И ЛЕЖАТ ОНИ ВМЕСТЕ...

 

  О, великие льды, отчего вы стали так неласковы к своим детям? О, дивное солнце, отчего не растопишь льды, отчего прячешь лик? О, медлительные звёздные корабли Ойкумены, отчего так долог ваш путь? И когда прилетите вы, не останется здесь ничего, только Лёд и Тьма...

  Всё решится сегодня. Моё тело кричит об этом.

  Лишь дающий новую жизнь останется из двоих. Пусть только не я!

  С тех пор как встретились, предначертан нам это жребий. Рука об руку шли, не в силах разъединиться, и молчали, уже зная о нём. И не избежать, не отсрочить. И не отречься, если выпадет жить, от счастливой доли своей.

  Но я буду сильней, я буду уверенней, буду твёрже. Я могу! Проиграть. Потому что нет высшего счастья.

  Бьётся огонь в камине, бросает на камни багровые блики. Сегодня я топлю щедро! Сегодня не время для тьмы и стужи! Пусть отступает, пусть толстые холодные стены потеют и плачут от нашей радости!

  Я жду. Звука лёгких шагов, тонкого силуэта, плавных текучих движений. Так было. Я надеюсь. Так будет. И расправляю плечи, и сжимаю губы, щурясь смотрю в огонь - вот моя моя сила, вот моя твёрдость!

  Как мучительно зависеть от слепой прихоти собственного естества... Как если бы стало невозможно одновременно любить и дышать ... и немыслимо не любить!

  Время! Так мало его осталось... всем нам... И мне. Знать бы раньше, найти бы средство - и преступить закон! Пусть презирают! Ничего уже станет не важно. Лишь бы знать, что будут жить... в ком я продолжусь.

  Сгорбившись, сижу у огня. Жар сушит кожу. Пусть станет она темнее угля, пусть станет душа твёрже чёрного дерева. Сухость и жар - да будут во мне! Влага и холод - прочь!

  Взметаются в очаге искры, хлопает пламя, подхваченное ледяным ветром. Кончилось ожидание! Тёмная фигура в проёме двери. Стоит, знакомая и чужая. Капюшон скрывает черты, снег падает на пол. Но я знаю, знаю! И поднимаюсь, и шагаю навстречу - коснуться, быстрей! Ведь так холодно!

  Но нет! Рука замирает на полпути - где моя сила, где моё пламя? Отдавать! Только не брать! Отдавать!

  Мы стоим, изнурительно долго. И пронзительно синеют глаза из-под черноты капюшона, и я вижу - светла их улыбка. Но тонкие, какие тонкие сжаты губы!

  Брать своё, чтобы отдавать! Брать - и рука моя, правая, повёрнута вверх светлой ладонью, и встречена левой, такой тёмной рукой.

  Теперь уже поздно! Легче лёгкого прикосновение, и не в силах моих избежать его!

  Крепче! Плотней! Слетает капюшон вбок. Глаза в глаза - полыхают горячим синим огнём. Нет его ярче!

  Губы, медленно, ближе... Брать... Очень медленно... и отдавать... отдавать... себя... я не знаю... только чувствую... отдаваться. Плавится, течёт, расступается плоть... неверная плоть... моя... мягкая, неверная... влажная... но какая разница... теперь... пустота, и наливается ожиданием грудь... Только бы не отпустить, не разорвать!

  Руки, маленькие, и вдруг такие сильные! Я повинуюсь. Скулы - твёрдеют, острые грани, глаза глубже - не оторваться от них, не наглядеться. Пылает, меняясь, моё лицо, но не отвести уже взгляд... Только губы... раскрыть! И принять - другие, и переплестись, пустотой к пустоте... Но там внизу, сквозь материю, грубую, плотную, алчущая пустота моя ощущает то, что заполнит её. Опуститься, раскрыться широко, и принять...

  До весны лишь два шага... очаг... цветок, и упругий стебель...

  Счастье.

  Я смотрю вверх. На потолке пляшут отблески. Правое и левое поменялись местами, и поёт, наполненное, естество. Так должно быть. Теперь знаю.

  - Клянусь тебе в вечной верности - слышу звонкий, глубокий, ставший моим голос. И жду, замирая.

  Не важен ответ. Нас всегда будет двое. В одном - жизнь и смерть.

 

12.05.09