вам сидеть за их столом и проигрывать кучу денег? Вряд ли это подходит под определение дружбы, известное мне.
  
   Виконт, промолчав, сел на край кровати и начал стаскивать сапоги.
  
   - Они не уважают вас, Колин. Да и откуда взяться уважению - ведь они совсем вас не знают. Вас настоящего.
  
   - А вы считаете, что прекрасно изучили "меня настоящего"?
  
   - Я так не думаю. Я даже не знаю, кто вы такой. Вы просто каждый раз подстраиваетесь под ситуацию.
  
   Он отшвырнул сапоги и, не ответив, прошел в смежную комнату - по-видимому, гардеробную или ванную. До слуха Минервы донесся звук наливаемой в таз воды.
  
   Она повысила голос:
   - Я хочу сказать, что начинаю замечать закономерность. Все ваши личины - лишь вариации одного и того же образа: очаровательный, обожающий развлечения повеса с болью в сердце, впрочем, не очень-то и скрываемой. Определенно, эта маска вам подходит. Но разве она вам еще не надоела?
  
   - Разумеется, надоела. - Виконт неторопливо вернулся в спальню. Волосы его были влажными, рубашка вытащена из брюк, рукава закатаны до локтей. - Мин, прошу вас. Я немного пьян и ужасно устал. Мы можем продолжить разбор моего характера утром?
  
   Она вздохнула.
  - Полагаю, да.
  
  - Тогда ложитесь спать. Я совершенно без сил.
  
  Изогнувшись, Минерва умудрилась самостоятельно расстегнуть на спине крючки платья. Она сняла истрепанный, залитый вином шелковый наряд и бросила его на кушетку, мрачно подумав о том, что ей не на что сменить его завтра. По крайней мере, с утра она позвонит и прикажет принести воды для купания. Ну а пока попробует обойтись тазиком и мылом.
  
   Умывшись и снова застегнув сорочку, Минерва улеглась на постель рядом с Колином и вперила взгляд в потолок.
  
   Прошло несколько минут.
  
   - Вы не спите, - заявила она.
  
   - Как и вы.
  
   Минерва закусила губу. Ей не давала покоя одна мысль, которой не с кем было поделиться.
   - Он тоже меня не знает.
  
   - Кто? - устало спросил Пэйн.
  
  - Сэр Алисдэр Кент. - Минерва почувствовала, как при упоминании этого имени Колин мгновенно напрягся. - Я хочу сказать, что ему известно о моих научных исследованиях, и он восхищается моим умом. Но он не знает, кто я на самом деле. Всё мое общение с Королевским геологическим обществом Шотландии происходило путем обмена письмами, и я всегда подписывалась как "М.Р.Хайвуд". Так что сэр Алисдэр... Ну, полагаю, он считает меня мужчиной.
  
  Повисло молчание.
  
  Наконец Пэйн ответил:
  - Его ожидает большой сюрприз.
  
  Минерва хихикнула, глядя в потолок:
  - Еще бы!
  
  Думать о том, каким будет этот сюрприз - приятным или нет, не хотелось.
  
   - Странно, - заметил Колин, - но между строк того письма читалось подлинное чувство.
  
   - Убеждена, что это лишь дружеский интерес.
  
   - Я бы так не сказал. Вероятно, это любовь.
  
  Минерва ощутила странный трепет в душе - не от смысла произнесенной фразы, а из-за прозвучавшего из уст Пэйна слова "любовь".
  
  - Как такое возможно? - Она перекатилась на бок и подперла голову рукой. - Вы, похоже, не расслышали, что я сказала. Сэр Алисдер считает, что я - мужчина.
  
  - О, я прекрасно вас расслышал. - Глаза Колина озорно блеснули, встретившись с ее взглядом. - Судя по всему, он полагает, что вы - мужчина, и он в вас влюблен. Если так, бедняге предстоит пережить жестокое разочарование.
  
   Минерва нахмурилась, не уверенная, что поняла смысл его слов.
  
   Он рассмеялся:
   - Не слушайте меня, лапочка. Мои причиндалы болят, мое самолюбие ущемлено, я пьян, и в голове моей этой ночью бродят ужасно безнравственные мысли. Ради собственного блага не обращайте на меня внимания и засыпайте.
  
   - А почему ваши причиндалы болят? - Минерва села в постели. - Вас кто-то ударил? Тот разбойник?
  
   Колин, застонав, прикрыл глаза рукой.
   - Моя дорогая девочка, вы, возможно, и блестящий геолог, но ваши познания в биологии весьма посредственны.
  
   Она бросила взгляд на его бриджи, выразительно натянувшиеся в паху.
  
   - Спите, Эм.
  
   - Не думаю, что смогу уснуть. Не сейчас.
  
   С внезапной решимостью Минерва потянулась к клапану на бриджах Пэйна. Едва она успела расстегнуть пуговицы с одной стороны, как виконт приподнялся, опираясь на локти.
   - Что это вы делаете?
  
   - Удовлетворяю свое любопытство.
  
   Ее рука нырнула под клапан, и Колин вздрогнул. Минерва ощутила пьянящий прилив сил. Вино, выпитое в карточном салоне, давало о себе знать, растворяя все внутренние запреты. Ей хотелось познакомиться с самой честной частью Колина - увидеть ее, прикоснуться.
  
   Ведь эта штука не умеет лгать.
  
   - Я выполнила вашу просьбу и сыграла роль вашей любовницы, а потому заслужила исполнение своего желания. Я хочу как следует рассмотреть и потрогать это. Мне никогда не выпадало такой возможности.
  
   - Боже ты мо...
  
   - Успокойтесь. Как вы там мне говорили? "Представьте, что вы занимаетесь раскопками". - Улыбнувшись, она обвила пальцами его горячий, твердый член. - Это во имя науки.
  
   "Это во имя науки". Превосходная фраза! Ее можно поставить в один ряд с такими выражениями, как "Дорогая, научи меня любить" и "Сегодня ночью ты можешь спасти мою жизнь". Колин пообещал себе обязательно запомнить эти слова.
  
   Но тут Минерва сжала его набухшее мужское естество, и с грифельной доски разума моментально всё стерлось.
  
   Колин словно со стороны услышал собственное бормотание:
   - Боже правый!
  
   Это уже становится опасным. Он пьян и с трудом себя контролирует.
  
   "Правила, - напомнил себе Пэйн. - У меня есть правила".
  
   Но, что любопытно, ни одно из этих правил не касалось ласк, которые дарит девственница во имя науки. Так почему бы не позволить мисс Хайвуд превратить постельные игры в абсолютно новый вид научных изысканий?
  
   Несколько мгновений она держала его член, поглаживая большим пальцем. Эти легкие, нежные движения скорее дразнили, чем утоляли плотский голод. Затем Минерва разжала пальцы и начала стягивать с бедер Колина бриджи и кальсоны
  
   - Они мешают, - пояснила она в ответ на его шокированный взгляд.
  
   Смирившись, Колин откинулся головой на подушку, не представляя, как можно остановить эти научные изыскания, и, если честно, не имея ни малейшего желания их пресекать. Он даже поучаствовал в своем раздевании, приподняв бедра и окончательно стянув с себя спущенные до колен бриджи.
  
   - К чему останавливаться на этом? - пробормотал Пэйн, снял с себя рубашку и швырнул ее на постель. - Вот так. Теперь перед вами живой образец. Можете исследовать его, как вам угодно.
  
   И мисс Хайвуд последовала этому предложению. Она начала изучать каждый дюйм его тела так неспешно, что Пэйн, сходя с ума от желания, пожалел о согласии на роль подопытного. Чёрт! Даже улитка двигалась бы быстрее, чем палец Минервы, когда она легонько провела им по груди Колина.
  
   Виконт был слишком измучен и пьян, чтобы возражать. Ему оставалось лишь лежать смирно и терпеть медленные, приятные прикосновения к своим рукам, груди, животу и - о боже! - к соскам. Когда Минерва нежно провела по ним, Колин издал звук, который, кажется, нельзя было назвать мужественным.
  
   А между тем его лишенный внимания член подпрыгивал и тянулся, выгибаясь, к пупку, приобретал лиловый оттенок, пытаясь привлечь взгляд Минервы.
  
   - Если вы хотели меня помучить, - произнес Пэйн сквозь сжатые зубы, - то вы в этом отлично преуспели.
  
  Она пробежала пальцами по его ключице.
  - Неужели?
  
  Эта негодница намеренно его дразнит!
  
  Выругавшись, Колин схватил Минерву за руку и спустил ее ладонь ниже - туда, где так ждал ее прикосновения - и мгновенно почувствовал сильное облегчение. Но этого было вовсе не достаточно.
  
   - Боже мой! Он такой... твердый, - выдохнула Минерва с лестным для Колина благоговением, отчего виконт подумал: "Почему бы мне не совращать девственниц почаще?"
  
   - Это благодаря вам.
  
   Не в силах противится желанию, он обхватил ее руку своей ладонью, заставив Минерву сжать пальцы сильнее, и, не говоря ни слова, показал, как нужно его ласкать. Она соизволила несколько раз дразняще потянуть за предмет своего интереса и спросила:
   - А как вы его называете? Я знаю, что есть разные имена.
  
   - Имена? Например, Питер (47), Бельведер (48), сэр Чарльз Грандисон (49)? - дыхание Пэйна стало прерывистым. - Это всего лишь мой член, лапочка.
  
   Она провела пальцами по всей его длине и сжала у основания.
   - Ваш член.
  
   Святый боже! Как Колин завёлся от этих слов!
  
   - Он мне нравится. Гладкий, словно слюда, снаружи, - она снова провела по нему рукой, - но внутри твердый, как гранит.
  
   Виконт натянуто рассмеялся.
   - Ну, мы ведь оба знаем, что вы любите камни.
  
   - Я люблю камни, это так, - голос Минервы зазвучал игриво. - Я нахожу их необычайно привлекательными. Я вечно беру их в руки, рассматриваю их форму и каждую неровность. - Кончиком пальца, нежным, словно лепесток, она погладила головку члена и на ее верхушке - узкую щель с капелькой влаги, а затем провела пальцем по всей длине возбужденного органа до самого основания. - На некоторых из них имеются очень интересные прожилки.
  
   - А вы никогда не брали в рот эти необычайно привлекательные предметы - разумеется, во имя науки?
  
   Минерва застыла.
   - Что?
  
   Колин закрыл глаза ладонью. Вот! Именно поэтому в его правилах есть пункт о девственницах. Эта бесстыдная просьба, произнесенная с похотливой медлительностью, бездумно сорвалась с его уст.
  
   - Я пьян, Мин. - Он отрицательно замахал рукой. - Забудьте о том, что я сказал.
  
   - Как я могу о таком забыть? - Ее ладонь сильнее сжала его член, словно желая выдавить из него ответ. - Вот это предложение! Неужели женщины в самом деле... - Она громко сглотнула. - В самом деле?
  
   - Хотите услышать неприглядную, житейскую, абсолютно научную правду?
  
  Пэйн, приподнявшись, оперся на локоть, а другой рукой коснулся щеки Минервы и провел большим пальцем по приоткрытым губам собеседницы.
  - У вас, - прошептал он, - самый чувственный рот, черт меня побери! Эти нежные пухлые уста сводят меня с ума. Глядя на вас, невозможно не подумать, каково это было бы, если бы вы...
  
  Ее глаза округлились.
  - И вы об этом думали?
  
  Колин кивнул:
  - О да!
  
  - В-вы... всё это время...
  
  - Немало часов в общей сложности.
  
   - ... думали об...
  
   - ... этом. - Его палец скользнул в жаркую, влажную глубину ее рта. - Да.
  
   Оба замерли, глядя друг на друга. Затем, после мучительно долгой заминки, Минерва сомкнула губы вокруг пальца Пэйна и легонько коснулась его языком, послав тем самым чувственный разряд прямо в низ живота Колина.
  
  Виконт не смог сдержать стон наслаждения:
  - Господи, да! Вот так!
  
  Вытащив палец из ее рта на полдюйма, он снова погрузил его обратно. Щеки Минервы втянулись оттого, что она начала нежно посасывать палец Пэйна.
  
  - Вы несказанно умны, Мин! И так... так чертовски милы!
  
   В ответ на попытку высвободить палец из ее рта Минерва негромко застонала и так крепко обхватила его губами, что тот выскочил наружу с негромким чмокающим звуком.
  
   - Боже правый! - пробормотал Колин, откинувшись на кровать. - Ты меня убиваешь!
  
   Минерва взяла в руку член Пэйна и уверенно посмотрела на него оценивающим взглядом. Виконт чуть не кончил, представив, как погружается в ее рот до самого упора. Но тут в нем снова заговорила проклятая совесть.
  
   - Мин, не нужно... Черт, я же говорю, не надо!
  
   - Почему? Вы ведь этого хотите, разве нет?
  
   - Каждой клеточкой своего тела, поверьте. Но я не смею об этом просить. А вам не следует такое предлагать. Нам... нам обоим утром будет неловко.
  
   Она от души рассмеялась.
   - Этого не случится, потому что мы уже так хорошо ладим друг с другом.
  
   Резким движением Минерва перебросила через плечо длинную темную гриву своих волос и начала медленно наклоняться. Да, эта девица - настоящая ученая авантюристка!
  
  А как же правила? Должно ведь существовать такое, которое запрещает совать детородный орган девственнице в рот, а не между ног! И даже если у Колина нет такого правила, а общественная мораль это допускает, то такая мораль, возможно, нуждается в пересмотре.
  
  Но тут Минерва нежно поцеловала его причинное место, а затем втянула в горячий, влажный рай своего рта, и все мысли разом улетучились из головы Пэйна.
  
  - О! - застонал он. - О, Мин!
  
  Она вобрала его восставшую плоть в рот до половины, а потом начала нежно посасывать, лаская языком. Приподняв бедра, виконт чертыхнулся.
  
   Минерва выпустила его член изо рта. Глядя на свой страждущий, влажный, напряженный орган, которым в этот момент, наверное, можно было бы раздробить камень, Колин попытался сдержать разочарование. Мисс Хайвуд провела свой научный опыт и теперь была удовлетворена его результатом. Нельзя просить ее о большем. Он не станет этого делать.
  
   Но вместо того, чтобы отстраниться, она начала покрывать мужское достоинство Пэйна легкими поцелуями по всей длине. Виконт закрыл глаза, наслаждаясь этими скромными намеками на чувственность - сладчайшей пыткой из всех ему известных.
  
   Когда Минерва снова втянула его член в рот, Колин подался вперед, чтобы войти глубже. Она медленно, плавно скользнула губами вверх, и Пэйна охватило безудержное желание. Пытаясь сдержаться, он вцепился в простыни.
  
   Но обуздать себя не удалось.
  
   Мысленно обозвав себя "похотливым Уб. Людком", Колин потянулся к Минерве и сделал то, о чем мечтал целую вечность: накрутил на руку ее темные шелковистые волосы и начал направлять ее движения, показывая, как доставить ему удовольствие. Горячие, соблазнительные губы скользили по его возбужденной плоти вверх-вниз в мерном ритме.
  
   "Скотина! - мысленно упрекал себя Пэйн. - Чудовище! Ты будешь за это гореть в аду!"
  
  Но оно того стоило.
  
  - Да! - произнес он, морщась от невыразимого удовольствия. - Мин, это так хорошо! Вы такая славная!
  
  Он отпустил ее волосы, и она, снова отстранившись, села на постели.
  
   - Вам... - виконт судорожно вдохнул. - Вам не обязательно продолжать.
  
  Словно он разом превратился в великодушного святошу.
  
  Но Минерва лишь улыбнулась, сняла очки и отложила их в сторону. Затем она задрала свою сорочку до колен, оседлала ногу Пэйна и снова взяла в рот его возбужденную плоть.
  
  Колин застонал. Дело принимает серьезный оборот. Эта девица так быстро учится! Он бесстыдно наблюдал, как пухлые чувственные губы, плотно обхватив его член, скользят вверх-вниз. Но в этом заключалась лишь часть удовольствия. Остальное наслаждение приносило сладкое чувство триумфа: ведь его ласкает именно мисс Хайвуд. Приятнее всего была мысль, что он - внутри нее, если можно так сказать. Лежа по ночам рядом с этой девушкой, Пэйн так сильно желал войти в нее, слиться с ней в единой целое, больше не ощущать себя одиноким!
  
  Колин ласково погладил Минерву, поднял ее сорочку выше и скользнул рукой под тонкое полотно. Едва он дотронулся до обнаженного бедра, Минерва застонала и немного раздвинула ноги. Воодушевленный поощрением, Пэйн прикоснулся к притягательному местечку, защищенному кудряшками и повлажневшему от возбуждения.
  
  "Да, боже, да!" - пульсировало в голове.
  
  Он проник пальцем между скользких складочек и, прижав к ним ладонь, начал двигать ее вперед-назад. Минерва испуганно пискнула и во встречном порыве подняла бедра вверх. Средний палец Колина скользнул дальше, медленно и неглубоко погружаясь в тесную глубину размеренными движениями. Минерва подстроилась под их ритм: когда виконт ускорялся, ускорялась и она, когда он глубже погружал свой палец, она обхватывала ртом член Пэйна почти до основания.
  
   Наслаждение было таким сильным, таким острым. Колин чувствовал, что долго этого не выдержит.
  
   Не вынимая палец из тесного плена, он прижал основание ладони к чувствительному бугорку между ног Минервы. Застонав от удовольствия, та подалась вверх, прижимаясь к мужской руке, а затем начала неистово вращать бедрами, только сейчас сбившись с общего ритма.
  
   - Мин, - простонал сквозь сжатые зубы Пэйн.
  
   Она подняла раскрасневшееся от возбуждения лицо и посмотрела невидящим взглядом.
  
   Левая рука Колина по-прежнему блаженно лежала между ног Минервы. Правую он опустил на ее руки, сжимавшие его член у самого основания.
  
   - Вот так, - пояснил виконт, помогая своей ладонью. - Вверх-вниз.
  
   Глядя друг другу в глаза, они ласкали друг друга в едином ровном темпе, чувствуя, как нарастает наслаждение. Затем веки Минервы затрепетали и сомкнулись, а между бровей залегли две маленькие морщинки.
  
   - Колин! - выдохнула она.
  
   - Да, милая. Вот так. - Он откинул голову на подушку, ускорив движения обеих рук. - Вот так. Вот...
  
   Минерва вскрикнула. Пэйн ощутил, как ее интимные мышцы конвульсивно сжались вокруг его пальца, и в этот момент его самого настигла разрядка, сотрясая всё тело в подлинном блаженстве, посылая белые вспышки света под закрытые веки.
  
   Грудь Колина ходила ходуном от тяжелого дыхания. Не открывая глаз, он левой рукой натянул сорочку обратно на бедра своей партнерши и попытался уложить Минерву рядом с собой, но она заупрямилась и осталась сидеть в прежней позе: верхом на его ноге, обхватив ладонями его никнущее мужское достоинство. Теперь, когда ее любопытство было удовлетворено, а плотский голод утолен, Пэйн ожидал, что мисс Хайвуд отшатнется от него в ужасе и отвращении. Она, несомненно, опять возненавидит его, только еще сильнее, осознав, как бессердечно ею только что воспользовались, как вольно обошлись с ее телом и доверием.
  
   Когда виконт наконец собрался с духом и поднял голову, чтобы оценить реакцию Минервы, он увидел, что та надевает очки. Ее лицо выражало вовсе не гнев и не отвращение, а, скорее...
  
   Научный интерес. Ну разумеется!
  
   - О, Колин! - Она провела рукой по его животу, испачканному извергнутым семенем, а затем растерла между пальцев немного липкой жидкости, словно исследуя ее свойства. - Это было увлекательно!
  
  ______________________________
  Примечания переводчика:
  
  47) "Питер" - этим именем до сих пор в разговорной речи называют половой член
  
  48) Бельведер - надстройка над зданием в виде башенки (обычно круглой), откуда открывается вид на окрестности.
  
  49) Сэр Чарльз Грандисон - герой сентиментального романа Сэмюэла Ричардсона "История сэра Чарльза Грандисона", написанного в 1753 году. Главный герой, сэр Чарльз Грандисон, великодушен, благороден, умен и хорош собой. Он - истинное воплощение рыцарства и образец мужества.
  
  
  Глава 20
  
  Пэйн оказался прав: с утра Минерва и в самом деле чувствовала себя слегка неловко.
  
  Осторожно, стараясь не потревожить спящего Колина, она выбралась из постели и дернула за шнур колокольчика, чтобы вызвать горничную. Встретив служанку в дверях комнаты, Минерва, нелепыми жестами, попыталась объяснить, что нужно приготовить ванну в смежной комнате.
  
  С появлением слуг, таскающих ведра с горячей водой, в душе всколыхнулось беспокойство, смешанное со страхом. Как это выглядит со стороны: молодая незамужняя женщина находится в одной спальне со спящим обнаженным лордом? Но вид у горничных был деловитый и скучающий, они вовсе не казались шокированными. И тут Минерва поняла, что для них подобные сцены, скорее всего, привычны. Для прислуги в усадьбе Уинтерсет это лишь обычная пятница.
  
   Боже! Ведь уже пятница! До симпозиума остается всё меньше дней, а до Эдинбурга едва проделана треть пути.
  
   Хотя эти подсчеты призывали поторапливаться, Минерва позволила себе понежиться в ванной. Горничные добавили в воду лепестки роз, принесли мыло и ароматные масла, а также тонкие ломтики охлажденного огурца, чтобы сделать гостье компресс для век. После того, как Минерве помогли вымыть голову, она отослала прислугу и, чувствуя, что боль и усталость покидают тело, пролежала в воде до тех пор, пока та не начала остывать.
  
  Вытершись полотенцем, Минерва пожалела, что ей нечего надеть, кроме того же самого многострадального белья и вчерашнего испачканного вином шелкового платья. Вероятно, если поискать, в этом доме можно найти какую-нибудь сменную одежду, но вряд ли Минерва смогла бы заставить себя надеть обноски любовниц герцога. Внезапно ее взгляд упал на чемодан, в котором лежала Франсина, научные заметки и... приданое.
  
  Завернувшись в полотенце, Минерва неслышным шагом пересекла комнату и расстегнула ремни чемодана. Аккуратно отложив в сторону тетради со своими записями, она вынула толстые свертки белой ткани, которыми был обложен гипсовый слепок. В основном это были вышитые простыни, наволочки и скатерти, но среди них имелись и предметы более личного свойства: кружевные сорочки, прозрачные косынки, украшенные лентами подвязки, шелковые чулки, корсеты, поднимающие грудь.
  
   Минерва совсем забыла, что всё это лежит в ее чемодане. Ей всегда думалось, что такие соблазняющие наряды вряд ли пригодятся - ведь она почти отказалась от мысли о браке.
  
   После этого путешествия - о небо, особенно после прошлой ночи! - замужество кажется еще менее возможным, чем прежде. Но ведь это совсем не значит, что нельзя воспользоваться своим приданым или что надо отрицать чувственную сторону своей натуры. Имеется или нет муж, перед которым можно в этом показаться, - неважно, ведь элегантные нескромные вещи, что лежат в чемодане, принадлежат ей.
  
   Минерва развернула девственно-белую сорочку с низкими вырезами спереди и сзади, обшитую по вороту кружевом. Убрав в сторону веточки засушенной лаванды, вложенной для запаха, она натянула сорочку и подошла к зеркалу.
  
   Покрутившись перед ним, чтобы оглядеть себя со всех сторон, Минерва провела ладонями по полупрозрачной ткани, прижимая ее к телу, отчего сквозь тонкое полотно проступили винно-красные соски грудей и темный треугольник между ног. Она снова огладила себя, наслаждаясь тем, как прохладная сорочка прикасается к горячей коже. Разглядывая в зеркале линии груди, живота, бедер и то, как руки скользят по телу, Минерва почувствовала, что сердце забилось сильнее.
  
  Это тело желанно. Желанно Колином.
  
   Он внезапно пошевелился во сне и что-то пробормотал. Минерва вздрогнула и зажала себе рот, чтобы не рассмеяться в голос.
  
   Надев тонкие шелковые чулки и подвязав их розовыми лентами, она снова вызвала горничную, чтобы та помогла зашнуровать французский распашной корсет, довольно соблазнительно приподнимающий грудь. Затем Минерва неохотно натянула свое испачканное синее платье. Но теперь оно смотрелось куда лучше с выглядывающей из выреза белоснежной кружевной сорочкой. В чемодане отыскалась и вышитая верхняя юбка белого цвета, скорее напоминающая передник, которая прикрыла большую часть винных пятен.
  
   Волосы были еще влажными, поэтому вместо того, чтобы собрать их в прическу, Минерва лишь убрала несколько прядей от лица, сколов их черепаховыми гребнями, а остальные локоны рассыпала по плечам.
  
   - Доброе утро!
  
   Она обернулась и увидела Колина, успевшего завернуться в простыню. Опершись на локоть, он почесывал небритый подбородок.
  
   - Доброе утро! - отозвалась Минерва.
  
   Ее так и подмывало, словно маленькую девочку, повертеться перед Пэйном и спросить, нравится ли ему, как она выглядит.
  
   Поморгав, виконт всмотрелся в нее и улыбнулся.
  
   - Мин, вы выглядите такой хорошенькой.
  
   У нее от радости закружилась голова. Такой немудреный, но просто идеальный комплимент! Если бы Колин назвал ее красивой, восхитительной или ослепительной, Минерва бы усомнилась, а в хорошенькую почти поверила.
  
   - В самом деле? - переспросила она, не возражая еще раз услышать эту похвалу.
  
   - Вы похожи на прелестную селянку. - Он обшарил ее тело взглядом, задержавшись на углубившейся из-за корсета ложбинке между грудей, утопающей в кружевах. - Глядя на вас, мне хочется отыскать ближайший сеновал.
  
   От этих слов Минерва покраснела - точь в точь, как это сделала бы любая "прелестная селянка".
  
  Пэйн зевнул.
  
  - Вы давно встали?
  
  - Час назад. Может, раньше.
  
  - И я не проснулся? - Он наморщил лоб. - Поразительно!
  
  Служанка принесла поднос с завтраком. Пока Колин занимался своим туалетом, Минерва насладилась вареными яйцами, булочками с маслом и горячим шоколадом.
  
  - Вы мне что-нибудь оставили? - поинтересовался виконт, войдя в спальню спустя четверть часа.
  
   Минерва подняла на него глаза, и чайная ложечка выпала из ее рук, звякнув об стол.
  
   - Так нечестно!
  
   Всего за пятнадцать минут, ну, двадцать от силы, Пэйн успел принять ванну, побриться и облачиться в новые бриджи без единого пятнышка и чистую накрахмаленную рубашку.
  
   Может, она, Минерва, и выглядит "хорошенькой" или "прелестной", но у Колина вид просто потрясающий.
  
   Виконт поправил манжету.
  
   - Всегда держу здесь смену одежды. К сожалению, я не запасся сюртуком -придется довольствоваться тем, что на мне.
  
   Минерва, не удержавшись, мысленно позлорадствовала, пусть с ее стороны это и было мелочно.
  
   Усевшись напротив, Колин взял толстый ломоть поджаренного хлеба и произнес:
  
   - А теперь о том, что касается прошлой ночи...
  
   Она вздрогнула.
  
   - Нам обязательно нужно ее обсуждать?
  
   Пэйн, намазывая медленными, размеренными движениями масло на тост, ответил:
  
   - Полагаю, да. Очевидно, в данных обстоятельствах подобает принести извинения.
  
   - О! - Кивнув, Минерва тяжело сглотнула. - Извините, что воспользовалась вами в своих интересах.
  
   Виконт поперхнулся тостом.
  
   - В самом деле, - продолжала она, - вы очень устали, много выпили, а я повела себя неописуемо бесстыдно.
  
   Колин покачал головой, промычал что-то, выражая несогласие, и поспешил запить застрявший в горле хлеб глотком чая.
  
   - Минерва, - он потянулся через стол и коснулся ее щеки, - вы стали для меня... откровением. Поверьте, вам не за что извиняться. Бесстыдно вел себя один я. - В глазах его появилось беспокойство. - Думаю, нам не стоит продолжать это путешествие, лапочка. Я поклялся себе доставить вас в Шотландию целой и невредимой. Но если мы и дальше будем спать в одной кровати, я причиню вам непоправимый вред.
  
   - Что вы хотите сказать?
  
   Пэйн поднял бровь.
  
   - Полагаю, вы поняли, о чем я веду речь.
  
   Да, Минерва поняла. Колин имел в виду, что хочет ее больше, чем хотел любую другую женщину за всю свою беспутную, растраченную зря жизнь, но боится, что не сможет сдержать обещание не соблазнять свою спутницу.
  
   Сердце застучало сильнее от радостного возбуждения, смешанного со страхом.
  
   - Но мы не можем сейчас вернуться. Нам нельзя отступить.
  
   - Еще не поздно. Уже к вечеру мы могли бы добраться до Лондона. Я бы отвез вас в дом к Брэму и Сюзанне, и мы объявили бы во всеуслышание, что вы всё это время гостили у них. Конечно, полностью слухов избежать не удастся, но если мой кузен пустит в ход свое влияние в обществе, чтобы защитить вас, ваше доброе имя не будет погублено.
  
   Минерва вперила взгляд в скатерть. О том, чтобы вернуться в Спиндл Коув, даже не добравшись до Эдинбурга, невозможно и помыслить. Она была готова к тому, что по возвращении окажется опозоренной, но не могла смириться с тем, что потерпит поражение.
  
   Разве сумеет она жить, как раньше? Разве сможет притворяться, будто того, что произошло с ней за последние несколько дней, не было?
  
   - Мин...
  
   - Мы не можем так поступить, Колин. У нас получится попасть в Эдинбург вовремя! И я смогу держать вас на расстоянии, если именно это вас беспокоит. Я снова стану сварливой и непривлекательной. Я... Я буду спать с дубинкой под подушкой!
  
   Пэйн рассмеялся.
  
   - Всё равно я уже удовлетворила свое любопытство. Уверена, прошлой ночью я видела всё.
  
   - Поверьте, вы не видели и сотой части того, что я могу вам показать, - возразил он тоном, от которого Минерву охватил трепет, а в голове мелькнуло: "О нет! Не надо об этом!"
  
   - Колин, пожалуйста! - Она зажмурилась, а потом снова открыла глаза. - Подумайте о деньгах. Подумайте о пятистах гинеях!
  
   Виконт покачал головой.
  
   - Дело не в деньгах, лапочка.
  
   - Тогда вспомните о Франсине.
  
   - О Франсине?
  
   - Подумайте о том, что она из себя представляет. А вдруг много лет назад, до того, как первый человек сделал свой первый вдох, существа, подобные ей, водились повсюду: гигантские ящерицы бродили по суше и, может быть, даже летали в небе?
  
   - Э-э-э... - только и вымолвил в ответ Пэйн.
  
   Минерве показалось, что он изо всех сил старается не рассмеяться.
  
   - Вижу, вам это кажется смешным, но я говорю совершенно серьезно. Открытия, подобные отпечатку следа Франсины, меняют историю - по крайней мере, наше понимание истории. И многим людям это не нравится. Геологи могут казаться скучными, но на деле мы легко отвергаем общепринятые взгляды. - Она улыбнулась. - Я знаю, что вы делили постель со многими женщинами, но никогда еще в вашей спальне не оказывалась более скандальная особа, чем Франсина.
  
  Тут Колин все-таки добродушно рассмеялся.
  
   Минерва порывисто схватила его за руку.
  
   - Пожалуйста, не отнимайте у меня мечту! Я уже столь многим рискнула ради нее. Я не откажусь от этой мечты - даже если меня ждет неудача.
  
   Он сделал глубокий вдох. Она затаила дыхание.
  
   - Хэлфорд никогда не встает до полудня, - произнес наконец Пэйн. - Чтобы избежать расспросов, нам нужно ускользнуть отсюда как можно скорее.
  
  Минерва ощутила, как по телу приятной теплой волной разлилось облегчение.
  
   - О, благодарю вас! - Она сжала руку виконта. - Но у нас так мало денег. Куда же мы направимся?
  
   Колин откусил кусочек тоста, прожевал его, а затем пожал плечами и ответил:
  
   - На север.
  
  
   "Поразительно, - думала Минерва, стоя в ожидании возле изгороди, - как далеко может добраться мужчина на одном своем обаянии!" К середине утра, благодаря Колину, их уже успели подвезти несколько торговцев и фермеров - путешественникам нужно было вновь вернуться на Большую северную дорогу.
  
  Пэйн, закончив разговор с местным фермером, подошел к своей спутнице и, щурясь от яркого солнца, сказал:
  
  - Он готов доставить нас в Гретхем после обеда, если этим утром мы потрудимся на него несколько часов. Его работники кроют соломой крышу. Поможем им - и потом нам предоставят места в повозке.
  
   - Нас довезут до самого Гретхема? Это было бы замечательно, но...
  
   - Что "но"?
  
  Минерва склонила голову набок.
  
  - Я так понимаю, этот фермер не подозревает о том, что вы - виконт.
  
  - Виконт? В таком наряде? - Улыбнувшись, Колин указал на свои давно нечищеные сапоги и запыленный, заляпанный грязью сюртук, чей цвет теперь лишь отдаленно напоминал первоначальный синий. - Ну нет! Разумеется, он счел нас за обычных путешественников.
  
   - Но... - Как бы это сказать, чтобы не задеть гордость Пэйна? - Вы раньше крыли крыши соломой?
  
   - Конечно, нет, - храбро заявил он, помогая спутнице перенести чемодан с Франсиной через перелаз в изгороди. - И для меня это отличная возможность.
  
  Она вздохнула.
  
  - Как скажете...
  
  Они пересекли поле хмеля, расчерченное аккуратными рядами кольев, по которым уже начали карабкаться дерзкие зеленые ростки. Вдали виднелся коттедж. Несколько мужчин взбирались на его крышу по лестницам, втаскивали наверх вязанки свежей золотистой соломы и укладывали их слоями. С такого расстояния люди казались муравьями, копошащимися вокруг блюда с желтым заварным кремом.
  
   - Нам сюда.
  
  Колин стянул с шеи платок, завернул в него пистолет и сунул в карман сюртука. Сняв сюртук, виконт протянул его Минерве со словами: "Присмотрите за этим", - а затем присоединился к работающим мужчинам.
  
  Его спутницу приставили к женскому делу: сортировать и стягивать в вязанки солому, выбрасываемую вилами из повозки. "Что ж, раз я смогла убедительно изобразить миссионерку и наемную убийцу, то уж с этим я должна справиться. В конце концов, я привыкла часами орудовать геологическим молотком", - подумала Минерва.
  
   Час спустя спину начало ломить от боли, а обнаженные предплечья покрылись тысячами крошечных ссадин. Голову, казалось, распирало от густого сладкого запаха соломы. Работа не очень-то спорилась. Минерва успевала с ней справляться лишь благодаря терпению трудившихся вместе с ней женщин. Но она не собиралась сдаваться.
  
   Выпрямившись на минуту, чтобы размять усталую поясницу, и приложив ладонь ко лбу, она поискала глазами Колина. Он был там, среди других работников, почти на самом верху крыши - бесстрашно стоял на стропилах. Без заминки, демонстрируя идеальное равновесие, виконт прошагал десять футов по узкой балке, чтобы взять очередную вязанку соломы. Разумеется, у него легко получилось приноровиться к этой работе - так же, как получалось всё и всегда.
  
   Минерва понаблюдала за ним еще немного. Уложив солому толстым слоем, Пэйн пришпилил ее ореховыми прутьями, затем взмахнул зажатым в руке инструментом, напоминающим что-то среднее между скребницей и киянкой, и быстрыми, сильными ударами закрепил солому на крыше. Затем он остановился, чтобы стереть пот со лба и бросить несколько слов другим работникам - должно быть, шутливых, судя по тому, что в ответ раздался дружный смех.
  
   Минерва поймала себя на том, что одновременно завидует Колину и восхищается им. Ей, похоже, суждено пройти по жизни, ощущая себя вечным изгоем, тогда как Пэйна везде принимают за своего. Но впервые она увидела его обаяние под другим углом, не как человека, умеющего всем угодить в свете или в постели - Минерве открылось очарование его подлинной натуры
  
   Виконт поймал ее взгляд и вскинул в приветствии руку:
  
   - Ату!
  
   Минерва, не сумев сдержать улыбку, покачала головой и прошептала:
  
   - Ты чокнутый!
  
   Колин и в самом деле тронулся, точнее, створки его раковины наконец стронулись с места, раскрывшись.
  
   Забавно. Он постоянно распекает Минерву, призывает ее выбраться из защитной раковины. Но ведь такая раковина есть у каждого: под твердой внешней броней скрывается нежное, ранимое существо.
  
   Возможно, люди куда больше похожи на аммониты, чем им кажется, потому что тоже постоянно строят свои раковины, беря за основу какие-то качества или обстоятельства из юных лет. Каждая камера в такой раковине лишь увеличивается по сравнению с предыдущей. Они прибавляются год за годом, пока не закручиваются в спираль вокруг человека и не запирают его внутри.
  
   Раковину Колина сформировала трагедия, случившаяся с ним в детстве. Гибель его отца и матери определила защитные очертания первой камеры. Пэйн забрался внутрь, принял ее форму и начал наращивать новые камеры скорби и трагедии. Но что, если внутри всех этих пустых, гулких камер прячется личность вовсе не трагедийная, а всего лишь человек, искренне любящий жизнь и людей, но волей случая потерявший родителей и приобретший упорную бессонницу?
  
   "А кто я сама под слоями своей раковины? - подумала Минерва. - Педантичная неуклюжая девица, которую интересуют только камни и окаменелости? Или храбрая, любящая приключения женщина, готовая всем рискнуть - не ради достижения профессионального признания, а ради крохотного шанса обрести любовь или хотя бы найти человека, который сможет понять и оценить меня, позволит понять и оценить его?"
  
   К чему лгать самой себе? В Спиндл-Коув она тешилась пустой фантазией о том, что таким мужчиной мог бы стать сэр Алисдер Кент. Но теперь, оглядываясь назад, приходилось мириться с еще одной нелицеприятной правдой. Каждый раз, когда Минерва воображала, что заглядывает сэру Алисдеру в глаза, видит в них желание, любовь и доверие, эти глаза почему-то очень напоминали бристольские алмазы, а в придачу к ним перед мысленным взором вставал крепкий подбородок с ямочкой.
  
   Минерва чувствовала себя в тупике. На ближайшее будущее у нее имелось лишь одно желание: она жаждала - ей было необходимо - поделиться открытием следа Франсины с научным сообществом. Кроме этого Минерва и не знала, чего еще хотеть. Но даже если она поймет, о каком будущем мечтает... Что, если в этом будущем ей не место? Сможет ли она это вынести?..
  
   Когда работники закончили крыть крышу, они собрались за длинным дощатым столом, чтобы съесть нехитрый обед. Минерва помогала другим женщинам подносить корзины со свежим хлебом, колбасой и твердым сыром. Эль из бочонка лился рекой.
  
   Рабочий настрой всей компании исчез, всеми словно завладело предвкушение чего-то. Мужчины умылись и надели сюртуки, девушки сняли фартуки и вплели друг другу в волосы ленты. Повозку, в которой лежала солома для крыши, чисто вымели и впрягли в нее крепких, сильных лошадей.
  
   - Наша колесница подана. - Колин подал руку своей спутнице. - После вас.
  
   Он помог ей сесть в повозку, а потом погрузил туда чемодан, который Минерва затолкала в дальний угол. Они уселись в ряд - все трое: Минерва подогнула ноги под себя, Колин вытянул их вперед, а лапа Франсины осталась в чемодане.
  
   - Вы не возражаете против путешествия в повозке? - поинтересовалась Минерва у Колина.
  
   Тот покачал головой:
  
   - Нет, если она открытая.
  
  Затем в повозку забрались работники фермы, и к пущей неразберихе туда же запихнули полдюжины розовых визжащих поросят. Один из них устроился на коленях у Минервы и начал очаровательно ковыряться пятачком в складках ее верхней юбки - малыш учуял, что в карманах спрятано немного сыра, оставшегося от обеда.
  
  - Мы все поедем в Гретхем? - громко спросила Минерва, угощая поросенка кусочками сыра.
  
  Молодуха, сидевшая напротив, посмотрела на нее, как на дурочку.
  
  - Нынче ведь ярмарка.
  
  Ах да! Ярмарка. Это объясняет всеобщее настроение предвкушения. Да и поросят тоже.
  
   Когда повозка тронулась в путь, сидевшие в ней девицы уселись поближе и начали шептаться друг с другом, украдкой бросая взгляды на Колина и его спутницу.
  
   Минерве показалось, что селянки обсуждают, кем ей приходится Пэйн, и гадают, можно ли пококетничать с этим красивым незнакомцем. Они еще немного пошептались, подталкивая друг друга локтями, и, кажется, поручили прояснить дело брюнетке с нахальным лицом.
  
   - Итак, мистер Сэнд, - спросила та, улыбаясь, - для чего вы и ваша подружка-леди направляетесь на Гретхемскую ярмарку?
  
   Минерва затаила дыхание, глупо надеясь, что Колин на этот раз представит ее не сестрой и не любовницей, а кем-то еще более близким.
  
   - Мы едем туда по делам, - не задумываясь ответил виконт. - Мы ведь циркачи.
  
  - Циркачи? - повторили за ним несколько девиц.
  
  - Да, конечно. - Пэйн лениво провел рукой по волосам. - Я хожу по канату, а моя дама, что находится среди нас... - он обнял свою спутницу за плечи и притянул к себе. - Она - первоклассная шпагоглотательница.
  
  "О Боже!" - мелькнуло в голове у Минервы.
  
   Она зажала рот рукой, но из-под ладони все-таки невольно вырвалось сопение.
  
   - Слегка наглоталась соломенной пыли, - пояснила Минерва спустя несколько мгновений, утирая слезы, выступившие на глазах от смеха.
  
   Она кинула взгляд на Колина. Этот мужчина невероятно бесстыден, неисправимо красив, и - о небо! - она на волосок от того, чтобы безнадежно в него влюбиться.
  
   - Шпагоглотательница, - эхом отозвалась брюнетка, окинув Минерву недоверчивым взглядом.
  
   - О да! У нее редкий талант - уж поверьте мне. Я в цирке уже несколько лет и не встречал таких, как она. Видели бы вы ее выступление прошлым вечером. Просто блестяще, скажу я вам. Она обладает...
  
   Минерва сильно толкнула Пэйна локтем.
  
   - В чем дело? - Он взял ее за подбородок, повернул к себе лицом. В глазах его плясали веселые чертики. - Воистину, лапочка, ты чересчур скромна.
  
   Она окунулась в его теплый, нежный взгляд, чувствуя, как закружилась голова. А потом Колин поцеловал ее: не то чтобы прямо в губы или в щеку, а в самый краешек улыбки.
  
   Повозку, попавшую в колею на дороге, тряхнуло, отчего поцелуй прервался. Минерва положила голову на плечо Пэйну и счастливо вздохнула.
  
   Девицы, сидящие напротив, вздохнули разочарованно.
  
   "Да, - подумала Минерва, - давайте, рыдайте в свои передники. Он занят! По крайне мере, на сегодня".
  
   Так вот каково это - когда тебе завидуют!
  
   - Что ж, - заявила брюнетка, - никогда не знаешь, с кем познакомишься на Большой северной дороге, правда? Только вчера мой брат сказал, что один из его приятелей повстречал потерянного принца.
  
   Все пассажиры повозки рассмеялись, кроме Минервы. Рука Колина напряглась на ее плече.
  
   - Да нет же, в самом деле, - продолжала настаивать брюнетка. - Это был настоящий принц, путешествующий в обычной одежде.
  
   Сидящая рядом с ней молодуха покачала головой:
  
   - Твой братец опять сочиняет, Бекки. Подумать только: переодетый потерянный принц путешествует по этой дороге. Куда он направляется? На ярмарку? - Она хихикнула. - Ни за что не поверю в эту байку.
  
   - Ну не знаю, - улыбнулась Минерва, прижимаясь к Колину. - Я бы могла в такое поверить.
  
   - Что ж, - подняла бровь брюнетка, - если этот принц и существует на самом деле, ему лучше не встречаться с друзьями моего брата. У них остались кое-какие счеты к Его величеству.
  
  
  Глава 21
  
   Не было никакой возможности выехать из Гретхема этим вечером: ни ради любви, ни ради денег, ни ради гигантских ящериц, ни ради иных идиотских причин, толкающих Колина на эти поиски приключений.
  
   Все повозки, телеги, кареты в округе, похоже, направлялись на ярмарку. И никто не собирался сегодня покидать город. Пэйн с трудом протискивался вперед в сутолоке лошадей и экипажей туда, где оставил свою спутницу. Стоящий на его пути воз, заполненный клетками с цыплятами, отъехал в сторону, и сквозь взметнувшиеся облаком куриные перья и пух виконт увидел Минерву.
  
  Остолбенев от восхищения, он резко остановился.
  
  Разумеется, она сидела на своем драгоценном чемодане, подперев подбородок рукой, позволив очкам сползти на кончик носа и глядя поверх их стекол - так мисс Хайвуд поступала всегда, если хотела рассмотреть что-то на расстоянии дальше дюжины шагов. Ее длинные темные волосы спадали на плечи очаровательными волнами. Солнце, клонящееся к закату, окрашивало отдельные пряди в теплые красноватые тона. Она покусывала чувственную нижнюю губу и постукивала ногой в такт доносящейся издалека музыке.
  
  В этот момент Минерва казалась такой милой - настоящей сельской простушкой, зачарованно любующейся ярмаркой.
  
   - Ничего не нашел, - сказал Колин, подойдя ближе. - Может, повезет подыскать попутный экипаж ближе к ночи. - Он бросил взгляд через плечо на луг, полный суетящихся людей. - А пока почему бы и нам не прогуляться по ярмарке?
  
   - Так ведь у нас нет денег. - Минерва поправила очки и показала зажатый в пальцах золотой. - Придется растянуть этот соверен на весь оставшийся до Эдинбурга путь.
  
   Виконт взял у нее монету и опустил в свой нагрудный карман.
   - Поглазеть на ярмарку можно и бесплатно. А вот перекусить бы не помешало. Но мы будем бережливыми.
  
   - Бережливые брат с сестрой? - спросила Минерва, вскинув на Пэйна пристальный взгляд. - Бережливый джентльмен со своей любовницей? Или просто бережливые циркачи?
  
   - Бережливые влюбленные. - Он протянул руку. - Только на сегодня. Идет?
  
   - Идет.
  
   Улыбнувшись, она вложила свою ладонь в его пальцы. Виконт помог спутнице встать и невольно подумал: "Ах, это очаровательное искреннее чувство в ее глазах! Оно согревает сердце, но тут же сжимает его до боли. Будь я хорошим человеком, не стал бы играть с этой девушкой во влюбленных, прекрасно понимая, что у наших отношений нет будущего".
  
   Но он - Колин Сэндхерст: беспечный, неисправимый повеса, который, черт побери, не в силах сопротивляться своей натуре. Ему хочется развлечь Минерву, побаловать деликатесами и сладостями, сорвать один-два ее поцелуя, почувствовать себя безумно влюбленным юнцом, гуляющим со своей милкой на ярмарке. Другими словами, ему хочется прожить искренне хотя бы этот день.
  
   Вскинув чемодан с Франсиной на правое плечо, виконт протянул спутнице левую руку, и парочка начала пробираться сквозь толпу. Миновав церковь, они пошагали вдоль рядов привезенного на выставку скота, придумывая животным забавные имена и обсуждая, кто из них и почему заслуживает призовой ленты.
  
   - Мне кажется, Гамлет лучше всех, - заявила Минерва. - У него самые блестящие глаза и самые толстые ляжки. А еще он довольно чистоплотен для свиньи.
  
   - Но Гамлет - это принц. А я-то полагал, что вы даруете наибольшим расположением рыцарей, - возразил Пэйн. - Может, все-таки предпочтете Гамлету сэра Фрэнсиса Бэкона?
  
   - Того грязнулю, что с хрюканьем валяется в грязи?
  
   - Полагаю, хрюканье - есть признак развитого ума у свиньи.
  
   - Я вас умоляю. - Минерва кинула на виконта взгляд. - Даже у меня есть свои пределы допустимого.
  
   - Рад слышать, - ответил виконт и еле слышно пробормотал: - Думаю, рад...
  
   Потом они бродили среди торговых палаток, в которых продавались самые редкие товары во всей Средней Англии: начиная с апельсинов и французских шляпок, заканчивая ароматической ваксой и часами из позолоченной бронзы. Колину хотелось приобрести для своей спутницы всего понемногу, но пришлось удовольствоваться покупкой за шесть пенсов синей ленты в цвет платья Минервы.
  
   - Это на случай, если вы захотите подвязать волосы.
  
   - Вы желаете, чтобы я это сделала?
  
   - Вовсе нет. Мне вполне по душе, когда они распущены.
  
   Она покачала головой.
   - Вас не поймешь.
  
  Пэйн притворно ощетинился, изобразив обиду:
  - Просто вы не умеете принимать подарки.
  
  - Подарки? - рассмеялась Минерва и толкнула виконта в бок локтем. - Вы купили эту ленту на мои деньги. Но все равно, благодарю вас.
  
  Она поцеловала его в щеку.
  
  - Так-то лучше.
  
  За шиллинг и щедро добавленный пенс Колин сторговал для них ужин - кувшинчик свежего молока и пару пирожков с мясом. Найдя на лугу свободное место, путешественники сели на чемодан лицом друг к другу. Вместо скатерти Минерва расстелила свой носовой платок.
  
  - Я так голодна, - сказала она, не сводя глаз с пирожков в форме полумесяца.
  
   Колин протянул ей один.
   - Ну так приступайте!
  
   Минерва медленно надкусила рогалик из слоеного теста с хрустящей корочкой. Ресницы ее затрепетали, из груди вырвался стон наслаждения.
  
   - О, Колин! Это чудесно!
  
   Она провела языком по своим пухлым, зовущим, сладострастным губам.
  
   Пэйн замер, глядя на нее, не в силах пошевелиться или произнести хоть слово. Им внезапно овладело первобытное, животное желание.
  
   Он должен вновь ощутить эти губы на своих губах. Должен - и точка! Его тело вовсе не выражает кротко свое предпочтение. Нет, оно отдает приказ, настаивает. Для того, чтобы существовать на этом свете, ему теперь необходимы не только пища, вода, одежда, крыша над головой, но и уста Минервы.
  
   Кинув на виконта застенчивый взгляд из-под темных ресниц, она отпила немного молока и снова облизнула губы.
  
   Пэйн мысленно внес поправку в только что сделанный вывод: ему необходимы пища, вода, одежда, крыша над головой, уста мисс Хайвуд, а еще ее язычок.
  
   Воспоминания о минувшей ночи вспыхнули в мозгу. Колин и не собирался гнать их прочь. Напротив: он позволил им проявиться во всех деталях, неспешно запечатлевая в памяти каждый плотский, чувственный момент, стараясь запомнить каждое блаженное мгновение, чтобы в последующие месяцы и годы снова и снова мысленно их переживать.
  
   О, эти губы! О, этот язычок!
  
   - Вы не желаете поесть? - спросила Минерва.
  
   - Нет. Э-э-э... - Виконт встряхнулся. - Да. Давно пора.
  
   Он надкусил свой рогалик. Тот был вкусным, пряным, горячим - только что из печки. Пэйн жевал его с наслаждением. Однако куда больше удовольствия ему доставляло видеть радость своей спутницы.
  
   Поразительно! Он задаривал своих любовниц драгоценностями и венецианским кружевом, водил их в оперный театр в самые дорогие ложи, угощал устрицами и засахаренными ягодами с серебряных блюд. Но никогда прежде Колин не испытывал такого искреннего, чистого наслаждения, как здесь и сейчас - уплетая вместе с Минервой Хайвуд пирожки на сельской ярмарке.
  
   Облизнув большой палец, она посмотрела на небо.
   - Скоро начнет смеркаться. Не пора ли снова поискать попутный экипаж?
  
   - Наверное.
  
  Они взялись с двух сторон за чемодан с Франсиной, подняли его и неторопливо пошагали в сторону каретных сараев и конюшен. Дорога шла мимо палаток с аттракционами. Там к Пэйну пристала какая-то девчонка в заплатанном желтом платье.
  
  Глядя на виконта блестящими глазенками и дергая его за полы сюртука, она затараторила, указывая на палатку в десяти шагах:
  - Сэр, вы и ваша леди не желаете ли узнать свою судьбу? Моя мамаша гадает за шестипенсовик. Она видит будущее так же ясно, как сквозь оконное стекло, и расскажет вам всё, что вы хотите узнать о своей жизни, любви и детях. Даже назовет день вашей смерти! - эту фразу девчонка прощебетала совершенно беззаботно.
  
   Колин улыбнулся и опустил чемодан на землю.
   - Что ж, звучит заманчиво.
  
   - Мы не можем себе этого позволить, - прошептала ему на ухо Минерва. - У нас всего восемнадцать шиллингов. Нам нельзя тратить деньги на гадалок.
  
   Пэйн понимал ее правоту, но щербатая улыбка этой бродяжки чем-то его притягивала.
  
   - Как тебя зовут, лапочка? - спросил он.
  
   - Элспет, сэр.
  
   - Знаешь, Элспет, - виконт наклонился к ней, - боюсь, мы не сможем погадать у твоей матери. Видишь ли, у меня такая ранимая душа. Не уверен, что смогу вынести откровения о своем будущем, любви, детях и уж тем более о дате моей кончины. Может, лучше я предскажу твое будущее?
  
   - Мое? - не по годам цинично прищурилась девчонка, одновременно расшатывая языком один из передних зубов. - Как ты это сумеешь?
  
   - Легко, как и всё, что я делаю.
  
   Колин вынул из кармана монетку и вложил ее в детскую ладонь.
   - Я вижу, что в скором будущем ты купишь себе что-нибудь сладкое.
  
  Элспет улыбнулась и зажала пенни в кулачке.
  
  - Раз так, всё верно.
  
  Она резво помчалась прочь, а Пэйн, приложив ладонь ко рту, крикнул вслед:
  - Милочка, помни: чтобы не сделать из меня шарлатана, не трать эти деньги на что-то другое!
  
  Повернувшись к своей спутнице, он увидел, что та внимательно на него смотрит.
  
  - Вы сказали ей правду? - спросила Минерва.
  
  - Вы имеете в виду то, что я только что крикнул?
  
  - Нет, вы признались, что боитесь будущего.
  
  Подбородок виконта дернулся, словно он инстинктивно попытался уйти от удара. В мозгу зазвенело, будто все-таки пропустил чей-то хук.
  
   - Я так не говорил.
  
   - Вы сказали что-то вроде этого.
  
   "Неужели? - мелькнуло в голове. - Наверное, сказал".
  
   - Не то чтобы я страшусь будущего. Просто полагаю, что лучше не жить ожиданиями, ведь они ведут к разочарованиям. Если ничего не ждешь от жизни, то она всегда преподносит тебе сюрпризы.
  
   - Но вы никогда не сможете почувствовать удовлетворение, радость от достижения цели, к которой упорно стремились.
  
   Колин тяжело вздохнул. Неужели мисс Хайвуд обязательно быть такой чертовски проницательной?
  
   Прошлой ночью она спросила, не надоело ли ему легкомысленное и беспечное существование, жизнь одним днем. Да, это, и в самом деле, начинало всё больше утомлять. Пэйн завидовал людям, подобным его кузену, у которого чувство долга и стремление к цели настолько развито, что любые преграды нипочем. Такие, как Брэм, просыпаясь утром, точно знают, чего добиваться, зачем и как. Проклятье! Колин завидовал мужчинам, с которыми нынче крыл соломой коттедж. И завидовал Минерве с ее увлеченностью наукой и открытиями. Больше, чем она подозревала.
  
   - Если вы хотите спросить меня, желаю ли я заняться чем-либо полезным, разумеется желаю. Но я - виконт, лапочка. И вместе с титулом унаследовал обязательства. Либо унаследую, когда наконец получу доступ к своим счетам. Моя основная задача - оставаться в живых и ничего не напортачить. Дабы не рисковать собой, я не имею права приобрести патент офицера или, забавы ради, записаться в пираты.
  
   - А разве лорд не должен управлять своими землями?
  
  - А кто сказал, что я этого не делаю? - Колин бросил взгляд на собеседницу. - Хотите верьте, хотите нет, но каждый месяц я извожу целое ведро чернил на то, чтобы убедиться, что мое имение в порядке. И я вношу свой вклад в его отличное состояние тем, что держусь от него подальше. - Он пожал плечами. - Знаю, что некоторые джентльмены, дабы занять себя, развивают свой кругозор или ударяются в политику. Что я могу сказать? Ни в одном занятии я не являюсь знатоком или выдающимся умельцем, хотя могу неплохо делать тысячу разных вещей.
  
  - Мастер на все руки, - задумчиво произнесла Минерва.
  
  - Да, можно сказать и так... Если б я хотя бы мог заняться коммерцией, но виконтам это не к лицу.
  
   Они немного помолчали.
  
   - У вас есть таланты, Колин.
  
   Он похотливо подмигнул.
  
   - О, это мне известно.
  
   - Я вовсе не то имела в виду.
  
   - Давайте-ка прикинем: у меня отлично получается врать, пить, ублажать женщин и затевать ссоры в тавернах. - Пэйн внезапно остановился перед палаткой, где каждый желающий мог попытаться попасть в цель деревянным шаром, чтобы выиграть приз. - А еще я хорош вот в таких вещах.
  
  Он взял в руки один из шаров, подбросил, поймал и, оценивая его вес, прокатил по ладони от запястья до кончиков пальцев и обратно.
  
  - Каковы правила игры? - поинтересовался виконт у женщины, сидящей тут же за столом.
  
  - Три пенса за каждую попытку, сэр. Вы бросаете шар. - Она махнула рукой на стоящую справа от нее большую корзину, за которой подряд выстроились корзины - каждая меньшего размера, чем предыдущая. - Если попадете в первую корзину - выиграете яблоко. Во вторую - апельсин. В следующие: получите соответственно персики, вишни или виноград. - Женщина указала на последнюю в ряду плетеную корзину - такую крошечную, что, казалось, шар в нее и не поместится. - Попадете в ту - выиграете ананас, привезенный прямиком с Сандвичевых островов (50).
  
   Ну-ну. Колин усмехнулся. Маленький, усохший от долгого хранения ананас выглядел так, словно попал сюда из оранжереи зеленщика, попутешествовав несколько недель по английской глубинке.
  
   Что ж, правила игры довольно просты. По сути, можно всего за три пенса получить яблоко. Если игрок довольно ловкий, он может за те же деньги разжиться апельсином. Ананас тут никто ни разу не выигрывал - это ясно.
  
   Пэйн положил на стол три пенни.
  
   - Я попробую сыграть.
  
   Как он и предполагал, яблоко досталось ему легко. Виконт вручил отполированный до блеска фрукт Минерве, которая сидела на чемодане.
  
   - Ну же, съешьте его прямо сейчас. Жизнь такая непредсказуемая.
  
   Когда Колин, выиграв апельсин и три красивых персика, прикидывал расстояние до очередной корзины, чтобы заполучить вишни, его окружила целая стайка детей. Одного взгляда в их сторону было достаточно, чтобы понять, откуда они взялись. Рядом с Минервой на чемодане сидела малышка Элспет, по ее подбородку стекал персиковый сок, пока она вгрызалась в спелый фрукт, стараясь не задеть свой шатающийся зуб. Очевидно, одного пенни на сладости девчушке показалось мало. Она вернулась, чтобы выклянчить еще, а заодно привела всех своих приятелей.
  
   После очередного победного броска Колин передал сетку с вишнями Минерве, чтобы та раздала их детям.
  
   - По одной вишне каждому, - обратился он к столпившимся мальчишкам и девчонкам. - Косточками не плеваться!
  
   Малышня оживилась так, будто виконт раздавал золотые монеты, и окружила Минерву тесным кольцом. Но она, открыв сетку, широко улыбнулась Пэйну и спросила:
   - А вы не хотите одну ягодку?
  
   Он покачал головой. Лучшей наградой для него была искренняя, восхищенная улыбка этой девушки.
  
   - А теперь виноград! - воскликнул один из мальчишек. - Боже мой, я никогда не ел винограда! Ни разу в жизни.
  
   Тучная женщина за столом у палатки скрестила на груди руки.
  
   - Жадные маленькие попрошайки! Зря надеетесь! Ему ни за что не выиграть виноград!
  
   - Посмотрим. - Колин покатал в руке деревянный шар, оценивая ситуацию. Корзина, в которую требовалось попасть, находилась шагах в десяти и была не больше чайного блюдца. Если кидать параллельно земле, шар лишь заденет край и отскочит в сторону. Лучше кидать по высокой дуге, чтобы шар упал прямо в корзину.
  
   Виконт послал шар в воздух. Дети затаили дыхание.
  
  А вскоре Пэйн уже держал в руках кисти винограда. Красные ягоды были слегка увядшие, некоторые почти превратились в изюм. Но разве мальчишка, никогда не видевший винограда, знает, как тот должен выглядеть? Так откуда взяться жалобам? Дети закидывали виноградины в рот и соревновались в том, кто громче зачмокает от удовольствия.
  
  Доев виноград, они запрыгали на месте и хором закричали:
  - А теперь ананас! Выиграйте нам ананас!
  
  Колин скривился. Последняя корзинка была размером с чайную чашку. Да можно ли вообще закинуть в нее шар, тем более с такого расстояния?
  - Не очень-то на это надейтесь, дети.
  
  - О, но я мечтаю поесть ананаса!
  
  - Моя мать работает горничной. Она пробовала ананас. Говорит, что на вкус он - словно амброзия.
  
  - Вы сможете его выиграть, сэр! - воскликнула Элспет.
  
  Виконт бросил деревянный шар этой храброй девчонке.
  
  - Потри его на удачу, лапочка.
  
  Улыбнувшись, она выполнила просьбу и кинула шар обратно.
  
  Пэйн подмигнул Минерве и пожал плечами:
  
  - Вряд ли получится.
  
  Затем он повернулся к корзине, прицелился и метнул мяч.
  
  ______________________________
  Примечания переводчика:
  
  50) Сандвичевы острова, о которых здесь идет речь, теперь называются Гавайскими островами.
  
  
  Глава 22
  
  Когда Колин запустил деревянный шар в цель, все дети с надеждой сцепили пальцы и затаили дыхание - а вместе с ними и Минерва, хотя она волновалась вовсе не из-за ананаса. "Попади. Попади", - мысленно твердила она.
  
  Пэйн не попал.
  
  Когда шар отскочил от края корзины и ударился о землю, Минерва вместе со всеми детьми разочарованно выдохнула.
  
   Колин пожал плечами и махнул рукой.
  
   - Увы, юноши и девушки, я сделал всё, что смог.
  
   Его не рассердила неудача. Казалось, он, как обычно, принял проигрыш с легкостью, но Минерва чувствовала, что Колин тоже разочарован - и причина этому вовсе не раненое самолюбие, а то, что не получилось угостить детей лакомством, вкус которого они бы запомнили надолго.
  
   Отбросив осмотрительность и бережливость, Минерва подошла к столу и обратилась к хозяйке палатки:
  
   - Сколько вы хотите за ананас? Трех шиллингов хватит?
  
   Глаза женщины загорелись от жадности, но она поджала губы.
  
   - Ананас не продается.
  
   - Тогда я попробую его выиграть, - выступил вперед нарядно одетый юный джентльмен.
  
   Судя по его виду, это был местный щеголь, чванливый сынок какого-нибудь сквайра, заявившийся на ярмарку с кучей карманных денег от щедрого папеньки. Рядом с ним стояли два приятеля, похоже, горящих желанием развлечься.
  
   - Извините, господа, - толстуха за столом скрестила руки на груди, - эта палатка закрыта.
  
   - Жаль, - ответил разодетый юнец, бросив высокомерный взгляд на Колина. - Я бы не прочь показать этому малому, как нужно попадать в цель.
  
  Его дружки засмеялись. Дети тут же окружили Пэйна, словно тот был одним из них и нуждался в защите. Это выглядело очень трогательно.
  
  - Что ж, - дружелюбно предложил виконт, - попытайтесь. Я не возражаю. Если хотите посоревноваться в меткости, можно это устроить - например, с пистолетами и мишенью.
  
  Дети восхищенно зашептались. Очевидно, состязания в стрельбе показались им хорошим утешением после крушения надежд на выигрыш ананаса.
  
   Юнец смерил Колина взглядом и ухмыльнулся:
  
   - Предупреждаю, я лучший стрелок в округе. Но если настаиваете, буду рад проучить вас.
  
   - Значит, будете рады и заполучить мои деньги. Давайте заключим пари.
  
   - С удовольствием. Ваша ставка?
  
   Виконт пошарил в карманах. Минерва встревожилась. Может, он и в самом деле отличный стрелок, но нельзя ведь рисковать всеми их финансами!
  
  - Пять фунтов, - предложил Пэйн.
  
  Пять фунтов? Его спутница не поверила своим ушам.
  
  - Пять фунтов? - переспросил юный джентльмен.
  
  Не удержавшись, Минерва подошла к Колину и шепнула ему на ухо:
  
  - Пять фунтов? Вы с ума сошли? Где вы собираетесь их взять?
  
  - Здесь. - Виконт извлек из внутреннего кармана сюртука свернутую бумажку. - Только что нашел. Она провалялась в кармане, наверное, не один месяц. Совсем про нее забыл.
  
   Минерва развернула ее и поправила очки на носу. Действительно, это была пятифунтовая банкнота.
  
   "Пять фунтов! - мелькнуло в голове. - Всё это время я беспокоилась о том, как растянуть оставшиеся у нас шиллинги и пенсы, а Пэйн таскал в кармане такое богатство! Невероятный плут!"
  
   - Нельзя этим рисковать, - зашептала она. - Ведь это...
  
   - Это пари. - Денди вытряхнул из кошелька пять золотых соверенов и вложил их в руку Минервы. - Пять фунтов (51).
  
   Видит бог, ей всё это не нравилось.
  
   Словно настоящая процессия, всей толпой они промаршировали на окраину ярмарки, чтобы там, в безопасном месте, устроить состязание. Пока готовили набитую соломой мишень, начало смеркаться, вокруг собралась толпа зевак.
  
   - Делаем по одному выстрелу, - предложил самоуверенный денди, взглядом примеряясь к яблочку мишени, установленной посреди свежевспаханного поля. - Чей выстрел окажется ближе к центру - тот и победит.
  
   - Звучит справедливо, - согласился Колин. - Вы первый.
  
   Юнец почистил и зарядил свой отполированный до блеска двуствольный пистолет, устроив из сего действа целое представление. Минерву позабавило то, что это был пистолет Финча (52). Ее подруга Сюзанна уж точно посмеялась бы над такой иронией судьбы.
  
   С помпой и чрезвычайной важностью этот доморощенный денди прицелился и выстрелил. На мишени образовался темный кружок в нескольких дюймах от центра.
  
   Стрелок поклонился в ответ на жидкие аплодисменты, а Минерва закатила глаза. Дамы из Спиндл-Коув стреляют куда лучше. Наверняка, и Колин тоже.
  
   В кои-то веки виконт обошелся без рисовки. Он просто скинул сюртук и провел рукой по своим вьющимся волосам. Этих двух жестов оказалось достаточно, чтобы вызвать у всех присутствующих женщин желание, а у мужчин - зависть. Дети и вовсе видели теперь в нем кумира. Боже, как он был хорош собой!
  
   Ослепленная красотой Пэйна, Минерва почти забыла, что нужно беспокоиться о том, попадет ли он в цель. Прежде чем ее вновь охватила тревога, виконт шагнул вперед, поднял пистолет и выстрелил. Едва дым рассеялся, Минерва сдернула с носа очки и вгляделась в мишень.
  
   Разумеется, в самое яблочко!
  
   Дети радостно завопили и заулюлюкали. Несколько мальчишек постарше даже попытались в честь победы Колина покачать его на руках, впрочем, у них не хватило на это силенок.
  
   Минерва крепче сжала в кулаке свое маленькое богатство. Десять фунтов! Эта сумма все меняет. Теперь они смогут вовремя добраться до Эдинбурга, где Франсину ждет триумф.
  
   Когда Пэйн наконец вырвался из рук ликующих детей и с улыбкой повернулся к своей спутнице, ей захотелось его поцеловать. Прямо здесь, перед всеми этими людьми.
  
   Но тут подал голос проигравший денди.
  
   - Ты мошенник! - он прошил виконта пристальным взглядом. - Не знаю, чем ты промышляешь, но мой отец - местный мировой судья. Думаю, ему захочется потолковать с тобой. А эту пятифунтовую банкноту нужно забрать с собой как улику. Уверен, ты ее украл.
  
   Спокойно отступив, Колин натянул сюртук.
  
   - Мне не нужны неприятности.
  
   Дружок юного денди сунулся вперед, потрясая кулаком.
  
   - Ты их уже нашел!
  
   Минерва понимала, что в драке Пэйн может запросто уложить одного, а то и пару этих юнцов. Но если щеголь и в самом деле сын мирового судьи, лучше не затевать с ним ссору.
  
   Ну почему в этом путешествии ей с Колином все время приходится спешно удирать после очередного нарушения общественного порядка, а то и потасовки? Неужели нельзя спокойно удалиться легкой поступью с десятью фунтами в кармане? Ну хотя бы на этот раз!
  
   - Послушайте, - сказал виконт, похлопав по плечу денди и его дружков. - Наверное, вы правы: я повел себя не совсем спортивно. Но, уверен, мы можем уладить это без вмешательства мирового судьи. Я докажу, что я честный малый. Как насчет таких условий пари: я даю вам шанс отыграть все деньги назад? Победитель получит двойную ставку.
  
   Юный щеголь презрительно усмехнулся:
  
   - Если ты полагаешь, что я...
  
  - Нет-нет, - ответил Колин примиряющим тоном, - речь идет не о вас и обо мне. На этот раз пусть стреляют наши секунданты. Ваш друг, - он указал пальцем на приятеля, стоящего за плечом собеседника, - против моей девушки.
  
  Он посмотрел на Минерву. "О нет! Не надо!" - ответила она взглядом.
  
  - Против твоей девчонки? - рассмеялся денди.
  
  - Она даже снимет свои очки. - Виконт поднял руки, словно сдаваясь. - Я же говорю, мне не нужны неприятности. Можете заковать меня в кандалы и посадить в колодки, но богаче от этого вы не станете. А так сможете выиграть пять фунтов.
  
   Щеголь расправил плечи и улыбнулся.
  
   - В таком случае, договорились. Как скажешь.
  
   - Победитель получит двойную ставку, - напомнил Пэйн, подозвал Элспет и, обхватив ее за талию, усадил на изгородь. - Малышка подержит наши деньги.
  
   С этими словами он взял у Минервы десять фунтов и вложил их в ладошку девочки.
  
   Денди вытряхнул все монеты из своего кошелька и занял еще несколько фунтов у приятелей. Собрав нужную сумму, он вручил ее улыбающейся Элспет, которая тут же завязала все деньги в носовой платок. Затем юнец передал пистолет своему секунданту. Тот довольно скоро доказал, что является сносным стрелком, поразив мишень, хотя и довольно далеко от центра.
  
   Наступила очередь Минервы. От волнения у нее затряслись поджилки.
  
   - Дайте нам минутку, - с улыбкой сказал Колин. - Я покажу ей, как стрелять из этой штуки.
  
   Щеголь и его дружки расхохотались, а виконт подвел свою спутницу к линии огня.
  
   - О чем вы только думали, когда предложили такое? - прошептала она, вся дрожа. - Что мне теперь делать?
  
   - Разумеется, стрелять. И попасть в яблочко.
  
   Уверенным движением Пэйн снял с нее очки, сложил их и убрал в карман сюртука.
  
   Вложив в ее руку перезаряженный пистолет, Колин встал за спиной Минервы, обнял ее и поднял ее руку с оружием, притворяясь, что объясняет, как нужно стрелять.
  
   - После того, как выстрелите, - прошептал он ей на ухо, - хватайте деньги, что держит Элспет, а я заберу Франсину. И мы помчимся со всего духу вон по той улице. - Он указал дулом пистолета в нужную сторону. - Ни в коем случае не останавливайтесь. Даже чтобы оглянуться. Я догоню вас, обещаю.
  
   Минерва прижалась спиной к груди Пэйна, наслаждаясь его теплом и силой.
  
   - Но... Вдруг я промахнусь?
  
   - Вы не промахнетесь. - Он шагнул назад, разомкнув объятия. - А теперь стреляйте! Покажите класс!
  
   Она не спеша прицелилась. Руки ее дрожали. Минерва пыталась вспомнить все советы, что давали ей Сюзанна и мисс Тейлор. Как и все леди в Спиндл-Коув, она училась стрелять, но ее выстрелы далеко не всегда были меткими. Мать даже не скрывала, что находит участие Минервы в этих занятиях смехотворным. Почти слепая девица с пистолетом? Миссис Хайвуд частенько повторяла дочери: "Дорогая, джентльмены и так обходят тебя стороной. Вовсе не обязательно отпугивать их еще и оружием".
  
   Минерва глубоко вдохнула, стараясь не обращать внимания на раздающиеся вокруг смешки.
  
   - Франсина, это ради тебя, - прошептала она и начала нажимать на курок.
  
   Зеваки притихли. Но тут из толпы раздался выкрик, от которого палец замер на курке, а кровь в жилах заледенела:
  
   - Это он! Вон там!
  
  О нет! Только не это!
  
  - Ловите его, братцы! - вопил все тот же человек. - Вот ты где, князь Амперсанд из Крабии!
  
   Потрясенная Минерва опустила пистолет и кинула взгляд на Колина.
  
   - Стреляй! Ну же! - приказал он, широко раскрыв горящие огнем глаза.
  
   - Хорошо.
  
   Внезапно ощутив холодную уверенность, она подняла пистолет, навела на цель и выстрелила. Даже не взглянув, попала ли в мишень, Минерва выхватила у Элспет платок с деньгами и бросилась прочь. Победные детские вопли подтвердили то, о чем она и так в глубине души знала: пуля попала в яблочко, как и просил Колин.
  
   Усмехнувшись, Минерва пригнула голову, напряглась и помчалась в указанном им направлении. Из-за громко вырывающегося из груди дыхания и бешеного стука сердца она едва слышала, как шлепают по грязи ее ботинки. Но вскоре беглянке показалось, что ее кто-то догоняет. Не смея сбавить скорость или оглянуться, чтобы посмотреть, Колин ли это, Минерва неслась вперед так, словно за ней гнался сам дьявол.
  
   Именно в этот момент сумасшедшего бегства с еще не остывшим после выстрела пистолетом в одной руке и деньгами, зажатыми в другой, она вдруг осознала, что в ее жизни что-то безвозвратно изменилось.
  
  Сегодня выяснилось, что мать неверно судила о ней. Вовсе Минерва не дурнушка, а вполне милая. Не рассеянная и неуклюжая, а уверенная в себе и к тому же стреляет метко.
  
   Но главное - она не безнадежная. У нее имеются двадцать фунтов и важное научное открытие. А еще у нее есть Колин - самый красивый и очаровательный дьявол во всей Англии, бегущий сейчас следом. Никогда еще жизнь Минервы не была так хороша! Если не считать преследующего их рассерженного сынка мирового судьи да еще разбойника, мечтающего получить выкуп за важную персону.
  
   - Сюда! - крикнул Пэйн, догнав свою спутницу, едва они достигли городской окраины.
  
   Прижав к себе чемодан с Франсиной, он свернул в какой-то узкий темный переулок. С топотом промчавшись по нему, беглецы нырнули в арочный проход, который вывел их через церковное кладбище за городскую черту, и, неся вдвоем чемодан, направились на запад, где уже садилось солнце. Лишь преодолев пару лугов, перескочив через перелаз в изгороди и взобравшись на холм, они остановились перевести дыхание и оглянулись назад.
  
   Погони не было.
  
   - Как вам удалось ускользнуть? - спросила Минерва.
  
   - Благодаря Элспет и ее армии - они обеспечили мне отступление. Но нам еще угрожает опасность. - Тяжело дыша, Колин кивнул в сторону стоящей неподалеку хижины. - Туда.
  
   Это нельзя было назвать нормальным жильем - просто тесная хибарка, служащая временным кровом для пастухов, пригоняющих свои стада на местное пастбище. Сегодня она пустовала. Наверное, всех овец закрыли в загонах, чтобы пастухи смогли повеселиться на ярмарке.
  
   Колину пришлось нагнуться, чтобы пройти в невысокую дверь. Внутри обнаружилась небольшая кухонная плита, лампа, а также несколько посохов и другие пастушьи принадлежности. И еще там была узкая кровать.
  
   Тяжело дыша после долгого бега, Минерва нашла огниво, зажгла лампу, осветившую хижину желтым светом, а затем повернулась к Пэйну и сказала:
  
   - Знаете, а ведь сегодня - мой день рождения.
  
   Он рассмеялся:
  
   - В самом деле?
  
   - Ну, не совсем. - Минерва, не сдержавшись, хихикнула. - Но случись так, я бы посчитала его своим лучшим днем рождения. Колин, вы были бесподобны!
  
   - А вы держались потрясающе. - Виконт обнял спутницу за талию и громко вздохнул. - Вы потрясающая.
  
   От этой похвалы по ее коже побежали мурашки. Но когда Пэйн привлек Минерву к себе, то почувствовал странную круглую помеху между ними. Он озадаченно нахмурился.
  
   Минерва, рассмеявшись, отстранилась, вынула этот загадочный предмет из кармана верхней юбки и показала Колину.
  
   - Я сберегла для вас персик.
  
   Он посмотрел на фрукт, потом на нее.
  
   - Минерва...
  
   Она задрожала всем телом, ощутив разгорающийся между их телами жар, различив голод в глазах Пэйна, понимая, что это вовсе не урок и не эксперимент ради удовлетворения научного интереса. И уж точно это не притворство. Всё по-настоящему.
  
   Колин начал медленно, мучительно медленно наклоняться к ней, заставляя Минерву тянуться навстречу, жаждая прикосновения его губ. Наконец он обхватил ладонью ее затылок и завладел ее ртом в глубоком, страстном поцелуе.
  
   Минерва уронила персик на покрытый соломой земляной пол, чтобы прикоснуться к Пэйну. Они целовались, крепко обнявшись, запустив пальцы друг другу в волосы, сталкиваясь языками. И всё же поцелуй казался им недостаточно глубоким, обоим хотелось прижаться друг к другу еще теснее.
  
   Соски Минервы напряглись. Она чувствовала, как ей в живот упирается твердая выпуклость возбужденной плоти. Разум начал понимать то, что уже давно знали их тела: есть лишь один способ удовлетворить это влечение, достичь горячо желанной близости.
  
   Колин провел языком по шее Минервы.
  
   - Я хочу заняться с вами любовью.
  
   От дерзкого, недвусмысленного заявления по ее венам разлилось пламя: жаркое, мощное, всепоглощающее.
  
   Для отказа можно было найти дюжину причин. Но всё это были причины, о которых Минерве напомнили бы мать, сестры, другие благородные дамы. Сама она оставила надежды на замужество и сохранение репутации. Сомнений насчет того, как следует поступить, не было. Ее тело жаждало прижаться к обнаженному телу Колина. Ее пытливый разум хотел узнать, каково это: познать плотскую страсть с этим мужчиной. А сердце уже принадлежало Пэйну, пусть даже этот повеса собирался его разбить.
  
   Он потянулся к завязкам ее верхней юбки, ловко развязал их, и юбка сползла на пол. Затем Колин нащупал ряд застежек на спине Минервы и хриплым от желания голосом сказал:
  
   - Я обещал вам, что не сделаю этого. Черт, я и себе дал такое обещание. Но я ничего не могу поделать, Мин, я так сильно вас хочу!
  
   Не сумев подобрать нужных слов, она поцеловала его в шею и прижалась к нему, надеясь показать, что и она его хочет, жаждет его прикосновений. Пока Пэйн расстегивал платье Минервы, она запустила пальцы в его волосы и выдохнула:
  
   - Колин...
  
   Он обхватил ее за плечи, посмотрел в глаза и произнес:
  
   - Если вы не хотите этого, дайте знать. - Виконт тяжело сглотнул. - Одно ваше слово - и я остановлюсь.
  
   В ответ она спустила платье с плеч, и голубой шелк, скользнув вдоль тела, лег к ее ногам. Опершись на руку Пэйна, Минерва переступила через снятый наряд.
  
   Шагнув назад, виконт издал короткий страстный стон.
  
   - До чего же вы милая!
  
   Она зарделась от удовольствия, а Колин между тем рассматривал ее кружевную сорочку, французский корсет и шелковые чулки. Если эти вещи из приданого и береглись для другого случая, Минерва сейчас об этом и не вспомнила. В мыслях всё заслонили события безумного, триумфального дня, проведенного на ярмарке, это укромное место для ночлега и неприкрытое желание в глазах Пэйна.
  
   Минерве казалось, что сбылись наконец ее заветные мечты. Она открыла чемодан и вынула оттуда вышитые ею простыни, хранимые для брачной ночи, в наступление которой уже не верилось. Колин помог застелить ими узкую кровать.
  
   "Даже если мне суждено сойти в могилу, так и не выйдя замуж, я всё же познаю больше страсти за нынешнюю ночь, чем иные женщины - за всю жизнь", - подумала Минерва, поклявшись себе сполна насладиться каждым прикосновением, запомнить каждую ласку. Чтобы всё хорошенько рассмотреть, она решила не закрывать глаза - даже сейчас, когда Пэйн нежно целовал ее шею чуть ниже уха.
  
   Затем виконт повернул Минерву к себе спиной и развязал шнурки французского корсета. Стягивающее тело одеяние упало на пол, от глубокого вдоха у нее закружилась голова.
  
   С тихим стоном Колин прижал Минерву к своей твердой мускулистой груди и, обхватив ладонями мягкие полушария ее грудей, начал ласкать их большими пальцами рук через полотно ее сорочки. Минерва задышала чаще, соски ее напряглись.
  
   Она повернулась в объятиях Пэйна, тоже желая прикоснуться к нему, скользнула руками под лацканы сюртука и спустила его с плеч виконта. Тот выпутался из рукавов и отбросил сюртук в сторону. Минерва высвободила рубашку Колина из пояса брюк и нырнула под нее ладонями, изучая гладкую, мускулистую мужскую грудь.
  
   Колин поднял руки, насколько позволял это сделать низкий потолок хижины. Минерва стянула с Пэйна рубашку, а затем, по его знаку, сама подняла руки. Сняв с нее и отбросив в сторону тонкую сорочку, он медленно, благоговейно огладил Минерву сверху вниз, пробуждая все ее тело своими прикосновениями, плавно скользя по ее рукам, груди, талии, бедрам своими ладонями. Они немного загрубели от работы нынешним утром, но их легкая шершавость лишь усиливала наслаждение от прикосновения и напоминала, что всё происходит не во сне, а на самом деле.
  
   Минерва стояла перед Пэйном обнаженная, если не считать чулок с подвязками. Он провел рукой по ее ягодице, вниз, к бедру. Но вместо того, чтобы распустить ленту подвязки, как ожидала Минерва, Колин погладил тонкий шелк чулка и, притянув ее к себе, закинул ее ногу на свое бедро. Они снова слились в поцелуе. Пытаясь облегчить тупую боль в сосках, Минерва потерлась ими о голую грудь Пэйна.
  
  Он застонал у ее губ и начал нежно ласкать ее между ног. Минерва почувствовала, как там сразу повлажнело, по внутренней поверхности бедер пробежал трепет.
  
  Колин запустил до упора два пальца в теплую глубину, прижав ладонь к чувствительному холмику внизу живота Минервы. Ее тело тут же отозвалось на это со всей страстью. Она, постанывая, пыталась подстроиться под его движения, пока Пэйн нежно двигал рукой вверх-вниз.
  
   Еще немного. Пик наслаждения уже так близко...
  
   Но Колин вынул пальцы, отчего Минерва застонала от внезапного разочарования, взял ее на руки, уложил на кровать и произнес дрожащим от желания голосом:
  
   - Проклятье! Знаю, что не должен вести себя, как эгоист. Мне следует сперва доставить удовольствие вам. Но я хочу быть внутри вас в тот момент, когда вы достигнете высшего блаженства.
  
   Она не смогла ничего на это возразить и лишь смотрела, как Пэйн, усевшись на чемодан, снимает сапоги и бриджи. Едва возбужденный член соблазнительно выглянул из расстегнутого клапана на брюках, Минерва потянулась к нему. Колин, широко расставив ноги, позволил ей рассмотреть и погладить свою восставшую плоть, а затем схватил за запястье, и с хриплым смехом сказал:
  
   - Дольше мне этого не выдержать.
  
   - Тогда иди ко мне.
  
   Произнеся эти слова, Минерва почувствовала себя дерзкой и соблазнительной. Она призывно изогнулась на кровати - словно приглашение, написанное бледно-розовым почерком.
  
  Не теряя времени, Колин принял это предложение. Он лег между ног Минервы, раздвинул ее бедра и начал, дразня, тереться о низ ее живота своим напряженным органом, сводя партнершу с ума от удовольствия. А когда наконец приготовился войти внутрь, Минерва уже изнывала от желания принять его в себя.
  
   - Ты такая влажная и тугая, - простонал он, медленно продвигаясь вперед.
  
   Почувствовав боль, она не смогла сдержать вскрик. Глаза Минервы расширились, дыхание участилось.
  
   Вот, наконец, это и случилось. Колин вошел в нее. Они занимаются любовью.
  
   Это казалось восхитительным и пугающим одновременно. Минерву обуревали эмоции. Ее груди сплющились, придавленные твердой грудью Пэйна, сердце, казалось, вот-вот разорвется от переполняющей его пронзительной нежности. Но главное - между ног было чертовски больно.
  
   "Колин знает, что делает, - мысленно успокоила она себя. - Наверняка я вот-вот почувствую себя замечательно".
  
   Он подался немного назад, затем толкнулся глубже, растягивая тугую девичью плоть. Из своих исследований Минерва знала, что эта штука у Колина толще всего у основания. Чем дальше он продвигался, тем становилось больнее. Еще немного - и она не выдержит, попросит его прекратить.
  
   Тяжело дыша, Минерва промолвила:
  
   - Не могли бы вы остановиться? Всего на минутку.
  
   Выругавшись, Пэйн прижался лбом к ее плечу.
  
   - Я ненавижу себя за то, что причиняю вам боль, за то, что сотворил с вами такое. - Он поднял голову. - Боже, Мин, мне так жаль. Я отплачу вам за это, клянусь. Не знаю, чем, но... Я всё исправлю.
  
   - Просто сделайте свое дело хорошо, - храбро улыбнулась она. - Надеюсь, это вам по плечу?
  
   На лице Колина заиграла кривая самонадеянная улыбка.
  
   - Уж с этим-то я, полагаю, справлюсь.
  
   Остановив свое продвижение вперед и предоставив Минерве перерыв, о котором та просила, Пэйн, опираясь на локоть, обхватил пальцами одну из ее грудей и начал не спеша посасывать ее вершинку. С каждым движением его проворного языка, ласкающего чувствительный сосок, по телу Минервы пробегали волны блаженства.
  
   Когда Колин переключил свое внимание на другую ее грудь, Минерва ощутила, что боль в том месте, где их тела соединялись, начала затихать. Ее внутренние мускулы расслабились вокруг мужского члена, вторгшегося в ее тело, а чувствительный, набухший бутон внизу живота требовал внимания и к себе. Повинуясь инстинкту, она приподняла бедра, подвигала ими, пытаясь потереться о тело Колина. У нее это получилось, но от этого движения тела их еще больше сблизились, его возбужденный орган проник еще глубже в ее лоно.
  
   Минерва ахнула от внезапного удовольствия. Пэйн, ласкающий ее грудь, тоже застонал.
  
   Вся боль ушла, забылась. Пытаясь повторить понравившееся ощущение, Минерва снова начала извиваться под Колином, а тот постепенно всё больше погружался в нее, причиняя сладкие муки, вознося партнершу к новым высотам наслаждения.
  
   Продолжая прокладывать себе путь вперед, Колин обхватил рукой ягодицы Минервы и сильно прижал ее к себе.
  
   - Вот так, милая. Уже лучше, не правда ли?
  
   - Да, - прошептала она.
  
   Он толкнулся в нее сильнее.
  
   - Да! - Минерва вцепилась в его плечи. - О, как хорошо!
  
   Уткнувшись лицом ей в шею, Колин пробормотал что-то вроде: "Слава богу!" - и перешел на размеренный ритм, с каждым выпадом продвигаясь еще немного вперед. Минерва ощущала, что он проникает так глубоко, как она и представить себе не могла, и всё же ее тело жаждет большего. Когда наконец Пэйн вошел в нее до предела, он на мгновение замер, сжимая ее в объятиях, и с горящими глазами выдохнул:
  
   - Ты даже не представляешь себе, как долго я ждал этого, Мин!
  
   Она коснулась его щеки.
  
   - Я тоже.
  
   Колин нежно поцеловал ее и возобновил свои толчки внутри нее. Минерва изгибалась ему навстречу, стремясь усилить ощущения. Она обхватила Колина ногами, тот скользнул еще глубже и теперь, казалось, достиг самого чувствительного, тайного, важного места в ее теле. С каждым дразнящим выпадом Пэйна из горла Минервы вырывался счастливый всхлип. Она вцепилась зубами в плечо виконта, а ногтями - в его спину.
  
   Минерва взбиралась все выше и выше к пику наслаждения, пока наконец не рухнула вниз во всё ускоряющемся блаженном падении, а Колин, крепко сжимая ее в объятиях, всё продолжал двигаться внутри нее.
  
   Его толчки усилились, стали чаще. Минерве нравилось ощущать, как напрягаются мышцы Пэйна, нравилось видеть, как сильно он ее хочет - это было написано на его лице, искривленном гримасой желания. Ей нравилось чувствовать, что он входит в нее - так глубоко, сильно, быстро, как ему угодно. Казалось, еще немного - и они сольются в одно существо.
  
   Впрочем, если они не примут меры, одно существо вполне может появиться на свет.
  
   Минерва выдохнула:
  
   - Колин, мы должны быть осторожны.
  
   - Знаю, знаю... - простонал он, снова делая глубокий и сильный выпад. - Просто с тобой это так сладко. Так правильно. Так хорошо. Так очень... очень... очень...
  
   С гортанным рыком Пэйн вышел из партнерши и рухнул на нее, содрогаясь в ее объятиях. Его семя выплеснулось на ее живот, словно своего рода исповедь, раскрывающая жизненно важную сердечную тайну.
  
   Минерва гладила Колина по спине, чувствуя, как постепенно выравнивается его тяжелое дыхание. В этот момент, молча и расслабленно лежа на ее груди, он казался таким спокойным - каким никогда не был прежде. "А правильно ли я... всё делала? - закралось в душу сомнение. - Может, я была не слишком подвижна? Или чересчур активна? Может, Колину хотелось бы, чтобы я стонала погромче, или держалась раскованнее, или вообще вела себя иначе?"
  
   Минерва совсем уж было собралась извиниться и начать умолять дать ей второй шанс, но Пэйн вдруг перекатился на бок и произнес:
  
   - О Мин! Это было невероятно! Я и помыслить не мог, что это будет так хорошо с... - Он нежно отвел волосы с ее лица. - С вами.
  
   На ее глаза навернулись слезы облегчения и счастья.
  
   Перевернувшись на спину и подложив руку под голову, Колин заявил:
  
   - Знаете, может, не стоит об этом говорить, но попроси вы меня сейчас о чем угодно - обязательно получите.
  
   - Правда? - хихикнула Минерва. - Всё, что угодно? Золото, серебро, жемчуг, рубины?
  
   - Берите всё.
  
   - А луну?
  
   - Она ваша. Сейчас переведу дух и поймаю ее для вас. Заодно, если хотите, захвачу с неба несколько звезд.
  
   Минерва прижалась к груди Пэйна.
  
   - Не трудитесь. Ничто не сможет сделать этот момент еще лучше.
  
   Но она солгала. Ей так хотелось набраться смелости и попросить его об одном: "Люби меня и позволь мне любить тебя".
  
   Эти слова вертелись у нее на языке, но она не смела произнести их вслух. Безнадежная трусиха! Она смогла постучаться к Пэйну среди ночи и потребовать к себе уважения, смогла отправиться в путешествие через всю страну в надежде, что ее научное достижение будет отмечено. Но у нее не хватает смелости озвучить Колину свое самое заветное желание: так хочется, чтобы он полюбил ее - просто такую, какая она есть.
  
  ______________________________
  Примечания переводчика:
  
  51) Соверены и фунты - с 1816 года в Великобритании началась чеканка золотых соверенов, приравненных к фунту стерлингов (равному 20 шиллингам). Тут в романе имеет место историческая неточность, ибо его действие происходит в апреле 1814 года, когда такие монеты еще отсутствовали в обращении. Вместо них ходили золотые гинеи, за которые давали фунт и два шиллинга.
  
  52) Пистолеты Финча - пистолеты, якобы сконструированные для британской армии персонажем из предыдущего романа этой серии - сэром Льюисом Финчем, отцом Сюзанны Финч, ставшей женой Брэма, кузена Колина.
  
  
  
  Глава 23
  
  Где-то в ночи завыла собака. Колин резко проснулся и сел в постели, дрожа и обливаясь потом. Затем он вскочил и распахнул дверь хижины, жадно вдыхая прохладный ночной воздух. Бешено колотящееся сердце начало понемногу успокаиваться. Пэйн оперся рукой о косяк двери, уперся в запястье лбом и зло выругался.
  
  Женская ладонь осторожно прикоснулась к его спине и провела по ней в нежной ласке - не требующей ответов и не задающей вопросов, лишь дающей понять, что он не одинок.
  
  - Могу я чем-то помочь? - помолчав, произнесла Минерва.
  
  Колин покачал головой.
  
  - Ничего не случилось - я просто немного застигнут врасплох. За последние несколько ночей я ни разу не просыпался и уж начал было думать, что...
  
   - Что я стала для вас лекарством? - В ее голосе послышалась усмешка. - Я тоже на это надеялась, но, полагаю, глупо было так считать.
  
   - Вовсе не глупо, - прошептал Пэйн, проведя рукой по волосам и собираясь с мыслями. - Наверное, всему виной эта хижина.
  
   - Она слишком тесная и темная. Можно взять одеяла и устроиться под звездным небом или, раз уж мы все равно проснулись, опять пуститься в путь.
  
   - Нет-нет. До рассвета еще далеко. Я смогу снова заснуть, но... - Колин потеребил в руках свой шейный платок, стер пот со лба, а затем добавил: - Кажется, мне хочется поговорить.
  
   Эти слова удивили их обоих. Было ясно, что разговор пойдет вовсе не о погоде и не путешествии. Минерва сразу поняла, о чем речь.
  
   - Конечно. - Она села в постели. - Мне зажечь лампу?
  
   - Нет, не надо. - Через открытую дверь проникало немного лунного света. Он серебрил профиль Минервы и освещал ее темные глаза, сияющие участием. Этого было достаточно.
  
   Колин усадил ее рядом с собой и зарылся лицом в густые, пахнущие жасмином волосы, не зная, с чего начать. Он никогда ни с кем не обсуждал ту ночь, тем более в подробностях, но годы молчания, кажется, не помогли. Наверное, пришло время попробовать выговориться. Надо это сделать, чтобы оставить прошлое позади, обрести власть над своими днями и ночами, сплести их воедино в некое подобие нормального, заурядного существования.
  
   Именно такой жизни ему хотелось. А еще - чтобы ее частью обязательно была Минерва.
  
   - Это будет неприятная история, - предупредил Колин. - Вы уверены, что хотите ее узнать?
  
  Она теснее прижалась к его груди.
  
  - Раз вы смогли ее пережить, я сумею найти в себе силы ее выслушать.
  
  - Может, нам подождать наступления дня?
  
  - Пожалуйста, если вы того желаете. Но если вы готовы говорить сейчас, я готова слушать.
  
  Глубоко вдохнув, Пэйн перешел сразу к сути:
  
  - Я понятия не имею, что стало причиной несчастного случая. Мы возвращались домой после визита к соседям. Ехать было недалеко. Лакеев с собой мы не взяли - только кучера. Я сидел спиной к нему, родители - напротив меня. Помню, сквозь охватившую меня дремоту я слышал, как они разговаривали о чем-то и смеялись. Кажется, мать поддразнивала отца за его чрезмерную мягкость характера. Под их беседу я уснул, а чуть позже проснулся от громких звуков.
  
   Минерва обняла его за талию.
  
   - Вы, наверное, сильно испугались в тот момент.
  
   - Да. Я не знал, что происходит. Вокруг было темно, а наш экипаж куда-то падал. Меня сбросило с сиденья. Я понял, что карета перевернулась, а я внутри нее приземлился на дверь, поранив голову о задвижку.
  
   - Вот тут, - Минерва коснулась пальцами шрама на его виске.
  
   Колин кивнул.
  
   - Кроме этого, кажется, других повреждений не было, но меня охватил ужас, потому что в карете было очень темно - словно кто-то завязал мне глаза, а еще пахло кровью... - В животе всё сжалось, и Пэйн замолчал, стараясь вернуть самообладание. - Запах был очень сильный, удушающий. Я позвал маму. Она ответила странным слабым голосом, что всё будет хорошо и главное, чтобы я ничего не боялся - скоро кто-нибудь придет и поможет нам. Она повторяла это снова и снова. Мне хотелось ей верить, но я знал, что она не может пошевелиться.
  
   - А что кучер?
  
   - Он был серьезно ранен - его отбросило с козел в сторону, но мы с мамой тогда не знали об этом. Мы лишь слышали, как хрипят и бьются в агонии лошади - это их ржание разбудило меня.
  
   - А ваш отец?
  
   - Погиб.
  
   - Вы уже знали об этом?
  
   - Нет, но мама знала. То, как они приземлились после опрокидывания кареты... - Он судорожно вздохнул. - Это не слишком приятная история, лапочка...
  
   - Продолжайте, - она погладила его по плечу. - Я вас слушаю.
  
  - Там был какой-то штырь. По сей день не знаю, то ли он служил деталью кареты, то ли торчал в канаве, куда рухнул наш экипаж: может, ветка, может, часть ограды... Но этот штырь насквозь прошел через грудь отца и вонзился в бок моей матери.
  
  Минерва вздрогнула в его объятиях.
  
  - Ох! О, Колин!
  
   - Дальше было еще хуже. Пока мать утешала меня, я знал, что она жива. И даже когда она замолчала, не в силах больше говорить, я слышал ее громкое, хриплое дыхание. Но едва настала полная тишина, я чуть не сошел с ума. Я запаниковал. В поисках выхода я кричал и колотил по стенкам экипажа, пока не потерял сознание. А потом... - Пэйна захлестнули эмоции, но он усилием вернул себе присутствие духа. Раз уж они дошли до этого места в его рассказе, нужно выложить всё до конца. - А потом нас нашли бродячие собаки. Их привлек шум и запах крови. Они-то и прикончили раненых лошадей. Первую половину ночи я провел, крича и пытаясь выбраться наружу, а вторые полночи - молясь, чтобы дикие псы не забрались внутрь кареты.
  
   - О боже! - Пэйн почувствовал, как на его кожу капнули горячие слезы Минервы.
  
   - Простите, простите меня, - взмолился он, крепко обнимая ее.
  
   Колин всегда понимал, что его история вызовет ужасные картины в воображении слушателя, и именно потому ни с кем ею не делился. Зачем он поведал обо всем Минерве!
  
   - Мне жаль, что я рассказал вам об этом. Я не должен был этого делать.
  
   - Конечно, должны! - Шмыгнув носом, она подняла голову. - Вы поступили абсолютно правильно. Подумать только: вы держали такое в себе столько лет! Это мне жаль. - Минерва обвила руками шею Колина и прижалась к нему. - Мне так жаль! Это выспренные слова, но даже их недостаточно, чтобы выразить мои чувства. Мне очень, очень вас жаль. Всем сердцем я желала бы, чтобы вам не пришлось пройти через такие страдания. Но я рада, что вы мне всё рассказали.
  
   Пэйн зарылся лицом в ее волосы и на мгновение испугался, что сейчас заплачет, а потом понял, что даже если он разревется - в голос, хлюпая носом, сотрясаясь от рыданий, - Минерва не отшатнется от него. Может быть, она даже ожидает, что он уронит несколько слезинок, и готова утешать его, сколько потребуется, в своих нежных, дивно пахнущих объятиях.
  
   Поэтому Колин решил не сдерживать слез. Но - вот странно! - плакать не хотелось.
  
   По ком ему рыдать? По родителям? Да, он горевал из-за этой потери и очень по ним скучал. Но траур по родным уже закончился. В памяти остались лишь ужасы той ночи, страх и стыд - невысказанный, похороненный в глубине души.
  
   - Долгие годы, - признался Колин, - я полагал, что сам во всем виноват. Если бы я не заснул, ничего бы не случилось.
  
   Минерва ахнула.
  
   - Но это не так!
  
   - Я знаю.
  
   - Разумеется, в этом нет вашей вины.
  
   - Знаю.
  
   - Вы были ребенком. Что вы тогда могли поделать?
  
   - И сейчас, став взрослым, умом я это понимаю, но...
  
  Но он никогда и не пытался избавиться от этого убеждения, словно обязательно нужен был кто-то со стороны, чтобы подтвердить его невиновность. Кто-то умный и рассудительный, кому можно доверять, потому что он всегда будет предельно честен. Такой человек, как Минерва.
  
   - Это была не моя вина, - произнес Колин.
  
   - Ну конечно, - подтвердила она.
  
   Милая, дорогая Мин! С самого начала именно прямолинейность он любил в ней больше всего.
  
   Она поцеловала его в подбородок. Пэйн глубоко вдохнул. Поразительно: до чего же легче стало на сердце! Так легко, что, кажется, разомкни сейчас мисс Хайвуд свои объятия - и он улетит в небо.
  
   - Знаете, что? - сонно спросил он. - Я всегда думал, что смерть моих родителей достойна баллады. Они так сильно любили друг друга. Я понимал это, даже будучи мальчишкой. И кажется не случайным, что их жизни оборвались так поэтично: всегда вместе, до самой смерти. Признайте, в сей трагедии немало романтики.
  
   Минерва промолчала в ответ, но Колин знал, что она не спит: ее пальцы перебирали его волосы. Он уже почти задремал, когда услышал:
  
   - Я спою эту балладу, если вы напишете для нее слова.
  
  
   В ту ночь она больше не сомкнула глаз. Ее ум и сердце переполняли эмоции. А еще Минерва была уверена, что Пэйн будет спать еще крепче, если она станет охранять его сон.
  
   С первыми лучами зари, проникшими в хижину, Минерва вытянула над головой затекшую левую руку, чтобы разогнать кровь, а затем по привычке потянулась за своими очками.
  
  Что-то пробормотав, Колин повернулся на другой бок, закинул на Минерву расслабленную руку и нащупал пальцами ее грудь.
  
  О небо! Сердце пропустило удар, а затем сильно застучало, ощутив боль, схожую с той, когда погружаешь в теплую воду онемевшие от холода пальцы. Внезапно Минерве стало трудно дышать.
  
   Подумать только! Она каждое утро первым делом протягивает руку за очками, потому что не может без них обойтись. А Пэйн сначала потянулся к ней!
  
   Она не может его исцелить - и ни одной женщине это не под силу. Нельзя изменить события далекого прошлого. А вдруг Колину нужно не лекарство, а кто-то, кто может принять его со всеми недостатками и помочь, словно лупа, видеть окружающий мир отчетливо - как помогают в этом Минерве ее очки?
  
   Еще час назад она сочла бы такую мысль абсурдной. Но в первых лучах утреннего солнца казались возможными любые нелепицы. А потому на мгновение захотелось помечтать, вообразить себе, каково это было бы: просыпаться рядом с Колином каждое утро, чувствуя себя необходимой ему.
  
   К тому времени, когда Пэйн снова пошевелился и, проснувшись, начал покрывать щеки Минервы поцелуями, ей уже так сильно хотелось быть той, кого он обнимал бы, засыпая, и первой, к кому тянулся бы по пробуждении, ища близости и душевного равновесия, что в глубине души она почувствовала горечь разочарования.
  
   Не желая объяснять, почему успела так разволноваться еще до завтрака, она отвернулась от Колина. Он тут же с нежностью обнял ее сзади, подчеркнув тем самым различия в их анатомии: его твердая грудь прижималась к спине Минервы, а жесткие волоски на его ногах щекотали ее гладкие бедра.
  
   Скользнув под простыни, рука Пэйна собственнически пропутешествовала по всем изгибам его спутницы, обвилась вокруг талии и придвинула Минерву еще ближе. Теперь его пульсирующий, возбужденный член упирался в ее поясницу.
  
   - Мин, - прошептал Колин, уткнувшись ей в шею носом. - Ты мне снова нужна. Ты примешь меня в себя?
  
   Она молча кивнула и собралась было повернуться к нему, но виконт приподнял ее ногу и втиснул свое мужское достоинство между ее бедер.
  
   Минерва озадаченно напряглась.
  
   - Всё в порядке. - Пэйн поцеловал ее в шею, его пальцы скользнули к животу партнерши, а затем - ниже. - Разреши мне показать тебе, как это делается.
  
   Он начал искусно и терпеливо ласкать Минерву между ног, пока она не почувствовала, что не только готова к соитию, но и отчаянно этого хочет.
  
   - Люби меня! - взмолилась она, зная, что в такой момент ничем не рискует, произнося эти слова.
  
   Колин поудобнее передвинул бедра Минервы и вошел в нее. Она еще ощущала легкую болезненность внутри после предыдущего раза, но Пэйн был нежен: держа партнершу в объятиях, он двигался медленно, размеренно. Чувствуя, как их сладкий пыл усиливается, она расслабилась, подстроившись под его ритм.
  
   Положив ладонь на ее грудь, Колин сжал сосок, затем его рука перекочевала ниже. "Да! Коснись меня там!" - мысленно взывала к нему Минерва.
  
   Пэйн понял, чего она жаждет, и начал ласкать ее самое чувствительное местечко. Вскоре Минерва вздрогнула от сладкой судороги, а из горла вырвался крик наслаждения. Дождавшись, когда пик ее блаженства спадет, Колин вышел из нее, и несколькими сильными толчками между ее бедер тоже достиг разрядки, издав глухой рык.
  
   - Доброе утро, - улыбнулся он ее затылку.
  
   - А оно точно доброе?
  
  Тон его голоса изменился:
  
   - Вы так не думаете? Вы жалеете о том, что мы...
  
   Набравшись храбрости, Минерва повернулась к Пэйну лицом.
  
   - Нет. Я ни о чем не жалею. Но на всякий случай хочу вас уверить, что у меня нет никаких ожиданий на ваш счет.
  
   "Лишь надежды - нелепые, смутные", - добавила она про себя.
  
   Виконт удивленно воззрился на нее.
  
   - У вас нет никаких ожиданий?
  
   Кажется, придется ему растолковать.
  
   - То, что произошло между нами, замечательно. Но не хочется, чтобы вы думали, что я рассчитываю на что-то еще.
  
  - Надо же, - холодно сказал Пэйн, - до чего щедро с вашей стороны!
  
  - Разве вы не рады это слышать?
  
  Минерва не могла взять в толк, почему в его голосе звучит раздражение.
  
  Перекатившись на спину, Колин потер переносицу.
  
  - Даже не знаю, кого из нас вы больше оскорбили. После того, что случилось прошлой ночью, вы просто обязаны рассчитывать...
  
  - На что? - она сглотнула ком в горле.
  
  - На меня.
  
  - Я полагала, вы - один из тех, кто предпочитает вовсе не иметь ожиданий. Разве не это ваше жизненное кредо? Вы сказали, что ожидания ведут к разочарованиям, и если ничего не ждешь от жизни, то она всегда преподносит тебе сюрпризы.
  
  Пэйн рассмеялся.
  
  - В таком случае... - Он повернулся к Минерве, и его глаза сверкнули огнем. - В таком случае вас ждет сюрприз. - Он поцеловал кончик ее носа. - Я женюсь на вас.
  
  
  
  Глава 24
  
   "Что ж, - подумал Колин, - у меня, определенно, получилось удивить мисс Хайвуд". Правда, он не мог сказать точно, относился его сюрприз к разряду приятных или неприятных. Скорее, ко второму.
  
   На лице Минервы не дрогнул ни один мускул, но ее черные ресницы захлопали за стеклами очков, словно два веера.
  
   - Женитесь? На мне?
  
   Пытаясь не обидеться на ее слова, Пэйн пояснил:
  
   - Должен признаться, ваш ответ не похож на восхищенное, радостное согласие, которое мужчина желает услышать в ответ на предложение руки и сердца.
  
   - Но как вы можете этого ожидать, когда ваше предложение вряд ли назовешь пылким и прочувствованным? Я даже не уверена, считать ли это предложением вообще.
  
   - Вполне откровенно, - признал Колин и добавил более легкомысленным тоном: - Даю вам время подумать. А сейчас пора вылезать из постели. Нам надо поторапливаться, если нынче вечером мы хотим попасть в Йорк.
  
  Он сел в кровати.
  
   - Подождите! - Минерва схватила Пэйна за руку. - Я совсем запуталась. Это что, вроде тех глупых дуэлей, которые джентльмены устраивают напоказ? Вы с утра пораньше выпаливаете неожиданное, непонятное мне предложение руки и сердца, чтобы таким образом ваша честь осталась незапятнанной?
  
   - Нет, всё вовсе не так. Я всерьез хочу на вас жениться.
  
   - Но я думала, вы дали зарок избегать брачных уз.
  
   Колин пожал плечами.
  
   - Мне помнится, вы тоже не собирались замуж.
  
   - Вот именно! Я оценила ваш красивый жест. - Она закусила губу. - Думаю, да. Но я не выйду за вас лишь из-за того, что в вас внезапно проснулась совесть. Мы ведь оба с самого начала знали, что моя честь после этого путешествия будет загублена.
  
  - Предполагалось, что это будет лишь так выглядеть. Но теперь вы и в самом деле обесчещены.
  
   - Вообще-то, я не чувствую себя таковой. - Минерва сконфуженно улыбнулась. - Вот только кое-где немного побаливает. Вы считаете, что вчера ночью совершили серьезную ошибку?
  
   Пэйн дотронулся до ее щеки.
  
   - Боже, нет! Ни в коем случае!
  
   Обшаривая взглядом красивое, милое лицо Минервы, он подумал, что после ночи любви с этой девушкой в его душе что-то словно наконец исправилось.
  
   - Ну так в чем же дело? О чем же вам тогда размышлять?
  
   Она села в постели. При этом одеяло сползло ей на бедра.
  
   У Колина захватило дух. Проклятье! Минерва выглядела точно так, как в их первую ночь. Ее очки соскользнули на кончик носа, распущенные волосы разметались по плечам, обнаженная грудь искушала своим совершенством, манила дотронуться.
  
   Он глухо застонал.
  
   - Я думаю о том, - заявил Колин, - что случившееся прошлой ночью было неизбежно. И мне следовало понять это еще в тот день, когда мы покинули Спиндл-Коув. Я думаю, что как джентльмен я должен немедленно прекратить это путешествие и начать срочные приготовления к свадьбе. - Минерва попыталась что-то возразить, но он прижал палец к ее губам. - Я думаю о том, что мне хочется опрокинуть вас на постель, запереть дверь и провести следующую неделю, изучая ваше тело с головы до ног. Но больше всего, Мин... - Пэйн поправил ее очки, что она могла отчетливо видеть его лицо. - Но больше всего я думаю о том, что дал вам два обещания: доставить вас на симпозиум и не соблазнять вас. Одно из них я уже нарушил. Но второе, черт побери, твердо намерен исполнить. - Он встал с кровати и протянул руку собеседнице. - Так что, полагаю, этот разговор мы должны отложить - нам нельзя терять время зря.
  
   Озадаченно покачав головой, Минерва взяла его за руку.
  
   - Ладно.
  
   В кожаном ведре, найденном среди пастушьего скарба, Колин принес воды из протекающего неподалеку ручья. Пока Минерва мылась в хижине, Пэйн прямо в рубашке вошел в холодный ручей. Всё равно рубашку пора уже постирать, а ледяная вода поможет собраться с мыслями и заодно утихомирит похотливые чресла. Прошлой ночью он лишил мисс Хайвуд девственности, а затем еще раз овладел ею утром. Он нарушил все свои правила, отверг те немногие принципы, которые еще у него оставались. И неважно, какие возражения привела Минерва и о каких его же собственных глупых словах напомнила. Совесть Колина настаивала на том, что есть лишь один выход: он должен жениться на этой девушке.
  
   "Но сперва я доставлю ее на симпозиум, - думал Пэйн. - Она не желает выходить замуж только потому, что я ее обесчестил. Но и я не хочу жениться на мисс Хайвуд лишь по этой причине. Нет, она должна захотеть стать моей женой потому, что я помогу ей добиться триумфа в ученом мире, докажу и Минерве, и себе, что могу быть ей полезен".
  
   Он окунулся с головой в воду, а в его мозгу между тем возникли предательские, неясные сомнения. Воистину, дорога до Эдинбурга вымощена благими намерениями (53). Но отбросив колебания, Колин вынырнул и отер воду с лица. На этот раз всё будет по-другому. Сегодня вообще всё было не так, как обычно. О небо, он ведь ненавидит провинцию, но вот сейчас шагает по какому-то пастбищу к жалкой лачуге и, как последний идиот, мечтает снимать ее каждое лето.
  
   Когда Пэйн вернулся в хижину, насквозь мокрый и дрожащий, Минерва неодобрительно глянула на него сквозь очки.
  
   - Вы простудитесь.
  
   Он пожал плечами, выжимая подол рубашки.
  
   - Солнце быстро всё высушит. Первое, что мы сделаем, когда доберемся до Йорка, это раздобудем новую одежду.
  
   - Вы уверены, что мы не опоздаем на симпозиум? - Минерва подсчитала на пальцах. - Осталось всего три дня.
  
   - Уверен. Нынче вечером мы будем в Йорке и оттуда возобновим наше путешествие с пополнившимися средствами. Нескольких часов нам хватит, чтобы поесть, приобрести всё необходимое и нанять почтовую карету. Затем мы отправимся дальше.
  
   - Но ведь путешествие в тесном экипаже причинит вам страдания, не говоря уж о том, что это недешево. Мы не сможем позволить себе нанять для вас лошадь от Йорка до Эдинбурга.
  
   - Почтовая карета - самый быстрый транспорт. Если мы будем ехать без остановки, то успеем попасть на симпозиум вовремя.
  
   - Без остановки? Даже на ночлег? - Взгляд Минервы наполнился тревогой.
  
   Пэйн покачал головой.
  
   - Нам некогда останавливаться на ночь.
  
   - Но...
  
   - И у нас нет времени на споры. - Он поднял один край чемодана с Франсиной. - В путь!
  
  
  ***
  
   Деньги заметно облегчили положение - они обеспечили плотный завтрак и помогли добраться до ближайшего городка. Там Минерва села в наемный экипаж, а Колин поскакал рядом, в последний раз в этом путешествии позволив себе нанять лошадь.
  
   В Йорк добрались уже ближе к вечеру. Отыскав самый лучший и большой постоялый двор, Пэйн обратился к его владельцу.
  
   - Чем могу быть вам полезен, сэр? - спросил тот.
  
   - Нам нужна комната на несколько часов, чтобы отдохнуть и переодеться, а еще - хороший ужин. Затем я хотел бы нанять почтовую карету - мы направляемся на север.
  
   - Как далеко на север? - поинтересовался владелец постоялого двора.
  
   - В Эдинбург. Мы собираемся путешествовать без остановок.
  
   - Неужели? - Слезящиеся старческие глаза с подозрением осмотрели заляпанную грязью одежду путешественников.
  
   - Я заплачу за все вперед, - предложил Колин.
  
   - Разумеется. Уж это само собой.
  
  Хозяин постоялого двора поднял бровь, потер макушку и назвал цену.
  
  Пэйн отсчитал деньги, наклонился к собеседнику и негромко добавил:
  
  - Послушайте, кажется, вы можете помочь мне еще кое-чем. Багаж моей дамы едет отдельно и где-то задержался. Мне нужно найти для нее красивое платье.
  
   Старик посмотрел на Минерву.
  
   - Ручаюсь, моя женушка ей что-нибудь подберет.
  
   - Пусть подыщет самый лучший наряд, - Колин добавил к уже уплаченным соверенам еще несколько.
  
   Минерва ахнула.
  
   - Не надо! Мы не можем себе такого позволить!
  
   - Это не обсуждается. Вам нужно красивое платье.
  
   - Но...
  
   Владелец постоялого двора рассмеялся.
  
   - Будет вам, мисс. Уж вашему жениху нет нужды вам это растолковывать. Даже если вы сбежали, чтобы тайком пожениться, любому мужчине хочется видеть свою невесту у алтаря в подходящем наряде.
  
   Шаркающей походкой он направился к выходу. Прежде чем старик скрылся за дверью, Минерва успела крикнуть ему в спину:
  
   - Но, сэр, мы вовсе не сбежали, чтобы пожениться.
  
   - Само собой, - донеслось в ответ, - все вы, юные влюбленные парочки, так говорите.
  
   Она повернулась к Пэйну. Тот пожал плечами.
  
   - Что толку с ним спорить? Или вы полагаете, он поверит, что мы направляемся на геологический симпозиум?
  
  Едва они уселись за стол в ожидании, когда подадут ужин, Минерва заметила:
  
   - Странно. Нам сегодня везет как никогда: стоит прекрасная погода, если не считать того короткого дождика, мы не потеряли ни денег, ни вещей, вы не устроили драку, и разбойников поблизости не видать. Хотя я еще то и дело оглядываюсь через плечо, боясь увидеть одного из похитителей, гоняющихся за князем Амперсандом.
  
  - Не тревожьтесь, мы оставим их далеко позади. Поверьте, эти бандиты не слишком сплоченные и усердные, чтобы направиться в погоню за пределами сего графства. - Колин потер подбородок. - Но вынужден признаться, я не удивился бы, нагони нас кое-кто другой.
  
  - Кто?
  
   - Брэм. Или Торн. Или они оба. Когда известие о нашем исчезновении дойдет до моего кузена, не думаю, что он встретит его с радостью. Брэму известно, что еще за два дня до нашего отъезда я не собирался к алтарю. А если к тому же Сюзанна выразит сомнения в том, что вы поехали со мной добровольно... Брэм непременно решит, что вас нужно спасать.
  
   Служанка принесла два бокала кларета. Колин заказал ей большую порцию бифштекса, тушеную рыбу с гарниром из овощей и яблочный пирог. В животе виконта уже начало урчать от голода.
  
   Когда служанка ушла, Минерва напомнила:
  
   - Но ведь я оставила записку своей сестре. Я написала, что мы с вами сбежали, чтобы пожениться.
  
  - Сама по себе эта записка - слабое доказательство. Вы ведь забыли оставить свой фальшивый дневник.
  
  - Это так. А в настоящем дневнике я отзываюсь о вашем характере далеко не с восторгом. - Она бросила на виконта осторожный взгляд поверх бокала с вином. - Впрочем, я оставила не только это, но и кое-что еще.
  
  - Неужели? - Заинтригованный, Пэйн подался вперед. - Что?
  
  - Вы... Э-э-э... - Покраснев, Минерва сделала большой глоток вина. - Кажется, вы написали мне письмо.
  
  ______________________________
  Примечания переводчика:
  
  53) "Воистину, дорога до Эдинбурга вымощена благими намерениями" - здесь автор отсылает читателя к крылатому выражению "Благими намерениями вымощена дорога в ад". Данная фраза употребляется для обозначения случаев, когда попытки осуществления самых гуманных и благих задач приводят (по недальновидности, недосмотру, неумению и т. п.) к совершенно обратным и даже разрушительным последствиям.
  
  
  Глава 25
  
   - Капрал Торн!
  
   Самуэль Торн замер с лопатой в руках. Он узнал бы этот голос из тысячи других.
  
   Чёрт возьми! Только не эта особа и не сейчас!
  
   - Капрал Торн, я... - Мисс Тэйлор завернула за угол и остановилась как вкопанная, увидев того, кого искала. - Ох, вот вы где!
  
   Проклятье! Разве у благовоспитанных дам не существует каких-нибудь правил приличия, не допускающих встречи с полуодетым мужчиной за работой? Как, скажите на милость, приветствовать леди в рубашке, испещренной грязными потеками и с волосами, пропитанными потом?
  
   Отбросив лопату в сторону, Торн торопливо вытер лицо рукавом и рывком запахнул расстегнутый воротник.
  
   У мисс Тэйлор даже не хватило благоразумия отвести взгляд. Широко раскрыв глаза, она с любопытством рассматривала капрала. У того на мгновение мелькнуло в голове: "А может, стянуть через голову рубашку, отбросить ее в сторону и сказать: "Нате, любуйтесь. Вот что делают с человеком годы воровства, каторжных работ и военных сражений?"
  
   От этой мысли Торн чуть не рассмеялся. Да уж, тогда эта девица, наверное, завизжит и бросится наутек.
  
   Она прочистила горло.
  
   - Извините, что прервала ваше... копание.
  
   - Зачем вы здесь, мисс Тэйлор? Чем я могу вам помочь?
  
   Она взмахнула зажатым в руке листком бумаги:
  
   - Я пришла, чтобы доказать вам, что это и в самом деле был побег двух влюбленных. Вот любовное письмо лорда Пэйна, адресованное Минерве Хайвуд, обнаруженное в ящике ее комода мисс Шарлоттой.
  
   - Быть того не может!
  
  Да Торн скорее наглотался бы гвоздей, чем поверил, что Пэйн может втюриться в мисс Минерву Хайвуд. Капрал до сих пор корил себя за то, что не бросился в погоню за этой парочкой по горячим следам. Но что еще оставалось, если миссис Хайвуд лично запретила их преследовать?
  
  Почему бы мисс Тэйлор не оставить эту тему в покое? Для Торна присутствие сей особы само по себе было пыткой, даже без дополнительных разбирательств.
  
   Она подошла и протянула письмо.
  
   - Прочтите сами.
  
   Боже правый! Теперь эта девица решила еще и проверить, насколько он силен в азбуке! Взглянув на конверт, Торн ощутил, как внутри всё сжалось. Он довольно неплохо знал грамоту - гораздо лучше, чем многие люди его социального положения - но для того, чтобы разобрать столь пространное послание, капралу требовалось время и возможность сосредоточиться. А уж читать, когда через плечо заглядывает такая красавица. Да он и двух букв вместе не сложит!
  
   Показав в качестве оправдания перепачканные руки, Торн сказал:
  
   - Вам придется мне его прочесть.
  
   Она развернула сложенный листок.
  
   - Моя дорогая, возлюбленная Минерва!..
  
   Это было всё, что Торн расслышал. Собеседница продолжала читать, и капрал продолжал ее слушать. Но при этом он больше не различил ни слова, наслаждаясь чистым, звучным голосом, в котором - вот странно! - звучала музыка, даже когда мисс Тэйлор не пела. И эта мелодия отзывалась в теле Самуэля ощущением, схожим с тем, когда лопата, загнанная из всех сил в землю, ударяется о камень. Она отдавалась вибрацией в зубах, в костях и даже в сердце.
  
   Как бы то ни было, сейчас капрал ни черта не разобрал, о чем шла речь в письме - он бы, пожалуй, смог понять куда больше, если бы сам глупо таращился на эти строки.
  
   - Достаточно. - Торн поднял руку. - Пэйн этого не писал.
  
   - Писал. Здесь стоит его имя.
  
   Самуэль, склонив голову набок, всмотрелся в адрес на обороте.
  
   - Почерк - не Пэйна.
  
   Уж это он мог распознать без труда.
  
   - Что?!
  
   Мисс Тэйлор повертела письмо в руках.
  
   - Это не его рука. Мне ли не знать.
  
   Вытерев ладони о бриджи, Торн прошагал к башне замка, которую Колин приспособил под своё жилье, отпер дверь и направился прямо к небольшому секретеру.
  
   Порывшись в стопке бумаг, капрал нашел листок с образцом почерка виконта и протянул его мисс Тэйлор.
  
   - Видите?
  
   Она сличила строчки на двух документах.
  
   - Вы правы. Это два разных почерка.
  
   - Я же вам говорил: Пэйн не писал этого письма.
  
   - Не понимаю. Кто же еще мог написать такое, а затем подписаться как лорд Пэйн?
  
   Торн пожал плечами.
  
   - Может, кто-то жестоко подшутил над мисс Хайвуд, чтобы ее обнадежить. А может, она сама это написала.
  
   - Бедная Минерва!
  
   Мисс Тэйлор закусила нижнюю губу. Торн с трудом заставил себя отвести взгляд.
  
   - Но, кажется, письмо сработало: они всё-таки убежали, чтобы пожениться.
  
   Самуэль фыркнул, борясь с соблазном поведать обо всём, что узнал на днях от миссис Джинни Уотсон. Когда он допросил ее, юная вдова подробно рассказала о ночном визите мисс Минервы в замок Райклиф. От нее Торну стало известно, какова была причина исчезновения этой парочки.
  
   Пэйн и мисс Хайвуд сбежали вовсе не для того, чтобы пожениться. Но они всё равно обвенчаются - уж Торн об этом позаботится. Если виконт посмеет вернуться из поездки неженатым, прохолостякует он недолго и вскоре всё равно поведет мисс Хайвуд к алтарю церкви Святой Урсулы - даже если придется подгонять Колина кончиком ножа. Защищать женщин этой деревни было одной из обязанностей капрала, и он относился к ней очень серьезно.
  
   Именно поэтому он ничего не рассказал собеседнице. Ей вовсе не обязательно знать подробности, которые сообщила ему миссис Уотсон. Если мисс Тэйлор нравится верить в настоящую любовь и в сказки со счастливым концом, всю неприятную правду Торн унесет с собой в могилу. В конце концов, это далеко не первый секрет, который он поклялся не раскрывать этой девушке ради ее же блага.
  
   Она внимательно просматривала бумаги, лежащие на секретере.
  
   Торн скрестил руки на груди.
  
   - А теперь вы роетесь в чужих письмах?
  
   - Нет, - вскинулась она. - Ну, может, да. Боже мой, лорд Пэйн ведет такую обширную переписку с управляющими его поместьями!
  
   - Послушайте, мне нужно выкопать колодец, и я...
  
   - Подождите... - мисс Тэйлор выхватила листок из стопки бумаг. - А это что? - Она прочла вслух: - "Милисента... Мадейра... Микаэла... Мэрилин..." И это написано его почерком.
  
   - И что с того? Просто список имен.
  
   - Да, список женских имен, начинающихся с буквы "М". - Она покраснела. - Письмо ничего не значит, но эта бумажка - доказательство. Разве вы не видите?
  
   - Вовсе нет.
  
   - Лорд Пэйн всегда вел себя так, словно не может запомнить имя Минервы. Называл ее Мелиссой, Мирандой и прочими именами на "М", какие только существуют на свете. Но он делал это намеренно, разве вы не понимаете? Только, чтобы поддразнить ее. Ему даже пришлось составить этот список.
  
   - По-моему, это доказывает, что он еще больший мерзавец, чем я думал.
  
   Мисс Тэйлор раздраженно цокнула языком.
  
   - Капрал Торн! Вы и в самом деле ничего не смыслите в любви.
  
   Сэмюэль пожал плечами. Она права. Он смыслил в желании, в потребности, в верности, в преданности до мозга костей еще тогда, когда эта девица лежала в колыбели. Но он ни черта не знает о любви. И мисс Тэйлор должна благодарить за это бога.
  
   Вы только полюбуйтесь на нее! Бесстрашно улыбается. Никто не дарил Торну подобных улыбок. Но мисс Тэйлор всегда была такой: не теряла жизнерадостности в любой ситуации и пела, как ангел, даже стоя у самых врат ада.
  
   - Разве вы не знаете? - заявила она. - Открытая неприязнь часто маскирует скрытое влечение.
  
   Сэмюэль почувствовал, что лицо его вспыхнуло румянцем.
  
   - Только не в этом случае.
  
   - О нет! Этот список доказывает вовсе не то, что лорд Пэйн - мерзавец, - мисс Тэйлор ладонью прихлопнула листок к груди капрала, - а то, что он влюблен.
  
  
  
  Глава 26
  
   - Я настаиваю, чтобы вы открыли мне содержание того письма, - потребовал Колин с озорной усмешкой, поднимаясь по лестнице вслед за Минервой.
  
   Она сжалась, ругая себя за то, что проговорилась.
  
   - Можем мы больше не обсуждать эту тему? В течение всего ужина вы допытывались у меня, что там написано. Я же сказала, что не помню.
  
   - А я говорю, что не верю вам.
  
   - Верите или не верите - мне всё равно.
  
   Минерва открыла дверь в их номер. Пока они ужинали, лакей успел сбегать в лавку за кое-какими вещами, необходимыми джентльмену, а горничная разложила на кровати на удивление красивое платье из муслина цвета слоновой кости, с узором из крошечных розовых веточек - самый лучший наряд, какой только можно приобрести за три фунта.
  
  В камине теплился огонь. Кровать с кучей подушек и одеял манила к себе. О, до чего же Минерве, уставшей в пути, хотелось упасть в нее и не вылезать несколько дней!
  
  - Пока нам готовят карету, я переоденусь.
  
  Она нырнула за ширму, надеясь тем самым уйти от продолжения неприятного разговора.
  
  - Тогда я пока побреюсь, - заявил Колин, и Минерва услышала, как он подошел к умывальнику. - Но я всё равно от вас не отстану, пока вы во всём не признаетесь. В том письме я на нескольких страницах расписывал вашу внешность? Сравнивал ваши глаза с брайтонскими алмазами?
  
  - С бристольскими. Нет, не сравнивали.
  
  - Ага! Так вы помните содержание письма!
  
   Она раздраженно выдохнула.
  
   - Ну хорошо. Да, я помню. Помню каждое слово.
  
   В тазу плеснула вода, а затем Минерва услышала, как Колин водит помазком по заросшему щетиной подбородку. Воздух в комнате наполнился знакомым запахом гвоздики.
  
   - Я внимательно вас слушаю, - напомнил Пэйн.
  
   Минерва, ковыряя обломанный край ногтя, начала перечислять:
  
   - Вы написали, что разглядываете меня исподтишка. Бросаете украдкой взгляды, стоит мне задуматься или склониться над книгой. Восхищаетесь моими темными растрепанными волосами, ухитрившимися выбиться из-под шпилек и упасть на шею. Замечаете, как тепло сияет моя кожа там, где ее позолотило солнце. Вы охвачены глубокой, яростной страстью к обворожительной женщине с волосами цвета воронова крыла и чувственными губами. Вы видите во мне редкую, безыскусную красоту, которую почему-то не разглядели другие мужчины... Звучит знакомо?
  
   - О нет! - Колин невнятно выругался и негромко забарабанил бритвой по раковине. - Не может быть, чтобы вы запомнили всё, что я сказал той ночью!
  
   - Разумеется, запомнила. И разве подберешь фразы лучше этих для фальшивого письма от вас? Ведь, в конце концов, все они - ваши. - Минерва фыркнула. - Еще там написано, что истинная причина, по которой вы оставались в Спиндл-Коув - это я. А в конце - самые нежные слова: "Всё дело лишь в тебе, Минерва. Всегда было в тебе".
  
   Воцарилось молчание. Такое долгое, что она успела расстегнуть четырнадцать крючков на своем испорченном синем платье, распустить шнуровку корсета и справиться со всеми крошечными застежками на сорочке. Пэйн между тем закончил бриться и пересек комнату медленными, размеренными шагами.
  
   Минерва услышала, как скрипнула кровать, на которую он плюхнулся.
  
   - Боже, каким же я был ослом!
  
   Что ж, на это возразить было нечего.
  
   - А знаете, Мин, что самое забавное во всей этой истории?
  
   - Что?
  
   - Вы мне всегда нравились.
  
   Ее руки, закрепляющие на чулке подвязку, замерли. Минерва позволила себе на мгновенье ощутить нелепую, душещипательную надежду, а затем недоверчиво фыркнула:
  
   - Да полно вам!
  
  - Я серьезно, - возразил Колин. - Ну ладно, допустим, вы мне нравились не всегда.
  
  Так она и думала! Минерва рывком затянула завязки нижней юбки, а Пэйн продолжал:
  
  - Но признайте: между нами с самого начала что-то возникло.
  
  - Что-то вроде неприязни? - Она влезла в новый наряд, попрыгала на носочках и попыталась немного оттянуть платье, слишком плотно облегавшее корсет и нижние юбки. - Враждебность двух дворовых котов, дерущихся в мешке? Вы это хотите сказать?
  
   - Что-то вроде, - рассмеялся Пэйн и задумчиво добавил: - Нет. Просто... Я всегда чувствовал, что вы через свои очаровательные очки каким-то образом видите меня насквозь - как никто другой. И вы не скрывали своего презрения ко мне - это говорит о том, что вы гораздо умнее большинства людей. А меня влекло к вам, и я ничего не мог с этим поделать. Меня очаровал ваш внимательный взгляд, соблазнительный рот, абсолютная устойчивость к моему обаянию. Если я обращался с вами неуважительно - а так оно, к моему стыду, и было, - то лишь потому, что всегда чувствовал: мне не добиться вашего расположения - нет никакой надежды.
  
   Минерва резко выпрямила спину, не веря своим ушам, и выглянула из-за ширмы. Колин, умытый и свежевыбритый, лежал на кровати, скрестив лодыжки и закинув руки за голову. Всем своим видом он словно говорил: "Да, я красив, дамы. И мне для этого не нужно прилагать никаких усилий".
  
  - Вы так думали? О, Колин! Это чересчур!
  
  - Это правда! - виконт посмотрел на нее искренним взглядом.
  
  Минерва с бешено колотящимся сердцем спряталась за ширму, удивляясь: и как только тонкая перегородка не опрокинулась от его стука.
  
  - Чтобы вы знали, я никогда не относилась к вам плохо.
  
   Теперь пришел черед Пэйна недоверчиво хмыкнуть.
  
   - Ну хорошо, может, я и чувствовала к вам некоторое отвращение. Но только потому, что... - Она вздохнула, чувствуя, что не может дольше отрицать свои чувства. - Но только потому, что безумно в вас влюбилась. Я не хотела, чтобы так случилось, однако ничего не могла с этим поделать. Стоило вам бросить взгляд в мою сторону, и мое сердце начинало биться неровно. Каждый раз, когда я пыталась в вашем присутствии сказать что-нибудь остроумное, с моих уст срывалась либо глупость, либо колкость. Я всегда считала себя умным человеком, но клянусь, рядом с вами казалась себе настоящей дурочкой.
  
   - Что ж, это... неожиданно, но лестно.
  
   Минерва негромко рассмеялась над своими воспоминаниями и над собой.
  
   - И всё это время в Спиндл-Коув все судачили о том, какая вы с Дианой идеальная пара. Я слышала такие разговоры и в чайной, и в магазине, и вечером у камина... Никому никогда и в голову не приходило предположить, что мы с вами могли бы стать мужем и женой. Я была готова с этим смириться. Но стать вашей свояченицей? Я бы этого не вынесла. - Она вытерла рукавом выступившие слезы. - Я люблю сестру и всегда старалась не завидовать ее доброте, красоте и элегантности. Однако меня мучила мысль о том, что заполучи она вас, я бы ей завидовала. Так что если бы мы с вами соревновались за титул Самого Безнадежного, я бы победила.
  
   После долгой паузы Колин с хлопком сжал ладони:
  
  - Надеюсь, вы готовы обменять этот титул на приз в пятьсот гиней? Я вижу в окно, что наш экипаж уже почти готов отправиться в путь.
  
   Минерва вынырнула из-за ширмы.
  
   - Как я выгляжу? - Она обеспокоено оглядела себя в зеркале. - Это платье подойдет?
  
   Пэйн приблизился и положил сильные руки ей на плечи.
  
   - Платье неплохое. Но вот вы...
  
   Что она? Ужасно выглядит?
  
   Из чувства самосохранения Минерва попыталась отвернуться от зеркала. Пэйн сильнее сжал ее плечи, не позволяя пошевелиться. Она пристально смотрела, как его взгляд обшаривает ее тело.
  
   Не в силах дольше выносить эту неопределенность, Минерва взмолилась:
  
   - Ради бога, Колин, что не так?
  
   - Вы прекрасны, - изумленно выдохнул он, словно и сам удивляясь своим словам. - Господи, вы просто восхитительны!
  
   - Нет! Вы ведь знаете, что это не так! - запротестовала она.
  
   - Почему вы в этом уверены?
  
   - Никто не говорил такого прежде. Мне двадцать один год. Если бы я была так прелестна, несомненно, кто-нибудь бы это уже заметил.
  
   Словно размышляя над этими словами, виконт поправил тесьму на рукаве Минервы, а затем сказал:
  
   - Трудно представить, что можно не заметить такую красоту. Может, вы так похорошели лишь недавно.
  
   Она нервно рассмеялась.
  
   - Уверена, в моей внешности не произошло существенных изменений.
  
  Минерва посмотрела в зеркало, чтобы в этом убедиться. Оттуда на нее привычно глянули большие карие глаза, окруженные тонкой латунной оправой. Они располагались на том же самом, что и всегда, округлом лице со смешными губами бантиком. Ну разве что за время путешествия кожа успела слегка загореть и покрыться веснушками - вот и всё...
  
  - Я точно такая, какой была.
  
   - Значит, изменился я, - искренне сказал Пэйн. - Уничтожен. Сражен наповал.
  
   - Перестаньте надо мной подсмеиваться, - ответила Минерва, подумав, что не перенесет боли нового разочарования.
  
   - Я вовсе не шучу, а восхищаюсь вами.
  
   - В том-то и дело! Мне не нужны комплименты. У меня не хватает воображения поверить в их искренность.
  
   Пэйн рассмеялся.
  
   - Мин, из всех, кого я знаю, у вас самое богатое воображение. Вы можете взглянуть на причудливой формы вмятину в камне и тут же представить себе первобытный пейзаж с разгуливающими всюду гигантскими ящерицами. И при этом вы не в состоянии поверить, что красивы?
  
   Она промолчала, не найдя слов для ответа.
  
   Колин задумчиво добавил:
  
   - Может, "красивая" - не подходящее слово. Оно слишком обычное, а вы... исключительная. И заслуживаете исключительных комплиментов - придуманных специально для вас и сказанных от всего сердца. Чтобы у вас не осталось никаких сомнений.
  
   - В самом деле, вам вовсе ни к чему...
  
   - Ш-ш! Сейчас я буду говорить вам комплименты. Искренне. Никакой расхожей чепухи, вроде "волосы цвета воронового крыла". Вам не нужно ничего отвечать, но я очень прошу вас просто стоять и слушать.
  
   Минерва увидела в зеркале, что на лице Колина появилось сосредоточенное выражение, брови сошлись на переносице.
  
   - Однажды, много лет назад, - начал он, - я услышал, как один малый разглагольствовал в клубе о своих путешествиях в Амазонию...
  
   Минерву насторожило такое вступление. У нее возникло ужасное предчувствие, что Пэйн собирается сравнить ее с каким-нибудь диковинным плотоядным растением - из тех, что привлекают добычу своими яркими красными цветам и запахом тухлого мяса.
  
   - Тот малый был энтомологом..
  
   О боже! Еще лучше! Энтомолог? Неужели Колин сравнит ее с гигантским насекомым с волосатыми ногами, которое плюется ядом или пожирает мелких грызунов?
  
   Но она успокоила себя мыслью, что речь, возможно, пойдет о бабочках. Они довольно красивы. Иногда даже прекрасны. Говорят, на Амазонке попадаются бабочки, величиной с тарелку.
  
   - Во всяком случае, там он проводил всё свое время в джунглях, охотясь вместе с аборигенами на жуков.
  
   - Жуков? - Такого поворота она не ожидала.
  
   - Если честно, даже и не помню, на кого сей джентльмен охотился - большую часть его рассказа я проспал. Но вот что я запомнил: в языке того амазонского племени есть целая дюжина слов для обозначения дождя, потому что он там - дело привычное, ибо идет почти всегда, несколько раз в день. Так что эти люди придумали названия и для легкого дождичка, и для сильного дождя, и для ливня, а еще восемнадцать синонимов слова "гроза" и целую систему классификации туманов.
  
   - Зачем вы мне об этом рассказываете?
  
  Пэйн рассеянно провел ладонью по руке Минервы.
  
  - Потому что я хочу сочинить подходящий вам комплимент, но меня подводит мой скудный словарный запас. Думаю, мне необходимо отправиться в научную экспедицию куда-нибудь очень далеко, в самое сердце джунглей, где с небес вместо дождя падает красота, оставаясь каплями всюду, напитывая землю, повисая туманом в воздухе. Ведь то, как вы сейчас выглядите... - Его глаза встретились в зеркале с ее глазами. - У тех людей, что там живут, наверняка найдется подходящее слово.
  
   Зачарованная прикосновением Колина и нежным, мягким тоном его голоса, Минерва смотрела на себя в зеркале и видела, что ее взгляд постепенно становится отсутствующим. Она прислонилась спиной к груди Пэйна, чувствуя, как его сердце стучит рядом с ее позвоночником, и этот пульс отдается в ее груди, словно далекий барабанный бой.
  
   А виконт между тем продолжал, приблизив губы к уху Минервы и перейдя почти на шепот:
  
   - Там было бы так много синонимов для слова "красота": нашлись бы слова и для ежедневных дождичков миловидности, и для тумана очарования, рассеивающегося, едва попробуешь ухватить его рукой, и для красы, провозглашаемой в громах и молниях, но на поверку оказывающейся лишь внешней. И сверх всего этого, там было бы еще и это слово... Слово, которое даже самые старые и седые старейшины племени за всю жизнь произнесли всего пару раз благоговейным шепотом. Это слово обозначало бы внезапный разрушительный ливень, способный превращать горы в равнины, менять русла рек, заставляющий людей спасаться на деревьях и оттуда возмущенно грозить небу кулаками.
  
  Голос его от досады зазвучал резче:
  
  - И я бы тоже вместе с ними проклинал богов, Мин. Когда я сейчас разглядывал вас, надо мной словно пронесся яростный ливень, полностью изменив пространство моей души, а новую ее карту я еще не составил.
  
   Они замолчали, глядя на свое отражение.
  
   - Я полюбила вас, - с покорностью произнесла Минерва. - Если я действительно в чем-то изменилась, то лишь по этой причине.
  
   Она внимательно смотрела на собеседника, ожидая его реакции. Лицо Колина напоминало застывшую маску - красивое и бесстрастное.
  
   А затем, наконец, уголок его рта чуть приподнялся, словно Пэйн вот-вот расплывется в озорной улыбке.
  
   - Ох, Мин...
  
   - Не надо! - Она отодвинулась от него, выпрямившись.
  
  Ну разумеется, этот насмешник собирается отпустить какую-нибудь шутку, чтобы разрядить возникшее между ними напряжение. Что-то вроде: "Ох, Мин, не волнуйтесь, это скоро пройдет!" или "Ох, Мин, а как же бедняга сэр Алисдэр?"
  
  - Не делайте этого! - Она повернулась лицом к Колину. - Не смейте острить! Чтобы признаться вам, мне понадобилась вся моя отвага. Вам не обязательно что-то на это отвечать, но я настаиваю на том, чтобы вы восприняли мои слова как настоящий мужчина. Я не позволю вам небрежно отнестись к моим чувствам или к самому себе, словно вы их недостойны. Потому что вы благородный, добрый человек и заслуживаете, чтобы вас глубоко, искренне любили.
  
   Теперь Пэйн выглядел сильно озадаченным. Ну а чего он хотел после той силы, которую ей подарил? Нельзя сравнить женщину с яростным ливнем, а после удивляться, тому, что ты вымок до нитки.
  
   - Вы ведете себя опрометчиво. - Она коснулась щеки Колина. - Вам следует быть осторожнее с такими комплиментами.
  
   - Похоже, вы правы.
  
   Минерва вздохнула и разгладила ладонью обтрепавшиеся лацканы его сюртука.
  
   - Я знаю, вы хотите, чтобы в Шотландии мы поженились - решили поступить как джентльмен, полагаю. Раз уж вы ненадолго придали мне храбрости, то скажу вот что: я не выйду за вас ради того, чтобы удовлетворить ваши понятия о чести.
  
   - Не выйдете?
  
   - Нет. - Минерва через силу заставила себя посмотреть Пэйну в глаза. - Я стану вашей женой, только если вы полюбите меня и позволите мне любить вас. - Она печально улыбнулась. - В ту ночь в башне замка вы дали мне почувствовать, каково это - быть любимой вами. Я в жизни не испытывала такого потрясающего ощущения. На мгновение мне показалось, что всё - абсолютно всё - возможно. А когда оказалось, что это было лишь притворство... Я почувствовала себя раздавленной, хотя не желала себе признаваться, насколько сильно вы меня ранили. Да я лучше останусь старой девой - нищей, опозоренной, презираемой и одинокой, чем буду каждый день испытывать такое же жестокое разочарование.
  
   В уголках глаз Колина залегли морщины сожаления.
  
   - В том-то всё и дело, лапочка! Мной всегда руководят добрые намерения, но я причиняю вред всем окружающим.
  
   Вот так. Ничего не поделаешь. Недолго уже остается биться ее сердцу. Этот мужчина вскоре его разобьет, а потому глупо искать у него утешения. Но Минерва все равно прижалась лбом к плечу Пэйна. Он обнял ее, нежно поглаживая. Она чувствовала, как его подбородок давит ей на макушку.
  
   - Я доставлю вас и Франсину в Эдинбург целыми и невредимыми. - Виконт крепко поцеловал Минерву в волосы. - Я сделаю это, даже если не могу обещать вам ничего другого.
  
  
  Глава 27
  
   Черт побери!
  
  Пэйн всегда считал себя патриотом и преданным слугой Короны, но, ей-богу, в этот момент он ненавидел Англию. Окаянная страна, которой посланы в виде наказания беспрерывные дожди, а в качестве проклятия - ухабистые, раскисшие, почти непроезжие дороги!
  
  Первый день пути от Йорка прошел благополучно, без задержек при смене подстав. Колин изредка ненадолго садился в карету, остальное время он скакал на лошади рядом с форейтором. И дорога, и погода были прекрасными, а потому надежды на своевременное прибытие в Шотландию возросли.
  
  Но сегодня с утра зарядил дождь, никак не желающий заканчиваться. На одном постоялом дворе свежих лошадей пришлось дожидаться целый час. Дорогу так развезло, что карета тащилась не быстрее улитки.
  
   В голове Колина словно тикали часы, напоминая, что каждая минута задержки уменьшает шансы прибыть на симпозиум вовремя. И это бесило. Нужно исполнить своё обещание. Если он не доведет их путешествие до удачного конца, то как потом осмелится просить Минерву доверять ему до конца дней? Добрых намерений и красивых комплиментов недостаточно - надо доказать и Минерве, и себе, что на него можно положиться.
  
   Еще не всё потеряно. У них хватит времени на то, чтобы прибыть в Эдинбург без опоздания. Однако их финансы стремительно тают, а потому нет права на ошибку. Когда несколько часов назад почтовая карета снова тронулась в путь, Колин поклялся себе, что отныне всё пойдет как по маслу. Но через пятнадцать миль они увязли в грязи.
  
   Неприятности начались еще на постоялом дворе. Из-за дождей и распутицы там не нашлось подставы. Колин пустил в ход всё свое красноречие и немалую сумму денег, чтобы уговорить форейтора продолжить путешествие на той же упряжке, пообещав, что знает по дороге местечко, где можно достать сильных, отдохнувших лошадей.
  
   И все было бы замечательно, но на половине пути карета накренилась и попала в глубокую колею. Два колеса прочно застряли.
  
  Чтобы облегчить вес экипажа, Колин вышел из него, попросил Минерву сделать то же самое и вытащил на дорогу их багаж. Но это не помогло.
  
   Тогда он попытался подтолкнуть карету сзади, пока кучер нахлестывал кнутом лошадей. Бесполезно - та не сдвинулась с места.
  
   Вымокший до нитки и перепачканный, Пэйн изо всех сил старался не впасть в отчаяние. Еще не поздно, они успеют! Будь лошади не такими уставшими, смогли бы вытянуть экипаж из колеи, но несчастные животные валятся с ног от изнеможения. Поговорив с форейтором, Колин помог ему их выпрячь и вернулся к Минерве.
  
   - Что происходит? - спросила она, открыв дверь. - Наш кучер уходит вместе с лошадьми?
  
   - Да. Они слишком измучены, чтобы вытащить нас из грязи, поэтому он пошел поменять их на свежих. Я объяснил ему, где это можно сделать неподалеку. А мы подождем его возвращения.
  
   Минерва пристально взглянула на Колина.
  
   - Подождем здесь?
  
   Он кивнул.
  
   - Под дождем?
  
   Пэйн посмотрел вверх.
  
   - Кажется, небо уже проясняется.
  
   - В таком случае я побуду с вами снаружи.
  
   Минерва шагнула из кареты и тут же утонула по лодыжку в жидкой грязи.
  
   - Нет, - возразил Колин, - вернитесь в экипаж. Дождь вовсе не собирается заканчиваться.
  
   Стекла очков Минервы тут же покрылись дождевыми каплями.
  
   - Значит, вы даже сейчас мне солгали?
  
   "Проклятье!" - мысленно выругался Пэйн.
  
  - Я пытался вас подбодрить.
  
   - К чему трудиться? - она покачала головой, глядя вдаль. - Вы должны признать, что...
  
   - Нет! Не говорите так! - Колин уже знал, что за слова вот-вот сорвутся с ее губ. Это его просто уничтожит.
  
   - Я лишь констатирую факты. Даже если кучер вернется, мы всё равно отстанем от намеченного расписания на много часов. А тут еще этот дождь...
  
   - Не говорите так! - повторил Пэйн, взял спутницу за руки и повернул к себе, глядя на пряди мокрых волос, прилипшие к ее лицу. - Ничего не кончено, Мин! Я пообещал, что доставлю вас с Франсиной в Эдинбург в целости и сохранности. - Он потер ее руки через тонкую ткань рукавов и подумал, что это платье слишком легкое для такой погоды. - Вернитесь в экипаж, пока не простудились.
  
   Минерва открыла рот, чтобы ответить, но тут вдалеке послышалось чавканье грязи под конскими копытами. Колин удивленно обернулся и увидел приближающуюся карету, запряженную четверкой лошадей.
  
   - Вот видите! - воскликнул он. - Я же говорил! Взгляните: приближается наше спасение.
  
   Когда карета подъехала, Пэйн помахал рукой с обочины, и кучер придержал лошадей. Застекленное окошко открылось, в нем показалось добродушное лицо женщины в кружевном чепчике на седых волосах. Отлично! Обычно Колин имел бешеный успех у седовласых дам.
  
   Но именно эта леди зло сощурилась и выплюнула:
  
  - Вы!
  
   Черт побери! Надо же было судьбе снова их свести!
  
   - Ба! Миссис Фонтли! - Он выдавил улыбку. - До чего же приятно с вами повстречаться! И так вовремя! Как видите, мы попали в неприятную ситуацию.
  
  - Тебе место в тюрьме, негодяй!
  
   В окошко высунулся мистер Фонтли.
  
  - Послушайте, ну вы и наглец, Сэнд! Если, конечно, это ваша настоящая фамилия.
  
  - Вообще-то, меня зовут иначе. Я солгал вам в Лондоне и поступил дурно. Но сейчас я скажу вам правду. Я - довольно никчемный виконт, страдающий бессонницей, но моя спутница, - он указал на Минерву, - блестящий геолог. Видите ли, завтра в Эдинбурге состоится научный симпозиум, и нам надо туда попасть, чтобы она смогла представить свой доклад о гигантских ящерицах и, возможно, перевернуть наше представление о естествознании.
  
   Миссис Фонтли недоверчиво взвизгнула:
  
   - Ящерицы? Сперва кобры, а теперь ящерицы!
  
   - Нет-нет! Кобры тут ни при чем! Клянусь жизнью, что на этот раз говорю вам истинную правду!
  
   Мистер Фонтли стукнул в крышу, подавая сигнал кучеру.
  
   - Трогай!
  
   Колин схватился за дверную задвижку.
  
   - Пожалуйста! Вы не можете бросить нас здесь!
  
   Миссис Фонтли через окошко стукнула его по пальцам сложенным зонтиком.
  
   - Прочь от нашего экипажа, вы, гнусные грешники!
  
   - Гилберт! - Минерва постучала в переднее окно кареты. - Гилберт, прошу вас, убедите родителей помочь нам!
  
   Юноша прижал руки к стеклу, бросил на нее скорбный взгляд и ответил:
  
   - Я буду молиться за вас.
  
   Кучер хлестнул лошадей, карета тронулась, и Колину пришлось рывком притянуть Минерву к себе, чтобы она не попала под колеса. Лакей, стоящий на запятках, сбросил на дорогу два прямоугольных предмета. Они со смачным шлепком приземлились прямо в грязь, обдав брызгами Пэйна и его спутницу.
  
   Да ведь это же чемоданы Минервы!
  
   Колин смотрел на них, пытаясь рассмеяться, но у него не получалось: всё это уже не казалось забавным.
  
   Стерев дождевую воду с лица, он повернулся и увидел, что Минерва смотрит на него.
  
   - Молчите. Я знаю, что вы хотите сказать.
  
   - Неужели?
  
   Пэйн кивнул.
  
   - Вы сейчас заявите, что во всем виноват я. Не солги я Фонтли, они бы сейчас нам помогли.
  
   Минерва, скрестив на груди руки, разглядывала свои ботинки, вымазанные в грязи.
  
   - Но тогда я бы возразил вам, что, если бы не мое вранье, мы бы не смогли заехать так далеко.
  
   Она нахмурилась.
  
   - И часто вы спорите с собой?
  
   - А вы бы ответили мне, - он заговорил высоким, мелодичным тоном, имитируя голос собеседницы, - что если бы мы сразу отправились в путешествие в почтовой карете, то давно уже были бы в Эдинбурге. И на этот счет вы правы.
  
   - Пожалуйста, не надо говорить за ме...
  
   Колин остановил ее взмахом руки.
  
   - Вы дрожите. У вас есть плащ в одном из этих чемоданов?
  
   Минерва покачала головой.
  
   - Со мной всё хорошо.
  
   - Проклятье! Не говорите, что всё хорошо! - Дождь припустил яростнее, и, чтобы перекричать его шум, Пэйну пришлось повысить голос. - Вы вымокли и мокнете всё сильнее. Вы здесь, а не в Шотландии. Вы... - Он хотел сказать: "Вы со мной, а не с кем-то гораздо лучшим", - но проглотил эти слова. - Так что не надо утверждать, что вы в порядке.
  
   - Ладно, - наконец выкрикнула она в ответ, сжав кулаки. - Я не в порядке. Я разочарована, расстроена и ужасно з-замерзла. Теперь вы довольны?
  
   Проклятье! Колин запустил руки в свою шевелюру и устремил взгляд вдаль. Перед ним расстилалась дорога - всего лишь полоса грязи, ведущая из одного места в другое. Любой представитель цивилизованного мира может при желании переместиться, куда ему угодно, усевшись в треклятую карету и отправившись в путь. Любой другой англичанин давно бы уже доставил мисс Хайвуд в Эдинбург. А еще любой другой человек переждал бы с ней этот ливень в безопасном сухом месте.
  
   Пэйн шагнул к экипажу и открыл дверь.
  
   - Забирайтесь внутрь.
  
   Минерва послушалась, решив не продолжать спор. Колин присоединился к ней, захлопнув за собой дверь. Внутри было немного тесно для трех пассажиров - ведь когда начался дождь, чемодан с Франсиной перенесли внутрь кареты.
  
   Сняв с себя намокшее пальто, Колин укрыл им колени своей спутницы, затем развязал шейный платок и вытер сухими краями лицо и шею.
  
   Минерва с тревогой наблюдала за ним.
  
   - Я в порядке, - заявил Пэйн. - Надо подождать совсем немного. Я подробно объяснил кучеру, куда направиться. Вскоре он вернется, и мы тронемся в путь. Всё будет хорошо.
  
  - В таком случае, зачем вы достали пистолет? - спросила она, глядя, как виконт вынул из-под сиденья оружие и начал его заряжать.
  
   - Простая предосторожность. Ведь мы можем стать легкой добычей для грабителей.
  
   Интересно, чем вызвано его мрачное настроение? Судя по всему, не только теснотой экипажа. Кажется, Колин винит себя во всех их неудачах, включая плохую погоду. И Минерва только что тоже его упрекала. Как она могла! Ведь он ни в чем не виноват!
  
   - Это путешествие затеяла я. Извините, что втянула вас в...
  
   - Не будем об этом. - Пэйн закрыл пороховницу и минуту спустя добавил как ни в чем не бывало: - В здешних краях повсюду валяются обломки породы и булыжники. Вы будете на небесах от счастья.
  
   Минерва бросила взгляд в окно, за которым стеной стоял дождь.
  
   - Значит, вы уже ездили этой дорогой?
  
   - О, много раз.
  
   Много раз? Но как такое может быть? Ведь, кажется, Колин избегает сельских дорог с того дня, когда...
  
   - О боже! - Она похолодела от догадки и протянула руку. - Так мы неподалеку от вашего дома?
  
   Он промолчал, но Минерва поняла всё и без слов. Сердце ее сжалось. Так вот почему Пэйн знал, где здесь можно раздобыть свежих лошадей! Он просто отправил кучера в свое имение.
  
   - Это произошло совсем близко? - спросила она. - Я имею в виду тот несчастный случай.
  
   Колин медленно, с усилием втянул воздух.
  
   - Не настолько близко, чтобы испытывать ужас.
  
   "Но и недостаточно далеко", - подумалось Минерве.
  
   Обуреваемая чувствами, она прижалась к Пэйну и переплела свои пальцы с его пальцами. Он находился с ней в тесной, душной карете, застряв на той же самой дороге, что унесла когда-то жизни его родителей, надвигалась ночь.
  
   Минерва понимала, что только ради нее Колин подошел к краю адской бездны настолько близко, насколько мог.
  
   Ради нее!
  
   Она крепче сжала его пальцы. Захотелось сказать: "Спасибо! Спасибо за то, что поверил в меня, бросил вызов своим страхам. Если бы я уже не была в тебя влюблена, то обязательно полюбила бы сейчас".
  
   Но в этот момент Колину нужны не слезливые заверения. Необходимо его отвлечь.
  
   - Уверена, долго ждать не придется. А чем мы займемся, чтобы скоротать время?
  
   - Почему бы вам не прочесть мне свой доклад еще раз? А я притворюсь, будто задаю глубокомысленные вопросы.
  
   Минерва негромко рассмеялась.
  
   Голос виконта смягчился:
  
   - Честно, мне нравится его слушать. Не могу сказать, что понимаю в нем каждое слово, но тут даже профану ясно, что вы хотите донести что-то важное. Не нужно быть геологом, чтобы понять, что ваш доклад хорошо написан и четко аргументирован. А как вы произносите все эти многосложные слова! - Пэйн подтолкнул ее бедром. - Они меня каждый раз возбуждают.
  
   Она покраснела: не столько от этого неприличного намека, сколько от удовольствия - ведь Колин честно признал ее эрудицию. Надо отдать ему должное: за столько месяцев подтруниваний над Минервой он ни разу не намекнул, что ей недостает мозгов, и не заявил, что женский пол вообще умом не блещет. Интересно, сколько мужчин его положения могут с готовностью признать, что молодая незамужняя особа превзошла их ученостью? Это выяснится на симпозиуме. Если вообще удастся вовремя попасть в Эдинбург.
  
   Словно прочтя мысли собеседницы, Пэйн уверенно произнес:
  
  - У нас всё получится. Давайте же, перечтите доклад еще раз.
  
  - Уже почти стемнело - я не смогу прочесть свои заметки.
  
   Колин напрягся, с искаженным лицом прислонился к стенке кареты и потянулся к расстегнутому воротнику.
  
  - О, кажется, скоро наступит ночь.
  
  Чёрт! Минерва поморщилась. Надо же было ляпнуть такое!
  
  Пэйн изо всех сил старался скрыть свои мучения, но она понимала, как сильно он сейчас страдает.
  
  - Почему бы нам не выйти и кареты и не продолжить путь пешком?
  
  - Потому что снаружи льет как из ведра.
  
  - Если мы немного промокнем - ничего страшного.
  
   - Вы продрогнете. А еще вода повредит Франсину. Будь дождь послабей, ей бы ничего не угрожало. Но такой ливень просочится сквозь щели чемодана и разрушит гипсовый слепок.
  
   - В таком случае мы оставим ее в карете.
  
   Колин фыркнул и решительно заявил:
  
   - Ни в коем случае! Я проделал столько миль вместе с этой чешуйчатой старушкой и побывал с ней в стольких переделках, что больше не выпущу ее из вида. Со мной всё в порядке, Мин. Я смогу подождать в экипаже. Скоро вернется наш кучер со свежими лошадьми, и мы поедем дальше.
  
   - Ну а пока нам нужно как-нибудь развлечься. - Минерва вскинулась: - Придумала! Давайте составлять список неприличных математических терминов! - Она прошептала с придыханием: - Парабола.
  
  После короткой паузы Колин сжал ее пальцы.
  
  - Секанс (54).
  
  - Двучлен.
  
  - К чему этим ограничиваться? Тогда уж трехчлен.
  
  - Ну, это совсем непристойно.
  
  - Разве? Что вы скажете вот об этом? - Он наклонился и прошептал ей на ухо: - Анализ.
  
   Минерва, расхохотавшись, перебралась к Пэйну на колени.
  
   - Ох, Колин! Вот за что я вас люблю!
  
   Его руки сжали ее талию.
  
   - За то, что мой незрелый ум вечно занимали какие-нибудь скабрёзности вместо изучения наук?
  
   Она пожала плечами.
  
   - А разве есть иная причина?
  
   Колин прижался лбом ко лбу Минервы и хрипло прошептал:
  
  - Вот почему я здесь, Мин. Знай: я тут лишь для того, чтобы у тебя появилась лучшая причина меня любить, и я ради этого из кожи вон лезу.
  
   Милый дурачок! Приподняв юбки, Минерва сменила позу, оседлав колени Пэйна.
  
   - Поцелуй меня!
  
   Обхватив его лицо ладонями, она провела губами по его губам. Колин ответил глубоким, страстным поцелуем. Их языки соприкоснулись и затеяли игру.
  
   Минерва положила его ладонь на свою грудь. Пэйн застонал, обхватил мягкое полушарие и начал поглаживать сосок через ткань. Их поцелуй стал жадным, неистовым. Колин напористо ласкал рот Минервы губами и языком, и та отвечала как умела, а затем откинулась назад, чтобы расстегнуть платье.
  
   - Да! Займись со мной любовью!
  
   - Мин, я хочу... - Тяжело дыша, он пытался залезть под ее юбки. - Иисусе, я не смогу сейчас быть нежным. Я не могу взять тебя. Не могу...
  
   Она разочарованно застонала, теснее прижимаясь к нему. Минерва желала Колина так сильно, и, судя по всему, тот хотел ее не менее горячо. Почему он отказывается?
  
   Пэйн ткнулся вспотевшим лбом в ее шею, затем лизнул и легонько прикусил сосок Минервы.
  
   - Ты заслуживаешь нежности и ласки, мужчину, который даст тебе то, чего ты жаждешь. Но сейчас всё, чего я хочу - это взять тебя без предисловий и деликатности, так яростно, чтобы эта чертова ночь стала светлой, словно день!
  
   Она ахнула, когда его пальцы коснулись ее между ног, скользнули глубоко внутрь. Колин пробормотал:
  
   - Ты.... Можно мне?..
  
   - Да! Да! - только и сумела ответить Минерва.
  
   Он начал торопливо расстегивать бриджи.
  
   - Скажи, что ты меня хочешь. Мне нужно это услышать.
  
   Вообще-то, Минерва не просто хотела Колина, а отчаянно желала.
  
   - Да, возьми меня, - прошептала она, чувствуя, как тело захлестывает волна возбуждения и в ней словно открывается новая, неистово чувственная сторона ее натуры. - Возьми меня прямо сейчас.
  
   Колин вошел в нее одним мощным, почти болезненным толчком, вызвавшим у Минервы радостный вскрик, и яростно заработал бедрами, отчего почтовая карета закачалась на рессорах.
  
   - Боже, Мин, я не заслуживаю тебя! Ты такая хорошая, такая горячая и влажная и настолько добра ко мне. Умная, безрассудная красавица!
  
   "О небеса! Да замолчит он, наконец?" - мелькнуло в голове у Минервы, которой было сейчас не до разговоров. Хотелось лишь, чтобы выпады Колина были резче, чтобы тот не останавливался.
  
   Пэйн, вцепившись пальцами в бедра Минервы, с силой поднимал и опускал ее. Она самозабвенно двигалась в такт, упершись рукой в потолок.
  
  Веки Минервы, затрепетав, закрылись, отсекая остатки дневного света в подкравшихся сумерках. Срывающиеся с уст Колина волнующие слова превратились в бессвязное бормотание. Казалось, теперь их тела двигаются сами, подчиняясь овладевшему ими ритму.
  
   Минерва отдавалась Колину бессловесно, бездумно, безрассудно, позабыв обо всем, кроме него и своих ощущений.
  
   Взлетев на пик экстаза, она не смогла сдержать громкий крик от охватившего ее наслаждения. И тут же Колин вышел из нее, бормоча проклятия пополам с благословениями, и изверг на ее бедро теплое семя.
  
  - Мин! - Он начал покрывать ее лицо и грудь поцелуями. Его голос переполняли эмоции. - Никогда не покидай меня!
  
  Она обвила руками его шею.
  
  - Колин, я...
  
  Но неожиданно раздался громкий треск и с ним - вызывающий содрогание металлический скрежет. А потом карета резко осела на бок, и ее пассажиров бросило друг на друга.
  
  - О нет! - только и успела крикнуть Минерва.
  
  ______________________________
  Примечания переводчика:
  
  54) Секанс (лат. secans - "секущая") - одна из тригонометрических функций.
  
  
  Глава 28
  
  Колин и Минерва съехали по сидению и врезались в стенку экипажа, которая тут же превратилась в пол, когда карета полностью перевернулась на бок, с громким всплеском плюхнувшись в грязь.
  
  Ударом их отбросило друг от друга. Минерва стукнулась о какой-то выступ, и плечо сразу налилось болью.
  
  - Мин! - Колин пытался нащупать ее в темноте. - Неужели ты...
  
  - Я в порядке, - поспешила заверить она. - Жива и невредима.
  
  Ну, почти невредима. Плечо все-таки побаливало, хотя Минерва решила об этом не говорить. И всё же случившееся вряд ли можно сравнить с тем давним трагическим происшествием - ведь на этот раз карета перевернулась не на ходу. Это было не страшнее, чем упасть с дерева или забора.
  
   Колин изо всех сил сжал ее в объятиях.
  
   - Только не умирай! Если ты умрешь, я буду умолять Господа забрать и меня.
  
   Святые угодники! Вот это слова! Стараясь не задумываться над их смыслом, Минерва попыталась сосредоточиться на главном - успокоить Колина.
  
   - Я вовсе не умираю. Я даже не ранена.
  
   Он потрогал ее лицо.
  
   - Ты уверена?
  
   - Да.
  
   - Кровотечения нет? Можешь пошевелить ногами и руками?
  
   - Разве ты не чувствуешь, как я обнимаю тебя за шею?
  
   Минерва начала поглаживать Колина по спине, пока он не вздохнул с облегчением.
  
   - И в самом деле. - Отстранившись, Пэйн коротко рассмеялся и провел ладонью по лицу. - Боже правый! Я и не подозревал, что эта штуковина такая неустойчивая, когда в нее не запряжены лошади. Кажется, мы вели себя слишком...
  
  - Рьяно? - Она улыбнулась. -Что ж, если посмотреть с другой стороны, наша увязшая в грязи карета сама высвободилась.
  
   - Ты права. Давай помогу тебе подняться.
  
   Они расплели объятия. Колин встал первым, подал руку спутнице. Та, ступив ботинками на стенку кареты, ставшую полом, услышала всплеск - вода начала просачиваться сквозь поврежденный корпус.
  
   - О боже!
  
   Колин тоже это заметил и носком сапога отодвинул чемодан подальше от увеличивающейся лужи. Франсина упакована достаточно хорошо, чтобы благополучно пережить крушение экипажа, но нельзя позволить ей намокнуть.
  
   - Значит, карета перевернулась не из-за нашего... ну, ты понимаешь... По крайней мере, в этом виноваты не только мы.
  
   Колин покачал головой.
  
   - Дорогу размыло дождем - вот почему колеса высвободились.
  
   Грязная вода уже намочила подол платья Минервы.
  
   - Нужно поскорее выбираться отсюда.
  
   - Согласен, - кивнул Колин и уперся руками в дверь над головой.
  
   Та не поддалась. Выругавшись, он начал с силой дергать задвижку, бормоча себе под нос: "Открывайся, черт тебя дери! Ну же!"
  
   - Всё в порядке, - попыталась успокоить его Минерва. - Мы тут вовсе не в ловушке. Если ты разобьешь окно, я смогу выбраться через него и отпереть дверь снаружи.
  
   - Верно. Ты всегда была умницей. Отодвинься и прикрой голову.
  
   Когда она исполнила эту просьбу, Колин вынул из кармана носовой платок, плотно обмотал им руку, взял пистолет за ствол и двумя сильными ударами разбил стекло рукояткой.
  
   На голову и плечи Минервы посыпались осколки, в образовавшуюся дыру начали падать дождевые капли.
  
   Очистив проем от оставшихся острых кусков стекла, Колин подставил ладонь:
  
   - Вот. Встань ногой сюда, держись за мое плечо, и я подниму тебя наверх.
  
   Минерва кивнула.
  
   Едва ее голова и плечи прошли сквозь небольшое окошко, она, подтянувшись на руках, вылезла наружу. И сразу же волосы, намокнув под дождем, прилипли прядями ко лбу и шее. Минерва нетерпеливо отбросила их назад, опустилась на колени и начала обеими руками дергать искореженную металлическую задвижку, проклиная ее на все лады.
  
   - Чёрт! С этой стороны щеколду тоже заклинило! - прокричала она Колину. - Вылезай, как и я, через окно! Оно узковато, но ты в него протиснешься.
  
   - Я-то - да, а вот Франсина - нет. - Он держал чемодан в руках, спасая его от прибывающей воды. Тот был слишком велик для узкого оконного проема. - Ступай, укройся под деревьями, а я послежу, чтобы она не подмокла, пока не кончится дождь.
  
   - Хочешь, чтобы я оставила тебя тут? Одного?
  
   На лице Колина мелькнуло неуловимое выражение и тут же исчезло.
  
   - Со мной всё будет в порядке. Ты будешь держаться от меня на расстоянии выстрела. Ты ведь помнишь наш условный сигнал, Эм? "Ату" и всё прочее.
  
   Минерва покачала головой. Невероятный человек! Всего пять минут назад он сжимал ее в объятиях, умоляя не покидать его, обещал, если придется, последовать за ней в могилу. И теперь Колин всерьез полагает, что она оставит его одного в темной карете на той же дороге, что унесла жизни его родителей? Он, точно, чокнутый.
  
   - Я тебя тут не брошу!
  
   - Ну а я не брошу этот чемодан.
  
   Минерва еще раз подергала дверную задвижку - та по-прежнему не поддавалась.
  
   - Может, у меня получится сбить ее пистолетом? Дай его мне.
  
   Колин протянул оружие через разбитое окно. Минерва обхватила рукоятку пистолета, прикрывая его своим телом от струй дождя, направила дуло на своего спутника и невозмутимо произнесла:
  
   - Вылезай оттуда.
  
   Она вовсе не собиралась угрожать ему всерьез и решила лишь напугать Пэйна, чтобы тот, отказавшись от глупого упрямства, вылез из этого гроба на колесах.
  
   Что ж, удивить Колина, по крайней мере, получилось.
  
  Бросив недоверчивый взгляд на пистолет в ее руке, он спросил:
  
  - Мин, ты сошла с ума?
  
  - А может, это ты помешался? Всё кончено. - Ее голос дрогнул. - Всё кончено. Нам не добраться до Эдинбурга, и не стоит ради этого продлевать твои страдания.
  
  - К черту мои, как ты говоришь, страдания! В этом чемодане - труд всей твоей жизни. Я не брошу Франсину. И мы еще успеем на симпозиум, Мин! Когда кучер вернется...
  
  Минерва подняла голову и осмотрелась - ни возницы, ни лошадей нигде не было видно. По дороге текли, всё расширяясь, потоки жидкой грязи, увлекая за собой лежащие на земле листья и сломанные ветки. Дождь припустил еще сильнее, барабаня по корпусу кареты.
  
  Чтобы перекричать его шум, Минерве пришлось повысить голос.
  
  - Вода всё прибывает, и скоро наступит ночь. Даже если кучер приведет лошадей, всё равно карета сломана, а дорога стала непроезжей. Всё кончено!
  
   - Будь я проклят! Мин, не сдавайся! Не теряй веры в меня! Я дал тебе обещание, и, черт возьми, я его исполню! Я найду выход!
  
   - Ты не сможешь... - не договорив, она испуганно вскрикнула, потому что экипаж накренился еще на полфута. Прибывающая вода приподняла перевернутую почтовую карету, словно пробку, и та начала скользить по грязи.
  
   Сердце Минервы сжалось от ужаса. Нужно как можно скорее заставить заупрямившегося Колина покинуть экипаж - оставаться внутри уже не просто безрассудно, но и по-настоящему опасно! Если вода продолжит прибывать, то смоет карету с дороги.
  
   Минерва взмахнула пистолетом.
  
   - Брось чемодан! Нам обоим нужно выбираться отсюда. Хватит спорить!
  
   Колин покачал головой:
  
   - Нет! Я не брошу Франсину!
  
   - Что ж, ты не оставил мне выбора.
  
   Она взвела курок, прицелилась... и выстрелила.
  
   Бах!
  
   Когда прогремел выстрел, первой мыслью Колина было: "Боже мой! Она это сделала! Она и в самом деле меня прихлопнула!"
  
   Затем в голове мелькнуло: "А когда это, черт побери, мою кровь и кишки успели заменить на какой-то порошок?"
  
   Едва поднявшаяся в темной карете белая пыль немного осела, до Колина наконец дошло, что Минерва направила пулю не в него, а прямо в свой чемодан, и белый порошок, взметнувшийся облаком после выстрела, - вовсе не останки давно окаменевшего сердца, а...
  
   Это Франсина! Боже!
  
  Проклятье! Лучше бы Минерва выпустила эту пулю ему в живот! По крайней мере, было бы не так больно, как сейчас. Да и его брюхо, возможно, получилось бы заштопать, а вот Франсина...
  
  Она погибла.
  
   - За... - Он закашлялся из-за еще стоящей в воздухе гипсовой пыли. - Зачем ты это сделала?
  
  - Потому что ты не оставил мне выбора! - воскликнула Минерва, отбросив пистолет в сторону. - А теперь выбирайся оттуда! Всё кончено.
  
  Да, она права. Всё кончено. Абсолютно всё. Мисс Хайвуд только что собственной рукой убила все свои мечты и надежды. И уже неважно, вернется ли кучер со свежими лошадьми. Ведь даже если внезапно разойдутся дождевые тучи, и с неба спустится воздушный шар, чтобы в мгновение ока перенести путешественников в Шотландию, без Франсины всё это уже не имеет значения.
  
   Колин сглотнул большой ком в горле. Ничего не остается, кроме как признать полное поражение.
  
   Он подвел Минерву. Несмотря на все свои усилия, умудрился всё испортить. Его благие намерения - словно падающие на землю пушечные ядра. На этот раз под огонь попала Франсина.
  
   Колин выбрался через разбитое окно, спрыгнул с кареты на дорогу, залитую водой по его лодыжки, протянул вперед руки и обратился к Минерве:
  
   - Прыгай!
  
   Она упала в его объятия и обхватила за шею так, словно он был сказочным спасителем, а не разрушившим всё негодяем.
  
   - Куда мы теперь?
  
   Колин бросил взгляд вдаль, затем пристальнее всмотрелся в пелену дождевых струй. Что это за тени? Неужели?..
  
   Да, это лошади! Отличная четверка из его конюшни. Наконец-то вернулся кучер в сопровождении пары грумов из Риверчейза.
  
   Колин облегченно выдохнул и произнес:
  
   - Домой. Мы поедем домой.
  
   Отсюда до его имения было всего несколько миль, но из-за распутицы пришлось продвигаться мучительно медленно. Колин усадил Минерву на своего коня и всю дорогу старался согревать ее и заслонять от дождя.
  
   Ему показалось, что она уснула, но внезапно Минерва пробормотала:
  
   - Что это за огромное впечатляющее здание виднеется вдали?
  
   - Это Риверчейз, мой дом.
  
   - Я так и подумала. Он красивый. Столько г-гранита.
  
   Разумеется, гранит Минерва заметила в первую очередь - Колин мысленно улыбнулся.
  
   - Его добывают в этих местах.
  
   - Готова поспорить, что на солнце он блестит.
  
   - Так и переливается.
  
   Он крепче обнял ее, прижимая к груди, и только сейчас заметил, что Минерву бьет крупная дрожь.
  
   - Ты в порядке?
  
   - Просто замерзла. Уж-жасно з-замерзла.
  
   Негромко выругавшись, Колин пустил коня рысью. Ливень, затихая, уже превратился в обычный дождь, но Минерва вымокла до нитки, и ей нужно как можно скорее обсохнуть и обогреться.
  
   Хорошо хоть, кучер предупредил челядь Риверчейза. Узнав, что хозяин неподалеку, все кинулись готовиться к его появлению. Едва Колин показался на подъездной аллее, парадная дверь открылась и несколько слуг бросились навстречу.
  
   Колин сначала спешился сам, а затем помог Минерве соскользнуть в его объятия. Подхватив ее под спину и колени, он поднялся по четырнадцати гранитным ступеням крыльца и внес свою спутницу в дом.
  
   Старая добрая экономка миссис Хаммонд торопливо поприветствовала хозяина, которого не видела уж года два.
  
   - Вы разожгли огонь? - спросил он.
  
   - Да, милорд. В гостиной.
  
   Перехватив свою ношу поудобнее, Колин направился туда.
  
   Уложив промокшую, дрожащую Минерву на оббитую плюшем оттоманку, он придвинул ее поближе к камину, в котором плясали языки пламени.
  
   - Какая очаровательная гостиная! - слабым голосом сказала Минерва. - Я т-так р-рада, что... - Ее зубы выбивали дробь. - ...что м-мне п-представилась воз-зможность п-побывать тут.
  
   - Ш-ш! Помолчи немного. Позже я обязательно устрою тебе экскурсию по дому.
  
   - Ладно.
  
   Она попыталась улыбнуться дрожащими губами. При виде этой слабой улыбки Колину захотелось завыть от безысходной тоски. Всё должно было быть совсем не так! Он снял очки с Минервы, вытер их насухо и водрузил обратно на ее нос.
  
   На пороге возникла миссис Хаммонд.
  
   - Принесите одеяла, чистую одежду, неважно, у кого вы ее одолжите, - приказал Колин. - Немедленно подайте чай и какие-нибудь закуски.
  
   - Слушаюсь, милорд.
  
   Едва экономка удалилась, Пэйн начал снимать с Минервы платье. Она пыталась ему помогать, но у нее слишком сильно дрожали пальцы.
  
   - Лежи спокойно, лапочка. Позволь мне.
  
   В конце концов, не сумев справиться с бесчисленными пуговицами и крючками, Колин вынул из сапога складной нож, распорол насквозь мокрое платье по швам, стащил его с Минервы и бросил перед камином бесформенной кучей. Разрезая тонкий, красивый муслин, Пэйн еле сдерживал слезы.
  
  Мог ли он помыслить всего неделю назад, что погубит эту девушку: безвозвратно опорочит ее доброе имя и - о ужас! - лишит ее невинности?
  
  А теперь она в лохмотьях, с бледным лицом и синими губами лежит тут, съежившись и дрожа. Все ее мечты разбились и рассыпались осколками на проселочной дороге, надежды испарились, словно дым.
  
  На плече у Минервы обнаружился огромный синяк. Так значит, пострадала не только ее репутация!
  
  При этом открытии Колин ощутил глубокую, словно выворачивающую внутренности, боль и понял две вещи, обе - одинаково катастрофические.
  
  Он любит Минерву Хайвуд больше всего на свете.
  
  И он навсегда ее потерял.
  
  
  Глава 29
  
   Удивительно, как благотворно могут подействовать час отдыха и пара глотков чая! Удобно завернувшись в теплые стеганые одеяла, Минерва подумала, что отныне они станут ее любимым облачением.
  
   И хотя обещанную Колином экскурсию по Риверчейзу еще только предстояло совершить, судя по тому, что уже удалось мельком увидеть, это был самый роскошный особняк из всех, в которых Минерве приходилось бывать.
  
   А если бы вдобавок ко всему Колин покинул свой пост у камина и сел рядом, это окончательно восстановило бы ее силы. Она попыталась встать, чтобы самой подойти к Пэйну, но он остановил ее, вытянув руку, и сурово произнес:
  
   - Не надо!
  
   Его голос и взгляд были так холодны, что Минерва вжалась в оттоманку.
  
   Колин отвернулся к камину.
  
   - Завтра я отправлю тебя в Лондон.
  
   - Ты... - Болезненный спазм сжал горло. - Ты со мной не поедешь?
  
   Теперь, когда отпала необходимость спешить в Шотландию, Минерва полагала разумным вернуться. Но уехать так скоро? Без Колина?
  
   Он покачал головой.
  
   - Так будет лучше. Я пошлю с тобой миссис Хаммонд в качестве компаньонки и несколько верховых, чтобы вас охранять.
  
   - А как же ты?
  
   - Поскачу вперед, чтобы предупредить Брэма о твоем приезде.
  
   - Лорда Райклифа? Но что ты ему скажешь?
  
   - Правду. - Колин неопределенно взмахнул рукой. - Один из ее вариантов. Что мы сбежали, стремясь на симпозиум в Шотландии, но не сумели добраться туда вовремя. Я попрошу Сюзанну помочь спасти твоё доброе имя. Мы всем расскажем, что ты из Спиндл-Коув направилась прямиком в Лондон, там в первый же вечер заболела и всю неделю провела у Брэма и его жены.
  
   При мысли, что придется нагородить столько обмана, у Минервы внутри всё сжалось.
  
   - Сюзанна - моя подруга. Я не хочу, чтобы она лгала ради меня.
  
   - В подобных случаях люди обманывают сплошь и рядом.
  
   Минерве слишком хорошо было известно, что это так. Многие из благородных девиц, с которыми она свела знакомство в Спиндл-Коув, были отправлены в эту глушь, чтобы замять какой-нибудь скандал или скрыть опрометчивый поступок. Как бывшая дама-покровительница этой деревушки, Сюзанна, несомненно, знала немало тайн и ненавязчиво опекала всё местное общество.
  
  Но одно дело - скрыть от всех побег в Шотландию, и совсем другое - выбросить его из своей памяти. Почему Колин разговаривает так, словно отныне они не знакомы?
  
  - Ты и в самом деле этого хочешь? - спросила его Минерва. - Притвориться, что ничего не было?
  
   - Что бы ни случилось, ты никогда ни в чем не будешь нуждаться. Как только я начну распоряжаться своими капиталами, без огласки отпишу тебе некоторую сумму денег, достаточную, чтобы ты могла вести такую жизнь, какую пожелаешь - купить дом в любом месте, целиком посвятить себя научным изысканиям. Ты и твои сестры всегда будете под моей опекой.
  
   - Под твоей опекой? Значит, ты прочишь меня в свои содержанки?
  
   - Боже, нет!
  
   - О, - Минерва подавила рвущееся из груди рыдание, - я не буду даже твоей любовницей?
  
   Тихо чертыхнувшись, Колин пересек комнату и сел рядом.
  
   - Я бы никогда тебя так не унизил и не стану винить, если ты прогонишь меня с глаз долой. Ведь я причинил тебе столько боли. - Он уронил голову на руки. - Не вынуждай меня перечислять, в чем я тебя подвел.
  
   - В таком случае я перечислю, что ты мне дал. Горячий чай и одеяла. День на ярмарке. Яблоко, апельсин, персики и вишни. Возможность выиграть двадцать фунтов в соревновании по стрельбе. У меня хватило отваги спеть в таверне. Я услышала первые в жизни искренние комплименты. Испытала головокружительную страсть и пережила столько приключений, что их хватило бы на целую жизнь. Только подумай: всего за одну неделю я успела побывать и миссионеркой, и наемной убийцей, и давно потерянной княжной, и - разве забудешь - шпагоглотательницей.
  
   Вскинув взгляд, Пэйн слабо улыбнулся.
  
   - Поверь, уж об этом я буду помнить до конца своих дней.
  
   При виде проблеска привычного его добродушия сердце встрепенулось. Это был тот Колин, которого Минерва знала и любила.
  
   Она пожала плечами.
  
   - После всех наших приключений стать обычным геологом будет для меня настоящим разочарованием.
  
   - Не надо. Не лги мне, утверждая, что не испытала крушения надежд. - Он коснулся ладонью ее щеки. - Я знаю, как много значила для тебя твоя находка.
  
   Пэйн был прав, и Минерва, больше не в силах сдерживаться, разрыдалась в его объятиях. Она хорошенько выплакалась и по бедной, превращенной в белую пыль Франсине, и по своим разрушенным амбициям.
  
   Спустя несколько минут Минерва вытерла слезы.
  
   - Я всего лишь хотела оставить долговечный след на этой земле - так же, как Франсина когда-то оставила свой. Начертать короткую надпись на стене всеобщей истории для грядущих поколений: "Здесь была Минерва Хайвуд, сумевшая немного изменить мир".
  
   - Да, тебе бы это удалось. Обязательно. - Колин поднялся с оттоманки, подошел к камину и, стукнув кулаком по каминной полке, договорил: - Твоей единственной ошибкой было то, что ты связалась со мной.
  
   - Это не было ошибкой.
  
   - Разумеется, было. Разве ты не видишь, Мин? Я повсюду оставляю следы, только в моем случае они напоминают, скорее, воронки от взрывов.
  
   Пэйн подтолкнул одним пальцем фарфоровую пастушку к краю каминной полки, а затем...
  
   Крак! Безделушка разбилась о каменное основание камина.
  
   - Взгляни: здесь был Колин Сэндхёрст, - холодно произнес он, а затем послал на гибель еще одну фарфоровую фигурку. - И здесь он был. - Третья статуэтка разлетелась на осколки. - И здесь тоже.
  
   Когда мелодичный звон бьющегося фарфора сменился полной тишиной, Минерва глубоко вдохнула, стараясь успокоиться.
  
   - Колин, ты... - Она собрала волю в кулак и спросила: - Ты мог бы полюбить меня?
  
   Он вперил в нее взор.
  
   - Ради всего святого, не спрашивай меня об этом!
  
   - Почему?
  
   - Потому что я не могу тебе ответить. Что бы я ни пообещал, всё идет наперекосяк. Я даже не смог доставить в Шотландию гипсовый отпечаток лапы твоей ящерицы. Разве можно мне доверить столь драгоценную вещь, как твое сердце?
  
   Завернувшись в одеяло, Минерва тоже поднялась и, подойдя к камину, встала напротив Колина.
  
   - Если бы ты смог меня полюбить, остальное для меня было бы неважно. Ты достоин куда большего, чем научная премия в пятьсот гиней.
  
   - Полагаешь? - Пэйн обвел язвительно-насмешливым взглядом великолепно меблированную комнату. - Да, мое состояние куда больше.
  
   - Ты прекрасно понимаешь, что я не это имею в виду.
  
   - Но я помогал тебе не ради денег. Я знаю, что это для тебя значило. Ты так сильно хотела попасть на симпозиум. Ты рискнула всем: своей безопасностью, репутацией, даже жизнью. А я разрушил твои мечты.
  
   Минерва коснулась его запястья, заставив поднять взгляд.
  
   - Ты их не разрушил. Ты помог мне выбраться из своей раковины, а для этого просто необходимо было устроить небольшой тарарам.
  
   Колин нежно погладил ее щеку и прошептал:
  
   - Мин.
  
   Она улыбнулась и вытерла слезы.
  
   - Несмотря ни на что, это было самая восхитительная, волшебная неделя в моей жизни. Вот только жаль, что она так заканчивается.
  
   - Я знаю, знаю. Это как-то неправильно, да? - Колин в волнении взял кочергу и помешал угли в камине. - У меня возникла такая мысль... Скорее, глупая надежда. Что на протяжении всего этого безумного, богатого на приключения путешествия мы писали нашу будущую историю.
  
   Минерва коротко рассмеялась.
  
   - Хочешь сказать, мы и в самом деле станем миссионерами на Цейлоне или прибьемся к бродячему цирку?
  
   - Нет. Я не имею в виду, что мы предсказывали свое будущее. Я надеялся, что мы писали историю, которую после станем снова и снова рассказывать: под бокал вина за ужином или в скучные весенние дни, когда на улице еще слишком грязно, чтобы играть в шары на лужайке. Понимаешь, о чём я? Это была бы наша с тобой история, Мин. Мы вспоминали бы ее со смехом еще долгие годы и, может быть, даже поделились бы некоторыми ее эпизодами с нашими...
  
   Пэйн осекся и вернул кочергу в железную подставку.
  
   - С кем? - Сердце Минервы пропустило удар. - С нашими детьми?
  
   Так Колин всё-таки мечтал о жизни с ней?
  
   - Ты - самый умный человек из всех мне известных. Ты можешь взглянуть на причудливую дырку в земле и увидеть, как кипит жизнь в первобытном мире во всем ее разнообразии. Посмотри же на меня.
  
   Ей всегда было несложно прочесть его мысли в этих полных огня глазах, похожих на бристольские алмазы.
  
   - Скажи мне правду, - взмолился Колин. - Ты считаешь, мы сможем быть счастливы вместе?
  
   Минерва подняла руки и запустила пальцы ему в волосы.
  
   - Честно?
  
   - Честно.
  
   - Когда я смотрю на тебя, думаю что-то вроде: "Один бог знает, какие испытания ждут меня на этом пути". - Улыбнувшись, она обхватила его за шею. - Но смелей, Колин! Некоторые женщины любят сюрпризы.
  
  - Раз так, - с угрозой произнес он, одним быстрым движением схватив Минерву. - Сюрприз!
  
  
  Глава 30
  
   Колин притиснул Минерву к стене, жадно сжимая в объятиях, покрывая страстными поцелуями лоб, щеки, губы.
  
   Ему нужна эта девушка. И немедленно!
  
   Он начал торопливо расстегивать пуговицы на ее сорочке, просто отрывая те, что не поддавались сразу. Вскоре тонкое льняное одеяние упало к ее ногам.
  
   - Минерва!
  
   Упершись руками в стену, Пэйн с громким вздохом прижался к ее нагому телу, коленом раздвинул ей ноги и, сходя с ума от желания, начал целовать и ласкать ее шею.
  
   Из груди вырвался стон:
  
   - Ты нужна мне, Мин! Так нужна!
  
   - Я здесь, - выдохнула она, обнимая Колина за плечи. - Я твоя.
  
   "Я твоя!" Нахлынувшие чувства отдались сладкой болью в сердце. Но Пэйн не оторвал рук от обоев, не решаясь прикоснуться к Минерве - лишь подался назад, чтобы посмотреть на нее в восхищении.
  
   Минерва потянулась к нему:
  
   - Колин!
  
   - Подожди! - Его голос дрожал от желания. - Позволь мне полюбоваться тобой.
  
   Она прижалась спиной к обоям, открываясь его взгляду. Колин раньше и не представлял, что женщина может быть настолько прекрасной.
  
   На фоне обоев тело Минервы сияло, словно написанное фламандским живописцем. Ее безупречная кожа заставила бы и фарфоровую пастушку расплакаться от зависти. А груди...
  
   Колин не смог придумать подходящее сравнение, но при взгляде на них его член тут же стал твердым, словно паркет. Эти груди возбуждали его так же безумно, как и тогда, когда он узрел их впервые на постоялом дворе в Лондоне.
  
   Колин проложил дорожку из поцелуев по изящной шее Минервы, приласкал ее грудь, а затем встал на колени. Его губы несколько раз нежно прикоснулись к пупку партнерши и скользнули к ее бедру, чтобы нанести ей продолжительный приятный визит между ног.
  
   Он развел ее бедра, внимательно разглядывая темные кудряшки.
  
   - Я ждал этого целую вечность!
  
   Минерва нервно рассмеялась.
  
   - Мы путешествуем всего неделю.
  
   - Мне это кажется вечностью. - Колин раздвинул ее влажные складочки и обвел большим пальцем набухший чувствительный холмик. - Ты себе даже не представляешь... Ты не представляешь, как долго я тебя ждал!
  
   Чтобы не слишком шокировать Минерву, в качестве вступления он лишь коротко, сдержанно поцеловал ее между бедер. Затем, положив себе на плечо ее ногу, он раздвинул складочки еще шире и припал к ним губами.
  
   Минерва полузадушено вскрикнула:
  
   - Колин!
  
   - Ш-ш! - выдохнул он, не поднимая головы. - У тебя была возможность исследовать каждый дюйм моего тела. Теперь настала моя очередь.
  
   И он занялся тщательными изысканиями, нежно, осторожно лаская ее языком. Дыхание Минервы стало прерывистым. Она выгнула бедра и уперлась пяткой в плечо Колина, притягивая его ближе.
  
   "Да. Вот так, - подумал он. - Обними меня крепче. Заяви на меня права. Сделай меня рабом своего наслаждения".
  
   Но еще рано дарить ей полное удовлетворение. Не сейчас. Колин продолжал дразнить Минерву легкими прикосновениями языка, пока она сама не начала помогать ему нетерпеливыми движениями бедер, издавая страстные стоны.
  
   - О Колин! О боже!
  
   Как бы кощунственно это ни было, но ему понравилось, что в своей вселенной она поставила на первое место его, а потом уже Всевышнего, пусть лишь на краткий миг.
  
   - Да, дорогая? - пробормотал он между двумя медленными, томными прикосновениями своего языка между ее ног.
  
   - Мне... Мне кое-что нужно...
  
   - Это? - он погрузил язык глубже.
  
   Она вздрогнула, ахнула:
  
   - Еще! - и вцепилась ему в волосы.
  
   Не в силах больше ждать, Колин встал, торопливо спустил с себя брюки, стащил через голову рубашку и отбросил ее в сторону. Обеими руками сжав ягодицы Минервы, он притиснул ее к стене, приподнял, пристально вглядываясь в лицо, чтобы прочесть все отражающиеся на нем чувства.
  
   - Ты хочешь меня, Мин?
  
   - Да.
  
   - Я нужен тебе?
  
   - Да.
  
   Она извивалась от страсти, готовая принять его в себя.
  
   - Ты любишь меня? - Его голос настолько охрип от желания, что эти слова застряли в горле. Колин вошел в нее и пробормотал: - Люби меня. - И добавил, сопровождая каждое слово толчком бедер: - Люби. Меня.
  
   - Да. - Она застонала от наслаждения. - Да.
  
   Размеренно двигаясь внутри нее, он твердил:
  
   - Люби меня. Никогда не переставай меня любить, слышишь? Так хорошо тебе не будет больше ни с кем - только со мной. Только со мной.
  
   - Колин! - Минерва впилась в его плечи ногтями и, оттолкнувшись от стены, приблизила свое лицо к его лицу. Ее язык торопливо, жадно коснулся его языка.
  
  - Я люблю тебя. Прекрати болтать!
  
  Она права.
  
  Пэйн снова прижал ее спиной к стене. Хватит разговоров! Сейчас нужно только сливаться в объятиях и целоваться - глубоко, страстно, горячо, сгорая от этого отчаянного, подсознательного стремления сблизиться всеми возможными способами.
  
  Внезапно тело Минервы напряглось и выгнулось. На пике наслаждения она вцепилась в Колина, закричав у самого его уха.
  
   На этот раз Пэйн не вышел из нее. Даже захоти он сейчас это сделать, всё равно был бы не в силах. Несколькими яростными толчками он тоже взлетел на вершину удовольствия.
  
   Излив семя, Колин ощутил острую, всепоглощающую радость, которую еще никогда не испытывал. Он словно вышел из собственного тела и, подхваченный смерчем, на мгновение оказался в странном темном месте, исполненный блаженства. Но вскоре легкая, успокаивающая ласка Минервы вернула его обратно.
  
   Эта девушка всегда возвращает его из темноты. Да и как иначе? Ведь она владеет его сердцем.
  
   - Минерва! - Дрожащий, выдохшийся, Колин уткнулся лицом в ее шею. - Мне нужно кое о чем тебя спросить.
  
  - Правда?
  
   - Да. Это очень важный вопрос. Я не задавал его ни одной женщине. Хочу, чтобы ты как следует подумала, прежде чем ответишь.
  
   Она кивнула.
  
   - Когда закончится всё это безумие и я благополучно верну тебя домой... Как ты считаешь, ты могла бы счесть возможным... - он тяжело сглотнул и поднял на нее глаза, - позволить мне ухаживать за тобой?
  
   Минерва приоткрыла рот от удивления.
  
   - Ты... ты хочешь ухаживать за мной?
  
   - Да. Очень. Больше всего на свете.
  
   - Ты хоть осознаешь, что в данный момент находишься внутри меня?
  
   - О да, еще как осознаю!
  
   Ее пальцы зарылись в волосы на его висках.
  
   - То есть, если можно так выразиться, лошадь уже прошла в ворота Тебе не кажется, что в такой ситуации официальные ухаживания будут лишними хлопотами?
  
  Губы Минервы озадаченно искривились. Поцеловав их, Колин возразил:
  
   - Вовсе не хлопотами. И я полагаю, надо обязательно так поступить. Ты заслуживаешь ухаживаний, Мин: цветов, пикников, прогулок в парке и всего остального. И я подозреваю, что из меня выйдет отменный ухажер.
  
   - Я в этом не сомневаюсь, но...
  
   - Сезон скоро будет в самом разгаре. - Колин осторожно отстранился и поставил Минерву на ноги. - Я сумею убедить твою матушку отправить тебя в Лондон, чтобы я мог щедро дарить тебе свое внимание перед всем высшим светом.
  
   - Как же мы сможем это устроить после того, как вернемся необвенчанными из нашего скандального путешествия? Даже если твой кузен за нас заступится, всё равно поползут дурные слухи.
  
   Колин цокнул языком.
  
   - Если пойдут сплетни и нам откажут в благословении замшелые старухи-патронессы из Олмака (55), что из того? Во многих других местах нас будут принимать с удовольствием: на балах в опере, в театрах. Наш роман будет на устах у всего Лондона.
  
   - Да уж, могу себе представить. Все будут гадать: что подсыпала тебе в вино эта неуклюжая ученая педантка, чтобы тебя одурманить.
  
   - Нет! Не говори так! - Он коснулся подбородка Минервы. - Терпеть не могу, когда ты говоришь о себе плохо! Я бы покарал любого, кто посмел бы тебя оскорбить, но не знаю, как защитить тебя от себя самой. Так что прошу, окажи мне услугу: не говори так, ладно?
  
   - Ладно.
  
   Ее нижняя губа задрожала. Колин нежно провел по ней пальцем.
  
   - Мне доставит такое удовольствие баловать тебя! Ты почувствуешь себя королевой. Я сделаю всё, чтобы тебя завоевать.
  
   - Но разве ты не понимаешь... - Любовь засияла в ее карих глазах. - В этом нет нужды. Я ведь сказала: я твоя.
  
   Он подхватил Минерву на руки, отнес обратно к камину и усадил на ковер. Ее сорочка была смята и изорвана, поэтому Колин взял свою рубашку, помог Минерве ее надеть и расправил темные локоны вокруг ее лица. В рубашке она выглядела очень соблазнительно: глаза блестели, на щеках играл прелестный румянец, вырез пикантно приоткрывал ничем не стесненные груди.
  
   Боже, как ему нравилось смотреть на нее вот такую, растрепанную! Сердце и чресла убеждали Колина немедленно жениться на этой девушке, чтобы наслаждаться созерцанием ее каждый день и каждую ночь. Но в кои-то веки он собирался позволить принять решение своему рассудку. Каждый раз, когда он действовал под влиянием порыва, даже его самые благие намерения оборачивались для других неприятностями. Поспешная свадьба, хоть и казалась такой соблазнительной, была неподходящим выходом из положения.
  
   Колин надел брюки и сел перед камином рядом с Минервой, скрестив ноги.
  
   - Ты такая юная... - начал он.
  
   - Всего на пять лет младше тебя. Когда моя мать вышла замуж, ей было семнадцать, а отцу сорок три.
  
   - Ты еще совсем юная, - настойчиво повторил Пэйн. - А эта неделя была, мягко говоря, бурной. Я хочу дать тебе время, чтобы ты убедилась в своих чувствах, вернувшись к привычной жизни.
  
   - Я уверена в своих чувствах.
  
   - Ты заслуживаешь, чтобы за тобой ухаживали и другие мужчины, чтобы у тебя был выбор, прежде чем ты свяжешь свою судьбу с кем-то одним, тем более с таким ничтожеством, как я. Тебе стоит внимательнее присмотреться к сэру Алисдэру - в конце концов, у него, возможно, и не так уж много бородавок.
  
   Минерва прикоснулась к лицу Колина.
  
   - Я люблю тебя. И ничто не сможет это изменить.
  
   - Моя милая, дорогая девочка!
  
   Он крепко сжал ее в объятиях.
  
  "Я люблю тебя. И ничто не сможет это изменить". До чего же хотелось поверить этому отважному и твердому заявлению, вырезать его на камне, вытатуировать на своем теле, выложить мозаикой на полу в этой комнате. Евангелие от Минервы. В нем можно не сомневаться. Но Колин слишком многое узнал из своего опыта и от этой девушки - она еще так мало видела в жизни. Его измученная душа жаждала уверенности. Ради этого стоило потерпеть несколько месяцев. Уж кому как не Минерве знать, насколько важны испытания для подтверждения научной теории.
  
  - Если то, что ты говоришь, правда... - он отстранился, чтобы заглянуть в ее прекрасные темные глаза, - тогда нам не повредит немного подождать, правда? - Пэйн погладил Минерву по щеке, силясь улыбнуться. - Я нередко принимаю внезапные решения. Обычно всё заканчивается не лучшим образом. Когда я поведу тебя к алтарю, хочу, чтобы все - в том числе и мы с тобой - знали, что это - не прихоть, необдуманная и поспешная. А еще я хочу справить свадьбу не раньше моего дня рождения, чтобы никто не подумал, что я женился на тебе лишь ради права распоряжаться своим состоянием.
  
   - Не раньше твоего дня рождения? Ты предлагаешь нам жить врозь долгие месяцы?
  
   Колин кивнул.
  
   - Да, именно так.
  
   - А как же насчет ночей? Как ты собираешься их проводить? - Она тяжело сглотнула. - Не думаю, что смогу вынести, если ты...
  
   Он запечатал ей уста поцелуем.
  
   - Мы должны подождать со свадебными клятвами, но торжественно обещаю тебе здесь и сейчас, - Пэйн взял руку Минервы и прижал к своей груди, - что до конца своих дней не проведу ни одной ночи в объятиях другой женщины. Не стану притворяться, что ожидание нашего воссоединения дастся мне легко, но я как-нибудь справлюсь. Мне будет намного легче противостоять тьме, если впереди меня будешь ждать ты, словно прекрасная путеводная звезда.
  
   На ее лице отразилось разочарование, и Колин возненавидел себя за то, что стал тому причиной. Но сейчас как никогда он должен был сделать всё правильно. Если для этого понадобится не торопить события и продвигаться вперед со скоростью морской улитки - так тому и быть.
  
  - Не переживай. Ты сама убедишься, что это - идеальный вариант. У нас будет всё не так, как у всех, а наоборот. Посуди сама: сначала мы сбежали, потом занялись любовью, затем перейдем к ухаживаниям. А когда состаримся и поседеем, возможно, доберемся наконец и до флирта - будем смотреть друг на друга влюбленными глазами поверх плошек с жидкой овсянкой. Нам станут завидовать даже пары вдвое моложе нас.
  
  Минерва улыбнулась.
  
  - Ох, Колин! Видели бы меня сейчас все женщины Англии! Как бы они мне позавидовали!
  
  - И еще пяток-другой девиц из Шотландии. Не забывай, что я вырос рядом с шотландской границей.
  
   Он отпустил эту шутку беспечно, не задумываясь, но внезапно его охватило сильное волнение.
  
   Шотландия совсем рядом!
  
  Выражение лица Колина мгновенно переменилось: теперь на нем отражалась холодная решимость вместо любви.
  
  Пытаясь вновь прочесть в его глазах нежность, Минерва игриво, чувственно провела рукой по груди Пэйна, но это не помогло.
  
  Он вскочил на ноги и протянул руку.
  
  - Идем, скорее!
  
  - Куда? Зачем?
  
   - Объясню по пути. У нас мало времени.
  
  Колин помог изумленной Минерве встать и начал собирать их одежду, разбросанную по гостиной.
  
  - Комнаты для тебя, должно быть, уже готовы. Твои чемоданы подобрали на дороге и принесли. Я провожу тебя в твои покои, а затем пошлю горничную, чтобы помогла тебе принять ванну и одеться.
  
  - Посреди ночи?
  
  Колин бросил взгляд на открытое окно.
  
  - Скоро рассветет.
  
   Обняв Минерву за талию, он привлек ее к себе и вывел из гостиной. Торопливо поднимаясь на второй этаж по ступеням широкой, плавно закругляющейся лестницы, Минерва старалась не думать о том, что крадется босиком, на цыпочках, одетая лишь рубашку Колина, по одному из самых больших и старинных особняков Англии, являя свои видом воплощенный скандал.
  
   Но ведь однажды она станет хозяйкой этого дома. Возможно. Если ухаживания Колина пройдут гладко.
  
   Боже, она совсем сбита с толку!
  
   - А чем ты займешься, пока я принимаю ванну и одеваюсь?
  
   - Тем же самым. А потом позабочусь о том, чтобы запрягли лошадей.
  
   - Лошадей?
  
   - Да. Нам надо ехать как можно скорее. - Пэйн остановился. - Которая же дверь? А! Эта! Вот твои комнаты.
  
   Он ввел спутницу в изящную гостиную, декорированную в кремовых и серо-зеленых тонах.
  
   - Колин, мы ведь только приехали и уже много дней толком не спали. Разве нельзя хоть немного отдохнуть перед тем, как снова куда-то спешить сломя голову? Это самая красивая комната из всех, что я видела.
  
   Минерва окинула ее взглядом, восхитившись резными карнизами, и довольно вздохнула, когда усталые ступни утонули в ворсе роскошного ковра.
  
   - И ты прекрасно в ней смотришься. - Оставив Минерву стоять посреди гостиной, он отдернул шторы - серебристое сияние зари уже начало пробиваться сквозь огромные, от пола до потолка, окна. - Вот твоя туалетная комната, - Пэйн указал на открытую дверь. - За ней - спальня. Надеюсь, когда мы приедем сюда в следующий раз, ты сможешь изучить ее получше. - Он миновал пару закрытых дверей. - Ванная. Гардеробная.
  
  Минерва закрыла глаза и снова их открыла.
  
   - Колин, куда ты собираешься меня отвезти?
  
   - В Шотландию, на симпозиум.
  
   - Но... уже поздно, ведь он состоится сегодня.
  
   - Знаю. Вот почему нам надо поторапливаться. Мы и так не успеем к началу - тут уж ничего не поделаешь.
  
   - А на чем мы поедем? Хватит с нас путешествия в каретах.
  
   Она помнила, какие страдания испытывал вчера Пэйн в перевернувшемся экипаже, и ни за что не согласилась бы еще раз подвергнуть своего спутника таким испытаниям.
  
   - У меня есть план, - заявил он. - Вот увидишь.
  
   - Но Франсина...
  
   - Всё еще существует. Неважно, что случилось с гипсовым слепком, ведь отпечаток в камне по-прежнему на месте. Она оставила свой след в этом мире. - Колин подошел и взял Минерву за руки. - И ты оставишь, Мин! Может, приз тебе и не вручат, раз ты не сможешь предъявить слепок с лапы Франсины на симпозиуме, но ты попадешь туда и произведешь на всех впечатление!
  
   Она и не знала, что на это сказать.
  
   В дверях ванной комнаты появилась горничная и, негромко кашлянув, присела в реверансе.
  
   - Миледи, ванна готова.
  
  Колин кивком отпустил служанку и сжал ладони Минервы.
  
  - Мы уже проделали такой долгий путь и не должны сейчас сдаваться. Эту историю мы впоследствии будем рассказывать своим детям, внукам, друзьям, гостям за ужином, и она должна закончиться не поражением, а твоим триумфом.
  
   Он поднес ее ладони к губам и по очереди их поцеловал.
  
   Это растрогало Минерву.
  
   - Просто доверься мне, позволь доставить тебя на симпозиум, а затем сделай так, чтобы я тобой гордился.
  
  
   Час спустя Минерва, одетая в свое лучшее дорожное платье из темно-зеленой саржи, стояла на парадном крыльце Риверчейза. Ей хотелось надеяться, что на ее лице читается уверенность, хотя она вовсе ее не испытывала.
  
   - Мы отправимся в Эдинбург на этом?!
  
   Она вгляделась в стоящий на подъездной аллее в рассветной дымке фаэтон. Никогда раньше не встречались ей коляски с такими высокими рессорами, такой роскошной обивкой и такой яркой расцветки. Узкое сиденье, рассчитанное всего на двоих - кучера и пассажира - располагалось не менее чем в шести футах от земли. Этот небольшой спортивный экипаж был запряжен парой самых красивых, горячих вороных коней, каких только могла вообразить себе Минерва. Они скорее походили на племенных рысаков, чем на тягловых лошадей.
  
   - Это небезопасно!
  
   - Да уж, сей фаэтон явно не для семейных поездок.
  
  Первый луч солнца отразился от его корпуса, покрытого бледно-желтым лаком, и Минерва поморщилась.
  
   - Он будет светиться в темноте.
  
   - Экипаж слишком яркий и вульгарный. - Колин натянул ремень кожаной сбруи, чтобы проверить его крепость. - Но это самое быстрое транспортное средство во всей Англии. Я выиграл его в карты несколько лет назад.
  
   - Выиграл? Ты хоть умеешь им управлять?
  
   Пэйн пожал плечами и улыбнулся.
  
   - Разберемся.
  
   Минерва с опаской подошла к фаэтону, но заставила себя преодолеть страх - ведь Колин поверил в нее всем сердцем. Надо быть достойной такого доверия.
  
   С помощью грума она кое-как вскарабкалась на сиденье. Лошади затанцевали на месте от нетерпения, и коляска закачалась на рессорах, отчего сразу закружилась голова.
  
   "Только не смотри вниз!" - мысленно приказала себе Минерва и, разумеется, тут же поступила наоборот. Разве она когда-нибудь следовала таким запретам?
  
   Взобравшись в экипаж, Колин сел рядом с ней, опустил поля шляпы и взял в руки поводья.
  
   - До Эдинбурга семьдесят три мили. Если погода не подведет, на этом фаэтоне мы легко сможем делать по двенадцать миль в час. А коли поднажать - то и все пятнадцать. Если повезет, прибудем к полудню. Мин, мы и в самом деле сможем это сделать. У нас получится!
  
   Минерва кивнула, взяла его под руку и, сглотнув ком в горле, спросила:
  
  - Колин... Так ты умеешь управлять этой штукой?
  
  Он улыбнулся.
  
  - Ты уже спрашивала.
  
  - Но ты не ответил.
  
   Пэйн перевел взгляд на дорогу и тронул поводья, пустив коней шагом.
  
   - Не люблю ездить в закрытых каретах. Иное дело - самому управлять лошадьми!
  
   Едва они вывернули от крыльца на подъездную аллею, Колин подхлестнул коней, чтобы перевести их на легкий галоп. Те не побежали - полетели, словно птицы.
  
   - Ой! - Ветер подхватил изумленный смешок Минервы и понес его по пролетающим мимо окрестностям Риверчейза.
  
   "Теперь ясно, что чувствует выпущенная из ружья пуля", - подумала она.
  
   Влекомый парой величавых, изящных животных, фаэтон промчался по прямой подъездной аллее, словно ангельская колесница. Благодаря отличным рессорам выбоины на дороге почти не ощущались.
  
   В конце аллеи Колин чуть притормозил лошадей, а затем легко и умело заставил их повернуть на проезжий тракт. Казалось, этот человек родился с поводьями в руках.
  
   Минерва придвинулась ближе, чтобы перекричать шум ветра и стук копыт.
  
   - Насмешник! Так ты, оказывается, умешь управлять фаэтоном!
  
   - Я - член клуба Четырех коней (56), ужасно модного нынче в столице, - крикнул виконт в ответ.
  
   Придерживая рукой шляпку, Минерва рассмеялась, слишком опьяненная скоростью и бьющим в лицо ветром, чтобы рассердиться. Ну разумеется, этот повеса состоит в каждом клубе, готовом принять его в свои члены: клуб джентльменов, клуб боксеров, клуб азартных игроков, клуб искателей приключений. Так почему бы ему не записаться еще и в клуб возниц?
  
   Такова его жизнь в Лондоне: все эти клубы, приятели, дорогие развлечения. И женщины...
  
  Водоворот мыслей в голове вращался быстрее, чем колеса их фаэтона, направляющегося на север. Просьба Колина разрешить ему ухаживания, определенно, потрясла Минерву. Значит, она станет появляться на балах и в опере под руку с красивым щеголем лордом Пэйном? Стоило это представить, и сердце сразу начинало биться чаще. И она верила, что виконт к ней неравнодушен - он не стал бы об этом лгать.
  
  Ради нее Колин сейчас сломя голову мчит в Шотландию - ну конечно, он ее любит!
  
  Хотя с другой стороны, недавно Пэйн потратил полдня, весело и с огоньком помогая крыть коттедж соломой, но он ведь не собирается заниматься этой черной работой всю оставшуюся жизнь. Так может, его внезапно вспыхнувшее влечение к Минерве всего лишь вызвано необычными обстоятельствами, в которые они попали?
  
  И если она не уверена в том, что Колин испытывает к ней нежные чувства, то, может, и он сомневается в ее любви к нему?
  
  А вдруг Пэйн просто считает, что Минерва не сможет достойно исполнять обязанности виконтессы? И разве можно его за это винить? Господи, достаточно вспомнить его великолепный дом и огромное имение! Кто поверит, что она сможет когда-нибудь стать их хозяйкой? Минерва уже оставила после себя беспорядок в гостиной, а дождевая вода, натекшая с ее платья, залила весь ковер в вестибюле! Слуги наверняка ее возненавидят.
  
   Мозг терзали сомнения. Колин, должно быть, тоже обеспокоен. Он ведь сам признался в своих колебаниях. Именно поэтому виконт хочет подождать. С его стороны это мудрое и предусмотрительное решение, но почему оно пугает Минерву?..
  
   Трижды путешественники останавливались, чтобы сменить лошадей и перекусить, торопясь скорее продолжить путь. Проносящиеся мимо пейзажи полнились буйством зелени и сливались в плавные изгибы, напоминая, распростертую богиню Весны, просыпающуюся после зимнего сна. И, словно в противоположность ей, пронизывающий ледяной ветер терзал путешественников с жестокостью злой ведьмы.
  
   Минерва ежилась и куталась в плед, пытаясь согреться, но когти холода проникали даже под теплую ткань. Когда дорога стала менее извилистой и Колин смог немного ослабить поводья, он привлек спутницу к себе, обняв за плечи. Прижавшись к его боку, успокоенная уже ставшими привычными теплом и запахом этого мужчины, она смотрела, как затянутые в перчатки руки уверенно правят упряжкой.
  
   Затем Минерва крепко обняла Пэйна за талию и подумала: "Неважно, что случилось сегодня или что ждет нас впереди. Это мгновение стоит любых испытаний"...
  
  
   Они добрались до Эдинбурга как раз к полудню, когда солнце уже достигло зенита.
  
   - Мы почти на месте, - сказал Колин, снова взбираясь на козлы после того, как спросил дорогу у встречного торговца. - Ты готова к своему триумфу?
  
   - Я...
  
   Минерва замялась. На языке вертелся ответ: "Не знаю, не уверена. Ведь они не подозревают, что я - женщина. Я потеряла все свои научные заметки. Без гипсового слепка моему рассказу о Франсине никто не поверит. Мне пришлось за полдня проехать семьдесят миль, и мои волосы, должно быть, в ужасном беспорядке. Надо мной будут смеяться. О боже! Я в этом не сомневаюсь!"
  
   От ужаса всё внутри сжалось. Но Минерва не решилась озвучить свои страхи, вспомнив, что обещала Колину больше не говорить о себе плохо. Поэтому она сказала:
  
   - Думаю, да. Когда ты со мной, я готова к чему угодно.
  
   Пэйн остановил лошадей прямо посреди улицы.
  
   - Уже приехали? - спросила Минерва, оглядываясь по сторонам.
  
   - Не совсем. - Колин, коснувшись пальцем ее подбородка, повернул к себе ее лицо. - Просто я подумал, что не стоит делать это на крыльце Королевского геологического общества.
  
   Он наклонился и поцеловал Минерву прямо на виду у всех прохожих. Этот поцелуй, исполненный нежности и страсти, развеял все тревоги, вытеснил их из ее сердца, переполненного любовью.
  
   - Теперь тебе лучше? - спросил Пэйн, подбирая поводья.
  
   Она кивнула, ощущая вернувшуюся уверенность.
  
   - Да, спасибо. Именно это мне и было необходимо.
  
   Проехав еще несколько минут по людным улицам, мощеным булыжником, Колин остановил фаэтон перед величественным кирпичным зданием, сунул поводья вместе с мелкой монетой мальчишке-прислужнику и помог Минерве высадиться.
  
   - А теперь поспешим. Ты прибыла как раз вовремя, чтобы чуть опоздать, как принято в свете.
  
   Рука об руку они взбежали по ступеням. Минерва была так озабочена тем, чтобы не споткнуться, наступив на собственный подол, что даже не обратила внимание на стоящего в дверях мужчину.
  
  Однако низкий голос заставил ее и Колина остановиться:
  
  - Прошу меня извинить, но куда это вы направляетесь?
  
  ______________________________
  Примечания переводчика:
  
  54) Олмак (Almack's Assembly Rooms) - один из первых лондонских клубов для высшего света, куда допускались как мужчины, так и жещины. Существовал с 1765 по 1871, затем был переименован в "Willis's Rooms". Здесь принимались лишь самые сливки общества - каждую среду в течение Сезона давались балы, именно тут знатные джентльмены подыскивали себе невест. Олмак управлялся комитетом, состоящим из самых влиятельных дам столицы, именуемых "патронессы Олмака". В 1814 году (в котором происходит действие в романе) было семь таких патронесс. В течение Сезона они встречались каждый понедельник и решали, кого принять в клуб, а кого лишить членства. "Одобренные" кандидатуры приобретали годовой "ваучер" на посещение Олмака стоимостью десять гиней. "Диктат" патронесс продолжался примерно до 1824 года, а затем правила приема в Олмак стали менее строгими.
  
  55) Клуб Четырех коней - в те времена юнцы иногда подкупали возниц дилижансов, чтобы заполучить вожжи в свои руки, а затем с азартом гнали экипажи по ухабистым дорогам к ужасу пассажиров. В апреле 1808 года в Лондоне был организован клуб Четырех коней, в котором состояли молодые джентльмены, любившие быструю езду и желавшие доказать свое искусство в управлении фаэтоном, запряженным четверкой лошадей. Благодаря ограниченному членству (не более 30-40 человек), быть членом клуба стало привилегией - принимались только самые искусные и достойные. Строгие правила диктовали определенную одежду участников клуба, а также цвет фаэтона (желтый). К 1815 году популярность клуба стала спадать, в 1820 году он был распущен, ненадолго возродился в 1822, а в 1824 перестал существовать.
  
  
  Глава 31
  
   Минерва вздрогнула. Как же она не подумала о том, что ей будет нелегко попасть на заседание!
  
   - Мы прибыли на геологический симпозиум, - заявил Колин. - Немного опоздали из-за несчастного случая, приключившегося в дороге. Если вы будете так добры и позволите нам пройти...
  
   Седобородый джентльмен, не сдвинувшись с места, шлепнул ладонью по висящему на двери листу бумаги.
  
   - Извините, сэр, но вход только для членов Королевского геологического общества.
  
   Минерва шагнула вперед.
  
   - Я - одна из них. Меня зовут М.Р.Хайвуд. Это имя должно быть в вашем списке.
  
   - Вы?! - Бородач утратил невозмутимость, кровь прилила к его лицу. - Утверждаете, что М.Р.Хайвуд - это вы?
  
   - Не просто утверждаю - я и есть мисс Минерва Роуз Хайвуд. Думаю, вы обо мне наслышаны. За прошедшие семнадцать месяцев в Журнале Королевского геологического общества опубликовано не менее пяти моих статей.
  
   - Правда? - Колин погладил ее поясницу. - Целых пять статей? Это замечательно, дорогая! Я так тобой горжусь!
  
   Минерва слегка покраснела. Хоть кто-то оценил ее достижения по достоинству! Тем более, что этот кто-то - потрясающе красив, добр, умен и, вопреки всему, похоже, ее любит.
  
   Больше ее не страшил тот напыщенный болван, что стоял перед ними, тыча пальцем в свой идиотский список.
  
   - Мадам, тут, должно быть, какое-то недоразумение. В общество принимают только джентльменов.
  
   - Да, определенно произошла ошибка, - терпеливо улыбаясь, пояснила Минерва. - Но не моя. В течение последних двух лет я, как полноправный член данного общества, платила взносы, представляла на рассмотрение свои находки и вела переписку. Я никогда не утверждала, что являюсь мужчиной. Если члены геологического общества неверно составили иное мнение, я не несу за это ответственности. А теперь будьте добры, дайте мне пройти. У меня есть официальное приглашение.
  
   Бородач расправил плечи и повернулся к Колину.
  
   - Не думаю, что мы можем позволить этой леди присутствовать на симпозиуме. Разве что...
  
   - Прошу прощения, почему вы обращаетесь к моему спутнику, а не ко мне? Я стою рядом с вами и вполне могу говорить от своего имени.
  
   Пожилой джентльмен тяжело вздохнул:
  
   - Моя дорогая девочка, я...
  
   - Я вам не "девочка" и уж точно не "дорогая", если только вы не... - Боже, только бы этот краснолицый педант не оказался сэром Алисдэром! Тот вроде бы куда умнее. - Послушайте, мистер...
  
   - Баррингтон.
  
   - Мистер Баррингтон, - Минерва с облечением улыбнулась, - я приехала на симпозиум, чтобы представить свои новые открытия. Я - уважаемый член Королевского геологического общества и очень много знаю о геологии. Список моих научных достижений весьма внушителен. Я женщина, которой есть дело до камней, но найдутся ли камни, которым есть дело до того, что их исследует женщина? Вам такие известны?
  
   За ее спиной Колин прыснул от смеха.
  
   - Отлично, милая! Умница!
  
   - Спасибо!
  
   По лицу мистера Баррингтона было видно, что ему явно не до веселья.
  
   - На симпозиум допускаются только члены нашей организации и их гости. Так как в геологическом обществе могут состоять только джентльмены, эта дверь не откроется перед вами, мисс Хайвуд.
  
   - Ну хватит, - произнес Колин самым повелительным и надменным тоном. - Уверен, мы можем решить данную проблему иным путем. Так совпало, что мне нравится вступать в различные клубы. Как можно записаться в ваше общество?
  
   - Это дело небыстрое. Сначала необходимо подать письменный запрос, в котором указать, в какой сфере вы ведете свои исследования, а также сослаться на соответствующие публикации ваших статей в научных изданиях. Кроме того, потребуются рекомендации не менее чем от трех человек...
  
  - Прекрасно. Вот вам мой запрос, если вы будете так добры написать его под мою диктовку. Я - Колин Фредерик Сэндхёрст, виконт Пэйн. Что касается моих геологических интересов, я узнал, что под моим поместьем располагается самое большое во всем Нортумберленде месторождение гранита. Рекомендации мне может дать, во-первых, мой кузен, генерал Виктор Брэмвелл, граф Райклиф, во-вторых, мой лучший друг герцог Хэлфорд, а в-третьих...
  
  Минерва многозначительно кашлянула.
  
  - А в-третьих, М.Р.Хайвуд, - закончил Колин.
  
   - Сэр, я...
  
   Пэйн вскинул указательный палец.
  
  - Полагаю, вам следует обращаться ко мне "милорд".
  
  - Милорд, уверен, что Королевское геологическое общество почтет за честь ваш интерес к нему. Однако...
  
  - А я упомянул, что для ускорения процедуры рассмотрения моего заявления собираюсь вместо обычных членских взносов ежегодно вносить в вашу организацию пожертвования? В размере, скажем, тысячи фунтов.
  
  Мистер Баррингтон остолбенел.
  
  - Ну ладно, вы умеете торговаться, Баррингтон. Давайте утроим сумму. - Колин широко улыбнулся - в ответ по-прежнему не раздалось ни слова. - Что ж, теперь, когда мы всё уладили, я отправляюсь на симпозиум. Мисс Хайвуд будет присутствовать там в качестве моей гостьи.
  
   - Но, милорд, членам общества не разрешено приглашать на заседания незамужних женщин! Это неприлично.
  
   - Аммонит вас задери! Но это же глупо! С чего вдруг геологическому обществу понадобилось защищать незамужних дам от занудных лекций о составе почвы? Неужели ваши ученые впадают в некое скучное неистовство, опасное для хрупких девиц?
  
   Мистер Баррингтон одернул сюртук.
  
   - Иногда прения проходят чересчур бурно.
  
   Колин повернулся к своей спутнице.
  
   - Мин, можно, я его ударю?
  
   - Думаю, это неудачная мысль.
  
   - А можно проткнуть его чем-нибудь острым?
  
   - Боюсь, эта идея еще хуже.
  
   Колин вздохнул:
  
   - Тогда нам не решить эту проблему.
  
   - Знаю. Просто ты должен принять участие в симпозиуме и сделать доклад вместо меня.
  
   - Что? Нет! - Пэйн покачал головой. - Я не могу!
  
   - Конечно, можешь! Ты столько раз слышал, как я его читала. Да, в нем полно длинных слов, но ты справишься.
  
   - Это твои открытия! В зале будут такие же ученые, как и ты. Доклад должен прозвучать из твоих уст!
  
   - Да, но... - Минерва сморгнула подступившие слезы. - Меня не впустят.
  
   - Сюда запрещен вход только незамужним дамам. В таком случае выходи за меня! Прямо здесь и сейчас.
  
   Она в изумлении воззрилась на Колина. Его глаза, напоминающие бристольские алмазы, сияли искренностью.
  
   - Выйти за тебя? Прямо сейчас? Но это, наверное, невозможно...
  
   Он взял ее за руки.
  
   - Это ведь Шотландия. Здесь для такого не нужна лицензия или церковь. Достаточно всего двух свидетелей. Одним может стать Баррингтон, а...
  
   Пэйн, недоговорив, обернулся, потому что дверь открылась, на пороге показался еще один джентльмен и важно произнес:
  
   - Что здесь происходит?
  
   Минерва оглядела незнакомца с головы до ног. Тот был высоким и красивым. Его довольно изящная фигура, вырисовываясь на фоне дверного проема, привлекала внимание.
  
   - Баррингтон, кто эти люди? - спросил он.
  
   - Отлично! - заметил Колин. - Этот славный на вид малый вполне может стать нашим вторым свидетелем. У нас тут есть мистер Баррингтон и... - он хлопнул незнакомца по плечу, - мистер...
  
   Джентльмен, слегка опешив от такой бесцеремонности, ответил:
  
   - Я - сэр Алисдэр Кент.
  
   Минерва прижала ладонь ко рту, чтобы подавить нервный смешок.
  
   - Всё верно. - Колин смерил сэра Алисдэра взглядом, еще пару раз тяжело опустив ладонь на его плечо. - Так и должно было случиться. - Он тяжело вздохнул и повернулся к своей спутнице. - И сейчас мне, наверное, следует посторониться, чтобы позволить вам двоим как следует познакомиться...
  
   "Нет!" - чуть не крикнула она вслух.
  
   - Но я этого не сделаю, - добавил Пэйн.
  
   Сердце перевернулось в груди Минервы, в голове мелькнуло: "Хвала небесам!"
  
   Пэйн взял ее руки в свои и заглянул в глаза.
  
   - Я люблю тебя. Я ждал подходящего момента, чтобы в этом признаться - в более романтической обстановке. - Он огляделся. - Но, раз у нас нет выбора, сойдет и такая.
  
   - Да, здесь и сейчас - в самый раз, - с трудом проговорила Минерва.
  
   Колин сжал ее пальцы, обтянутые перчатками.
  
   - Я люблю тебя. Люблю за то, что ты - умная, верная, любознательная и добрая. За то, что так часто ты проявляешь бесстрашие, отвагу и решимость. Но и за то, что порой бываешь слабой, потому что тогда я могу быть сильным ради тебя. Люблю за то, что могу говорить с тобой абсолютно обо всем - и твои речи всегда меня удивляют. Мне нравится, что ты не боишься называть вещи своими именами: груди - грудями, а член...
  
   - Прошу прощения, - произнес сэр Алисдэр, - но, ради всего святого, о чем вы тут разглагольствуете?
  
   Минерва, не сдержавшись, рассмеялась.
  
  - Не перебивайте! - раздраженно бросил Пэйн. - Я обещал этой женщине, что буду ухаживать за ней не один месяц, а благодаря вашему геологическому обществу и его глупым, допотопным правилам, придется укоротить сей процесс до пяти минут. Так хотя бы не мешайте мне!
  
  Сэр Адисдэр обратился к его спутнице:
  
  - Если этот человек пристает к вам, мисс... - Он запнулся. - Вы - мисс Хайвуд?
  
   - Да, - мягко ответила она. - Я - мисс Хайвуд. Прошу меня простить за возникшую путаницу. Сожалею, если тем самым вызвала ваше... разочарование.
  
   Смерив ее взглядом, собеседник насмешливо приподнял уголок рта.
  
   - Я всего лишь удивлен, мисс Хайвуд. Просто удивлен.
  
   - Да, да. Она - удивительная женщина. - Колин многозначительно кашлянул. - Еще раз прошу, приятель, не перебивай.
  
   Улыбнувшись, Минерва отвела его в сторонку.
  
   - Не обращай на него внимания. Продолжай.
  
   Теперь, когда они оказались в относительном уединении, глаза Колина наполнились нежностью.
  
   - Как я уже сказал, лапочка, мне нравится, что ты не боишься называть вещи своими именами: груди - грудями, а член - членом. Но больше всего мне нравится, что даже после этой безумной, безрассудной недели, проведенной со мной, когда на чашу весов было брошено твое будущее, твоя репутация, твое сердце, у тебя хватило отваги честно назвать любовь любовью. - Пэйн обхватил ладонями ее лицо. - Потому что это она и есть. Я люблю тебя, Минерва. - В его взгляде вспыхнула ликующая радость, словно он только что сделал потрясающее научное открытие. - Мы любим друг друга.
  
   У нее от волнения перехватило горло.
  
   - Да, любим.
  
   - Я хочу, чтобы мы были вместе до конца наших дней.
  
   - И я тоже.
  
   - Тогда вот.
  
  Отпустив ее ладони, Колин зубами стащил перчатку с руки и попытался снять с мизинца кольцо-печатку. Это оказалось не так-то легко сделать. Пэйн поморщился:
  
  - Я сейчас...
  
  - Не нужно, правда...
  
  - Уже почти снял, - процедил он сквозь сжатые зубы, покраснев от сосредоточенных усилий. - Погоди... Погоди...
  
  Отвернувшись, он почти согнулся пополам, всё еще пытаясь стянуть кольцо с пальца. Минерва начала уже беспокоиться за Колина.
  
   - Получилось! - Тяжело дыша, но с торжествующим выражением лица Пэйн показал кольцо Минерве. - Я не снимал его много лет. Когда-то оно, разумеется, принадлежало моему отцу и досталось мне по наследству. Сначала я носил его на большом пальце, потом на указательном, затем на среднем, безымянном и, наконец, оно пробыло на моем мизинце так долго, что почти стало частью меня. Но теперь я хочу, чтобы его носила ты.
  
   - О нет, я не могу!
  
   - Ты должна! - Колин вложил кольцо в ее ладонь. - Ценнее этой вещи для меня нет, Мин. Ты должна его носить. И тогда я буду знать, что самое для меня дорогое на свете - ты и оно - всегда вместе. Это очень удобно.
  
   Минерва посмотрела на кольцо, затем - на Колина, не в силах вымолвить ни слова из-за обуревающих ее чувств.
  
   - Ты... - Он прочистил горло. - Ты не хочешь выйти за меня?
  
   - Конечно хочу! - поспешила заверить она. - Но я думала, ты не собираешься никуда спешить, желаешь как следует за мной поухаживать. Мне казалось, это для тебя очень важно.
  
   - Это, - Пэйн указал на дверь, за которой уже начался симпозиум, - важно для тебя, а значит, и для меня тоже.
  
   Он опустился на одно колено перед потрясенной Минервой.
  
   - Я люблю тебя. Будь всегда со мной рядом, позволь холить и лелеять тебя всю жизнь. Подари мне радость до конца дней называть тебя своей. - Колин надел свое кольцо на ее палец. - Но прошу, выйди за меня сегодня, чтобы я мог разделить тебя со всем миром.
  
   Глядя на него сверху вниз, Минерва ощущала переполняющую ее сердце любовь и думала о том, что этот человек - лучший на свете.
  
   Здесь, на этом крыльце, он выпалил несколько торопливых клятв, предложив ей всё, о чем она мечтала. Неужели Колин может принадлежать ей? Ей одной, навсегда?
  
   - Ну, девочка? - Мистер Баррингтон стукнул рукой по двери. - Ты собираешься выходить за этого парня или нет?
  
  
  Глава 32
  
   Когда Кейт вошла в магазинчик "Всякая всячина", из-за прилавка ей навстречу встала Салли Брайт, отложив газету, которую читала.
  - Не желаете приобрести немного кружев, мисс Тэйлор? Или, может, новую ленту?
  
   Покупательница с улыбкой покачала головой.
  
   - Мне нужно лишь немного чернил. Сегодня у меня нет повода покупать обновки.
  
   - Разве? - Салли со стуком поставила на прилавок бутылку чернил. - А я слыхала кое-что другое.
  
   Лукавые нотки в ее голосе заставили Кейт насторожиться.
  
   - Что ты слышала?
  
   Салли состроила невинное лицо.
  
   - Только то, что некто на днях побывал в замке Райклиф. В одиночку.
  
   Кейт почувствовала, что покраснела, и рассердилась - ведь ей нечего стесняться или стыдиться.
  
   - Да, я ходила в замок. Мне нужно было поговорить с капралом Торном... Уладить одно разногласие.
  
   - А! - подняла брови Салли. - "Уладить разногласие"... Оно, конечно, звучит очень даже пристойно.
  
   - В этом нет ничего предосудительного, даже если тебе так не кажется.
  
   Разумеется, Кейт умолчала о том, что застала Самуэля Торна за работой - полуодетого, в насквозь промокшей от пота рубашке. И теперь в память неизгладимо впечаталось воспоминание о его широкоплечей фигуре и бронзовой от загара коже - словно Кейт взглянула прямо на солнце, и его слепящий диск оттиснулся на сетчатке глаз так, что виден теперь даже под закрытыми веками.
  
   - Я просто поддразниваю вас, мисс Тейлор. Я ведь знаю: между вами и капралом всё в рамках приличия. Но имейте в виду, что нужно быть осторожнее. Вы ведь не хотите, чтобы поползли нехорошие слухи. Да еще и куча всяких неприятностей начнет с вами приключаться: то соль у себя в сахарнице обнаружите, то булавки в подоле. Ну, и всё такое прочее.
  
  Кейт нахмурилась.
  
  - Ты о чем?
  
   - О зависти. Половина жительниц нашей деревни будет желать вам зла.
  
   - Они будут мне завидовать? Но почему?
  
   - Господи, да вы и в самом деле не понимаете? - воскликнула Салли, выравнивая лежащие на витрине кольца и цепочки. - С того момента, когда прошлым летом отряд лорда Райклифа появился в наших местах, все вы, проживающие в "Рубине королевы" леди, положили глаз на лорда Пэйна - удалого, очаровательного красавца. Ну какая благородная девица не полюбит его? Но в Спиндл Коув есть и другие женщины: служанки, моряцкие вдовы, горничные - те, кто и мечтать не смеет о виконте. И все они соперничают друг с дружкой, стараясь захомутать капрала Торна.
  
   - Неужели? Но... - Кейт хлопнула себя по шее, чтобы отогнать докучливую мошку. - Но он такой... крупный, неотесанный и с вульгарными манерами.
  
   - То-то и оно, - к удивлению Кейт, Салли понимающе улыбнулась. - Пока их усилия ни к чему не привели. По всей деревне этому мужчине расставлены ловушки, но он их обходит. Говорят, капрал договорился с одной вдовушкой из соседнего городка и наносит ей визиты раз, а то и два в месяц - если вы понимаете, о чем я.
  
   Кейт поняла намек и внезапно почувствовала необъяснимое отвращение. Само собой, капрал Торн имеет полное право делать всё, что ему угодно, с кем пожелает. Вот только знать о его похождениях неприятно. И еще неприятнее представлять их себе.
  
   Мысленно встряхнувшись, она сказала:
  
   - Что ж, можешь сообщить всем интересующимся, что женщинам Спиндл Коува не в чем мне завидовать. Между мной и капралом Торном нет ничего, кроме учтивого обхождения с моей стороны, а с его - явного нерасположения. Этот человек с трудом выносит мое присутствие.
  
   Во время ее визита в замок Торн, казалось, только и ждал, когда же Кейт наконец уйдет. Она вспомнила, какими резкими и нетерпеливыми были его движения, когда он после завершения разговора провожал гостью до ворот. Несомненно, копать колодец ему было куда интереснее.
  
   Салли пожала плечами, смахивая пыль с полок за прилавком.
  
   - В таком деле нельзя сказать наверняка, мисс Тэйлор. Ведь никто тоже не думал, что между мисс Минервой и лордом Пэйном что-то есть. А поглядите-ка на них!
  
   - Это совсем другое дело.
  
   - Как это так?
  
   - А... вот так. - От объяснения Кейт спасло раздавшееся цоканье лошадиных подков и грохот колес подъезжающего экипажа.
  
   Словно акробат, Салли ловко ухватилась рукой за полку и, вытянув шею, кинула взгляд через окно на улицу.
  
   - Минуточку, мисс Тэйлор! - Она бросила тряпку. - Это почтовая карета. Я должна ее встретить. Иначе кучер ужасно разозлится. Эти конные почтальоны вечно всем недовольны. Они не любят даже сбавлять скорость - не то что останавливаться.
  
   Пока Салли забирала почту, Кейт порылась в своем ридикюле в поисках мелких монет, чтобы расплатиться за чернила. Денег у нее оставалось не так уж много, ведь в курортной деревушке зимой и ранней весной учительнице музыки сложно найти учениц. Приходилось на всем экономить.
  
   - У тебя найдется сдача с полукроны? - спросила она у вернувшейся в лавку Салли.
  
   - Сейчас!.. - Молодая женщина просмотрела небольшую стопку конвертов и вытащила из нее одно письмо. - Господи, вот оно!
  
   - Ты о чем?
  
   - Это письмо от мисс Минервы.
  
   Сердце Кейт ёкнуло, она кинулась к Салли. Вся деревня с нетерпением ожидала весточки от Минервы.
  
   - Это ее почерк, я уверена.
  
   - Ой! - взвизгнула Салли. - Вы только поглядите: герб лорда Пэйна!
  
   Кейт провела пальцами по красной восковой печати.
  
   - А как же иначе? О, это замечательные новости! Нужно немедленно сообщить их миссис Хайвуд. Я отнесу ей письмо в "Рубин королевы".
  
   Салли вцепилась в конверт и прижала его к груди.
  
   - Ну уж нет! Никто его у меня не отнимет! Я должна своими глазами видеть, как она прочтет это письмо!
  
   - А как же магазин?
  
   - Мисс Тэйлор, им заправляет наше семейство, а нас, Брайтов, аж полдюжины. - Подбежав к двери в кладовую, она крикнула: - Руфус, постой за прилавком! Я вернусь через десять минут.
  
   Вместе девушки торопливо пересекли луг и вошли в "Рубин королевы". Шарлотту и миссис Хайвуд они застали сидящими в гостиной. Первая вышивала наволочку, а вторая дремала на оттоманке.
  
   - Миссис Хайвуд! - окликнула ее Салли.
  
   Всхрапнув, пожилая дама проснулась и при этом так резко вскинула голову, что ее кружевной чепец съехал набок.
  
   - Что? Что такое? Кого убили?
  
   - Никого, - улыбнулась Кейт. - Но кое-кто, кажется, вышел замуж.
  
   Салли вложила письмо матроне в руку:
  
   - Ну же, миссис Хайвуд, читайте! Нам всем так хочется знать, что там написано!
  
   Пожилая леди взглянула на конверт и побледнела.
  
   - Святые угодники! Моя дорогая, горячо любимая девочка!
  
   Дрожащими пальцами она сломала печать и развернула письмо. Шарлотта отложила рукоделие и подошла к матери. Та сунула ей письмо.
  
   - На, прочти! Мои глаза почти ничего не видят, а мои нервы...
  
   Кейт и Салли, в волнении сжавшая ее руку, затаили дыхание в ожидании.
  
   - Вслух, мисс Шарлотта! - потребовала Салли. - Читайте вслух!
  
   - "Моя дорогая матушка! - начала Шарлотта. - Вы, несомненно, желаете знать, что сталось с вашей своевольной дочерью. Должна признать, всё пошло не совсем так, как я задумала".
  
   - О боже! - прошептала Кейт.
  
   - Она обесчещена! - простонала миссис Хайвуд. - Мы все погублены! Кто-нибудь, принесите мой веер и немного вина!
  
   Шарлотта продолжала читать:
  
   - "Несмотря на дорожные тяготы, мы..."
  
   - "Мы"! - повторила за ней Салли. - Приободритесь, миссис Хайвуд! Она написала "мы"!
  
   - "Мы в данный момент находимся в Нортумберленде"...
  
   - В Нортумберленде? - Румянец вернулся на щеки матроны. Она села прямо. - Там находится имение лорда Пэйна - он мне как-то об этом говорил. Как же оно называлось?
  
   - "И с огромным удовольствием я пишу вам... - Шарлотта опустила письмо и улыбнулась, - ...из прекрасной библиотеки Риверчейза".
  
  
  Глава 33
  
   Две недели спустя
  
   "Моей дорогой дочери виконтессе Пэйн.
  
  Сегодня в церкви Святой Урсулы звонят все колокола - пусть даже вы далеко отсюда, в Нортумберленде. Как же мы были счастливы получить твое письмо! Друзья всегда говорили, что я обладаю непревзойденной прозорливостью. Я с самого начала знала, что этот негодник Пэйн однажды станет моим зятем. Но разве можно было заранее угадать, кого он выберет в жены! Твоя мать гордится тобой, дорогая! Разумеется, вам нужно насладиться медовым месяцем, но подумайте над возвращением в Спиндл Коув на празднование Славного Мира. Следующей должна выйти замуж Диана. Благодаря твоим новым связям у нее будет выгодное положение в свете, и я надеюсь на ее удачное замужество, как никогда раньше. Если ты смогла заполучить Пэйна, значит, Диана, несомненно, сумеет заарканить герцога!
  
  Твоя и т.д.
  
  Мама".
  
   Минерва, улыбнувшись, сложила письмо, сунула его в карман и вдохнула полную грудь воздуха, наполненного майскими ароматами. Затем она ослабила ленты соломенного капора, откинула его на спину и продолжила свой путь по тропинке, ведущей из деревни в Риверчейз.
  
   По пути Минерва то и дело останавливалась, чтобы нарвать примул, нарциссов и синих колокольчиков, которые так и просились в руки, покачиваясь, словно пьяные, на тонких стебельках. Поднимаясь по склону холма, она успела собрать целый букет цветов. До вершины оставалось совсем немного. На лице Минервы расцвела улыбка, сердце наполнилось радостью в предвкушении знакомого гранитного фасада, который вот-вот должен был предстать взору.
  
   Но первым она увидела не Риверчейз, а Колина, шагающего навстречу.
  
   - Привет! - воскликнул он, подходя ближе. - А я как раз направлялся в деревню.
  
   - Зачем?
  
   - Разумеется, чтобы повидать тебя.
  
   - Ну а я хотела повидать тебя, - застенчиво улыбнулась Минерва, ощутив знакомое головокружение.
  
   Колин указал на букет.
  
   - Сегодня ты собираешь не камни, а цветы?
  
   - Иногда мне нравятся и они.
  
   - Рад это слышать. Вазы с цветами куда проще доставлять в коттедж, чем булыжники. - Он повел кончиком пальца, затянутого в перчатку, по ее щеке. - Мисс Минерва, вы позволите?
  
   - Поцелуй?
  
   Пэйн кивнул.
  
   Она подставила ему щеку для нежного, учтивого поцелуя, но Колин повернул ее лицо и прижался губами к ее губам. Он так и остался негодником, и Минерва была тому только рада. Поцелуй вышел кратким, но теплым и ласковым, словно послеполуденное солнце.
  
  Выпрямившись, Колин окинул ее взглядом.
  
  - Ты... - Он покачал головой и улыбнулся. - Катастрофически прекрасна!
  
  Минерва, потрясенная его мужественным великолепием, сглотнула ком в горле, пытаясь прийти в себя.
  
  - Ты тоже выглядишь довольно сногсшибательно.
  
  - Хотелось бы думать, что мило разрумяниться тебя заставил мой поцелуй, но, боюсь, причина не в этом. Почему ты так и лучишься довольством?
  
  - Поцелуй, конечно, тоже имеет к этому отношение. А кроме того - пришедшая утром почта. - Она вынула из кармана пару конвертов. - Я получила два интересных письма. Первое - от моей матери, которая поздравляет нас с нашей свадьбой.
  
   Минерва протянула Пэйну послание из Спиндл Коув. Колин пробежал текст глазами и улыбнулся уголком рта.
  
   - Прости, я знаю, что она просто ужасна.
  
   - Вовсе нет. Она - мать, которая желает своим дочерям всего наилучшего.
  
   - Она неверно всё поняла. Я не писала ей, что мы поженились, а всего лишь сообщила, что пробуду в твоем поместье месяц или дольше. Но мама явно вообразила, что мы стали мужем и женой.
  
   - Не только она так решила. На днях я получил письмо от Брэма. Он хочет знать, почему я до сих пор не отправил стряпчим заверенную копию свидетельства о нашем с тобой браке, спрашивает, неужели я не хочу распоряжаться своим состоянием.
  
   Они повернулись и направились в сторону Риверчейза.
  
   - Рано или поздно все узнают правду, - задумчиво произнесла Минерва.
  
   - Да, разумеется. Но ты упомянула два интересных письма. От кого же второе?
  
   - От сэра Алисдэра Кента.
  
   От ее внимания не ускользнуло, что Колин слегка сбился с шага. Этот еле уловимый знак его ревности взволновал Минерву чуть более, чем следовало бы.
  
   - Вот как? - нарочито неприязненно заметил Пэйн. - И что же разлюбезный сэр Алисдэр имеет сообщить?
  
   - Немного. Только то, что Королевский геологический журнал отказался публиковать мой доклад о Франсине.
  
   - Что? - Колин остановился как вкопанный и повернулся к собеседнице. Его глаза, которые только что были полны нежности, вспыхнули огнем гнева, граничащего с кровожадностью. - Ох, Мин! Но это же бред! Они не могут так с тобой поступить!
  
   Она пожала плечами.
  
   - Сэр Алисдэр пишет, что пытался выступить в мою защиту, но не смог убедить остальных членов редколлегии. Они заявили, что мои доказательства лживые, а выводы притянуты за уши.
  
  - Чушь собачья! (56) - Колин стиснул зубы. - Трусливые ублюдки! Они просто не хотят признать, что их превзошла женщина - вот и всё!
  
  - Возможно.
  
  Пэйн сочувственно покачал головой.
  
  - Мне жаль, Мин. Надо было нам в тот день всё-таки попасть на симпозиум. Ты смогла бы лично рассказать о своих открытиях. Если бы все эти ученые тебя выслушали, ты смогла бы их убедить.
  
  - Не надо об этом сокрушаться, Колин. - Она взяла его за руку и сжала ее. - Я никогда не буду раскаиваться в том, как поступила.
  
   Они замерли, обнявшись и с улыбкой глядя друг другу в глаза. Наконец у них появилась возможность проводить так часы напролет, почти физически ощущая окутывающие их счастье и любовь.
  
   Минерве очень хотелось поскорее стать женой Колина, но она ни разу не пожалела о том, что отказалась выйти за него тогда, в Шотландии, на пороге Королевского геологического общества.
  
   Он преодолел столько препятствий, чтобы доставить ее к тем дверям. Пэйну пришлось столкнуться с собственными страхами, проявив при этом настоящие чудеса отваги. Он пустил Минерву в свое сердце и в свой дом, помог стать сильной и бесстрашной, столько раз смешил ее, не говоря уж о том, что подарил ей такую страсть и пылкие слова любви. А его предложение руки и сердца! Это был самый решительный поступок, какой только можно себе вообразить!
  
   Взамен Минерве хотелось позволить Колину хотя бы ухаживать за ней как полагается. Ведь именно этого он желал - дать их чувствам возможность укорениться и расцвести. Пэйн заслуживал того, чтобы знать: ее клятвы перед алтарем будут идти от сердца, рожденные прочным чувством, а не спешкой в погоне за славой ученого.
  
   В тот день в Эдинбурге они повернулись спиной к мистеру Баррингтону и зданию Королевского геологического общества, но сэр Алисдэр, из любопытства последовав за Колином и Минервой, пригласил их пообедать в ближайшем трактире. Там они провели несколько часов в ученых дебатах.
  
  Сэр Алисдэр и его друзья выслушали Минерву, засыпали ее вопросами, затеяли диспут, и большинство из них выказали ей уважение как равной по умственным способностям. А Колин между тем, с небрежным изяществом пристроив руку на спинке стула своей спутницы, следил за тем, чтобы бокалы ученых мужей постоянно были полны вина.
  
   Минерве не удалось получить памятную медаль и пять сотен гиней, но эту беседу тоже можно было считать своего рода симпозиумом, и ради нее стоило отправиться в такое путешествие.
  
   Потом Колин отвез Минерву обратно в Нортуберленд и поселил в уютном деревенском коттедже вместе со своей экономкой миссис Хаммонд в качестве компаньонки. А затем он, как и обещал, начал нежные ухаживания. Почти каждое утро Пэйн наносил Минерве визит, а после полудня они отправлялись бродить по окрестностям. Он дарил ей сласти и кружева. Мальчишки-посыльные сновали между деревней и поместьем Риверчейз, доставляя записки, на которых можно было не ставить подпись. Несколько раз в неделю Минерва и миссис Хаммонд ужинали в Риверчейзе, а по воскресеньям приглашали Колина на обед в свой коттедж.
  
   Влюбленные проводили время и врозь. Минерва подробно описывала сделанные в Спиндл Коув находки и изучала местный скалистый ландшафт, а Пэйн вместе с управляющим объезжал свои владения, оценивал необходимые траты и строил планы на будущее.
  
   Ну а Минерва предпочитала о будущем не думать. Если Колин сделал ей предложение со стремительной решимостью, то ее поведение больше напоминало осторожное скольжение по тонкому льду. Наслаждаясь ухаживаниями Пэйна, она старалась не думать о том, что он еще может передумать и разбить ей сердце.
  
   Но приблизительно через месяц после возвращения из Эдинбурга они впервые поссорились. И из-за чего, подумать только! Из-за куда-то задевавшейся пары перчаток! Вторая стычка произошла из-за расхождения во взглядах на то, можно ли Минерве в одиночку исследовать окрестные утесы. Разумеется, она считала, что это абсолютно безопасно, а Колин имел другую точку зрения. Несогласие вылилось в громкую перебранку, в которой были упомянуты и женская независимость, и мужская заносчивость, и подбитые мехом плащи, и камни всех видов, и - вот странно - зеленый цвет. Но в конце концов влюбленные достигли компромисса и совершили совместную экскурсию к утесам, которая плавно перешла в пылкое свидание в зарослях вереска, погасившее гнев обеих сторон. С тех пор ухаживания Колина были хоть и нежны, как прежде, но уже далеко не так целомудренны...
  
   Минерва взяла Колина под руку, и они снова зашагали по тропе.
  
   - Отказ напечатать мой доклад меня не остановит. Я всё равно найду способ опубликовать своё открытие.
  
   - Мы сделаем это вместе. Если ты подождешь еще пять недель, я отпраздную своё совершеннолетие тем, что распечатаю твой доклад для каждой английской семьи.
  
   Она улыбнулась.
  
   - Достаточно и нескольких сотен копий. К тому же в спешке нет нужды. Отпечаток лапы Франсины хранился в пещере миллионы лет. Чтобы оставить свой след в истории, я могу еще немного подождать.
  
   - Послужит ли утешением, если я скажу, что в моем сердце ты уже оставила глубокий, неизгладимый след?
  
   - Да. - Минерва поцеловала Колина в щеку, наслаждаясь легким гвоздичным ароматом его мыла для бритья. - Ты найдешь, чем заняться нынче после обеда? Мне бы хотелось несколько часов покопаться в библиотеке Риверчейза.
  
   Чуть помолчав, Пэйн ответил:
  
   - Если ты хочешь провести полдня в библиотеке - на здоровье. Но, признаюсь, у меня на уме было другое.
  
   - Правда? Что?
  
   - Свадьба.
  
   Минерва чуть не выронила букет.
  
   - Чья свадьба?
  
   - Наша.
  
   - Но мы не можем...
  
   - Можем. Викарий уже трижды оглашал нас в приходской церкви. Перед тем как выйти сегодня из дома, я отправил ему записку, а еще попросил дворецкого украсить часовню Риверчейза. К нашему возвращению всё уже будет готово.
  
   Минерва в изумлении воззрилась на Колина. Так он заранее это спланировал?
  
   - Но я думала, мы подождем до твоего дня рождения.
  
   Он обнял ее за талию.
  
   - Понимаю. Но не могу дольше ждать. Просто нет сил. Я отлично спал этой ночью, а проснувшись, почувствовал, что мне ужасно тебя не хватает. Даже не знаю, как описать это чувство. Я посмотрел на соседнюю подушку, и мне показалось неправильным, что тебя нет рядом - словно я внезапно лишился руки или половины сердца. Поэтому когда я встал и оделся, ноги сами понесли меня к тебе. И вдруг я увидел, что ты идешь мне навстречу с цветами в руках. - В его глазах отразилось сильное душевное волнение. Колин коснулся щеки своей возлюбленной. - Это не сиюминутная прихоть. Я просто не вынесу, если мы проведем врозь еще хоть один день. Я хочу разделить с тобой мою жизнь, мой дом и... - Он сжал ее талию, крепко притиснув Минерву к себе и целуя ее за ухом. - И я хочу, чтобы мы разделили постель как супруги. Сегодня же.
  
   У Минервы голова закружилась от желания. Она вцепилась пальцами в сюртук Пэйна.
  
   - Колин...
  
   - Я люблю тебя, Мин. Люблю так сильно, что это меня пугает. Скажи, что выйдешь за меня сегодня.
  
   - Я... - Сглотнув комок в горле, она немного отстранилась и провела дрожащей рукой по желтому муслиновому платью. - Мне нужно хотя бы переодеться.
  
   - Даже не смей! - замотал головой Колин, не убирая рук с талии Минервы. - Ты выглядишь идеально! Ты - просто совершенство!
  
   От чувств, разом переполнивших сердце, перехватило горло. Минерве захотелось ущипнуть себя, чтобы убедиться, что это не сон. Впрочем, вряд ли бы ей смогло присниться что-то настолько замечательное. Она - совершенство. Колин - безупречен. Этот момент абсолютно идеален. Боязно даже заговорить, чтобы не разрушить это волшебство.
  
   "Не раздумывай, просто представь, что быстро спускаешься с горы, как когда-то советовал Колин", - мелькнуло в мозгу у Минервы, и она выпалила:
  
   - Да. Давай поженимся.
  
   - Сегодня?
  
   - Прямо сейчас. - Не в силах больше сдерживать переполняющую ее радость, Минерва широко улыбнулась и обвила руками шею Пэйна. - Ох, Колин, я так тебя люблю, что не выразить словами. Я попытаюсь на деле выказать тебе свою любовь, но для этого понадобятся годы.
  
   Он рассмеялся.
  
   - У нас в запасе не одно десятилетие, дорогая.
  
   Через пять минут торопливой ходьбы они достигли часовни. Колин отправился за викарием, а Минерва пересекла церковный двор и остановилась возле отполированной до блеска гранитной плиты.
  
   Постояв немного в нерешительности, она набрала в грудь воздуха и, смахнув с щеки слезу, прошептала:
  
   - Мне так жаль, что мы не смогли встретиться. - Она положила свой букет на могилу лорда и леди Пэйн. - Но спасибо вам за сына. Обещаю, что буду любить его всем сердцем. По возможности посылайте с небес ваши благословения. Кажется, время от времени они будут нам очень нужны.
  
   Покинув церковное кладбище, она завернула за угол и увидела Колина, за которым вышагивали викарий, дворецкий и несколько слуг, которые должны были стать свидетелями на этом бракосочетании. Открыв дверь, Пэйн взмахнул рукой, приглашая всех в часовню.
  
   - Поторопитесь! - воскликнул он, нетерпеливо постукивая по земле носком туфли.
  
  Когда все, кроме него и Минервы, вошли внутрь, он повернулся к невесте:
  
  - Готова?
  
  Затаив дыхание, она кивнула.
  
   - Если ты готов.
  
  - Никогда раньше не был в чем-то настолько уверен. - Он поцеловал ее руку. - Ты должна быть рядом со мной, а мое место - рядом с тобой, Мин. Я чувствую это сердцем, и в моей душе нет ни тени сомнения.
  
   Никогда еще Колин не казался Минерве настолько красивым.
  
   - Уверенность тебе к лицу.
  
   Улыбнувшись в ответ, он взял ее под руку и ввел в часовню.
  
   Вот так закончилась замечательная, грандиозная история, которую они собирались не раз пересказать в течение следующих нескольких десятилетий своим друзьям, внукам, гостям за ужином. Она завершилась, как и полагается волшебной сказке, романтической свадьбой, нежным поцелуем и обещанием жить вместе долго и счастливо.
  ______________________________
  Примечания переводчика:
  
  56) Тут автор допустил исторический ляп, использовав слово "codswallop", появившееся не ранее 1875 года - именно тогда некий Хайрам Кодд запатентовал бутылку с мраморной пробкой для минеральной воды. Слово "wallop" на жаргоне означает пиво. Выражение "Codd's wallop" среди любителей пива стало пренебрежительным названием минеральной воды и безалкогольных напитков, которые они считали ерундой. Но в этом романе, напомню, действие происходит на шестьдесят лет раньше - в 1814 году.
  
   От автора:
  
   Франсина была игуанодоном. Сохранившиеся отпечатки лап этих ящеров можно найти во многих местах на южном побережье Англии. Но Минерва на несколько лет опередила свое время, определив, что следы Франсины - это окаменелые доказательства того, что на Земле когда-то жили существа, которых мы сегодня называем динозаврами. Геолог из Суссекса Гидеон Мантелл первым нашел скелет игуанодона в начале двадцатых годов девятнадцатого века. Некоторые из очень важных его открытий часто приписывают его жене Мэри Энн.
  
   Возможно, пионером палеонтологии, сделавшим самый важный вклад в эту науку, была Мэри Эннинг, в возрасте двенадцати лет первой в мире обнаружившая останки ихтиозавра в утесах Лайм-Реджис. Всю оставшуюся жизнь она занималась раскопками доисторических окаменелостей, но ей оставалось лишь смотреть, как джентльмены с более высоким социальным статусом приобретали эти ценные находки, выставляли их и описывали.
  
   Я выдумала Королевское геологическое общество Шотландии. Но в то время действительно существовало Лондонское геологическое общество, которое не допускало женщин ни в свои ряды, ни на свои заседания.
  
   Некоторые читатели, возможно, удивятся, почему в Спиндл Коув празднуют победу над Наполеоном в апреле 1814 года - ведь до его поражения в Ватерлоо оставалось еще больше года. Бонапарт отрекся от французского престола в 1814, был отправлен в ссылку на остров Эльба, но ухитрился бежать оттуда в начале 1815 года, вынудив Англию и ее союзников создать коалицию для проведения военной кампании в период Ста дней. Так что мир, которым наслаждаются герои этой книги, к сожалению, лишь временный, но им это еще не ведомо.
  
  _______________________________________
  
  Внимание! Электронная версия книги не предназначена для коммерческого использования. Скачивая книгу, Вы соглашаетесь использовать ее исключительно в целях ознакомления и никоим образом не нарушать прав автора и переводчика. Электронный текст представлен без целей коммерческого использования. Права в отношении книги принадлежат их законным правообладателям. Любое распространение и/или коммерческое использование без разрешения законных правообладателей запрещено.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"