Скиннер Чарльз Монтгомери. Вокруг реки Делавэр

Призрачный драгун

Гора, что высится на расстоянии мили в южной стороне от Ньюарка, называется Железным Холмом, поскольку богата красной железной рудой, но во времена наступления генерала Хау к ручью Брендивайн*, скорее всего, заслужила свое имя из-за обилия арсенала на ней - тускло блестящих пушек, сверкающих сабель, бликующих на солнце байонетов, - арсенала, что появился вместе с лагерем британцев, разбитым на горе.

После того, как красные мундиры** укрепились здесь, американцами были созданы сторожевые посты, и одна из застав расположилась у церкви на Валлийской Дороге. При первом же обходе караульного обуял сильный страх, потому что в десяти футах от него появилась фигура, с ног до головы закутанная в белый саван, мчащаяся галопом на лошади. Когда караул сменился, солдат поклялся, что больше никогда не встанет на этот пост. Все чувства у него и так на пределе, когда рядом враг во плоти, только врага из могилы еще не хватало! Он лучше сбежит, чем вновь столкнется с этим существом. Его просьбу удовлетворили. Караульный, сменивший его, на рассвете был потревожен стуком копыт и бледной фигурой. Он вскинул ружье и выстрелил, но ему показалось, что в ответ донесся издевательский смех.

Каждую ночь призрачный всадник совершал свой обход, и несколько раз караульные безрезультатно стреляли в него, но ни светлую лошадь, ни бледного всадника ничуть не пугали выстрелы. Пришла ночь, когда на пост должен был заступить старый и недоверчивый капрал, полностью лишенный воображения, и он осмелился принять на себя всю ответственность за караул. Он позаботился, чтобы его ружье было в полной готовности, около полуночи шагнул в тень из лунного света и принялся ждать, прислонив ружье к забору. Через короткое время послышался приближающийся стук копыт. Вопреки своему неверию, капрал почувствовал, как холодок прошел вдоль его позвоночника, стоило ему только увидеть высокую фигуру, напоминавшую Смерть на бледном коне. Но он сбросил шляпу, сжал зубы и неторопливо прицелился. Всадник был уже совсем рядом, когда раздался выстрел; белая фигура распласталась на земле, а напуганная лошадь убыстрила бег. Капрал перемахнул через забор, и, когда он подбежал к призраку и перевернул его, то увидел мертвого британского разведчика. Бесстрашный юноша, понадеявшись на местные деревенские суеверия, ездил по ночам, переодевшись призраком, предостерегая американские патрули не высовывать носа, и заодно примечал, забираясь подальше, силу и расположение войск. Он носил стальную кирасу на теле, но, увы, она не спасла его от капральской пули в голову.

* Битва при Брендивайн произошла 11 сентября 1777 года во времена Войны за Независимость. Английский главнокомандующий генерал Уильям Хау одержал победу над американским ополчением Джорджа Вашингтона.

** Красные мундиры (редкоуты, red coats) - прозвание английских солдат, которые, в большинстве своем, действительно с семнадцатого века носили красные мундиры.

Водяная Расщелина Делавара

Индейское название этих прекрасных мест - Минисинк, "Ушедшая Вода" - совпадает с мнением геологов, что когда-то за Блу-Ридж существовало озеро, и оно прорвалось сквозь холмы именно здесь. Подобная же беда случилась и в Коннектикуте, у горы Холйоук, и в округе Лихай, у Мок-Чанк, и Убежавший Пруд в Нью-Хэмпшире носит свое имя по такому же случаю. Исконные жители, сколько бы плохого о них не говорили, наслаждались красотой природы и часто селились в этих восхитительных местах. В их совет входил вождь Таманенд или Таммани, делавар, чья доблесть и мудрость вознесли его в святые покровители Америки*; знаменитое нью-йоркское общество Таммани названо в его честь. Когда вождь стал немощен и стар, племя оставило его в хижине у Новой Британии, в Пенсильвании, и в одиночестве он попытался заколоть себя, но не смог. Тогда он укрылся листьями, поджег их и так погиб; похоронили его в том же месте. В этом же племени когда-то жила дочь вождя, в память о которой на горе Таммани назван утес - Прыжок Возлюбленной, - потому что она спрыгнул с него и разбилась, когда ее любовь к юному европейцу оказалась безнадежной.

Где-то с другой стороны горы Минси есть серебряный рудник; знание о том, где он, исчезло вместе со смертью отшельника, который чеканил из тамошнего серебра фальшивые, но ценные доллары, и каждую зиму ходил в город, чтобы потратить свое богатство. Во время войны за Независимость Сокол Оран**, тори*** и отступник, беспокоил людей в Делавар-вэлли, и в погоню за ним снарядили отряд колониальных войск. Они настигли его у Расщелины и загнали на отроги горы Таммани, хотя тот сдерживал их, швыряя в них камни. Один из камней попал в солдата; и тот упал с разбитой головой вниз; его кровь оросила подножье утеса. Но, хотя казалось, что Оран ускользнул от своих преследователей, во время бегства его не раз подстрелили, и когда он бросился в чащу, чтобы отдохнуть и перевести дух, встать ему больше было не суждено. Его кости, обглоданные зверьми, треснувшие от пуль, нашли, когда опали листья.

*Таммани,... святой покровитель Америки,... - индейский вождь (годы жизни примерно: 1625 - 1701), который немало поспособствовал добрым отношениям поселенцев в Пенсильвании и индейцев ленапе. В восемнадцатом веке в США о нем сложили немало легенд, и его имя стало одним из образов единения во время и после войны за Независимость.

**Сокол Оран - Оран Джилберт, персонаж исторического романа Роберта Монтгомери Берда "Соколы из Соколиной долины" (1835), глава братьев-мародеров, что симпатизировали тори.

***...тори и отступник... - тори в данном случае зовутся те жители колоний, которые не желали независимости США. Название произошло от консерваторской партии тори в английском парламенте

Невидимый барабанщик

Полковник британской армии Хоуэлл был веселым малым, созданным, чтобы сбивать женщин и девушек с благочестивого пути, но, когда он повстречал неподалеку от Кузнечной Долины милую и добрую дочь фермера Джеретта, мысли о коротеньком развлечении покинули его, так сильно он ее полюбил. Показаться на глаза ее отцу он не решался, поскольку сын фермера служил в армии Вашингтона, и старик ненавидел красные мундиры так же сильно, как и самого дьявола. Молодой офицер встретился с девушкой тайком, и среди садовых деревьев они поклялись друг другу в верности, пока серый туман поднимался из низины, скрывая их от чужих глаз. Когда тем вечером Хоуэлл решил сорвать свой первый поцелуй с девичьих губ, поднялся ветер и принес с собой далекий барабанный бой, и, пока они говорили, музыка звучала все громче, пока не начало казаться, будто невидимый барабанщик стоит неподалеку. Офицер кинул взгляд вдоль стены, а затем поспешил к своей возлюбленной, обеспокоенный и бледный, подобно мертвецу.

На полях за стеной никого не было.

Громче звучала барабанная дробь; вот, казалось, призрак вошел во двор, миновал возлюбленных и просочился сквозь стену, где и затихла музыка. Когда она исчезла, Хоуэлл очнулся, словно наваждение покинуло его, и отпустил ладонь девицы, которую сжал чересчур крепко, а затем судорожно обнял ее. Ужас Рут был гораздо меньше, но столь же неподделен, и прошло несколько мгновений, прежде чем она смогла подать голос и спросить его, что это был за неведомый гость и что он предвещал. Он ответил: "Нечто, что обернет мою судьбу к добру или худу, и, скорее всего, к худу. Важные события в последних трех поколениях моего рода знаменовались подобной музыкой ниоткуда, и большинство из них оказались ужасными, но не благословенными". Еще несколько слов было обронено, и с еще одним поцелуем солдат взобрался на стену, чтобы сесть в седло и ускакать прочь. Тройной перестук копыт его строевого коня прозвучал в девичьих ушах барабанной дробью.

На следующий день полковник Хоуэлл был ранен в битве. Его принесли в дом фермера Джеретта и оставили там, несмотря на протесты старика, который не желал давать крова и еды врагам. Когда Рут увидела возлюбленного в таком состоянии, земля ушла у нее из-под ног, но она узнала, что всего лишь несколько дней покоя и заботы восстановят его здоровье, и простила своих соотечественников за то, что нанесли рану, которая могла столь пагубно повлиять на взаимное счастье.

Нелегко было упрашиваниями и посулами преодолеть предубеждения отца, но, в конце концов, он неохотно согласился оставить юношу, пока его рана не заживет. Руфь преданно ухаживала за раненым, и его дружелюбная и веселая натура вскоре завоевала сердце старого фермера, и тот напрочь забыл о цвете его мундира. Он не удивился, когда Хоуэлл признался ему, что полюбил его дочь и попросил ее руки, не так уж трудно было догадаться об их чувствах! Старик заявил, что хоть Хоуэлл и служит верно королю-тирану, все же он рад будет назвать его зятем. Долго, долго боролись в груди британского офицера верность присяге и любовь к девице, и любовь победила - чтобы жениться, он должен был покинуть армию. Отец быстро дал согласие, и была назначена тайная свадьба.
Тем временем, пришел приказ возвращаться в полк, но честь Хоуэлла не позволяла сложить с себя чин накануне грядущей битвы, да даже если бы он и сделал это, долгие проволочки могли помешать его отставке. Он намеревался жениться, уехать в глушь и тихо жить, пока британцы не выведут войска из Филадельфии, и тогда он смог бы вернуться, чтобы помогать старому фермеру по хозяйству.

Хоуэлл надел гражданское платье, и свадьбу сыграли в самой просторной комнате дома. Однако только стоило ему надеть кольцо невесте на палец, как вновь послышалась дробь барабана, словно невидимка вошел в комнату, прошел по ней кругом и вышел вон, а затем наступила тишина. Юный полковник побледнел, Рут уцепилась за него, охваченная ужасом, священник, его помощник и гости в изумлении переглядывались. Теперь у входа послышались голоса, дверь распахнулась, и вошли вооруженные люди - так жених стал заключенным. Его посадили под арест в казармах, а потом отдали под суд за дезертирство, поскольку слуга в доме Джеретта, ненавидевший всех англичан и желавший им страданий пусть даже от рук соплеменников, выдал его. Военный суд счел его виновным и приговорил к расстрелу. Когда настал час казни, Рут, горевавшая и молившаяся в своей комнате, узнала, что муж ее мертв. Далекий звук выстрелов прозвучал точь-в-точь как барабанная дробь.

История о пропавшем солдате

Как-то раз, во время ужасной и голодной зимы, которую американские войска провели в Вэлли Фордж*, семеро или восьмеро солдат отправились раздобыть провизию. Они прекрасно понимали, что не стоит надеяться найти еду рядом с лагерем, полным голодающих товарищей, и оттого направились к Французскому ручью. Там они разделились, и на двоих из них напали фермеры-лоялисты**.

Солдаты резво побежали вдоль ручья и вскоре увидели небольшую пещеру на отвесном берегу; один из них, южанин по фамилии Кэррингтон, забрался внутрь. Его напарник не отставал и торопился спрятаться там же, когда грохот и треск заставили его остановиться: тяжелый кусок гранита, нависавший над головой, сорвался и полностью перекрыл проход в пещеру. Сдержанный стон отчаяния заключенного заживо в каменной могиле послышался изнутри и тронул сердце товарища. Он спрятался в лесу, дождавшись, пока лоялисты уйдут, вернулся к пещере и изо всех сил постарался сдвинуть валун с места, но безуспешно.

На следующий день он вернулся в лагерь и рассказал о произошедшем несчастье, но то ли время посчитали безвозвратно ушедшим, то ли работу слишком тяжелой и опасной для людей, которым приходилось прилагать усилия, чтобы удержать жизнь в ослабевших телах. Произошедшая трагедия вызвала иную: любимая молодого человека так и не оправилась от тяжких новостей, и на ее могиле неподалеку от Ричмонда в Вирджинии начертаны следующие слова: "Вирджиния Рэндольф, коей исполнился двадцать один год и девять дней, умерла от разбитого сердца первого марта 1780 года. Верная и в смерти".
Летом 1889 рабочие взорвали камень у Французского ручья и открыли вход в пещеру. Они нашли в ней скелет и обрывки Континентального*** мундира. В бутылке, что лежала рядом, оказалось письмо, подписанное Артуром Л. Кэррингтоном, о том, что с ним случилось, и о неугасимой любви к своей невесте.

Он умер от голода. Его кости заботливо положили в гроб и отослали в Ричмонд, чтобы захоронить рядом с преданной мисс Рэндольф.

* ...во время ужасной и голодной зимы, которую американские войска провели в Вэлли Фордж... - зима 1777-1778 года, за которую Континентальная армия Вашингтона на зимних квартирах потеряла от болезней, холода, голода и британских набегов две тысячи человек из двенадцати.

**лоялисты - то же, что и тори

***Континентальный мундир - мундир Континентальной армии Вашингтона

Последний выстрел при Джермантауне

Много легенд о различных пророчествах дошли до нас со времен войн. Говорили, будто в 1675 году, когда началась война короля Филиппа*, первый ружейный выстрел услышал каждый человек в штате Коннектикут, хотя барабанный бой, призывавший поселенцев взять в руки оружие, был слышен лишь на восемь миль вокруг. Поражение Брэддока и спасение Вашингтона** предсказал вождь индейцев майами на совете в Форт-Поншатрэн на реке Детройт, засада и резня привиделись ему во сне. И о жертвах этой битвы было известно за одну-две ночи до сражения; некий юный лейтенант из армии Брэддока видел, как его друзья-офицеры - бледные, грязные, окровавленные, - проходят сквозь его палатку из ниоткуда в никуда, и когда прозвучал первый пушечный выстрел, он понял, что это глас рока для почти всех его товарищей. Осенью, перед началом войны за Независимость***, в Киллингли, штат Коннектикут, целый день и целую ночь со стороны Бостона люди слышали отдаленный гул пушек, перемешанный с треском ружейных выстрелов, и вера в то, что началась война и британцы наступают, была так сильна, что ополченцы собрались ждать приказов. Позднее спорили, что этот шум вызвали взрывы метеоров, дождь из которых шел в тот день, разумеется, невидимый при солнечном свете. Сразу после подписания декларации о Независимости молния подожгла королевские знамена на шпиле Епископальной церкви в Хэмптоне, Виргиния. Сразу после поражения Корнуоллиса в Новой Англии**** увидели северное сияние, лучи которого сложились в форме пушки, направленной дулом на юг; в Коннектикуте насчитали шестьдесят четыре таких орудия.

В битве при Джермантауне***** американцы разъярились из-за убийства одного из людей, что шел с белым флагом парламентера. Его застрелили из окна дома судьи Чью, где было пруд-пруди британских солдат, и, когда он упал на газон, обагряя кровью мирный флаг, по крайней мере один из континентальных солдат поклялся, что за его смерть ответят как следует. Британское подкрепление, количеством в шестнадцать тысяч человек, высыпало на улицы, и их офицеры были полуодеты, так спешно пришел зов на помощь. Если не считать тяжелого топота их сапог, город словно вымер; двери были заперты, засовы задвинуты, и если за ними скрывались люди, то они не подали ни единого признака жизни. Из всего войска только генерал Эгнью****** был мрачен и тревожен. Когда они миновали кладбище меннонитов, он повернулся к своему адъютанту и сказал: "Это последняя битва, в которой я сражаюсь".

Из-за кладбищенской ограды показалось жуткое лицо, заросшее бородой; волосы незнакомца были растрепаны, и одет он был в шкуры. Незнакомец спросил: "Это тот самый храбрый генерал Грэй*******, что разбил повстанцев у Паоли********?" Один из солдат небрежно взмахнул рукой, и почудилось, будто он указывает на генерала Эгнью. Почти в то же мгновение послышался выстрел, клуб дыма поднялся над оградой, и пуля просвистела над головой генерала, слабо улыбнувшегося, чтобы подбодрить своих солдат. Над незнакомцем, несомненно, сотворили бы расправу, если б в тот миг на редкоутов не помчался корпус американских кавалеристов и не началось жестокое сражение. В конце дня генерал Эгнью, который в суматохе боя разделился со своими людьми, вновь проезжал мимо кладбища. Уставший и печальный, он натянул поводья, чтобы вдохнуть свежего воздуха, такого сладкого после пушечного дыма и пыли битвы, и взглянуть на прекраснейший закат. Вновь, точно злой гений этого места, из-за ограды появился дикарь. Короткий выстрел нарушил тишину вечера, и эхо его отразилось от домов вдалеке. Лошадь понесла; генерал Эгнью скатился с седла, мертвый - последняя жертва в сражении при Джермантауне.

* Война короля Филиппа (1675 - 1678) - война между английскими колонистами и индейцами Новой Англии. Королем Филиппом называли индейского вождя Метакомета, в честь дружеских отношений его отца и пилигримов с "Мэйфлауэра".

** ... поражение Брэддока и спасение Вашингтона... - Эдвард Брэддок (1695 - 1755), британский генерал, погиб во время похода против французского форта Дюкейн в сражении на реке Менангехейле (в русской традиции - Мононгахела) во время франко-индейской войны 1754-1763 гг. Джордж Вашингтон был в его армии, остался в живых и даже вынес смертельно раненого генерала с поля боя.

*** Война за Независимость началась 19 апреля 1775 года.

**** 19 октября 1781 года британский генерал Чарльз Корнуоллис сдался Джорджу Вашингтону у Йорктауна в штате Виргиния.

***** Битва при Джермантауне произошла 4 октября 1777 года у города Джермантаун в Пенсильвании и окончилась победой британских войск.

****** Джеймс Тэннер Эгнью (1719 - 4 октября 1777) - бригадный генерал британских войн, убитый стрелком по имени Ханс Бойер.

******* Чарльз Грэй (1729 - 1807) - британский генерал, ночной атакой выигравший сражение у Паоли. Этим объясняется ирония стрелка.

******* Сражение у Паоли (также битва у таверны Паоли, резня в Паоли) - ночное нападение на расквартировавшиеся американские войска генерала Энтони Уэйна и заставшее их врасплох.

Удар в темноте

Тори Манхейм сидит в тяжелых раздумьях у очага своего дома неподалеку от Вэлли-Фордж, и его дочь с лихорадочным румянцем на щеках стоит у окна и вглядывается в темноту. Она устала и больна; ее скрутил жар после сегодняшней тайной вылазки в американский лагерь, чтобы предупредить возлюбленного об очередном покушении на жизнь Вашингтона, который по возвращению из дальних поселений должен был остановиться в доме ее отца. Тори ничего не знает об этом, но он всякий раз вздрагивает, когда в соседней комнате слышится дробь костей и кто-нибудь неожиданно затягивает похабную песню. Тень дурного предчувствия ложится на его лицо, когда он слышит, как хрустит снег под почти босыми ступнями охотников. Проходит час за часом, и шум в соседней комнате становится громче, но он внезапно затихает, как только слышится стук в дверь. Тори отворяет ее и дрожит, когда в свете огня показывается высокий и крупный человек и молча снимает перчатки.

- Я еду издалека, - говорит он. - Можешь ли дать мне поесть и поспать часок, пока не закончится буря?

- Да, - отвечает Манхейм и, прошаркав в соседнюю комнату, шепчет: - Это Вашингтон!

Девушку посылают за закуской. Тщетно она ищет возможности подать знак или заговорить с человеком, что тихо сидит у очага, поскольку ее отец не оставляет их наедине. После того, как Вашингтон закончил скромную трапезу, он просит оставить его одного ненадолго, но девушка просит разрешения проводить его в комнату наверху, слева от лестницы.

Ее отец следит за ними от подножья лестницы со свечой в руках, пока не видит, что гость зашел в комнату, и велит дочери идти спать в свою комнату, что справа от лестницы на том же этаже. После того внизу слышен шепот, и вновь открывается коробка с костями, чтобы узнать, кому выпадет жребий прокрасться наверх и убить Вашингтона во сне. Проходит час, дом замер, охваченный сном, но лестница легонько скрипит - это Манхейм крадется исполнить свою клятву. Он задувает свечу и неслышно входит в комнату слева; люди, что вслушиваются в тишину дома, слышат стон, и тори спешит вниз с довольным возгласом, что мятежный предводитель убит и награда от Хау* обогатит их до конца жизни.

Стаканы наполнены, но в разгар празднования на лестнице слышны шаги. Вашингтон стоит перед ними. Спокойно он благодарит фермера за гостеприимство, просит подвести лошадь к крыльцу и рассчитывается. Тори глядит на него, как человек, которого только что ограбили. Затем он рвется наверх, распахивает дверь в комнате слева и вглядывается в лицо на подушке - подушке, что забрызгана красным. Лицо его дочери. Больше он не услышит обращения "отец" в этом мире. Свеча падает из его рук, он оседает на пол - да простится его грех! Снаружи доносится стук копыт - это уезжает прочь Вашингтон, так и не узнавший, какой опасности избежал, равно как и о жертве, принесенной ради его спасения.

*Сэр Уильям Хау, пятый виконт Хау (иногда встречается написание фамилии Хоу) (10 августа 1729 - 12 июля 1814) - главнокомандующий британскими войсками во время Войны за Независимость и последний губернатор Бостона.

Покаяние тори

В комнате, освещенной лишь очагом, в своем небольшом домишке у Вэлли-фордж, сидит старый Майкл Кух и разговаривает с дочерью. Пусть сегодня канун Рождества, но в их беседе веселья немного. Время тянется бесконечно, пока часы не бьют двенадцать, и старик намеревается предложить прочесть вечернюю молитву за жизнь своего сына, одного из солдат Вашингтона, когда слышатся поспешные шаги по снегу, несвязная речь у засова, а затем дверь распахивается и впускает измученного, тяжело дышащего человека. Он захлопывает дверь, падает на стул и от пяток до макушки его трясет. Девушка идет к нему. "Джон!" - восклицает она, но он лишь отводит лицо.

- Что неладно с тобой, Джон Блейк? - спрашивает фермер, но ему приходится спрашивать вновь и вновь, прежде чем он слышит ответ. Надломленным голосом дрожащий человек сознается, что пытался застрелить Вашингтона, но пуля попала и убила его спутника из драгун. Он пришел укрыться, по его следу идет погоня.

- Ты знаешь, что я на ничьей стороне в этой войне, Джон Блейк, - отвечает фермер, - поскольку мой сын в другом лагере. Трусливо было сотворить подобное, и я ненавижу вас, тори, за то, что вы деретесь не как мужчины. Однако ты попросил меня об убежище, и ты получишь его, хотя учти, это заслуга этой девицы, а не твоя. Вот сюда, в кладовую над родником! Ну!

Прежде чем старый Майкл садится назад в кресло, дверь отворяется толчком, и на этот раз входят люди в синем и желто-коричневом. Они требуют выдать им убийцу, чьи следы на снегу ведут сюда. Майкл не отвечает им. Они уже готовы пытать его, когда входит Вашингтон и одним-единственным словом останавливает их. Он несет на руках обвисшее тело с кровавой раной в груди и прижимает его к сердцу, будто мать держит дитя, готовясь уложить в колыбель. При свете огня видно, что глаза у фермера округляются и расширяются, затем он воет и падает на колени, потому что это тело его сына. Перед ним - пистолет, что обронил тори при входе. Фермер быстро хватает его и вскакивает на ноги, словно годы покинули его. С почти тигриным прыжком он бросается к двери и врывается в кладовую, где скорчился Джон Блейк - его глаза гаснут и вспыхивают, от страха он грызет пальцы. Но хоть ненависть быстра, любовь - еще быстрей, и девушка споро оказывается рядом с ним. Она бьет старика по руке, и пуля входит в дерево. Он вытаскивает нож, и убийца, к которому пришло истинное спокойствие отчаяния, падает на колени и подставляет грудь под удар. Но прежде чем старик бьет, врываются солдаты, хватают Блейка и волочат его в дом, в маленькую комнату, где еще несколько минут назад все было так мирно.

Отступника ставят перед Вашингтоном, и тот спрашивает: какой же вред причинили ему его товарищи, выросшие на одной с ним земле, что он поднял против них оружие. Блейк поникает и признается, что готов умереть. Он не сводит глаза с тела, распластанного на полу, и вздрагивает; но дрожь переходит в радость, потому что мертвец поднимается и слабым голосом произносит: "Отец!". Юноша жив. С радостным криком отец и сестра помогают ему встать под руки.

- Ты еще не готов умереть, - говорит Вашингтон пленнику, - я посажу тебя под стражу, пока тебя ищут. Возьмите его под арест, моя дорогая леди, и попробуйте сделать из него настоящего американца. Однако, уже час, и сегодня рождественское утро. Пусть все здесь будут счастливы. Идем.

Он кивает своим людям и уезжает прочь, пока Блейк и его нареченная стоят на коленях перед ним. Потрясение чувств, любовь, благодарность и скрытый патриотизм сотворили быструю перемену в Блейке. Когда юный Кух поправился, Блейк вступил в его полк, и не было солдата, что послужил бы родине с большей честью.

Сон лорда Перси

Лорд Перси покинул беспутный английский двор и приехал в Америку, чтобы разделить судьбу братьев-англичан в той суматохе, что тогда разжигала наши сердца. Его отец поручил ему передать некий сверток одной индейской женщине, если он встретит ее во время поездки по западной пустоши, и, не расспрашивая о предмете или причине подарка, он взял на себя этот долг. В битве при Брендивайн - странным образом предсказанной квакерами за сорок лет до нее* - Корнуоллис приказал юноше выбить колониальные войска с кладбища, где те окопались, и хоть последний принял поручение со всем жаром юности, но, чем ближе он подъезжал к месту, где поджидал враг, с лица его сходили краски.

Это не был страх предстоящей атаки, нет. Несколько дней назад юноша видел сон, о котором намекнул своим товарищам, и, когда он поднялся на вершину холма Озборна, то натянул поводья и воскликнул: "Мой сон! Вон там кладбище! Я обречен погибнуть здесь". Он роздал кое-какие вещи друзьям офицерам и попросил одного из них передать весточку нареченной в Англии, а затем сжал губы и поскакал вперед.

Кавалерия рвется к месту боя, и вот осталось уже тридцать шагов до кладбищенской стены, когда из-за нее вырастает батальон людей в зеленых мундирах рейнджеров Санти** и открывает огонь по всадникам. Слишком велик шок, чтобы выстоять, и красные мундиры дрогнули, они бросаются прочь врассыпную, оставляя за собой множество мертвых и раненых на земле. Лорд Перси сохраняет спокойствие; он приказывает разбитому строю идти вперед, и почти в одиночку удерживает поле битвы, пока не подходит пехота. Вслед за тем наступает событие, что столь редко встречается в нынешних войнах, мучительная проверка храбрости и дисциплины. Впереди мчится капитан Вальдмер, командующий рейнджеров, наполовину индеец; он видит Перси, узнает в нем офицера и вовлекает его в сражение один на один. Не больше минуты звенит сталь о сталь, затем дворянин падает на землю мертвым - сон его сбылся.

Ночью капитан Вальдмер ищет тело врага, потому что лицо его кого-то смутно напоминало, и достает из-за пазухи сверток, что был оставлен на попечение лорда Перси. При свете фонаря он небрежно проглядывает письмо, а затем с жаром вчитывается в строки, и в конце долго и пристально смотрит на мертвеца. Кажется, капитан смахнул слезу; есть ли поступок нелепей над телом врага? Почему же судьба указала, что они должны стать противниками? Ведь капитан был сводным братом лорда Перси. Матерью его была индейская девушка, которую обманул граф, доживающий последние дни в Англии, притворившись, будто взял ее в жены, и письмо сулило взять ее сына под покровительство. Этой ночью полукровка собственными руками роет могилу и кладет в нее тело брата.

* ...странным образом предсказанной квакерами за сорок лет до нее... - подробный рассказ об этом пророчестве приведен в книге Джорджа Липпарда "Вашингтон и его генералы: год 1776". Квакеры - одна из ветвей протестанства, отличавшиеся в восемнадцатом веке крайним миролюбием и нежеланием иметь ничего общего с законами, судами и государством.

** Рейнджеры Санти - отряд рейнджеров из Южной Каролины, Санти

Спасенный Библией

В день после битвы при Джермантауне некий Уорнер, что носил синий мундир, повстречал рядом с полем сражения своего ненавистного соседа, тори по имени Дебни.

По обыкновению, они выхватили ножи, и вскоре Уорнер уже держал противника так, чтобы нанести ему смертельный удар, но Дебни взмолился о пощаде.

- Мой брат молил о пощаде у Паоли, - отвечал Уорнер, - а ты ударил его прямо в сердце.

- У меня жена и дети. Оставь меня в живых ради семьи!

- У моего брата тоже была жена и двое детей! Тебе бы должно молить о пощаде у них.

Хоть последние слова и были сказаны в насмешку, но Дебни столь ухватился за них, что, в конце концов, Уорнер согласился привести крепко связанного врага в дом, где жила обездоленная семья. Вдова в тот час читала Библию, но ее горе было так свежо, что она не могла найти в ней утешения. Когда Уорнер швырнул Дебни на пол комнаты, тот припал к ее ногам и принялся жалобно молить о милосердии. Лицо вдовы не смягчилось, и нотка презрения прозвучала в печальном голосе, когда она сказала:

- Пусть будет, как велит Бог. Я закрою Библию, затем раскрою на случайной странице, и мальчик покажет пальцем на строчку, которая скажет: суждено ли тебе жить дальше.

Так она и сделала, и мальчик указал на строку: "тот должен умереть".

Уорнер вынул нож и жестом показал пленнику на дверь. Он намеревался завести его в лес и принести в жертву духу погибшего брата.

- Нет, нет! - воскликнул ничтожный. - Дайте мне еще один шанс! Пусть девочка откроет книгу.

Женщина холодно соглашается, и когда книга открывается во второй раз, она читает: "Возлюбите врагов ваших". Они молчат. Взмах ножа, и он разрезает путы пленника, и тот уходит прочь с низко опущенной головой; никогда больше он не поднимет оружия против своих земляков. И как же они радуются, когда муж возвращается домой - живой, хоть и остался лежать среди трупов в Паоли, живой и готовый выздороветь с той заботой, какой его окружит жена. После первых слез радости она рассказывает ему историю божественного правосудия, и вся семья опускается на колени, чтобы поблагодарить Господа за то, что кровь Дебни не пала на их головы.

Отцеубийство в Уиссахикен

Осенним вечером фермер Дервент и четыре его крепких сына выезжают на встречу патриотов в доме у Уиссахикен; встречу, что не сулит ничего хорошего британцам, расквартированным в Филадельфии, пусть они и будут смеяться, что в глуши Скиппека к армии Вашингтона присоединяются лишь бродяги и неотесанные увальни. Фермер вздыхает при мыслях о своем пропавшем младшем сыне и в тысячный раз гадает, что случилось с его мальчиком. Они садятся у камня, выступающего над дорогой, чтобы подрезать фитили у фонарей, и во время неспешной беседы вдруг раздается восклицание. Эллен, приемная дочь и нареченная пропавшего сына, говорит, что в ночь, когда тот ушел из отцовского дома, он назначил ей встречу на этом месте через год, и год минет как раз сегодня.

Но она торопится не на встречу с ним; она слышала, будто британцы узнали о собрании патриотов и попытаются взять их в плен. Пока она говорит, слышится шум с юга: это едет войско. Глаза фермера белеют от ярости и ненависти.

- Мальчики мои, - говорит он, - вот идут те, кто хочет убить нас. Пусть сами отведают своей войны на вкус. Стоим здесь, в тени, и стреляем, как только они пройдут мимо.

Солдаты едут, зубоскаля над грядущим успехом, но слышатся ружейные выстрелы, и четверо в красных мундирах корчатся в пыли. Выжившие, хоть и застигнуты врасплох, но все же находят в себе смелость остановиться, чтобы ответить на залп, и один из них спешивается, хватает Дервента и перерезает ему горло. Мятежник падает, и кровь его заливает все вокруг. Британцы празднуют успех: двое юношей захвачены в плен, еще двое - мертвы, и слышны радостные возгласы победы; только солдат с ножом в руке молчит. Он склоняется над фермером и не двигается, будто мертвец, пока капитан не хлопает его по плечу. Когда он встает, пленники застывают в удивлении: лицо, показавшееся в свете фонарей, принадлежит их брату, столь незнакомое, исхудалое, со следами крови на щеке. Девушка бросается к нему из своего укрытия, но останавливается, когда ступает в лужу крови на дороге. Солдат расстегивает мундир и протягивает девушке медальон: внутри него ее портрет, и юноша носил его на груди почти год, но возлюбленная плачет и роняет его - он тонет в крови. Юноша срывает с себя красный мундир, топчет его, затем прыгает в седло и направляет коня в реку, пересекает ее вброд, проламывается через кустарник на другом берегу, и через несколько минут он уже на верхушке горы, что поднимается на сотню футов над рекой. Конь останавливается на краю, но юноша пришпоривает его, и животное прыгает. С криком отчаяния предатель и отцеубийца уходит в небытие.

Брендивайнский кузнец

На поле битвы при Брендивайн истинный ужас навевал человек, вооруженный лишь молотом; он врывался в строй врага, пренебрегая собственной жизнью, словно был заговорен от их пуль и сабель, и разил их молотом направо и налево. Еще вчера война касалась его лишь невнятными слухами, находилась столь же далеко от его дома в Дилуорте, как если бы случилась в Европе, но он воспротивился подслушанному плану пленить Вашингтона и предупредил о нем самого генерала. В отместку тори спалили дом непокорного, и в пламени сгинули его жена и ребенок. Весь тот день он просидел над дымящимися руинами, неспособный ни плакать, ни думать, почти не способный выразить боль иначе, кроме как безмолвием, потому что все еще не мог осознать произошедшего. Однако, когда вдали послышались барабаны, в нем будто пробудился зверь, и истощенный от бессонницы и голода он присоединился к своим землякам и сражался на поле битвы, будто Аякс Теламонид*. Тщетны были мольбы о пощаде, на каждую из них у него был ответ: имя его жены, Мэри.

Под самый конец битвы он лежал около дороги; нога его была сломана, плоть истерзана, и жизнь уходила через дюжину полученных ран. Возчик, который торопился нагнать отступавших американцев, задержался, чтобы дать ему глоток воды. "У меня есть еще минут пять, - сказал кузнец. - Можешь ли ты поднять меня на дерево и подать ружье?" Сильный погонщик усадил его в развилку между ветвями дуба и дал ему ружье, порох и патроны, что обронил умирающий солдат. Красные мундиры показались на дороге; они преследовали фермеров. Кузнец тщательно прицелился; раздался выстрел, и предводитель английских солдат упал. Пауза, вновь выстрел, и один из солдат неуклюже растянулся на земле. Стрелка заметили, и лейтенант приказал своим людям поторопиться и убить его. Третий выстрел, и лейтенант споткнулся и упал на дорогу, истекая кровью и исторгая проклятья. "Это за Мэри", - с трудом проговорил кузнец. Ружье выпало из его рук, а затем и он сам бездыханным растянулся на ветвях.

*Аякс Теламонид, Аякс Великий, Эант Теламонид - один из греческих героев, что осаждал Трою. Считался неуязвимым, поскольку когда-то его завернул в львиную шкуру сам Геракл.

Отец и сын

Их было трое; три солдата, спасшихся после разгрома войск Брэддока, и они поймали предателя их генерала и приговорили его к смерти. Кошелек, полный луидоров, полученных нечестным путем, полетел в реку; они повесили негодяя на краю лощины, обвив его шею виноградной лозой, а на грудь ему прикрепили записку; да так и оставили.

Прошло двадцать лет, и огонь войны разгорелся в долинах Пенсильвании еще жарче, чем прежде, но школьный учитель уже слишком стар, чтобы брать в руки оружие, и потому сидит у двери своего дома в Чеддс-Форд, и курит, и размышляет о прошлом. Он думает о времени, когда сражался вместе с Вашингтоном, и как возвращался с двумя ранеными товарищами по одинокому следу; затем появляется образ перепачканного лица. Он встает и вытирает лоб. "Все было верно, - шепчет он, - этот человек послал тысячу своих братьев на смерть".

Гилберт Гейтс приходит этим вечером навестить дочь старика; складный и вежливый юноша, но Мэйленду он не может понравиться, и после короткого разговора старик оставляет его, сославшись на возраст и ревматизм, и идет спать. Но ему не до сна; к десяти часам в его комнату приходит дочь и уговаривает бежать, поскольку вокруг дома собираются люди - она уверена, что это тори, - и сие не сулит ничего хорошего. Старик смеется над ее страхом, но, чтобы успокоить ее, одевается, идет на чердак и оттуда спускается в амбар, пока она прячет серебро.

Далеко уйти ему не удается, рядом с ним равняется Гейтс и шепчет: "В скирду, быстро. Они за вами". Мейлэнл недоверчиво застывает, но появление людей с факелами не оставляет ему времени на разговоры. С помощью Гилберта он забирается в копну соломы, и юноша прикрывает его сверху. Почти тут же грубый голос спрашивает, каким путем ушел мятежник. Гилберт отвечает, что старик скрылся в лесу, но не стоит гневаться и, уж тем более, ни под каким видом не стоит поджигать скирду.

- Да что ты? - кричит один из тори. - Мы выкурим мятежника из дома и лишим крова!

Он тычет факелом в солому, и она мгновенно вспыхивает. Толпа торопится в лес, и никто не слышит сдавленного стона, что доносится из середины пожара. Гейтс достает из кармана бумагу, перечитывает ее в последний раз и бросает в огонь. "Айзек Гейтс, предатель и шпион, повешен тремя солдатами из армии Его Величества. Айзек Мейлэнд" - вот что было на ней написано.

Он внезапно очухивается от унылых размышлений, потому что здесь дочь Мейлэнда. Ее взгляд прикован к скорченной фигуре среди углей, и в затухающем пламени мнится, будто та шевелится. Девушка подходит рассмотреть ее ближе, а затем с криком ужаса падает на горячую землю, и чувства покидают ее и не восстановятся в скорбные годы. С поникшей головой Гилберт Гейтс медленно уходит прочь. На следующий день в битве при Брендивайн, Черный Самсон, огромный негр, вооруженный косой, прорубался сквозь красный строй, подобно траурному облику Времени; так научил его Мейлэнд, а его дочь кормила его, он мстит за них, сражаясь. В самый разгар битвы он возвращается к американцам, волоча за собой пленника - Гилберта Гейтса. Юноша бледен, тверд и молчалив. Его поступок известен, он - шпион и предатель, но не просит снисхождения. Говорят, что на следующий день его, единственного из пленников, отвели в лес и привязали за руки и за ноги к согнутым деревцам орешника гикори, связанным за верхушки. Веревку перебили пулей, и деревья со звуком хлыста выпрямились; таков был конец Гилберта Гейтса.

Зависть Маниту

За горами, что мрачно высятся вокруг тихой деревеньки Мок-Чанк, когда-то лежало чистое озеро, и его извилистые берега тянулись на несколько миль. В одном из прекраснейших уголков сего побережья стояло поселение ленни-ленапе, и самый большой вигвам, не слишком украшенный снаружи, зато богато устланный мехами внутри, принадлежал молодому вождю по имени Оноко. Этот индеец отличался большим ростом, силой и отвагой: одной лишь рукой он поборол медведя с горы Мок-Чанк (Медвежьей горы), и потому неудивительно, что Уэнона, прекраснейшая из племени, была польщена, когда он попросил ее руки, и быстро согласилась стать его женой. Удачливость Оноки в войне, охоте и любви вызвала зависть Митче Маниту.

Однажды, когда муж и жена сидели в каноэ посреди тихого озера, наслаждаясь солнечным светом и ласковыми словами, над горами появился Маниту. Ужасным был его вид: ненависть сквозила во взгляде, над головой гремел гром, а из глаз сыпался огонь. На одной руке его была надета волшебная рукавица, и ею он ударил по холмам. Земля задрожала и расступилась, отворив расселину глубиной в тысячу футов. В пропасть эту потоком хлынуло озеро, и течение закрутило каноэ Оноки и Уэноны. Одного лишь взгляда на гневное лицо в облаках им хватило, чтобы понять, что надеяться на спасение бесполезно, потому они обнялись, и водоворот унес их навстречу смерти. Маниту угрюмо ушел прочь, и с тех самых пор над созданной им расселиной появилась долина Лихай. Память об Оноке сохранилась в названии леса и водопада недалеко от Мок-Чанк.

Нехорошо быть счастливым в этом мире. Счастье рождает зависть богов.

Последняя пирушка в Принц-холле

- Я положу тебе пять долларов в неделю, юноша, если ты присмотришь за Принц-холлом, - сказал одним осенним вечером квакер Квидд, обратившись к скрипачу Мэттьюсу.

Юный Мэттьюс только что подкалывал старого джентльмена за то, что тот боится спать в собственном доме, и, поскольку глаза всех зевак в таверне обратились к нему, едва ли мог отказаться от столь лестного предложения. Он откашлялся, издал невнятный звук и, в конце концов, сказал, что ловит Квидда на слове. Этим вечером Питер Мэттьюс сыграл еще лишь две-три песенки и звучали они весьма уныло; когда же квакер Квидд прикончил последнюю кружку подогретого сидра и ушел, юноша в задумчивости отправился домой. Вокруг Принц-холла раскинулся уединенный, заросший сорняками сад, и едва на следующий день опустились сумерки, Питер отправился туда с матрасом, одеялом, съестным, любимой скрипкой и бутылочкой виски. Он уютно устроился в комнате, что показалась ему не такой мрачной, заткнул тряпьем дырки в окнах, зажег свечу, развел огонь в очаге и съел свой ужин.

- И все-таки не так здесь плохо, - пробормотал Питер, когда согрелся от огня и виски, затем взял скрипку и заиграл. Эхо музыки лишь подчеркнуло пустоту дома, сырость пропитала струны, отчего они зазвучали глухо, а мелодия время от времени сбивалась, когда деревья за окнами начинали сильно раскачиваться и дождь лупил в стекло или же где-то скрипела ставня. Наконец, он перемешал угли, запер дверь на засов, потушил свечу, сделал для храбрости глоток спиртного, снял камзол и туфли, завернулся в одеяло, лег на матрас и уснул. Он проснулся из-за... Впрочем, он не мог сказать из-за чего именно, просто внезапно глаза его оказались открыты так широко, как никогда прежде, и он услышал звук, что принес рев ветра, и в доме застучало, затрещало, засвистело. Да, вот оно: шаги и лязг на лестнице. Столь тщательно запертая дверь отворилась, на пороге показалась темная фигура в шляпе наподобие пуританской, плаще, латах, ботфортах и со шпагой. Перепуганный скрипач хотел было взвыть, но голос изменил ему.

- Я - Петер Принц, генерал-губернатор колоний Его Величества короля Швеции* и хозяин этого дома, - сказал незнакомец. - Сегодня ночь осеннего равноденствия, и мои друзья собираются на пирушку. Бери свою скрипку и идем. Играй, но не говори ни слова.

Хотел Питер этого или нет, но он поплелся следом за ним, ориентируясь по слабому свету, что исходил от духа. Они спустились вниз, двери отворялись перед ними, и по коридорам звучал звон от каблуков сапог призрака. Наконец они вошли в гостиную, и у Питера захватило дух. Полы блестели от воска, в очаге трещали поленья, хотя огонь горел голубым, старые портьеры и портреты выглядели новенькими, и при огне восковых свечей добрая сотня людей, храбрецы и красавицы прежних времен, ходили туда и сюда, любезничали, смеялись и разговаривали. Когда они увидели скрипача, тревожные взгляды обратились к нему, и, когда он приложился к бутылке, из каждой глотки раздался глухой смех. Питер нашел кресло, упал в него и приготовился играть. При первой же ноте пары соединили руки и закружились под звуки его джиги, подпрыгивая невероятно высоко.

Музыка звучала все быстрей, поскольку виски ударило Питеру в голову, и танец становился необузданней. Казалось, будто буря ворвалась в дом и мотала танцующих туда и сюда, кругом и кругом. Скрипач смутно дивился себе, потому что еще никогда не играл так хорошо, хотя никогда и не слышал этой мелодии. В центре комнаты появился губернатор Принц и жестом приказал танцу остановиться.

- Ты славно играл, скрипач, - сказал он, - и должен получить награду.

По его приказу вошли два негра и в руках у них был сундук, который отпер Принц. Он был доверху набит золотыми монетами.

- Держи чехол от скрипки, - скомандовал губернатор, и Питер послушался, глядя с открытым ртом, как пригоршня за пригоршней золото перекочевывает из сундука в его мешок. Одна за другой, одна за другой. Наконец Питер не смог сдержаться; он забыл приказ молчать и воскликнул:

- Вот дьявол! Вот это удача!

Раздался дьявольский смех, и темнота объяла Питера; он упал без чувств.

Наутро один из его друзей, завсегдатаев таверны, любопытствующий, столкнулся ли Питер с каким-либо приключением, вошел в дом и с опаской шел из комнаты в комнату, окликая друга. Ответа не было. В конце концов он споткнулся о пустую бутылку из-под виски; значит, Питер должен быть где-то рядом. Так и случилось, тот лежал в гостиной, где все было покрыто толстым слоем плесени и пыли, а рядом валялась скрипка, разбитая на тысячу кусочков. Как только Питер очнулся, он с сожалением огляделся и потребовал свои деньги.

- Какие-такие деньги? - спросил друг.

Скрипач схватился за свой мешок, заглянул в него, потряс, но там ничего не оказалось. Больше его ничего не задерживало в этом доме, и, когда через сутки дом загорелся, Питер заявил, что это призраки подожгли его, и он-то уж точно знает, где именно они взяли уголь.

*Имеется в виду Новая Швеция, колония на берегах реки Делавэр в 1638 - 1655 годах; однако ее губернатором в 1643 - 1653 был Юхан Бьёрнсон Принц.

Два кольца

Габриэль де Сен-Пьер, дочь коменданта форта Ле Беф* (теперь он называется Уотерфорд), который французы построили на берегу реки Огайо, была парижанкой по рождению и воспитанию, но американкой по доброй воле, поскольку наслаждалась свободой на безлюдной границе, той же свободой, что была у большеруких, краснокожих полукровок, и столь же необузданно предавалась развлечениям, как и индейцы. Как-то раз, возвращаясь с охоты, она увидела на тропе трех приближавшихся людей; видно было, что они не французы, и потому ее проводник приладил стрелу к тетиве и выстрелил в них. Габриэль ничуть не уступала ему в скорости и успела сбить смертоносный снаряд, едва лишь тот сорвался с лука; стрела вонзилась в бук, не причинив никому вреда. Младший из путников, - его звали Генри Фэрфакс, и родом он был из Вирджинии, - сказал своему командиру:

- Еще одно ваше спасение, Джордж. С небес спустился один из ангелов, чтобы отвести удар.

Вашингтон, - а это был именно он, - ответил беспечно, и, не заметив иных признаков врагов, путники поспешили к форту, где их тепло принял Сен-Пьер, хоть он и знал, что они намеревались объявить его земли собственностью англичан и принудить французов отступить на юго-запад. Дни, что прошли в бесплодных переговорах, для Фэрфакса миновали чересчур быстро, поскольку он влюбился в Габриэль. На помолвку девушка не согласилась, пока время не проверит его страсть, но в знак дружбы подарила ему индейское кольцо из камня и получила в ответ кольцо, что носила мать Фэрфакса.

После того, как переговорщики уехали, англичане решали подкрепить свои требования силой оружия, и Фэрфакс был первым, кто отправился на передовую.

В самом начале войны его отряд встретился с врагом у реки Огайо, и в пылу битвы он успел заметить и удивиться странному поведению одного из французских офицеров, еще совсем юнца, кто, казалось, больше был обеспокоен тем, куда стреляют его солдаты, чем преимуществом на поле боя. Вскоре французы отступили, и с радостными воплями англичане ринулись вперед; примитивные души среди них принялись грабить раненых. Мольба о пощаде будто притянула Фэрфакса к месту, откуда она доносилась, и он, отшвырнув воришку из солдат, склонился над тоненькой фигуркой, распластавшейся на земле: это был тот самый юноша, чье поведение так его изумило. В следующий миг Фэрфакс увидел материнское кольцо на одном из узких пальцев. Это была Габриэль. Ее отец погиб в битве, но она спасла своего возлюбленного.

В назначенное время Габриэль и ее нареченный отправились к нему домой, в Уильямсбург, и она стала хозяйкой усадьбы Фэрфаксов. Однако любовью к англичанам Габриэль так и не прониклась, и когда через много лет два ее здоровяка-сына попросили разрешения вступить в Континентальную армию, она с готовностью согласилась.

*Жак Легарде де Сен-Пьер (24 октября 1701 - 8 сентября 1755), командующий фортом Ле Беф на самом деле был убит в битве при Лейк-Джордж во время Франко-индейской войны. У него не было законных детей в браке.

Пылающие скальпы у Шартье

До того, как Питтсбург стал достоин называться поселением, белый человек привел свою лодку к истоку ручья Шартье, где нынче стоит сей город. Человек этот искал место, на котором мог построить дом, и чуть выше по течению, где рос строевой лес, текла вода и солнце светило прямиком на склон, он поставил "метку томагавка"* и принялся расчищать местность. Год спустя его жена, двое детей и брат приехали поселиться с ним в хижине, что он построил, и долгое время все шло ладно. Как-то раз братья вернулись с долгой охоты и увидели на месте дома пепел, а в нем - обугленные останки его обитателей. Хоть беда почти помутнила их разум, но они знали, что их жизнь ежечасно подвергается опасности, и братья желали жить до тех пор, пока не накажут дикарей за их преступления. После похорон они отправились по холмам на восток, оставив послание о постигшей их беде на березовой коре в тупике у ручья Шартье.

Позже послание обнаружили трапперы. О братьях никто больше никогда не слышал, и люди верили, что они тоже погибли от рук индейцев. Старые жители бывало утверждали, что летними ночами в долине, где стояла хижина, можно услышать плач невинно убиенных, и, когда начинается буря, то к нему примешиваются выкрики дикарей. Гораздо более впечатляют огни смерти - блуждающие огоньки, что парят над местом преступления и бродят вверх и вниз по близлежащим склонам. Говорят, будто эти привидения - призраки мужа и жены, что ищут друг друга или же вместе разыскивают детей, однако некоторые заявляют, что в направленных вверх лучах можно легко разглядеть, что это скальпы убитых. Два из них золотого цвета, и они принадлежат детям. Кажется, что с них на траву стекают алые капли, которые на следующее утро оборачиваются росой на цветах.

*Таким образом ранние поселенцы на американском фронтире обозначали, что земля принадлежит им. Иные названия: право томагавка. Обычай был таким - у нескольких деревьев весной срубали верхушки и на коре вырезали свои инициалы. Это не имело законной силы, но для других поселенцев служило знаком владения землей.

Миропомазание Вашингтона

В 1773 году некоторые из монахов-пиетистов* все еще жили в грубо построенном монастыре, чьи руины виднеются на берегах Уиссахикен. Настоятелем среди этих мистиков был некий старец, который мог наслаждаться богатством и знатностью, что обеспечивал ему титул, который он оставил в Германии. Однако он отрекся от земной тщеты и пришел в Новый Свет молиться, воспитывать детей этой земли и вести простую жизнь. Некоторые говорили, будто он алхимик, и многие верили в то, что он - пророк. Нечастые путники, забредшие к тихой реке, видели огни, горевшие в его келье, и слышали торжественные звуки гимнов и молитв. Одной зимней ночью, когда вокруг монастыря лежал нетронутый снег и морозный воздух звучал в ветвях деревьев звоном арфы, старец в ожидании сидел в большом зале монастыря вместе с сыном и дочерью, поскольку было предсказано, что в эту ночь, в третьем часу утра, явится сам Спаситель. Во сне пришел голос и сказал: "Я пришлю спасителя нового мира, что спасет Моих людей от рабства, как Сын Мой спас их от духовной смерти". Ночь проходила в молитвах и размышлениях, и часы тяжело и мерно оглашали боем заснеженную глушь, но как только пробило три, снег заскрипел под шагами, и дверь отворилась. Человек, что стоял на пороге, был высокого роста, со спокойным и строгим лицом, отличался могучей статью, а манеры его были исполнены достоинства и благородства.

- Друзья, я сбился с пути, - произнес он. - Можете ли вы указать мне дорогу?

Старец споро поднялся, исполненный восторга.

- Нет, ты не сбился с пути, - воскликнул он, - но нашел его. Ты призван к великому делу. Встань же на колени перед алтарем и прими его.

Чужак с удивлением взглянул на хозяина, и сомнение показалось на его лице.

- О, нет, я не безумен, - с легкой улыбкой возразил отшельник. - Слушай: этой ночью, обеспокоенный судьбой своей страны, лишенный сна, ты оседлал лошадь и отправился в ночь обдумать тот вопрос, который никак не выкинуть из головы - законно ли подданному обнажить меч против своего короля? Лошадь заплутала, ты знал об этом, но не обеспокоился, пока она не принесла тебя сюда.

- Как вы об этом узнали? - спросил пораженный незнакомец.

- Не удивляйся, но встань на колени, пока я миропомажу тебя и нареку спасителем этой земли.

Взволнованный и впечатленный, человек впервые в жизни преклонил колено перед одним из своих братьев. Монах окунул палец в миро, приложил его на лоб незнакомца и сказал:

- Обещаешь ли ты, когда пробьет час, взять меч, чтобы защитить свою страну? Обещаешь ли ты, когда увидишь, что твои солдаты страдают без хлеба и огня, и когда люди, которых ты вел к победе, поклонятся тебе, обещаешь ли помнить, что ты всего лишь посланник Господа ради свободы нации?

Будто новый свет загорелся в глазах незнакомца, и он кивнул.

- Тогда, именем Его, я называю тебя спасителем угнетенных. Когда настанет время, иди вперед, к победе, ведь, коль ты будешь верен, Господь наградит тебя. Не надевай короны, и благословениями и почетом среди свободных людей сохрани сие.

Когда он закончил говорить, его дочь, семнадцати лет от роду, вышла вперед и возложила лавровый венок на чело коленопреклоненного гостя.

- Встань, - продолжил пророк, - и возьми мою руку, которую прежде я не протягивал ни единому человеку, и я обещаю быть верным тебе и этой стране, даже если это будет стоить мне жизни.

Когда незнакомец встал, сын священника шагнул к нему и подпоясал ремнем с саблей, а старец простер руки в торжественном благословении. Чужак положил руку на книгу, что лежала открытой на алтаре, и поцеловал рукоять своей сабли.

- Я сдержу клятву, - сказал он.

На рассвете он отправился назад, и никто не знал его имени, но, когда зарево войны вспыхнуло над западным миром, Америка глядела на него, как на избавителя от тирании. Годы спустя он вернулся на это место, чтобы помолиться в одиночестве, и здесь сэр Уильям Хау предложил ему от имени короля титул регента Америки. Он взял пергамент с назначением и втоптал его в землю, пока тот не разлезся в клочья.

Это был Вашингтон.

*Пиетисты - последователи лютеранского учения Филиппа Якоба Шпенера, одной из важных вех которого было то, что Богу должны служить все верующие, а не только священники. К концу восемнадцатого века представляли из себя разрозненные и закрытые кружки.

Мэриан

Мэриан была румяной и застенчивой, хоть и носила сапоги, и умела стрелять из ружья, как мужчина; внучка старого Эйбрахэма, кому уже исполнилось девяносто. Множество из этих лет он провел наедине с книгами в опрятной хижине, где сливаются в единый поток реки Йакегейни и Менангехейле. Это место лежало неподалеку от пути, по которому Бреддок шел навстречу поражению, и один из дезертиров, бежавший из-под его командования, костлявый, рыжеволосый полукровка по имени Рыжий Волк, постучал в дверь его хижины и попросил напиться. Не увидев никого, кроме Мэриан, он осмелился войти в дом и попытался не только воспользоваться всеми благами, что нашлись там, но и поцеловать девушку; однако она схватила ружье и взяла его на мушку. Этот малый храбро бы встретил пулю, если бы юный офицер в мундире, расшитом серебром, не заглянул в распахнутую дверь, когда проезжал мимо. Он почтительно снял перед Мэриан треуголку, а вору жестко сказал:

- Уходи. Твои люди ждут тебя.

Рыжий Волк улизнул, а Вашингтон, ибо это был именно он, спросил, не может ли он чуть-чуть отдохнуть под крышей.

Его просьбу с радостью выполнили и девушка, и ее дед, который незамедлительно появился; и лихорадка, что мучала юного солдата, ушла за день ласкового ухода. Природное изящество Мэриан, ее доброта, ее живость не могли не заинтересовать Вашингтона, и образ ее лица сопутствовал ему долгое время. Он обещал вернуться, затем вскочил на коня и догнал войска. Он выжил в битве, где семьсот его товарищей были застрелены или зарублены и оскальпированы. Один из индейцев стрелял в него одиннадцать раз, и лишь пять пуль оцарапали его, после чего дикарь бросил это дело, решив, что этого офицера защищает сам Маниту. Когда отступающие войска добрались до места, где жила Мэриан, Вашингтон поспешил туда, желая поскорей ее увидеть. Но хижина была сожжена дотла. Он звал, и не было ответа. Когда он отвернулся, с печальным и задумчивым лицом, вокруг его пальца обернулся темно-русый локон, и до самой смерти Вашингтон держал его в своем кабинете, завернутым в бумагу, на которой было написано: "Мэриан, 11 июля 1755 года".

Оставить комментарий © Copyright Скиннер Чарльз Монтгомери Размещен: 13/07/2016, изменен: 13/07/2016. 59k. Статистика. Сборник рассказов: История, Переводы, Сказки Скачать FB2		Ваша оценка:

Скиннер Чарльз Монтгомери : другие произведения.

Вокруг реки Делавэр