When Morgoth in that day of doom
had slain the Trees and filled with gloom
the shining land of Valinor,
there Fлanor and his sons then swore
the mighty oath upon the hill 1660
of tower-crownйd Tыn, that still
wrought wars and sorrow in the world.
From darkling seas the fogs unfurled
their blinding shadows grey and cold
where Glingal once had bloomed with gold 1665
and Belthil bore its silver flowers.
The mists were mantled round the towers
of the Elves" white city by the sea.
There countless torches fitfully
did start and twinkle, as the Gnomes 1670
were gathered to their fading homes,
and thronged the long and winding stair
that led to the wide echoing square.

There Fлanor mourned his jewels divine,
the Silmarils he made. Like wine 1675
his wild and potent words them fill;
a great host hearkens deathly still.
But all he said both wild and wise,
half truth and half the fruit of lies
that Morgoth sowed in Valinor, 1680
in other songs and other lore
recorded is. He bade them flee
from lands divine, to cross the sea,
the pathless plains, the perilous shores
where ice-infested water roars; 1685
to follow Morgoth to the unlit earth
leaving their dwellings and olden mirth;
to go back to the Outer Lands
to wars and weeping. There their hands
they joined in vows, those kinsmen seven, 1690
swearing beneath the stars of Heaven,
by Varda the Holy that them wrought
and set them in the deeps to flame.
Timbrenting"s holy height they name,
whereon are built the timeless halls 1695
of Manwл Lord of Gods. Who calls
these names in witness may not break
his oath, though earth and heaven shake.
Curufin, Celegorm the fair,
Damrod and Dнriel were there, 1700
and Cranthir dark, and Maedhros tall
whom after torment should befall,
and Maglor the mighty who like the sea
with deep voice sings yet mournfully.
"Be he friend or foe, or seed defiled 1705
of Morgoth Bauglir, or mortal child
that in after days on earth shall dwell,
no law, nor love, nor league of hell,
not might of Gods, not moveless fate
shall him defend from wrath and hate 1710
of the sons of Fлanor, who takes or steals
or finding keeps the Silmarils,
the thrice-enchanted globes of light 
that shine until the final night."

The wars and wandering of the Gnomes 1715
this tale tells not. Far from their homes
they fought and laboured in the North.
Fingon daring alone went forth
and sought for Maedhros where he hung;
in torment terrible he swung, 1720
his wrist in band of forgйd steel,
from a sheer precipice where reel
the dizzy senses staring down
from Thangorodrim"s stony crown.
The song of Fingon Elves yet sing, 1725
captain of armies, Gnomish king,
who fell at last in flame of swords
with his white banners and his lords.
They sing how Maedhros free he set,
and stayed the feud that slumbered yet 1730
between the children proud of Finn.
Then joined once more they hemmed him in,
even great Morgoth, and their host
beleaguered Angband, till they boast
no Orc nor demon ever dare 1735
their leaguer break or past them fare.
Then days of solace woke on earth
beneath the new-lit sun, and mirth
was heard in the Great Lands where Men, 
a young race, spread and wandered then. 1740
That was the time that songs do call
the Siege of Angband, when like a wall
the Gnomish swords did fence the earth
from Morgoth"s ruin, a time of birth,
of blossoming, of flowers, of growth; 1745
but still there held the deathless oath,
and still the Silmarils were deep
in Angband"s darkly-dolven keep.

An end there came, when fortune turned,
and fires of Morgoth"s vengeance burned, 1750
and all the might which he prepared 
in secret in his fastness flared
and poured across the Thirsty Plain;
and armies black were in his train.
The leaguer of Angband Morgoth broke; 1755
his enemies in fire and smoke
were scattered, and the Orcs there slew
and slew, until the blood like dew
dripped from each cruel and crooked blade.
Then Barahir the bold did aid 1760
with mighty spear, with shield and men,
Felagund wounded. To the fen
escaping, there they bound their troth,
and Felagund deeply swore an oath
of friendship to his kin and seed, 1765
of love and succour in time of need.
But there of Finrod"s children four
were Angrod slain and proud Egnor.
Felagund and Orodreth then
gathered the remnant of their men, 1770
their maidens and their children fair;
forsaking war they made their lair
and cavernous hold far in the south.
On Narog"s towering bank its mouth
was opened, which they hid and veiled, 1775
and mighty doors that unassailed
till Tъrin"s day stood vast and grim,
they built by trees o"ershadowed dim.
And with them dwelt a long time there
Curufin, and Celegorm the fair; 1780
and a mighty folk grew neath their hands
in Narog"s secret halls and lands.

Thus Felagund in Nargothrond
still reigned, a hidden king whose bond
was sworn to Barahir the bold. 1785
And now his son through forests cold
wandered alone as in a dream.
Esgalduin"s dark and shrouded stream
he followed, till its waters frore
were joined to Sirion, Sirion hoar, 1790
pale silver water wide and free
rolling in splendour to the sea.
Now Beren came unto the pools,
wide shallow meres where Sirion cools
his gathered tide beneath the stars, 1795
ere chafed and sundered by the bars
of reedy banks a mighty fen
he feeds and drenches, plunging then
into vast caverns underground,
where many miles his way is wound. 1800
Umboth-Muilin, Twilight Meres,
those great wide waters grey as tears
the Elves then named. Through driving rain
from thence across the Guarded Plain
the Hills of the Hunters Beren saw 1805
with bare tops bitten bleak and raw
by western winds; but in the mist
of streaming rains that flashed and hissed
into the meres he knew there lay
beneath those hills the cloven way 1810
of Narog, and the watchful halls
of Felagund beside the falls
of Ingwil tumbling from the wold.
An everlasting watch they hold,
the Gnomes of Nargothrond renowned, 1815
and every hill is tower-crowned,
where wardens sleepless peer and gaze
guarding the plain and all the ways
"tween Narog swift and Sirion pale;
and archers whose arrows never fail 1820
there range the woods, and secret kill
all who creep thither against their will.
Yet now he thrusts into that land
bearing the gleaming ring on hand
of Felagund, and oft doth cry: 1825
"Here comes no wandering Orc or spy,
but Beren son of Barahir,
who once to Felagund was dear."
So ere he reached the eastward shore
of Narog, that doth foam and roar 1830
o"er boulders black, those archers green
came round him. When the ring was seen
they bowed before him, though his plight
was poor and beggarly. Then by night
they led him northward, for no ford 1835
nor bridge was built where Narog poured
before the gates of Nargothrond,
and friend nor foe might pass beyond.
To northward, where that stream yet young
more slender flowed, below the tongue 1840
of foam-splashed land that Ginglith pens 
when her brief golden torrent ends
and joins the Narog, there they wade.
Now swiftest journey thence they made
to Nargothrond"s sheer terraces 1845
and dim gigantic palaces.
They came beneath a sickle moon
to doors there darkly hung and hewn
with posts and lintels of ponderous stone
and timbers huge. Now open thrown 1850
were gaping gates, and in they strode
where Felagund on throne abode.

Fair were the words of Narog"s king
to Beren, and his wandering
and all his feuds and bitter wars 1855
recounted soon. Behind closed doors
they sat, while Beren told his tale
of Doriath; and words him fail
recalling Lъthien dancing fair
with wild white roses in her hair, 1860
recalling her elven voice that rung
while stars in twilight round her hung.
He spake of Thingol"s marvelous halls
by enchantment lit, where fountain falls
and ever the nightingale doth sing 1865
to Melian and to her king.
The quest he told that Thingol laid
in scorn on him; how for love of maid
more fair than ever was born to Men,
of Tinъviel, of Lъthien, 1870
he must essay the burning waste,
and doubtless death and torment taste.
This Felagund in wonder heard, 
and heavily spake at last this word:
"It seems that Thingol doth desire 1875
thy death. The everlasting fire
of those enchanted jewels all know
is cursed with an oath of endless woe,
and Fлanor"s sons alone by right
are lords and masters of their light. 1880
He cannot hope within his hoard
to keep this gem, nor is he lord
of all the folk in Elfinesse.
And yet thou saist for nothing less
can thy return to Doriath 1885
be purchased? Many a dreadful path
in sooth there lies before thy feet -
and after Morgoth, still a fleet
untiring hate, as I know well,
would hunt thee from heaven unto hell. 1890
Fлanor"s sons would, if they could, 
slay thee ere ever thou reached his wood
or laid in Thingol"s lap that fire,
or gained at least thy sweet desire.
Lo! Celegorm and Curufin 1895
dwell this very realm within,
and even though I, Finrod"s son,
am King, a mighty power have won,
and many of their own folk lead.
Friendship to me in every need 1900
they have yet shown, but much I fear
that to Beren son of Barahir
mercy or love they will not show
if once thy dreadful quest they know."

True words he spake, for when the king 1905
to all his people told this thing,
and spake of the oath to Barahir, 
and how that mortal shield and spear
had saved them from Morgoth and from woe
on Northern battlefields long ago, 1910
then many were kindled in their hearts
once more to battle. But up there starts
amid the throng, and loudly cries
for hearing, one with flaming eyes,
proud Celegorm with flaming hair 1915
and shining sword. Then all men stare
upon his stern unyielding face,
and a great hush falls upon that place.

"Be he friend or foe, or demon wild
of Morgoth, Elf or mortal child, 1920
or any that here on earth may dwell,
no law, no love, no league of hell,
no might of Gods, no binding spell
shall him defend from hatred fell
of the sons of Fлanor, whoso take or steal 1925
or finding keep a Silmaril.
These we alone do claim by right,
our thrice-enchanted jewels bright."

Many wild and potent words he spoke,
and as before in Tыn awoke 1930
his father"s voice their hearts to fire,
so now dark fear and brooding ire
he cast on them, foreboding war
of friend with friend; and pools of gore
their minds imagined lying red 1935
in Nargothrond about the dead
did Narog"s host with Beren go;
or haply battle, ruin and woe
in Doriath where great Thingol reigned,
if Fлanor"s fatal jewel he gained. 1940
And even such as were most true
to Felagund his oath did rue,
and thought with terror and despair
of seeking Morgoth in his lair
with force or guile. This Curufin 1945
when his brother ceased did then begin
more to impress upon their minds;
and such a spell he on them binds
that never again till Tъrin"s day
would Gnome of Narog in array 1950
of open battle go to war.
With secrecy, ambush, spies and lore
of wizardry, with silent leaguer
of wild things wary, watchful, eager,
of phantom hunters, venomed darts, 1955
and unseen stealthy creeping arts,
with padding hatred that its prey
with feet of velvet all the day
followed remorseless out of sight
and slew it unawares at night - 1960
thus they defended Nargothrond,
forgetting kin and solemn bond
for dread of Morgoth that the art
of Curufin set within their heart.

So they would not that angry day 1965
King Felagund their lord obey,
but sullen murmured that Finrod 
nor yet his son were as a god.
Then Felagund took off his crown
and at his feet he cast it down, 1970
the silver helm of Nargothrond:
"Yours ye may break, but I my bond
must keep, and kingdom here forsake.
If hearts were here that did not quake,
or that to Finrod"s son were true, 1975
then I at least should find a few
to go with me, not like a poor
rejected beggar scorn endure,
turned from my gates to leave my town,
my people, and my realm and crown!" 1980

Hearing these words there swiftly stood 
beside him ten tried warriors good,
men of his house who had ever fought
wherever his banners had been brought.
One stooped and lifted up his crown, 1985
and said: "O king, to leave this town
is now our fate, but not to lose
thy rightful lordship. Thou shalt choose
one to be steward in thy stead."
Then Felagund upon the head 1990
of Orodreth set it: "Brother mine,
till I return this crown is thine."
Then Celegorm no more would stay,
and Curufin smiled and turned away.


Когда час роковой судьбы пробил,
И Моргот злобой Древа погубил,
Упала тень на светлый Валинор,
И вместе с сыновьями Феанор
Для клятвы поднялся на холм зеленый,
Что крепостью увенчан, как короной,
И нерушимый свой принес обет,
На скорбь и войны обрекая свет.
Из сумрачных морей пришли туманы,
Холодной тенью серой и пространной
Легли они у белоснежных башен
И над землею воцарились, где однажды
Глингал  расцвел, весь в золото одет,
И Белтил нес серебряный свой цвет.
Бессчетно факелы в тумане том мерцали,
Как будто Гномы средь пещер своих шагали,
По лестницам , что вились вкруг холма
К широкой площади стремилася толпа.

Где Феанор от горя вне себя
Свое творение оплакивал любя,
Трех драгоценных Сильмарилов свет,
Которым в мире повторенья нет.
Всех увлекали, опьяняя без вина,
Его безумные и страстные слова.
И тишина на площади стояла.
В речах горячих мудрости немало,
Но правда с ложью смешана равно.
Так Морготом посеянное зло
Дало плоды на Валинора землях,
В других сказаньях и других легендах
О том записано. А ныне Феанор
Бежать всех звал из-за кольца Пелор
Через моря , ревущие штормами,
К опасным берегам, кишащим льдами,
За Морготом в погоне дом забыть
И в крае сумеречном войны возродить.
Семь братьев крепко за руки взялись
Под звездным небом дерзко поклялись,
Призвав в свидетели той клятвы под конец
Снега Тимбрентинга, где Манвэ был дворец,
И Королеву звезд , чьей волею горят
Огни созвездий, в глубине небес паря.
Скрепленный же свидетельством таким
Обет теперь навеки нерушим.
То были - Куруфин, кто в ремесле стяжал успех,
Амрод и Амрас, меньшие из всех,
Угрюмый Карантир, Прекрасный Келегорм,
Маэдрос , что в своей судьбе потом
Познал немало мук, и Маглор, чей
Своею силой выделялся средь речей
Глубокий голос, только с той поры
Печалью песни все его полны.
"Будь он друг или враг ,существо искаженное
  Морготом Бауглиром или рожденное
   Дитя народа, чье время грядет,
  Ни закон , ни любовь и ничто не спасет,
  Ни могущество Валар, ни адская рать
   У судьбы поперек не посмеют стоять,
   От сынов Феанора не защитит,
   Ни того, кто случайно нашел и хранит,
   Ни того, кто без всякого умысла взял,
   Ни того, кто корыстно и подло украл
   Сильмариллов триаду, что светом горя,
   Мрак ночи разгонят сиянием дня."
 

О первых битвах и походе долгом
Мы ничего здесь не расскажем толком.
Известно, что от их домов далеко
Сражались эльфы с Севером жестоко.
К твердыне Моргота всех ближе подобрался
Лишь Фингон, что не зря Отважным звался,
И среди мрачных и отвесных скал
Маэдроса с трудом он отыскал,
Тот за запястье был к скале прикован
Стальным браслетом , и металл, что заколдован,
Надежно узника объятием своим
Держал над пропастью, где пик Тангородрим.
И до сих  пор о Фингоне поют,
Хвалу ему в балладах воздают.
Король, что храбро вел дружины в бой,
В огне мечей пал  битвы роковой
Под стягом белым с Верными своими,
Навеки славой обессмертив имя.
И все же чаще вспоминают о другом,
Как был Маэдрос Фингоном спасен,
Как  он семей вражду остановил,
И Финвэ гордых внуков примирил.
Затем сумел объединить он эльфов силу,
И рати Моргота она превосходила,
Ангбанда мрачная осаждена  твердыня,
Гордились эльфы, что никто отныне
Ни орк, ни демон  не сумеет их сломить,
Иль за рубеж осадный выходить.
Настали дни и новое светило
Своим сияньем земли пробудило,
За юным солнцем следом, в свой черед,
Пришел и молодой Людей народ.
Осадою Ангбанда названа
Та светлая и мирная пора,
Когда мечей могучих частокол
Барьер стальной на Севере возвел.
То было время роста и рожденья,
Цветов , любви ,покоя обретенье.
Пока бессмертный проклятый обет
Безмолствовал. И прятали свой свет,
Сокрыты глубоко недоброй силой
Средь смрадной тьмы Ангбанда ,Сильмарилы.

Но у всего на свете есть свой срок,
Судьба лукава , переменчив рок.
И мщения огонь, что тихо тлел,
На волю вырвался и к небесам взлетел.
Немало тайных смертоносных сил
Средь подземелий Моргот накопил.
По Степи Выжженной лились они потоком,
Все на пути сжигая в пламени жестоком.
А следом орков черные полки
Разили всех, кто не бежал от их руки.
И кровь росой с клинков кривых стекала,
 Дождем ужасным пепелище орошала.
Мог  Моргот мщением доволен  быть своим
Снята осада, враг рассеян, словно дым.
Был Фелагунд изранен в битве той.
Отважный Барахир отряд направил свой
Ему на помощь, где среди болот
Неспешно Серех голубой течет.
И сила копий, мужество сердец
Предотвратили гибельный конец.
Спасенный Фелагунд тогда всерьез
Беора внуку свой обет принес,
Что помощь у него найдет всегда
Любой в семье , когда придет нужда.
В жестоком пламени недолгой той войны
Сражались вчетвером Финарфина сыны,
Двоих судьбы настигнул приговор,
Пал в битве Ангрод и с ним вместе Аэгнор.
Ородрет с Фелагундом воинов их
Собрали, всех, оставшихся в живых,
Детей и женщин, обездоленных войной,
К пещерам тайным увели они с собой,
Уйдя далеко к югу, в те края,
Где Нарога вода бежит , бурля,
Через пороги и волной шумит.
Под горными хребтами был прорыт
Хранимый тщательно в секрете тайный вход,
И створки мощные навешаны  ворот.
Из бревен сложены мрачны и неприступны
Врагу любому были недоступны
Ворота те, и простояв немало дней,
Сдались лишь из-за Турина затей.
Пока же города покой они хранили,
Где времени немало вместе жили
Искусный Куруфин и Келегорм Прекрасный.
Стараниями их, чтоб войны опасность
В пещеры Нарога беды не принесла,
Дружина сильных воинов росла.

Так Фелагунд, сокрывшись среди скал,
Свою столицу в Нарготронде основал,
В безмолвьи тайном мирно он царил
И клятвы Барахиру не забыл.
А ныне сын отважного отца
Брел одиноко сквозь холодные леса.
Эсгалдуина тенью скрытый ток
Покинул Берен лишь, когда поток
Течение свое соединил
С могучим Сирионом, что катил,
Седые гребни разбросав свободно,
Волну свою к морским далеким водам.
И вышел Берен к заводям широким,
Где по озерам разливаясь неглубоким,
Река средь тростников свой бег смиряет
И звезд сиянье ночью отражает,
Обильно влагою питая берега,
И орошая топкие луга.
Вернувшись снова в русло, Сирион
Уже не блещет ярким серебром,
На много миль,  среди пещер укрыт,
Он в тайне к морю долгий бег стремит.
Умборт Муилин, Полусветные озера,
Туманом серым, как заплаканные взоры,
Подернуты ,лежали средь равнин ,
Путь Берена привел теперь и к ним.
Дождя потоком небеса струились,
Но все же странника глазам открылись
Холмы Охотников, чьи голые вершины
Виднелись за Хранимою Равниной,
Сквозь шелестящий струями туман,
Сырым открыты западным ветрам.
У их подножья Нарог прорезает
Ущельем русло и в него впадает
С нагорий Ингвил бурным водопадом.
Пещеры  Фелагунда скрыты  рядом,
И Нарготронд прославленный бессменно
Хранили стражи бдительно и верно.
С вершин холмов, где башни часовых,
Открыты были взорам острым их
Лесная даль, дороги и равнина
Меж Нарога порожистой стремниной
И Сирионом светлым. Смерть найдет
От метких стрел, кто нежеланным здесь пройдет.
Но Берен шел, и не таясь нимало,
Вверх поднял руку, где кольцо сияло,
И не один раз громко крикнул он:
"Не орк бродячий я и не шпион!
 Но Барахира сын, мне имя Берен,
Король отцу быть обещался в дружбе верен!"
И до того, как Берена дорога
Достигла Нарога восточного порога,
Бесшумно стражи в одеянии в зеленом,
Там ,где поток ревущий камень черный
Издревле в клочья пенные дробит,
Из леса вышли,и хотя был вид
У Берена не княжеский совсем,
Кольцо увидев, поклонились, а затем
На север ночью повели глубокой.
Там, где  ворота Нарготронда над потоком,
Мост не построен, брода не найти
Врагу иль другу равно не пройти.
Но в стороне полночной Нарог буйный
Свой бег еще смиряет многоструйный,
В истоке узок,  где златой Глинглит
У пенных заводей течение струит
И с Нарога водой соединяет,
Надежный брод чрез реку пролегает.
И там на берег перейдя другой,
Ускорил шаг свой Берена конвой.
Недолго путь для них теперь лежал
К террасам города среди отвесных скал,
К дворцам в тени стоявшим величаво.
Они пришли, когда луна всплывала
Разрезав ночи мрак своим серпом,
И темный осветив ворот проем.
Скрип громкий и пронзительный раздался,
Когда тяжелый створ их открывался,
Массивных бревен  многие ряды
Гранитной перемычкой скреплены.
Вот наконец открылся настеж вход,
И Фелагунд на троне гостя ждет.


Приветным было слово короля,
 Какая  горькая  опасная стезя
Досталась Берену , подробно здесь известно.
Но за закрытыми дверями Берен честно
Поведал, как в Дориат он пришел
И неожиданно любовь свою нашел.
Вот только слов, чтоб описать, как танцевала
Волшебно Лютиэн, порой не доставало.
Он вспоминал ее в дориатских лесах
С цветами дикой розы в волосах,
Как голос девы песнями звенел
И к небу,звездами мерцавшему, летел.
О Тингола пещерах рассказал,
Их чудесах, чему свидетель Берен стал,
О залах, где без солнца день царит,
Искристых водах, что фонтанов ряд струит,
Как среди камня соловьиный хор поет
Прекрасной Мелиан и королю ее.
И наконец решился изложить 
Условье Тингола: за право полюбить
Прекраснейшую деву, что была
Средь эльфов или смертных рождена,
Пройти жесткое он должен испытанье,
Смерть верную найдя и вкус  старданья.
Был  Фелагунд немало удивлен,
С печалью тяжкой так ответил он:
" Мне кажется, что Тингол в самом деле
   Желанье твоей гибели лелеет.
Ведь Сильмарилов пламень негасимый
С проклятьем связан, с клятвой нерушимой
Бед и несчастий полчища призвать
В судьбу того, кто их посмеет взять.
И лишь у Феанора сыновей
Есть право быть владельцами камней.
Но Сильмарил заполучив себе в чертог,
Хранить его едва ли б Тингол смог, 
Хотя бы  жребий судеб так решил,
Чтоб королем  всех эльфов Тингол был.
Но ты не видишь выхода иного,
В Дориат не придешь без камня снова?
По-настоящему опасные дороги
Ложатся с этих пор тебе под ноги.
И даже если победить сумеешь
Ты Моргота и Сильмарилом завладеешь,
Тебе покоя будет не найти,
Не знает ненависть усталости в пути,
Бесшумно, быстро устремиться следом,
Ни под землею не оставит, ни под небом.
Сумеют Феанора сыновья
Во имя клятвы дотянуться до тебя.
И лес Дориата надежно не укроет,
И гнев их  пламенный везде тебя накроет.
Пусть повеление , чтоТинголом дано,
Ты исполнял, им будет все равно.
Теперь послушай! Келегорм и Куруфин
Живут под покровительством моим.
И в  Нарготронде немала их роль,
Хотя Финарфина  я сын  и здесь король.
А воины их собственных дружин
Поддерживают лордов, как один.
В любой нужде была со мной их  дружба,
Но я боюсь,  когда о страшной службе,
Что ты теперь намерен исполнять,
 Они узнают, нам любви не ждать."
И горькой правдой разговор тот стал.
Король перед народом речь держал,
Сказав, как в избавление от бед,
Он Барахиру свой принес обет,
Когда щит княжеский и верное копье
На бранном поле сберегли его.
И многие из слушавших зажглись
Стремлением сражаться. Раздались
 Среди толпы тут возгласы и крик,
Но вдруг умолкли все в единый миг,
Когда , пылая гневными очами,
С осанкой гордою,блистая волосами,
Встал Келегорм, свой обнажая меч,
И зал суровую его услышал речь.
"Будь он друг или враг, демон Моргота злой,
  Человек или эльф, или кто-то другой,
   Кем бы ни был из тех, кто под солнцем живет,
    Ни закон , ни любовь его не спасет,
  Ни могущество Валар, ни адская рать
   У судьбы поперек не посмеют стоять,
   От сынов Феанора не защитит,
   Ни того, кто случайно нашел и хранит,
   Ни того, кто без всякого умысла взял,
   Ни того, кто корыстно и подло украл
   Сильмариллов триаду, что светом горят,
    И нам лишь по праву принадлежат."
   
И многое в безудержной  гордыне
Из Келегорма уст звучало ныне.
Как некогда слова его отца
Зажгли у Туны многие сердца,
Так бедствий и страданий темный страх
Сын поселил и в душах, и в умах,
Друг с другом эльфов предрекал войну,
Уж каждый видел , будто наяву,
Озера крови, груды мертвых тел.
Кто Нарготронда горестный удел
Предотвратит, коль в гибельный поход
Дружина вместе с Береном уйдет,
Ужели с Тинголом придется  воевать,
Когда он станет Сильмарилом обладать?
И даже те, кто всех верней был королю
Теперь раскаялись, что клятву он свою
Принес когда-то, ужасали их пути
Которыми на Моргота идти
Пришлось , призвав бы силу иль обман.
Встал Куруфин, и слов его дурман,
Лишь только брат закончил говорить,
Еще сильней сумел умы смутить.
До Турина прихода с той поры,
Смертельным ужасом пред Морготом полны,
Ворота крепкие захлопнув за собой,
Дружины Нарога не шли в открытый бой.
Засады тайные подходы окружили,
Невидимые лучника разили
Стрелой отравленной, когда ночная тень
Хранила землю, перед тем весь день
Крались за жертвой словно дикий зверь.
И охраняли Нарготронд теперь,
Забыв друзей и родственные чувства.
Так Куруфина принесло плоды искусство.

Для Нарготронда гнева день настал,
Он королю в повиновеньи отказал.
Не слышать Финрод ропота  не мог:
"Не бог Финарфин, да и сын не бог..."
И шлем серебряный , что Нарготронда был короной,
Сорвав с себя, швырнул к подножью трона.
"Коль верность вы нарушили свою,
  В которой присягнули королю,
   То слово данное обязан я сдержать,
Хоть город мне придется покидать.
Когда остались среди вас сердца,
Что преданными будут до конца,
Те, что своею честь дорожат,
И души чьи от страха не дрожат,
Имел надежду бы я спутников найти,
Готовых и на смерть со мной пойти.
И не как нищий презираемый бедняк
Ушел бы я изгнанником во мрак
От мною некогда построенных ворот,
Оставив город, власть и мой народ."
И после слов тех  встали перед ним
Отважных десять,чьей был верностью храним
Финарфина всегда надежно дом,
И рядом с Финродом они к плечу плечом
В сражениях с бесстрашием дрались,
Везде, где стяги королевские вились.
Один из десяти венец поднял
И королю с достоинством сказал:
"Пускай судьба нам город покидать,
  Но прав законных у тебя не отобрать
  Преемника назначить, кто один
  Взамен тебя здесь будет лорд и господин."
И Нарготронда взяв венец , затем
Собственноручно Фелагунд перед народом всем
Ородрета  венчал: " Теперь,брат мой,
Пока не возвращусь, венец сей - твой."
Остаться дольше Келегорм не пожелал,
С усмешкой Куруфин вслед брату прочь шагал.