Бурланков Николай Дмитриевич : другие произведения.

Россия без Петра. Альтернативы

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Варианты развития России, альтернативные пути, выбранному Петром.


   Россия без Петра Великого. Альтернативы
       
   Прошлый вариант данной работы был, конечно, очень сырой. С тех пор я несколько больше познакомился с материалом данной эпохи, чтобы высказанное мнение было не альтернативной историей, а реальным разбором альтернатив, стоящих перед жившими тогда людьми. Это ведь только историки думают, что "история не терпит сослагательного наклонения". В то время, когда история еще только становится историей, то есть, когда настоящее еще не стало прошлым - люди действуют, поступая по своему выбору, согласно своим убеждениям и представлениям о хорошем и плохом, о добре и зле, и разве что само развитие этих понятий может быть более-менее детерминированным. В остальных же случаях всегда присутствует "выбор из вариантов", и смотря что люди выбирают - то и становится "реальной историей"
   Итак, какие же реально проблемы стояли перед жителями и правителями России конца 17 века и как они их осмысляли и пытались решить?
   Оглавление
   1.Государствообразующая идея Московского царства
   2.Отличие в хозяйстве Европы и России.
   Как оценить уровень развития общества
   3.Свято место
      4.Вековая задача России
      5.Альтернативы
      Историческая модель
      Применение модели к эпохе Петра. Альтернатива 1
      Альтернатива 2
      Альтернатива 3
      Альтернатива 4
      Вариант структуры вооруженных сил без Петра
      Заключение
  
   1.Государствообразующая идея Московского царства.
   Конец 17 века действительно являлся одной из "точке бифуркации" нашей истории. В 15 веке, после падения Константинополя, Иван Третий выдвинул весьма активную идеологию "Москва-Третий Рим", а также идеологию объединения всех славянских (и более того - всех православных) народов в Московском царстве.
   Это была очень мощная идея, но как всякая идея, довольно скоро она была доведена до абсурда Иваном Грозным, который поставил себя вообще надо всем. Правда, при нем она начала терять свою актуальность, ибо в состав державы вошло много мусульманских народов (Казань, Астрахань, Сибирь), а также и вовсе языческих (народы Сибири и Урала). А потому царь, поставленный Богом, оказался "надо всеми", ну, и это дало хороший материал к его дальнейшему самодурству. Царь поставил себя над церковью - в некотором смысле, создав собственную церковь.
   Новое возрождение православной идеи начинается в 17-м веке, после Смуты, но окончательно крест на ней ставит Раскол - сперва реформы Никона, а потом и отставка самого Никона, четко показавшая, "кто в доме хозяин".
   Итак, государство включает в себя разные национальности, а потому если православной дается приоритет - это "отпугнет другие религии". Если же сделать всех равными - мы и получаем тот самый идеологический вакуум, который образовался в конце 17 века.
   Церковь - и религия в более широком смысле - как раз и есть институт, занимающийся "идеологией общества". Согласно работе Н.Я. Чуксина "Государство и общество" (http://samlib.ru/c/chuksin_n_j/gosudarstwoiobshestwo.shtml) , идеология, строящаяся вокруг некоторой Сверх-идеи - и есть та основа, на которой существует общество. Я бы не был столь категоричен, но с моей точки зрения, действительно всякое общество существует на базе некоторых общих понятий о добре и зле, о том, что есть хорошо и что есть плохо - прежде всего, для существования именно этого общества в целом. И именно церковь занимается хранением этих понятий. Так, вообще в христианстве убийство осуждается как грех - но в случае войны воины, выходящие на защиту своей страны, от этого греха освобождаются. Вообще церковь разводы не одобряет - но "королям, в особых случаях...". И так далее. То есть, выработав некоторые ОБЩИЕ правила, церковь сохраняет за собой возможность ИСКЛЮЧЕНИЙ из них, если это необходимо в данный момент для существования общества.
   Это куда более гибкий подход, чем подход государства - скажем, римского - "пусть погибнет мир, но восторжествует закон". При примате церкви общество, опирающееся на нее, погибнуть не должно.
   В Европе в 16-17 вв, считается, что складываются "национальные государства" - на самом деле, складываются государства "религиозные", связанные одной религией. Происходит размежевание прежде всего по религиозному принципу, ранее единых феодальных государств - наиболее активно это происходит в Германии, во Франции Наварра долгое время удерживает независимость как оплот протестантизма, Англия целиком становится протестантской, и т.д. То есть, к государственной власти как раз добавляется единство вероисповедания, где приверженцы иной религии рассматриваются как "представители враждебного общества". То же начинается и в Польше в начале 17 века, когда Сигизмунд Третий активно начинает утверждать католичество, с гонениями на православие; но примерно то же за полвека до него делал и Иван Грозный - байки или нет, но по нашим же сказаниям о взятии Полоцка, всех, кто в православие обращаться не захотел, Грозный казнил весьма жестоким образом. Говорят, "время было такое". Ну, в общем, да - тут он ничем от своих коллег из Европы не отличался.
   В "Соборном уложении Алексея Михайловича" содержится раздел о казни через сожжение за обращение в мусульманскую веру.
   То есть, у нас православие продолжает вроде как быть государствообразующей религией, но Раскол основательно подрывает ее авторитет. Включение мусульманских земель, противостояние с Турцией заставляет задуматься о другой "государствообразущей" идее, но таковую невозможно придумать из головы!
   В период "идеологического вакуума" даже старообрядцы попытались взять реванш - известная Хованщина, возглавляемая героем войн с поляками и шведами, князем Хованским, - но князь был убит, и попытка реванша не удалась.
   Как хорошо известно, "свято место пусто не бывает". Пока у нас в верхах носились с проблемой самоидентификации, в страну потихоньку проникали уже готовые западные идеи.
   2.Отличие в хозяйстве Европы и России.
   Критика Петра в основном в последних работах строится на двух постулатах:
      -- Это все до него сделали
      -- Это вообще не надо было делать.
   Я бы сказал, что эти две точки зрения взаимно друг друга исключают. Попробуем разобраться, какая из них ближе к истине.
   Проблема в том, что надо или нет делать что-то, становится понятно намного позже самого действия. Однако есть человеческий опыт.
   В предыдущем разделе я говорил о религии и о том, что для общества хорошо и что для него плохо. В частности, хозяйственный уклад в обществе тоже часто освящен религией (в частности, наш уклад был закреплен Домостроем в середине 16 века) и обычно наилучшим образом соответствует окружающей среде, ибо вырабатывался веками. Правда, окружающая среда тоже меняется, но достаточно медленно. Так, в 15 веке начинается "малый ледниковый период", потребовавший от Европейцев напряжения всех сил для сохранения своего хозяйственного уклада - и приведший к резкому рывку Англии, с одной стороны, находившейся в более мягких условиях по климату, а с другой стороны, сумевшей именно за счет развития технологий и привоза товаров из колоний создать "мировую систему выживания в Европе".
   У нас климат поменялся слабее. Он и так был довольно суров, стал слегка более суровым. У нас выработался определенный уклад, позволяющий жить практически самодостаточно, без опоры на внешнюю торговлю.
   Основой любого общества является сельское хозяйство - производство еды. Как ни крути, а если этим обеспечить себя общество не может, ему совершенно ни на что не сдались высокие технологии. Еда, вода (более важная, но про воду следует поговорить отдельно) и жилье (соответствующее данным условиям) - вот три задачи, которые решает любое общество в любых условиях.
   Когда они решены, возможно появление какого-то "излишка", который, разумеется, никто просто так не отдаст - но в условиях, если есть угроза лишиться всего, с ним могут расстаться как с платой за безопасность. Скажем, в условиях набегов (не обязательно кочевников - набегали друг на друга мы и ливонские немцы, мы и литовцы, мы и поляки, в Европе любой феодал мог "набежать" на соседа, и если сосед не мог выставить равную силу - он проигрывал), неминуемо складывается "постоянная дружина", вокруг которой организуется ополчение. То есть, пока еще защита - это дело всех, но организаторы уже выделенные.
   В наших условиях (тут я полностью согласен с А. Паршиным) часть продукта, которую может отдать земледелец, чтобы не умереть с голоду самому и его семье, весьма невелика, и один "организатор" (князь, боярин) приходится на большое число людей. Что с самого начала задает малое число "верхушки" и большую протяженность княжеств (малая плотность населения, а всего оно должно кормить сколь-нибудь серьезную дружину). Вспомните, Рюрик, придя в Ладогу, получил владения от Мурома и Белоозера до Полоцка и Изборска - это больше, чем вся держава Карла Великого в период ее расцвета!
   Вся эта территория рассматривала себя как единое целое, целиком защищаясь от других и противопоставляя себя другим.
   Киевская Русь и вовсе становится крупнейшим государством в Европе, и даже разделившись между тремя сыновьями Святослава, каждая часть весьма велика.
   Именно такая сильная концентрация - где мало уровней "феодальной лестницы", и разница между численностью на предыдущей и следующей ступеньках весьма велика (может быть, сотни раз) привела к расцвету Великой Руси в 11 веке - и к быстрому ее падению в дальнейших веках. Для нас утрата концентрации была равносильна самоубийству, причем как в военном, так и в хозяйственном плане! Не может одно небольшое княжество позволить себе ни каменных храмов, ни каменных крепостей, да и торговать будет особо нечем (слишком мал все тот же "прибавочный продукт", который купцы или бояре могут получить со своего княжества "задешево" - пусть даже задаром - и потом вывезти в другие княжества). Новгород за счет посреднической торговли между Русью, Востоком и Европой еще как-то существовал, но остальные княжества приходили в упадок и к приходу татар были уже весьма "потрепаны жизнью".
   Все попытки объединиться до того ни к чему не приводили, и новое возрождение начинается только после - невольного - объединения нас сперва под татарами, потом против них.
  
   Как оценить уровень развития общества.
   Очевидно, что развитие общества оценивается не числом технических "прибамбасов", в нем использующихся. Хотя, конечно, часто это коррелирующие вещи, но одно далеко не всегда следует из другого. Ясно, что если вы умеете пользоваться телепатией, сотовые телефоны вам ни к чему. Иными словами, оценивать развитие можно только по тому, как общество справляется со стоящими перед ним проблемами, а не по тому, с помощью чего оно это делает.
   А три главные задачи, стоящие перед любым обществом - это "выживание здесь и сейчас", то есть, тот уровень комфорта или снабжение себя всем необходимым, что нужно для жизни его членов (я частично называл это - еда, питье, жилье, одежда, свежий воздух, свет), это умение противостоять другим обществам, не давать себя грабить или уничтожать физически, и это умение думать о будущем, воспитывать подрастающее поколение, приходящее на смену нынешнему, и умение сохранять те ресурсы, за счет которых общество существует. Применительно к аграрному обществу, это выглядит как "можно съесть все зерно сейчас - и тогда нечего будет сажать весной; или все-таки приберечь часть для посадки, ограничив себя". Но даже если вы сохраните зерно, но новые члены общества не будут знать, как пахать и сеять, общество тоже погибнет. Вот, такая третья функция, третья задача, стоящая перед любым обществом - долгосрочного выживания общества в целом, в некотором смысле, противоречащая первым двум.
   Если общество решает все три задачи на уровне, не уступающем соседям - оно находится на том же уровне развития. Если даже вы проиграли войну, но показали соседям свою силу, так что выплатить контрибуцию, конечно, пришлось, но никакой утратой независимости это поражение не обернулось - вы в военном плане развиты на уровне противника. Собственно, все сообщества в Европе, не достигшие в этом плане "заданного уровня развития", были поглощены еще Римской империей; после ее развала к 15 веку в Европе сложились практически равные по силе государства, лишь слегка обкрамсывающие друг друга по границам, но не способные полностью развалить соседа. Разве что Италия и Германия оказались в положении "делимых", остальные предпочитали отнимать друг у друга колонии и небольшие владения.
   Очевидно, что именно военная область - необходимость противостоять соседу - приводит и к наиболее бурному развитию техники. Именно зажатость Англии на острове и отрезанность от ресурсов привели к ее "технической революции", где королевская власть активно поощряла любые технические новинки, которые могли бы помочь одолеть испанцев или французов.
   Но эти новинки после войны быстро окупались властью над колониями.
   Попытка в 20-м веке делать ставку на "мирное техническое развитие", чтобы получать прибыль напрямую от высоких технологий (получившая название Рейгономики), начала проваливаться уже к началу 21-го века, ибо все высокие технологии требуют очень высокой концентрации усилий, при этом очень медленно себя окупают, а потому существовать могут только в кредит или за счет государства, но никак не могут быть "самоокупаемы".
   Но до 20-го века такой задачи никто не ставил, и потому именно военная сила прежде всего и показывает уровень развития общества - кому оно может противостоять и как.
   В конце 15 века мы Европе почти не уступаем ни в чем. Наше огнестрельное оружие и артиллерия - одна из лучших в Европе. Правда, утрата навыков каменного строительства привела к необходимости выписывать мастеров из Европы, но если Московский кремль 15 века строил Антонио Фиорованти, то Смоленский кремль 1598 года строил Федор Конь.
  
   Итак, новая концентрация вокруг московских князей вновь пробуждает к жизни Российское государство и позволяет собирать "избыточный продукт". Однако собирается он и оседает в основном "в центре", в Москве. Бояре живут довольно скромно, при том что царский двор отличается пышностью, по воспоминанию иностранцев.
   Бояре - древние "командиры местных ополчений" - пока еще сохраняют свои функции, обязанные являться "конно, людно и оружно", причем число людей, которых они должны приводить, определяется землей, которой они владеют. Боярские вотчины весьма протяженны, и являются еще и "неприкосновенным запасом", на случай голода или неурожая - многими указами боярам прямо предписывалось заботиться о своих крестьянах в случае голода. Другие крупные хозяйственники - монастыри; там тоже процветает жизнь, Соловецкий монастырь, скажем, в середине 16 века получает свою систему водоснабжения (водопровод), построенную под руководством того самого Филиппа Колычева.
   Итак, государство устроено очень "ступенчато": есть князь/царь, под которым несколько сот бояр, под которыми все остальные. Получается, что царь/князь полностью зависит от своего боярского окружения.
   "Боярская вольность", которую описывают в период малолетства Ивана Грозного, вообще говоря, касалась только жизни Москвы - бояре так же ходили в походы на Берег ("береговая служба" против татар), так же защищались от Литвы, в общем, в большинстве своем понимая, что друг без друга им не выжить (память о недавних междоусобицах была еще свежа). Но естественно, царя такая зависимость не устраивала, и он начинает вводить свой "слой", зависящий лично от него. В начале это Опричнина, которая попыталась заменить все уровни управления государством - и милицию, и армию, и церковь, и чиновничество, - однако лучше всего у нее получалась полицейская функция. После пожара Москвы, спаленной крымским ханом, Опричнина разгоняется - однако наступление на боярские вотчины не прекращается.
   Царь создает собственное войско - стрельцов, - и крупные боярские вотчины делит на много мелких, сажая на них дворян.
   Как мы говорили, чтобы прилично содержать себя, один ратный человек в наших условиях должен опираться на весьма значительное количество людей работных. Дворянин со своими парами сотен четвертей часто не мог и приличного оружия себе купить, что отмечается позднейшими "смотренными списками", не говоря уж о содержании второго ратника (которого он тоже должен был выставлять!).
   А совсем рядом был богатый Новгород, торговавший с Европой, в которой условия хотя тоже стали более суровыми - но открытие Америки и начало торговли с Индией в обход Африки и Турции привели к относительному росту уровня жизни европейцев.
   Когда говорят, что "Петр решил историческую задачу России выхода к Балтийскому морю", сразу вспоминают Ливонскую войну. Так вот что интересно - эта "историческая задача России" всплывала в нашей истории всего трижды. В ту самую Ливонскую войну, в войну со Швецией в середине 17 века и в Северную войну в начале 18-го. Все остальное время наши правители об этой исторической задаче не знали. Их куда больше волновала другая, поистине историческая задача - оборона от набегов Крымского ханства.
   Проблема освоения территорий Дикого поля, плодороднейших земель, манящих земледельцев - но недоступных в силу постоянных угроз Крыма, уводивших полоняников тысячами - вот это была поистине вековая задача России. И именно на решение ее тратились огромные средства и человеческие жизни. Медленно продвигалась на юг Засечная линия, появившаяся еще при Василии Третьем. Первый военный устав России был "устав Береговой службы", созданный Михаилом Воротынским, тем самым, что позднее разобьет татар на Молодях. Береговая служба была регулярной "повинностью дворян", на которую они ходили как на военные сборы.
   Так вот, реальной исторической задачей России была борьба с Крымским ханством. Выход же к Балтийскому морю был не задачей - а тайной мечтой всего дворянского сословия.
   Жить на своих "двух сотках" (двух сотнях четвертей земли) прилично они не могли. А вот в Европе одного феодала вполне могли кормить пара десятков крестьян. Причем, за счет торговли с колониями, феодалы могли себе позволить куда больше!
   Церковь наша в это время действительно выступает как ограничитель. Собственно, и в Европе многие здравомыслящие правители борются с излишней роскошью тамошних дворян, чтобы не возбуждать зависти. Люди могут простить чужое богатство - если владелец этого богатства при этом приносит реальную пользу обществу. Скажем, царю положено быть богатым, ибо он - носитель "верховной справедливости". Но какой-нибудь дворянин, прожигающий жизнь в кутежах и путешествиях, будет вызывать вполне законное недовольство. А вот великому полководцу, разбившему врага, тоже могут простить такие "невинные шалости".
   Так вот, у нас даже бояре не могут себе позволить роскошествовать, а уж у дворян жизнь европейского военного сословия может вызывать только тихую зависть. И уступая желаниям своих дворян, Иван Грозный придрался к совершенно нелепому поводу о неуплате дани Ливонским орденом (заметим, он не уплачивал ее весьма регулярно, и до того ему это прощалось), и начал войну.
   Чем это закончилось, все знают - только героизм защитников Пскова удержал объединенные силы Польши, Литвы, Венгрии и наемников из германских земель от вторжения вглубь России. Ливонии наше дворянство так и не получило, зато получило "заповедные лета".
   Как уже было сказано, "прибавочный продукт" в силу его малости должен у нас концентрироваться с весьма значительной площади и с весьма значительного населения. Разрушение боярских вотчин, начатое при Иване Грозном и слегка приостановленное при Федоре Ивановиче, привело к бегству крестьян от дворянских поместий в крупные владения, где была надежда выжить в случае голода, где можно было иметь "крепкое хозяйство". Бегут и на монастырские земли - и, разумеется, в казаки и в Сибирь.
   Бегут тем интенсивнее, чем интенсивнее дворяне пытаются наладить свой быт (а с них тоже требуют "являться конно, людно и оружно") за счет крестьян со своих небольших угодий.
   И вот правительство Бориса Годунова вводит "заповедные лета".
   Еще раз напомню, что введение Иваном Третьим "Юрьева дня" не имеет никакого отношения к крепостному праву. Крестьяне имели право поменять хозяина, хозяин не мог их обратить в холопов (ну, кроме как за долги) по своему желанию - только смена хозяина должна была производиться после всех расчетов с хозяином, после сбора урожая и выплаты оброков, то есть, после Юрьева дня. В противном случае, если крестьяне ходили в любое время, то и их хозяйство страдало, и бояре не получали оброка в нужном размере. Так что это было просто "упорядочивание отношений работодателя и работника", не более.
   А вот заповедные лета запрещают в эти года вообще менять хозяина. А убежавших ищут по 5, а позднее и по 15 лет.
   То, что это приведет к голоду, думаю, было очевидно еще тогда. Во всяком случае, Семен Шаховской в Летописной книге
   http://old-ru.ru/08-58.html
   винит в Смуте исключительно правительство Годунова (а книга написана в начале 17 века!)
   Что и произошло. Незначительные колебания климата (подобное случалось и раньше - так, в летописи записано, что и в 1543 году в августе выпал снег, например) привели к недороду, который в условиях отсутствия крупных запасов на местах привел к массовому голоду. Который привел к восстаниям, как и в целом к недовольству. А уж поскольку недовольны были все: бояре - собственным оскудением и развалом их вотчин, дворяне - невозможностью жить "как на западе", крестьяне - голодом и развалом их хозяйств, - да еще и число казаков сильно выросло - то Смута практически стала делом предопределенным.
   Отметим, что в Смуту мы выступаем по-прежнему как "православное царство". Королевич Владислав, чтобы стать московским царем, должен принять православие (а когда отказался - пришло второе ополчение и выбило польский гарнизон из Москвы).
   Но поляки - особенно польские магнаты - жили еще шикарнее, чем где-нибудь во Франции, а обязанностей у них было еще меньше! Король польский от них полностью зависел, сами они не зависели ни от кого, торговали со всей Северной Европой, снабжая ее хлебом, который выращивали (в основном, православные) холопы на их украинских землях, а за это получая колониальные и европейские товары и содержа наемную армию.
   И вот, пообщавшись с поляками более тесно, наши дворяне еще сильнее захотели "жить как в Европе".
   Напомню (повторяя Паршина), что в Европе среднегодовая температура положительна! Граница нулевой изотермы проходит как раз по границе бывшего СССР.
   Там отопительный сезон минимален.
   Там больше производительность одной и той же площади земли.
   И как мне говорили агротехники, в наших условиях относительно более выгодным является выращивание кормовых культур и разведение скота, нежели выращивание напрямую пищевых сортов. На Украине опять же не так, но значительная часть Украины и юга России тогда - "дикое поле", спорная территория между Крымом и Москвой.
   Исторически сложилось, что у нас выращивали рожь вместо пшеницы, выращивали лен, репу, более "тонкие" сорта мы себе позволить не могли. Их можно было привозить торговлей - но надо найти, чем торговать. Новгородцы безжалостно выкачивали свой лес, дары леса - воск, мед, - из более "продвинутой" технологии была разве что пенька.
   Все это охотно покупали англичане для своего флота.
   Позднее они так же охотно торговали с Москвой, но прибыль от этого шла в царскую казну. Дворяне, конечно, тоже получали "от щедрот", но это все было не то.
   Итак, на протяжении 17 века в наше общество все больше вторгаются "европейские идеи". Как на действительно идейном уровне - устроение государства, цели его существования, описанное Лейбницем, - так и на самом примитивном уровне "хочу как у него", вероятно, являвшимся императивом к действию ничуть не меньшим.
   И снова повторюсь - у нас "прибавочный продукт" мал в силу чисто физических условий и требует большой концентрации. То есть, дворянам, чтобы жить, как в Европе, надо было забирать у крестьян почти все, так, чтобы те жили впроголодь, или крутились, как знают, и владеть значительными землями и деревнями.
   Тут есть два выхода. Либо как-то "давать по рукам" тем, кто хочет слишком многого - чтобы смирился и жил так, как можно жить в наших условиях, направляя избыточную энергию не на личное обогащение конкретного дворянина, а на некоторое общее развитие, - либо пойти на поводу у желающих обогащения и изыскивать для этого средства.
   Мы выбрали второй путь в реальности.
   Так что можно сказать, что, как ни странно, из двух вариантов - "все это было до Петра и этого вообще не надо было делать" - верны оба. Действительно, к нам стали проникать совершенно ненужные нам вещи, и проникать они стали еще до Петра.
   Правда, иногда и выбора не было. Но надо отметить, что все-таки раньше наши цари "стояли до последнего" - главным воеводой всегда был "наш", и к концу правления Алексея Михайловича наши и иностранные офицеры уравниваются в правах и зарплате.
   3.Свято место
   Итак, к концу 17 века сложился определенный "идеологический вакуум", который немедленно стали заполнять идеи из Европы.
   Сам Петр, наверное, действительно хотел блага России (как он это понимал. Правда, я не очень понимаю, как можно желать блага России - и не любить все русское; но он как-то это совмещал), и был непосредственным, увлекающимся, живым человеком. Одна беда - он был сильно непоседливым и сильно увлекающимся, а потому мало чего умел доводить до конца.
   Но возле него всегда были люди, прекрасно знающие, чего они хотят.
   Там было две группировки.
   Одна хотела "жить, как в Европе", и ей было в общем-то все равно, какими средствами это будет достигнуто.
   Вторая понимала всю нереальность этого требования в наших условиях и потому "ратовала за старину". Их впоследствии обозвали "ретроградами" и изображали в шубах даже летом, дикими и необразованными,
   Правда, оказывается, что боярскому сыну 17 века положено было знать, кроме грамоты и счета, и историю, и картографию (к слову, тоже была у нас на высоте с 16 века), и много чего еще - и обучение грамоте и счету давалось также и в церковно-приходских школах. Но церковь была "идеологическим противником" Петра, даже такая, в урезанном виде, лишившись половины "пассионарных сторонников". И на нее продолжается наступление.
   Интересно, что Магницкий, автор первого российского учебника по Математике, закончил именно церковно-приходскую школу, и именно оттуда учитель (приходской священник) послал его в славяно-греко-римскую академию, основанную при Софье по проекту Симеона Полоцкого, разработанному по указу Федора Алексеевича. Эта академия была своеобразным компромиссом между церковным контролем за науками - и светским образованием.
   Итак, до 18 века наше дворянство и боярство не было диким и необразованным. Что же до бородатости, то я тут месяца два назад решил отпустить бороду и с удивлением обнаружил, что в недавние холода лицо мерзнет значительно меньше, даже с моей небольшой бородой. Это, так сказать, экспериментальный факт. Уж не знаю, насколько борода есть символ мужественности - но что с ней теплее в наших условиях, я выяснил на своем опыте. Точно так же в условиях, когда девять месяцев из двенадцати - мягко говоря, не жаркие, - шаровары оказываются удобнее даже теплых джинсов, а длинные шубы - удобнее коротких курток. И одежда - далеко не первое, с чем следовало бы начинать борьбу.
   Однако мыслями царя быстро овладевают именно западные теории и западное устройство.
   Должен сказать, что хотя у нас рассказывают о "полках нового строя" как о первой нашей армии на европейский манер, я не вижу в них особого преимущества. Суть любой армии в умении решать поставленные задачи. Набор полков нового строя был шагом вынужденным, ибо за годы Смуты собственное военное искусство несколько подзабылось, ратные люди поразбежались или поубивали друг друга, и немногие уцелевшие воеводы вроде Пожарского или Шеина явно не могли обеспечить достаточную подготовку всем "новикам". Потому вынужденно прибегли к помощи иноземцев. Которые естественным образом принесли привычную им методику и тактику, под которую и стали подстраиваться все остальные. Но и в Польскую, и даже еще в Турецкую войну (Чигиринские походы) отмечалось, что стрелецкие полки были более дисциплинированными и надежными, а дворянские сотни (хотя там был наибольший процент нетчиков) не раз спасали положение в бою.
   К слову, о "нетчиках". Конечно, это тоже свидетельство плохой идеологической подготовки. Но зато те, которые все-таки являлись на сбор, были наиболее сильными духовно - те, кто преодолел свои лень и страх, движимые пониманием "службы отечеству". Приятно отметить, что таких все-таки обычно было более половины (и даже как правило более двух третей).
   Вообще о ратных людях я более подробно говорил в другой своей работе:
  http://samlib.ru/b/burlankow_nikolaj_dmitriewich/bitvy_16_17.shtml
   Но отмечу еще раз, что опять же в силу низкого прибавочного продукта в наших условиях большие армии мы выставлять не могли. Разве что для обороны своих городов и крепостей, когда можно было в ополчение призвать почти все население города - но опять же города были не такими большими, население в основном - сельское, из которого пополнение собиралось довольно медленно.
   Так вот, наша тактика, позаимствованная у татар (быстрый налет и отход), дополненная "большим полком" в лице стрельцов за гуляй-городом, хорошо действовала против татар, и, скорее всего, могла принести победу в борьбе за Украину и Дикое поле против Крыма. Но против наемной армии поляков, вооруженной артиллерией, гуляй-город был плохой защитой (передвигался он медленнее, чем простой ряд копейщиков, а разносился выстрелами из пушек на раз), и потому полки нового строя у нас численно увеличиваются, достигая к 1681 году половину от всей армии.
   Вообще говоря, и стрельцы, и дворянская конница, при соответствующей выучке, были способны противостоять вражеской армии, и тактика бы тут своя нашлась. Я уже опять же говорил об этом - дворянская конница была способна преодолеть сопротивление вражеской пехоты и уничтожить вражескую артиллерию, если не испугается и не разбежится; пехотные же полки врага уничтожались огнем нашей артиллерии и стрельцов. Стрельцы не нуждались в прикрытии копейщиков (пешие копейщики у нас появляются достаточно поздно, уже после 1647 года), ибо сами могли противостоять вражеской коннице и пехоте - но лучше это делали под прикрытием конницы.
   Но все это требовало хорошей выучки и взаимодействия всех видов войск, а вот отрабатывать с ними - с традиционными нашими войсками - эти действия никто не собирался. Ибо западные специалисты предпочитали иметь дело с привычными им видами войск, которые они знали, как использовать, чем разрабатывать свои.
   К сожалению, это была первая уступка Западу.
   Вторая была в одежде и в искусстве. До 17 века у нас было очень много "анонимных произведений", авторов которых мы можем лишь домыслить, сопоставляя. То есть, не был принят в нашей культуре индивидуализм. Сделал - и хорошо. Некоторые сейчас полагают, что это ухудшало и замедляло внедрение достижений - ничего подобного, ибо большинству авторов нужно не возвеличивание себя, а понимание, что твое изобретение работает. Большинство наших изобретателей 17,18, 19 вв. "болели за дело", да и в 20-м веке многих имен мы так и не узнаем (были "раскрученные имена" передовиков и новаторов - но было и множество безымянных).
   С 18 века у нас стало модно писать мемуары. Это сильно облегчило задачу историков, но как у переводчиков есть "ложный друг переводчика" - слова, похожие по звучанию на слово из другого языка, но обладающие другим смыслом, - так и у историков есть "ложные друзья историка" - это готовые изложения событий с готовыми выводами. К сожалению, в итоге такие сочинения навязывают точку зрения автора на события, которые были давным-давно, и, возможно, совсем незначительное событие, о котором остались "мемуары", нам предстают как грандиозные; и напротив, о многих значимых событиях мы можем судить лишь по косвенным признакам.
   Об изменениях в костюме и в обычаях я уже упоминал. Далеко не Петр первым начал вводить западные костюмы, правда, при Федоре Алексеевиче это по крайней мере не было в обязательном порядке. И, увы, не было "идеологической подоплеки" - все ревнители старины, знающие, что за старинной одеждой, прической и бородой стоит не просто упертость, но реалии нашей погоды, уже были объявлены "раскольниками" и близко ко двору не подпускались.
   Отметим, что в 19 веке именно раскольничьи фамилии будут стоять за всеми столь известными ныне предпринимательскими домами.
   4.Вековая задача России
   Религия определяет не только что можно и что нельзя - но и что и зачем нужно.
   Когда мы были "православным царством всех славянских народов" ( и неславянских, к слову, тоже), было понятно, что хорошо, а что плохо - хорошо то, что ведет к "утверждению православной веры во всех краях", а плохо - что мешает. Потому противостояние с Крымом и стоящей за ним Турцией было обосновано идеологически. И в 16 веке наши войны с Турцией за Астрахань и потом с Крымом уже за Москву были выиграны, причем с серьезным уроном для той стороны - турки отказались от экспансии на север, занявшись "более легкой добычей" - Польшей, Австрией и Персией.
   В конце 17 века, когда мы отобрали у Польши Левобережную Украину, Правобережная довольно быстро была забрана Турцией, а гетман Дорошенко стал вассалом турецкого султана.
   Нам давался еще один шанс. Однако Турция уже была нам не по зубам. Она находилась еще на подъеме, и чтобы противостоять ей, сил хватало только-только, а чтобы вести активные действия, не приходилось даже и мечтать (по крайней мере, пока живо Крымское ханство). Посольство Москвы объехало все европейские страны, от Австрии и Испании до Англии и Голландии, в попытках создать союз против Турции, но Европа предпочла остаться в стороне, предоставив нам самим разбираться с Турцией.
   Турки планировали продолжить экспансию на Левобережье, мы же планировали занять и Правобережье, благо, с поляками теперь было договариваться не надо.
   "Превентивным ударом" войска Алексея Михайловича заняли Чигирин - ставку Дорошенко; сам гетман отказался от гетманства и сдался нашим войскам.
   И на следующий год Чигирин осадила армия Ибрагим-Паши.
   С тем, что в тот год турки потерпели поражение, не спорят сами турки - Ибрагим-Паша отступил и был брошен в тюрьму. Однако турки успокаиваться не собирались.
   Почему-то во всех источниках для второго похода называют цифры участников куда большие, чем для первого, хотя повода для этого нет. Наши радовались, что отбились, и собирались договориться с султаном миром, пусть даже и разрушив Чигирин. Турки планировали взять Чигирин, но им грозила и война с Австрией, которая решила воспользоваться нашим сопротивлением в собственных целях. В итоге, я думаю, обе стороны выставили примерно столько же сил, что и в предыдущий год, но только турки - чуть больше, а наши - чуть меньше.
   Обнаружив это (по данным наших разведчиков, у турок должны были быть силы, примерно равные нашим!), Ромодановский повел себя как мог осторожно, стараясь не влезать в полевое сражение. Разбив один отряд турок, занявший позицию на левом берегу Тясмина (реки, на которой стоит Чигирин), Ромодановский окопался и приказал гарнизону Чигирина держаться; а когда Гордон сообщил, что держаться больше нет сил, приказал взорвать укрепления Чигирина и отступить.
   Отступление под огнем турок превратилось в бегство. В итоге неизвестный герой все-таки уничтожил пороховой склад под крепостью Чигирина, прихватив вместе с собой и четыре тысячи турок. Потом турки пытались нас атаковать, но, уперевшись в наши полевые укрепления, мы отбили атаки и дождались-таки, чтобы турки ушли. В общем, была боевая ничья.
   Поражение турок под Веной опять дало нам шанс отыграть у турок позицию: начались Крымские походы. Я уже говорил - не знаю, что скажут военные специалисты, но мне представляется, что как раз для этого похода лучше были наши иррегулярные войска, те самые, которые потом возьмут Азов. Тащить через степи пешие полки нового строя смысла не имело - они хороши в полевом сражении против европейских армий, но для противостояния татарским отрядам стрельцы и дворянская и казацкая конница подходят куда лучше - они выросли на этой борьбе и создавались ради нее. Кроме того, конечно, и снабжение было не на лучшем уровне, и чтобы исправить положение, Голицын начал строительство крепостей ближе к Крыму.
   Однако переворот Петра отложил решение этой проблемы не неопределенный срок.
   Сам он, однако, тоже поначалу действует в том же направлении и берет Азов - правда, потом без сожаления с ним расстается...
   Альтернативы
  
   Какие же были альтернативы у нас, вместо того чтобы копировать западные идеи и образцы?
   Все задатки для самостоятельного развития у нас были. 17 век можно назвать "веком обманутых надежд". Он не просто так был "бунташным". После Смуты казалось, что возникла новая "вековая гармония государства и общества", однако эти две структуры все дальше отходили друг от друга. Государство явно ориентировалось на Запад, не понимая, чем ему за это придется заплатить.
   Наша - по сути, наемная армия, - созданная Петром, весь 18 век выступает действительно почти наемной у Австрийцев, по требованию которых мы бросаемся то на французов (в войну за Польское наследство), то на пруссаков (в Семилетнюю войну), то на турок (ну, тут наши интересы совпадали), то на поляков (в разделы Польши), то опять на французов... Как уже неоднократно говорилось, в силу малого прибавочного продукта (а большим его можно сделать только применением высокотехнологичных аграрных технологий - и то лишь на время, эти технологии здорово обедняют затем почву!, - либо изменением климата, чем человечество не овладело до сих пор) содержать постоянную большую армию можно только жесточайшей эксплуатацией остального населения - и именно 18 век становится самым ужасным проявлением крепостничества. Причем, никакого "разрыва с Европой" преодолеть нам не удалось - так до Николая 1 мы ее и догоняем... Что интересно, до Петра этого разрыва не было...
   Итак, Англия свою жесточайшую эксплуатацию своего населения потратила сначала на роскошь аристократов, но когда аристократию во главе с королем разогнали в революцию, образовался симбиоз из власти, торговли и науки, позволивший Англии выбиться в "гегемоны мира".
   В некотором роде, мы повторили эту судьбу, правда, более кровавым образом.
   Но что интересно, все задатки того государства, что у нас появляется в 30-е годы 20-го века, у нас были уже в 17-м веке! По сути, двести лет закончились "пшиком" - мы (вернее, наша элита) изо всех сил пыталась войти в "европейскую цивилизацию", создавая для иностранцев невероятно благоприятные условия - и все равно мы остались для них "дикими русскими", которые могут только "тиранить свое население". Так что наша революция прекрасно вписалась в представление о нас...
   Но уж последнее, что мне казалось, что должно интересовать правителя - это "что скажет княгиня Марья Алексевна". Ну, или в нашем случае - что скажет Англия, Франция, Австрия и т.д. Это важно какому-нибудь мелкому германскому княжеству, полностью зависящему от торговли с крупными соседями, но наше натуральное (вернее, самодостаточное) хозяйство совершенно не нуждалось в одобрении или поощрении. Будут они смеяться над нашими кафтанами и бородами или нет - это их проблемы.
   Перефразируя известное выражение Ленина, "всякое общество тогда чего-нибудь стоит, когда оно умеет защищаться". Мы умели защищаться на протяжении всего 17 века. И был накоплен значительный научный и человеческий потенциал, который теперь следовало разумно использовать. Но ограничители были сняты, и все схлынуло по самому простому пути...
   Собственно, и бунт Степана Разина (которого связывали с опальным патриархом Никоном - говорят, в караване судов Разина был даже корабль с "шатром патриарха", где якобы плыл Никон), и восстание Пугачева были следствием этого разрыва "верхов и низов". Объединение их в одном направлении могло бы привести совсем к другому ходу истории...
   В 17-м-18-м веках было три крупные ошибки. Раскол - впрочем, эта ошибка следовала именно из желания государства править не только над православными и начало уравнивания всех перед лицом государства, привел к первому разделению страны на две части. Активное заимствование западной культуры. Ну, и введение "наемной армии", позволившей правительству держать собственный народ в повиновении, уже не спрашивая его мнения. Так сказать, нас попытались "осчастливить без нашего желания".
   Ну, а вот теперь можно повторить старые выкладки, только уже понимая, от чего стоит отталкиваться. И заняться неким подобием моделирования. Которое, вообще говоря, есть часть любой науки.
  
   Историческая модель
   Для моделирования нужно задаться объектами (создать физическую модель) и законами их взаимодействия и изменения (математическую модель).
  
   В качестве объектов возьмем "силы" (а корректнее -группы людей), действующие в какой-либо момент времени. Эти группы людей (коллективы) действуют как единое целое, хотя внутри себя могут быть устроены по-разному.
  
   Таким образом, общество - которое все понимают как "структуру", но как правило элементами этой структуры воспринимают отдельных людей - мы представим в виде взаимосвязанных и дополняющих друг друга групп людей - коллективов, - выполняющих в обществе определенные функции.
  
   Группы функций у общества я уже отчасти перечислил: это "дальнее планирование" (перспективы развития общества, ценности общества, понятия добра и зла и т.д. - куда общество "идет", к чему люди в нем стремятся, предполагаемый "образ будущего", во многом определяемый идеологией данного общества), охрана общества как целого (противостояние другим сообществам) и непосредственное обеспечение жизнедеятельности (производство, сельское хозяйство, добыча даров природы, строительство и т.д.), к которым в сложном обществе как выделенная функция добавляется еще управление (координация, принятие решений и взаимодействие различных частей).
  
   Применение модели к эпохе Петра
   Итак, расклад сил перед Петром.
   На первом уровне (духовном) -- православное священство, разделенное минимум на две части Расколом.
   Правящий класс- дворяне. В нем тоже существуют по меньшей мере две группировки:
   "Родовитые дворяне" и "новые дворяне". Несмотря на сожжение разрядных книг, разница между ними еще велика. Или, по-другому, "ревнители старины" и "желающие жить, как в Европе".
  
   Госаппарат во главе с монархом. Он многослоен и главным образом состоит из трех частей:
   чиновники
   регулярная армия
   управленческий аппарат (министерства, коллегии, приказы)
   Правда, эти группы не конкурируют друг с другом.
   На нижнем, третьем уровне, в России уже появились и крупные предприниматели, вроде Строгановых, и существует большое количество мелких купцов и ремесленников. Уже строятся заводы, хотя пока небольшие, в том числе, и на Урале (первый завод на Урале - в 30-х годах 17 века)
   Примерно треть населения составляют крестьяне и ремесленники лично свободные, или "государственные".
   И, наконец, Крепостные (=рабы) -- ими владеет дворянство, как старое, так и новое.
  
   В недавно присоединенной Украине есть еще казаки -- промежуточное "военное сословие", более всего близкое к стрельцам.
  
   К концу правления Петра силы все те же самые. Правда, разогнаны стрельцы, но они заменены гвардией -- по сути (по роли в государстве) они близки, и как показывают дальнейшие события, так же участвуют в дворцовых переворотах.
   Про разницу в боеспособности вопрос достаточно спорный.
   Стрельцы выиграли войну с Польшей, со Швецией (1655-57 гг) и отбились от турок.
   Еще на Азов Петр ходит со старым войском (правда, число стрельцов в нем не более половины, остальное -- регулярные "полки нового строя"), и берет Азов.
   Новое регулярное войско двадцать лет воюет со Швецией за Прибалтику.
   Хотя в поражении на Пруте от турок и потере Азова обратно виновато не столько само войско, сколько излишне самоуверенное поведение Петра (возомнившего себя непобедимым), но факт остается фактом: прежнее войско Азов взяло, новое потеряло.
  
   Таким образом, новых видов "сил" Петр не создал. Но при нем происходит огромное перераспределение в плане численности и роли разных уровней.
   Петр ввел большое число "управленцев" - адмиралтейство, коллегии, Синод.
   Увеличил число чиновников.
   И приравнял военные чины к гражданским.
   Создал большие промышленные предприятия (на основе крепостного труда; то есть, владельцы предприятий, хотя и относились к третьему уровню, были где-то по роли в обществе близки древнеримским землевладельцам)
   Кроме того, им был создан флот.
  
   Очевидно, до выхода к Балтике или Черному морю создание флота смысла не имело.
   Но после выхода он должен был появиться в любом случае.
   Флот военный всегда идет вслед за торговым. Именно для обеспечения безопасности флота торгового создается военный. Мало того, если есть флот торговый - купцы долгое время могут сами себя защищать, объединяясь в компании и товарищества и выставляя корабли, близкие к военным по назначению. По крайней мере, оба этих флота должны развиваться вместе.
   Однако флот Петра на Балтике после смерти Петра находился в заброшенном состоянии. Что говорит о его слабой востребованности. Да и в целом, к нам в Питер - плавали, а вот наши в Европу так плавать через Балтийское "окно в Европу" и не начали - по-прежнему для наших купцов "окном" оставался Архангельск. Правда, в самом Питере стало заключаться много сделок.
  
   Итак, что было бы, если попытаться вычеркнуть из истории личность Петра и заменить ее на -- хотя бы его брата Ивана.
  
   Что с Петром, что без Петра, мы бы продолжали развитие в виде Империи.
   С ростом госаппарата и с внешними завоеваниями (ибо правящий класс - дворяне, т.е., те, кто в основном занимается войной).
  
   Важно, что купцы и предприниматели появляются ДО Петра. Строгановы становятся почти полновластными хозяевами Урала еще в 16 веке.
   Соответственно, технический и промышленный рост продолжался бы без казенной поддержки. Государственный заказ сделал его более бурным. Но этот заказ был бы в любом случае: государство уже сконцентрировало в своих руках мощные силы, которые требовали применения.
  
   Т.о., взаимодействие госаппарата, дворянства и торговцев и предпринимателей приводило в любом случае к развитию собственной, прежде всего военной, промышленности.
  
   Плодами этой промышленности - артиллерией, ружьями - могли воевать как армия стрельцов, так и армия регулярная. "Полки нового строя", созданные по подобию западных армий, появляются еще до Петра и составляют почти половину численности армии. Но принцип их содержания и комплектования был другим.
  
   Можно предположить, что рано или поздно перешли бы к рекрутскому набору, отказавшись от стрельцов -- однако постепенность этого перехода привела бы по крайней мере к передаче опыта. Стрельцы, прошедшие ряд военных действий, могли бы выступать сами как инструкторы для новичков, что способствовало бы складыванию отечественной школы военных, не пришлось бы всех набирать со стороны. По двум параметрам это привело бы к отсутствию катастрофы под Нарвой: во-первых, меньше было бы необстрелянных новичков, набранных из-за разгона стрелецких полков, во-вторых, меньше было бы иностранных офицеров, почти полностью перешедших к Карлу. Впрочем, и самого вступления в Северную войну скорее всего не было бы.
  
   Союз против Карла складывается по итогам Великого посольства Петра в Европу. Без Петра этого союза могло не быть. Тогда мы вполне могли продолжить традиционную политику России. А основой этой внешней политики был натиск на Крым и Турцию, с целью "создания единой славянской державы".
  
   Петр, взяв Азов, создал базу для морской блокады Крыма. Вариант атаки по морю -- с использованием навыков казацких походов -- вполне мог быть применен и без Петра. В этом случае Крым мог быть взят и удержан на полвека раньше.
  
   Но удержание Крыма потребовало бы создание уже Черноморского флота. Заметим, что в отличие от Балтийского, Черноморский никогда не переживал периода заброшенности. (равно как и Московский университет, в отличие от Санкт-Петербуржского). Так что продолжение наступления на Южном направлении привело бы тоже к созданию флота, но основной вектор был бы другим.
  
   Смещение вектора от севера к югу привел бы и к возможности натиска на Восток, на Персию и через нее -- на Индию или на Турцию. Петр обращается к этому лишь во второй половине (а по сути -- в конце) своего царствования. Когда он уже начал осмыслять многие свои поступки.
   Если основной фронт смещается на юг - куда направляются наши устремления в реальности лишь в 19 веке, хотя возможности появляются еще в 16-м, когда ряд дагестанских князей принимает российское подданство - туда гораздо проще решается логистическая задача транспортировки продукции Уральских заводов. Если на юг текут практически все реки - Урал, Волга, - то доставка оружия и других металлических изделий с Урала в Москву или Питер - нетривиальная задача с несколькими шлюзами.
  
   Возможно, при меньшей суетливости и большей опоре на дела предшественников, это было бы сделано намного раньше. Заодно не было бы и Прутской катастрофы. Отмечу, что до Петра наши правители действовали всегда намного осторожнее - бывали поражения, но не бывало подобных ловушек. И из Смоленской войны, и из катастрофы под Чудновым мы вышли с минимальными потерями для страны (а из Смоленской войны - даже с приобретениями, хотя, конечно, совершенно несоизмеримыми с затратами).
  
   Самое интересное, что в этом случае мы бы стали полностью "европейской страной", слабо противостоящей своим соседям по Европе и в основном расширяющейся за счет "колоний".
   Такой вот забавный парадокс. Стремясь в Европу, мы остались для нее "дикими Русскими". Отказавшись от стремления в нее и занявшись своими восточными и южными делами, мы стали бы "нормальной колониальной державой" , со своими, разумеется, особенностями (никто не заставлял нас так же эксплуатировать колонии, как это делали англичане; кроме того, в силу малой заселенности наших колоний, основное их население было бы из метрополии, что должно было привести к большей включенности "колоний" в жизнь "метрополии")
  
   Кроме того, создан альтернативный духовенству "интеллектуальный коллектив". До Петра была только греко-славянская академия - в общем, под контролем духовенства. Петр ставит и духовенство под свой контроль (Синод), и образование (Академия).
   Постановка духовенства под свой контроль - это, скорее всего, логичное действие при любом правителе. Это есть продолжение реформ Никона.
  
   Создание своей академии уже не обязательно могло произойти (и даже скорее всего, не произошло бы). Связано исключительно со случайной величиной - увлечением Петра всем западным. В противном случае, образование скорее всего находилось бы по-прежнему под контролем духовенства.
   Привело бы это к застою?
  
   На самом деле, несмотря на наше убеждение в "ретроградности" духовенства, именно оно было всегда наиболее образованным слоем населения. И большинство открытий до периода Просвещения исходило от духовного сословия (впрочем, и после - монах Мендель).
   На Руси до Петра известно множество весьма образованных представителей духовенства.
   Это и Иосиф Волоцкий, и Нил Сорский, и Максим Грек, и Вассиан Патрикеев, и Филипп Колычев. Мы знаем их как святителей и деятелей "гуманитарных наук". Однако, например, Филипп Колычев в бытность свою настоятелем Соловецкого монастыря создал там систему водоснабжения (по его чертежам и под его надзором).
  
   Главное, чего бы духовенство вряд ли потерпело - это "выпячивание изобретателей". То есть, слава изобретателям не светила.
   Впрочем, и после Петра многие изобретатели остались безвестными (так, мы знаем лишь графа Шувалова, "спонсора" создания Единорога, лучшей пушки 18 века - но "коллектив мастеров" остался безымянным).
   Появление Кулибина - скорее всего, при развитии науки под эгидой духовенства, мы бы не знали этого имени, зато многие его достижения были бы применены. Сами изобретения его следуют из наблюдения за окружающей жизнью и мало обусловлены западным образованием (которого он и не имел).
  
   Затруднилось бы общение наших "ученых" с западными. Но вот какая деталь.
   Вообще говоря, "секретные разработки" - а вернее, разработки, связанные с заказом государства, - были всегда. Мы не знаем изобретателя Греческого огня, даже изобретателя пушки (изобретателя пороха знаем - монах Бертольд Шварц), прежде всего потому, что это были изобретения не для славы, а для конкретного дела. Только когда военная потребность спадает, обученные "научные кадры" начинают заниматься гражданским строительством, несут "науку в массы", и тогда их имена начинают звучать
   (еще раз - чтобы не обвинили в "конспиралогии" - дело не в том, что мастеров "секретят", а в том, что у них просто нет времени, чтобы "пиариться", они что-то делают для государства, и за это их государство содержит. Когда государство утрачивает в них необходимость, они начинают как-то жить сами - и тогда их имена появляются в разных работах). Тогда появляются всякие "Королевские академии", занимающиеся наукой ради науки. Но реальную технику и промышленность двигают не они (а очень часто, вовсе люди со стороны).
  
   А потому с реальными людьми, двигающими промышленность на Западе, мы бы продолжали общение. И даже, возможно, более удачное. Промышленники бы сами сманивали умелых мастеров (как сманил Кольбер венецианских зеркальщиков), которые впоследствии естественным образом пополняли ряды уже отечественных ученых.
  
   Итак, без Петра мы бы продолжали жить в деревянных домах и хоромах с узкими окнами, которые гораздо легче отапливать зимой.
   Заводы на Урале строились бы меньшими темпами, но строительство шло бы все равно. Более того -- в силу востребованности не только военными нуждами, но и внутренней жизнью страны, оно бы было более линейным и не привело бы к такой эксплуатации крепостных рабочих на заводах (ибо хозяевам завода после окончания войны не было бы нужды срочно искать, куда сбыть заказ, и действовать демпингом).
  
   Против такого развития есть возражение, что нам бы не дали спокойно заниматься южным и восточным направлениями, а напали бы с Запада.
  
  
   Однако - что было бы во внешней политике?
   Там нам противостоят силы:
  
   Швеция.
   Правящий класс - дворяне
   Госаппарат во главе с монархом
   Торговцы и предприниматели
   Крестьяне и ремесленники
   (крепостных не наблюдается, хотя в Прибалтике есть сильно зависимые, но они погоды не делают).
  
   Турция.
   Правящий класс - феодалы (те же дворяне)
   Госаппарат во главе с султаном
   Торговцы и предприниматели
   Крестьяне и ремесленники
   Рабы
  
   Польша
   Правящий класс - дворяне.
   Госаппарата почти нет
   Торговцы
   Крестьяне и ремесленники
   Холопы (рабы)
   Разница между нами и турками - количественная. Между нами и шведами - в основном, тоже.
  
   Правда, серьезно различаются соотношения в весе каждой "силы".
   В Турции госаппарат и рабы сильно разрослись.
   В Швеции рабства нет, госаппарат только набирает силу.
   В Польше госаппарата уже почти нет, вместо него - собрание шляхтичей.
   По структуре Турция и Швеция - более сильные противники, Польша - слабее.
   По численности самый сильный противник - Турция, владеющая густонаселенными областями.
  
   В целом, в нашем окружении есть два союза: Швеция, Франция и Турция против Австрии, Польши и Германии (сначала Саксонии, потом Пруссии). Англия явно поддерживает второй, но старается открыто не ввязываться (ввязывается позднее, в войну за Испанское наследство). Оба союза достаточно древние, с Тридцатилетней войны. Если мы ввязываемся в войну на Западе, мы получаем либо один, либо другой союз.
   В начале своего правления Петр, продолжая политику предшественников, берет Азов.
   Теперь логичное действие - продолжать наступление на Турцию.
  
   Турция и Швеция являются логичными союзниками, ибо Турция воюет с Австрией и Польшей, Польша воюет со Швецией, Швеция воюет с Саксонией, Польшей и Данией. Выступая против Швеции или Турции, мы в любом случае выступаем на стороне "коалиции". При возможной помощи со стороны Австрии и Польши.
   Продолжая наступление с базой в Азове, мы могли бы присоединить Крым и решить Крымскую проблему на 80 лет раньше. В итоге южные земли могли быть освоены без угрозы со стороны крымских набегов. Что привело бы к резкому росту производства зерна и решению проблемы снабжения продуктами.
   Можно было выбрать и другой вариант, продолжить наступление на Польшу, с Турцией и Швецией в союзниках. Вариант плох тем, что границу со Швецией и Турцией мы бы значительно удлинили. Хотя тоже - присоединение Правобережной Украины увеличило наш зерновой потенциал, но потом все равно встала бы проблема Крыма, и мы бы вынуждены были ввязаться в войну с Турцией.
   Воевать с Турцией армией стрельцов было возможно.
   Оттянув на себя силы турок, мы бы помогли одновременно Польше, и Швеция бы завязла там надолго.
  
   Северная война идет одновременно с Войной за Испанское наследство. По большому счету, это одна большая война. Англичане воюют с французами. Австрийцы поддерживают англичан. Ввязавшись в войну со Шведами, мы, таким образом, помогли именно Англии (и позднее, воюя с Турцией, мы тоже оттягиваем на себя силы именно союзника французов).
   Но по большому счету, в Европе шли свои заварушки, с достаточно равными силами с обеих сторон (если бы Швеция начала сильно выигрывать, Англия могла вмешаться открыто против нее. Тогда как пока мы воюем со Швецией, Англия занимает выжидательную позицию, смотрит, кто победит). И мы могли пока вообще в них не ввязываться. Устремления могли быть направлены на Восток, куда Петр отправляет экспедицию (неудачную) в 1715 г. и повторяет походы в 1722-23, под конец своего царствования.
  
   Это направление для нас удобно тем, что Волга - крупнейшая транспортная магистраль 17 века. Двигаясь в этом направлении, мы могли успешно развивать эти районы, и, выйдя к Каспийскому морю, вести успешную войну с Персией. Затем же, после победы над Персией, мы могли бы угрожать Турции с другого фланга, что облегчило бы в дальнейшем покорение Крыма (замечание Семаргла).
  
   Не было бы разгрома под Нарвой. Не было бы, конечно, "славы русского оружия" - Полтавы, но, полагаю, усмирение Крыма это бы компенсировало.
  
   При хорошем раскладе этих войн логичным продолжением экспансии является давление на Персию и - затем Индия. Наше влияние в Индии к середине 18 века могло быть сопоставимо с Английским. В этом случае мы бы тоже приняли участие в Семилетней войне, но не за Прибалтийские земли (которые нам не достались), а за азиатские владения.
  
   Дальше рассматривать сложно, ибо расклад сил полностью бы поменялся и сильно зависел от проигрыша/победы в каждом сражении.
  
   Устремление на Восток привело бы к более активному заселению южных земель (Астрахани, Пред-кавказья, Урала). Развитие этого региона было бы более значительным, - а поскольку нет излишнего расхода дворянства на западную роскошь, и при этом внимание к этому региону пристальное, восстание Емельяна Пугачева быть бы не могло.
  
   Правда, старообрядцам пришлось бы уйти дальше в Сибирь, а многие народы этого региона, сохранившиеся до наших дней, были бы ассимилированы или выселены.
  
   Что будет на западной границе?
   В Швеции в случае даже выигранной войны не исключена внутренняя смута. Собственно, вскоре после поражения в Северной войне там начинаются активные реформы, приведшие почти к полному упразднению власти короля и сосредоточению власти в Риксдаге. В случае выигранной войны финансовые трудности были бы слегка компенсированы, но движущая сила этих реформ - дворянство - никуда бы не делось, и Швеция получила бы реальную смуту.
  
   В этом случае она будет выведена из игры на пару десятков лет. Впрочем, наше правительство могло бы и вмешаться в эту усобицу, и Швеция могла потерять Прибалтику и Финляндию вследствие внутренней заварушки. Что в реальности случилось на 20 лет позже в результате новой войны.
  
   Буржуазной данную революцию в Швеции можно назвать с оговоркой (своя буржуазия там была довольно слабой), но именно после Северной войны, в которой полегло Шведское дворянство, там начинается ряд либеральных реформ, близких по последствиям к буржуазной революции, только бескровной. Так что в известном смысле роль такой революции для Швеции сыграла Северная война, проредившая монархическую партию. В нашем случае альтернативной истории там была бы внутренняя война, в которой мы бы не потеряли своих людей.
  
   Развитие пространств Урала и Сибири привело бы к необходимости развития транспорта. Вслед за коневодством могли появиться и альтернативные виды транспорта, вплоть до изобретения железной дороги раньше, чем в Европе. У нас это была бы жизненная необходимость, а не "прихоть царя", как это случилось в 19 веке. Предпосылки для этого были.
   В 19 веке академик П. П. Мельников подчеркивал, что "железные дороги крайне необходимы для России, что они, можно сказать, выдуманы для нее... более, чем для какой-либо другой страны Европы, что климат России и ее пространства соделывают их особенно драгоценными для нашего отечества".
   С древнейших времен в России (еще на Руси, на волоках) используют для перетаскивания судов поваленные деревья. Мостовые в Новгороде тоже известны давно. Т.о, у нас есть традиция использования "специального дорожного покрытия" для облегчения перемещения.
   Без развития сталелитейного производства, разумеется, железные дороги бы не появились, или были бы не железными. Но при сохранении прочих условий, однако при устремленности на Восток, все изобретения, появляющиеся на Урале, гораздо быстрее становились бы достоянием "центра". А на сталелитейных заводах в качестве "специального дорожного покрытия" вполне могли использовать стальные листы и балки, благо, на заводе стали много.
   Учитывая более мягкий режим крепостничества до Петра, заводы бы развивались на другой основе, и народ более бы радел о результатах дела. Менее - о милости начальства.
   И подобные "рационализации" приветствовались бы и становились достоянием "общественности", благо, общественность была бы не так далеко.
  
   В целом, лет через 50 после "Без-Петра" мы бы представляли из себя весьма развитую промышленную и торговую державу, с центром где-то возле Урала, с самобытной культурой. На западной границе были бы приграничные стычки с Поляками и война за Крым с Турцией. Это потребовало бы тоже развития Флота, но уже Черноморского.
   Т.е., мы бы получили ситуацию конца 18 века на полвека раньше. Но без мундиров западного образца и построек западного типа.
  
   Т.о., деятельность Петра (попытка "догнать и перегнать Францию и Англию") привели ко входу России в Европу в качестве "догоняющего", т.е., "страны с окраины".
   Деятельность в другом направлении могла бы привести к созданию "альтернативы" современной Европе. Выход к Китаю открыл бы нам возможности по использованию достижений этой страны (весьма значительных), а Китай бы вырвал из изоляции (причем, надо полагать, что их изоляция была не просто волевым решением властей -- а вынужденной мерой в силу того что общаться-то особо было и не с кем.
  
  
Альтернатива два.
   Наше устремление в Европу, в самом деле, проглядывало еще до Петра. Так что не исключено, что и любой другой правитель тоже бы продолжил наши устремления на Запад вместо Востока.
   Это привело бы нас к:
   -- Опять же необходимости реформы армии. Правда, с учетом более мирного сотрудничества со стрельцами, она была бы более спокойной и успешной. Головы рубить - а потом подставлять под пули новобранцев - не пришлось бы. Но! Необходимость получения чугуна для пушек - и при этом отсутствие ресурсов меди в виде колоколов (поскольку только Петр мог так наплевать на чувства верующих, что взялся за колокола) - это дополнительная необходимость поиска ресурсов на Урале и развития его ископаемых.
      Армия сохранила бы свои привычные "мундиры", которые в наших условиях являются гораздо более практичными. Тактика, возможно, поменялась бы (тоже перешли бы к линейной тактике? Ее основы у нас проглядывают еще в Смуту), но, скорее всего, было бы сочетание маневренных действий легкой конницы (казаков, татар), средней конницы (драгун) и большого полка - артиллерия и пехота. С учетом "последних достижений техники" - штыка - копейщики и стрельцы сливаются в один вид войск. В данном случае это проще, в виду того что стрельцы владеют и тем, и другим видом оружия, и служат пожизненно. "Суворовские чудо-богатыри" теоретически могли возникнуть еще в начале 18 века.
   --Сохранение "языка элиты" таким же, что и "язык народа", не привел бы к разрыву верхов и низов, верхи по-прежнему чувствовали бы свою противопоставленность Европе и искали бы поддержки у своих. Что привело бы к более легкому варианту крепостничества. И, соответственно, более легкому заселению Урала и Сибири (народ бы легче уходил на новые места, плюс развитие предпринимательства, что не есть чисто английское изобретение).
   -- Реформа госуправления скорее привела бы к большей федерализации страны, к большей обособленности (с вытекающими последствиями - как в плане развития, так и в плане возможности отделения) дальних районов. Но зато дальние районы (Сибирь, Урал, Дальний Восток) не были бы такими заброшенными, как в РИ.
   На Западе у нас, как говорилось, было два направления. Либо воевать с польшей, в союзе с турками и шведами, либо наоборот (других соседей там нет). Война с Польшей привела бы к присоединению Правобережной Украины на сто лет раньше, опять же, с вытекающими последствиями (не было бы такого жесткого противостояния, по сути, двух народов, ныне населяющих Украину). Вариант проигрыша - при союзниках Шведах и Турках на флангах - практически исключается. Далее встает разумный вопрос. Либо мы продолжаем напор на Запад через Польшу - то есть, вторгаемся в тогда еще разрозненную Германию - либо вновь ругаемся с Турками и Шведами. Для ругани с Турками и Шведами хорошо бы их поссорить между собой, для чего надо найти камень преткновения между ними. При их разнесенности в пространстве такое найти сложно, а дальнейшее продвижение на Запад в отрыве от "флангов" нам радости не принесет. С необходимостью мы вновь обращаемся на Восток, с выходом к предыдущему сценарию.
   В принципе, развитие дорог и каналов до Северной Двины может привести и безо всякой Балтики к развитию торговли - уже через Архангельск. Не исключено столкновение со Шведами за Кольский полуостров - но там они вряд ли будут проявлять такую активность, как на Балтике (Норвегия им еще не принадлежит), и Мурманск окажется основан на сто пятьдесят - двести лет раньше.
   В итоге конфигурация у нас будет довольно оригинальной. Нам не будут принадлежать устье Невы, Прибалтика - но зато Украина и Белоруссия (нынешние) в полном составе. Скорее всего, раньше окажется в нашем подданстве и Казахстан.
   Но вот дальше многое зависит от Шведов и Турок, чье развитие - без нашего вмешательства - тоже пойдет другим путем. Шведы скорее всего обратят свое внимание на Данию, чтобы окончательно сделать Балтику внутренним морем. Неудача этой войны (Англия поддержит Данию в этом случае) приведет к смуте в Швеции, и Швеция будет выведена из войны. После чего можно - как и в РИ - заняться Турцией в союзе с Австрией.
   Но замечу, что все это при гораздо меньшей централизации госаппарата и большей развитости "регионов".
  
Альтернатива 3.
  
   Есть еще одна неприятная альтернатива.
   Возвращаясь к теории самодостаточных коллективов, можно заметить, что на момент воцарения Петра в нашем "правящем коллективе" было две группировки (коллектив не един). Одни группировались вокруг Софьи, другие - вокруг Нарышкиных. Проиграв, вторые стали искать помощи "на стороне" и нашли помощников в лице "немецких торговцев", через их представителей - Немецкую слободу. Немецкая слобода сыграла важную роль в жизни Петра. Именно через нее он проникся страшной любовью ко всему немецкому.
   Таким образом, после разгрома "группировки Софьи", у власти оказались "два коллектива" - наше старое боярство/дворянство, поддержавшее Петра, и новые "немцы". Именно наличие вторых во власти во многом определило наше сближение с Западом и участие в Северной войне (Саксония на тот момент почти сдалась Швеции). А также направление многих петровских реформ. Однако очевидно, что "иноземное влияние" было бы в любом случае, понемногу просачиваясь в "верха".
   В Европе жить легче, чем у нас (по крайней мере, как на нынешнем, так и на тогдашнем уровне развития технологиии), есть ряд вещей, в которых живущие в наших условиях люди - даже князья и бояре - были вынуждены себя ограничивать. Стремление снять это ограничение порождало стремление получить дополнительные доходы. Их можно было получить как путем "усиления эксплуатации крестьян" (а она очевидно возрастает весь 17 и 18вв), так и путем развития торговли и взаимодействия с другими странами.
   Надо было создать, что вывозить. На западе спросом пользовался металл (своей руды было мало) и лес. Их, в самом деле, вывозить лучше по морю. Таким образом, усиление торговли этими видами продукции, как следствие - рост заводов на Урале, как следствие - рост влияния западных торговцев в нашей политике, было реальным следствием устремления тогдашнего дворянства, при любом раскладе сил.
   А потому, окажись на месте Петра какой-нибудь Иван (его брат), то он бы, конечно, не был такой яркой фигурой - но проводил бы политику, очень близкую к политике своего брата...
  
Альтернатива 4.
  
   Я немного более внимательно изучил период перед Петром и деятельность самого Петра, отметив то, на чем раньше не заострял внимание.
   Вот еще какой интересный момент...
   В России, медленно и неуклонно, со времени Ивана Грозного (да, наверное, еще с Ивана Третьего), вытесняется "феодализм" в смысле боярства. То есть, "военно-земельной аристократии", того "военного коллектива", который владеет землей, потому что охраняет ее. Основа войска - феодальное ополчение.
   Оно заменяется "дворянским ополчением". Дворяне - люди, зависящие от царя (и, по сути, входящие в "государственный аппарат"). При Петре именно они (впрочем, как и до Петра) осуществляют военную и гражданскую государственную службы, за счет которой кормятся (получают имения с крепостными) и продвигаются по службе (занимают более высокие чины). Однако хозяйством они заниматься не могут, по причине практически постоянного отстутствия в своих имениях (разве что спасаясь там "от призыва в армию").
   Но если мы посмотрим, например, как заселялись колонии Испании в Америке - туда шли "феодалы" (конкистадоры), самостоятельные люди, становящиеся там практически независимыми владыками (позднее присоединенными центральной властью). Так же колонизовалась и Северная америка англичанами (Пенсильвания была владением Томаса Пенна). У нас тоже уходили в Сибирь от "гнета центральной власти", но далее никаких прав в центре не получали. Ушедшие туда так и оставались "самостоятельными хозяйственными единицами", выживающими, как могут.
   При этом в середине 17 века за Дальний Восток у нас был серьезный конфликт с Китаем. Если бы дворяне были в большей степени предоставлены себе и "хозяйственной деятельности", если бы они могли осваивать огромные просторы Сибири за свой счет (получая на законном основании отпуск с остальной службы), т.е., в стиле, "все, что займешь - твое" - мы бы получили развитую Сибирь и приграничье со Средней Азией на столетие (а то и два) раньше. Единственно, необходимо было предоставить дворянам самостоятельность - а это требовало ослабления военной и гражданской службы, определенную "федерализацию" (феодализацию) государства. Однако насильная централизация его привела к определенному застою, начиная с Ивана Грозного и продолженного Петром.
  
   Вариант структуры вооруженных сил без Петра
  
   Если мы рассматриваем вариант развития России без Петра, то нельзя не коснуться его преобразований в армии.
   Вообще говоря, создание - в любой крупной армии - постоянных подразделений/соединений постоянной (сравнительно постоянной) численности для решения задач определенного уровня - есть процесс естественный и происходящий везде и постоянно. Такое происходит и в феодальном ополчении, когда войско образуется из "копий" и "знамен", примерно одинаковой численности (хотя и плавающей в несколько раз от войска к войску).
   Принцип феодального ополчения - объединение в одно подразделение людей из одной местности, объединенных не только формально на время службы, но и общей мирной жизнью - есть весьма правильный принцип: люди воюют не просто "за отечество", но и за свой конкретный дом, за свои семьи и родных и близких; люди, если они не постоянно в армии, больше доверяют друг другу и знают, чего ожидать от соседа, поскольку общаются постоянно; бегство, предательство - становится не просто изменой абстрактному "государству", но изменой конкретным людям, с которыми ты вместе живешь (а потому нормальной жизни уже ждать не приходится; такое объединение более прочное).
   Однако в целях борьбы с сепаратизмом (феодальным), чтобы военачальники и генералы не обзаводились сторонниками на местах и не начинали устраивать заговоры и перевороты, подобные естественные местнические объединения постоянно перемешивают, начальников переводят из полка в полк, с одного места дислокации на другое - все это приводит к лучшему перемешиванию и большей однородности армии, но несколько ухудшает боевой дух.
   Армии чисто регулярной стараются не держать - дорогое удовольствие. Как правило, держится небольшая регулярная армия "мирного времени", которая может проводить "локальные операции" - и поддерживается в определенном уровне боеспособности большое "ополчение", для которого иногда устраиваются сборы и учения и которое в случае необходимости может быстро наполнить "костяк" из регулярных профессиональных военных.
   Петр попытался как раз создать чисто профессиональную армию, из людей, которые более ничем не занимаются. Очевидны недостатки такого подхода - такая армия, чтобы оправдывать свое существование, должна постоянно воевать. Ну, и Петр все равно сохраняет "нерегулярные соединения" вроде казаков в Полтавской битве (причем число их может быть значительным, даже в сравнении с регулярными силами).
   Однако до Петра у нас армия как раз состояла из этих двух частей - постоянной армии ("полки нового строя") и "ополчения" - дворянского ополчения и стрельцов, которые в мирное время были заняты мирными делами (дворяне - гражданской службой/воеводствомили жизнью в своих усадьбах, стрельцы - ремеслами, торговлей).
   Петр преобразовал стрелецкие полки в новые образования, упразднив стрельцов (хотя как раз как армия "мирного времени", в том числе и как милиция на местах, они вполне справлялись со своими задачами).
   Полки нового строя тоже формировались как из стрельцов и дворян (в основном, драгунские полки и офицерский состав), так и из новых "даточных людей", изначально предназначенных для "возможной службы в армии".
   То есть, в России существовало определенное "военное сословие": "служилые по отечеству" - дворяне, "служилые по прибору" - стрельцы, - и - наименее поддающиеся учету - "служилые по охоте" - казаки, "добровольцы".
   Остальные слои были заняты в войне только по случаю введения новых налогов или выполнения военных заказов.
   Введение рекрутской повинности резко затронуло все слои населения. Это, конечно, способствовало опять же перемешиванию разнородного общества, его "гомогенизации". Впрочем, однородность общества была тут же нарушена введением западных слов и обычаев - дворяне вновь резко отделились от третьего сословия, но уже не функционально - военное дело, - а чисто внешне - язык, культура, платье.
  
   Петру иногда приписывают "гениальное изобретение" в виде рекрутского набора - как мы можем видеть, особо гениального тут ничего нет. Петр, как всегда, скорее показал свою неграмотность: чисто рекрутской армии не было ни у кого, одними рекрутами армию пополнять было бы дорого, и спустя сто лет Аракчеев попытается солдат обратно "опустить на землю". Да, собственно, еще и сам Петр после Северной войны сделает то же самое - см. Ключевского. Но опыт других требовал осмысления и изучения, а потому было сделано "как-нибудь", как поняли сейчас, без серьезного осмысления. А потом система "подстраивалась" под реальные возможности уже сама.
  
   Итак, если мы отказываемся от реформы армии на западный манер, то у нас "самопроизвольно" должны выделяться некоторые постоянные организационные структуры, примерно соответствующие нынешним армейским подразделениям.
  
   И таковые выделялись еще задолго до Петра.
   Из документов можно выделить следующие подразделения и должности в нашей армии 16-17 вв.
   Начнем с самого низу.
   Десяток - полностью совпадающий с современным отделением - появляется еще во времена Ивана Третьего (по меньшей мере; возможно, и раньше).
   Дальше идет взвод. Несмотря на русскость слова, оно появляется достаточно поздно - уже в 19 веке, до того это "плутонг", а взвод, видимо, возникает спонтанно из команды на "взвод курка" при подготовке к стрельбе залпом. Впрочем, может быть, что и слово "взвод" уже существовало в 17 веке.
   Наиболее близким аналогом к нему является стрелецкая "полусотня", возглавляемая "полуголовой".
  
   Современная рота равна древней сотне. Тут опять же ничего придумывать не надо. Сотни были и в стрелецких полках, и в городских ополчениях. Хотя и рота - это тоже наше слово (правда, в древности означало "клятву", то есть, рота - группа людей, объединенных общей присягой), и появляется по крайней мере еще в Смоленскую войну в полках Нового строя.
   Однако параллельно с ротным строем существовали и дворянские и стрелецкие сотни (любопытно, что по росписям сотня стрельцов - это серьезная сила!), которыми командовали "головы" или "сотники".
  
   Батальон - уже чисто заимствованное слово. Интересно, что нынешние иностранные названия для военных подразделений есть просто упорядоченные названия для наемных отрядов времен Столетней войны: рота - company (компания), бригада - brigade(отряд, банда), полк - colone (колонна), и т.д. Батальон есть просто "боевое подразделение".
   Примерно равное ему по численности соединение - стрелецкий "приказ", во главе с "приказным головой". Только в 1681 году старые наши должности и названия были официально отменены, всем было велено именоваться на западный манер, хотя меж собой стрельцы продолжали называть себя по-старому.
  
   Старше батальона сейчас идет полк. Полк - это древнее наше слово, но в 17 веке оно означало куда более крупное соединение. Появились еще в 16 веке "Разрядные полки", куда сводились стрельцы и дворяне из определенной - довольно крупной - местности. Так, князь Хованский в Русско-Польскую войну командует Новгородским полком, который достигает 10-15 тыс.
   Кроме того, в русском войске 16-начала 17 вв. есть разные полки, причем довольно строго ранжируемые по численности. Отдельный полк в нашей армии того времени - это полноценное соединение, включающее и тяжелую конницу (дворян), и легкую (татары и часть казаков), и стрельцов, и легкую пехоту (остальные казаки), и артиллерию (огненный наряд), и "инженерные войска" (даточные люди, осуществлявшие строительство дорог, укреплений, гатей и т.д.), и обоз (кош). В крупной армии могло быть три полка - Большой, передовой и сторожевой, а в очень большом походе - аж пять или шесть (еще Правой руки, Левой руки и, если участвовал сам царь - "царский полк").
   Так вот, обычно полк Левой руки вдвое меньше полка Правой руки, а полк Правой - вдвое меньше Большого. Сторожевой полк примерно равен по численности и составу полку Левой руки, а Передовой - полку Правой руки.
   То есть, можно выделить такую иерархию полков и их командиров:
   Тысяча (тысяцкий) - это, видимо, все, пришедшие из одного крупного города.
   Полк Левой руки и Воевода левой руки - примерно бригада (около 2 тыс.)
   Полк Правой руки и Воевода Правой руки - для такого соединения сейчас названия нет, но это около 4 тыс., две "бригады".
   Большой полк и Большой воевода - примерно дивизия (около 8 тыс. человек в известных походах и сражениях)
  
   Наполеон в своих армиях вводит регулярные "Корпуса" - самостоятельные небольшие армии. Понятие Корпус тоже достаточно древний, и что интересно - у него есть точный аналог и в русском войске, и мы его уже упоминали.
   Скажем, в 16 веке на разных направлениях действуют Рати разных князей. Т.о., Рать - будет нашим аналогом корпуса.
   Рать может состоять - и состояла, как я говорил - из трех (Большого, передового и сторожевого) или пяти-шести полков разного уровня.
  
   Ну, армия естественным образом станет просто войском.
   Единственная проблема с фронтом - таких крупных подразделений тогда не существовало, и потому для названия "фронт" к моменту его появления скорее всего аналога и не будет, так что он останется фронтом. Хотя - у нас были "округа", аналоги фронтов в мирное время.
  
   Во всем войске командовать будет "военачальник" или "князь".
  
   Итак, сведем все аналоги в таблицу:
   отделение (лейтенант) - десяток/отделение (десятный)
   взвод (старший лейтенант) - "струг"/полусотня/взвод (полуголова/взводный)
   рота (капитан) - сотня/рота (голова/сотник)
   батальон (майор) - приказ (приказный голова)
   полк (полковник) - тысяча (тысяцкий)
   бригада (бригадный генерал, генерал-майор) - Полк Левой руки (воевода Левой руки)
   Полк Правой руки (воевода Правой руки)
   Дивизия (генерал-лейтенант) - Большой Полк (Полковник, полковой воевода, Большой воевода, Старший воевода)
   Корпус (генерал-полковник) - Рать (Князь. Когда-то князь было не титулом, а просто обозначало военного вождя. Так что фраза "собрались рати князей..." могла бы означать - в переводе на современный - "собрались корпуса генералов...")
   Армия (генерал армии, генерал-аншеф) - Войско (Военачальник, Великий Князь)
   Фронт (маршал, фельдмаршал) - Округ, Разряд, Направление (Разрядный воевода, Окружной воевода, Царский воевода)
   Линия фронта могла быть Линией отпора или Линией Заслона, а также просто Передовой.
  
   Любопытно также упомянуть названия конкретных подразделений (специализированных), которые существовали еще в конце 16 - начале 17 вв. В нашей армии были Станоставцы (будущие "квартирмейстеры") и сторожеставцы - разведка. Начальника Оперативного управления штаба, ответственного за план сражения - резонно называли бы "Стягоставцем" - того, кто отвечает за расстановку сил на поле сражения.
   Гвардия - "Избранное войско", "дружина". Гвардейские чины - "избранные чины".
  
   Не могу не упомянуть стрелецкий кафтан. Сравните его с шинелью времен 1-й мировой (особенно вкупе с буденновкой, формой имитирующей шлем!) и с кафтаном времен Петра.
  
   Функциональность стрелецкого кафтана и его близость более поздним шинелям очевидна. Кафтаны 18 века выглядят - особенно для наших условий - достаточно дико и неудобно.
  
   Заключение
   Одно могу сказать: не сам Петр все это придумал. Дворянская верхушка - особенно ее активная, "пассионарная" часть - активно стремилась в Европу, по меньшей мере со времен Ливонской войны, когда именно дворяне надеялись получить поместья в Прибалтике.
   Западные обычаи и культура проникали на Русь, при этом кто хотел - пользовался, кто не хотел - жил по старине. Тогда, видимо, еще не понимали, что западный образ жизни - дорогое удовольствие для Руси, и может быть достигнут только за счет небывалой эксплуатации третьего сословия. Впрочем, может быть, только Петр этого не понимал. Потому дворяне - которые как раз стремились к этому - активно его реформы и действия поддержали. А остальные слои поначалу не очень поняли, что произошло. А когда поняли - спустя полвека это вылилось в масштабную войну Пугачева, которая была далеко не только Крестьянской. Там были и казаки, и старообрядцы, и купцы, и рабочие уральских заводов...
   Но при Петре это было еще не понятно, и высшие слои на "ура" принимали "вестернизацию общества" (при молчаливом непонимании низов). Те, кто протестовал, оказывались "ретроградами" и периодически обвинялись в заговорах (вроде дела царевича Алексея).
   Таким образом, без Петра, скорее всего, "вестернизация" проводилась бы более слабыми темпами - но все равно бы шла.
   Но какая же была реальная альтернатива?
   Как я отметил в начале, проблема была в "идеологическом вакууме". Идея "Православного московского царства" себя исчерпала с появлением в составе государства далеко не православных областей. Можно было там насильственно обратить всех в православие (англичане перед таким никогда не останавливались), но это как-то глубоко противно нашей природе. "Государство над всеми" - идея логичная, но на чем это государство будет базироваться?
   Я думаю, товарищ Сталин как раз гениально угадал архетипический образ нашего государства, к которому стремились и Степан Разин, и Емельян Пугачев. Условия в 16-17 вв. были таковы, что всякое крупное техническое развитие могло идти только с помощью и поддержкой государства - только оно обладало достаточной концентрацией средств и людей. Да, собственно, так оно могло идти везде и всегда (в Англии тоже без поддержки государства никто бы ничего не сделал, там только эта поддержка была более завуалированной).
   В некотором роде, государству надо было создавать свой "центр развития технологий", что-то вроде "Королевской академии" в Англии - но такой, который бы развивал технологии, применимые именно у нас. Такой, который бы был занят поиском талантов. Что интересно - см. пример с Магницким - он у нас существовал до Петра. При отсутствии "засилья иноземцев", с большей опорой на наши силы, у нас и развитие было бы более "природоприближенное". Но тут следовало сделать один шаг, весьма рискованный, на который государство вряд ли бы пошло.
   В 16-17 веках активно развивается казачество. По сути, самостоятельные общины, с собственным устройством, заселяют новые земли, несут военные функции, снабжаются порохом, пулями, солью из центра, но живут своей жизнью. В остальном - на самообеспечении.
   Вероятно, следовало отдать наши дальние места больше "на откуп дворянам", с целью заселения их людьми государственными, но по сути на казачьих правах. Разумеется, в этом случае крепостного права было не нужно - напротив, были бы нужны люди свободные, готовые идти в новые места не по приказу, а за лучшей жизнью.
   Отделение Сибири нам в этом случае не грозило - в отличие от Американских колоний, наша Сибирь торговать могла либо с Европой, либо с Китаем и Средней Азией, и вряд ли бы выжила самостоятельно в тех условиях без поддержки из Центра. То есть, связи с центром были бы, и никто не стал бы обособляться - условия климатические не те.
   Но тут была нужна определенная политическая смелость, на которую Петр и его преемники пойти не смогли - напротив, централизация и гнет только усиливался.
   Колхозы, созданные при Сталине, были аналогом боярских хозяйств. Как я уже говорил, только крупные хозяйства могли приносить какой-то достаточный прибавочный продукт, мелкие едва сводили концы с концами. Потому и дворянские владения укрупняются со временем, и гнет усиливается.
   Но если бы устремлениям дворян в Европу был дан решительный отпор, а, напротив, направлены бы они были на Восток, на освоение новых земель, там бы сами собой возникали крупные общинные хозяйства, способные снабжать местные города.
   В условиях слабого транспорта поневоле каждая область должна быть самодостаточной, чтобы не зависеть от дальних поставок у вопросах повседневного выживания. Разве что поставки оружия и какой-то сложной техники можно было проводить из Центра.
   Но все-таки главное - какова же могла быть идеология этого государства?
   Учитывая, что атеистов тогда все-таки не было, это могла быть все та же надстройка - построение "царства Божьего", только не конкретно православного - а царя, который "между Богом и людьми", причем Богом любой религии. Ибо, как говорят грамотные священники, "перегородки между религиями не достают до неба".
  
  

 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"