В 1720 году в доме с башенкой, что стоял на пересечении Северной и улицы Эссекс, жил известный аптекарь, молчаливый и смуглый человек. Он собирал в полях ингредиенты, и из-под его рук выходили свертки и бутылочки, чтобы учить докторов. Однако ходили слухи, что он работал не только со снадобьями и варил не только лекарства от болезней. Стражник, сонно вышагивающий по улицам в предрассветные часы, видел, как его тень суетится над раскаленной печью в башенке, и на миг ему показалось, что вокруг нее мелькают иные тени - бесформенные и не похожие ни на что, существующее в реальном мире, однако уродливо и гротескно напоминавшие человека. Иногда слышались удары молотка и шипенье пара, и соседи аптекаря искренне верили, что, ежели он хранит секрет философского камня или вселенского раствора, честнее было бы им поделиться.
Но тот не желал ни золота, ни чудесного крепкого напитка. Он хотел самое жизнь: эликсир, что растворит холод и немощь лет, что вернет юношеский блеск глазам и заставит сердце забиться быстрей. День за днем он бродил в окрестной глуши; ночь за ночью он соединял соки трав и деревьев без всякой пользы. Лишь после тысячи ошибок он понял, что нашел необходимые ингредиенты, но их было мало, они быстро портились, и их нужно было возгонять в течении пяти дней, поскольку позже они начинали гнить и бродить. Собрав цветы и завалив пол дровами, он начал свою работу в одиночестве: горела печь, в ретортах булькала жидкость и сквозь их узкие горлышки текли капли - золотые, коричневые, красные и прозрачные - из которых должна была получиться чудесная смесь.
Не так уж много времени прошло, и начало казаться, будто он, снедаемый страстным желанием, сильно постарел. Он перестал спать и лишь дремал порой, сидя в кресле, поскольку стоило бы ему предаться сему зову природы, то огонь бы в печи погас, и его работа оказалась бы загублена. Уставшими глазами, с ноющей головой он следил за печуркой и слушал, как капает его ценнейший напиток. На четвертый день он в очередной раз опустился на колени, чтобы раздуть огонь, и его яркость заставила его заморгать, его тепло обещало блаженство, и аптекарь растянулся перед ним на полу, подперев голову рукой. Как мило трещали и гудели поленья в огне, пока столь сонно и медленно тянулись часы - как же был скучен сей долгий дозор! Все ниже и ниже клонилась его голова, и веки становились все тяжелей; наконец он совсем улегся на пол и крепко уснул от изнеможения.
Его разбудил звук колокола.
- Церковный колокол! - воскликнул он, вскочив на ноги. - И люди спешат по улице на собрание! Как так? Солнце на востоке? Мой Бог! Я заснул! Печь остыла! Мой эликсир!
Он быстро смешал полученные эссенции, несмотря на то, что не хватало еще нескольких ингредиентов, и выпил их залпом.
-Фу! - произнес он. - Опять не то, наверное, испортилось. Нужно начать сначала.
Он надел шляпу и плащ и испустил тяжелый вздох. Он уже собирался отворить дверь, когда его щеки побелели от боли, зрение отказало ему и мольба о помощи сменилась криком от жестокой муки. Он схватился вслепую за шкаф с ретортами и бутыльками и опрокинул его, а затем в корчах упал в осколки. Незаконченный эликсир жизни оказался эликсиром смерти.