|
|
||
К восьмидесятилетию со дня смерти Олены и Михайла Телиги - 21 февраля 1942 года. | ||
Перевела с украинского Ирина Стырта
СОДЕРЖАНИЕ15. "Сегодня каждый шаг хотел..."
17. "Махнуть рукою и разлить вино..."
1. РАДОСТЬ
Не пойму проблемы этой вечной:
Перейти хочу с оглядкой улицу,
А ко мне льнёт радость и балуется,
Как мальчишка-ветрогон беспечный.
Мы к автодвиженью не привыкли
И мальчишка рвётся как метелица,
Будто поле перед нами стелется,
Что ему авто и мотоциклы!
Я сама не удержусь порою -
Пролетаю меж людьми степенными,
Вот станцую козачка под стенами -
Ведь мальчишка не даёт покоя!
1/1929
2. ЖИЗНЬ
Василю К.
Зловещий дребезг дней, разбитых на осколки,
И плач, застывший в ужасе ночи,
Ты, жизнь любивший и утративший враз столько,
Почувствуй глубоко, но всё прости.
Когда-то падал снег? Несутся песни чьи-то?
Цвели цветы? Сегодня иль давно?
Как безразлично стало всё душе разбитой,
Когда, бескрылая, она летит на дно.
А ты её лови! Держи! И снова кверху!
Греби скорее и плыви, плыви!
Поверь: незнаное всему изменит мерку,
Тебя встречая радостным: "Живи!"
И заискрится снег, заговорит дуброва,
Цветы устелют новый путь весны,
И - жизнью преданный - ты жить захочешь снова,
Её узнав до дна, до глубины!
2/1932
3. СОННЫЙ ДЕНЬ
Беззаботность, покой глубокий.
Сонный день мысли все придушил.
Тишина в деревах высоких,
Шаг растаял на тёплом мохе...
Кроме нас - ни души.
Память смолкла, мечты сгорели...
Жить легко без желаний теперь.
Нежно ранят нас солнца стрелы,
И взлетают весны качели
В филигранную тень.
Но вот там, где берёзка-пани
Шаль свою в дар раскинула нам,
Колыхнулись все мысли пьяно
И порывом по вертикали
Понеслись к облакам!
Голос твой задрожал, как птица,
Под потоками слов огневых
О степи козацкой станицах
И о всём том, что только снится
Нам в краях не родных.
Сказка в зелени трав пропала,
Откатилась в мерцаньи минут,
Но горенье тех слов упало
На души покой сонно-вялый,
Будто вёсла на пруд.
Сна уж нет! Полетим же в горы,
В высоту, где лучи посмелей,
Где томящий недуг измора
Утолится, зальётся морем,
Чёрным морем, как хмель!
6/1932
4. ПЛАМЕННЫЙ ДЕНЬ
День прозрачный светится, как пламя,
И душе моей сегодня тесно.
Жить хочу - пусть даже жизнь обманет -
В высь летя, а может, прямо в бездну.
Хоть людей повсюду много вижу,
Но никто из них рукой не двинет,
Если бросить в рой толпы подвижной
Звук острейший слова Украина.
Потому растёт, растёт проклятье!
Все порывы молодого ветра
Равнодушья не сметут понятья
На земле холодной, бесприветной.
Хочется кричать - и даль проснётся!
Хочется на помощь звать кого-то,
Ведь душа моя сегодня рвётся
Встать на путь большого поворота.
Пусть мой клич, как флаг, взлетит высоко
И, как гром, тревожно зарокочет,
Пусть кружит, как неустанный сокол,
Поднимая близких и охочих.
Всё я жду дыхание свободы,
Гений человеческий иль случай,
Чтоб стоячие покорно воды
Ринулись, как водопад могучий.
И когда закрутит непогода
И песчинкой я помчусь с теченьем,
Пусть несут меня в стремнине воды
От порыва к подвигу свершенья!
6/1932
5. ВОЗВРАЩЕНИЕ
Все будет так: в прозрачный день осенний
Мы под своих небес вернемся своды,
Нам души вспашут тяжести борений,
Чтобы победы колосились всходы.
И то, что было лишь мечтой годами,
Все перельётся в данность и возможность.
Нам будет солнцем каждый куст и камень
В минуты этой радости тревожной.
Подумать только: наши села, люди!
А завтра город ждет - родной, любимый!
Изголодавшуюся грудь разбудит
Искристый воздух - свой, неповторимый!
В момент разлуки, у конца дороги,
Над нами грусть прошелестит чуть слышно...
Нам врозь спешить на старые пороги,
Мы разлетимся под родные крыши.
Попутный ветер радостью повеет -
Лишь миг один и у себя мы дома!
Но явь всегда мечту преодолеет -
То, что нас встретит, будет незнакомо:
Нам злую стужу встречный ветер вышлет
И бросит в сердце ледяную сечу.
Все новое... И к нашей старой вишне
Не выйдет мама радостно навстречу.
Душа на стражу станет враз с разбега,
Чтоб чутко души наблюдать другие -
Враждебные иль свитые из снега
И все межи меж ними вековые.
Как часто сердце запылает болью
И что-то в памяти уж не воскреснет,
Когда над нашим - тем же самым - полем
Взовьётся незнакомая нам песня.
Нас ожидает все: отчаянье, обиды,
Чужбиной родина окажется на деле...
Но не грусти! Сойдёмся вновь едины,
Чтобы идти к неугасимой цели.
Песком глубокие межи покроем,
В брод перейдем бушующие воды,
Чтоб возвратить навек что нам родное
И снова слиться со своим народом.
3/1933
6. ТАНГО
И вновь смешались в твоем обмане,
О чудо-танго, огни и мысли.
Плыву без цели в твоём тумане,
Весло сгубила, спалила пристань!
И бьётся сердце, и гнётся тело;
В твоей пучине забытой меры
Мне солнце синее ночь горело,
Что станет чёрным, а может, серым!
Маячит пропасть на каждом склоне,
Но грусть и страсти манят так пьяно
И дальше плыть не противясь в море
Твоих предательств, твоих туманов.
Но завтра рано с лучом рассвета
Не страсть туманная заколодит -
В чаду усталом сверкнёт приветом,
О нежность светлая, твой колодец.
5/1933
7. КОЗАЧОК
Каждый шаг - слепящая зарница,
А душа - полевой буйный ветер,
Разгораются губы и лица
Неспокойным, пурпуровым цветом.
Не поймаешь: я - огонь, я - вихорь!
А они не сходны с тёплым бризом!
Но внезапно улыбнусь я тихо -
И в глазах моих увидишь вызов.
А душа, свободою манима,
Грусти золотого выпьет яда.
О поймай, поймай меня, любимый,
Так хочу я быть с тобою рядом!
Видишь, стены, словно дым, пропали,
Стелется трава под каблуками,
Перед нами - розовеют дали,
А над нами - небо с облаками!
А поймаешь - радостно ликуя,
Закружу тебя в порыве звуков,
Из оркестра брызнет поцелуев
Нам весны лихая завирюха!
5/1933
8. ПУТНИК
"Ты - только случайный путник
На душистом, цветущем пути."
(Л. Могилянськая)
I
Отдохнёшь - и уходишь снова.
Так зайди ж в мой дом по дороге,
Чтоб в вине моем рубино́вом
Своих странствий забыть тревоги.
Счастье острое жгучей искрой
В мою душу на дно упало:
Не чужой ты, а свой и близкий,
Это я тебя ожидала!
День обычный вспыхнет беспечно,
Как сирень зимой поседелой, -
И захочется мне, чтоб в вечность
Вдохновенно любовь летела.
--
Ты уходишь уж? Что ж, не плачу.
Не грусти и ты, путник, тоже.
Кто-то путь нам такой назначил -
И сменить его мы не можем.
Боль сломаю и слезы вытру.
В ночь зимой на твои дороги
Только смех мой весенним вихрем
За тобой помчит быстроногий.
II
Пепелится чудо-счастье, догорает...
День печалится, задумчивый и мглистый,
А мечты мои крылатой яркой стаей
Убегают прочь в лавине жёлтых листьев.
Вот ушёл себе обыкновенный путник.
Больше ничего. И плакать я не смею.
Лишь в беспомощную душу на распутьи
Грусть летит непобедимым, чёрным змеем.
Встречу я и не чужих, и не случайных,
Буду снова жить, смеяться, как и прежде,
Хоть впервые осень холодом прощальным
Тронула весенний цвет моей надежды.
III
Ох, чего ж так сердце бьётся молотом,
А уста мои - гроздь ягод красная,
И с чего ж так пламенем и золотом
Комната моя сияет празднуя?
Возвратился, хоть тебя не кликала,
За тобой весна моя, аукая,
И сгорают с радостью великою
Все законы, бывшие разлукою.
Вновь грома весенние заахали,
Осень убегает прочь, трусливая;
Первый раз сегодня я заплакала,
Не смеюсь - такая я счастливая!
Оставайся. Счастье пью неистово,
Всё равно - своё или подменное!
Будет путь твой без меня - скалистее,
Будет жизнь мне без тебя - изменою.
7-8/1933
9. ЛЕТО
Топчут ноги, радостно танцуя,
Травы сонной узенькой межи.
В день такой - отдаться поцелуям,
В день такой - для вдохновенья жить!
Пьяным солнцем тело налилося,
Тает, гнётся в зное, как свеча,
И дрожат взволнованно колосья,
Наклонясь у моего плеча.
В сотах мозга золотистым сбором
Мыслей мёд расплавленных лежит,
И душа поклоны шлёт просторам
И земле за эту радость - жить
И за то, что столько уст палило
И влекло меня дразня в искус,
И за то, что заменить нет силы -
Ни на что - твоих единых уст.
9/1933
10. ВЕРНОСТЬ
От солнца и дождей попеременных,
Чтоб истины не изменили цвета,
Весь жемчуг, что даёт моё мне лето,
Ложу в твою сокровищницу верно.
Сокровища те бросил без печали.
Я их запрятала в покой глубокий,
Где никогда других страстей потоки
Их не умчат, бурля, в реке прощальной.
Приходят люди - золото стремлений
Несут за клад тот, что хозяин кинул,
Но я и мысль ничтожную отрину
Отдать хоть часть им призрака владений.
Так кто-то иногда в безумной вере,
Какую не убить годам и горю,
С пустыми комнатами вечно спорит
И одиночество шагами мерит...
А тополя шумят, шумят тревожно,
Закат в кровавых догорает бликах,
И на столе всегда раскрыта книга,
Того, кто ввек не возвратится, может.
10/1933
11-13. ТРИ СТИХОТВОРЕНИЯ В ДЕКАБРЬСКОМ НОМЕРЕ "ВIСТНИКА" ЗА 1933 ГОД:
Эти три стиха объединены здесь под одним названием для того, чтобы показать их как цикл (отчаянье, вера, выход),
в противоположность установившейся традиции давать их как разные стихи.
Они были напечатаны в таком порядке на одной странице в момент их первой публикации (см. приложения)
и связаны между собою, если не одним общим названием, то развитием одной общей идеи.
I
***
Ночь была тревожна и глубока,
Ветер пел и волновались травы,
До утра пила я одиноко
Тёмного отчаянья отраву.
А под утро, на пределах силы,
Развернув испепелённый морок,
Я нашла непоправимый вывих
На земле, и в небе, и в просторах...
И в душе - как день негожий, серый -
Утешенье встало бледнолице,
Чтоб её в своей уверить вере:
Ничему на свете не молиться.
II
***
Моя душа и в чарах тёмных
Не хочет знать чужих отрад
И снова радостно и стройно
Бежит под ветер и под град,
Чтоб сунув опытную зрелость
В шкатулку без ключей и дна,
Опять встречать рассвета серость
Огнём отравы иль вина...
Чтоб собственной упрямой вере
И день и ночь лампаду жечь,
Идти сквозь декабри метелей -
Сквозь боль разлук - в апрели встреч.
А странствующим по дорогам
Без счёта раздавать дары,
И новые искать у Бога,
Когда все розданы они.
III
***
Не любовь, не прихоть и не случай -
Называться не всему дано!
Не всегда под током вод зыбучих
Неподвижное отыщешь дно!
И когда, воскресшая из тлена,
Вновь душа твоя мчит в светлый путь -
Не ищи, чьи вёсла вдохновенно
Тёмный берег смели оттолкнуть.
Не любовь, не нежность, не зов страсти...
Только сердце - поднятый орёл!
Пей же брызги свежести искрящей
Безымянных счастья родников!
12/33
14. МУЖУ
Не цветут на окне герани,
Символ счастья средь райских кущей.
Мы всё время стоим на грани
Неизвестных дорог грядущих.
Оттого, что ни вещи, ни стены
В наш с тобой не входят сценарий,
Ни на день душе не изменит
Молодая жажда деяний.
Что нам истина трафаретов
В неизменных объятьях дома!
Может, нас позовёт с рассветом
Канонада грозного грома!
И так взгляд напряжённый хочет
Отыскать в темноте глубокой
Фанатичной молнии очи,
А не глаз луны с поволокой.
2/1934
15. ***
Сегодня каждый шаг хотел продлиться вальсом,
Не студит ветер губ - согрелся возле них;
И радостно моим подвижным тонким пальцам
Букет весенний взять, касаясь рук других.
Тебя же нет и нет... А в сердце смех искрится,
Вот стрельнет он в толпу, как золотой шампан!
В чужих глазах огонь и дружелюбны лица
И каждый мой порыв тут управляет сам.
Но лишь тебе любовь... Её обломки это,
Вино, что через край, весенний ледоход -
Всё это счастие, что ищет выход к свету
Из замкнутой души и все пределы рвёт,
Чтоб жемчугами разбросать свою ненужность:
Кому-то жар руки, кому-то смех и вздох.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Вот так приходит миг - и связка бус жемчужных,
Рассыпавшись, летит лечь у случайных ног.
6/1934
16. НА ПЯТОМ ЭТАЖЕ
А завтра утром будет та же песня,
Бездомной жизни вечный марафон,
И не развеется, и не исчезнет
Дневных забот тягучий полусон.
Но лишь стемнеет - завтра, послезавтра -
И буду я бежать, а не идти,
Забыв усталость, обгоняя авто,
В дом, где на пятом этаже ждёшь ты.
И неизменно, как теченье судеб,
Тот же вопрос, тот же ответ: "На днях..."
И то же утешенье: "Как-то будет..."
И снова мозг как будто сжат в ремнях.
Но вечер светел. Ты руки коснулся,
Яснеет взгляд, поплыло время вспять,
И я спешу беспечно улыбнуться
И шляпку чёрную небрежно снять.
А отдых наш - предвечный сердца трепет,
И верю в то, что в сказках суждено,
Ведь в тучах месяц, словно в пене лебедь,
Плывёт, высокий, сквозь моё окно.
Ты тоже весел, поступью широкой
Обходишь комнату, юн и упрям.
"Буэнос-Айрес, Африка, Марокко!" -
Так звонко произносится устам.
...Дождь и ветер, солнца блик,
И в песках замолкает мотор,
Среди ночи зловещий крик
Залетает к нам в наш шатёр.
"Отплываем!" - беру весло,
"Трудно!" - не опущу я рук,
Делим мы и добро и зло,
Все пути нам с тобой для двух! ...
А завтра утром снова та же песня,
И чёрной шляпки тот же в бок наклон,
И вновь до самой ночи не исчезнет
Дневных забот замучивший нас сон...
12/1934
17. ***
Махнуть рукою и разлить вино!
Пусть кто-то крикнет! Пусть хоть наважденье!
О, как хочу я отыскать окно
В стене однообразного движенья.
И в том окне возникнет чей-то лик,
Отваги полный, непоколебимый,
Чтоб снова жизнь надолго иль на миг
Расколыхалась на волнах прилива.
Чтоб светлая река без берегов
Текла навстречу из чьего-то взгляда,
Куда б глаза других, глаза врагов,
Не подмешали сора или яда.
И в душной зале будет вновь расти
Мечта наивной сказочной лилеей:
Что кто-то сможет за меня идти
Сквозь все обиды - так, как я умею.
2/1935
18. ОТВЕТ
О да, я знаю, нам ведь не к лицу
С мечом в руках и с взрывом гнева
Маршировать геройски, как бойцу,
Не чувствуя ни пламени, ни снега.
Мы ж ваша пристань: тут вода ясна,
А лодки - ваши крылья, что устали.
Не Лев, а Дева - наш извечный знак,
Любовь и нежность только нам пристали.
Но если из ослабших ваших рук
Меч выскользнет перед врагом, без веры,
Проснётся легендарный ворон вдруг -
Жестокий демон битвы и победы.
И рвутся пальцы, длинны и тонки,
Привычки рвать, как старые котяры,
Чтоб взять у вас оружье из руки
И там ударить, где пора ударить.
Но только меч, спокойны и тверды,
Вы снова в руки сильные возьмёте,
Нам жизнь откроет прежние листы:
Любовь и страсть... И нежность, и заботы...
3/1935
19. ПЯТНАДЦАТАЯ ОСЕНЬ
То ль этой ночи матовая синь,
Далёкий дым, мерцанье папиросы,
То ль башмаки, сырые от росы -
Но что-то в память принесло ту осень.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Лес сумрачный в сентябрьском полусне
Вздыхает тяжко. И над ним кружится
Рой шалых звёзд, как в навесном огне,
А он ветвями хочет откреститься.
Трещит костёр. Уж едкий дым совсем
Затмил глаза. Как будто кто-то кличет?
Не вижу. Вдруг... Но где я? Перед кем?
Чьё это в искрах и огне обличье?
И кто же, кто в себе собрал сполна
Всю силу мира? И не преступленье ль
Послать мощь тайную, хмельней вина,
Мне на уста и очи дуновеньем?
Мне слышалось: мои ребячьи дни
Несутся прочь, как малые ягнята,
Слетают в дол и прячутся в дали,
Но не хочу бежать и догонять я.
И словно в солнечном окне цветок,
Что выгнулся нежданно в одночасье,
Свою я ощутила стройность ног
И гибкость рук, что дать умеют счастье.
Неведомые радость и печаль,
Не расплеснув, качнули наводненье...
Ещё не буря - а далёкий вал,
И не любовь - её предвосхищенье.
Там за лесами неспокойно спит
Мой раненый в боях трагичный Киев,
А тут не только синь в ночи царит -
Сиянье вдруг ресницы мне расклинит.
Казалось мне: костёр, лесная глушь
И я - всё в зареве одном слилося...
Был у тебя сосновый, дымный вкус,
Прекрасная пятнадцатая осень!
11/1935
20. ВЕЧЕРНЯЯ ПЕСНЯ
За окнами - день холодный,
А в окнах зажёгся свет...
Замкни у меня в ладонях
Всю ненависть гневных лет.
Сложи на мои колени
Каменья жестоких дней,
И горечь-полынь измены
Забудь на груди моей.
Чтоб вольное сердце билось
В рассветной мгле горячей,
Чтоб ты, самый сильный, силу
Нашёл на моём плече.
А я поцелуя лаской
Нежнейшей, как детства миг,
Смирю пламя муки адской
В глазах и в мыслях твоих.
А завтра, когда просторы
Прорежет, как крик, сурма -
В задымленный чёрный морок
Тебя соберу я сама.
Ты плач не возьмёшь с собою -
Заплачу, когда уйдёшь!
Тебе дам оружье к бою:
Мой поцелуй - острый нож.
Чтоб в битве, в железном свисте,
Твои остались уста
Решительны будто выстрел,
Тверды будто сталь меча.
12/1935
21. ЧËРНАЯ ПЛОЩАДЬ
I
То привиделось в ночь. Утомлённая память
Дум безумных уже от огня не хоронит,
И они закипают, искрятся снопами,
Чтоб потом на висках застывать сединою.
Утром лишь, когда ветер росою полощет
У деревьев поникшие руки и лица,
Оставляю зажатую чёрную площадь
И на путь выхожу, где синь неба струится.
II
Окружили толпой без звука,
Не глаза, а тёмная муть.
Тот нагнулся - взять каменюку,
Тот сорвался - меня толкнуть.
А один скользнул по асфальту
И в лицо моё засвистал;
Он вчера целовал мне пальцы,
А хотел целовать уста.
Женский смех так злорадно треснул
И сдавил в моём горле клич.
Как же душно и как же тесно
В оловянных клещах их лиц!
Подгибаются, вязнут ноги...
Пьют глаза бездонную тьму...
Миг один - и бессилья стоны
Расколышут серую мглу.
III
Твёрдо пальцы коснулись рук,
Сердце гневно забилось рядом.
Снова тело - упругий лук,
А стрелою - мужество взляда.
Отшатнулась на миг толпа
Покатилось по ней потоком:
Вы не трогайте лишь раба,
А такому вот - цельте в око!
На челе твоём тёмный знак,
Кровь алеет на свежей ране.
Я теперь за двоих сильна -
За двоих поднимаю камень.
Не погибнешь! За стенкой день
Брызжет с неба вином горячим.
Жизнь не дремлет, идёт быстрей
С острым смехом и острым плачем.
Оловянный оскал толпы
Сгинет в солнце, умрёт в зарницах.
Только ветер нас будет бить
По кровавым, счастливым лицам!
2/1936
22. ПИСЬМО
Ты б удивился: дождь и ночь стеной,
Мои же окна - настеж и в сияньи.
И в мыслях, и в душе опять огонь,
И острая тоска вся в нарастаньи.
Твоя же жизнь - холодный светлый пруд,
Без тёмных ям и звончатых прибоев,
И как письмо тебе писать мне тут
И в нём остаться подлинной собою?
Твоя далека огненная цель,
Твой мрачный берег прячется в тумане,
А нынче ж - одиночества метель
И серых дней расчерченные грани.
А дни мои бунтуют и кричат,
И рвутся к близкой мне сегодня цели,
И в сердце жгут калённую печать,
И метят все в цвет красный, а не серый.
Бывают дни, что юною толпой
Вбегут, о радостном своём трезвоня,
Чтоб целый мир, пьянящий и родной,
Мне притащить откуда-то в ладони.
Росинки чистые собрал цветок -
Вино зари на золотистом лезе!
И в сердце льётся самый пьяный сок -
Далёкий шум несозданных поэзий.
Бывают дни: всё сердце взвихрено,
Дрожит души разорванная тесность,
Как будто кто-то дальний шлёт письмо
Без подписи и кличет в неизвестность.
Жизнь кружится вдоль узенькой межи
Порывов непонятных, тайных кличей,
Становятся ненужны и чужи
Давно знакомые места и лица.
И в лучезарный миг, когда день льёт,
Уже почти без сил, луч солнца тонкий,
Как рыжий конь, летит за небосвод
Моя душа в червонной амазонке.
Тогда и я сама не разберу:
Разбужен ли закат моею болью
Иль солнце замыкает вечный круг...
Тебе ж закат - всегда закат и только!
А ночи то черны, то светлы вновь -
Не от огней иль от темнот бездонных,
А лишь от блеска памяти и снов -
Ударов всех и всех даров Господних.
И в паутине перекрестных чар
Я страстно грежу до светанья,
Чтоб Бог послал мне наибольший дар:
Смерть яркую - не холод умиранья.
Ведь среди пенья неспокойных дней,
Минуя все заманчивые двери,
Иду на зов дымящихся огней -
На наш прекрасный мрачный берег.
Когда ж взойду я на вершины лёд,
Пройдя межи в огне и рек провалы,
Пусть жизнь моя, качнувшись, отплывёт
Как каравелла в зареве пожара.
11/1936
23. 1933-1939
Приближается памяти ливень...
(В. Сюсюра)
Не ясны нам начало и конец,
Не понимаем спрятанную меру,
Когда сплетает жизнь в тугой венец
Причудливо безверие и веру.
На светлый день сползает мрачно тень
Зловещих туч, словно осадок мутный,
А ночь, ослепшую от фонарей,
Берёт в объятья пламенное утро.
Стальную силу, что не знает меж,
Дыханье Бога в слабость перелепит
И растревожит огненный мятеж
Из малых искр, зарытых в серый пепел.
Шаги, что нами связаны навек
У Божих меж навеки разминулись.
Без тёплых слов и без дрожанья век
Мы попрощались на развилке улиц!..
Но так бывает: сквозь рубеж дымов
Дни прошлые приходят - словно память.
Мы завтра будем не чужие вновь,
Сей светлый дар от Бога принимая.
2/1939
Copyright (перевод с украинского) Стырта, Ирина
10 февраля 2022 г.
|