— Уже уходишь? — Тим сладко зевал, не открывая глаз. О том, что его друг тихо встал с постели и собрался в путь, он судил на слух. — Господи, дал бы отоспаться после вчерашнего экзамена!
— Ты спи, спи, — Ник подоткнул ему одеяло. — Я быстро, туда и обратно. Стрельну конспект по хемометрике и вернусь. На той неделе нам эту страшилку сдавать, а готовиться-то не по чему.
— Но рано-то так зачем? О-о! — Мощный зевок едва не вывихнул челюсть. — Мог бы и в полдень сходить, экзамен же обычно до часу.
— Да ведь лучшие-то в первых рядах сдают, у них и конспекты самые полные. Да ты спи, я сам всё обделаю.
Наш герой был несколько раздосадован тем, что не смог уйти, не разбудив друга. Тщательно отрепетированная ходьба на цыпочках не дала результатов. Впрочем, подвели половицы — предательски поскрипывали. А может, всему виной звон будильника? Но ведь без него не проснёшься в такую экзаменационную рань!
Хлопнула дверь. Тим перевернулся на другой бок и захрапел.
Подойдя к двери их с Тимом общежитской комнаты, Ник удивился — с неё исчез номер. Потом заметил, что тот завешен расписанием дежурств, которое обычно украшало внутреннюю сторону двери. Кто бы это мог сделать? Красным маркером было отмечено сегодняшнее число — день, когда дежурить по завтраку должен был он, Ник.
— Вот именно, — послышалось из комнаты. Конечно, Тим "прочитал" заглохшие у двери шаги. Ник дёрнул ручку на себя. — А я-то думал, чего это ты в такую рань намылился куда-то? От дежурства, оказывается, отлынул. Где, спрашивается, завтрак?
— Ты же, небось, у своих девчонок с юридического пошамал, — нашёлся наш герой, затворяя за собой дверь. — Чуть что — ты к ним. Вот скажу Насте, — он шутливо погрозил пальцем.
— Ой, только не Насте! — принял его друг игру. — Нине, Миле, Вере — только не Насте! А то я твоей Нелли скажу, что ты ранним утром к девчонкам якобы за конспектами бегаешь. У кого, кстати, стрельнул, расскажи.
— У Вики. Подождать, правда, пришлось, зато — у самой Вички. — Он подал Тиму пухлую, растрёпанную тетрадь.
— Фью! У самой Королевы Виктории! Тогда — милости прошу к столу! — Тим сдёрнул простыню, которая, оказывается, накрывала стол, под ней оказались тарелки с неумело, вкривь и вкось нарезанными бутербродами.
Королевой Викторией за глаза называли серьёзную высокую студентку с их курса, отличавшуюся некоторой порывистостью в движениях и царственными повадками. Она могла важно, не повернув головы пройти мимо очередного выклянчивающего её конспекты (а писала она их, надо сказать, превосходно), а могла одарить улыбкой и позвать с собой в "Шустрожор", великодушно позволив заплатить за себя. Так бывало просто с однокурсниками, а как она держится с друзьями, подругами, и есть ли они у неё — детективы не знали, ибо не входили в их число.
— А чайник где? — Ник почувствовал, что может диктовать условия.
— На кухне кипит. Сейчас схожу. — Тим уже начал листать конспект.
— Ладно, сиди, сгоняю сам. — Нику надо было увидеться с Милой либо Верой, но признаваться в этом не хотелось. Отсутствующий чайник пришёлся как нельзя кстати.
— Валяй, — согласился Тим. — А я пока почитаю, что там наша Вика пишет.
В осторожно приоткрывшуюся дверь просунулся дымящийся носик чайника и одарил помещение струёй пара. Держащий его студент приготовился соврать, что пришлось ждать закипания воды, но оказалось, что Тим и не ждёт вовсе — он с увлечением читает конспект.
— Что, всё читаешь, что там Вика пишет? — усмехнулся вошедший, ставя свою ношу на термоподставку.
— Да, именно читаю, что пишет Вика, — спокойно ответил друг. И добавил, не меняя интонации: — Колдуну.
— Подставляй чашку… Что? Какому колдуну?
Тим ребром конспекта поднял чересчур щедрый носик чайника и тем самым спас своё блюдце от наводнения.
— Какому-то Нембо-Намбо. Да какое это имеет значение? Знаешь ты, что ли, всех этих чародеев? Просто колдуну и всё. — Заметив вскинувшиеся брови визави, пояснил: — В конспект письмо вложено. На бланке, видать, из газеты вырезала. Вот, смотри.
Ник взял протянутый листок. Сероватая газетная бумага, сверху указаны реквизиты волшебного получателя. На основном поле, где просвечивал напечатанный на обороте газетный текст (видать, колдун постеснялся наколдовать себе денег, чтобы купить обе стороны газетного листа), округлым девичьим почерком было написано:
"Глубокоуважаемый колдун Нембо-Намбо! Пожалуйста, помоги мне в моём неутешном горе! Я студентка", — так-так-так. — "Мне девятнадцать лет, а я ещё очень худая, угловатая, словно подросток, и, не поверишь", — так-так-так, — "как у маленькой девочки. Мои однокурсницы вовсю нравятся парням, гуляют с ними, а мне просто нечего подставить под мужской взгляд. Колдун, миленький, помоги! Ничего не пожалею! Я так соскучилась по мужскому вниманию, так хочу погулять с парнем, почувствовать себя любимой, что…" — Здесь текст вылезал из рамки на узкие поля и заканчивался невразумительными штрихами.
Вскинувшиеся Никовы брови не спешили опускаться.
— А ты уверен, что это она сама написала? — спросил он, возвращая листок. Тим быстро сравнил почерки.
— И письмо, и конспект писаны одной рукой, — был его вывод. — Если только лекции… Нет, здесь на форзаце её подпись. А чего?
— Да ведь не такая уж она и худая. Высокая — да, но не тощая. И размеры… Хоть и не 90-60-90, но насчёт форм она, видно, преувеличила.
— Преуменьшила, хочешь сказать, — хохотнул собеседник. — Значит, всё у неё в пределах нормы мужского восприятия, так? А почему тогда тебя гулять с ней не тянуло? В смысле — пока ты не встретил свою Нелли.
Мужчины, поедая завтрак, втянулись в обычный разговор о девушках, и вскоре Вика с её комплексами осталась далеко позади. О ней вспомнили, только убирая со стола и обнаружив закапанный чаем конспект.
— Что будем делать? — Ник обтёр трофей. — Вернуть, пусть посылает?
— Прежде она тебя пошлёт сам знаешь куда, — ответил Тим. — Девушки к таким вещам очень чувствительны, это для них позор, если парням их сокровенные мысли и тревоги ведомы станут. Вот как если бы
Милкину записку огласили в деканате.
— Тогда, может, оставить в конспекте, пусть думает, что мы её не заметили?
— А где она торчала? — Тетрадь оказалась закрытой, так что ответить на вопрос было трудно. Тим наморщил лоб, припоминая. — Я её заметил, когда стал читать про методику выявления фальсифицированных реактивов. Значит, в середине конспекта, сделать вид никак нельзя.
Второй студент взял тетрадь и пролистнул её.
— Эге, а это что такое?
Между страницами торчал точно такой же бланк письма колдуну, но незаполненный. Тим удостоверился.
— Вместе они, значит, вложены были. Тем более номер не пройдёт.
— Что бы означал этот второй бланк? — задумался Ник. — Как думаешь, шеф?
— Пустые бланки нас не интересуют, — ответил тот. — Девушка может придумать массу объяснений, как он попал в конспект. Например, что вырезала его для подружки-комплексушки, а у самой с формами всё в ажуре.
Друзья засмеялись, представив этот самый ажур совсем в другом смысле слова. Самое интересное, что некоторые их однокурсницы именно так и одевались, невзирая на немой укор преподавателей.
— Выходит, вернуть письмо незаметно — проблема?
— Да, на нас свалилось новое частнодетективное дело, — сделал вывод Тим. — Как незаметно вернуть интимное письмо застенчивой девушке.
— Стой! — вдруг крикнул Ник (хотя оба сидели). — Когда Вика давала мне этот конспект, она его перелистнула. Знаешь, так, большим пальцем по ребру. И только потом отдала. Теперь я понимаю, что она искала.
— Так, подедуцируем. Раз она перелистнула конспект, значит, помнит, что засунула письмо в тетрадь. А раз не стала подробно листать, переворачивать, трясти, значит, не помнит точно, какой именно из своих тетрадей она доверила такую деликатную вещь. Отсюда вывод — надо незаметно засунуть это письмо в какой-либо из других её конспектов. Усёк?
— Это что же выходит — дело типа "Любимого преподавателя"? Тогда сколько мы бегали, чтобы записку из урны незаметно изъять…
— А теперь легче будет, ведь засунуть что-то куда-то проще, чем оттуда это изъять. Подумай, как упростилось бы то дело, если бы надо было просто подбросить записку в урну. Никакой беготни, чердаков, подмены…
— Это верно, но тогда урна стояла в определённом месте. Собственно, её и поставили для того, чтобы в неё бумажки бросали. А где теперь искать другие Викины конспекты, да так, чтобы незаметно?
— Запустим дедукцию по новой. Пробиться к ней домой нереально — пока с такой сблизишься, время пройдёт, а нам надо действовать оперативно. Да и не будет никакая студентка устраивать приёмы в сессию. Посвящать в дело тех, кто к ней вхож, нельзя. Да мы их и не знаем. Остаётся встреча в корпусе.
— А может, пригласить её к нам? Или к Милке с Веркой? Она хемометрику на "пять" сдала, как будто отметить, а?
— И невинно попросить захватить на празднество какой-нибудь конспект, — ехидно предположил Тим. — Или хотя бы тетрадь с кулинарными рецептами для хозяек стола.
— Это верно, я об этом не подумал.
— Нет, единственный путь — встреча в корпусе, когда у неё в сумочке какой-нибудь конспект точно будет. И такое может быть на консультации… Когда она у нас? То есть у них?
— Послезавтра.
— Или на экзамене послепослезавтра.
— Так ведь у нас самих тогда же консультация.
— Ничего, она после экзамена бывает, успеем в оба конца.
— А как ты планируешь залезть к Вике в сумочку? — поинтересовался Ник. — Или снова свалишь всё на меня?
— Это же элементарно, Ватсон: один отвлекает жертву, лучше, если отведёт куда-нибудь, а другой тем временем обрабатывает сумочку.
— Но вокруг ведь люди будут. Ну, то есть, надо принять в расчёт их присутствие. Это же очень подозрительно, когда парень лезет в девичью сумочку.
— Хм. Ты прав. Придётся просить нашу Нину взять на себя Викину сумочку, зато отвлечение мы проведём вдвоём. Разыграем нашу худышку так, что она о своих вещах вообще позабудет! Ладно, неси чайник на кухню, пойдём к ней прямо сейчас.
Они уже одевались для выхода на улицу, как вдруг Ник остановился:
— Знаешь, о чём я думаю? Если кто-то подойдёт и увидит, как девушка открывает сумочку, это ничего. Но что, если кто-то постоянно возле стоять будет? Он ведь заметит, что поставила сумочку одна девушка, а открывает её другая. Как в фильме "Акваланги на дне".
Тим помешкал, потом сказал:
— Ладно, покумекаем по дороге. Пошли к Нинке!
Идея действительно пришла на входе в "Собачью аптеку". Тим резко развернулся, наткнувшись при этом на входящую собаку и немного с нею полаявшись. Нику он просто наступил на ногу.
— Ты чего? — удивился тот.
— Давай вот сюда, чтобы нас из окон видно не было. Слушай. Нина не вызовет подозрений, залезая в чужую сумочку, только если у неё самой будет точно такая же. Поставит её рядышком, как бы перепутает, а потом, когда дело будет сделано, открыто признает свою ошибку и, если надо, извинится.
— Да ведь у Нины вообще нет сумочки! Она всё время ходит с пластиковым пакетом или хозяйственной сумкой.
— Значит, мы ей сумочку и купим. Чего уставился? Вывернем карманы и купим. Всё равно пришлось бы покупать — маловероятно, что у двух девушек одинаковые сумочки случайно.
— Эх, ну ты и даёшь! А потом куда эту сумочку — в комиссионку?
— Зачем — подарим кому-нибудь из наших девок в первый же день рождения. Не помнишь, кстати, у кого скоро?
— Да у Нины же! На следующей неделе, мы уже приглашены.
— Вот и ладненько выходит. Сегодня же купим сумочку, до послезавтра Нинка с ней должна примелькаться, а потом и операцию провернём. Ты запомнил марку Викиной сумочки?
— А разве у сумок бывают марки? Это ведь не машины!
— О, чёрт! Ну, внешние приметы: цвет, размер, тип кожи, застёжка.
— Да мне не сумочка утром нужна была, а конспект! Кажется, за спину у Вики что-то было перекинуто на ремешке.
— "Что-то" не пойдёт, нужна точность. Попросим Нинку вытянуть из тебя фоторобот объекта. Или пойдём в галантерейный магазин, там среди десятков выберешь, если не охренеешь.
— От изобилия?
— От цен!
Из-за угла появилась Нина. Увидев совещающихся друзей, она спрятала за спину кусок туалетной бумаги — удобства были во дворе.
— О, привет, мальчики!
— Привет! У нас к тебе дело.
— Мы пойдём посторожим пока ксерокс, хорошо? — нашёлся Тим.
Он по праву и уселся на стул для клиентов у агрегата. Закрыл глаза, сомкнул кончики пальцев. Вылитый Шерлок Холмс.
Загудел ксерокс. "Холмс" открыл глаза. Оказывается, хозяйка уже вернулась.
— Ник, расскажи. — Указание было вполголоса выполнено.
Переварив информацию, Нина спросила:
— А куда Вика пошла после экзамена, не помнишь?
— Куда… Кто-то её позвал… А-а, вспомнил! Там группа стояла в коридоре из сдавших, её позвали и куда-то вместе пошли. Наверное, праздновать.
— А не могли они пойти в тот "Шустрожор", где твоя Нелли работает?
— Наверное, могли. Куда-то в том направлении двинулись.
— Спасибо, Нина, — Тим решительно вступил в разговор. — Ник, дуй в то кафе и наблюдай. Если компания ещё там, последи за ними незаметно, высмотри сумочку. А если уже ушли, порасспроси Нелли. Она как девушка должна запомнить, кто во что одет и что носит.
— Есть! — шутовски козырнул студент и ушёл.
— Мы сейчас думаем о противоположных вещах, — предположил оставшийся детектив. — Ты хочешь, чтобы Вика сегодня взяла из дому самую роскошную свою сумочку, а мы с Ником — чтобы самую недорогую. Угадал?
— Почти. До известного предела. Если сумочка окажется чересчур дорогой, у кого, спрашивается, вы будете занимать деньги? Я, кажется, знаю.
— Ну что ты, Нинок, разве ж мы допустим, чтобы ты платила за свой подарок! Извернёмся уж как-нибудь, денег не пожалеем…
— Стой! — воскликнула девушка. — Где-то я эту фразу уже слышала: "Денег не пожалеем…" Даже, кажется, так: "Никаких денег не пожалею". Вспомнила! Это когда Куприян Венедиктович рассказывал о милиции в деканате. Ну, помнишь, после того дела со
срочным ремонтом.
— Да, что грабят людей, которые в письмах колдунам пишут такую фразу. Э-э, да ты вон на что намекаешь! Что это тот случай и Вику могут ограбить, да?
— Вот именно. Была в её письме такая фраза?
— Нет. — Тим выждал паузу, следя за разочарованием на Нинином лице. — Она написала: "Ничего не пожалею, чтобы…"
Необходимость увернуться от девчачьего шлепка прервала фразу. Немного попихавшись руками, наши герои вдруг замерли, чтобы окружившие их почуявшие свару собаки разочаровались и вернулись к своим хозяевам.
— Выходит, Вику надо предостеречь, — прозвучал вывод. — Но как? Ведь мы делаем вид, что ничего не знаем об её сношениях с нечистой силой. Провести открытую лекцию о мерах безопасности с участием милиции? Так ведь сессия теперь, народ не соберёшь.
— А ты предостереги кого-нибудь ещё, — предложила Нина.
— Кого? И зачем?
— Меня, например.
— Тебя???
— Ну да. Я, как ты знаешь, из небогатой семьи, одеваюсь скромно, сумочки не имею, об украшениях и косметике не заикаюсь. А мужского внимания, тепла очень хочется. — Она шутливо прижалась к нему. — И вот обращаюсь к колдуну — помоги, миленький! А ты посмотришь мне через плечо и сочтёшь нужным предупредить.
— Но ведь…
— Фокус в том, чтобы во время твоей пламенной речи с разоблачением нечистой силы Вика стояла где-нибудь рядом и всё слышала. И дальше будет её дело — предохраняться… ну, от ограбления, или понадеяться на авось.
— Это идея! Только я не понял: если ты колдуну жалуешься на бедность, то вряд ли он тебя станет грабить.
— А ты скажи, что колдуны и грабят, и насилуют в зависимости от обстоятельств. Предостереги меня от второго, а про грабёж за компанию упомяни.
— Можно и так. Только лучше, если тебя предостережёт, например, Нелли. И девушка она, про это самое с другой девушкой говорить ей сподручнее, и к Викиным конспектам никакого отношения не имеет.
— Идёт! Лети теперь к Нику, а по дороге найди в киосках газету с объявлениями от колдунов, чтобы мне было над чем с ручкой зависать.
— Сам я, что ли, до этого не додумался бы? — недовольно заворчал Тим. — И так ясно, что пустой бланк мы должны вернуть Вике вместе с заполненным, а для своих нужд поискать что-то ещё! Лучше порекомендуй галантерейный магазин.
— Купишь рекламную газету и просмотришь объявления. — Девушка боялась, что выдаст свои мечты о вожделённой сумочке, если перечислит места, где она, бывало, подолгу любовалась экспонатами.
Наступил день консультации. Нина усиленно мелькала всюду со своей обновкой, в которой скрывался бланк письма чародею. Точно такую же, как у Вики, газету сыскать не удалось, и с вырезки зазывал простодушную публику некий Улисан же Барг. "Француз какой-то", — думали заговорщики. — "Наверное, опечатка, должно быть де Барг или де Бург, ведь `же' по-французски — это `я'. Ну и шут с ним!"
Нина вернулась с консультации ни с чем. Вика опоздала, посидела, зевая, полчаса и исчезла. Никакой возможности незаметно нырнуть в её сумочку не было. Детективы, впрочем, были в этом уверены заранее, Нина действовала на свой страх и риск. Единственный улов — сумочки и в самом деле были неразличимыми близнецами. Операция была назначена на завтра.
— Ни фига себе! — само собой вырвалось у сыщиков.
На часах было восемь пятьдесят восемь, а перед дверью в аудиторию, наоборот, никого не было. Мало того — дверь была чуть-чуть приоткрыта и за ней чувствовалась напряжённая тишина экзамена, разбавленная шуршанием, покашливанием, вздохами.
А чего тут удивляться — такое бывало и прежде. Старый Аристарх Афанасьевич, мучимый бессонницей, иногда приходил на полчаса-час раньше урочного срока и, разложив на зелёном сукне билеты, поджидал студентов. Те тоже иногда ранничали, подчиняясь расписанию пригородных автобусов и электричек, и были рады раньше сесть и раньше встать.
Сообразив это, Тим осторожно просунул голову в дверь.
— Кто там — проходите! — послышался голос экзаменатора. Он, вероятно, услышал скрип двери, но не видел человека. — Скорее, уговаривать не буду. Ну, дело ваше.
Тим осторожно прикрыл дверь. Главное он успел заметить — Вика сидела за столом. Рядом, кажется, стояла её сумочка. Тщательно разработанный план с треском провалился.
Студенты отошли к окну.
— Может, провернём дело, когда она выйдет? — предложил Ник, но в голосе читалась безнадёжность.
— Куда там! — обречённо махнул рукой Тим. — Выйдет и сразу уйдёт. Это её дожидаются, а она никого ждать не будет.
Дробно застучали каблучки.
— Мы не опоздали? — заворковали подбежавшие девчата.
Что было ответить? На часах — девять ноль-ноль, заранее уговоренный срок, но всё равно поздно. Чёрт бы побрал эту экзаменационную бессонницу! И Вика-"жаворонок" тоже хороша!
Нина, впрочем, знала более действенное средство от этого недуга — капли "Морфей", о которых часто упоминали собаководы — им приходилось рано вставать для выгула своих питомцев, и бессонница была вовсе им ни к чему. Но где взять в придачу к каплям машину времени, чтобы перенестись во вчера и преподнести доценту Шелупанову снадобье, не ведал никто.
— Нужен новый план, — выдал банальность Ник, но все с ним согласились. Для выработки такового отошли подальше от дверей, к которым уже начали стекаться бледные экзаменуемые личности.
Тим задрал голову и некоторое время разглядывал баллюстраду, потом сказал:
— Когда Вика выйдет, я попрошу у неё на минутку конспект, будто что-то уточнить, и незаметно вложу в него письмо. А вы, девчата, отвлеките её разговором, спросите, что она получила, как Аристарх Афанасьевич спрашивает и обо всяких там женских мелочах. Ну, сами знаете. Давай, Нина, письмо.
Девушка подчинилась. Сыщик вложил бумажку в тонкую тетрадку, захваченную с собой на консультацию.
— Подожди, где-то тут ещё чистый бланк должен быть. Сейчас найду. — Она стала ворошиться в сумочке.
— Ладно, ищи, время есть, а я пока схожу на разведку.
По мере того, как детектив подходил к двери, всё явственнее слышался раздражённый скрипучий голос доцента Шелупанова:
— Это наглость, я вам говорю — почти на моих глазах лезть в сумочку! Раньше хоть стеснялись, на коленках под юбкой шпаргалки писали, а теперь нате вам — на виду за конспектом в сумочку!
Дверь приоткрылась.
— Ну-ка, кто-нибудь! Да хоть бы и ты. — Аристарх Афанасьевич сунул в руки Тима Викину сумочку. — Подержи это шпорницу у себя, а то совсем девки обнаглели — на моих глазах конспекты вытаскивают. Выйдет — отдашь. Договорились? — Дверь закрылась.
Не веря нежданно-негаданно свалившейся на него удаче, студент отошёл к товарищам. Проворные руки быстро открыли сумочку, вытащили из неё вызвавший экзаменаторское негодование конспект, вложили письмо колдуну и вернули на место.
— Нина, а ты так и не нашла пустой бланк?
— Нашла, но это не тот. Это будет моё письмо к же Баргу, а тот бланк куда-то запропастился.
— Ладно, давай этот, а на том, когда найдёшь, будешь писать сама. Вот так! — Снова щёлкнула застёжка сумочки.
— Да ты погоди, я сейчас найду.
— Некогда — там снова шуметь начали. Как бы он её совсем не выгнал, тогда она сумочку прямо сейчас заберёт.
— Хорошо бы!
— А бланк?
Тим снова сделал несколько шагов к двери, которая слегка приотворилась, пропуская наружу голоса:
— Вы не имели, просто не имели никакого права отдавать мои личные вещи, мою собственность посторонним людям! — Плаксивый голос почему-то не очень напоминал Викин. Странно… — В конце концов, есть ведь у нас тайна личной жизни!
— Эта тайна не распространяется на шпаргалки! Рядом с вами ничего не должно быть, кроме чистого листка и ручки!
— Пускай тогда моя сумочка на вашем столе постоит.
— Ладно, забирайте свою сумочку и мне на стол. Конспект не вздумайте вынимать!
Из открывшейся двери вышла студентка Лиля, вся в слезах и очень сердитая, и буквально вырвала из рук опешившего Тима сумочку.
— Э-э, погоди, это же Викина сумочка, — только и нашёлся что сказать он.
— Какая ещё Вика, это моя сумочка! — зло ответила тощая фурия.— Вика не такая дура, она под юбкой готовые листы спрятала и уже нужный вытащила.
— Кто лист вытащил? — Экзаменатор, видать, не успел отойти от двери. — Про кого вы говорите, а?
— Ни про кого! — почти огрызнулась Лиля. — Вот вам сумочка, которую вы домогались, и дайте мне наконец подготовиться по билету.
— Ну, хорошо же! Я сейчас проверю все ваши листки и ручки, — доцент Шелупанов не мог успокоиться. — Внимание: все прекратили писать, положили ручки и ни до чего не дотрагиваются! Лишнее движение — и сразу за дверь! Готовые листы они, видишь ли, под юбками прячут…
Дверь закрылась. Тим с открытым ртом остался стоять перед ней.
— Ну почему ты не обернулся, — причитала подошедшая Нина. — Я же делала тебе знаки: скажи, что это моя сумочка, а её — у меня, и я бы отдала. И что ты теперь наделал: Викино письмо — в чужих руках!
— Они, вроде, подруги, — неуверенно произнёс Ник. — И сидели, насколько я рассмотрел, рядом. Вот ты и решил, что сумочка Викина, а она, оказывается, Лилина.
— Ничего, ничего, мы ещё покувыркаемся! — бодрился пришедший в себя Тим, подражая Глебу Жеглову. — Ничего ещё у неё не в руках. Сумочка пока стоит возле экзаменатора, а за это время я что-нибудь придумаю.
— А что, если Вика "отстреляется" раньше? — спросила Нина. — И снова ищи тогда случая вернуть ей письмо. А бедная девочка эти два дня, небось, дома всё перерыла, перевернула вверх дном, искала свой крик души, замирала при одной мысли о том, что он попал в чужие руки. Нет, ты как хочешь, а командование принимаю я! Сейчас подойду с каким-нибудь вопросом к Аристарху Афанасьевичу и невзначай обменяю сумки. А ты пока думай, как потом подобраться к Вике, раз у неё другая сумочка и прежний план не проходит.
Тим покорно вздохнул:
— Лады.
— Нинка, какая же ты молодчина! — Нелли чмокнула её в щёку. — Смотри не засыпься!
— Постараюсь. Ну, пошла. Да, вот держи — нашла я-таки пустой бланк.
За экзаменаторским столом почему-то никого не было, только среди беспорядочно разбросанных билетов, зачёток и ведомостей возвышалась знакомая сумочка. Нина тихо приблизилась, поставила свою сумочку рядом, и тут увидела доцента Шелупанова, склонившегося над столом рядом с Викой. Он также заметил её:
— Ниночка! Как хорошо, что ты зашла! — воскликнул он, выпрямляясь. — Ты как, с Викой не враждуешь? Личных счётов между вами нет?
— Нет, — растерянно ответила девушка, не понимая, куда он клонит.
— Тогда помоги мне её обыскать. Вот, иди сюда. Видишь, листок какой пастой исписан, а вот какая у неё ручка, — он сделал несколько штрихов по бумаге. — И листок мятый какой-то, подозрительный. У неё под юбкой, небось, пачка таких листков по числу билетов в потайной карман засунута. "Бомбы". Надо изъять. — Он повертел головой. Вика сидела со злыми глазами, готовая вот-вот разреветься. — Идите вон туда, за шкафы, задёрните занавеску и действуйте. Это будет уроком каждому, кто дерзнёт у меня "бомбить" экзамене!
Вика, глотая слёзы, молча встала и, гордо держа голову, проследовала за шкафы. Нина пошла вслед за ней, украдкой бросив взгляд на две сумочки-близняшки, стоявшие рядышком.
За задёрнутой занавеской Вика беззвучно разрыдалась, припав лицом к Нининой груди:
— Я ни в чём не виновата, — шептала она, — никаких листков у меня нет!
— Нина, не давай себя разжалобить! — гремел снаружи голос доцента Шелупанова, расслышавшего невнятный шёпот. — Не будем равнять твои честные пятёрки с бесчестными лжепятаками этой публики. Вике ничего не будет, только придёт сдавать в другой раз. Или сегодня, но после всех. А для этого листы надо изъять. Пожалуйста!
Вика красноречиво посмотрела на Нину со страданьем на лице, та в ответ подняла брови и развела руками — я человек подневольный, потом одной рукой погладила её по плечу, а вторую протянула к тому месту, где, по мнению экзаменатора, должна была скрываться крамола.
— Ладно, щупай. — С отрешённым выражением лица Вика показала, что там ничего нет. Сыщица охнула, поняв, что попала в катавасию, поправила пояс.
— Что же теперь делать? — прошептала Нина. — Он ведь не поверит, решит, что я тебя выгораживаю.
— Я уже сказала — ничего у меня нет! Доложи ему и гуляй.
— Ну, скоро вы там? — потерял терпение экзаменатор. Вся мужская часть экзаменующихся, забыв про науку, буравила взглядом штору, девушки хихикали и повизгивали.
— Скажи, как ты это сделала, нам же надо вместе спасаться, — умоляла Нина.
Вика дёрнула плечом и, полуотвернувшись, приняла гордый вид.
— Это твоё последнее слово? — Смертельно обиженная гордячка не повернула головы. — Ну, погоди, я тебя предупредила!
Выйдя из-за занавески, Нина обратилась к доценту Шелупанову, как если бы они давно были заодно:
— Мы имеем дело с более хитрым обманом, чем казалось ранее. Пачки листов по числу билетов при ней нет, да это и хлопотно — писать столько ответов. Где её билет?
На Викином месте его не оказалось.
— Лиля! — со значением сказала Нина. — Больше некому. Тоже хочешь за ширму?
С большой неохотой девушка отдала припрятанный ею билет, и сыщица принялась его разглядывать. На оборотной стороне никаких пометок, по которым можно было бы ориентироваться, не было. Нина занялась лицевой стороной. Аристарх Афанасьевич с интересом следил за ней. Не хватало только лупы.
— Дайте ещё один билет, для сравнения. — Доцент подчинился. — Ага, видите?
Некоторое время экзаменатор смотрел на оба экспоната, затем побагровел. Он подошёл к столу и начал рьяно переворачивать лежавшие там билеты. Тем временем Нина увидела белеющий на полу листок и подняла его. Это был двойник Викиного билета. Подала Аристарху Афанасьевичу. После недолгого разглядывания он в бешенстве ринулся за ширму.
Пока за шкафами гремел гневный, распекающий голос, Нина решила, что сейчас самое время намеренно перепутать сумочки. Но вдруг поймала себя на том, что забыла, какая из двух её. Куда она её поставила, справа или слева? И с какого боку подходила к столу?
Окинула взглядом зал. Всеобщее внимание было привлечено к громыханию, кое-кто пытался подобраться и заглянуть туда — а вдруг обысканная не успела одеться? Решившись, Нина взяла одну из сумочек за ручку всей ладонью, а ручку второй как бы невзначай зацепила мизинцем и двинулась к двери, возле которой её и застал окрик: "Нина!" Сумочки быстро отправились в дверную щель, откуда их приняли чьи-то руки, а девушка с невинным взглядом обернулась.
— Как ловко ты разоблачила нечестность! — К ней шёл, с трудом отходя после гнева, Аристарх Афанасьевич. — Наверное, у Никифора с Тимофеем детективщины нахваталась. Черти, фальшивые билеты делать стали! Давай я пожму тебе руку.
— Всё дело в том, что печати на билетах чёрные, их легко подделать ксерокопированием. А замазать вопросы "Штрихом" и впечатать свои, удобные — пара пустяков.
— Но в деканате нет другой штемпельной краски, кроме чёрной, — оправдывался экзаменатор. — Той, что
Фёдор тогда подарил.
— Между прочим, преподаватели могли бы раньше него скинуться на законопослушную синюю краску, — съязвила признанная сыщица. — Расписывается же декан непременным синим цветом, хотя ему чёрные ручки студенты всё время дарят, даже нарочно забывают в деканате.
— Да, да, это ты права, — рассеянно говорил Шелупанов, принимаясь снова рассматривать фальшивый билет. — Смотри-ка, как мой почерк подделали, подпись прямо как настоящая.
— Где? — Нина взяла у него билет и вдруг совершила открытие — с одного края был сделан еле заметный вырез наподобие тех, которые встречаются в телефонных книжках. Там это помогает ловчее раскрывать на заданной букве, а здесь?
Из-за ширмы доносились приглушённые истерические рыдания.
И тут Нина увидела, что Лиля смотрит на стол, где раньше стояла её, теперь уже похищенная сумочка. "Сейчас закричит", — решила она и стала притворно-внимательно разглядывать билет, приговаривая: "И в самом деле, подпись как вылитая, кто бы это мог так постараться?", а на самом деле думая, как реагировать на будущий крик. Но его всё не было и не было.
Вглядевшись в подпись, Нина заметила, что её хвостик там, где штрих становился всё тоньше и тоньше, прежде чем оборваться, выказывает все признаки зернистости, растра. Присмотрелась к другим частям. Всё ясно: подпись сканировали, а затем впечатали в бланк на цветном принтере.
"Но почему же не возмущается Лиля?" — не упускала из виду главного сыщица. — "То о правах человека орала, о тайне личной жизни, а сейчас — молчок. Два этих случая различаются только участием моей сумочки-двойняшки. Какое же отличие она внесла? А-а, поняла: теперь, чтобы вернуть Лиле её имущество, обе сумочки надо открыть. Раньше это было излишне. Что же там такое, чего она не хочет показывать?"
Нинин взгляд во время раздумий ёрзал по фальшбилету, пальцы машинально щупали неровный край. Вдруг девушка решилась:
— Подождите меня буквально минутку, Аристарх Афанасьевич, я сейчас, — и она почти выбежала из аудитории.
У окна в отдалении Ник и Тим потрошили сумочки, Нелли вертелась рядом.
— Вот — это твоя! — И аксессуар очутился в Нининых руках. — Как теперь вот эту вернуть?
— Давай сюда. Подожди, не закрывай. Что там внутри? А-а, я так и думала!
На свет божий появилась пачка экзаменационных билетов.
— Мы сами не поняли — зачем это ей, — сказал Ник недоумённо. — Неужели со стола стибрила? Куда ты?
Но Нина уже возвращалась в аудиторию.
— Вот, Аристарх Афанасьевич, — протянула она ему пачку, боковым зрением отследив испуганный взгляд. — Все фальшивые, хоть не проверяйте.
— Ну и ну! — удивлению экзаменатору не было предела. Он осматривал каждый билет, близко поднося к глазам, щупал, вздымал брови. — Прямо теневой деканат у нас на факультете работает. Но зачем, скажи на милость, им целый набор моих билетов, одного должно было хватить за глаза.
— А вот зачем, — Нина взяла у него билеты, сложила. — Проведите пальцем по краю. Чувствуете?
— Да, неровности какие-то.
— Это для вас какие-то, а натренированный человек, проведя пальцами по боку сложенной пачки, может мгновенно вытащить нужный билет.
— Смотри ты! — Аристарх Афанасьевич повертел пачку, пощупал, отогнул несколько листов и осмотрел их. — Похоже, ты права. Но зачем это делать, достаточно ведь подготовить одну фальшивку и один листок с ответами?
— Да, если цель — успешно сдать экзамен. А если надо "утопить" другого? План хитрый: готовится такая вот пачечка, засовывается в сумочку, сумочка ставится рядом. Подсматривается номер билета, который вытащила жертва, даётся время написать ответы. В один момент из сумочки вытаскивается двойник её билета, а вы решаете, что лезли за шпаргалкой или конспектом. Небольшой шум, она якобы в запале кричит, что Вика жульничает ещё хлеще. Вы клюёте и начинаете проверку ручек.
— Да, но Викина ручка не подходила к исписанному листку, — сказал экзаменатор, словно оправдываясь. — Вот я и решил…
Нина одним скачком, опасно растянув ногами юбку и чуть было не запутавшись в ней, оказалась у пустого Викиного места и схватила две лежащие на столе бесхозные ручки.
— Какая именно ручка, эта или та?
Шелупанов попробовал обе на листке бумаги.
— Вот эта. А та вообще не пишет — паста кончилась.
— Ну и шут с ней! — Нина небрежно кинула пустую ручку обратно на стол. — Значит, цвета не совпадают? Ну-ка, ну-ка…
Экзамен мало-помалу превратился в детектив-театр одной актрисы. Аристарх Афанасьевич заворожённо следил за действиями и ходом мыслей сыщицы, из-за шкафов выглядывала Вика с уже сухими, но ещё красными глазами, в дверях торчала голова Тима.
— Да, цвета действительно не совпадают, — вынесла вердикт Нина. — Но разве Вика такая уж дурочка? Не догадалась выдержать цвет? Разумнее предположить, что ручку злонамеренно подменили…
— Нет уж, позвольте, — возразил экзаменатор. — Эту ручку я лично взял прямо из рук у Виктории. А-а, вот и она сама. Ты не отрицаешь, что ручку я вынул у тебя прямо из пальцев, а, Вика?
Бледная девушка, не в силах выговорить ни слова, кивнула.
— Признание — царица доказательств.
— Нет, это уж вы позвольте! — Нина была в ударе. — Видите, вот тут внизу Викиного листка выведена буква пастой того же цвета, что и ручка, которую вы выхватили у неё из рук. Ещё раз говорю: не такая наша Вика дурочка, чтобы так подставляться. Правда? — повернула она голову.
Девушка снова кивнула, безуспешно стараясь что-то выговорить.
— Эта буква другого цвета убедительно говорит, что ручку подменили.
— Но как? — не мог поверить Аристарх Афанасьевич. — Если её не выпускали из рук…
— Элементарно, — Нина удержалась от того, чтобы сказать "Ватсон". — Надо только захватить с собой пустую ручку, типа той, от которой вы сейчас отмахнулись, в нужный момент показать Вике, что она не пишет, и на секундочку, только на одну секундочку попросить её. Ну, а вернуть уже ручку такую же внешне, но с пастой другого цвета. А как подменили билет…
— Чёрт! — От доцентского кулака прогнулся стол, стакан чуть не распрощался с подстаканником. — Ведь давал же мне Буров читать "Смерть в облаках", там пустая спичечная коробка играет важную роль. А ты мне чуть ли не навязывала эту пустую ручку, Ниночка. Так, игра окончена! Лиля, у тебя есть что сказать в своё оправдание?
— Она врёт, всё врёт! — завопила мертвенно-бледная девица, с ненавистью глядя на Нину. — Пустую ручку приплела… ну где она, где, покажи!
— Конечно, сейчас на столе её нет. — Теперь главное — говорить спокойно, веско, ни в коем случае не торопясь. — Когда я, "поверив" Аристарху Афанасьевичу, швырнула пустышку на стол, ты подобрала её и спрятала.
— Ты этого не видела!
— Конечно, не видела. Я нарочно отвернулась и уткнулась в Викин листок, чтобы не мешать тебе сглупить и тем самым выдать себя. Но я подстроила ловушку — пока ручка была у меня в руках, я мазнула её губной помадой. Посмотри на свои руки, Лилька!
Та машинально повернула ладони вверх. Кончики пальцев левой руки были испачканы чем-то красным.
Громко вскрикнув, Лиля вскочила и попыталась сделать рывок, но наткнулась на подбежавшую Вику. Разъярённые девицы вцепились друг другу в плечи до побеления ногтей, их злые глаза, оказавшиеся визави, буравили друг друга.
— Так подставить, вынудить других меня обыскивать, позорить!
— А всё твой колдун! "Научу, как ему писать, как его просить…" Научила, как же! А я вчерась такого парня хотела заарканить, такого парня, так он на меня и смотреть не стал!
— Да не могла я тебя научить, у меня письмо куда-то пропало! — Девичьи тайны гремели на всю Ивановскую. — Я уж его за тебя написала, осталось отправить. Ну что ты, Лилька! — Сильный встрях. — Сразу мстить! Неужели нельзя было поговорить по-хорошему, по-женски? Сама же знаю, как трудно без близкого человека.
Сцена проходила свою кульминацию. Но тут от порога донеслось сухое покашливание.
— Что здесь происходит, Аристарх Афанасьевич? — раздался голос декана. — На весь коридор визги слышно. Это экзамен или где? В аудитории или что?
— Я безмерно сожалею… — послышалось бормотание.
— Как вы вовремя, Вениамин Эдуардович! — уверенно сказала Нина. — Следствию место в деканате, а не на экзамене. Там у вас свободно? Вот и хорошо, пойдёмте туда.
Она стала подталкивать сцепившихся к выходу. Девчонки уже не бодались, а плакали друг у дружки в объятьях. Слышались всхлипывания, прерывистые вздохи, бормотание: "Прости меня, ах, я свинья какая!" — "А ты — меня, как же мы так осрамились!"
— Пойдёмте-пойдёмте, — намётанным глазом декан определил центр возмущения спокойствия. — А вы, Аристарх Афанасьевич, после экзамена зайдите ко мне. Я только что с заседания ректората, голосовал против введения института экзаменационных приставов, и что же вижу — мои же сотрудники меня опровергают!
Удручённый Шелупанов захлопнул дверь. Обвёл аудиторию строгими глазами. Мёртвая тишина. Реабилитировать себя он мог, только развив неслыханную строгость, снизив массу отметок. Что и случилось, к большому огорчению зрителей бесплатного детективного спектакля.
На этот раз в чашках аппетитно дымился чай-бальзам "Сибирское золото". По случаю завтрашнего экзамена собрались рано, тем более, что расстроенный доцент Шелупанов снял с повестки дня консультацию.
— Вы нарвались на типичный приём детективных писателей, — Худаныч будто читал лекцию, — Подслушивается кусок разговора и домысливается собеседник, а на самом деле он оказывается совсем другим. Вы думали, что Шелупан выговаривает Вике, а это была Лиля. Имени-то он не назвал.
— Психологически это понятно, — пояснила Нелли. — Ведь имя человека по Карнеги — самый сладостный для него звук, а когда кого-то распекаешь, разве сладость нужна? Скорее, в ход пойдут эпитеты — свинья, дрянь, дура… — она закашлялась.
— Нет, преподавателям запрещено использовать такие ругательства, — сказал доцент Буров, в промежутках между фразами дуя на чай. — Особенно после курса "Гражданское право", где объясняется, как писать иски на клевету и оскорбления. — Он лукаво улыбнулся.
— Так или иначе, а имя не прозвучало.
— Но сумочка-то была Викина!
— А вы что, особые приметы ведали? — Худаныч активно проявлял крепость заднего ума. — Такую сумочку кто угодно купить может, даже вот Нина. — Он подмигнул.
— Но я своими глазами видел, что сумочка стояла рядом с Викой! — оправдывался Тим.
— А с другого боку сидела Лиля. Сразу видно, что вы "Сверкающий цианид" не читали, а то бы критически относились к женским сумочкам, падают ли они со стола или вылетают в дверь на доцентских руках.
— Хорошо, убедил, — согласился Тим. — Будешь снабжать нас потихоньку детективами. А пока скажи, что мы, по-твоему, должны были делать тогда.
— Как что? Обыскать сумочку и удостовериться, кто её владелица. Да хотя бы конспект осмотреть, там наверняка фамилия должна была стоять.
— Продемонстрируй на практике, — невинным голосом попросил Ник. — Вот кожаная папка, чья она, по-твоему?
— Твоя, чья же ещё? Эка загадка!
— Да нет, ты внутрь загляни, конспект посмотри, ведь такую папку, по твоим словам, кто угодно купить может и особых примет у неё нет.
Худаныч без особого энтузиазма расстегнул "молнию" и вытащил пухлую тетрадь — тот самый конспект, который друзья ещё не вернули Вике.
— Сдаюсь! — сказал он. — Действительно, конспект можно одолжить у кого угодно.
— А у нас ещё и времени не было на капитальное рытьё. Владелица шум подняла, видать, "Гражданское право" хорошо усвоила.
— Вот по голосу её и надо было устанавливать!
— Да мы оторопели и к тому же не сразу поняли, кто там кричит. Группа-то ведь чужая, голоса всех девчонок не упомнишь! Две фразы в истерическом тоне… Хочешь, с присутствующими эксперимент проведём?
— Ладно, — смилостивился Худаныч. — Но над письмом-то вы могли сколько угодно думать, почему же просмотрели, что фамилии нет?
— И вовсе не просмотрели, — возразил Тим. — У тебя дедукция, и у нас дедукция. Как и почему письмо оказалось в конспекте, почему не было отослано сразу? Вероятнее всего, девочка писала в беспокойной обстановке, на людях. Кто-то подошёл или, предположим, постучал в дверь, вот она и сунула листок в тетрадь, подальше от чужих глаз. Потому письмо и осталось недописанным. Мы же тогда не знали, что Вика точного Лилькиного адреса не знает, а за компанию с адресом и фамилию не дописала.
— Нужны колдунам эти фамилии! — фыркнула Нина. — Обман всё это самый настоящий. Над внешностью… вообще, над собой надо самому работать, а не на магию надеяться.
— Хорошо тебе говорить, а ушёл бы от тебя понравившийся парень, сама бы как миленькая к волшебникам побежала!
— Как будто без них трудно допетриться, что перед тусовками чеснок есть не стоит!
— Я не уверен, что это был именно чеснок, — сказал Тим. — Когда Лиля рвала у меня из рук сумочку и огрызалась, мне показалось, что в лицо мне дохнуло чистейшей злобой.
— Ну вот, а наша Нина милая, приветливая, зубы в чистоте держит и косметикой не страхолюдится, — сделал комплимент доцент Буров. Самый первый случай, когда девушка выплеснула ему в лицо накопившуюся до того злость, был не в счёт. — Нужны тебе колдуны, Ниночка?
— Да не помешал бы хоть один. — Доцент поднял брови, готовый сорваться на улыбку. — Поставила бы я такого Хоттабыча к своему ксероксу, а сама бы только раз в сутки, вечером приходила — выручку забирать. Зачем ему наши рубли, если у него весь мир в кармане?
— Зачем же мелочиться — проси у него богатства, чтобы на ксерокс вообще наплевать.
— Жадность наказуема, — назидательно сказала Нина. — Кто много просит, того грабят, а кто при этом беден — насилуют.
— Нет, Нина! Про изнасилование это мы тогда с тобой сами придумали, да и грабежи связаны с колдунами только предположительно.
— Я ведь вам газету принесла, где про этих колдунов говорится. Куда же я её дела? — Настя зашебуршилась.
— Фамилии на бланке не было, а почерк был Викин, — подытожил Тим. — Тема письма деликатная, можно сказать, интимная. И что мы, по-твоему, должны были решить?
— Надо было подумать, могла ли Вика написать такое письмо колдуну. Фигура у неё, в общем, ничего, а вот у Лили… В общем, Лиля скорее бы бросилась в ножки магам.
— Не передёргивай — тогда о Лиле мы ничего не знали! А что Вика ничего себе фигурой — ну, знаешь! Комплексушки обычно преувеличивают свои недостатки, а то и выдумывают их. Об этом нам, кстати, на психологии говорили.
— И не только это, — вступила в разговор Нелли. — В письме о формах говорилось. А что, если у авторши был корсет? Снаружи смотрится ничего, а как только парень даёт волю рукам… всё, сливай воду, приехали! Нет, мальчишки, по-моему, сделали всё, что смогли, не их вина, что обстоятельства оказались хитрее.
— Это я не успела их предупредить, — посокрушалась Нина. — Схватила пачку фальшивых билетов и сразу назад. Я на обыске точно узнала, что Вике на фигуру жаловаться грех. Никакого корсета у неё не было!
— Да, всё своё и натуральное. Настя, да брось ты искать свою газету, лучше давай подумаем, как из водолазки женскую жилетку сделать.
— Ты лучше встань, не сидишь на моей газете? Нет… Где же она? Убери ногу, Ник.
— Кстати, о лежащем на полу. — Худаныч снова завладел вниманием. — Вы также не читали "Убийство на пароходе Карнак". Там пистолет бросают в воду, хотя по логике вещей его надо было оставить рядом с мёртвым телом, чтобы бросить подозрение на владельца. Ты, Нина, нашла подменённый билет на полу, хотя он должен был либо лежать на столе среди нерозданных, либо быть на руках. На самом же деле он был у Вики, а потом его похитила Лиля. Куда девать подлинник? Другому студенту его не дашь, а незаметно положить на стол она не могла, надо было бы вставать, идти… Пришлось бросить на пол, пока все рисовали себе пикантную картину обыска.
— И впрямь не читала, — сказала Нина, — зато после обыска я знала, что на себе Вика не могла пронести фальшивый билет, да ещё листок с ответами. Потайного кармана в юбке не было. Я щупала!
— А в сумочке?
— А сумочки по другую от Лили сторону никакой не было. Значит, Вика пришла на экзамен налегке. Откуда же взялся фальшивый билет и паста другого цвета? Пришлось искать ответ прямо на месте, на ходу пудрить Аристарху Афанасьевичу мозги, чтобы он не заподозрил меня в укрывательстве. Как по краю лезвия ходила!
— Одна за всех…
— И всё за одного! — грянуло в комнате.
— Я имею в виду, что меня ты тоже выручала, — сказал Ник. — Закончись следствие на подделанной шелупановой подписи, и подозревать стали бы меня.
— А ну-ка, подделай! — попросили его присутствующие. — Интересно, как получится. Держи ручку!
Ник огляделся в поисках бумаги. Вставать, разомлев от горячего чая, не хотелось, поэтому он оторвал белый уголок от газеты, на которой стоял чайник, и принялся за дело.
Позже, в каникулы, когда тучи в их отношениях с Викой окончательно развеются и друзья пригласят её участвовать в создании фотоиллюстраций к гипертекстовой версии этого рассказа, чтобы читатели могли посмотреть на обыск глазами Нины, они узнают интересные подробности.
Виктория и Лилия были знакомы со школы, где, как считалось, не отличались особой красотой, не привлекали внимания парней и оттого несколько замкнулись в себе. Обе поступили в один и тот же вуз, и вот однажды Вика невзначай услышала кусочек разговора какого-то мужчины (впоследствии оказавшегося доцентом Буровым) с девушкой (оказавшейся Ниной). Речь шла о самоуважении, развитии уверенности в себе, творческом отношении к жизни, самоусовершенствованию (это было вскоре после того случая на экзамене, с которого начались наши рассказы). Вику как будто встряхнуло. Она встала дома в открытом купальнике перед зеркалом и впервые поняла, что гадкий утёнок превратился пусть не в совершенного, но — в лебедя. Заинтересовалась психологией, стала читать серьёзные книги и пытаться применять прочитанное на практике, а параллельно занялась физической тренировкой: немного аэробики, немного шейпинга, немного иоги, массаж, биологически активные пищевые добавки. Пробовала заинтересовать подругу, но та не спешила покидать круг своих комплексов.
Но вот Лиля невольно стала замечать, как к Вике со всех сторон начали притягиваться парни, появилась красноречивая кличка "Королева". Однажды после танцев сам Мартин предложил свою руку счастливице. Увидела это и Лиля, которая в душе всегда была в него немножко влюблена, как и почти все девчонки факультета. Вцепилась в подругу с вопросами: как удалось? Та, чтобы отвязаться, пошутила, что помогло колдовство. Вопросов не убавилось: какой колдун, как ему написать, помоги, а! Признание, что это шутка, не возымело успеха. Пришлось посылать кавалеров искать рекламную газету, где печатают свои объявления колдуны и потомственные маги. Второй бланк был предназначен для переписывания мольбы Лилиной рукой, если она так захочет. Но тут вмешался случай и затормозил дело. Лиля в отчаянии задумала изощрённую месть…
— Готово! — Ник поднял голову. — Похоже?
Бумажка пошла по рукам. Звучали различные оценки нелёгкого поддельщицкого труда. Самую неожиданную выдала Настя:
— Ах ты, негодник! Я ищу-ищу свою газету, а он её на части рвёт. А ну, верни!
— Под чайником твоя газета. Ой! Дайте кто-нибудь полотенце. Ага! Получай свои горячие новости.
Недовольно ворча и обжигаясь, девушка расправила порванную газету и начала искать заметку про колдунов, которая впоследствии оказалась наполовину выдранной нетерпеливой рукой Ника.
— Пока она ищет, небольшой тест на внимательность: Лиля правша или левша?
— Гм… Гм… — задумались присутствующие.
— Она у меня сумку рвала… а какой рукой, не помню. Правой? Или левой?
— А-а, я понял! Нина сказала, что губной помадой у неё были испачканы пальцы на левой руке. Значит, левша.
— Именно это я и имел в виду! — важно сказал Худаныч.
— Тогда уж и у меня вопросик будет, — сказала Нина. — Где была моя сумочка, пока я возилась с пустой ручкой?
— И правда… Она была у нас, ты же только пачку билетов схватила, да и то из другой сумочки. Откуда же ты взяла губную помаду, Нинка?
— И почему Аристарх Афанасьевич не испачкал пальцы? Он ведь тоже держал эту ручку.
— Эх вы, дедуктики! Ладно уж, объясню. Когда я медленно и неуклонно нанизывала улику за уликой против Лильки, то посматривала на неё и видела, что она сидит с испуганными глазами и пальцами левой руки схватилась за нижнюю губу. Вот так, — Нина повторила жест и скорчила гримасу испуга. — Кончики пальцев должны были испачкаться помадой, а она и не сообразила. И раскололась.
— Нечто похожее было в рассказе "Спросите меня ещё!" — выдал справку Худаныч. — Там фигурировал железный прут, испачканный чернилами…
— Вот, нашла! — крикнула Настя. — Читаю: "Увлечение различными парапсихологическими явлениями приобрело поистине неприличные размеры. Мы постарались создать коллективный портрет нашего легковерного соотечественника, для чего дали в рекламные газеты объявления от имени колдунов с экзотическими именами Нембо-Намбо и Улисан же Барг…"
— Они, они самые, — зашумели за столом.
— Тише! Продолжаю: "Новоиспечённые маги обещали разрешить абсолютно любые проблемы в сжатые сроки. В ответ пришла масса писем. Чего только не просили люди: денег, личного счастья, здоровья, инфаркта тёще, пожара соседу. Многие обещали ничего не пожалеть, при этом указывая свой точный почтовый адрес и даже подъезд с этажом. Некоторые пожелания носили столь криминальный характер, что их пришлось переправить в милицию. И только один корреспондент, подписавшийся инициалами К.В.Б., с ехидством и незаурядным литературным талантом разгадал нашу злую шутку: если прочитать имена колдунов задом наперёд…" Тут текст обрывается, все вопросы вот к этому рвачу.
Но сидящие за столом, как оказалось, не нуждались в готовых ответах. Вспыхнувшие там и сям смешки вдруг слились в общий здоровый хохот.
Под шумок Нина прокралась к прикрывавшему лицо рукой Бурову и сзади обвила его шею руками:
— К.В.Б. — это вы?
— А ты как думаешь, Ниночка? — запрокинул к ней голову с улыбающимися глазами Куприян Венедиктович.