К Оливеру Кромвелю и Английской революции у меня с самого начала было довольно неоднозначное отношение. Помнится, в школе на уроках новой истории мне внушали, что Кромвель герой, человек передовых взглядов, благополучно свергнувший монархию и установивший в стране протекторат. Какое-то время я считал, что это очень хорошо и Кромвель - действительно герой. Но, когда года через два прочитал роман Александра Дюма "Двадцать лет спустя", где мои любимые герои - мушкетеры во главе с Д"Артаньяном пытаются спасти (и, конечно же, безуспешно) английского короля Карла I из рук этого новоявленного диктатора, мое отношение к Кромвелю резко поменялось.
И вот сегодня, спустя сорок с лишним лет, мне снова довелось встретиться с этим довольно-таки неоднозначным историческим персонажем.
Знаменитый английский поэт-сатирик эпохи Реставрации Сэмюэл Батлер (1612 - 1680) к Кромвелю, как, впрочем, и многие его современники, относился крайне отрицательно. Хочу предложить вашему вниманию две баллады этого поэта, где в резко сатирической форме выведен не только Кромвель, но и некоторые его собратья по оружию. От комментариев на этот раз воздержусь, скажу лишь одно: оба этих произведения на русском публикуются впервые, поэтому, я надеюсь, заинтересуют не только любителей английской поэзии, но, возможно, и некоторых историков, интересующихся Кромвелем и проводимой им политикой.
Баллада
в двух частях
предположительно
об Оливере Кромвеле
Часть I
Эй, люди, все скорей ко мне!
И будьте здесь как дома.
Сейчас начну
Я быль одну,
Что вряд ли вам знакома.
О жутком монстре мой рассказ,
У нас такие редки -
В счёт не идёт
Ни дикий кот,
Ни львы, ни тигры в клетке.
Вот вы уже раскрыли рты,
Забыв в одно мгновенье
И балаган,
И пляс цыган,
И все увеселенья.
Итак, имел чувырло он
Большое, словно блюдо,
И крупный нос,
Что, как утес,
На треть торчал оттуда.
Два окуляра с двух сторон,
Что очень мало схожи
Промеж собой,
И над губой
Усищи, словно вожжи.
А на челе его росли
Невиданные кущи -
Я, ей же ей,
Не знал бровей
Развесистей и гуще!
Но черепушки не имел
(Глаза мне врать не станут!),
И мозг его
Скорей всего
Лишь кожей был обтянут.
Взамен ушей вдоль головы
Две кожаных полоски,
А может быть,
Чтобы не мыть,
Он прятал их в причёске.
Немного ниже пролегла
От уха и до уха
Стальная пасть,
Чтоб лопать всласть,
Отращивая брюхо.
На подбородке жёсткий пук,
Шершавей, чем дерюга, -
Как у козла,
С кем вёл дела
И признавал за друга.
Имея зубы-жернова
И, словно пропасть, глотку,
Он так жевал
Любой металл,
Как ты жуёшь шарлотку.
К тому же был огромный хвост
У монстра в арсенале,
И по хвосту
Все за версту
Бродягу узнавали.
Часть II
Был ведьмой этот зверь зачат
От некоего беса
(Что, говорят,
Был жуткий фат,
Кутила и повеса).
Когда явился он на свет,
Визжали исступлённо
Все свиньи, враз
Войдя в экстаз,
И каркали вороны.
Он был рождён под шум дождя
И ветра завыванье,
Под хохот сов,
Рычанье псов
И жеребячье ржанье.
Наружу выбравшись едва,
Он отрыгнул (по слуху)
И вдруг схватил
Что было сил
За горло повитуху.
Скакнул к стене и по гвоздям,
Карабкаясь всё выше
По шляпкам их,
В единый миг
Долез до самой крыши.
Все, кто там был, раскрыли рты,
На эти шутки глядя,
Меж тем, как тот
Сквозь дымоход
Исчез в дыму и смраде.
И вот наш край подобен стал
Безжизненной пустыне,
Поскольку страх
В людских сердцах
Тот монстр рождал отныне.
Но раз старуху встретил он,
Что белой ведьмой звали,
И та смогла
Исчадье зла
Укрыть в своём подвале.
Она кропила стервеца
То серой, то селитрой,
А когти лап,
Как эскулап,
Поудаляла бритвой.
И в результате этих мер
Он стал смирней бульдога
И на спине
Её вполне
Мог покатать немного.
Для удовольствия толпы
Та ведьма на досуге
Его не раз
Всем напоказ
Водила по округе.
А ныне в Лондон прибыл он
В особенном вольере,
Где на Флит-стрит
Его узрит
Любой нетвёрдый в вере.
Так пусть парламент и король
Живут, как прежде, в мире,
И пусть придёт
Войне исход,
Как и моей сатире.
Баллада о парламенте,
который совещался о том,
чтобы сделать Кромвеля королем*
Заполнив тесный зал,
Парламент заседал,
Чтоб Кромвель на английский трон взошёл.
Но не родишь птенца
Из тухлого яйца,
А выйдет лишь обман и произвол.
Глупей, чем эта блажь,
Заставить тетку Мадж
На Троицу березкой стать на час,
А Мэрион пока
Вам наварить пивка,
И двух Уэльских принцев - спеть для вас**.
Но Прайд***, сидевший там,
Был дерзок и упрям -
До пят в коровьи шкуры разодет,
Он был давно готов,
Не тратя лишних слов,
Служить монарху, обнажив стилет.
Ведь умникам с руки,
Чтоб всюду простаки
Таскались вслед за ними по пятам.
О том гласит молва,
Что часто не права,
Но может и сюрприз подсунуть нам.
А Стрикленд**** вам знаком,
Что со своим сынком
Был также королю готов служить?
Но не богат улов
От двух пустых голов,
И им пришлось слегка умерить прыть.
Но в этот раз на суд
Явился Хонивуд*****,
Такой же, как они, дегенерат,
Чтоб в тройку козырей
Втереться поскорей,
И так был явлен в свет протекторат.
______________________
*В этой балладе говорится о самозваном парламенте, обсуждавшем вопрос о короле Оливере и просившем принять этот титул Кромвеля, который, отклонив его из страха перед республиканскими фанатиками из своей партии, провозгласил себя "лордом-протектором"(Примечание д-ра Сэмюэла Джонсона к изданию 1800 г. \"The works of the poets of Great Britain and Ireland\").
**Автор имеет в виду жену Кромвеля и трех его детей: дочь Мэри и двух сыновей - Генри и Ричарда. В этой строфе обыгрывается также ежегодно отмечаемый в Англии День Святой Троицы с её неизменными атрибутами: майским деревом и знаменитым троицким элем.
***Томас Прайд - полковник пехотного полка, который в 1648 г. со словами: "Я делаю это по праву меча!" провел чистку парламента (т.н. Прайдова чистка).
****Уолтер Стрикленд - член парламента, входивший в ту его часть (т.н. Охвостье), где сгруппировались все депутаты-пресвитерианцы, настроенные против армии.
*****Томас Хонивуд - участник гражданской войны (1642 - 1651), впоследствии член парламента. Назначен членом комиссии, судившей Карла I, но на суд не явился.