Бедняк из Фаэнцы, у которого постепенно отняли его собственную землю, заставляет звенеть все колокола и говорит, что правда умерла.
Эта выдумка похожа на предыдущую, но, пожалуй, она была еще более оправданной.
Итак, когда синьором Фаэнцы был Франческо деи Манфреди, отец мессера Ричардо и Альбергентино, правитель мудрый и достойный, лишенный всяческого тщеславия, такой, что по поведению и привычкам его можно было принять скорее за именитого гражданина, чем за синьора, произошло следующее: у одного бедного землевладельца участок граничил с землями одного из тех горожан, кто был человеком могущественным.
Последний захотел купить участок бедняка и предпринял для этого множество попыток, но они были безуспешны, так как бедняк старательно возделывал свой участок, поддерживая тем самым свое существование, и земля эта была ему дороже собственной жизни.
Так как могущественный человек не мог осуществить свое желание, он решился применить силу. Границей между их участками был небольшая канава, и каждый год, когда наступало время пахать, тот, вспахивая свой участок, захватывал и участок соседа на локоть или несколько локтей, проводя борозду-другую плугом по его участку.
Бедняк замечал это, но не осмеливался молвить даже слово о том, хотя и сокрушался тайком в кругу верных друзей. И это продолжалось несколько лет, и в итоге сосед мало-помалу занял бы его участок, если бы там не было вишни, которая явно находилась на участке бедняка, что было слишком очевидно, чтобы захватить землю и за ней, да и всякий знал, что она находится на той земле.
Таким образом, видя, как его грабят, отчаявшись, пылая гневом, полный возмущения, бедняк, не в силах не только пожаловаться, но даже и молвить хотя бы одно слово, двинулся с двумя флоринами в сумке во все большие церкви Фаэнцы, обходил все церкви, и, прицениваясь, то в одной, то в другой предлагал, чтобы они в определенное время зазвонили во все колокола, только не в вечерню и не во время Ноны.
Так и случилось, церковники, получив от него деньги, в установленное время ударили в колокола и зазвонили, да так, что весь местный народ стал переговариваться:
А добрый человек, как безумец, бегал по всей округе. И, увидев его, все спрашивали:
-Эй, скажите, куда вы бежите?
-Эй, почему звонят эти колокола? - переглядываясь.
И он отвечал:
-Они звонят, потому что правда умерла.
А в другой раз говорил:
-Они звонят за упокой души правды, ибо она умерла.
И так с этим звоном его слова разнеслись по всей земле, да так, что и синьор спросил, отчего звонят колокола, и ему сообщили только то, что некий человек о том сказал.
Синьор пригласил бедняка, и тот пошел к синьору в великом страхе. Когда синьор его увидел, он приказал:
-Подойди сюда! Что ты хотел сказать своими словами? И что хотел ты сказать звоном колоколов?
Он ответил:
-Мой синьор, я вам это скажу, только не обессудьте: один из ваших подданных хотел купить мой участок земли, я же ему отдавать его не желал, не имея возможности его приобрести, он каждый год, вспахивая свою землю, захватывал и часть моей, когда локоть, когда и два, и он не смог зайти дальше, только потому, что на моем участке есть вишня, которая казалась слишком явной, чтобы можно было захватить землю и за ней, да будет это дерево благословенно!- не будь его, я лишился бы всей своей земли. Посему, оттого, что мое достояние перешло к человеку богатому и могущественному, я, так сказать, человек бедный, испытал немало невзгод, преодолевая горести, в великом отчаянии пошел и подкупил церкви, которые и звенели за упокой души усопшей правды.
Услышав о той шутке и о грабеже, совершенном одним из его граждан, синьор вызвал последнего, после того, когда правда была раскрыта, синьор заставил его возвратить землю бедному человеку, и, послав землемеров, даровал бедняку такой участок земли соседа, который был изъят у него, кроме того, он заставил богатого соседа заплатить два флорина, потраченные бедняком на устройство того, чтобы колокола зазвенели.
Совершенное явило собой величайшее благодеяние и величайшую справедливость синьора, хотя богач и заслуживал худшей участи. Воистину, доблесть синьора была велика, и он был вполне справедлив по отношению к бедняку, и, если ранее тот говорил, что колокола звенели за упокой души усопшей правды, то теперь он мог сказать, чтобы они звонили из-за того, что она воскресла. И сейчас, хорошо было бы, если бы они зазвонили, чтобы она воскресла.