Лэ Сяоми / 乐小米 / Le Xiao Mi : другие произведения.

Лян Шэн, мы можем не страдать? книга 2

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 7.00*3  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Перевод романа китайской писательницы Лэ Сяоми (乐小米 / Le Xiao Mi). Оригинальное название - 凉生，我们可不可以不忧伤.
  Книга 2
  
  Чэн Тянью: "Когда я был маленький, слышал красивую историю. В ней говорилось: бабочка никак не могла долететь до моря.
  Сейчас я понял, дело не в том, что бабочка не могла долететь до моря. Когда, пройдя трудный, полный мытарств путь, бабочка, наконец, долетела, то поняла, море никогда не ждало её.
  Я будто та измученная долгим путём бабочка.
  А ты, Цзян Шэн, море, что никогда и не думало её ждать".
  
  
  Часть 1.
  
  Цзян Шэн: "С тех пор как мы расстались, в своей жизни я могу заниматься только двумя вещами: искать тебя и ждать твоего возвращения. Ненавижу себя. Ты потерял память, как я могла оставить тебя одного в совершенно чуждом окружении, со всеми этими чужими людьми?
  В этом мире, если грибок сянгу не смог удержаться рядом с другим, сплетённым с ним корнями, можно ли ожидать, что кто-то ещё будет с тобой добр и искренен? Если даже Цзян Шэн бросила Лян Шэна, согласится ли кто-то ещё пройти тысячи гор и рек, чтобы отыскать тебя".
  
  Чэн Тянью: "Сочувствуют, когда понимают. Но, Цзян Шэн, прости. Теперь пусть даже я и понимаю твоё положение, но не могу сочувствовать. Буддийское милосердие не шире границ нашей любви.
  Остаётся рассыпаться пеплом".
  
  
  1. В ваших супружеских отношениях, похоже, сильный дисбаланс инь и янь, нужно привести в порядок эндокринную систему.
  
  Не знаю, откуда последнее время возникла эта неприятность - болезненная бессонница. Непрестанно представляю, как разделяются грибочки сянгу.
  
  Думала, эта чёртова головная боль и бессонница из-за того что я только что вернулась в этот город прошлого. Что причиной такого состояния являются внезапное одиночество, каждодневная тоска и воспоминания.
  
  Но потерять сон не самое страшное. Гораздо страшнее, после того как жалкий сон всё-таки наступает, в нём я перевоплощаюсь. Перевоплощение - это вопрос благосклонности судьбы. Можно стать супругой Сун Юя, женой Пань Аня*, но как назло каждый раз становлюсь не танским монахом в исполнении Ло Цзяина**, а обезьяной! Бегу к берегу, смотрю на своё отражение и просыпаюсь в испуге.
  
  (* - Сун Юй - китайский поэт, 290(?) - 222(?) до н. э.; Пань Ань - литератор времен Западная Цзинь (247-300 гг.), олицетворение мужской красоты;
  ** - китайский актёр)
  
  Потом снова бессонница. Тянью на полном серьёзе поднял тему: "Цзян Шэн, ты могла бы держать кошку. Кошка - животное, что любит спать. Наверняка, под её влиянием сон станет лучше".
  
  В тот момент я в недоумении подумала, почему не поросёнка? По виду свинья ещё больше склонна спать, чем кошка. Но пока размышляла, занятие свиноводством или содержание кошки улучшит мой сон, "Сянгу" вторгся в мою жизнь. Точнее сказать, кота, что появился в моей жизни, я назвала Сянгу.
  
  События начались, когда мы с Цзинь Лин болтались по магазинам.
  
  За четыре года вроде не сильно повзрослели, но, очевидно, нашу юность потрепали житейские бури. Четыре года назад на этой улице у меня было две сестры, одна парящая то тут, то там Сяо Цзю, другая тихая и мягкая Цзинь Лин. Через четыре года поднятая вихрем к небу Сяо Цзю исчезла с этой улицы, и сейчас моя рука крепко сжимает только руку девушки по имени Цзинь Лин.
  
  Зачем было нужно возвращаться в этот город?
  
  Этот вопрос я с самого начала собиралась задать Цзинь Лин. Но почему-то не торопилась спрашивать.
  
  Да, четыре года назад, я уехала в Сямэнь, она уехала в Циндао. Не успев погоревать, нам казалось, разлука будет вечной. Но сейчас мы снова вернулись к начальной точке, вернулись к месту, что причинило нам боль.
  
  Я смотрела то на Цзинь Лин, то, щурясь, на солнце. Зачем надо было возвращаться в этот город?
  
  Сказала: "Цзинь Лин, ты такая же, как я".
  
  Так же, как и я, не можешь, перестать беспокоится, не можешь отпустить прошлое. Я постоянно волнуюсь о Лян Шэне. Он каждую ночь в моих снах, грустное выражение, боль в глазах, печальное лицо.
  
  Ещё я беспокоюсь о Бэй Сяоу, беспокоюсь о Сяо Цзю. Мне постоянно казалось, что они должны быть счастливы вместе. Даже после всех перипетий и страданий, если любишь, можно не считаться со всеми этими горестями. Поэтому, Сяо Цзю, ты должна вернуться к нам. Ещё Тянью. Я постоянно вспоминаю вокзал четыре года назад, как он, расталкивая людей, бежит ко мне. Волосы взмокли от пота, хватает мой чемодан. Я помню его ледяные пальцы, обжигающий взгляд. Ещё его длинный монолог. Он сказал, что если двадцатипятилетний мужчина использует такой корявый предлог, только чтобы иметь возможность сказать несколько слов одной девушке, ты же понимаешь, что у него на сердце. И потом его долгий взгляд полный огорчения и надежды.
  
  Каждый раз, вспоминая расставание на вокзале с Тянью, у меня возникает чувство, что я преодолела тысячи гор и рек.
  
  Поэтому, пройдя эти горы и реки, я вернулась сюда. Так же, как и ты. Из-за того, что не можешь забыть Тяньэня, даже если в прошлом он был самим злом. Но что поделать? Кто заставляет нас любить, кто заставляет нас по доброй воле следовать этим труднопроходимым путём?
  
  Пока мы с Цзинь Лин были погружены в печальные воспоминания, от которых трудно освободиться, обнаружилось, что есть глаза, ещё более полные страдания, чем наши. Серый бродячий котёнок издалека смотрел на нас с Цзинь Лин. Когда людей стало меньше, он подбежал ко мне, посмотрел на мои туфли, поднял голову и мяукнул. Грустное выражение глаз разбивало сердце.
  
  Я сказала Цзинь Лин: "Смотри, я не только с людьми могу поладить, а даже с кошками!" На самом деле, про себя я подумала, может это перерождённая Сяоми, вышла из моих воспоминаний и огорчённо взирает на меня. Но остановила себя, нет, Сяоми должна ещё дожидаться в раю, чтобы стать за меня в следующей жизни младшей сестрой Лян Шэна. Как можно временно снова стать кошкой? Полагаю, жизнь кошки его уже давно пресытила.
  
  Цзинь Лин удивлённо взглянула на этого странного кота. Ведь известно, бродячие кошки сторонятся людей. Покачала головой, снова посмотрела на меня, сказала: "Цзян Шэн, скорее всего, этот котёнок плох на голову. Умственно отсталая кошка, поэтому так горячо приняла тебя!"
  
  Чем дольше слушала, тем больше мне казалось, что в её словах что-то не то. Казалось, в речи Цзинь Лин сквозит "рыбак рыбака видит издалека", подразумевая, что я тоже своего рода умственно неполноценное существо.
  
  Чтобы опровергнуть наличие умственных отклонений, как у этого котёнка, я не стала останавливаться. Продолжила идти с Цзинь Лин, обсуждая Бэй Сяоу, что он влачит совершенно бесцельное существование.
  
  Цзинь Лин вдруг вспомнила: "Цзян Шэн, ты не знала, у Бэй Сяоу последнее время новое увлечение. Говорят, познакомился, шляясь по барам".
  
  Что? Я вздрогнула от неожиданности. Правда, не из-за Бэй Сяоу. После моего возвращения Бэй Сяоу уже познакомил меня с таким бесчисленным количеством новых увлечений, что слегка пугало. Он хотел, чтобы я видела, его совсем не заботит Сяо Цзю, и он в порядке. Но чёрт знает, как он мог забыть! Неожиданностью было, что Цзинь Лин интересуется сплетнями. Неужели после того как стала журналистом, она тоже ассимилировала.
  
  Я спросила: "Разве ты собиралась стать папарацци?"
  
  Цзинь Лин закатила глаза и цыкнула: "Не говори так. Смотри, нас уже преследует отряд кошек".
  
  Я обернулась, только серый беспризорный котёнок настойчиво шёл за нами. Выражение глаз, вслед за тем как я удалялась, становилось всё более грустным, мяуканье всё жалостливее.
  
  Отвернувшись, я сказала Цзинь Лин: "Не обращай на него внимания". И стала расспрашивать, как зовут это новое увлечение Бэй Сяоу, что собой представляет, положение, где живёт.
  
  "Раскудахталась. Считаешь себя мамашей Бэй Сяоу или его старшей сестрой!" Проворчав, Цзинь Лин продолжила: "У той девушки очень нарядное имя, её зовут Ба Бао*. Я встретила их, когда брала интервью в Сюшуйшань. Маленькая кругленькая девушка, такая по-детски пухленькая. Можешь не ахать, выражение её лица имеет душок Сяо Цзю".
  
  (* - восемь драгоценностей)
  
  Ба... Ба Бао? Я посмотрела на Цзинь Лин, подумала, Сяо Цзю* - "маленькая девятка", сейчас каша "восемь драгоценностей", что же будет потом? Семь мечей? О, "Семь мечей с горы Тянь"**. Следующая - шампунь "шесть небожителей". Потом "пять зерновых культур" - обильный урожай, "четыре ягнёнка" - процветание, "три цветка" - собрались головками, "два.... 250 - недотёпа, "один" - ? С одной извилиной! Блин, разве не полный ряд натуральных чисел!
  
  (* - иероглиф "цзю" в имени Сяо Цзю - это девять, "сяо" - маленький;
  ** - название фильма и сериала)
  
  Как раз пока я про себя планировала "отряд женщин натуральных чисел брата У", ярко-синий БМВ остановился прямо передо мной. Стекло машины медленно опустилось, несравненно прекрасное лицо появилось передо мной и Цзинь Лин.
  
  Тянью? Цзинь Лин, взглянув на мужчину в машине, сказала со смехом: "Ты же не собираешься ввести круглосуточное наблюдение за Цзян Шэн?" Чэн Тянью улыбнулся, во взгляде сквозила нежность: "Я подумаю. Только как наша преисполненная сил госпожа Цзян Шэн может позволить мне наблюдать". Закончив, посмотрел на меня, спросил: "Цзян Шэн, устала бродить? Если устала, я отвезу вас домой. Если не устала, продолжайте, заеду потом".
  
  "Забудь. Я и не предполагала, что смогу покататься в такой впечатляющем авто. Слишком не соответствует нашему статусу простого народа". Сказав это, Цзинь Лин потянула дверцу и залезла в машину. Тянью улыбнулся, позвал: "Цзян Шэн, садись".
  
  Взглянув на Тянью, я слегка усмехнулась. Я знала, почему последнее время он постоянно следует за мной по пятам. Всё из-за того что некоторое время назад я как безумная гналась по дороге за белым Линкольном, увидев в окне того автомобиля образ, что бессчётное количество раз являлся мне в сновидениях.
  
  Тот образ заставил меня обойти все дороги в этом городе.
  
  На бесчисленных перекрёстках заставлял терять присутствие духа, беспомощно ронять слёзы.
  
  Я уже носила распечатанные объявления о розыске с его фотографией. Постояла в каждом оживлённом месте перед непрерывным потоком людей, протягивая листки, низко кланяясь и снова продолжая раздавать... Умоляла каждого, если вы видели его, сообщите мне, где он.
  
  В этом городе каждый день, каждый час, каждую минуту множество лиц мелькало перед моими глазами. Индифферентные, сочувствующие, равнодушные... Но среди них не было твоего лица.
  
  Тянью находил меня и молча стоял за моей спиной. Он убеждал, что непременно сам разыщет тебя. Что нет необходимости слепо, наобум продолжать беспорядочные поиски. Но я не могла сидеть и спокойно ждать, не зная, в какой момент получу новости о тебе.
  
  Много раз, когда мне было особенно тоскливо и хотелось всё бросить, я чувствовала, ты рядом со мной. Надо лишь повернуть голову, ты улыбнёшься, подойдёшь, возьмёшь меня за руку. Будто не было страданий и ушедших лет, скажешь: "Цзян Шэн, пойдём, поедим".
  
  Ты рядом со мной. Это такой обман зрения? Но я чувствую, среди всей этой толпы спешащих людей твоё дыхание, твою тень, твой запах.
  
  Вплоть до того дня, когда, как мне показалось, я увидела в белом Линкольне очень похожий на тебя силуэт.
  
  Казалось, ты улыбнулся мне. В глазах рябило. Можешь смеяться, человек глуп. Поэтому я рванула за машиной, бежала, не в силах остановиться. Пока следующий позади Фольксваген Жук со всей силы не отбросил меня к краю дороги.
  
  Очень много крови. Она текла из меня, разливаясь, будто река Циншуй.
  
  Сквозь затуманенный взгляд мне показалось, тот белый Линкольн остановился. Я видела пару грустных любимых глаз, изящные черты лица. Ты крепко обнял меня и, срывая голос, выкрикивал моё имя: "Цзян Шэн, Цзян Шэн".
  
  Постепенно сознание уходило, и образ мало-помалу исчезал. Будто всё было наваждением.
  
  Когда я очнулась только Тянью, нервный, как пламя, сидел рядом со мной с лицом полным страдания. Увидев, что я пришла в себя, тихонько позвал меня: "Цзян Шэн, Цзян Шэн".
  
  Вдруг я перестала различать - Чэн Тянью или Лян Шэн. Их лица в моих глазах сменяли одно другое, полные любви глаза Лян Шэна перед тем, как я потеряла сознание после аварии, и полное сожалений лицо Чэн Тянью у больничной койки.
  
  Я пробормотала Чэн Тянью: "Я видела Лян Шэна. Правда, видела Лян Шэна!"
  
  Однако Тянью сказал: "Это галлюцинация, Цзян Шэн. Не обманывай себя. Умоляю! Не было никакого белого Линкольна, не было той пары грустных глаз! Цзян Шэн, это всё твоё воображение!" Произнося это, его спина была ровной, а глаза пусты, как осыпавшийся фейерверк.
  
  Воображение? В тот момент я не была готова поверить. Постоянно возвращалась в момент аварии, в момент, когда Лян Шэн держал меня в объятиях. Поэтому, совершенно не прислушиваясь к убеждениям Тянью, собрала все силы, чтобы свалить с больничной койки, покинуть больницу и искать тот белый Линкольн, искать мелькнувшую перед глазами тень Лян Шэна.
  
  Капельница тяжело рухнула на пол, моментально хлынул ярко-красный поток крови, раненую ногу пронзила нестерпимая боль. Чэн Тянью никак не мог предвидеть такую ситуацию. Он заорал, зовя врача и медсестёр, сжимая меня в объятиях на полу.
  
  Среди всей этой боли, я по-прежнему не могла перестать повторять рвущее его сердце в клочья имя - Лян Шэн! Лян Шэн!
  
  Поэтому после того случая, когда, поправившись, я выписалась из больницы, каждый раз выходя за дверь, через некоторое время я обнаруживала за своей спиной в машине Чэн Тянью. Я думала, чего он боится больше. Новой аварии или что в любой момент передо мной возникнет та пугающая иллюзия, погрузившись в которую, не известно, какой ещё вред я себе причиню.
  
  Безусловно, та история очень расстроила Чэн Тянью. Он не мог вообразить, что всего-навсего галлюцинация, одна лишь тень Лян Шэна, заставит меня настолько помешаться, что я поставлю на кон свою жизнь!
  
  Поэтому долгое время я не упоминала при нём это имя - Лян Шэн.
  
  Он страдал. Я тоже страдала.
  
  А я ведь ещё не упомянула о том, что после того, как видела белый Линкольн, Лян Шэн был рядом со мной. Я знала, это всё, как говорит Тянью, иллюзия.
  
  Иллюзия, что может свести меня в могилу.
  
  
  Цзинь Лин с сидения посмотрела на меня, замершую рядом с машиной в большом сомнении. "Цзян Шэн, о чём задумалась? Залезай! Ты же не хочешь скитаться, как та умственно отсталая кошка!"
  
  Только я села в машину, как серый котёнок надрывно замяукал. Даже разрывая кровные связи, не выдать такого звука.
  
  Тянью нахмурился, посмотрел на рыдающего и зовущего на помощь папу с мамой котёнка, спросил меня: "Цзян Шэн, что с ним? Ты отняла у него паёк, раз он взывает к людям и богам?"
  
  Цзинь Лин улыбнулась: "Этот котёнок тайно влюбился в твою Цзян Шэн. Быстрее поезжай! Иначе боюсь, твоя Цзян Шэн пожелает стать супругой кота, а не Чэн Тянью".
  
  Слова Цзинь Лин ободрили Тянью и он, улыбнувшись, тронул машину.
  
  Я бросила взгляд на Цзинь Лин, она постоянно поднимала тему о нас с Чэн Тянью. Цзинь Лин украдкой улыбнулась. В моих ушах зазвучала её безмолвная фраза: "Цзян Шэн, смотри, разве я не добилась славы, предавая друзей?"
  
  Я подумала, даже если стремишься добиться славы, всё-таки не цепляй меня крючком, продавая как пару фунтов свинины! Но Цзинь Лин, похоже, разглядев мои мысли, улыбнулась и сказала: "Всё, Цзян Шэн, ты такая мелочная, наблюдаешь за мной много лет, но ни оставить тебя, ни расстаться!"
  
  Последняя фраза Цзинь Лин ещё не стала воспоминанием, а серый бродячий котёнок уже преподал мне урок, что называют "не оставить - не расстаться"!
  
  Исходив горы, преодолев реки, через все тяготы пути тот котёнок следовал за мной к воротам моего дома.
  
  Мы с Цзинь Лин вышли из машины Тянью и снова обратили внимание на серого котика, дрожащего от страха. Глядя как он измучен преследованием меня 108 тысяч ли*, нельзя не подчиниться его упорству! Про себя я подумала, неужели с таким крохотным интеллектом ещё можно определить, что я и есть его сложно достижимый "государь" всей жизни?
  
  (* - 108 тысяч ли обр. в знач.: очень далеко)
  
  Я спросила Цзинь Лин: "Неужели на моём лице написано: великая, чудесная, добрая, мудрая и так далее?"
  
  Цзинь Лин скривила рот, улыбнулась и ответила: "Полагаю, на твоём лице скорее вырезана невидимая кошачья надпись: Я рыба".
  
  В тот момент я решила, приютить его. Если даже не принимать во внимание его необыкновенное упорство, может случиться, как сказал Чэн Тянью, он спасёт меня от неизлечимой бессонницы.
  
  Но после того как я занесла его в дом и переобулась, вдруг выяснилось, этот кот находит прекрасной вовсе не меня. Он свернулся возле моих туфель, то и дело, протягивая к ним лапу, пытаясь перевернуть.
  
  Потом Чэн Тянью разгадал загадку. Оказывается этот котёнок совершенно не питает особого пристрастия ко мне. Причина, по которой он так упорно следовал за мной до дома, в том, что слоняясь по улицам, я случайно наступила на маленький кусочек рыбы во фритюре, который он изначально держал в зубах, а потом по неосторожности уронил на землю.
  
  Кусочек жареной рыбы! Подумай, наступить на желанные надежды котёнка - совершенно бесчеловечно. Поэтому жалкий бродячий котёнок то и дело, как народа становилось меньше, выпрыгивал перед мной, смотрел на мои туфли и мяукал.
  
  С самого начала я полагала, он кричит мне: "Государь, многие лета!" Оказывается, этот парень орал: "Верни мой кусок рыбы!" Не удивительно, что он мяукал так обижено и печально! Твою мать!
  
  Глядя на мои душевные переживания, рот Чэн Тянью растянулся в улыбке аж до самых ушей. В итоге он не упустил шанса съязвить: "К счастью, по нынешним временам уровень жизни котов повысился, можешь давить куски рыбы. Если бы это произошло до их прихода к зажиточной жизни, велика вероятность, что прилип бы кусочек раздавленной крысы".
  
  От слов Чэн Тянью меня чуть не вывернуло. К счастью, в этот момент "Сянгу" применил свой полный красоты и прелести кокетливый взгляд, купивший меня с потрохами.
  
  Я оставила его, торжественно дав имя Сянгу. Чэн Тянью, преисполненный недоверия относительно этого имени, спросил: "Цзян Шэн, откуда такое имя?"
  
  "А как надо было его называть? Ба Бао?", - задала я встречный вопрос Чэн Тянью. Не знаю, почему у меня всплыло на языке имя нового увлечения Бэй Сяоу.
  
  Чэн Тянью улыбнулся: "Цзян Шэн, ты такой ребёнок. Тая в уме собственные расчёты, сразу осадишь встречным вопросом. Как это называется? Лиса пользуется могуществом тигра! Колосс на глиняных ногах! Не хочешь говорить, почему такое имя и ладно, не надо нагонять на себя таинственность мелкими секретами. Так можно получить прямо противоположные результаты, заставишь меня дознаваться".
  
  Слова Чэн Тянью привели меня в замешательство. Я, схватив запачканного с головы до ног Сянгу, стала отпираться: "Нет, это не то, что ты думаешь!"
  
  Чэн Тянью не стал допытываться, а, оглядев гостиную, спросил: "Цзян Шэн, я вчера принёс тебе лилии? Ты же не поставила их в спальне? Это плохо влияет на сон".
  
  Раздумывая про себя, как бы вымыть Сянгу, я взглянула на холодильник за спиной Чэн Тянью, улыбнулась и ответила: "Я положила лилии в холодильник. Такие прекрасные цветы мне хотелось подольше сохранить свежими, а то, боюсь, они быстро завянут".
  
  Чэн Тянью опешил и чуть не опрокинул холодильник: "Госпожа Цзян Шэн, лилия - не лук и не капуста! Я пас! Не вздумай потом зарывать своего Сянгу в землю для проращивания. Это всё-таки кошка, а не настоящий гриб сянгу!"
  
  Хочешь поучить меня? Я посадила Сянгу в таз, но неожиданно ему почудилось, что я собираюсь его утопить, и он изо всех сил принялся сопротивляться...
  
  Яростное сражение. Люди ― навзничь, кони ― кувырком.
  
  ... Последствия военных действий.
  
  Сянгу, запрыгнув на холодильник, самодовольно вылизывал свои лапы. Я в объятиях Чэн Тянью с расцарапанным лицом рыдаю до темноты в глазах.
  
  После Сянгу отнесли помыть в зоомагазин, а я, скрепя сердце, терпела уколы от бешенства. Ещё под руководством Чэн Тянью сходила в косметологическую клинику, проверить, не останется ли неподдающийся лечению шрам.
  
  Похоже, врач совмещал должность социального работника с практикой в косметологической клинике. Он осмотрел царапины на моём лице, шее и руках и, даже не дослушав мой рассказ, сурово посмотрел на Чэн Тянью и произнёс: "Как взрослый мужчина может отрастить такие ногти? Куда это годится?"
  
  "Я?" Чэн Тянью, открыв рот от удивления, медленно приподнял свои аккуратные и опрятные пальцы.
  
  Доктор продолжил критику: "Даже оставив такие длинные ногти, разве можно царапать ими свою супругу? Должен сказать, это не по-мужски!"
  
  "Но... доктор..." Лицо Чэн Тянью стало фиолетовым, в глазах сверкнуло намерение прибить доктора.
  
  Доктор, не придав этому значения, продолжил поучения: "Собирался схватить свою супругу, можно же не царапать лицо! Хватал бы тело, где рубцы не так страшны. Тогда союз защиты женщин не сможет инкриминировать вам жестокое обращение с супругой!" Не дожидаясь, что выкинет Чэн Тянью, я вспылила: "Я женщина, а не супруга".
  
  Тогда доктор, глядя мне в лицо, сказал: "Я знаю, что ты жена, а не муж! Если бы была мужем, в ваших супружеских отношениях, был бы сильный дисбаланс инь и янь, пришлось бы приводить в порядок эндокринную систему".
  
  В тот момент я поднялась и, усмехнувшись, спросила: "Ваша косметологическая клиника случайно не психиатрическая больница?"
  
  Доктор торжественно посмотрел на меня и ответил: "С психозом не приходят наводить красоту".
  
  От этого солидного доктора меня чуть не перекорёжило. Я сказала: "Знаю, что с психозом не приходят наводить красоту, но мне кажется, косметология довела вас до психического расстройства". Закончив, я не стала дожидаться, пока этот полный важности доктор выкинет что-то, что будет для меня совсем невыносимо, и потянула Чэн Тянью к выходу.
  
  Впоследствии Чэн Тянью постоянно поднимал вопрос о походе в косметологическую клинику, но я сразу закатывала глаза. К счастью Чэн Тянью не пугал меня, как Лян Шэн в детстве, говоря, что я не смогу выйти замуж.
  
  В детстве, когда Лян Шэн мыл мне ноги, он говорил, что девочка непременно должна носить туфли, иначе ступня вырастет, станет некрасивой, и не сможешь выйти замуж. Тогда я чистыми глазами смотрела на мальчика, что держал в ладонях мою ступню, и отвечала, что не боюсь, у меня ведь есть старший брат. В тот момент яркий свет луны озарял нас с Лян Шэном. В том свете луны никто не сказал двум поддерживающим друг друга глупым детишкам, что через много лет они окажутся на разных концах света, и уже не смогут вернуться в прошлое. Не смогут вернуться в ту наполненную лунным светом ночь с комарами, редкими звёздами и маленьким мальчиком, который мыл ноги девочке, весь день бегавшей по грязи.
  
  Чэн Тянью, глядя на меня, погружённую в воспоминания, тихо сказал: "Всё в порядке, Цзян Шэн, не грусти. Так или иначе, со шрамом или без, ты не будешь выглядеть лучше! Не думай много, замажем. В этой жизни есть я, добрый человек, который примет тебя!"
  
  Я бездумно смотрела на Тянью. Воспоминания мешались с реальным миром, заставляя теряться во времени, путаться в людях рядом. Это тот мальчик из детства в лунном свете или переходящий от тирании к нежности прекрасный мужчина.
  
  Чэн Тянью легонько обнял меня, тёплое дыхание в моих волосах, сказал: "Цзян Шэн, не сердись, не пойдём в клинику и ладно. Всё равно, как бы ты не выглядела, я буду рядом с тобой". Как бы я не выглядела. В тот момент мои мысли и мысли Тянью были разделены временем и пространством. Он не знал, кем полны мои думы, а я была не в состоянии понять его слова.
  
  
  2. Мучительная бессонница и своевольный деревенский кот Сянгу.
  
  И без косметологической клиники царапины на моём лице зажили чудесным образом, не оставив никаких рубцов. Бэй Сяоу, держа меня за щёки, долго рассматривал. Думала, хочет сделать комплимент моей удивительной коже, но он вдруг сказал: "Кошачьи когти в твоём доме тоже необычные. Обладают неожиданным свойством "не оставлять следов на снегу". Высокое мастерство".
  
  В итоге он целый день у меня дома, крепко зажав Сянгу, подрезал ему когти.
  
  Я поинтересовалась: "Говорят, у тебя последнее время новое увлечение? Зовут Ба Бао?"
  
  Бэй Сяоу, приподняв голову, взглянул на меня и ответил: "Сплетни! Наглые сплетни! Это та папарацци Цзинь Лин донесла тебе? Знаю, точно она".
  
  Я отступила: "Ладно, ладно, у тебя нет нового увлечения. Тогда что представляет собой та Ба Бао? Как вы познакомились? Ты должен мне всё рассказать".
  
  Бэй Сяо окинул меня презрительным взглядом как законченную сплетницу, ответил: "Что может представлять собой Ба Бао? Как твой Сянгу, нос и два глаза".
  
  Вау, оказывается, новое увлечение Бэй Сяоу похоже на кошку. Так я с самого начала и представила себе образ Ба Бао: девушка-кошка. Это заставило меня неожиданно вспомнить Сяо Цзю. В Сяо Цзю тоже иногда сквозило кошачье очарование.
  
  Но о том, как он познакомился с Ба Бао, Бэй Сяоу наотрез отказался рассказывать. Похоже, это тайна, не подлежащая разглашению, могла его дискредитировать.
  
  Целый день мы провели втроём, Бэй Сяоу, я и Сянгу. Все вместе теснились на балконе. Зад Бэй Сяоу, действительно, крупный, нам с Сянгу пришлось сильно ужиматься.
  
  Бэй Сяоу спросил: "Цзян Шэн, скажи, если я придавлю вас с Сянгу, кто умрёт первым?"
  
  Он, и правда, человек с клювом вороны*. В такой прекрасный день под синим небом смог додуматься до такого абсурда. Неужели отъезд Сяо Цзю заставил его обо всех людях думать лишь под углом смерти? Твою мать. Бесит.
  
  (* - человек, приносящий плохие новости, накаркать)
  
  Когда справедливости ради, я собиралась хлопнуть его по башке, за нашими спинами раздался холодный голос: "Лично я уверен, товарищ Сяоу, ты умрёшь первый!"
  
  Обернулась и увидела Чэн Тянью прислонившегося к раме балкона. Солнечный свет скользнул по его длинным ресницам и подобно пламени вспыхнул в ледяных зрачках. Холодно взглянул на Бэй Сяоу.
  
  Бэй Сяоу покосился на него, повернул голову и спросил меня: "Бывшая жена, разве ты не говорила, что живёшь тут одна? Разве не говорила, что ваши отношения чисты как гора Фудзи? Почему у Чэн Тянью оказался ключ от этой квартиры? Блин, оказывается, ты с ним сожительствуешь? Твою мать, я понял. Твоё сравнение с "горой Фудзи" не имеет ничего общего с чистым снегом вершины. Ты имела в виду, что ваша страсть подобна вулканическому извержению горы Фудзи".
  
  Мордой об стол...
  
  Несомненно. Так и должно быть.
  
  Каждый раз, когда он сталкивался с Чэн Тянью, насколько позволяло время, всё шло по шаблону: взаимное возмущение, холодный сарказм, поток слёз, отторжение. Как небольшой экспромт, плевки.
  
  Я ничего не могла поделать. Сянгу, однако, к счастью был собран и спокойно наблюдал за побоищем. Вплоть до того момента, как Бэй Сяоу, потерпев поражение, сбежал этажом ниже, Сянгу был не в силах оторвать взгляд от этого проигравшего мужчины, покидающего поле боя. Кино закончилось. Сянгу требовал продолжения.
  
  Так посредством своей особой сдержанности и надменности Сянгу узурпировал мою жизнь.
  
  Поначалу я даже питала иллюзии, что Сянгу мне сердечно благодарен. Как-никак я покончила с его бродячей жизнью, дала ему крышу над головой, избавила от забот о предметах первой необходимости.
  
  Каждый раз, когда я брала его в открытый совместно с Цзинь Лин цветочный магазин, его радость была безудержна.
  
  Ясное дело, Цзинь Лин была только акционером. Большую часть времени она трудилась на своём любимом журналистском поприще, а я стала обычной цветочницей.
  
  Наевшись и напившись вдосталь, Сянгу некоторое время скакал по улице перед несколькими принаряженными владельцами прекрасными кошками. Принимал позы, строил глазки. Резвящийся маленький красавчик, почуявший весну. Но, очевидно, Сянгу совершенно не был мне признателен. Наоборот, он чувствовал, что подаренная мной спокойная жизнь чревата последствиями, которые называются "сытая жизнь рождает плотские желания". Плотские желания подавай. Пополни его гарем семьюдесятью двумя кошками и веселье будет длиться без конца.
  
  Я тебя умолю, брат Сянгу, это ведь не феодальное общество, чтобы устраивать брак по договорённости родителей. Хочешь счастья, иди, ищи сам. Не надо каждый раз, когда жизнь не устраивает, сваливать всё на голову Цзян Шэн. Подумав об этом, я посмотрена на него особо презрительно.
  
  Сянгу, должно быть, заметил мой презрительный взгляд. Как раз был день рождения Цзинь Лин, мы веселились допоздна, поэтому я не вернулась в цветочный магазин за Сянгу, а попросила Тянью, отвезти меня сразу домой.
  
  После этого утром следующего дня в моём магазине, взглянув на заранее упакованные вчера для рассылки цветы, от гнева я почти превратилась в обезьяну! Повсюду цветы, в полном беспорядке. И среди этих цветов улыбается Сянгу! Когда пришла Цзинь Лин, я как раз сцепилась с Сянгу. Преследуя его, закрыла дверь магазина. Едва Цзинь Лин возникла в дверях, Сянгу проворно сиганул наружу.
  
  Цзинь Лин, увидев сваленные в кучу цветы, сперва перепугалась, а потом покачала головой и, вздохнув, сказала: "Давай, Дайюй*, похороним эти цветы".
  
  (* - Линь Дайюй - героиня романа Цао Сюэциня "Сон в Красном тереме")
  
  Надо заметить, до такой степени высокохудожественная речь Цзинь Лин нанесла моей душе огромную травму. В особенности её последняя фраза: "Цзян Шэн, сегодняшний ущерб за твой счёт".
  
  Той же ночью мне приснилось, что я превратилась в Линь Дайюй*. В результате обнаружила, что лицо Цзя Баоюя*, вопреки ожиданиям, плоское, как блин, к тому же у него такая же большая задница, как у Бэй Сяоу. Поэтому я, сопротивляясь скорби, отправилась с мотыгой хоронить цветы.
  
  (* - персонажи романа "Сон в красном тереме")
  
  Налетел цветочный дождь. Я не похоронила цветы, а была погребена этой накрывший небо и землю лавиной цветов.
  
  В моей голове радостный Цзя Баоюй с лицом как блин, смеясь, хлопал в ладоши, скакал и подпрыгивал. Просто перерождение нашего Сянгу!
  
  Сянгу своими дерзкими действиями опроверг предположения Чэн Тянью, что содержание кошки улучшит качество моего сна. С этого момента я потеряла веру в то, что присутствие Сянгу поможет мне лучше засыпать.
  
  Так я снова вернулась к своей каждодневной привычке времён учёбы в университете читать в сети статьи и романы, пытаясь утомить глаза, чтобы быстрее погрузится в мир сновидений.
  
  Последнее время модна тема путешествия во времени. Я тоже следовала за героиней, с огромным воодушевлением пересекающей века и династии. Будто нетерпеливый развратник, пуская слюну, через экран монитора наблюдала за разного рода прекрасными мужчинами из прошлых веков. Но после мысль перескакивала. В струящемся лунном свете из глубин памяти возникало юное, упрямое, грустное лицо, бледное и равнодушное. Ещё его ресницы, как крылья лебедей, скрывающие блеск глаз.
  
  Этот образ! Снова!
  
  Прости! Прости! Правда, прости! Со мной постоянно так. Ничего не предвещало, что вспомню тебя.
  
  Поиски среди тысячи гор и рек. Ожидание за этими горами и реками. Тяжёлые мысли. Это то, чего я никак не могла ожидать. Лян Шэн, никогда не думала, что через 18 лет мы с тобой, Цзян Шэн и Лян Шэн, придём к такому финалу.
  
  Восемнадцать лет назад ты шестилетний, окутанный лучами заходящего солнца, как принц из сказки, появился в моей жизни. Я четырёхлетняя легкомысленно тебе улыбнулась, а ты в чужой незнакомой обстановке, взглянув на мою гримасу, заплакал.
  
  Прошло 18 лет, тебе сейчас 24. Освещают ли всё ещё тебя лучи солнца, когда ты стоишь, задумавшись в ожидании под тенью дерева. Мягкие шелковистые волосы, слегка печальная улыбка, образ из снов, будто вырезанный по нефриту. Только в каком это городе? На каком перекрёстке? Что за девушка улыбается перед тобой. Блестят ли всё ещё у тебя, как рассыпанные бриллианты, слёзы в глубине глаз?
  
  Возможно, ты, в конце концов, ласково улыбнёшься ей в ответ. Из-за того что ты уже забыл прошлое и те раны. В медицинском заключении запись лечащего врача, чёрным по белому: повреждение сосудов головного мозга, тромбическая закупорка, пациент проявляет замешательство, симптомы провалов в памяти... Ты сейчас не знаешь, в этом городе из прежних дней ещё есть девочка Цзян Шэн, беспокоящаяся о тебе и ожидающая, когда ты вернёшься.
  
  Конец воспоминаниям, и снова потеря сна. Бессонница, от которой болит и раскалывается голова.
  
  Брат, почему бы нежданно-негаданно молнии не расколоть мою голову, заставив меня, как героиню романа, переместиться в другую эпоху! Раз отделённая непреодолимым пространством я не могу унять тоску и беспокойство, пусть я вернусь в прежнее время и место, пусть пространство и время превратятся в клетку и заключат мои тревоги под стражу!
  
  Проведи круг по земле. Определи жёсткие границы.
  
  Попутно творю молитву: "Брат, прояви милосердие". Возвращаясь в прошлые эпохи, пусть меня отправят к таким прекрасным мужчинам, как Пань Ань или Сун Юй. Ни в коем случае не посылай меня к глупому мяснику или буддийскому монаху. Это была бы высшая несправедливость в моей судьбе, а она ко мне и так с детства несправедлива. Ах, Сун Юй, Пань Ань! Лучше всего, пересекши время, стать женой одного из них, если возможно. Э, второй женой тоже сойдёт. Урвать кусочек от красавчика, померев из-за козней старшей жены, тоже стоит своих денег. Подожди, Лян Шэн, ни в коем случае не дай мне стать их младшей сестрой. Это самое важное! Даже кормилицей лучше, чем младшей сестрой. Уж как-нибудь, скрепя сердце!
  
  Бессонница.
  Снова бессонница.
  Бессонница продолжается.
  Это всё-таки бессонница.
  
  Я бесцельно таращу глаза, жду, когда Лян Шэн под раскат грома отправит меня в прошлые эпохи. Потом погружаюсь в бесконечные размышления. Не могу ли я стать Пань Цзиньлянь*и вступить в тайную связь с Симэнь Цином? Блин, о чём я думаю... Используя новое словечко Бэй Сяоу, сплошная порнография! Ах, плохо ли хорошо, Сяо Си, как говорят, тоже красавец мужчина. Это лучше, чем вступить в связь с товарищем У Даланом. Я же превращусь в достаточно красивую женщину? У Цзятянь**, о-о-о... слишком хорошо, слишком. Все мужчины Поднебесной мои. Эта мысль так взволновала, что стало совсем невозможно погрузиться в сон. Но тут подумалось, а вдруг я перемещусь как раз в то время, когда императрица У постриглась в монахини, что тогда делать? Блин, разве я не балда? Забудь, забудь. И я продолжаю мечтать, в кого бы мне превратиться сравнительно хорошего.
  
  (* - Пань Цзиньлянь, женский персонаж романа "Цветы сливы в золотой вазе", воплощение коварной, похотливой красавицы и неверной жены;
  ** - У Цзэтянь -624-705 гг., императрица Китая из династии Чжоу)
  
  Пребывая в размышлениях, к двум часам ночи мои мысли начинают путаться, потом я потихоньку проваливаюсь в сон... Перед тем как в сознании наступил мрак, за окном ярко сверкнула молния, и раздался пугающий раскат грома. Мне почудилось, что моё тело легко и проворно скользнуло в иные пространство и время!
  
  О, Небо! Волшебник Лян Шэн! Я не зря вспоминала о тебе! Я, действительно, перенеслась!
  
  Кто бы мог подумать, я, и правда, младшая наложница Сун Юя. О, Небо, Лян Шэн, ты настоящий маг! Недаром ты мой старший брат! Ха-ха, внизу вижу, сказочную Цзян Шэн третирует старшая жена! Опустив голову, рассматриваю на её теле роскошную одежду, удовлетворённо отмечаю, что одета так же как главная героиня того романа о путешествии во времени. Чувство собственного достоинства взлетает до небес, из прошлых веков доносится гневный окрик. Неожиданно вдруг ругань перемежается свистом хлыста... Вау! Больно! Цзян Шэн, твою мать! Не ожидала, что выкрикну эти слова, а из-за спины громадная лохматая рука уже заткнула мой рот.
  
  В главном зале восседает благородная юная супруга, окутана ароматом орхидей, впечатляющий валик иссиня-черных волос, толстый слой пудры, пара прекрасных глаз. Она высокомерно протягивает руку, средний палец слегка касается большого, и изливает на меня свой гнев: "Уведите эту отбросившую всякие приличия мерзавку и бросьте её в омут, чтобы смыть позор и унижение семьи Сун!"
  
  Вот так, только превратилась в младшую наложницу красавца Сун Юя, не получив даже первого поцелуя - бац - и "отбросившая всякие приличия мерзавка". Даже не успела поднять взор на супруга, не говоря уж о том, чтобы урвать кусочек этого легендарно прекрасного мужчины. Сразу задушена в колыбели главной супругой. Несколько грубых слуг привязали меня к колоде.... И осталось мне пожить супругой всего полтора дня. Во всяком случае, ты дал мне почувствовать себя отбросившей скромность, поддавшейся личному увлечению женщиной, и то хорошо. Ах, если знать бы, что перенеслась исключительно для того, чтобы помереть, так горько, с чего бы тогда я так настойчиво просилась перевоплотиться? Несчастная, я обдумывала, как бы применить главный козырь, то, что я девушка из 21 века, и в одну секунду разобраться с Сун Юем.
  
  Ах.
  Омут.
  Падаю.
  
  Рассыпался чёрный шёлк волос, роскошная одежда. Будто огромное фантастическое облако, разорвалось под водой в клочья. Я подумала, красавчик Сун Юй должно быть любил свою младшую жену, отчего же не смог замолить за любимую ни слова? Может у него, так же как у тебя, грустно сжались губы.
  
  Удушье.
  Погружение.
  
  Когда сознание уходит, я будто снова оказываюсь в Вэйцзяпине на реке Циншуй. В тот момент ты ужасно беспокоился за упавшую в воду Вэйян. Почти теряя сознание, рискуя жизнью, под сильным ливнем я спасаю её. На самом деле, тогда я тоже почти тонула. Только боялась, что ты, изо всех сил мчащийся к реке, бросившись в воду, сначала спасёшь Вэйян, а не Цзян Шэн, что выросла рядом с тобой!
  
  Я так боялась, что это заставит меня потерять надежду.
  
  Брат, знаешь, как страшна безнадежность? Она заставила меня в холодной воде Циншуя, вдруг, откуда не возьмись обрести силу. Я быстро пришла в себя и из последних сил вцепилась в Вэйян. Даже не размышляя, что это вполне может убить меня.
  
  Когда на берегу я передала тебе Вэйян, в глазах блестели слёзы. Я снова погрузилась в воду.... За каплями дождя на моём лице ты не мог видеть моей скорби.
  
  В тот момент вода реки Циншуй пронизывала до костей.
  
  Удушье, погружение в пучину.
  
  Рыбы вокруг будто целуют мой волосы, целуют уголки глаз, наполняющие слезами, целуют изогнутые в печали губы.
  
  Всё продолжается.
  Погружение вглубь.
  Удушье.
  В финале крах.
  
  
  3. Да, искать тебя! Обязательно пойду искать тебя! И найду!
  
  Я проснулась среди кошмара, глубокими вздохами пытаясь наполнить лёгкие, спина в холодном поту. Часы на стене, как одинокая душа, дошли до трёх с четвертью перед рассветом.
  
  Включила лампу в изголовье, принялась разглядывать прекрасную плитку на потолке.
  
  Старое здание европейского стиля с вековой историей. Говорят, осталось со времён немецкой оккупации. Сейчас это недвижимость Чэн Тянью в Сяоюйшане, где временно жила я.
  
  Перед моим приездом Тянью здесь заново всё отделал, оклеил стены лиловыми обоями в мелкий цветочек. Рассказывал, что очень тщательно выбирал цвет и рисунок, чтобы подошли Цзян Шэн.
  
  Почему не розовый? Разве я не юная розовая студентка. В первый момент я выразила сомнения. На самом деле, мне понравился его выбор, однако не хотелось давать этому высокомерному мужчине повод для самодовольства.
  
  Чэн Тянью ткнул длинным пальцем в лиловые цветочки на стене, наклонил голову, соблазнительно улыбнулся, обнажив ровные белые зубы, и сказал: "Цзян Шэн, розовый для хрупких и чистых девочек, а ты, разве такая? Ты фиолетовая девочка. Хоть в тебе и присутствует девчачья мягкость, но более чувственная, более деликатная. К тому же ты ревнива, поддаёшься импульсу..."
  
  Я не стала придавать значения его наговорам, а лишь с возмущением закатила глаза.
  
  Чэн Тянью приблизился ещё больше и наклонился ко мне. Прекрасный лик Аполлона, нахальная усмешка, кончик носа почти упёрся в мой лоб. Его палец прочертил по моему изящному носику, он сказал: "Смотри, я ведь прав! Ты фиолетовая девочка. Чувствительность, переходящая в злобу! Хочешь ещё сильнее возмутиться? Если "да", я продолжу глаголать правду, потрясая тебя!" Произнося это, он намеренно сделал акцент на слове "правду".
  
  Я, как рыбка, потихоньку ускользнула от его приблизившегося тела. Покосилась и изобразила презрение, глядя ему в глаза.
  
  Его глаза - холодный омут, заросший пышными водорослями. Опутывают, оплетают в темноте. Отражённый от поверхности свет таит наливающуюся улыбку. Он вздохнул: "Всё сказанное сейчас - эпоха бунтующих мальчиков. Цзян Шэн, почему моя мужская красота тебя совершенно не волнует? Мало моего обольстительного взгляда или одежда недостаточно откровенная?"
  
  Когда Чэн Тянью произнёс это с наигранной интонацией обиженной старой девы, у меня волосы встали дыбом. Хотелось снять его кожу с костей и прополоскать в водосточной канаве.
  
  В пять утра я очнулась после неудачного перевоплощения. Вдруг телефонный звонок. Подумала, это же не Бэй Сяоу? Неужели снова напился в баре и не может оплатить счёт. Потрошит людей дочиста. Названивает мне, чтобы я привезла ему на чаевые, попутно позволив ему загладить промахи перед "маленькой милашкой"?
  
  Не сразу поняла, что это голос Чэн Тянью. Низкий, спокойный, немного томный, будто отражённый от воды, подёрнутой рябью. Спрашивает: "Эй, жалкий пацан, снова не можешь уснуть?"
  
  "А?!" Я вскрикнула от изумления. "Как ты узнал?"
  
  Чэн Тянью в трубке усмехнулся, стараясь сдержать кашель. "Ты бестолковая? Это мой дом! Как я могу не знать, что ты там делаешь?"
  
  О Небо!
  
  Видеонаблюдение?! Веб-камера?!
  
  Голова закружилась то ли от стыда, то ли от неожиданности. Я заорала: "Чэн Тянью! Ты извращенец, маньяк, скотина! Отбросы эволюции! Ошибка истории! Ты... Выключи сейчас же камеру! Выключи!"
  
  Чэн Тянью хихикнул и низким голосом принялся увещевать: "Цзян Шэн, успокойся немного, хорошо? Посмотри на себя, чего оскалила зубы и выпустила когти? Не смотри, камера не там! Не закатывай глаза от возмущения, а то превратишься в нафталиновый шарик! Я не нарочно установил, я забочусь о тебе, 24-часовой мониторинг твоей безопасности. Надо было слушаться, жила бы со мной, не пришлось бы монтировать эти штуковины! К тому же ты же не спишь нагишом, чем тебе навредила микроскопическая веб-камера? Что? Что? Прикрываешь смущение гневом. Неужели ты, правда... спишь голая? Я не верю. Не верю, ты сдёрнула одеяло, я сразу опустил взгляд. Не будь такой мелочной, хорошо. Если бы ты спала голая, я бы сразу выключил камеру..."
  
  Я с телефоном в руке вскочила с кровати. "Ты длиннохвостый маньяк, давай, быстро приходи! Я хочу придушить тебя!"
  
  Смех Чэн Тянью стал ещё более самодовольным. Сдавленным голосом он произнёс: "Быстрее приходить? К тебе? В спальню? Не надо так спешить. Заставляешь человека явиться спозаранку. Ещё не рассвело. Всё-таки мужчина, будет неудобно! К тому же... К тому же родители рассердятся. Я не приду!"
  
  У меня от его отвратительной речи кожа покрылась мурашками. Ища повсюду камеру, я пригрозила ему: "Если не уберёшь камеру, я повешусь на телефонном шнуре, чтобы ты посмотрел!"
  
  После этих слов Чэн Тянью замер. Я подумала, он готов пойти на компромисс, но в результате услышала: "Хочешь повеситься, вешайся. Однако я приду только в девять утра, чтобы забрать твоё мертвое тело. Квартира на Сяоюйшань всем хороша, только много муравьёв и прочих насекомых. Боюсь, ты будешь лежать на полу, а они начнут ползать по тебе, взберутся на лицо, на руки... Ты лучше лежи на спине, иначе они заползут на твою маленькую задницу..." Закончив говорить, он сдавлено рассмеялся. Звук смеха перешёл в кашель.
  
  Моё лицо густо покраснело, я сказала: "Чэн Тянью, ты сплошная порнография!"
  
  Чэн Тянью стал серьёзным: "Чушь! Ни о какой порнографии я ещё не говорил!" Потом он продолжил развивать тему: "Боюсь, когда я приеду, муравьи растащат твою плоть, и мне останутся только кости".
  
  Я, будто обезьяна, хлебнувшая алкоголя, заорала: "Чэн Тянью, сдохни! Клянусь, я не желаю тебя больше видеть!" Закончив, уже собиралась с возмущением бросить трубку.
  
  Голос Чэн Тянью вдруг стал нежным, он тихо произнёс: "Цзян Шэн, не злись. Я лишь волнуюсь за тебя. Я знаю, последнее время ты плохо спишь. Видя, как ты ворочаешься в кровати и не можешь уснуть, мне больно".
  
  Больно. Он так сказал.
  
  Его слова тёплые, как весенний ручей. Очевидно, все эти дни, что я ворочалась с боку на бок, он перед монитором, прислонившись к спинке кровати, тоже не смыкал глаз, с тоской и печалью наблюдая за моими метаниями.
  
  Вдруг, я почти увидела его, сидящего на постели. Спокойный чистый лоб, нежные холодные пальцы, во взгляде подавленность. Возможно, он понимает раны моего сердца. О, нет, не возможно, наверняка. По сравнению с любым человеком в мире он всё понимает, выражение лица какого грустного мальчика выжгло клеймо в глубине моего сердца, что невозможно сгладить.
  
  Он постоянно говорил, что я фиолетовый ребёнок. Чувствительный, нежный, легко приходящий в раздражение, поддающийся импульсу. А он, какой он сам?
  
  Я подумала, наверняка, ему тоже трудно. Однако преодолевая собственную тоску и грусть, на другом конце телефонного провода он делает вид, что свободно и легко шутит со мной, пытаясь заставить меня забыть огорчение от только что увиденного сна.
  
  Тянью, ты такой мужчина, как небесный дух. Почему нарочно, скрывая свои чувства, так терпимо и хорошо относишься к девушке по имени Цзян Шэн?
  
  Эта фраза застряла в моём горле. А в телефонном разговоре мне оставалось лишь бросить вскользь фразу, что скроет правду о причине моей неспособности заснуть. Я произнесла: "Спасибо тебе. Я тут перенеслась в последний из прочитанных романов. Много читаю, мозг слишком перевозбуждён".
  
  Тянью слегка улыбнулся. Даже по другую сторону телефонного провода, я будто могла увидеть, как изгибаются уголки его прекрасных губ. Он сказал: "Ох, тогда тебе нужно знать меру, глупышка. Если ты, правда, перенеслась, тогда срочно скажи свой адрес, я пойду искать тебя".
  
  "Искать меня?" Я застыла в нерешительности, не знаю почему, вдруг переспросив его.
  
  Его тон был уверен, резок, но пронизан ниточками тепла, он ответил: "Да, искать тебя! Обязательно пойду искать тебя! И непременно найду!"
  
  В ту ночь перед рассветом в пять с четвертью я и Тянью, как два дурака, делали друг перед другом вид, что всё хорошо. Вуалируя имя мальчика - Лян Шэн, оставившее нам раны.
  
  Я не знала, о чём с ним ещё говорить, лишь прокручивала сказанные им слова: "Да, искать тебя! Обязательно пойду искать тебя! И непременно найду!"
  
  Лян Шэн, разве я не хочу пойти искать тебя! И непременно найти! Если даже у твоей драгоценной Цзян Шэн не будет такой непоколебимой веры, то у кого она будет, чтобы по доброй воле продолжать поиски, не останавливаясь?
  
  В тот момент в моей голове вдруг мелькнула пораженческая мысль. Я подумала, за долгие годы семья Чэн потратила много денег, живой силы, материальных ресурсов в поисках Лян Шэна, однако, не смогла найти. Может ли такое быть, что Лян Шэн переместился в прошлые века?
  
  Когда эта ненормальная идея пришла в голову, мне захотелось растоптать себя своими же ногами.
  
  
  4. Только одна мысль о взгляде мужчины занимает мои чувства с утра и до вечера.
  
  Единственное, что может сравниться с бессонницей, это должно быть человек бескорыстно охраняющий страдающего бессонницей.
  
  Я была тем, кто страдал потерявшей всякий стыд асомнией, Тянью тем, кто меня бескорыстно охранял.
  
  Часы показывали семь с четвертью, на другом конце он спросил: "Встаёшь или будешь спать дальше?"
  
  Я погладила слегка влажный провод, ответила: "Всё-таки встаю, иначе буду тут лежать, бессмысленно занимая койку".
  
  Чэн Тянью рассмеялся: "Вау, неужели ты осознала. Тогда подожди меня, я сейчас приеду! У меня сегодня есть время, сделаю тебе завтрак".
  
  После того, как Чэн Тянью повести трубку, я быстренько вскочила с постели.
  
  Одеться. Умыться и почистить зубы.
  
  Я знала, когда этому мужчине приходит в голову какая-то идея, скорость вождения может испугать. Живи я на Антаресе, он разогнал бы автомобиль до ракетного двигателя и через пять минут примчался.
  
  Но, кажется, на этот раз я просчиталась. Когда Чэн Тянью пришёл, было уже 7.45. К тому же он не позвонил в дверь, а тихонько звал меня под окнами: "Цзян Шэн, Цзян Шэн". Слабый звук, пробивался сквозь сырость молочного тумана.
  
  Я открыла окно в спальне на втором этаже, вытянула голову. Только что помытые высушенные волосы как шёлк скользнули с шеи в густой тёмно-зелёный виноград за окном внизу. Тянью, подняв голову, улыбался мне. Оранжевое солнце золотило его рубашку цвета морской волны, обволакивало тело, как ореол, защищающий этого мужчину.
  
  Я спустилась, открыла дверь. Он обернулся, посмотрел вокруг и, успокоившись, вошёл.
  
  Поинтересовалась: "Что это ты? Будто тайком".
  
  Тянью улыбнулся: "Э, я лишь взглянул. Давненько не приглядывался к этому месту".
  
  Я слегка хмыкнула. На самом деле, в душе я понимала, у Тянью тоже есть свои тайные проблемы. Он инвестировал в развлекательную компанию "Ухусин*" и последнее время был занят подписанием договоров с несколькими звёздами. Присоединившись к компании эти люди, весьма вероятно, станут угрозой для позиции Су Мань. Четыре года назад Су Мань тоже была малоизвестной маленькой звёздочкой, но, полагаясь на рекомендации одного продюсера, быстро взлетела, сменив множество любовников на одно влиятельное лицо.
  
  (* - "Звезда пяти озёр")
  
  К тому же сейчас, учитывая многолетний опыт, Су Мань уже не так поспешно хватается за мелкие роли. В прошлый раз я видела её на торжественном приёме дедушки Тянью. Она искренне улыбалась, стоя рядом с Тяньэнем, бросала нежные взоры, чрезвычайно чарующие. При виде меня в её глазах мелькнула тревога, она опустила голову и что-то прошептала сидевшему в инвалидном кресле Тяньэню. Потом они с Тяньэнем через громадное расстояние банкетного зала подняли бокалы вина, приветствуя меня. На губах читалось: "Ты вернулась".
  
  Ты вернулась?
  
  Это разведка или приветствие? Или провокация.
  
  Да, ты, наконец, вернулась. Покончим со старой ненавистью?
  
  Она с Тяньэнем? Глаза не выдали удивления. Я вдруг почувствовала, злая судьба четыре года назад заставила меня, потеряв доверие к людям, нацепить вечную маску безразличия при общении с окружающими.
  
  Когда Су Мань и Тяньэнь подняли бокалы, демонстрируя окружающим добрые отношения между нами, в её угодливом выражении глаз и выразительной улыбкой мне чудился скрытый холод.
  
  Тянью говорил, что я слишком переживаю, время всё сгладило.
  
  К горлу подступили слова, я хотела возразить, не всё может сгладить время, так оно не разгладит шрамы, что остались на левой руке Лян Шэна! Когда меня накрыла эта мысль, я испугалась своей злости на Чэн Тянью.
  
  Если я всё ещё злюсь на него, зачем вернулась? Чтобы увидеть Лян Шэна? Взглянуть на него потерявшего память, на его жизнь с чистого листа? Но в реальности ему ещё более не повезло! Он пропал.
  
  Но... Но... Ты всё-таки осталась рядом с Чэн Тянью. Тебе нужно его покровительство, или... Или ты хочешь дать ему почувствовать боль, что испытал Лян Шэн... Как говорят, свести счёты!
  
  От слов "свести счёты" мой взгляд дрогнул, руки, ноги похолодели, лицо стало белым от страха. Эта безумная идея. В тот момент, как я увидела Су Мань и Тяньэня, безумие закралось в мою голову.
  
  Я сунула холодные кончики пальцев в тёплую ладонь Тянью. Он потянул меня в сторону, поднял руку, пощупал мой лоб. "Цзян Шэн, что случилось? Ты себя плохо чувствуешь? Может отвезти тебя домой? Боюсь, ты только вернулась, не акклиматизировалась. Не заболей, хорошо". Его лицо в том момент, когда он говорил, отчётливо выражало заботу.
  
  Я опустила голову, взглянула на увлечённо разговаривавших вдалеке Су Мань и Тяньэня. Не знаю, может, не стоило использовать этот предлог, чтобы объяснить свою потерю контроля, изображать возмущение вечерним декольте Су Мань и бесконечно сетовать на внешность: "Её необъятная грудь..." Однако, хоть это был лишь предлог, но, тем не менее, звучал он правдиво и искренне.
  
  Чэн Тянью от такой прямоты слегка обалдел. Бросил искоса взгляд на Су Мань, усмехнулся, закашлялся и прошептал мне в ухо: "Цзян Шэн, на самом деле, это не то, чему надо завидовать. Не нужно огорчаться, если, правда, так гложет, можешь, побыстрее выйти замуж. Положиться на супруга, так сказать, сын влиятельного лица, прекрасные гены, это изменит твоё невыгодное положение. Родишь дочку. Думаю, мои отличные гены, определённо сделают девушку лучше".
  
  Я слегка покраснела, неловко указывая на грудь Чэн Тянью, сказала: "Как же я не обнаружила твои "огромные" гены".
  
  Чэн Тянью почувствовал, что только что продал бабке слишком большой арбуз, улыбнулся: "Не веришь, не верь. Хочешь попробовать?"
  
  Я с подозрением посмотрела на него: "Попробовать? Имеешь в виду, мы состряпаем девочку, чтобы посмотреть?" Произнеся это, я поняла, что позволила прохвосту Чэн Тянью завести меня в ловушку, но было поздно.
  
  Чэн Тянью смеялся, в глазах порочный блеск, вид человека, чей хитрый план удался, он сказал: "Ты ответила правильно, дорогая девочка".
  
  Из-за того, что Чэн Тянью только бросил беглый взгляд, внимание Су Мань надолго задержалось на нас с ним. В её глазах мелькало что-то, что вызывало моё тайное удовлетворение.
  
  На что только не пойдёт девушка, какие не предпримет ухищрения, лишь бы мужчина, который нравится, бросил на неё взгляд?
  
  Только одна мысль о взгляде мужчины занимает мои чувства с утра и до вечера.
  
  Девушки - дуры. Через сотню и тысячу лет не меняются. Даже за четыре года уже опытная в житейских делах девушка, что зовут Нин Синь, тоже никак не освободится от любовного проклятья.
  
  Мне вдруг очень захотелось, чтобы Тянью упомянул имя Нин Синь, но боялась, что рана ещё свежа. Нин Синь в тюрьме просила меня, не рассказывать бывшему тогда в отъезде Чэн Тянью о деле, за которое она попала в тюрьму и приговорена к смертной казни. Так как по доброй воле, чтобы защитить его дорогого младшего брата Тяньэня, она готова уйти со сцены. Похоже, чтобы защитить и его самого тоже.
  
  Вспоминая о тех давних бурных делах, я сразу испытала ужасное огорчение. Неужели Нин Синь так поступает лишь ради доказательства одной фразы: я люблю тебя, и это не твоё дело.
  
  Наше счастье тоже никого не касается?
  
  Наблюдая за Чэн Тянью, Су Мань постепенно мрачнела. Она поняла, после того беглого взгляда Чэн Тянью больше не смотрит в её сторону. Поэтому она низко склонилась, улыбка на всё лицо не могла скрыть подавленность и злость. Она улыбалась Чэн Тяньэню, демонстрируя эротический пейзаж с грудью.
  
  На следующий день фото с большой белой грудью появилось на первых полосах "Интимные отношения Су Мань и второго молодого господина семьи Чэн, Тяньэня". Я не могла не преклоняться перед практичностью этой девушки. Любое её действие ради того, чтобы передвинуть фигуру на клетку вперёд. Пусть даже за этим скрыты потери, такова цена за ещё большее количества упоминаний.
  
  В тот момент Бэй Сяоу у меня дома вместе со мной и Цзинь Лин обсуждал искусство скитаний. Увидев на столике газету с фото Су Мань и Тяньэня, он не смог сдержать возглас: "Эта девушка, чем дальше, тем круче! Твою мать, нечисть! Бомба!"
  
  После расставания с Сяо Цзю эстетическое восприятие Бэй Сяоу, как выяснилось, сильно изменилось. Ему нравилось использовать в описаниях слова "нечисть", "порнографически", "бомба". Наверное, в жизни каждого бывает такой человек, разлука с которым может заставить тебя кардинально изменить привычки. Вот и я также, раньше рядом с Лян Шэном постоянно мечтала об ароматном "жареном мясе", но после того как он исчез из моей жизни, больше всего скучаю по пресной почти безвкусной варёной лапше. Если ли в этом мире лучшее лакомство? Существует ли кто-то, кто может, как ты, заставить меня с готовностью идти на страдания?
  
  В этот момент Цзинь Лин с тоской во взгляде смотрела на фото Тяньэня в газете. Его ангельское выражение, тонкие губы, скучающая улыбка. Всё ещё длинные рассыпанные по плечам волосы. Совершенное и благородное лицо, не тронутое пылью мирской суеты. Его образ заставил меня вдруг вспомнить фразу - ангел поцеловал его глаза, однако забыл поцеловать его холодное сердце.
  
  На этом клочке газеты можно увидеть, как расчётливо Су Мань привлекла к себе внимание масс. Компания "Ухусин" собирается подписать договоры с другими актёрами, расширить свой круг, поэтому старается не допустить, чтобы во время переговоров внимание было отвлечено на неё. Сейчас для "Ухусин" бурное время. Скандальчики в сфере шоу-бизнеса, гонка за рейтингом, подковёрные интриги росли как снежный ком. Даже закулисный инвестор Чэн Тянью не избежал участи попасть в камеры журналистов, а также в некоторые необоснованные репортажи. Чему удивляться, его от природы совершенное лицо слишком подходило для разного рода пикантных скандалов знаменитостей. Одинокий богач, выделяющийся из толпы, ведущий праздный образ жизни. Налёт тёмной легендарности доходил до грани дурной славы. Это всё, по сравнению с теми пустышками звёздами-мужчинами, делало его ещё более ценным для сплетен, ещё более подходящим для поддержки женщинами-фанатами. Легенда на грани реальности, настоящий живой принц, дающий пищу фантазиям.
  
  Очевидно, что эти оценки проистекали из уст питающего пристрастие к алкоголю и компаниям девушек Бэй Сяоу.
  
  Во многих случаях папарацци тайно возносили молитвы Небесам, чтобы Чэн Тянью подарил им ещё больше информации для измышлений.
  
  Перед тем, как Чэн Тянью поднялся, я достала из ящика свежий номер "Новости Янь Нань".
  
  Вот уж, о ком бы почитать? Новости о Су Мань снова на первой полосе. Однако новость плохая. "Звезда Су Мань, переживая из-за прошлых чувств, была госпитализирована после попытки покончить с собой, наглотавшись снотворного". Заголовок меня напугал, и я быстро пробежала глазами по статье.
  
  На листе газеты чёрным по белому особенно бросалось в глаза:
  
  "...после появления Су Мань в сфере шоу-бизнеса было много сплетен, содержащих правду и ложь о её связях с влиятельными персонами. В том числе о скандале четырёхлетней давности со старшим сыном клана Чэн, Чэн Тянью, который является также председателем правления компании "Ухусин"... Попытку самоубийства Су Мань в этот раз связывают с равнодушием, проявленным Чэн Тянью к красавице на банкете семьи Чэн, и появлением у него новой пассии. На том банкете журналисты сфотографировали Су Мань, напившуюся вдрызг и флиртующую со вторым сыном семьи Чэн, Чэн Тяньэнем, чтобы свести счёты со старой любовью. Сильные чувства, от которых невозможно освободиться, привели к попытке самоубийства. Госпожа Су Мань была госпитализирована перед рассветом в четыре утра. До момента выхода номера в печать больница ничего не сообщила о состоянии госпожи Су Мань. Кроме того есть информация, что это не первая попытка самоубийства госпожи Су Мань из-за семьи Чэн..."
  
  Чэн Тянью обернулся ко мне и спросил: "О чём читаешь, что так сердито хмуришься?"
  
  Я подняла голову: "Су Мань пыталась покончить с собой".
  
  Чэн Тянью кивнул с совершенно равнодушным видом: "А, снова самоубийство".
  
  Я, прикусив губу, прошипела: "Снова! Ещё раз из-за тебя пыталась покончить с собой!"
  
  Чэн Тянью замер, потом произнёс: "Цзян Шэн, ты ревнуешь?"
  
  Я покачала головой, сжала губы, потом сказала: "Этот безразличный вид специально для меня? Если да, прошу, убери это выражение! Я лишь хотела сказать, что человеку, которому ты покровительствуешь в искусстве, твоему денежному дереву, твоей прошлой любви, Су Мань, сейчас в больнице оказывают срочную помощь! Не надо изображать равнодушие, это человеческая жизнь! Я надеюсь, ты скоренько поедешь её проведать! Иди, быстро! Сейчас же!"
  
  Мелькнувшее в глазах Чэн Тянью смешение мгновенно исчезло. Остались лишь прежний холодок и безразличие. Он сказал: "Цзян Шэн, во-первых, должен сообщить, только если сам человек дорожит своей жизнью, он может требовать, чтобы другие относились к его жизни с уважением! Что касается этого, Су Мань презирает саму себя. Поэтому, полагаю, ей следует простить моё пренебрежение. Кроме того советую тебе рассматривать подобные газеты, как жёлтую прессу для развлечения! Впрочем, для неё и её агента это тоже способ выделится, обойти соперников, попасть в заголовок. От новости ни холодно, ни жарко, на потеху широким массам. Тебе не надо принимать это за чистую монету. Поступить в больницу можно не только приняв большую дозу снотворного. Полагаю, был бурный загул, повеселились и слишком много скушали! Ладно, я тебе приготовлю яйца-пашот".
  
  Речь Чэн Тянью неожиданно успокоило моё сердце. Изначальные тревоги в отношении хода болезни Су Мань тоже улеглись. Оказывается, по отношению к оборотной стороне шоу-бизнеса, я мало что видела и удивлялась всякому пустяку.
  
  В результате я спокойно сидела за столом, медленно листая "Ян Нань новости" и ожидая, когда Чэн Тянью приготовит заявленные яйца-пашот. Когда запах роз просочился в лёгкие, я обнаружила, оказывается, Чэн Тянью пришёл с большой охапкой роз, только я, вопреки ожиданиям, не обратила внимания.
  
  В этот момент моё сердце слегка смягчилось, лёгкий укол совести, слегка засосало под ложечкой.
  
  Чэн Тянью, готовивший на кухне, вдруг высунул голову из двери, чрезвычайно серьёзно посмотрел на меня и, размахивая лопаткой для сковороды в руке, очень потешно спросил: "Цзян Шэн, мне надо понять. Только что ты ревновала? Скажи честно!"
  
  Я, закрыв газетой неконтролируемо растекающееся по лицу красное марево, сказала: "Иди, занимайся своими мелкими кухонными делами, председатель правления компании "Ухусин".
  
  Чэн Тянью скривил рот и вернулся на кухню, как замышляющий коварство, но не достигший успеха ребёнок.
  
  
  5. Я постоянная угроза для твоей жизни. Ты узел в моём сердце.
  
  Мне очень хотелось сказать Чэн Тянью, что название "Ухусин" звучит некрасиво. Неужели такой мужчина, как ты, мог придумать такое ужасное имя.
  
  На самом деле, я не привередничала, но еда, приготовленная Чэн Тянью, была невкусная.
  
  Яйцо изначально такая прекрасная вещь, даже самое обычное варёное яйцо очень вкусное. Но используя неизвестный метод приготовления, он умудрился сделать его твёрдым, как кость.
  
  Он слегка улыбнулся, глядя на меня через стол, в деспотичном взгляде мелькнуло смущение. Так естественно вдруг проявилось, что совершенно не выглядело неожиданным. Я никогда прежде не видела подобного в его взгляде. Чрезвычайно плавным голосом произнёс: "Я первый раз на кухне..."
  
  Яйцо у меня изо рта выпало на тарелку, чуть не разбив её. Подумала про себя, что ж ты не сказал раньше, что первый раз попал на кухню. Я бы сходила за соевым молоком, хворостом и была бы довольна. Теперь вот придётся грызть каменные яйца.
  
  Чэн Тянью протянул руку, вытер салфеткой следы масла с моего рта и осторожно поинтересовался: "Невкусно?"
  
  Когда он это спросил, то выглядел, как потерпевший поражение в игре маленький ребёнок, на лице печаль. Продолжил: "Я делаю это, только чтобы убедиться, Цзян Шэн, ты, правда, вернулась! Прошло так много времени, даже эта сцена, мне кажется, происходит во сне. Я не знаю, как ты жила вдалеке эти четыре года, не страдала ли. Знаю лишь, что очень скучал по тебе, безумно скучал. Больше всего боюсь, что всё сон, воображение. Ущипнул себя, вроде больно, но боюсь, что я настолько погряз в этом сне, что не в состоянии очнуться. Мне хочется ущипнуть тебя, но боюсь, что ты исчезнешь, как сновидение. Поэтому остаётся лишь пытаться готовить тебе в первый раз, смотреть, как ты хмуришь брови, когда ешь. Таким образом, я смею поверить, моя Цзян Шэн, действительно, вернулась..."
  
  В глазах Чэн Тянью будто рассыпались блёстки, но лишь сверкнули и сразу скрылись.
  
  Он сказал: "Я знаю, мужчина не должен говорить такие вещи. Мужчина доказывает свою любовь к женщине действиями. Но, Цзян Шэн, мне кажется, в моей власти предъявить тебе своё сердце, позволив увидеть и понять. Ты не должна уклоняться.
  
  В прошлом я заставил тебя страдать. Ранил твоего дорого брата, Лян Шэна. Но все мои ошибки - это моя ревность. В тот день перед Тяньэнем, я хотел, чтобы ты не изменила Тяньэню. А ты, не боящаяся ничего на свете, вдруг стала умолять меня за другого. Говорила, если я не причиню ему вред, готова пообещать что угодно.
  
  В тот момент мне показалось, что небо обрушилось и земля раскололась.
  
  Это та Цзян Шэн, что я знаю? Та высокомерная, как молодая курочка, девочка?
  
  А я? Я любил тебя, преклонялся перед тобой, потворствовал, ни разу не позволил себе задеть твою гордость. Но в момент опасности для него, ты вдруг стала такой хрупкой. Не выдержав и одного удара, рассыпалась прямо у меня на глазах! Когда это раньше ты хоть что-то вымаливала у меня? Когда хоть кого-то просила?
  
  Видя, как ты страдаешь из-за него, ревность затопила мой рассудок! В тот момент я, привычно высокомерный, был не в состоянии вынести твоего отношения к другому мужчине, готовностью пожертвовать ради него своим счастьем. К тому же тогда я не знал, что он твой брат.
  
  Понимаешь ли ты, что в тот момент, направляя на него нож, я не хотел резать его пальцы, мне хотелось вонзить его в себя! Я так старался для тебя, но для твоего сердца это не могло перевесить мгновение, когда ему угрожала опасности. Ты ради него была готова заложить душу, будто одержимая злым духом, согласная на всё, что бы я ни пожелал.
  
  Я был повержен! Никогда ни о чём не просил тебя, и вот, первый раз, держа его как козырь в руках, сразу поимел с тебя "профит".
  
  Если бы в тот момент ты не так убивалась, поменьше умоляла меня, не показывала, что ради него безоговорочно готова на всё, я не смог бы навредить ему. Но ты, как назло, была готова разорваться от страданий.
  
  Поэтому я ранил его.
  
  Но, Цзян Шэн, ты можешь понять, когда я отрубил ему пальцы, моё сердце тоже раскололось от безнадежности чувств к тебе?
  
  Конечно, я говорю так много, не ради того, чтобы реабилитировать себя. Я лишь не хочу, чтобы ты ненавидела меня, хочу, чтобы ты сняла этот камень с сердца. Я не законченный злодей, просто от ревности к девушке, которую я люблю всем сердцем, потерял рассудок. Поэтому прошлые четыре года я постоянно уважал твой выбор, приемлемым для тебя способом пытаясь компенсировать нанесённые тебе раны, надеясь, что ты вернёшься".
  
  Закончив говорить, он поднял глаза, посмотрел на меня, во взгляде нежность умирающего цветка. Однако я застыла перед ним, снова увязнув в тех кошмарных воспоминаниях...
  
  ... Чэн Тянью приподнимает мой подбородок, словно собираясь раздавить, спрашивает: "Чьи пальцы ты выбираешь?"
  
  ... Глядя на сверкающий нож, лежащий на пальцах Лян Шэна, незаметно для себя я начинаю причитать. Слёзы катятся и падают, я твержу: "Тянью, Тянью, прошу тебя, не надо причинять им вред, умоляю тебя!"
  
  ... Я вою в голос, тяну его за руку, однако не чувствую прежнего тепла. Бормочу: "Тянью, Тянью, только не причиняй боль моему брату, я всё пообещаю тебе! Всё пообещаю!"
  
  ... Глядя, как они подняли ножи, рыдаю так, что сердце разрывается, слёзы из глаз, как кровь - и тот крик, что я не забуду всю жизнь. Средний и указательный пальцы Лян Шэна отделяются от тела.
  
  ... Плача, обнимаю Лян Шэна. Вижу, как от боли его лоб покрылся крупными каплями пота. В тот момент боль в сердце будто исчезает. Не останавливаясь, разрываю свою одежду, чтобы замотать его рану. Кусок за куском, весь свой бесконечный стыд и сожаления. Я бы предпочла умереть, только бы не подвергать Лян Шэна таким страданиям и боли...
  
  Но, в конце концов, мы всё-таки обречены на мучения. Пусть даже ты оказался внуком деда Тянью, которого разыскивали много лет и всё закончилось. Однако ничего не изменилось ни для тебя, ни для меня, разбросанных в итоге по разным концам света.
  
  Я постоянная угроза для твоей жизни. Тянью, узнав правду, подхватил тебя на руки, чтобы нести в больницу. Я вцепилась в ноги Тянью, боясь, что он собирается навредить тебе. А в результате тот, кто навредил тебе, была я сама.
  
  Ты в этой жизни узел в моём сердце. Из-за моего захвата он упал вниз по лестнице с тобой на руках. Поэтому ты справедливо потерял память, поэтому ты пропал прямо на глазах у всех, оставив весь осадок воспоминаний мне.
  
  Как ты сейчас? Цветок имбиря в порядке?
  
  Твоя Цзян Шэн не в порядке. Она не смеет, не может и не должна никому рассказывать, как скучает по тебе! Она ужасно скучает! Тоска вгрызается в кости, боль жжёт сердце!
  
  Грибок сянгу скучает по другому грибку. А тот скучает?
  
  Он в порядке? Может, спит на улице под открытым небом, испытывает нужду? Может, его гоняют из угла в угол? Может лёгкая одежда совсем не защищает?
  
  Четыре года! Ты, потерявший память, как чистый ребёнок. Кто накормит тебя? Кто даст тебе одежду защититься от холода? Что с твоей болезнью? Как с твоими ранами? В этом превосходном, как гроб, доме бесполезная я не имею возможности дать тебе чашку варёной лапши.
  
  В детстве, когда ты болел, я сжималась в углу забора и рыдала. Мне казалось, что ты прекрасная кукла, подаренная мне Небом. Я боялась, что ты слишком сильно заболеешь, и Владыка заберёт тебя обратно в Небесный чертог. Только рыданиями я могла выразить свой страх. Ты больной, маленькое свернувшееся комочком тельце, длинные ресницы, в бреду, обнимая Сяоми, приговариваешь: "Цзян Шэн, не плачь. Лян Шэну не тяжко, Лян Шэн не зябнет, не чувствует жар. Лян Шэн выспится, встанет и сварит тебе лапшу".
  
  Но кто обращал внимание на девятилетнего мальчика на кровати. Алые щёки, дрожь, озноб от высокой температуры. Лян Шэн, если бы ты мог любить меня немного меньше, если бы я могла меньше зависеть от тебя. Если бы ты провёл жизнь в городе, а я не покидала бы Вэйцзяпин. Тогда мы бы сейчас, может, так не страдали бы?
  
  Ты в новой чистой одежде, как элегантный принц, за чёрно-белыми клавишами играешь, добившись цели. А я, поднакрасившись, оккупировала скамейку на въезде в деревню и обсуждаю с ровесницей житейские дела и парней из соседнего посёлка.
  
  Если бы мы встретились уже взрослыми, то не оказались бы одни в целом мире, и не было бы таких разрушительных страданий в сердце.
  
  Слёзы.
  Затопляют.
  Сдерживаю.
  Снова подступают.
  Снова сдерживаю.
  Сто разломов, тысяча поворотов.
  Тысяча поворотов, сто разломов.
  И в финале полный разгром, хлынули по щекам.
  
  Теплые пальцы Чэн Тянью легонько приподнимают мой подбородок, слёзы катятся со щёк.
  
  Он, похоже, понял, что от его речи я провалилась в тот ужасный кошмар. Поэтому говорит: "Прости, Цзян Шэн, я снова заставил тебя переживать"... Опускаю голову, не издав ни звука. Большими кусками жую яйца, что он мне приготовил, слёзы заливают лицо.
  
  Тянью беспокойно спросил: "Ты как? Цзян Шэн, что с тобой? Я не буду больше поднимать эту тему! Это моя вина, думаю только о себе! К тому же Тяньэнь из-за этого дела четыре года назад тоже много дней лежал в жару. Он постоянно раскаивается. Надеюсь, ты сможешь простить его. Прости его юные заблуждения, он, в конце концов, маленький ребёнок..."
  
  Я плакала подвывая. В этой маленькой комнате перед похожим на Лян Шэна Тянью. Разъедающую горечь в сердце трудно остановить. Захлёбываясь слезами, я сказала: "Тянью, эти яйца невозможно есть...."
  
  Тянью остолбенел. Глядя на меня, он, очевидно, чувствовал, что я страдаю. Но ведь не из-за невкусных яиц.
  
  Я продолжала реветь: "Но, Тянью, я подумала, может ли Лян Шэн есть хотя бы такие невкусные вещи". Продолжала говорить: "Я ужасно переживаю. Как подумаю, есть ли у него что поесть, может, скитается на улице без пристанища, сразу беспокоюсь до смерти. Я, правда, ненавижу себя! Как я могла?! Как я могла, послушать ваших советов! Неужели, если он не вспомнит меня, то не будет страдать?! Я должна была быть с ним рядом! Если даже я могу оставить его, как я могу требовать от вас, чтобы вы за ним хорошо ухаживали! Я дура! Я идиотка!"
  
  Чэн Тянью замер. Потом слово за словом, с большим трудом произнёс: "Оказывается, через столько лет пусть даже он пропал, ты не готова забыть, не готова выкинуть из головы!"
  
  Я остолбенела, странный взгляд Чэн Тянью был нестерпим. Я вдруг почувствовала, что не должна сокрушаться больше, чем девушка Лян Шэна - Вэйян.
  
  Есть ли чувство, превосходящее любовь по разрушительности?
  
  Я принялась почти оправдываться: "Я лишь волнуюсь о нём. Он мой старший брат, я его сестра. Я волнуюсь о его благополучии..."
  
  "Довольно!" Лицо Чэн Тянью вдруг исказилось, холодный взгляд как нож резал моё сердце. Он процедил: "Цзян Шэн, ты продолжаешь хитрить! Продолжаешь! Эти прошедшие годы я мог потакать тебе! Но тебе сейчас уже 21! Ты должна отвечать за свои слова и поступки!"
  
  Моё лицо посерело, как у попавшегося воришки. Только и оставалось, что упорствовать, чтобы отпустили. Забормотала: "Разве это неправильно, что сестра волнуется за брата?"
  
  Чэн Тянью поднялся из-за стола и вытащил меня. Такие сильные руки, он почти раздавил мне плечи. "Цзян Шэн, четыре года миновали, наша с тобой договорённость закончилась. Я прошёл этот путь в четыре года, прошёл мосты в четыре года, я ждал тебя четыре года. И сейчас признаю, я потерпел поражение! Мне не пугает, что у тебя в сердце другой человек, я могу бороться, я знаю свои тёмные стороны! Но я боюсь, ты так заморачиваешься насчёт себя. Боюсь, что ты ошибаешься и до сих пор не знаешь, что ошибаешься.
  
  Пусть даже четыре года назад я причинил вред тебе и ему. Запутался настолько, что совершил ошибку! Но по сравнению с ошибками, в которых ты тонешь постоянно, моя и то выглядит лучше.
  
  Недавняя авария. Только потому, что ты увидела очень похожую на Лян Шэна тень, как безумная готова была отдать даже собственную жизнь! Ты настолько принимаешь его близко к сердцу, что ни во что не ставишь мои чувства?! Ты только и знаешь, что плачешь, тоскуешь, страдаешь, Но я тоже человек. Плоть и кровь, чувства. Мне тоже больно, я тоже негодую, тоже обижаюсь.
  
  Ты знаешь?! Сегодня утром я мчался к тебе на огромной скорости, до такой степени хотел увидеть тебя. Но в итоге снизил обороты, внезапно очнулся от порыва холодного ветра и осознал, что не принадлежу себе. Я не могу, как прежде, отдаваться на волю своего нрава в погоне за адреналином и скоростью.
  
  Из-за того, что у меня есть ты, любимая девушка, нужно быть ответственным! Я разволновался, если со мной что-то случиться, что ты будешь делать? Кто позаботиться о твоей бессоннице! Кто посочувствует тебе из-за Лян Шэна и твоей не выносящей солнечного света тоски! Я ещё испугался, что ты будешь плакать из-за меня.
  
  Сейчас вижу, волнения были излишни! Я, так неспешно следовавший по шоссе и улыбающийся, вспоминая лицо любимой женщины, сейчас подумал, я, действительно, твою мать, такой тупой. Ты будешь плакать из-за меня? Анекдот. Цзян Шэн, тебя гложет тоска, что не выносит света. Думаешь, если весь мир узнает о твоих тайных страданиях, тебе посочувствуют! Ждёшь, что они не будут возражать против твоего противоречащего морали несчастья?!"
  
  Он говорил и яростно сверлил меня взглядом. В глазах сползающее в лёд пламя, замёрзшая скорбь, горящая от гнева.
  
  "Отпусти меня!" Его язык хлестал так, что не осталось живого места. Щёки бледные, как снег, с трудом выносимое головокружение от постоянного недосыпа. Я подняла руку, попытавшись высвободиться из его захвата!
  
  Чэн Тянью холодно рассмеялся. "Естественно я отпущу тебя. Продолжай тонуть в своей кровосмесительной любви! Ты дура, что не сможет искупить грехи!"
  
  Кровосмешение?
  Кровосмешение!
  Кровосмешение?!
  Продолжай тонуть в своей любви с кровосмешением!
  Продолжай тонуть в своей любви с кровосмешением!
  Продолжай!
  Продолжай!
  Тонуть!
  Тонуть!
  
  Слова Чэн Тянью, будто бомба, взорвали мою грудь. Мои глаза округлились, зрачки расширились, под ложечкой бурно клокотало слово "кровосмешение". То, от чего я пряталась много лет. Сегодня это сорвалось с языка Чэн Тянью и обнажилось. Нагое определение всех моих горестей и поступков. От громадного обрушившегося стыда я не знала куда деваться, хотелось только умереть! Я подняла руку и со всей силы махнула в сторону лица Чэн Тянью.
  
  Но когда должен был раздаться звук пощёчины, изнеможение от многодневной бессонницы и сердечная аритмия, усилили мой позор, вызвав приступ астмы, закончившейся обмороком.
  
  В тот момент я не могла видеть, как обжигающий взгляд Чэн Тянью сменился паникой. Он вцепился в меня, выкрикивая: "Цзян Шэн, Цзян Шэн, что с тобой?"
  
  Видя моё серое без кровинки лицо, он со всей силы сжал меня в объятьях и бросился вниз.
  
  ... Цзян Шэн, не пугай меня!
  ... Цзян Шэн, я не буду таким мелочным, не буду больше ругаться с тобой!
  ... Цзян Шэн, я обещаю тебе, я найду Лян Шэна!
  ... Цзян Шэн, я отвезу тебя в больницу, не пугай меня!
  
  Чэн Тянью, как беспомощный ребёнок, звал меня, тихо всхлипывая. Он спустился вниз, схватился за ручку двери машины. Сверкнула вспышка...
  
  Раннее утро.
  
  Мужчина, над которым нависла буря, вышел из моего дома - это уже взрывная новость. К тому же в этот момент он держал на руках меня, потерявшую сознание.
  
  Чэн Тянью замер. Он не предвидел такой ситуации.
  
  Под вспышками камер журналисты кололи вопросами: "Ответьте, Чэн Тянью, госпитализированная после попытки самоубийства госпожа Су Мань имеет связь с тем фактом, что господин Чэн провёл ночь с девушкой, которую держит в объятиях?"
  
  ... Господин Чэн, ответьте, эта та же девушка, что и четыре года назад? Правдивы ли слухи, что вы содержали эту юную девушку?
  
  ... Господин Чэн, эта девушка исчезла из города четыре года назад. Правда, что вы, как в таких случаях за границей, подарили любовнице роскошный дом? Ходят слухи, что она родила двоих детей, это правда?
  
  ... Господин Чэн...
  ... Господин Чэн...
  
  Чэн Тянью разъярился, как лев. Стиснув зубы, он чётко и ясно отрубил: "Заткнитесь! Если вы не пустите меня в больницу, и с ней случится неприятность, гарантирую, верну вам в десятикратной размере! Я обещаю!"
  
  Но он был один, без помощников, со мной на руках. Журналисты испугались, но не соглашались упустить редкий шанс. Поэтому хоть и слегка отпрянули, но по-прежнему не давали пройти.
  
  Лицо Чэн Тянью стало необыкновенно мрачным, прекрасные чистые глаза полны злобы. Он обвёл взглядом каждое алчущее лицо, пытаясь запомнить их на будущее. Но в тоне сквозили следы болезненного компромисса: "В сторону. Вы убьёте её".
  
  В этот момент раздался голос подвыпившего Бэй Сяоу. Он подошёл, шатаясь, с бутылкой вина в руках, предположительно только что возвращаясь с пьянки. Заорал на Чэн Тянью: "Твою мать, ты говоришь им о предумышленном убийстве? Ты больной! Они с нетерпением ждут смерти Цзян Шэн! Ты с утра вышел от моей "бывшей жены", это новость уже третьей степени порнографичности! Она умирает в твоих объятиях. Это новость первого класса непристойности! Взорвать такую бомбу, что может быть привлекательнее?"
  
  Бэй Сяоу был полон злости на Чэн Тянью. История с Сяо Цзю. Ещё более роковая встреча четыре года назад, когда Тянью заставил страдать его и Лян Шэна. Поэтому Бэй Сяоу, основываясь на том факте, что прежде у нас с ним была "любовь", перед Чэн Тянью называл меня "бывшей женой". У деспотичного Чэн Тянью каждый раз при фразе "бывшая жена" в блестящих зрачках вспыхивала злость. Его скрытый гнев радовал Бэй Сяоу.
  
  В тот момент слова Бэй Сяоу несомненно стали шоком. Журналисты один за другим повернули головы и уставились на Бэй Сяоу. Во взглядах мелькало восхищение. Очевидно, что высказывания Бэй Сяоу могут принести им большую выгоду.
  
  И в этот момент они заметили бутылку в руках шатающегося Бэй Сяоу. Он сказал: "Цзян Шэн, глупая девчонка, ещё нужно, чтобы бывший муж приходил тебя спасать! Этот болван, Чэн Тянью, ни на что не годен!" Произнеся это, он встал в позу полководца и швырнул бутылку в толпу людей. Журналисты, боясь попадания, бросились в стороны.
  
  Раздался вскрик. Продрав пьяные глаза, Бэй Сяоу выяснил, что бутылка попала в голову Чэн Тянью.
  
  Кровь.
  Горячая.
  Капля.
  За каплей...
  
  ...с его энергичного лба, закапала мне на лицо. Будто глубокая неизбывная печаль. В момент, когда бутылка разбилась, этот красивый и жестокий мужчина, стараясь терпеть боль, ещё крепче прижал меня к себе, больше всего боясь, что осколки заденут меня, лежащую без сознания у него на руках.
  
  Крик ужаса Бэй Сяоу ещё не рассеялся, Чэн Тянью, не глядя на него, глухо прорычал: "Я терплю побои без звука, а ты чего орёшь! Быстро помоги мне открыть машину, я отвезу твою бывшую жену в больницу".
  
  Часть 2.
  
  Цзян Шэн:
  
  Тогда тебе было одиноко? Лишь твердил непонятные другим слова о горшке с цветком имбиря. Ждал девочку по имени Цзян Шэн, похожую на ангела, что поможет тебе вернуть те завядшие воспоминания юности.
  
  Прости, Лян Шэн. Я тот ребёнок, которого ты любил больше всех. Однако в момент твоей наибольшей беспомощности, я не стала для тебя посланцем небес.
  
  
  Чэн Тянью:
  
  Каждый раз, сопровождая тебя на сеанс психотерапии, я очень боюсь. Находясь в состоянии гипноза, твои рассказы о странном мире грёз заставляют моё сердце безостановочно трепетать. Я не боюсь, что он в твоём сердце, что ты не готова забыть. Мне страшно, что раны, нанесённые мной, на удивление так велики. В твоём царстве снов я всегда играю роль того, кто ранит тебя. Даже в круге жизненных превращений. Даже при перемещениях, в других временах и династиях, под другим именем!
  
  Я всегда заношу над тобой нож!
  
  
  6. В его одиноком облике сколько причинённого мной горя?
  
  Среди беспамятства постоянные бесконечные кошмары.
  
  Самое печальное в этом мире, когда среди беспросветной тоски, которую ничто не может превзойти, тебе ещё надо заниматься позёрством, улыбаться. С одной стороны, слёзы готовы хлынуть потоком, с другой, гордо задранный кверху подбородок и улыбка.
  
  Идиотка. Задранный подбородок и наклеенная улыбка - это ложь, сдерживаемые слёзы - это правда.
  
  Эй, что за смысл в подобной экспрессии? Разум подсказывает, каким бы шутливым языком я не излагала вам про "перенесение" из моих кошмаров, "гордая усмешка", все мои "попытки сдержаться" это не просто слёзы, а полная безнадежность. Разве Тянью только что не осудил меня, сказав, что я постоянно ищу вашей симпатии ради реабилитации "кровосмешения".
  
  Это слово... Простите, не буду снова произносить его. Потому что оно, как огонь, жжёт глаза, щёки, кожу, сердце. Вернусь к основной теме, рассказу о моих кошмарах в забытьи - я снова в популярном романе перенеслась во времени.
  
  К сожалению, страшно представить, кем я стала. А превратилась я в Пань Цзиньлянь. Облокотившись на подоконник, вся расфуфыренная смотрю на поток экипажей и вереницу лошадей за окном, кокетничаю. Раньше слышала, Сяо-Пань* - красавица, но как не искала, так и не смогла найти рядом зеркала.
  
  (*- уменьшительное от Пань Цзиньлянь)
  
  Голос истории: Ты ищешь зеркало? В те времена ещё не было зеркал! А современный человек ещё ропщет на судьбу! Хочешь удостовериться, пусть твой супруг, старший У, помочится, взглянешь в отражение.
  
  Что за вздор, нет зеркала. Но я нашла выход. Углядела на заднем дворе глиняный чан с водой. В воде красавица, что и в самом деле затмит луну, посрамит цветы, заставит любого потерять голову. Сердцу сладко думать, время почти то же, когда по слухам встречусь с красавчиком Сяо Си*. В книге говорится, когда я снимала занавеску, уронила бамбуковую палку прямо на Сяо Си. Потом взгляд смешался, сверкнула молния, громыхнул гром. Сухой хворост и жаркий огонь.
  
  (* - уменьшительное от Симэнь Цин)
  
  Голос истории: Современный человек, слишком придирчив. В своём 21 веке не только в браке ратуешь за свободную любовь, но и незаконного сожительства не стесняешься. Тебе необязательно следовать книге. В левой руке бамбуковая палка, в правой кусок кирпича. Радует глаз Сяо Си, урони на него бамбуковую палку, не радует, шарахни кирпичом, и все дела.
  
  Про себя подумала: "Эй! Это неправильная мысль. На самом деле, надо "браться за дело двумя руками". Только отошла от глиняного чана с водой, как сразу удар кирпичом, и меня опрокинули в глиняный чан... Из-за спины низкорослый мужчина орёт: "Ах ты, шлюха! Блудишь с мерзавцем Симэнем! Думаешь, не утоплю тебя в чане с солёной зеленью!"
  
  Голос истории: Ой, короткая память, забыл тебе сказать. Несколькими днями раньше ты уже подцепила Сяо Си. К тому же по наущению этой сводни, старухи Ван, вступила с ним в интимную связь. Тебе не нужна бамбуковая палка, чтобы заниматься блудом, и тебя уже точно погрузят в воду в клетке для свиней.
  
  Моё сердце похолодело. Раз старший У начал запирать ворота, неужели я, Цзян Шэн, уже провернула дело с отравлением старшего У? Дайте мне сперва вынырнуть со дна, чтобы посмотреть на моего "безвременно ушедшего" супруга У Далана. Попутно можно утешиться, что вскоре он будет убит мной и Сяо Си.
  
  У Далан снаружи глиняного чана, держа кирпич, уставился на меня. Не дожидаясь, когда я открою рот, его лицо вдруг запылало гневом, он беспрерывно вопил: "Твою мать, ты ядовитая змея, не вздумай убивать меня, я не настоящий старший У, я "маленький У*" из 21 века! Я с этой тупицей, дурно влияющей Цзян Шэн, читал сетевой роман и переместился. На самом деле, даже мечтая о разных перемещениях, никак не ожидал, что стану старшим У. Это свинство какое-то!
  
  (* - Сяоу)
  
  Я замерла, спросила его: "Блин, твоя фамилия Бэй?"
  
  "Сяоу" кивнул: "Твою мать, змея, как ты узнала?"
  
  Я пощупала ушибленный им затылок, вздохнула. Это всё потому, что я такой гадский, дурно влияющий приятель.
  
  "Бэй Сяоу" обалдел: "Блин, ты тоже переместилась?"
  
  Я кивнула и подтвердила: "Да".
  
  "Бэй Сяоу" пробормотал: "Какое совпадение".
  
  Я снова кивнула: "Да уж, совпадение".
  
  "Бэй Сяоу" помолчал немного и спросил: "Цзян Шэн, твою мать, ты же не собиралась и вправду отравить меня? Если ты убьёшь меня, У Сун* не оставит тебя в живых".
  
  (* - У Сун - персонаж романа " Цветы сливы в золотой вазе")
  
  Я помотала головой: "Мы же близкие друзья, как я могу отравить!"
  
  "Бэй Сяоу" возразил: "Обманщица. Четыре года назад, когда Чэн Тянью хотел отрезать пальцы мне и Лян Шэну, ты выбрала меня! Этот долг я помню. Вот что я скажу, если бы я переместился в У Суна, то не пошёл бы на перевал Цзинянган убивать тигра, а сперва убил бы тебя! Чтобы красный абрикос не пророс через стену*".
  
  (* - красный абрикос пророс через стену -обр. в знач. у жены есть любовник)
  
  Речь "Бэй Сяоу" потревожила мои старые раны, я сумбурно принялась бормотать: "Прости, прости". Хлынули слёзы.
  
  Оказывается, то, что задолжала, надо выплачивать и через поколения! Но, Бэй Сяоу, правда, прости!
  
  Не поверите, в этот момент на сцене появился чиновник Симэнь. Он, сбросив сапоги с пары копыт, бежал ко мне и орал: "Развратница, потаскуха, я злодей". Срочно трави большого У, чтобы дать У Суну повод безотлагательно убить меня. После смерти я, наконец, смогу вернуться в современность! Я не хотел перевоплощаться в Симэнь Цина!"
  
  Мы с Бэй Сяоу, как один, обернулись. Я утёрла слёзы и поспешно поинтересовалась, был ли Симэнь Цин убит У Суном. А изначально ты кто? Из какой династии прибыл?"
  
  "Симэнь Цин" вздохнул: "Похоже, только в 21 веке распространены перемещения, в других веках этим не забавляются! Кто я изначально? Я тоже не знаю. Потерял память, не знаю, кто я. Знаю только, что ищу горшок с цветком, который никогда не распускается. Я даже не помню, что это за растение!"
  
  Лян Шэн? Ты Лян Шэн?
  
  Вдруг во сне всё смешалось. Тело почти расплылось туманом. Стрела воспоминаний, много лет находящаяся в полной боевой готовности, наконец, выстрелила и пронзила сердце.
  
  Брат, это ты?
  
  Я с надеждой вглядывалась в нежные черты лица мужчины. Через миг сердце разлетелось на мелкие осколки. Оказывается, чтобы увидеть тебя, нужно пересечь время и пространство? Но пройдя сквозь эти пространство и время, между мной и тобой вдруг такая аморальная связь? Неужели то, что сказал Тянью, правда? Эта тоска никогда не увидит солнечного света?
  
  Моя рука медленно поднялась и потянулась к лицу этого воскресшего Лян Шэна. Однако он в смятении уклонился. У мальчика с ясным лицом, даже переместившись в это тело, отблеск прежней чистоты неизменен.
  
  Пока смотрела на Лян Шэна глазами полными слёз, возникла ещё одна величественная фигура, не подчиняющаяся исторической логике событий. В его левой руке кусок одежды старухи Ван, который он швырнул "Симэнь Цину" и "Пань Цзиньлянь" (конечно, "тому, кто вероятно был Лян Шэновским Сяо Си" и мне).
  
  Сяо Си испугался: "У Сун?"
  
  У Сун взглянул на ещё живого старшего У и зарычал на меня и "Сяо Си": "Вы два идиота! Почему ещё не отравили моего старшего брата? Раз, два, три! Травите его! Поспешите, чтобы дать мне возможность убить вас двоих. Я до смерти ненавижу эти перемещения!"
  
  А? Я, Лян Шэн и Бэй Сяоу застыли от удивления.
  
  "У Сун" продолжил: "Что? Неужели вы тоже переместились?"
  
  Мы втроём кивнули: "Да".
  
  "У Сун" буркнул: "Какое совпадение!" Потом продолжил: "Как бы то ни было, раз переместились, Симэнь и Цзиньлянь, быстренько травите старшего У, пусть он возвращается в реальность! Я убью вас двоих, и вы вернётесь в реальность. Потом совершу самоубийство! Компания "Ухусинь" как раз подписывает договор, у меня нет времени с вами развлекаться!" Закончив, махнул ножом на меня с Лян Шэном.
  
  Я прижалась, защищая бестолкового Лян Шэна, обливаясь слезами перед Тянью, превратившимся в У Сина. Твердила: "Тянью, я Цзян Шэн, он Лян Шэн, не надо нам вредить!"
  
  Чэн Тянью, уже почти остановив в воздухе нож из-за имени "Цзян Шэн", услышав эти два слова "Лян Шэн", безжалостно рубанул.
  
  В этот миг одежда потерянного и только что обретённого Лян Шэна обагрилась кровью. Как бы я ни старалась преградить путь, тело, что как воздух, не смогло остановить лезвие Чэн Тянью.
  
  С самого начала в реальности четыре года назад, Лян Шэн, я не смогла остановить его, и он ранил тебя. В перемещении четыре года спустя я по-прежнему не могу защитить тебя.
  
  Взгляд Чэн Тянью пылает гневом. Удар ножа! Снова нож! Лян Шэн в луже крови, тёплая кровь заливает моё лицо, мои руки, моё тело.
  
  Я вся в крови рыдаю до обморока!
  
  А дальше. Кошмар. Снова кошмар. Забытьё. Долгий страшный сон.
  
  Когда открыла глаза, взгляд упёрся в сверкающий потолок. Белоснежные стены, белая простыня, я на больничной койке под капельницей. Слегка прикрыла глаза, попробовав заслониться от этого слепящего блеска. Но лишь сомкнула веки, зловещий кошмар сразу вернулся - Лян Шэн в крови, страдающая, беспомощная Цзян Шэн, холодный и жестокий взгляд Тянью... Вся эта картина глубокой занозой терзает сердце, заставляя меня оставить попытки закрыть глаза. Только с широко открытыми, лицом к лицу с этим ослепительным блеском.
  
  Чэн Тянью прислонился к окну спиной ко мне. Одинокая фигура среди бесконечного молчания и холода.
  
  Солнечный свет, пробивающийся сквозь жалюзи, яркий и слепящий падал на его бирюзовую рубашку. Его молчаливый силуэт выделялся в белоснежном пространстве. Будто надежда, будто рана, но больше всего он напоминал падшего ангела.
  
  Моё сердце вдруг заныло при взгляде на его одинокую фигуру.
  
  Я такая эгоистка. Откуда у меня право требовать, чтобы он брал на себя мои раны? Только из-за того что он любит меня? Именем любви, пользуясь его попустительством, ещё более ненасытно предъявляю требования! Сколько в его одиноком силуэте наваленного мной пепла? В его одиноком облике сколько причинённого мной горя?
  
  "Тянью", - тихонько позвала я. Слёзы ползли по щекам.
  
  Он обернулся. Увидел, что я пришла в себя. Взгляд спокойный, как гладь озера, не понять, радость в нём или печаль. Поднял руку, потёр повязку на виске, сказал: "Ты снова очнулась?"
  
  Снова? Я неуверенно взглянула на него, не понимая как это. Ясно же, что после попадания в больницу, я очнулась в первый раз.
  
  Тянью, силясь улыбнуться, подтвердил: "Да. Снова". Доктор сказал, что ты недосыпаешь, вдобавок настроение сильно подавленное, поэтому... Не закончив говорить, он вдруг остановился. С изумлением уставился на меня. Из-за того что увидел, как по моим щекам текут слёзы. Они текли сами по себе.
  
  "Цзян Шэн, что случилось?" Шагнул вперёд, спросил меня: "У тебя где-то болит? Прости. Я не должен был поддаваться импульсу". Так и сказал, прости, Цзян Шэн. Глубоко вздохнул. Прекрасные глаза, как тёмные омуты, тихие и печальные.
  
  Я покачала головой, подняла руку, смахнула слёзы, заверила: "Нет, всё в порядке. Просто вдруг распереживалась". Произнеся это, исподтишка глянула на него. Мне не хотелось, чтобы он понял, как я беспокоюсь за него. Беспокоюсь, что слёзы готовы хлынуть.
  
  "А". Тянью помрачнел, тень легла на лицо. С притворным спокойствием сообщил: "Только что попросил очень известного психотерапевта провести с тобой сеанс гипноза".
  
  "Гипноза?" Слова Тянью напугали меня так, что я вздрогнула и машинально, не сдержавшись, переспросила.
  
  "Да. Гипноза. Доктор сказал, так станет понятен источник твоей депрессии, что поможет быстрее справиться с болезнью". Говоря это, лицо Тянью было полно тайной печали. Эта печаль меня озадачила. Не сказала ли я под гипнозом что-то ранящее его, заставляющее до сих пор огорчаться.
  
  Подождите-ка, как же я оставила без внимания ещё одну проблему. Тянью сказал, что я в депрессии? Осознав это, в нерешительности взглянула на него и спросила: "Ты же не хочешь сказать, что у меня депрессия?"
  
  Страдания на лице Чэн Тянью обозначились резче, он беззвучно кивнул.
  
  Когда кивнул, во мне сразу вскипела ярость. В один миг все переживания за него исчезли без остатка. Сердце наполнилось гневом, я подскочила на кровати и заорала: "Невозможно! Это ты только что впал в депрессию! Посторонись, я хочу уйти из больницы! Я не могу находиться в этом отвратительном месте и выслушивать разную чушь!"
  
  Чэн Тянью торопливо остановил меня, вернув на место мою капельницу. "Цзян Шэн, проблема лишь в твоих эмоциях. Неужели не замечала, последнее время ты то радуешься, то грустишь! Не воображай себе что-то ужасное, хорошо? Настаиваешь, признаю, мне тоже нужен психотерапевт! У меня тоже наверняка депрессия!" Произнеся это, он изучающе смотрел на меня с сомнением и грустью.
  
  Я в его глазах воплощение скорби. Цзинь Лин говорила раньше, пусть человек, любящий тебя, видит, что ты готова страдать ради любимого. Эгоизм очень безжалостное чувство.
  
  Много лет он беззаветно покровительствует и оберегает меня. А сейчас спокойно наблюдает, как я впадаю в депрессию из-за Лян Шэна. Депрессия не страшна, страшно, дать ему почувствовать, что он потерпел неудачу.
  
  Его нежная любовь, обожание оказались неспособны противостоять человеку, что в моей памяти.
  
  По отношению к этому подобному богам мужчине, слишком большое унижение и разгром.
  
  Я продолжала смотреть, как поддерживая мою капельницу, из его взгляда уходят негодование и скорбь. Высокий прямой нос, как изящная скульптура. На моих глазах его губы сложились в холодную соблазнительную дугу.
  
  Расстояние настолько близкое, что я слышала мощный стук его сердца. Бум - бум, заполнило мои уши, ударило по моему сердцу.
  
  Долгое молчание. Долгое безмолвие.
  
  
  "Ты покраснела?" - произнёс он. Ранее имевшие место гнев и скорбь в его взгляде вдруг рассеялись и сменились неописуемым чувством самодовольства и триумфа.
  
  Только собиралась открыть рот, как раздался стук в дверь. Она распахнулась, и вошёл пошатывающийся Бэй Сяоу. Только взглянул и сразу выдал: "У Сун, Пань Цзиньлянь, вы чем занимаетесь! Так Цзян Шэн, ты не только во сне Пань Цзиньлянь, ты и сама Пань Цзиньлянь, ведь так?!"
  
  Э...
  
  Не удивительно, что Бэй Сяоу так остро воспринял. Чэн Тянью держит меня за плечи, его лицо от моего не дальше десяти сантиметров. К тому же всё это на больничной койке.
  
  Сами можете представить, как подозрительно выглядит со стороны.
  
  Но как он узнал о моём сне?
  
  
  7. Привет, Цзян Шэн. Я, Лу Вэньцзюань, твой психотерапевт.
  
  Бэй Сяоу присел на мою кровать, от белой футболки с граффити шёл лёгкий запах алкоголя. Это было его собственное произведение. Он купил несметное количество белых футболок и рисовал на них одно и то же: юная девушка, точёное лицо, томное и безразличное выражение. Казалось, в любой момент она может спрыгнуть с картинки, махнуть мне рукой и заорать: "Цзян Шэн, твою мать, ты скучала о грандиозной Сяо Цзю?"
  
  "Ты всё-таки скучаешь по ней?" - тихонько спросила я. Опустив голову, смотрела на изображение Сяо Цзю на белой футболке Бэй Сяоу. Ещё бросалась в глаза фраза внизу "Where are you, my girl*".
  
  (* - Где ты, моя девочка)
  
  "Where are you, my girl?".
  
  Где ты моя дорогая девчонка?
  
  День за днём пишу на собственной груди, год за годом жду и скучаю.
  
  Я вдруг осознала, насколько мой вопрос глуп? Если не скучает, зачем носить её на груди, надеясь, что кто-нибудь узнает, сообщит её местонахождение. Уповая на то, что она поймёт, как он ждёт её, не отходя ни на шаг. Ждёт, что однажды в преддверии Рождества она вернётся домой.
  
  Брови Бэй Сяоу слегка нахмурились, но сразу расправились. Ему, похоже, не понравилось, что я спросила о Сяо Цзю. Это заставило его тоску, пребывавшую под анестезией алкоголя, вдруг вернуть чувствительность. Поэтому специально громким голосом сменил тему, будто я и не спрашивала его. "Твою мать, Цзян Шэн, ты так безупречна, и вдруг в депрессии! Эксклюзивная болезнь, и ты, простая девчонка, неожиданно додумалась, не удивительно ли? В Вэйцзяпине, целыми днями мечтая о жареном мясе, ты не впадала в депрессию, а в этих природных условиях, вдруг преобразилась в молодую госпожу Чэн Тянью, и сразу же появилась эта великолепная болезнь! Правда, нелегко!"
  
  Под градом его внезапного вздора я даже сама забыла, о чём только что хотела его спросить, и оцепенело уставилась на капли из инфузионного флакона. Как-кап, они медленно вливались в мои вены.
  
  Бэй Сяоу сказал: "Цзян Шэн, хоть я и не люблю Чэн Тянью, но мне кажется, он как никто другой способен позаботится о тебе. К тому же он больше всех в этом мире хочет сделать тебя счастливой! Поверь своему брату У, скорее выходи за него, рожайте бэйбика, похожего на Лян Шэна. Таким образом, тебе не нужно будет при мысли о своём старшем брате впадать в депрессию. Давай, скажу тому зарвавшемуся психотерапевту, что таким способом я смогу быстрее вылечить твою депрессию!"
  
  "Почему-то мне так не кажется". Сразу после слов Бэй Сяоу дверь палаты слегка приоткрылась, и снаружи долетел мужской голос. Этот голос будто усмехался, возражая против только что высказанной Бэй Сяоу бредовой идеи.
  
  Как голос может заставить человека вдруг успокоиться. Тревожное поначалу настроение в один миг превратить в мягкое и покладистое.
  
  Полная любопытства я уставилась на дверь. Хотелось узнать, что за мужчина обладает столь волшебным голосом.
  
  Улыбались уголки губ, глаза, нос, всё лицо. В тот момент, когда я увидела мужчину в дверях, меня потрясло, как его спокойное лицо заставляет понять, что он улыбается. Своего рода улыбка с облаков, падающая в мир людей.
  
  Видя, как я уставилась на него, он улыбнулся уж на самом деле. В тот же миг от его улыбки расцвело всё вокруг.
  
  Он подошёл ко мне, белый халат, ни следа улыбки. Бэй Сяоу ущипнул меня и прошептал на ухо: "Цзян Шэн, ты как-нибудь возьми себя в руки, ладно? Всё-таки твой супруг сын влиятельного лица, Чэн Тянью, тоже невиданно красивый мужчина. Ты не можешь так балдеть от этого доктора! Срам, да и только!"
  
  Повернув лицо к Бэй Сяоу, поинтересовалась: "Я выгляжу прибалдевшей?"
  
  Бэй Сяоу бумажной салфеткой вытер мой рот, наморщил нос, вздохнул: "Аж, слюни текут, это не прибалдевшая?"
  
  "А?"
  
  "Не "а"! Он подошёл, и ты сразу решила отбросить своего Чэн Тянью. Не хочешь же, чтобы твой брат У потерял лицо. Я прошу тебя, Цзян Шэн, будь посдержанней, возьми себя в руки!"
  
  После слов Бэй Сяоу я сразу подсобралась и взглянула на мужчину. Бэй Сяоу подозревал, что я ещё не достаточно спокойна, подоткнул одеяло и тайком со всей силы ущипнул меня. В тот же момент моё лицо не только стало твердо, как камень, а просто распухло от спокойствия. Всё-таки я немного позировала под взглядом этого мужчины, поэтому не могла взвыть от боли. Едва он открыл рот, чтобы представиться, как Бэй Сяоу встрял первым. Возможно, он боялся, что от чарующего голоса этого мужчины у меня снова потекут слюни. "Цзян Шэн, это доктор Лу, твой психотерапевт! Ладно, с представлениями покончено, Цзян Шэн, поспи немного!" Мужчина, совершенно не обращая внимания на Бэй Сяу, улыбнулся мне и сказал: "Привет, Цзян Шэн. Я Лу Вэньцзюань, твой психотерапевт".
  
  Он сказал "психотерапевт", и я сразу вспомнила своё ненормальное заболевание - депрессию, поэтому, лицо раздуло ещё больше. Неестественным голосом я произнесла: "Мне не нужен психотерапевт, я психически вполне здорова!"
  
  Лу Вэньцзюань улыбнулся, будто ласковое облако, сказал: "Это определённо не тебе решать Лучше переговори со своим опекуном, господином Чэном".
  
  Его слова рассердили меня, я возразила: "Мне скоро 22, я не ребёнок! Мне не нужен опекун!"
  
  Лу Вэньцзюань пролистнул больничную карточку и улыбнулся: "Я знаю, что ты не ребёнок. Сейчас ты больна, в депрессии, поэтому нужен опекун".
  
  Бэй Сяоу, опустив голову, бормотал себе под нос: "Я же говорил, ночь в покоях Чэн Тянью, родите ребёночка, и твоя депрессия сразу вылечится!"
  
  Лу Вэньцзюань расцвёл в улыбке. Коричневые зрачки, лёгкий прищур. Заявил: "Так Цзян Шэн может сразу получить послеродовый психоз. Две болезни, возьмёшь на себя ответственность? Прошу, не надо беспокоить моего пациента, не мешайте её оценкам, не будоражьте её эмоции, господин Бэй!"
  
  Потом развернулся и пошёл к выходу.
  
  Я подскочила на кровати, держа в руках капельницу, и закричала: "Неужели ты не понял, что я здорова? Неужели мои чувства менее точны, чем твоё мнение?"
  
  Лу Вэньцзюань повернул голову, по-прежнему, ласково улыбаясь, как посланник неба. Он сказал: "Если следовать твоему мнению, к чему тогда доктора? Отдохни пока, пусть господин Бэй составит тебе компанию пройтись, попутно заберёшь свой диагностический отчёт". Закончив, мягко взглянул на меня, и вышел за дверь.
  
  Бэй Сяоу заявил: "Интуиция подсказывает мне, этот мужчина - игла в шелковых оческах, он не простая фигура".
  
  Я снова улеглась на кровать и сказала: "Моя интуиция подсказывает мне, что твоя интуиция полная чушь". Потом спросила: "А где Тянью?"
  
  Бэй Сяоу поинтересовался: "На что он тебе? Срочно заделать ребёнка?"
  
  Я, покраснев, ответила: "Нет, просто спросила".
  
  Бэй Сяоу сказал: "Я понял, волнуешься о его ране на голове. Цзян Шэн, на самом деле, очевидно, что ты любишь его, только может, сама этого не понимаешь. И ещё, Цзян Шэн, сегодня ты сильно ранила его сердце".
  
  Вытаращила глаза на Бэй Сяоу, переспросила: "Что-то случилось? Что я сделала?"
  
  Бэй Сяоу посмотрел на открытую дверь, вздохнул и ответил: "Хоть я не люблю Чэн Тянью, но об этом, возможно, он ни в жизни тебе не расскажет. Поэтому я, как мужчина, наблюдавший со стороны, должен сказать за него.
  
  Цзян Шэн, знаешь, сегодня во время сеанса гипноза, ты вдруг снова принялась умолять его, не причинять боль Лян Шэну. В твоём сне он снова оказался в роли злодея, что угрожает тебе.
  
  Мы были с ним в кабинете. Он беспокоился, что придя в себя, ты окажешься один на один с мужчиной-доктором.
  
  Я видел, в тот момент на его лице были отчаянные муки, однако он ещё старался сдержать передо мной и Лу Вэньцзюанем готовые обрушиться слёзы. Он вкладывает в тебя всю душу, любой может видеть. Но в твоём сердце, он навсегда тот, кто заставляет тебя страдать. Цзян Шэн..."
  
  "Молчи. У меня разболелась голова. Дай, я немного посплю!" Взглянула на Бэй Сяоу и вдруг вспомнила холод в глазах Чэн Тянью.
  
  Оказывается, о том сне с перемещениями он всё знал.
  
  
  8. Это первый приготовленный мной куриный бульон. Не знаю, съедобен ли.
  
  Когда Чэн Тянью после обеда пришёл в больницу мы с Бэй Сяоу как раз прогуливались по холлу. С самого начала я хотела сбежать из больницы, но Бэй Сяоу удержал меня.
  
  Вопреки ожиданиям, он согласился, что я такая активная ученица страдаю депрессией. Вот уж, действительно, ужас!
  
  Подёргивая ногой, я вместе с Бэй Сяоу ждала диагностического отчёта. Как ветви ивы на ветру медбратья непрерывно мелькали со справками перед людьми, праздно ожидающими результатов. Мелькали так, что нас с Бэй Сяоу укачало как на круизном лайнере. Бэй Сяоу сказал: "Цзинь Лин говорила, после обеда сменится в редакции и придёт навестить тебя".
  
  После его слов в моём мозгу возникла странная идея, мне вдруг подумалось, если бы он и Цзинь Лин были вместе, удовлетворило бы это всех? С самого начала Бэй Сяоу понравилась Цзинь Лин. К тому же они оба в ожидании, в ожидании тех, кто, скорее всего, не сможет вернуться. Цзинь Лин ждёт того мальчика, что похож на ангела, Бэй Сяоу - надменную, летающую с одного места на другое Сяо Цзю.
  
  Судьбе постоянно нравиться подшучивать над людьми. Но возможна ли в любви подмена?
  
  Когда эта мысль пришла в голову, я почувствовала, что без стыда и совести, оскверняю любовь Бэй Сяоу к Сяо Цзю. Подняла голову и увидела, что передо мной стоит Чэн Тянью. Лицо усталое, но по-прежнему высокомерное.
  
  "Ты вернулся?" В моих глазах сверкнула радость.
  
  Он улыбнулся. "Неужели твой вопрос означает, что ты по мне скучала?" Я скривила губы и отвела от него взгляд.
  
  В этот момент медбрат потряс в руке новой справкой и обыденно выкрикнул: "Кто "сёсётый" номер?"
  
  Чэн Тянью спросил: "Восемнадцатый? Это ты, Цзян Шэн?" Спросив, направился к медбрату.
  
  Медбрат взглянул на Чэн Тянью и сказал: "Твоя жена беременна. Три месяца. Скоро станешь отцом".
  
  Лицо Чэн Тянью, будто он залез в улей, раздулось до безобразия. Бэй Сяоу, повернув голову, удивлённо спросил: "Как? Вы уже перешли через гору Чэньцан*?"
  
  (* - вступить в тайную связь, в тайное соглашение)
  
  Я ещё больше изумилась. Я беременна? Если такое случилось, почему я не знала?
  
  Чэн Тянью схватил того медбрата: "Ты чего мелешь? Сам ты беременный. Скажешь такое ещё раз, прибью!"
  
  Медбрат, очевидно, перепугался этого красивого мужчину, взглянул на лабораторный протокол в руках и сказал: "Сёсётый номер".
  
  Чэн Тянью выхватил у него лист, на нём было написано "48". Теперь стало понятно, медбрат спрашивал номер 48, а не 18*? Не удивительно, что он обиделся на угрозы и произнёс: "Сёсётый - это и был 48".
  
  (*- схожее произношение "четыре" и обозначения десятков (shi))
  
  Через некоторое время, когда лица нас троих уже начинали набухать, тот медбрат прибежал полный радости и выкрикнул: "Кто "сёсётый"?"
  
  Мы услышали, восемнадцатый. Уф, наконец, принесли диагностический отчёт. Когда Чэн Тянью поднялся, медбрат, как-то неожиданно заискивающе, улыбнулся, указал ему на отчёт и переспросил: "Сёсётый?".
  
  Чэн Тянью, услышав восемнадцатый, кивнул. Медбрат, продолжая попытки смягчить и задобрить, вздохнул: "Рак простаты. Хорошо питайтесь и спите!" Потом взглянул на Чэн Тянью. Смысл его послания угадывался: уважаемый государь слишком падки шляться по злачным местам, и вот результат, злокачественное перерождение клеток.
  
  Лицо Чэн Тянью налилось. Он быстро обернулся и взглянул на меня убедиться, что нет никаких сомнений в том, что я женщина, а не мужчина. Потом прижал того медбрата к стенке: "Не мели чепухи! У неё есть предстательная железа, неужели пересадили твою?"
  
  Медбрат, терпя незаслуженную обиду, с невинным лицом смотрел на Чэн Тянью. Подобно милой пичужке, хрупкий и трогательный. Чэн Тянью разорвал отчёт и сказал: "Брат, это восьмой, а у нас восемнадцатый!"
  
  Медбрат кивнул, будто цыплёнок клюнул, и подтвердил: "Да это "сёсётый". Я и не говорил, что "надцатый".
  
  ... Наконец, после бесчисленных мытарств, появился Лу Вэньцзюань, держа в руках заключение. Медбрат был уже почти избит Чэн Тянью и Бэй Сяоу. Бэй Сяоу сказал: "Один раз набить морду - не велика беда, сложно, когда приходится бить раз за разом".
  
  Среди этих насильственных актов я выудила новую информацию, того медбрата зовут Кэ Сяожоу.
  
  Когда Бэй Сяоу двинул ему кулаком, он, как сумасшедший завизжал: "Ты драться! Убьёшь Кэ Сяожоу!"
  
  О, Небо!
  
  Неожиданно, что парня назвали "Сяожоу*". На самом деле, в тот момент мне послышалось ещё более испорчено "Кэ Сяошоу**". Я подумала, даже если парень мягок и женственен, нельзя же так в открытую разоблачать себя, что ты "Сяошоу", в результате моё лицо вытянулось от удивления. В этот момент подкравшийся сзади Лу Вэньцзюань тихим голосом произнёс: "Цзян Шэн, ты о чём подумала? У тебя так нахмурились брови. Он сказал Кэ Сяожоу. "Жоу" - как в "мягкий".
  
  (* - дословно: маленький кроткий, мягкий, слабый;
  ** - термин, означающий одного из партнёров в гомосексуальных отношениях)
  
  От слов Лу Вэньцзюаня моё сердце ушло в пятки. Что же он за мужчина. Так свободно улыбается и вдобавок может проникнуть в тайные мысли. Ужас, не к ночи будь сказано.
  
  Он посмотрел на меня, посмотрел на серьёзно изучающего заключение Чэн Тянью и улыбнулся. Ласковый взор, будто озаряющее васильковое поле солнце. Пояснил: "Цзян Шэн, у меня нет сверхспособностей. Просто каждый, кто первый раз слышит имя Кэ Сяожоу, думает на другой иероглиф". После его рот изогнулся в прекрасную дугу, а в зрачках мелькнуло тепло детской сказки.
  
  Чэн Тянью, покончив с диагностическим отчётом, исподлобья посмотрел на Лу Вэньцзюаня рядом со мной. На его лице мелькнула неприязнь.
  
  Лу Вэньцзюань тактично отступил от меня подальше. Он сообщил Чэн Тянью некоторые факты, касающиеся моей болезни, на которые надо обратить внимание. Потом распрощался со мной и Бэй Сяоу, развернулся и ушёл.
  
  Я сказала Чэн Тянью, что мне не нужен психотерапевт. Тем более не нужен этот Лу Вэньцзюань.
  
  Эти слова долетели до ушей ещё не ушедшего далеко Лу Вэньцзюаня. Его спина слегка напряглась, но быстро пришла в нормальное состояние. Не повернув головы, он исчез в коридорах больницы.
  
  Чэн Тянью смотрел на меня, сквозь усталость на лице проступало удовлетворение. Потянул меня за руку по больничному коридору и с улыбкой произнёс: "Рад, что он тебе безразличен. Поэтому имею честь сообщить, я, твой опекун, выбрал тебе этого человека! Ничего не говори, отказы не принимаются! Быстрее пошли, посмотришь, что я тебе принёс".
  
  Вот уж не ожидала, что Чэн Тянью так срочно хочет, чтобы я увидела миску куриного бульона.
  
  Он, осторожно держа его в руках, маленькой ложкой, не спеша, помешивал и, не сводя глаз с этого супа, сообщил: "Это первый приготовленный мной куриный бульон. Не знаю, съедобен ли".
  
  На сердце у меня внезапно потеплело. Оказывается, он после полудня варил этот суп.
  
  Я представила, как Чэн Тянью на кухне, держа в руках поваренную книгу, готовит этот бульон. В тот момент он, несомненно, сильно суетился.
  
  Правда, такой глупый. На самом деле, мог бы купить, зачем готовить самому.
  
  
  9. Если я превращусь в него, то кто я буду?
  
  "Цзян Шэн, ты неправа.
  
  На самом деле, в этом мире многие вещи нельзя купить. Например, радость и удовлетворение, с какими он готовил тебе куриный бульон. Или, ощущение счастья, когда ты увидела эту миску супа".
  
  Цзинь Лин, глядя на меня, продолжала говорить: "Цзян Шэн, Ты знаешь, какое это радостное чувство, готовить для любимого человека?"
  
  В тот момент Тянью уже ушёл. Когда он кормил меня супом, ему позвонили. Поэтому он с сожалением посмотрел на меня и сказал: "Прости, Цзян Шэн, мне надо уйти".
  
  Я смотрела на Цзинь Лин. Она уже не та осмотрительная и робкая, послушная девочка, что в школьные годы любила Тяньэня. Сейчас она прекрасная и тактичная, но в её облике ещё сохранился прежний оттенок одиночества.
  
  Улыбнувшись ей, ответила: "Я не жалуюсь на него. Просто подумала такой человек, как он, делает такие вещи. Как-то не вяжется с моим представлением".
  
  Цзинь Лин тоже улыбнулась: "Цзян Шэн, тебе приходило в голову, он постоянно повторяет то, что делал для тебя Лян Шэн. Лян Шэн готовил тебе лапшу, он готовит тебе яйца-пашот. Лян Шэн жарил тебе мясо, он варит куриный суп. Он, как никто другой, понимает, твоё сердце всё ещё хранит то, что "забыть невозможно". Но, Цзян Шэн, ты же не ребёнок. Задумывалась ли ты, сколько грусти на сердце мужчины, что так старается подражать тому, кто не выходит у тебя из головы. Тебе не приходила мысль, что если в один прекрасный день он не захочет снова страдать, подражая, то, оставаясь верным до конца своему долгу, ему останется только уйти. Даже несмотря на то, что прежде он отчаянно любил тебя! Цзян Шэн, не надо вынуждать мужчину окончательно порвать с тобой. Ты даже не можешь себе представить это чувство, когда расстаёшься насовсем!"
  
  Слова Цзинь Лин привели меня в смятение.
  
  Я вдруг вспомнила, когда училась в университете, прочитала историю, написанную моим любимым автором. В ней мужчина, как и Тянью, ради любимой девушки, постоянно делал то же, что и её прежний парень, которого та горячо любила.
  
  В финале безмолвная любовь уходит на бесконечный круг.
  
  Он говорит, я для тебя варил его лапшу, заводил музыку, что нравилась ему, одевался в то, что носил он, я старался стать им. Но дорогая, если я стану им, то кто я буду?
  
  Так, кто же я буду?
  
  От огорчения я закрыла глаза. Ладонь Цзинь Лин, мягко легла на то место, где билось моё сердце, она сказала: "Цзян Шэн, ты самая умная девочка, что я знаю. Со времён средней школы с первого взгляда поняла, ты очень умна. Поэтому я надеюсь, ты используешь свой ум, чтобы достичь большего счастья. Тянью такой мужчина, слов на ветер не бросает, если он сказал, что готов для тебя найти Лян Шэна, обязательно приложит все силы, чтобы это сделать. Если только... - она, кусая губу, с трудом проговорила. - Если только Лян Шэн не покинул этот мир... Но я думаю, такому парню, как Лян Шэн, покровительствует Небо! Поэтому, Цзян Шэн, не надо переживать, живи счастливо вместе с Тянью и спокойно жди возвращения Лян Шэна. Хорошо?"
  
  Слова Цзинь Лин задели болезненный рубец в моём сердце. На самом деле, я ничего не боялась. Только волновалась, что скитающийся в одиночку по миру Лян Шэн может столкнуться с обидами, которые я даже не могу представить.
  
  Подумав об этом, слёзы покатились по щекам.
  
  Бэй Сяо рядом ойкнул: "Ну вот, Цзян Шэн совсем погрузилась в уныние. Этот поток слёз мчит быстрее скорости света".
  
  
  10. Надо сказать, боевая мощь Бэй Сяоу всё также сильна, как во времена Вэйцзяпина.
  
  На другой день Чэн Тянью с самого утра приготовился забрать меня из больницы.
  
  Бэй Сяоу в тапочках дошлёпал до моей палаты, как мальчик-газетчик протянул мне газету и прокричал: "Эй, Цзян Шэн, ты попала в заголовки вместо Су Мань!"
  
  "А?" Я вскрикнула от страха.
  
  Чэн Тянью выхватил из рук Бэй Сяоу "Новости Янь Нань", взглянул на кричащий заголовок "Появилось фото соперницы Су Мань". Его лицо слегка дрогнуло, на миг взгляд задержался на фотографии, сопровождающей сообщение. Смял газетный лист, суставы пальцев побелели. С ненавистью произнёс: "Надо прибить Су Мань!"
  
  Не знаю, кого он собирался прибить.
  
  Но прибить надо. На фотографии я увидела, себя в обмороке на руках Чэн Тянью. На его лице гнев и тревога. Это то утро, когда я потеряла сознание.
  
  К счастью я чужой человек в этой сфере, не надо поддерживать благородный образ, чтобы сохранить свою чашку риса в мире шоу-бизнеса. Но сообщение чрезвычайно раздражало. Неожиданно использованная фраза "юная любовница семьи Чэн" заставляла меня злиться. Что ещё хуже в газете упоминались события четырёхлетней давности. Говорили, что в прошлом я "продалась" Чэн Тянью ради карьеры в шоу-бизнесе. Но Чэн Тянью, ревниво оберегая меня, отменил первоначальные договорённости и в дальнейшем не запихнул меня в этот рассадник заразы, а тихонько имел, как любовницу! В качестве доказательства они приложили снимок меня и Су Мань на приёме "Ухусин" четыре года назад.
  
  Я, молча, потянула пылающего от гнева Чэн Тянью за рукав. Чэн Тянью с лицом полным сожаления произнёс: "Прости, Цзян Шэн, я плохо защищал тебя! Допустил промах". Я покачала головой, посмотрела на его увядшее выражение лица, на рану от бутылки Бэй Сяоу, улыбнулась и сказала: "Ничего страшного. Только немного неудобно, что я не соответствую термину "юная любовница". Потом скривила рот, вздохнула и продолжила: "Тянью, "любовница" так нехорошо звучит. Если бы они написали "любимая", было бы лучше".
  
  На самом деле, в тот момент я хотела сказать, что слово "подруга" подходит больше всего, но не сказала. Подруга - это слово между мной и Чэн Тянью звучало как-то слишком чувственно.
  
  Лицо Чэн Тянью из-за того, что я над ним подшучивала, слегка смягчилось, но он всё-ещё не мог погасить ярость. Исподлобья посмотрел на меня, глубоко задумался и сказал: "Цзян Шэн, давай так, я пока пойду, улажу это дело, а за тобой пришлю водителя. Не возвращайся в Сяоюйшань, оставайся пока у меня".
  
  Я, подумав, предложила: "Мне кажется, мы должны разделиться. Сейчас я привлекаю внимание, чувствую себя почти как "звезда", скандалы всё ширятся! Сяоюйшань? Я вернусь вечером, боюсь снова натолкнуться на засаду".
  
  Чэн Тянью звонил водителю, когда Бэй Сяоу, презрительно посмотрев на него, произнёс: "Как так? Наш роскошный семейный автомобиль достаточно солиден! Думаешь, если Цзян Шэн сядет со мной в QQ* сразу упадёт в цене? Ещё не войдя в дом твоей семьи Чэн, вы, муж с женой, уже задираете передо мной нос!"
  
  (* - предположительно другое название марки автомобиля Chery Sweet)
  
  Хотя тон Бэй Сяоу звучал резко, было ясно, фраза "муж с женой" чрезвычайно понравилась Чэн Тянью. Возможно, он обнаружил, что наши с ним отношения были признаны.
  
  Поэтому в его глазах мелькнула улыбка, глядя на моё покрасневшее лицо, он сказал: "Благоверная, я пока пойду, пусть Бэй Сяоу отвезёт тебя домой. Жди, вернусь вечером, приготовлю тебе поесть".
  
  Я в тот момент только и думала, что Бэй Сяоу вогнал меня в краску, в итоге не обнаружила в словах Тянью ничего неподобающего. Как дура, кивнула и согласилась: "Хорошо".
  
  Чэн Тянью, воспользовавшись случаем, потрепал меня по щеке и сказал: "Благоверная умница".
  
  Потом, не дожидаясь пока до меня дойдёт, быстро исчез из поля моего зрения.
  
  В тот момент ни я, ни Чэн Тянью не могли представить, какие ураганы ждут меня за дверями больницы, делая дальнейшую жизнь довольно шумной.
  
  
  Мы с Бэй Сяоу пошли к его машине. Он держал в руке газету и бормотал: "Цзян Шэн, скажи, та девчонка Цзинь Лин тоже кормится этой чашкой риса. Не замечала, что она становится похожа на этих бессовестных журналистов! Взгляни, как тебя описали!"
  
  Я не обернулась, взглянуть на него. Против внезапно возникшей ситуации с газетой я, не имеющая связей в верхах, была совершенно бессильна, но знала, Чэн Тянью всё уладит. Меня вдруг удивили такие мысли. Подумала, возможно, четыре года назад, расставшись с Лян Шэном, Чэн Тянью стал единственным, на кого я могла опереться. От прежней экономики пришла к теперешней идеологии. Неужели Цзинь Лин сказала верно, мне, действительно, нравится Тянью.
  
  В этот момент передо мной, совершенно неподготовленной, вдруг выросла толпа репортёров.
  
  Мы с Тянью полагали, что если выйдем не вместе, для репортёров не будет повода нас связать. Но видя такую ситуацию, ясно, что мы ошиблись.
  
  В этот момент тощий репортёр вышел вперёд и сказал: "Позвольте спросить, госпожа Цзян Шэн, почему вы с господином Чэном вышли не вместе? Это чтобы всё отрицать? Кроме того, госпожа Цзян Шэн, простите за бестактность, по какому поводу вы обратились в больницу?"
  
  Бэй Сяоу при взгляде на репортёров рассвирепел. Он вышел передо мной и, оттолкнув репортёра, сказал: "Отнеситесь с уважением к больному человеку, хорошо?"
  
  Очевидно, что журналисты не остались безучастны к моей болезни, их интерес лишь возрос, хоть какая-то ценная информация.
  
  Передо мной возникла полненькая журналистка: "Госпожа Цзян Шэн, раз речь зашла о тяжелобольных, у вас есть что сказать о находящейся на грани смерти Су Мань? Что вы чувствуете, уведя у неё жениха?"
  
  Если бы я не боялась, что мои слова завтра опубликуют в газете, то презрительно осадила бы эту толстую репортёршу. Что за жених? Когда это Чэн Тянью стал её женихом? Я смогла увести, считаете меня настолько сильным противником?
  
  Но сейчас я ничего не могла сказать кроме как: "Дайте пройти, я возвращаюсь домой".
  
  Да, я возвращаюсь домой. Здесь всё вдруг запуталось, я не могу так. Думала, через четыре года, вернувшись в город прошлого, найду здесь тёплый дом, не ожидала, что передо мной возникнет столько непредвиденных заморочек.
  
  Как раз когда я пришла в полное замешательство, девушка-репортёр с острым подбородком оттеснила полную. В голосе слышалось пренебрежение, она спросила: "Ответьте, госпожа Цзян Шэн, прежде поговаривали, что вы, чтобы проникнуть в артистические круги, продали себя господину Чэну. Недавно появились слухи, чтобы привязать господина Чэна вы забеременели, но получили от него отказ. Госпожа Цзян Шэн, ответьте, вы ложились в больницу, чтобы сделать аборт?"
  
  Твою мать, что за брехня!
  
  Я чуть не взорвалась от гнева. Стыд и обида накрыли меня с головой. Как раз, когда я готова была вспылить, Бэй Сяоу опередил меня и по родству душ выругался так, как хотела я.
  
  Под градом подобных оскорблений мне вдруг захотелось перестать быть скромной девушкой. Что такое депрессия? Депрессия вовсе не означает, что я стала похожа на хрупкую стеклянную куклу, которая при любой атаке тотчас расколется на кусочки.
  
  В этот момент Бэй Сяоу уже оттолкнул "острый подбородок" в сторону, взмахнул кулаком, сверля её злобным взглядом, и произнёс: "Поверь, будешь болтать зря, я тебе задам".
  
  Репортёрша с острым подбородком заносчиво посмотрела на Бэй Сяоу и сказала: "Задавать вопросы наш долг и право! Если за вами нет ничего постыдного, если госпожа Цзян Шэн не пришла на аборт, чего вам нас бояться? На воре и шапка горит, не так ли?"
  
  Аборт, твою мать! Злобно-насмешливые слова репортёрши, в конец разозлили Бэй Сяоу, и свирепая оплеуха влетела в надменное лицо репортёрши.
  
  Кровь! Алая кровь хлынула из носа и рта той журналистки.
  
  Из толпы кто-то крикнул: "Человека ударили! Женщину бьют!"
  
  Фраза всколыхнула круг журналистов, часть их шагнула вперёд, отталкивая Бэй Сяоу, другая, пользуясь случаем, окружила меня. Я оказалась разделена с защищавшем меня Бэй Сяоу.
  
  Видя Бэй Сяоу в кольце людей, не имея возможности высвободиться, я ужасно занервничала. В ушах звучали новые язвительные вопросы, они сыпались, демонстрируя причудливый склад ума журналистов шоу-бизнеса.
  
  ...................
  
  - Позвольте спросить, госпожа Цзян Шэн, этот мужчина рядом с вами имеет отношение к тому, что господин Чэн уехал первым? Скажите, вы не знаете, чей это ребёнок, от которого вы избавились, господина Чэна или этого мужчины?
  
  ...................
  
  - Госпожа Цзян Шэн, у вас интимные отношения с мужчиной рядом с вами? Неужели верны слухи, что у вас были особые чувства к вашему родному брату?
  
  ...................
  
  Есть в этом мире ещё вопрос, способный вызвать большее чувство стыда? В тот момент под градом их ненормальных предположения я уже обезумела от страха. А они, используя заточенные моралью острые ножи, кололи моё слабое самоуважение.
  
  Это было мучительно, но я не знала, как ответить, перед глазами, сплошной мрак. Бормотала: "Отойдите, посторонитесь". Поддерживаемая шаг за шагом стеной людей, пыталась пробиться сквозь этих безумных репортёров.
  
  Но они равнодушно игнорировали моё близкое к краху настроение, по-прежнему непрерывно забрасывая меня безжалостными вопросами. Не позволяя мне никуда улизнуть.
  
  В тот момент, стоя под сверкающими объективами, моё лицо было пусто и бесчувственно.
  
  Не знаю, кому я навредила, чтобы потребовалось так сводить со мной счёты.
  
  Тянью, где ты? Где ты, брат? Почему нет ни одного плеча, на которое я могла бы опереться?
  
  В полном замешательстве я смотрела на эту сумбурную сцену.
  
  Бэй Сяоу окончательно взбесился от глухих к голосу разума журналистов. В детстве в Вэйцзяпине он научился владеть всеми видами оружия, в полном боевом порядке. Кусаться, царапаться, щипаться, разрывать - весь арсенал.
  
  Ту журналистку с острым подбородком ждала неминуемая смерть, когда она вцепилась в прекрасное ухо Бэй Сяоу. Бэй Сяоу от ужасной боли, ударил, она опрокинулась на землю...
  
  Журналистка потеряла сознание. Перед этим она специально двумя руками вырвала клок волос на своей голове и расцарапала свою грудь. Возможно, удовлетворённая степенью полученных ран, она полная ненависти закрыла глаза.
  
  Потом кто-то набрал номера 120 и 110. 120 забрали журналистку с острым подбородком и её товарищей. Надо сказать, боевая мощь Бэй Сяоу всё так же сильна, как во времена Вэйцзяпина. 110 забрала Бэй Сяоу. Вне зависимости от моих объяснений, полицейские полагали, что Бэй Сяоу нападающая сторона. К тому же кто-то уже в коме и весьма вероятно умрёт, пара человек с тяжёлыми травмами и четверо с повреждениями средней тяжести.
  
  Полиция, разумеется, не могла ставить журналистов в затруднительное положение. Они платили этим надсмотрщикам за общественным мнением благоговейным трепетом, никто не хотел стать поводом для негативной информации.
  
  Я смотрела, как Бэй Сяоу уводят, тупо замерев на месте происшествия, ошалевшая и беспомощная.
  
  В небе парили птицы, но я не слышала их щебета.
  
  Может, возвращение в этот город было моей самой большой ошибкой? Раз уж выбрала уехать, то не должна была снова возвращаться на старую дорогу.
  
  
  11. Она мой пациент, я лучше, чем кто другой, знаю, что мне с ней делать.
  
  "Ах, разве это не моя дорогая Цзян Шэн?"
  
  Притворно ласковый, но издалека слегка холодный голос долетел до моих ушей, заставив меня растерянную и беспомощную машинально шагнуть назад.
  
  "Что случилось? Я напугал тебя?"
  
  Инвалидная коляска, всё такое же ангельски спокойное лицо. Синий отлив в чёрных глазах чистых, как хрусталь, длинные волосы, несколько прядей падают на его прекрасные глаза и ровную переносицу. Солнце озаряет тонкую фарфоровую кожу, своего рода болезненная меланхоличная красота.
  
  Чэн Тяньэнь!
  
  Голова закружилась, я вдохнула холодного воздуха и поняла, произошедший ряд событий - это всё спектакль срежиссированный им.
  
  Он смотрел на меня, губы изогнулись в прекрасную дугу. "Цзян Шэн, не надо испепелять меня ненавистью. Неужели мой брат не научил тебя, нежность в глазах девушки смотрится лучше. Только взгляни на себя сейчас, такой растерянный вид. Если бы эти журналисты засняли тебя, поместили в газету, и это дошло бы до моего деда, полагаю, ваши с Чэн Тянью мечты парить неразлучной парой непременно бы лопнули. Моему деду никогда не нравилась не умеющие себя вести, бесхарактерные девушки!"
  
  "Почему?" Я грустно смотрела на него. Тянью ясно сказал, его дорогой младший брат уже раскаялся, что по своему юному невежеству заставил меня страдать. Почему же, несмотря на это, снова устроил представление, пытаясь навредить мне?
  
  "Что за "почему"?" Чэн Тяньэнь спокойно посмотрел на меня, потом взглянул на своих подчинённых, и его внезапно озарило: "Ах, я понял, наверняка, Тянью сказал тебе, что я мучился угрызениями совести из-за событий четырёхлетней давности, верно?"
  
  Произнеся это, он с безграничным сочувствием и скорбью посмотрел на меня, будто на дурочку. "Цзян Шэн, я действительно очень сожалел. Сперва я хотел, чтобы он ещё сильнее ранил Лян Шэна! Почему только пальцы? Взяли и пришили. Я должен был заставить Чэн Тянью совсем покончить с Лян Шэном, например, отрезать ему голову! Так, пожалуй, узнав, что Лян Шэн внук деда, не было бы смысла везти его в больницу. Ха-ха-ха! Если бы так, было бы блестяще!
  
  Так, Цзян Шэн, ты бы никогда не вернулась, а Чэн Тянью раскаивался бы всю жизнь! Всю жизнь, не имея возможности заставить тебя сменить гнев на милость! Также как и я никогда не смогу его простить за потерянные ноги! Он был бы несчастен всю жизнь! Вот это называется хороший брат! Это называется глубокая братская привязанность, разделить горе, верно, дорогая Цзян Шэн!"
  
  Я смотрела на Чэн Тяньэня, который, как злой демон, ничуть не менялся в лице, говоря все эти ужасные вещи, и лишь испуганно бормотала: "Ты ненормальный, ты извращенец".
  
  Чэн Тянью, толкая коляску обеими руками, приблизился ко мне, на лице обворожительная улыбка, он сказал: "Я психически ненормален? Да? А стану ещё более ненормален, ты ещё такого не видела! Если бы ты никогда не вернулась, может, я бы не настолько поехал крышей. Я наблюдал, как Чэн Тянью страдает в ожидании тебя, а ты неожиданно вернулась. Он вдруг оказался ужасно счастлив! Так что, Цзян Шэн, чтобы вы с Чэн Тянью не потонули в беспредельном счастье, я заставлю вас мучиться вдвойне!" Договорив, он ласково взглянул на меня, во взгляде мелькали холод и презрение.
  
  Мне некуда было спрятаться от Чэн Тяньэня. Каждый раз он появлялся будто уверенный в победе охотник, а я становилась дичью, что он в любой момент может пристрелить. Поэтому он мог так заносчиво смотреть на меня, скорбящую и вызывающую жалость. Но я вдруг ужасно огорчилась, что Бэй Сяоу безо всякой причины снова попал в сети интриг. Раньше, хоть и непреднамеренно, я заставила его страдать, причинив вред Сяо Цзю. Однако даже после всего он по-прежнему прощал меня, по-прежнему оставался близким другом, стоял на моей стороне.
  
  А я опять принесла ему новые страдания. Что я должна сделать? Что делать?
  
  Его уже отвезли в полицейский участок, не знаю, что ещё случится. Подумав об этом, я решила побыстрее смотаться и не связываться с Чэн Тяньэнем.
  
  Но он стремительно двинулся в инвалидной коляске, преградив мне дорогу.
  
  "Дай пройти, ненормальный!" Я безжалостно оттолкнула его.
  
  Его тело слегка отклонилось, ветер отбросил волосы, открыв светлый и гладкий лоб. Он холодно посмотрел на меня, улыбнулся, промурлыкал: "Ненормальный? Боюсь, скоро ты будешь умолять этого ненормального! Не забудь, твой друг Бэй Сяоу в полицейском участке... А Линь Люй уже в коме".
  
  Линь Люй? Я с подозрением посмотрела на Чэн Тяньэня.
  
  "Верно. Линь Люй - это журналистка, которую вырубил Бэй Сяоу. Она уже в больнице. Если вдруг... по неосторожности... она умрёт..." Чэн Тяньэнь с весьма многозначительной улыбкой посмотрел на меня. Его тон отчётливо выделял каждое слово. Золотые лучи солнца падали на его чистое лицо, делая его похожим на ангела, готового, расправив крылья, взлететь к небу.
  
  "Что ты имеешь в виду?" Я испуганно посмотрела на этого демона с лицом херувима.
  
  "Что я имею в виду?" Чэн Тяньэнь, покачав головой, вздохнул: "Что же я имел в виду? Даже не думал. Но, Цзян Шэн, неужели ты сама ещё не додумала? Ах! Я забыл, у тебя же есть всемогущий Чэн Тянью, тебе не нужно просить меня. Даже если Линь Люй умрёт, Бэй Сяоу не приговорят к пожизненному сроку или смертной казни. Твой Чэн Тянью обладает такой властью! С Нин Синь он напряг все силы, задействовал все связи, и смертный приговор был отложен, а отложенный приговор заменён на отбытие наказания вне стен тюрьмы! Крошечное дельце Бэй Сяоу ерунда. Ах, в этот раз я, нечего сказать, допустил просчёт! Сделал неправильный ход!"
  
  Закончив свою речь, Чэн Тяньэнь взглянул на меня с выражением полным досады. В холодном взгляде сквозило удовлетворение. Два слова "Нин Синь", означающие "Чэн Тянью с большим трудом спас свою бывшую возлюбленную". Он знал, насколько сильна это бомба. Взрыв, ударивший мне по ушам, разорвался в моём сердце.
  
  "Цзян Шэн, что случилось? Переживаешь? Чэн Тянью такой парень, неужели ты ждала, что он будет хорошо относиться лишь к тебе? Впрочем, ты можешь поразмыслить насчёт меня хромого. Я бы сосредоточил всё моё хорошее отношение на тебе!" Сказав, он пододвинул коляску ещё ближе, протянул тонкую руку и с силой приподнял мой подбородок. Взгляд полон дьявольского наваждения, он сказал: "Цзян Шэн, тебе не мешало бы подумать о нас с тобой, я буду хорошо заботиться о тебе! По крайней мере, не как Чэн Тянью, что за твоей спиной, так терзается из-за другой женщины, что готов идти на смертельный риск".
  
  Почему слова Чэн Тяньэня так огорчили меня?
  
  Почему имена "Чэн Тянью" и "Нин Синь" иголками вонзились в моё сердце?
  
  Почему он спас Нин Синь, но ничего не сказал мне? Всё как говорит Чэн Тяньэнь. Ради другой женщины, что зовут Нин Синь, настолько беспокоился, что готов на огромный риск?
  
  А я? Хорошее отношение ко мне, что это? Привычка? Жалость? Сентиментальность?
  
  Оказывается, прежние отношения невозможно выкинуть из головы. Поэтому в то утро он был так жесток со мной, сказал: "Естественно я отпущу тебя. Продолжай тонуть в своей любви с кровосмешением! Ты дура, что не сможет искупить грехи!" Оказывается, он уже решил бросить меня.
  
  Тогда... Тогда, почему сразу вспоминается его улыбка и фраза: "Благоверная, я пока пойду... Жди, вернусь вечером, приготовлю тебе поесть". Это я перепутала? Додумала?
  
  Слёзы. Не удержалась, и они хлынули из глаз.
  
  Закапали на тыльную сторону ладони Чэн Тяньэня, он слегка заколебался, в глазах мелькнули скрытая нежность и сожаление, но в мгновение ока взгляд снова затвердел.
  
  Протянул руку, вытер слёзы с моих щёк, вздохнул: "Цзян Шэн, ты плачешь. Второй раз вижу, как ты плачешь, первый из-за пальцев Лян Шэна, второй из-за Тянью. Похоже, ты любишь моего брата. Какая жалость, что он совершенно не стоит твоей любви! Если бы ты выбрала любовь ко мне, я мог бы сразу же заставить Линь Люй уползти из больницы, тотчас пошёл в полицейский участок и благополучно вернул тебе Бэй Сяоу".
  
  "Ты сумасшедший! Отойди!" Я в бессилии оттолкнула его и сама осела на землю, волосы спутались клоками.
  
  Чэн Тяньэнь с коляски холодно смотрел на меня. Солнечные лучи падали на него, всех без разбора одаряя теплом и светом. Его тень, постепенно накрывала меня.
  
  "Доктор Лу, взгляните, там во дворе с растрёпанными волосами, это не ваша вчерашняя пациентка? Она. Вам не кажется, что её депрессия перешла в психоз!" - вдруг раздался голос того ненормального парня Кэ Сяожоу.
  
  В это момент пара удивительно тёплых рук возникла передо мной и потянула, крепко сжав в объятиях. Его пальцы, как весенний ветерок, легонько пригладили мои спутанные волосы, взгляд, как чистые весенние воды реки, пристально смотрел на меня. Он спросил: "Цзян Шэн, с тобой всё в порядке? А где Чэн Тянью? Что произошло?"
  
  Я оглянулась, будто Тянью где-то рядом, держа лопатку для сковороды, улыбается мне. Сказала Лу Вэньцзюаню: "Я хочу домой. Я хочу домой".
  
  Лу Вэньцзюань посмотрел на Кэ Сяожоу и распорядился: "Забери за меня отчёт, а я отвезу её домой, её состояние неустойчиво". "Ты не можешь забрать её! Она моя!" - вдруг заговорил молчавший рядом Чэн Тяньэнь, в зрачках сверкал холодный блеск.
  
  Лу Вэньцзюань взглянул на Чэн Тяньэня, уголки рта слегка приподнялись в улыбке, ответил: "Она мой пациент, я лучше, чем кто другой, знаю, что мне с ней делать!" Закончив, подхватил меня на руки и направился к стоянке машин.
  
  Подчинённые Чэн Тяньэня окружили со всех сторон, но Лу Вэньцзюань, не останавливаясь, по-прежнему шагал вперёд. Он искоса взглянул на Чэн Тяньэня, сказал: "Не забывай, это белый день!"
  
  Чэн Тяньэнь дал знак подчинённым отступить, посмотрел на этого весеннего мужчину и улыбнулся: "Ты нечто. Я позволю тебе уйти!" Закончив, легонько приподнял мой локон и погладил в ладони. "Цзян Шэн, ступай, отдохни! Ни в коем случае не спрашивай у брата о спасении Нин Синь. А то он будет думать, что ты мелочная и зловредная, мечтала, чтобы Нин Синь ушла со сцены!" Добившись своей цели, он рассмеялся.
  
  Лу Вэньцзюань оценивающе взглянул на Чэн Тяньэня, взгляд спокойный, как озеро в безветрие, и, не проронив ни слова, понёс меня в сторону от Тяньэня, настойчиво и энергично.
  
  Солнечный свет разливался по его чистому светлому лицу. Я в его объятиях скрюченными пальцами легонько вцепилась в его рубашку. Как маленькие дети, что в сильном страхе цепляются за одежду взрослого.
  
  В тот момент я была похожа на заблудившегося ребёнка. Крепко прижалась к этому чужому мужчине, державшего меня на руках. Для меня не было никого теплей этого мужчины.
  
  Он наклонил голову, с ласковым и сочувствующим выражением на лице сказал: "Цзян Шэн, не бойся! Мы скоро вернёмся домой!"
  
  Часть 3.
  
  Цзян Шэн:
  
  После того кошмара четыре года назад, когда ты потерял память, я больше не стригу волосы. Они растут и растут, доросли до талии.
  
  Брат, я всё время жду твоего возвращения. Жду, что ты вернёшься и как в тот год перед весенней поездкой сделаешь мне уродливую короткую стрижку.
  
  
  Чэн Тянью:
  
  Давным-давно поросёнок заблудился, сел у дороги и заплакал.
  
  Я хочу взять его домой, дать ему крышу над головой, защитить от непогоды. Хочу готовить ему каждый день, вырастить его гладким и тучным. Хочу всю жизнь защищать его, радовать, чтобы он не грустил и не плакал.
  
  Я клянусь, всегда быть с ним, всегда держать его поросячье копытце, чтобы он не сбился с пути на каком-нибудь перекрёстке.
  
  Хочу, чтобы он вырос в большую свинью, хочу всегда быть с ним рядом. Если мясник занесёт над ним нож, я встану перед ним. Если могу защитить его, я согласен расплатиться жизнью.
  
  Так, не замирай по-дурацки, слушая сказки, моя дорогая Цзян Шэн.
  
  Если ты такой поросёнок, согласна ли ты любить меня? Готова позволить мне всю жизнь защищать тебя?
  
  
  12. Он тот, кого ты любишь больше всех, но не может быть твоим возлюбленным.
  
  В тот день Лу Вэньцзюань унёс меня от злого духа Чэн Тяньэня. В машине он спросил: "Цзян Шэн, где твой дом? Я отвезу тебя. Или может сообщить господину Чэну, и он заберёт тебя".
  
  Я покачала головой в зеркале заднего вида. Взгляд туманился, кусая потрескавшиеся губы, сказала Лу Вэньцзэаню: "Он занят, полагаю, уже забыл обо мне. У меня нет дома. О, есть цветочный магазин, можешь отвезти меня туда? Если я не вернусь домой, Сянгу ведь не помрёт с голода? Ещё я хочу позвонить Цзинь Лин. Хочу, чтобы она подумала и что-нибудь посоветовала Бэй Сяоу".
  
  Возможно, моя речь была нелогична, Лу Вэньцзюань почувствовал, что моё психическое состояние на нуле. Поэтому не стал переспрашивать "домой" или "к господину Чэну".
  
  Машина ехала прямо, а я смотрела в окно. В потоке машин на шоссе передо мной вдруг снова возникла прежняя ужасная иллюзия - белый Линкольн рядом с машиной Лу Вэньцзюаня. В машине мужчина, отчётливый образ, ясное лицо, окутанное лёгкой печалью.
  
  Машина Лу Вэньцзэаня мчалась на полном ходу, а я, будто зачарованная этими хорошо знакомыми чертами, захотела открыть дверь и выйти - Лян Шэн! Абсолютно точно - это Лян Шэн.
  
  Лу Вэньцзюаня напугало моё странное поведение, он стремительно рванул к обочине и нажал на тормоз! Белый Линкольн исчез из моего поля зрения. Я распахнула дверь, Лу Вэньцзюань удержал меня. Он сказал: "Ты знаешь, только что, как это было опасно?"
  
  Я смотрела на него затуманенным взором и бормотала: "Я видела Лян Шэна, я видела моего старшего брата. Мне надо найти его! Быстрее поехали! Мне надо найти его!"
  
  "Лян Шэн?" Лу Вэньцзэань с сомнением посмотрел на меня, в глазах как в весенних водах реки отражался свет. Он глубоко вздохнул и спросил: "Это четыре года назад найденный и тут же потерянный внук старого господина Чэн Фанчжэна?"
  
  Слова Лу Вэньцзюаня заставили меня вернуться к реальности. Снова иллюзия? Всё это, белый Линкольн, те хорошо знакомые черты? Я подняла лицо и посмотрела на Лу Вэньцзюаня. Было не понятно, откуда ему известны такие подробности.
  
  Лу Вэньцзюань, увидев, что мой взгляд постепенно проясняется, слегка улыбнулся и сказал: "Я всё знаю, потому что четыре года назад, наблюдал его болезнь".
  
  "Ты врач Лян Шэна?" Я удивленно смотрела на молодого мужчину перед собой. Неожиданно между мной и Лу Вэньцзюанем обнаружилась нить. Мы оба в прошлом были связаны с Лян Шэном.
  
  "Можно сказать и так", - тихо произнёс Лу Вэньцзюань.
  
  В тот момент мне сразу захотелось, чтобы он рассказал мне больше о том, что произошло до исчезновения Лян Шэна. Например, о его болезни, или помнил ли он те два слова "Цзян Шэн"... В общем, всё, что было с ним связано, я очень хотела знать. В этот момент я вдруг признала Лу Вэньцзюаня своим психотерапевтом, вдруг родилась бесконечная зависимость и доверие к нему. Только потому, что в прошлом он был связан с Лян Шэном.
  
  Забавный вывод: "А" - человек, о котором мы заботимся, но покинувший нас. Мы пытаемся через "Б", некогда связанным с "А", освежить оставленные "А" прекрасные воспоминания. Если в прошлом мы доверяли "А", то это переносится и на "Б".
  
  Я вдруг заплакала перед Лу Вэньцзюаня, совершенно не скрываясь. Сообщила: "Лян Шэн очень важен для меня".
  
  "Я знаю". В ответе Лу Вэньцзюаня не было колебаний, сухо и аккуратно. Я подняла глаза на этого подобного весеннему ветру и утреннему солнцу мужчину. Следуя профессиональному чутью психотерапевта, он очень внимательно наблюдал за тайными побуждениями другой стороны.
  
  Лу Вэньцзюань, глядя на меня, стал рассказывать: "Под гипнозом твой мир сновидений уже поведал мне обо всех твоих тайных тревогах. Поэтому не нужно смотреть с таким удивлением. Хоть меня не было в событиях вашего прошлого, но по твоим снам я понял твои чувства, и знаю о твоих отношениях с окружающими. Бэй Сяоу - человек, которому ты непреднамеренно причинила боль, поэтому в твоём сне он играет роль У Далана, того, кого погубил твой персонаж Пань Цзиньлянь! Чэн Тянью в прошлом ранил тебя и Лян Шэна. Поэтому, несмотря на то, что в реальности, он в тебе души не чает, его образ наступает на тебя чёрной тенью, от которой даже во сне ты не можешь отделаться. Поэтому в твоём сне он У Сун, человек, который заносит нож над тобой и Лян Шэном.
  
  И, наконец, Лян Шэн. Он тот, кого ты любишь больше всех, но он не может быть твоим возлюбленным! Поэтому твоя психика в постоянном противоречии и тревоге. Любовь между братом и сестрой, как мужчины и женщины, в обществе табу. Ты и Лян Шэн, естественно, не исключение. Поэтому на тебя давит огромное чувство вины. Даже во сне вашу связь твоё подсознание представляет как постыдное чувство между Пань Цзиньлянь и Симэнь Цином.
  
  Лу Вэньцзюань произносил слова ясно и чётко. Когда закончил, поднял глаза и посмотрел на меня. Во взгляде сочувствие, симпатия и сожаление.
  
  Я низко опустила голову, слёзы текли, не переставая. Тайные мечты не выдержали и одного удара. Тем более перед лицом психотерапевта.
  
  Лу Вэньцзюань, глядя на меня, легонько пригладил мои волосы. Взгляд проникнут необычным светом. Он сказал: "Глупышка, поверь мне, всё наладится! Я обязательно сделаю так, что у тебя всё наладится!"
  
  Слова Лу Вэньцзюаня, будто успокоительное, вдруг привели меня в равновесие.
  
  Оказалось, есть человек, не заинтересованный в тебе, который, однако, может бескорыстно разделить твои тайные мечты. В этот момент в моём сердце родилось бесконечное доверие к этому постороннему мужчине.
  
  
  13. Есть кто-то, как и ты, способный принимать меня близко к сердцу.
  
  В присутствии Лу Вэньцзюаня этим полднем моё настроение постепенно стабилизировалось.
  
  Я всё колебалась, надо ли рассказать Чэн Тянью о происшествии с Бэй Сяоу. Не сомневаюсь, Тяньэнь сказал, что Чэн Тянью приложил все силы для спасения Нин Синь, чтобы моё сердце болело.
  
  Моё сердце не должно болеть. Тем более я не должна требовать объяснений с Тянью. Всё сказанное Тяньэнем, рассчитано на то, что я выставлю себя человеком, желающим, чтобы умная и порядочная девушка умерла. Это до такой степени злобное проклятье, как бы я посмела так думать.
  
  Мне лишь грустно, что он не рассказал об этом, и я наивно находилась в неведении, всем сердцем переживая за эту несчастную женщину. Ещё более грустно, что, возможно, всё так, как и сказал Тяньэнь. Тянью не может отпустить их прошлые чувства с Нин Синь. Я даже поняла, почему Чэн Тянью в больнице, ответив на звонок, сразу ушёл. Из-за того, что в другом месте этого города, другая девушка требовала его заботы.
  
  Юный невинный возраст, любимый человек, кто сможет забыть? Подумав так, моё сердце заныло. Ещё не ясная смутная обида рождалась внутри.
  
  В результате я не стала звонить Чэн Тянью. К тому же из-за этой обиды специально установила на номер Тянью "отклонить вызов". Подумала, что, не сумев дозвониться, он будет волноваться, ко мне пришло чувство удовлетворённой мести.
  
  Кто бы мог подумать, что я так изменюсь? Только будет ли он волноваться?
  
  Я позвонила Цзинь Лин, сказала, что Бэй Сяоу забрали в полицию. Потом подробно рассказала о своих делах. Я говорила: "Твою мать, наступила полоса невезения. Навлекла на себе этого демона Чэн Тяньэня! Цзинь Лин, ты всё-таки откажись от него. Он сводит меня с ума!"
  
  Цзинь Лин, услышав, заколебалась в нерешительности, и тихим голосом принялась оправдывать Тяньэня: "На самом деле, прежде он не был таким". Потом голос стал более напряжённым, она сказала: "Цзян Шэн, Тяньэнь, действительно, изменился, но ты успокойся. Нельзя попасться в его ловушку. Очевидно, он использовал дело Нин Синь, чтобы разлучить тебя с Тянью. Я не знала, что Нин Синь вышла. Вэйян мне ничего не говорила. Ясно, что Тянью не хотел, чтобы другие узнали. Одна из причин, возможно, чтобы не узнала ты. Он боится ранить тебя. Вряд ли, как сказал Тяньэнь, он и Нин Синь так сильно связаны. Иногда надо верить в моральные качества мужчины, что тебя любит! С другой стороны, тебе ни в коем случае не надо спешить задавать вопросы Чэн Тянью. Неужели ты будешь спрашивать его, почему он спас Нин Синь? Ты спросишь, и в результате Чэн Тянью может ошибочно понять твои намерения, решить, что ты предпочла бы, чтобы Нин Синь умерла. Это так подло. Тебе ни в коем случае не следует вестись на слова Тяньэня".
  
  Верить в его моральные качества? Опираясь на тот факт, что он установил в моей комнате веб-камеру и подсматривал, у него хреновые моральные качества! Слушая, как Цзинь Лин защищает Тяньэня, защищает Тянью, у меня в душе закипел гнев, ещё немного и я бы высказала, всё что думаю.
  
  Цзинь Лин, оценив моё молчание, сказала: "Тогда я пойду в полицию, посмотрю. Скажу, что пришла сделать репортаж. Надеюсь, смогу увидеть Бэй Сяоу. Цзян Шэн, не переживай! Дело с Линь Люй..." Она помедлила и закончила: "Я пойду к Чэн Тяньэню".
  
  Лу Вэньцзюань рядом, видя, с какой тревогой я рассказываю Цзинь Лин о Бэй Сяо, предложил: "Я могу попросить Кэ Сяожоу вам помочь. У него есть знакомые в полиции, которые частенько выпускают под залог его юную подругу".
  
  По телефону меня утешала Цзинь Лин, рядом утешал Лу Вэньцзюань. Про себя я подумала, пусть предпринимают меры в обоих направлениях! Чтобы справится с этим злым демоном, Чэн Тяньэнем, разве можно подходить к делу небрежно.
  
  После того как повесила трубку, поговорив с Цзинь Лин, на экране моего телефона высветился незнакомый номер. Я не знала. Когда сообразительного Бэй Сяоу забрали в полицейский участок, перед тем как конфисковали телефон, он тайком переадресовал все вызовы на меня. Подняв трубку, услышала, бесцеремонный детский голос, будто ребёнок нарочно пытается притвориться взрослым: "Бэй Сяоу, свиная башка, ты помер что ли? Договорились же, что в полдень заберёшь меня. Если ты сдох под одеялом какой-нибудь девицы, я тебя кастрирую!"
  
  Эта гневная речь напугала меня так, что я подсобралась. Ответила: "Сестра, это я тебя кастрирую, куда тебе за мной!"
  
  На той стороне на секунду замолчали, а потом полилась ругань: "Шлюшка, ты кто такая? Изнасиловала и убила Бэй Сяоу? Почему он не берёт трубку? Раз, другой, третий, всё не берёт, твою мать, Ба Бао сожжёт твой курятник! Проститутка! Потаскуха! Заканчивай свои любовные утехи...!"
  
  Худо-бедно, я тоже повидала на своём веку, а то бы развалилась от ругани этой девчонки, поносящей всех без разбора. Ещё кто кого! Твою мать, если бы Бэй Сяоу не попал по моей вине в полицейский участок, я бы перепрыгнула стену, чтобы сцепиться с этим новым увлечением Бэй Сяоу, Ба Бао - "восемь сокровищ", "семь мечей", "люшэнь-вань"* в полном комплекте.
  
  (*- название пилюль, дословно "шесть духов")
  
  Вот уж не думала, что мы с этой легендарной Ба Бао отыграем такое бурное вступление. Удивительным людям, в самом деле, выпадают удивительные испытания.
  
  Ба Бао, натолкнувшись на моё молчание, похоже, вдруг что-то просекла и спросила: "Ты кто, в конце концов?" А после забормотала с самой собой: "Неужели ты Сяо Цзю? Никому другому Бэй Сяоу не отдал бы свой телефон. Неужели ты, правда, Сяо Цю? И какого чёрта ты вернулась? Не могла не возвращаться? Так вот, Бэй Сяоу мой, я украла его. Ты шокирована?"
  
  Надо сказать, несмотря на мою депрессию и то, что Чэн Тянью её усугубил, я ещё не потеряла рассудок. В особенности, когда другие нападают на Сяо Цзю, у меня совершенно нет вариантов лишиться ума. Как в той фразе: "Ты можешь оскорблять меня, но не оскорбляй моих друзей".
  
  С ненавистью я произнесла: "Ты та Ба Бао, что на подмене? Ненужные Сяо Цзю вещи считаешь сокровищем! Нечего сказать, если бы это была Сяо Цзю, ты не осталась бы просто "восемью сокровищами", ты стала бы множеством вариантов "восьми сокровищ". Она бы сварила тебя в кашу, настругала бы в хлопья, обжарила как попкорн!" Высказав это, я почувствовала вину перед Бэй Сяоу, как можно было назвать его "ненужной Сяо Цзю вещью".
  
  Ба Бао помедлила, сказала: "Ни фига себе*. Ты откуда? Сяо Цзю - твоя мать, что ты так защищаешь её?"
  
  (* - в книге использовано более грубое ругательство)
  
  Разозлила! Разозлила! Если бы Бэй Сяоу был здесь, я бы бросила в него трубкой и сказала: "Я твой старший хозяин!"
  
  Следом в голову пришла ядовитая мысль, разве эта Ба Бао не новое сокровище Бэй Сяоу? Сразу охватило раздражение, я сообщила, что Бэй Сяоу в полицейском участке, жди его труп. Закончив, трижды ехидно усмехнулась, будто сама стала Чэн Тяньэнем, и мои коварные планы удались.
  
  Ба Бао, в конце концов, повесила трубку!
  
  Лу Вэньцзюань посмотрев на мою злобную усмешку, испуганно вздрогнул. Полагаю, весь день он видел во мне слабенькую добродетельную барышню, не думал, что я вдруг превращусь в плохую девчонку. С сомнением он произнёс: "Цзян Шэн, эта твоя Ба Бао, что из себя представляет?"
  
  Я ответила: "Даже не знаю, кто она такая, но она использует выражения подобное "ни фига себе". Произнося это, моё лицо покраснело. Во времена прошлых вольностей мы с Сяо Цзю не позволяли себе такие слова. Блин, в итоге эта плохая девчонка, по голосу не старше двадцати пяти, вдруг произносит такое, отобрав у нас с Сяо Цзю пальму первенства.
  
  Лу Вэньцзюань определённо тоже был шокирован моей речью. Раз уж сегодня по счастливой случайности он видел мою беззащитную хрупкость, пусть видит и смелую необузданность. Он сказал: "Цзян Шэн, слушая твою возмущённую речь, можно предположить, эта Ба Бао, весьма вероятно, та самая юная подруга Кэ Сяожоу".
  
  Слова Лу Вэньцзюаня поначалу удивили меня. Но я подумала, невозможно, чтобы все девушки Поднебесной, которых зовут Ба Бао, любили фразу "ни фига себе". Должно быть, это отличительная черта одного незаурядного человека.
  
  Потом я вспомнила того извращенца Кэ Сяожоу. Неудивительно, что он выглядит как гомосексуалист. Оказывается вдобавок он ещё мазохист, раз ему нравятся девушки подобные Ба Бао.
  
  Стоп. Лу Вэньцзюань только что сказал, у Кэ Сяожоу в полиции полно знакомых, и он часто спасает одну девицу. Так эта подруга - его тайная возлюбленная Ба Бао. Ах, неудивительно, что Бэй Сяоу никогда не рассказывал об этой своей знакомой. Оказывается, с этой Ба Бао связано много неприличного.
  
  Неожиданно зазвонил телефон.
  
  Снова раздался голос Ба Бао, она сказала: "Бэй Сяоу из-за тебя в полицейском участке. Ты знаешь, что за волчье логово этот участок! Ты сволочь! Я убью тебя!"
  
  Потом я узнала, почему Ба Бао так сказала. Услышав от меня, что Бэй Сяоу в полиции, она позвонила Кэ Сяожоу, рассчитывая получить подтверждение. Так или иначе, Поднебесная на сто ли одна большая семья. А этот извращенец Кэ Сяожоу как раз утром был косвенным очевидцем происшествия. Таким образом, он эту безрукую безногую новость донёс до Ба Бао, поэтому Ба Бао в гневе сочла меня виноватой.
  
  Только я собиралась зло ответить этой неподдающейся вразумлению Ба Бао, как она уже повесила трубку.
  
  Вскоре Кэ Сяожоу позвонил Лу Вэньцзюаню, поинтересовался: "Шеф, ты сейчас со своей пациенткой! Вернёшься после обеда?"
  
  Лу Вэньцзюань сказал: "Я с ней в "Милосы" ем мороженное". Он ещё не успел договорить, а Кэ Сяожоу уже дал отбой. Лу Вэньцзюань в замешательстве посмотрел на телефон, потом на меня, и, в конце концов, сказал: "Прошу прощения, я в туалет".
  
  Про себя я подумала, неудивительно, что этому извращенцу Кэ Сяожоу нравится ненормальная Ба Бао. Оказывается, они оба имеют одинаковые привычки, например, им нравится, совершенно непонятно почему, бросать трубки посреди разговора.
  
  Подумав об этой странной паре, я снова начала волноваться за Бэй Сяоу. Возможно ли, что как сказала Ба Бао, он попал в волчье логово. После таких мыслей моё сердце принялось ныть. Не ожидала, что мне не придётся терзаться долго, сразу же возникло ещё более сложное дело. Увидела лишь, как молнией перед глазами мелькнула тень. "Пиу..." Только я начала приглядываться, что это за штука, мороженное, как по волшебству, взлетело в воздух - "блям" и шлёпнулось мне на лицо. Холодный кусок с лица стёк на шею. В этот момент я увидела разряженную девушку лет 16-17, что подбоченись стояла передо мной. В руках всё ещё тарелка из-под мороженого. Она тыкала пухлыми пальцами мне в лицо и орала: "Бэй Сяоу, этот фраер, спасал тебя, лису, от толпы! Ты того стоишь? Если ты строишь глазки Бэй Сяоу, твоя госпожа Ба Бао вышвырнет тебя, проститутку!"
  
  Поначалу я была в замешательстве из-за этой нежданной напасти. Во всём мире только Вэйян четыре года назад могла обходиться так со мной из-за Лян Шэна, и мне негде было укрыться.
  
  В тот момент, когда эта девчонка швырнула мне в лицо мороженное и заговорила, я поняла, она и есть легендарная Ба Бао. Изо всех сил с суровым выражением я размазывала мороженое по лицу. Было стыдно, хотелось стать той оторвой Цзян Шэн, что бесчинствовала с Сяо Цзю в провинции. Тогда бы эта сволочь вытирала сопли и приглаживала всклокоченные космы! Подумав так, я почти выпрыгнула из-за стола, собираясь сказать: "Твою мать, ты больная! Ты сама шлюха..."
  
  Но этих слов не случилось. Не дожидаясь пока я поднимусь, Ба Бао махнула рукой. Эта девчонка, определённо, имеет отношение к Бэй Сяоу, в ведении битвы она необычайно дерзка и смела. Сверкающая тарелка из-под мороженного полетела мне прямо в лоб - резкая боль, моё лицо, заледеневшее после первого крещения мороженым, теперь покрылось тёплой кровью. Алая тёплая кровь, сливалась с белым холодным мороженным, перед моими глазами тоже всё краснело. Казалось, что этот хрустальный диск пробил в моём лбу дыру. Поэтому, хоть моё сердце кипело от гнева, и хотелось растоптать эту невероятную Ба Бао, у меня уже не было на это сил.
  
  Яростная боль и боязнь крови захлестнули меня. Я протянула руку в пустоту к этой девице, однако не дотянулась до её лица. В этот момент Лу Вэньцзюань, увидев издалека, что произошло, торопливо побежал. С силой оттолкнут Ба Бао в сторону. Беспокойно подхватил меня, стирая салфеткой следы крови, тревожно звал меня по имени: "Цзян Шэн, Цзян Шэн".
  
  А я уже обмякла в его руках и отключилась. В тот момент я вспомнила Лян Шэна, вспомнила те ранящие душу события, что случились много лет назад...
  
  ... Лян Шэн перед тем как потерять сознание, слабо указал на меня и сказал Бэй Сяоу: "Уведи Цзян Шэн, ей плохо от вида крови". Сказал и спокойно отключился...
  
  ... В то время у Лян Шэна была подруга Вэйян, а Сяо Цзю бросила Бэй Сяоу под предлогом любви к Лян Шэну. Поэтому мы оба были товарищами по несчастью, вместе шумели и скандалили, каждый день расписывая граффити городские улицы.
  
  Как-то раз мы, преследуемые полицией, оказывались в безвыходном положении. Неожиданно появился Лян Шэн и спас нас. Но Бэй Сяоу совершенно не был ему благодарен. Он посмотрел на Лян Шэна ледяным взглядом, внушающим страх. Указал Лян Шэну: "Это Цзян Шэн хочет быть со мной, хочет любить меня, я не просил её!"
  
  Лян Шэн со злостью прижал Бэй Сяоу к стене, сказал: "Бэй Сяоу, ты не можешь обидеть Цзян Шэн".
  
  Бэй Сяоу улыбнулся мне: "Цзян Шэн, смотри, у нас с тобой романтические отношения или это любовный треугольник?"
  
  Прохожие, не останавливаясь, отпускали ехидные замечания, мне было очень стыдно, я зарычала на Лян Шэна: "Лян Шэн, уходи! Убирайся!"
  
  Лян Шэн с тоской взглянул на меня, но не отпустил Бэй Сяоу.
  
  Его взгляд причинил мне боль, я закрыла глаза, и как следует приложила его портфелем по голове. Я забыла, в портфеле был контейнер с обедом, который Лян Шэн заботливо приготовил для меня. Когда он передавал мне его, ещё настойчиво напоминал; "Цзян Шэн, надо больше есть. Отощаешь, у Лян Шэна будет болеть сердце".
  
  И этот контейнер в настоящий момент как раз оказался на голове у Лян Шэна. Кровь, стекавшая по виску, смешалась с рисом и мясным бульоном. Лян Шэн чуть живой указал на меня, обращаясь к Бэй Сяоу: "Уведи Цзян Шэн, её тошнит при виде крови". И договорив, спокойно потерял сознание...
  
  А сегодня, мой дорогой брат, если ли кто-нибудь, кто может, как ты, принимать меня близко к сердцу?
  
  Когда я сомкнула веки, в уголке глаза набухла слеза и долго-долго расцветала на ресницах.
  
  
  14. Я не хочу домой, но мне нужно плечо, чтобы выплакаться.
  
  Твою мать.
  
  Ох, полагаю, комета Галлея, упав на Землю, не оставила бы такой большой дыры, как у меня на голове. Ба Бао, неужели ты "легендарный истребитель Цзян Шэн прекрасной, как цветок"?
  
  И ещё, полагаю, у нас дома молодой господин Сянгу уже проголодался так, что перепрыгнул стену, чтобы покончить с собой. У меня к Сянгу, действительно, нежные глубокие чувства, пробыв пару часов в забытьи, пройдя через все перемещения, и не переместившись, вопреки всему произошедшему, я ещё беспокоюсь о нём.
  
  Ох. Когда я очнулась, передо мной снова была снежно-белая стена.
  
  Не надо долго размышлять, я знала, это не могло быть ничем иным кроме больницы.
  
  Смотрите-ка, в этом году, я сделаю отличную выручку отечественной медицине. Сперва в погоне за белым Линкольном маленький "Жук" забросил меня в больницу. Потом бессонница и тирания Чэн Тянью довели меня до больничных покоев. Сегодня самое жёсткое. Спустившаяся с небес небожительница Ба Бао, блин, тарелкой из-под мороженого снова загнала меня на больничную койку...
  
  Лу Вэньцзюань рядом с моей постелью. В белом халате, на лице неясная печаль, рождающая просветление и спокойствие. Увидев, что я очнулась, он наклонился, опустил голову и мягким голосом спросил: "Цзян Шэн, ещё болит?"
  
  Конечно, болит. Пробей у себя на голове такую большую вмятину, попробуй. После того, как пришла в себя, лоб болел так, что чуть не текли слёзы.
  
  Вдруг рядом раздались рыдания. Я взглянула. О, Небо! Вопреки ожиданиям, это была Ба Бао. Перепугала меня так, что я чуть не свалилась с больничной койки.
  
  Ей что, показалось, причинённого ущерба не достаточно. Захотела, сделать дыру в моей голове ещё больше, поэтому пришла в больницу. Хочет всю меня превратить в глубокую траншею и тогда, закончив эти фортификационные сооружения, она удовлетворится?
  
  Но эта девушка плачет, будто потеряла кого-то из близких. А, увидев, что я очнулась, зарыдала ещё сильнее. Она плакала, всхлипывала и говорила: "Сестрица Цзян Шэн, я не думала, что это ты. Ты друг брата Сяоу. Если бы я знала, что это ты, как бы я могла ранить тебя, наговорить столько гадостей! Это всё кретинизм Кэ Сяожоу. Он рассказал мне, что Бэй Сяоу ради девушки то, да сё... Но не сказал, что имя этой девушки Цзян Шэн".
  
  Ба Бао всхлипывала и утирала рукой слёзы. Синие тени, смешиваясь со слезами, размазывались по её лицу шестнадцатилетней девушки. Мне постоянно хотелось выпрямить ногу и отпихнуть её назад к Сычуаньскому заповеднику спящего дракона*.
  
  (* - возможно, речь идёт о заповеднике Хуанлун в Сычуане с множеством озёр и водопадов)
  
  Глядя на безудержный плач, я подумала про себя, твою мать, похоже, она плачет обо мне. Я безвинно из-за тебя задвинутая железной пятой в больницу и то так не плачу. Не слишком ли ты рисуешься?
  
  Ба Бао, видя, что я не обращаю на неё внимания, продолжая плакать, рассказывала: "В тот момент я послала Кэ Сяожоу спросить, где вы. Он, идиот, не сказал мне, как тебя зовут. Поэтому я быстро побежала в "Милосы" и натворила всё это. Брат Сяоу очень близкий друг, сестрица Цзян Шэн ещё более важна! Я, Ба Бао, тоже близкий друг! Но я не подумала, что это сестрица Цзян Шэн. Только и знала, что ревновала. Я, Ба Бао, с 13 лет кручусь там и сям, я всегда справедлива по отношению к людям. Не такой я человек, чтобы цеплять своих друзей!"
  
  Конечно, ты не такой человек, чтобы цеплять друзей, ты им сразу в лоб? Попробовала бы "нацеплять" во мне такую дыру. Конечно, не смогла бы. Поэтому пробила одним махом? Я не плохой человек, не отказываюсь быть снисходительной к людям, только сдуру не набрасываюсь на неё с кулаками, желая в гневе ответить ударом на удар. Вот сейчас, придя в себя, смотрю на неё и подумываю, не сбросить ли её с 18 этажа больницы. Но только я собралась выпустить когти и взять реванш, эта героиня снова зарыдала и сказала: "Недоразумение".
  
  Ба Бао, наверное, хорошая девочка, просто шестнадцатилетний ребёнок. Видя моё застывшее лицо, она встала передо мной и крепко обняла мою только что пробитую ей голову, истерически рыдая. Может она боялась, что я расскажу Бэй Сяоу об этом инциденте, и потом Бэй Сяоу отвернётся от неё. Вроде она говорила, Бэй Сяоу очень важный друг. К тому же чёрт видит, хоть она и имела свирепый вид, когда говорила о Бэй Сяоу, но, на самом деле он ей нравился, правда, активность была лишь с одной стороны.
  
  Но, моя дорогая Ба Бао, ты чересчур деятельна. Раз не собираешься снова пробить мою жалкую голову, так давай пройдёмся по ране сестрицы Цзян Шэн. Я и не ожидала, что этот шестнадцатилетний ребёнок вытворит что-то хорошее. Своими объятиями, она как раз прижала к груди мою рану на лбу.
  
  Моя левая рука под одеялом что есть силы сжала правую, чтобы та не двинула ей по лицу. Я вытерпела это столкновение с объятиями Ба Бао, что тихо всхлипывала над моей раной, причиняя мне боль.
  
  Ох, эти ощущения, твою мать, не из приятных! О, Небо, срочно спаси меня! Позволила сперва избить до смерти, а теперь поддерживаю рыдающую у гроба. Говорит, я не нарочно, это случайность! Я ради друга из кожи вылезу! А потом буду рыдать и тыкать в его труп ножом.
  
  В итоге Лу Вэньцзюань утянул Ба Бао за дверь. Он сказал ей: "Не плачь. Иди, найди Кэ Сяожоу. Цзян Шэн нужен покой, она ранена". Ба Бао, наревевшись до красных глаз и синих кругов, сказала: "Сестрица Цзян Шэн, прости меня! Я не хочу, чтобы брат Сяоу меня возненавидел". Сказала, а слёзы продолжали литься из глаз.
  
  Я, из последних сил поддерживая голову, натужно улыбнулась: "Всё в порядке, было и было. Ступай скорее!" На самом деле, я боялась, что Ба Бао продолжит прижимать меня, не только выравнивая своей левой грудью дырку на моей голове, но её правая грудь продавит на моей голове вторую впадину.
  
  Ба Бао вся в слезах ушла. Уходя, она сказала: "Сестра, пойду, найду Кэ Сяожоу, чтобы он придумал выход для брата Сяоу".
  
  Только она ушла, моё лицо скривилось в плаче - больно! Очень больно! И так рана болела, а она ещё добавила своими объятиями. К тому же я с самого начала незаслуженно обижена. Жёстко, когда враг превращается в родную сестру. Я стала для неё любимой сестрицей Цзян Шэн, после того, как была пожалована тарелкой из-под мороженого в лоб.
  
  От боли и обиды слёзы туманили глаза. Я снова вспомнила о злом демоне Чэн Тяньэне, вспомнила Бэй Сяоу, вспомнила, что за моей спиной Чэн Тянью сделал всё возможное, чтобы спасти Нин Синь. Всё это навалилось вместе, разрывая душу, поэтому я рыдала до темноты в глазах.
  
  Что за жизнь! Непостижимо!
  
  Лу Вэньцзюань опешил от моего беспричинного плача. Смотрел на меня, не зная, как утешить. Просто спокойно смотрел, как я роняю слёзы.
  
  В конце концов, нагнулся, протянул руку и легонько вытер мои слёзы.
  
  Одну каплю. Один поток. Слёзы на его руке, некоторые испарились, некоторые просочились в кожу.
  
  Он сказал: "Цзян Шэн, не грусти, всё наладится! С Лян Шэном всё будет хорошо. С Бэй Сяоу всё будет хорошо. А у тебя всё должно стать ещё лучше!" Когда произносил эти слова, смотрел на меня с безграничным сочувствием, глаза слегка влажные, как у встревоженного волной лебедя. Тонкие сильные пальцы коснулись моих волос, слегка потрепал, будто успокаивая ребёнка. Его лицо в шаге от моего, во взгляде искренность и сожаление всё разом. Он сказал: "Цзян Шэн, поверь мне! Я уже связался с Чэн Тянью, он скоро приедет и заберёт тебя домой".
  
  Я сквозь слёзы смотрела на Лу Вэньцзюаня, плакала и говорила: "Я не хочу домой, но мне нужно плечо, чтобы выплакаться".
  
  Говоря это, я выглядела как ищущий утешения ребёнок.
  
  Лу Вэньцзюань замялся, но остался сидеть рядом. Моя голова склонилась к его плечу, из глаз тихо капали слёзы.
  
  Дверь с силой распахнулась.
  
  Со всей силы. За дверью, мужчина с глазами холодными, как лёд, смотрел на меня!
  
  
  15. Он обладал удивительной силой, заставляющей людей смотреть на него как на божество.
  
  Лу Вэньцзюань спокойно поднялся, похлопал меня по плечу, сказал: "Цзян Шэн, не размазывай слёзы. Господин Чэн пришёл к тебе. Я пока ухожу".
  
  Чэн Тянью бросил на Лу Вэньцзюаня ледяной взгляд. В глазах будто скрыты тонкие иглы, что искрятся тёмным холодным светом. Лу Вэньцзюань, проходя мимо, посмотрел на него, два взгляда скрестились. Один агрессивный и властный, другой, как лёгкие облака и ветер.
  
  Чэн Тянью покосился и слово за словом гнусавым голосом процедил: "Доктор Лу, всего доброго".
  
  Спина Лу Вэньцзюаня слегка напряглась. Он повернул голову, нахмурил брови и приветливым тоном полоном иронии произнёс: "Сожалею, не позаботился хорошо о Цзян Шэн! Только куда делся сам господин Чэн, когда забирал её из больницы? Заставил мою пациентку столкнуться с такими неприятностями!"
  
  "А? Твою пациентку?" Чэн Тянью, холодно взглянув на Лу Вэньцзюаня, сказал: "Сообщаю тебе, с этого момента она не твоя пациентка!" Закончив, не ожидая ответа Лу Вэньцзюаня, пошёл ко мне.
  
  Лу Вэньцзюань даже оглянулся назад, во взгляде лёгкая растерянность. Будто что-то вспомнив, заявил: "Господин Чэн, в этом деле решающее слово не за вами! Ради моего прежнего пациента Лян Шэна, я непременно должен вылечить Цзян Шэн. К сожалению, я не смог много сделать для того ребёнка, но то, что задолжал ему, верну Цзян Шэн и успешно вылечу её депрессию".
  
  В его речи сквозила некоторая неуверенность. Чэн Тянью нахмурил брови, но ничего не сказал и позволил Лу Вэньцзюаню уйти.
  
  Тянью обернулся, посмотрел на рану на моём лбу, нагнулся, спросил меня: "Что случилось?"
  
  Я со слезами на глазах смотрела на него. Не знаю почему, он обладал удивительной силой, заставляющей людей взирать на него как на божество, порождая в душе бесконечную зависимость. Пусть даже в этот момент моё сердце было полно недовольством им.
  
  Плача, я тёрла глаза, ответила: "Неужели ты не видишь? Побили. Не сама же я пробила башку для забавы".
  
  Кулаки Тянью сжались, скрипя зубами, спросил: "Кто это сделал?"
  
  Я исподлобья посмотрела на него, переспросила: "Зачем тебе имя? Неужели хочешь сделать её голову уступами?"
  
  Тянью покачал головой: "Быстрее говори, кто? Мне не нравятся уступы, я люблю голую равнину".
  
  Ах. Я бы тоже хотела, сравнять голову людей, что вредят мне, с землёй. Но все, как назло, после раскаиваются в грехах, преображаются и становятся моими бесконечно близкими "сёстрами". Я уже пресыщена этой необоснованной враждой, всё бесполезно! Конечно, я не могла рассказать обо всём этом Чэн Тянью. С какой стати я буду объясняться с этим мужчиной. Полагаясь на данное когда-то наставление Сяо Цзю, хоть сегодня он со мной скромен, вежлив и уступчив, я не могу забыть, что он принц, вскормленный сибирский волком. Скрытый в нём "волчий норов" в любой момент может вырваться. Естественно, это определение "волчий норов" не несёт в моём определении отрицательную окраску. Я имею в виду, он, чтобы защитить меня, может выкинуть что угодно!
  
  Тянью сказал: "О чём задумалась? О том враче? Ты ещё не сказала, кто ранил тебя".
  
  Его взгляд был нестерпим. Вдруг я вспомнила инцидент сегодня утром и осторожно спросила: "Если бы это был твой брат, что бы ты сделал?"
  
  Лицо Тянью слегка побелело: "Ты говоришь о Тяньэне? Это он ранил тебя?"
  
  Будь моё сердце пожёстче, позлопамятней, если бы я была половчее, то непременно кивнула бы и свалила все свои беды на Чэн Тяньэня. Я бы могла отблагодарить противника за причинённый утром позор. Но, к сожалению, я не могла валить с больной головы на здоровую, очень хотелось бы, но рука не поднималась.
  
  Поэтому я лишь беспомощно покачала головой и произнесла: "Тянью, у меня очень болит голова, я не хочу говорить об этом".
  
  Тянью посмотрел на рану на моей голове, сказал: "Ладно. Если не говоришь, я выясню сам. Я не могу это так оставить".
  
  Вдруг он засомневался и, вспомнив только что сказанное о Тяньэне, нерешительно спросил: "Цзян Шэн, ты ненавидишь Тяньэня? Поэтому так сказала".
  
  Я подняла лицо, посмотрела на Тянью, не зная, что означает его выражение. Я не то что ненавижу Тяньэня, я просто готова его убить. Этот демон хочет сжить меня со света. Я как раз созревала, если Ба Бао и Цзинь Лин не вытащат Бэй Сяоу из полиции, то расскажу Чэн Тянью о том, что сделал этим утром для меня Тяньэнь, распишу во всей красе. Меня, твою мать, несправедливо обидели! У меня сейчас ни отца, ни матери, ни старшего брата, одинокой сироте нанесена такая обида. Как раз подступили слёзы, только хотела открыть рот и выразительно изложить, как этот бес Чэн Тяньэнь устроил карательную экспедицию, Чэн Тянью вдруг заговорил.
  
  Он сказал: "Цзян Шэн, ты и Тяньэнь... Ты - девушка, что я люблю больше всего, он мой дорогой младший брат. Я знаю, в прошлом он был неправ. Он каялся в этом, будучи в забытьи от сильного жара. Даже когда ты вернулась, он часто поднимает это тему, не зная как компенсировать тот ущерб, что нанёс тебе по молодости, импульсивно и необдуманно. Я тоже знаю, что четыре года назад в том деле он был неправ, знаю, что рана, нанесённая тебе, очень велика, вплоть до того, что могу понять, насколько он тебе противен, как ты ненавидишь его. Но я надеюсь, ты сможешь простить те дела прошлого, сможешь простить Тяньэня. Своими слова только что ты будто прощупывала, если бы это сделал Тяньэнь, как бы я поступил. На самом деле, ты не должна так спрашивать. Не нужно сравнивать твоё и Тяньэня место в моём сердце. Из-за того что Тяньэнь не может сделать подобные вещи. Я верю ему! Надеюсь, ты не будешь иметь против него предубеждений".
  
  Я беззвучно глотала воздух. Желание рассказать Чэн Тянью о том, что Тяньэнь сделал утром, таким образом, перешло в молчание.
  
  "Я верю ему!"
  
  Хорошая фраза - "Я верю ему!"
  
  Ещё лучше - "Надеюсь, что ты не будешь иметь против него предубеждений".
  
  Я ещё полная надежд собиралась рассказать Чэн Тянью о пережитом утром инциденте. Никак не ожидала, что эти надежды под абсолютным доверием к Тяньэню разобьются до срока.
  
  Как дурочка застыла, так и не открыв рта.
  
  В этот момент позвонила Цзинь Лин, спросила: "Цзян Шэн, ты где?"
  
  Я ответила, что в больнице, снова в больнице, разбита в пух и прах летающей тарелкой, почти между небом и землёй. Я сказала: "Цзинь Лин, быстрее приезжай ко мне, я готова взорваться".
  
  Цзинь Лин ответила: "Погоди взрываться, я скоро буду! Предполагаю, ты всего-навсего увидела вечерние газеты. Тебе не надо взрываться, сразу полезай в урну с прахом".
  
  Услышав про газету, моё сердце задрожало. Но дрожь дрожью, а мне ещё хватило сил произнести: "Когда приедешь, не забудь, вынеси мою урну с прахом".
  
  Цзинь Лин сказала: "Я скоро. С делом Бэй Сяоу есть трудности. Хорошо бы тебе найти Чэн Тянью. Жди меня".
  
  Когда Цзинь Лин пришла, в больничной палате было тихо. Я и Чэн Тянью не разговаривали. Возможно, он думал, что Цзян Шэн такая мелочная, он вступился за Тяньэня, и она теперь молчит.
  
  Цзинь Лин взглянула на Тянью, в нерешительности держа газету в руках, и только потом развернула перед моими глазами.
  
  Заголовок газеты скользнул перед моим взором, потом сверкающая всеми цветами фотография, разная информация. Всё это промелькнуло предо мной, и слёзы закапали на простыню...
  
  "Мечты выйти за богача разрушены. Соперница Су Мань сделала аборт", "Клан Чэн вовлечён в дело с отцовством. Сторона невесты подозревается в связи со старшим братом", "Звезда Су Мань не избегла несправедливости. В больнице с соперницей"... Под этими заголовками мои фотографии в дверях больницы. Растерянность, всклокоченные волосы, пустой взгляд. Естественно, ещё фотографии Бэй Сяоу, со сноской: старший брат любовницы Чэн Тянью, подозрения на аморальные чувства между братом и сестрой. После в газете доводится до сведения информация по сравнению с утренним визитом журналистов ещё более жёсткая.
  
  Мои фотографии сопровождали сообщения. "Отнявшая у Су Мань жениха любовница. Содержанка Чэн Тянью, поначалу желающая втереться в шоу-бизнес, носит незаконного ребёнка. Семья Чэн полагает, что ребёнок от другого, к тому же есть предположения, что этот другой "единокровный старший брат". В общем новости от начала до конца, связанные с моим именем: Невзирая на! Невозможно! Алчность! Громадные планы! Жестокость!
  
  Рука Чэн Тянью опустилась на газетный лист, вены были готовы лопнуть. Взгляд, как нож. Проскрипел сквозь зубы: "Надо прибить Су Мань".
  
  Оказывается, Чэн Тянью утром навестил в больнице Су Мань, а Су Мань неожиданно ударилась в бесконечное покаяние. Она, действительно, пыталась покончить с собой, лицо бледное без кровинки, волосы в беспорядке. У Чэн Тянью вдруг не хватило жестокости сводить с ней счёты. К тому же она была так напугана этими сообщениями в газете. Думала только о смерти, только об этом новостном событии. И представить не могла, что пресс-конференция будет такая яростная. Хоть Чэн Тянью знал, возможно, всё совсем не так как она говорит. Но её бескровное лицо не позволило ему затевать с ней разборки.
  
  А сейчас обнаружились эти необычайно злобные статьи.
  
  Он растерянно посмотрел на меня и с нескрываемой болью произнёс: "Цзян Шэн, оказывается, утром ты столкнулась с такой ситуацией. Почему не сказала мне? Надо прибить Су Мань, прибить её! Я не прощу ей".
  
  Сказав это, легонько погладил мой висок. Я оттолкнула его. Оказывается, только "прибить Су Мань". Оказывается, он во всём предпочтёт обвинить девушку, которая пыталась покончить с собой, чем предположит, что это дело рук его дорогого младшего брата.
  
  Скрежеща зубами, я прошипела: "Не говори мне ни о какой Су Мань! Всё совсем не так, как ты думаешь. Твой дорогой братец, Чэн Тяньэнь, сегодня утром вместе с журналистами устроил всё это! Он злой дух! Слышишь меня, Чэн Тянью? Он демон!"
  
  Чэн Тянью застыл, глядя, как я, срывая голос, обвиняю его Тяньэня.
  
  В итоге, помолчав, произнёс: "Цзян Шэн, остынь, хорошо? Я знаю, ты ненавидишь Тяньэня, но это дело, определённо, задумка Су Мань. Возможно, ты не так поняла Тяньэня".
  
  Видя, до такой степени он хочет оправдать Тяньэня, у меня в груди вспыхнула ещё большая ненависть. Я зло посмотрела на него: "Я знаю, ты мне не веришь, не веришь каким-либо дурным вестям о своём младшем брате! Ваша семья Чэн такая славная! Люди вашей семьи Чэн драгоценны! Как может второй сын семьи Чэн навлечь неприятности на такую ничего не стоящую девчонку, как я!"
  
  Он с мукой во взгляде смотрел на меня: "Цзян Шэн, довольно! Раз дело обстоит так, я обязательно проверю. Только надеюсь, ты сможешь спокойней воспринимать Тяньэня. Он не такой плохой, как ты себе воображаешь. В конце концов, я умоляю тебя! Цзян Шэн!"
  
  Умоляет меня! Холодно взглянув на Чэн Тянью, разорвала газеты, бросила их на пол. Они будто моё сердце, безжалостно разорванное в клочья. Да, они братья, это сила крепче металла. А кто в результате я? Посмотрела на Чэн Тянью и, улыбаясь сквозь слёзы, сказала: "Когда сегодня утром Чэн Тяньэнь так со мной поступил, кого должна умолять я? Он не такой чистый мальчик, как ты думаешь! Не произноси больше при мне это имя! Я не хочу видеть никого из вас, братьев! Я ненавижу вас!"
  
  Молчание. Бесконечное молчание.
  
  Цзинь Лин тихонько взяла мою руку. Она не ожидала, что станет свидетелем подобной сцены между мной и Чэн Тянью. Я тоже никогда не думала, что настанет день, и между нами с Чэн Тянью из-за кого-то кроме Лян Шэна возникнут такие непримиримые разногласия.
  
  Ещё больше я не ожидала, что после долгого молчания Чэн Тянью вдруг нагнётся и примется поднимать разорванные мной клочки газеты. Он изо всех сил старался успокоить свой гнев. Я могла видеть, как дрожат мускулы его лица. Вопреки ожиданиям, он низко опустил голову и сказал: "Цзян Шэн. Хорошо. Раз ты так говоришь, я буду к тебе справедлив! У меня, Чэн Тянью, вряд ли есть какие другие способности, но я не могу позволить причинить вред моей девушке! Дай мне время, я должен пойти спросить Тяньэня об этом деле. Задавая ему вопросы, я должен видеть его лицо. Пусть даже твои требования справедливы, я должен встретиться с ним, верно?"
  
  В итоге он взглянул на Цзинь Лин рядом и через силу произнёс: "Прости, Цзян Шэн, я не должен был с тобой препираться. К тому же ты ранена! Я... неправ".
  
  В этот момент не только я застыла, застыла и Цзинь Лин. Никогда не видела, чтобы Чэн Тянью уступил, к тому же сказал женщине "Я неправ".
  
  Я смотрела на него, смотрела на его точёные черты лица, на блеск еле сдерживаемых слёз. Смотрела, как слегка изогнулись его упрямые губы, смотрела, как его длинные тонкие пальцы сжались и снова расслабились. В этот момент моё сердце размякло. Никогда не думала, что этот упорно следующий путём запугивания и насилия мужчина, который может так упорно спорить, скажет мне "Я неправ".
  
  В этот момент я вдруг почувствовала, что не должна ставить его в подобное затруднительное положение, давить его гордость и достоинство.
  
  Он сказал: "Цзян Шэн, полежи. Боюсь, твоя рана разболится". Произнося это, в его взгляде была бесконечная любовь и нежность.
  
  Цзинь Лин покачала головой. Давно живя в этом городе, она знала, по слухам старший сын семьи Чэн уверенный в себе жёсткий мужчина с бандитскими замашками. Кто бы мог подумать, беспокоясь, что у его девушки будет болеть рана, он так легко, и в присутствии посторонних, принесёт извинения.
  
  
  16. Он сказал: "Цзян Шэн, ты внушаешь страх".
  
  Тянью сидел на моей кровати, молча смотрел, как я засыпаю. Он сказал: "Успокойся немного, отдохни, и мы вернёмся домой".
  
  Цзинь Лин спросила: "Что сказал врач? Можно покинуть больницу?"
  
  Тянью ответил: "Боюсь, в больнице её будут донимать, поэтому хочу забрать её домой. Ты не приглядишь, пока она спит, я беспокоюсь, что тот парень, Сянгу, дома голодный".
  
  Сказав о Сянгу, полагаю, он вспомнил тот момент, когда я и Сянгу навалились сверху на Бэй Сяоу, и спросил Цзинь Лин: "А где Бэй Сяоу?"
  
  Только Цзинь Лин собралась открыть рот, как дверь распахнулась.
  
  "Су Мань?" Чэн Тянью изумлённо уставился на девушку. Он довольно громко произнёс это, и я сразу рефлекторно проснулась. Возможно "Су Мань" и "Тяньэнь", эти два имени обладают слишком сильной убойной силой, обрекая мой сон на гибель.
  
  Чэн Тянью повернул голову, посмотрел на меня. Он совершенно не торопился начать с Су Мань разборки по поводу статей в газете. Осторожно поддержал, помогая мне подняться.
  
  Безжизненное выражение лица Сумань, черные волосы свешиваются на лицо, сине-белые полосы больничной одежды подчёркивают серость кожи. Одной рукой она поддерживала капельницу, которая тянулась к игле в другой руке. Перемещалась шаг за шагом, за спиной следовал её помощник. С выражением лица полным сожаления она посмотрела на меня, лежащую на больничной кровати. Повернула голову, взглянула на помощника, потом на газетные листы у моей кровати. Дрожащим, срывающимся, будто только спросонья голосом произнесла: "Тянью, я пришла извиниться перед Цзян Шэн".
  
  Я изумлённо смотрела на Су Мань, не зная как реагировать. Но на лбу у Чэн Тянью уже вздулись вены. Он холодно произнёс: "Я уже принял твои извинения. Тебе не надо приходить к Цзян Шэн".
  
  Су Мань покачала головой: "Тянью, в этот раз я пришла извиниться не только за прошлые публикации о Цзян Шэн, за которые ты требовал с меня ответа, а в большей степени за информацию в газетах сегодня после обеда".
  
  Лицо Чэн Тянью побелело, он смотрел на Су Мань, не понимая, что она хочет сказать.
  
  Су Мань подумала и принялась объяснять: "Сегодня утром журналисты пришли брать у меня интервью, мой помощник предложил мне спуститься. Как раз, когда я принимала журналистов, вышли Цзян Шэн и Бэй Сяоу. Поэтому журналисты и устроили беспорядки. Но ты можешь спросить моего помощника, в тот момент я пыталась это остановить. Но из-за Бэй Сяоу, друга Цзян Шэн, возможно, памятуя о прошлой упущенной информации, журналисты только высмеяли меня. Я выходила уже полуживая, поэтому мыслила нечётко, поспорила с Бэй Сяоу, это дело, естественно, перекинулось на находящуюся рядом Цзян Шэн. Я, действительно, выставила её в дурном свете. Это моя ошибка, мне не следовало терять выдержку. А потом журналисты насели с чересчур злобными вопросами..." Договорив, зашмыгала носом, слёзы потекли по её серому лицу, извиваясь подобно цветку под дождём, она сказала: "Прости, Тянью, я обманула доверие, мне, стоящей перед вратами ада, не хватило хладнокровия, поэтому навредила Цзян Шэн. Но можешь спросить её, после того, как Бэй Сяоу стал драться с журналистами, я успокоилась и принялась просить репортёров не печатать про это, я умоляла их. Спроси Цзян Шэн... Никак не ожидала, что сегодня после обеда это появится в газетах..." Договорив, она безумно закашлялась, кашляя, смотрела на Тянью и повторяла: "Ударь меня, прибей совсем! Можешь, используя свою власть, закрыть мне дорогу в шоу-бизнесе. С меня, правда, довольно. Из-за того, что в этой жизни я не могу заполучить тебя, Тянью..."
  
  Эта фраза Су Мань "С меня, правда, довольно. Из-за того, что в этой жизни я не могу заполучить тебя, Тянью", была произнесена слово за словом, нежно и печально. Даже если мужчина ненавидит женщину, глядя, как она это говорит, неизбежно чувствуешь, все её беды связаны с тобой. Поэтому невольно растрогаешься. Чэн Тянью не был исключением. Изначально пылающий ненавистью после последней фразы Су Мань он немного поостыл.
  
  Да, он виноват перед ней. Он не должен был в этих "ветре, цветах, снеге и луне" вести подобную невоздержанную жизнь, сбивать её с пути так, что она не сможет забыть. Мужчина стремится к случайным удовольствиям, женщина требует "в жизни и смерти неизменно". Поэтому сейчас приходит на ум, что он всё-таки причинил ей боль.
  
  Подожди-ка, подожди-ка.
  
  Я смотрела, как картина передо мной вдруг изменилась. Су Мань вдруг взвалила на себя все ошибки, в которых я только что, срывая голос, перед Чэн Тянью обвиняла злого демона Чэн Тяньэня. Как вся эта холодная тоска пала на неё?
  
  Что она имела виду? Это что значит?
  
  Неужели они рассчитали, что я буду обвинять Чэн Тяньэня, поэтому Су Мань появилась, и взяла на себя эти ошибки, превратив все мои обвинения Чэн Тяньэню во враньё. К тому же в описанной ей картине заблуждений, она была представлена до крайней степени пассивной, совершенно в чужой власти, а я и Бэй Сяоу в итоге оказались теми, кто затеял это дело! Есть ещё более коварная ловушка? Подумав так, боль от впадины в моей голове расширилась до размера большого рифа.
  
  Чэн Тянью долго и многозначительно смотрел на меня, во взгляде сомнения и ещё то, что невозможно вообразить. Как это ему не приходило в голову, что таким способом я могу подставить Чэн Тяньэня? Только из-за того вреда четыре года назад, что невозможно забыть, я, которую он до сих пор в душе считал простым и чистым человеком, вопреки ожиданиям, вынашивала планы посеять вражду между братьями. Поэтому в его взгляде постепенно проступала боль.
  
  О, Небо! Почему я ещё не харкаю кровью! Когда в сериале героиня испытывает несправедливость, её рот наполняется кровью. Почему это меня всё ещё не тошнит?
  
  Тошнит? Меня сразу должно вырвать!
  
  Мои глаза налились кровью, когда я почти спрыгнула с постели, собираясь заплевать Су Мань всё лицо, Чэн Тянью с силой удержал меня, сказал: "Цзян Шэн, она уже признала свои ошибки. Даже если ты не можешь простить её, не надо с ней препираться".
  
  Кровь не пошла горлом, плевок тоже не получился, сдерживая переполнявшую душу ярость, почти переливающуюся через край, я крикнула: "Чэн Тянью, ты свинья! Эти её ошибки брехня! Она просто врёт! Она не стоит твоей жалости! Она не так жалка, как ты представляешь! Инцидент сегодня утром дело рук Чэн Тяньэня! Это сделал твой брат, не она!"
  
  Будучи на взводе, моя речь была сумбурна. Закончив, я швырнула подушку в лицо Су Мань. Она глянула на меня и мягко осела на руки своего помощника.
  
  Я посмотрела на неё ещё более возмущённо: "Твою мать, Цзян Шэн видела, как падают в обморок от удара камнем, но, чтобы от удара подушки, такое в первый раз. Твою мать, ты из папье-маше? Как я не растоптала тебя притворщицу!"
  
  Чэн Тянью крепко держал мои руки, страдания на лице будто вырезаны резцом, он сказал: "Цзян Шэн, мне бы не хотелось спорить насчёт твоих наговоров на Чэн Тяньэня, но как можно так жестоко обращаться с женщиной, разоблачившей твою ложь".
  
  Слова Тянью привели меня в замешательство. Хоть я и раньше понимала, появление Су Мань, эта её речь непременно заставят Чэн Тянью думать обо мне подобным образом. Но никак не ожидала, что после его слов "наговоры на Тяньэня", мне станет так больно и грустно.
  
  Да. Я наговариваю на его младшего брата, только по своей злопамятности, из-за того случая четыре года назад. Поэтому, не считаясь с многочисленными раскаяниями этого белоснежного доброго ангела Чэн Тяньэня, по-прежнему ненавижу его, по-прежнему хочу вовлечь в неприятности, разрушить их братские чувства.
  
  Глядя на муку и скорбь в глазах Чэн Тянью, спросила: "Почему ты считаешь, что это я наговариваю на Тяньэня, а не Су Мань наговаривает на меня?"
  
  Чэн Тянью схватил мою руку: "Довольно, Цзян Шэн! Все в Поднебесной знают, насколько ты важна для меня. Су Мань тем более известно, окажись, что она обозналась, каким будет мой ответный удар. Из-за того, что я не могу позволить другим причинить тебе вред. Зачем ей такие последствия, она не совершит подобной ошибки. Ей более чем кому-либо ясно, какова будет расплата. Но она раскаялась, признала вину, она, действительно, не хотела навредить тебе. Так или иначе, зачем ей снова окунаться в эти сплетни. Подумай немного логически, хорошо?"
  
  Ладно! Хорошо! С болью в душе и гневом во взгляде я посмотрела на Чэн Тянью и, подчёркивая каждое слово, произнесла: "Чэн Тянью, я признаю, я ненавижу Чэн Тяньэня, ненавижу его до смерти. Поэтому оговорила его. Я хотела, чтобы ты тоже ненавидел его. Хотела, чтобы вы, братья, переругались из-за меня, стали как вода и огонь. Я ненавижу вас из-за того, что вы заставили Лян Шэна страдать. Теперь ты удовлетворён?"
  
  "Цзян Шэн, замолчи! Я не хочу тебя слушать!" Чэн Тянью смотрел на меня с негодованием, прекрасные глаза были полны отчаянья.
  
  Каждый из нас твёрдо стоял на своём, желая причинить другому боль, без какой либо возможности искупления. Подобно тому, как в прежние годы Вэйян также восстановила меня и Лян Шэна друг против друга, оставив обе стороны в шрамах.
  
  В этот момент Су Мань приоткрыла глаза и сказала: "Прости, Тянью. Прости, Цзян Шэн. Я, действительно, должна умереть! Я не хотела так. Не думала, что из-за моей любви к Тянью, причиню вам столько горя". Договорив, подняла полный страданий взгляд на Чэн Тянью и продолжила: "И ещё, Тянью, я за Вэйян беру назад наши слова, что мы говорили в день возвращения Цзян Шэн. О том, что Цзян Шэн, такая упорная барышня, вернулась не из-за того, что скучала по тебе, а потому что хотела свести с тобой счёты, за ту боль, что ты причинил Лян Шэну четыре года назад. Я забираю эти слова назад. Мне кажется, причина, по которой Цзян Шэн сваливает это дело на Тяньэня, совершенно не в том, что она хочет отомстить, заставить вас братьев стать врагами. Цзян Шэн должно быть добрая девушка. Я думаю, она перекладывает вину на Тяньэня, потому что хочет, чтобы ты помог вытащить Бэй Сяоу из полицейского участка. Она так независима. Возможно, подумала, если в этом деле будет замешан Тяньэнь, ты сразу наведёшь порядок, придёшь на выручку Бэй Сяоу, так как это случилось из-за ошибки твоего младшего брата, и ты, как старший, должен за него компенсировать. Поэтому, Тянью, не переживай и не теряй веру в Цзян Шэн. Она никак не может ради мести причинять неприятности Тяньэню...."
  
  Добренькая Су Мань! Сколько понимания ради того, чтобы защитить меня. Твою мать, растрогала меня до слёз. Ясно дала понять Чэн Тянью - Цзян Шэн совершенно тебя не любит! Она вернулась, ради мести, поэтому очерняет Чэн Тяньэня. Тянью, ты не должен быть обманут её простым видом!
  
  Тянью, застыв, смотрел на меня, непрерывно прокручивая слова Су Мань в голове. Непрерывно...
  
  Она вернулась, не из-за того, что любит тебя, а, неся за собой четыре года неизбывной ненависти, чтобы вместе с Лян Шэном забрать у тебя то, что они потеряли.
  
  Она не любит тебя! Она принесла с собой четыре года неизбывной ненависти! Забрать у тебя то, что потеряла.
  
  Она не любит тебя! Она не любит тебя!
  
  Она никогда тебя не любила!
  
  Выражение глаз Тянью вдруг изменилось, он гневно посмотрел на Су Мань. Не зная, с чего начать, интонации его голоса был неопределённы: "Цзян Шэн, пройдя за четыре года новые дороги, мосты, наблюдая за меняющимися пейзажами, ты вернулась. Однако совсем не потому, что не смогла забыть меня, ты не смогла забыть свою ненависть. Ты вернулась не для того, чтобы встретиться со мной, а потому что крайне беспокоилась за него. Я лишил тебя его, заставил его уйти, поэтому ты ещё больше ненавидишь меня, ещё больше хочешь увидеть мои страдания? Верно, моя Цзян Шэн?"
  
  Когда он произносил эти слова, его голос был полон муки. Он забыл про то, что рядом Цзинь Лин, Су Мань и её помощник. Его глаза застило одно слово "обман", я его обманула, в сердце лишь одна истина "вернулась, желая отомстить". Он тихонько протянул руку, погладил моё лицо, сказал: "Цзян Шэн, ответь мне, это так? Я хочу услышать это от тебя!"
  
  Я слегка усмехнулась, оказывается, он готов был верить словам Су Мань. Раз ты уже поверил, к чему спрашивать меня! Раз ты уже так думаешь, к чему придавать значение моему ответу? Неужели я скажу: "Нет, это из-за того, что я четыре года помнила, в этом городе есть ты, похожий на Лян Шэна, который ждёт меня", ты сможешь поверить, что я люблю тебя?
  
  С самого начала этот подобный небожителям мужчина не должен был принадлежать мне. Мы, как пара, до такой степени несообразны, скольким людям это гвоздь в глазу, заноза в теле. Сейчас я поняла, быть вместе так мучительно, лучше уж пораньше расстаться.
  
  Решив так, моя холодная усмешка стала ещё глубже.
  
  Выдавила сквозь зубы: "Да, Чэн Тянью! Я никогда не любила тебя! Как я могу любить тебя? Ты чересчур подвержен иллюзиям! Я хотела разлучить тебя с Тяньэнем, а потом посмотреть, как через эти недоразумения вы раните друг друга! Наблюдать, как вы подобно мне и Лян Шэну оба покроетесь шрамами. Вот бы я радовалась! Я вернулась, чтобы отмстить, чтобы причинить тебе боль. Потому что я ненавижу тебя! Не глупи, молодой господин! Как я могу любить тебя? Любить человека, что причинил боль Лян Шэну? Я не люблю тебя! В этом мире, я любила только одного мужчину. И это мой старший брат. Даже если это инцест, будь он здесь, я сбежала бы с ним на край света. Не имеет значения, что вы думаете, что говорите. Вы, люди, твердящие о моральных принципах, неужели вам в голову никогда не приходили грязные мысли?"
  
  Когда я говорила это, на лице играла легкомысленная улыбка, но сердце рвалось и разрывалось от нестерпимой боли. В особенности последние слова, произнося их, я почти задохнулась. Раз уж, Тянью, я призналась, что люблю Лян Шэна, что инцест способен принести мне удовлетворение, почему бы мне не позволить и тебе испытать удовлетворение? Я могу доставить тебе это удовольствие. В конце концов, когда-то я была к тебе привязана, придавала тебе значение!
  
  Руки Тянью, касающиеся моего лица, были стылые, как лёд. Он, замерев, смотрел на меня, смотрел, как я произношу слово за словом, каждое будто игла, каждая фраза - нож. Это всё будто нескончаемый кошмар. Прежде у него было бесчисленное множество предположений относительно меня и Лян Шэна. И вот сейчас, в конце концов, я сама выложила ему всё.
  
  Он, как дурак, тихонько водил пальцами по моему лицу. Капля слёз изысканная и блестящая, как жемчуг, скатилась с уголка его прекрасных глаз и тихонько упала. Словно звезда с небес, прорезала его утончённое, изящное лицо. В тот момент её блеск был настолько прекрасен, что заставил печень и внутренности разрываться на мелкие кусочки.
  
  В первый раз я видела слёзы этого мужчины.
  
  Правда, лишь одну каплю.
  
  Потом он отнял руку, крепко сжал и медленно расслабил. В зрачках искрились осколки разбитых иллюзий, с болью и безнадёжностью он смотрел на меня. Его рука мягко поднялась и, рубанув воздух у моего лица, упала.
  
  Видя, что он собирался ударить меня, в душе разлилась ещё большая горечь. Я холодно усмехнулась: "Оказывается, ты в итоге хотел оставить мне на память пощёчину! Давай! Вы, братья, можете оставить Лян Шэну сломанные пальцы! Можете засунуть Бэй Сяоу в полицейский участок! Оставить мне памятную пощёчину, это слишком легковесный подарок!"
  
  "Цзян Шэн! Ты..." Чэн Тянью надрывно выкрикнул моё имя, снова с силой вскинул руку и со всего маха удалил по своему лицу.
  
  При звонком звуке пощёчины все замерли.
  
  Он низко опустил голову и потом медленно запрокинул, чтобы остановить льющиеся слёзы. Лишь одна капля выразила скорбь, он не позволил течь остальным. Не глядя на меня, отступил назад, забормотал: "Ты права, Цзян Шэн. Я бесполезен. Я потратил все силы, но так и достучался до твоего сердца. Я потерпел поражение!
  
  Я проиграл. Цзян Шэн. Сейчас я признаю, твоя месть хоть и неидеальна, но очень основательна. Сейчас мне, как ты и хотела, очень больно. Раз уж быть со мной вместе для тебя так мучительно, я ухожу".
  
  "Я ухожу". Чэн Тянью бормотал, руки бессильно повисли вдоль тела. В конце концов, взглянув на меня, произнёс: "Но ты не волнуйся, я сделаю так, что Бэй Сяоу спокойно выйдет".
  
  Он хочет уйти?
  
  Именно так. Он хочет оставить меня.
  
  Оказывается, сейчас мы не можем уже быть такими, как четыре года назад. Не можем вернуться в тот вечер, когда он пускал со мной фейерверки. Не можем вернуться к той ночи, когда учил меня играть на фортепьяно. И уж тем более не можем вернуться в тот полный солнечного света полдень на вокзале. Тогда он обнял меня, та нежная улыбка, искренность, любовь, забота и терпимость...
  
  Чувства вышли из-под контроля. На ум вдруг пришло, что он уходит, возможно, в большей степени из-за того, что у него есть Нин Синь, я принялась болтать, что ни попадя: "Господин Чэн, естественно, я не волнуюсь! Ты смог вытащить Нин Синь. Что тебе стоит решить вопрос с Бэй Сяоу".
  
  Спина Чэн Тянью в дверях напряглась. Он повернул голову, ледяной взгляд, губы дрогнули, произнёс: "Цзян Шэн, ты, правда, внушаешь страх! Оказывается, ты так ненавидишь всех людей, что пришлись не по вкусу тебе и Лян Шэну, вплоть до того, что хочешь заставить их друзей и близких платить за ошибки прошлого!"
  
  Сказав, он, уже не оборачиваясь, вышел.
  
  Так и сказал: "Цзян Шэн, ты, правда, внушаешь страх!" Сказал это из-за Нин Синь. "Цзян Шэн, ты внушаешь страх!"
  
  Чэн Тяньэнь, твой расчёт был верен. Я, и правда, не смогла не спросить Чэн Тянью о деле Нин Синь. Спросила, заставив его почувствовать свою враждебность к Нин Синь, к её младшей сестре Вэйян, что причинила мне боль, ненависть к прошлому, в котором Чэн Тянью любил её.
  
  М-м! Раз уж дошло до такого, закончим с этим на сегодня.
  
  Закончим на этом.
  
  Я медленно опустилась на пол, крепко обхватив колени. Чёрные волосы атласом скользнули вниз. Я широко открывала рот, задыхаясь, слёзы тихо капали. Прямо перед глазами Су Мань, в чьём взгляде сверкал победный блеск.
  
  Да, Тянью, мы проиграли, они выиграли.
  
  Мы потерпели сокрушительное поражение, они восхитительную победу.
  
  В этот момент Цзинь Лин тихонько опустилась рядом и обняла меня. Мягко пригладила мои волосы, не зная, однако, как меня утешить. Она не Бэй Сяоу, она не была свидетелем этого ужасного утра, поэтому не могла подобрать для меня оправдания. К тому же в данный момент, пусть даже оправдания будут найдены, Тянью не поверит. И потом, как она сама решится поверить, что Тяньэнь, мальчик, которого она прежде любила так чисто и красиво, настолько пропитан ядом.
  
  Уголок губ Су Мань слегка изогнулся в улыбке, она шагнула вперёд, с честным и добрым лицом сказала: "Цзян Шэн, прости, неужели это из-за меня у вас с Тянью всё так изменилось. Прости! Но... я никогда не думала, что ты так ненавидишь Тяньэня. Не ожидала, Тянью так хорошо к тебе относится, а ты вдруг так расстроила его. Цзян Шэн, ты, правда, слишком далеко зашла!"
  
  Стоило прислушаться к своим странным ощущениям, которые в дополнение к гневу вызвали слова Су Мань. С чего бы эта одержавшая победу девушка бряцает передо мной оружием, подчёркивая превосходство. В тот момент я не задумывалась о том, чтобы проучить её, просто охваченная ненавистью поднялась и со всех сил толкнуть её за дверь. И сразу же с огорчением узнала, почему она неожиданно оказалась такой слабенькой. Чэн Тянью вдруг вернулся и стоял в коридоре за ней, а она делала вид, что не заметила. Зашла ещё дальше в стремлении очернить меня, показать, что она невинная жертва, а я внушаю ужас.
  
  Сейчас она как осенний листок мягко опустилась на руки Чэн Тянью, длинные волосы в беспорядке, серое лицо, на ресницах блестят капли слёз. Будто заблудившийся ангел, падший и потерпевший поражение. Капельница вырвана из руки, медленно потекла кровь.
  
  Чэн Тянью непонимающе смотрел на меня. Во взгляде читалось, как я ужасна, совершенно безнадёжна. Он сказал: "Цзян Шэн, я последний раз произношу твоё имя, в конце концов, я умоляю тебя! Перестань сводить счёты с людьми задевающими тебя! Довольно уже!"
  
  Сказав, он наклонился, обхватил тонкую талию Су Мань и поднял ей на руки. Распорядился: "Позови медсестру".
  
  Су Мань вскинула голову, посмотрела на себя в объятиях Тянью и словно сквозь сон защебетала: "Тянью, Тянью, прости. Я снова огорчила вас".
  
  Действительно, твою мать, прирождённая актриса! Этот мягкий печально-трогательный голос, в котором мне слышалось, как её, "совершившую тяжкий грех", иссекут на тысячи кусков.
  
  Чэн Тянью ничего не сказал, только нёс её, удаляясь шаг за шагом.
  
  Она в его объятиях.
  
  Прекрасная картина! А как же я? Слёзы залили лицо. Цзян Шэн, как же ты? Без Чэн Тянью? Не о чем плакать. Ты слишком никчемна.
  
  В последний момент Чэн Тянью обернулся и посмотрел на меня. Некоторое время колебался, потом сказал: "Э-э. Я был сегодня в обед в Сяоюйшане, оставил в квартире кое-какие вещи. Сейчас вот вернулся, чтобы сказать, приедешь в квартиру, выкини их. Я дал волю чувствам".
  
  Закончив, ушёл. Не оборачиваясь.
  
  Су Мань в его объятиях, склонив голову, обернулась в мою сторону, криво усмехнулась с победным видом, и прекрасными губами без звука произнесла: "Цзян Шэн, это за то, что задолжала мне прежде".
  
  
  Ах, я задолжала тебе Чэн Тянью, поэтому возвращаю. А вы мне не задолжали? Как вы мне возместите?
  
  
  17. Маленький поросёнок заблудился, сел у дороги и заплакал. Я хочу взять его домой, дать ему крышу над головой.
  
  В тот день я не осталась в больнице.
  
  Мы с Цзинь Лин вместе вернулись домой. В такси я сказала: "Цзинь Лин, приюти меня. Поедем, соберём в квартире Чэн Тянью вещи. Я хочу вместе с Сянгу попросить у тебя убежища".
  
  Потом в процессе разговора я плакала, прикрывая руками свою Турфанскую впадину на голове. Навалившиеся печали внесли в мои мысли путаницу, я спрашивала: "Цзинь Лин, скажи, это же не потому, что у меня на голове останется некрасивый рубец, Тянью не хочет меня? Раз так, я до смерти ненавижу Ба Бао. Я непременно встряну в отношения Ба Бао и Бэй Сяоу. Меня даже не волнует Сяо Цзю!"
  
  Цзинь Лин плакала со мной вместе.
  
  Вытирая слёзы, я продолжала: "Цзинь Лин, ты, рыдающая задница, видишь насколько твой Тяньэнь, что б его, злобный демон! Собирался раздавить меня, как кузнечика. Я бы на твоём месте гордилась. Раз в пятьсот веков появляется такой гений. Твою мать, неужели люди, которые ломают ноги, так талантливы? Если так, давай просто выпрыгнем из этого такси, ты, я и водитель, все втроём переломаем ноги, и станем вместе с Тяньэнем такими же гениями".
  
  Цзинь Лин от моих слов зарыдала ещё сильнее.
  
  Водитель такси первоначально весьма обеспокоенный, что мы с Цзинь Лин так надрываемся, услышав, что я проклинаю его сломать ногу и стать гением, ещё больше занервничал. Раздался резкий звук, он чуть не ударил в зад белому Линкольну, ехавшему впереди.
  
  Снова белый Линкольн!
  
  В зеркале заднего вида прекрасное размытое лицо, как во сне, как в грёзах. Мои зрачки расширились.
  
  Я потянула Цзинь Лин за руку, серыми губами сбивчиво забормотала: "Цзинь Лин, я снова видела Лян Шэна". Сказав, отчаянно толкнула дверь машины.
  
  Цзинь Лин расстроил мой ненормальный поступок. Она сказала: "На улице темно, у тебя перед глазами всё смешалось. Цзян Шэн". Потом обратилась к водителю: "Шеф, поезжайте быстрее, моя подруга очень устала".
  
  Неужели, как всегда, это снова моя иллюзия? Или это из-за того, что слёзы застят глаза!
  
  Но когда я попыталась присмотреться получше, тот белый Линкольн уже исчез среди потока машин.
  
  Возможно, это, правда, галлюцинация.
  
  
  Вернулись в Сяоюйшань, открывая дверь, ещё думала, не натворил ли Сянгу что с голода. Толкнула дверь, ш-ш-ш... - множество прекрасных лепестков, будто цветочный дождь, покрыли мою голову, тело, рану.
  
  Мы с Цзинь Лин замерли.
  
  В гостиной витал аромат лилий, весь центр комнаты был завален белыми лилиями. Облако белых воздушных шаров колыхалось в воздухе, сплошь закрывая потолочную плитку. От каждого шара тянулась красивая бечёвка, на конце которой был привязан маленький колокольчик. Под дуновением ветра из окон колокольчики издавали приятный звук.
  
  В этот момент я вспомнила слова Чэн Тянью. Он сказал, что в обед заезжал в Сяоюйшань оставил кое-какие вещи... Взглянув на ведущую на второй этаж лестницу, всю увитую яркими розами, я вдруг поняла, про что он...
  
  Я тупо поднималась по этой цветочной дороге. Цзинь Лин прикрыла дверь и двинулась за мной.
  
  В гостиной на втором этаже стена красных роз. Чистые, как кровь возлюбленного, обступали громадное сердце. Рядом с сердцем ракушками выложено несколько слов: "Цзян Шэн, с днём рождения!"
  
  Вмиг взгляд затуманился. Я слегка погладила раковины, мы их набрали вместе с Тянью, когда разыскивали Лян Шэна в Санья. Брели тогда по песчаной отмели вдоль линии прилива, он собирал их одну за другой.
  
  Я шутила, собираешь их, как драгоценности. Он, смеясь, отвечал: "Что ты понимаешь. Для чего я их собираю? Чтобы выложить одну фразу "Цзян Шэн, ты никому не нужный поросёнок, только я могу приютить тебя". Хочу посмотреть, сколько я смогу набрать до прилива, когда уже не останется этой полоски ракушек. Сколько соберу, столько смогу прожить с тобой, таким поросёнком!"
  
  Сколько лет прожить вместе? В том смысле, что всю жизнь любить и оберегать друг друга?
  
  Моё лицо покраснело.
  
  Морская вода залила ту прямую линию под его ногами, в заходящем солнце он тихонько протянул ко мне руку, спросил: "Цзян Шэн, угадай, сколько я набрал?"
  
  Я покачала головой.
  
  Он довольно улыбнулся, сказал: "Я собрал 121 штуку".
  
  "О, Небо! Мне быть с тобой вместе 121 год?" Я высунула язык.
  
  "Как, поросёнок недоволен, что мало? Слишком жаден? Даже имея самого красивого мужчину в доме, тебе ещё недостаточно мужской энергии!" Чэн Тянью намеренно дразнил меня.
  
  Я упорствовала, сказала: "Да что ты. Это слишком долго для меня, не буду знать, чем заняться".
  
  Морской бриз трепал волосы Тянью. Он быстро и легко поцеловал меня в лоб, сказал: "Глупышка, это просто. Ни о чём не думай, только обо мне. А потом мы медленно постепенно состаримся..."
  
  
  Сейчас эти ракушки здесь, а собравший их мужчина не может сдержать своего обещания. Подумав об этом, из глаз сразу брызнули слёзы.
  
  Сквозь блеск слёз я увидела рядом с последним выложенным ракушками иероглифом розовую карточку, на карточке надпись: "Дорогая Цзян Шэн, можешь повернуться и включить плеер за спиной?" и подпись - Тянью.
  
  Я медленно, с сомнением повернулась, включила плеер.
  
  Сначала звучала тихая музыка, потом раздался его неспешный ласковый голос. Покашляв, он произнёс: "Э... Цзян Шэн, может, ты будешь смеяться, что я прибег к такому странному способу высказаться? Есть слова, которые я не могу сказать тебе в лицо, потому что... волнуюсь... Ха-ха... Любить человека, на самом деле очень волнительно, в особенности, когда просишь откликнуться на любовь. Очень напрягает. Цзян Шэн, прости, в твой день рождения пару дней назад расстроил тебя.
  
  Импульсивность, действительно, зло. В тот день в больнице, глядя, как ты спишь, я долго думал. Очень долго. Раз уж обещал любовь, надо быть последовательным до конца. Даже если моя любимая девочка сейчас запуталась. Думаю, я должен удвоить старания, дать ей почувствовать, что я здесь, дать почувствовать мою силу, что я могу сделать её счастливой... Правда, временами хочется прибить тебя... Но прибив... Я тоже не буду счастлив... Ладно... Не будем об этом мазохизме... Хотел сказать тебе... по секрету... никому не рассказывай! На самом деле, я не так дерзок и смел, как ты воображаешь... иногда, действительно, тяжело... очень болезненное ощущение... Я лишь хочу пожелать, пусть это горести проходят! Я украсил тебе этот день рождения. Ты рада? Скоро будет ещё веселее. Я потратил два дня после обеда... Ха-ха... Позавчера тот телефонный разговор... не какое-то неотложное дело в компании... Это я хотел вернуться и подготовиться к твоему дню рождения... Ещё сегодня утром при выписке из больницы, сказал тебе ехать ко мне, а не возвращаться в Сяоюйшань, тоже из-за того, чтобы ещё лучше украсить, ха-ха... Глупышка, попалась...
  
  Э... язык немного заплетается... Ха-ха... Правда, волнительно, должен сказать. Не знаю, смогу ли я тебя сразить... Э... М-м... Всё-таки расскажу тебе историю...
  
  Давным-давно поросёнок заблудился, сел у дороги и заплакал.
  
  Я хочу взять его домой, дать ему крышу над головой, защитить от непогоды. Хочу готовить ему каждый день, вырастить его гладким и тучным. Хочу всю жизнь защищать его, радовать, чтобы он не грустил и не плакал.
  
  Я клянусь, всегда быть с ним, всегда держать его поросячье копытце, чтобы он не сбился с пути на каком-нибудь перекрёстке.
  
  Хочу, чтобы он вырос в большую свинью, хочу всегда быть с ним рядом. Если мясник занесёт над ним нож, я встану перед ним. Если могу защитить его, я согласен расплатиться жизнью.
  
  Так, не замирай по-дурацки, слушая сказки, моя дорогая Цзян Шэн.
  
  Если ты такой поросёнок, согласна ли ты любить меня, готова позволить мне всю жизнь защищать тебя?
  
  Э... история закончилась, вопросы заданы, с днём рождения поздравил, мысли тоже сформулировал. Сообщаю, я сейчас внизу у дверей. Если ты согласна, быстрее спускайся и открой мне дверь!
  
  И ещё Сянгу накормлен. Похвально, не так ли? Чего ты ещё ждёшь? Быстрее открывай мне дверь. Не успеешь, меня уведёт другая девушка, будет непристойно домогаться, такая неприятность для тебя..."
  
  Тянью... К тому моменту, как его голос умолк, я и Цзянь Лин уже рыдали, как дуры. Не обращая ни на что внимания, я бросилась со всех ног вниз, распахнула дверь, надеясь увидеть этого настолько терпимого ко мне мужчину, увидеть его улыбку в расстилающемся свете звёзд. Он легонько стукнет меня по носу, скажет: "Цзян Шэн, наконец-то, ты открыла мне дверь. С днём рождения!"
  
  Но за дверью была холодная пустота и одинокие звёзды.
  
  Сянгу, держа во рту воздушный шар, подошёл, колокольчик позвякивал. Потёрся мордочкой о мою лодыжку, очень нежно. Я обернулась, посмотрела на него, спросила: "Тянью накормил тебя досыта?"
  
  Сянгу радостно замурлыкал.
  
  Я сказала: "Сянгу, знаешь, теперь больше не будет такого человека, балующего тебя. Сянгу, я скоро заберу тебя из Сяоюйшаня. Ты не грусти, хорошо?"
  
  Сянгу посмотрел на меня, во взгляде мелькнуло презрение, будто говорил: "Чушь! Это ты сама грустишь? Постоянно играешь на публику, смотреть тошно!" Сказав так, потряс своим толстым задом, и выпустил изо рта нить от воздушного шара. Я вдруг поняла, насколько Сянгу жирный.
  
  Той ночью под светом звёзд я рыдала, обхватив колени.
  
  Цзинь Лин рядом обнимала меня и тоже плакала.
  
  Она говорила: "Прости, Цзян Шэн. Я не могу тебе помочь. Как твой другом, единственное, что я могу, это плакать вместе с тобой".
  
  В тот момент я и Цзинь Лин не знали, под тем же ночным небом в другом месте одинокий мужчина, уставившись в монитор, на котором была видна вся моя комната целиком, наблюдал за моими страданиями, слёзы текли и били фонтаном.
  
  Он даже взял телефон и почти уже набрал мой номер, но в итоге со всех сил отбросил его. С какой стати снова погружаться в подобные муки, сталкиваясь с этой "всем сердцем желающей отомстить" женщиной.
  
  Так под ночным небом города, мы все превратились в плачущих детей. Пусть даже его звали Чэн Тянью и он такой могущественный и холодный.
  
  
  Я лила слёзы целый день, даже во сне не было возможности остановиться.
  
  Во сне я снова переместилась и стала Мэн Цзяннюй. Фань Цилян* говорил мне: "Цзяннюй, Цзяннюй, я уже умер. Моё тело лежит под Великой стеной, прижато толстыми, как наш Сянгу, кирпичами. Действительно, очень горько. Если тебе нечем заняться, приходи плакать у стены. Доплачешься, станешь исторической личностью".
  
  (* - плач Мэн Цзяннюй у Великой стены - легенда о женщине, чьи слезы размыли участок Великой Стены, где был замурован ее муж Фань Цилян или Фань Силян -есть разночтения)
  
  В результате муж запевает - жена подпевает, пошла, плакать к Великой стене.
  
  Но как бы я не рыдала, слёзы не выступали. Цинь Шихуан* очень сердился, сказал: "Эй, император ждёт, что ты прославишь Великую стену! Никак не думал, что ты симулируешь! Отрубите голову! Ведите следующую Мэн Цзяннюй!"
  
  (*-Цинь Шихуан - основатель династии Цинь, 259-210 гг. до н.э.)
  
  Я услышала, как, есть ещё и следующая? Повернула голову, взглянула, на стене всё было черно от бесчисленного количества Мэн Цзяннюй, все ждут приглашения.
  
  Когда меня вытолкали, спросила их, вы все имели связь с Фань Циляном? Просто обойма любовниц.
  
  Среди этого маленькая сестрёнка тихонько шепнула мне: "Сестрица, ты ещё не всё знаешь. Мы все переместились! Не думала, что столкнёмся вместе. Откуда нам было знать, что сейчас так распространено перемещения среди несчастных!"
  
  Проснувшись, я снова увязла в бессоннице.
  
  Не в силах уснуть, я начала считать моих котов: один Сянгу, два Сянгу, три Сянгу, четыре Сянгу... В итоге, когда пересчитала всех Сянгу в комнате, за окном стало совсем светло.
  
  Часть 4.
  
  Цзян Шэн:
  
  Даже если однажды я ослепну, и не смогу увидеть тебя; если оглохну и не смогу слышать, как ты окликаешь меня; если потеряю обоняние, и лёгкий аромат травы не донесётся до меня. Всё равно ты должен верить, если окажешься рядом со мной, я сразу же смогу тебя почувствовать.
  
  Потому что ты постоянно в моём сердце.
  
  И никогда не уйдёшь.
  
  
  Лян Шэн:
  
  Прости, Цзян Шэн.
  
  Я думал, потеря памяти - это самый лучший выбор, уйти - самый лучший финал. Считал, что этот человек сможет сделать тебя счастливой.
  
  Мне казалось, за такое долгое время ты уже не помнишь о прежних годах в Вэйцзяпине, что жил когда-то мальчик по имени Лян Шэн. Но как я мог забыть?
  
  Ты такой упрямый ребёнок.
  
  
  18. У меня не только депрессия, но и слабоумие.
  
  Когда позвонила Ба Бао, я как раз в Сяоюйшане собирала чемодан, готовясь покинуть квартиру Чэн Тянью. Чувства не описать, на душе пусто. Будто за одну ночь отказалась от всего мира.
  Ба Бао чирикала на другом конце с волнением в голосе, она говорила: "Сестрица Цзян Шэн, Кэ Сяожоу задействовал свои связи и не смог вытащить Бэй Сяоу. Что делать? Возможно, мы столкнулись с серьёзными людьми! Как поступить? Скорее ищи своего друга, чтобы помог".
  
  После слов Ба Бао мне стало ещё тревожней. Вдруг вспомнилось победное выражение глаз Чэн Тяньэня. Он сказал, если журналистка, которую побил Бэй Сяоу, вдруг "по неосторожности" скончается, тогда Бэй Сяоу.... Моё сердце затрепетало от ужаса. Но я сделала вид, что спокойна, чтобы утешить Ба Бао, сказала: "Всё в порядке, я придумаю выход".
  
  Ба Бао на другом конце кивнула, сказала: "Цзян Шэн, мы непременно придумаем способ. Обязательно освободим Бэй Сяоу. Я боюсь, ему там приходится трудно".
  
  Я хмыкнула и повесила трубку. На душе было тошно и муторно.
  
  В этом чужом городе я могла обратиться за помощью только к двум людям, это Чэн Тянью и Чэн Тяньэнь.
  
  Но к кому из них идти, просить спасти Бэй Сяоу? Мне надо пасть ещё ниже, умоляя Чэн Тянью о помощи? Или умолять Чэн Тяньэня дать послабление?
  
  Эти два брата, на самом деле, моё проклятье, от которого мне и за всю жизнь не избавиться.
  
  Правда, в настоящее время имелось и более сильное проклятье, это Сянгу. Я взяла чемодан и собиралась забрать его. Но он совершенно не испытывал признательности и играл со мной в прятки.
  
  Поэтому я лишь носилась за ним по всем комнатам, с первого этажа на второй, со второго на первый. Изящные движения Сянгу совершенная дедукция, танец побега, а я гоняюсь за ним в полной суматохе. Если бы не моя доброта, взяла бы кухонный нож и метнула в него.
  
  Когда пришла Цзинь Лин, я уже свалилась от усталости на верхней ступени. Сидела и тяжело дышала. Сянгу на полу в паре метров от меня вылизывал лапы, добиваясь безупречной чистоты.
  
  Цзинь Лин посмотрела на меня, посмотрела на Сянгу и, с любопытством спросила: "Цзян Шэн, неужели твой психотерапевт посоветовал тебе "бег с чемоданом за Сянгу", чтобы избавиться от депрессии?"
  
  Я не в силах вздохнуть, покачала головой, ткнула пальцем в сторону Сянгу, пояснила: "Мне надо уезжать, но Сянгу не слушается".
  
  Цзинь Лин посмотрела на меня, улыбнулась, вытащила из холодильника открытую банку сардин, наклонилась и положила рядом со своей ногой. Этот ни на что не годный парень сразу стремительно подскочил. Цзинь Лин рассмеялась. Подхватила на руки, заглатывающего рыбу Сянгу, посмотрела на меня и сказала: "Такое простое дело. Не смотри так тупо, пошли".
  
  Я пошла за Цзинь Лин. Круглые глаза Сянгу с обидой уставились на рыбные консервы, которые он не успел съесть. Я подумала, всё утро и так, и этак хотела поймать Сянгу, а Цзинь Лин в один миг нашла решение. Судя по всему, у меня не только депрессия, но и слабоумие.
  
  
  Пейзаж Сяоюйшаня, действительно, прекрасен. На склоне горы под сенью деревьев всюду аромат цветов. Я посмотрела на Сянгу в руках Цзянь Лин, то ли говоря с самой собой, то ли обращаясь к Цзинь Лин сказала: "Так давно приехала сюда, и только сегодня поняла, как здесь красиво".
  
  Цзинь Лин повернулась, посмотрела на меня и слегка усмехнулась: "Цзян Шэн, тебе жалко покидать это место или Чэн Тянью?" Я закусила губу, сказала: "Не хочу слышать это имя".
  
  Цзинь Лин, обнимая Сянгу, продолжила идти вперёд. Она тихонько говорила: "На самом деле, Цзян Шэн, Тянью тебе неправильно понял. Очевидно, что это недоразумение. Но это же его младший брат, Тяньэнь. Если бы кто-то посторонний сказал тебе, не будь больше младшей сестрой Лян Шэна, как бы ты поступила?"
  
  Я нахмурилась и ответила: "Но я для него не посторонняя..." Цзинь Лин повернулась, посмотрела на меня, во взгляде мелькнула лукавая улыбка, спросила: "Да? Ты ему не посторонняя? Тогда кто ты для него?"
  
  Я заколебалась, подняла голову, взглянув на Цзинь Лин, и слегка покраснела.
  
  Вот именно. Кто я для Тянью? Если я не посторонняя, если я самый близкий ему человек, тогда почему пренебрегаю его чувствами, позволила нашим отношениям дойти до такого?
  
  Некоторые тайные переживания постоянно невольно дают о себе знать. Что если этот мужчина, Чэн Тянью, для меня всё-таки важен.
  
  Цзинь Лин, глядя на моё меняющееся выражение, улыбнулась и сказала: "Некоторые, теряя, понимают, что этот человек для нас очень важен. А когда он с нами, мы, будто окружающий пейзаж, игнорируем его. Как Цзян Шэн, что не обращала внимания на прекрасные виды Сяоюйшаня. Поэтому обречена, проглядеть мужчину в этом ландшафте".
  
  Я молчала, она угадала мои тайные мысли.
  
  
  Когда мы с Цзинь Лин ждали такси, она спросила меня: "Цзян Шэн, скажи, Тянью помнит, что надо освободить Бэй Сяоу?"
  
  Я покачала головой, улыбнулась: "Это вряд ли. Я ведь бесчеловечно пыталась посеять вражду между братьями! Такая плохая девчонка, зачем ему жалеть меня, жалеть моего друга?"
  
  Цзинь Лин сказала: "А-а..." Потом её взгляд плавно устремился к концу дороги.
  
  Я не знала, думала ли она о Чэн Тяньэне. Как заставить его отступить, отпустить Бэй Сяоу, отпустить Тянью и меня, отпустить самого себя.
  
  Когда мы с Цзинь Лин вместе замерли, рядом с нами остановился красный Фольксваген Жук. В машине стильная девушка в больших дымчатых очках, кофейные кудри, будто волны на поверхности моря. Она сняла очки, улыбнулась нам, алые губы, белоснежные зубы. Спросила: "Цзян Шэн, Цзинь Лин, вы что здесь делаете?"
  
  Я повернула голову, увидела Вэйян, выглядывающую в окно автомобиля и улыбающуюся нам. Неожиданно, не знаю почему, возникло какое-то неописуемое чувство. В общем, очень странное чувство.
  
  Цзинь Лин посмотрела на Вэйян, улыбнулась, ответила: "Ждём такси".
  
  Вэйян посмотрела на меня, помедлила в нерешительности и переспросила: "Такси? Почему Тянью не подвёз тебя? И, Цзян Шэн, ты с багажом". Она указала на большущий чемодан, стоящий рядом со мной: "Уезжаешь в путешествие... Зачем берёшь с собой кота?"
  
  Цзинь Лин, испугавшись, что эти вопросы вгонят меня в тоску, перевела всё в шутку, ответив за меня: "Цзян Шэн уже слишком долго беспокоит Тянью. Вот, нашла более удобное жильё. Поэтому переезжает с квартиры Тянью".
  
  Вэйян посмотрела на меня, на лице недоверие, спросила: "Тянью позволил тебе уехать от него? Невозможно! Я слишком хорошо знаю его! Очень странно!"
  
  Я спокойно взглянула на Вэйян и ответила: "Что тут странного, Тянью указал мне на дверь, и я быстренько съехала".
  
  "А?" У Вэйян отвисла челюсть, ветер раздувал её прекрасную причёску, будто волны моря. Неудовлетворённая ответом, она переспросила: "Тянью к тебе хорошо относится, это все могут видеть. В этом году собирался жениться на тебе. Как могло случиться, что он выгнал тебя из дома?"
  
  Цзинь Лин посмотрела на Вэйян, посмотрела на меня, во взгляде мелькнуло недоумение. Она открыла рот, собираясь что-то спросить, но потом снова закрыла. Позже Цзинь Лин рассказала, что в тот момент хотела поинтересоваться у Вэйян, не аскарида ли она в животе Чэн Тянью. Как о таком деле, как женитьба на Цзян Шэн, о которой даже она сама не знает, узнала Вэйян.
  
  Я не ответила Вэйян, потому что не знала, что сказать. Рану на голове, пробитую Ба Бао, тянуло, она болела, невозможно было размышлять о стольких вопросах. Мне лишь казалось, Вэйян настоящая сплетница, по сравнению с Цзинь Лин, работающей журналисткой, по натуре ещё больше интересуется сплетнями. К тому же, видимо, она придаёт большое значение, будем ли мы с Чэн Тянью вместе. Похоже, если я и Чэн Тянью будем вместе, она, наконец, выполнит свою историческую миссию и сможет сбросить тяжкое бремя.
  
  Мы с Цзинь Лин воспользовались машиной Вэйян.
  
  Вэйян с переднего сидения в зеркало заднего вида то и дело поглядывала на меня. В прекрасных глазах мелькала озабоченности и тревога. Я никак не могла понять, что меня беспокоит, почему в тот момент, когда увидела её за рулём, появилось такое странное чувство.
  
  Вэйян подвезла меня и Цзинь Лин к цветочному магазину. Она сообщила, что до этого была в отъезде и не могла встречаться со мной и Цзинь Лин. Однако в ближайшее время она не никуда уезжает. Предложила: "Цзян Шэн, будет время, заходите с Цзинь Лин в "Нин Синь, сколько лет, сколько зим" развлечься. Я в любое время свободна".
  
  О том, что Вэйян взяла в свои руки ведение баром "Нин Синь, сколько лет, сколько зим", мы с Цзинь Лин знали уже давно. Поэтому мне не приходило в голову, что Чэн Тянью уже освободил Нин Синь.
  
  Когда Вэйян уезжала, не знаю, что меня подтолкнуло, но я вдруг сказала: "Вэйян, передавай от меня привет Нин Синь!"
  
  Только я произнесла эти слова, Вэйян удивлённо посмотрела на меня. Долго молчала, потом её потихоньку озарило. Она немного подумала и спросила: "Цзян Шэн, ведь это не из-за того, что Тянью скрывал, что спас мою сестру, у тебя с ним вышел конфликт, и ты уехала из Сяоюйшаня?"
  
  Я, вздохнув, ответила: "Как можно? Нин Синь вышла, я очень рада. Правда, Тянью не должен был скрывать от меня". Сказав это, я улыбнулась: "Всё в прошлом. Вэйян, ты иди, занимайся делами. Будет время, мы с Цзинь Лин зайдём к тебе".
  
  Вэйян улыбнулась, сказала: "Хорошо, я непременно передам Нин Синь от тебя привет". Когда она произносила имя Нин Синь, её прекрасные глаза многозначительно покосились на Цзинь Лин.
  
  Цзинь Лин отвела взгляд в сторону, не глядя на Вэйян. Вдруг у меня в душе поднялось волнение, неужели Вэйян уже знала, тот пакет с наркотиком подтолкнул Нин Синь в геенну огненную, из-за того, что Цзинь Лин спасала меня?
  
  
  После того, как Вэйян и её прекрасный Фольксваген исчезли из вида, Цзинь Лин облегчённо вздохнула. Похоже, тот случай, когда она непреднамеренно навредила Нин Синь, как огромный камень, тяжким грузом давил на неё. Но разве Цзинь Лин так поступила в тот критический момент, не ради того, чтобы не позволить причинить вред мне?
  
  Мы постоянно с особой осторожностью оберегаем дорогих нам людей, однако при этом невольно вредим любимым людям других. Ради того, чтобы защитить своих самых близких, долг обязывает идти до конца. Так же и другие защищают от нас своих любимых. Возможно ли, что мы все движемся к краху?
  
  Подумав об этом, я легонько сжала руку Цзинь Лин. Она посмотрела на свою ладонь в моей руке, улыбнулась и сказала: "Цзян Шэн, я в порядке". Я кивнула.
  
  Вдруг я будто что-то вспомнила. Ещё раз посмотрев, как Фольксваген Вэйян исчезает на дороге, я неожиданно поняла, почему Вэйян в её машине вызвала у меня такие странные ощущения. Из-за того, что когда, как мне показалось, я увидела Лян Шэна и погналась за белым Линкольном, меня сбил именно Фольксваген Жук. Полученные прежде раны неизбежно вызывают страх перед этой маленькой машинкой. Поэтому у меня и возникло странное ощущение при виде Вэйян.
  
  Цзинь Лин, будто разглядев мои тайные мысли, сказала: "Цзян Шэн. Эй, Цзян Шэн. Ты замерла, вспомнив о том Фольксвагене, что сбил тебя? В Поднебесной много таких машин, неужели тебя сбила именно эта машина? Не тормози, пойдём, устраиваться на новом месте".
  
  Я согласно угукнула, мол, знаю.
  
  
  19. Сестрица Цзян Шэн, если вечером пойдёшь к Чэн Тянью, обязательно помни о безопасности.
  
  После того, как покинула Сяоюйшань, прошло, пожалуй, уже больше недели.
  
  Всё это время мы с Цзинь Лин постоянно думали, как вытащить Бэй Сяоу.
  
  Цзинь Лин не рассказывала, но я знала, что она ходила к Чэн Тяньэню, однако, безрезультатно.
  
  Я частенько думала, как выглядел Чэн Тяньэнь в тот день перед девушкой, что прежде любил? Смягчился ли хоть немного его холодный взгляд? Как он мог остаться таким жестокосердным и отвергнуть просьбы Цзинь Лин?
  
  Ба Бао появлялась время от времени понаблюдать за "впадиной", что она оставила на моей голове. Кэ Сяожоу ходил за ней, как птенец, привязавшийся к человеку. Мы собирались в цветочном магазине с одной целью, найти способ вытащить Бэй Сяоу из полиции. В итоге Цзинь Лин подала голос, она сказала: "Цзян Шэн, я ходила к Тяньэню..."
  
  Разглядывая охапки букетов на стене, я перебила Цзинь Лин: "Я знаю".
  
  С тех пор как ушла Сяо Цзю, она была моим самым близким другом. Я даже глубоко верила, что понимаю, какой она человек. Что она может сделать, а что нет, и как она это сделает. Я всё знала.
  
  Мы не просто подруги, мы близкие подруги.
  
  Она так долго скрывала этот факт, потому что, с одной стороны, это не принесло результата, а с другой, придя к Чэн Тяньэню, она определённо столкнулась с тем, что не хотела рассказывать другим. Это заставляло её ужасно теряться.
  
  В итоге все трое, Ба Бао, Кэ Сяожоу и Цзинь Лин, уставились на меня. Они для Бэй Сяоу приложили все возможные усилия, просили всех, кого нужно было попросить, только одна я не приняла участия в спасении Бэй Сяоу, не пошла к Чэн Тянью. А в настоящее время Чэн Тянью был тем, у кого больше всего возможностей вытащить Бэй Сяоу.
  
  Я опустила голову, не смея смотреть им в глаза.
  
  Получается, я думаю только о себе? Из-за своих чувств не обращаю внимания, с какими бедами может столкнуться Бэй Сяоу?
  
  Потянулось долгое молчание. В итоге Ба Бао не сдержалась и выпрыгнула из-за стола. Её речь была взволнована, она сказала: "Цзян Шэн, мы не хотим сказать ничего, кроме одного. Если бы ты сейчас попала в полицию, Бэй Сяоу продал бы печень, сердце и лёгкие, чтобы вытащить тебя оттуда".
  
  Больше Ба Бао ничего не сказала, но я поняла, её речь означала: "Цзян Шэн, что с тобой? Постоянно подавлена из-за этого дела, но лишь бестолково нервничаешь и ничего не делаешь! Разве Бэй Сяоу не твой лучший друг? У него реально плохие времена!"
  
  Я, избегая их взглядов, уткнулась в пол, однако наткнулась на прищур Сянгу. Странно, его глаза тоже были полны презрения. Я поднялась с цветами в руках, опустила их в вазу на стене, посмотрела на Цзинь Лин, на Ба Бао, на Кэ Сяожоу и сказала: "Сегодня вечером я пойду к Чэн Тянью..."
  
  Ба Бао услышав, стукнулась об стол, сощурилась на меня, глаза, как два серпа луны, и сказала: "Сестрица Цзян Шэн, я знала, брат Сяоу очень важный друг, а друзья всегда готовы прийти на помощь!" Потом она выпрыгнула из-за стола передо мной и продолжила: "Сестрица Цзян Шэн, ты ведь не разозлилась на то, что я только что сказала?"
  
  Я улыбнулась, покачала головой: "Ты же говоришь о реальном положении Бэй Сяоу. С чего мне злиться?
  
  
  Когда мы вчетвером раскладывали цветы, Кэ Сяожоу вдруг спросил: "Цзян Шэн, доктор Лу не приходил к тебе?"
  
  Я повернулась, взглянула на Кэ Сяожоу, подивилась на его красивое лицо, "губы красны, зубы белы, глаза и брови будто нарисованы". Неожиданно возникло ощущение, что передо мной любимая девушка Лу Вэньцзюаня, беспокоиться о своём бойфренде, не совершил ли он чего плохого в отношении меня.
  
  На самом деле, возможно, это я такая дурная. Кэ Сяожоу вертится с Ба Бао, вполне себе нормальный мужчина, жаль только, излишняя мягкость подводит его честный и строгий дух.
  
  После такого озарения, я улыбнулась и сказала: "Заходил. Но я уже говорила ему, сейчас я юная девушка или другими словами молодая женщина из трущоб. Не домашний питомец господина Чэна в доме на Сяоюйшань. Уже не потяну расходы на восстановление психического здоровья. Поэтому такая девушка или молодая женщина уже не может быть его пациенткой". Цзинь Лин удивлённо посмотрела на меня, она не поняла, называю я себя "юной девушкой" или "молодой женщиной". На самом деле, я хотела сказать "юная девушка", но передо мной шестнадцатилетняя юная девушка Ба Бао. Но называть себя в 21 молодой женщиной мне тоже казалось неестественно, отдаёт некоторым пренебрежением. Я не могла смириться, что такая "юная девушка", как я уже превратилась в "молодую женщину", поэтому представлялась и так, и этак, предоставляя Кэ Сяожоу сделать выбор.
  
  Кэ Сяожоу покачал своей тонкой шеей, переспросил: "Так что сказал Лу Вэньцзюань? Он будет тебя лечить?" Ба Бао сгребла Кэ Сяожоу и пару раз тряхнула: "Эй, нежненький, Лу Вэньцзюань такой высококлассный врач, с чего бы ему предоставлять Цзянь Шэн бесплатный сервис? Он что, тайно любит сестрицу Цзян Шэн как женщину?"
  
  Ненавижу Ба Бао. Я юная девушка, а не женщина.
  
  Кэ Сяожоу высвободился из рук Ба Бао, подоткнул на переносице придающие ему интеллигентность очки, улыбнулся и пояснил: "Я не это имел в виду. Просто у Лу Вэньцзюаня дурная привычка, вникнув в дело, ему трудно от него отказаться. С другой стороны, - он посмотрел на Ба Бао, - с другой стороны, меня зовут Кэ Сяожоу, не зови меня "нежненький". Ты аморальная девчонка!"
  
  Наблюдая, как Кэ Сяожоу обращается к назвавшей меня "женщиной" Ба Бао "девчонка", я почувствовала, ещё большую несправедливость! Неужели Кэ Сяожоу не обнаружил, моё белоснежное личико по сравнению с вызывающе раскрашенным лицом Ба Бао выглядит моложе.
  
  Цзинь Лин, должно быть, разглядев в моих глазах зависть, притянула моё ухо и прошептала: "Цзян Шэн, Ба Бао - юная девушка, а ты только выглядишь так". Сказав это, она спряталась от моего убийственного взгляда за спиной Ба Бао.
  
  Я посмотрела на Ба Бао, потом на Кэ Сяожоу и заявила: "Именно, так. Похоже, Лу Вэньцзюань решил, что будет бесплатно лечить мою депрессию, потому что я его больная. С деньгами или без денег, всё равно его пациентка".
  
  Ба Бао высунула язык и добавила: "Хорошо, что это звучало как "с деньгами или без денег, всё равно его пациентка", вот если бы "больная или нет, всё равно пациентка", сестрица Цзян Шэн, ты должна бы была заявить о его "сексуальном домогательстве".
  
  Кэ Сяожоу потянул Ба Бао: "Ты можешь не нести такую чушь?"
  
  Ба Бао, наморщив нос, ответила: "Я не несу чушь, я лишь изложила мнение. Мудрый и чуткий анализ юной шестнадцатилетней девушки!"
  
  Услышав "юная девушка", моё лицо вытянулось, как беговая дорожка на сто метров.
  
  В итоге Кэ Сяожоу утащил Ба Бао из моего цветочного магазина. Уходя, Ба Бао крикнула мне: "Сестрица Цзян Шэн, если вечером пойдёшь к Чэн Тянью, обязательно помни о безопасности..."
  
  
  20. Как твой врач, я надеюсь, Цзян Шэн, ты сможешь немного повеселиться.
  
  Только Ба Бао и Кэ Сяожоу вышли за порог, как пришёл Лу Вэньцзюань.
  
  Не знаю, услышал ли Лу Вэньцзюань ту фразу БаБао "Пойдёшь вечером к Чэн Тянью..." и так далее.
  
  Первое, что сделал Лу Вэньцзюань, войдя, это подхватил на руки Сянгу и улыбнулся мне. Мягкий, спокойный взгляд, будто воды весенней реки. Он сказал: "Цзян Шэн, ты хорошо кормишь Сянгу..."
  
  Я рассмеялась и ответила: "Как раз из-за того, что Сянгу ест слишком много, я, осознав, что не в состоянии прокормить его, впала в депрессию".
  
  Улыбка Лу Вэньцзюань была интеллигентна и мила. Он тихонько опустил Сянгу, повернулся, взглянул на меня и сказал: "Цзян Шэн, ты похудела, и выглядишь не очень хорошо. Спишь всё так же плохо?
  
  Я кивнула: "Может, с непривычки".
  
  Сказав это, сама вздрогнула от испуга. Этими словами, что я имею в виду? "Может, с непривычки". С непривычки к чему? Не привычно, что оставила прекрасную цитадель в Сяоюйшане? Не привычно жить без Чэн Тянью? Или не привыкла, что нет прежнего "он любит меня"?
  
  Подумав так, мой взгляд помрачнел. Эти лёгкие изменения настроения не укрылись от пары бархатных глаз Лу Вэньцзюаня. Он посмотрел на меня, достал из кармана лекарства, положил на стол, сказал: "Это, чтобы лучше засыпать. Кроме того используй рекомендации, что я написал на карточке. Потом, не спеша, прочтёшь. И ещё, как твой врач, я надеюсь, Цзян Шэн, ты сможешь немного повеселиться. Если у меня будет время, я непременно свожу тебя куда-нибудь поразвлечься".
  
  Я повернулась, взглянула на Цзинь Лин, снова посмотрела на пол, где Сянгу жестоко развлекался с маленьким жучком, улыбнулась Лу Вэньцзюаню и ответила: "Спасибо за лекарство и рекомендации. Я буду иметь в виду. Более того, на самом деле, я веселюсь".
  
  Лу Вэньцзюань улыбнулся, тонким пальцем слегка встряхнул цветы на стене, спросил: "Рана ещё болит? Помочь тебе сменить повязку?"
  
  Я опустила голову и ответила: "Цзинь Лин помогает мне с повязкой, не переживай. К тому же из-за твоего хорошего отношения, я чувствую себя неловко".
  
  Лу Вэньцзюань улыбнулся, во взгляде своего рода неясный свет, сказал: "Цзян Шэн, ты очень странная. Многие ненавидят других за плохое отношение к себе, а ты боишься, что к тебе хорошо относятся! Ты, правда, странная, знаешь?" Я пробормотала: "Я странная?"
  
  Лу Вэньцзюань не ответил, только кивнул, во взгляде бесконечная нежность и мягкость, будто кончики первой весенней травы, слабой и уступчивой.
  
  В этот момент меня вдруг как накрыло. Я вспомнила Лян Шэна, вспомнила время в Вэйцзяпине. В детстве мне нравилось, когда он спит, засунуть травинку ему в ухо. Он просыпался от щекотки, я по-кошачьи пряталась у его кровати. Даже не проснувшись, Лян Шэн мог угадать, что это я. Он невнятно бормотал: "Цзян Шэн, не шали, поспи..."
  
  Где Лян Шэн спрятался сейчас, чтобы поспать? Ждёт ли, что я засуну травинку в его ухо, и он проснётся от щекотки? Подумав так, в сердце заворочалась боль, глаза увлажнились.
  
  Лу Вэньцзюань, видя, как мой взгляд заволакивает туман, слегка наморщив брови, сказал: "Цзян Шэн, не надо думать о грустном. Очень часто мы ищем человека, а кто-то рядом ищет нас. Мы ждём, а человек рядом дожидается, когда мы придём. Ты должна верить, что найдёшь его". Сказав это, он нежно и твёрдо посмотрел на меня, будто придавая мне силы и утешая.
  
  Не могу не признать, взгляд Лу Вэньцзюаня так остёр. Он постоянно может понять, о чём думает человек. Возможно, это качество хорошего психотерапевта. Как раз это его "понимание" заставляет меня осознать, как я хочу поделиться с ним моей тоской и беспокойством за Лян Шэна.
  
  Пока мы беседовали с Лу Вэньцзюанем, снова возникла Ба Бао, которую вроде увёл Кэ Сяожоу. Она потянула меня в сторону и спросила: "Сестрица Цзян Шэн, ты же собираешься сегодня пойти к Чэн Тянью?"
  
  Я кивнула.
  
  С понимающим выражением на лице она продолжила: "Мы обе женщины. Тебе не нужно смущаться и чувствовать себя неудобно в разговоре со мной. На самом деле, я всё понимаю. Боюсь, ты заработаешься в своём магазине, не будет времени подготовиться. Ради твоей безопасности, я только что сходила к торговому автомату и купила тебе". Сказав это, она очень таинственно вложило мне в руку что-то небольшое.
  
  Я не сразу разобрала. Взяла эту вещицу, поднесла поближе рассмотреть, пробормотала себе под нос: "Durex..."
  
  "А!" После моего вскрика, завопила Ба Бао. Она никак не думала, что я вдруг вытащу презерватив прямо пред всем честным народом. К тому же в этот момент Лу Вэньцзюань стоял не более чем в полуметре от нас, и его взгляд как раз оказался направлен на презерватив в моей руке.
  
  Надо прибить Ба Бао, что б её! Твою мать, Цзян Шэн слышала неоднократно, но, на самом деле, первый раз увидела эту вещь. Всё-таки моча ударила в голову. Как я могла перед лицом прекрасного мужчины любоваться презервативом?
  
  В цветочном магазине всё затихло.
  
  Лу Вэньцзюань в растерянности смотрел на меня и Ба Бао.
  
  Моё лицо посерело, будто я только что вышла из шахты, покрытая угольной пылью. Держа презерватив в руке, я убийственным взглядом смотрела на Ба Бао.
  
  Ба Бао тоже смотрела на меня. Проведя глубокий анализ, выраженного мной недовольства, в итоге, она будто бы поняла. Вытащила из кармана ещё несколько, сунула мне в руку и сказала: "Сестрица Цзян Шэн, тебе кажется, одного не достаточно? Не злись, я дам ещё, на одну ночь должно хватить!" Сказав это, она фыркнула и вышла. Когда уходила, не забыла строго предупредить: "Сестрица Цзян Шэн, обязательно соблюдай меры безопасности..."
  
  После её ухода я так и осталась стоять перед Лу Вэньцзюанем, сжимая выданные ей "от чистого сердца" "меры безопасности". Негодование распирало, но лицо сохраняло спокойствие.
  
  Цзинь Лин, видя, что в душе я уже приговорила эту чрезмерно деятельную Ба Бао, везде сующей свой нос, к казни "тысячи надрезов", шагнула вперёд и сказала: "Цзян Шэнь, Ба Бао всего лишь девчонка, почти ребёнок. Легкомысленная девушка с юным энтузиазмом. Возможно, она не так поняла смысл вечерней встречи с Чэн Тянью. Не злись и не чувствуй себя неловко. Лу Вэньцзюань не посторонний человек, он твой врач, не надо смущаться".
  
  Моё лицо всё-таки напряглось, я молча взирала на отсвечивающий презерватив в руке, в глазах сверкала жажда убийства.
  
  Цзинь Лин предложила: "Размышляешь, что с этим делать? Ничего страшного, ступай, покорми Сянгу".
  
  В этот момент Лу Вэньцзюань открыл рот. Чтобы вывести меня из смущения, он специально сменил тему: "Цзян Шэн, какой у тебя хороший магазинчик. Я буду каждый день заходить к тебе за цветами, ладно?"
  
  Моё лицо немного расслабилось, я улыбнулась и, размахивая презервативом в руке, сказала: "Хорошо, но я не буду брать с тебя денег. Всё-таки, ты бесплатно лечишь меня и снабжаешь лекарствами".
  
  Лу Вэньцзюань, увидев, что я переключилась, махнул рукой и улыбнулся: "Ладно. Раз ты чувствуешь, что не можешь просто так принимать помощь от других".
  
  Потом в магазин зашли посетители, Лу Вэньцзюань не стал задерживаться и вышел. Уходя, он сказал мне: "Цзян Шэн, в эти выходные, старый хозяин семьи Чэн, Чэн Фанчжэн, устраивает частный приём. Мне нужна пара, пойдёшь со мной?"
  
  Не дожидаясь, пока я открою рот отказаться, Лу Вэньцзюань продолжил: "Конечно, этим я заставлю тебя сталкиваться с другими людьми. Можно сказать, при твоей болезни это способ лечения. Так что, решено, Цзян Шэн".
  
  После ухода Лу Вэньцзюань я пребывала в трансе. Думала, если я пойду на это собрание, увижу ли я Чэн Тянью? Что, в конце концов, у меня в душе? Хочу его увидеть или боюсь встречаться с ним? Ах, так или иначе, сегодня вечером я собиралась идти, просить его о помощи, вытащить моего друга Бэй Сяоу.
  
  Некоторые люди постоянно сталкиваются; как некоторые шрамы постоянно на виду.
  
  В этот момент дверь магазина вдруг отворилась, и голова Бэй Сяоу просунулась внутрь. Рана на виске, синюшные губы, весь в царапинах и синяках, он взглянул на меня и сказал: "Цзян Шэн, твой хозяин Бэй вернулся".
  
  Договорив, "бах", рухнул на землю.
  
  В тот момент я не знала радоваться или горевать. Радоваться потому что Бэй Сяоу вдруг вернулся, а горевать, потому он так избит.
  
  Мы с Цзинь Лин с трудом приподняли его. Цзинь Лин спросила: "В больницу?" Бэй Сяоу, немного очнувшись, сказал: "Я не в обмороке, просто слишком устал, хочу спать". Договорив, посмотрел на меня и продолжил: "Цзян Шэн, тебя не обижали, пока меня не было?"
  
  Едва Бэй Сяоу это произнёс, моё сердце заныло. Я сказала: "Твою мать, ты весь израненный, а ещё волнуешься обо мне".
  
  Бэй Сяоу улыбнулся: "Мне не больно, Цзян Шэн, совсем не больно. Ты такая большая, а только и знаешь, что лить слёзы. Ещё немного и Сянгу у тебя сбежит на улицу". Сказав, он указал на пол, где тихонько сидел и щурился на нас Сянгу.
  
  Бумажной салфеткой я легонько промокнула рану на его виске, на душе было муторно. Бэй Сяоу морщился от боли, потом видя моё виноватое выражение, широко улыбнулся и сказал: "Твою мать, Цзян Шэн, твои руки так легки. Делаешь из меня лапшу?" Сказав это, он, чтобы прекратить мои переживания о его ранах, сам поднял руку и прижал, пытаясь доказать, что совсем не больно. Хоть в его взгляде была притворная весёлость, на висках от боли выступила испарина.
  
  Я не проронила ни слова. Цзинь Лин принесла тёплой воды и спирта, спросила Бэй Сяоу: "Кто тебя так?"
  
  Бэй Сяоу посмотрел на меня, посмотрел на Цзинь Лин, улыбнулся, ответил: "Братишка полицейский сказал, что это я по неосторожности врезался в стену!" Я крепко стиснула руки и сказала: "Блин, какая брехня!"
  
  Бэй Сяоу, прикусив губу от боли, продолжал: "Цзян Шэн, смотри, меня не было 10 дней, а ты без моего надзора так распустилась. Засоряешь речь вульгарными словами. Если бы Лян Шэн услышал, он бы мне задал, что я о тебе не забочусь".
  
  Произнеся эти два слова "Лян Шэн" во взгляде Бэй Сяоу мелькнула грусть. Такой мужчина не позволит другим увидеть свои страдания. Взглянув на мои стиснутые руки, в которых я крепко сжимала презервативы, лицо Бэй Сяоу позеленело.
  
  Он указал на предмет в моих руках и выпучил на меня глаза. Возможно, он почувствовал, за эти 10 дней в тюрьме, здесь прошло тысячу лет. И после этих тысячи лет, кожа на моём лице загрубела до кожи буйвола. Вопреки ожиданиям, средь бела дня я держу такие вещи.
  
  Я посмотрела на пакетик в моей руке, собрала спокойствие. "Ах, это я для Сянгу".
  
  Но когда так сказала, было ясно видно, как в глазах Бэй Сяоу сверкнуло "Чушь! Прибегаешь к уловкам, выражение лица выдаёт с головой". В этот момент дверь вдруг слегка приоткрылась. Грустное совершенное лицо возникло перед нашими глазами. Во взгляде Цзинь Лин сразу появились печаль и огорчение.
  
  Чэн Тяньэнь!
  
  Он спокойно сидел в инвалидном кресле, при нём не было обычно сопровождающих помощников. Взглядом полным сочувствия обвёл меня, Бэй Сяоу, Цзинь Лин. Будто это всё сделано не им, а он лишь добрый прохожий.
  
  Я посмотрела на Цзинь Лин, на её горькое страдающее выражение. В тот момент она непременно подумала, оказывается, Тяньэнь жестоко отвергнув её просьбы освободить Бэй Сяоу, в итоге из-за неё всё-таки дал послабление мне и Бэй Сяоу.
  
  Внезапно я поднялась и вышла. Я не Цзинь Лин, не желаю от Чэн Тяньэня каких-либо послаблений и милости. Тем более он пришёл так, будто всё это не его рук дело.
  
  Раны Лян Шэна, раны Бэй Сяоу, мои раны, это всё из-за него! Я никоим образом не могу быть признательна!
  
  Он мог все эти годы ненавидеть Чэн Тянью за ошибку, что привела к потере ног. Но не должен был обращать свою ненависть на всех нас, ни в чём не повинных людей, делать из нас пушечное мясо во вражде между братьями! Сейчас я и Чэн Тянью расстались, Лян Шэн не может вернуться в мою жизнь, Сяо Цзю он тоже вынудил уйти, навредил Бэй Сяоу... У него не осталось козырей, чтобы и дальше шантажировать меня. Между мной и им может ли быть какое-то продолжение?
  
  Цзинь Лин, похоже, увидела в моих глазах ярость, распирающую меня. Поэтому встала за моей спиной и тихонько сказала: "Цзян Шэн, всё в прошлом, не надо снова навлекать на себя беду".
  
  Я обернулась, посмотрела на Цзинь Лин, сказала: "Вернись в дом! Это дело моё с Чэн Тяньэнем, вас с Бэй Сяоу оно не касается! Уходи! Я не хочу ненавидеть тебя, ты не должна за него заступаться!" Цзинь Лин замерла от испуга на месте.
  
  Когда я обернулась, дверь уже была закрыта. Чэн Тяньэнь на краю дороги улыбался мне. В улыбке было самодовольство и коварство, будто, выйдя за дверь, я сразу стала рыбкой у него на крючке.
  
  
  21. Небеса дали мне всё, а он отнял мои возможности
  
  Я вышла из магазина, дошла до дороги, подошла к этому мужчине с лицом ангела и дьявольскими мыслями, спросила: "Чэн Тяньэнь, ну что, теперь ты удовлетворён?"
  
  Он, сидя в инвалидном кресле, слабо улыбнулся, на лице выражение абсолютной невинности: "Цзян Шэн, ты неправильно поняла... Как я могу быть удовлетворён? Ты меня недооцениваешь!" Сказав это, тихонько опустил пальцы на уголок губ, вздохнул и продолжил: "Цзян Шэн, не горячись! Девочка, что скалит зубы и выпускает когти, выглядит некрасиво!"
  
  Я молчала, опустив голову, но взгляд становился всё более удручённым.
  
  В этот момент ко мне подошла девчушка лет пяти-шести в старой грязной одежде. Протянула маленькую ручку и сказала: "Тётя, я хочу есть".
  
  Я с негодованием посмотрела на Чэн Тяньэня, размышляя, не он ли додумался привести ребёнка. Обернулась и попыталась своим взглядом "юной девушки" проникнуть в мысли девочки. Если бы здесь не было этого извращенца Чэн Тяньэня, я бы непременно с серьёзным видом ей сказала: "Ты не находишь, что называть меня сестрицей, более подходяще?"
  
  Не знаю, сыграли ли роль мои воспоминания об обидах или это злость на Чэн Тяньэня заставила меня выглядеть старше. Но когда выражение моего лица под взглядом этой маленькой девочки стало мягче, она вдруг сменила обращение, потянула меня за угол одежды и сказала: "Сестрица, я хочу есть".
  
  Это обращение "сестрица" привело меня в восторг. Дети никогда не лгут, она действительно смогла разглядеть во мне дух юной девушки.
  
  Пока я думала, что сказать девочке, Чэн Тяньэнь неожиданно заговорил. Его голос быт очень тих, только с расстояния между нами можно было расслышать. Он сказал: "Цзян Шэн, посмотри на эту девочку. Не знакомо? В этом возрасте ты следовала за мальчиком по имени Лян Шэн, а не за тем, которого зовут Чэн Тянью! Поэтому ты не должна меня ненавидеть за то, что поссорил тебя с Тянью. Напротив, ты должна быть мне благодарна. Заставив вас расстаться, я дал тебе шанс, потом быть вместе с Лян Шэном".
  
  Я посмотрела на довольное выражение Чэн Тяньэня, в душе всё пылало от гнева. Вытащила из кармана деньги и дала девочке, потому что собиралась ещё закончить наши дела с Чэн Тяньэнем.
  
  Но девочка покачала головой и не взяла их, только, потянув меня за край одежды, жалобно сказала: "Сестрица, я хочу есть. Я скучаю по брату Хао". Когда она произнесла это имя "брат Хао" из глаз её потекли слёзы.
  
  Чэн Тяньэнь улыбнулся: "Цзян Шэн, смотри, этот ребёнок не знает, где искать брата. А ты? Разве ты можешь блаженствовать в нежных объятиях Чэн Тянью, забыв о своих кровных узах. Ты не должна ненавидеть меня. Всё, что я делал, это чтобы напомнить тебе, Цзян Шэн, у тебя ещё есть старший брат, скитающийся среди чужих людей! Ты не должна претендовать на не принадлежащее тебе счастье! К тому же, найдя Лян Шэна, ты ведь будешь счастлива? Так или иначе, такому ребёнку, как ты, не стоит принимать близко к сердцу разговоры других о вашем инцесте..."
  
  Когда он произнёс "инцест", во взгляде сверкнула дьявольская радость. Это слово, что я меньше всего могла стерпеть. Поэтому в тот момент я, будто маленький дикий зверёк, толкнула ногой его коляску.
  
  Чэн Тяньэнь повалился на землю, девочка в страхе сделала несколько шагов назад на дорогу.
  
  Цзянь Лин выбежала из магазина. Как она могла вынести, чтобы кто-то так обращался с Тяньэнем, даже если он совершил настолько громадные ошибки.
  
  Я равнодушно наблюдала. Только пока с ним не было его подручных, я могла так бесчинствовать. Прежде каждый раз, когда оказывалась с ним, рядом было много людей, и я могла лишь обижаться.
  
  Но от меня ускользнула одна деталь. Как мог такой хитрец, как Чэн Тяньэнь, допустить подобный промах? Намеренно вызывая мой гнев, разве мог он быть просто один?
  
  Я ещё не успела понять, а Чэн Тянью уже бежал из-за ближайшего угла дома. Он потрясённо посмотрел на меня, посмотрел на лежащего на земле болезненно сморщившегося Тяньэня.
  
  Чэн Тянью и Цзинь Лин вместе подняли Тяньэня. Тянью тихонько погладил ладонью раны Тяньэня, взглянул на меня налившимися кровью глазами и заговорил: "Я помог тебе вытащить Бэй Сяоу. Поначалу я хотел сам привезти Бэй Сяоу. Но Тяньэнь, послушав Су Мань, чтобы разрешить недопонимание его роли в этом, вызвался отвезти Бэй Сяоу. В то же время он хотел извиниться за тот вред, что причинил тебе четыре года назад. Даже если ненавидишь его, не можешь переносить, не можешь простить, ты не должна так поступать с ним!"
  
  Услышав это, мозги сразу вскипели. Я поняла, это мой смертный час. Будь у меня сто голов, я бы не могла бороться с Чэн Тяньэнем! За всю свою речь Чэн Тянью ни разу не обратился ко мне "Цзян Шэн".
  
  С такого дальнего расстояния Чэн Тянью не мог слышать ядовитые слова, что говорил мне Чэн Тяньэнь, но мог видеть мой грубый поступок.
  
  Чэн Тяньэнь, сидя в инвалидной коляске, старательно утешал Тянью: "Брат, не надо так. Я думаю, мне нужно сделать больше, чтобы восполнить вред, причинённый мной ей и Лян Шэну. То, как Цзян Шэн относится ко мне, это не заблуждение, всё-таки в прошлом я ранил её и Лян Шэна. Только..." В этот момент его голос задрожал. Замешательство падшего ангела. Потом он продолжил: "Правда, я только что просил её не использовать чувства, чтобы изводить моего брата. Не надо изливать на него ненависть ко мне. Не надо вовлекать наши братские чувства... Она опрокинула меня, сказала, что не может забыть, как мы навредили Лян Шэну!" Сказав это, Тяньэнь страдальчески прикрыл глаза, потекли слёзы. Он добавил: "Брат, прости, четыре года назад, я впутал тебя. Ты стал тем, кто ранил Лян Шэна, и теперь Цзян Шэн сводит с тобой счёты. Однако, брат, я приложу все силы, чтобы заслужить её прощение. Я не хочу, чтобы она снова делала ошибки и задевала тебя... Брат..."
  
  Чэн Тянью холодно посмотрел на меня, посмотрел на Тяньэня, сказал: "Не продолжай, Тяньэнь. Я отвезу тебя домой. Молчи, не надо снова раздражать её".
  
  Я горько смотрела на холодное лицо Тянью, в глазах щипало. В этот момент он был так близко от меня и в то же время так далеко.
  
  Тянью, Тянью. Ты, правда, веришь, что Цзян Шэн, которую ты любил в прошлом, такая? Ты, правда, думаешь, всё обстоит так, как они говорят, что я не люблю тебя и вернулась лишь отомстить?
  
  Тяньэнь сказал: "Брат, вы с Цзинь Лин ступайте, подождите меня там, хорошо? Мне надо кое-что сказать Цзян Шэн. Я не могу, чтобы он так ненавидела меня, не хочу, чтобы вы двое были несчастны".
  
  Я не слушала, что говорит Тяньэнь. В этот момент передо мной был лишь холодный взгляд Тянью и собственное разбитое сердце. Я смотрела, как он и Цзинь Лин отходят в сторону. В кристально-чистых глазах Чэн Тянью не было ни искры любви, только ненависть и боль.
  
  Тяньэнь повернулся взглянуть на стоящих вдалеке Тянью и Цзинь Лин, улыбнулся мне и сказал: "Цзян Шэн, ты здорово подыграла, только что опрокинув меня. Полагаю, ты, действительно, разбила сердце Тянью".
  
  Я посмотрела на него, почти потеряв присутствие духа, спросила: "Твой брат меня неправильно понял, ты рад?"
  
  Тяньэнь ответил: "Нет. Я не хотел, чтобы он тебя неправильно понял, я хотел, чтобы он был несчастен! Он отнял мои ноги, я отниму его радость! Из-за нанесённых тобой "ран" он за всю жизнь не сможет успокоиться и стать счастливым". Я, с тоской глядя на Тяньэня, спросила: "Но он же твой брат? Неужели ты так жесток?"
  
  Тяньэнь опустил взгляд, немного подумал и ответил: "Цзян Шэн, хотел бы я знать, в прошлом мне отпилили обе ноги, из-за того, что я его младший брат, он может вернуть их обратно?" Сказав, он холодно улыбнулся. Взгляд, будто ядовитое лезвие. Потом продолжил: "Цзян Шэн, я не такой как Чэн Тянью. Ни внешне, ни внутри. Вплоть до того, что я мог бы быть лучше его. Однако сейчас мне приходится мириться с участью инвалида, а он обладает многим. Доверием старших, восхищением других людей, любовью женщин, успешным бизнесом. Всё это разве не должно было принадлежать мне? Если бы я был нормальным мужчиной, с обычной внешностью, обычной семьёй, обычного происхождения, возможно, я не убивался бы так от безнадёжности. Но Небеса дали мне всё, а он отнял мои возможности!"
  
  Закончив речь, он посмотрел на меня. В притворно бархатных глазах мелькнул хитрый блеск. Он сказал: "Цзян Шэн, на самом деле, я рассчитал. Если Бэй Сяоу сегодня не выйдет, ты пойдёшь умолять Чэн Тянью. Я переживал, если ты начнёшь плакать, Чэн Тянью тотчас сложит оружие и капитулирует. И я проиграю. Нелегко было заставить его так мучиться, расставаясь с тобой, как можно допустить, чтобы вы снова были вместе? Поэтому я попросил брата освободить Бэй Сяоу... Я должен был поддержать непримиримое противостояние между вами, заставить вас страдать, а не радоваться вместе. А ты, Цзян Шэн, сегодня очень хорошо подыграла мне. Я наблюдал, как твои действия помогают мне шаг за шагом отдалять Чэн Тянью от тебя! Но Тянью такой дурак! Ха-ха-ха! Как может мужчина не доверять женщине, которую любит? Ха-ха-ха! С таким положением дел, определённо, ты и Чэн Тянью всю жизнь будете в моих руках!"
  
  Я изо всех сил превозмогала себя, изо всех сил сдерживалась, чтобы снова ни "ранить" Тяньэня на глазах Чэн Тянью. Старалась убедить себя, что это ловушка, приготовленная Тяньэнем для нас с Тянью. Но я, однако, злилась и на Тянью. Как он мог неправильно меня понять и поверить Тяньэню!
  
  Эта обида перешла в ненависть, которая собиралась в моей груди, чем дальше, тем гуще, тем больнее! В итоге я протянула руку и со всей силы толкнула Чэн Тяньэня. Зажатые в ладони презервативы, что выдала Ба Бао, закружились в воздухе и опустился рядом с ним.
  
  Чэн Тянью, похоже, поняв, что я хочу нанести урон его драгоценному младшему брату, уже стремительно мчался сюда. Презервативы, вылетев из моей руки, оказались прямо у его ног.
  
  
  22. Разделённые пространством и временем, сменившие облик, но я помню, тебя зовут Лян Шэн.
  
  Чэн Тянью посмотрел на эти презервативы, поднял голову и взглянул на меня. Во взгляде ослепительная ярость, такое чувство, что готов прибить. Забыв, как только что осуждал меня за бесцеремонный поступок по отношению к Тяньэню, забыв, что пришёл защитить хрупкого братца, он медленно поднял с земли презерватив, поднёс к моему лицу и с ненавистью, глядя на меня, спросил: "Это что?"
  
  Ты не знаешь, что это? Неужели я должна провести тебе курс полового воспитания для молодёжи? Похлопав ресницами, глядя на него, ответила "Презерватив".
  
  Глаза Чэн Тянью гневно сверкали, скрежеща зубами, он выдавил: "Я знаю, что это презерватив!"
  
  Не отводя от него взгляда, я сказала: "Знаешь, а чего спрашиваешь всякую ерунду".
  
  Чэн Тянью бросил презерватив на землю, со всей силы сжал мой подбородок и заорал: "Цзян Шэн!" Ему стоило большого труда произнести моё имя, из-за того, что он обещал никогда больше его не упоминать. Но из-за этих внезапно возникших презервативов так разнервничался, что даже забыл собственные правила. Он сказала: "Я не спрашиваю тебя, что это. Я спрашиваю, что ты творишь?"
  
  Я продолжала хлопать глазами: "Что творю? А что можно творить с презервативами? Предохраняться. Неужели запускать спутник в космос?"
  
  У Чэн Тянью снесло крышу от моих ответов, он шумно выдохнул и продолжил: "Ладно, Цзян Шэн. Ты крута. Но ты же понимаешь, о чём я спрашиваю, однако, отвечаешь невпопад".
  
  С обиженным лицом я смотрела на него. Его рука сжимала мой подбородок, немного больно, но он не отпускал руку. Я пояснила: "Почему это невпопад? Ты спросил, что это. Я сказала, что это презерватив. Ты спросил для чего он мне? Я ответила: предохраняться. Где тут невпопад?"
  
  Чэн Тянью уже был вне себя от злости: "Цзян Шэн, замолчи! Я спрашиваю тебя, как получилось, что у тебя эта вещь? Как ты его собиралась использовать?"
  
  Я оттолкнула руку Чэн Тянью, ответила: "Как ты сказал, мои чувства тебя не касаются".
  
  Чэн Тянью схватил мою руку и сжал со всей силы: "Я так говорил? Что-то не припомню. Не меняй тему, отвечай. Иначе я не прощу тебя!"
  
  В этот момент я могла почувствовать, как напрягся рядом Тяньэнь. Он никак не ожидал, что Чэн Тянью вдруг настолько рассердится из-за этого предмета, что из-за ревности забудет о "противоречиях" между нами. Девочка за моей спиной, что простила милостыню, испугавшись Чэн Тянью, попятилась назад.
  
  Наблюдая, как гнев заливает прекрасное лицо Чэн Тянью, я, однако, понимала, что за этим стоят "обеспокоенность" и "забота".
  
  Оказывается, ты принимаешь меня так близко к сердцу? Подумав об этом, давно нанесённая мне обида не сдержалась и разлилась в море. Я надула губы, закапали слёзы, сказала: "На что ты злишься? Ты сказал, что не хочешь меня. Когда уходил с Су Мань на руках, сказал, что не желаешь быть со мной. Ты хотел, чтобы я исчезла. Говорил, что я вовлекаю в неприятности тебя и Тяньэня. Говорил, что у меня ядовитые мысли..."
  
  Глядя на мои слёзы обиды, перекошенное гневом лицо Чэн Тянью смягчилось. Пусть между нами остались неразрешённые недоразумения, пусть он считал, что я хочу посеять вражду между ним и Тяньэнем, навредить Тяньэню, всё это, оказалось, не стоило слезинки в уголке моих глаз.
  
  Нахмурил брови, прекрасная линяя губ слегка напряглась, во взгляде глубокая мука. Он приподнял руку и осторожно попытался стереть слёзы с моего лица.
  
  Однако я откинула его руку, шмыгая носом от рыданий, сказала: "Я не хочу с тобой связываться! Уходи! Я негодяйка, плохая женщина!" Произнеся это, зарыдала ещё растерянней. Как обиженный ребёнок, жаждала его тёплых объятий, но глубоко в душе помнила, что он уже некогда крушил наши чувства из-за неправильного понимания.
  
  Тянью, видя, как я обливаюсь слезами, сжал губы, ещё раз поднял руку, попробовав притянуть меня к себе. Возможно, он осознал, что разгневался так на меня из-за собственной ревности. Он только сейчас понял, до какой степени я для него важна. Важна настолько, что он даже может простить мою "ошибку".
  
  Во взгляде Тяньэня мелькала досада. Да, жаль, но тщательно выстроенный им план был разрушен моими слезами.
  
  Глядя на то, как Тянью раскрыл объятия, я обиделась ещё больше, сказала: "Разве я с самого начала не говорила, что это Тяньэнь клевещет на меня. Только что эта маленькая девочка всё видела, спроси её!"
  
  Я обернулась, попыталась подвести ту девочку, стоящую недалеко на дороге, чтобы она ему всё рассказала. Но это оказалось ошибкой. Я слишком поспешила с объяснениями причин недоразумения между мной и Тянью. Мне было невдомёк, даже неправильно понимая, он был готов любить меня. Но, когда я произнесла "Тяньэнь клевещет на меня", лицо Тянью снова помрачнело. Он мог принять мои ошибки перед Тяньэнем, но не мог слышать упорные обвинения против своего брата.
  
  Всё происходящее уже напугало девочку, а увидев, что я приближаюсь и пытаюсь схватить её, она перепугалась ещё больше и рванула к дороге.
  
  В этот момент по дороге нёсся автомобиль. Она не ожидала появления этой летящей на неё машины. Картина перед моими глазами напугала до смерти. Я среагировала в то же мгновение, дёрнулась к девочке. Даже не успев подумать, может ли машина сбить и меня, бросилась оттащить ребёнка.
  
  Автомобиль, сделав несколько крутых виражей, остановился в 20 сантиметрах от нас. Жутко перепугавшись и всё-таки уцелев, я крепко прижала девочку к себе.
  
  Чэн Тянью почти обезумел от страха. Не успев среагировать на мои действия, после того, как машина остановилась, он бросился вперёд и сжал меня в объятиях. Взглянул на моё мертвенно-бледное лицо, и в его взгляде можно было прочесть даже отблеск любви. Он произнёс: "Цзян Шэн, ты меня до смерти напугала!"
  
  Переведя взгляд на ту белую машину, его лицо исказилось. Он махнул рукой, дав знак водителю уезжать без разбирательств.
  
  Глаза стоящего рядом Чэн Тяньэня вдруг хитро блеснули. Он сказал: "Брат, как можно так сразу отпустить машину, что чуть не убила сестрицу Цзян Шэн? Разве водитель не должен объясниться?"
  
  Лицо Чэн Тянью немного напряглось, он отмахнулся, позволяя машине уехать. В этот момент из цветочного магазина выбежал израненный Бэй Сяоу. Он махал руками и орал, показывая на машину: "Разве ты не должен извиниться? Знаешь, что ты только что чуть не убил мою сестру. Не выйдешь, я твой Линкольн превращу в металлолом".
  
  Белый? Линкольн?
  
  Белый Линкольн!
  
  Вдруг моим мозгам перестало хватать кислорода, в голове безостановочно завертелось множество миражей и образов! Я, собрав все силы, вырвалась из объятий Чэн Тянью и тупо встала перед машиной.
  
  Тянулось долгое молчание. В итоге окно машины медленно приоткрылось.
  
  За опущенным стеклом возникло лицо, что бесчисленное количество являлось мне во снах. Мой мир задрожал и рассыпался в прах.
  
  Лян Шэн!
  
  
  Сменилось время и пространство, и всё же эти брови, эти глаза. Выражение и характер, подобные воде. В одно мгновение моё сердце, как этот мир, рассыпалось на куски.
  
  Кровь отхлынула от лица, мысли смешались.
  
  Смотрела на него. Слегка затуманенный взгляд. Прохладные мягкие зрачки, в которых таилась печаль. Меж прекрасных бровей пролегла неглубокая складка, но выражение лица осталось спокойным.
  
  Парень в машине безразлично смотрел на меня. Похоже, он совершенно не обратил внимания, как посерело моё лицо. Тихо произнёс: "Госпожа, простите".
  
  Услышав этот до боли знакомый голос, я не смогла больше сдерживать слёзы, и они хлынули будто ливень. За моей спиной замер Бэй Сяоу. Он не смел поверить, что видит в машине это хорошо знакомое лицо. Он даже повернулся и посмотрел на стоящего за машиной Чэн Тянью, убедиться, что человек в машине не приглашённый им актёр.
  
  У меня дрожали губы и всё тело.
  
  Тянью был рядом, но в этот миг его рука не потянула меня от машины, потому что он знал, никто, никакого рода сила, не могла оттащить меня от этого автомобиля. Он лишь спокойно стоял рядом, с унылым выражением, почти потерявший надежду.
  
  А на лице находящегося рядом Тяньэня можно было заметить лёгкую ухмылку.
  
  Мужчина в машине посмотрел на меня, посмотрел на стоящего со мной Бэй Сяоу. В пронизанных светом зрачках мелькнуло сомнение, но голос был по-прежнему тих. Он произнёс: "Простите". Потом немного подумал, мягкий уголок губ изогнулся лёгкой дугой, он продолжил: "Э... Я должен какое-то возмещение?"
  
  Бэй Сяоу чуть ли не залез в окно автомобиля. Он тянул парня из машины, приговаривая: "Лян Шэн, Лян Шэн! Она Цзян Шэн! Твоя младшая сестра! Ты не помнишь?"
  
  Лян Шэн осторожно отнял руку Бэй Сяоу. В холодном взгляде мелькнуло недовольство. Он произнёс: "Господин, вы с этой девушкой обознались!" Закончив, вытащил стопку юаней и опустил в руку Бэй Сяоу. Потом крайне равнодушно взглянул на меня, включил зажигание и тронулся с места.
  
  Когда он уезжал, я погналась за ним. Разрывая сердце и раздирая лёгкие, рыдая, громко орала: "Брат!"
  
  Возможно, меня ослепил этот крик, но мне вдруг показалось, что та машина на миг замедлила ход, правда, почти сразу рванула и исчезла из вида.
  
  Я упала на колени, обхватила себя и подняла дикий рёв. На улице, где находился мой цветочный магазин, всегда было оживлённо. Люди, проходя мимо, косились на меня, заходящуюся в плаче.
  
  Как могло так получиться снова?
  
  В этот момент мой любимый старший брат посреди знакомой мне улицы снова оставил меня среди моря людей. Это расставание, возможно ли, что мы больше никогда не увидимся?
  
  Подумав так, мой плач стал ещё безнадёжней и горше.
  
  
  Ты же мой старший брат! Это точно ты!
  
  Почему ты отказался посмотреть на меня? Знаешь ли ты, как долго я тебя искала и как сильно скучала по тебе?
  
  Ты забыл девочку, что зовут Цзян Шэн, словно её никогда не было в твоей жизни?
  
  Бэй Сяоу за моей спиной со злостью швырнул банкноты на землю. Заявил: "Блин, Лян Шэн такой мерзавец, даже от своей сестры отказался!"
  
  Цзинь Лин рядом тихонько одёрнула Бэй Сяоу, сказала: "Не злись на Лян Шэна. Неужели ты забыл? Он потерял память". Бэй Сяоу развернулся, поднял меня, тихо всхлипывающую, с земли, посмотрел на Цзинь Лин. Не позволяя боли исказить лицо, спросил: "Потеря памяти это так серьёзно? В итоге он всё равно брат Цзян Шэн, мог бы взглянуть на свою сестру, убитую горем".
  
  Произнеся это, он повернул голову и посмотрел на Чэн Тянью. Указал на свои раны: "Это всё благодаря вам, братьям. Я не собираюсь сводить счёты. Конечно, вы молодой господин Чэн, одной рукой можете закрыть небо. А я мелюзга, у которого нет возможности тягаться с тобой. Но если ты любишь Цзян Шэн, то должен любить очень крепко. Должен верить ей. Если не любишь, скорее расстаньтесь. Не надо попусту тратить время нашей Цзян Шэн. Сейчас оказалось, у Цзян Шэн есть уже брат с ледяной кровью, не хочу, чтобы она снова сталкивалась с бездушными мужчинами".
  
  Лицо Чэн Тянью перекосило, он смотрел на Бэй Сяоу, Бэй Сяоу смотрел на него, схватка не на жизнь, а на смерть.
  
  Чэн Тяньэнь вдруг подал голос. Посмотрел на Бэй Сяоу, во взгляде, как в морской воде распускалось коварство. Он сказал: "Мой брат, боюсь, не подходящий мужчина для вашей Цзян Шэн. Посмотри на неё, из-за парня похожего на Лян Шэна, не признающего себя Лян Шэном, она совершенно потеряла присутствие духа. Наша семья Чэн не может позволить себе потерять лицо, а из-за Цзян Шэн это вполне может случиться. И потом, такой выдающийся мужчина, как мой брат, не должен становится заменителем для чувств других!"
  
  Этим словом "заменитель" Чэн Тяньэнь коснулся самого чувствительного места Чэн Тянью.
  
  Такой гордый, выдающийся, деспотичный мужчина, как он, действительно, не может долго мириться с ролью "заменитель". Можно даже сказать, это слово для него глубоко табуировано.
  
  Поэтому он посмотрел на меня, в нежном взгляде мало-помалу снова появлялась боль и замешательство. Не пытаясь больше обнять меня, он повернулся к Чэн Тяньэню и, толкая его коляску, ушёл.
  
  Чэн Тяньэнь, действительно, очень умный. Он смог так ловко ударить по слабому месту Чэн Тянью, что мы снова оказались по разные стороны баррикад. В этот момент основные принципы Чэн Тянью можно истолковать так: я могу любить твои шрамы, могу попустительствовать твоему непослушанию, могу смириться, что ты сеешь вражду между нами братьями, но для меня нестерпимо, когда ты на моём плече льёшь слёзы о другом мужчине. Ты моя, и можешь быть только моей! Вся, от мыслей до тела, только моя!
  
  
  23. Это не Лян Шэн исчез из моей жизни, а я исчезла из памяти Лян Шэна.
  
  Цзинь Лин потащила Бэй Сяоу в больницу перевязать раны. Кэ Сяожоу, увидев Бэй Сяоу, пугающе улыбнулся. Поинтересовался: "Сяоу, ты вернулся. А наша Ба Бао знает?"
  
  Бэй Сяоу удивлённо посмотрел на Кэ Сяожоу, так как был не в курсе чистых "сестринских" чувств Кэ Сяожоу и Ба Бао.
  
  Потом вернувшись в цветочный магазин, Бэй Сяоу рассказал мне о Кэ Сяожоу, что он и представить не мог, Ба Бао так хорошо относится к этому чёртову гомосексуалисту.
  
  В тот момент я наблюдала, как Мянь Гуа ест лапшу.
  
  А! Мянь Гуа - это та девочка, что просила у меня милостыню. Её очень сильно напугало происходящее. Когда я привела её в дом, спросила: "Как тебя зовут?" Она тихонько ответила: "Меня зовут Мянь Гуа, - а потом добавила, - мой старший брат зовёт меня Мянь Гуа".
  
  Я посмотрела на Бэй Сяоу, который, молча, наблюдал за Мянь Гуа, что держала перед собой чашку варёной лапши.
  
  Накатило оцепенение.
  
  Давным-давно жила маленькая девочка, её звали Цзян Шэн. Она так же, как и Мянь Гуа, вцепившись в полную миску лапши, большими глотками поедала её. Рядом с маленькой Цзян Шэн был мальчик, которого звали Лян Шэн.
  
  Он улыбался её прожорливости. На гладком, как фарфор, личике глазки щурились узкой дугой.
  
  Она тоже улыбнулась ему. Розовым язычком облизнула губы. Не зная предела своим аппетитам, произнесла: "Брат, с яйцом должно быть ещё лучше".
  
  И тогда он заплакал.
  
  Больше всех на свете он обожал свою сестру, однако, не мог удовлетворить её желание кушать яйца. Слёзы, будто пронизанный светом хрусталь, медленно стекали по его крохотному носику.
  
  Эта сцена отделённая многими слоями времени постоянно стоит у меня перед глазами.
  
  Мянь Гуа взглянула на меня. Увидев, как по моему лицу беззвучно текут слёзы, её взгляд стал испуганным. Она решила, что я сержусь на неё, подняла свою испачканную ручонку, и попыталась утереть мои слёзы.
  
  Девочка, обнимая большую миску, будто боясь, что её отнимут, спросила: "Сестрица, ты почему плачешь?" Видя, что я не отвечаю, тихо продолжила: "Когда я скучаю по брату Хао, то тоже плачу. Сестрица, ты плачешь, потому что скучаешь по своему старшему брату?"
  
  Цзинь Лин вышла вперёд, вложив мне в руку бумажную салфетку. Во взгляде переживание и муки совести. Она посмотрела на меня, будто собираясь что-то сказать. Потом присела рядом с Мянь Гуа и спросила её: "Где твои родители?"
  
  Мянь Гуа, покачав головой, ответила: "У меня нет родителей. Брат Хао мой маленький папа".
  
  Произнеся "брат Хао" вдруг шмыгнула носом и заплакала. Плача, она по-прежнему прижимала к себе миску лапши. Я подумала, наверняка, она очень голодна, поэтому больше всего боится, что кто-нибудь отнимет у неё еду. Девочка ела и плакала, текли слёзы и сопли, всасывала лапшу так, что перехватывало дыхание. Она сказала: "Брат Хао позавчера сказал, что пойдёт купить мне лепёшки... но.... Но пропал".
  
  Слушая Мянь Гуа, на душе было муторно. Мне вдруг самой захотелось сесть и плакать с этой девочкой, так же, как она, размазывать сопли. Я сказала: "У меня тоже есть старший брат Лян Шэн. Более четырёх лет назад он ушёл искать цветок имбиря... И никак не вернётся. Даже когда он встретил Цзян Шэн, не признал в ней свою младшую сестру...!"
  
  Цзинь Лин салфетками утирала Мянь Гуа сопли и слёзы. В этот момент подошёл Бэй Сяоу. Покачивая головой, посмотрел на Мянь Гуа, сказал: "Твой старший брат Хао не пропал, он отказался от тебя".
  
  С самого начала Бэй Сяоу собирался поддразнить Мянь Гуа, но она была серьёзна. Щёки ярко заалели, плача, она ответила: "Брат Хао заблудился. Он не отказался от Мянь Гуа. Ты злой! Плохой!"
  
  Цзинь Лин кинула взгляд на Бэй Сяоу и, утешая Мянь Гуа, сказала: "Мянь Гуа, не плачь. Твой брат Хао не потерялся. У него же есть рот, он может спросить дорогу. Вернётся и найдёт тебя".
  
  Когда Цзинь Лин закончила, Мянь Гуа подумала и заплакала ещё сильнее.
  
  Цзинь Лин, забеспокоившись, спросила: "Что такое?"
  
  Мянь Гуа рыдала, тревожно глядя на Цзинь Лин. Она сказала: "Брат Хао... Брат Хао не умеет говорить, он не сможет спросить..."
  
  От слов Мянь Гуа моё сердце скрутилось в узел. Она говорит, что её брат немой, поэтому, заблудившись, не мог спросить у других дорогу. Но мой Лян Шэн, мой брат, он не немой. Однако потерявшись, ни у кого не спросил дорогу, чтобы вернуться.
  
  Сегодня после того, как увидела его, я поняла, это не Лян Шэн исчез из моей жизни, а я исчезла из памяти Лян Шэна.
  
  
  Ночью Бэй Сяоу разбудил звонок Ба Бао.
  
  Возможно, это Кэ Сяожоу сообщил Ба Бао, что Бэй Сяоу вышел, и он видел Бэй Сяоу в больнице на перевязке. Поэтому Ба Бао сразу позвонила. Она рыдала в трубку, будто небо во мгле и земля во мраке. Плача, говорила: "Бэй Сяоу, ты свинья! Как не сдох там?"
  
  Бэй Сяоу нахмурил брови, ответил: "Ба Бао, ты очень грубо разговариваешь. Знаешь, так ты очень напоминаешь дикаря. Чего рычишь? Воображаешь себя монахом, исполняющим песни горцев?"
  
  Перед уходом Бэй Сяоу, взглянув на меня и Цзинь Лин, пояснил: "Не поймите неправильно. Сейчас я бездомный бродяга, давно не вносил плату за квартиру. Поначалу думал пожить у Цзян Шэн в Сяоюйшане. К сожалению, она порвала с молодым господином Чэном, и я не могу пользоваться благами жизни в коттедже. Так что, остаётся искать приют у Ба Бао".
  
  Бэй Сяоу взглянул на меня: "Цзян Шэн, не переживай". Указал на рану на голове, улыбнулся и продолжил: "Будешь хмурить брови, превратишься в старуху. Твой брат У великодушно принял за тебя эти раны! Лян Шэна нет, я должен защищать тебя! Только... Только ясно, что Лян Шэн в этом городе!" Говоря об этом, он слегка разозлился: "В следующий раз встречу его, побью! Водить Линкольн так круто? А вот я езжу на QQ!"
  
  После ухода Бэй Сяоу Цзинь Лин посмотрела на меня, похоже многое чего хотела сказать, но так и не открыла рот.
  
  Ночью мы с Цзинь Лин теснились на маленькой кровати в цветочном магазине. Между нами ещё лежала вымытая и одетая в новую одежду Мянь Гуа и глупый кот, которого зовут Сянгу. Для Мянь Гуа моя рубашка как платье. Я взглянула на неё и вдруг вспомнила, как очень давно я так же смотрелась в длинной футболке Чэн Тянью. В то время он улыбался мне, во взгляде тирана проступала нежность.
  
  Но сегодня я потеряла Лян Шэна, потеряла его.
  
  Цзинь Лин повернула голову, посмотрела на меня, сказала: "Цзян Шэн, не думай о своих тайных заботах, спи скорее".
  
  Я тихонько угукнула. Однако полностью погрузилась в раздумья и смятение. Вдруг вспомнила, в тот момент, когда машина, что неслась на нас с Мянь Гуа, затормозила, Чэн Тянью ничего не захотел выяснять, а сразу махнул рукой, чтобы водитель уезжал. Это было слишком не похоже на характер Тянью. Неужели... Неужели он с самого начала знал, что в этой машине Лян Шэн, мой брат!
  
  Другими словами, этот долгий промежуток времени пока я была в городе, каждый раз, когда, как сумасшедшая, бежала за белым Линкольном, это не было иллюзией.
  
  Он, действительно, много раз проходил рядом со мной. Мы были так близко друг от друга, однако разминулись.
  
  Раз уж это не было моей иллюзией, то в тот раз, когда я, погнавшись за белым Линкольном, была отброшена к краю дороги Фольксвагеном "Жук", когда море крови хлынуло из меня, будто разлившаяся река Циншуй, в тот момент смятения пара глаз полных любви и грусти, прекрасное тонкое лицо не было иллюзией! Он, действительно, вышел из машины, сжимал меня в объятиях! И абсолютно точно, срывая голос, выкрикивал моё имя - Цзян Шэн! Цзян Шэн!
  
  Но раз это всё было на самом деле, тогда почему сегодня он смотрел на меня так равнодушно, как на постороннюю?
  
  Возможно, я снова даю волю воображению. Возможно, это всё, как сказал Тянью, иллюзия.
  
  Я подумала, мне надо хорошенько отдохнуть. Может, поспав и проснувшись, я снова вернусь в то время, когда мне было четыре года. Без грусти, без страданий. Когда одним прекрасным полднем, ты, шестилетний, пришёл ко мне... Тогда, Лян Шэн, мы сплетём пальцы и договоримся, никогда не становится взрослыми. Я вечно буду твоей Цзян Шэн, ты моим Лян Шэном. Ты навсегда мой старший брат Лян Шэн, а я твоя сестра Цзян Шэн.
  
  Навсегда.
  
  Навсегда.
  
  5 часть
  
  Сяо Цзю:
  
  В этом мире есть много счастья, много радости и много девушек, которые заслуживают твоей любви и стоят ожидания...
  
  Поэтому тебе не нужно выбирать эту несчастливую дорогу, наполненную ожиданием и грустью. Полюби другую незнакомую девочку.
  
  Зови её Сяо Цзю.
  
  Бэй Сяоу:
  
  Я люблю тебя! Не важно, что ты за человек! Не важно, что ты сделала! Я люблю, именно, тебя!
  
  Ты не должна приводить мне факты, рассказывать о здравом смысле! Убеждения на меня не действуют! Я люблю тебя!
  
  Не имеет значения кто ты, любовница хулигана, дочь бродяги или сама убийца, я неизменно буду любить тебя! Возможно, скажем прямо, в любви к тебе моя проблема, я и хулиган, и бродяга! Поэтому, Сяо Цзю, не убегай!
  
  
  24. Это Лян Шэн, мой старший брат. Но он не собирается вспоминать меня.
  
  Лу Вэньцзюань каждый день под вечер приходил в мой цветочный магазин и забирал букет лилий. Несколько раз с ним приходил Кэ Сяожоу, по виду мающийся от скуки.
  
  Когда Цзинь Лин заворачивала цветы для Лу Вэньцзюаня, Кэ Сяожоу, стоящий рядом, завязал со мной разговор, уверенно заявляя: "Ах, Цзян Шэн, после того, как Бэй Сяоу вернулся, Ба Бао, эта тупица, не заходит ко мне поразвлечься. Я целыми днями в больнице с этими занудными больными маюсь от одиночества!" Говоря это, он помахивал передо мной рукой, надеясь привлечь внимание к своему новому перстню.
  
  Я подмигнула Кэ Сяожоу, а про себя подумала: "Дядюшка Кэ Сяожоу, хочешь вогнать тётушку Цзян Шэн в ещё большую депрессию?" Но не произнесла вслух, всё-таки Кэ Сяожоу, если не брать его женоподобность, хороший товарищ.
  
  Поинтересовалась у Лу Вэньцзюаня: "Ты же не поставишь эти лилии в спальне? Это может плохо повлиять на сон".
  
  Сказала и вдруг вспомнила Чэн Тянью. Раньше он так же поучал меня. Когда говорил, на лице было выражение безмерной любви.
  
  Лу Вэньцзюань улыбнулся: "Я действительно ставлю их в спальне..."
  
  Я удивлённо посмотрела на Лу Вэньцзюаня, спросила: "Возможно ли? Неужели никто не предупредил тебя?"
  
  Лу Вэньцзюань улыбнулся и ничего не сказал. Когда уходил, вдруг прошептал мне на ухо: "На самом деле, я лишь хочу понять, что чувствуют мои больные, страдающие бессонницей".
  
  Эта его странная фраза заставила меня на долгое время впасть в ступор.
  
  После того как Лу Вэньцзюань ушёл, Цзинь Лин сняла нарукавники, улыбнулась мне и сказала: "Цзян Шэн, что-то есть в том, как твой психотерапевт смотрит на тебя, участливо и внимательно. Не удивительно, что, как рассказывал Бэй Сяоу, Чэн Тянью предпринимает меры предосторожности против этого психотерапевта. Сейчас вижу, и правда, ему нельзя терять бдительность".
  
  Я пожала плечами: "Говорите что хотите".
  
  Цзинь Лин, посмотрев на часы, сообщила: "Эй, госпожа Цзян Шэн, я пошла в редакцию".
  
  Я поддразнила: "Такое чувство, будто это не работа, а выигрыш в лотерею".
  
  Цзинь Лин вздохнула: "Ох, я, действительно, сорвала куш. Отвечаю за колонку о шоу-бизнесе. Редактор и репортёр в одном лице". Я посмотрела на Сянгу у ног, снова перевела взгляд на Цзинь Лин, уточнила: "Хочешь сказать, что ты сейчас папарацци?"
  
  Цзинь Лин бросила на меня недовольный взгляд. "Не завидуй моей перспективной профессии". Потом улыбнулась. "На самом деле, я тоже не ожидала, что те, кто раньше в редакции отвечали за этот блок, пара женщин и один мужчина сбегут без брачного обряда".
  
  "О! У вас в редакции не только новости захватывающие. Внутренние отношения ещё интересней". Я восхищённо смотрела снизу вверх на Цзинь Лин и думала про себя: "Как же ты сама не пополнила ряды сбежавших?"
  
  Цзинь Лин, не глядя на меня, продолжила: "Любовный треугольник - это настолько увлекательно? Две женщины из-за одного мужчины дрались так, что не видно ни луны, ни солнца. А потом и того мужчину побили... Вся редакция стала их полем боя. Глава редакции как увидел, сказал: "Хоть вы журналисты развлекательной колонки, но тоже не можете так развлекаться в своей личной жизни". Поэтому выгнал всех вместе. В тот день, когда их выгнали, они продолжали драться с верхнего этажа до нижнего. Техника "бесконтактный удар по быку" тех женщин высшего уровня. Быки не рухнули, разделённые мужчиной они перегрызлись до неузнаваемости".
  
  Я улыбнулась: "Цзинь Лин, смотри, как разошлась, аж слюной брызжешь. И ещё говоришь, что не захватывающе".
  
  Цзинь Лин поправила одежду, усмехнулась: "Если бы вы с Су Мань из-за Чэн Тянью сражались до разбитых голов и рек крови, возможно, попали бы в ведущие заголовки. Впрочем... Цзян Шэн, расскажу тебе, действительно, захватывающую новость".
  
  "Что такое?" Я с любопытством смотрела на Цзинь Лин, глаза горели в предвкушении слухов.
  
  Цзинь Лин продолжила: "Су Мань последнее время снова на первых полосах. Ты же знаешь, говорят, она попала в компанию "Ухэсин" благодаря продюсеру по фамилии Чжоу. Ещё называют компания Чжоу Му".
  
  Я ответила, что знаю. Никакая это не горячая новость.
  
  Цзинь Лин улыбнулась: "Конечно, не горячая, горячая будет потом. Этот Чжоу Му обладает большой силой, к тому же в хороших отношениях с семьёй Чэн. Но недавно он, кажется, нарушил закон, весьма вероятно "двойное указание"*. Поэтому подобру-поздорову сбежал за границу. Вроде бы в отпуск, а по сути, все знают, если на него, и правда, донесли, ему только и остаётся, что искать убежища за бугром.
  
  (* - вызвать для дачи разъяснений в дисциплинарную комиссию партийного комитета, "двойное" т. к. необходимо явиться в назначенное время в указанное место)
  
  Я сказала: "Обычное дело для чиновников. Не потрясает, но возмутительно!"
  
  Цзинь Лин продолжила: "Цзян Шэн, куда ты торопишься? Захватывающее дело тоже имеет причину и результат. Ты подумай, спонсор Су Мань влип. К тому же весьма вероятно падёт. Поэтому для Су Мань сейчас критический момент. Обычно Чжоу Му мог достать для неё всё, но Чжоу Му сейчас беспомощен, поэтому Су Мань будет вынуждена сама искать большое дерево..."
  
  Сообразив, я посмотрела на Цзинь Лин: "Ты говоришь о "неписаных законах" шоу-бизнеса?" Произнеся это, я почувствовала, что злорадствую. Вот нисколько я не хороший человек. К тому же на эту Су Мань у меня, действительно, большой зуб.
  
  Цзинь Лин подтвердила: "Именно".
  
  Я возразила: "На самом деле, это тоже не совсем бомба. Разве она не с самого начала пошла на сделку с Чжоу Му?"
  
  Цзинь Лин ответила: "Но на этот раз ситуация с "сексуальной сделкой" другая. Она не сама участвовала в сделке".
  
  "А?" Я удивлённо посмотрела на Цзинь Лин: "Су Мань участвовала не сама? Чепуха".
  
  Цзинь Лин пояснила: "На самом деле, Су Мань никак не могла сделать это сама. Она же умный человек. Вдруг с Чжоу Му всё будет в порядке, и ситуация разрешится. Изменять Чжоу Му определённо не лучший вариант. Поэтому она "позаимствовала чужую курицу, чтобы получить яйцо".
  
  Услышав, я улыбнулась. Такого рода приём, действительно, довольно свеж. Но как же я, целыми днями просматривая "Новости Ян Нань", не увидела этой горячей новости?
  
  Цзинь Лин сказала: "Средства массовой информации выжидали, в чьих руках первыми окажутся фотографии той, что была главной героиней "секса на коммерческой основе", как доказательства! Без них это будет клеветой. В особенности с такой тяжёлой особой как Су Мань".
  
  Я рассмеялась: "Цзинь Линь, тебе надо держать ушки на макушке. Ваша редакция должна поскорее заполучить фотографии. Я очень хочу посмотреть на Су Мань в таком глупом ракурсе".
  
  Цзинь Линь продолжила: "Ладно, не говорила тебе. Полагаю, фотографии всплыли только чтобы подпортить ей репутацию. Так или иначе, она не обращает внимания на реноме, а больше заботится о заработке. Ты радуешься чужой беде, какая чушь! Но если я не пойду в редакцию, думаю, глава редакции захочет, чтобы я присоединилась к той паре женщин и мужчине - "отряду камикадзе", что сбежали с любимым без брачного обряда".
  
  После ухода Су Мань в цветочном магазине постоянно не было посетителей. Я сидела, сложа руки, Сянгу впереди, спиной ко мне, перед нами застыла вся улица.
  
  За всё то время, что мы Сянгу жили в цветочном магазине, он, кажется, нисколько не скучал по той похожей на крепость квартире в Сяоюйшане. То и дело, как и сегодня, сидел без дела перед дверями цветочного магазина, грелся на солнце, смотрел на вереницу прохожих с их собаками.
  
  Последнее время я обнаружила у Сянгу одну странность. Он как - будто не любил кошек, а предпочитал собак.
  
  Каждый раз, когда посетитель приходил в магазин с маленькой пушистой собачкой, Сянгу с поднятым хвостом выступал на подиум. Приняв элегантный вид, проходил перед мордой пёсика. Собачки, однако, не следовали его примеру и скалили зубы. Потом гонялись за Сянгу, вызывая сумятицу.
  
  Бэй Сяоу говорил: "Твой Сянгу, вероятнее всего, вслед за твоей депрессией тоже заболел. Иллюзии, ложные представления. Он не признаёт себя котом, а определённо считает собакой!"
  
  Ба Бао рядом ввернула: "Сестрица Цзян Шэн, а не научила ли ты Сянгу иностранному языку? Вдруг он, и правда, собака. Не понимает кошачьего языка, поэтому, как и ты, впадает в депрессию?"
  
  
  Слова Ба Бао, чем дальше, тем были для меня всё неприятней. Создавалось впечатление, что я сама, как и Сянгу, считаю себя другим видом, по этой причине не могу влиться в группу других людей и впадаю в депрессию.
  
  Проводя много времени с Бэй Сяоу и Ба Бао, я не была одинока.
  
  Пусть даже я снова и снова впадала в ступор, вспоминая тот день, когда меня и Мянь Гуа чуть не сшиб белый Линкольн. Как медленно опустилось стекло автомобиля и того молодого элегантного парня.
  
  Это Лян Шэн, мой старший брат. Но он не собирается вспоминать меня.
  
  Всё-таки я ошиблась...
  
  В мире есть похожие мужчины, например, Лян Шэн и Тянью. Но неужели существуют настолько похожие? Один в один, и ещё голос.
  
  Тем холодным днём пугающе безразличный голос, прежде ласково звавший меня "Цзян Шэн. Сестрёнка". Тот, что во снах тихонько повторял: "Брат будет кормить тебя жареным мясом..." Тот, что прежде, когда я была ранена, мучительно выкрикивал: "Цзян Шэн! Цзян Шэн!"
  
  "Цзян Шэн! Цзян Шэн!"
  
  В мои воспоминания ворвались Ба Бао и Бэй Сяоу. Они громко звали меня по имени. Ба Бао схватила меня за руку и сообщила: "Цзян Шэн, Мянь Гуа увели!"
  
  "А?!" Я испуганно посмотрела на Ба Бао, желая убедиться, что она, действительно, сказала, что ребёнка "увели", а не она сама ушла тайком.
  
  Бэй Сяоу отодвинул Ба Бао, сказал: "Цзян Шэн, не слушай. Ба Бао устроила переполох. Мянь Гуа ушла с маленьким мальчиком".
  
  Ба Бао зыркнула на Бэй Сяоу, потом снова схватила мою руку: "Цзян Шэн, смотри, Мянь Гуа шесть лет и она сбежала с мальчиком, как с любимым без обряда. Не говори потом, что я слишком скороспелая".
  
  Я не смотрела на Ба Бао, а прямо спросила Бэй Сяоу, уверен ли он, что Мянь Гуа не забрал плохой человек.
  
  Бэй Сяоу сказал: "Должно быть, это её брат Хао. Похоже, они беспризорники. Держится настороженно. Эти несколько дней мы хорошо с ней обходились, а она с нами почти не говорила. И вот сегодня послушно пошла за этим мальчиком. Определённо это её старший брат Хао".
  
  Я кивнула, сердце чуть-чуть отпустило.
  
  
  25. Я клянусь, что непременно приведу Лян Шэна к тебе.
  
  Среди ночи Бэй Сяоу и Ба Бао в закусочной рядом с цветочным магазином напились вдребезги. Пьяный Бэй Сяоу под открытым небом тупо сидел и рыдал.
  
  Ба Бао ревниво смотрела на футболку Бэй Сяоу с изображением Сяо Цзю и злилась. Потом опрокинула бутылку пива на голову Бэй Сяоу и сказала: "Эх ты, никуда не годный поросёнок! Есть силы, иди, ищи Сяо Цзю! Не можешь, сиди, причитай перед Ба Бао!"
  
  Бэй Сяоу тоже ловко перевернул на голову Ба Бао бутылку пива и парировал: "Ба Бао, есть воля, прекращай любить меня! Нет воли, сиди здесь как подмена Сяо Цзю!"
  
  Слово "подмена" из уст Бэй Сяоу тысячекратно усилило злость Ба Бао. Прямо на улице они затеяли драку. Пиалки, тарелочки, всё вдребезги. Расправились с посудой, опрокинули стол.
  
  Они колотили всё снаружи, а я, находясь в магазине, чувствовала боль. Следует иметь в виду, деньги на еду выдала я, возмещение ущерба тоже, естественно, за мной.
  
  Из-за Бэй Сяо и Ба Бао владелец закусочной относился ко мне особенно хорошо. Ещё бы. Через страдания этих двоих, почти во всей закусочной столы, стулья и чашки поменяла на новые. Хозяин, получая с меня возмещение, приговаривал, пусть мои друзья почаще заходят поразвлечься.
  
  Спустя приличный отрезок времени Ба Бао и Бэй Сяоу, навеселившись вдоволь, пьяные вернулись в цветочный магазин, помучить моего Сянгу. Когда я вышла заплатить за их еду и ущерб, Сянгу в цветочном магазине мяукал особенно надрывно. Я знала, весьма вероятно, в этот момент Ба Бао тащит Сянгу за задницу, а Бэй Сяоу отрывает голову, играют в перетягивание каната.
  
  Расплатившись, извинилась перед хозяином лавки. В этот момент Бэй Сяоу через застеклённую дверь цветочного магазина наблюдал, как я смиренно улыбаюсь. Его лицо отражало глубокое уныние.
  
  Когда я вышла из закусочной, Бэй Сяоу тоже вышел из цветочного магазина.
  
  Ночной ветер вздымал его футболку, на которой всё ещё было одинокое и холодное лицо той девочки, что звали Сяо Цзю. Я подняла голову, посмотрела на Бэй Сяоу и сказала: "Репетируешь проходку по подиуму?"
  
  Бэй Сяоу ничего не сказал. Стоящий в горле ком сдерживал рыдание. Его дыхание было наполнено ароматом алкоголя. Он смотрел на меня, в прекрасных глазах мелькали любовь и сожаление. Сердечная боль старшего брата за младшую сестру.
  
  В лунном свете пьяный Бэй Сяоу медленно протянул руки и крепко обнял меня, не произнося ни слова. Я замерла в его объятиях.
  
  Но я могла понять эти объятия. Это как в детстве, когда Лян Шэна обижали, я обнимала его, горько всхлипывая, и маленький Бэй Сяоу тоже обнимал Цзян Шэн. В тот момент это были просто три обнявшихся ребёнка.
  
  И сейчас был лишь Бэй Сяоу с израненным сердцем, обнимавший Цзян Шэн, у которой тоже были шрамы на сердце.
  
  Пьяный Бэй Сяоу вдруг зарыдал. Он приговаривал: "Цзян Шэн, прости, я бесполезен, я плохо защищал тебя! В этом мире есть две девочки, которых я хотел бы видеть счастливыми. Это моя любимая Сяо Цзю и ты, Цзян Шэн. Я не смог защитить Сяо Цзю, мою любимую, позволил ей скитаться по чужим городам. Я не смог позаботиться даже о тебе!"
  
  Произнося это, он сжал меня ещё крепче и продолжил: "Цзян Шэн, клянусь, с этого дня я буду хорошо защищать тебя. Я мафия, которая будет защищать тебя. И ещё, клянусь, что обязательно приведу тебе Лян Шэна. Клянусь!"
  
  "Я тоже клянусь, Бэй Сяоу, если ты не отпустишь Цзян Шэн, я спущу собак". Голос Чэн Тянью раздался за моей спиной. Пугающий, будто дух умершего, что никак не хочет рассеяться со смертью.
  
  Я обернулась. В самом деле этот парень. С мрачным лицом, в тёмных зрачках пылает гнев, скользнул взглядом по лицу Бэй Сяоу. В руке на поводке три немецких овчарки, вытянув длинные языки, горят желанием услужить.
  
  Бэй Сяоу потянул меня за спину, посмотрел на Чэн Тянью и холодно произнёс: "Разве тебя не воспитывали с волками? Как же сейчас держишь собак? Это безнравственно".
  
  Чэн Тянью не смотрел на Бэй Сяоу, а уставился на меня, всем видом выражая желание разорвать на мелкие кусочки. Произнёс: "Выросла? Нуждаешься в чужих объятиях? Тебе известен стыд?"
  
  Я и с самого начала смотрела на него, исполненная гнева, а после его слов разозлилась ещё больше, спросила: "Тебя колышет? Кто ты такой? Чего не спишь глубокой ночью, а крутишься у моего магазина? Ты больной?"
  
  Чэн Тянью холодно усмехнулся и ответил: "Я кручусь у твоего магазина? Поменьше иллюзий, прекрасная госпожа Цзян Шэн. Всего лишь выгуливаю собак. И ещё к вопросу, кто я такой. По несчастью, с сегодняшнего дня я стал патрульным в этом квартале. Поэтому контролирую некультурные действия".
  
  "А?!" - воскликнул, Бэй Сяоу. "У тебя есть деньги, власть, женщины, к чему тебе становиться патрульным? Ты ненормальный?"
  
  Чэн Тянью, бросил свирепый взгляд на Бэй Сяоу, ответил: "У человека хобби. Тебя это должно волновать?"
  
  Бэй Сяоу посмотрел на Чэн Тянью, посмотрел на меня, задумался на некоторое время, потом его будто осенило: "Не собираюсь быть здесь третьим лишним. Вам хочется поругаться, прошу, как пожелаете". Закончив, ушёл в цветочный магазин. Вытащил такую же, как он, пьяную Ба Бао, и они самодовольно удалились.
  
  Как только Бэй Сяоу ушёл, я сразу почувствовала бессилие. Подумала про себя, Бэй Сяоу наверняка испугался трёх псов, поэтому сразу отбросил свои клятвы защищать меня, ушёл, игнорируя проблемы. Вот, блин, он ещё не забыл свои корни, всё та же низость ребёнка из Вэйцзяпина.
  
  Я смотрела на трёх овчарок Чэн Тянью. Было страшно. Думала про себя, вдруг этот мерзавец спустит собак, и не будет случая увидеть разразившийся "сексуальный скандал" Су Мань? Как раз в этот момент Сянгу прыгнул к моим ногам, выгнул спину и уставился на собак Чэн Тянью.
  
  Я потянула Сянгу к себе, Чэн Тянью сдерживал псов, так и стояли друг перед другом в лунном свете.
  
  Чэн Тянью, бросил на меня взгляд, с равнодушным выражением произнёс: "Безнравственно и легкомысленно. Ты! Вопиющее преступление!" Я подумала, что не могу пожертвовать Сянгу его собакам, но как насчёт того, чтобы сказать ему пару слов? Поэтому глядя на него в упор, сказала: "Суёшь нос в чужие дела. Больной на голову! Ты та собака, что ловит мышей!"
  
  Чэн Тянью посмотрел на меня, потянул к себе собак, что принялись лаять на Сянгу, и парировал: "Ладно, я собака. А ты тогда мышь, госпожа Цзян Шэн?"
  
  Я нахмурилась, посмотрела на Сянгу. Немного тревожило, что собаки причинят ему вред. А потом, тыча пальцем, принялась ругаться: "Твою мать, только мышь! А ты крысиный хвост!"
  
  Чэн Тянью увидел, как я напряглась из-за Сянгу, и уголки его рта невольно приподнялись. Сквозь усмешку в глазах блеснул нехороший свет. Он сказал: "Цзян Шэн, быстрей признай себя мышью. В противном случае, - во взгляде мелькнуло самодовольство, он потянул остервенело лающих псов и продолжил, - в противном случае, я спущу собак тяпнуть Сянгу за зад".
  
  Услышав это, у меня чуть пена не пошла изо рта: "Чэн Тянью, ты мерзавец!" Чэн Тянью кивнул: "Я мерзавец. Так что, Цзян Шэн, быстрее говори, что ты мышь. Иначе, я считаю до трёх..."
  
  Когда он говорил, намеренно косился на меня, наблюдая, как я задыхаюсь от злости. "Цзян Шэн, скажи, если они ошибутся в месте укуса и откусят Сянгу голову, ты же не возненавидишь меня". Произнеся это, он начал считать: "Один..."
  
  Видя его хамство, я подумала сбежать с Сянгу в цветочный магазин. Но в тот момент, когда подлый Чэн Тянью выкрикнул "один", он уже отпустил собак...
  
  Увидев, что я подхватила Сянгу, псы бросились ко мне. Он в ярости заорал: "Проклятье! Бросай Сянгу! Отпусти его!" Выкрикивая это, тоже бросился ко мне, боясь, что собаки, пытаясь укусить Сянгу, разорвут меня. Но пошёл ты, Чэн Тянью! Цзян Шэн известно, что ты прогнившая на восемь поколений плесень. Той ночью я была чуть не похоронена под клыками его немецких овчарок.
  
  Когда они опрокинули меня на землю, эта сволочь Сянгу бросил меня и сбежал, плавно оттолкнувшись от моего лица. Собаки, увидев, что Сянгу сбежал, тоже всеми четырьмя лапами прошлись по моему лицу и погнались за убегающим Сянгу. Одна из следовавших за Чэн Тянью овчарок, особо злобная, убегая, не забыла куснуть меня за задницу. Этот укус привёл меня прямиком в больницу.
  
  
  26. Доктор Лу, хватать пациенту за руки входит в обязанности лечащего врача?
  
  Не знаю, должна ли я особо запомнить этот день, когда была первый раз укушена собакой. Чэн Тянью, и правда, милый человек. Постоянно преподносил мне внезапные сюрпризы. Даже бросив меня, не забыл подарить подарок.
  
  По приезду в больницу в приёмном покое мы столкнулись с Лу Вэньцзюанем.
  
  Лу Вэньцзюань посмотрел на мои окровавленные брюки и в изумлении перевёл взгляд на Чэн Тянью, полагая, что ситуация, когда Ба Бао совала мне презерватив перед встречей с Чэн Тянью, принесла тому слишком глубокое потрясение. Поэтому он вытаращил глаза и открыл рот, глядя на нас с Чэн Тянью. Последний даже не удостоил его взглядом, а сразу выловил медсестру и приказал: "Её укусила собака, быстрее позовите доктора!" Несколько медсестёр повели меня в процедурную.
  
  Лицо Лу Вэньцзюаня немного смягчилось. Чтобы утвердиться в предположении, он переспросил Чэн Тянью: "Цзян Шэн укусила собака?"
  
  Чэн Тянью, с тревогой наблюдая, как медсёстры ведут меня в кабинет, кивнул Лу Вэньцзюаню: "Да. Это моя небрежность".
  
  Я, кривясь от боли, про себя подумала: "Вот как? Как это укус собаки превратился в его небрежность? Он что ли собака?"
  
  Лу Вэньцзюань, кивнув, улыбнулся, будто посмеялся над своими вынашиваемыми только что злобными замыслами. Сказал: "Тогда я проведу осмотр. После того, как Цзян Шэн сделают прививку от бешенства, боюсь, на рану придётся наложить шов".
  
  Чэн Тянью схватил Лу Вэньцзюаня и возразил: "Ты психотерапевт, а не хирург. Зашивать ты не нужен!" Лу Вэньцзюань посмотрел на Чэн Тянью и сообщил: "Психотерапия для меня не более чем хобби. Моя основная специальность - хирург. Ты не забыл, что пальцы Лян Шэну пришивал я". После его слов все устремились в процедурный кабинет.
  
  Чэн Тянью, услышав это заявление, чрезвычайно взбесился и заорал на Лу Вэньцзюаня: "Эй! Эй! Я не хочу мужчину-доктора, позовите женщину!"
  
  Лу Вэньцзюань обернулся, бросил взгляд на Чэн Тянью и ответил: "К несчастью должен заявить вам, господин Чэн, ваши прекрасные желания больница исполнить не в состоянии. Во-первых, доктора здесь только мужчины. К тому же дежурный врач сегодня это я. У вас есть три варианта. Первый, сменить больницу, эгоистично наблюдая, как дорогой вам человек страдает от боли. Второй, дождаться, когда завтра будет другой дежурный доктор. И третий, не мешать мне работать".
  
  Лу Вэньцзюань, должно быть, был первым, кто так высокомерно бросил Чэн Тянью вызов, поэтому в глазах Чэн Тянью мелькнула жажда убийства. Однако у него совершенно не оставалось выбора, как только последовать за Лу Вэньцзюанем. Когда он собирался вслед за Лу Вэньцзюанем войти в процедурный кабинет, тот закрыл дверь перед его носом.
  
  Чэн Тянью остался за дверью, свирепо нарезая шаги.
  
  
  Когда Лу Вэньцзюань осматривал мои раны, мне хотелось провалиться сквозь землю.
  
  С ненавистью подумала: "Чэн Тянью, что в вашей семье за собаки? Укуси она меня за голову, я бы даже приняла это. Почему надо кусать за задницу?" Подумав так, меня охватила смертельная ненависть к Чэн Тянью.
  
  Лу Вэньцзюань приподнял маску на лице, брови чуть нахмурились, сказал: "Цзян Шэн, не двигайся. Я собираюсь зашить рану, а то, боюсь, останется шрам".
  
  Терпя боль, я прятала лицо в подушку. Ответила: "Останется и останется. Всё равно никто не увидит". Сказала и сразу пожалела. Не прозвучало ли это слишком двусмысленно?
  
  Лу Вэньцзюань, обрабатывая рану перекисью, улыбнулся: "Как ты можешь знать, что никто не увидит?" Эти слова он произнёс с серьёзным профессиональным видом, будто анализируя медицинский случай.
  
  Когда накладывал лекарство, мизинцем неосторожно коснулся моей кожи. Тепло подушечки пальца мгновенно проникло в тело, я напряглась и застыла.
  
  Он посмотрел на меня, спросил: "Цзян Шэн, я сделал тебе больно?"
  
  Я покачала головой, слегка заикаясь, произнесла: "Не... Нет". Потом уткнулась лицом в подушку, и не поднималась, лишь чувствуя, как тело охватывает жар.
  
  Лу Вэньцзюань, похоже, что-то понял, тихонько подтянул белую простыню и мягко прикрыл мои голые ноги. Сказал: "Цзян Шэн, я же врач".
  
  Я обняла подушку, не соглашаясь поднять лицо, и бормотала про себя: "Ты врач, но ты врач-мужчина". Наложив повязку на мои раны, Лу Вэньцзюань посмотрел на меня и сказал: "Цзян Шэн, подними голову. Прежде чем раны заживут, боюсь, спать придётся на животе". Когда он это говорил, его голос звучал неожиданно нежно.
  
  Только я хотела подняться, как обнаружила, что мои брюки спущены до ступней. Смутившись, рванула на себя простыню. Лу Вэньцзюань, не снимая маски, сказал: "Ладно, Цзян Шэн, я не смотрю".
  
  Моё лицо покраснело, я тихонько бурчала: "Во всяком случае, то, что хотел увидеть, ты уже видел. Надо ли смотреть ещё?" Ворча и стараясь терпеть боль, я натягивала штаны.
  
  Лу Вэньцзюань, услышав мои упрёки, тут же, решил разыграть злую шутку, обернулся и сказал: "Ты так говоришь. На самом деле, я видел не достаточно".
  
  "А!" Заметив, что Лу Вэньцзюань поворачивается, я взвизгнула. А из-за того, что, дёрнувшись, потревожила рану, боль заставила меня завопить ещё сильнее. Лу Вэньцзюань не ожидал, что я ещё не до конца оправила одежду. Видя, как я беспорядочно скачу, испугался, что моя рана откроется. Схватил меня за руку, пытаясь успокоить.
  
  Чэн Тянью, услышав мои испуганные крики, толкнул дверь и вломился в процедурную.
  
  В этот момент я одной рукой сжимала брюки, а за другую меня ухватил Лу Вэньцзюань. Добросердечное желание Лу Вэньцзюаня помочь в таком положении выглядело, как приставание маньяка к девушке.
  
  Лицо Чэн Тянью мгновенно перекосило. Он вырвал мою руку из руки Лу Вэньцзюаня, во взгляде ярость. Он спросил: "Доктор Лу, хватать пациенту за руки входит в обязанности лечащего врача?"
  
  Лу Вэньцзюань посмотрел на Чэн Тянью. Понял, что не сможет объясниться ясно, пожал плечами, повернулся ко мне и сказал: "Цзян Шэн, следи за здоровьем. Не ешь острое и блюда с сырой рыбой". Потом добавил: "Завтра зайду, принесу лекарство. Тебе не нужно ждать здесь".
  
  Сказал, взглянул на Чэн Тянью, и, ничего не говоря больше, ушёл.
  
  Чэн Тянью посмотрел на уходящего Лу Вэньцзюаня, потом на меня, поинтересовался: "Что он задумал? Заигрывает с тобой прямо у меня на глазах?"
  
  Я, прикрывая рану, ответила вопросом на вопрос: "А что? Нельзя? Есть правило, что у тебя на глазах парням и девушкам нельзя иметь любовных отношений?"
  
  Сказав это, прихрамывая, я удалилась. Не знаю, выглядела ли дыра на моих брюках в глазах Чэн Тянью забавно.
  
  
  27. Говорят, Сянгу бился с тремя собаками? Разве это не трижды геройское сражение Люй Бу*.
  
  (*- полководец времён Троецарствия)
  
  Когда вернулись в цветочный магазин, Сянгу сидел перед дверью с видом генерала, одержавшего победу. Три немецкие овчарки лежали тут же на земле, тяжело дыша.
  
  Хозяин закусочной, увидев, что я вернулась, торопливо подбежал и, брызгая слюной, принялся превозносить выдающиеся боевые качества Сянгу. Как он носился "едва касаясь земли", что у тех трёх собак голова пошла кругом. Опять же когтями "длинными, как у женщины, что не стригла ногти девять месяцев" расцарапал собакам носы. И наконец, "взлетая на карнизы и ходя по стенам" "с сердцем чёрного кота" в конец измотал трёх овчарок.
  
  Потом я пересказала эту историю Цзинь Лин. Сказала, что от нашего Сянгу есть польза, вывел из строя трёх овчарок Чэн Тянью.
  
  Цзинь Лин, возможно, как раз была занята редактированием статьи, поэтому лишь согласно угукала, слушая моё повествование. Потом долгое время спустя она вдруг, будто вспомнив, поинтересовалась: "Зачем Чэн Тянью приходил к тебе? Разве вы не расстались? Разве он не говорил, что ты клевещешь на Тяньэня?"
  
  Я ответила: "Да, расстались. Он приходил не ко мне. Он выгуливал собак и по неосторожности заметил, что я порчу вид города нарушением общественной морали. Поэтому спустил собак, чтобы они покусали меня в назидание. Твою мать, они так жестоко меня покусали".
  
  Цзинь Лин спросила: "Ты в порядке?"
  
  Я заверила её: "В порядке. Это Чэн Тянью взбеленился от нашего с Лу Вэньцзюанем почти что полного взаимопонимания".
  
  Цзинь Лин, услышав, воодушевилась: "Вау, как волнующе и увлекательно! У тебя с Лу Вэньцзюанем почти полное взаимопонимание? Быстрее рассказывай, мне нужно вдохновение".
  
  Я сказала: "Цзинь Лин, ты такая противная. Ещё более противная, чем Сяо Цзю в прошлом".
  
  Цзинь Лин засмеялась: "Сяо Цзю счастливее меня. По крайней мере, у неё есть Бэй Сяоу. Тот болван, что постоянно думает о ней. Но, Цзян Шэн, я хочу услышать, как Чэн Тянью стал для тебя и Лу Вэньцзюаня свахой".
  
  Я возмутилась: "Что за чушь ты несёшь?"
  
  Цзинь Лин улыбнулась: "Где здесь чушь? Смотри, ты сама говорила, что у тебя и Лу Вэньцзюаня полное взаимопонимание. Такие отношения могут быть только между супругами. Кто же тогда Чэн Тянью, как ни сваха. Сказать по правде, Цзян Шэн, поразмысли, ты могла бы преуспеть с Лу Вэньцзюанем. Чэн Тянью довольно хорош, только..." Дальше Цзинь Лин не стала продолжать. В самом конце она вдруг рассмеялась и добавила: "Цзян Шэн, Чэн Тянью, в самом деле, не может отпустить тебя".
  
  Через недолгое время после разговора с Цзинь Лин, когда я изучала инструкции к противовоспалительному и болеутоляющему, что принёс мне Лу Вэньцзюань, позвонил Бэй Сяоу. Он сказал: "Цзян Шэн, обнищал, от телефона почти отказался. Но только что услышал, Цзинь Лин говорила, ваш Сянгу бился с тремя собаками? Разве это не трижды геройское сражение Люй Бу. Ради доблестного Сянгу позволил себе оплатить телефон". В конце сообщил: "Не буду много говорить. Цзян Шэн, я собираюсь уехать на некоторое время. Если заскучаешь по мне, позвони. Правда, после этого звонка тебе деньги, наверняка, закончатся. Не забывай оплачивать мой телефон. Ты же не хочешь, чтобы я напрасно тосковал и не мог услышать твой голос..." В этот момент связь с ним прервалась.
  
  Я набрала его номер, но услышала только "аппарат абонента выключен".
  
  Подумала про себя: "Бэй Сяоу, твою мать, гениальный замысел, тонкий расчёт".
  
  Ещё подумала, эти новости Бэй Сяоу, наверняка, узнал от Цзинь Лин. Цзинь Лин такая сплетница. Подобная любительница слухов быстренько найдёт барышню, что Су Мань подсунула вместо себя режиссёру, и разразится сексуальный скандал.
  
  Таким образом, в те дни, когда меня покусала собака, Бэй Сяоу бродил по свету, Цзинь Лин изо всех сил работала ради удовлетворения своей страсти к сплетням, никому не было до меня дела.
  
  Правда, заходила Ба Бао. Однако она каждый раз, как голодный призрак, пила и ела у меня, не зная удержу. Потом принималась жаловаться на Бэй Сяоу, что ушёл не попрощавшись, играла с Сянгу, снова и снова листала развлекательные журналы и делилась со мной великими мечтами.
  
  Показывая на фото Су Мань, говорила мне: "Сестрица Цзян Шэн, веришь-нет, не пройдёт много времени, и я стану громадной яркой звездой на небосклоне".
  
  Я заворачивала цветы и поддакивала ей: "Да, верно, совсем скоро ты будешь "громадным орангутангом в созвездии мартышки*". Потом подумала и добавила: "Ты так много ешь, возможно, даже огромным".
  
  (*-созвучное произношение фраз на китайском языке)
  
  По сравнению с поведением трёх друзей, мой враг, молодой господин Чэн Тянью, выглядел более милым.
  
  В тот день, когда он забрал меня из больницы, посмотрел на моё гнёздышко и предложил: "Как насчёт того, чтобы перебраться ко мне. Буду о тебе заботиться". Я недовольно посмотрела на него, спросила: "Такой добрый. Ты чего добиваешься?"
  
  Сохраняя на лице спокойствие, он пояснил: "Возвращаю долг за своих любимых псов. Не важно, кто тот человек, кого покусали. Раз это мои собаки, я приглашаю тебя в свой дом в качестве компенсации за поведение моего пса".
  
  Я скривила рот.
  
  Выйдя за дверь, Чэн Тянью посмотрел на трёх овчарок, спросил: "Цзян Шэн, та укусила тебя?" Три собаки послушно сидели перед Чэн Тянью и смотрели на меня.
  
  Я переспросила: "Что ты задумал?"
  
  В тёмных зрачках Чэн Тянью сверкнуло недовольство. Похоже, ему не понравилось моё стремление докопаться до сути. Но ответил: "Я лишь хочу знать, которая из собак укусила тебя. Собираюсь убить её. Пойдёт?"
  
  "А?! Ты сошёл с ума". Нахмурив брови, я смотрела на Чэн Тянью.
  
  Чэн Тянью бросил на меня холодный взгляд, сказал: "Цзян Шэн, ты же не считаешь, что я хочу прирезать пса из-за тебя. Я не более чем беспокоюсь, что в будущем женюсь, у меня будет красавица жена, чудесный сын. Собака может причинить вред моей супруге и дорогому сыну! Ты не более чем материал для испытания".
  
  Я в ярости посмотрела на него: "Тогда ты просто-напросто убей всех трех собак".
  
  Уголки губ Чэн Тянью приподнялись в улыбке: "Хорошая мысль! Цзян Шэн, ты так умна! Как я сам не додумался!"
  
  "А?! Ты же не можешь, и правда, поступить так жестоко?" Я напряжённо наблюдала за Чэн Тянью.
  
  Он покосился на меня: "Неужели ты хочешь, чтобы эти собаки причинили вред моей дорогой жене и сыну? Ты настоящая злодейка".
  
  Я тупо стояла и слушала, как Чэн Тянью называет меня злодейкой. Подумала, каких только чудес нет в этом мире. Этот мужчина сперва указал мне на дверь, потом спустил собаку, и она покусала меня, а сейчас ещё обвиняет меня в злодействе! В этом есть логика?"
  
  Долго смотрела на него, потом сказала: "Молодой господин Чэн Тянью, тебе пора уходить. Иди, заботься о своём несчастном младшем брате, а мне надо отдохнуть. И ещё скажу тебе, твои будущие жена и сын не обязательно будут так прелестны. Не вздумай губить своих собак, в противном случае я не хочу тебя больше видеть!"
  
  Чэн Тянью холодно усмехнулся: "Ты не хочешь меня видеть? Я тоже не хочу видеть тебя! Но не могу просто выгуливать собак, а сталкиваюсь с твоим нахальством у цветочного магазина".
  
  В конце концов, увидев, что я включила лампочку сигнализации у двери, он не удовлетворённый ушёл.
  
  Тем вечером я размышляла, как Чэн Тянью может так обращаться со мной? Спустил собак! Он, действительно, так сильно меня ненавидит. Ненавидит за то, что я "оклеветала" Тяньэня, за то, что сею раздоры между братьями. А ещё больше ненавидит за мои слова, что я не люблю его и вернулась, только чтобы отомстить за раны Лян Шэна.
  
  Подумав о Лян Шэне, у меня защипало глаза, на сердце стало тяжело. Мне вдруг захотелось позвонить Вэйян, спросить её, что же, в конце концов, происходит.
  
  Но я не стала это делать. Потому что если бы она знала, давно бы сказала мне. Раз не сказала, значит, скрывает, если скрывает, то, естественно, будет скрывать и дальше.
  
  Более того не обязательно, что ей известно о том, что Лян Шэн здесь, в городе.
  
  
  28. Но приходило ли тебе в голову, что Чэн Тянью человек, а не бог.
  
  Когда Лу Вэньцзюань принёс мне лекарства, я вежливо поблагодарила и спрятала лицо в букете. Не знаю почему, с тех пор, как он перевязал мне рану, я норовила избегать этого мягкого, похожего на весну мужчину.
  
  Заметив моё молчание, он подошёл и спросил: "Цзян Шэн, что с тобой?"
  
  Я подняла голову, улыбнулась: "Всё в порядке. Просто занята букетом..."
  
  Лу Вэньцзюань посмотрел на меня и, будто что-то вспомнив, сказал: "Цзян Шэн, слышал, Кэ Сяожоу говорил, ты видела своего брата Лян Шэна. Естественно, Кэ Сяожоу услышал это от Ба Бао".
  
  При упоминании имени Лян Шэна моё сердце болезненно вздрогнуло. Я ответила: "Да, но он не помнит меня". Сказав это, я чуть не заплакала.
  
  Лу Вэньцзюань тихонько положил мне руку на плечо: "Цзян Шэн, не переживай. Когда ты грустишь, у меня на сердце тоже тяжело". Говоря это, он смотрел на меня взглядом полным весенней нежности.
  
  Я подняла лицо вверх, взглянула на него. Увидев теплоту и заботу в его глазах, опустила голову. Да, мне тоже не хотелось наводить на него тоску.
  
  Лу Вэньцзюань сказал: "Цзян Шэн, завтра хочу взять тебя на частную вечеринку в доме Чэн. Хорошо отдохни, а вечером я заеду за тобой".
  
  "А?!" Я с сомнением посмотрела на него. Хоть он уже говорил мне об этом, но я всё-таки не до конца обдумала, надо идти или нет.
  
  Лу Вэньцзюань, видя моё замешательство, улыбнулся: "Ты боишься встречи с Чэн Тянью?"
  
  Я сперва покачала головой, потом кивнула, а, в конце концов, снова покачала.
  
  Лу Вэньцзюань не понял моего ответа и уточнил: "Я лишь хочу, чтобы ты стала более жизнерадостной, познакомилась с новыми людьми. И самое главное, чтобы Чэн Тянью видел, ты счастлива. Что и без него с тобой по-прежнему всё хорошо. Поэтому надо взбодриться. Ты мой пациент, я должен нести за тебя ответственность".
  
  Я попросила: "Дай подумать. Но ведь мне нет необходимости доказывать Чэн Тянью или другим, что я живу хорошо и счастливо. Достаточно, что я об этом знаю".
  
  Лу Вэньцзюань сказал: "Ладно. Буду ждать твоего решения".
  
  Потом, будто что-то пришло на ум, сказал: "Цзян Шэн, я вдруг вспомнил кое о чём. Возможно, твой брат Лян Шэн не терял память".
  
  "Что ты сказал?!" Поражённая, я уставилась на Лу Вэньцзюаня.
  
  Лу Вэньцзюань продолжил: "Конечно, это лишь мои домыслы, но мне кажется, твой брат не терял память. Он был моим пациентом, полагаю, я должен разбираться в его болезни. Когда оперировали пальцы Лян Шэна, он раз за разом повторял твоё имя: Цзян Шэн. Разговоры о потере памяти, возможно, лишь уловка семьи Чэн. Они не хотели, чтобы у тебя и Лян Шэна были какие-нибудь чувства, выходящие за брато-сестринские, что впоследствии привело бы их семью к позору. Поэтому четыре года назад разыграли этот спектакль. Только ради того, чтобы ты спокойно оставила Лян Шэна. Причина, по которой твой брат согласился на это, могла быть в его нежелании наблюдать, как ты продолжаешь барахтаться в водовороте безнадёжного чувства. К тому же в тот момент с тобой рядом был такой выдающийся мужчина, как Чэн Тянью. Возможно, Лян Шэн подумал, Чэн Тянью позаботится о тебе, будет защищать и лелеять. Поэтому ради твоего счастья и чтобы самому уйти от этих обречённых чувств, он согласился с планом семьи Чэн и выбрал потерю памяти..."
  
  Не смея поверить, я смотрела на Лу Вэньцзюаня, дыхание сбивалось. Хоть все эти годы я предполагала, что такое возможно, но эти догадки озвученные Лу Вэньцзюанем заставили меня замереть на месте.
  
  Лу Вэньцзюань продолжил: "Цзян Шэн, это лишь выводы на основе моих наблюдений. Правда, с того момента, как я узнал, что вы видели Лян Шэна, что он в этом городе, эти мысли, чем дальше, тем крепче".
  
  Я смотрела на него, губы дрожали. Схватив Лу Вэньцзюаня за руку, спросила: "Думаешь, это возможно, что Лян Шэн не терялся. Что семья Чэн прячет его, не желая, чтобы мы встретились".
  
  Лу Вэньцзюань, подумав, ответил: "Есть некоторая вероятность. Но об этом тебе лучше всего расспросить Чэн Тянью. Полагаю, больше всего не хочет твоей встречи с Лян Шэном, именно, он".
  
  Чэн Тянью? Я посмотрела на Лу Вэньцзюаня и вдруг вспомнила. В тот день, когда белый Линкольн чуть не сбил меня, Чэн Тянью, к удивлению, не стал предъявлять претензии к водителю машины, а позволил ему уехать.
  
  Неужели в тот момент он знал, тот, кто сидит в машине, Лян Шэн?
  
  При мысли об этом, всё в голове смешалось. Чэн Тянью постоянно обманывал меня? Он врал мне? И спокойно наблюдал, как я мучаюсь, переживаю, ночь за ночью не могу уснуть.
  
  Лу Вэньцзюань сказал: "Цзян Шэн, не воображай себе много. Возможно, я не должен был говорить тебе всё это, но я, действительно, не хочу, чтобы ты переживала. Из-за того..." Он глубоко вздохнул, глаза затуманились.
  
  Я подняла лицо и заявила: "Я должна пойти к Чэн Тянью! Я заставлю его отдать мне Лян Шэна!"
  
  Лу Вэньцзюань задержал меня: "Цзян Шэн, успокойся. Это не более чем наши догадки. Если ты пойдёшь и прямо спросишь Чэн Тянью, а наши предположения ошибочны, ты разобьёшь ему сердце. Даже если мы угадали верно, он тоже едва ли признается. И, кто знает, может, спрячет Лян Шэна ещё дальше".
  
  Я ужасно разволновалась. Изо всех сил пытаясь вырвать свою руку из руки Лу Вэньцзюаня, не в состоянии слушать его увещевания, потребовала: "Отпусти меня! Я хочу пойти к Чэн Тянью. Я хочу, чтобы он вернул мне Лян Шэна!"
  
  "Вернуть тебе Лян Шэна?!"
  
  Дверь в цветочный магазин с силой распахнулась, на пороге стоял Чэн Тянью. Губы сжаты, брови нахмурены, прекрасные глаза холодны, как лёд. С невыразимой обидой он смотрел на меня, потом повторил слово за словом: "Хочешь, чтобы я вернул тебе Лян Шэна?"
  
  Лу Вэньцзюань с подозрением взглянул на Чэн Тянью, спросил: "Ты слышал? Подслушивал наш разговор под дверью?" Чэн Тянью оттолкнул Лу Вэньцзюаня и притянул меня к себе. Во взгляде пылало желание прибить Лу Вэньцзюаня. Он переспросил: "Подслушивал? Да. Я подслушивал, как вы тут оба с коэффициентом интеллекта свиньи ведёте беседы. Это непростительно?! Я не должен волноваться о моей девушке, не должен беспокоиться о её ранах, день за днём, как идиот, нарезая круги вокруг цветочного магазина. Не должен замечать, как другой мужчина оказывает ей знаки внимания, не должен слушать их вольные домыслы! Всё это можно поставить мне в вину".
  
  Потом повернулся и посмотрел на меня. Ярость во взгляде скрывала многочисленные рубцы и шрамы. Он сказал: "Цзян Шэн! Цзян Шэн! Посмотри на меня! Посмотри на меня! Лян Шэн настолько застил тебе всё вокруг, что без всякого повода, бездоказательно ты сомневаешься во мне? Тебя укусила моя собака, я сожалею не меньше твоего уважаемого психотерапевта. До сих пор я скромно надеюсь, что ты полюбишь меня. Потому что сам люблю тебя, потому что не могу оставить тебя. Я прекрасно знаю, что в твоём сердце не я, мне известно, что ты вернулась ко мне из-за Лян Шэна, но я, как размазня, остаюсь рядом! Да, прежде я расстался с тобой! Но... Но неужели при моём появлении ты ничего не почувствовала? Неужели ты не поняла, что я не могу оставить тебя и пришёл тебя вернуть!"
  
  Я глупо смотрела на Чэн Тянью, рядом замер Лу Вэньцзюань. Никогда не смела вообразить, что такой мужчина, как Чэн Тянью, может любить одного человека. Любить через такие бесконечные перипетии.
  
  Чэн Тянью, наблюдая за моим ступором, схватил меня за плечи: "Цзян Шэн, в твоём Лян Шэне множество хороших качеств, во мне их нет. Но ты не должна смотреть на меня и не видеть". Потом продолжил: "С этого момента меня не волнует, что ты делаешь, не волнует, вернулась ли ты, чтобы отомстить мне, я лишь хочу, чтобы ты и я были вместе! Я знаю, ты любишь меня!"
  
  Я изо всех сил удалила кулаком его по плечу и потребовала: "Отпусти меня! Отпусти".
  
  Лу Вэньцзюань, стоящий рядом медленно произнёс: "Господин Чэн, разве ты не должен уважать чувства Цзян Шэн? Ты выдающийся, богатый, кружишь голову всем женщинам Поднебесной. Но любит ли тебя Цзян Шэн? Она сказала, что хочет быть вместе с тобой? Она человек, ты не можешь по своему желанию держать её взаперти, как домашнее животное!"
  
  Спина Чэн Тянью задеревенела, он развернулся, отпустил меня. Глядя на Лу Вэньцзюаня холодно произнёс: "Тогда пусть она сама скажет тебе, хочет ли она быть со мной".
  
  Договорив, пылающим взором уставился на меня. В глазах еле заметная надежда, почти уничижительная мольба.
  
  Только в тот момент я уже не могла размышлять. Голова была заполнена лишь одним, Лян Шэн, возможно, не терял память и не пропадал. Поэтому я не заметила отчаянное заклинание этого мужчины, несмотря на любовь к нему, несмотря на то, что расстаться с ним было так невыносимо.
  
  Мой взгляд был пуст. Перед глазами образ Лян Шэна, его лицо, его глаза. Спустя какое-то время, вспоминая тот день, глаза наполнялись слезами. Если бы в тот момент я была достаточно сильной, спокойной, я бы не позволила Чэн Тянью уйти в таком отчаянии.
  
  Он и Лу Вэньцзюань ждали моего ответа, а я, в итоге, так не ответила на его вопрос. Правильней сказать, я с самого начала не обращала внимания на то, что он говорит. Только медленно опустилась на землю, всхлипнула и произнесла: "Я хочу найти Лян Шэна, я хочу найти моего брата".
  
  Чэн Тянью вздрогнул. Мой ответ по сравнению с фразой "я с самого начала не любила тебя" ранил его ещё более безжалостно.
  
  В тот день перед Лу Вэньцзюанем я, совершенно не задумываясь, искромсала вконец остатки достоинства Чэн Тянью.
  
  Он смотрел на меня, не смея поверить, уголки рта опущены в полной безнадёжности. Он вдруг понял, что, возможно, его ощущения были верны, и я, действительно, любила его. Но эта любовь, при столкновении с именем Лян Шэн, гроша ломанного не стоила.
  
  Лу Вэньцзюань оглянулся на него, губы изогнулись в лёгком презрении.
  
  Чэн Тянью улыбнулся, закинул вверх лицо и прикусил губу. Руки безостановочно сплетались и расплетались на груди, но, в итоге, повисли вдоль тела. Лицо прорезала горечь. Он опустил голову, снова поднял, посмотрел на меня, сказал: "Окей. Окей". Повторил это "окей" дважды и больше не произнёс ни слова.
  
  В конце повернулся и вышел из цветочного магазина.
  
  Тогда я по глупости полагала, что сердце может быть неустанно терпеливым. Может раз за разом принимать и терпеть наносимые раны. Но я забыла, человек устаёт.
  
  
  Наши чувства устали и прекратили движение по дороги любви.
  
  Любовь. Не то чтобы я не любила или забыла о ней. Просто моя любовь устала, утомилась, измоталась.
  
  Той ночью, опираясь на плечо Цзинь Лин и прокручивая в памяти момент, когда Чэн Тянью уходил, перед глазами были сплошные рубцы и шрамы. Цзинь Лин подняла голову, посмотрела на звёзды, вздохнула. Она сказала: "Цзян Шэн, задумалась ли ты когда-нибудь, на самом деле, даже если не брать в расчёт Тяньэня, ты шаг за шагом теснишь Чэн Тянью. Думаешь, он так силён. Поэтому беззастенчиво страдаешь перед ним из-за Лян Шэна. Но приходило ли тебе в голову, что Чэн Тянью человек, а не бог".
  
  "К тому же..." Она вздохнула, помялась и продолжила: "К тому же допустим, в тот день тем мужчиной был Лян Шэн. Допустим, он не терял память. У вас может быть какая-то надежда? Не забывай, вы брат и сестра. С тех пор как вы родились, в этом мире предопределено: вы родственники и никогда не сможете быть вместе".
  
  Она сказала: "Цзян Шэн, не глупи".
  
  
  29. Девушкой на фотографии сто процентов была Сяо Цзю.
  
  На следующий день утром я поднялась с кровати и подумала, что надо пойти купить завтрак, а заодно и газеты.
  
  Позвонил Лу Вэньцзюань, мягким голосом поинтересовался, как мне спалось. Потом сказал: "Цзян Шэн, возможно, вчера нам не следовало строить такие предположения о семье Чэн, тем более мы не должны были подозревать Чэн Тянью. Сожалею, что внёс разлад в ваши отношения".
  
  Я усмехнулась: "На самом деле, наши отношения уже давно такие, и это не связано с тобой. Я знаю, ты волнуешься за меня и Лян Шэна, поэтому так сказал".
  
  Лу Вэньцзюань помолчал немного и продолжил: "Цзян Шэн, тогда сегодня пойдём на приём в дом Чэн..."
  
  Я покачала головой: "Полагаю, я тот гость, которого Чэн Тянью хотел бы пригласить меньше всего, мне нет надобности выставляться".
  
  Лу Вэньцзюань слегка усмехнулся: "Тоже верно, отдыхай. Возможно, вечером я составлю тебе компанию прогуляться". Потом снова помолчал и, будто разговаривая с самим собой, стал рассуждать: "Смотри, раз Лян Шэн в городе, он может прийти в дом семьи Чэн. Ах, нет. Семья Чэн намерена скрывать от тебя его существование, и не будет приглашать его на этот приём. И опять неверно. Они же не знают, что ты собираешься прийти к ним на вечеринку..."
  
  Лу Вэньцзюань, рассуждал сам с собой, но у меня в душе будто грянул гром. Я тотчас заявила: "Ладно, я пойду".
  
  Лу Вэньцзюань колебался: "Цзян Шэн, боюсь, ты не захочешь видеть Чэн Тянью".
  
  Я ответила: "Ничего страшного. Могу и не встретиться с ним. К тому же он тоже может меня не заметить. У него перед глазами только Нин Синь и Чэн Тяньэнь, а меня нет".
  
  Лу Вэньцзюань сказал: "А, тогда хорошо. Поедем, развеемся. Надеюсь, ты повеселишься. Вечером заеду за тобой".
  
  Я сообщила: "Ладно, пойду пока за завтраком и газетой. Надо купить еды на двоих, Ба Бао собиралась зайти". Потом продолжила: "Ты не мог бы сказать Кэ Сяожоу, чтобы он немного поучил Ба Бао уму-разуму. А то она такая простая, а ведь ей уже 16 лет".
  
  Лу Вэньцзюань, улыбаясь, терпеливо выслушивал мои жалобы.
  
  Если бы это был Чэн Тянью, он бы обязательно сказал: "Эх, Цзян Шэн, ты наверняка ненавидишь, что Ба Бао приходит к тебе завтракать, вот и подшучиваешь над ней за глаза".
  
  Повесив трубку, все мои мысли были заполнены тем, что сегодня я могу встретить Лян Шэна на вечеринке в доме Чэн. Когда в животе заурчало, вспомнила, что собиралась за завтраком и газетами.
  
  
  После того, как я покинула Сяоюйшань, у меня не было подписки на газеты. Поэтому чтобы почитать новости, могла только купить её в газетном киоске.
  
  Каждый раз, когда покупала газету, Сянгу стоял за моей спиной, очень гордый собой. Я даже как-то подумала, что он готовится стать первым в мире владельцем газеты для кошек. Естественно, эти прекрасные надежды будет очень трудно осуществить.
  
  Признаю, Сянгу очень умный кот. Жаль я не такой умный человек. Поэтому не могу его выдрессировать.
  
  Мне нравилось идти по улице и читать газету. Эта привычка выработалась ещё в школе, когда познакомилась с Сяо Цзю. Тянью раньше постоянно твердил, что это скверная привычка.
  
  К сожалению, я не отдавала себе в этом отчёта.
  
  И вот сегодня, когда я шла и читала газету, наконец, узнала, что это очень плохая привычка, упав в открытый люк канализации.
  
  Так как в газете было несколько фотографий, приведших мою душу в смятение, я не смотрела, куда наступаю. Девушкой на фотографии сто процентов была Сяо Цзю.
  
  Вверху броский заголовок: "Всплыла фотография главной героини в деле получения Су Мань роли".
  
  Провалившись в канализацию, я совершенно не почувствовала боли, в голове только всплыло, как Цзинь Лин рассказывала недавно о связанной с Су Мань увлекательной теме. Что, дескать, та в обмен на серьёзную роль, нашла девушку, которая вступила в отношения с режиссёром...
  
  Фотография в газете, будто шип, вонзилась мне в грудь, потрясла меня так, что я забыла о боли.
  
  Я и подумать не могла, что девушка, которую нашла Су Мань, это Сяо Цзю.
  
  Как мне принять тот факт, что моя и Бэй Сяоу хранимая в душе Сяо Цзю опустилась до такого уровня.
  
  И что ещё более невыносимо, когда падала, почти видела, как Ба Бао, пуская пыль в глаза бесстыдством международной выставки косметики, мчится ко мне.
  
  Единственное, что могло примерить меня с событиями, это тот факт, что канализация, вопреки ожиданиям, была неработающей. Внутри была лишь громадная гора мусора. Подняв лицо вверх, я увидела Сянгу. Этот чёртов кот с безупречной осанкой сидел у края колодца и смотрел, как я из последних сил пытаюсь выбраться из мусорной свалки.
  
  Когда я вылезла из горы мусора, появилась Ба Бао. Они с Сянгу бок о бок наблюдали за моим затруднительным положением. Она полюбопытствовала: "Цзян Шэн, у тебя утренняя зарядка?"
  
  Услышав это замечание, у меня на душе стало совсем погано. Подумалось: "Твою мать, ты последнее время ешь, пьёшь у меня, а как я попала в бедственное положение "бросаешь камни на упавшего в колодец". Действительно, достойная пара тому малодушному человеку Бэй Сяоу. Но, изображая добродетель, лишь сказала: "Я купила тебе завтрак, но по неосторожности провалилась".
  
  Ба Бао, услышав про завтрак, почувствовала, что обессилела от голода. Тут же протянула мне руку, чтобы извлечь из этой высоченной горы мусора. Не выразив ни капли сочувствия, посмотрела на упавшие со мной соевое молоко и полоски хвороста, сказала: "Жалко". Потом протянула руку и преданно сказала: "Цзян Шэн, дай мне денег, я схожу куплю ещё. А ты пока пойди, помойся".
  
  Нет слов.
  
  Мне ничего не оставалось, как вытащить из маленького пакета с ручками деньги и отдать их Ба Бао. Ба Бао очень весёлая свернула в переулок, направляясь покупать завтрак. Сянгу тоже радостно последовал за Ба Бао. В этот момент я выяснила, оказывается, Сянгу каждое утро выходит со мной не для того чтобы сопровождать, а беспокоясь о "завтраке".
  
  Я подняла газету с земли, долго стояла посреди улицы. За кокетливым взглядом девушки из газеты скрывалось нагромождение пластов горя, волнистые волосы не могли прикрыть многолетнюю пыль житейской суеты.
  
  Только один взгляд на эту фотографию вызвал во мне желание зарыдать в голос.
  
  Я постоянно надеялась, что она живёт спокойной жизнью. Рассчитывала, что она постепенно забудет перенесённые обиды и страдания. Полагала, что как лёгкие облака и ветер, она со своей мамой, хоть и идущей к закату, но живут без потрясений. Я постоянно, как дура, мечтала, что однажды Бэй Сяоу найдёт её, потом она будет плакать в его объятиях, и в итоге, они вместе обретут счастье.
  
  Однако сегодня я обнаружила. Даже не появляясь перед нами, она может разбивать наши сердца со страниц газет. Чёрным по белому - героиня звёздного "сексуального скандала". Изложено предельно ясно, её роль - проститутка.
  
  Я скомкала газетный лист. В голове мелькали мысли, надо как-нибудь сообщить Бэй Сяоу, что Сяо Цзю появилась в городе, и ещё при таких обстоятельствах.
  
  А Бэй Сяоу в этот момент скитался по белу свету, носил футболки с портретом Сяо Цзю, по всему миру искал свою девушку.
  
  Where are you, my girl*？
  
  Бэй Сяоу, она здесь, участник сделки Су Мань, секс на коммерческой основе, в кричащем упадке разврата, обречённо махнувшая на себя рукой.
  
  Бэй Сяоу, ты ещё хочешь вернуться в этот город, держать её в объятиях, дать ей счастье, забрать домой?
  
  В этот момент на меня обрушился удар, мимо мелькнула тень, и мою сумочку выхватили из рук.
  
  Осознав это, я, не раздумывая, бросилась за воришкой.
  
  
  30. Девушка, притворяясь хорошей знакомой, хотите выманить денег?
  
  Тот воришка бежал почему-то довольно медленно. Когда догнала, выяснилось, что у него серьёзно травмирована нога, все брюки заляпаны кровью.
  
  Схватила его за запястье. Он попытался высвободиться, но был так ослаблен, что не смог.
  
  Я пристально уставилась на него. Парнишке было лет шестнадцати - семнадцати, грязные длинные волосы, почти закрывавшие пол-лица, худющий, похоже, долгое время недоедал. Только большие глаза придавали его образу некоторую живость.
  Он смотрел на меня, плотно сжав тонкие губы, и молчал. Потом напряжённо посмотрел в сторону края дороги и принялся изо всех сил кому-то подмигивать.
  
  Когда я обратилась по направлению его взгляда и замерла. Оказывается, там была маленькая девочка, лет пяти-шести. Она робко стояла у края дороги, держа во рту палец, слёзы текли ручьями, наблюдая, что я схватила мальчишку. Она была одета в просторную не по росту одежду. В ту же, что я переодела её много дней назад.
  
  Этой девочкой была Мянь Гуа.
  
  Я поняла, парень передо мной тот, кого Мянь Гуа называла "братом Хао". Он молчал, даже не пытаясь загладить передо мной вину, только глазами делал Мянь Гуа знаки уходить, чтобы её не схватили. Однако Мянь Гуа по-прежнему стояла у края дороги и смотрела на него глазами полными слёз.
  
  Да, уж. Он был её небесами, он был для неё всем. Как она могла уйти?
  
  Она не могла спасти его, не знала, как поступить, только стояла и сквозь слёзы смотрела на брата.
  
  Моё сердце обмякло. Однако пока я стояла в ступоре, он снова выхватил мою сумку и бросился наутёк. Я с самого начала собиралась отпустить его, могла бы обойтись и без тех денег, что в сумке. Но там была старая банкнота в 10 юаней. Та, что много лет назад маленькая девочка украла, чтобы её брат мог присоединиться к поездке.
  
  Те 10 юаней были единственным подтверждением, что в этом мире была девочка, которую звали Цзян Шэн, и мальчик, которого звали Лян Шэн.
  
  Поэтому я снова погналась за парнишкой. Он поспешно перебежал дорогу, забежал в ворота детского социального учреждения. Последовав за ним, я натолкнулась на беседовавших мужчин, выходящих оттуда.
  
  Подняла голову, бросила "извините" и снова остолбенела. Забыла о погоне, забыла все слова. Только глупо смотрела на то хорошо знакомое лицо
  
  Не смея поверить, пробормотала: "Лян Шэн?"
  
  Помощник рядом с ним, видя моё замешательство, презрительно посмотрел на меня и сказал: "Разве вы не собирались извиниться? Девушка!"
  
  Я не обращала внимания на замечание, взор застил только он. Жалобно уцепилась за его рукав, и хлынули слёзы.
  
  Отлично сшитая одежда, изящные мерцающие запонки, всё говорило о его образованности и благовоспитанности. Не надо было спрашивать и так ясно: эти четыре года он жил хорошо. Очень хорошо.
  
  "Тем лучше", - пробормотала я. Однако слёзы капали не переставая.
  
  "Мы знакомы?"
  
  Нахмурил брови. Наблюдая мои слёзы, как из ведра, взгляд оставался холоден и твёрд. Тон слегка недовольный и бесстрастный. Потом поднял руку, высвободил рукав из моего захвата.
  
  Лян Шэн. Ты ведь Лян Шэн, верно. Я знаю, ты потерял память, знаю, ты не помнишь меня, не помнишь, что произошло, но ты наверняка помнишь, что твоё имя Лян Шэн, верно? Даже видя его полнейшее равнодушие, я не могла унять слёзы.
  
  Знаешь, как я ждала тебя? Скучала по тебе. Я боялась, что ты страдаешь. Прости, прости, Лян Шэн. Я не должна была уезжать тогда, я дура, правда, дура...
  
  "Девушка, притворяясь хорошей знакомой, хотите выманить денег?" Пространство меж бровей прорезала лёгкая морщинка, рука у груди, он бесстрастно смотрел на меня. "Если так, то вот деньги, можете вернуться домой, передохнуть пару дней".
  
  Сделал знак своему помощнику, вытащил пачку купюр, презрительно посмотрел на меня, взвесил на ладони и без слов бросил их мне.
  
  Розовые банкноты, будто лепестки персика, беспорядочно осыпали меня. Одна за другой. Кружась на ветру, падали, как и моё сердце.
  
  Посмотрев сквозь меня, развернулся и сел в машину.
  
  Утром того дня я долго бежала за его автомобилем.
  
  Почему он отказывался мне верить? Ещё более не понятно, почему он ведёт себя со мной так безразлично и отвратительно.
  
  Лян Шэн.
  
  Этим многослойным притворством ты скрываешь свою беспомощность? Боишься, что я продолжу погружаться в трясину чувств, из которых не выбраться? Тебя пугает, что я не смогу быть счастлива в этой жизни? Или тебе кажется, если признаешь меня, то, как и у меня, в тот же миг слёзы хлынут рекой?
  
  Однако та машина, в итоге, не остановилась.
  
  В машине он, твёрдый, как сталь.
  
  Не соглашаясь взглянуть и не желая знать, как этим утром, девочка, что звали Цзян Шэн, одна в смятении горько рыдает посреди улицы.
  
  Ба Бао, возвращаясь с завтраком, увидела, что я реву в три ручья, пришла в изумление: "Сестрица Цзян Шэн, я наказала тебе возвращаться домой, помыться, а не рыдать посреди улицы".
  
  Потом она помогла мне встать и повела домой.
  
  В тот момент я вдруг оказалась маленьким ребёнком, заблудившимся в этом городе.
  
  
  31. Если за предумышленное убийство Су Мань ты сядешь в тюрьму, Ба Бао обязательно будет тебя навещать.
  
  В полдень Цзинь Лин поспешно вернулась из редакции в цветочный магазин. Она сказала: "Цзян Шэн, ты знаешь, Сяо Цзю..." Дальше продолжать не стала.
  
  Я слегка кивнула: "Я видела газету".
  
  Ба Бао приблизилась, напряжённо спросила: "Что с Сяо Цзю? Есть новости?"
  
  Мы с Цзинь Лин промолчали. Она полистала газету. Когда увидела то сообщение и фотографии, очень разозлилась. Со свойственным молодым девушкам презрением заявила: "У Бэй Сяоу глаза на лоб вылезут. Эта девушка! Разве её можно сравнивать со мной? Твою мать. Я могу выйти замуж за Бэй Сяоу, а она может?"
  
  Цзинь Лин посмотрела на Ба Бао и ничего не сказала. Посмотрела на меня, сказала: "Цзян Шэн, Сяо Цзю вероятно где-то рядом. Су Мань определённо может найти её".
  
  Я кивнула, ответила: "Я знаю. Я уже придумала. Сегодня вечером пойду с Лу Вэньцзюанем на вечеринку в дом Чэн, посмотрю. Наверняка увижу Су Мань и поинтересуюсь о местонахождении Сяо Цзю".
  
  Цзинь Лин предупредила: "Тогда тебе надо быть осторожной, с Су Мань трудно поладить. К тому же она рада видеть, что мы беспокоимся, и вряд ли расскажет нам, где Сяо Цзю".
  
  Я с ненавистью пообещала: "Если не расскажет, спущу её с лестницы".
  
  Ба Бао, услышав о моей готовности применить силу, сразу воодушевилась: "Сестрица Цзян Шэн, Сяо Цзю так важна для тебя? Ты же не гомосексуалистка, как Кэ Сяожоу?"
  
  "А?!" Я в изумлении посмотрела на Ба Бао. Не знаю почему, этот вопрос превзошёл мои мыслительные способности. Я строго сказала Ба Бао: "Сяо Цзю моя сестра! Мой друг!"
  
  Ба Бао улыбнулась, ответила: "Хорошо! Сестрица Цзян Шэн, мне нравятся, что ради друга ты готова на всё. Если за предумышленное убийство Су Мань ты сядешь в тюрьму, Ба Бао обязательно будет тебя навещать! Буду готовить для тебя еду".
  
  Про себя я подумала: "Это только слова, как оно будет на самом деле".
  
  Ба Бао снова заговорила: "Сестрица Цзян Шэн, ты не планируешь сообщить новости о Сяо Цзю братцу Сяоу?"
  
  Я вздохнула, посмотрела на Цзинь Лин.
  
  Цзинь Лин посмотрела на меня.
  
  На самом деле, эта информация уже распространилась по интернету, появилась во всех газетах. Пусть даже мы не скажем, и на сегодня Бэй Сяоу не будет знать, но через некоторое время определённо узнает.
  
  Ба Бао сказала: "Вы же не думаете, что я расскажу Бэй Сяоу? Я не буду. Сяо Цзю не идёт ни в какое сравнение со мной. Хоть во мне нет ничего хорошего, но ради любимого, я могу измениться!" После этих слов, показалось, что ей стало больно. Блуждающим взором скользнула по нам, будто объясняясь, надула губы, и, притворяясь безразличной, продолжила: "Правда в прошлом я тоже ради денег торговала собой... Бэй Сяоу рассказывал вам об этом. Но ради него я хочу стать хорошим человеком. А Сяо Цзю? Ясно, что Бэй Сяоу так переживает за неё, а она опускается всё ниже..."
  
  Речь Ба Бао заставила нас с Цзинь Лин молча уставиться друг на друга.
  
  Потом мы поняли, это как раз та причина, из-за которой Бэй Сяоу не рассказывал нам, что знаком с Ба Бао.
  
  С момента вступления Ба Бао в самостоятельную жизнь, она часто стояла на улице*. Не знаю, маленькая девочка, что у неё за опыт, как она могла так измениться. В итоге однажды вечером Ба Бао в баре столкнулась с Бэй Сяоу. Предложила ему "сексуальные услуги". Бэй Сяоу очень сильно обругал её.
  
  (* - "стоять на улице" ещё означает заниматься проституцией)
  
  Тогда Ба Бао не знала. Выражение её лица смутно напоминало Сяо Цзю, поэтому Бэй Сяоу, естественно, не готов был наблюдать, как девушка, похожая на его любимую, занимается такими делами.
  
  Ба Бао тоже не была свойственна обходительность, и она обругала Бэй Сяоу в ответ.
  
  Закончив с перебранкой, она перенесла внимание на другого мужчину, договорилась о цене. Но когда хотела уйти с ним, Бэй Сяоу поймал её.
  
  Ему было нестерпимо видеть, как эта юная девушка катится по наклонной. Поэтому он сказал Ба Бао: "Я заплачу за ночь в два раза больше этого господина".
  
  В тот момент у него не было денег, и он позвонил мне. Сказал, что оказался в баре, его раздели дочиста. Попросил, чтобы я принесла ему денег, откупиться, а заодно и свитер, прикрыть наготу.
  
  Когда я отдавала ему деньги, то не подозревала, что в баре его ждёт девушка, которую зовут Ба Бао.
  
  С самого начала Ба Бао отнеслась презрительно к мужчине, занимающему деньги на распутство. Но тем вечером Бэй Сяоу привёл её в гостиницу, а сам ушёл. Когда уходил, сказал: "Спокойной ночи".
  
  В тот момент Ба Бао поняла, этот мужчина занимал деньги не ради того, чтобы переспать с ней, а чтобы спасти из рук другого мужчины.
  
  Такая, как Ба Бао, девушка, которую долгое время носило по воле волн, определённо не сталкивалась с парнем, подобным Бэй Сяоу, относящемуся к ней настолько хорошо.
  
  Случайная встреча, за несколько сот юаней купленное для неё спокойствие на всю ночь, естественно, что в обмен он получил первую любовь этой девочки.
  
  Той ночью Ба Бао задержала уходящего Бэй Сяоу и спросила: "Почему ты так хорошо ко мне относишься?"
  
  Бэй Сяоу ответил: "Потому что у меня есть похожая на тебя младшая сестрёнка, скитающаяся неизвестно где. Я не хочу, чтобы она, как и ты, чтобы выжить, была вынуждена зарабатывать таким способом".
  
  Ба Бао не знала, говоря "младшая сестрёнка", он имел в виду свою любимую девушку, которую зовут Сяо Цзю.
  
  То, что Кэ Сяожоу, которого Ба Бао называла "гомиком", относился к ней хорошо, тоже имело причину.
  
  Тогда Ба Бао ещё не была знакома с Бэй Сяоу, и как обычно стояла на улице. Как-то сильно навеселе у неё завязался разговор с одним мужчиной. Она рассчитывала договориться об "услугах", но тот, не взглянув на неё, ушёл. Это немного смутило Ба Бао. Но она никак не ожидала, что не далее чем через полчаса из-за этого мужчины она попадёт в ещё более неудобное положение. В туалете гей-клуба этот мужчина вдруг стал распускать руки, домогаясь другого "нежного" паренька.
  
  Ба Бао увидела и рассердилась. Подумала про себя: "Неужели я подобная цветку и яшме девушка не достаточно хороша для этого мужчины?" В тот момент она забыла, что находится в гей-клубе. Рванула вперёд, в руке сверкнула бутылка. "Бах", и проломила мужчине голову.
  
  Мужчина был совершенно не готов к нападению и потерял сознание.
  
  Вот так Ба Бао по недоразумению спасла "нежного" паренька от непристойных домогательств. Этим "нежным" пареньком оказался Кэ Сяожоу.
  
  Кэ Сяожоу был необычайно тронут защищавшей его честь Ба Бао. Поэтому, когда в тот день Ба Бао оказалась в полицейском участке за нанесение телесных повреждений, Кэ Сяожоу всеми силами принялся изыскивать пути, чтобы освободить свою защитницу Ба Бао.
  
  Конечно, в тот момент он подумать не мог, что Ба Бао частый гость в полицейском участке. Да и свою работу спасительница Кэ Сяожоу тоже не бросила.
  
  На примере Ба Бао нетрудно обнаружить, на самом деле, за спиной каждого человека есть богатый жизненный опыт, который вполне достоин называться "удивительными историями".
  
  
  32. Но, похоже, ему известна "молчаливая благодарность".
  
  После обеда Ба Бао пошла прогулять Сянгу. Я описывала Цзинь Лин, как упала в канализационный колодец, как у меня стащили сумку, о встрече с Лян Шэном.
  
  Цзинь Лин, посмотрев на мои ссадины, упрекнула, разве Чэн Тянью не говорил тебе, не надо читать газеты на ходу. Закончив с поучениями Цзинь Лин после недолгой паузы спросила: "Цзян Шэн, думала ли ты, что мужчина, с которым столкнулась, возможно, не Лян Шэн?"
  
  Я неуверенно покачала головой: "Не может быть. Невозможно. Это точно он".
  
  Цзинь Лин стала ещё молчаливей. Потом сказала: "Тогда ладно. Просто хочу, чтобы ты имела в виду, возможно, это не Лян Шэн! Что касается Мянь Гуа, я непременно разыщу её. Мне кажется, нельзя допустить, чтобы она и её брат Хао скитались по улицам. Думаю, мы должны пристроить их в детское социальное учреждение".
  
  Я кивнула: "Хорошо. Я тоже так думаю".
  
  
  Когда мы с Цзинь Лин вышли из цветочного магазина, вдруг увидели Мянь Гуа и того парнишку. Они стояли у дверей и блуждающим взглядом, как разбойники, всматривались внутрь.
  
  Мянь Гуа, увидев, что мы с Цзинь Лин вышли, бросилась наутёк, но парень её остановил.
  
  Он двумя руками протянул мне украденную утром сумку, потом принялся изо всех сил что-то чертить в воздухе и в конце низко поклонился мне. Потом потянул Мянь Гуа тоже отвесить мне поклон.
  
  Мянь Гуа робко посмотрела на меня, во взгляде мелькало опасение. Она тихонько сказала: "Прости, сестрица. Брат Хао говорит, прости. Он говорит, ты спасла его Мянь Гуа, он по ошибке стянул твою сумку. Прости". Договорив, она беспомощно продолжала смотреть на меня.
  
  Парень, видя мои сомнения, шагнул вперёд, открыл молнию на сумке, показывая, что деньги на месте. Он не говорил и мог лишь печальным взглядом и взволнованными движениями выразить свою мысль.
  
  В глазах своего рода угрызения совести, будто стащить у меня сумку - чудовищное преступление.
  
  Мянь Гуа тихонько потянула меня за край кофты. По-прежнему в той одежде не по размеру, она тихим голоском произнесла: "Сестрица, брат Хао в прошлый раз пошёл купить мне лепёшек, расшибся... Потом ему было нелегко вернуться... Но мы проголодались... Не было денег, чтобы купить еды... Мянь Гуа хотела есть... Поэтому брат Хао стащил сумку... Но, сестрица... Мы не трогали твои деньги... Не трогали..."
  
  Рассказывая, Мянь Гуа сбивалась и путалась, но мне вдруг стало всё ясно.
  
  Они бездомные бродяжки, без денег, без еды, несовершеннолетние. В тот момент причина, по которой Мянь Гуа одна оказалась на улице передо мной в том, что её брат Хао отправился раздобыть еды, повредил ногу и долго не возвращался. На самом деле, слова Мянь Гуа " пошёл купить лепёшек", скорее всего, означали, что парень украдёт их.
  
  В результате, когда парень воровал лепёшки, его поймали, повредили ногу. Ему было трудно ходить. Помощи ждать неоткуда. Только, когда нога немного заживёт, он мог вернуться и найти Мянь Гуа.
  
  В тот момент Мянь Гуа совсем обессилила от голода, поэтому пошла, просить милостыню.
  
  Потом столкнулась с нами.
  
  Парень вернулся домой и, не найдя Мянь Гуа, пошёл её искать. В итоге, на улице увидел играющего с Мянь Гуа Бэй Сяоу, и тихонько забрал её.
  
  Сегодня они снова столкнулись с голодом. Когда Мянь Гуа сказала: "Брат Хао, я хочу есть", он потащился с больной ногой сделать единственное, что мог.
  
  Стащить.
  
  Возможно, он пошёл просить милостыню, но никто не верил ему. Возможно, он выпрашивал полоски хвороста у владельцев лавок для своей Мянь Гуа, но никто не откликнулся на его просьбу.
  
  Наверное, он понимал, что нога ещё не в порядке, быстро бегать не может. Если его поймают, то снова побьют.
  
  Но такого рода знания ничего не стоят против слов Мянь Гуа: "Брат Хао, я голодна".
  
  Когда стащил мою сумку, от Мянь Гуа узнал, что я та, кто по доброте приютила её.
  
  Поэтому этот парень, несмотря на голодную Мянь Гуа и собственный пустой живот не взял из сумки деньги, чтобы купить еды. Хоть чувство голода и пробирало до костей.
  
  Пусть он всего лишь маленький немой бродяга, стоящий на самой низкой ступени общества, а его дорогая младшая сестра льёт слёзы от голода, но, похоже, ему известна "молчаливая благодарность", он переживал, что нечаянно стащил, именно, мою сумку. Поэтому изо всех сил гнул спину в поклоне, прося у меня прощение.
  
  Я смотрела на него, смотрела на плачущую Мянь Гуа, для которой он единственная опора, и мысли вдруг унеслись далеко-далеко.
  
  Вспомнила, как много лет назад жила маленькая девочка, которая во всём полагалась на маленького мальчика. Она сосала пальцы и говорила: "Брат, я хочу есть". И мальчик, которого она звала старшим братом, стоя на скамейке, варил для неё лапшу.
  
  Варёная лапша.
  
  Что было ещё?
  
  Солодовые леденцы.
  
  Жареное мясо.
  
  Юйюба Вэйцзяпина.
  
  
  Брат.
  
  Цзян Шэн голодна.
  
  Брат.
  
  Цзян Шэн скучает по тебе.
  
  
  После полудня мы с Цзинь Лин повели Мянь Гуа и того парня в уличную закусочную. Мянь Гуа, держа в руках пиалку, жадно ела. Её брат некоторое время наблюдал, как она ест, потом молча опустил голову и тоже принялся за еду.
  
  Я знала, у него наверняка болит сердце. Так же как болело сердце Лян Шэна, когда он не мог кормить Цзян Шэн варёными яйцами.
  
  В этот момент я вдруг приняла решение и сказала: "Ван Хао, я буду заботиться о твоей сестре и о тебе тоже".
  
  Ван Хао сперва недоверчиво посмотрел на меня, потом на Мянь Гуа, потом взглянул на пиалку перед собой. И не издал ни звука.
  
  Цзинь Лин прошептала мне: "Цзян Шэн, не торопись. Они бездомные дети, ко всем относятся настороженно. Хоть Ван Хао и благодарен, но не жди, что он тебе поверит. К тому же разве ты не знаешь? Такого рода дети очень чувствительны. Они придают большое значение предлагаемой им "милости". В особенности такой, как Ван Хао, немой, он ещё более щепетилен. Поэтому будем действовать постепенно".
  
  Я кивнула.
  
  
  33. В полубреду помимо боли вдруг возникло чувство обретения пристанища.
  
  Вечером Лу Вэньцзюань заехал за мной.
  
  Посмотрел на меня, одетую в повседневную одежду, слегка улыбнулся, сказал: "Неудивительно, что Чэн Тянью так любит тебя. По сравнению с ним ты ещё более индивидуальна".
  
  Я оглядела себя, спросила: "Так нельзя?"
  
  Лу Вэньцзюань улыбнулся: "Кто осмелится сказать, что нашей Цзян Шэн что-то нельзя?" Сделав это заявление, он внимательней пригляделся, заметив на моей левой щеке ссадину, слегка нахмурился. Подошёл поближе, мягко провёл пальцем по щеке, спросил: "Цзян Шэн, что случилось?"
  
  Когда его пальцы скользнули по моей щеке, я вдруг вспомнила ту сцену в больнице... Лицо вспыхнуло. Взяла себя в руки и спокойно ответила: "Ничего. Всё в порядке".
  
  Лу Вэньцзюань принялся журить: "Ты такая большая, не можешь быть осторожней?"
  
  Я показала язык.
  
  Он горько усмехнулся. Взгляд мягкий и спокойный, как солнечный свет. Скользнул пальцем мне по переносице, сказал: "Цзян Шэн, пошли".
  
  Это незначительное движение Лу Вэньцзюаня заставило меня замереть.
  
  В машине рассматривая мягкое лицо Лу Вэньцзюаня, его высокую переносицу, вдруг вспомнила, как Ба Бао говорила, о гомосексуальности Кэ Сяожоу, разволновалась и чуть не спросила Лу Вэньцзюаня, может он тоже гомосексуалист, как Кэ Сяожоу.
  
  Хорошо, что я всё-таки довольно рациональна. Могучий разум победил любознательность.
  
  Лу Вэньцзюань повернулся, посмотрел на меня, мягкий взгляд, как спокойная гладь озера, спросил: "Цзян Шэн, что ты так сосредоточенно рассматриваешь?"
  
  Я покачала головой, взяла себя в руки, ответила: "Ничего".
  
  Он прищурил глаза, уголки губ приподнялись в лёгкой улыбке.
  
  Машина сделала большой круг и остановилась на парковке перед садом коттеджного посёлка. Лу Вэньцзюань отстегнул ремень безопасности, посмотрел на меня, улыбнулся, сказал: "Цзян Шэн, ты вспомнила что-то интересное, взгляд стал другим. Всё-таки я хорошо изучил тебя".
  
  "Я изучил тебя". Эти слова прежде говорил Чэн Тянью. Посмотрела на Лу Вэньцзюаня. В ограниченном пространстве машины перед его совершенным лицом я вдруг растерялась.
  
  Во взгляде Лу Вэньцзюаня мелькнула смутная тревога, он поинтересовался: "Может, Кэ Сяожоу что-нибудь рассказал тебе?"
  
  А?! Кэ Сяожоу? У него есть мне что-то сказать? Я посмотрела на Лу Вэньцзюаня, не понимая, почему он задал такой вопрос.
  
  Лу Вэньцзюань вздохнул, но внешне выглядел спокойным. Вышел из машины, обошёл её, открыл мне дверцу, протянул руку и помог выйти из машины.
  
  Я неуверенно опустила голову, посмотрела на свою руку в его ладони.
  
  Когда поднимались по лестнице, он опустил голову и тихо сказал: "Цзян Шэн, возьми меня под руку".
  
  "Что? Взять под руку?"
  
  Лу Вэньцзюань улыбнулся: "Да. Прошу мою девушку об этом одолжении, иначе я потеряю лицо".
  
  А? Я посмотрела на одетого по всей форме коридорного вверху на лестнице, на входящих в зал прекрасных мужчин и женщин, возразила: "Боюсь, я так просто одета. Если буду держать тебе под руку, тогда ты, действительно, потеряешь лицо".
  
  Лу Вэньцзюань улыбнулся, его лицо оказалось у моей шеи: "Я помню, ты уже сопровождала Чэн Тянью в подобном наряде".
  
  Я пожала плечами: "Но он же Чэн Тянью. Никакая женщина не может посрамить его. На неё будут лишь бросать завистливые взгляды".
  
  Лу Вэньцзюань хохотнул: "Цзян Шэн, ты, действительно, очень откровенна".
  
  Я покачала головой: "Просто констатирую факт. Он силён, ты мягок, вы разные... Однако если хочешь, чтобы я была твоей девушкой, думаю, я охотно соглашусь".
  
  Лу Вэньцзюань улыбнулся: "Твоя прямолинейность заставит и такого спокойного мужчину, как я, вспылить".
  
  
  Когда мы вошли в большой зал, Лу Вэньцзюанем приветствовал встречных кивком головы, с улыбкой справлялся о делах. Однако я среди этого "аромата одежд и дымки волос" искала силуэт Су Мань. Мне надо было узнать, где Сяо Цзю.
  
  В этот момент заметила холодный взгляд Чэн Тянью, обращённый с нам с Лу Вэньцзюанем. Белая рубашка, черный костюм, уголки рта сдерживают язвительную ухмылку. Он подошёл и обратился к Лу Вэньцзюаню: "В данный момент я обнаружил, что в своё время Нин Синь, и правда, была прозорлива, когда рекомендовала сделать тебя психотерапевтом Цзян Шэн".
  
  Лу Вэньцзюань бросил на Чэн Тянью равнодушный взгляд и ответил: "Нин Синь не более чем моя пациентка. Господин Чэн, тебе не стоит обсуждать это с ней".
  
  Из их диалога я узнала, что после выхода из тюрьмы настроение Нин Синь было ужасно подавленное. Лу Вэньцзюань проводил с ней терапевтическую реабилитацию. Когда я потеряла сон, Нин Синь порекомендовала Лу Вэньцзюаня Чэн Тянью.
  
  Чэн Тянью, глядя на Лу Вэньцзюаня, улыбнулся: "Я ещё не успел поблагодарить Нин Синь, какое обсуждение? К тому же, как я вижу, пациентка твоими заботами чувствует себя хорошо". Произнося это, он холодно посмотрел на меня, будто хотел съесть. Потом перевёл взгляд на Лу Вэньцзюаня, спросил: "Ты опекаешь своих пациентов 24 часа в сутки? Если нет, могу ли я переговорить с ней наедине?"
  
  Лу Вэньцзюань посмотрел на меня, сказал: "Цзян Шэн, я пока отойду, потом найду тебя". Бросил взгляд на Чэн Тянью и ушёл.
  
  После ухода Лу Вэньцзюаня Чэн Тянью улыбнулся: "Цзян Шэн, ты, действительно, крута. Заполучила старшего сына Чжоу Му".
  
  Чжоу Му? Покровителя Су Мань? Продюсера, что сбежал за границу? Я недоумённо посмотрела на Чэн Тянью.
  
  Чэн Тянью холодно усмехнулся: "Прикидываешься незнающей. Разыгрываешь передо мной спектакль?"
  
  Я непонимающе смотрела на Чэн Тянью: "Кого ты называешь сыном Чжоу Му? Лу Вэньцзюань?"
  
  Чэн Тянью продолжал улыбаться. Снова эта фраза "прикидываешься незнающей".
  
  Услышав её, я разволновалась. Заявила: "Чэн Тянью, объясни мне доходчиво, может, ты больной. Как я могла знать, что Лу Вэньцзюань сын Чжоу Му? У одного фамилия Лу, у другого Чжоу! К тому же, даже если он сын Чжоу Му, как это связано со мной?"
  
  Чэн Тянью холодно усмехнулся: "Все в этом городе знают, что Лу Вэньцзюань сын Чжоу Му. Всем известно, что он единственный наследник Чжоу Му. Между отцом и сыном много лет взаимная вражда, из-за того что в прошлом Чжоу Му был чересчур вольным ветром, срывал цветы направо и налево, пренебрегал матерью Лу Вэньцзюаня, поэтому Лу Вэньцзюаня пользуется фамилией матери. Но, Цзян Шэн, хочу обратить твоё внимание, называй его Лу Вэньцзюань или Чжоу Вэньцзюань, в нём течёт кровь Чжоу Му. А Чжоу Му, ты же знаешь, сейчас безнадёжно запутался с многочисленными звёздами, а по молодости ещё больше гонялся за женщинами. В прошлом моя младшая тётя, мама Лян Шэна, тоже сталкивалась с его упорным преследованием... Поэтому не советую тебе стремиться к деньгам Лу Вэньцзюаня, занимайся честной торговлей в своём цветочном магазине! Слишком долго жила в Сяоюйшане, не привыкла к жизни простого народа, так скажи, я тебе бесплатно снова предоставлю тот дом для проживания. Как говорится, в прошлом мы были так близки". Когда он заканчивал свою речь, в голосе звучала агрессия и холод.
  
  "Мерзавец!" Я не стала больше ничего ему говорить, развернулась уйти.
  
  Чэн Тянью сказал: "Я мерзавец, я ухожу. Твой господин Лу не мерзавец, вот и ступай за ним!" Закончив, направился к лестнице на второй этаж.
  
  Наблюдая, как он уходит, подумала про себя: "Вот и славно, мир стал спокойней".
  
  Когда среди толпы снующих туда-сюда людей я снова принялась выискивать Су Мань, рядом возник Чэн Тяньэнь, тихонько позвав меня: "Цзян Шэн".
  
  Я, почти трепеща от ужаса, посмотрела на него. Такое долгое время ему с легкостью удаётся держать всех под контролем. Мне стало страшно, снова угодить в его ловушку.
  
  Он ласково улыбнулся. Со стороны могло показаться, что мы близкие друзья. Спросил: "Цзян Шэн, ищешь Су Мань?"
  
  Его слова снова заставили меня похолодеть. Я нерешительно поинтересовалась: "Как ты узнал?"
  
  Он улыбнулся: "Сейчас, вся Поднебесная озабочена скандальными новостями о Су Мань, вся Поднебесная знает, кто та девушка что реализовала "сексуальную сделку". Вот я и подумал, ты можешь прийти сюда, увидев фотографию Сяо Цзю в газете, чтобы найти Су Мань. Надо сказать, эта девчонка Сяо Цзю совсем того не стоит. После того как она продала тебя, я выдал ей средства к существованию. Но повертелась, пожила спокойно и вдруг снова потянуло ко дну... Не только ваши сердца друзей-приятелей содрогнулись, даже я испытываю душевную горечь".
  
  Глядя на самодовольное выражение лица Чэн Тяньэня, я вдруг всё поняла. Неотрывно уставившись на него, произнесла: "Чэн Тяньэнь, проблемы Сяо Цзю - твои дьявольские козни".
  
  Чэн Тяньэнь холодно усмехнулся: "Я не Су Мань, мне не нужны сделки. Ты не должна так высоко превозносить меня, госпожа Цзян!" Видя, что его слова привели меня в возбуждение, он улыбнулся и продолжил: "Цзян Шэн, тебе надо быть осторожной. Моему деду не нравятся девушки, которые выходят из себя. В газетах уже появлялись твои фотографии в лютой ярости и море негативной информации, это сильно рассердило деда. Тебе ни в коем случае нельзя показываться перед ним в подобном виде. Посмотри, присутствуют ли здесь сегодня Су Мань или Нин Синь? В прошлом Нин Синь, теперь Су Мань за обеими водятся скандальные истории, поэтому семья Чэн их не пригласила. К тому же мой дед совсем не приветствует, что у старшего сына нашего семейства Чэн есть подруга с плохой репутацией! Ах да, я забыл, ты теперь не его подруга, ты ему не нужна!"
  
  Ты ему не нужна!
  
  Слова Чэн Тяньэня будто кинжал пронзили мою грудь, причинив внезапную нестерпимую боль. На его лице, однако, по-прежнему была мягкая ласковая улыбка. В свете ламп его усмешка могла ввести в заблуждение. Однако зрачки поблёскивали бездушным холодом льда.
  
  Я подняла голову, увидела, что в центре зала старый хозяин Чэн как раз разговаривает с гостями, но его взгляд направлен немного в сторону, на меня.
  
  Я опустила голову, не смея смотреть прямо.
  
  Глядя на свои ноги, спросила Чэн Тяньэня: "Где живёт Су Мань? Мне очень нужно её найти! Мне надо узнать, где Сяо Цзю".
  
  Чэн Тяньэнь улыбнулся: "Цзян Шэн, тебе постоянно нравится показывать мне свои слабые места. Так было с Лян Шэном и с Сяо Цзю. Я бы и не хотел вредить тебе, но трудно".
  
  Я подняла голову, желая разобраться с ним, но увидела мужчину, быстро спускавшегося со второго этажа, будто спеша по срочному делу. Бледное совершенное лицо, мягкие волосы приподнимаются в такт шагам, в прекрасных глазах настороженность и холод.
  
  Он вышел из главного зала. У меня перехватило дыхание, я тоже вышла наружу.
  
  На улице было ветрено, моросил дождь.
  
  Я последовала за ним к парковке во дворе. Капли дождя падали на его мягкие волосы, превосходную одежду, на длинные ресницы. Когда он обернулся, я как в бреду позвала: "Брат".
  
  Сказала: "Брат, я Цзян Шэн".
  
  В этот момент дождь уже намочил мои волосы, одежду, уголки глаз.
  
  Скользнул взглядом, я не смогла понять, рад он или печален. Но в тот момент, когда он поднял глаза, увидела, что в них застыл лёд.
  
  Он поинтересовался: "Почему ты постоянно пристаёшь ко мне? Какую цель, в конце концов, преследуешь?"
  
  Я покачала головой, шагнула вперёд и крепко ухватила его за руку. С тоской во взгляде, сказала: "Ты же Лян Шэн, почему ты не сознаешься. У меня нет никакой цели! Я всё время искала тебя... Я твоя младшая сестра..."
  
  Дождь беспрерывно лил, покрывая его волосы, брови. В глубине глаз мелькнула боль, но мгновенно исчезла, снова сменившись твёрдостью и холодом. Он отцепил мою руку, повернулся, сел в машину и, не глядя на меня, включил зажигание.
  
  Я уцепилась за дверцу машины. Я знала, если отпущу руки, шанса его увидеть больше не представится.
  
  Он в машине, твёрдый холодный взгляд, я снаружи, слёзы на лице вперемешку с каплями дождя. Видя его равнодушное выражение, я почти поверила словам Цзинь Лин, когда она говорила: "Цзян Шэн, а ты не думала, возможно, он не Лян Шэн".
  
  Он посмотрел на мои руки, вцепившиеся мёртвой хваткой, боясь меня ранить, не посмел поддать газу и умчаться. Только газовал вхолостую, оставаясь на месте. Потом со злостью распахнул дверцу и втащил меня внутрь.
  
  В тот момент в машине были только я и он. Весь мир замер. Я смотрела в его глаза холодные, как зимние звёзды, и бормотала: "Я знаю, ты помнишь меня..."
  
  Он, похоже, совсем не слушал, что я говорю, лишь отстранённо глядя на меня, заявил: "Хорошо, если тебе нравиться преследовать меня, я тебя вразумлю. Девушка среди ночи увязывается за парнем, что бы это могло значить".
  
  Только его голос замолк, я услышала треск рвущейся ткани. Дождливой ночью его рука будто острый клинок вспорола мою одежду.
  
  Увидев свою разорванную рубашку, я в испуге подняла глаза на парня перед собой, не смея поверить, что это реальность. В этот момент его горячие губы коснулись моего плеча.
  
  Я тут же согласилась со словами Цзинь Лин. Она была права, он не Лян Шэн! Если бы он был Лян Шэном, то не поступил бы так со мной, его младшей сестрой.
  
  Обезумев, я оттолкнула его, закричала: "Убирайся! Вон! Ты не Лян Шэн. Убирайся!"
  
  Он поднял голову. Ледяной взгляд. Длинным пальцем приподнял мой подбородок, произнёс: "Я никогда не говорил, что я Лян Шэн! Это ты постоянно липнешь ко мне, провожаешь до дверей! Мне самому это совершенно ни к чему! К тому же..."
  
  Я запахнула одежду, отчаянно замахала головой, приказала: "Заткнись! Я не хочу слушать! Не хочу слушать!"
  
  Он толкнул меня. Не обращая внимания на моё сопротивление, продолжил: "К тому же, тот, кто должен убираться, это ты!" Закончив, распахнул дверцу машины и выпихнул меня наружу".
  
  Дверь с силой захлопнулась.
  
  Машина медленно отъехала.
  
  Я осталась одна под величественным занавесом дождя в полном отчаянье.
  
  Дождь лил, не переставая.
  
  Намочил моё лицо, мои волосы, мою одежду, моё сердце. Я бездумно замерла под его струями, как безжизненная шелуха.
  
  Раз за разом проигрывая в голове страшную сцену в машине, я повторяла: "Он не Лян Шэн. Он не Лян Шэн".
  
  Безмолвие.
  
  Тишина.
  
  В итоге, я запахнула разорванную одежду и зарыдала в голос. Звук рыданий полностью тонул в шуме дождя. Плакала, плакала. Я и забыла, каково это плакать.
  
  Растерянная в саду перед домом семьи Чэн я напоминала дух покойника, была готова развалиться на части.
  
  До того момента как пара тёплых рук поддержала меня. Он сказал: "Цзян Шэн, я не нашёл тебя в зале. Почему ты здесь?"
  
  Будто сквозь туман я смотрела на мужчину перед собой, потом тихонько уткнулась лицом в его плечо, глупо бормоча: "Лу Вэньцзюань, он не Лян Шэн! В этом мире, оказывается, нет Лян Шэна. Нет Лян Шэна..."
  
  Он сказал: "Цзян Шэн, у тебя жар! Я отвезу тебя в больницу..." Когда он собирался забрать меня, его со всех сил оттолкнули, и передо мной возник Чэн Тянью.
  
  Взглянув на мою разодранную одежду, затуманенный взгляд, дрожащее тело, его глаза налились кровью. Не произнося ни слова, сбросил пальто и плотно завернул меня в него.
  
  Лу Вэньцзюань, будто пытаясь объясниться, сказал: "Это сделал не я".
  
  Чэн Тянью проскрипел сквозь зубы: "Знаю. Если бы это был ты, я бы убил тебя!" Потом крепко обнял меня, прижал к себе, сказал: "Цзян Шэн, не бойся, я отвезу тебя домой".
  
  В его объятиях, будто во сне, я всё бормотала: "Тянью, он не Лян Шэн. Но тогда кто же он? Почему появился здесь? Кто он?"
  
  Тянью опустил голову, посмотрел на меня. Дождь намочил его лицо, он ответил: "Как ты сказала, он не Лян Шэн. Поэтому не важно, кто он такой. Главное, Цзян Шэн, я заберу тебя домой. Я больше не оставлю тебя, огражу от страданий. Не буду ссориться, и не позволю никому тебя пугать. Я буду заботиться о тебе, сделаю так, что в твоём сердце буду только я! Клянусь!"
  
  
  Той ночью мы снова вернулись в покинутый Сяоюйшань.
  
  Чэн Тянью, будто профессиональная сиделка, измерил мне температуру, дал лекарство, приготовил отвар имбиря.
  
  На следующий день, когда я проснулась, всю ночь не сомкнувший глаз Чэн Тянью спал, привалившись ко мне. Спящий Чэн Тянью ясным лицом напоминал ребёнка.
  
  В полубреду помимо боли вдруг возникло чувство обретения пристанища.
  
  6 часть
  
  Лян Шэн:
  
  Я оставил её с тобой не для того, чтобы ты обижал её, а чтобы позволил ей жить счастливо и спокойно!
  
  Мы не выбираем наши судьбы.
  
  Но и не позволяем другим хозяйничать в них.
  
  
  Чэн Тянью:
  
  Если бы любовь можно было отключать. Я бы, отбросив достоинство, терпеливо сносил, как ты плачешь из-за него у меня на груди.
  
  Столько попросишь, я буду здесь!
  
  
  34. Жизнь, и правда, бесконечный круг.
  
  В прошлом в ресторане KFC один парень, которого звали Лян Шэн, вытащил все имеющиеся деньги, чтобы для девочки, которую звали Цзян Шэн, купить гамбургер и стакан колы.
  
  Через три дня жар больше не возвращался.
  
  Я в Сяоюйшане уже три дня и три ночи. Чэн Тянью тоже порабощён мной уже три дня и три ночи.
  
  Цзинь Лин пришла навестить меня, держа в одной руке Сянгу, в другой оставленный мной в цветочном магазине чемодан.
  
  Увидев чемодан, я подскочила на кровати, спросила: "Зачем ты привезла мои вещи?"
  
  Цзинь Лин посмотрела на Чэн Тянью, повернулась ко мне и ответила: "Я просто помогла тебе. Поняла, что в цветочном магазине ты ненадолго, и рано или поздно вернёшься в Сяоюйшань".
  
  Я недовольно посмотрела на Цзинь Лин, Чэн Тянью рядом украдкой улыбнулся.
  
  Проинформировала их: "Я вернулась не по своей воле".
  
  Чэн Тянью поддакнул: "Да, Цзян Шэн не собиралась возвращаться, это я злоупотребил влиянием. Пригрозил, что если она не вернётся, я буду три дня морить своих овчарок голодом, а потом запрусь с ними в комнате. Пусть они загрызут меня до смерти. Цзян Шэн почувствовала, что такой прекрасный парень, как я, не должен погибать от собачьих клыков. Ради моей прекрасной жизни, она самоотверженно вернулась".
  
  Цзинь Лин улыбнулась: "Не смеши. Три твои овчарки, даже с одним Сянгу не могут справиться, как им осилить тебя?"
  
  Чэн Тянью улыбнулся: "По сравнению с Сянгу я гораздо нежнее". Услышав, мне сразу захотелось его прибить.
  
  
  После того как Тянью вышел, Цзинь Лин спросила: "Я знаю, если что-то потерял и снова обрёл, то будешь дорожить этим во много раз больше. Только, Цзян Шэн, неужели тот "Лян Шэн" тогда ранил тебя настолько сильно, что ты вернулась к Тянью?"
  
  Я застыла.
  
  Мне было понятно, что имеет в виду Цзинь Лин. Она хочет сказать, что хоть мы с Чэн Тянью снова вместе, между нами глубокая трещина. Например, его недопонимание из-за моего отношения к Чэн Тяньэню и мои подозрения из-за Нин Синь, из-за Лян Шэна.
  
  Цзинь Лин продолжила: "Цзян Шэн, не хочу влезать в чужие дела, но не надо снова и снова разочаровывать людей и обманывать чувства. Я переживаю, что ты ради сиюминутной толики тепла, не разобравшись во всех вопросах между вами, снова решила быть с ним. Так можно? Боюсь, в дальнейшем из-за искорок недопонимания вы будете вроде бы близко, но, на самом деле, далеко, как в разных концах света, станете относиться друг к другу как чужие. Поэтому надеюсь, ты найдёшь время хорошенько поразмыслить и разрешить проблемы между тобой и Чэн Тянью".
  
  Я ничего не сказала.
  
  На самом деле, разве я не хотела бы поговорить с Чэн Тянью о наших разногласиях в отношении Чэн Тяньэня? Но надо выбрать подходящее время, иначе лишь снова заведу наши отношения в тупик.
  
  
  Во второй половине дня Ба Бао пригласила нас с Цзинь Лин в ресторан KFC. Она заявила, последнее время ей немного везёт, жизнь налаживается и значит её превращение в большую звезду не за горами. Она сказала: "Сестрица Цзян Шэн, некоторое время я постоянно ела и пила у тебя. Сейчас я угощаю". Когда мы с Цзинь Лин пришли в KFC, Ба Бао там уже грызла куриные крылышки. Увидев нас, сразу принялась махать этими крылышками, подзывая нас.
  
  После того как уселись, Ба Бао сказала: "Посмотрите, этого достаточно?"
  
  Цзинь Лин ответила: "Ты ведь просто хочешь угостить Цзян Шэн, это же не откорм свиней".
  
  Ба Бао улыбнулась: "Всё-таки с вами весело. Последнее время Кэ Сяожоу мечется, то ли жить, то ли помереть. И во всё это вовлекает и меня. Скажите, он хочет забрать мою молодую жизнь? Я готовлюсь стать большой звездой, а взгляните на меня сейчас. Моё лицо его стараниями скоро станет как баклажан осенью".
  
  Едва эта юная девушка Ба Бао так отозвалась о своём лице, я, молодая женщина, сразу невольно почувствовала необходимость пощупать своё. Даже не знаю, какое здесь надо применить прилагательное.
  
  В конце после долгого раздумья Ба Бао сообщила: "Цзян Шэн, я положила денег на телефон Бэя Сяоу и позвонила ему..." Я удивлённо посмотрела на неё, поинтересовалась: "Бэй Сяоу знает о Сяо Цзю?"
  
  Ба Бао, покачав головой, продолжила с некоторым недовольством: "Он как весёлый ослик в увлекательном путешествии предаётся поискам Сяо Цзю"
  
  Я спросила: "Ты ему рассказала?"
  
  Ба Бао снова покачала головой и поспешила объясниться: "Нет. Я же не низкий человек! Так или иначе, Бэй Сяоу сказал, что, вероятно, к концу года вернётся. Ах, боюсь, я тоже, как Кэ Сяожоу, буду в отчаянии после полученной отставки!"
  
  С самого начала я собиралась спросить, как там дела у Бэй Сяоу, за такое долгое время не развилась ли у него душевная болезнь. Но из-за своей привычки совать нос куда ни попадя с языка сорвалось: "А кто отказал Кэ Сяожоу?"
  
  Ба Бао посмотрела на меня, пожала плечами: "Не то чтобы отказал. Всем известно, что Кэ Сяожоу нравится директор их больницы. Этот директор такая выдающаяся фигура, с изящными манерами, не испытывает недостатка в женщинах. Как он может полюбить мужчину? Поэтому Кэ Сяожоу... Я не собираюсь защищать Кэ Сяожоу . Что он за мужчина? Называть его так, язык не поворачивается. Но хоть Кэ Сяожоу постоянно воображает себя женщиной, физически он всё-таки мужчина. Так сказать, неизбежные подозрения. К счастью, Ба Бао не придаёт этому значения".
  
  В конце она медленно произнесла: "Тот директор - Лу Вэньцзюань".
  
  "А?" Я открыла рот. Вспомнила вдруг, как Лу Вэньцзюань по дороге на вечеринку в доме Чэн спросил, не рассказывал ли мне что-нибудь Кэ Сяожоу. Выходит, вот оно что. Я пробормотала: "Оказывается, он директор..."
  
  Ба Бао сказала: "Чжоу Му, его отец, большой человек. Естественно, Лу Вэньцзюань захочет ветер, будет ветер, захочет дождь, будет дождь. Больница не такое большое дело..."
  
  Я опустила голову, улыбнулась, вдруг подумалось, так вот почему Чэн Тянью сказал, что я "стремлюсь к деньгам Лу Вэньцзюаня". Оказывается, Лу Вэньцзюань, на самом деле, не такой простой человек. В их отношениях с отцом, Чжоу Му, тоже разобраться не просто. Не знаю почему, в этот момент у меня в отношении в Лу Вэньцзюаню возникло странное чувство. Такого рода чувство не опишешь словами, в общем, очень странное.
  
  Вдруг заметила, что в KFC заходит Ван Хао, держа за руку Мянь Гуа. Мянь Гуа робко жмётся к брату, поглядывая на него, полная надежд.
  
  Я вдруг вспомнила, как семь лет назад сама первый раз пришла в KFC. Тоже слегка трусливый взгляд. Тогда рядом со мной был юный парень, которого звали Лян Шэн, мой старший брат.
  
  Ван Хао, не говоря ни слова, вынул карточку и жестами что-то изобразил кассиру за прилавком. Тот посмотрел на карточку в его руке, равнодушно улыбнулся и жестом показал на выход.
  
  Но Ван Хао очень взволнованно продолжил попытки что-то ему объяснить. В итоге, увидев, как человек рядом заказал колу, постучал по напитку, показывая, что хочет того же. Хозяин колы, подойдя за заказом, бросил на Ван Хао сердитый взгляд. Мянь Гуа жалась рядом, держа палец во рту и рассматривая свои маленькие ножки.
  
  Я тихонько подошла.
  
  Взглянув, поняла, что за карточка у Ван Хао. Это был купон в Макдональдс. Грязный, очевидно, подобранный с земли.
  
  На сердце вдруг стало тоскливо.
  
  Я поняла, парень, должно быть, водил Мянь Гуа мимо бесчисленных витрин KFC и Макдонольдса. Мянь Гуа множество раз повторяла: "Брат Хао, я хочу есть..."
  
  Этот скидочный купон не только грязный, но и обветшал от старости. Должно быть, долго провалялся в кармане брюк. Он бережно хранил его, потому что мечтал отвести Мянь Гуа, отведать зарубежного фаст-фуда. И вот сегодня у парня оказалось немного денег, достаточно, чтобы поесть по льготной цене. Поэтому он преисполненный радости притащил свою младшую сестру сюда.
  
  Но он не знал, что купон был в Макдональдс, а они пришли в KFC. Возможно, он не видел в них разницы. Знал только, что младшая сестра мечтает попробовать, приевшийся другим детям гамбургер с колой.
  
  Вэйян в прошлом говорила: "Цзян Шэн, я вдруг поняла вас с Лян Шэном. Вы дети с самых низких ступеней общества, выросшие вместе, живущие жизнью один другого. Кто способен заменить одного из вас? Человеку, не имеющему подобного горького жизненного опыта, не понять это чувство".
  
  Мянь Гуа посмотрела на меня и спряталась в объятиях Ван Хао. Взгляд Ван Хао перебегал с одного на другое. По-видимому, эпизод с кражей моей сумки заставлял его испытывать передо мной чувство неловкости.
  
  Продавец сказал: "На твой купон можешь заказать, что хочешь, рядом в Макдональдсе".
  
  Ван Хао торопливо повернулся, забрал ту старую грязную карточку и осторожно засунул в карман. Его вид и движения щемили сердце.
  
  Он принялся жестами что-то мне объяснять. Вытащил купюру в 20 юаней, уронил, потом поднял.
  
  Мянь Гуа застенчиво произнесла: "Сестрица, эти деньги брат Хао не украл, а нашёл".
  
  Ван Хао рядом отчаянно кивал, лицо покраснело, как морковка.
  
  В этот миг мне вдруг пришла в голову странная мысль. Неожиданно подумала, даже если "украл", что с того? Много лет назад ради Лян Шэна разве я сама не стащила 10 юаней?
  
  Усмехнувшись над собственным извращённым образом мыслей, потянула Мянь Гуа. Ван Хао в нерешительности смотрел на меня. Нетрудно заметить, этот парень постоянно изо всех сил пытается защитить свою сестру, поэтому его сердце настороженно относится к любому вокруг.
  
  Я купила для них "ведро на семью", два гамбургера и отвела к столу.
  
  Семь лет назад Нин Синь в этом самом KFC поступила так же. Мы столкнулись, и из-за сходства Лян Шэна и Чэн Тянью она купила нам "ведро на семью".
  
  Жизнь, и правда, бесконечный круг.
  
  Мянь Гуа почти залезла на стол, а Ван Хао, молча, смотрел на меня. Ему казалось, все мои поступки имеют скрытые причины. Возможно, с самого начала он не желал принимать мою "благотворительность", будто мои действия заставляют этого ранимого парня чувствовать себя пристыженным. Когда я направилась к своему столу, Ван Хао вдруг задержал меня и торжественно вручил те 20 юаней, что чудом попали ему в руки. В его настойчивом взгляде светилась решимость. Я посмотрела на этого чувствительного, упрямого мальчика и молча взяла деньги, опасаясь, что отказ заденет его самолюбие.
  
  Когда вернулась к столу, Ба Бао удивлённо взглянула на меня и спросила: "Сестрица Цзян Шэн, откуда ты знаешь этого братишку?"
  
  "Братишку?" Я вопросительно посмотрела на Ба Бао.
  
  Ба Бао кивнула: "Да. Я вчера ходила с Кэ Сяожоу в бар "Нин Синь, сколько лет, сколько зим", заливать горе вином и видела его. Он чуть не задавил меня в горячке. Тамошний охранник брат Бо мне сказал, что только что приходил младший коллега".
  
  "А? Ван Хао присматривает там? Охранник?" Я вопросительно взглянула на Ба Бао. Ба Бао, потягивая колу, посмотрела на меня, потом на Цзинь Лин и сказала: "Сестрица Цзян Шэн, не все люди могут заниматься тем, что нравится! Я, например, в прошлом была проституткой. На самом деле, мне совершенно не хотелось этим заниматься, но знала, что должна выжить, не могу помереть с голоду. Вот так. А посмотри, у Ван Хао младшая сестра. Если он не будет охранником, чем тогда ему заниматься?"
  
  Сказав это, Ба Бао, похоже, сильно опечалилась. Она продолжила: "С самого начала я думала, что моё нутро слишком гнилое, вот Бэй Сяо и не любит меня. Но сейчас вижу, он предпочитает любить ещё более, чем я прогнившую Сяо Цзю, а не меня. Лучше уж я научусь у Кэ Сяожоу гомосексуализму".
  
  Мы с Цзинь Лин переглянулись и ничего не сказали.
  
  
  35. Ярко-красная кровь залила нежное лицо, глубокая рана свирепой усмешкой расползлась по её щеке.
  
  После ухода Ба Бао я сказала Цзинь Лин: "Бэй Сяоу пока не вернулся. Даже не знаю, надо ли рассказать ему о Сяо Цзю".
  
  Цзинь Лин предложила: "Давай, сперва найдём Сяо Цзю, а потом обсудим. Мне трудно поверить, что девчонка, которую Бэй Сяоу ищет и ждёт много лет, вдруг так опустилась. Как можно такое представить".
  
  Я продолжила: "Бэй Сяоу думает, что я не знаю, а я понимаю, он, определённо сходит с ума от боли в сердце. Во всяком случае, когда я узнала об этом, почувствовала, что глупею от страха".
  
  Когда уходила, вспомнила, Ба Бао говорила, что Ван Хао каждый день после обеда работает охранником. Я предложила ему: "Во второй половине дня, давай, я побуду с Мянь Гуа, если ты работаешь".
  
  Ван Хао недоверчиво посмотрел на меня. В тёмных зрачках светилось чёткое понимание, что правильно, а что нет. Он спрятал Мянь Гуа за спиной. Цзинь Лин тихо сказала мне: "Цзян Шэн, я знаю, ты любишь детей, но этих двоих всё-таки лучше оставить в покое. Разве ты не понимаешь, он с самого начала не считает тебя хорошим человеком?"
  
  Не слушая Цзинь Лин, я снова обратилась к Ван Хао: "Давай, подвезу тебя до работы. Время позднее, если не на автобусе, непременно опоздаешь. А опоздав, можешь лишиться жалования. Мянь Гуа снова придётся голодать".
  
  Ван Хао замялся, но в итоге, беспокоясь, что может лишиться зарплаты, согласился на моё предложение.
  
  Я посмотрела на Цзинь Лин: "Хочу сделать так, чтобы эти брат с сестрой могли радоваться жизни. Во всяком случае, помогу им узнать, что в этом мире ещё есть тепло. Постепенно изменю их взгляды".
  
  Цзинь Лин улыбнулась: "В тебе столько любви. Всё-таки вам с Чэн Тянью давно надо завести несколько ребятишек".
  
  Я покраснела, буркнула: "Ну тебя".
  
  В этот момент позвонил Лу Вэньцзюань, поинтересовался: "Цзян Шэн, как твоё здоровье? Как сон?".
  
  Я ответила: "Спасибо за беспокойство. У меня всё в порядке".
  
  Он улыбнулся: "Хорошо. Не забывай принимать лекарства и не слишком переутомляйся. Будет время, я навещу тебя".
  
  Я кивнула: "Договорились". Когда повесила трубку, Цзинь Лин взглянула на меня и сказала: "Если Чэн Тянью узнает, что этот мужчина так о тебе заботится, наверняка, придёт в ярость".
  
  Я недовольно взглянула на Цзинь Лин: "О чём ты говоришь? Он всего лишь мой доктор".
  
  
  Мы с Цзинь Лин, Ван Хао и Мянь Гуа вместе сели в автобус. Мянь Гуа схватила мою руку и, не замолкая, щебетала с сияющим выражением лица. Этот ребёнок купился на KFC, зря тратилась прежде, варя для неё лапшу.
  
  Ван Хао сидел в стороне, по-прежнему ничего не говоря. Вдруг Мянь Гуа схватила меня за руку, показала пальцем на мужчину в синем и сказала: "Сестрица, смотри он плохой человек".
  
  Я подняла голову. Мужчина в синем в этот момент очищал сумку женщины средних лет. Опустив голову, я посмотрела на испуганную Мянь Гуа, подумала, возможно, я должна сделать её смелой, как обычный ребёнок, должна научить её очень многим вещам, включая справедливость и твёрдость. Поэтому сказала: "Мянь Гуа - умница. Раз увидела, что кто-то поступает плохо, сообщи тому, чьи интересы попираются".
  
  Мянь Гуа посмотрела на меня, посмотрела на Ван Хао рядом. Ван Хао изо всех сил качал головой, даже хотел удержать Мянь Гуа. Я легонько разжала его руку, сказала: "Мы сможем защитить Мянь Гуа". Ван Хао некоторое время смотрел на меня, потом посмотрел на Мянь Гуа. Мянь Гуа, чувствуя мою поддержку, наконец, шагнула вперёд, потянула ту женщину за рукав и сказала: "Тётя, он украл ваши вещи!"
  
  Карманник свирепо зыркнул на Мянь Гуа и поспешно кинулся к дверям. Но та женщина и остальные люди вокруг, обнаружив свои пропажи, заслонили воришке дорогу к выходу.
  
  В итоге вор был вынужден всё вернуть пассажирам и лишь потом торопливо покинуть автобус. Та женщина наклонилась к Мянь Гуа, улыбнулась и похвалила её. Остальные пассажиры тоже выказали ей своё восхищение.
  
  Мянь Гуа подняла голову, посмотрела на меня и сладко улыбнулась. Видя признание её заслуг, одинокая замкнутая девочка чувствовала себя неловко. Я сказала Ван Хао: "Ты должен позволить Мянь Гуа жить обычной жизнью. Она не должна быть такой робкой".
  
  Ван Хао удивлённо посмотрел на меня и снова промолчал.
  
  Цзинь Лин сказала: "Цзян Шэн, ты слишком рисковала. Повезло, у того вора не было напарника".
  
  Через остановку мы все вчетвером вышли.
  
  Когда обернулась, заметила, полный мужчина легонько потрепал по щеке Мянь Гуа, будто похвалил её за проявленное мужество. Потом поднял голову, посмотрел на нас и поспешно удалился.
  
  Я самодовольно посмотрела на Цзинь Лин: "Смотри, что ещё способно так воодушевить Мянь Гуа, может сделать её менее замкнутой?"
  
  Но когда я это произнесла, мои барабанные перепонки разорвал рёв Мянь Гуа. Ван Хао, услышав плач, бросился к ней.
  
  В тот момент, когда Мянь Гуа повернула лицо, моё сердце перестало биться. Глубокая рана свирепой усмешкой расползлась по её щеке до уголка левого глаза, ярко-красная кровь залила нежное лицо.
  
  Я поняла, тот полный мужчина - напарник вора, что сошёл остановкой раньше. Когда он только что мягко провёл ладонью по лицу Мянь Гуа, между пальцами было зажато острое лезвие. То, что изначально было его инструментом, чтобы резать сумки, стало оружием, что ранило Мянь Гуа. Я осознала, мои добрые намерения в отношении Мянь Гуа причинили ей вред. Опустив голову, смотрела на Ван Хао, обнимающего плачущую Мянь Гуа и была готова убить себя.
  
  Дрожа, предложила отвезти её в больницу. Ван Хао оттолкнул меня. Споткнувшись, я повалилась на землю. Полой рубашки он пытался стереть кровь с лица плачущей Мянь Гуа и при этом мучительно подвывал, но не мог произнести ни звука, мог только слушать тянущийся крик "А-а-а...".
  
  В тот момент, глядя, как брат обнимает сестру, я поняла, причинить боль маленькой Мянь Гуа - равносильно навредить ему самому.
  
  
  36. Оказывается, ты и есть брат.
  
  Мянь Гуа доставили в больницу в приёмное отделение скорой.
  
  Ван Хао смотрел на меня взглядом полным желания убить. Сидя на корточках, я постоянно тормошила волосы. Мы с Цзинь Лин ждали результатов осмотра.
  
  Я не поднимала головы и всё переживала, не задет ли у Мянь Гуа глаз. Я действовала с добрыми намерениями, совершенно не ожидая такого результата.
  
  Хоть взор застилали слёзы, однако, я заметила хорошо знакомый силуэт, прошедший мимо меня. Серое лицо, мрачный, безразличный взгляд. Холодность и бесстрастность. Совсем не как в былые дни, когда он сталкивался со мной.
  
  Сердце ухнуло вниз, в глубине души тихий голос окликнул: "Лян Шэн".
  
  Хоть я и понимала, что ошибаюсь.
  
  Потому что в ту минуту, когда он разорвал на мне одежду, моё сердце, моё упорство, моя уверенность в собственной правоте, всё было растоптано.
  
  Увидев меня, он слегка замялся, брови сошлись в недоумении. Но эти слабые проявления чувств в итоге снова были скрыты за ледяным взглядом.
  
  Дверь приёмной отворилась, вышел доктор, который проводил операцию. Медсёстры, неся поддон с бинтами, покрытыми кровавыми пятнами, следовали за ним по пятам.
  
  Я подскочила, бросилась со всех ног, желая спросить, как состояние Мянь Гуа, не повреждены ли глаза, однако Ван Хао оттолкнул меня. Он взволнованно потянул доктора, худенькими руками безостановочно принялся чертить в воздухе, изо рта, однако, вырывался лишь монотонный звук "А-а-а...".
  
  Доктор посмотрел на этого упорного и взволнованного парня, обернулся и обратился ко мне: "У пациентки серьёзная рана на щеке, лезвие перерубило жевательную мышцу. Повреждено стекловидное тело левого глаза, потеря зрения..."
  
  Я замерла на месте. Будто грянул гром среди ясного неба.
  
  Помнила лишь, как незадолго до этого в автобусе Мянь Гуа повернулась ко мне и сладко улыбнулась.
  
  Парень, пытаясь понять, вслушивался в приговор доктора. Единственное что он понял это два слова "потеря зрения". Его лицо посинело от напряжения. Он дышал глубоко и часто, будто не смея поверить, что всё это на самом деле. В итоге яростная боль превратилась в величайшую ненависть ко мне. Он, как безумный, схватил с поддона в руках у медсестры скальпель и замахнулся на меня.
  
  В его глазах я заслуживала смерти, из-за меня прекрасная девочка никогда не будет прежней.
  
  Напуганная и выбитая из колеи диагнозом доктора, я не обратила внимания на несущее смерть оружие, которое парень направил на меня.
  
  Когда лезвие опускалось, хорошо знакомый силуэт преградил ему дорогу.
  
  За долг одной младшей сестры перед другой, её старший брат расплачивался перед другим старшим братом.
  
  Лян Шэн, это ты? Ты готов появиться передо мной, только когда возникла угроза моей жизни, чтобы заслонить от безжалостного клинка?
  
  Но скальпель, оцарапав его предплечье, продолжил своё движение и с силой вонзился в моё плечо...
  
  Когда хлынула кровь, его мучительный крик ударил по моим барабанным перепонкам. Он развернулся, крепко обнял меня, вскрикнул: "Цзян Шэн!"
  
  Сквозь яростную боль его призыв "Цзян Шэн" разорвал мои внутренности на мелкие кусочки.
  
  Я смотрела на мужчину перед собой. На лицо, что много раз являлось мне во снах. Его рука медленно приподнялась и снова бессильно упала, губы побелели, слёзы текли, как кровь. Я бормотала: "Я знала, знала... Ты... Лян Шэн... Ты.... мой брат".
  
  Мой старший брат.
  
  Оказывается, всё не во сне. С самого начала ты неизменно был рядом со мной. В той автомобильной аварии это ты вылетел из машины и плача обнял меня.
  
  Но почему они обманывали меня. И ты обманывал меня вместе с ними?
  
  Перед глазами всё побелело, белая больница, белая Цзинь Лин, белоснежный Лян Шэн, белоснежный мир.
  
  В этом белоснежном мире смутно различим разговор двух мужчин.
  
  Один яростный, как гром.
  
  Другой холодящий, как лёд.
  
  
  Первый сказал:
  - Четыре года назад ты лично обещал мне, что не вернёшься из Франции! Прошло четыре года, почему, как нарочно, когда Цзян Шэн вернулась в город, ты нарушил своё слово!
  Другой долго молчал, потом заговорил:
  - Я лишь хотел увидеть, живёт ли моя младшая сестра... радостно и счастливо.
  
  
  - Счастлива ли она? В этой жизни не в твоих силах дать ей счастье! Ты не можешь сделать её счастливой! Твоя потеря памяти и исчезновение для девочки, которая страдала так долго, лучший исход, чтобы жить спокойно.
  - Я не хотел, чтобы она узнала о моём возвращении. Я пообещал деду, что не буду позором для семьи Чэн, обещал тебе, что не буду встречаться с Цзян Шэн. Хотел лишь издали взглянуть на неё и уехать. К тому же в этот раз в больницу я пришёл на осмотр, а не следил за ней. Если бы тот парень не захотел её ранить, я бы ни за что не признался.
  
  
  - Раз уж ты говоришь, что хотел лишь посмотреть издалека и уехать, что же не уехал?
  - У меня... есть проблемы... со здоровьем. Доктор Лу посоветовал задержаться на некоторое время перед возвращением во Францию.
  
  
  - Проблемы со здоровьем? Лёгкое недомогание - не смертельная болезнь! Или твой доктор делает из мухи слона, или это всё отговорки!
  - Пусть даже отговорки, и что? Я лишь взглянул на неё, не собирался мешать твоей любви! Люби её, женись на ней!
  
  Собеседник холодно усмехнулся:
  - Люби, женись. Ха-ха. Лян Шэн, это твоё больное место? Всю жизнь это больное место для вас обоих, никак не можете измениться!
  - Прошу, не надо снова поднимать эту тему и оскорблять мою сестру!
  
  
  - Я её оскорбляю? Разве это не вы на пару издеваетесь надо мной? Ты прекрасно знаешь, раз твоя тень может связывать её так долго, раз её мысли, сердце - всё твоё, как можно не ощутить твоего присутствия? Твоё появление привело к тому, что она погналась за твоей машиной, и Вэйян из ревности сбила её! Неизменно твердишь, что заботишься о своей сестре. Задумывался ли ты, что даже похожая на тебя тень может заставить её действовать, рискуя жизнью.
  - Когда после аварии она попала в больницу, мне было не лучше, чем тебе, Чэн Тянью! Но ты даже не позволил мне быть рядом с ней!
  
  
  - Меня не волнует, лучше тебе или хуже. Я лишь хочу, чтобы было хорошо Цзян Шэн!
  - Верно. Четыре года назад я понял, в этом мире, именно, у тебя лучше всех может получиться сделать Цзян Шэн счастливой. Поэтому согласился с неожиданным требованием деда уехать во Францию, учиться и присматривать там за делами Чжоу Му. Но узнав от своего прежнего доктора Лу Вэньцзюаня, что Цзян Шэн вернулась в этот город, я не мог отделаться от мысли о том, чтобы вернуться и посмотреть, счастлива ли она.
  - Лу Вэньцзюань? Сынок Чжоу Му с таким энтузиазмом поддерживает ваши брато-сестринские отношения! Это у него комплекс, ревнует к тебе своего отца, что тот ни с того ни с сего оценил тебя по достоинству? Не будем об этом, хочу, чтоб ты знал. Если бы ты не вернулся, она бы сейчас была счастливее всех! Я должен вытащить её из этой ненормальной любви к тебе! Если останешься в городе, Цзян Шэн лишь ещё больше завязнет в чувствах к тебе! Четыре года назад ты понял.
  - Тебе не нужно напоминать, я скоро уеду. Но если ты провинишься перед Цзян Шэн, я никогда не отстану от тебя!
  
  
  - Я не требую, чтобы ты "скоро уехал", ты должен уехать немедленно! Сейчас же! Иначе, когда Цзян Шэн очнётся, будет поздно? Сможешь убедить её, что любовь к тебе обречена на гибель?
  - Чэн Тянью! Она моя младшая сестра! Ты не можешь каждый раз, когда она больна, лишать её моей защиты. Я люблю её по сравнению с тобой не меньше.
  
  
  - Так, Лян Шэн, ты всё-таки определись. Она "твоя младшая сестра" или "ты любишь Цзян Шэн"? Какое у тебя право любить её? Потому что ты её родной брат? Или потому что можешь жениться на ней, сделать счастливой, быть с ней всю жизнь?
  - Как ты объяснишь ей мой внезапный отъезд? Как в прошлый раз, заставишь поверить, что моё присутствие, то, что я был здесь, лишь галлюцинация? Своего рода иллюзия?
  
  
  - А что ещё я могу сделать? Спокойно наблюдать, как моя любимая женщина любит мужчину, которого не может получить. Страдает под взглядами всего света, постоянно по ту сторону моральных норм, в кровосмешении.
  - Чэн Тянью, я ухожу! Но прошу тебя, забрать последнюю фразу! Умоляю тебя, никогда не используй это слово, чтобы ранить мою сестру!
  
  
  - Если ты уйдёшь, естественно, мне не придётся употреблять эти слова по отношению к Цзян Шэн.
  - Ладно. Я ухожу!
  
  
  В этот момент голос, подобный весеннему ветру, прервал этих мужчин. Он произнёс: "Чэн Тянью, не надо в палате моего пациента ссориться с другим моим пациентом!"
  
  Чэн Тянью холодно усмехнулся, посмотрел на Лу Вэньцзюаня: "Лян Шэн... болен? Ты решил ему подыграть, чтобы у него был предлог остаться?" Лу Вэньцзюань бесстрастно посмотрел на Чэн Тянью: "У меня нет такого хобби. Твой двоюродный брат, действительно, болен. Старший господин Чэн об этом ещё не знает, потому что пока проводится обследование. К тому же он не хотел огорчать старика".
  
  Чэн Тянью слегка оторопел. "Что ты имеешь в виду? Хочешь сказать, его болезнь... серьёзна..."
  
  Лу Вэньцзюань посмотрел на Лян Шэна, посмотрел на Чэн Тянью, ответил: "Я не имею привычки, пока обследование не закончено, давать заключение. Подождём ответа специалиста".
  
  Чэн Тянью холодно усмехнулся: "А! Я и забыл. Сынок Лу директор больницы, не какой-то мелкий докторишка..."
  
  Лу Вэньцзюань спросил: "Может разрешишь моему пациенту пока ненадолго остаться в стране, дождаться результатов..."
  
  Глаза Чэн Тянью, как звёзды, веяли холодом. Он пристально посмотрел на Лу Вэньцзюаня, потом на Лян Шэна и произнёс по слогам: "Не мо-гу!"
  
  Лу Вэньцзюань с изумлением смотрел на Чэн Тянью. Наслышанный о его чёрствости, он представить себе не мог подобную беспощадность, почти бездушие.
  
  Чэн Тянью, не обращая внимания на Лу Вэньцзюаня, сверлил Лян Шэна горящим взглядом: "Я не приказываю тебе, не прошу, просто сообщаю: ты должен уехать!"
  
  Ты должен уехать!
  ...
  
  
  37. Цзян Шэн, чтоб ты знала, моя любовь к тебе не изменится.
  
  Когда я пришла в себя, плечо было плотно забинтовано.
  
  Чэн Тянью стоял у окна. Одинокий силуэт. На столике лежали фрукты. Он раз за разом вонзал в них необыкновенно острый ножик, предназначенный для их нарезки. Заметив, что я пришла в себя, торопливо повернулся. В чёрных зрачках нежность и тревога. Приблизился, поддержал меня: "Цзян Шэн, ты проснулась?"
  
  "А где Лян Шэн? Где мой брат?" Я почти не обратила внимания на проявление его заботы, только беспокойно искала.
  
  Из обрывков диалога, услышанного мной сквозь забытьё, я поняла, почему Лян Шэн так много раз пугал меня своей холодностью, почему заставлял страдать и терять надежду.
  
  С самого начала он не хотел и не мог мне признаваться. Поэтому только ранил меня и себя тоже.
  
  Кто может понять? В тот момент, чтобы заставить меня смириться, он рванул на мне одежду столь мучительно и безнадёжно, будто раздирал на части самого себя.
  
  Когда коснулся губами, возможно, раздавил собственное сердце. Всё ради того, чтобы я перестала цепляться за него. Ему надо было заставить меня поверить, что он не Лян Шэн.
  
  Чэн Тянью посмотрел на моё серое лицо, во взгляде мелькнуло отчаяние. Скорее всего, он предполагал, что, очнувшись, я непременно спрошу о Лян Шэне, но не представлял, что его догадки будет настолько точны, и мой вопрос заставит его так нервничать.
  
  Он помолчал и ничего не ответил.
  
  Я взволнованно потянула его: "Я знаю, что это был Лян Шэн! Где ты его прячешь? Я хочу его видеть!"
  
  Он отцепил мою руку, скрывая боль, произнёс: "Цзян Шэн, отдыхай. Твоя рана не слишком опасна. Скоро я отвезу тебя домой".
  
  Не глядя на него, я спрыгнула с кровати, бросилась к двери, собираясь искать Лян Шэна.
  
  Не ожидала, что Чэн Тянью решительно преградит мне дорогу. Он заявил: "Цзян Шэн, бесполезно. Лян Шэн уже ушёл".
  
  "Ушёл?" Я с недоверием посмотрела на Чэн Тянью.
  
  Он кивнул, шаг за шагом тесня меня к кровати. "Да. Ушёл. Я заставил его вернуться во Францию, чтобы не вмешивался в твою жизнь. Сказал, что сделаю тебя счастливой!"
  
  Я рухнула на кровать и, не решаясь поверить, смотрела на Чэн Тянью. Переспросила: "Ты заставил его уехать?"
  
  Лицо Чэн Тянью позеленело. Мои слова разозлили его.
  
  В тот момент, взглянув на его лицо, мой гнев и ненависть вдруг сменились смирением.
  
  Я поняла, что не должна перед ним возмущаться и обвинять. Если продолжу, коса найдёт на камень, и он будет ещё твёрже в своём стремлении воспрепятствовать моей встрече с Лян Шэном.
  
  У меня не было желания проверять степень его беспощадности.
  
  Поэтому в тот момент, ради Лян Шэна, я сдержала свой гнев и принялась жалобно умолять: "Чэн Тянью, позволь мне увидеться с Лян Шэном перед его отъездом. Последний раз. Один разочек". Произнося это, из глаз полились слёзы, я продолжала: "Он покинет этот город, я буду с тобой, стану тебе хорошей женой. Я не буду снова погружаться, как ты говоришь, в водоворот чувств. Я умоляю тебя".
  
  Чэн Тянь изумлённо наблюдал за моим внезапно изменившимся настроением. Он приготовился безразлично и жёстко игнорировать мои упрёки в том, что скрывал Лян Шэна, приготовился безучастно встретить горькие обвинения, что обманывал меня и заставил Лян Шэна уехать. Был готов даже к тому, что в возмущении и гневе я уйду.
  
  Но сейчас обнаружил, что ошибался. Что ради парня, которого зовут Лян Шэн, я могу убрать все свои свирепые шипы. Когда я принялась покорно просить, в его глазах блеснули осколки разбитых вдребезги надежд.
  
  Разрушенные надежды.
  
  Его лицо стало мертвенно бледным, уголки прекрасных глаз тяжело опустились. Он глубоко вздохнул, поднял голову и пристально посмотрел на меня. Взгляд прохладный, как вода. Медленно роняя слова, переспросил, голос был глух: "Цзян Шэн, ты говоришь... что согласна выйти за меня. В ситуации, когда я не просил твоей руки, не давал никаких обещаний, ты готова выйти за меня?"
  
  Я замерла. Потом постепенно осознала, оказывается, в критический момент только ради того, чтобы увидеть Лян Шэна, я готова сказать, что угодно. Но даже после того как шок прошёл, я энергично кивнула головой.
  
  Чэн Тянью вздохнул. Губы изогнулись пронзительно и скорбно. Он сказал: "Ладно. Я... понял. Я понял".
  
  Что он понял?
  
  Понял, что девушка по имени Цзян Шэн, дала обещание выйти за него в обмен на встречу с парнем по имени Лян Шэн.
  
  За одну единственную встречу.
  
  Положила своё сердце, тело, жизнь.
  
  Ни слова не говоря, он медленно направился к дверям.
  
  Обернулся, взгляд, будто раненый. Произнёс: "Цзян Шэн, чтоб ты знала, моя любовь неизменна! Тебе не нужно торговаться со мной, в этой жизни ты моя! А что касается Лян Шэна, ты всё-таки откажись!" И с силой хлопнул дверью.
  
  Я рванула как сумасшедшая, колотя в дверь, повторяла: "Прошу тебя. Умоляю. Позволь мне увидеться с ним. Один раз! Тянью! Я ни в чём не буду тебе перечить, не буду придираться к тому, что ты так долго обманывал меня в отношении Лян Шэна. Ты ещё считаешься со мной хоть в чём-то? Ты что, собираешься держать меня под замком?"
  
  За стеклянным проёмом двери горький, безнадёжный взгляд Тянью. Он слово за словом произнёс: "Я не хочу видеть, как ты теряешь присутствие духа! Я буду держать тебя взаперти! Хочу, чтобы ты поняла, с этого момента твоя жизнь и жизнь того парня, которого зовут Лян Шэн, больше не пересекаются". Потом, посмотрев на часы, добавил: "Когда рейс Лян Шэна вылетит, я выпущу тебя! Есть ещё проблема с Мянь Гуа. Тебе не нужно волноваться, я позабочусь о них".
  
  
  Он сказала: "Через час рейс Лян Шэна вылетит, и я тебя выпущу".
  
  В этот момент будто звук всех часов в мире застучал по моим барабанным перепонкам, чуть не разорвав уши от боли! Часы не понимают, как ранит душу расставание, поэтому бегут себе по-прежнему весело.
  
  Да. Весело.
  
  Раз за разом я билась в дверь, горячо, беспомощно, жалобно умоляя Чэн Тянью. Твердила: "Позволь мне увидеть его. Умоляю тебя. Умоляю".
  
  А этот мужчина больше не смотрел на меня ласково, как прежде. Его взгляд был безжизненно холоден, как лёд, как сталь. Губы упрямо сжаты.
  
  До какой же степени в тот момент должно было быть твердо его сердце.
  
  Он видел мои жалобные просьбы, мои слёзы, мою хрупкость и не считался ни с чем. Твердокаменный.
  
  Часы.
  
  Тик-так. Минута за минутой. Словно тонкий шип раз за разом вонзался в моё сердце.
  
  Жалобные просьбы перешли в хныканье.
  
  Хныканье мало-помалу сменилось отчаяньем.
  
  В итоге мои слёзы иссякли. Высохшие слёзы в уголках глаз сменились улыбкой.
  
  Сквозь стекло двери я глупо улыбалась Чэн Тянью, сказала: "Ладно. Я не пойду к Лян Шэну, не увижу его. Моих обещаний тебе не достаточно?"
  
  Закончив, молча защёлкнула замок.
  
  Чэн Тянью с подозрением посмотрел на меня. Заорал: "Цзян Шэн, ты что задумала?"
  
  Больше не глядя на него, я подошла к столику у больничной кровати, взяла нож для фруктов. Жестокое лезвие, как бездушность Чэн Тянью, обрежет все надежды на встречу с Лян Шэном.
  
  Холод стали.
  
  Пульсация тёплой крови. Лёгкий надрез.
  
  Кровь на запястье распустила алые кисти. Капля за каплей падала на пол, падала на почти безумные зрачки Чэн Тянью. Он яростно ломился в дверь: "Цзян Шэн! Цзян Шэн, я умоляю тебя, не надо! Не надо!"
  
  Боль складкой меж бровями. Я ещё нашла силы улыбнуться Чэн Тянью. Разве ты не надеялся, что я буду счастлива? Буду радоваться? Вот так, сквозь боль вскрытых вен, хочу показать тебе мою радость, моё счастье.
  
  Один порез.
  
  Глубоко.
  
  Ещё раз.
  
  Тоже глубоко...
  
  В тот момент, когда дверь распахнулась, множество людей ворвались в палату. Врачи, медсестры, Лу Вэньцзюань, Чэн Тянью. Не в силах сфокусироваться, смотрела на того, похожего на Лян Шэна холодного мужчину. Рот слегка приоткрылся и закрылся снова. Одними губами, беззвучно.
  
  Произнесла: "Сестра...хочет...увидеть...своего... брата...действительно... настолько сложно?"
  ...
  
  
  38. Если нет возможности говорить, пусть мои слёзы расскажут тебе о моих тайных мыслях, передадут мои слова.
  
  Я пришла в себя, снова провалявшись в забытьи три дня и три ночи.
  
  В палате сильный запах содовой, заставляющий сердце разрываться от тоски. Множество шрамов делают меня похожей на разбитую куклу.
  
  В этот момент тёплые руки крепко сжали мои ладони. Давнее тепло, как в детстве.
  
  Зрение начало фокусироваться.
  
  Сфокусировалось.
  
  Сфокусировались на лице хозяина этих рук. Потом охватила дрожь, слова застряли в горле, слёзы поползли по щекам.
  
  Длинные мягкие пальцы Лян Шэна осторожно вытерли мои слёзы. Сквозь туман, застилавший его глаза, просачивалось глубокое сожаление. Он тихонько произнёс: "Цзян Шэн, не плачь. Брат здесь. Брат больше не уйдёт".
  
  Мои пересохшие губы тряслись, но я по-прежнему ничего не говорила. Возможно, мне хотелось сказать слишком многое. Этот безумный выброс перекрыл моё горло, не давая произнести ни звука.
  
  Рука Лян Шэна всё стирала и стирала мои слёзы, а они снова и снова продолжали литься.
  
  
  Если нет возможности говорить, пусть мои слёзы расскажут тебе о моих тайных мыслях, передадут мои слова. О том, как я скучала по тебе, не находила себе места более четырёх лет. Маялась все эти более чем тысяча семьсот дней и ночей.
  
  
  Лян Шэн смотрел на меня. Серое лицо, болезненно мрачное. Я молча лила слёзы, он молча держал мою руку. Тепло его ладони растекалось по моим стылым пальцам.
  
  Вдруг выяснилось, что эта палата необъятна. И сразу после этого я поняла, что Чэн Тянью нет рядом.
  
  К тому же оказалось, Лян Шэн одет так же, как и я, в сине-белую клетчатую пижаму пациента больницы. Удивлённо посмотрела на него, спросила: "Лян Шэн, что с тобой?"
  
  Только он собирался ответить, как вошёл Лу Вэньцзюань. Посмотрел на нас, уголки губ участливо приподнялись. Сказал: "Цзян Шэн, ты, наконец, пришла в себя. Лян Шэн так долго беспокоился".
  
  Произнеся это, взглянул на Лян Шэна и продолжил: "Ступай, отдохни. Вот поправитесь оба, у вас будет больше времени. К тому же твоя подруга Вэйян ждёт тебя в палате".
  
  Подруга. Вэйян.
  
  Мой взгляд слегка дрогнул, в уголках губ появился кислый привкус.
  
  Лян Шэн посмотрел на меня, сказал: "Цзян Шэн, с братом всё в порядке, не волнуйся. Я в больнице лишь для обследования. Всё в порядке".
  
  Сказав это, он бросил глубокий взгляд на Лу Вэньцзюаня, будто ничего не имел в виду.
  
  Лу Вэньцзюань снова обратился к нему: "Перестал волноваться и славно. Возвращайся, отдохни. Я знаю меру".
  
  Услышав это, Лян Шэн спокойно покинул больничную палату.
  
  
  После ухода Лян Шэна Лу Вэньцзюань посмотрел на меня: "Цзян Шэн, не знаю, как тебе рассказать. На самом деле я знал, что твой брат вернулся в город. К тому же признаю, о твоём возвращении ему сообщил тоже я. Потому что он мой пациент, я понимаю его настроение... Он очень беспокоится о тебе. Ты же знаешь, он правая рука моего отца. Хоть с отцом мы много лет в натянутых отношениях, я всё-таки не хотел, чтобы его помощник постоянно беспокоился о своей сестре, не имея возможности увидеться с ней. Потом ты тоже стала моей пациенткой... В тот момент, принимая во внимание обещание данное Чэн Тянью и Лян Шэну, я не мог рассказать тебе, что Лян Шэн здесь".
  
  Я смотрела на него, ничего не говоря. На самом деле, я могла понять и совершенно не собиралась упрекать его. Да и сил для упрёков не было.
  
  Он сел рядом со мной на кровать и продолжил: "Цзян Шэн, потом я стал твоим доктором... Многие вещи трудно держать под контролем. Видя боль твоего сердца, постепенное узнавая тебя, в итоге не сдержался и попытался намекнуть, что Лян Шэн не терял память и не исчезал... Мне не хотелось скрывать всё это, заставляя тебя переживать дольше..."
  
  Я кивнула, спросила: "Лян Шэн болен?"
  
  Во взгляде Лу Вэньцзюаня мелькнуло колебание, потом он улыбнулся и ответил: "Возможно, слишком устал. К тому же в тот день Чэн Тянью вынуждал его ехать в аэропорт. Он не мог быть с тобой, когда ты придёшь в себя. Всё это слишком ранило. Но, Цзян Шэн, ты не должна ненавидеть Чэн Тянью. После того как ты собиралась навредить себе, он рванул в аэропорт, вернуть Лян Шэна. По дороге произошла небольшая авария, у него ссадины на лице".
  
  "Серьёзно пострадал?" Слова вылетели сами по себе. Я напряглась в испуге.
  
  Лу Вэньцзюань рассмеялся, ответил: "Он в порядке. К тому же просил передать, когда ты придёшь в себя, чтобы не волновалась о Мянь Гуа и Ван Хао. Он уже перевёл Мянь Гуа в специализированную глазную клинику".
  
  Я опустила голову. Вспомнив о Ван Хао и Мянь Гуа, в глазах заблестели слёзы. Я сказала: "Лу Вэньцзюань, я, правда, должна убить себя. Что же Мянь Гуа будет делать? Она такая маленькая, такая сладкая, а из-за моего самомнения покалечена".
  
  Лу Вэньцзюань легонько похлопал меня по плечу: "Цзян Шэн, спокойствие лечит. Не думай много. Чэн Тянью поможет тебе разобраться со всем".
  
  Говоря "разобраться", не знаю, высмеивал ли он властность Тянью или имел в виду его скрупулёзный подход к проблемам.
  
  После разговора со мной Лу Вэньцзюань дал указание своему ассистенту, чтобы она принесла мне поесть, а сам вышел ответить на телефонный звонок. Через дверь я смутно слышала, как он говорит: "Кэ Сяожоу, ты помешался. Прекратишь ты, в конце концов, или нет".
  
  Повесив трубку, вернулся в палату, присел рядом и принялся спокойно наблюдать, как я ем. Спросил: "Цзян Шэн, после возвращения Лян Шэна тебе стало спокойнее?"
  
  Я неуверенно кивнула.
  
  
  Послевкусие счастья было недолгим, на мою щёку опустилась жгучая пощёчина. Ситуация, к которой я совершенно не была готова.
  
  Когда Лу Вэньцзюань торопливо оттащил ту девушку, выяснилось, этой девушкой, вопреки ожиданиям, была Вэйян.
  
  Она ткнула мне в переносицу и с ненавистью заявила: "Так много лет! Цзян Шэн, целые семь лет, скоро уже восемь. Неужели ты всю жизнь собираешься держать Лян Шэна? Прекрасно. Сейчас он не едет со мной во Францию, не занимается нашей свадьбой! Остался здесь, чтобы быть с тобой! Ты довольна? Я и Нин Синь. Старшая уступила тебе Тянью, младшая проиграли тебе Лян Шэна! Эту пощёчину я отвесила не за себя, а за свою сестру. За то, что ты, подлая, не дорожишь Тянью! Раз не дорожишь, зачем связала его и не отпускаешь? Ты же знаешь, что он для моей сестры всё".
  
  Лу Вэньцзюань прервал её: "Прекратишь, наконец. Она не здорова".
  
  Вэйян холодно посмотрела на Лу Вэньцзюаня: "Как? Тоже хочешь вступить в игру, тоже заглядываешься на неё?"
  
  Сказав это, развернулась и продолжила: "Цзян Шэн, я ненавижу себя за то, что в прошлый раз не зашибла тебя насмерть!"
  
  Из её слов я поняла, оказывается, в тот раз человеком, который сбил меня, была Вэйян. Неожиданно, это была она! Я потрясённо смотрела на неё, ошарашенная её ненавистью. Ненавистью, что готова стереть меня с лица земли.
  
  Она ткнула в меня пальцем и сказала: "Не надо так на меня смотреть! Ты любила? Я с шестнадцати лет знакома с Лян Шэном, до сегодняшнего дня семь лет. Ты ждала кого-нибудь семь лет? Вечное ожидание, вечная невозможность получить желаемое! И в итоге, когда уже почти получила, всё уничтожено тобой!"
  
  Ты ждала кого-нибудь семь лет?
  
  Вечное ожидание.
  
  Вечная невозможность получить желаемое!
  
  Слова Вэйян, будто покрытые иглами, кололи моё нутро. Они заставили меня вспомнить Тянью, вспомнить его бесконечное, безмолвное ожидание.
  
  Ожидание, пока я вырасту.
  
  Ожидание, пока я забуду.
  
  Ожидание моего "я согласна".
  
  Я также вспомнила Лян Шэна. Вспомнила его долгие горькие годы из-за моих упорных заблуждений, из-за моей запретной любви.
  
  В итоге, наполненные надеждами годы юности сменились депрессией и печалью.
  
  Сейчас он должен был идти к счастью, а не лежать погребённым под моими бесконечными страданиями, становясь похоронной принадлежностью в могиле моих несбыточных надежд.
  
  Должен радоваться вместе с Вэйян.
  
  Стать прекрасным мужчиной.
  
  А не вязнуть вслед за мной в проблемах.
  
  
  В этот момент моё сердце дрогнуло. Вэйян, которую держал Лу Вэньцзюань, высвободилась и продолжила: "Цзян Шэн, ты заслужила отрицательную группу крови! Но ты не должна вовлекать Чэн Тянью и Лян Шэна в свои страдания! Хочешь умереть, режь вены и умирай! Зачем делать несчастными столько людей!"
  
  Из бурной, взволнованной речи Вэйян я поняла, после того, как упала в обморок, перерезав вены, кровь была повсюду. Во время реанимации из-за слишком большой кровопотери, срочно требовалось переливание. Но, как нарочно, у меня оказалась отрицательная группа. В резерве такой крови мало. В этот момент Лян Шэн только что привезённый Чэн Тянью из аэропорта, услышав печальную новость, не обращая внимания на собственное болезненное состояние, на упорные уговоры Вэйян, потребовал, чтобы врачи проверили его кровь. И если бы группа подошла, забрали сколько нужно, только чтобы я выжила... Но к его сожалению, выяснилось, кровь не подходит.
  
  Вэйян, с ненавистью глядя на меня, говорила: "Цзян Шэн, у Лян Шэна проблемы со здоровьем! Всё серьёзно! Однако, не беспокоясь ни обо мне, ни о моих чувствах, он так поступает... Раз уж вы двое способны убить друг друга, так оставайтесь вместе! Нам не нужно встревать в вашу кровосмесительную любовь, страдая с вами!"
  
  Ах. Пощёчина. Острые, как нож, слова.
  
  Наконец, я поняла. То, что Чэн Тянью с самого начала не позволял нам с Лян Шэном встретиться, совсем не жестокая бесчувственность.
  
  Он прав.
  
  Только я слишком упряма.
  
  Слишком упорно обманывала себя, что моя любовь к Лян Шэну - это любовь сестры к брату. Этот самообман не позволял никому из нас прийти к счастью.
  
  Счастье недостижимое ни для кого.
  
  Включая Лян Шэна.
  
  Но, Лян Шэн, знаешь?
  
  Я хочу, чтобы ты был счастлив. Очень хочу.
  
  Подняла глаза, неосознанно долго смотрела на Вэйян. В конечном счёте, серьёзно заявила: "Ты ошибаешься, я скоро... выхожу замуж за Тянью. Лян Шэн передаст меня Тянью и уедет с тобой во Францию готовиться к вашей свадьбе. Он любит тебя. Вы будете счастливы".
  
  Я бормотала: "Вэйян, вы будете счастливы. Лян Шэн будет счастлив, ты тоже будешь счастлива... Мы... Мы все будем счастливы".
  
  Вэйян в нерешительности посмотрела на меня. Взгляд туманился, всё будто во сне, не смея верить моим словам.
  
  Бледными губами я продолжала: "Я не обманываю тебя. Я уже взрослая, а не та юная девчонка, что в прошлом нравилось заморачиваться проблемами. Сожалею, что пришлось отложить вашу с Лян Шэном свадьбу... Но после выписки из больницы я сразу выйду замуж за Тянью. Не сердись на моего брата. Он просто перепугался, что я навредила себе... Поэтому не сдержал своего обещания тебе. Но скоро он всё тебе восполнит".
  
  Вэйян молча смотрела на меня.
  
  
  После ухода Вэйян палата превратилась в склеп.
  
  Могила для девушки, которую зовут Цзян Шэн. Она похоронила все свои пустые мечтания и надежды, ради счастья своего и окружающих.
  
  Если так, буду ли я несчастной?
  
  Если так, смогу ли на всю жизнь похоронить тебя в своём сердце?
  
  Как беспомощное дитя, я обняла Лу Вэньцзюаня и зарыдала.
  
  Лу Вэньцзюань вздохнул, взгляд полон согревающей заботы. Он сказал: "Цзян Шэн, ты выходишь за Чэн Тянью совсем не из-за того, что любишь его, а просто потому что не в силах видеть, что Лян Шэн несчастен?" Я не ответила, только продолжая лить слёзы, бормотала: "Я непременно хочу, чтобы Лян Шэн был счастлив. Хочу сделать так, чтобы он был счастлив".
  
  В этот момент я не заметила, что дверь палаты тихонько приоткрылась. Мужчина за ней, держа в руках собственноручно приготовленную кашу, замер, услышав мой приговор.
  
  
  "Цзян Шэн, ты выходишь за Чэн Тянью совсем не из-за того, что любишь его, а просто потому что не в силах видеть, что Лян Шэн несчастен?" "Я непременно хочу, чтобы Лян Шэн был счастлив. Хочу сделать так, чтобы он был счастлив".
  
  
  Вот так.
  
  Приговор объявлен.
  
  Она выходит за меня, чтобы мужчина, которого зовут Лян Шэн, был счастлив.
  
  Оказывается, она выходит за меня, чтобы другой мужчина был спокоен и счастлив.
  
  Он сильно зажмурил глаза. Губы горько сжались. Как изваяние в длинном больничном коридоре. Одинокая тень, тихий образ.
  
  Та девчонка такая дурочка.
  
  Знает лишь, что Лян Шэн ради неё, не обращая внимания на своё недомогание, сдал кровь, чтобы спасти её жизнь. А знает ли она, что другой мужчина, которого зовут Чэн Тянью, когда времени было в обрез, чтобы достать для неё редкую группу крови, объехал каждую больницу, каждую станцию переливания... И, в итоге, раздобыл эту редко встречающуюся кровь.
  
  Когда не находил подходящей крови этот болван, которого зовут Чэн Тянью, думал: "Если... Если Цзян Шэн... Если невозможно будет её спасти, если она умрёт, что ему делать?"
  
  Что ему делать?
  
  Он уже любил её, это никак нельзя было изменить. Пусть даже она обманула его ожидания, игнорирует его чувства. Он не находил способа убедить себя перестать её любить.
  
  Он любил её не меньше, чем Лян Шэн, не слабее.
  
  Но что ему делать?
  
  Она не обращала на него внимания. Он так любил её, что не знал, что делать.
  
  В поисках крови для неё, когда сознание мутилось, попал в аварию. Авария небольшая, лишь поранил лицо.
  
  В тот момент подумал, если бы найти для неё подходящую кровь, то и погибнуть в аварии не страшно.
  
  Цзян Шэн, так много лет. Так много лет я спокойно наблюдал, как ты любишь Лян Шэна, беспомощно, бессильно.
  
  Так много лет ты не замечаешь, что мужчина, которого зовут Чэн Тянью, любит тебя, сильно и безнадежно.
  
  Эх.
  
  Я не дам тебе узнать, что получил эти ссадины, когда искал для тебя кровь. Другие расскажут, что поранился, когда ехал в аэропорт за Лян Шэном. Эта цена, которую я должен заплатить, это моё заслуженное наказание.
  
  Боюсь, что назвав тебе настоящую причину, ты будешь переживать и беспокоиться.
  
  Цзян Шэн, ты любишь терзаться угрызениями совести, переживать, беспокоиться.
  
  Но я не могу это вынести.
  
  
  39. Если ты поступаешь так ради мужчины по имени Лян Шэн, тогда, чтоб ты знала, я не одобряю твоей жертвенности!
  
  В тот день Тянью вошёл в палату и поставил передо мной сваренную им кашу. Я, плакавшая на плече Лу Вэньцзюаня, замерла.
  
  Его не охватила ярость, как бывало прежде, только голос звучал слегка утомлённо: "Ты пришла в себя, теперь я спокоен".
  
  Лу Вэньцзюань, увидев, что он вошёл, поднялся с моей кровати, сообщил: "Цзян Шэн хорошо восстанавливается. Надо только усиленно питаться, и с ранами проблем не будет".
  
  Чэн Тянью протянул: "А..."
  
  Внезапно я схватила Чэн Тянью за руку и решительно заявила: "Тянью, я хочу вернуться домой, в Сяоюйшань".
  
  Чэн Тянью в изумлении посмотрел на меня, начал: "Твоё здоровье..."
  
  Я напряжённо смотрела на него: "С моим здоровьем проблем нет. Разве доктор Лу не сказал? Моё здоровье в порядке. Я хочу вернуться домой, не хочу находиться здесь".
  
  Лу Вэньцзюань нахмурился: "Хоть твоё здоровье в порядке, но лучше бы ещё немного понаблюдать".
  
  Чэн Тянью молча посмотрел на меня, легонько провёл рукой по моим волосам, предложил: "Цзян Шэн, послушай, не надо. Завтра твоё состояние стабилизируется, и мы вернёмся домой".
  
  Однако я по-прежнему тянула его за руку и всхлипывала. Не называя причин, не слушая доводов, лишь повторяла: "Я хочу домой, хочу вернуться в Сяоюйшань".
  
  Лу Вэньцзюань вздохнул, обратился к Чэн Тянью: "Забирай её. Если она продолжит здесь хныкать, полагаю, больница не сможет гарантировать сохранность её здоровья".
  
  Тянью смотрел на меня, взгляд скрыт за беспросветной пеленой.
  
  Такой умный, он будто прятал все чувства.
  
  
  Вернувшись в Сяоюйшань, Тянью продолжал хранить молчание. На щеке осталась небольшая царапина после аварии три дня назад, придающая его виду ещё больше холодности и бесстрастности.
  
  Поддержав меня на кровати, взглянул на моё бледное лицо. В глазах поднималось сожаление. Спросил: "Цзян Шэн, хочешь что-нибудь поесть? Я попробую приготовить".
  
  Он постоянно пытался подарить мне всю нежность, на которую способен, всё тепло. Пытался ради меня заниматься домашними делами. Готовил, хоть был в этом абсолютно несведущ.
  
  Я посмотрела на него поникшим взглядом, в душе бурлили страдания и безнадежность, конечности холодели. В итоге, собрав решительность, слезла с кровати, подошла к нему. Он наблюдал за мной. В прекрасных глазах мелькнуло недоумение. Начал: "Цзян Шэн, ты..." Ещё не успел договорить, когда я поднялась на цыпочки, тонкой рукой обхватила его шею и поцеловала в губы. Нежный кончик языка преградил дорогу его словам... Его тело на миг застыло. Он абсолютно не был готов, таращил глаза, растерянно глядя на меня.
  
  Я прочла много книг. Книги говорят нам, первый поцелуй прекрасен, но я чувствовала только горечь и безграничное отчаяние. Голова и сердце заполнены мыслями о том, как много лет назад на берегу реки Циншуй, когда я спасла Вэйян, юный Лян Шэн, делая ей искусственное дыхание, также касался её губ. В тот момент он, как и я, вспоминал о другой?
  
  Кого мы целуем?
  
  А кому отдаём своё сердце?
  
  При мысли об этом потекли слёзы. Солёные, вяжущие.
  
  Чэн Тянью тихонько взял моё лицо в ладони, перехватив инициативу. Легонько губами вытер мои слёзы. Он ничего не говорил. Во взгляде горькое сокрушение и боль.
  
  Чувствуя громадное сожаление, ледяными руками взяла его тёплую руку. В смущении, дрожа, положила его ладонь на своё сердце... Моя речь была сумбурна, лицо покраснело, сквозь слёзы, будто во сне произнесла: "Тянью. Тянью, давай, завтра поженимся. Я отдаю себя тебе, я буду с тобой! Ты женишься на мне..."
  
  Чэн Тянью вздрогнул. Рука в моей ладони в один миг из тёплой стала ледяной. Он с силой выдернул её из моей руки. Во взгляде холодное безмолвие. Оттолкнул меня.
  
  В ярком свете лампы под его мертвенно ледяным взглядом я вдруг почувствовала себя будто голой на сцене.
  
  Он произнёс: "Цзян Шэн, ты хочешь мне что-то доказать? Или в чём-то убедить других? Хочешь выйти за меня, чтобы Лян Шэн спокойно уехал? Чтобы он был счастлив? Но задумывалась ли ты, какое место отвела мне. Если ты поступаешь так ради мужчины по имени Лян Шэн, тогда, чтоб ты знала, я не одобряю твоей жертвенности! Ты не должна оскорблять меня, не должна давать повод презирать тебя!"
  
  Закончив, он, не оглядываясь, вышел из дома!
  
  Той ночью он был потерявшим надежду мужчиной, а я никчёмной женщиной!
  
  
  После его ухода я была как во сне. Как во сне лила слёзы, как во сне рыдала. Раны на сердце, раны на теле громоздились друг на друга, не давали дышать и не оставляли возможности позвать на помощь.
  
  Не помню, что делала после того как он ушёл.
  
  Помню только, что пошла выпить... нашла Ба Бао... Слушала её жалобы на Кэ Сяожоу, который не даёт покоя Лу Вэньцзюаню... Слушала её восхищения моим удачным приёмом, притвориться "больной"...
  
  Потом очень много выпила... Алкоголь скрылся в моих ранах... улыбаясь... пытался распуститься ярким букетом... закрасить свежие шрамы...
  
  Опьянела, но боль в теле не прекращалась, боль в сердце тем более...
  
  Потом Ба Бао звонила кому-то. Дальше не помню ничего...
  
  ... Не знаю, как я очутилась дома... Помню лишь ночь... яростный свет ламп. Будто кто-то тихонько коснулся губами моего уха... тихий шёпот...
  
  Потом, моё тело расколото огромной раной... Пронзительно прекрасное, распускается на кровати пышным цветом ...
  
  
  40. Он, сдерживая клокочущий гнев, произнёс: "Прости, Цзян Шэн".
  
  Когда утренний свет ударил мне в лицо, открыв глаза, увидела рядом с собой Чэн Тянью. В его взгляде скрытые осколки боли.
  
  Видя, что я проснулась, улыбнулся и с некоторым трудом произнёс: "Цзян Шэн... прошлой ночью..."
  
  Прошлой ночью? Я с подозрением уставилась на него.
  
  Он тихо сказал: "Э... прошлой ночью... Цзян Шэн, прости. Прошлой ночью был не в силах сдержать свои чувства. Но я готов взять ответственность. К тому же надеюсь, ты выйдешь за меня".
  
  "А?" Я испуганно смотрела на него. Боль в теле внезапно заставила меня будто что-то осознать. Торопливо опустила голову, однако увидела лишь огромное ватное одеяло и обнажённые плечи.
  
  С трудом открывая рот, пробормотала: "Ты имеешь в виду... Прошлой ночью... Я и ты... Были вместе..."
  
  При виде моих затруднений с речью, уголки губ Чэн Тянью слегка приподнялись. Он улыбнулся: "Именно. Прости. Перед девушкой, которую люблю так долго, не смог сдержаться. Ты напилась, я забрал тебя домой... Потом... Всё и произошло..."
  
  Э. Моё сердце ухнуло вниз, слов не было.
  
  Он с сожалением посмотрел на меня, слегка взъерошил мои волосы, сказал: "Цзян Шэн, я знаю, ты ненавидишь меня. Будешь считать меня подлым..."
  
  Я покачала головой и неожиданно невозмутимо заявила: "С самого начала это было моё желание..." Потом продолжила: "Тянью, похоже, ты сказал, что мы женимся".
  
  Тянью замер, хоть он сам говорил об этом, но произнесённые мной эти слова заставили его снова чувствовать себя тенью мужчины по имени Лян Шэн. Поэтому его взгляд накрыла тень страдания и боли сердца.
  
  Он сказал: "Отдохни ещё немного. Я приготовлю завтрак".
  
  Покачала головой: "Я не устала". Произнеся эти слова, замерла, лицо заалело.
  
  Тянью улыбнулся и вышел.
  
  Я тупо застыла на кровати. Потом оделась, посмотрела на беспорядочно сбитые простыни и вдруг осознала, что чистые, красивые времена закончились и больше не вернутся.
  
  Рядом со мной на кровати со скрытой обидой на меня смотрел Сянгу.
  
  Я толкнула его ногой, притворяясь безразличной: "Иди к чёрту, это я потеряла девственность! А ты что сидишь здесь с выражением украденного целомудрия?"
  
  Вытащив телефон, увидела несколько строк подряд с номером Тянью. Подумала про себя: "Он же был со мной. Зачем звонить мне перед рассветом? Неужели вчера так перевозбудился?"
  
  В этот момент вдруг раздался звонок в дверь. Я спустилась открыть, у дверей стоял Лу Вэньцзюань. Увидев меня, сперва помедлил, потом сказал: "Цзян Шэн, ты вчера ушла из больницы, я беспокоился о твоей ране, поэтому зашёл проведать. К тому же состояние Лян Шэна..." Произнеся это, он заколебался.
  
  Я взволнованно переспросила: "Что с Лян Шэном?"
  
  Он ответил: "Ничего конкретного пока не выявлено, но по моему опыту могу сказать, что положение Лян Шэна плохое, очень плохое! Хоть он и не хотел, чтобы я говорил тебе, но мне нужно, чтобы ты психологически подготовилась".
  
  "Лу Вэньцзюань!"
  
  С верхних ступеней тон Чэн Тянью звенел металлом.
  
  Посмотрел на меня, стоящую рядом с Лу Вэньцзюанем, в глазах ярость. Однако подавив желание разорвать собеседника на куски, сказал: "Тебе не следует приходить в этот дом! Не следует появляться передо мной! Иначе не вини, что не буду вежлив!"
  
  Лу Вэньцзюань посмотрел на Чэн Тянью во взгляде мелькнуло самодовольство, но это выражение быстро исчезло. Поинтересовался: "Ты же не переживаешь о том, что я рассажу Цзян Шэн о делах Лян Шэна? Надеешься, что он больше не появится перед ней. Но они всё-таки брат и сестра! Не надо быть таким чёрствым, хорошо?"
  
  Кулаки Чэн Тянью сжались, в глазах иррациональная, непонятная мне ненависть. Я тихонько потянула его, пожаловалась: "Лу Вэньцзюань пришёл сюда, чтобы узнать о моём здоровье, рассказать мне о состоянии Лян Шэна. Не надо становиться деспотом, хорошо? Женившись на мне, ты же не собираешься подобным образом мной руководить? К тому же..., - я остановилась, собрала мужество и продолжила, - мне претит твоя предвзятость!"
  
  Точёное лицо Чэн Тянью прочертила болезненная трещина. Не глядя на меня, смотрел на равнодушно спокойного Лу Вэньцзюаня. Опустил голову, будто погрузившись в скорбные размышления. Наконец, сдерживая клокочущий гнев, произнёс: "Прости, Цзян Шэн".
  
  Не знаю почему, в этот момент в его голосе мне слышалось адская мука и полное отчаяние.
  
  
  В то утро.
  
  Мужчина, которого зовут Чэн Тянью.
  
  На жалостное роптание девушки по имени Цзян Шэн.
  
  Перед лицом мужчины, которого зовут Лу Вэньцзюань.
  
  Произнёс.
  
  "Прости, Цзян Шэн".
  
  
  41. Тянью сказал: "Цзян Шэн, давай поженимся".
  
  В раннем детстве я полагала, что Лян Шэн это драгоценный подарок Небес. В течение долгого времени думала, что я самый счастливый ребёнок в мире.
  
  Не догадывалась, что наступит момент, и верховное божество вдруг скажет мне: "Цзян Шэн, ты должна вернуть этот подарок!"
  
  Это было сказано через два месяца после нашей встречи с Лян Шэном. Новость мне сообщил Лу Вэньцзюань. С необычайным трудом он произнёс: "Цзян Шэн, результаты Лян Шэна готовы, но он запретил говорить тебе об этом".
  
  Я тупо смотрела на Лу Вэньцзюаня, держа в руке только что приготовленный для Лян Шэна куриный бульон.
  
  Тогда я уже два месяца как покинула больницу, а Лян Шэн, по-прежнему оставался там "под наблюдением".
  
  Этот факт с самого начала вызывал смутную тревогу. Сегодня Лу Вэньцзюань выложил передо мной жестокую правду: "Цзян Шэн, у Лян Шэна лейкемия. Мы проводим консервативное лечение, но, боюсь..."
  
  
  В тот момент я ничего не сказала. Не заплакала, не улыбнулась, только бормотала в ступоре: "Я поняла".
  
  Я поняла.
  
  
  Растерянно посмотрела на куриный бульон, что держала в руке. Прошла мимо окошка охранника у дверей, заглянула в палату Лян Шэна. Он лежал на кровати, губы бледные, будто снег, лицо спокойное, как вода.
  
  Вэйян прилегла рядом с ним, возможно, страшно устав. Я рассказала ей, что у нас с Тянью скоро свадьба. Она ещё улыбнулась, будто мои слова дали её надежду на собственное счастливое будущее.
  
  Вдруг осознала, что я тут не к месту. Стою, застыв, как идиотка. Повернулась, чтобы молча уйти.
  
  Она рядом с ним. Если бы меня обнаружили, это была бы большая оплошность.
  
  Моя жизнь, моё существование по отношению к Лян Шэну, можно сказать, одно большое недоразумение.
  
  И прежде, и сейчас, и в будущем!
  
  Но насколько долгое будущее у моего Лян Шэна?
  
  Насколько долгое?
  
  Фактически, с того дня, когда я пожелала, чтобы Чэн Тянью забрал меня из больницы в Сяоюйшань, мы не встречались с Лян Шэном один на один.
  
  Потому что я знала, слишком много полных подозрений взглядов наблюдают за нами. Я обещала ей, обещала им, что все будут счастливы. Я не буду снова упорствовать в своих ошибках, вести себя, как ребёнок.
  
  Много раз в присутствии других людей я видела Лян Шэна. Глядя на его бледные губы, редкую улыбку, теряла присутствие духа.
  
  Каждый раз, приходя в себя, видя испытывающий взгляд других, наклоняла голову, улыбалась и быстро уходила.
  
  Знал ли кто-нибудь, сколько я проплакала, прячась от всех?
  
  Знал ли кто-нибудь, как я мучилась в безнадёжности?
  
  Знал ли кто-нибудь, как я старалась уговорить себя быть сильной, зрелой, взрослой. Потом силилась забыть свои многолетние заблуждения.
  
  Но.
  
  Не рассчитывала, что забыть будет так трудно.
  
  
  Лу Вэньцзюань спросил: "Цзян Шэн, ты в порядке?" Я покачала головой, не ответила. Размышляя о своём, двинулась вперёд. Куда надо идти, я не понимала.
  
  Запомнила лишь слова Лу Вэньцзюань: "Цзян Шэн, единственная возможность спасти Лян Шэна, это пересадка костного мозга. В противном случае у него есть самое большее два месяца... Цзян Шэн, не волнуйся, мы приложим все силы, чтобы найти подходящий костный мозг".
  
  Я ответила: "Ты иди, я хочу побыть одна. Ступай".
  
  
  В тот день, не отдавая себе отчёта, я пришла к Мянь Гуа, находящейся в глазной клинике. Такая крошка, но долгое время постоянно находится в больнице, куда её пристроил Тянью на лечение. Я понимала тайные мысли Тянью. Он прикладывал все усилия, чтобы Мянь Гуа поправилась. Он не хотел, чтобы я несла груз этой безнадежности.
  
  Но при воспоминании о порезе на щеке Мянь Гуа, о её залитом кровью лице, меня вдруг затошнило. Минутное головокружение. Прилив счастья, позволивший мне не смотреть в будущее. Падая в обморок, я будто увидела Вэйцзяпин, скрывшееся из вида детство.
  
  Маленькие детишки Вэйцзяпина.
  
  Забавляются.
  
  Играют в догонялки.
  
  Смеются.
  
  Потом они выросли.
  
  Разбрелись по краям света.
  
  Когда пришла в себя, уже лежала дома в тёплой кровати. Чэн Тянью одиноко прислонился к окну. На лице подавленность.
  
  Я, приложив усилия, приподнялась. Он обернулся, быстро шагнул вперёд, сказал: "Цзян Шэн, не двигайся!" При этом его глаза было полны невысказанного одиночества.
  
  Надув губы, я заявила: "Я не ребёнок. Ты не должен так переживать".
  
  Тянью улыбнулся: "Но ты скоро станешь мамой. Поэтому должна быть осторожна".
  
  "Что ты сказал?" От слов Чэн Тянью я почти подпрыгнула на кровати.
  
  Чэн Тянью взволнованно удержал меня, улыбнулся, повторил: "Цзян Шэн, не надо скакать, быстро ложись. Ты же станешь мамой, а всё никак не изменишься".
  
  Я почти рухнула на кровать.
  
  Оказывается, судьба всё снова разложила по порядку, не советуясь со мной.
  
  В четыре года она привела в мою жизнь Лян Шэна, а в двадцать один поместила в живот маленького ребёнка.
  
  В тот момент я была будто во сне, ничего не соображая. Чэн Тянью сказал: "Цзян Шэн, выходи за меня".
  
  Я смотрела на него и молчала.
  
  
  Прошло несколько дней.
  
  После долгих колебаний я сказала Цзинь Лин: "Я выхожу за Тянью, потому что жду от него ребёнка".
  
  В тот момент Цзинь Лин и Ба Бао в больнице ухаживали за Мянь Гуа.
  
  Ба Бао, услышав, торопливо обернулась, воскликнула: "О, Небо! Залетела до свадьбы! Ты мой кумир".
  
  Цзинь Лин смотрела на меня чрезвычайно потрясённая, но через мгновение её лицо отчасти смягчилось. Она сказала: "Ах, ребёнок Тянью непременно будет прекрасным мальчиком! Желаю тебе счастья, Цзян Шэн". После она крепко обняла меня.
  
  В её объятиях я вдруг вспомнила Сяо Цзю. Сейчас она в нашем городе, но мы бессильны найти её. Су Мань из-за вскрывшегося сексуального скандала уехала за границу развеяться. Поэтому мы не могли найти её, не могли добиться хоть какого-то ответа о местонахождении Сяо Цзю.
  
  Могли лишь спокойно ждать, вдруг Сяо Цзю объявится или вернётся Су Мань.
  
  В прошлом я, также как Цзинь Лин сейчас, обняла Сяо Цзю, пожелала ей с Бэй Сяоу счастья. Но у них по-прежнему не было счастливого будущего.
  
  В этом мире есть много детей нелюбимых Небесами, кого Иисус не защищает.
  
  Например, Сяо Цзю, например, Бэй Сяоу, например, Лян Шэн.
  
  
  Болезнь Лян Шэна то усиливалась, то ослабевала, но постепенно становилось всё хуже. Много раз, когда Вэйян уходила, я тайком пристраивалась у его кровати.
  
  Смотрела, как он в забытьи хмурит брови от боли.
  
  Потом молча, всхлипывая, лила рядом слёзы.
  
  Оказывается, счастье это такое понятие, можно наблюдать, но не чувствовать.
  
  Лян Шэн, ты знаешь?
  
  Я уже решила выйти за Тянью, решила благословить вас с Вэйян, чтобы ты был всю жизнь счастлив и спокоен.
  
  Поэтому, Лян Шэн, ты обязательно, должен подняться.
  
  Потому что девочка, которую зовут Цзян Шэн, крайне необходимо видеть тебя счастливым.
  
  Если ты счастлив, только тогда принятые ей решения имеют смысл.
  
  Поэтому, Лян Шэн, ты обязательно должен очнуться.
  
  7 часть
  
  Цзян Шэн:
  
  Лян Шэн.
  
  Если в этом мире нет тебя, то кому смотреть на моё счастье?
  
  Чэн Тянью:
  
  Цзян Шэн. Даже если в этой жизни мы не можем быть вместе, я оставляю его тебе.
  
  Пусть он, когда у меня нет такой возможности, поддерживает тебя, защищает от дождей и бурь.
  
  
  42. Если в этом мире нет тебя, то кому смотреть на моё счастье?
  
  Лян Шэн спокойно лежал на больничной койке, лицо прозрачно серое.
  
  Я истуканом замерла перед его кроватью. Смотрела на его слегка нахмуренные из-за болезни брови, на прекрасные завивающиеся ресницы. Это напомнило мне моменты из детства. Как я любила взбираться на край кровати и наблюдать за спящим Лян Шэном. В то время я была маленькой и не знала, что судьба приведёт нас к такой ситуации, как сегодня.
  
  Лян Шэн, ты непременно должен подняться. Знаешь, скоро явится новая маленькая жизнь, которая будет звать тебя дядей.
  
  Брат Лян Шэн.
  
  Дядя Лян Шэн.
  
  Колесо судьбы вечно ставит тебя и меня в положение родственников.
  
  Родственники - это такая мистическая гипербола. Можно вечно находиться рядом, но никогда не пересекаться.
  
  Лян Шэн, если ты выздоровеешь, обещаю непременно стать счастливой новобрачной. Буду рядом с Тянью и не дам повода для волнений, не поставлю больше тебя в трудное положение.
  
  Забыла рассказать, однажды я брякнула Тянью одну глупую вещь. Мол, надеюсь, что рожу маленькую Цзян Шэн. Лян Шэн и Вэйян поженятся, и у них родиться маленький Лян Шэн. Когда вырастут, они смогут быть счастливы вместе. В тот момент, размышляя об этом, мне стало так радостно.
  
  Однако Тянью щёлкнул меня по носу и назвал дурочкой! Тогда я осознала, оказывается, даже наши следующие поколения в круге судьбы снова окажутся родственниками.
  
  Без вариантов! Неразумно!
  
  Лян Шэн, я, правда, дура!
  
  У меня в душе очень простые желания, однако, в этой жизни я не могу их реализовать.
  
  Подумав так, слёзы потекли из глаз.
  
  "Доктор говорил, тебе сейчас не надо плакать, когда вздумается", - долетел до меня голос Чэн Тянью. В нём слышался упрёк, любовь и сожаление.
  
  Я беспомощно подняла голову и увидела его. Он вздохнул, вытащил носовой платок и тихонько стёр мои слёзы. Сказал: "Не грусти, Цзян Шэн. Лян Шэн поправится. Диагноз пока не подтверждён. Возможно, это несерьёзная болезнь. Не исключено, что скоро он поднимется, чтобы присутствовать на нашей свадьбе, сам передаст тебя мне".
  
  Когда Тянью сказал это, снова исподволь подняв тему свадьбы, я поняла, что он имеет в виду. Он усиленно напоминал мне: "Цзян Шэн, ты скоро станешь моей женой. Прошу, ради моего авторитета как мужчины, умерь немного свою скорбь. По крайней мере, не позволяй мне видеть, что ты так убиваешься из-за него и льёшь слёзы. Ты будто пронзаешь ножом моё сердце, не знаю, куда деться от стыда".
  
  Я посмотрела на лежавшего в забытьи Лян Шэна и с некоторым трудом обратилась к Тянью: "Ты не мог бы... ненадолго выйти. Я хочу поговорить с Лян Шэном, побыть с ним наедине".
  
  "Но, Цзян Шэн, тебе тоже нужно отдохнуть..." Сдерживая печаль во взгляде, осторожно напомнил мне Тянью. На самом деле, я знаю, он сильно беспокоится. В прошлый раз неприятности с фотографиями уже подняли большую волну. Ему не хотелось, чтобы снова возник повод обсуждать нас с Лян Шэном.
  
  Не знаю почему, я вдруг заартачилась и, будто обвиняя, потребовала: "Прошу, выйди! Прошу. Чэн Тянью, господин Чэн! Я умоляю тебя! Прежде каждый раз, когда я виделась с моим братом, ты обязательно поднимал бурю. Но сейчас он в коме, я умоляю тебя! Позволь мне побыть немного с ним. Я потом всю жизнь проведу с тобой! Неужели это невозможно, ненадолго остаться с ним? Прошу тебя, прояви ко мне милосердие". Высказавшись, я заревела, но продолжала говорить: "Знаешь ли ты, как долго я не могу побыть с ним так, как это было в прошлом, рядом? Он мой старший брат, я его сестра, мы не твои узники!"
  
  Чэн Тянью глубоко вздохнул, кадык несколько раз дёрнулся. Ничего не говоря, он развернулся и вышел за дверь.
  
  Не закрытая дверь, как яркая рана, лежала между мной и Тянью. Может, заживёт, а может, разойдётся.
  
  В тот момент я только и знала, что возмущаться и озабоченно стоять у кровати Лян Шэна, совершенно не задумываясь, насколько мои слова "я всю жизнь буду с тобой, могу я немного побыть с ним" ранят Тянью.
  
  Ночь. Так спокойно.
  
  Лян Шэн будто крепко спит.
  
  Я смотрела на него, а в голове постоянно вертелось заявление Лу Вэньцзюань.
  
  Он говорил: "Цзян Шэн, спасти Лян Шэна может только пересадка костного мозга. В противном случае у него есть лишь два месяца..."
  
  Ещё он сказал, что группа крови Лян Шэна отрицательная "В" - ещё более редкая, "кровь панды". Поэтому подобрать подходящий образец костного мозга очень и очень сложно. Во всём мире один человек из ста тысяч подходит по параметрам для трансплантации".
  
  
  Он говорил: "Как его младшая сестра, возможно, у тебя единственной будет с ним тканевая совместимость..."
  
  Но должна ли я ставить себя в жалкое положение, защищая ребёнка Тянью?
  
  Думая об этом, мучаясь перед трудным выбором, у меня снова потекли слёзы.
  
  
  Лян Шэн смотрел на меня. Серыми потрескавшимися губами произнёс: "Глупая Цзян Шэн, не плачь. Возможно, Сяоми в раю скучает по мне. Папа и мама тоже скучают. Мне надо побыть с ними. Так много лет, возможно, у Небесного престола им слишком одиноко".
  
  Я покачала головой, захлёбываясь в слезах и соплях, как маленький ребёнок, совершенно не волнуясь о том, как выгляжу со стороны, спросила: "А я? Если тебя не будет, если мне станет одиноко, кто позаботится обо мне? Если я загрущу, кто будет со мной?"
  
  Лян Шэн с трудом поднял слегка подрагивающую руку, протянул к моему лицу, вытер слёзы, сказал: "Цзян Шэн, как можно быть таким ребёнком, говоришь разные глупости. Ты же... станешь мамой..." Произнеся эту фразу хриплым, неровным голосом, его глаза постепенно наполнились слезами, которые он сдержал с большим усилием.
  
  Я тихонько взяла кончики его пальцев, пытаясь согреть.
  
  Он сказал: "Цзян Шэн, поверь Лян Шэну, ты не будешь одинока. Потому что у тебя есть Тянью, а скоро появится и маленький Тянью... В будущем... В будущем ты будешь счастлива..." После этих слов его долго сдерживаемые слёзы, в итоге, потекли. Он, мучительно задыхаясь, слово за словом с трудом продолжил: "Цзян Шэн, я будто снова вижу тебя маленькой... Ты и Сяоми... Ещё Сяоу... Ты не знаешь, он узнал что-нибудь о Сяо Цзю..."
  
  Потом вздохнул, из-за Сяо Цзю, из-за своего лучшего друга Бэй Сяоу. "Цзян Шэн... ты так выросла... Я больше не могу вести тебя по дороге, не могу бежать, таща тебя за руку, не могу лежать с тобой под ватным одеялом, слушая твоё щебетание... Ты так выросла... В будущем... мы все умрём... Ах, Цзян Шэн, не страдай из-за Лян Шэна... хорошо? Имея такую младшую сестру, Лян Шэн в этой жизни уже счастлив..." Пока он говорил, у него поднимался жар. Мало-помалу его речь становилось похожим на разговор во сне. Он спросил: "Цзян Шэн, помнишь, в средней школе мы смотрели "Титаник"? Ты спрашивала меня про Розу, нравятся ли мужчинам такие женщины. Я ещё вышел под предлогом попить воды..."
  
  Я энергично кивнула: "Помню. Лян Шэн, я всё помню".
  
  Лян Шэн в полубреду улыбнулся, продолжил: "Цзян Шэн, ты обязательна должна прожить хорошую жизнь за Лян Шэна, накопить за Лян Шэна еще больше воспоминаний ... Поверь брату, ты похожа на Розу из "Титаника". Как говорил Джек, ты будешь жить счастливо и очень долго, малышка Цзян Шэн... Маленький Тянью... Чэн... Чэн Тянью будет с тобой..."
  
  Плача, я говорила: "Лян Шэн. Лян Шэн, я не хочу это слушать. Хочу, чтобы ты жил хорошо, не хочу Чэн Тянью! Я не хочу счастья! Даже не хочу маленького Тянью! Только тебя! Хочу лишь, чтобы ты жил долго! Если в этом мире нет тебя, то кому смотреть на моё счастье?"
  
  Лян Шэн болезненно нахмурил брови: "Глупенькая Цзян Шэн..." Сказав это, он потерял сознание, уйдя в глубокую кому...
  
  Рядом с ним я была в отчаянье и не обращала внимания на приоткрытую дверь за спиной. Что там мужчина, которого зовут Чэн Тянью, прислонившись к стене, мучительно задыхается от боли...
  
  
  - Я не хочу Чэн Тянью! Я не хочу счастья! Даже не хочу маленького Тянью! Только тебя! Хочу только чтобы ты жил долго!
  
  - Если в этом мире нет тебя, то кому смотреть на моё счастье?
  
  
  Как я могла знать, что в этот момент мои слова отравленным остриём меча вонзились в грудь этого властного и гордого мужчины, вспоров сердце.
  
  Уголки губ растянулись в горькой улыбке. Сказанные мной безумные слова, проникали в его уши, поднимая из глубины сердца горький звук...
  
  - М-м-м... Оказывается, если в этом мире не будет его, её счастья никто не увидит?
  
  - Оказывается, все её улыбки, всё её счастье ради него. Всё это игра.
  
  Улыбка постепенно застыла на его лице, в спокойных глазах, блеснули слёзы. Он запрокинул голову и глубоко вздохнул.
  
  Глубокий тяжёлый вздох.
  
  
  43. Он прошептал моему животу: "Младшая Цзян Шэн, утешь вместо папы маму, старшую Цзян Шэн, пусть она не сердится на меня".
  
  После прихода Вэйян я вышла из палаты Лян Шэна.
  
  Она искоса посмотрела на меня, сообщила: "Он ждёт тебя снаружи".
  
  Вышла за дверь и увидела Тянью, стоящего в конце коридора у окна. В силуэте была некоторая подавленность и одиночество. Я издалека смотрела на его одинокую тень.
  
  Сердцу стало так тошно.
  
  Позвала его: "Тянью..."
  
  Он молча повернул голову. Ветер приподнял полы его одежды, его волосы. Будто в любой момент он может подняться и унестись вдаль.
  
  Медленно пошёл вперёд, взял мою ледяную руку, своей тёплой ладонью. Брови слегка хмурились, на лице любовь и сожаление. Он ласково укорил: "Ты же носишь ребёнка, не надо быть такой непослушной. Постоянно лить слёзы - вредно для здоровья. Я очень переживаю".
  
  Я посмотрела на его мягкое выражение лица, в душе вязкая мешанина.
  
  Когда спустились вниз, увидели, как Кэ Сяожоу шумит у ворот. Он кричал охранникам, преграждавшим ему дорогу: "Отпустите меня! Я здесь всё разнесу! Я хочу увидеть Лу Вэньцзюаня! Позвольте мне встретиться с ним!"
  
  Чэн Тянью наморщил брови, посмотрел на меня, сказал: "Выйдем из лифтового холла. Боюсь, он может плохо повлиять на тебя и ребёнка".
  
  Посмотрела на Кэ Сяожоу. Мне тоже не хотелось, чтобы он видел мои опухшие глаза. Поэтому пошла за Чэн Тянью к лифту.
  
  Я сказала: "На самом деле, Лу Вэньцзюань в эти дни нет в городе, он уехал в командировку за границу. Кэ Сяожоу никак не сможет увидеть его. Это совсем не охранники препятствуют ему встретиться с Лу Вэньцзюанем.
  
  Чэн Тянью нахмурил брови: "Я не хочу слышать это имя!"
  
  Я недовольно посмотрела на него. Не понимаю, откуда такое удивительное предубеждение против Лу Вэньцзюаня. Поэтому сухо парировала: "Не хочешь слышать? А я и не тебе говорю".
  
  Лицо Чэн Тянью вдруг помрачнело. Он повернул голову, посмотрел на меня, взгляд блеснул. Спросил: "Цзян Шэн, тебе нравится его защищать?"
  
  Я ответила: "Он не нуждается в защите. Он хороший человек! Не хочу, чтобы некоторые постоянно необъяснимо злились и напрашивались на конфликт!"
  
  "Ты..." Чэн Тянью грустно посмотрел на меня. "Цзян Шэн, ты глуха к голосу разума! Я не собираюсь спорить с тобой о нём. Но, надеюсь, что ради меня ты будешь заботиться о здоровье...нашего... ребёнка! Я знаю, Лян Шэн болен, тебе плохо! Но мне по сравнению с тобой не лучше. Я до сих пор не решаюсь сообщить эту новость деду. Беспокоюсь, старик может не перенести такой удар!"
  
  Я поникла, освободилась из его рук. Многодневные обиды поднялись разом, плюс к этому болезнь Лян Шэна подступала справа и слева, заставляя меня выплеснуть на Тянью всю накопившуюся горечь. Я заявила: "Тебе ещё хуже? Ты с самого начала хотел, чтобы он умер! Рад, что он сейчас в таком положении! Сейчас я вся твоя! Никто больше тебе не мешает! Чэн Тянью! Ты эгоист!"
  
  "Ты..." Лицо Чэн Тянью побелело. Мои слова причиняли непереносимую боль. Он схватил меня за предплечье, грустно посмотрел и поинтересовался: "Как мне поступить, чтобы не быть эгоистом? Надо сказать, Цзян Шэн, избавься от моего ребёнка, иди, спасай брата, спасай Лян Шэна! Ты так щедра? Так относишься к своему ребёнку. Ты просто не человек!"
  
  Из-за болезни Лян Шэна я была совершенно измучена и потеряла надежду. Слова Чэн Тянью разожгли пламя. Я холодно улыбнулась и, совершенно не задумываясь, что несу, сказала: "Я не человек! Я хочу избавиться от твоего ребёнка! Я с самого начала не дорожу им! С самого начала ненавижу тебя! Ненавижу, что ты не сдержался! Ненавижу, что ради своего комфорта не позволяешь мне спасти брата!"
  
  "Убирайся!" - Чэн Тянью, в итоге, взбесился. Взмахнул рукой, однако, она замерла в воздухе, не коснувшись моего лица.
  
  Я, холодно усмехнувшись, смотрела на него: "Хочешь ударить?"
  
  У меня, действительно, разрывалось сердце.
  
  С самого начала я не думал, что Чэн Тянью, вдруг сделает это движение. В тот момент я не знала, что мои слова так сильно его шокируют.
  
  Я сказала, что хочу избавиться от его ребёнка. Эта фраза стала ударом по его гордости.
  
  Чэн Тянью хранил молчание. В результате, пока я пристально таращилась на него, из глаз хлынули слёзы. Он обнял меня и крепко-крепко прижал к себе.
  
  Он сказал: "Цзян Шэн, прости. Это всё моя вина! Я неправ"!
  
  В тот день мы как ежи, не разбираясь в причинах, развернули заставляющую обоих страдать ссору.
  
  В конце концов, она закончилась его жестом примирения.
  
  Тем вечером, вернувшись в Сяоюйшань, моё настроение было спокойным.
  
  Чэн Тянью на кухне изображал весёлую кухарку. В эти дни он постоянно заботился обо мне. Говорил: "Знаешь, готовить для определённого человека это, действительно, счастье".
  
  Я посмотрела на его радостный вид и вдруг почувствовала ужасное огорчение. В тот момент он определённо не знал, что за решение я приняла.
  
  
  Вечером после ужина Тянью пожелал мне спокойной ночи и уехал в свою квартиру.
  
  Перед этим он тихонько накрыл меня одеялом, посмотрел на мои нахмуренные брови, повернулся к моему животу и, как ребёнок, говорил сам с собой: "Младшая Цзян Шэн, будь умницей. Скажи своей маме, старшей Цзян Шэн, не надо злиться на папу маленькой Цзян Шэн. Он не нарочно ругается с мамой младшей Цзян Шэн".
  
  Сказав это, притушил свет, тихонько поцеловал меня в лоб и вышел.
  
  К счастью в этот момент при выключенном свете в темноте ночи никто не мог видеть моё лицо залитое слезами.
  
  Из-за только что принятого решения мне было мучительно грустно. Когда Тянью уходил, я пробормотала ему в спину: "Прости, Тянью".
  
  Прости, Тянью.
  
  Не надо ненавидеть меня за моё решение.
  
  Прошу, не надо меня ненавидеть.
  
  Я не то чтобы не люблю его, просто, не могу спокойно смотреть, как парень, которого зовут Лян Шэн, тот, который появился в моей жизни более 10 лет назад, оставляет меня.
  
  Поэтому прости, Тянью.
  
  
  44. Крохотный комок, превратившийся в разодранную кровавую плоть, ярко и чарующе улыбается мне.
  
  Спустя много лет я уже не помнила тот день.
  
  Помнила лишь другое, специфическое тепло.
  
  Тёплый свет, проходя через ледяное стекло, освещал белую операционную. В воздухе, распространялся стылый, как нож, аромат.
  
  На операционном столе я будто видела тот солнечный полдень много лет назад, когда шестилетний Лян Шэн принёс с собой в Вэйцзяпин ореол света.
  
  С того момента для меня четырёхлетней и его шестилетнего началось наше жизненное предопределение.
  
  Потом под действием анестезии я провалилась в забытьё.
  
  Перед тем как потерять сознание, почувствовала, будто маленькая ручка потянула меня за штанину. Крохотный ребёнок, стоявший на коленях, карабкался по моей ноге. Почти на уровне пыли. Он говорил слабым голосом, называл меня мамой. "Эй. Мама".
  
  Его глаза как светло-голубое небо, ещё не испорченное золой и грязью грешного мира, пристально смотрели на меня, не отводя взгляда, будто пара лезвий вонзилась в моё сердце.
  
  Он спросил: "Мама. Мама, почему ты не хочешь меня?"
  
  "Мама, я ещё очень мал, мне страшно! Ты же не собираешься избавиться от меня, правда?"
  
  "Мама, прошу тебя! Оставь мне ещё шесть месяцев, сто восемьдесят дней, позволь созреть в твоём теле. Я дам тебе самоё большое счастье в мире, самую прекрасную улыбку".
  
  
  "Мама, я вырасту и буду самым послушным ребёнком, не буду ничего ломать, не буду плакать. Я вырасту самой очаровательной ошибкой, что будет радовать тебя".
  
  Он говорил: "Мама, этот мир так холоден. Я не могу оставить тебя. Погибну, меня смоют в унитаз, сбросят в канализацию, я буду там, окружённый нечистотами. Мама, я, правда, боюсь. Боюсь темноты, боюсь холода".
  
  "Мама, оказывается, ты, действительно, меня не любишь... Настолько любишь дядю Лян Шэна, что хочешь его, а не меня..."
  
  В конце, постепенно исчезая, он произнёс: "Мама, я ненавижу тебя".
  
  Когда я пришла в себя на больничной койке, перед глазами была кромешная тьма.
  
  Единственный звук, что доносился до моих ушей, был голос маленького ребёнка, он говорил мне: "Мама, я ненавижу тебя!"
  
  Я ненавижу тебя!
  
  Я ненавижу тебя!
  
  Эти три слова, вместе с его стеклянным прозрачным взглядом, складывались в проклятье, которое не давало мне дышать.
  
  С разбитым на части телом и пронизывающей до костей болью я торопливо сбежала из этого смертельного кровавого места.
  
  Я не смела посмотреть в угол этой комнаты.
  
  Боялась увидеть крохотный комок, превратившийся в разодранную кровавую плоть, который ярко и чарующе улыбается мне. Потом прокалывает мои глаза, проникает в сердце, оставляя на всю жизнь незабываемую боль.
  
  Когда я покинула больницу, ночь уже шла на убыль. Сумрачный свет, будто моя душа, мерцал, но не осмеливался светить. В ушах клокочущий хохот младенца, но прислушавшись, я поняла, это был мучительный плач.
  
  В нём были гнев, обида, ненависть и ещё больше непонимания и беспомощности.
  
  Крохотная обиженная беззащитная плоть и кровь.
  
  Тут же у меня зверски закружилась голова, я почти упала в обморок посреди улицы. Тот призрачный детский хохот и плач, будто рождался в моих ушах. Как бы я ни пыталась избавиться от них, как бы ни бежала, они были неотвязны! Как лассо, они крепко стягивали моё горло.
  
  Я будто видела ту холодную операционную.
  
  Ту груду яркой злобной плоти. Она насмешливо смотрела на меня, находившуюся в состоянии невменяемости!
  
  Оно не могло вернуться в моё тело, не могло стать тёплым ребёнком, с криком приходящим в этот мир. Который подрастёт и, размахивая маленькими ручками, побежит ко мне.
  
  Э, нет, оно изменилось. Оно простило меня, улыбнулось мне. Та улыбка, будто туманное тепло автомобильных фар на дороге. Оно помахало мне рукой... И я рванула в поток машин.
  
  Перед глазами вспышка.
  
  Резкий звук тормозов.
  
  Потом громкая ругань водителя.
  
  В тот момент я осознала, что нахожусь в трансе. Будто сквозь сон обратилась к слабому, несущему тепло источнику света.
  
  "Цзян Шэн, почему ты здесь?" - взволнованно спросил Лу Вэньцзюань. Он вышел из машины и смотрел на меня, растерянную, измождённую.
  
  "А? Чей это голос?"
  
  Почему я не могу говорить? В моей голове только слова доктора.
  
  ... Он очень серьёзно мне объясняет: "Госпожа Цзян, подумайте хорошенько. Из-за отрицательного резуса крови, если вы избавитесь от этого ребёнка, в дальнейшем, возможно, не сможете стать мамой".
  
  ... Если у ребёнка отрицательный резус, потом возможно гемолитическое бесплодие. Поэтому надеюсь, вы оставите этого ребёнка. Это посланное вам Небом единственное в своём роде дитя.
  
  ... Я надеюсь, вы тщательно обдумаете. Не хочу разрушить на всю жизнь ваше счастье".
  
  ... Вы спрашивали вашего мужа? Каково его мнение? Если вы так самолично распорядитесь, думаю, это может причинить вам большой вред...
  
  Как мне, в конце концов, убедить доктора?
  
  ... Я рассказываю, что у моего брата лейкемия. У него очень редкая отрицательная группа крови В. Один из ста тысяч человек обладает такой группой крови. Я его единственный родственник, скорее всего мой костный мозг может помочь ему... Я люблю этого ребёнка... Но не могу спокойно смотреть, как мой брат покидает меня..."
  
  Вот так, всё обречено на гибель.
  
  Лу Вэньцзюань, видя мои пустые глаза, испугался. Нахмурил брови, посадил меня в машину. Машина тихо тронулась, он спросил: "Цзян Шэн, несколько дней я был за границей, меня не было рядом с тобой, что, в конце концов, произошло?"
  
  Я посмотрела на него, посмотрела на себя и только сейчас осознала, что я сижу в машине.
  
  Глупо улыбнулась ему. Передо мной мой психотерапевт, мужчина, которому я доверяю больше всех. Почему я не могу излить ему душу? Раздавленная болью и страданиями, внимательно глядя на него, я пробормотала: "Моего ребёнка нет. Я избавилась от него".
  
  Машина резко затормозила, всех бросило вперёд.
  
  Лу Вэньцзюань повернул голову, сказал: "Что ты говоришь! Цзян Шэн! Повтори!"
  
  Слёзы хлынули, как сумасшедшие. Я, будто обезумев, срывая голос, как маленький раненый зверёк, заговорила: "Да! Да! Я убила ребёнка, который был у меня в животе! Но скажи, что мне было делать? Иначе я не могу спасти брата". Потом, разрыдавшись, продолжила: "Ты же знаешь, я не могу потерять его! Не могу потерять его!"
  
  Лу Вэньцзюань с трудом повернул голову, спросил: "Цзян Шэн, ты говоришь..., что ты беременна..."
  
  Я ответила: "Да, я бесстыжая. Я забеременела".
  
  Лицо Лу Вэньцзюаня ужасно побледнело. За стеклом мерцали неоновые лампы, под их светом его глаза блеснули и потухли, будто от подступивших слёз.
  
  Он тихонько положил руку на моё плечо, пытаясь успокоить моё возбуждение.
  
  Но очевидно, что его чувства вдруг тоже всколыхнулись. Он сказал: "Я заслуживаю смерти! Зачем я рассказал тебе эту новость? Как я мог сказать тебе о болезни Лян Шэна! Меня надо убить!"
  
  Я глупо смотрела на необъяснимую реакцию Лу Вэньцзюаня, подумала про себя: "За что ты должен умирать? Это не твоя беременность, не ты убил ребёнка. За что тебя убивать? Ничего не понятно".
  
  В тот день машина Лу Вэньцзюаня стояла на дороге очень долго. Его взгляд похожий на весенний ветер стал подавлен и рассеян.
  
  Не знаю, как из его машины я вернулась домой. Перед глазами только маленький ребёнок то хохочет, то душераздирающе плачет.
  
  Ещё я будто видела Чэн Тянью. Опустив голову, он сосредоточено собирает детскую кроватку. Слегка покряхтывая, поёт придуманную им самим песенку: "Младшая Цзян Шэн, спи в бамбуковой корзинке. В бамбуковой корзинке, маленькая Цзян Шэн не будет плакать, не будет шуметь, не будет будить криком старшую Цзян Шэн..."
  
  Тянью.
  
  Маленькая Цзян Шэн не будет плакать.
  
  Не будет шуметь.
  
  Не будет будить своим криком старшую Цзян Шэн.
  
  
  45. Я понял, должно быть, ребёнок в животе не слушается. Заставляет тебя грустить, Цзян Шэн.
  
  С безжизненным лицом я вернулась в Сяоюйшань. Когда открыла дверь, Сянгу выскочил с рыбой в зубах, бахвалясь передо мной.
  
  Я грустно улыбнулась, неужели удивительный Сянгу научился открывать холодильник?
  
  В этот момент я почувствовала запах, по квартире растекался аромат мяса. Но он вызвал у меня лишь головокружение и тошноту.
  
  Чэн Тянью, услышав, что открылась дверь, быстро вытянул шею и любовно принялся журить меня: "Цзян Шэн, ты где была? Я так долго звонил, а ты не брала трубку. Ты же не маленький ребёнок, будущая мама, а так падка на развлечения".
  
  Тянью сказал: "Будущая мама. Падка на развлечения".
  
  Когда он это говорил, в его взгляде были бесконечная нежность и обожание. Но, именно, это выражение заставило почувствовать, что мне некуда сбежать, некуда скрыться! Мучительная боль охватила мой желудок. Лицо побелело, как если человек быстро поднялся.
  
  Тянью поспешно спустился вниз, поддержал меня, спросил: "Цзян Шэн, ты в порядке? Не пугай меня".
  
  Через довольно долгое время я пришла в себя. Пробормотала: "Ты почему здесь?"
  
  Чэн Тянью быстро моргнул, переспросил: "Я? Э... Я боялся, ты будешь тревожиться, что я нападу на какую-нибудь другую женщину. Поэтому, чтобы ты не волновалась, прибежал.
  
  Вдруг он посмотрел на меня и спросил: "Цзян Шэн, почему ты так плохо выглядишь?"
  
  Я покачала головой, сказала: "Всё в порядке".
  
  Тянью слегка нахмурился, сказал: "Э... Я понял, должно быть, ребёнок в животе не слушается. Заставляет тебя грустить, Цзян Шэн".
  
  Сказав это, он тихонько потянул меня к себе, крепко обнял, не говоря ни слова. Но я слышала в его горле сдавленное дыхание. Он, изображая голос провинившегося ребёнка, произнёс: "Прости, Цзян Шэн, что заставляю тебя страдать".
  
  Эти его слова, будто сказанные ребёнком, заставили меня беззвучно лить слёзы, которые закапали ему на руку.
  
  Он на мгновение застыл, потом немного отодвинул меня, спросил: "Цзян Шэн, у тебя что-то случилось? Наверняка, что-то случилось, расскажи мне, и я придумаю выход".
  
  Не издав ни звука, я только стиснув зубы, лила слёзы. Он нежно вытер мои слёзы, сказал: "Ты переживаешь за Сяо Цзю, Лян Шэна, Мянь Гуа и ещё... Бэй Сяоу?"
  
  Я подняла к нему серое лицо, посмотрела на него. Прекрасный, немного измученный, как рассказать ему обо всех проблемах.
  
  Тянью сказал: "Ладно, товарищ старшая Цзян Шэн, я больше всего боюсь твоих слёз. Так наш малыш непременно станет плаксивой тыквой. Разве мы не супружеская пара? Не плачь, иначе я не буду с тобой играть, а буду играть с младшей Цзян Шэн". Сказав это, улыбнулся, уставился на мой живот, сказал: "Младшая Цзян Шэн, старшая Цзян Шэн плачет, тебе неуютно?"
  
  "А? Что? Неуютно? Папа похлопает тебе". Сказав это, тихонько положил руку мне на живот, на лице спокойная улыбка, произнёс: "Младшая Цзян Шэн, так лучше?"
  
  В тот момент, когда его рука легла на мой живот, я испуганно вскрикнула. Будто бесчисленные верёвки плотно стянули шею, лишая способности дышать. Я с силой отбросила его руку, будто он прикоснулся к ране, которую нельзя трогать, разрывая моё тело.
  
  Громко закричала: "Отойди! Исчезни!"
  
  Чэн Тянью в замешательстве смотрел на меня, спросил: "Цзян Шэн, что с тобой?" - Потом нежно прикоснулся рукой к моему лбу, проверяя, нет ли у меня жара.
  
  Я сбросила его руку и в невероятном возбуждении закричала: "Ты слепец! Почему ты так хорошо ко мне относишься! Я избавилась от твоего ребёнка! Ты ослеп? Всё ещё будешь хорошо ко мне относиться!"
  
  Чэн Тянью соляным столбом застыл на месте. И долго-долго не мог прийти в себя.
  
  После затянувшегося молчания пробормотал: "Цзян Шэн, ты голодна. Я подогрею тебе куриный бульон".
  
  Потом с каменным лицом быстро прошёл на кухню и принялся внимательно наблюдать за кипящей кастрюлей.
  
  Видя его таким, я не могла унять боль. Потянула его за руку: "Тянью, убей меня. Я виновата перед тобой".
  
  Он посмотрел на меня, сказал: "Помолчи. Я дам тебе тушёного мяса. Слышал, когда женщина в положении, надо следить за здоровьем. Я не могу позволить голодать младшей Цзян Шэн".
  
  Сказав это, глупо улыбнулся моему животу: "Младшая Цзян Шэн в мамином животе, будь умницей. Скоро будем кушать".
  
  При взгляде на его светлую нежную улыбку сердце разлетелось на мелкие кусочки. Я попросила: "Тянью. Тянью, умоляю тебя, не надо так".
  
  Но, не обращая на меня внимания, он продолжал пялиться на кастрюлю.
  
  Когда бульон был готов, он разлил его на мелкие пиалки. Потом не глядя на меня, молча пошёл в комнату, непрерывно протирая всё вокруг. Приговаривал: "Нельзя чтобы было грязно, это нехорошо для ребёнка".
  
  Протерев всё в комнате, он принялся убирать разбросанные по комнате вилки для фруктов, всё ещё не соглашаясь взглянуть на меня.
  
  Я тупо наблюдала, как он разговаривает сам с собой. Собирая вилки, он бормотал: "Положим снаружи. Может навредить ребёнку. Цзян Шэн, наша младшая Цзян Шэн так прекрасна, нельзя чтобы эти вещи навредили ей".
  
  
  Весь вечер Чэн Тянью не смотрел на меня. Не обращая ни на что внимания, он прибирался в комнате и по-дурацки разговаривал сам с собой.
  
  Как бы я не пыталась, меня он не слушал.
  
  В конце прошёл в кабинет и молча стал собирать почти законченную люльку. Осторожно размахивал молотком, вгоняя гвозди в дерево.
  
  Удар за ударом бил меня по сердцу.
  
  Он тщательно забивал гвозди и напевал песенку собственного сочинения: "Младшая Цзян Шэн, спит в бамбуковой кроватке. Спящая в бамбуковой кроватке младшая Цзян Шэн. Не надо плакать, не надо шуметь, не надо будить старшую Цзян Шэн..."
  
  Он пел серьёзно с глубоким чувством. Нежным взглядом долго смотрел на кроватку, будто в ней улыбался сладкий младенец.
  
  "Тянью". Слёзы снова захлестнули меня. Я сказала: "Прошу, приди в себя. Младшая Цзян Шэн не будет плакать, младшая Цзян Шэн не будет шуметь. Прости, Тянью. Прости. Прости".
  
  Я потянула этого одуревшего до бесчувствия мужчину, ненавидя себя, мечтая разорвать себя в клочья.
  
  Наконец, молоток выскользнул из его рук и с силой стукнул по полу. Он перевёл взгляд, который будто слегка просветлел. Потом медленно поднял на меня глаза, спросил: "Цзян Шэн, ты так меня ненавидишь?"
  
  Я плакала, качала головой и говорила: "Прости, Тянью, прости. У меня не было выхода, я не могу смотреть, если с Лян Шэном что-нибудь случится. Тогда я всю жизнь не смогу простить себя".
  
  Тянью немного задумался. "А. Лян Шэн... Лян Шэн... Ради своего Лян Шэна... Ты... Убила моего ребёнка?" Сказав это, он медленно, мучительно закрыл глаза, две слезинки упали на пол.
  
  Он плакал.
  
  Я замерла на месте, боль в теле сплеталась с болью в сердце. Протянула руку, пытаясь стереть его слёзы. Никогда бы не подумала, что этот мужчина вдруг заплачет.
  
  Он с силой отбросил мою руку, что пыталась утереть его слёзы, открыл глаза, горящие огнём, и ударил кулаком! Маленькая кроватка вмиг развалилась на части. Алая кровь закапала с тыльной стороны его руки.
  
  Так отчётливо. Так ярко.
  
  Похоже на тот выдранный из моего тела кровавый кусок плоти. В тот миг у меня закружилась голова и я потеряла сознание... Уши резал плач того маленького ребёнка и его мрачный хохот...
  
  Пришла в себя уже на кровати в спальне. Послеобеденное солнце заливало моё лицо.
  
  Только того мужчины, которого зовут Чэн Тянью, уже было не видно.
  
  Лишь на столе оставленная им блестящая связка ключей.
  
  
  В этот момент позвонил Лу Вэньцзюань. В голосе усталость, но он по-прежнему был ласков, как весенний ветер, спросил: "Цзян Шэн, тебе лучше?"
  
  У меня неожиданно вырвался всхлип, ответила: "Мне не лучше, мне очень плохо! Чэн Тянью знает, что я избавилась от его ребёнка, и возненавидел меня до смерти".
  
  Лу Вэньцзюань замер, переспросил: "Его ребёнка?"
  
  Лу Вэньцзюань так спросил, что мне вдруг почудилось, что я просто одна из тех, кто забеременел до брака, типичная представительница группы с сомнительной нравственностью.
  
  Пара слов Лу Вэньцзюаня разом прогнали все мои страдания, остался только сильный стыд.
  
  Если бы не разрывающую душу боль, я бы непременно поинтересовалась, если не его, то, неужели, твой?
  
  Но печаль всё-таки должна иметь вид печали.
  
  Лу Вэньцзюань помедлил и сказал: "Цзян Шэн, думала ли ты, принося такую огромную жертву, если ваши с Лян Шэном ткани костного мозга не совместимы..."
  
  Эти его слова придавили меня ещё больше, я заорала: "Невозможно! Этого не может быть!"
  
  Лу Вэньцзюань сказал: "Я тоже надеюсь, что с Лян Шэном всё будет в порядке. Но чем дальше беспокоюсь, тем больше боюсь. Поэтому, Цзян Шэн, прости, что я только что сболтнул".
  
  
  46. Лян Шэн, скажи, мы с тобой любимая забава Небес?
  
  После того как Чэн Тянью покинул Сяоюйшань, я продолжала кое-как выживать с громадной раной, которая расколола мою жизнь.
  
  Каждый раз, приходя к Лян Шэну, я видела Вэйян.
  
  И ещё один раз встретила Нин Синь. Она была рядом с Вэйян, чёрные длинные волосы рассыпаны по плечам, безразличное выражение лица, будто ничего в этом мире её не касается.
  
  Естественно, я смотрела лишь издалека.
  
  Смотрела издалека.
  
  В больнице Кэ Сяожоу постоянно скандалил с Лу Вэньцзюанем. Не знаю, что между ними произошло и привело к такой ссоре и ненависти.
  
  Все люди в мире буйствовали, суетились, только Лян Шэн спокойно лежал на кровати.
  
  Было в этом мире и другое спокойное место - моё сердце. Выработав равнодушие к боли, сердце стало мёртвой гладью воды.
  
  Потом через недолгое время на эту мёртвую гладь налетела большая волна.
  
  Заключение доктора было громом средь ясного неба, таким, что я не могла прийти в себя: "Между вами нет кровного родства".
  
  
  Между вами нет кровного родства!
  
  Между вами нет кровного родства!
  
  Между вами нет кровного родства!
  
  С получением результата анализа на совместимость костного мозга, весь мир стал с ног на голову! Слова врача как лёд. Очевидно, он был недоволен моей настойчивостью - ему было не понятно, с какой стати я представляюсь младшей сестрой пациента с подходящим для пересадки костным мозгом.
  
  Когда я получила диагностический отчёт, все глаза уставились на меня.
  
  Вэйян, закрыв лицо руками, тихо всхлипывала. Нин Синь просто спокойно стояла рядом с ней, смотрела на её слёзы и тихонько утешала.
  
  В этот момент весь мой мир вышел из-под контроля. Я потянула Лу Вэньцзюаня, пробормотала: "Наверняка, ошибка. Он мой брат, у нас один отец. Наверняка, это ошибка! Мы родные брат с сестрой!"
  
  Вэйян вдруг поднялась, подошла ко мне и закричала, почти срывая голос: "Цзян Шэн, не надо притворяться! Разве это не то, о чём ты мечтала? Разве долгие годы тебе грезился не такой итог! Вам теперь не нужно тосковать вдали, не нужно считаться со словами других о кровосмешении! Ты удовлетворена!"
  
  Яростный рык Вэйян задел меня. Если полагать, что я использовала ребёнка Тянью и жизнь Лян Шэна ради реализации этой надежды, она слишком недооценивает меня. Поэтому в первый раз я огрызнулась Вэйян: "Не думай, что все, такие как ты! Полагаешь, чтобы заполучить человека, можно не считаться с ценой! Да, ты права, в юности я много раз воображала, что он не мой родной брат, что он подкидыш, свалившийся с неба! Вплоть до того, что он вылупился из утиного яйца, пусть он даже окажется сыном Хэ Маньхоу! Я строила иллюзии! Но сейчас для меня самое важное жизнь Лян Шэна. Если у нас нет кровного родства, нет совместимости костного мозга, кто спасёт его?"
  
  Кто спасёт его?
  
  Кто спасёт его?
  
  Сказав это, я безнадёжно опустилась на пол и, охватив колени, тихо всхлипывала.
  
  Перед всеми. Им не понять, шрамы у меня на сердце столь велики, что я уже не осознаю боли.
  
  Я отдала все силы, отказалась от ребёнка Тянью, и что в результате?
  
  Верховный владыка небес подставил ладонь - туча. Мы с тобой вечно страдаем с разных сторон родственных отношений. Владыка перевернул ладонь - дождь. После того, как мы хлебнули горя среди людей, он прижёг рану железом и сообщил, в наших телах течёт разная кровь!
  
  Лян Шэн, скажи, мы с тобой любимая забава Небес?
  
  Поэтому они никак не могут отпустить нас. Держит на ладони, поднимут вверх, бросят вниз, снова поднимут... И вот нашу судьбу трудно удержать в руках, снова и снова, раз за разом...
  
  Но кто ты мне в результате?
  
  После того как Вэйян пришла в себя, она ткнула в меня пальцем и заявила: "Цзян Шэн, раз у вас с Лян Шэном нет кровной связи, в дальнейшем, прошу, не тревожь его! Иначе я не буду церемониться!"
  
  Я замерла на месте.
  
  
  Люди постепенно разошлись, со мной остался только Лу Вэньцзюань. Когда человек грустит от одиночества, легче всего приходит на ум человек, от которого зависишь больше всего. Поэтому попрощавшись с Лу Вэньцзюанем, я потуже завернулась в кофту из-за лёгкого озноба и набрала номер Чэн Тянью.
  
  Подумала, сейчас, если услышу его голос, непременно слёзы хлынут как из ведра.
  
  Но в трубке лишь спокойно сообщили: "Простите, вызываемый абонент находится вне зоны действия сети, пожалуйста, перезвоните позже".
  
  Простите, вызываемый абонент находится вне зоны действия сети, пожалуйста, перезвоните позже.
  
  
  У меня вдруг возникло плохое предчувствие. Неужели этот мужчина теперь вне зоны моего доступа?
  
  Схватив оставленную им блестящую связку ключей, устремилась к его дому. Мне постоянно казалось, что за мной кто-то идёт. Потом лёгкий вскрик, и тень, следующая за мной, вдруг исчезла, будто человека похитили.
  
  Но в тот момент меня ничто не заботило.
  
  
  Знакомый город, знакомая улица.
  
  Однако не могу найти дорогу, которая может привести к твоему сердцу. Нажала на кнопку дверного звонка, долго никто не открывал. Только и оставалось, что дрожащими руками толкнуть дверь.
  
  Спокойный дом.
  
  Как у того мужчины, когда он уходил спокойный безмолвный взгляд.
  
  
  47. "К тридцати годам обрёл самостоятельность, покинул родные места"*.
  
  (* - часть фразы Конфуция)
  
  На краю стола белоснежная бумага, будто скорбным прошлым, придавлена другой связкой блестящих ключей.
  
  Ровные иероглифы. Красивые, как его глубокие чистые глаза. Когда эти прекрасные иероглифы заполнили всё передо мной, я не смогла сдержать всхлип.
  
  
  Цзян Шэн,
  
  Уезжая, подумал, ты придёшь сюда, придёшь искать меня, искать немного тепла в этом городе.
  
  Прости.
  
  Я, в результате, обманул твои ожидания.
  
  Постоянно сожалею, что не мог быть в твоей жизни предыдущие 16 лет. Также как Лян Шэн находиться рядом с тобой, защищать тебя, любить.
  
  Ещё сожалею, что прошлые четыре года по собственной воле был далеко от тебя, заставляя обоих тосковать.
  
  Поэтому дальше я так жадно стремился компенсировать тебе наши чувства. Возможно, это не любовь, а лишь мой эгоизм.
  
  Знаешь, почему я постоянно с таким энтузиазмом готовил тебе еду?
  
  На самом деле я много раз тренировался дома, но когда готовил тебе, руки-ноги по-прежнему путались. Без устали готовя для тебя, думал, что однажды всё, что я приготовил, сможет заменить ту чашку никогда не забываемой тобой вареной лапши.
  
  Сейчас понял, что был слишком самонадеян. Есть воспоминания, которым предопределено никогда не исчезнуть, так же, как и некоторых людей, нельзя никем заменить.
  
  Скажу тебе по секрету, я ненавижу готовить.
  
  Но ради тебя принимаю как должное.
  
  В этом мире всегда находится человек, ради которого будешь безропотно принимать страдания как должное. Например, ради Лян Шэна ты дошла до того, что решилась убить... нашего ребёнка.
  
  Цзян Шэн.
  
  Несколькими днями раньше, когда делал для него кроватку, подумал, я везучий человек. В свои 29 лет могу жениться на тебе, могу стать самым счастливым мужчиной в мире.
  
  А сейчас, собирая вещи, в тумане, накрывшем город, осознал, "к тридцати годам обрёл самостоятельность, покинул родные места".
  
  Так как я не вернусь, оставляю этот коттедж тебе. Оставляю также пару связок ключей. Я уже сказал Тяньэню, переоформить его на тебя. После того как переоформит, он передаст третий комплект ключей.
  
  Квартира в Сяоюйшане - подарок деда мне на совершеннолетие. А этот дом я купил на свой первый заработок.
  
  Даже если в этой жизни мы не можем быть вместе, оставляю его тебе. Пусть он, когда у меня нет возможности, поддерживает тебя, защищает от дождей и бурь.
  
  Потому что в этой жизни ты женщина, которую я люблю больше всех. Пусть даже ты убила моего ребёнка, растоптала мой авторитет как мужчины, ты всё равно любимая женщина Чэн Тянью.
  
  Прости.
  
  Сердцу ужасно больно.
  
  Поэтому не могу быть с тобой.
  
  Чэн Тянью.
  
  
  Я, замерев, сидела за столом, как остывшая зола.
  
  Он сказал, что не вернётся в этой жизни... Эта жизнь, насколько это долго?
  
  Настолько, что я смогу забыть тебя?
  
  В этот момент запертая дверь вдруг отворилась.
  
  Чэн Тяньэнь с лёгкой улыбкой на лице появился в комнате со своими помощниками. Посмотрел на меня, во взгляде солнечный свет, поинтересовался: "Как тебе это, Цзян Шэн? До самого конца он верит мне! Перед отъездом ещё поручил мне тебя! Поэтому ты и Чэн Тянью проиграли, я выиграл".
  
  Я не смотрела на него, только плакала.
  
  В данный момент даже перед мужчиной, которого ненавижу, я не могла скрыть разбитого сердца.
  
  Чэн Тяньэнь смотрел на меня: "Э, Цзян Шэн, это не похоже на тебя прежнюю. Раньше ты была такой дерзкой девчонкой, поэтому мне нравилось сражаться с тобой. А сейчас разваливаешься на части, даже не интересно продолжать с тобой игру! Что если я ещё больше разобью твоё сердце, совсем умрёшь".
  
  Я вдруг опустилась перед Тяньэнем на колени: "Прошу тебя, скажи мне, где Тянью. Умоляю!"
  
  Лицо Чэн Тяньэня слегка дрогнуло, он спросил: "Цзян Шэн, ты что задумала? О, ты, действительно, разбита в пух и прах? Так просто прыгни с верхнего этажа! Правда, в этот раз ты заставила Чэн Тянью так страдать, я удовлетворён даже больше, чем рассчитывал! Но если ты разобьёшься в лепёшку, совершив самоубийство, после того как Чэн Тянью узнает, он попадёт в настоящий ад! Ах, как же я люблю себя. Что если, Цзян Шэн, ты посодействуешь?"
  
  Моё сердце под множеством неожиданных ударов уже умерло, ещё можно как-то продолжать жить? Я подняла голову, посмотрела на Чэн Тяньэня, всё лицо в слезах, пробормотала: "Убей меня! Так или иначе, я убила ребёнка Тянью!"
  
  "Убила ребёнка Тянью?" - Чэн Тяньэнь засмеялся.
  
  Он сказал: "Цзян Шэн, не слишком ли ты высокого о себе мнения? Чэн Тянью никогда не дотрагивался до тебя! Как ты могла иметь от него ребёнка! Переспала? Хоть я и ненавижу его, но всё-таки не допущу, чтобы такая бесстыжая женщина, как ты, была с ним! Ты только что на коленях умоляла меня сказать, где он. Это из-за того, что сегодня в больнице узнала, между тобой и Лян Шэном нет кровной связи, и Вэйян не позволит тебе находиться рядом с ним? Поняла, что в этой жизни для тебя с Лян Шэном всё безнадёжно, поэтому переметнулась к моему брату. Послушай, больше всего я ненавижу таких бесхребетных женщин".
  
  Поражённая я смотрела на Чэн Тяньэня, на его презрительную гримасу. От его слов мои уши будто разорвала громом.
  
  Он сказал: "Чэн Тянью никогда не дотрагивался до тебя! Как ты могла иметь от него ребёнка!"
  
  Чэн Тянью никогда не дотрагивался до тебя! Как ты могла иметь от него ребёнка!
  
  Чэн Тянью никогда не дотрагивался до тебя! Как ты могла иметь от него ребёнка!
  
  "Как же так?" - Чэн Тяньэнь посмотрел на моё испуганное зарёванное лицо, подкатил вперёд коляску, протянул руку и сжал мой подбородок. С презрительным выражением продолжил: "Что такое? Не понимаешь? В тот день ты много выпила, потом вернулась домой, в результате совсем запуталась... Я за тебя краснею!"
  
  "Это чушь!" - Кипя от ярости и стыда, под его хлёсткой речью я ощущала несравнимую муку.
  
  Чэн Тяньэнь холодно улыбнулся, сказал: "Цзян Шэн, поведаю тебе одну историю!" - Рассказывая, он смеялся и смотрел на стоящих рядом помощников. Дьявольски прекрасное лицо, неповторимое совершенство.
  
  От его слов мой мир рассыпался на куски.
  
  
  48. Так как Лу Вэньцзюань - это человек, который связан кровью с Лян Шэном.
  
  Оказывается, в тот день!
  
  В тот день, когда перерезала себе вены, придя в себя после обморока, ради того, чтобы Лян Шэн был спокоен и счастлив, я взяла Чэн Тянью измором и вернулась в Сяоюйшань. Но в итоге Чэн Тянью отверг меня. Он заявил, что я не должна ради счастья другого мужчины так поступать с ним, что-то доказывать. Что так он будет презирать меня!"
  
  После того, как он в гневе ушёл, я со своим недалёким умишком пошла в бар и напилась вдребезги. Ба Бао позвала друга отвезти меня домой.
  
  И вот как раз из-за этого мужчины моя жизнь пришла к такому печальному итогу.
  
  В тот момент, когда он доставил меня домой, Чэн Тянью пил пиво с Чэн Тяньэнем. Братья, которые редко виделись, болтали.
  
  Когда Чэн Тянью взглянул на монитор видеонаблюдения, выяснилось, я, пьяная до положения риз, в кровати с другим мужчиной...
  
  Он, не обращая внимания на Чэн Тяньэня, принялся, как безумный набирать мой номер, пытаясь телефонным звонком привести меня в чувства.
  
  Но как бы он не звонил, я не просыпалась. Ему оставалось просто наблюдать на мониторе за происходящим, ничего не в состоянии сделать. В ярости швырнув телефон на землю, он бросился к дверям.
  
  Мчался на машине в Сяоюйшань, спасать то, что уже нельзя было спасти.
  
  И всё-таки Небесам постоянно нравится обрекать этого мужчину на страдание. Дорога должна была занять 20 минут. В итоге, по пути возникла проблема, мотор заглох. А он не взял отброшенный в гневе телефон с собой.
  
  Измученный до предела Чэн Тянью мог только шаг за шагом двигаться к Сяоюйшаню, потому что на шоссе не было такси.
  
  Не знаю, в тот момент, когда он смотрел в монитор видеонаблюдения, насколько было разбито его сердце. Но он по-прежнему бежал, шаг за шагом, к малюсенькой надежде...
  
  В итоге, добравшись до дома, увидел лишь свою любимую женщину, расцветшую цветком на полночной постели в опавшей одежде...
  
  Как безумный бросился вперёд, в душе бесконечная скорбь и сожаление. Осторожно стёр с неё следы другого мужчины, потом сменил все простыни.
  
  А она по-прежнему спала. Обнажённая рука обвила его шею, она бормотала во сне: "Тянью, не надо презирать меня, я люблю тебя. Только Тянью... Тянью... Я не могу врать и обманывать... Мне никак не забыть его... Я старалась... Старалась забыть... Тянью... Я люблю тебя".
  
  От этих слов его сердцу стало ещё горше. В итоге, укрыл её одеялом и крепко обнял. Свирепо рванув себя за волосы, сказал: "Прости. Прости, Цзян Шэн. Я заслуживаю смерти, мне не следовало уходить! Если бы я остался, никто не смог бы причинить тебе вреда! Я идиот! Я заслуживаю смерти!"
  
  ....
  
  "Из этой истории, Цзян Шэн, тебе всё стало ясно?" Чэн Тяньэнь посмотрел на меня, которая после его рассказа оказалась в преисподней. Удовлетворённо улыбнулся.
  
  Спросил: "Цзян Шэн, хочешь знать, кто был мужчина, овладевший тобой?"
  
  Будто бездушная пустая шелуха, онемев, я смотрела на него, не смея поверить, что всё это, вопреки ожиданиям, правда. В итоге, со всей силы замотала головой: "Скажи, что это не так, скажи, что не так! Ты обманываешь меня! Я была с Тянью, ребёнок тоже Тянью!
  
  Чэн Тяньэнь холодно усмехнулся: "Мой брат тоже хотел бы, но, к сожалению, он не так удачлив, как Лу Вэньцзюань!"
  
  Лу Вэньцзюань!
  
  Лу Вэньцзюань!
  
  Это имя, как удар грома, такой, что я не могла прийти в себя! Смотрела на Чэн Тяньэня, видела в его ангельских глазах лёгкое безразличие и холод. Сердце будто полоснули ножом.
  
  Я вдруг вспомнила, в тот день, когда появился Лу Вэньцзюань, Чэн Тянью пришёл в неописуемый гнев. Тогда я ещё разозлилась на него! Укоряла его на глазах Лу Вэньцзюаня! В итоге, ему ничего не оставалось кроме как сказать "прости, Цзян Шэн".
  
  В тот момент ему наверняка хотелось убить Лу Вэньцзюаня, но он всё-таки сдержался, не бросился на него с кулаками, потому что понимал, если затеет ссору, произошедшее непременно раскроется, и правда ещё больше навредит мне.
  
  Поэтому, сдержавшись перед лицом мужчины, только недавно оскорбившим его любимую женщину, он опустил голову!
  
  Подумав об этом, вспомнила вид Чэн Тянью. У меня вдруг возникло желание убить себя! Оказывается, за эти долгие годы я не оправдала твоих ожиданий, к тому же так сильно подвела.
  
  Но я всё ещё никак не могла поверить, что это правда! Поэтому мне хотелось, как безумной сорваться и сбежать от этого мужчины, что подобен демону. Однако он схватил меня и спросил: "Что, Цзян Шэн, ещё не готова мне верить?"
  
  Я со всей силы оттолкнула его, крикнула: "Ты лжец! Ты врёшь! Ты сумасшедший!".
  
  Чэн Тяньэнь взглянул на помощников рядом, улыбнулся, протянул руку и бросил мне стопку фотографий: "Посмотри повнимательней фотографии! Я с монитора сбросил запись на диск и распечатал скриншоты... Моя уважаемая госпожа Цзян Шэн, до сих пор смеешь утверждать, что я лгу, что я сошёл с ума?"
  
  Дрожа, подняла фотографии. В конце концов, уже полностью растоптанная, как помешанная, схватилась за голову и рухнула на пол, задыхаясь в припадке удушья.
  
  Долго смотрела на Тяньэня, глаза красные, как кровь. С каменным лицом пробормотала: "Не знаю, можно ли спасти Лян Шэна, Тянью уже оставил меня, зачем я ещё нужна?"
  
  Бормотала, как сомнамбула, на лице тоска и грусть.
  
  Чэн Тяньэнь улыбнулся, в прекрасных глазах мелькнул холодный свет, он сказал: "Э? Хочешь умереть так быстро? Я передумал, не хочу видеть твою смерть. Ты такая хорошая девочка, как я могу допустить? К тому же только если ты жива, я могу получить с Тянью ещё более яркий результат".
  
  Я растеряно произнесла: "Тянью уехал, болезнь Лян Шэна в последней стадии. Что я должна делать?"
  
  Да. Что я должна делать?
  
  Вспомнила, когда Тянью говорил, что я скоро стану мамой, его глаза искрились радостью, но в глубине была мука.
  
  Так долго он использовал всю кровь сердца, защищая меня, защищая мои чувства. Боялся, что я буду жестоко травмирована.
  
  Ради того чтобы я радовалась, не имела комплексов, он признал чужого ребёнка. А я абсолютно не чувствуя его боль, заявила, что избавлюсь от ребёнка.
  
  В итоге я так сильно подвела его!
  
  Чэн Тяньэнь спросил: "Цзян Шэн, всё совсем безнадёжно? Впрочем, безнадёжно только с одним Чэн Тянью! С Лян Шэном всё будет хорошо!" Его речь была загадочна. Закончив, он подал знак своим помощникам, те люди привели Кэ Сяожоу.
  
  Кэ Сяожоу, прикусывая одежду, плакал: "Лу Вэньцзюань, ты покойник. Тайком за моей спиной имел ребёнка от другой женщины".
  
  Чэн Тяньэнь, глядя на моё удивлённое выражение, заявил: "Что, Цзян Шэн? Ты, вероятно, не знаешь, что когда шла сюда, этот человек следил за тобой! Мы его схватили и из его уст узнали тайну, приводящую в трепет!"
  
  Кэ Сяожоу, плача, произнёс: "Цзян Шэн, не буравь меня взглядом, я никого не продавал! Это Лу Вэньцзюань использовал меня, а потом выбросил! Если бы не узнал, что у тебя от него ребёнок, не стал бы безжалостно афишировать его проблему! Кто заставлял его быть со мной таким жестоким!"
  
  Чэн Тяньэнь улыбнулся, сказал: "Кэ Сяожоу, есть что сказать, говори, дай этой женщине надежду! Иначе она может сброситься с крыши... Тогда я тебя тоже сброшу!"
  
  Кэ Сяожоу взвизгнул, прикрыл ладонями уши, выглядел страшно испуганным. Закрыл глаза и закричал: "У Лян Шэна нет никакой лейкемии! Это Лу Вэньцзюань даёт ему лекарства, из-за которых он находится без сознания!"
  
  "А? Что ты сказал?" Я изумлённо посмотрела на Кэ Сяожоу.
  
  Кэ Сяожоу продолжал: "Лу Вэньцзюань директор больницы, естественно, захотел, сказал, что Лян Шэн чем-то болен, значит болен! Он пичкает его транквилизаторами!"
  
  "Не может быть! Зачем ему вредить Лян Шэну? Ты врёшь!" Я смотрела на Кэ Сяожоу, однако, ждала, что это правда. По крайней мере, в этом случае Лян Шэн не находится на краю могилы.
  
  Кэ Сяожоу холодно усмехнулся: "Другим об этом не известно, но могу ли я не знать? Если бы Лу Вэньцзюань не обманул моего доверия, я бы не рассказал вам!"
  
  Чэн Тяньэнь с большим интересом посмотрел на сделавшего интригующую паузу Кэ Сяожоу, повернулся ко мне. "Цзян Шэн, Кэ Сяожоу рассказал мне огромный секрет о Лян Шэне и Лу Вэньцзюане".
  
  
  Я посмотрела на Чэн Тяньэня, на синий отблеск в его чёрных значках. Он рассмеялся: "Этот Лу Вэньцзюань ещё более непрост по сравнению со мной! Болван Кэ Сяожоу не сможет объяснить ясно! Я расскажу тебе!"
  
  Потом уголки его губ слегка изогнулись, он улыбнулся: " Лу Вэньцзюань сказал, что Лян Шэн болен, чтобы заставить вас проверить совместимость костного мозга... Вы бы выяснили, что между вами нет кровного родства! Потом у тебя и Лян Шэна непременно взыграют чувства. Это сделает Лян Шэна темой для пересудов. Так высоко ценящий его Чжоу Му из-за этого скандала с инцестом, перестанет поддерживать Лян Шэна... Конечно, между вами нет кровной связи! Речи и не может идти об инцесте, но, к сожалению, вы более десяти лет были братом и сестрой!"
  
  Я удивлённо смотрела на Чэн Тяньэня: "Как ты можешь это знать? Почему Лу Вэньцзюань настолько ненавидит Лян Шэна?"
  
  Кэ Сяожоу сорвался на крик: "Из-за того что между Лу Вэньцзюанем и Лян Шэном есть тайная кровная связь".
  
  В прошлом Чжоу Му преследовал младшую тётку Чэн Тянью, родную мать Лян Шэна. Но она не обращала внимания на такого рода плейбоя! Поэтому Чжоу Му её изнасиловал. А она к несчастью забеременела! Потом на втором месяце беременности вышла замуж за мужчину, которого любила, за Цзян Лянчжи!
  
  Естественно, об этом дело было известно только в семье Чжоу, а также знал дедушка семьи Чэн! Этим ребёнком оказался Лян Шэн!" - Рассказав это, Кэ Сяожоу посмотрел на меня.
  
  Продолжил надрывать голос: "Что касается ненависти Лу Вэньцзюань к Лян Шэну. С одной стороны, после возвращения Лян Шэн может претендовать на собственность Чжоу Му. С другой, хоть Чжоу Му и бабник, но очень любил маму Лян Шэна, поэтому обидел свою жену от первого брака, доведя её до депрессии и смерти.
  
  Ненависть из-за матери, из-за имущества, Лу Вэньцзюань не может быть в ладах с Лян Шэном. К сожалению, Лян Шэн этого не знает! Так как Чжоу Му вынужден скрываться за границей, Лу Вэньцзюань осмелился на такие действия!"
  
  Я испуганно смотрела на Кэ Сяожоу, всё время прокручивая его слова в голове. Оказывается, я и Лян Шэн, в самом деле, игрушки в руках Небес.
  
  Чэн Тяньэнь приблизился ко мне, улыбнулся, чёрные зрачки свирепо блеснули. Он произнёс: "Цзян Шэн, у меня есть предчувствие, что удивительное ещё впереди! Я преклоняюсь перед Лу Вэньцзюанем... Если бы он не вызвал недовольства Кэ Сяожоу своим "неуважением к женщине", кто бы мог узнать обо всём этом? Даже не знаю!"
  
  Он крепко сжал мой подбородок, сказал: "Цзян Шэн, знаешь, каков следующий шаг?" - Потом улыбнулся: "Мы с Лу Вэньцзюанем тебя, Лян Шэна и моего уважаемого братца Тянью стравим вместе!"
  
  Усмехнулся: "Заставим вас барахтаться изо всех сил!"
  
  Когда он сказал это, на небо спустилась мгла.
  
  Спустилась мгла.
  
  
  Эпилог.
  
  Чэн Тянью: путешествие в одиночку.
  
  На небо спустилась глубокая мгла. Сейчас за окном сплошной туман, так же и мои чувства в настоящий момент - утратившая контроль неопределённость.
  
  В поезде пассажиры, у каждого своя долгая история, как и у меня на лице начертано беспокойство и волнение за кого-то. Передо мной сидит маленькая барышня лет семи-восьми. Чистый смех в маминых объятиях, подмигивает моему хмурому лицу.
  
  
  Цзян Шэн, я снова вспомнил тебя. Какой ты была в этом возрасте? Измазанные глиной ступни, зола по всему лицу? Похожа на сурка? Жаль, что я не принимал участие в твоих забавах детства. Вдруг ужасно позавидовал Лян Шэну, он наверняка помнит тебя во всех возрастах.
  
  А я нет.
  
  Это настолько заслуженно, что я даже порадовался за тебя, когда пришла СМС от Нин Синь, что Лян Шэн... вопреки ожиданиям, не связан с тобой по крови. О таком результате, наверное, ты даже не мечтала в прошлом. Возможно, я постараюсь придумать лучший вариант для тебя, меня и его.
  
  
  Помнишь, когда-то я рассказывал тебе историю?
  
  Много-много лет назад один маленький поросёнок сидел на краю дороги и плакал.
  
  Прости. Думаю, я не смогу забрать его домой, дать ему крышу над головой, чтобы защитить его от дождей и бурь. Прости. Полагаю, у меня не будет возможности каждый день кормить его вкусной едой, чтобы он вырос гладким и тучным. Прости. Но, похоже, я не смогу защищать его всю жизнь, вечно радовать его, чтобы он не грустил и не плакал.
  
  Прости. Я не смогу вечно быть с ним, не смогу держать его за поросячьи копытца. Прости. В итоге я сам потерялся на распутье. Ради него я тоже стал большим поросёнком... но нет способа навсегда остаться с ним. Если мясник занесёт над ним нож, я не смогу преградить ему дорогу... Прости, любимый поросёнок, я не могу всю жизнь защищать тебя...
  
  
  Сейчас в вагоне поезда звучит песня, от которой колет горло. Неосознанно повторяю за ней слова перед маленькой девочкой, очень маленькой. Она смотрит на меня, зарывшись головой в мамины объятия, смотрит, как я по-дурацки бормочу про себя...
  
  
  Хочешь, расскажу тебе забавную историю.
  ............
  Я думаю, он более подходящий для тебя мужчина.
  Нехватка нежности стала элегантным здравомыслием.
  Если я отступлю на позиции хорошего друга,
  Тебе не нужно будет испытывать трудности, подстраиваясь.
  Так сильно люблю, что готов отказаться от тебя. Лети туда, где счастье.
  Очень сильно тебя люблю. Если ты найдёшь любовь, я буду спокоен.
  Вижу, как он идёт к тебе. Такая прекрасная картина.
  Если заплачу, то лишь от восхищения.
  На земле двум людям очень трудно встретиться.
  Не став твоим возлюбленным, я всё равно взволнован.
  Люблю тебя так сильно, что согласен отпустить. Лети к счастью.
  Очень сильно люблю тебя. Если у тебя будет любовь, тогда я спокоен.
  
  Когда закончил напевать, девочка спросила: "Дядя, что ты только что бормотал? Почему ты плачешь?"
  
  "А? Дядя пел песню. В глаза попал песок, поэтому слёзы".
  
  "Дядя, как называется эта песня?"
  
  Я посмотрел на красивую девочку передо мной, чистый взгляд, почти как у тебя в прошлом. Тихонько сказал ей и в то же время будто себе самому: "Она называется "Люблю тебя так сильно".
  
  
  Э...
  
  Проклятье!
  
  Так сильно люблю тебя!
Оценка: 7.00*3  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"