В 1770 году скончался преподобный Джозеф Муди. Это случилось в Йорке штата Мэн, где он долгое время служил пастором и где никто - ни друзья, ни близкие - не видел его лица в последние годы. Дома, когда там кто-либо был, на улице и на кафедре проповедника он скрывал облик под сложенным вдвое черным крепом, завязанным надо лбом и ниспадавшим к подбородку, и нижний его край колыхался от дыхания. Когда он впервые появился перед своей паствой в черной маске, людское удивление было велико, и долго не утихали разговоры об этом удивительном случае. Может быть, он сошел с ума? Но его проповеди звучали слишком разумно для подобного предположения. Может быть, он пережил несчастную любовь? Но он мог улыбаться, хоть улыбка и была печальной. Или же он был изуродован болезнью или несчастным случаем? Если так, то ни один врач не знал об этом.
Со временем прошел слух, что его глаза ослабли от чтения и письма по ночам, и удивление улеглось, хотя пастора в вуали не слишком жаловали на свадьбах, крещениях и собраниях и больше ждали на похоронах. На просьбу снять повязку он отвечал одно: "Все мы носим повязки, те или иные, и самые темные, самые тяжелые из них - те, что близко к сердцу. Это всего лишь ткань. Пусть она останется до того часа, когда покажутся все лица и всякая душа откроет сердечные тайны".
Мало-помалу священник почувствовал, что вынужден спрятаться от людских взглядов. Встречались грубияны, дерзкие на язык, и робкие людишки, что сворачивали с дороги, чтобы не встретиться с ним, так что его прогулки и раздумья стали проходить по ночам, если только он не выбирал уединенное кладбище или не бродил по берегу, прислушиваясь к ворчанию волн у Черных Медведей - камней у берега, что смеялись ночью, когда йоркская ведьма поднялась из печной трубы в бурю. Но жизнь его была долгой, благостной и славной делами, и когда, наконец, его голова в платке опустилась на подушку, со знанием, что никогда не поднимется вновь, друг-священник пришел утешить его в последние мгновения жизни и подготовить его душу к милости Господней.
Одним вечером отец Муди сказал ему: "Брат, мой час пришел и покров тьмы закрывает мой взор. Люди спрашивали меня, отчего я ношу кусок крепа на лице, словно для них это не знак и не напоминание, и я так долго вынашивал причину внутри себя, что только сейчас решился рассказать о ней. Помнишь ли ты, как много лет назад за рекой нашли юного Кларка? Его застрелили в голову. Человек, что убил его, сделал это случайно, поскольку был его лучшим другом, однако он так и не смог заставить себя признаться в этом, поскольку боялся упреков со стороны горожан, мук родителей мертвеца и ненависти его возлюбленной. Верили, что это убийство, и виновен в нем забредший индеец. После долгих лет угрызений совести, когда лицо мертвого друга частенько появлялось перед ним с осуждением, несчастный негодяй поклялся, что никогда не посмеет прямо взглянуть своим товарищам в лицо: он уплатит штраф и скроет позор. Потому я и отгородился тканью от мира".
Джозеф Муди отошел с миром, и, по его желанию, ткань осталась на лице, когда он лежал в гробу, но священник, который приподнял ее на миг, чтобы разгладить черты лица покойного, увидел на нем поразительную безмятежность.