Индейцы верили в то, что прекрасные озера в окрестностях Гудзона населены духами. "Когда Великий Дух создавал мир, - говорили они, - его улыбка обратилась к озеру Онейда, и остров Француза появился из глубины, чтобы увидеть ее; он засмеялся, и остров Лотоса поднялся, чтобы услышать его смех". Они ставили свои палатки на этих берегах, и каноэ еле слышно скользили по водной глади. История их племен неразрывно связана с этими краями, и вот одна из легенд сенек, которую удалось прочесть на старой оленьей шкуре, испещренной рисунками, найденной между озерами Уанета и Кеука.
Дочь вождя по имени Уанета поклялась хранить верность Кайюте, охотнику из соседнего племени, враждовавшего с ее отцом. Как только спускались сумерки, влюбленные тайно встречались на дальнем берегу озера, и веселье с довольством, что обуревали дочь вождя после свиданий, зародили подозрение и ревность в сердце Уэуты, человека, что решил взять ее в жены, торопившегося выказать свою храбрость и этим вытребовать согласие ее отца. В один из вечеров, когда девушка скрылась в лесу, он проследил за ней и увидел, как она садится в каноэ и гребет к густо поросшему лесом берегу. Раздался крик, похожий на зов куропатки, затем ответный; из зарослей показался Кайюта, помог девушке выбраться из лодки, и они вдвоем сели на берегу под тихий плеск волн, под бледным светом звезд.
Соглядатай поспешил назад и принес весть, что враг поблизости. Уанета успела вернуться домой иным путем, прежде чем воины добрались до озера, но Кайюту заметили, и он с большим трудом ушел от преследования. На следующий вечер девушка вновь отправилась на условленное место, не зная о том, что произошло вчера - воины сохранили стычку в тайне от женщин. Пока она ждала условленного крика куропатки, рядом с ней в воду упала ветка, и тем чутьем, что бесследно исчезло вместе с приходом цивилизации, девушка поняла - это предупреждение. Она не двигалась, и лодку медленно отнесло к берегу; здесь она увидела возлюбленного, стоявшего по щиколотку в воде. Он шепнул ей, что их выследили, велел девушке грести к сухой сосне, возвышавшейся на краю озера, и пообещал, что встретит ее там. В этот миг появилась выпущенная стрела, содрала ему кожу и воткнулась, дрожа, в каноэ.
Кайюта оттолкнул ее лодку и приказал поторапливаться, затем выбрался на берег, издал боевой клич, и как только увидел Уэуту, размозжил ему череп томагавком. Еще два храбреца выпрыгнули к нему, и после недолгой схватки остались бездыханными на земле. Он хотел было задержаться, чтобы снять скальпы с врагов, но с другого конца озера послышался жалобный крик, повторявший его имя в муке. Уставший и окровавленный, индеец, точно олень, промчался вдоль берега, потому что голос этот принадлежал Уанете. У расщепленной молнией сухой сосны он опустился на землю, как только бросил один лишь взгляд в ту сторону. Вскоре появились индейцы, привлеченные звуками битвы; они потрясали оружием, издавали боевые возгласы, но нечто в облике врага удержало их от нападения. Кайюта глядел на нить из бусин под прозрачной водой, у самого берега озера, и когда они поняли, что это значит, то отбросили мысли о битве, ибо горе явилось к ним: Уанета ступила на берег и попала в топь. Всю ночь и весь день Кайюта сидел на берегу, и когда наступил час их обычной встречи, сердце его остановилось, и он отправился вслед за возлюбленной в страну духов.