Аннотация: Обзор работ четвертой группы конкурса крупной прозы "Связь времен-2017".
Решила сделать для каждого автора вот по такому "подарочку"! А что? Пусть будет расширенный обзор, приближенный к рецензии! Его можно при желании и в комментарии к произведению вставить, и разместить отдельно, прямо на своей странице (если понравится, конечно!). А можно и в рамочку вставить, на стене повесить. Ну, а если что не так - спалить его, да и все дела!
Да, и последовательность работ - так уж карты легли! "Не виноватая я! Он сам..."
Напишу заголовок не прописными буквами, как это было у автора. Думаю, так будет лучше.
Итак, я взглянула на название романа и сердце екнуло: надо же, только недавно читала о Велесе, да еще и в одном из своих романов написала о нем, и вот он - тут, да еще и крупным планом, если в "красном углу" - в самом заголовке.
Но вот описания Велеса в начале романа мне не хватило! Да, позже, ближе к концу, будет подробно рассказано о капище, то есть, о языческом культовом сооружении, но, опять же, не о самом образе этого бога! И еще. Автор подчеркнет, что Велес - покровитель скота. Но ведь люди почитали его и как Бога удачи и плодородия! В те ли это было времена? И тогда начала я сама представлять Велеса таким, каким и описывала его когда-то: древним старцем с посохом, но очень энергичным, даже - моложавым. Фигура - осанистая, как у парня, а борода - длинная и белая, и глубокая складка на лбу от постоянных дум. Ну, а другие читатели могут тоже воспользоваться простором для фантазии. Представляйте Велеса как хотите!
Далеко не каждое историческое произведение легко читается. Нередко они грешат насыщенностью фактов из первоисточников, сложными географическими названиями и такими же незапоминающимися именами. А еще - многочисленными ссылками, так как современный читатель не понимает ни эти архаизмы, ни эти иностранные словечки. Поэтому открывала роман с опаской. Однако, быстро поняла, что напрасно беспокоилась.
О чем произведение? В его основу легли события почти тысячелетней давности, когда не везде еще в Залесской Руси прижилось христианство. В Суждальской земле (здесь и дальше я буду писать географические названия так, как они идут у автора) случился неурожай, и народ, поднятый волхвами, взбунтовался. Как же! Раньше, при языческих обычаях, люди жили лучше! Значит, и сейчас надо предать земле старух, особенно - если они богаты и счастливы. Жертвоприношения - вот что нужно для хорошего урожая!
Киевский и Новгородский князь Ярослав борется с подобными настроениями, безжалостно уничтожает все места поклонения Велесу, но вот главное его капище так и не нашли. Предполагается, что оно спрятано где-то возле Муромля. Но где именно?
В центре событий - христианка Любава, сирота, повидавшая много горя. На глазах шестилетней девочки отец убил мать, чтобы та не испытывала мучений в страшном плену врагов - датчан, напавших на русских близ Ладожского озера. И сам тут же расстался с жизнью, уже от руки захватчиков. Девочку нашел в лесу и воспитал отец Иоанн из Троицкого монастыря. Так что и грамоту она знала, и даже - язык греческий. И вот, будучи девицей, стала дружинницей княгини Ингигерд, молодой супруги Ярослава.
Любава получает очень важное задание: выведать, где же находится капище Велеса. И для этого отправляется в Муромль. Думаю, нет смысла подробно описывать дальнейшие события. Если кто-то заинтересовался книгой - он и сам об этом прочитает. Ну, а те, кому все это "по барабану" - и мой отзыв читать не будут. Для них все же добавлю еще одну деталь: книга воспринимается как славянское фэнтези, потому что многие обряды, привычные для жизни той давности, сегодня считаются колдовством.
Стилистика, язык.
Стиль ровный, выдержанный в едином ритме. С хорошо выписанными периодами.
Выложенная деревянными дощечками дорожка вела к высокой деревянной ограде, расписанной изображениями огромных рогатых туров, стоящих на задних лапах и имевших грозный вид, и изображениями помельче, изображениями коров, овец, коз, собранных в стада. Все верно. Бог Велес чтился русскими людьми как покровитель скота. И на внешней ограде святилища он был изображен с рогами, копытами и хвостом, охраняющим стада животных.
Кстати, обратили внимание на очень скудное описание Велеса?
Но вернемся к ритму повествования. Иногда он меняется из-за вплетенных в текст былин. А как без них? Особенно там, где еще не развита письменность. Сказитель - особая профессия, и уважаемая. Так что и в романе дети с удовольствием посещают такие занятия.
И вот в самую ночь лютую, грозою стонущую, дождем плачущую, темную да рябинную, двинул князь Черниговский своих воинов на князя Киевского, князя Новгородского. И была сеча лютая, только в блеске молний мечи сверкали, да удары грома крики и стоны заглушали. И насмерть стояли храбрые Черниговцы против воинства варяжского. Ища себе славы, а князю чести. Порубили их варяжские воины, наступавшие клином, щитами защищаясь. И тогда в непроглядной тьме, по земле, скользкой от дождя да от крови выдвинулись с боков вперед закаленные полки хазарские да касожские. Полита земля была кровью русскою, полита кровью, да костями засеяна. Полегло перебитым все войско Новгородское, лишь успели бежать сам князь Ярослав, да воевода его, Якун Слепец. Потерял Якун в битве той золотую свою луду бесценную. Пир кровавый закончили русичи.
Текст чистый. О! Это слово такое ответственное! Лучше скажу: достаточно чистый! Потому что огрехи можно всегда при желании найти. Например, здесь:
Чтобы ты сделала, Любава. Все же "что бы ты сделала".
Не смотря на то, что он не одобрял поведения своей названной дочери. Ну уж "несмотря" - это без комментария.
Русские духовники уважались за свою мудрость не только христианами, но и всеми жителями Руси. "Русских духовников уважали..."
Я там самый крутой, самый-самый крутой, - восторженно сообщил мальчик Любаве, орудующей в печке длинным ухватом. Сомневаюсь, что в этом значении "крутой" (прилагательное стало жаргонизмом) употреблялось в те времена.
- Чтобы не случилось, Всеслав, я всегда буду благодарна тебе за твою заботу. "Что бы ни случилось..."
Да, и еще. В третьей главе, которая называется, почему-то, "третяя", огромный пласт текста идет без абзацев. Очень тяжело читать без разбивки.
Кроме литературных достоинств, роман имеет историческое и этнографическое значение. В нем не просто воссозданы события тех времен тысячелетней давности, но и красочно описаны традиции и обряды. Языческая свадьба и погребение (никак не подходит это слово к покойнику, которого не кладут в могилу, а сжигают), разнузданные народные гуляния на Ивана Купалу, после которых девицы топятся в омуте или приносят "в подоле"... Наконец, человеческие жертвоприношения! А сколько примет! Вот здесь выставляют рядом с веником блюдечко с молоком для домового, а здесь - снимают на ночь с веревок недосушенное белье, иначе в округе кто-нибудь повесится. Вот такой он - колдовской, не признающий княжеской власти, поклоняющийся Велесу Муромль!
А как хороши костюмы! По ним можно изучать историю моды:
девица в льняной вышитой рубахе с голубой узорчатой тесьмой по рукавам и горловине, в голубой вышитой паневе, стянутой на тонкой талии кожаным поясом
надевшая по такому случаю поверх рубахи не только паневу но и праздничный узорчатый нарамник
ее короткие ножки в удобных кожаных поршеньках не доставали до земли
"Преображающие мир" - очень емкое и широкое общее название романа поначалу показалось несколько пафосным. И кто же это там решился на такие перемены? И какого именно мира? Уж не выдуманного ли? Но когда прошла вместе с героями по тропам этой реальной жизни, насмотрелась на ее жестокость и своенравие, воспринимаю этот заголовок вполне миролюбиво, и даже - с радостью. Да, этот мир требует серьезной чистки от всякой скверны, и в первую очередь - в умах людей.
Серьезную тему поднимает автор в своем романе! И от меня ему - огромный респект! Удачи на нелегком поприще!
Вот так, именно - 'Рождение нации'! Какой? Наверное, нашей! Круто, однако! Все равно что начать игру с козырного туза! Ну что ж, посмотрим, что там скрывается за 'тузом'!
В первом же предложении - тавтология:
Михаил сидел в своем "рабочем кабинете", то бишь каморке школьного рабочего по зданию.
А дальше тоже печально:
Каморка представляла небольшое помещение под лестницей, ведущей с вестибюля первого этажа на второй. Именно здесь отгородили закуток, где и оборудовали своего рода мастерскую, в которой Михаил резал стекло, чинил сломанные стулья, замки, и так далее. Минуло уже шесть часов вечера, а в школе еще находились немало, и учеников, и учителей. Вообще-то школа работала в одну смену, но... Но московский район-новостройка, естественно, являлся новым, новой была и школа, ее "история" не насчитывала и десятка лет.
И дальше - то же самое:
Причина заключалась в том, что он являлся студентом-вечерником и естественно вечером должен был посещать лекции
Вот и сегодня, после пропуска двух лекций Михаил рисковал не успеть на очень важную и интересную для него консультацию по этнологии
корпуса университета, предназначенные в основном для функционирования
В таком же стиле выдержаны и диалоги. Профессор рассказывает студенту все равно что читает лекцию с трибуны. И мы слышим отчетливо лишь его размеренный голос, и больше - ничего. В это время рядом с ними даже муха не пролетит!
- Еще раз повторяю, это так называемое государство представляло собой весьма аморфное образование, где тот же киевский князь, кроме нерегулярного сбора дани, почти не влиял никак на тех же кривичей, новгородцев и тем более вятичей. Почему я чаще всего упоминаю именно эти три славянские племени? Да потому, что именно они в своем стремлении уйти как можно дальше на восток от власти варягов, отобравших у них ключевые позиции на хлебном пути "Из Варяг в Греки", или от хазар, как в случае с вятичами, в конце концов колонизовали обширные лесные территории и ассимилировали жившие там с незапамятных времен местные племена, в основном финно-угорского происхождения...
Это еще не вся его 'залповая' речь, дальше - еще несколько раз по столько, да без передыха! Вот такие тирады!
Кстати, о профессоре. Я бы на его месте оскорбилась:
Профессор продолжал говорить, одновременно одевая пальто. Параллельно тоже одевал свою куртку Михаил - одевал и слушал.
Ну не может профессор 'одевать' пальто! Впрочем, как и не может это делать ни один другой человек, даже без такого звания. (А может быть, пальто само одевается? )
К бедному профессору 'прилипли' и другие авторские высказывания:
при этом не прекращая отвечать на вопрос из аудитории - только на один вопрос он отвечал много-много раз?
глянул на студента укоризненно поверх очков - все же 'взглянул', а не 'глянул', тем более - не малограмотный какой-то, а - профессор.
Ага, скажете, это автор специально подчеркнул речь ученого? Мол, привык тот именно такими фразами и оперировать? Ну, вот тогда вам и одно из высказываний простого русского паренька, студента Михаила. Его я скопировала, правда, не из самого начала романа, чтобы показать, что дальше-то тоже хрен редьки не слаще:
- Еще?- Михаил задумался.- Мне кажется, что надо во всеуслышание заявить, что колыбелью России и матерью городов русских Киев никогда не являлся. Что касается Киева, вы сами мне уже все растолковали, в том районе жили поляне и древляне, никогда в образовании собственно русского народа не участвовавшие. Словене новгородские, конечно же, одни из прародителей русских, но если опираться на документы, которые я просмотрел по вашей рекомендации, их численность была заметно меньше численности восточных кривичей и вятичей. Да и мешались новгородцы в основном с небольшими финно-угорскими племенами. Потомки данного процесса впоследствии, видимо, составили основную массу коренного русского населения Архангельской, частично Вологодской, Вятской и конечно Новгородской и Ленинградской областей. А кривичи мешались с самыми большими на тот исторический период финно-угорскими народами, мерей и частично с мещерой и муромой. Они и составили основную часть коренного населения современных территорий Смоленской, Псковской, Тверской, Ярославской, Владимирской, Ивановской, Костромской и частично Московской и Вологодской областей. Вятичи же ассимилировали сначала немаленькое балтское племя голядь, затем частично принялись за мещеру, мурому и также частично слились с мокшой и эрзей. Потомки этого слияния составили коренное русское население территорий современных Калужской, Тульской, Рязанской, Орловской, Пензенской, Нижегородской и частично Московской областей. Таким образом, вышеперечисленные племена и народы, смешиваясь, образовали единый народ, который принял язык на основе славянского и впоследствии византийскую культурную традицию, в том числе и религию - христианство православного толка. Дальше этот народ стал растекаться на юг и восток, в конце-концов и создав собственно Россию.
Одним словом, сплошной канцелярит! Трудно, да и неинтересно, пробираться через его дебри. И я бы отложила книгу в сторону, если бы не две причины. Первая: роман находится в подсудной группе, значит, я его должна прочитать полностью. Вторая: В аннотации автор говорит о том, что действие романа разворачивается и в начале нашего века, и в веке девятом. А вдруг там будет нечто потрясающее?
Ну наконец-то!
Вторая половина девятого века, леса между Москвой-рекой, Клязьмой и Окой.
Погоня не прекращалась вторые сутки. Дружина одного из кривических племенных князей Всеслава все дальше забиралась в почти непроходимые дебри...
Вот откуда и начинаются лесные дебри, а не дебри канцелярита, о которых я только что сказала! И подумала: а почему бы не сделать именно с этих слов начало романа? Ну, а дальше уже и вставить современный пласт, конечно же, переработав его.
В погоню за мещерцами князь кривичей Всеслав впервые взял шестнадцатилетнего сына Вячеслава, который именно здесь и возмужает. Князь поручил ему очень важное задание: незаметно с небольшой дружиной и 'разговорчивым' пленником обходным путем достичь нового мещерского селища, по пути получив хорошее подкрепление. Ну, а там действовать по обычной схеме: полонить молодых и здоровых людей, прихватив и их ценности.
Автор подробно описывает этот народ, причем, от телосложения, внешних данных, до манеры поведения:
...мещерячки в основном светло и рыжеволосые, белотелые, по полноте большинство средние, но видели и сочных с ядреными грудями и бедрами. Большинство из них ходят в простых льняных рубахах, без платков и босые, но некоторые одеты богато в одежду из дорогих шкур и хорошо выделанной ткани и обуты в разукрашенные онучи.
Некоторые образы - настолько яркие, что не исчезают перед глазами, сколько бы времени ни прошло. Например, жена мещерского князя Кову и особенно - ее дочка, девочка, пахнущая лесом и озером. Среди членов дружины тоже есть те, на кого автор не пожалел красок, и правильно сделал. Особенно выразителен своей наглостью и жестокостью Бучила, которого в конечном итоге Вячеслав одолеет в сражении и собственноручно приговорит к смертной казни.
Очень тщательно, я бы сказала, добросовестно, описан быт племен. С необыкновенной дотошностью, не упуская ни одной маленькой детали. Скажу честно - не встречала более подробного описания в исторических романах, обычно приходится домысливать, а здесь - хоть фильм монтируй - все кадры уже засняты камерой.
В многосемейных жили наиболее бедные члены племени. Они устраивались как большие полуземлянки, углубленные на несколько ладоней с земляным полом. Кровлю в этих общественных полуземлянках устраивали двускатную, опускавшуюся своими краями почти до земли и опиравшуюся на врытые в землю бревна. Стены делали из тесанных досок, вбитых вертикально в землю и обмазанных глиной. Но зажиточные мещеряки из наиболее удачливых охотников, бортников, рыбаков, а также оказавшимися богатыми по наследству, могли позволить себе жить со своими семьями отдельно в бревенчато-срубных жилищах, которые выделялись на фоне дощатых полуземлянок. Внутри каждого жилища имелся сложенный из камней очаг. Жилища состоятельных мещеряков еще отличались тем, что возле них имелись всевозможные хозяйственные пристройки, где содержалась их личная скотина. Бедные, как правило, личного скота не имели, но для общих нужд держали общественное стадо свиней и коров. Лошадей в хозяйстве мещеряков было немного и только в частном владении. Их использовали в основном для пахоты.
И даже вот такие, казалось бы, незначительные, детали:
Мещерские стрелы не пробивали железных рубах-кольчуг кривичских дружинников. Зато стрелы кривичей, чьи наконечники делались из крепкого варяжского железа, разве что на излете не могли пробить защитных рубах мещеряков, сшитых из многослойной льняной ткани.
Как в целом можно охарактеризовать роман 'Рождение нации'? Построен он на двух сюжетных линиях. Первая - становление молодого героя, нашего современника, студента Михаила: его интерес к учебе и именно к теме этногенеза русского народа, его способности к выживанию вплоть до построения своей карьеры, и конечно же взаимоотношения с девушкой - от периода ухаживания до расцвета чувств, появления семьи и даже - рождения ребенка. Паренек впитывает в себя знания, полученные от профессора и из книг, и намерен донести их до других людей - написать учебник по истории.
Параллельная линия (слово 'вторая' не подходит, так как это - главная тема романа) - процесс рождения нации на примере воспроизведения исторических событий в центре русской равнины в девятом веке. Автор подает 'на стол' три больших 'коржа' торта 'Наполеон'. Первый основан на конфликте между племенами мещеряков и кривичей и заканчивается полонением дочери мещерского князя. Второй, уже с пятнадцатилетней выдержкой, повествует о том, как князь Всеслав идет к мещерам с посольством, возложив дипломатические обязанности на полоненную ранее дочь мещерского князя, а ныне жену княжича Вячеслава и едва ли не полноправную хозяйку всего кривичского поселения. И третий 'корж' - объединение сил этих племен для борьбы с их захватчиками.
То есть, на самом деле фабула романа достаточно проста и не содержит сложных нагромождений. Большая часть текста - это авторские размышления о том, как появился русский народ, а также - вовсе не родственные ему белорусский и украинский; о некоторых других народностях - татарах, евреях, жителях азиатских стан СНГ, кавказцах и турках... О традиционных схемах взаимоотношений между русскими и всеми этими народами, естественно, отдельно взятыми. На эту же тему построены диалоги героев, как внутренние, так и открытые. И если вырезать все эти размышления, то объем 'Наполеона' будет равен объему обычного рассказа.
Стиль, язык.
Стиль публицистический. Автор популяризирует выводы определенной группы ученых, причем, называя их имена и их работы. Понятно, что сам он тоже склоняется к этой точке зрения, а значит, эти выводы - его собственные. Вот откуда 'растут ноги' у козырного туза, о котором я упомянула в первом абзаце своего обзора! Эта 'козырная карта', по мнению автора-исследователя, в корне отличается от общепринятой точки зрения на вопрос этногенеза русского народа.
Публицистический стиль не лишен выразительных средств языка, что, кстати, и предусмотрено стилистическими требованиями. Он даже насыщается художественными образами, смутно напоминающими нечто подобное в творчестве Салтыкова-Щедрина или Глеба Успенского. Сатиры здесь нет, конечно, но зато есть настолько четкие, объемно созданные образы героев, что они стоят перед глазами даже после того, как давно захлопнута обложка книги. Возникает парадоксальность: есть пространные рассуждения, напичканные канцеляритом и очень длинные, 'с одного плеча', диалоги, а есть - красочные образы героев.
Еще одна особенность романа. Уже не в построении текста, а в специфике подачи фактуры: автор не показывает сам процесс создания образов, то есть, не воссоздает их на наших глазах, как это делает живописец (в отличие от некоторых красочных 'картинок', о которых я уже сказала выше), а преподносит нам уже результат. Автор не показывает, а рассказывает.
Что еще играет не в пользу автора? Конечно же - обилие орфографических и стилистических погрешностей. Их так много, что глаз просто устает перепрыгивать через эти барьеры:
Центр русской равнины начало 21 века - нет запятой, цифры должны быть римскими;
Примерно тоже можно сказать и про другие исконно русские области - 'то же';
А История? (о школьном предмете).
О, лучше давайте дальше без комментариев!
Отслужив Армию;
будет жить и учится за счет родителей;
корпуса университета, предназначенные в основном для функционирования в них платных подготовительных курсов, а так же для занятий студентов заочников и вечерников;
Примерно тоже можно сказать и про другие исконно русские области;
Конечно, в открытом сражении с более хорошо вооруженной и обученной дружиной кривичей, даже при равной численности;
обращался, через знающего мещерский язык толмача, Всеслав к пленникам, чьи лица искажали грмасы боли от сидящих в них наконечников стрел;
Он сломал оперение, пытаясь вытащит ее;
буд-то не слыша толмача;
не успев даже одеть своих защитных рубах;
Но среди дружинников были и такие, в первую очередь у кого имелись семьи, которые не столько интересовались женщинами, сколько дорогими и красивыми вещами;
вынужденный принять ее в сои объятия;
медвежьи шкуры в придачу;
все время старающуюся находится в поле его глаз;
Хотя возможно это от того, что княжич разрешил;
прятный на ощупь блестящий шелк;
только Перуну да Сворогу под силу;
энергоносители по дешевке;
Девушка хоть и не напрямую, но как буд-то обвиняла его;
С варягами даже кривичской дружине не справится;
и чтобы люди твои этим смердам селится не противились;
С кем бы они не воевали, всегда верх берут;
И с ними уже нам не справится;
Тут тебе мозги поласкают;
Я очень люблю Историю;
Михаил, не глядя на контроллеров;
На, одень, теплее будет;
переменила постельное белье на кровати;
варяжские князья создали нечто вроде государства, который потом опять же официальные летописцы и историки стали называть Киевской Русью;
Ведь взаимные контакты балтов и финно-угров начались задолго того;
в дальнейшем оно преумножалось;
не было, либо его богатырского здоровья, либо возможности, как у него уйти с обозом в Москву, выучится;
вернее еврейская кровь в нем, конечно, ест, но всего-навсего четверть;
чтобы ни что не отвлекало его от сдачи экзаменов;
На сколько эта работа соответствовала;
Я ведь даже на вскидку вижу;
не стеснялись ни каких поз;
Людмила Петровна "одела" на свое лицо маску радости;
А таковых всегда пруд-пруди;
мы в молодости думали черти о чем, только не о продлении рода;
узнал, что такое школа изнутри и знаю, что по чем;
хочешь не в аспирантуру, а в школу простым учителем устроится;
А вот для женщине-учительнице пробиться по служебной лестнице, хотя бы без малейшего блата, почти нереально;
тысяч по стопятьдесят в месяц. Вот и думай, как этой обычной бабенке удалось, так в жизни устроится?
Я не ставила перед собой задачи вычистить текст, так что, думаю, подобных 'блох' и иных тварей здесь гораздо больше.
И все же... Конечно, после того, как автора мы побьем, то есть, заставим поработать над текстом, я бы посоветовала каждому, кто считает себя частью великой русской нации и гордится этим... прочитать сей роман. Это придаст вам сил и уверенности, а главное - поможет разобраться во взаимоотношениях с представителями других национальностей. Некоторые ответы на вопросы вроде 'а почему у них именно так, а у нас - эдак?' настолько просты и в то же время гениальны! А может быть, мы просто о них не задумывались? А зря! Так что - почитайте!
Сначала, по традиции, о заголовке. Глагол 'проверит' мне не понравился. Уж больно сухой он, невыразительный. Ближайшие ассоциации: 'проверить отчетность', 'проверить решение задачи', 'проверка налоговой', 'проверка паспортного режима'. И только потом уже начинают всплывать 'проверка на прочность' и 'проверка своих сил'. В слове 'проверить' я ощущаю разовое действие: одним махом взял и просмотрел, как составлена отчетность, как решена задача... А вот в глаголе 'испытывать' улавливается длительное действие - кто-то 'испытывал новое оборудование', и это действие длилось довольно долго, а кто-то даже 'испытывал голод, страх или разочарование', то есть, в отличие от сухого глагола 'проверить' в глаголе 'испытывать' присутствуют еще и 'живые' нотки.
Я бы выбрала из этих двух глаголов именно 'испытает': 'Ночь всех испытает'. А может, даже так: 'Испытание на краю галактики', 'Испытание на Ило Семилунном', 'Испытание в фиолетовых сумерках'. Или вообще другое, но живое, метафоричное (если 'ночь', то - какая? - красивый эпитет; если 'испытает', то как именно - поэтический образ, не меньше!). А может, что-то со словом 'метаморфоза' или 'экзамен'? Ну не может черствый заголовок гармонировать с красочными описаниями, с которых начинается роман и которые присутствуют в огромном количестве и дальше по тексту! С описаниями, завораживающими не только сочностью красок, но и вызывающими сенсорное восприятие созданного автором мира!
Предвижу реакцию читателей из числа поклонников научной фантастики, поэтому с самого начала признаюсь в том, что до сего дня я успешно обходила стороной этот литературный жанр по той причине, что увлекалась другими. Особенно казалась оторванной от жизни сфера космоса, поэтому единственной и крепкой ассоциацией при слове 'звездолет' возникали кадры из фильма 'Небо в алмазах': построенный на сцене для показа оперы звездолет, где герои исполнили арию и дуэт. Этот звездолет с пуленепробиваемым стеклом и сопровождал меня на протяжении всего романа, а звуки оперы 'звучали' в голове.
Вот почему чтение текста оказалось для меня не простым занятием и продвигалось оно не так быстро, как хотелось бы. Мой глаз цеплялся за непонятные для меня (да и неблагозвучные, на мой взгляд) словечки типа 'аэрокрафт', 'схрон', 'микродатчик', 'мультитопливник', 'миникубои', 'космолингв', выражения 'лента цитрозусов', 'полисоновая сеть', 'сенсорный датчик', 'дюзы маневрировавшего флагмана', а также целые блоки текста, которые приходилось медленно 'пережевывать':
- Гравитация - это искривление пространства и времени под влиянием массивных объектов. Любая планета на орбите находится в искривлённом пространстве, окружающем звезду. Планета двигается в этом пространстве, как шарик в колесе рулетки. Энергия материи всегда трансформируется в энергию искривлённого пространства-времени. Энергия переходит из одного вида в другой, но не исчезает. Так учил Энштейн.
Он, сидя перед кубо-кубо, машинально отметил, что левый нижний угол экрана пульсирует слабым свечением, - белошвейки не завершили наряд, и энергия искривлённых гравитационных полей перераспределяется, неконтролируемо "вытекая" в космос. Новой первой мастерице придётся создавать новую торсионную схему; вряд ли незаконченный наряд удержит импульс, способный перебросить корабли на расстояние двухсот световых лет...
О чем роман? Пропала улетевшая в космос белошвейка Мрия, к тому же - и беременная. Белошвейки занимаются пошивом нарядов для кораблей, и это очень ответственная работа, ведь если что-то не так, то корабль рискует выпасть 'вовне'... Вот как описываются действия этой мастерицы:
она шила многомерную иллюзию внутри иллюзорного космоса, ни то, что голографическое полотно, усыпанное искрами звёзд, послушно подавалось под её пальцами. Сворачивалось, скручивалось, исходило потоками излишков энергии из складок, укладывалось, образовывало заломы и сгибы, и соединялось. Или не соединялось. И тогда белль искала новые способы сделать так, чтобы точка старта и финиша совместились друг с другом.
Красиво? Да! И я продолжаю читать. Осиливаю две главы, но пока особенно ничего не происходит. Народ ожидает, вздыхает, обдумывает, разливает чай. Что-то мне подсказывает: ближе к финалу Мрию найдут, а может, и не одну - вдруг она уже и родит в космосе?
Повествование неспешное, замедленное подробными описаниями внешнего мира. Его много. Очень много!
На Ило Семилунном в вечерних потоках воздуха роятся мириады фосфоресцирующих насекомых. Оранжевые, ярко-голубые, белоснежные спирали лент, состоящие из крылатых хитиновых оболочек с крошечной жизнью внутри, устремляются в небо. Вверху ленты из насекомых закручиваются в петли и расцветают букетами: мотыльки-однодневки цитрозусы, взлетев выше небоскрёбов, разлетаются прочь друг от друга, и опадают, гаснут искрами в фиолетовых сумерках, оставляя после себя ощутимый аромат сандала с тонкой цветочной нотой. Это фиал, запах здешнего мира.
Красиво? Да! Но когда чего-то много, чересчур много... Одним словом, внешний мир доминирует. Он висит над стержнем фабулы и давит, давит на него... Кажется, что вот-вот расплющит.
Точно так же - с едой. Многочисленные блюда, ярко оформленные, вызывающие аппетит, тоже играют против: пока ковыряешься в тарелке, отвлекаешься от основного действия:
...белые рисовые прямоугольники; за ними светлые пшеничные; затем жёлтые кукурузно-просяные; потом почти оранжевые хлебцы, в составе которых была кукуруза и местное саго; дальше шли мои любимые серые тосты. Мой вкус определял их как гречневые, или испечённые из того, что похоже на гречу. И в конце ряда выстроились тёмно-коричневые, почти чёрные, грубоватые, но сытные ржаные тосты - "настоящие"... и т.д.
А как насчет 'оперного' звездолета? Его образ продолжает висеть перед глазами и дальше, вот, например, кусочек прямой речи из середины текста:
- Это потому, что необходимо искривить пространство с троекратной надёжностью, слишком велики напряжения, словно пружину сжимаешь слишком сильно. Если наряд слабый, он не сдержит гравитационный поток. Масса нашего звездолёта благодаря искривлению пространства в наряде находится так неизмеримо далеко и в ином направлении от самого корабля, что местная сила притяжения роли не играет, и ты могла бы держать самый гигантский корабль, даже будь он размером с планету, на кончике ногтя. Потому что внутри наряда корабль становится невесомый, он как бы выпадает из всех характеристик пространства: он не обладает ни массой, ни инерцией. Он как бы лишается своей материальности, он - лишь образ звездолёта, который мы отправили в путешествие. Наряд - это туннель, но особенный, не такой, каким его представляли. Он сворачивает, скручивает, сжимает пространство, разделяя все физические константы. И лишь на выходе из наряда все физические характеристики - эти самые константы, опять соединяются привычным образом. И звездолёт снова становится массой, и для перемещения его массы снова требуется огромная энергия...
Простите, меня, научные фантасты, но я все это прочитала, потому что идет конкурс. А без него бы... Эх!
Язык, стиль.
Язык соответствует описаниям внешнего мира. Предложения, как и ленты из насекомых, укладываются в 'спирали', 'закручиваются в петли и расцветают букетами'. Многие фразы настолько выразительные, что, читая их, вообще забываешь о том, что есть еще и сюжет.
Конкретные замечания по тексту. Во-первых, тавтология:
Горизонтальные опахала ресниц нетерпеливо качнулись, вернулись в горизонтальное положение;
в компании припасов и всевозможных запасок;
В довершение всего, изнутри меня грызла тревога за вторую белль, и галерец только усилил эту тревогу;
- Я поверну корабль, - я притормозил верзилу, - по стенке стучать бесполезно;
Ушки, выжидавшая в зарослях, разрешила зависшим в ожидании дронам движение вперёд;
Почему бы не установить с помощью камер наблюдения за морскими тварями наблюдение не за морем, а за пассажирами?
Её супруг, по её словам, перепил за обедом;
Когда мадам двинулась с места, мальчик двинулся за ней;
Полюбовалась на новорождённую, сделав умильное лицо, какое делают, глядя на младенцев.
Во-вторых, небольшие погрешности:
Девушка хохотнула в ответ на шутку, ни на секунду не прерывая своё занятие: голова в полоборота;
Анна, причёсанная, с заколками-кристаллами в высоко уложенных волосах и в новом платье, снова работала дорогу для корабля;
Здесь должен быть Jet A-1 для газотурбинных двигателей
(это в прямой речи);
Пол в бункере был не то, что бы гладким;
- И одеваешь что-нибудь из комплекта одежды на себя;
- Одену хоть всё;
Иногда я ловлю себя на мысли, что, случись всем достижениям звёздного человечества вдруг навернуться и исчезнуть;
Туристы улыбались, не согласных среди них не было;
Вторая белошвейка окинула взглядом безмятежно-яркое небо Ило;
Она подавала ему хлеб, а Тимох откусывал от ломтя, который она подносила к его рту, глядя на девушку и думая о том, что люди склонны верить всякой ерунде: не смотрите в глаза белошвейке...
Анна досадливо отвернула лицо при упоминании о Ветере;
Мрия не пойдёт в лес в единственной паре туфлей, - невозмутимо пояснила она
- здесь, правда, прямая речь, так что девушка вполне могла сказать 'туфлей' вместо 'туфель';
Если люди пережили ночь - ничего рокового уже не случиться;
По разному люди готовятся к ночи;
Лех протянул бригадиру сменный комплект рабочей одежды и озадачено спросил;
Смерть полковника Петре Браге как-то связано с нами.
В-третьих, просто опечатки:
Ксантиппа кивнула, причём, Тимоху померщился злорадный блеск в её глазах;
Незнакомец, занявший мой пилотское кресло;
Предстояло бликануть ещё раз - и мывыпадем из привычной реальности;
Анна явилась в кубо-кубо неожиданно и застала меня врасплох Я, уставившись потолок, ковырял в зубах;
Здесь растёт только один лириодендрон, потомк первых деревьев-меток;
В другой стороне ангара наши себе место контейнеры и канистры;
По айве рядом с бункером вились плети жёстколистой лианы, первитой с собствеными прошлогодними высохшими стеблями;
вентировались лёгкие патрульного пилота;
Аристарх ушёл к растению-водосбору, названному так за способность скурчивать на ночь листья конусом;
лесоруб оказался молодым парнем, ина вид ему было лет двадцать семь;
Кроме того, кувшин с компотом отбасывал сочные оранжевые блики.
Итак, общее мнение о романе. Боюсь, не смогу выполнить фактчекинг, оставлю это занятие для научных фантастов, уж они с первого взгляда определят, где что не так. А я кто? Обычный читатель. Но, скорее всего, этот роман все же не для таких 'обычных', а для более подкованных. Среди них, опять же, не для любителей экшна, а для тех, кто готов неспешно почитать метафорическую вязь, устроившись в удобном кресле или на диване.
Вопрос о раскрытии темы и идеи романа тоже упущу. Нужно же что-то оставить и другим рецензентам.
И последнее. Не увидела в романе соответствия теме 'Связь времен'. Может, просто не обнаружила? Если кто найдет ее, очень прошу мне сообщить об этом.
Не думала, что можно попасть в сети художественного произведения, которое стоит не на моей книжной полке! Вот так вот иногда тоже случается: увлекаешься чем-то одним, а тут тебе в руки бросают мячик из другой игры. И вроде бы поначалу захочется просто отбить удар, а потом потихоньку втягиваешься в игру, да так, что и не хочется из нее выходить.
Смысл романа отлично раскрывает заголовок и дополняет аннотация, так что о сюжете повторяться не буду. Единственное, замечу: да, это действительно две совершенно разные жизни одного человека! Нечто похожее на смерть одного человека и рождение другого.
Не вдаваясь в подробности сюжета, чтобы не испортить интригу, расскажу лишь о своих впечатлениях, немного процитировав автора, чтобы легче было погружаться в роман и тем, кто читает этот обзор.
Если бы мне стал неинтересен образ этого Димы Панина, навряд ли смогла дочитать роман до конца. Но интерес возник, и довольно сильный: герой притягивал, словно магнитом, а, зацепившись за читательский взгляд, не отпускал. Его образ создавался прямо на моих глазах: герой дышал, думал, радовался, но больше - переживал. И росло, росло как снежный ком, ощущение страха, которое и бывает перед каждой катастрофой. Да, вот сейчас, вот сейчас это и произойдет!
В голове у Димы стоял белесый, как разбавленное молоко туман, в котором не видно было ни зги, причём таинственным образом полностью исчезли некоторые конкретные слова и понятия: кто он, где находится, и почему именно здесь? В молоке копошились неясные фигуры, слышались враждебные голоса, что-то мелькало, стучало, гремело, и понять, что же такое происходило вчера, не было никакой возможности.
...страх глазел из-под кроватей, выглядывал из серой тени под подоконником, протягивал длинные когтистые руки на гранях сумеречной серости и золотистого круга от маленькой электрической лампочки на потолке.
Жизнь перспективного физика, однако, выросшего словно тепличный цветок, потому - и инфантильного молодого человека лежит на зеркальной плоскости, которая при наступлении времени 'икс' - времени максимального напряжения, теряет опору и падает, разбиваясь на множество мелких осколков. И в каждом из них герой отражается с определенного ракурса, раскрывая конкретные черты характера. Эти осколки совершенно разного размера - от довольно крупных до самых маленьких:
- отец,
- мама,
- жена Виолетта,
- первая любовь по имени Лида,
- новая женщина Тамара,
- долгожданная женщина Маша,
- сын Миша,
- друг Валера,
- бывший начальник Леонид,
- внебрачная дочь Наташа,
- сестренка дочери Света,
- сын Светы от случайной связи с парнем из Армении.
Есть и другие люди, но те, кто не попал на зеркальный осколок как осколок памяти, не попали и в его сознание, так что воспринимаются героем 'как фон, как явление природы'.
Каждый зеркальный осколок имеет значение. Он - часть 'хрустально-логического мира', из которого герой ищет выход в мир реальный.
Что показалось особенно интересным?
В романе нет скучных кусков из биографии героя и его близких. Эпизоды гармонично вплетены в текст и несут нагрузку. Начиная с тех, что вырваны из далекой юности мамы и заканчивая черной кошкой, описанной в самом начале произведения. Признаюсь, была удивлена, когда увидела ее полноправным членом многочисленного семейства героев, а не проходным эпизодом для красного словца. Да, это 'ружье' выстрелило!
О чем бы ни рассказывал автор - читать интересно. Даже - о такой, казалось бы, сухой науке как физика:
По ночам ему стали сниться гамильтонианы, псифункции танцевали вокруг него хоровод, а спин-гамильтониан, решенный во втором порядке теории возмущений, являлся к спящему Диме и требовал перепроверки, грохоча по столу лапищами, обозначавшими небольшие возмущения основной энергии взаимодействия магнитных полей.
Внешний мир. Он так же гармонично вплетен, короткими штрихами, но цепкими, выразительными:
Июнь стоял над городом, окрашивая мир в зеленые и голубые цвета.
Был теплый зимний вечер, Маша в накинутом пальто курила на балконе, длинные синие тени от фонарей лежали на оранжевом от света окон снегу...
Светила лампочка под оранжевым абажуром, частоколы теней от его бахромы падали на стены, на обои с цветочками, огораживая людей от шумной жизни улицы, подсвечивая бледные зимние лица летним загаром.
Стиль, язык. Легкий, метафорический, но не витиеватый, без перебора 'сахара' и 'перца'. Автор не рассказывает о том, что происходит с героями, а показывает это. Так что возникают объемные картинки, которые можно долго разглядывать - они не рушатся, в отличие от картонных. На первом месте - чувства, впечатления. Автор раскрывает именно их, причем, так, что ощущения у него передаются даже через кончики пальцев, когда люди дотрагиваются друг до друга.
Из недостатков текста на первый план бросились повторы:
не пользовался тем, что оставался с девушкой наедине, к большому сожалению девушки;
холодность Димы Каховская приписывала его застенчивости и увлеченности учебой, а Дима всё сильнее ощущал возбуждение в её присутствии;
она даже, как потом признавалась, почти три месяца была в него влюблена, но потом, когда он стал;
Лежали они в высокой траве на маленькой полянке, окруженной невысокими густыми ивами.
Написание числительных цифрами:
...и Толе грозило до 6 лет;
Ему ещё 4 года учиться;
Дима пролежал 4 месяца и вышел.
Другие погрешности:
А мне родится... мелькало в голове у Димы (имеется в виду - 'не судьба родиться');
Нелегко Любе смирится с решением покойного зятя;
Жизнь не предсказуема.
Встретились опечатки, правда, на весь роман - всего несколько.
Итак, общие впечатления. Роман из разряда 'не мое', поэтому его чтение откладывала на 'потом'. Где-то в других обзорах промелькнуло 'женская бытовая проза', что тоже отпугивало, но... Но текст настолько затянул в свои сети, что трудно было от него оторваться. Кроме вот такого 'интереса', увидела и глубокий смысл. Жизнь героев романа - это ведь слайды нашей с вами жизни, вот почему сопереживаешь с ними, в отличие от других, из мира фантастического. Вот почему начинаешь сильнее ценить все то, что имеешь. И вот почему хочется сделать для своих близких гораздо больше.
...Закончив чтение романа поздно вечером, мне так захотелось встать пораньше и совершить маленький 'подвиг' для близких, например, испечь на завтрак пирог. И я это сделала!
Читала заголовок, а перед глазами уже выстраивались версии повествования. Скорее всего, любовный роман, ведь первой ассоциацией была все же супружеская верность, и только после этого - верность присяге или Родине, или...
И почему именно 'женская'?
Три стареньких женщины 'сидят рядком и говорят ладком'. Вот, значит, кто и стал главными героями романа. Скорее всего, мы будем перелистывать страницы их жизни, начиная с молодости, а кто его знает, может, и с рождения. Интересно ли читателю заглядывать в замочную скважину, чтобы подсмотреть, как же живут другие люди? А вот посмотрим! Раз и предоставлена нам такая возможность!
На самом деле оказалось даже не так. Три женских образа - сестер Устиньи и Акулины, а также их соседки Татьяны (Портнягиной, потому что будут и другие Татьяны!) как цемент, связали фундамент романа. Более того, с их благословения автор вплел в повествование судьбы близких - мужей, детей, друзей, а дальше - внуков... Так что получилась целая эпопея. Огромное поле, вспахивая которое, открываются глазам переплетенные корни растений, среди которых уже трудно определить первичные. Каждый пласт пашни - это не отдельно взятые эпизоды из жизни одного или нескольких героев, а сотканное из них цельное полотно.
Откуда идут эти корни? От матери Прасковьи Родкиной. А если копнуть еще глубже? Неужели от самой боярыни Морозовой?
Внешний мир. Он поперечными нитями - уток, переплетается с основными - образами главных героев. И потому этот мир состоит не из статичных картинок, а из живых, пропущенных через восприятие людей, которые в нем и находятся.
Перед тем моментом, когда к молодой Акулине подойдет первый кавалер - Тимофей, и потому она не замечает, что происходит рядом:
Сумерки становились всё гуще. Темнота растекалась в ветках яблонь у домов, погружая деревню в ночную дрёму.
Тимофей шагает по дороге, сраженный известием о болезни первенца:
Пыльная просёлочная дорога бесконечной лентой уходила к горизонту.
Устинья, окрыленная мыслью о переезде, а значит, и о более счастливой жизни:
Устинья шла домой и вдруг неожиданно для себя почувствовала, как шёлком стелется трава под её босыми ступнями, как тянет лёгкий запах берёзового дыма от топившихся бань, подняла голову и увидела какое бескрайнее небо над головой, каким пожаром горит закат!
И даже времена года ведут себя как предметы одушевленные:
Зима уже вовсю мела метелями и стучала в окна морозами;
Осень шелестела на деревьях тонким листовым золотом.
В романе много предметов обихода, которые вонзаются в память да так и остаются там. Вот такое качество есть у автора - создавать маленькие 'иголочки', будоражить воображение читателей. Среди них, например, сундук, 'отмыкают' (именно отмыкают!) который ключом с вензелями, после чего он издает мелодичный звон. А есть еще серебряный портсигар еще с войны. В него складывают денежные купюры для 'заначки' и еще - передают такое сокровище (конечно же, уже без денег - их век недолог!) по наследству. Есть аккордеон, о котором можно написать поэму! Есть даже 'пропавшие окуньки', которых мы вообще не видели, но - помним о них, захлопнув книгу.
А платье? О! Это - особая тема, потому что далеко не у каждой женщины было такое платье. Вот по воспоминаниям моей бабушки и мамы у них тоже было платье (пишу в единственном числе, потому что скорее всего, оно было одно - конечно же, у каждой)!
Образы героев выполнены не яркими красками, а полутонами, причем, больше описаний не о том, как выглядят эти люди, а как у них складывается жизнь:
Как коса из трёх прядей, сплелась её жизнь из этих трёх ночей. Сплелась и завязалась в тугой узел.
Стиль соответствует месту и времени, он выдержан как в прямой речи:
-Устишка, энто у нас и яблоки, и ягода в Покровском растуть, а мы повидлов не видали,
так и в рассуждениях:
Вдруг Тимофей раненый али как ещё приедет в деревню, а её не будет? И она ответила, что вот когда придёт конец войне и пройдёт полная демобилизация, то тогда и видать будет. А пока тут ей сподручнее искать Тимофея.
Ошибки и опечатки отмечать вообще не буду, потому как во-первых, их очень мало, а, во-вторых, они где-то даже гармонично сливаются с местным диалектом, так что даже если где-то в корне вместо 'о' - 'а', а окончание - как будто бы неправильно просклоняли слово - это не раздражает и не вызывает беспокойства о чистоте русского языка. Вот такая 'балачка'! Как говорю - так и пишу! Автору - респект! Такой большой текст выдержан в едином стиле!
Итак, общее впечатление о романе. Он непростой. Хотя и написан о самых простых людях, о сельчанах и о горожанах. Скорее всего, не вся читательская аудитория воспримет его 'на ура', да и вообще - будет читать. А что тут поделаешь? Такая судьба уготована произведениям практически всех жанров. Как говорится, на вкус и цвет...
Лично я не испытываю удовольствия, когда листаю страницы горьких судеб людей, которые не живут, а влачат существование, тянут лямку как бурлаки, надрываясь не только физически. Всего лишь единицы среди них пытаются сделать решительный шаг, чтобы вырваться из этого замкнутого круга, но даже тогда испытывают чувство вины (семьи, которые переехали из деревни в город; женщина, которая стала любовницей директора). В этой серой беспросветной тоске есть, конечно же, и минуты радости, но в целом люди несчастливы. Они как будто бы уже с рождения обречены на нищету и потому лишены качеств, присущих самодостаточным, преуспевающим людям. Как будто бы им досталось все в этой жизни очень маленькое: и место под солнцем, и даже - самая узкая психология мышления.
'Подглядывать в замочную скважину' за этими людьми очень тяжело. Однако я вовсе не утверждаю, что авторы не должны писать об этом. Нет! Но... еще далеко не каждый писатель сможет это сделать. Вот я бы не смогла.
Как я буду оценивать семь романов четвертой группы?
Дайте немного времени, чтобы хорошо подумать. Романы совершенно разного жанра, написаны для разной читательской аудитории, так что их не поставишь на одну книжную полку. Поэтому попозже добавлю свои соображения на эту тему.