Порой на закате рыбаки Мэна видят плывущий к берегу корабль, сквозь обшивку которого просвечивают деревянные внутренности, будто тело бедняка из нищенских лохмотьев. Корабль этот очень стар, и широкие паруса на высоких мачтах разорваны в клочья; однако никто не может сказать, как он зовется, откуда вышел, чей вымпел поднят на нем и к какой гавани он держит свой путь, поскольку ни разу на его палубе не показывались матросы и не доносилось с него ответа на оклик. В бурю или тишь, с приливом или отливом корабль шел прямо, пока почти не касался берега.
Не скрипит рангоут, ветер не рвет снасти, не оседают брызги на носу корабля, позади кормы не пенится вода - ни голоса, ни человеческого лица на его борту. У скал он останавливается, а затем, будто подхваченный иным потоком, устремляется к морю и исчезает в сумерках. У Харпвелла он появляется чаще, чем в иных местах, и его визит заставляет людей задуматься: пусть и не очевидно, что он ведет за собой злую судьбу, но не раз видели, как покойницкие лодки, что пересекали гавань вскоре за ним, подхватывало ветром, приливом или течением и несло прямиком по его следу.