Шкловский Лев
           Понары Дневник Саковича и остальное

    Сборник рассказов: Переводы
  
    
       Понары: Дневник Саковича и остальное. 
       
       
       
       1. Вступление: ПОНАРЫ. Панеряй. 
       Дневник Казимира Саковича 1941 - 1943 - 
       Панеряйский Дневник - 
       история важного документа Холокоста. 
       
       2. ПОНАРЫ "Место резни людей" Професор Петр Нивинский. 
       Гданьский Университет Политологии. 
       
       3. ПОНАРЫ. Дневник Казимира Саковича 1941 - 1943 
       
       
       4. ПОНАРЫ - «БАЗА» Юзеф Мацкевич 
       Статья из римского журнала "Ожел бялы" ("Белый орел") 
       1945 год No35 (170) 
       

       
       1. 
       
       Рукопись в бутылках. 
       
       
       Как гибнущие моряки посылающие письма в бутылках, в 1943 
       году польский журналист Казимир Сакович - свидетель и очевидец 
       расстрелов в Понарах (Панеряй) оставил нам послание, закопав около 
       своего дома несколько бутылок с дневником от 11 июля 1941 до 
       6 октября 1943 года. Часть записей видимо утеряна, но оставшиеся 
       представляют собой важнейший исторический документ. 
       Сам Казимир Сакович тоже погиб в 1944 г. убитый полицаем. 
       Рахель Марголис, обнаружила, расшифровала и опубликовала 
       давно потерянный дневник Казимира Саковича 
       (Kazimierz Sakowicz) 
       Сперва дневник издали в Польше: 
       
       K. Sakowicz, 
       Dziennik pisany w Ponarach od 11 lipca 1941 r. do 6 listopada 
       1943 r. 
       , Bydgoszcz, 1999 
       
       затем на иврите в 2002 
       
       
       
       Затем в Германии на немецком: 
       
       Die geheimen Notizen des K. Sakowicz: Dokumente zur Judenvernichtung 
       in Ponary 1941 - 1943 Dezember 2003 von Rachel Margolis (Autor), Jim G. 
       Tobias
       (Autor) 
       
       И на английском: 
       
       Ponary diary, 1941-1943 : a bystander's account of a mass murder 
       / Kazimierz Sakowicz ; edited by Yitzhak Arad 
       
       Other Authors/Editors: 
       Arad, Yitzhak, 
       Published: 
       New Haven : Yale University Press, c2005 
       
       В 2012 году в Литве на литовском: 
       
       Kazimierz Sakowicz 
       1941– 
       1943 m. 
       Panerių 
       dienoraštis 
       
       Lietuvos gyventojų 
       genocido ir rezistencijos 
       tyrimo centras 
       2012 
       vilnius. 
       
       Я долго искал русский перевод и пришлось сделать самому. 
       1 мая 2017 года. 
       
       Посвящаю свой перевод всем погибшим в Холокосте. 
       
       
          2. 
       
       
       ПОНАРЫ 
       
       "Место резни людей" 
       
       мой перевод на русский язык. 
       
       Професор Петр Нивинский. 
       Гданьский Университет Политологии. 
       
       prof. UG dr hab. Piotr Niwiński 
       Uniwersytet Gdański 
       Instytut Politologii 
       
       Ponary 
       
       miejsce „ludzkiej 
       rzeźni” 
       
       
       Сейчас Понары - Панеряй жилой микрорайон Вильнюса. В первой половине 
       двадцатого века он был пригородом Вильнюса, а городские жителям - 
       отдаленным, тихим место для летнего отдыха. Панеряйские холмы
       были покрыты сосновым лесом, пересекались железнодорожной линией
       и шоссе, ведущим из Вильнюса в Гродно. Рельеф, близость железной 
       дороги (около 300 метров от ж/д станции Вильнюс - Панеряй), шоссе и
       несколько деревянных зданий, в основном для отдыха, привлекло 
       Советское правительство, захватившее Вильнюсский край, выбрать это 
       место для строительства емкостей для хранения топлива для подачи
        топлива для нужд в основном Советской Армии. 
       Строительные работы начались в начале 1941 года. Это были огромные
       ямы: вырыли их семь,  сверху ширина от 27 до 39 метров, в нижней части
        - 8 м. глубина - более 5 метров. Среди карьеров 
       были канавы для труб, связывающих резервуары в стадии строительства.
       Котлованы планировалось выложить битым камнем и оббить жестью, 
        которая служит в качестве внутренней стенки резервуара. 
       До июня 1941 завершить успели только два хранилища. Вся база 
        площадью более 5 квадратных километров 
       была окружена в четыре метра высотой металлической сетью с
        колючей проволокой. 
       
       Когда немцы оккупировали Виленский край, новая власть выбрало это 
       место для массовых убийств. 
       Победил прагматизм. Котлована годилась под массовые захоронения. 
       Вдали от мест скоплений людей, в окружении леса, гарантована 
        незаметность - выстрелы заглушались лесом. 
       
       По близлежащей железной дороге и шоссе, без проблем можно было
        привозить людей. Скорее всего, вдоль забора были минные поля, это
       было видно из надписей на заборе. Территорию защищали охранники,
       которые применяли оружие против всх приближавшихся к огороженной 
       зоне. 
       
       1941. 4 июля. 
       Немецкий оперотряд - Einsatzkommando 3A - под руководством 
       Оберштурмфюрера SS Эриха Вольфа выполнил первые расстрелы. 
       Отряд принадлежал к оперативным командам (Einsatzgruppe) созданным
       для того, чтобы, " очистить тыл фронта от вредных элементов - 
        коммунистов и евреев ". 
       
       По сохранившихся данным за первые две недели оккупации Einsatzkommano 
       в Вильнюсе убила около 5 тысяч евреев и точно неустановленное число 
       советских военнопленных. 
       Вскоре после того, как отряд двинулся фронт, чтобы иметь 
       возможность продолжать свою зверскую деятельность. 
       
       
       Почти сразу же он был создан новый спецотряд для массовых казней, 
       немцы назвали его "Sonderkommando der Sipo und SD." 
       Его организатором и начальником был назначен немец Мартин Вайс, 
       офицер SD (служба безопасности) 
       Первыми завербованными членами отряда стали мужчины организации 
      «Союз литовских стрелков», также известные как шаулисы "стрелки", 
       которое в то время массово регистрировались на службу в литовской 
       полиции. Их командиром стал Юозас Шидлаускас позже - Балис Норвайша 
       - оба бывшие офицеры литовской армии. В конце 1943 года руководство 
       принял бывший сержант литовской армии Йонас Тумас. Все это время 
       они были подчинены немецким командам. 
       
       1941. Июль. Тогда в отряде было только пятьдесят добровольцев, но 
       вскоре в его рядах было уже несколько сотен солдат и офицеров.
       Большинство из них были литовские добровольцы, но временно 
       участвовали трое поляков и несколько русских. 
       
       Команды отдавались на литовском языке. Отряд был названы
        "Особым Бюро" (полное имя - немецкая полиция безопасности и СД 
       особое бюро). Со временем польское общество членов отряда 
       уничижительно называли «Панеряйские стрелки». 
       
       В течение первого времени члены отряда носили литовскую военную 
       форму: серые брюки, кожаные ботинки, военные зеленые рубашки,  
       зеленые пальто и кепки. Члены отряда, также носили знак довоенной 
       литовской армии "Витис". В 1942 г. введена новая зеленый униформа с 
       коричневой  рубашкой и круглыми шапками с изображением черепа. 
       
       За выполняемую службу солдаты и офицеры получали разныую оплату, 
       как правило, небольшую. 
       По этой причине поощрялась торговля вещами убитых. В то же время
       выдавался допаек: водка и сигареты. Отряд был вооружен немецким и 
       советским трофейным оружием. 
       
       Официально они должны были охранять гетто в Вильнюсе, некоторые 
       здания полиции в Вильнюсе и (Место Бойни) Понары. Но главная цель
       существования отряда были расстрелы (экзекуции). 
       Со временем, из-за отсутствия опыта казней система исполнения 
       изменялась. Первоначально приговорённые к смерти большими группами 
       привозились автомобилями или железнодорожным транспортом.
       Они ставились к вырытой яме и расстреливались из пулеметов.
       Однако, таким образом,  не все люди сразу же убивались, кроме того, 
       использовалось слишком много боеприпасов. На этом этапе казней 
       происходило, то что раненые люди вылезли из ямы смерти. 
       
       Через несколько недель метод убийства был изменен. К месту расстрела 
       пригонялись группы из десяти человек. Они снимали верхнюю одежду их
       расстреливали и сталкивали в яму, палачи, которых также было десять.
       Большие дети стояли рядом с взрослыми, младших держали матери. 
       Во втором случае один палач расстреливал мать, второй ребенка. 
       
       Иногда, в целях экономии боеприпасов, маленькие дети бросались в яму 
       живыми. 
       Осужденные к смертной казни убивались одним выстрелом из коротко 
       или длинноствольного оружия.  Чтобы выстрелы были точными, 
       исполнители были обучены. Один из свидетелей преступлений, Станислав
       Хомчевский писал: «Перед расстрелом офицер показывал схему, которая 
       изображала человеческое тело и отмечала наиболее важные человеческие
       жизненные органы, например, место, в которое солдаты должны были 
       целиться, выполняя расстрел. В соответствии с ранее выданными 
       инструкциями, после залпа выстрелов офицер подбегал к жертвам и 
       проверял точность выстрелов». 
       
       Если кто-то показывал признаки жизни, его приканчивал стрелок, 
       который ранее в него целился. 
       Слои трупов посыпались кальцием, фосфором и покрывались слоем почвы.
       Глубокие ямы засыпались только после нескольких расстрелов. Опасаясь
       вспышки эпидемий немецкие 
       власти время от времени приказывали ямы дополнительно покрывать
       кальцием и засыпать новым слоем земли.Для того, чтобы максимально 
       использовать глубину ямы начали строить трапы, ведущие к середине 
       ямы. 
       
       Осужденые должны были идти к назначенному месту трапа и там
        убивались. Таким образом, тела равномерно заполняли не только края, 
       но и  середину ямы. Остальные ждали смерти в длинной очереди. Для 
       обеспечения порядка были использованы резиновые палки, которыми 
       били осужденных, ждущих казни. В целях предотвращения ударов и 
       защиты себя в этот момент, они даже не успевали подумать, о побеге. 
       Жертвы также травились собаками. 
       Один из анонимных свидетелей свидетельствовал польскому подполью
       «Пытая людей немцы и шаулисы - "стрелки" пустили   на них собак,
       мучали людей, потому что они не могли защитить  себя - их руки были 
       связаны за спиной. Собаки рвали их тела. И их (палачей) смех звучал как
       пулеметное эхо. 
       
       В то время грабежи укоренялись: вещи осужденных, которые позже 
       продавали панеряйские "стрелки". Приведеная к яме смерти группа людей 
       должна была раздеться. Они вырывали золотые зубы, зубные коронки. 
       Найденные деньги, золото и другие ценности палачи формально обязаны
       были сдать немцам,  и эти вещи должны были прибыть в германский 
       рейх. Но это они выполняли неохотно и небрежно. Они были убеждены
       в том, что за добросовестную, непрерывную службу драгоценности 
       жертв принадлежат им. 

       Они даже высказывали эту свою позицию в петиции к правительству
       Германии. Некоторые из этих жестоких палачей образом накопили 
       богатство и в конце войны это помогло бежать в Германию или 
       скрыться в Литве. 
       Панеряйские "стрелки" часто жаловались на "тяжелые" условия труда.
       Частые казни осуществляющиеся в  плохих погодных условиях,
       сравнимые с тяжелым физическим трудом и умственная нагрузка 
       иногда приводили к желанию уйти из службы. Однако, это было не так 
       легко уйти от ужасного расстрельного отряда, солдаты иногда 
       прибегали ко всем видам членовредительства. Тем не менее, это был
       лишь единичные случаи. 
       
       Для того, чтобы по меньшей мере частично предотвратить дальнейшую 
       умственную деградацию, на казни выдавался алкоголь. Водка переливалась
       из бутылок в огромный котел, из которого каждый солдат мог пить 
       сколько угодно. Таким образом, подавлялась чувствительность, вызвалась
       жестокость и готовность к действию. 
       
       Расстрелы выполняли все члены отряда, назначаемые офицером в
       условиях фиксированного графика с охраной, осуществляемой солдатами. 
       До сих пор осталась только часть документов. Большинство из них были
       уничтожены. Дополнительную информацию, мы получали от свидетелей,
       видевших событие, впечатление, но их не так много. Пойманные палачи в
       своих показаняих,как правило, умаляют трагедию тех событий, а тех,
       которые спаслись остается мало. Поэтому особое внимание 
       следует уделять их рассказам и впечатлениям. 
       
       О том, что случилось в Понаряйской резне, больше всего узнаем из 
       записок недалеко в то время жившего журналиста Казимежа Саковича, 
       найденных после войны в бутылках, которые он закопал в саду возле 
       веранды своего дома. Он описывает события с 11 июля 1941 года.
        до 4 ноября 1943 года. ., которые он наблюдал из окна чердака своего 
       дома . Среди многих других фактов, которые он описывает, как убивали 
       представителей польской интеллигенции: "Ну, получается,что они 
       стреляли польские адвокатов и врачей! В то же время, они 
       расстреливали по двое, им сказали раздеться. Они держались твердо, 
       не плакали, ничего не просили, просто попрощались друг с другом и 
       перекрестившись - выходили." - писал Сакович (Sakowicz), который 
       также не дождался конца войны. 
       За нескольких дней до освобождения Вильнюса, его убил литовский 
        полицай. 
       
       
       
       3. 
       
       
       
       
       Как гибнущие моряки посылающие письма в бутылках, в 1943 
       году польский журналист Казимир Сакович - свидетель и очевидец 
       расстрелов в Понарах (Панеряй) оставил нам послание, закопав около 
       своего дома несколько бутылок с дневником от 11 июля 1941 до 
       6 октября 1943 года. Часть записей видимо утеряна, но оставшиеся 
       представляют собой важнейший исторический документ. 
       Рахель Марголис, обнаружила, расшифровала и опубликовала 
       давно потерянный дневник Казимира Саковича 
       
       
       K. Sakowicz, 
       Dziennik pisany w Ponarach od 11 lipca 1941 r. do 6 listopada 
       1943 r. 
       , Bydgoszcz, 1999 
       
       
       Я долго искал русский перевод и пришлось сделать самому. 
       1 мая 2017 года. Перевод дневника Казимира Саковича: 
       
       Панеряйский дневник 1941 - 1943 
       
       1941 
       
       11 июля 1941 г., Погода очень хорошая, тепло, плывут белые облака. 
       Сегодня были слышны выстрелы, вероятно, тренируются в стрельбе 
       в лесном лагере. Около четырех часов дня последние выстрелы, 
       залпы и уже не одиночные выстрелы, около двух часов. 
       
       12 июля, я уже узнал на Гродненском шоссе, что это были расстрелы 
       евреев. Около 3 часов они привели к большому лесу партию евреев. 
       В них стреляли. Это был первый день расстрелов. Тяжелое давящее 
       чувство. Стрельба прекратилась после 8 часов вечера, но долго ещё 
       слышались не залпы, а одиночные выстрелы. Евреев было более 200 
       человек. 
       
       На гродненском шоссе установили литовский военный пост. Проверяли 
       проезжающих. 
       На другой день 12 июля в субботу уже знали в точности, что произошло: 
       Около 3 часов после обеда в лес пригнали большую группу евреев - 300 
       человек. 
       Большинство интеллигентного вида, хорошо одетые и с чемоданами, это 
       были хорошо известные своей экономической деятельностью люди. 
       Через час раздались звуки выстрелов. Расстреляли построив по 10 
       человек. 
       Раздели пальто, сняли шапки и ботинки (но не снимали брюк!) 
       
       Расстрелы продолжались в последующие дни: 13, 15, 16, 17, 19 июля 
       ( в субботу) 
       Расстреливали молодые "стрелки" 17 - 25 лет. 
       В доме Юхневича (сосед автора) основали военный пост, охраняющий 
       территорию. 
       На пост приходит группа евреев (5 человек) за лопатами. Выясняется, 
       что им придется закопать расстреляных вчера. 
       Так продолжалось всю неделю. Потом этот пост в доме 
       Юхневича ликвидировали. Только "стрелки" стреляли и охраняли. 
       На гродненском шоссе пост задержал евреев возвращающихся из 
       Друскининкай в город и загнали в группу направлявшуюся "на работы" 
       Также в группу были включены два молодых еврея, напрявлявшихся в 
       Вильнюс вместе с еврейкой. 
       Другие три дня 20, 21, 22 июля тихо. 
       
       
       VII.11 
       Автомобиль NV-370 с двумя веселыми "дамами" литовками и каким то 
       "господином" который отправился на экскурсию, желая посмотреть 
       как расстреливают. После убийств вернулись обратно. Я не видел 
       печаль в их лицах. 
       Однажды в июле, чтобы утомить еврейскую группу, в поле около 
       Науякемиса их заставили делать зарядку. 
       
       
       
       От VII.14 
       Раздевают до нижнего белья, широко торгуют одеждой её возами 
       привозят из Гуреляй у переезда (у гродненского шоссе) 
       
       На гумно - центр одежды, из которого, наконец, заправленную в мешки 
       одежду увозят. 
       Идет интенсивная торговля. Покупают одежду за 100 рублей, и находят 
       в ней зашитые 500 рублей! "Стрелки" с полными рюкзаками набитыми 
       часами, деньгами, и так далее. Обширная торговля за бутылку (3/4 л) 
       водки (Скайдрёи) продают одежду и так далее. 
       
       
       По пути еврейки задаются вопросом: «Где тут работа?» 
       От VII.23 расстрелы до конца месяца, за исключением того, в воскресенье, 
       VII.27. 
       Всего июль ежедневно в течение 17 дней каждый день были расстреляны 
       около 250-300 людей, то есть в среднем - по 275 человек (4675 человек: все 
       мужчины 
       и только одна "добавленая женщина). Кроме того, почти каждый день 
       привозили автомобилями по несколько или десятки людей, вероятно, 
       коммунистических тузов. 
       Вообще в июле были расстреляно около 5 000 людей. Оставалось только 
       стаи ворон но выстрелы и их отпугнули. 
       
       Свирепствует Пятрас Казюкас, воспитанник литовского приюта 
       священника Беляускаса. Казюкас - вор ограбил типографию "Руха" 
       в Пабраде и.т.п. 
       
       
       
       VII.23 
       Прекрасный день. Пригнано около 500 людей. Стреляли до темноты, 
       слышались крики: " Я - не коммунист!", " Что делаете?" Согнанные 
       начали бежать, выстрелы слышались по всему лесу целую ночь и утром. 
       Ловили, били и стреляли. Полно интеллигентов. Несколько человек 
       прорвалось до Йогелон, их догнали и расстреляли, но кажется 
       нескольким удалось убежать по гродненскому шоссе. 
       
       Август 
       Расстреливали 1 и 2 группами более чем из 300 человек. 
       Кейзикас поселился у Верешко. 
       Одежду носят после 9 часов вечера, когда никто не видит, 
       потому что запрещено ходить. 
       Проходят рядом с нами. У одного спросил чтобы продал картошку 
       из мешка за плечами, он ничего не ответив пошел к Верешко. 
       Кейзикас в Панеряй шантажирует евреев - семьи Понаса и Шапиро, 
       Понаса ограбил, взял радио и как слышал, много других вещей. 
       Самовольно делает обыски - "ищет оружие", а а выносит одежду и.т.п. 
       Немцам 300 евреев - это 300 врагов человечества, литовцам 300 пар 
       обуви, брюк и.т.д. 
       В августе расстреливали 1, 2, 6, 8, 11, 16, 19, 22, 23, 24, 26 
       всего за 10 дней расстреляли 2000 человек. 
       В последнюю неделю то есть VIII.27–29, "стрелки" говорили, что на 
       следующей неделе за день будет столько расстреляных, сколько за 
       весь август. Так и случилось. 
       
       С VIII.3 до 5 . 
       (Включительно) не расстреливали. 
       6 августа 
       Около 300 людей все с узлами, несколько повозок с чемоданами 
       позади. Шли через Понары "на работу". 
       
       VIII.7 
       Не расстреливали. 
       . 
       VIII.8 
       Расстреляно около 200 человек. Расстреливали только после обеда. 
       По дороге их били палками. Давид Каселис говорил: " Были в пути, 
       работали". 
       
       
       VIII.9 и 10 
       Не расстреливали. 
       VIII.11 
       Первый день расстреливали с утра около 8 часов (потому что какая 
       "работа" ночью. 
       Дочь З. Белостоцкого с улицы Францисканцев говорила: " Их взяли в 
       субботу 
       VIII.9, 
       а позже в понедельник в Понары" 
       Дочь имела справку, но было уже поздно, потому, что их расстреляли 
       в 9-11 часов утра, 
       но это выяснилось только в 3 часа, после обеда. 
       
       С VIII.12 до 15 . 
       (Включительно) Не расстреливали. 
       
       VIII.16 
       В группе около 200 людей, шла еврейка одедая в темно синее платье с 
       белыми пятнами, соеднего возраста, усталая,это была первая 
       женщина в группе из Вильнюса, также немало детей, которым 
       было по 12-15 лет и стариков, которых пришлось нести, так как 
       не было колясок. Коляски были только несколько дней, потом 
       в такие игры не играли. 
       
       VIII.17 и 18 
       Не расстреливали. 
       
       VIII.19 
       Было уже две женщины. Одна молодая светловолосая, 
       интеллигентной внешности. Всего около 100 человек. много 
       молодежи. Караима взяли на улице. Он уже был в яме, когда 
       немец участвовавший в экзекуции с самого начала и к которому 
       он обратился, говоря, что он не еврей, его отпустил. Выпил воды 
       у Рудзинских и пошагал в Вильнюс. Живет вроде на улице Киевской. 
       Стреляли людей группами в спину или из пулемета, во время дождя 
       или в позднее время( иногда закидывали гранатами) 
       
       Один человек в нижнем белье убежал до Дегсняй. Его догнали 
       и застрелили. Дети пасли коров, а он бежал в их сторону, так они 
       разбежались во все стороны. Несколько метров в рожь, которая 
       уже была подросшая. 
       Обычно расстреливали по десять человек, глаза завязывали только 
       этого пожелавшим. Другая группа видела ранее убитых, которых не 
       всех закопали. Нет! Идут по трупам будущие мертвецы. 
       
       Выяснилось, что VIII.22 один еврей на площадке ударил немца 
       бутылкой в затылок, немец упал и его увезли. 
       Это случилось, когда немец у осужденого на смерть взял драгоценности. 
       
       
       С VIII.22 
       немцы забирают драгоценности, а литовцам оставляют одежду 
       и прочее. 
       
       VIII.22 
       После разрушительных сильных ветров и обильных облаков снова 
       установилась хорошая 
       погода (это была пятница). Автобус "Арбона " 
       № 5401 в 4-х часа после обеда возвращается в Вильнюс 
       примерно через час возле дома, где я полол гречку, 
       прошел Казюкас он шел домой, из за связанного покрывала 
       за его спиной была видна одежда. Он шел спокойно, уже ничего 
       не стыдясь. Вместе с ним шел какой то литовец. 
       
       VIII.22, 11,30. до полудня 
       Ветренно, полол с женой гречиху. Вдруг мы видим, как Kазюкaс 
       бежит по дорожке к гродненскому шоссе. 
       Я говорю жене, что, вероятно, снова гонят евреев, потому что Kазюкас 
       спешит на «работу» (одетый в какой-то новый 
       костюм). Я последовал за ним, вижу - по шоссе ведут более 100 человек, 
       в том числе 7 евреек, одна из них очень красивая, очень молодая. 
       Через 20 минут раздались выстрелы 
       Стоящая у будки какая-то женщин, обьяснила, что это горничная 
       владельца лесопилки Шапиро. Она говорит нам о том, что вчера на улице 
       взяли утром шедшего на работу сына Шапиро Сёму 18 лет, ученика 
       последнего класса польской гимназии на Доминиканской улице. Она 
       принесла ему пальто, продукты питания и другие предметы. Я не знаю, 
       что это позже с ней случилось. Она была христианкой, она, помимо всего 
       прочего, она принесла, как я видела, школьный плащ. 
       
       Оказалось, что VIII.23 евреи были две группы по 6 женщин, в общей 
       сложности 12 человек. Первая группа молодых евреек казнены 
       литовцами. Kазюкас хвастался Хавелайте они раздетые догола, 
       выглядели очень хорошо. 
       
       
       Вторая группа, доставленная через нескольких часов, уничтожают уже 
       не "стрелки" а немцы. 
       Видимо, немцы убедившись, что расстреляные девушки голые, не 
       передали вторую группу "стрелкам" , а сами их расстреляли. 
       Именно поэтому литовцы, вероятно, сердится и из мести, по-видимому, 
       говорили, что немцы «есть раса загрязненные евреями», потому что 
       немцы привезя евреек, удалили "стрелков" прочь от раскопок до ворот: 
       всё продолжалось почти час от прибытия до первого выстрела. 
       
       Что Kазюкас не лгал о наготе, о чем свидетельствует тот факт, что на 
       следующий день предложил купить шелковые чулки. 
       VIII.23 субботу 
       Отличная теплая погода. 8,30. Утром прибывает из Вильнюса автобус 
       "Арбоне" 
       No. 5491. 
       Реально ли это? На этот раз автобус вместе с несколькими немцами 
       сидят еще несколько гражданских лиц и кажется, 12 женщин, молодые 
       еврейки. 
       Автобус поворачивает на стратегическую дорогу, а затем - в лес. 
       Вскоре я слышу крик и ужасные предсмертные конвульсии. Через 
       некоторое время слышится залп, затем - несколько отдельных 
       выстрелов, и все успокаивается. А в 9,30. по гродненскму шоссе едет 
       автобус "Арбона" (уже без женщин),в Вильнюс. 
       Для караима, кажется, произошла ошибка, когда он уже был VIII.16 был 
       назначен в четвертую десятку запланированного расстрела. 
       
       VIII.24 и 25 
       Не расстреливали. 
       
       VIII.26 
       Расстреляно 88 человек, среди них - 6 евреек. Большинство как было 
       видно по одежде и другим вещам были не из Вильнюса, и не из городов, 
       а из местечек. Так Понары был как бы центральной базой(расстрелов). 
       
       Сентябрь 
       IX.2 вторник 
       Ветрено. Сильный дождь, холод, дожди. 
       7 часов утра - еду в Пирчюпис. По шоссе через стратегический путь 
       в площадку, автомобиль едет, а за ним - два грузовика с евреями. 
       Когда я был уже в Kaзбее, раздались выстрелы. Через полчаса на 
       дороге появляется длинный ряд людей - только вверх от переезда до 
       часовни около 2 километров(на самом деле) 
       Во время переправы побежали за 15 минут! 
       Это было, как выяснилось позже, в соответствии с Янковским 4000 
       людей, другие говорят что 4875 человек,только женщины, много детей. 
       Когда они повернули на дороге (Гродненское шоссе), что ведет к лесу, 
       они поняли, что их ждет, и кричали: «Спасите!» детей укачивали на руках, 
       и так далее. 
       
       Стреляли 80 "стрелков" Забор охраняли около 100 стрелков. 
       Стреляли пьяные. 
       
       Перед расстрелом мучили (Янковский), чтобы поиздеваться, 
       страшно пытали мужчин и женщин. Мужчин расстреливали отдельно; 
       женщина раздевали до нижнего белья. У людей было много вещей, 
       меха, ювелирные изделия, потому что они думали, что уходит в гетто. 
       Литовский командир взвода (Калиновскис) 
       вышел на шоссе в женской шубе, была пьян. Они стреляли так, что 
       другая группа должна была стоять на убитых. Они шли и шли по трупам! 
       Закопали сразу на следующий день. Там было много раненых. Одна 
       (еврейка) убежала в Жемайю. 
       Она была ранена в руку. Она видела в яме двух своих убитых детей, а в 
       другой яме погиб её муж. 
       
       
       Хавлова в этот день встретила 5 окровавленных евреек, одетый в одежду, 
       рваную колючей проволокой. 
       IX.3 и 4 шла активная торговля в женской одеждой! На второй день в лесу, 
       возле ямы, нашли маленького ребенок, играющего в песке, бросили в яму 
       и застрелили (Янковский). 
       Другой случай - на грудного ребенка оторвали от груди и застрелили. 
       (Kривкова) 
       
       Эти люди были расстреляны, в наказание за предполагаемые выстрелы в 
       немецких солдат в Вильнюсе на 31-воскресенье, август. 
       В городе было вывешено 
       обьявление Хингста, что за выстрелы в минувшее воскресенье 
       наказать виновных евреев. Стрельба продолжалась весь день, а затем 
       "стрелки" снова пили. Они пили, и на следующий день. 
       
       На следующий день, IX.3 (среда), зашла к Янковскому еврейка, 
       путешествующая из Вильнюса; её заметил литовский "стрелок". 
       Он бросился на крыльцо, 
       спрашивая: Что она "Юдэ"? 
       
       Она сказала, что "Юдэ" 
       
       Тогда он начал безжалостно бить и потащил в лес, где и убил. 
       Многие сокровища присвоили литовцы, потому что те, кто был послан в 
       " Гетто" разговаривал с ними может взять его с собой, так что они несли 
       сокровища, теплую одежду, и так далее. Литовки прибыли за одеждой. 
       Привезено около 2 тысяч еврев, в том числе много женщин и детей. 
       IX.8 
       Сенсация - обыск в Паняряй в квартире, где она жил Kазюкас; 
       он арестован 
       IX.12 
       Опять же, стрельба в 2 часа. во второй половине дня. 
       IX.17 
       Сенсация. Среди идущих евреев пошли Kазюкас и другой крестьянин 
       из Казбеи, который был пойман за забором, когда шли воровать одежду. 
       
       
       Оба из них были вынуждены надеть пальто, с пришитыми еврейскими 
       звездами. Kазюкас пошел на расстрел в первом ряду. Он был убит. 
       Оказывается, что одна из главных причин для расстрела было то, что он 
       посмел забрать часы евреев, и они принадлежали другим, по крайней 
       мере, не "стрелкам". 
       
       октябрь 
       Расстреливали Х.2 , 3, 16, 21, 25 и 27-е 
       X.16 четверг 
       Холодная погода, относительно сильный октября холодна 
       (неожиданная волна холода пришла в понедельник - вторник). 
       Во вторник, 4 еврейки убежали через Дягсне. 
       X.25 
       Многие получили ранения. В ночное время, пытаясь бежать, стреляли 
       всю ночь. 
       Рассказал, что когда сельский житель пришел к литовцам принеся 
       водку и попросил еврейских тряпок, то за водку получил целый мешок 
       тряпья; мешок был очень тяжелым. 
       Литовцы, давшие ему сумку, сказали быстро исчезнуть. 
       Рядом в лесу любознательный сельчанин открыл сумку и стал 
       просматривать вещи, где нашел убитого еврейского мальчика. 
       Он спрятал его под мох. Дорожные строители увидели, что сельский 
       житель прячет что-то, после того, как он ушел, пришли, открыли мох 
       и нашли трупик. 
       
       X.25, Ужасная суббота. 
       О 8:20 пм. утром на шоссе, рядом с часовней, показалась длинное 
       шествие обреченных 
       Когда они подошли к переезду, я увидел, что это были 
       только женщины - и пожилые, и молодые, и вместе маленькие дети в 
       колясках. 
       Дети лежали прижав ручки к груди, некоторые мирно спали. 
       Отличная погода, солнечно. В это время, в лесу уже один один 
       за другим раздавались залпы выстрелов. Они стреляли, и женщин 
       и детей, которые с 7 утра. были привезены в утро на двух грузовых 
       автомобилях 
       (№№. 4003 и 4005) из Лукишкяй 
       
       Интересно, что когда эти машины возвращались из леса, в них сидели 
       литовские солдаты и уже делили вещи. И как они успели! 
       У железнодорожной будки это видели там стоящие Янковский, 
       Высоцкий и другие, у Шлигельмильха не выдержали нервы и он убежал. 
       
       
       Когда первый ряд шествия подошел к переезду было ровно 
       8:52 пм., А когда прошел последний ряд, была 9,17 часов.! Шествие шло 
       довольно медленно, на лицах виделась страшная усталость. А залпы в 
       это время повторялись непрерывно. 
       Обреченные начал беспокоиться. Одна из них обратился к стоящему 
       около будки Высоцкому: «Какая это местность» 
       А тот, несмотря на, что за разговоры с обреченными приговаривали к 
       смерти (могли расстрелять, как это было в случае, когда арестовали 
       человека, который, спрошенный одной женщиной X.16, сказал, что 
       это - Панеряй), (Понары) 
       возбужденным голосом сказал : 
       Па-не-ряй. ( По - на - ры) 
       В рядах послышался плач. Еврейки начали отступать назад. Тогда по 
       приказу офицера солдаты ( их было 12, впереди - 6 
       с капитаном), начали избивать их прикладами. Одна еврейка говорит 
       солдату: 
       - Я дала вам все деньги, за которые вы обещали отпустить и 
       меня и ребенка, не дайте мне умереть! 
       Солдат смеется. 
       Другая молодая еврейские интеллигентка 19-20 лет, одетая в серое 
       пальто с черным меховым воротником, ведущая трех -четырехлетнего 
       мальчика в синем пальто падает на землю (несмотря на грязь), целуя 
       ноги офицера и просит, оставить в живых, обнимает грязные ботинки 
       и умоляет, а он для того, чтобы освободить ноги пинает её ботинком 
       в челюсть, и вытягивает ногу из ее объятий, но оцарапал кожу щеки 
       и кровь смешивается с грязью. 
       Еврейка лежит и судорожно умоляет, но еще один солдат 
       ударил ее прикладом , она хватает приклад ... и целует, стоя на коленях 
       на пути к входу в бойню. Тогда солдат хватает плачущего мальчика 
       и выбрасывает его за забор, как дрова, и там снова поднимает приклад, 
       чтобы бить ребенка. Еврейка кидается вперед, бежит за забор из 
       колючей проволоки, чтобы защитить ребенка. 
       А им только этого и надо. Выстрелы всё ещё звучат. Они продолжались 
       до 5 часов. во второй половине дня. 
       
       Еврейки шли вереницей по трупам, так же X.27 шли и евреи. 
       
       
       Примечание X.25. 
       Одна еврейка, услышав выстрелы, пыталась убежать; ее 
       поймали и по приказу офицера мучают на шоссе. 
       Офицеры также били и издевались. Теперь немцы тряпки возами 
       возят в Вильнюс. 
       X.27 понедельник 
       Пригнали около 1000 женщин и детей обоих полов. Так как было 
       необычно холодно, детям позволили снять только пальто, оставив их с 
       одеждой и обувью ждать смерти. 
       Во время пересечения переезда шли почти исключительно мужчины 
       (среди них - около 15 советских солдат), в конце шествия несколько 
       женщин. 
       Шел дождь. 
       Одна женщина с ребенком, и еще один парень - еврей, пытались 
       убежать, парня застрелили. Женщина с ребенком убежали через 
       Понары в направлении Черной Крыницы. 
       
       Примечание. 
       Теперь уже "стрелки" расстреливают в гражданской одежде и и военный 
       конвой. 
       И дальше мучают. 
       X.30 
       Погода прекрасная, солнечная. 9 часов. утром приходит четыре грузовика 
       с литовскими солдатами и офицерами. Вскоре - ещё 4 машины, полные 
       пожилых женщин и детей. Звучат выстрелы. 10 часов. У часовни 
       показывается длинная процессия. Когда она вошла в гродненское шоссе, 
       несколько человек попытались убежать. А убежали - я не знаю. Впереди 
       переезда женщины, в конце - мужчины. Женщины меньше охраняются, 
       мужчины окружены плотной сетью солдат. 
       Расстреливали залпами и из пулеметов, в трех местах проходила 
       экзекуция (слышались выстрелы). Вечером, около 7.30., в лесу начали 
       стрелять . Такие расстрелы в последние недели повторялись часто 
       - 
       Теперь выяснилось, что это серьезно раненные люди бегут спасаясь и 
       прячась в ночной темноте. 
       Некоторым из них повезло, если у них только достаточно 
       достаточно сил; тяжело раненые, не имея сил, чтобы бежать быстро 
       были пойманы. 
       Теперь 9 часов. вечер, и выстрелы слышатся в нескольких различных 
       местах. 
       Ясно слышно, что выстрелы в лесу быстро приближается, по-видимому, 
       кто-то бежит стреляя. Гонится. 
       
       
       ---Переступив ворота какая-то еврейка поняла, куда она идет и просит 
       своего ребенка (мальчика несколько лет), бежать. Мальчик использует 
       подходящий момент и ускользает. Это замечает литовский офицер. Он 
       кричит, чтбы тот остановился, стреляет, ребенок останавливается, 
       офицер подбегает и несколькими выстрелами (серия) убивает. Ребенок 
       падает. Мать кидается к нему, но солдат колет ее штыком. Она падает. 
       По приказу остальные евреи её подбирают и уносят. 
       Раненая или убита - не знаю. 
       
       Ноябрь 
       XI.1 
       Они стреляли еврей и евреек с детьми. 
       XI.6 
       Автомобиль, привез еврев и евреек. 
       XI.17 
       4 грузовиков прибыли в только с мужчинами. Позже была организована 
       охота. Обреченные бежали через лес, и тогда на них охотились. Это 
       подтверждали отдельные выстрелы в разных местах в лесу. «Охота» 
       длилась около 2 часов, затем затихло. 
       XI.17 
       [Собраны евреи] охота, [они] разбежались. 
       
       
       XI.17, XI.19 
       [Привезли] автомобилями. 
       XI.19 
       Привезено более 200 женщин и детей. Был холодный, резкий ветер. 
       У него кончились патроны, пришел к будке погреться. И чтобы 
       сэкономить патроны от матерей отбирали детей и убивали прикладами, 
       да, были случаи, чтобы не утомляться стреляя каждого ребенка, 
       их живыми кидали в яму. 
       
       
       
       
       XI.21 
       Опять же, женщины и дети, мужчины (немного). Во время убийств и в 
       лесу звучали залпы. Из базы вышел "стрелок" с ружьем и на дороге 
       ( был базарный день, пятница) предложил покупать принесенные 
       женские вещи - несколько пальто, платье, сапоги. Последние два пальто 
       - синее и коричневое - продал за 120 (сто двадцать) рублей, и добавил 
       пару ботов. Когда один из крестьян Вацловас Танкунас из Старого 
       Междуречья (Тарпупяй) спросил, что он ещё будет продать, "стрелок" 
       сказал, чтобы «подождал», пока он выберет еврейку на требуемый 
       размер. В. Tанкунас с женой испугалсь, и как только "стрелок" ушел 
       быстро уехали. "Стрелок" вернулся с одеждой и злился, что нет этих 
       "хамов", потому что он должен был «беспокоиться», подбирая еврейку 
       из четвертой партии, которая была "подходящая" по росту. 
       
       
       Кажется, XI.6 будет массовое убийство ... 
       1 ноября, благочестивые представители католического литовского 
       народа ликвидировали четыре грузовика еврев. Стреляли уже одетые в 
       свою военную одежду. В День 1 ноября (суббота) был день Всех Святых. 
       Это не мешало им расстреливать. 
       XI.25 
       Привезеные автомобилями - женщины, дети, несколько мужчин. Всего 9 
       автомобилей. Проезжая через ворота, жертвы пытались выскочить. 
       Их бьют. 
       Декабрь 
       XII.5 
       360 человек, в основном женщины, дети и больше не нужные 
       специалисты. 
       Многие ниток (катушек) [?]. 
       [Привезены] только бедняки. 
       
       
       
       
       XII.7 
       Воскресенье, 6,30. вечером, было темно. На дороге остановили женщину, 
       вытащили к воротам - там крики, борьба, а затем выстрел и тишина. 
       В это время от Kазбеев ехала какая то телега, ехавшие в ней услышав 
       крики и избиение, повернули назад. Как выяснилось позже, в ней, кроме 
       других была (пани) Ольшевская из Понаров. 
       
       В деревне "Сорока татар" поймали еврейскую женщину, с ребенком. 
       Еврейку застрелили, а ребенка убили прикладом. Об этом, среди 
       прочего, рассказал проф. медицины Генрик Реубенбауэр. 
       
       XII.12 
       Kазюкас вернулся, бледный, избитый. 
       
       
       
       1942. 
       
       В одну пятницу апреля была застрелена Монгирдайте 
       
       ; мне об этом рассказал её брат. 
       Это человек, который убил адвоката Сикорского 
       
       По прозвищу "дед", но его настоящее имя 
       Стасис Ленкайтис. 
       
       
       
       Сикорский имел две брюшные раны и в височной области, оба 
       выстрела спереди так как Сикорски пятился, 
       умоляя оставить его живым. 
       
       В течение некоторого времени, более трудно зарегистрировать день 
       расстрелов по двум причинам: 
       1) литовцы не приносят одежду сельчанам на шоссе, а доставляют 
       прямо Янковскому, с весны живущему в лесу возле базы; 
       2) периодически в определенное время ямы заливаются 
       (толстым слоем земли) из-за вони. Даже в июля заполняли. 
       Для этого даже специально привозили людей из Вильнюса на автобусе. 
       В то же время часто привозят и осужденных, укладываемых на пол 
       грузовика под ноги литовцам. Теперь вышел на поверхность тот факт, 
       что в 1941-1942 год. литовцы (полиция), убили в Вильнюсе поляка в 
       участке во время допроса, привезли его закопать в Панеряй. 
       VII.2 
       8,30. утром приехал один автомобиль, то же количество, как и в 
       прежде. Оказалось, что это 6 человек, в том числе 5 мужчин и одна 
       очень красивая молодая девушка. Разбежались лесу, 
       Их преследовали и выпустили серию выстрелов из револьверов 
       (на этот раз, кажется, стреляли немецы). Maриле видел бегущую. 
       Долго стреляли. По-видимому, потребовалось ловить в лесу 
       
       
       10:30. утром уже прекратили стрелять, и автомобиль уехал. 
       Вещи жертв приобрел Рудзинский за 5 тысяч рублей, занятые у 
       Стефании Кветковской (жены старосты) , когда полученные вещи 
       в том числе женское пальто. Рудзинский (которого встретил) сказал 
       мне об этом, и привел в свою квартиру на переездах 
       недалеко от станции и показал темно-синий драгоценный камень 
       с золотым цветом (одна сторона) от клея, который, вероятно, камень 
       прикреплял к чему то. Рудзинский, объясняя мне о цене камня 
       сказал, что нашел в кармане пальто расстреляной. 
       Камень был спрятан в уголке кармана и пришит. Шевровая обувь с 
       убитого , маленького размера, по-видимому, с небольшого человека , 
       ручной работы. Подошвы резиновые. Кроме того, я видел 
       черный мех с подшивкой из серой ткани (почему жертва одела мех 
       летом?). Часы и другие предметы "стрелки" оставляют себе, как и 
       лакированную обувь. Позже всю ночь они пили в своей будке, 
       стреляли до 3.00. 
       Утро. 
       Рудзинский переживает, что не может найти деньги и золото 
       спрятанное его покойной женой. В отчаянии все пропил, оставил 
       квартиру и продал все вещи. 
       В 1942 году. 15 июля. 
       В Паняряй пришли два "стрелка" принесли и предложили купить шубу; 
       пошли в направлении Черных Крыниц. 
       Все чаще в последнее время "стрелки" грабят прямоо на улице. 
       В Вильнюсе сообщает нам, что литовские военнослужащие имеют 
       особые знаки отличия (Панеряйские). Правда расстреливают с 
       различными знаками даже... и кавалерия! Kазюкас вероятно снова 
       "работает" на базе. Я видел его 7 августа. его лицо в ужасных шрамах? 
       VII.15 среда 
       Стреляли красноармейцев, поляков, были доставлены 4 машины (около 
       70 человек). (Новицкий). 
       
       слышал от Палукнио (Paluknio) крики 
       S: "О, Иисус! (по польски - Езус) 
       
       
       
       VII.30 четверг 
       Грузовик по стратегической дороге привез пожилых евреев, которые 
       удалили из гетто как непригодных для работы. Привезли около 9 часов. 
       утра. Похоронены многие тяжело ранеными. Всего тогда были убиты 
       150 пожилых евреев. 
       Паняряйские в тесном контакте со "стрелками" (на самом деле это были 
       не "стрелки" а военные) поддерживают литовские железнодорожники, 
       полицейские и работница почты, в общем, вся панеряйская "литовская 
       колония"! 
       [Не хватает 
       несколько предложений] 
       
       
       ... которых замучали (один солдат жаловался, что очень 
       устал от избиений) застрелили, вы можете подозревать, что 
       похоронили много тяжело раненых, из-за пыток и боли от стрельбы 
       в плече, так что 
       не хотел больше стрелять и приканчивать (раненых). 
       
       Август 
       VIII.6 четвег 
       1 автомобиль, 20 человек, в основном советские и несколько пожилых 
       евреев. Погибли 20 человек: евреи и советские их привезли в одном 
       грузовике. 
       Их расстреляли в лесу, слышалось, как ведущие жертв "стрелки" 
       смеется. 
       VIII.14 пятницу 
       Привезены 4 человека, в том числе один человек был убит в тюрьме. 
       Другие, то есть 3 человека, покрытые брезентом вместе с четвертым 
       трупом, сидели в грузовике. Вокруг них стояли "стрелки". Это было 11 
       часов. утром. Кто, эти люди, неизвестно. 
       
       
       
       VIII.25 вторник 
       Убито 8 людей, кто такие неизвестно, был слышен плач, и позже 
       много выстрелов из пистолета. Стреляли, как обычно, литовцы. 
       
       Примечание. 
       В течение некоторого времени, жертвы транспортируются на другой 
       машине, перекрасили автобус "Арбону"Ну, транспортирует так: вокруг 
       них на сидениях сидит "стрелки" и у их ног на полу лежат жертвы. На 
       первый взгляд кажется, что едут только палачи и что жертв привезут 
       потом или "стрелки", едут одни, чтобы закопать старые ямы или просто 
       пострелять в воздух. Но истина открылась - "стрелки" несколько раз 
       и приезжали для того, чтобы уравнять ямы, без жертв и пострадавших. 
       
       
       
       VIII.26 среда 
       Расстреляли 20 евреев, которые скрывались в лесах и в последнее время 
       были выловлены "стрелками" и егерями. 
       
       Сентябрь 
       IX.10 четверг. 
       В солнечный день в полдень, 5 (17) в час, был в будке. вдруг 
       показался легковой автомобиль с закрытыми окошками, немцы едут 
       на базу, везут какой-то одного человека. Они приказали литовцам 
       убраться, сами его расстреляли и закопали. 
       Вернувшиеся литовцы его откопали, чтобы подобрать одежду, 
       а затем продать. Было невозможно узнать, кто он - или еврей, или 
       христианин? 
       IX.12 
       Около 9:25 утра. утро было тепло и солнечно; приехал автомобиль 
       №. 51620 с литовцами. Высадив жертв, он вернулся в Вильнюс. 
       Не ожидая литовцев, это подтверждает тот факт, что будет другая 
       партия . В течение этого времени, раздается эхо выстрелов. 
       10,50. возвращается машина, стреляют снова. Позже литовцы 
       возвращаются. Это был покрытый брезентом грузовик. 
       Считается, что расстреляли 25 людей, большевики, поляки и евреи. 
       октябрь 
       X.7 среда 
       8,30. грузовик прибывает из стратегической дороги; выстрелы. 
       Грузовик возвращается в Вильнюс и через час снова приносит новую 
       партию обреченных 
       Стреляли якобы так называемые "партизаны" из Вильнюсского района, 
       кто-то был из Молодечно. Почему даже здесь в Понарах? Литовцы 
       принесли вещи, чтобы продать в Науякемио и Казбее. Говорят, что 
       в одной одежде была найдена записка (её владельца) к своей жене, 
       чтобы спасала. 
       Он писал, что не знает за что сидит. 
       
       X.10, суббота 
       Один автомобиль (автобус); Литовцы сидят на скамейках а осужденные 
       лежат на полу. Это пытаются скрыть подготовку к расстрелу, 
       потому что вы могли бы подумать, что литовцы только собираются 
       закопать старые ямы. 
       X.13 вторник 
       2 машины; привезли пожилых евреев. Их расстреляли. 
       X.20 вторник 
       2 машины; Кажется, что привезли 16 евреев пожилого возраста. 
       
       X.31, суббота 
       2 машины; Были слышны крики, взывали о помощи. 
       
       Ноябрь 
       XI.14 суббота 
       2 машины привезли поляков из тюрьмы Лукишкяй. Они бежали, 
       литовцы их ловили и расстреливали. Раненых не прикончили, чтобы 
       не надо было тащить в яму, сами доползли. 
       
       
       
       Декабрь 
       XII.1 
       В день женщин, несших передачи в тюрьму, эти передачи не приняли. 
       
       XII.2 среда 
       Около 8,30. утром из Вильнюса со стороны шоссе показался уже 
       знакомый грузовик закрытый тентом. Рядом с водителем сидел 
       известный с вида немецкий офицер гестапо с очками, опухшим, 
       страшным, покрасневшим, лицом. В заднем конце машины усажены 
       литовцы, сидя так, чтобы снаружи не было видно осужденных. 
       Автомобиль проехал мимо железнодорожной будки и повернул 
       к стратегической дороге, а оттуда - к базе. Вскоре звук двигателя уже 
       послышался на базе расположенной недалеко от дороги, ведущей от 
       базы к гродненскому шоссе . Это, вероятно, была небольшая яма 
       рядом с первой небольшой ямой, потому что голоса там слышались 
       на железной дороге. 
       Через некоторое время, более точно в течение нескольких минут, 
       слышались громкие крики: «Стой, стой!» 
       Затем все замолкло, потом мы услышали выстрелы. 
       Вскоре после этого показался другой автомобиль. Опять же, несколько 
       минут тишины, а затем - выстрелы. Сразу после последнего выстрела 
       на гродненском шоссе показался бегущий осужденный, он был был 
       одет в светло-серые брюки, без рубашки и шапки, бежал кое как: , 
       был ранен: ранения пулей в области грудной клетки; об этом 
       свидетелствовали кровь на груди и спине. 
       Пересекая шоссе и вбежав в лес по другой стороне базы, 
       (подтверждается следами на снегу) на шоссе, где был литовский пост. 
       Когда он увидел, что там литовцы, пытались отступить и столкнулся 
       с 14-15 литовцами из базы и 2 немцами. Литовцы открыли свирепый 
       огонь! Осужденный упал на землю. 
       Один литовец подбежал и прикладом ударил его по голове. Потом они 
       остановили пустую телегу, подняли труп, (голова - сплошь масса 
       крови и мозга) 
       За осужденным начали гнатся примерно через 5 минут. Если бы не 
       свежий снег, на котором хорошо были видны следы, он бы, конечно, 
       сбежал, но следы его выдали, куда бежит. 
       
       Любопытно, на следующий день, то есть. XII.3, я был в Вильнюсе: 
       XII.3 (узнал) 
       Когда к заключенным принесли снова месячные передачи, 
       нескольким женщинам возвратили пакеты. Говорит, что XII.2 был 
       взят из тюрьмы адвокат Вацлавский и другие. 
       
       
       XII.18 
       Привезли на одной машине. 
       Раздалось 6 выстрелов. 
       Как стреляли евреев. 
       Евреи загнали на базе в одно место. Было сказано, лечь лицом к 
       земле. Затем, отбирали по нескольку и вели ближе к яме. Здесь били 
       издевались и приказывали раздеваться. Первоначально сделали 
       трамплин над ямой. Когда осужденный шел по трамплину, в него 
       стреляли. Позже применяется второй способ - нескольких загнали 
       в яму и расстреливали. 
       Третий метод - загоняли в ямы и бросали гранаты. 
       В четвёртом - расстреливали в рвах. Одетые евреи были согнаны к 
       ямам, там должны были раздеться, а затем их расстреливали их из 
       пулемета. 
       Другие евреи сидели на шоссе и не знали, что скоро их будут убивать. 
       
       
       1943. 
       
       Январь 
       I. 28, четверг 
       Три (3) автомобиля показались на стратегическая дороге. 
       Заключенные имели страшный внешний вид, они устали, их только 
       что собрали из тюрьмы, в том числе несколько женщин,а также 
       несколько евреек. Их стреляли литовцы, немцев были двое. На 
       следующий день Янковский продавал хромовые кожаные сапоги, 
       большой размера, он сказал что эта его обувь, но она слишком мала. 
       Я сомневаюсь в этом, потому что было слишком большим размером, 
       хотя в хорошем состоянии, но все-таки подбиты подошвы. Почему в 
       случае, прежде чем они были «слишком малы»? 
       Это была обувь жертвы. 
       Тем не менее идет снег, природа хочет отыграться за опоздавшую 
       в этом году зиму. 
       Литовцы грабят на дорогах. 
       
       Снег уже так много, что в четверг, 4 февраля, по стратегической 
       дороги прибыли 2 машины, полные большевиков с лопатами для 
       уборки снега. Они выкопали снег с дороги на дорогу между 
       стратегическим шоссе и базой. Однако слышу про постоянное 
       задержание лиц, находящихся в деревне и 
       ловлю беглецов. Например, в Баушишкяй поймали одного (Semion) 
       то в январе 18. там арестовали (у) Трусявичене, которую нашли 
       у себя дома под печкой. 
       
       
       В Рудининкай организовали засаду и в Старых Мацелях 
       арестованы 9 человек, в основном из Юргелевичей, в первую очередь 
       из-за того, что был пойман долго скрывавшийся Житкевич - бывший 
       полицейский и работал в советском Вильнюсе; Он был связан с группой, 
       постоянно преследовавшейся литовцами. Все указывает на то, что 
       скоро будут расстреливать снова. 
       После того, как в Лондоне, сообщили, основываясь на сообщениях из 
       Стокгольма, что Каунасский епископ сказал, что литовцы не должны 
       убивать евреев и поляков, и он осудил и запретил это делать. Я не верю, 
       что это будет. 
       Почему Епископ не осудил немцев с литовцами когда убивали 
       священников (ксензов?) депортировали архиепископа, пытали и 
       убивали поляков. И теперь, когда проиграли в Ливии и в Триполи, 
       когда пал Сталинград, Ростов, Курск, Харьков, на Кавказе немцы в 
       окружении, в Крыму немцам слишком опасно, только сейчас 
       Епископ «осуждает», потому что ... чувствует немецкий коллапс, и с 
       ними и литовцев, которые больше, чем любой другой народ мира, не 
       имеет совести устроив резню. Ранее он не запрещал убийств, потому 
       что тогда его быть новым ценный актив, потому что это была чистка 
       поляков из церкви. 
       I.31 
       ... сильный холод, много снега. Ехал на велосипеде из деревни в 5 часов. 
       после обеда. Чуствую сильные карболовые или чем-то подобные запахи. 
       
       II.18 четверг 
       9 часов. показалась уже знакомая машина. Она останавливается на 
       гродненском шоссе (Не едет дальше по стратегической дороге). 
       Остановился именно перед местом, где есть отверстие в заборе у ворот. 
       3 немца выскочили, за ними - литовцы, прозвучала команда мужчинам 
       вылезти, они в основном, без пальто и шляп, со связанными за спиной 
       руками, за ними одна высокая женщина темно - сером 
       пальто (как выяснилось позже, был серый из овчины 
       меховой воротник). 
       У каждого мужчины стоял литовец, держщий правой рукой за шею 
       а в левой - карабин. Когда заключенный высокий - палач держит его 
       за связанные за спиной руки. 
       Цепочка двинулась. Скоро слышатся глухие отдельные выстрелы. 
       Немцы и литовская часть возвращаются в автомобиль, что их ждет 
       
       Возвращает только часть литовцев, значит автомобиль придет снова. 
       Так и есть. На этот раз из автомобиля выходят мужчины, хорошо
       одетые,  в головных уборах, лыжных шлемах, одетые в роскошных шубы 
       и  пальто, эти хорошо выглядящие люди, конечно, не из тюрьмы. Также 
       скованы. За каждым сзади идет литовец. Опять же, идут в базу,снова 
       слышны отдельные тупые выстрелы. 
       Опять же, только часть палачей возвращается; что это значит - 
       не повторять. Это третий раз когда автомобиль прибывает! 
       Выходят женщины, только женщины, в основном, молодые, с 
       несвязанными руками, Литовцы приказывают им идти в лес. Пошли. 
       Женщины идут цепочкой и вслед за ними - отряд палачей. Тихие и 
       резкие выстрелы, короткие залпы. Прошло больше часа, возвращаются 
       литовцы, неся вещи убитых, грузят в машину и вместе с немцами все 
       уезжают. 
       Конец? 
       Вскоре в железнодорожной будке показывается 
       литовец Владиславас Клюкас - непревзойдённый убийца. Переговоры о 
       его заботах - в руках его обувь ( польские сапоги ) - Хочет- 4 тысячи 
       рублей. Обувь ещё теплая. Рассказывает нам о том, что немцы 
       стреляли  мужчин по одному из пистолета. Один стрелял, другой в то
       же время  палкой толкал в яму. Женщины (в основном еврейки и 
       советские) ... 
       Мужчин убили одетыми. Литовцы убитых раздевали а одежду прятали 
       под кустарники и в снег. Также поступили с второй партией жертв. 
       Только женщинам приказали раздеться. После расстрелов 
       немцы начали ходить по оставленным следам: нашли почти 
       все, литовцами спрятанное под кустами. Немцы смеялись: 
       Германавичюс спрятал шубу женщины из первой партии в будке 
       под кроватью, но нашли немцы. Они приказали, принести её в 
       автомобиль. В шубе был спрятан мужской костюм, хороший, только 
       немного окровавлен воротник. Немецы костюм не заметили, так как 
       Германавичус, после того, как немец вышел, ловко вытащил костюм 
       и спрятал. 
       Большинство осужденных были якобы большевики, поймнные во время 
       недавно бывшей облавы у реки Нерис, к востоку от Вильнюса. советские 
       женщины были с ними и были также ранены. 
       Дополнения к II.18 
       Затем были расстреляны 42 человек. В первом автомобиле, в котором 
       люди имели ужасный вид ... был молодой человеком, без 
       шляпы, светлыми, спутанными волосами, ужасно уставший. Закопали, 
       потом литовцы вернувшиеся с лопатами и кирками. 
       
       Баланс февраля. 
       Многие литовцы бегут из Вильнюса от мобилизации. Большинство 
       бежит в Варену, Алитус, Рудишкяй. Я вижу эти перемещения по шоссе. 
       Около рельс стоять запрещается, потому что постоянно объезжают 
       литовцы, и они очень рьяные. 
       II.27 суббота 
       В Рудне какие то партизаны якобы советские, убили 2 немцев и 2 
       литовцев егерей на свадьбе. После убийства отдыхали весь день в селе 
       Висинчяй, а затем двинулись в сторону Ночи. . 
       
       В тот самый день произошла авария поезда возле Варены 
       
       III.3 - другой же авария (столкновение) в том же самом месте. 
       Март 
       III.5 пятница 
       Около 2 часов. снова в почтовая посылка во второй половине дня на 
       трассе - появляется такси с «лидерами» № 35979 (? Видимо), а вслед 
       за ним - автомобиль с приговорёнными 
       Вскоре выстрелы карабинов (автомобиль выехал на стратегическую 
       дорогу, небольшой снег, хорошая дорога). И вот возвращается с 
       некоторыми литовцами значит ещё вернется! Определенно - 
       возвращается, но на этот раз выстрелы карабинов слышатся уже 
       по всему лесу, видимо, сбежали. Я рядом с будкой; возвращается такси, 
       на месте начальника сидит какой-то литовский лейтенант, везут немцы. 
       Через несколько минут появляются два 
       немца, погоны с двумя звездочками, один в очках, молодые, 
       22-25 лет, в сопровождении литовского прапорщика. 
       Оказывается, что они не могут покинуть базу, из-за отсутствия бензина. 
       Отправляют на Паняряйскую станцию литовцев позвонить по телефону 
       называют номер 3041. Сами ждут на перезде. Внезапно их будки 
       появляется "партизан" неся связки одежды, из которых торчит как-то 
       рубашки, вроде серые. Видно и синие или черные одежды, край 
       женской юбки. 
       Он сталкивается с немцами. Они останавливают и говорит ему, чтобы 
       нес вещи обратно в автобус. Литовец возвращается через ворота, но 
       снова проходит через отверстие в заборе, и бежит через 
       железнодорожные пути; продолжают идти по лесу (А я его позади) 
       переходит дорогу (на пути к Понарам). Здесь стоит 
       телега: он грузит узел и вращается в Вильнюс. 
       Оказывается, что стреляли литовцы и немцы, потому что
       заключенные ,  бежали и их ловили. 
       Смена руководства: теперь палачи не во главе с литовцем, а вдвоем 
       вместе: немецкий и литовский подчиненный офицер. 
       Другие вещи перевозятся на машине поздно ночью в Вильнюс. 
       Я не мог больше оставаться, потому что один немец начал меня 
       внимательно наблюдать. 
       Тот, кто взял радио, является Юргис Гуоба 
       
       
       III.19 пятницу 
       Я был на шоссе, вдруг около 12 часов. во второй половине дня со стороны 
       часовни показалось уже знакомое такси. Водитель и знакомый офицер с 
       очками, сидели спереди, а сзади - какие то двое гражданских. 
       Первая мысль в голове - видимо, какой-либо проверки. 
       Автомобиль повернул на соединительной улицу, а оттуда - к базе. 
       Подождем возвращавшихся «инспекторов», но вскоре со стороны базы 
       слышатся 3 автоматных выстрела. Значит не проверка. Вскоре
       автомобиль  возвращается, и кроме водителя, сидит только офицер в 
       очках. Заднее  сиденье автомобиля пустое. 
       Кто они были? Можно предположить, что эти два литовцы осужденных. 
       Потому что мы должны знать, что только в последние дни, в основном с 
       понедельника, III.15, в Вильнюсе и по всей Литве из за агитации литовцев 
       против мобилизации немцы арестовали многих высокопоставленных 
       чиновников - литовцев. Агитация был прекрасно организована. 
       Против мобилизации были настроены все литовцы - от 
       самого низкого чиновника в провинции до самого высокого 
       в Вильнюсе. 
       Литовская полиция приказывала вернуться домой тем, кто 
       был призван. 
       
       III.20 суббота 
       Позже, по прибытию машины, в который был офицером с очками 
       около 9 часов приехал грузовик. На этот раз, в дополнение к 
       грузовику, проехал второй автомобиль. 
       Вскоре мы услышали выстрелы из автомата, а затем - после перерыва 
       и выстрелы из карабинов. Это немцы стреляли из автоматов, а 
       из карабинов литовцы. На базе послышался крик только одного 
       осужденного . Позже, во второй половине дня, два литовца- палача 
       Вальтерис ( стрелок из клайпедского района) и Меркис, говорили 
       о чем-то с Янковским, который сразу же пошел на базу, чтобы 
       забрать одежду. Возвращаясь сказал, что там только простые
       лохмотья, кроме того очень кровавые. Янковский за всё заплатил
       2 600 рублей. 
       Когда Янковскис был на базе в будке его заменил Ч. Окунев. 
       Кто же были эти осужденные? Вероятно, из тюрьмы литовского 
       гестапо,  а не из Лукишкяй. 
       Гестапо на улице Мицкевича в подвале камеры и там, когда 
       решено не посылать в Лукишкяй, а в Панеряй, литовцы- гестаповцы 
       заставляют заключенных снять хорошую одежду и дают ужасные 
       тряпки и башмаки - ветошь полностью без пуговиц. Вот такая одежда 
       была в будке, и её приобрел Янковскис. 
       В конце февраля, в Больших и Малых Лигайняй, 
       Гудяляй, Тарпупяй литовские полицейские собирали 3 000 из тех, кто 
       весной не шел на работу в лесу. 
       Полицейские из Палукняй. Собрали не более чем 100 людей - 
       в противном случае, сказал они, "немцы расстреляют". 
       
       III.27 субботу 
       11 часов. Они прибыли на двух машинах: легковых и грузовых. вскоре 
       послышались выстрелы из карабинов - это стреляли литовцы. 
       Грузовик вернулся пустой, значит поехали за новой партией. 
       Перерыв в стрельбе, прозвучали только три отдельные выстрела. 
       Видимо, кто-то был ранен, но все еще жив, поэтому прикончили. 
       Опять же автомобиль снова выстрелы, и тоже из карабинов. 
       Затем обе машины возвращаются. Значит экзекуция закончена. 
       Тишина, выстрел, после чего другой. Тишина. Два литовцы идут 
       на шоссе разговаривают с Янковском. 
       
       Только на днях я зашел в будку Янковскому узнал, что: 
       Это евреи, только "бабы и дети " 
       
       Апрель 
       ' " 
       " 
       Светопреставление 
       " 
       25 марта, 26 и 28 гестаповцы шныряют по Понарам. Все 
       напуганы. Один немец пришел на станцию ​​и спросил, сколько 
       вагонов может поместиться на запасных путях? 
       В Паняряй предположили, что просьба о такой информации 
       - просто уловка, чтобы скрыть истинную цель прибытия. 
       
       IV.4-й, воскресенье, 5 часов. днем - 4 грузовика из Вильнюса 
       Литовские полицейские пришли одетые: 
       1) В сметоновской униформе то есть в синих или зеленых 
       пальто и в шапах с красныи полосами, 
       2) В черных пальто и черных фуражках то есть в немецкой 
       униформе и 
       3) В мундирах гестапо. 
       Вместе с ними привезли два ящика водки. В автомобилях - немцы 
       гестаповцы, в том числе основной "расстрельщик" в очках. 
       Суматоха, предупреждения друг от друга, укрывание 
       «подозрительных» предметов и.т.д. 
       
       
       Некоторые люди не ночуют или уезжают из Понаров. Гестаповцы 
       пошли на базу, мы видим, что осматривают ближайшую яму; 
       пошли дальше на базу еще что-то осмотреть. По Панаряй ходят 
       отдельные литовцы; между приехавшими больше внимания 
       уделяется числу сотрудников полиции 
       (В процентах). 
       Литовцы пытаются протянуть время, исследуя Паняряй, 
       ходят, пытаясь разговорить жителей, в основном напрасно, 
       потому что на литовский вопрос отвечают по польски 
       " nie rozumiem " (не понимаем) 
       
       И, наконец, новость ударила, как молния,: Чтобы привести 
       евреев поездами из Вильнюса на запасные пути и расстрелять. 
       Уже темно, стою у калитки, слышу локомотив прибывает с 
       пустыми грузовыми вагонами, довольно давно стоящий на 
       запасных путях - и в Лентварис. Тишина. 
       Вскоре поезд идет из Вильнюса, прошел через Панерюс. 
       1. Наконец пришел из Вильнюса и не проехал через дома, 
       значит остался в Понарах, так как слышатся звуки, похожие 
       на маневрирование поезда. Полицейские разводят костры. 
       Тихо! После полуночи они идут спать. 
       
       2. Просыпаюсь очень рано утром; тихо, уже светло. 5:20 час. утра. 
       Около 6 часов утра на автомобилях прибыли гестаповцы. 
       Открыли 4 вагона и приказали евреям выйти, но без вещей. 
       Заранее все окружила густая цепь литовцев и гестаповцев. 
       В групах двинувшихся из вагонов по 5-6 человек. 
       3. Евреи ... занервничали, но идут, а когда перешли ворота с 
       колючий проволкой и увидели издалека ямы, поняли, что их ждет. 
       Те, кто молодые, и даже женщины пустились бежать. 
       Залп прозвучал. 5 еврея бегущие к рельсам - оказались перед 
       колючей проволокой; за ними - немец и несколько полицейских, 
       сильный огонь, трое упало и два - через отверстие в заборе, но один 
       сразу же провалился подстреленный, еще не успев перебежать рельсы. 
       Второй - по рельсам в лес по направлению ко мне, но вдруг он начал 
       хромать и упал рядом с деревом. 
       4. Другие евреи, в основном женщины и дети, пошли дальше. 
       Перед первой ямой часть процессии остановилась. Часть - половина 
       из них пошла дальше. В другой стороны, когда дошли до того места, 
       где густой лес, несколько храбрых снова бежали. 
       
       Первой партии первой половине у ямы приказали раздеться. 
       Плач, стоны, мольбы, падения к ногам литовцев и немцев 
       Те их толкают, а упорных стреляют. Другие избиваемые раздевются, 
       стоя в 10 метрах от ямы. 
       Те, кто носит бедную одежду, не раздеваются. Их загоняют в 
       яму и от краев ям литовцы начали стрелять. 
       Позже, какой то наполовину одетый человек, по приказу немеца 
       за ноги потащил в яму женщину потерявшую сознание или умершую 
       от сердечного приступа, потом и ему литовец стреляет в голову; ясно 
       видно, как разбивается череп, и человек падает, как подкошеный. 
       В то же время, бьют других, и уже пять человек, женщина и три 
       девочки поставлены на краю ямы лицом в яму; за их спинами литовец 
       стреляет из револьвера и все исчезают в яме. Опять же, более десятка 
       человек, избиваемые прикладами, быстро загнаны в яму. 
       
       С краев ямы литовцы стреляют вниз в них. 
       В это время начинается новый расстрел второй половины партии- 
       выполняются следующим образом 
       
       По краям ям, выстраивают по 7-8 мужчин и женщин, которым 
       почти к голове прислоняя револьвер последовательно стреляет литовец. 
       Один за другим они как подкошенные, падают в яму. В то же время, 
       часть литовцев ... ликвидировав большинство первой партии, 
       маршируют обратно к новым жертвам в поезде. 
       
       
       
       Наконец, у ямы остается только 3 мужчин только с нижним бельем 
       и вокруг разбросанная на песке олежда. Один полицейский пользуясь 
       случаем, что не видит немец, запихивает в кусты какую-то 
       одежду. Немец дает команду и три еврея быстро подбегают к одежде, 
       из которой , откуда мы можем видеть, тащат в яму женщину 
       Это повторяется еще два раза. Наконец сами быстро вскакивают в 
       яму. Звучат 3 выстрела. 
       Конец 
       
       Нет, не конец! Литовцы скидывают в кучу одежду; вдруг из 
       одежды один литовец вытаскивает ребенка, бросает его в яму 
       после того, находит ещё ребенка снова бросает его в яму, ребенок, 
       и другой, и многие другие. Также - в яму. Один литовец стоит у 
       ямы и стреляет, как видно в этих детей. 
       Что это? Скорбящие матери так пытались спасти 
       жизнь своих детей, спрятав их под одеждой, видимо, надеялись, что 
       спрятанным детям каким-то образом удастся спастись. К сожалению. 
       Несколько минутный перерыв, а затем сформирована новая партия 
       из лежащих на земле в 80-100 м от ямы около бараков, лицом вниз. 
       И эта партия делится на две части. Опять продолжаются мучения, 
       чтобы разделись, плач, крики, мольбы. Какая-то женщина показывает 
       литовцам ребенка, по-видимому, еще младенца; он хватает ее и 
       толкает  в яму с ребенком. 
       
       Наконец, много не раздетых мужчин и женщин, а это значит, плохо 
       одетых, загоняют в яму. Начинают стрелять с верха ямы. 
       Наконец у ямы выстраивают 7 женщин, одетая только в нижнее белье, 
       гремят выстрелы. С другой стороны ямы снова выстраивают 10 
       мужчин и женщин, опять выстрелы. Опять же, ребенок. 
       Литовец приказывает кинуть в яму. 
       Еврей несет и вдруг вдруг кидается с ребенком к лесу. Его ловят, 
       раздаются выстрелы. 
       Еврей исчезает за деревями в кустарнике; до сих пор слышатся 
       выстрелы. Скоро литовцы возвращаются. Сбежал? 
       Сбежал? Один литовец говорит что-то другим 3-м 
       евреям и люди с 2-мя полицейскими идут в лес. 
       В это время, с сильной стрельбой пригоняется третья партия; 
       снова приказывают раздеваться. 
       Какая-то женщина (это четко видно) плюет в лицо немца; литовец 
       ударяет её прикладом, женщина падает. По команде немца, два 
       еврея тащат её в яму. Выстрел не для нее. 
       За это время, выходят из леса 3 полицейских сопровождавших 
       евреев: два несут еврея, а третий - ребенка. 
       Все вместе идут к яме. 3вучат 3 выстрела 
       Вскоре в сторону ямы движется 40-50 человек, подгоняемых 
       прикладами. 
       Опять же, начинают стрелять с верха в яму. Опять то же самое. 
       Один человек сопротивляется, что-то кричит, показывает детей. 
       Выстрел - человек падает. 
       Одна женщина встает, сама идет в к яме и садится на её край. 
       За ней, с криком «мама» бежит десятилетняя девочка в 
       красном свитере и садится рядом. Немец выбирает 4 человека и с 
       их спины, около 2-3 м, стреляет в затылок каждому. 
       
       
       Опять же, гонят несколько десятков людей в яме, задержав на месте 
       4 мужчин, одетые в нижнее белье. Остановив у ямы, литовцы начали 
       стрелять. Конец. Немец что-то говорит, другим четырем, подбегая 
       к яме. Но не слышно выстрелов. Немец, который стоит у ямы, 
       жестикулируя что-то говорит четверке в яме. 
       Закуривает трубку, наблюдает, снова что-то кричит, нагнувшись в яму. 
       По-видимому, они в яме чем то заняты. 
       Может складывают убитых, разравнивают, устраняют кучи? 
       И, наконец, немец дает литовцам знак слышатся 4 выстрела. 
       Новая четвёртая партия, и опять то же самое. Примерно в том же 
       порядке расстреливают еще 7 партий; в общей сложности 11 партий 
       и в 11 часов. все утихает. 
       А действительно? Ну, да! Потому что поезд остался пустым и пришел 
       локомотив его забрать. 
       А все вещи убитых, ранее выгруженные из вагонов на землю. 
       Высится гигантская гора, это вещи и куча пищи, подушки, матрасы, 
       детские коляски, и все сумки, чемоданы, посуда, мешки с картошкой, 
       буханки хлеба, одежда - все смешанные вместе. 
       Как выяснилось, от 7 до 11 часов. расстреляно 49 вагонов с людьми 
       потому что это был первый состав грузового поезда. 
       Таким образом, в менее чем за 4 часа погибло около 2 500 человек 
       и, возможно, даже больше. 
       
       Удалось убежать немногим, может быть, только 50 -и людям. 
       Такое небольшое количество выживших может быть связано с тем, 
       что бежали только отдельные лица. Например, когда вели 200-250 
       осужденных, пытались бежать только 4-5 людей. 
       Литовцев шло 50-60, так что была полная неразбериха; поэтому 
       бегущих без каких-либо проблем расстреливали, тем более, что почти 
       все беглецы сделали одну и ту же ошибку: они бнжали на открытом 
       месте, а не через лес. Волнение отняло у них смекалку. 
       (По-видимому) надо было бежать, когда процессия приближалась к 
       лесу. 
       Это не конец. 
       На (железнодорожную ) станцию прибыл новый поезд с жертвами 
       
       
       Те новые (жертвы), по-видимому, сразу же поняли, в какой 
       «Каунас» их привезли, и что ждет их здесь в ближайшее время. 
       Поэтому приняли тактику побега, которая в основном дала 
       гораздо лучшие результаты, чем жертвам первого поезда. 
       Только открыв вагоны приговоренных высадили на рельсы 
       и сформировали партию, они сразу (почти все) кинулись бежать 
       в разные стороны, начался хаос, стрельба,большинство бежит 
       по рельсам в сторону улиц, в направлении Науякемио, 
       часть - к дороге, и так далее. 
       Литовцы стреляют, один из полицейских, раненный пулей, 
       падает, его грузят в машину. Оказывается, другой полицай 
       выстрелил в еврея, но попал в коллегу, который попал в 
       траекторию выстрела. 
       Бежит какая -то еврейка в красном (свекольного цвета) свитере, 
       за ней - девочка; Еврека уже бежала через неохраняемую открытую 
       площадь перед станцией, повернула на улочку. В это время она 
       услышала сзади выстрел и крик ребенка "Маме, MAME", бежит 
       назад и почти лоб в лоб сталкивается с полицейским. Тогда выстрел 
       - она падает замертво. 
       
       Большинство бежали в сторону Науякемиса и там, на улице, в 
       основном, были убиты, но в ту сторону и побежали в основном. 
       За проволочный забор из той партии приходит лишь несколько 
       десятков человек, в основном - женщины и пожилые люди. 
       У ямы их пытают: 
       одна женщины в темным длинным пальто плача что-то кричит 
       немцу. За спиной литовец стоя с 2-3 метра, выстрелил, она падает. 
       Других медленно и трудно раздевающихся, в стороне подбегают 
       несколько литовцев и бьют палками по их головами. Некоторые 
       женщины вскочили и вслепую (как в трансе) бегут к яме. 
       Звучит много выстрелов; 
       одна окровавленная женщина в нижней одежде,ужасно крича, 
       влезает из ямы; 
       Литовец ее колет штыком - она ​​падает, другой убил ее выстрелом. 
       
       Других сгоняют к яме и усаживают на краю ямы; часть - 
       15-20 человек. 
       Вижу детей, все только в нижнем белье, звучат выстрелы. От ворот 
       показывается, новая, большая партия может быть, 400 человек в 
       относительно плотно окруженых. 
       По-видимому, литовцы, научились на побегах первой партии, 
       ревностно охраняют эту группу. Перед ямой все ложатся лицом вниз. 
       Отсчитывают несколько людей и ведут к яме. Что-то говорят, 
       наконец, один литовец что то говорят обреченным, они начинают 
       раздеваться, одна женщина с ребенком на руках и ещё двумя 
       маленькими вцепившимися в её платье, (медлит) 
       литовец начинает безжалостно бить её палкой. Крики. 
       Еврей в одной рубашке, защищая избиваеиую женщину, прыгает 
       к литовцу, щелкает выстрел - еврей падает почти у ног женщины. 
       Другой литовец хватает ребенка и кидает его в яму, еврейка, как 
       сумасшедшая кидается в яму за ребенком, за ней две девочки, 
       раздаются три выстрела. О УЖАС! 
       Эта партия - женщины, мужчины, дети - всех раздевают догола. 
       Они сами послушно бегут в яму - звучат выстрелы. 
       Опять от лежащих отделяют половину, гонят, слышны крики 
       литовцев " скорей, скорей!" У ямы все столпляются и раздеваются 
       догола. 5 евреек с детьми усаживают на краю ямы, одна блондинка 
       в сером нижнем белье, они руками закрывают головки детей. 
       Звучат выстрелы. Трех евреев не расстреляли, они с места где 
       раздевались, несут женщину в яму, видно внезапно умерла, 
       возвращаются, берут за руки и ноги ещё женщину и несут, опять 
       несут в яму мужчину, возвращаются. 
       Литовец им приказывает ложиться лицом вниз. 
       
       
       Встает оставшаяся часть партии, две женщины не поднимаются 
       литовец их пинает ногой - ничего. Другие евреи их уносят. 
       Все раздеваются донага. Расстреливают. 
       Три еврея поднимаются, приводят площадку в порядок, потом 
       и их убивают. 
       В одежде литовцы нашли двух детей, бросают в яму. 
       Литовцы двумя рядами идутт за новыми жертвами. 
       Через несколько минут звучит много выстрелов, напротив дома 
       Чесника ( Cześnik ) бежит еврей молодой, крепкого сложения, 
       за ним офицер полиции, звенит выстрел, еврей начинает хромать 
       литовец его догоняет у ограды, тот уже лежа на земле, умоляюще 
       поднимает руку, литовец что то говорит, тот кивает головой и из 
       за пазухи вынимает какой то черный мешочек. Литовец берет, 
       осматривает, прячет в кармане, ещё что то спрашивает, еврей 
       отрицательно трясет головой, литовец стреляет почти в упор. 
       Еврей падает. Около убитого лежит ученический билет с фото, 
       выданный Джуделу(Judelio) Шапиро, сын Вениамина средней школой 
       Швенчиониса, ученику 3 класса, дата выдачи 1941.III.18. 
       В то время, около 20 людей сбегают, насколько дальше бежит 
       мужчина с ребенком на руках, 30-35 лет, с женой и двумя 
       малолетними девочками; звук выстрела, отец падает, женщина 
       хватает мужа, что то кричит, забывает о необходимости бежать, 
       дети стоят возле неё, прибегают два литовца - все убиты. 
       Какие-то два еврея бежат прямо в лес за ними прозвучали выстрелы; 
       падают, лежат, но утром их уже нет, по-видимому, притворились 
       мертвыми, и встал, и ночью убежали. В том месте, где они лежали 
       у дома Кондратовича осталась лужа крови и рабочий документ Вульфа 
       Лишанского из гетто Швенчионяй. 
       Далее, в кустах, лежит паспорт Бориса Шапиро (По-видимому брата?) 
       Паспорт №. 504494. 
       На барьере, возле дома падает молодой еврей подбежал 
       литовец и размахнувшись ударил по голове прикладом. 
       Разбил череп. на следующий день в этом месте, видели большую часть 
       мозга. Вместе с Гене Чесюлите (Ciesiulyte) закопали мозги и нашли 
       паспорт Гирша Берковского. 
       В то же время, около самого дома литовец поймали еще одого выстрелил 
       тот упал, дрожа в предсмертной конвульсии, потом стало тихо. 
       Литовец, который остановился около него, положил карабин в сторону 
       и снял с убитого ботинки! 
       Из второго поезда был 9 партий, большинство (4 партии) были 
       раздеты донага.. Около 16 часов. во второй половине дня - это было 
       закончено. 
       Четырех евреев оставили, они под присмотром литовцев, собирали 
       одежды; затем открыли ящики и какой то белый порошок сыпали в яму. 
       Позже лопатами засыпали немного земли и, когда, наконец, все это 
       сделали сами залезли в яму и были убиты. Работали, вероятно, 
       больше, чем час. 
       
       Silence. 
       От рельс приближается 5 литовцев, они идут в лес в напротив дома, 
       Он обнаруживает еврея, который лежит, потому что он был ранен 
       в бедро. 
       Убили его. Через час от плотины приползает мальчик, 10-12 лет, 
       несчастный, не идет, а ползет. Дополз до убитого Шапиро, а затем к 
       нашему двору. Валерианки, воды [сказал]: Мама с сестрой сказала 
       мне у ямы: «Сынок, уходи!», И я ушел. Я повредил ногу. Хлеб; 
       от основного дороги в сторону. Он из Ашмяне. 
       На следующий день, с евреями [пришли] также ... 
       Еврейская полиция; Вторник IV.6 - прятался в яме, покрытой ветками, 
       тогда в мешке от картошки попал в Вильнюс. Какая-то женщина с 
       ребенком [ехала) из Вильнюса в Каунас. станция Вильнюс - в грузовике, 
       привезли в Паняряй, здесь он плачет, а затем отделяют их и взял их в 
       гестапо в Вильнюсе. 
       
       Весь вторник на автомобилях везут вещи, еврейские полицейские 
       собирают убитых, а вечером - вещи. 
       В Паняряй не пьют без кипячения воду, потому что попадает кровь? 
       Разворовывают вещи. Лучшее - немцы и литовцы, и худшее в Вильнюс 
       еврейской полиции. 
       Во вторник, немец подстрелил невесту Казюкаса. Она крала и 
       загружала вещи в тачку, увы... 
       " 
       Светопреставление 
       . 
       
       
       - комментарии 
       Многие бежали в Райстелюс. Какая то еврейка спряталась в сточной 
       трубе на перекрестке, но Высоцкий её выдал, другой еврей упал 
       с литовских рук (с моста) у Людвиново ( Liudvinavo.) погибли 
       Сикорский, Валентинавичене. 
       “ 
       , 
       Ещё одно 
       " 
       светопреставление 
       
       “ IV.5 
       (Записано V.5) 
       Оказывается, что на мосту (стратегическая дорога) в будке 
       в то время был "стрелок" Кевялис из Вевиса. Его совесть отягощена 
       4 мя еврейскими смертями, которые в тот же день, только чудом 
       спаслись с базы на машине. К сожалению Кевялис , 
       увидев 2 бегущих евреев (он был в будке) несмотря на холод и снежные 
       ямы. Он босой в нижнем белье выскочил с карабином, догнал и убил 
       на дороге 2 евреев, рядом с Людвиново. 
       Потом он запрещает приближаться сельским жителям, пока сам не 
       вернется; и бежит и вскоре вернулся одетый. Раздев евреев прежде, 
       конечно, хорошо проверив их карманы, а затем выбил молотком 
       (принес специально) золотые зубы. После завершения этой "работы", 
       он заметил из стороны Воке из имения Лентварио в Понары идущего 
       адвоката Сикорского, он проверил его документы и разодрал их, сказал 
       ему идти к кусту; когда тот прошел 3-4 шага, выстрелил ему в спину, 
       все это из кустов видели пастухи из Людвиново. 
       Затем он взял покойного Сикорского бумажник, кошелек, 
       и за разрешение забрать обувь убитого заставил односельчан немедленно 
       его закопать. Но узнали об этом убийстве, - рассказала жена убитого и 
       свидетели из деревни. Через десяток дней Павел Зайончковский из 
       Людвиново ночью ударил колом Кевялиса по голове, тот упал на землю. 
       Удивительно, но и это убийство не раскрыли. 
       
       
       
       В четверг, как уже упоминалось, только одну яму около нас закопали, 
       а другую нет, по-видимому, вторая яма по-прежнему будет необходима 
       в будущем. 
       Закапывали евреи под стражей нескольких литовцев. 
       " 
       Светопреставление 
       " 
       замечания 
       (Добавление "К Светопреставлению") 
       
       1. И дальше дежурю у своих ворот. Со станции Панеряй виден 
       огонь костров, это лагерь литовцев. Опять пришел поезд из 
       Вильнюса, он прошел без остановок. Кроме того, продолжается - 
       прибыло несколько других поездов. 
       2. В понедельник, 5 апреля. 
       3. Идут около 200-250 человек, в основном дети, женщины молодого 
       возраста почти нет, много женщин несет детей. 
       4. Один идет держась за правое бедро, по-видимому, был ранен 
       в это место. 
       4а. Другой, какой то молодой человек, быстро бросился бежать через 
       срубленный лес и убежал. 
       
       5. Безжалостно гонимые литовцами и избиваемые прикладами. Одна 
       женщина, одетая в темную одежду, с обвязанной косынкой светлой 
       головой, упала на землю, видимо, потеряла сознание. Сразу приказали 
       4 ближним мужчинам её подобрать и нести с собой. 
       6. Это произвело страшное впечатление на других осужденных, бывших 
       от выстрелов всего 10-15 метров, так что они могут видеть все, что 
       происходит с их близкими, а также то, что их самих ждет. 3 мужчин и 
       2 женщины, одна из которых с ребенком на руках, начинают бежать. 
       Литовец гонится и бьет её по голове прикладом ружья. 
       Женщина падает. Литовец хватает ребенка и несет за ножки. 
       Подходит к яме и бросает. В то время, трое мужчин падает вниз, один 
       убит, двое устали и физически сломались; их ловят и прикладами 
       загоняют в яму. 
       
       7. В то время с мест остановок поезда, слышатся хаотические 
       выстрелы, которые периодически останавливается, слышны только 
       редкие отдельные выстрелы. Ага, вот и новая партия осужденных 
       приходит умирать, но услышав выстрелы, поняли, что происходит, 
       поэтому пытаются убежать из вагона. Вскоре через ворота, сделанные 
       из проволоки, входит новая партия. 
       Я вижу, как несут 11 людей; они или ранены, или убиты при попытке 
       бежать. Так как у ямы ещё убивают первую партию, по приказу немца, 
       приговоренные ожидая своей очереди, ложатся лицами на землю. 
       Какой то еврей, уже высаженый из поезда ударил ножом немца в голову 
       тот упал на землю, и на автомобиле был доставлен в Вильнюс. 
       Литовцы прикладами убили еврея - это событие второго поезда. Кроме 
       того второй литовец также был ранен. 
       
       Светопреставление 
       " 
       Человек, который бежал через лесную просеку, а затем был ранен 
       в ногу, истек кровью, а затем был убит, имя Вигдор Данишевский 
       это видно из маленького листка Юденрата Гетто с датой 42.X.28. Эта 
       листок был в разорванном пустм бумажнике; встряхнул, потому что 
       литовцы обыскивали карманы убитых и нашли бумажник. 
       Убит ... 
       
       
       IV.17 суббота 
       Из тюрьмы Вильнюса привезли около 20 людей и расстреляли (якобы 
       за подделку денег) - 20 р.м, гт и 5 р.м. (рейхсмарок?) 
       IV.21 
       Окончательно засыпали ямы. Евреи работали весь день. 
       IV.28 среда 
       Около 1 часа. после обеда приехал один автомобиль - разные люди, 
       большинство из деревни, в том числе несколько евреев. 
       Всех расстреляли в яме которую не засыпали (то есть в небольшой 
       яме вблизи Рудзинских). 
       IV.30 четверг 
       Среди осужденных было 6 женщин. Вторник, 5 мая, Убиты 47 людей,
       но не евреи а  поляки и красноармейцы. 
       
     
       4.
       
       Jôzef Mackiewicz Юзеф Мацкевич 
       из римского журнала 
       "Ожел бялы" ("Белый орел") 1945 год 
       No35 (170) 
       ПОНАРЫ - «БАЗА» 
       Перевела с польского 
       Наталья Горбаневская 
       Еще не так давно лес клином вдавался в город Вильно. Прямо 
       в то место железнодорожного узла, откуда выходили оба его юж­ 
       ных разветвления: на Лиду и Гродно. Здесь он рос на холмах, пока 
       его не проредили после той Великой войны и оставили одни дубы. 
       Позже вырубили и дубы, оставив лишь кусты орешника, кое-где 
       молодую рябину и тому подобную жалкую поросль. Коровы и козы 
       железнодорожников, пасшиеся в этом кустарнике, изодрали кусты 
       в клочья, обгрызли кору, вытоптали лужайки. Потом на террито­ 
       рию бывшего леса расползлись постройки станции Вильно-Товар- 
       ная, запылили его угольной пылью, задымили дымом из труб. В 
       конце концов построили какие-то склады, то ли оружия, то ли бое­ 
       припасов. 
       Но этот холм тем важен, что от него, становясь все выше и 
       выше, тянется целая цепочка холмов, по сей день еще, как и преж­ 
       де, поросших лесом и живописных, вдалеке пробитых туннелем, а 
       в километре за выходом из туннеля (когда едешь от города) удосто­ 
       енных высокой — поскольку на самой вершине — чести: здесь вы­ 
       строена станция Понары. 
       Понарские горы известны с давних пор. Известны своей живо­ 
       писностью, высотою своих сосен, упоминанием в поэме Мицкеви­ 
       ча, битвой между польскими войсками и русской императорской 
       гвардией, разыгравшейся здесь в 1831 году. Да и многими другими 
       более ранними и более поздними происшествиями. Здесь проходят 
       шоссейные дороги, которые сразу за старинной часовенкой разбе­ 
       гаются, как пальцы на руке, веером в четыре стороны: на станцию 
       Понары, на Гродно, на Ваку и Ландваров, на Рыконы и Каунас. 
       Там, возле железнодорожного полустанка выстроили город-сад, а 
       по-нашему — обыкновенный дачный поселок, который мог слу­ 
       жить и курортом, потому что хоть сосен тут и поубавилось после 
       многочисленных войн и нашествий (с 1914 года их было 15), но 
       
       круглый год тут пахнет живицей, а осенью — грибами и холодным 
       сильным ветром, который навевает свежесть со всех сторон нашего 
       края. Растет здесь и исключительно высокий вереск — на этой не­ 
       плодородной, песчаной, сухой, здоровой для легких почве. Вереск 
       пользы не приносит, но придает окрестностям только им присущий 
       колорит. Эту синеву, эту печаль, источник которой — ржаво одно­ 
       образные древесные стволы, усиливают утренние туманы и безгра­ 
       ничная отдаленность горизонта. 
       Кто любил свои родные подвиленские края, тот, конечно, лю­ 
       бил и Понары. Зимой туда ездили кататься на лыжах. Стыдно при­ 
       знаться, но ездили и... стреляться на дуэли. Джентльмены, которые 
       дали друг другу в кабаке по морде, или по пьянке друг друга обло­ 
       жили, или оклеветали в печати, - по местному обычаю, приезжали 
       сюда с "дуэльным кодексом" Бозевича и старомодными пистолета­ 
       ми. По колено в снегу или в вереске, они отмеряли положенное 
       число шагов и поднимали тяжелые дула пистолетов. Пестрый дятел 
       переставал стучать и недоверчиво наклонял головку, белка взбира­ 
       лась повыше, чтобы лучше видеть... Шоферы, которых ни свет ни 
       заря подняли с постели, зевали в такси до самого обмена выстрела­ 
       ми. 
       Прославились Понары и одним преступлением. Однажды сюда 
       привезли, на автомобиле в лес, убитую женщину, труп облили 
       бензином и сожгли. Юбка и белье висели на деревьях. Вся страна 
       была потрясена; в Понары приезжали репортеры и фоторепорте­ 
       ры; следствие продолжалось несколько лет, но убийц не нашли. А 
       сколько догадок, леденящих в жилах кровь... Вот такие были вре­ 
       мена. 
       Все это было, все прошло. Дачные радости, красота окрестно­ 
       стей, синева горизонта, лыжи, поединки и ужасающие преступле­ 
       ния мирного времени навсегда замкнуты в одной лишь невозврати­ 
       мой памяти, и сегодня их можно разглядывать, пожалуй, как 
       сквозь стекло витрины, через которую нищий глазеет на драгоцен­ 
       ности. 
       Понары стали в эту войну воплощением ранее не слыханного 
       кошмара. При этих шести звуках, завершающихся гласной "ы", 
       многих бросало в дрожь. Мрачная, отталкивающая слава этого на­ 
       звания потихоньку сочилась с 1941 года, как липкая человеческая 
       кровь, все шире и шире растекалась по стране и от страны к стране, 
       но на весь мир не прозвучала — и по сей день еще. 
       В 1940 г. большевики создали в Понарах, на бессмысленно 
       спиленном участке леса и землях, отнятых у населения, какой-то 
       никому не нужный государственный завод, по своему обычаю 
       окружив большое пространство крепким забором и колючей прово­ 
       локой. Эту обезличенную территорию немцы и использовали в 
       1941 г. как место массовых убийств, организовав здесь резню евре­ 
       ев, одну из величайших в Европе. Никто не знает, почему эту тер­ 
       риторию прозвали "базой" и кто дал ей это название. В Понары 
       привозили грузовиками, а затем целыми железнодорожными эше­ 
       лонами тысячи евреев и здесь убивали. 
       Далеким отголоском катились с этих холмов и разносились на 
       многие километры отдельные выстрелы, короткие, рваные, частые, 
       продолжавшиеся иногда по многу часов подряд, или, наоборот, 
       стрекочущие очереди пулеметов и автоматов. Происходило это в 
       разное время, чаще всего среди бела дня. Иногда несколько дней 
       подряд, обычно к вечеру или с утра. Бывали недели, а то и месяцы 
       перерыва, а потом опять, в зависимости от направления и силы 
       ветра, от времени года, от тумана или солнца, разносились более 
       или менее отчетливые отголоски массовой бойни. 
       Я, к несчастью, жил хоть и возле второй из расходящихся от 
       Вильна железнодорожных веток, но всего в восьми километрах от 
       Понар. Вначале в краях, так пропитанных войной и только войной, 
       как наши, никто не обращал особого внимания на выстрелы, кото­ 
       рые, вне зависимости от того, откуда они доносились, уже привыч­ 
       но вплетались в шум сосен, почти как знакомый ритм дождя, бью­ 
       щего осенью по стеклам. Но однажды заходит ко мне во двор сапож­ 
       ник, который относил залатанные башмаки, и, отгоняя дворняжку, 
       так просто, чтобы разговор завести, говорит: 
       — А чтой-то сегодня наших еврейчиков больно постреливают 
       на Понарах. 
       Прислушиваюсь — верно. 
       Иногда такая глупая фраза застрянет в памяти, как заноза, и 
       вызывает связанную с ней картину того мгновения. Помню, солнце 
       тогда начинало клониться к закату, а как раз на западной, обра­ 
       щенной к Понарам стороне сада росла у меня развесистая рябина. 
       Была поздняя осень. Стояли лужи после утреннего дождя. На ряби­ 
       ну слетелась стая снегирей, и оттуда, от их красных горлышек, 
       красных ягод и красного над лесом солнца (все так символически 
       сложилось), доносились непрерывные выстрелы, вбиваемые в слух 
       с методичностью гвоздей. 
       
       С этого момента, с посещения сапожника, жена моя начала 
       запирать даже форточки, как только с той стороны доносились от­ 
       голоски. Летом мы не могли есть на веранде, когда в Понарах начи­ 
       налась стрельба. Не из уважения к чужой смерти: попросту кар­ 
       тошка с молоком никак почему-то не лезла в горло. Казалось, все 
       окрестности липнут от крови. 
       После 1942 г., когда в Понары начали прибывать массовые 
       этапы смертников, по лесам бегали евреи, которые вырвались из 
       конвойного оцепления, обычно раненые, бегали точно так же, как 
       бегает подстреленный зверь. Они блуждали, окровавленные, пач­ 
       кая под ногами кровью мох или листья, ничуть не хитрее дикого 
       зверя, который тоже не умеет заметать за собой следы. Один ста­ 
       рый еврей, у которого челюсть была оторвана выстрелом, умер за 
       целых десять километров от Понар, спрятавшись в трясине, на тор­ 
       фяном болоте. Ни в их движениях, ни в том, как они петляли и 
       прятались, ни в их заплетающемся от голода и ужаса языке, фанта­ 
       стических лохмотьях и ранах, а главное — в глазах, позеленелых 
       от одичания, уже не было ничего человеческого. Их и выслеживали 
       так же, как зверя. Шли стрелки-полицейские, с собаками, облавой. 
       Женщина, ребенок, молодая девушка, мужчина-еврей — никакой 
       разницы. Раненый, здоровый или уже умирающий где-то под кус­ 
       том можжевельника — любого стреляли на месте, и облавщики 
       шли дальше. Только потом приазывали старосте выделить телегу 
       или сани и отвезти труп в указанное место. 
       Евреи, которых вел уже не человеческий рефлекс, а звериный 
       инстинкт предсмертного бегства, так же, как звери, избегали чело­ 
       веческих поселений, собак, глупых детей, которые с бдительным 
       криком и объявлением новости бежали в деревню, указывая паль­ 
       цем место, где случайно увидели чудище в человеческом образе. 
       Безжалостно исполнявшееся предписание карало смертной казнью 
       всякого, кто даст еврею убежище, или хотя бы кусок хлеба, или 
       хотя бы совет, всякого, кто знал и не донес в полицию. А полиция 
       эта, состоявшая из головорезов с темным прошлым, которых немцы 
       набирали в Литве и привозили на Виленщину, нацелена была не 
       только на уничтожение евреев, но и на притеснение жителей, гра­ 
       беж, шантаж и питье самогона. Страх же — самый подлый совет­ 
       чик человека. 
       И все-таки люди жили даже в самих Понарах. Правда, их ста­ 
       ло меньше. Половина из них, то есть, в общем, те, кто мог, заперли 
       двери, забили веранды и окна вытащенными из забора досками и 
       перебрались в город или в другое места. Но были такие, кто не мог. 
       Человеческая жизнь протекает в тесных, обтесанных рамках, обте­ 
       санных с трудом, а во время войны — с еще большим трудом, чем в 
       мирное время. Никакая скотина не сумеет так приспособиться к 
       условиям, так пригреться даже посреди ужасов, так ко всему на 
       свете привыкнуть, как — человек. Через станцию Понары шли по­ 
       езда из "Генерального губернаторства" и поезда дальнего следова­ 
       ния из Берлина, на фронт и с фронта, местные из Каунаса, приго­ 
       родные и рабочие из Вильна и в Вильно. Значит, люди покупали 
       билеты, ехали, возвращались, ели, спали. Столько их живет возле 
       скотобоен на всем земном шаре, так почему бы за несколько лет не 
       привыкнуть к жизни вблизи людобойни? 
       Это, кажется, было в октябре 1943 года... Много ли до тех и с 
       тех пор поубивали евреев в Понарах? Некоторые утверждали, что 
       только 80 тысяч. Другие, что от двухсот до трехсот тысяч. Разуме­ 
       ется, это недостоверные цифры. Триста тысяч людей! Людей!!! 
       Легко сказать... но цифры эти выглядят недостоверными не столь­ 
       ко из-за своей огромности, сколько потому, что никто их достаточ­ 
       но твердо, даже приблизительно, установить не мог. Известно, что 
       там убивали всех евреев — жителей города Вильно, а это должно 
       было составить около 40 тысяч. Кроме того, евреев этапировали из 
       всех больших и малых городов оккупированной страны, пожалуй, 
       со всей той территории, что носила административное название 
       "Остланд". Их забирали с семьями из гетто или же с сезонных ра­ 
       бот, по окончании которых они не возвращались в гетто, а ехали на 
       смерть. 
       Итак, в октябре 1943 года начался период массового этапиро­ 
       вания евреев в Понары. Никто, разумеется, не был об этом преду­ 
       прежден и не знал, наступит ли еще одна массовая казнь сразу 
       вслед за последними или на этот раз перерыв окажется подольше. 
       Один мой знакомый, который с самого начала хватался за го­ 
       лову и клялся, что больше ни дня не выдержит — сойдет с ума, 
       выдержал, тем не менее, без малого три года. У меня к нему было 
       срочное дело. Он не приехал на условленное свидание в Вильно, и 
       на следующий день я одолжил велосипед и утром поехал в Понары. 
       Утро было не дождливое, скорей только слякотное. Переднее 
       колесо велосипеда поминутно въезжало в мелкую лужу, и какой- 
       нибудь лист с дорожки, бурый, поминутно прилипал к шине и про­ 
       ворачивался с ней несколько кругов, отлетал как что-то ненужное, 
       а потом прилипал другой. Над Понарскими горами ветер гнал не­ 
       сколько этажей туч, растрепал их все и вытянул в длину, но до 
       голубого неба не сумел продраться. В оврагах было тихо. На боко- 
       вых дорогах — пусто-пустынно, и дождевая вода, не взмутненная 
       проезжим колесом, стояла в колеях. Кому-то перечень этих про­ 
       стых фактов может показаться пустым и ненужным. Для меня они 
       были фоном одного из величайших в моей жизни переживаний. Я 
       стороной миновал железнодорожный туннель, въехал в березняк. 
       Здесь велосипед ехал по золотой тропинке, устланной листьями, и 
       шептал шинами: лип-лип-лип... Сразу за березняком я наткнулся 
       на часового. Это был эстонец из сформированых немцами нацио­ 
       нальных частей СС. Краснолицый, словно порядком подвыпив­ 
       ший. Он качнулся, как будто хотел меня задержать, но только по­ 
       глядел затуманенным взором и пропустил. Я поехал тропинкой 
       вдоль железнодорожной насыпи. 
       Уже издалека виднелся стоящий на станции пассажирский по­ 
       езд. Он стоял на боковом пути, не под парами. Тропинка несет меня 
       вниз, под насыпь, и вот я проезжаю мимо картины, которая вместе 
       со многими, увиденными в тот день, осталась у меня в памяти, по­ 
       жалуй, навсегда. Под низкорослой сосенкой, растущей, как многие 
       в этих местах, двумя стволами в форме лиры, стоит деревянный 
       стол. На столе несколько стройных бутылок литовской водки-моно­ 
       польки, нарезанный хлеб и круги колбасы. Будто лоток на ярмарке. 
       Стол окружают несколько человек в мундирах. Я нажал педаль. 
       "Halt!" - сказал немец в гестаповском мундире. Я вынул документы 
       и чувствую, что все это вместе отвратительно: и эта водка, и лица 
       пьющих, и то, что у меня сердце подкатывает к горлу, и эти круги 
       колбасы, и тот факт, что кто-то так старательно порезал хлеб на 
       равные куски, а главное, этот столик, и почему он так шатается? 
       Не могли его ровней поставить? Несколько немцев из гестапо, не­ 
       сколько эсэсовцев в черном. Больше всего литовских полицаев, но, 
       кроме них, еще какой-то сброд в светлых немецких мундирах с 
       литовскими, латвийскими, эстонскими, украинскими знаками раз­ 
       личия... 
       — Wo fahren Sie hin? — спрашивает немец, отдавая мне бума­ 
       ги. 
       Я объясняю, что еду к своему знакомому в поселок. Он кивает 
       головой и принимается ножом, который все время держал в руке, 
       управляться с колбасой, а потом спокойно добавляет: "Только вам 
       надо поторопиться". 
       "Зачем они тут водку пьют?.." — и внезапно я выезжаю к поез­ 
       ду. В этом месте поперек тропинки лежали разбросанные шпалы, 
       так что я слез с велосипеда — и в ту же минуту начинаю все пони­ 
       мать. Очень длинный поезд (мне тогда не пришло в голову сосчи­ 
       тать вагоны), битком набитый евреями. Выглядывают оттуда лица, 
       
       иные на человеческие непохожи, но другие выглядят нормально, 
       некоторые даже улыбаются. Поезд охраняется полицией. Как это 
       на вид для меня слишком просто, не так, как рисовало до сих пор 
       воображение. Возможно ли, чтобы их тут... их всех... Я остановил­ 
       ся, опершись на велосипед, и в эту минуту какая-то молодая еврей­ 
       ка высунулась из окна вагона и попросту, самым естественным об­ 
       разом, спрашивает полицая: 
       — Скоро поедем? 
       Полицай посмотрел на нее, не ответил и мерной поступью ча­ 
       сового, выбирая шпалы, чтобы ступить, отошел, а поравнявшись со 
       мной, сказал с полуулыбкой... (и это не была злая улыбка, или 
       стыдливая, или веселая, скорее дурацкая), сказал тогда: 
       — Она еще спрашивает, скоро ли поедет?.. Ее уже через пол­ 
       часа, может, в живых не будет. 
       Я смотрю в это окошко. Вижу ее лицо, а там, там из-под локтя, 
       вылезает голова девочки, и в волосах у нее даже что-то вроде бан­ 
       тика. По крыше вагона прыгают воробьи. И, странное дело, я в эту 
       минуту думаю: "Она поедет, и девочка с тряпочкой вместо бантика 
       поедет, и все они, весь поезд. Часовой, наверно, ошибается"... — 
       но, думая это, я чувствую, как ноги у меня подгибаются. Кто-то 
       орет на меня, велит проходить не задерживаясь. Я ухожу, и мой 
       взгляд падает на эту безжалостную надпись, черной краской на бе­ 
       лом фоне: "Понары". Доска как доска, прибита к двум столбам, 
       столбы вкопаны в землю. Все выглядит очень просто, точно так, как 
       на других станциях. Все доски с названиями станций обычно стоят 
       напротив остановившегося поезда и говорят с ним своими буквами. 
       Я отхожу за сетку, которая в этом месте отделяет запасной 
       путь... "П" — инициал, как, например, Павел... "онары" само по 
       себе ничего не значит, пустой звук, и в этот момент звуки, донося­ 
       щиеся от поезда, переходят в жужжание, все сразу, как разбужен­ 
       ный поутру улей; потом в нем что-то хрипит, нарастает хруст возле 
       наглухо запертых дверей, словно скребутся тысячи крыс, потом 
       возникает шум, гвалт ужасный, он переходит в рев, крик, вой... 
       бьются под ударами кулаков оконные стекла, трещат, трещат, а 
       потом рушатся под напором некоторые двери. Полицаи замельте­ 
       шили, на глазах умножились, забегали, размахивая руками и сры­ 
       вая винтовки с плеч. Стал слышен металлический скрежет замков 
       и их, полицаев, дикий, грозный рев в ответ на рев людей, запертых 
       в поезде. 
       Я успел еще увидеть, как воробьи улетали с крыши вагона, и, 
       уже отделенный металлической сеткой от роковых путей, вскочить 
       под навес станционного здания. Слава Богу, там стояли два желез- 
       
       нодорожника в форменных фуражках. Я был не один. Судорожно 
       держу велосипед и подсознательно чууствую, что по отношению к 
       тому, что наступит, к тому самому страшному, что может насту­ 
       пить, этот велосипед, эти железнодорожники, к которым я при­ 
       стал, это неподвижное стояние на месте — единственное удостове­ 
       рение на право жить дальше. Мы сгрудились вместе за велосипе­ 
       дом, как за бруствером: бежать было некуда. 
       Евреи начали выскакивать из поломанных дверей вагонов, а 
       на помощь конвою бежали палачи в разномастных мундирах. Из 
       окон полетели узлы и чемоданы, и тоже из окон полезли евреи, 
       сами грязные и бесформенные, как их мешки и тюки. Это было 
       делом нескольких секунд. Первый выстрел был произведен следу­ 
       ющим образом: один еврей как раз задом вылезал в тесное окно, 
       спустил наружу ноги и выставил седалище, а полицай подскочил и 
       с расстояния одного шага — выстрелил ему в задницу. Выстрел был 
       громкий, и с деревьев сразу взлетели в небо вороны. В общем гвалте 
       не было слышно, кричал ли раненый, только затрепыхались его 
       висящие ноги с подвернувшимися почти до колен штанинами, так 
       что с босых ног одна галоша свалилась, а другая повисла на шнур­ 
       ке, привязанная к щиколотке. Поднялся ужасный крик, и вопль, и 
       вой, и плач, и со всех сторон сразу грянули выстрелы, засвистали 
       пули, обрушились с хрустом ломаемых костей и разбиваемых чере­ 
       пов удары прикладов. Кто-то прыгал через ров и, получив пулю 
       промеж лопаток, падал в него, словно темная птица с распростер­ 
       тыми как крылья руками. Кто-то полз на четвереньках между 
       рельсами... Один старый еврей задрал бороду вверх и вытянул руки 
       к небу, как на библейской картинке, и вдруг у него из головы брыз­ 
       нула кровь и клочья мозга... Покатились какие-то корзины-кошел­ 
       ки... споткнулся и упал на бегу один полицай... Тю-у-у-у! — свист­ 
       нула пуля... Там почему-то лежало несколько человек друг на дру­ 
       ге... Тихо лежал поперек рельса мальчик лет девяти, и хотя, если 
       бы он кричал, голоса его было бы не расслышать, но видно было, 
       что он уже мертвый, потому что не вздрагивает. Заклубилась толпа 
       под вагонами: большинство там искало спасения, и там их больше 
       всего поливали автоматными очередями, как водой из шлангов, — 
       темную гущу оборванных фигур. Вот спрыгивает та молодая еврей­ 
       ка, ее светлые волосы распущены, лицо искривлено нечеловече­ 
       ским страхом, возле уха, на пряди волос, повисла гребенка, она 
       хватает дочку... Не могу смотреть. Воздух раздираем таким страш­ 
       ным визгом убиваемых людей, и все-таки в нем можно различить 
       голоса детей, на несколько тонов выше, точно такие, как плач-вой 
       кошки по ночам. Этого не воспроизведет никакая буква, придуман­ 
       ная людьми! 
       
       ...Еврейка сначала падает ничком, потом переворачивается 
       навзничь и, водя рукой по воздуху, ищет ручку своего ребенка. Я 
       не слышу, но по губам малышки вижу, что она зовет: "Маме!"... На 
       голове у нее трясется тряпочный бантик, и, нагнувшись, она хвата­ 
       ет мать за волосы. Вы думаете, эти палачи, каты, гестаповцы, эсэ­ 
       совцы, эта полицейская сволочь, набранная, чтобы убивать, рож­ 
       дались не так, как мы, думаете, у них не было матерей? Женщин? 
       Ошибаетесь. Они — как раз из самой что ни на есть людской глины, 
       по-людски озверевшие, бледные, как снег, который здесь когда-ни­ 
       будь выпадет, они — как сумасшедшие, как дикари в пляске, в 
       движениях, в безумных жестах, в убивании, стрелянии... Как ина­ 
       че объяснить, что этот совершенно обезумевший полицай хватает 
       еврейку за правую ногу и пытается тащить ее между рельсами, весь 
       сгорбившись, с такой перекошенной мордой, словно саблей наис­ 
       кось рассеченной, — куда?! зачем?! Женские ноги раздвигаются, 
       левая зацепляется за рельс, юбка съезжает к поясу, открывая серые 
       от грязи трусы, а ребенок хватает волочащиеся по камням волосы 
       матери и тянет их к себе, и не слышно, а видно, как она воет: "Мам- 
       м-ме!"... Изо рта влекомого тела теперь хлещет кровь... Частая сте­ 
       на мундиров на мгновение заслоняет картину... А потом какой-то 
       латыш поднял приклад над торчащими вихрами, связанными на 
       темени обрывком тряпки как бантиком, и... я судорожно закрыл 
       глаза, и мне казалось, что кто-то зазвонил. И правда, зазвонил — 
       железнодорожник, конвульсивно сжимавший руль моего велосипе­ 
       да, вцепился пальцами в звонок, невольно судорожно дер-нул его, 
       наклонился вперед и блюет; он блюет на гравий перрона, на по­ 
       крышку переднего колеса, себе на руки, мне на башмаки, блюет в 
       судорогах, подобных конвульсиям, в каких умирают люди на рель­ 
       сах... 
       Еврей хотел перепрыгнуть платформу — раненный в ногу, он 
       упал на колени, и теперь я слышу отчетливо и по отдельности: 
       плач, выстрел, хрип... Ох, а этот что делает?!!! Вон тот, там, рядом, 
       не дальше сорока шагов, в черном мундире! Что он хочет еде... Рас­ 
       ставил ноги возле столба, скособочился, замахнулся двумя рука­ 
       ми... Еще секунда... Что он держит?! Что у него в руках?!!! Господи 
       Иисусе! Господи Боже! что-то большое, что-то страшно страш­ 
       ное!!! замахнулся и — шмяк головой ребенка об телеграфный 
       столб!.. А-а-а! а-а-а! а-а-а! — закаркал кто-то возле меня, а кто — 
       не знаю. А в небе... нет, не в небе, а только на фоне неба от удара 
       задрожали телеграфные провода. 
       Не все евреи выскочили из поезда. Большинство осталось, ско­ 
       ванное страхом, парализованное, с той искоркой, наверное, не 
       столько уже надежды, сколько безумия, что это-де недоразумение, 
       
       им же официально сказали, что они "едут на работы в Кошедары”. 
       (Так говорили всем этапам, отправляемым в Понары.) Были и та­ 
       кие, что выскочили, а потом испугались и стояли у вагонов выпря­ 
       мившись, оцепенев, словно дисциплинированностью по отноше­ 
       нию к своей смерти хотели от нее откупиться. Этих расстреливали 
       на месте, так, как стояли. 
       Как долго могло "это" продолжаться? Один Бог, который на­ 
       верное смотрел и видел даже сквозь густые тучи этого дня, мог по­ 
       считать минуты. Однако время, видимо, подходило к одиннадцати, 
       так как с юга шел скорый поезд из Берлина через Вильно в Минск, 
       не останавливавшийся в Понарах. Машинист, видя толпу на рель­ 
       сах, уже издалека принялся давать бешеные свистки, и видно было, 
       что тормозил. Но стоящий с края станции гестаповец энергично 
       замахал, чтобы не останавливаться. Машинист пустил боковой 
       пар, с шипом пошедший белыми клубами, и, на минуту закрывая 
       вид происходящего, проехал по трупам и раненым, раскраивая ту­ 
       ловища, конечности, головы, а когда он исчез в туннеле и пар раз­ 
       веялся, остались уже только большие лужи крови и темные пятна 
       бесформенных тел, чемоданов, узлов — все они лежали похожие 
       друг на друга и неподвижные. И только одна голова, срезанная у 
       самой шеи и покатившаяся на середину пути, отчетливо выглядела 
       головой человека. 
       Поезд с остатками евреев стоял, уже плотно охраняемый, а 
       выстрелы, еще частые, но уже более отдаленные, разносились по 
       лесу и среди строений поселка. 
       Потом говорили, что нескольким десяткам евреев все-таки 
       удалось сбежать. Остальных отправили на "базу". Еще говорили, 
       что таких эшелонов в том месяце прибыло около семи. Говорили 
       также, что применены специальные меры конвоирования, чтобы в 
       будущем не повторялись случаи, подобные тому, свидетелем кото­ 
       рого я был. 
       
       'Ожел Бялы" 1945 
       , 
       No35 (170)