Гретхен знала, что сражение было проиграно, как только она услышала пулеметную пальбу. Она понятия не имела, какое оружие могло производить столь необычное стрекотание, но оно, что бы это ни было, явно было слишком сложным для головорезов Тилли. К двадцати годам Гретхен уже усвоила основной урок жизни. Ожидай худшего.
Она на мгновение ощутила укол страха при мысле о брате. Ганс, бедный маленький Ганс, был где-то там. Где-то в самых первых рядах, так как людей Людвига считали "элитой", насколько это можно было сказать о наемниках.
Но Гретхен оттолкнула это беспокойство в сторону. Она сейчас ничего не могла сделать для Ганса, и она должна была защитить других членов ее семьи. Она быстро оглянулась вокруг, ища возможное укрытие. Скоро здесь будет неприятель, и победители начнут неистовое разграбление лагеря.
Для начала она вспомнила о зарослях, находившихся примерно в миле отсюда.
Слишком далеко. Сама Гретхен была бы в состоянии добежать туда до появления человекообразных животных, в которых превратятся победители. Аннелиза, возможно, тоже. Но они должны были бы покинуть большую часть семьи. Бабуля, дети, новорожденный, девочка-подросток с поврежденной ногой, дочка фермера, всё ещё находящаясы в шоке...
Невозможно. Где еще?
Накануне, они раскинули лагерь около полусожженной фермы. Гретхен осмотрела её тем вечером, на предмет возможного использования в качестве убежища на ночь. Вместо этого, она предпочла раскинуть лагерь в чистом поле. Ферма была давно покинута, и она не доверяла крепости полуобвалившегося потолка.
Нет. Монстры первым делом будут искать именно там. Где еще?
Ее взгляд упал на маленькую постройку, автоматически исключил её, пошел дальше. Остановился. Возвратился...
Ее мозг сжался в черепе, как мышь, прячущаяся в норке. Укол ужаса скользнул по позвоночнику.
Тем не менее...
Давно заброшен. Возможно...
Она шагнула к отхожему месту. Тонкие хрупкие стены. Несколько досок отвалилась. Дверь свободно болталась на кожаных петлях. Она распахнула дверь и всмотрелась внутрь.
Сначала она оценила вонь. Не так уж плохо. Его некоторое время не использовали.
Теперь, сидение. Оно было именно таким, как описывала одна девочек 'семьи', накануне вечером, когда Гретхен послала проверить. Деревянный полусгнивший постамент, с вырезанным отверстием в центре. Именно поэтому они и не использовали это сооружение по назначению. Можно было провалиться.
Гретхен с трудом удержалась от усмешки. Можно было провалиться!
Ужас и тошнота укрепили её волю. Она схватила доску и с усилием подняла ее.
Посмотрев вниз, она вздохнула с облегчением.
Яма почти пуста, дно, в основном, сухое. Вонь, конечно, ужасная, но сейчас там, по крайней мере, уже будет достаточно воздуха.
В яме было темно, но не настолько темно, чтобы Гретхен не видела пауков, угнездившихся на стенах тут и там. В том числе, там были и ядовитый паук, укус которого был опасен для жизни.
Есть кое-что и пострашнее пауков. Намного страшнее.
Приняв решение, Гретхен отвернулась и выглянула из двери. Мгновением спустя она начала выкрикивать приказы. Семья была в растерянности, но повиновались они немедленно. В течение секунд они сгруппировались вокруг постройки, таща с собой имущество.
Гретхен начала засовывать в отверстие передаваемые ей одеяла и прочие постельные принадлежности. Они должны были обеспечить хоть какую-то защиту босым ногам. По крайней мере, хоть на некоторое время.
Сделав это, она сделала рассортировывать 'семью'. Она сочла, что там должно хватить места для девочек, достаточно старых, чтобы им угрожала опасность. Она начала с Аннелиз, выхватив Вильгельма у бабули и сунув его в руки своей младшей сестры.
"Бери его и лезь в яму. Немедленно!"
Аннелиз побледнела. Но оскал Гретхен недвысмысленно намекал, что она не настроена спорить, и Аннелиз, по укоренившейся привычке, беспрекословно повиновалась. Меньше, чем через десять секунд старшая сестра опустила её в яму.
Подняв руки, она подхватила младенца, которого ей подали.
Увидев паука на стене ямы, Аннелиза вскрикнула и резко дернулась в сторону.
"Стой смирно!" - прошипела Гретхен - "Если не будешь дергаться, они тебя не тронут. И не дыши слишком глубоко."
Аннелиза смертельно побледнела, явно борясь с приступом тошноты. Зловоние, действительно, было ужасающим. Но Гретхен только постаралась сдерживать дыхание. Она была слишком обеспокоена оценкой размеровямы, чтобы волноваться о чем-то еще.
Достаточно велика для еще троих, решила она. Отвернувшись, она закричала, подзывая Элизабету и Матильду, двух ровесниц Аннелизы. Они визжали и вопили, но, снова, волю Гретхен было не сломить.
Кто еще?
Ее глаза упали на молодую фермерскую дочь, недавно попавшую в обоз. Девочка не была симпатична ни в малейшей степени. Ее лицо выглядело непритязательным почти до уродства, ее фигура походила на мешок картофеля. Но она была молода -- не более шестнадцати лет от роду -- и это было достаточно.
Гретхен мгновенно измерила девочку. Ошеломленное выражение её лица окончательно убедило Гретхен. Ещё одного раза она не переживет. По крайней мере, её сознание. Не настолько быстро после происшадшего накануне.
"Лезь!" - приказала она, указывая на уборную. Девочка уставилась на нее, непонимающе. "Лезь!" - повторила Гретхен. Она протянула руку в указующем жесте.
Девушка, наконец-то, поняла. Ее рот широко открылся от изумления.
"Лезь!" - стальным голосом скомандовала Гретхен - "Это - только грязь, дурища. Противно, но это тебя не убьёт."
Девушка все еще стояла с открытым ртом. "Идиотка!" - прошипела Гретхен - "Это - единственное место, где они не будут искать женщин."
К девушке пришло понимание, и ужас вместе с ним. Дрожа, она метнулась в уборную. Ноги едва держали ее. Гретхен была крупной женщиной, и очень сильной. Она подхватила девушку подмышки, приподняла её и опустила в яму отхожего места. Через несколько мгновений дело было сделано.
Аннелизе: "И не забудьте закрыть рот ребенку, если он начинет кричать или плакать."
Глаза Аннелизы широко распахнулись. "Что, если...?" Она сделала неглубокий вздох сквоь закрытые ладонью ноздри. "Я не могу слишком долго закрывать ему рот. Он задохнется."
Гретхен покачала головой. "Если они откроют крышку, то это не больше, чем на секунду-две. При такой-то вони. Что касается всего остального..."
Лицо Гретхен было лишено всякого выражения. "Тут будет столько шума, что никто не услышит ребенка."
Время. Только часть сознания Гретхен отмечала звуки сражения, но эта часть стремительно выступала на передний план. Противник побеждает. Они скоро будут здесь.
Быстро, почти яростно, она схватила крышку и потащила её обратно в уборную. Единственное отверстие в деревянноой крышке было достаточно небольшим, чтобы свет почти не попадал в яму. Четыре девоушки и ребенок, скрытые там, были практически невидимы.
Удовлетворенный, что она сделала для них, что могла, Гретхен вышла из туалета и с усилием закрыла за собой дверь. Теперь она быстрым взглядом сканировала окружающее пространство. В лагере царила громкая и беспорядочная какофония. Сотни людей кричали и плакали. Многие из них пробовали убежать на север.
На мгновение, Гретхен испытывала желание последовать за ними. Она была достаточно молода и достаточно крепкого здоровья, что она могла укрыться в растущем вдалеке лесу до появления вражеских солдат. Но она должна была бы покинуть бабушку и всех остальных.
Нет.
Что еще?
Ей не потребовались более пяти секунд, чтобы прийти к заключению. Больше ничего. Выжить- это все, что требуется.
Вокруг нее всё ещё клубилась небольшая толпа обозников. Гретхен отошла далеко в сторону от уборной. Теперь она приказала, чтобы пожилые женщины взяли детей и собрались одной группой подальше от имущества и палаток их лагеря. Там они могли быть в относительной безопасности. Солдатам не было от них никакого проку, и было очевидно, что у них ничего нет, кроме одетых на них тряпок.
Остальные --
Одна из трех более молодых женщин упала на колени и начала молиться. В течение нескольких секунд все остальные присоединились к ней.
Гретхен оставалась стоять. Каков смысл молитвы? Она не боялась за свою душу. Поругание её тела рано или поздно закончится. Она всего лишь должна была защитить свое сознание. Молитва давала помощи в этом.
Пустота, пустота. Она начала очищать свое сознание от мыслей. Ничто. Последний проблеск воспоминания о Гансе, марширующем в гущу сражения, последний укол горя. Пустота.
Осталось только отстраненная наблюдательность. Открытые глаза уставились на небольшую группу людей вдали, несущихся к лагерю так быстро, как только было в их силах. Ее уши слышали их крики и завывания, но она не могла разобрать слова.
Главным образом, она сосредоточилась на осязании. Её пальцы проверили, на месте ли маленький нож, укрденный для неё Гансом несколько месяцев назад. Нож был скрыт внутри лифа, в ножнах подмышкой, которые она лично вшила в лиф. Солдаты не будут там смотреть. Они даже не удиосужатся снять с неё платье.
Прикосновение к ножу принесло желанную опустошенность её сознанию. Ожидая того, что должно было произойти, Гретхен никогда не даже не подумала самоубийстве. Она выживет, если это будет возможно. Но нож был наготове, если он понадобится. Если солдаты (они были ближе теперь, намного ближе) будут угрожать её жизни. Гретхен давно решила, что не покинет эту землю, не прихватив с собой в загробную жизнь хотя бы одного из этих дьяволов.
* * *
Принесенное ножом ощущение внутреннего комфорта и было тем, что удерживало пустотоу в её сознании многие секунды после появления чего-то необычного. Или, возможно, это была просто-напросто полная нереальность происходящего.
Когда-то, многие годы назад, Гретхен слышала рассказ о рыцарях в сверкающих латах. Ее дедушка прочитал ей эту сказку во взятой взаймы книге. Ей было десять лет. Война только начиналась, и пока была всего лишь слухами, доходящими из безумной Богемии. Все же, даже в таком возрасте, Гретхен решила, что рассказ был смехотворен.
Она не верила в рыцарей. Вооруженные животные в доспехах -- да, это было в мире. Рыцари -- нет.
Таким образом, едва ли удивительно, что она не сочла странным появление четырех странно одетых парней, которые мчались в её сторону верхом на самых причудливых -- и шумных -- "штуках", она когда-либо видела. Едва ли удивительно.