Аннотация: Фрагмент чернового перевода книги С. Джонсона "Изменение характера: волшебство трудной работы" Печатается с разрешения правообладателя - Издательства " Институт общегуманитарных проблем"
...Аналитическая психология развития дает свой богатейший дар, предлагая нам понимание происхождения ключевых человеческих проблем. Эти проблемы происходят от взаимодействия базовых потребностей маленького ребенка с возможностями его окружения удовлетворять их. Трагическое разочарование, которое часто происходит из этого взаимодействия, дает основу, на которой проблема формируется Когда не идут навстречу базовым потребностям ребенка, злость, страх и печаль становятся в результате аффективными ответами на такую реальность. Из-за того, что ребенок не может жить в таком состоянии хронических негативных эмоций, будут созданы защитные структуры , чтобы оградить от этих деструктивных чувств. Используемые конкретные защитные механизмы будут функцией степени травмы, уровня развития ребенка и его наследственной силы или слабости. Ребенок пяти лет, например, имеет много когнитивных, поведенческих и аффективных ресурсов, которых не имеет шестимесячный ребенок. Различие будет в значительной степени определять защитные механизмы, которые он выбирает, чтобы избежать аффекта и справиться с внешним влиянием. Аналогично, развитие эго, self ("Я") и восприятия жизни будет отставать в области, для которой эти защиты выбраны и сцементированы в характер. В этом заключается наиболее ценное понятие "задержки" развития" , которое будет рассмотрено отдельно гораздо далее в этом тексте. Это есть одно из главных направлений анализа , которое я нашел, дает такое понимание жизни и человеческой патологии, которое отсутствует где-либо еще.
Если кто-то читает между строк или обучен более продвинутыми аналитическими терапевтами, он может создать позитивную модель психического здоровья, исходя из этой теории. Кроме того, психоаналитические и особенно характерологические термины для характеристик адаптации являются исключительно негативными и патологическими; существует относительно мало моментов, где преобладать будет отсутствие патологии. Мало внимания уделяется тому, кем мы можем быть на самом деле, и совсем не уделяется внимания собственно мелодраме жизни. В традиционных характерологических терминах мы имеем выбор быть одним из следующих типов, каждый из которых ужасает в одинаковой степени: оральным, шизоидным, мазохистическим, психопатическим, нарциссическим, ригидным, истерическим, обсессивно-компульсивным и т.д. В то время как, конечно. нам необходимо определить тип психопатологии, для того чтобы работать с ней и понимать ее в системе, эти ярлыки, к сожалению, часто обладают силой отрицательного воздействия, которое влияет на оценочные установки и способствует дальнейшему отделению между теми, кого считают здоровым и теми, кого считают больным. В настоящее время мы имеем достаточное количество исследований о влиянии приклеивания негативных ярлыков, чтобы серьезно принимать во внимание влияние на нас самих и других использование этих уничижительных слов. В то время как я чувствую, что я должен использовать их здесь, потому что это представляется необходимым , чтобы соотнести эту интегрирующую книгу к более общей области , из которой она берет так много, я делаю это против воли. Я буду стараться разрабатывать более благовидное и понятное направление процесса определения диагноза. Для начала я хочу сосредоточить определение диагноза на этиологических травмах, которые являются причиной центральных проблем. Я надеюсь, это стимулирует большее приятие наших собственных и чужих проблем, чем использование ярлыков, основанных на типичной последовательности этих этиологических факторов. Оральность, например, формируется как ответ на отвержение, заброшенность и требования, выраженного или не выраженного, чтобы ребенок рос слишком быстро. Рассмотрение личности в рамках обсуждения последовательности подобной истории личности сделает больше, я думаю, для стимулирования исцеляющей реакции другого, чем сделает акцент на ожидаемом, "скулящем" незрелом и успокаивающем поведении, связанном с одной возможной адаптации к такой истории.
Наконец, нам всем нужно обратить большее внимание на то, что могут люди. Имеют ли даже классически подготовленные аналитики глубокое понимание того, на что похожа активность генитального характера с устойчивой объектной фиксацией? И даже если они понимают, объясняет ли это все богатство и сложность и красоту ,которая возможна для людей? Может быть, если мы будем обращать больше внимания на то, куда мы идем, мы сможем получить лучший шанс попасть туда.
Многие из новейших подходов к психологическому лечению может сказать даже меньше о том, о чем может сказать психоаналитическое направление. Бихевиористы и когнитивные терапевты, похоже, мало что могут сказать об этом. Прежде всего, нужно обратиться к "третьей силе" - гуманитарным и экспериментальным терапевтам - чтобы найти кого-то, кто обращает внимание на эти вопросы. Многие терапевты, особенно те, кто подготовлен в соответствии с научной, реалистической традицией, находят, что немало написанного по этой теме представляет собой "фальшивую конфетку" - слишком обобщенно, беспредметно и романтично. Я имею опыт многих случаев и старался отыскать иной путь. Я считаю, что теория объектных отношений ( object relations) и характерология могут в этом помочь в том, что они дают нам лучшее понимание того, что собой представляют наши природные человеческие потребности. Таким образом, они предлагают более определенно, что из себя представляет личность, чьи потребности рассматриваются. Кроме того, особенности развития шизоида будут конкретно отличаться от особенностей развития ригидного типа. Анализ на этом уровне будет в большой степени фокусом моих размышлений по этому вопросу. В этом направлении я надеюсь избежать ярких описаний состояния нирваны , и при этом все-таки сосредоточить внимание на позитивных признаках здоровья человека.
В первой главе я представлю базовую теоретическую интеграцию теории отношений, эго-психологии и характерологии. Это будет краткое резюме психоаналитической теории развития , ведущей происхождение непосредственно от работ Малера, Спитца и других школ теории отношений и эго-психологии и характерологии, происходящей непосредственно от Рейча, Лоуэна и других теоретиков биоэнергетики. В этой главе я буду также давать определение множеству понятий, которые будут применяться постоянно здесь и в последующих книгах, включая такие ключевые понятия, как эго, самость (self), схема организации эго и т.д. Содержание книги будет организовано вокруг представления структупы каждого архетипического характера, рассматриваемого через интегральную теорию характерологии и объектных отношений. Пункты представления структуры каждого характера следующие:
Ј Этиология
Ј Эмоции, поведение, сознание
Ј Энергетическое выражение
Ј Предмет терапии
Ј Терапевтические техники
Таким образом, для данной характерологической классификации мы будем исследовать этиологию, исходя из развития ребенка и понятия задержки развития. Она следует из объяснения характерных аффективных проблем и защит, поведения, социального функционирования и умственных способностей, выявленных у данного типа. При обсуждении энергетического выражения типа характера, я буду полагаться в основном на Райха и биоэнергетические переживания, чтобы представить телесное выражение защит характера и определить стадию терапевтического вмешательства на телесном уровне. Оно следует из перечисления объектов терапии данной архетипической структуры. Наконец, основная часть текста будет посвящена терапевтическим техникам всех основных современных школ психотерапевтической мысли, включая психоанализ, транзактный анализ, биоэнергетику, эго-психологию, гештальт-терапию, поведенческую терапию, стратегическую терапию, рационально-эмоциональную терапию, семейную терапию и нейролингвистическое программирование. Я специально говорю о такой организации здесь, потому что я считаю, что это является эвристическим механизмом, который можно использовать для обдумывания любого изучения случая. Я нахожу эту схему полезной для описания случая при супервизорстве и в других ситуациях и рекомендую иметь ее в виду во всех случаях при чтении этой книги.
Основное направление этой книги уже было обозначено. Оно заключается в сосредоточении на аффекте, поведении и сознании. Тип характера может быть описан через выделение характерных чувств, поведения и мыслительных процессов, которые его определяют. Основные направления психотерапевтической мысли можно также просто классифицировать в этих рамках. Техники любой из школ могут ,очевидно, оказывать влияние на переживания любой или на все эти стороны, но очевидно, что, например, работа психоаналитика и гештальт-терапевта больше направлена на аффективные переживания, в то время как поведенческая и стратегическая терапия больше направлена на изменение поведения. Аналогично, НЛП и рационально-эмоциональная терапия больше тяготеют к когнитивным и мыслительным процессам. Объединение этих подходов может иметь преимущества, рекомендуется подход, при котором они используются для направленного лечения и коррекции нарушений развития каждой из сторон. Таким образом, это книга об интеграции теории и практики с представлением формы структурирования процесса размышления, которая может применяться для того, чтобы понять и лечить конкретную личность.
Эта работа посвящена моделям характеров и моделям терапевтических техник. Все модели слишком упрощены и являются неполными и неверными, однако полезными. При обсуждении типов характеров мы на самом деле рассуждаем об архетипических человеческих проблемах. Любой индивидуум будет представлять уникальный способ решения этих проблем, также, как и многих, многих других. Поэтому на самом деле не существует в природе шизоидного характера, но знание проблем шизоида поможет нам понять и вылечить страдающего человека. Этот же самый человек возможно, получит пользу от некоторой работы с другими проблемами наряду с лечением его собственного уникального характера.
Рассказывая о техниках лечения, я часто сознательно представляю процедурную часть в возможно более сжатом и программном виде. Таким образом техники можно изучить легче всего, и их существенные составляющие таким образом выделяются. В конечном счете, однако, это есть знакомое и творческое применение базовых принципов, лежащих в основе всякой техники, которое является целью практикующего врача. Терапия, используемая по типу "кулинарной книги", не будет работать. Кроме того, следуя стандартным процедурам, терапевт может начать объединять принципы и техники и в конечном счете использовать их, скорее, чем предложенные, чтобы руководствоваться ими в своей работе. Будет или не будет терапевт использовать предложенные пункты, всегда именно реакция клиента прежде всего будет диктовать действия терапевту. Терапия является динамическим взаимодействием между людьми , только в какой-то степени находящейся под влиянием моделей, которые способствуют его пониманию.
Корзипски написал: "Карта - это еще не территория". "Когда занимаетесь терапией, - можем мы добавить, - смотрите на дорогу, а не на карту".
Глава 1
Объектные отношения и характерология
Психоаналитик - это тот, кто притворяется, что он ничего не знает
(Анонимное высказывание)
Эта глава будет посвящена интеграции двух направлений психоаналитической мысли, которые имеют значительное сходство, но которые развивались независимо друг от друга. Школа объектных отношений создана теми исследователями развития ребенка, которые занимались изучением процесса развития, и тех аналитиков, которые использовали эти теории для своего понимания психопатологии взрослых. (например, Хорнер, 1979; Джекобсон,1964; Кернберг, 1976, Кохут, 1971; Малер, 1968, Мастерсон, 1976; Спитс, 1965; Винникотт, 1965). Эти теоретики делали акцент на естественной эволюции развития эго и влияниях травмы на функционирование эго. Кроме того, они подчеркивали, что отношения с объектом, а именно другим лицом, влияют на травму в период раннего детства и переносили эти наблюдения на важное понимание природы переноса в психотерапии.
Школа характерологии была основана Вильгельмом Райхом (1949) и ее более современными авторами, включая Александра Лоуэна (1958), Стани Келемана (1981) и Давида Боаделла (1977). Эта школа сосредоточена на различных формах травм от оружения и результатах влияния такой травмы на формирование характера. Это одна из немногих научных школ, сосредоточившихся на энергетических или телесных последствиях травмы и связанной с ней "задержкой развития".
Хотя они сходны в том, что идут от аналитической традиции, эти научные школы сосредоточены на различных психопатологических объектах, что делает их интеграцию довольно затруднительной. Теоретики объектных отношений в основном делают акцент на происхождении, характеристиках и лечении пограничных и нарциссических нарушениях характера. Теоретики характерологии сосредоточены на пяти базовых типах характеров: шизоидном, оральном, психопатическом, мазохистическом и ригидном. Предметом спора может быть теоретическое противоречие в том, каким образом пограничное состояние и нарциссический характер укладываются в рамки другого направления. (Хорнер, 1979: Мюллер, 1982) . Интеграцию осуществить труднее из-за факта, что понятие "пограничное состояние" по-разному понимается разными людьми и литературные обзоры обнаруживают довольно большое непостоянство в использовании этого понятия. (Перри и Клерман, 1978). Объединение этих характерологических направлений будет предложено в этой главе и далее конкретизировано.
Во всем, что не касается путаницы или противоречий, обусловленных различиями в определении типов характеров, эти две научные школы объединяются легко. Хотя теоретики характерологии делают акцент на природе травмы, происходящей от окружения и последующем энергетической или телесной броне, их теория признает факторы развития при формировании характера. Теоретики объектных отношений существенно дополняют понимание характера благодаря вниманию к развитию способностей эго, особенно защитных механизмов и развитию комплексности когнитивного представления самого себя, других и вещного мира. Их эволюционный принцип развития эго помогает объяснить патологическое функционирование и предлагает стратегии лечения неполноценности эго не только для нарциссизма и пограничных расстройств, но и для других диагностических групп.
В настоящей главе я прежде всего обобщу парадигму развития, которая первоначально сформулирована исследователями раннего развития ребенка - Малера, Спитца и Боулби. Затем я представлю общую схему характера, соответствующую аналитическому подходу, которая подчеркивает универсальную природу реакции молодого человеческого существа на фрустрацию его естественных потребностей и процессов развития. Следуя этой основной линии формирования характера, я выделю конкретные структуры характера, которые являются результатом интегральной теории, объединяющей теорию объектных отношений и характерологии (анализа характера). Наконец, я представлю обзор возможности такой интегрированной трактовки для психотерапевтической диагностики и коррекции областей задержки развития В этой третьей части, получившей название " Перспективы Эго- психологии", я в основном сконцентрируюсь на диагностических возможностях функционирования и лечении эго , ориентированных на его восстановление. Из всего этого следует, что основой организации книги будут конкретные структуры характера с обширным анализом каждой структуры и рекомендуемыми техниками лечения для когнитивной, поведенческой и аффективной сфер.
Взгляд с позиций теории объектных отношений
Теория объектных отношений внесла два основных вклада во всестороннее понимание развития человека и патологии. Во-первых, эти литературные источники предлагают схему фаз развития в раннем детстве, делая особый акцент на развитии сознания и социальных отношений. Таким образом, это дает последовательное разворачивание задач развития и понимание патологии как этих незавершенных задач. Понятие задержки развития в рамках этой теории предлагает аналогичное объяснение многих проблем у взрослых. В то время как " тревога отделения" у взрослого не соответствует в точности подобной тревоге у ребенка, который впервые сталкивается с ней примерно в 7 месяцев, можно доказать их убедительное сходство. Изучение базовых проблем человека в их первичных проявлениях и разрешениях дает их тонкое понимание. Когда такие проблемы не решены у взрослого, теория объектных отношений предполагает, что они не были решены никогда прежде и в детском возрасте в соответствующий возрастной период. Далее, теория утверждает, что знание того, каким образом ребенок решает конкретную проблему, поможет в лечении взрослого , который так же нуждается в завершении этой задачи.
Таким образом, теория объектных отношений предлагает как терапевту, так и клиенту правдоподобную и полезную схему, с позиций которой рассматривает любое количество когнитивных и эмоциональных трудностей. В моей практике я в основном использую теорию для объяснения клиентам и нахожу ее в этом смысле чрезвычайно полезной. Как правило, клиент получает какое-то объяснение своим проблемам. Это часто отражается на его большем понимании проблем, с которыми он сталкивается. Объяснение ориентирует клиента в проблеме, с которой у него есть потребность работать и дает ему понять, что он имеет дело с очень маленьким и очень испуганным "ребенком", когда он анализирует свою ключевую проблему. Такое понимание усиливает терпение и работу с самим собой, когда он имеет дело с "иррациональными" и "детскими" реакциями, которые так часто приводят его к терапевту.
Связанным с этим применением теории является описание, которое оно дает тому, каким образом ребенок, как неразвитое человеческое существо справляется с каждой задачей развития. Важно знать, например, что девятимесячный ребенок будет использовать "объекты-заменители" (например, одеяло или игрушечного мишку) для успокоения и комфорта, когда матери нет рядом. Далее, ребенок научается терпеть тревогу отделения и усваивает, что мать постоянно возвращается. На самом деле, ребенок использует в качестве успокоения "объекты-заменители". В дальнейшем он формирует полноценный собственный заменитель матери, беря на себя многие ее функции "заботы". В общем, взрослый., который "потерял петлю" в этом процессе, нуждается в том, чтобы вернуться и исправить "вязание" в терапевтических условиях. Таким образом, теория объектных отношений является ценной для представления последовательного и детального понимания развития ребенка - ценным аналогом для понимания и лечения упущений в его развитии вообще и в частности.
Вторая и весьма явная ценность теории заключается в даже более детальном анализе , который она может предложить относительно оценки и коррекции определенных когнитивных или эго функций. Бланк и Бланк (1974) рекомендуют то, что они называют "описательным диагнозом развития" в лечении. Они имеют в виду общий жизненный диагноз функционирования эго с позиций знаний о развитии этого функционирования. Иными словами, можно оценивать уровень развития таких явлений, как обратная связь (reality-testing), принятие решения, способность откладывать удовольствия, представление о самом себе или представление об объекте, характеристики защитных механизмов и т.д. С этими сведениями в качестве диагностических данных можно планировать коррекцию этих функций.
Именно в этой области , где, я считаю, теория объектных отношений или, более широко, эго-психология, предлагает очень важный мост между психоаналитической теорией и современными когнитивными и поведенческими подходами к лечению. Когнитивные стратегии нейролингвистического программирования, например, или активные техники изменения поведения кажутся хорошими методами для коррекции адаптивных функций. Сегодняшний интерес к пограничной патологии в аналитической литературе подчеркивает очень реальную потребность в терапевтическом процессе, сосредоточенном на их компенсации и переформировании.
Первый вклад теории объектных отношений будет представлен сейчас с позиций теории развития. После этого она будет интегрирована с положениями характерологии, я представлю обзор диагноза развития через структуру характера, озаглавленный " Взгляд с позиций Эго-психологии".
Аутизм
Аутистическая стадия раннего развития в основном относится к первым двум месяцам жизни. Этот период получил такое название потому, что ребенок характеризуется его относительной невосприимчивостью к внешним стимулам, как будто находясь под защитой "стимульного барьера". Он сосредоточен на своих собственных внутренних потребностях и фрустрациях и, похоже, функционирует на основе инстинктов. Он привязан к груди, но не отличает ее от предложенной бутылочки. Функция памяти не задействована в этот раннй период, поэтому ребенок не связывает потребность в удовольствии с его источником и нет еще конкретной привязанности к источнику. Эта стадия получила название недифференцированной, что означает, что ребенок не только не может отличать себя самого от остального мира, но также не ведет себя так, чтобы можно было предполагать, что он воспринимает какие-либо различия между любыми объектами. Есть гипотеза, что ребенок на этой стадии ощущает удовлетворение потребностей как существующих внутри его собственного " всемогущего аутистического пространства". Он хочет в основном удовлетворить голод или другие физические потребности и затем вновь засыпает или возвращается в полусонное состояние, когда его потребности удовлетворены.
Пирс (1977) считает, что эта ранняя аутистическая стадия на самом деле не является вовсе естественной, но скорее является результатом травмы, обусловленной обычными родовспомогательными процедурами, характерными для западной культуры. Он возражает довольно убедительно, цитируя работу Гербера (1958), который исследовал обычай естественного рождения детей в Африке, где дети обычно рождались дома, никогда не оделялись от своих матерей и получали продолжительное любящее внимание во время первых дней своей жизни. У этих детей появлялась ответная улыбка не позднее четвертого дня их жизни и была именно улыбкой почти с самого рождения. Пирс сообщает , что Фредерик ЛеБойер, который разработал способ более естественных и мягких родов, наблюдал улыбку у таких детей уже через 12 часов после рождения.
Независимо от того, является ли эта стадия естественной или обусловленной родами, это аутистическое состояние , тем не менее, является все еще характерным для нашей культуры и будет типичным паттерном для тех, кто прошел ее. И, хотя ребенок может казаться аутистичным, он научается очень важным вещам в этот период. Физический контакт матери и ребенка представляется очень важным. Стимулы, которые могут испугать или вызвать у ребенка плач при обычных обстоятельствах, будут иметь незначительное или вообще никакого влияния , если он будет находиться в физическом контакте с матерью. Она может уменьшить даже больший физический дискомфорт или боль, если возьмет его на руки, и каждый родитель знает, что больной животик и другие неприятности можно успокоить, взяв ребенка на руки и баюкая его. Хотя ребенок может быть не способен различать источник человеческого контакта, исследования показывают, что дети, лишенные материнской заботы, являются менее защищенными и более раздражительными, чем те, кто получил более нормальное, заботливое внимание. Хотя может показаться, что мало что происходит в этот период, очевидно, что реальное научение имеет место, потому что неожиданно, в один прекрасный день , ребенок улыбнется , узнавая человеческое лицо, что означает, что ребенок начал выделять этот объект от других.
От аутизма к симбиозу
Ответная улыбка, которая появляется примерно в два месяца, обозначает веху развития и начало человеческих, психологических отношений. Эта улыбка в любом случае не является его первой улыбкой, но ее отличие в том, что это улыбка узнавания и различения. По-видимому, повторяющееся удовлетворение, которое ассоциируется с человеческим лицом, определяет не только его раннее различение от других объектов, но также естественную в этом случае реакцию - улыбку. В этот момент, в два месяца, ребенок не может отличить лицо матери от лиц других людей. И, наблюдая за его поведением в течение этого симбиотического периода, мы предполагаем, что у него начинает развиваться слитое представление о самом себе и о том, кто ухаживает за ним. Малер, Пайн и Бергман (1975, с. 44) пишут: "...ребенок ведет себя так, как будто он и его мать являются единой системой - объединение двоих с одними общими границами". Слитое представление прежде всего вырабатывается в этот период точно так же, как различение человеческого лица от других объектов формировалось в аутистический период. На каждой стадии научения ребенок очень похож на ученика, решающего трудные теоретические или математические проблемы. Каждый день проходят уроки или повторение основного понятия, которое он осваивает. Однажды все они объединяются вместе или в голове у ребенка "кликает" и происходит понимание, озарение или различение. Однако полное объединение понятия приходит постепенно с накоплением опыта.
Решающим для становления стабильного симбиоза, который начинается в двухмесячном возрасте и окончательно формируется примерно в 5-6 месяцев, являются невербальные сигналы, которые производит ребенок для выражения своих потребностей, дискомфорта, удовольствия и т.д. Чем более явно и четко младенец может выражать эти сигналы, чем более чуткой и отзывчивой мать становится для него, тем более тесной оказывается симбиотическая связь. У теоретиков психического развития с позиций психоанализа устойчивый симбиоз повсеместно считается необходимым для всего нормального развития в дальнейшем. Малер, Пайн и Бергман (1975, с.47) уподобляют двух партнеров в симбиозе двум полюсам, структурирующим системообразующие качества эго. Устойчивая связь полюсов обеспечивает двойную систему значений, внутри которой опыт ребенка может быть фактически сформирован в " ясные и целостные представления" Спитц (1965) назвал мать вспомогательной личностью ребенка, ее роль заключается в "заземлении" ребенка в безопасной реальности, на которой устойчивое чувство самого себя, другого и предметного мира фактически могут быть выстроены. В устойчивом симбиозе у ребенка формируется " базовое доверие" ( Малер, Пайн и Бергман, 1975) к миру, представленному матерью. Стабилизирующая связь с матерью дает " симбиотическое системообразование - повивальную бабку индивидуализации, психологическое рождение" ( Малер, Пайн и Бергман, 1975, с. 47)
В то время как ребенок не проявляет в значительной степени признаков, что он отличает мать от остальных людей, очевидно, что у него формируется такое различение на симбиотической стадии. Примерно в то же время, когда симбиоз становится устойчивым ( в 5-6 месяцев), ребенок начинает демонстрировать попытки различения и в меньшей степени оказывается пассивным. Дитя будет исследовать и ощупывать лицо матери и начнет отталкиваться от груди, что показывает, что оно изучает ее так, как будто занимается задачей различения.
Дифференциация
Период дифференциации как первая стадия отделения-индивидуализации начинается приблизительно в 6 месяцев с первыми попытками ребенка оттолкнуться от матери и воспринимать ее более отчетливо. Процессы развития полностью отдельной сущности продолжаются с этого момента до примерно двух с половиной лет, а для многих и гораздо дольше. Но именно на этом этапе дифференциации ребенок начинает направлять свое внимание на внешний мир. Это переключение внимания может происходить мягко, если симбиоз не нарушен и устанавливаеь "якорь безопасности", которого ребенок может держаться при "выходе за пределы симбиотической орбиты" (Малер, 1968). Во время этого периода дифференциации, самовосприятие все еще слито с объектом, но ребенок начинает различать особенности другой части симбиотического объединения. Во время этого периода, специфическая улыбка узнавания будет появляться при виде матери, что свидетельствует о том, что данная связь имеет место. Это различение является краеугольным камнем отделения от симбиоза. Другое значимое событие в этот период включает в себя реакции, которые обозначают, что ребенок отличает посторонних от матери. Дети, имеющие опыт оптимальной симбиотической связи, чаще проявляют любопытство и удивление по отношению к посторонним, как бы сопоставляя их образ с образом с матерью. Дети, у которых сформировалось меньшее базовое доверие из-за менее безопасного симбиоза проявляют беспокойство или даже впадают в оцепенение, когда их берут на руки или заигрывают с ними посторонние ( Малер, Пайн и Бергман, 1975). Такая реакция чаще имеет место около 8-х месяцев и получила название "тревога восьмимесячного". До этого времени любое живое существо может брать ребенка на руки и баюкать его, но примерно в восемь месяцев ребенок отличает и предпочитает для этого мать. С этого момента удовлетворение, которое он ищет, является не только материальным проявлением тепла или потребности в пище. Он "привязан" к конкретному источнику этого удовлетворения.
Именно приблизительно в это время он начинает проявлять тревогу при отделении от матери и начинает формировать привязанность к таким объектам, как плюшевые игрушки или одеяло. Эти " заместительные объекты" , похоже, служат для уменьшения тревоги отделения от лица первоначальной привязанности. Этот страх отделения сигнализирует о начале индивидуации потому, что они сообщают о смутном понимании того, что мать и дитя являются отделимыми и, следовательно, отдельными. Вместе с тревогой отделения ребенок может переживать панику, равносильную страху смерти своей самости, если симбиотическая связь находится под угрозой. Беспокойство может начаться в этот период , если симбиотическая связь недостаточно сильная или удовлетворяющая или если с ребенком носятся, а потом по каким-либо причинам отеляют преждевременно или слишком резко (Малер, 1968). Как будет отмечено в конкретном примере дальше, предполагаются, что строение шизоидного или орального характера является функцией нарушений в эти ранние периоды от рождения вплоть до окончания дифференциации. Объединение теории объектных отношений и характерологии предполагает, что обе эти патологии происходят от неудачной ранней симбиотической связи и ее плавной и постепенной дисфункции в рамках индивидуализации.
Предметные действия
Подфаза предметных действий имеет место между примерно 10 и 18 месяцами развития, когда ребенок становится все более увлеченным в процессе роста в свое автономное функционирование и, как следствие, освоение мира, которое эти способности обеспечивают. Он все лучше способен обучаться, воспринимать и различать, но, возможно даже более важно то, что он достигает направленности локомоций в это время. В начале практической подфазы младенец обычно будет передвигаться в безопасной близости от своих родителей, но он начинает исследовать как свои собственные способности, так и мир вокруг него, На самом деле, благодаря магии материнства и повторению проб и ошибок он учится ходить, С этой новой способностью приходит совершенно новое видение мира. Это особенная пора, когда у ребенка наблюдается "любовные отношения с миром" (Гринакр, 1957) и "кажется, что он находится под гипнозом своих собственных возможностей и величием его мира" (Малер, 1972, с.7). Во время исследования мира он обнаруживает меньшую чувствительность к ударам. Падениям или фрустрациям, показывая неукротимый интерес к жизни и радость от своих собственных возможностей и открытий. Во время практического периода он может стать настолько поглощен этим. что будет казаться равнодушным к присутствию матери. Но он все еще периодически возвращается к ней, очевидно нуждаясь в ее физической близости время от времени, как будто для подзарядки. Обычно активный, он может затормозиться и уйти в себя, если родитель отсутствует.
Согласно экспериментальным данным, выявлено, что ползунок начинает в это время представлять объекты, которые он не видит и таким образом у него выстраиваются представления, которые в процессе индивидуализации фактически объединяются в целостные и дифференцированные представления о самом себе и других. Вера ребенка в свое собственное магическое всемогущество является "все еще в значительной степени порожденным его чувством участия в волшебной силе его матери" (Малер, 1968, с. 20). В это время, говоря словами Малера, все еще существует "симбиотический союз двоих" и "выраженное чувство всемогущества", которое происходит из его собственных автономных примитивных функций, слитых с магической властью матери в его представлении о самом себе. В этот момент мир является его "устрицей".
Возобновление отношений
Период возобновления отношений продолжается примерно от 15 до 24 месяцев. Примерно с 15 месяцев у ребенка появляется желание поделиться своими открытиями с матерью, и он начинает к ней относиться в чем-то больше как к отдельному существу, чем как только к передвижному дому для удовлетворения потребностей. Первый признак этого изменения проявляется в появлении новой привычки ребенка постоянно приносить разные предметы матери, часто собирая у нее свои открытия. Потребности ребенка изменяются отчасти от потребности "энергетической подпитки" к потребности родительского интереса и участия в процессе открытий. Следствием такого изменения является большая осведомленность об отдельности других в мире и больший интерес к социальному взаимодействию. Примерно в возрасте 18 месяцев дитя осваивает целенаправленные локомоции и становится несколько менее увлечен ими и другими автономными функциями. Оно теперь более независимо от родителей чем когда-либо прежде и, с развитием его умственных способностей, оно становится даже более информированным о своей отдельности. Несмотря на выросшие и растущие когнитивные и моторные способности, оно начинает выглядеть более уязвимым. Оно более не непроницаемо для фрустраций и боли и может постоянно оказываться очень разочарованным тем, что его мать не оказывается тотчас рядом с ним, чтобы утешить его, когда оно падает или ударяется обо что-нибудь. Оно чаще будет обнаруживать усиление тревожности отделения, и оно больше не забывает о присутствии или отсутствии матери. У него может развиваться более или менее постоянное беспокойство о местонахождении матери и в значительной степени оно может проявляться в следовании за матерью и активному привлечению ее внимания, показывая ей разные предметы. Как только ребенок начинает на самом деле испытывать фрустрации жизни, это похоже на то, как будто он сталкивается с фактом, что он переоценивал себя в практический период эйфории всемогущества. Он узнает, что он вовсе не всесилен, и что он не является единым с матерью в обладании ее магических возможностей. Понимание своей отдельности в дальнейшем сталкивает его со своей беспомощностью. Малер (1972, с.9) пишет:
На самой вершине своей власти... малышу- ползунку начинает становиться ясным, что мир не является его устрицей; что он должен справиться с ним более или менее "самостоятельно" очень часто как относительно беспомощный, маленький и одинокий индивидуум, неспособный управлять помощью или поддержкой просто чувствуя потребность в них или сообщая о своей потребности.
Ребенок в этот период оказывается уязвимым, уязвимым для тревоги отделения и фрустрации его потребностей в зависимости, также как к дальнейшему разрушениего автономии и самооценки. Потребности в зависимости и в независимости находятся в глубоком конфликте, поскольку первоначальная тревожность ребенка постепенно изменяется от страха потери объекта к страху потери любви объекта. Помощь ребенку в преодолении этого времени внутреннего конфликта и увеличение осведомленности могут быть затруднительны, поскольку он одновременно и более независимый, и более заинтересованный в участии родителей в его мире и удовлетворении его потребностей. Некоторые родители наиболее естественно настаивают на том, что "он уже большой", в то время как другие приветствуют его возвращение к зависимости и задерживают его развитие. Непонимание и конфликт, присущие этому времени улучшают восприятие отдельности и приводят к необходимости развития языка для коммуникации и решения многих сложных ситуаций. Ребенок требует от родителей продолжительной и предсказуемой эмоциональной вовлеченности от родителя и вместе с тем хочет, чтобы ему разрешали и стимулировали его самостоятельность. Возможно, это наиболее критическая фаза индивидуализации из-за чувствительности ребенка, появления сознания, противоположных требований и решающих уроков этого времени. В это время психологическая защита "расщепления" очевидна, поскольку ребенок оказывается придерживающимся двух полюсов, неинтегрированного представление об одном и том же объекте, особенно матери. Она воспринимается либо как "хорошо" ухаживающая и исполняющая или "плохая" фрустрирующая - но не как единый целостный объект, и "хороший" и "плохой".
В течение этого периода некоторые болезненные осознавания становятся неизбежными. Родитель и ребенок не являются одним, но разделены; ребенку не принадлежит магическая власть родителя но может быть нежелательно направлена на него. Родитель не является всегда хорошим и всегда всесильным, ребенок не является всесильным и его способность контролировать мир очень ограничена. Болезненное прохождение через эти осознавания получили название "кризис возобновления отношений" (Малер, 1972), приходящийся преимущественно на период от 18 до 21 месяца. Это наиболее драматический период "восстановления отношений" , когда большинство детей демонстрируют как правило вспышки раздражения, капризность, агрессивные реакции к отделению и ограничению и открытый конфликт между автономией и зависимостью. Эти конфликты часто проявляются в драматических сражениях с родителями, результатом которых может стать определенный характер ребенка. Для того, чтобы мания величия и интеграция уменьшились, ребенок должен проиграть некоторые из этих сражений , но " достаточно хорошие родители" (Винникотт, 1965) позволит ребенку продвинуться от слияния к реальности без чрезмерной тревоги или стыда. Для нормального развития ребенку должны разрешать стоять на своем и при этом не лишать его поддержки, любви и одобрения родителей. И, в то время как он должен проиграть несколько сражений своего своеволия, важно то, чтобы он не перенапрягся в своих попытках в процессе индивидуализации. Именно во время восстановления отношений пресс культуры в виде приучения к горшку, поведению во время еды и других социальных навыков предъявляет большие требования и к ребенку, и к родителю..
Ребенок особенно склонен идеализировать мать, изначально воспринимая ее имеющей силу, чтобы защитить его от болезненных переживаний, с которыми он должен столкнуться. Кроме того, одним из первых озарений этого периода является то, что мать не является всемогущей и не может всегда защитить от ударов судьбы. Постольку, поскольку фигура родителя больше воспринимается с точки зрения потребностей ребенка и иллюзорных представлений, родитель является скорее "селф- объектом", нежели чем объектом реальности. Одной из первоначальных задач этого периода является начало перехода от видения другого как отдельного индивидуума с его собственными потребностями и ограничениями возможностей (объект реальности).
К конце периода восстановления отношений обычно имеет место уменьшение борьбы и разрешение многих проблем развития, представленных на этой фазе и ранее. С дальнейшим развитием языка и других способностей, которые делают вклад в ощущение власти, ребенок идет на уступки по многим проблемам периода восстановления отношений. В это время можно сказать, что он устанавливает "оптимальную дистанцию" по отношению к матери - дистанцию, которая дает оптимальное соотношение безопасности и свободы.
Идентичность и постоянство объекта
Четвертая стадия отделения-индивидуализации получила название "ребенок на пути к объектному постоянству" (Малер, 1972) и охватывает период от 22 до 30 месяцев. Во время этой стадии ребенок достигает реалистического и целостного внутреннего представления об объекте любви, который становится внутренне доступным для поддержки, комфорта и любви как реальный родитель ранее был доступен внешне. До формирования постоянства объекта ребенок может использовать защитное маневрирование, называемое "расщеплением", когда он способен удерживать только один полюс внутреннего представления о родителе: либо родитель "хороший" , который кормит, поддерживает и любит его, либо "родитель плохой", который ограничивает, наказывает или расстраивает его. Оба представления - "хорошее" и "плохое" имеются у ребенка, но они "расщеплены" или взаимно исключают друг друга, так, что они не могут удерживаться одновременно. С появлением константности объекта ребенок способен интегрировать эти полярные представления в целостный, реалистический амбивалентно воспринимаемый конструкт - родителя. С приобретением этого целостного представления ребенок может начать накапливать чувства привязанности и любви, даже когда объект не приносит удовлетворения и ценить объект за нечто другое, чем его качества "удовлетворителя". Конечно, константность объекта в основном понимается как то, что дает основу для реальной любви между людьми в том, что другой ценится не только как источник "нарциссического удовлетворения", но рассматривается как неповторимая личность со своими интересами, по отношению к которой можно испытывать эмпатические чувства. Поскольку эта способность любить развивается, ребенок также, вероятно, начинает понимать, что его любят. Теоретики объектных отношений полагают, что первоначальная тревожность затем полностью изменяется от страха потери объекта к страху потери любви объекта (Бланк и Бланк, 1974).
Эдипов период
С психоаналитической точки зрения ребенок попадает в эдипову ситуацию примерно в возрасте трех лет , когда возможен истинный "любовный треугольник". Когда имеется целостное дифференцированное представление о самом себе, матери и отце, появляется возможность настоящей любви к объекту и любовному соперничеству. Теоретики объектных отношений делают свой уникальный вклад только до этого водораздела, после которого е понимание эдиповой ситуации психоаналитиками по сути совпадает с представлениями и теоретиков объектных отношений, и характерологов. Вследствие этого общее описание эдипова периода будет представлено в рамках характерологии.
Взгляд с позиций характерологии
Исследование характера характерно как для старой, так и современной психиатрии, потому что оно посвящено описанию совокупности устойчивых способов поведения человека в течение длительного времени и независимо от ситуаций (например, Фрейд, 1913; Джонс, 1919, Абрахам, 1921). Разумеется, вся клиническая работа любого рода посвящена проблемам, которые устойчивы и характерны для клиента. За исключением вмешательства в кризисной ситуации или тех отдельных случаев патологии, выражающейся неожиданными приступами, большинство людей обращаются или направляются на терапевтическое лечение из-за эмоциональных проблем , проблем поведения или убеждений, которые их не устраивают, но, тем не менее, упорно сохраняются.
Занимающиеся характерологией обычно изучают самую основу, или мета-черты, обычно считая, что все остальные черты, как симптоматические, так и свойственные эго, порождаются этими базовыми структурами. Теоретики характерологии, как правило, заявляют, что до тех пор, пока базовые структуры как либо влияют, производные структуры будут упорно существовать, либо же менять форму. В психоаналитических терминах характер состоит из устойчивых способов , которыми эго примиряет неотвратимый конфликт между внутренними психическими структурами и между этими структурами и требованиями внешней среды. Из-за того, что эти способы борьбы и примирения имеют некоторую историю успеха и обычно существуют длительное время, имеет место сопротивление при их изменении. Особенно если они были выкованы в тигле чрезвычайной угрозы, они будут ассоциироваться с облегчением этой угрозы и, как следствие, будут чрезвычайно сопротивляться изменениям.
Школы Райха и биоэнергетики стали наиболее активны в исследовании вопроса понятий характерологии, и я считаю, что они дают самое богатое современное представление в этом направлении. Как вследствие необычных идей, захвативших Райха в конце его жизни, так и вследствие необычных техник терапии Райха и биоэнергетической терапии, ценный вклад этих характерологических взглядов не принимался во внимание или игнорировался в более "традиционных" или более "респектабельных" кругах. Я думаю, что это чрезвычайно прискорбно, потому что во всех моих исследованиях и поисках начиная от классического анализа до "радикальных" направлений по изменению психики я не нашел ничего более ценного.
Кто-то может игнорировать всю Райхову и биоэнергетическую технику и продолжать изучать богатую теорию, которая предлагает понимание исходных конфликтов человека в своем традиционном характерологическом ключе. Там, где теория объектных отношений дает много для понимания естественной эволюции эго человеческого существа, современная характерологическая теория предлагает равно сильное понимание эволюции базовых человеческих потребностей и сути аффективных последствий, которые активизируются, когда эти потребности фрустрируются или не удовлетворяются. Сочетание этих идей относительно когнитивного развития и аффективного опыта, более целостное и структурное понимание функционирования человека и патологии становится возможным. Через такое понимание я пришел к гораздо более полному охвату того, что по сути происходит с каждым отдельным клиентом, чем когда-либо раньше. Именно этим глубоким и расставляющим все на свои места знанием состояния человека я хочу поделиться.
Роберт Хилтон предлагает наиболее яркий и лаконичный обзор характерологических показателей, подчеркивающих прирожденные человеческие потребности, характерные формы их фрустрации и следующих из них характерологических решений. Вот "краткая история2 развития характера от Хилтона 91980, с.с. 178-9).
Собственное самовыражение организма (OOSE) является пульсирующим движением расширения и сужения. Оно включает в себя достижение и усвоение; сокращение и переработку через переваривание. Исследуемая под микроскопом протоплазма иллюстрирует это процесс. Так ведет себя амеба.
Базовая жизнедеятельность направляет организм человека в окружающей среде на поиски удовлетворения потребностей, и через этот контакт с окружающей средой он выстраивает структуру, относительно которой очевидны рост независимости и самодетерминации. Человеческое существо начинает при рождении с декларации прав организма на существование и развитие через проявление его потребностей, утверждение его независимости и фактического воспроизводства самого себя через проявления любви и сексуальности. Сила этих ядерных проявлений изменяется с ростом и развитием организма и степени до которой каждая ядерная потребность может быть удовлетворена средой. Когда право на существование оспаривается с самого начала, человеческое существо может провести всю остальную жизнь в борьбе за утверждение этой базового ядерного проявления. Все последующие ядерные проявления становятся минимальными или искажаются в попытке заполнить основополагающую недостаточность.
Фрустрация, обусловленная родителями или средой, может блокировать попытки организма реализовать себя. Этот негатив может быть направлен в большей степени против импульсов распространения-сжатия (такой. как оральная структура), или может быть направлен больше против расширительно-независимых потребностей организма (как в случае мазохистических структур).
Если фрустрация устойчива, организм, в попытке выжить, начинает подавлять импульсы, которые являются причиной негативной реакции на среду. Это подавление структурируется в организме в форме мышечного панциря , который говорит нет импульсам.
Через использование управляемой мускулатуры эго запрещает импульсы и таким образом идентифицируется с родительским или средовым запретом.
Через этот процесс эго создает паттерн поведения, который обеспечивает выживание ценой отказа от спонтанной жизни организма. Это ограничение разделяет собственное функционирование организма, и человек начинает войну с самим собой. Борьба со средой теперь становится внутренней борьбой между базовыми ритмами организма и его попытками выжить. Эти поведенческие паттерны, направленные на выживание, становятся идеалом эго и частью особенностей характера, которому угрожает жизнь тела. для уменьшения угрозы выживанию, ритмы тела и пульсация должны быть под контролем, осуществляемым через уменьшение дыхания и ограничение осведомленности.
Отношения выживания к реальности развиваются в соответствии с идеалами и блокированными импульсами. Иллюзия безопасности поддерживается через эго-контроль. Для орального типа характера блокируется в основном достижение. Блок говорит: " Не добивайся, тебя обманут". Поэтому, разумеется, он видит мир, лишающий его необходимого, и поэтому он ищет того, кто будет заботиться о нем. Однако, его эго-идеал - независимость и самодостаточность- не разрешает ему отказаться от его потребностей. Поэтому он находится в постоянной фрустрации. Мазохист блокирует свое свободное самовыражение. Он находит цену за независимость слишком дорогой, исходя из чувства вины, поэтому он видит мир притесняющим и обременяющим его. В то же время, его эго-идеал приводит к поиску ответственности за заботу о других.
Поскольку безопасность организма зависит от одобрения родителей или среды, функция самовыражения должна оставаться под контролем. Чувства таковы: "Если я буду самовыражаться, я потеряю свою безопасность", или " Если я позволю себе спонтанный порыв, я буду испытывать страх и тревогу". Такое происходит, когда оральная личность получает помощь и говорит "Я в тебе нуждаюсь", или когда мазохист отвергает чью-нибудь просьбу о помощи и говорит: "Я в тебе не нуждаюсь".
Тревожность развивается, когда личность оказывается в тисках между безопасностью и самовыражением. Тревожность появляется, когда форма организма не позволяет распространение с имеющейся энергией. Когда появившийся импульс встречает блок "безопасности" в организме, потребности организма блокируются эго-идеалом или особенностями характера
Формирование характера может быть сведено к представленному ниже пятиступенчатому процессу.
1. Самоутверждение. Организм утверждает свое естественное организмическое право расширяться или сужаться. Форма этого самоутверждения, иными словами, является инстинктивной или встроенной в человеческий организм. Оно включает в себя право на существование, право на потребности, право на отделение и становление независимости, право на защиту и право любить и сексуальную любовь.
2. Негативная реакция на окружение. Для многих эти базовые потребности или права отвергаются, и отвергаются постоянно. Родители или заместитель родителя встречает существование ребенка холодно или враждебно. Его потребности не удовлетворяют как следует, его автономию не поддерживают, им манипулируют и ему угрожают, его защита разрушена и его любовь отвергнута. Изначальные ядерные выражения жизненных сил заблокированы. Это приводит ко второму уровню инстинктивной или врожденной реакции организма.
3. Реакция организма. Когда естественные жизненные силы, проявляющиеся в организме ребенка блокируются, его реакции неизбежны. Эти реакции являются по существу аффективными и поведенческими - почти рефлексивными по своей природе. По существу, эти негативные реакции организма могут быть сведены к трем основным негативным аффективным состояниям и выражены в поведении: гнев, страх и печаль. Эти реакции организма являются чрезвычайно сильными и подают "достаточно хорошему" родителю ясный сигнал, чтобы скорректировать свою реакцию на отпрыска. Если родительское поведение изменяется, природа берет свое и нормальное развитие организма может продолжаться. Однако, когда родитель не воспринимает подаваемый сигнал обратной связи, ребенок вынужден жить с постоянным внутренним дискомфортом. Когда он становится непереносимым для маленькой личности, у которой либо еще не организовано функционирование эго, либо эта организация только формируется, и она вынуждена пойти против себя самой и отвергать свои жизненные проявления.
4. Самоотрицание. Когда негативная реакция среды является хронической, а реакция организма затяжной и непереносимой, индивид присоединяется к среде в отрицании самовыражения. Для того, чтобы остановить фрустрацию и наказание извне, также как боль аффективных вспышек изнутри, юное человеческое существо в конце концов сдастся и станет подавлять свои жизненные силы, отказываться от своих потребностей , сдерживать свою автономию, отрицать свою потребность в помощи и сдерживать свою любовь. В дополнение к отрицанию естественных проявлений организма, оно будет также отрицать эти вторичные реакции организма на фрустрацию. Защитный маневр, который оно будет использовать в этом самоотрицании, будет зависеть от уровня организованности эго, достигнутого к моменту, когда он обратится против самого себя. Следовательно, процесс самоотрицания может быть как очень примитивным в базовой защитной структуре, так и более сформированный и сложный. Он может, например, просто отрицать свой гнев или сублимировать его в некоторую культурно обусловленную форму. Какой бы ни была защитная стратегия, невыносимое влияние негативных аффектов гнева, страха и печали будет отвергаться.
5. Процесс приспособления. Когда использование каких-либо ресурсов или защит достигнуто, личность должна теперь приспособиться к полному отрицанию самой себя, также как и к любой продолжительной фрустрации со стороны среды, которая продолжает существовать. Несмотря на то, что это имеет место, должен существовать компромисс потому, что хотя человек является наиболее пластичным из всех организмов, он может никогда удовлетворительно не приспособиться к отрицанию базовых человеческих прав и потребностей. Забирая свой вклад из природного или настоящего селф, индивид должен вложить его в то, что получило название " ложное селф" (Винникотт, 1965) или в "эго-идеал". В таком приспособлении индивид пытается "подняться над" своим естественным селф, своими человеческими потребностями и своими чрезвычайными эмоциями. Он ищет тогда для выживания идеал, который приемлем, снимает внешнюю фрустрацию и внутренний дискомфорт и даже, он смеет надеяться, реализовать собственное самовыражение организма. Все его энергии будут посвящены развитию системы отношений, способов поведения и стратегий для жизни во фрустрирующей среде и в самоотрицании. Эти маневры, предназначенные для минимизации потери и максимизации доходов от позиции компромиссов, будут иметь тенденцию становиться более успешными , если они будут реализованы на более позднем этапе жизни, когда организм обладает большей самоорганизованностью и имеет больше поведенческих и когнитивных выборов. В границах, в которых индивид может дурачить мир и самого себя своими компромиссами, он предъявляет эго-синтонный характер. В ином случае он отрицает свое прирожденное право реального удовлетворения природного жизненного процесса. За пределами этих границ невозможен компромисс выбора, а также невозможно достижение ложного успеха. Эти универсальные двойные кандалы есть изначальная человеческая трагедия.
Личность поднимается над своим естественным или истинным селф благодаря иллюзиям. Эго-идеал является иллюзией выживания и существуют связанные с ней иллюзии относительно того, в чем кто-то убежден до тех пор, пока естественные жизненные силы блокированы и что он будет переживать, если реальные жизненные силы будут освобождены. Они получили название иллюзии ограничения и иллюзии освобождения. Таким образом, к примеру, я могу быть способным подкреплять иллюзию, что я могу быть удовлетворен, любим и получать поддержку до тех пор, пока я особый, воспитанный и талантливый. И, наоборот, в моей иллюзии освобождения, я имею склонность считать, что травма, которая привела меня к ограничению впервые, повторится, если я буду расслабляться, жить и потакать своим импульсам. Если я уступлю моим естественным человеческим потребностям, например, и буду переживать естественный гнев за то, что не получаю существенно важного, меня бросят или уничтожат. Только при повторной неудаче характерологического компромисса или при повторной неудаче успеха этого компромисса получить то, в чем я на самом деле нуждаюсь, я буду способен сделать вызов иллюзии ограничения и опасности ожидаемой травмы иллюзии освобождения.
Ложное "Я"
С позиций объектных отношений "ложное селф""Я" , по Винникотту, является очень полезным термином для структуры, сформированной как ответ на фрустрацию "истинного "Я"". Оно есть самопрезентация миру и используется для добывания наград от окружения, которые могут утаиваться от более природного, спонтанного реального "Я". В этом смысле, эго-идеал представляет идеал "ложного" функционирования. Лучшие находки эго компромиссных решений по всем конфликтным требованиям личных потребностей и требований среды и блоков представлены в ложном селф. Адаптивность ложного "Я" зависит от жесткости блоков, которые формируют его и уровня развития эго, которое существует на момент этого формирования.
Винникотт предлагает континуум для понимания ложного "Я", основанный на механизмах эго, используемых в качестве порождающей структуры, и уровня представления, которое имеет личность о нем. Некоторые люди знают очень мало о реальной сущности селф,"Я", отделенного от "ложного" представления, которое является маской для мира. Не имея ничего за маской, они вкладывают в нее огромные средства, и любая угроза маске переживается как угроза интеграции "Я". У более развитых или рефлексирующих индивидов ложное "Я" может использоваться в целях защиты для поиска ситуаций, в которых возможно выражение истинного селф. Самые здоровые из нас обладают социальной вежливостью, которая выбирается осознанно для облегчения взаимодействия и установления доверия до того, как будет предъявлено более спонтанное или "реальное" поведение".
Если рассматривать нарциссизм как ложное "Я", созданное для защиты от повреждения реального "Я", то он более или менее универсален в структуре характера. В этом широком смысле нарциссизм встречается во всех типах характера. Я нахожу полезным, однако, рассматривать его также в его более конкретном проявлении, когда нарциссический характер является результатом конкретного типа травмы в определенный период развития, что будет обозначено ниже в этой главе.
В этой книге и в последующих в этой серии, каждая структура характера является скрепляющим звеном, которое объединяет описание терапевтических техник , которым эти книги посвящены. Каждая структура характера будет разверута детально, включая находки как теорий объектных отношений, так и характерологии. В этой главе я хочу только представить краткий обзор структуры, чтобы сориентировать вас в основополагающей схеме этой работы. при изучении любой структуры характера важно помнить, что структуры характера являются архетипами. Любой индивид может быть понят лучше в виде расклада проблем и способов адаптации, как представлено здесь, также как и многого , многого другого.