Идальго не задержался в карете надолго. Ребекка была не уверена - минуты две, или около того. Несколько его подручных подошли к карете. Последовал быстрый разговор, из которого она мало что смогла понять, частично из-за акцента, а частично из-за того, что они использовали незнакомые слова. И это было странно, Ребекка родилась и выросла в Лондоне и думала, что знакома с каждой изюминкой английского языка.
Но она уловила суть. И это она тоже сочла необычным. Идальго и его люди выглядели озадаченными, как будто они были неуверенны в их местоположении а еще они, очевидно, не очень понимали что им делать теперь.
Странно, странно. Снова, страх начал вползать в сердце Ребекки. Люди идальго, несмотря на то, что явно его уважали и признавали лидерство, не обращались к нему как к дворянину. Это означало, несмотря на его куртуазные манеры, что он, скорее всего, вожак наемников. Наверное, побочный сын какого-нибудь мелкого барона из одной из областей Англии. Это могло бы объяснить акцент.
Ребекка вжалась назад на свое сиденье. Наемники были порочны, это было общеизвестно. Преступники, во всём, кроме названия. Особенно здесь, в Священной Римской империи, ввергнутой в пожар войны.
Она бросила беглый взгляд на отца, но утешения там найти не смогла. Её отец боролся за жизнь, а мавританский лекарь поддерживал его и давал какие-то маленькие пилюли из склянки, что вынул из своего сундучка. Возразить против лечения Ребекка даже не подумала, потому как чернокожий доктор источал ауру компетентности и уверенности.
Идальго вернулся к карете, и Ребекка робко повернула голову к нему.
"Какое облегчение" - в его глазах не было ничего, кроме дружелюбия, и...
Она сглотнула, узнав этот взгляд. Она видела его прежде, в Амстердаме, от некоторых из более уверенных молодых людей в еврейском квартале. Восхищение; оценка. Желание, даже, скрытое под куртуазностью.
Но секундой позже она подумала, что во взгляде даже следа вожделения. Не то чтобы Ребеека была знакома этим явлением, за исключением сильно приукрашенной версии, про которую она читала в некоторых книгах принадлежавших отцу - в рыцарских романах, которые она прятала за большими томами богословских книг, когда читала их в библиотеке дома, в Амстердаме, чтобы отец не мог бы заметить её неподобающий интерес.
От воспоминания о библиотеке, на душе cтало тяжело, она любила эту комнату, её спокойствие, её безмятежность, книги выстроившиеся вдоль каждой стены. Её отец жил прошлым, и не одобрял настоящее. Но было одно современное устройство про которое он не только не мог сказать ничего дурного, но и любил повторять: "За одну только эту машину немцам простятся многие их грехи". Это был печатный станок.
А теперь они были здесь в немецких землях, брошенные на произвол судьбы в военное время, ищущие убежища в оке бури, ну или что-то в этом роде. Ребекка на мгновение пожалела, что никогда больше не увидит эту библиотеку, в которой прошло её детство и девичество. Ей уже двадцать три года - и хочет он того или нет, она обязана взять на себя обязанности взрослой женщины
Призывая решимость и смелость, Она расправила плечи, и это движение привлекло взгляд идальго. В его глазах скрывалось восхищение, и Ребекка даже и не знала - сжаться ей в ужасе или улыбнуться.
Так получилось, что она улыбнулась, и почему-то не нашла эту неосознанную реакцию странной.
Идальго заговорил, но Ребекке пришлось про себя переводить его речь, полную проглоченных или, наоборот, растянутых звуков, своеобразных сокращений и идиом, на привычный для нее английский.
- С Вашего разрешения, мэ-эм, нам придется воспользоваться Вашей каретой, у нас раненные, которых необходимо доставить туда, где им смогут оказать надлежащую медицинскую помощь.
- И быстро - буркнул мавр, все еще стоявший на коленях рядом с отцом, - я дал ему немного... Ребекка не поняла последнее слово, похоже на честолюбие{игра слов английском aspirin - aspiring}.
- Нам придется убрать это, чтобы освободить место - посмотрел идальго на сундуки и ящики сложенные на другой стороне кареты.
Ребекка испуганно подумала: "Книги отца! И спрятанное среди них серебро..."
Она уставилась на идальго, и когда тот осознал её страх, показалось, что она увидела искорку гнева, впрочем, сразу пропавшую. Его правая рука стиснула полог кареты, Ребекка заметила рассаженную костяшку покрытую спекшейся кровью и мельком подумала: "Боевая рана?" - но больше её лицо интересовало лицо. Идальго на секунду посмотрел в сторону, обводя глазами горизонт, и заиграл желваками. С легким вздохои он повернулся обратно.
- Послушайте меня, леди... Как Вас зовут?
- Ребекка... - она поколебалась, - Абрабанэль. - она задержала дыхание, из всех известных фамилий сефардов, Абрабанэль была известнейшей, даже прославленной.
- Рад знакомству, - казалось это имя не значило для него ничего. Он просто кивнул. - А я Майк Стернс.
Ребекка про себя удивилась: "Майк?" - но затем поняла: "О... Опять эти ужасные сокращения, Михаэль"
На лице идальго мелькнула и сразу погасла улыбка, и оно стало важным и суровым.
- Послушайте меня, Ребекка Абрабанель. Я не знаю что это за место, или где мы находимся, да мне и неинтересно. - он свирепо продолжил, - Ни капельки, будь я проклят. По моему убеждению - мы все еще в Западной Вирджинии.
Мысли Ребекки споткнулись об это назание "Западное что?"
Идальго, на секунду отвел взгляд, осматривая окрестности и своих людей, и не заметил её замешательства. Его взгляд был яростный-яростный.
- Вы... и Ваш отец... - зло проворчал, практически даже прорычал он, - под защитой народа Западной Вирджинии. - Он посмотрел на своих приспешников, сгрудившихся неподалеку, смотревших на него и слушавших его, и поиграв желваками, заявил - Конкретно, вы под защитой Объединения Шахтеров Америки.
Ребекка увидела, как, показывая свою решимость и храбрость, расправили плечи его подручные, как блеснуло в лучах солнца их изящное оружие.
- Чертовски верно! - рявкнул один молодежи, бросив собственный ястребиный взор на окресности.
Их реакция воодушевила Ребекку, но усугубило смятение: "Америка?" - у нее отвисла челюсть: "Но в Америке почти нет англичан. Да, у них есть маленькая никудышная колония называющаяся Вирджиния, если меня не подводит память. Но Америка..." - у неё затеплилась надежда: "конечно же испанская, но там есть и сефарды. С тех пор как восемь лет назад голландцы захватили Бразилию, Америка была безопасносным местом, отец говорил что в Ресифи даже есть синагога."
Ребекка уставилась на идальго: "А идальго ли он?" - она была в полной растерянности, и отчаянно пыталась найти хоть какие-то здравый смысл и логику в происходящем.
Её замешательство стало очевидным, идальго "Михаэль, думай о нем как о Михаэле!" - нервно хихикнув, сказал
- Ребекка, кажется, я также запутался, как и Вы. - краткий момент юмора прошел, Михаэль наклонился вперед - Где мы, Ребекка? Что это за место?
Она попыталась заглянуть за его плечи, получилось плохо, такие широкие они были - Я не уверена, по-моему, это должна быть Тюрингия. Отец говорил, что мы почти приехали.
- Тюрингия? А где это? - спросил Михаэль, наморщив лоб
- Ах да, это место не слишком известно, это одна из маленьких провинций Священной Римской Империи. - его лоб наморщился ещё больше, - Германии.
- Германии? - переспросил тот распахнув глаза, и полузадохнувшись повторил: - Как Германии?
Он вытаращился на окрестности.
- Ребекка, я жил в Германии, и она совершенно не похожа. - он засомневался, - ну, предположим, в глубинке всё чуть иначе. Но не настолько... Не настолько обветшалое. Он нахмурился и показал на трупы во дворе - И в Германии нет людей вроде этих.
- внезапно он зашелся лающим смехом - Боже правый, даих бы первый же полицейский повинтил. Немцы без орднунга - никуда!
Настала очереди морщить лоб Ребекке: "Орднунг? Он вообще о чем? Немцы - самый неуправляемый и недисциплинированный народ в Европе. Это известно всем, и они были такими еще до войны, а уж теперь-то..."
Она вздрогнула, вспомнив о Магдебурге, о ужасе, который случился там меньше чем неделю тому назад: перебиты тридцать, а некоторые говорят - сорок тысяч человек, всё население города, кроме молодых женщин, которых прихватила с собой армия Тилли.
Глаза Михаэля внезапно потемнели от подозрения. Даже не подозрения, догадки.
- Угадал, нет? - едва слышно пробормотал он и тряхнул головой - Позже, Майк, разберись с этим позже. А сейчас..
Раздался крик, даже несколько, и Михаэль вытолкнул себя из кареты, оборачиваясь к лесу. Ребекка тоже выглянула из проем.
Еще больше людей выходило из леса, и на мгновение Ребекку сковал страх, но когда она увидела их странные костюмы и оружие, она расслабилась: "Ещё люди Михаэля, ещё эти, как их... американцы?"
Потом Ребекка увидела первых женщин, идущих среди деревьев, с тревожными и беспокойными лицами, и нее потекли слезы, как у ребенка: "Михаэль, и женщины. Спасены. Мы спасены"
* * *
Весь остаток дня, и следующий день, и день за ним, и еще один, прошёл для Ребекки в изумлении, он потерялась среди легенд, которых не было даже у сефардов, и все её воспоминания были беглыми и краткими.
* * *
Причудливые повозки, движимые ничем только доносящимся изнутри рыком, хотя она быстро поняла, что это рёв издавали механизмы. Больше её удивила скорость этих повозок, и ещё больше - плавность хода. Едущая с такой скоростью карета развалилась бы на части. Хитрость была отчасти в невероятном качестве самой дороги, а ещё...
Когда перед огромным бело-бежевым зданием они выбрались из повозки, любопытство перебороло беспокойство об отце, и она остановилась чтобы осмотреть колеса. Выглядели они странно - маленькие, приземистые, пузатые, на вид - почти мягкие. Она потыкала их пальцем - не такие уж и мягкие, как она думала.
- Что это? - спросила она идальго. Тот наклонился над ней, улыбаясь.
- Резина. Мы называем это "шины".
Она потыкала их посильнее
- Они чем-то наполнены. Воздух?
Улыбка осталась на месте, но глаза идальго стали ярче
- Да, - ответил он, - совершенно верно, воздух закачивается туда под высоким давлением.
Она кивнула и снова посмотрела на шину.
- Умно придумано, воздух действует как подушка. - снова посмотрела на него - Нет?
Ответа не последовало, только глаза сделались ещё ярче и шире, как будто он был чем-то удивилён. "Чем?" - задумалась Ребекка.
* * *
Комната, скрытая где-то в глубине того здания, как она поняла, здание было школой, о такой большой школе она никогда даже и не слышала.
Интерьер был странным, изумляющим, Ребекка поняла, что находится среди людей гораздо более искусных в механике и ремеслах чем даже жители Амстердама.
Но времени удивляться, у неё не было. Комната была наполнена двигающими мебель людьми, которые пытались организовать временную больницу. За тяжело раненным крестьянином и его женой ухаживали несколько женщин, доктор осторожно положил её отца на стол. Затем последовал короткий обмен репликами между врачом и одной из женщин, который Ребекка, из-за большого количества неизвестных слов, не смогла понять, но поняла значение того, как женщина помотала головой - того, что хотел врач не было, она видела как его черное лицо помрачнело.
На неё нахлынуло отчаяние. Она почувствовала, как на её плечо легла рука идальго, неосознанно, она опять потянулась к исходившему от него спокойствию, на её глаза навернулись слёзы.
Врач увидел её лицо и подошел к ней касая головой
- Я думаю, он выживет. Мисс... ээ...
- Абрабанэль - подсказал идальго, Ребекка на секунду удивилась, что он запомнил это имя.
Доктор кивнул.
- Да, я думаю, Ваш отец будет жить. Но... - Он заколебался делая руками неопределенные жесты, как будто нащупывая что-то - У нас нет самых нужных мне медикаментов. - опять это слово смыть комки- средства. - мавр вздохнул, - у него уменьшится объем сердца. Но я послал людей в город, достать - она поняла греческое слово бета и еще какое-то вещество едко-что-то. - это поможет.
Затеплилась надежда.
- Он будет жить?
- Я так думаю, но он будет болеть какое-то время - дни, может быть недели, - и ему придется быть очень осторожным, потом.
- Что я могу сделать - прошептала Ребекка.
- В данный момент - ничего. - Мавр повернулся и пошёл к отцу, мгновением спустя он вернулся к работе, окруженный помощниками. Она увидела, что он собирается накладывать швы и глубоко впечатлилась его очевидным навыком и уверенностью, почувствовала, как уходит тревога - Для её отца сделают всё, что возможно.
* * *
Людей в комнате становилось больше, и Ребекка поняла, что путается у них под ногами. Вскоре она, безо всяких возражений, позволила идальго себя оттуда - вдоль по одному длинному коридору, по другому - в библиотеку.
Её шокировало количество книг. В библиотеке было много молодых людей, которые взволновано разговаривали, и большинство из них были молодые женщины, даже девицы. Ребекку поразило количество проституток в библиотеке, одетых в такие бесстыдные костюмы, что их бы не разрешили даже в знаменитых районах красных фонарей Амстердама.
Она бросила взгляд на идальго. Странно, но, казалось, что этих девиц он не замечает.
Ребекке тут же стало ясно, что это не проститутки, постыдно выставленные на всеобщее обозрение голые ноги - всего-навсего местный обычай.
Она обдумывала это, когда идальго усадил её на диванчик
- Я скоро вернусь, - сказал он, мне надо сделать - непонятно - звон, договорится о размещении тебя и твоего отца. - непонятно - сеть снова работает.
И ушел на несколько минут, в то время как Ребекка размышляла над загадачным словом, которое он использовал. Она узнала греческую приставку "теле": "Длинный звон? Или всё таки дальний? Или далёкий?"
Правда, большую часть времени она пыталась успокоиться, что было нелегко, учитывая то, как эти юнцы на неё глазели. Они были не бестактными, скорее - просто им было любопытстно, но всё равно Ребекке стало проще, когда идальго вернулся и сел рядом с ней.
- Тебе всё это кажется очень странным - заявил он.
Ребекка кивнула и спросила:
- Кто вы?
С трудом подбирая слова, явно и сам сбитый с толку, идальго попытался объяснить. Объяснение заняло по меньшей мере два часа и так увлекло Ребекку, что она даже забыла о своем страхе за судьбу отца.
К концу, Ребекка стала больше отвечать на вопросы, чем задавать их. Казалось, она, в каком-то смысле, гораздо лучше, чем идальго, принимает действительность. По началу, это её удивило, мужчина казался довольно умным, но затем она поняла, что у него нет её подготовки в области логики и философии.
- Таким образом, легко видеть - объясняла она, - в действительности, это не так уж и невозможно, природа времени всегда была загадкой. Я считаю, что Аверроэс прав, - она слегка покраснела, - вернее, мой отец считает... но я с ним согласна...
Она замолчала, так как идальго её больше не слушал, вернее, не совсем так - он слушал её, её голос, но не слова, с улыбкой в .глазах.
Эти сини глаза заставили её онеметь.
- Продолжай - пробормотал он - пожалуйста.
О этих слов она зарделась еще сильнее. Немая и покрасневшая.
* * *
Её спас мавританский доктор, вошедший в библиотеку и направившийся к ним.
- Состояние Вашего отца стабилизировалось, Мисс Абрабанэль - сказал он, - Лучшее что сейчас можно сделать - уложить его в постель и обеспечить покой. - врач печально улыбнулся - подальше от этого бедлама. - Он бросил вопрощающий взгляд на идальго.
Михаэль кивнул
- Я уже послал словечко в город - он взглянул на Ребекку, сочетая заботу и... замешательство? - В этих обстоятельствах, я думаю...
Их снова прервали, в зал вошла пожилая пара, заметившая идальго и подошедшая к нему. На их лицах читалось участие.
Михаэль встал и представил их:
- Мисс Абрабанэль, это Моррис и Юдифь Рот. Они согласились приютить Вас и Вашего отца.
* * *
Остаток дня прошел как в тумане. Отца увезла большая похожая на сундук повозка, украшенная надписью "Скорая помощь графства Мэрион", а они поехали следом на повозке идальго. Его люди уже успели перегрузить все вещи Абрабанэлей в заднюю часть повозки. Через небольшой отрезок времени - так быстро! так плавно! - они подъехали к большому двухэтажному дому. Отца внесли на носилках на крыльцо, в дом, вверх по лестнице в спальню и устроили поудобнее. Ребекка пошепталась с ним пару минут, не сказав ничего кроме того как его любит, после чего он уснул.
В какой-то момент идальго ушел, пробормотав что-то об опасностях за которыми необходимо следить, и ободряюще пожав её плечо на прощание. После его ухода Ребекка почувствовала себя опустошенной.
Теперь ей казалось что всё пошло верх тормашками, мысли её блуждали. Миссис Рот привела её в залу на первом этаже, усадила на диван и сказала:
- Я принесу вам чаю
- Я принесу, Юдифь - ответил её муж - А ты побудь с Мисс Абрабанэль.
Взгляд Ребекки гулял по комнате, не надолго задержался на книжном шкафу, чуть дольше - на странной лампе горевшей таким ровным светом.
Её всё казалось смутным. Взгляд сместился на камин, на каминную полку.
И замер там.
На каминной полке, на самом виду, стоял семисвечник.
Она резко повернула голову вбок, глянула распахнутыми глазами на Юдифь Рот, потом опять на семисвечник, и выкрикнула
- Вы - евреи?
Ужас весго дня - да что там, страх всей жизни - прорвался моментально, глаза наполнились слезами. Через мгновение Юдифь сидела рядом с ней и баюкала её как ребёнка.
Ребекка рыдала и рыдала. Не смотря на отчаянные попытки взять себя в руки она смогла задать один-единственный вопрос, который, казалось, имел вселенское значение. Запинаясь, пытаясь протолкнуть слова через ужас и надежду. На конец ей это удалось:
- А он знает? - спросила она задыхаясь
Миссис Рот нахмурилась, похоже, вопрос был ей непонятен. Ребекка практически выдавила уточнение из перехваченного рыданиями горла:
- Он... идальго...
Она всё еще хмурилась, всё еще не понимала. Надежда развеяла страх, как солнечные лучи разгоняют туман.
- Михаэль. Он знает? - Взгляд Ребекки был прикован к семисвечнику. Миссис Рот отследила взгляд и её глза тоже распахнулись.
- Ты Майка, что ли, имеешь в виду? - на мгновение пожилая женщина уставилась на Ребекку, подбирая челюсть. - Да конечно знает. Да всю свою жизнь. Он потому и попросил нас вас приютить, когда позвонил. Он сказал, будто думает - он не очень понимал почему, просто сказал что ему так кажется, но он думал, вам будет лучше, если евреи...
Остаток фразы Ребекка не услышала, так как снова зарыдала, еще пуще прежнего - изгоняя страх и прикасаясь к надежде, лаская её, припадая к ней, как ребёнок припадает к сказке. Идальго, без страха и упрёка.
* * *
А утром снова появились эти синие глаза. Голубые, как безоблачное небо залитого солнцем дня. В последствие, Ребекка не могла вспомнить ничего из двух последующих дней - только синеву и солнечный свет.