Аннотация: Во всем мире эта книга считается блестящим образцом анализа военной пропаганды в США и Западной Европе; фактически эталоном. Причем уже на протяжении ста лет. При этом в России она никогда не издавалась и до сих пор на русский язык не переведена. Потихоньку восполняем этот чрезвычайно досадный пробел. Остальные главы с соответствующими иллюстрациями размещены на дзен-канале "Секретные материалы XXI века".
Артур Понсонби
Ложь во время войны
Поразительная коллекция тщательно задокументированной лжи, распространенной в
Великобритании, Франции, Германии, Италии и Америке во время Великой войны.
Предисловие
Я в долгу перед лордом Тэвистоком за его участливую помощь и полезные предложения при составлении и сборе материала для этой работы. Профессор Сальвемини,
мистер Фрэнсис Нильсон, мистер Т. Диксон, миссис К. Р. Бакстон, миссис Ури, мисс Дарем и миссис Уоллис также помогали мне вносить свой вклад и проводить расследования. Я выражаю благодарность корреспондентам, которые снабдили меня материалом. И я особенно
благодарен мисс Маргарет Дигби за ее исследовательскую работу и пересмотр доказательств.
А. П.
Содержание
Предисловие
Введение
Глава 1. Обязательство перед Францией
Глава 2. Сербия и убийство эрцгерцога
Глава 3. Вторжение в Бельгию как причина войны
Глава 4. Исключительная ответственность Германии за развязывание войны
Глава 5. Проход русских войск через Великобританию
Глава 6. Изуродованная медсестра
Глава 7. Преступный кайзер
Глава 8. Бельгийский безрукий ребенок
Глава 9. Лувенский алтарь
Глава 10. Презренная маленькая армия
Глава 11. Deutschland uber Alles
Глава 12. Ребенок из Курбек Лу
Глава 13. Распятый канадец
Глава 14. Расстрел Франзослинга
Глава 15. Коллекция марок маленького Альфа
Глава 16. Татуированный человек
Глава 17. Фабрика трупов
Глава 18. Письмо епископа Занзибарского
Глава 19. Возмущение от работы немецких подводных лодок
Глава 20. Константинополь
Глава 21. "Лузитания"
Глава 22. Отчет о несостоявшемся собрании
Глава 23. Истории о зверствах
Глава 24. Поддельные фотографии
Глава 25. Подтасовки в официальных документах
Глава 26. Лицемерное возмущение
Глава 27. Другая ложь
Глава 28. Производство новостей
Глава 29. Цели войны
Глава 30. Иностранная ложь
(A) Германия
(B) Франция
(C) Соединенные Штаты
(D) Италия
Ложь никогда не доживает до старости.
Софокл
"При объявлении войны правду делают первой жертвой".
"В стране, где идет война,
Становится луж, как песка" (перевод с немецкого).
"Войны поддерживаются заявлениями, которые после ее окончания кажутся аргументами, хотя на самом деле к ним не следует прислушиваться".
Джон Брайт
"На арене международного соперничества и конфликтов люди ставят патриотизм выше правдивости, как непременной добродетели государственных деятелей".
Стэнли Болдуин.
"Деньги гораздо легче зарабатывать ложью, чем правдой. У истины есть только одна сила, истина воспламеняет души. Но, в конце концов, одна-единственная душа, убежденная в своей правоте, обладает куда большей силой, нежели обезумевшая толпа".
Г. Лоус Дикинсон.
"Когда война все-таки началась, мы принялись рассказывать молодежи небылицы о том, что это такое и куда все это ведет, хотя именно у молодых людей имелись все силы для того, чтобы вытащить нас из этой беды".
Дж. М. Барри.
Введение
Цель этой книги не в том, чтобы обвинять власти или отдельных лиц, и не в том, чтобы уличать в обмане ту или иную нацию в большей степени, чем другую.
Ложь - признанное и чрезвычайно полезное оружие в войне, и многие страны используют его совершенно сознательно с целью обмануть свой собственный народ, привлечь нейтралов и ввести в заблуждение врага. Невежественные и невинные массы не осознают, что их вводят в заблуждение, и только когда все заканчивается, ложь обнаруживается и разоблачается. Поскольку все уже в прошлом и желаемый эффект достигнут благодаря тем или иным заявлениям, никто не утруждает себя изучением фактов и установлением истины.
Как известно, ложь имеет место не только во время войны. Человек - далеко не самое "правдивое животное", но его привычка лгать не идет ни в какое сравнение с его удивительной готовностью верить. В самом деле, ложь процветает именно из-за человеческой доверчивости, но авторитетная организация лжи в военное время всякий раз эффектно ускользает от общественного внимания. Обман целых народов - это не тот вопрос, к которому можно относиться легкомысленно.
Период так называемого мира может послужить своего рода предупреждением, когда люди получают возможность с бесстрастным спокойствием рассмотреть тот непреложный факт, что власти прибегают и, по большому счету, должны прибегать к этой практике с целью, во-первых, оправдать себя, изображая врага как отъявленного преступника; а, во-вторых, в достаточной степени разжечь народные страсти и тем самым набрать необходимое количество новобранцев для продолжения борьбы. Власти не могут себе позволить говорить правду. В некоторых случаях следует признать, что в определенный момент они сами перестают понимать, где скрывается истина.
Психологический фактор на войне не менее важен, чем военный. Моральный дух гражданских лиц, как и солдат, должен поддерживаться на высоком уровне. Военные министерства, Адмиралтейства и Министерства авиации заботятся о военной стороне дела. Соответственно необходимо создавать отделы, которые занимаются психологической стороной. Людям никогда нельзя позволять впадать в уныние, поэтому победы должны преувеличиваться, а поражения, если не скрываться, то, во всяком случае, сводиться к минимуму. Стимулы возмущения, ужаса и ненависти должны усердно и непрерывно нагнетаться в общественном сознании посредством "пропаганды".
Общее подтверждение зверств врага, как правило, подается расплывчатыми фразами, посредством которых можно избежать ответственности за недостоверность какой-либо конкретной истории.
Использование лжи в качестве оружия более необходимо в той стране, где не вводится всеобщая воинская повинность. В других странах мужественная нация автоматически пополняет армию, флот и воздушную службу. Общественность можно возбудить фальшивыми идеалами. Своего рода коллективная истерия распространяется и нарастает, пока, наконец, не берет верх над трезвомыслящими людьми и уважаемыми газетами.
Тот, кого заранее предупредили, может оказаться более настороже, когда облако войны в следующий раз появится на горизонте. Такой человек менее склонен верить, как слухам, так и опубликованным сведениям. Он будет понимать, что правительство, решившись на рискованное и ужасное предприятие войны, должно с самого начала представить убедительные доводы, дабы оправдать свои действия, и оно не может себе позволить принимать во внимание разумные аргументы со стороны народа, которому предстоит сражаться. Факты необходимо исказить, соответствующие обстоятельства скрыть, и представить картину, которая своими грубыми красками убедит невежественных людей в том, что их правительство безупречно, их дело правое и что бесспорная злобность врага доказана вне всяких сомнений. Минутное размышление подсказало бы любому разумному человеку, что такая очевидная предвзятость никак не может отражать истину, но этот очевидный вывод неизбежно оказывается размытым, потому что ложь распространяется с головокружительной скоростью. Бездумная масса принимает неправду на веру и своим возбуждением влияет на остальных. Выдаваемые за патриотизм чепуха и надувательство вываливаются в настолько необъятном количестве, что порядочным людям остается только краснеть и разочаровываться.
Торжественные заявления монархов и ведущих государственных деятелей о том, что они, дескать, не хотели войны, необходимо ставить в один ряд с заявлениями тех, кто, обливая дом керосином и чиркая спичками, имеют наглость утверждать, что стремятся избежать пожара. Самообман, который оборачивается обманом других. Такая ложь вдвойне мерзопакостна.
Поскольку война стала признанным институтом, к которому прибегают, когда правительства ссорятся, люди более или менее к ней готовы. Они довольно охотно обманывают себя, чтобы оправдаться. Им не терпится найти предлог для проявления своего патриотизма, или же они склонны воспользоваться возможностью для возбуждения и новой жизни, полной приключений, которую открывает перед ними война. Таким образом, происходит своего рода национальное подмигивание; все идут вперед, а индивид, в свою очередь, воспринимает ложь как патриотический долг. При низком уровне морали, который царит в военное время, такая практика кажется почти невинной. Усилия порой немного грубоваты, но делается все возможное, чтобы следовать поданному примеру. Власти нанимают агентов и поощряют их к так называемой пропагандистской работе. Типаж, который выдвинулся на первый план в распространении лжи на собраниях по привлечению новобранцев, теперь хорошо известен, и это прекрасно иллюстрирует всю ту глубину деградации, до которой опускается общественное мнение в атмосфере войны.
Располагая средствами сбора и анализа общественных настроений, вскрытия писем, дешифровки, прослушивания телефонных разговоров, шпионами, отделом перехвата, отделом подделки документов, отделом уголовных расследований, отделом пропаганды, разведывательным отделом, отделом цензуры, министерством информации, пресс-бюро и т.д., правительства различных стран превосходно оснащены для "инструктажа" своих народов.
Британский отдел официальной пропаганды в Доме Крю под руководством лорда Нортклиффа добился больших успехов. Различные методы отдела, особенно разбрасывание миллионов листовок над позициями немецкой армии, намного превосходили все, что предпринимал враг. В книге "Тайны Дома Крю" Кэмпбелла Стюарта работа отдела описана таким образом, чтобы она нас удовлетворила, и чтобы мы ее одобрили.
Утверждение о том, что использовались только "правдивые заявления", повторяется слишком часто, но при этом в качестве наглядных иллюстраций приведены поддельные материалы; поддельные письма, поддельные названия и обложки книг. Умные пропагандисты одинаково умны и в общении с нами, и в общении с врагом. Несмотря на кажущееся откровенным описание их деятельности, мы-то знаем, что слышим только часть истории. Производители неблагородных металлов знают, как использовать нужное количество сплава и для нас, и для неприятеля.
Несмотря на многочисленные похвалы успеху нашей пропаганды со стороны немецких генералов и немецкой прессы, нет никаких доказательств того, что наши заявления всегда были строго правдивыми.
Процитирую генерала фон Гутьера из 6-й немецкой армии:
"Метод Нортклиффа на фронте заключается в распространении через летчиков постоянно увеличивающегося количества листовок и брошюр. Письма немецких военнопленных фальсифицируются самым возмутительным образом. Сочиняются трактаты и брошюры, в которые вставляются имена немецких поэтов, писателей и государственных деятелей, или которые создают видимость того, что были напечатаны в Германии. Они даже носят названия соответствующих немецких издательств и типографий, хотя на самом деле выпускаются издательством Northcliffe press, которое работает день и ночь все с той же целью. Замысел состоит в том, что эти подделки, какими бы очевидными они ни казались человеку, который привык дважды подумать, прежде чем верить, могут вызвать сомнение, даже на миг, в умах тех, кто не думает самостоятельно, и что уверенность в своих лидерах, в своих собственных силах и в неисчерпаемых ресурсах Германии может быть подорвана".
С самого начала британская пропаганда основывалась на зыбучем песке мифа об исключительной ответственности Германии.
Позднее анти-германская агитация все более запутывалась благодаря неспособности наших государственных деятелей внятно рассказать о своих целях, а ближе к концу войны эта неспособность стала подкрепляться описаниями великолепного, справедливого и праведного мира на "прочных основаниях". К сожалению, все это оказалось чистейшим враньем.
Оглядываясь назад, мы можем лучше оценить пагубные последствия яда, образованного ложью, независимо от того, производилась ли она официально, полуофициально или частным образом. Во время ведения боевых действий впрыскивать отраву ненависти в людские умы посредством вранья - это даже большее зло, чем убийство. Осквернять души хуже, чем разрушать тела. Крайне важно осознать это полностью.
Постоянно множащиеся в атмосфере лжи неверные заявления приводят к тому, что настоящая доблесть, героизм и физическая выносливость, а также подлинные случаи неизбежных страданий становятся сравнимы с нечистотами, а достойное восхищения боевое товарищество попросту оскверняется. Лживый язык, говоря о жертвенных деяниях, неизбежно попирает их красоту и ценность. Именно поэтому похвала героизму со стороны правительства и прессы всегда вызывает раздражение; особенно когда политики и журналисты вещают с дешевой и вульгарной сентиментальностью. Вот почему появляется инстинктивное желание, чтобы настоящие герои оставались непризнанными, а их послужной список не загрязняли циничные языки, вооруженные печатным словом и столь хорошо умеющие врать.
В конце концов война достигает таких масштабов, что вовлекает решительно всех, и когда люди после завершения боевых действий вдруг обнаруживают, что ничего не добились, а вокруг только запустение и нескончаемое бедствие, они становятся более скептичными и начинают проявлять желание исследовать основы аргументов, которые вдохновляли в народе патриотизм, разжигали страсти и приводили к гибели тех, кто, благодаря неутомимой пропаганде, оказался готовым принести себя в жертву. Людям становится интересно, почему ни одна из мнимых целей, за которые они боролись, не достигнута. Узнать об этом особенно не терпится тем, кого объявляют победителями. Как и лорд Фишер, они начинают думать, что "нацию обманом втянули в войну" ("London Magazine", январь 1920 года) и задаются вопросом, а разве не от них зависело обернуть правдой одно маленькое высказывание, о котором так часто приходилось слышать; дескать, это была "война, чтобы положить конец войнам".
Познавшее войну поколение еще не ушло, и было бы совсем неплохо напомнить ему о наиболее известных возгласах, крылатых выражениях и увещеваниях, которые оказали на него столь сильное влияние. Именно с целью предупредить на будущее составлена эта подборка, которая представляет собой экспозицию небольшого количества самых показательных образцов. Охватить все было бы решительно невозможно, но один аспект следует подчеркнуть особенно тщательно. Вполне вероятно, что с 1914 по 1918 год в мир выплеснулось больше преднамеренной лжи, чем за любой другой, такой же по продолжительности, период мировой истории.
Существует несколько видов маскировки, к которым прибегают, формируя ложь. Преднамеренная официальная ложь распространяется либо для того, чтобы ввести в заблуждение людей внутри страны, либо для того, чтобы обвести вокруг пальца противника за рубежом.
Вот несколько наиболее показательных примеров:
Как сказал один француз: "Tant que les peuples seront armes, les uns contre les autres, ils auront des caons et des hommes d`etat menteurs, comme ils auront des canons et des mitrailleuses." ("До тех пор, пока народы вооружены друг против друга, будут существовать лживые государственные деятели, точно так же, как будут существовать пушки и пулеметы".)
Словно в подтверждение этой мысли, военное министерство выпустило специальный циркуляр, в котором офицерам предлагалось сообщать о действиях противника, не прибегая к строгой точности, в случае наличия так называемой неотъемлемой вероятности.
Существует преднамеренная ложь, состряпанная изобретательным умом, которая может дойти лишь до узкого круга, но ее же, если она достаточно наглядна и живописна, можно подхватить и распространить по радио, тем самым порождая истерические галлюцинации со стороны слабоумных индивидуумов.
Существует ложь, услышанная, бездоказательная и не опровергнутая, а затем неоднократно повторенная и допущенная к распространению.
Безусловно, неточный перевод вследствие подлинной ошибки также имеет место быть, но чаще искажение имеет намеренный характер. Вот один из примеров:
Во время блокады Германии высказывалось предположение, что болезни, от которых страдали немецкие дети, назывались Die englische Krankheit (английская болезнь), как постоянное отражение бесчеловечности англичан. На самом же деле, Die englische Krankheit - это немецкое название рахита, широко распространенное и в довоенное время.
Начатая слухами, усиленная многократным повторением и раздутая истерией всеобщая одержимость, в конце концов, получает всеобщее признание.
Преднамеренную подделку следует формировать очень тщательно. Так она достигнет своей цели, даже в том случае, если в конечном итоге ложь разоблачат.
В официальных документах часто пропускаются самые важные абзацы, а внимание, между тем, концентрируется на тех "правильных" словах, которые позволяют уклоняться от истины или даже вовсе ее скрывать.
Так, например, явно преувеличены разрушения Лувена.
"Интеллектуальная столица Фландрии, существовавшая с XV века, теперь представляет собой не более чем груду развалин" (Press Bureau, 29 августа 1914 года), "Лувен перестал существовать" (Times, 29 августа 1914 года).
Между тем, позднее выяснилось, что пострадала примерно восьмая часть города.
Не допускается, чтобы что-либо, делающее честь врагу, становилось достоянием общественности. С этой целью правда также скрывается. Военный корреспондент, упомянувший о рыцарском поступке немца по отношению к англичанину, получил от командования телеграмму с упреком: "Не желаем слышать ни о каких хороших немцах"; а Филип Гиббс в книге "Реалии войны" говорит следующее: "Вечером немцы действовали по-рыцарски, о чем мне тогда не разрешили рассказать".
А еще существуют поддельные фотографии ("Камера не может солгать"). Они стали особенно популярными во Франции. В Австрии пошли еще дальше. Так, например, предприимчивая фирма в Вене снабдила фотографии с изображениями всяческих зверств разными вариантами заголовка с тем, чтобы любая из сторон могла использовать предоставленную информацию в своих целях.
Кинематограф также сыграл очень важную роль, особенно в нейтральных странах. Он же склонил американское общественное мнение в пользу выступления на стороне союзников. По сей день предпринимаются попытки с помощью кинопленок оставить рану незаживающей.
Кроме того, одним из самых блестящих примеров является слух о проходе русских войск через Британию.
Какое-нибудь тривиальное и не совсем понятное утверждение о факте раздувается до огромных размеров при условии многократного повторения и непрерывной передачи от одного человека к другому.
Ложь о зверствах была и остается самой популярной из всех, особенно в Англии и Америке. Без нее не обходится ни одна война. Клевета на врага почитается патриотическим долгом.
"Содержимое статей в наших газетах - это всего лишь исключения, - написал английский солдат (Times, 15 сентября 1914 года). - Такие люди есть в каждой армии".
Но при первой же возможности необходимо преднамеренно распространять истории о жестоком обращении с пленными, чтобы предотвращать сдачу в плен. Это делается, конечно же, с обеих сторон, тогда как, естественно, каждая сторона старается обращаться с пленными как можно лучше, чтобы привлечь других.
Многократно повторяя и преувеличивая информацию о единичном случае жестокости, источник создает впечатление, будто речь идет о преобладающей привычке со стороны врага. Практически каждый человек, передавая те или иные сведения, осознанно, либо подсознательно, их искажает. Тем не менее, он все же пытается убедить себя в том, что говорит правду.
Нередко ложь проистекает из того, что человеку присуще ошибаться и передавать ненадежные сведения. Вряд ли найдутся два человека, которые изложили бы подробности любого дорожно-транспортного происшествия абсолютно одинаково. Когда вносятся предвзятость и эмоции, свидетельские показания становятся совершенно бесполезными, но в военное время они принимаются как неоспоримые. Достаточно самых скудных и ненадежных свидетельств. Скажем, "друга брата убитого", или, как выразился немецкий разоблачитель солгавших соотечественников, достаточно свидетельств "кого-то, кто это видел", или "чрезвычайно респектабельной пожилой женщины".
Также нередко ложь проистекает из чистейшей романтики. Солдаты неделями пребывают в невыносимом ожидании трагической развязки. В этих условиях солдатские письма начинают наполняться захватывающими описаниями сражений и приключений, которых никогда не происходило в действительности.
Самые разнообразные уклонения, сокрытия и полуправда более тонко искажают истину и постепенно становятся правительственной привычкой.
Официальная тайна обязательно должна вводить общество в заблуждение. Так, например, популярный английский автор, возможно, гораздо лучше информированный, чем большинство публики, написал письмо американскому автору. Оно было опубликовано 21 мая 1918 года, и в нем, в частности, говорилось следующее:
Не существует никаких секретных договоров, в которых участвовала бы наша страна. Наш министр иностранных дел неоднократно публично и недвусмысленно заявлял об этом, и, помимо потери чести, для любого британского чиновника стало бы политическим самоубийством обнародовать лживое сообщение.
И все-таки ряд секретных договоров действительно существовал, но справедливости ради следует заметить, что в данном случае солгал не столько министр иностранных дел, сколько автор приведенного отрывка. Тем не менее составленная мистером МакКарди официальная брошюра "Правда о секретных договорах" была опубликована. В нее вошли и так называемые непризнанные исключения. И лорд Роберт Сесил в 1917 году, и мистер Ллойд Джордж в 1918-ом заявляли (в последнем случае в адрес делегации от Конгресса профсоюзов), что британская политика не направлена на разрушение Австро-Венгрии, хотя они оба знали, что по Секретному договору, заключенному с Римом в апреле 1915 года, часть Австро-Венгрии с выходом к морю следовало передать Италии. Секретные договоры, естественно, предполагают постоянное отрицание истины.
Притворное официальное негодование напрямую зависит от подлинного народного негодования, которое, в свою очередь, формируется на основе лжи. Иногда врут очень неосторожно, о чем впоследствии приходится сожалеть. Наиболее показательными примерами являются обвинения в адрес немцев, что это именно они стали первыми использовать газовые атаки, а немецкие подводные лодки стали первыми топить неприятельские грузовые суда.
Зачастую весьма неразумной формой лжи оказывается презрение к врагу. Одно время немецких солдат широко изображали съежившимися, с поднятыми руками и кричащими "Камерад" (искаженное от "Товарищ"), но потом люди принялись спрашивать, почему в таком случае мы не сдунули врага с поля боя в мгновение ока, или по крайней мере за несколько недель.
В предвзятой военной атмосфере ложно обвиняют тех, кто отказывается принять ортодоксальное отношение к войне.
Взаимные обвинения - обычная практика в межгосударственных отношениях. Например, немцев обвинили в организации массовых убийств армян, а немцы, со своей стороны, заявили, что армяне, подстрекаемые русскими, убили 150 000 мусульман (Germania, 9 октября 1915 года).
Примечание переводчика: Лёвен (Лувен) - город в Бельгии. Довольно затруднительно сказать, насколько автор прав в данном случае. В англоязычных публикациях судьба Лёвена в августе 1914 года традиционно выставляется символом "тевтонского варварства". До сих пор отмечается, что немецкая артиллерия именно сравняла город с землей. Весьма любопытно отметить, что весной 1944 года тот же город пострадал от бомбардировки союзнической авиацией. Его пришлось реконструировать практически полностью и восстанавливать здания по старым чертежам. Разумеется, второе разрушение варварским предпочитают не называть.
Примечание переводчика: о проходе русских войск через Британию в августе 1914 года читайте в 5-й главе. Рассказ так называемых свидетелей о том, как они летом видели на железнодорожной платформе солдат, стряхивающих снег (!!!) со своих ботинок, является одним из самых вкусных эпизодов во всей этой книге.
Можно было бы найти и другие разновидности лжи, более тонкие и неуловимые, но вышеприведенные в значительной степени отражают суть дела.
Многое зависит от качества лжи. У вас должна быть высокоинтеллектуальная ложь для умных и грубое вранье для массового потребления, но если широко востребованное вранье подается слишком откровенно, более интеллектуальная часть населения придет в ужас от того, что лежит на поверхности. Умные начнут подозревать (зачастую именно так и происходит), что их тоже водят за нос. Тем не менее, частенько бывает и так, что воспитанники колледжей оказываются столь же легковерными, как и обитатели трущоб.
Пожалуй, ничто так не влияет на общественное сознание - и это касается всех стран без исключения, - как участие в пропаганде интеллектуалов и известных литераторов, которые, куда лучше государственных деятелей, умеют облекать грубую ткань лжи в красноречивые метафоры. Иногда проявляя притворную беспристрастность и риторически возмущаясь, лучшие умы своим признанным мастерством придают той или иной лжи отпечаток несомненной достоверности. При этом они не приводят никаких доказательств, или даже вовсе ссылаются на ложь, как на общепризнанный факт. Самый узкий патриотизм можно выставить, как вспышку уязвленного гуманизма, а самые низкие и мстительные цели искусно замаскировать под идеализм. Законно все, что заставляет солдат сражаться.
Неистовая активность священнослужителей по привлечению новобранцев с помощью военной пропаганды произвела на общество настолько глубокое впечатление, что здесь не требуется особых комментариев. Те немногие, кто нашел в себе силы сопротивляться, смогли обратить на себя внимание. Последовавшая за этим значительная потеря духовного влияния церкви сама по себе является достаточным свидетельством общественной реакции на предательство самых элементарных заповедей христианства теми, на кого возложена обязанность хранить моральное благополучие паствы.
Война ведется в тумане лжи. Многое остается нераскрытым и принимается за правду. Туман возникает из-за страха и подпитывается паникой. Любая попытка усомниться или опровергнуть даже самую фантастическую историю должна немедленно осуждаться, как непатриотичная, если не предательская. Это создает свободное поле для быстрого распространения лжи. Если бы такой расклад использовался только для обмана противника в военной игре, об этом не стоило бы беспокоиться, но поскольку цель состоит в том, чтобы разжигать негодование и побуждать молодежь приносить себя в жертву, это становится очень серьезным делом. Таким образом, разоблачение может быть полезным, даже когда борьба окончена. Нужно показывать обман, лицемерие и надувательство, на которых зиждется война, а также вопиющие и вульгарные приемы, которые так долго не позволяли бедным невежественным людям осознать истинное значение войны.
Следует признать, что многие обманываются сознательно и добровольно. Другие же действуют не совсем осознанно, и они вполне искренни в своем патриотическом рвении. Обнаружив, что их обманывали тщательно продуманными инсценировками, эти люди испытывают негодование и широко раскрывают глаза. И эти люди побуждают своих детей держать глаза широко раскрытыми, когда труба позовет в следующий раз.
Попробуем провести грубую аналогию между поведением народов и поведением отдельных людей.
Представим себе большие загородные дома, где живут большие семьи с друзьями и родственниками. Когда члены семьи из одного дома останавливаются в другом, дворецкому дается указание вскрывать все чужие почтовые конверты и сообщать хозяину об их содержании, подсматривать в замочную скважину и прослушивать телефон. Когда между семьями проводится спортивное состязание, скажем, матч по крикету, который будоражит всю округу, тот, кто не присутствует на трибунах, сообщает об игре ложные сведения, тем самым создавая у окружающих впечатление, что выигрывает "наша" сторона, даже если это не так. Другую сторону обвиняют в мошенничестве и нечестной игре. Распространяются скандальные сообщения о главе "другой" семьи и о тех ужасах, что творятся у него в доме.
Все это, конечно, очень мягко сказано. Никаких особенно тяжелых последствий не случилось бы просто потому, что если бы люди вели себя таким немыслимо хамским, низким и коварным образом, их немедленно изгнали бы из любого приличного общества.
В отношениях между нациями все совсем по-другому. Последствия жизненно важны, потому что судьбы целых стран висят на волоске и затрагиваются жизни миллионов. Сама цивилизация находится под угрозой. При этом даже самые честные люди искренне верят, что не существует такой глубины двуличия, до которой нельзя опуститься на вполне законных основаниях. Эти люди ощущают себя обязанными лгать, потому что происходящее не сможет долго продолжаться без постоянной подпитки наглой ложью.
Это отнюдь не призыв к тому, что ложь не должна использоваться в военное время, а демонстрация того, как ложь должна использоваться в военное время. Если с самого начала рассказывать правду, не останется причин и желания вести войну.
Очень быстро достигнет цели тот, кто отважится провозгласить неоспоримую истину: "Независимо от того, правы вы или нет, выигрываете или проигрываете, война ни при каких обстоятельствах не поможет ни вам лично, ни вашей стране". В военное время отказ от лжи является халатностью, сомнение - мелким правонарушением, провозглашение правды - преступлением.
В будущих войнах нам предстоит ощутить на себе новый и гораздо более эффективный инструмент пропаганды - государственный контроль за вещанием. В прошлом мы использовали слово "вещание" чисто символически, подразумевая усилия прессы и отдельных репортеров. Что же касается будущего, то мы должны использовать это слово буквально, поскольку ложь будет распространяться повсеместно, научно и авторитетно.
Многие из представленных примеров являются международными, но некоторые из них - исключительно британскими, поскольку их легче найти и проанализировать. В конце концов, нас больше беспокоят методы британского правительства и прессы, и нашей собственной национальной чести, нежели двуличие других правительств.
Иностранная ложь рассматривается в тех случаях, когда о ней удалось собрать достаточное количество достоверной информации. Без специального расследования непосредственно на месте произошедших событий очень сложно точно установить заслуги каждого конкретного лжеца.
Когда в одной стране поймут, что во время ведения боевых действий население другой страны тоже обманывали, в обеих странах появится склонность сочувствовать друг другу, как жертвам, нежели осуждать друг друга, как преступников, потому что придет понимание, что преступление и тех, и других состояло только в подчинении диктату власти, а также в принятии за истину сказанного своим правительством и прессой.
Охватываемый военный период составляет четыре года. После 1918-го в связи с развитием новых международных отношений интенсивность сфабрикованной информации пошла на убыль, хотя вредные семена продолжали обеспечивать население новыми урожаями. Вред, причиненный лицемерным лозунгом "Заставьте Германию заплатить", привел - особенно во Франции - к завышенным ожиданиям и последующему возмущению, когда выяснилось, что те, кто выдвигал этот лозунг, с самого начала знали о его заведомой неосуществимости. Многое из старой военной лжи просуществовало всего несколько лет, но кое-что здравствует и поныне.
В содержащихся на этих страницах откровениях нет ничего сенсационного. Все упомянутые случаи хорошо известны тем, кто находился у власти, менее известны тем, кто пострадал в первую очередь, и, к большому сожалению, они остались совершенно неизвестными для миллионов погибших. На этих страницах освещена лишь малая часть обширного поля лжи, но этого может быть вполне достаточно, чтобы показать, как по всему миру безжалостно и систематически эксплуатировалась ничего не подозревающая невинная людская масса.
Одни возражают против войны из-за ее аморальности, другие уклоняются от применения оружия из-за его возросшей жестокости и варварства. Растет число тех, кто протестует против этого метода, потому что для урегулирования международных споров он представляет собой заведомо глупую и тщетную попытку. Но ни в одной стране не сыскать ни единой живой души, которая бы не возмущалась тем, что ее страсти и негодование искусственно разжигаются, патриотизм эксплуатируется, а высшие идеалы оскверняются сокрытием, уловками, откровенным мошенничеством, фальшью, коварством и преднамеренной ложью со стороны тех, кому учат безоглядно доверять и кому предписано проявлять уважение.
Ни один герой, готовый к страданиям и самопожертвованию, ни один представитель простого народа, готового к служению и послушанию, не станет прислушиваться к зову, как только обнаружит грязный источник, откуда исходит этот зов, и распознает чудовищный перст лжи, который манит обманутое стадо на поле битвы.