Аннотация: Остановка - это не только место, где можно сделать передышку. Это еще и возможность выбрать новый маршрут. Женское...
Я ждала автобуса. Пакеты с продуктами выкручивали руки, будто мстили за то, что унесла их из универсама - уютной их родины под ртутным солнцем. И деть-то некуда: лавочку оккупировали две щекастеньких бабульки, вяло полоскавшие виртуальные косточки какой-то Савельевны. На загаженный окурками асфальт опустить? Мысли мимо.
А параллельно, как обычно в последнее время: родная никчемная судьба.
Автобуса все нет, и настроение не спеша планирует во мглу уныния:
Куда сейчас?
Домой.
Зачем?
Домой.
А что дома?
Муж.
Зачем?
Чтобы накормить.
Зачем?
А действительно, зачем? Зачем его кормить? Зачем с ним говорить, его видеть, слышать, нюхать, наконец, этого человека? Кто он мне? Вежливый сосед по дивану, а то и просто по квартире, даже не сожитель, а рядомжитель! Часть интерьера, для которой еще и котлеты жарить нужно! Не могу больше, по вечерам не спать - выть хочется! Вот приду и с ходу ему скажу...
- ...какой сволочью был! И кобелил по всему району, и пил как верблюд из рейса, а ряху ей полировал дык кажну неделю! А она теперь скулит об нем...
- А я Савельну понимаю. Знашь, как воно одной чижело?! Когда прихошь в пустотень, где окромя бубнящего ящику с цвятными картинками нихто табе слова не скажеть! Мой-то, ох тож не ангел был, а как помер, так и скучаю! Был ба жив - крошки с бороды вынимала у охламона!..
Крошки с мужа? Только из-за того, что он есть? Эх, дура я дуррра! Ведь пошла бы за Владимира, а не за Ваську, насколь счастлива б была! Небось, в Москве б щас жила, работала б в фирме хорошей, в театры ходила, в музеи. На рауты побомондить! Какой кавалер был: на гитаре играл, в высоту прыгал, а как танцевал! Не то, что мой молчаливый рохля-домосед: придет с работы и мастерит фигню всякую, полочки да стулочки - кому дарить не знаю, весь чулан забит...
- Осторожней, пьянь! - Вот скотина синячая, толкнул, едва пакет не порвал, плащ испачкал! - Нажрался, гоблин...
Володя?
Он поглядел на меня сквозь тысячи литров алкомути, прожевал вопросительно что-то коровье и завалился за остановку - только засаленные штанины видны да кроссовки на грязну ногу. А из дыр - черные пальцы ног с когтями! Его "ароматная" подруга с лиловым макияжем в половину лица попыталась поднять тело: "Вольдемар, паскуда, вставай, любимый!", пнула пару раз его по ребрам. Но, видно, быстро устала и прилегла рядом.
Шок? Не то слово!.. Эх, а какой парень был!
Не то, что мой?..
Я подняла голову и долго глядела на блеклую джинсу неба с редкими потертостями перистых облаков, простроченную расползающимся швом от недавно пролетевшего самолета. Ниточка за иголочкой. Ниточка без иголочки?.. Колокольный звон от близкого храма чистой октавой теребил душу, и в ней что-то всплывало, смещалось, переворачивалось: черное - белое, белое - черное, а меж ними - радуга цветных воспоминаний и отчего-то почти без темных тонов...
Автобус ушел без меня. И другой, и третий... А я все стояла на остановке в смятении, пока лучик закатного солнца не полоснул по глазам, отразившись от золотого купола.
Но не все так просто! Не все так быстро.
Кормить?
Да!
Пылинки сдувать?
Посмотрим!
А еще малыша усыновить, как Вася говорит. Малышку...