Тори из Беркшира, штат Массачусетс, были людьми, которые любили короля лишь потому, что по приказу сей неприкосновенной персоны занимали должности. Историки обходились с ними мягко, но это было то "напряженное великодушие, в котором содержится милость и похвала побежденным защитникам неправого дела, а для ликующих защитников правого приберегаются упреки". Происшествия, о которых рассказано ниже, упомянуты были не раз, отчего заслуживают остаться в истории, однако их красочность требует напомнить о них вновь.
Среди лоялистов был Гидеон Смит из Стокбриджа, который помог сбежать пленным англичанам и таким образом поставил себя вне закона; ему пришлось скрываться и провести немало времени в раскаянии и раздумьях в пещере у Ленокса, в месте, что сейчас зовется долиной Тори. Здесь он лежал неделями, и никто, кроме его жены, не знал, где он; по его просьбе она каждый день проходила вместе с детьми мимо пещеры, пока он пожирал их лица изголодавшимся взглядом. Те весело болтали, не подозревая, что их отец был всего лишь в нескольких футах от них. Смит пережил войну и позже неплохо ладил со своими врагами.
В Леноксе жил некий тори, из тех уважаемых остолопов, кому семья и богатство давали защиту в ранние годы войны, но он сильно испытывал самообладание его соседей тем, что клял все американское - от Вашингтона и до последней вши. В конце концов, они не смогли больше терпеть его брань; его пример заражал других англоманов, и совет решил уведомить его, что он либо должен принести клятву верности колониям, либо будет повешен. Он ответил, что будет повешен, если поклянется, или что-то в этом духе, и его вздернули на виселице, уже стоявшей на улице. Однако очень быстро его спустили, поднесли ром и вновь предложили принести клятву. Он отказался. Этого не ждали. Тогда посчитали законным, что он должен отказаться от верности королю при первой затяжке веревки на шее. Вновь созвали совет и решили, что отступать от своих слов унизительно и небезопасно, потому тори вздернули вновь, на этот раз с рывком, от которого казалось, будто на этот раз все происходит серьезно. Какое-то время он провисел в петле, но, когда его спустили, не подал никаких признаков жизни. Никто не хотел убивать старого друга, и люди переполошились, пытаясь вернуть его в сознание любыми способами. В конце концов, он вновь начал дышать, лиловость сошла с лица, он открыл глаза и выдохнул: "Клянусь". С криками восторга вся честная компания поволокла его в таверну, его усадили перед очагом и дали в руки кружку пунша. Он выпил за здоровье Вашингтона и через некоторое время пробормотал следующее: "Нелегко таким образом делать вигов, однако, и так сойдет".
Нэтан Джексон из Тирингхема был одним из тех янки, который поднял оружие против своих земляков, и, когда его поймали, то обвинили в предательстве и заперли в ожидании суда. Тюрьма Грэйт-Баррингтона в те дни крепких добродетелей использовалась так редко, что больше походила на сарай, в котором вряд ли кого-либо можно было удержать, и Джексон, после того, как его посадили туда, мог уйти, куда бы пожелал, однако он полагал, что побег будет признанием неправоты идей тори или страха перед предстоящим судилищем. Жизнь в тюрьме была чересчур однообразной, и он попросил шерифа разрешить ему работать днем, с условием, что он будет возвращаться ночевать в камеру; его слава честного человека была так велика, что просьбу удовлетворили без возражений, и пленник каждую ночь возвращался под замок. Когда наступило время собраться суду в Спрингфилде, настало и время собирать обильный урожай; поскольку в Беркшире тогда не велось больше дел, то шериф заворчал, что ему только не хватало заботы везти одного пленника за пятьдесят миль по пересеченной местности, но Джексон заверил его, что прекрасно доберется один. Шериф был рад освободиться от этой обязанности, и тори отправился в путь сам по себе, чтобы добровольно предать себя суду. По пути его обогнал мистер Эдвардс, один из членов Исполнительного Совета, в то время собиравшегося в Бостоне, и, не называя своего имени или занятия, выпытал у одинокого путника его необычную цель. Джексона судили, он признал свою вину, и его приговорили к смерти. Когда он ждал исполнения приговора, совет в Бостоне получил прошения о помиловании, и мистер Эдвардс поинтересовался, есть ли среди них прошение о Нэтане Джексоне. Ни одного не оказалось. Тогда мистер Эдвардс рассказал о своей встрече с осужденным, и по комнате пробежал шепот изумления и восхищения. В Спрингфилд немедленно послали срочную депешу, и когда та добралась до места, дверь тюрьмы широко распахнулась, и Джексон вышел на свободу.