Репутация превыше факта. Ей больше не нужно было стыдиться, если забыть про медицинскую карту, до которой вряд ли кто доберется. За нее все решили. Теперь оставалось только вести себя так же, как раньше. И вдруг это стало тяжело. Там, где она раньше молча улыбалась на очередное сексуальное откровение, теперь ей, до зуда в ладонях, хотелось вставить свое веское словцо искушенной. Уже на вдохе она себя останавливала. А если ляпнет по незнанию глупость? Конечно, девушка она была начитанная, да и вал видеопродукции зацепил лодочку ее сексуального сознания. И все же, одно дело слышать о вкусе папайи, а другое дело ее попробовать. Она продолжала молчать.
Однако любопытство было задето еще и тем, что же думают о ее опыте подружки. Они что, действительно, представляют, что она могла с Пашей, тем, что на полголовы ниже? Или с Ромой, о котором всем доподлинно известно, что он девственник. Получается, ей придумали какого-то неизвестного любовника, и, скорее всего, не одного. Это увлекало, щекотало, будоражило. Его зовут Станислав. Нет, это имя не для такого, как он. Пусть будет что-нибудь попроще, но благородно. Олег или Максим. Максим лучше всего. Веет заграницей. Они встречаются около года, он, разумеется, у нее не первый, но о первом не хочется и вспоминать. Так, проходной вариант, медицинский факт. Кто-то же должен был быть. Но Максим - другое дело. Учится в финансовом вузе, на пару курсов старше. Снимает комнату, они ведь не сидят как подростки по кафешкам и не обнимаются до слабости в коленях по подъездам. Нет, все так, как и должно быть с настоящим любовником.
Сны, увиденные в детстве, часто потом принимаешь за реальность. Максим становился для нее таким сном. Его существование обретало материальность в ее фантазиях. Они бродили по темноте осенних улиц, пока хозяева квартиры не улягутся спать, покупали вино и потом шли к нему. Ее бокал оставался недопитым, Максим целовал-целовал-целовал, брал на руки, нес к постели, дальше все довольно туманно... По-разному, конечно. То как в последнем прочитанном романе, то с вариациями из фильмов, то вдруг взбрыкнет собственная мысль. Становилось влажно и тяжело внизу живота, отодвигались тетради с конспектами. Она откидывалась на спинку продавленного кресла, сжимала колени, а то и бежала в ванную. Открыв воду, лихорадочно терзала клитор частыми прикосновениями, потом начинала гладить, чтобы все не случилось слишком быстро, хрипло дышала и закидывала голову, чувствуя прилив жаркой, расслабляющей волны, прокатывающейся по всему телу и как-то особенно покалывающей в кончиках пальцев. Она знала, что такое оргазм, и теперь знала, что мужчина для этого не нужен. Она уже чувствовала себя почти ровней своим знающим подругам. Свобода от нелепого стыда сделала ее краше, и пришла еще одна простая мысль. Можно выбирать. Именно, не отдаться тому, что первый покуситься на неохраняемое, а найти достойного. Может быть, даже сделать это по любви, лучше всего с кем-нибудь женатым. Мужской опыт в таком деле решающий.
Благостное настроение развеялось в один миг. В метро. Поезд тормозил у "Горьковской". "На этой станции я лишилась девственности". Оглянулась. Две девчонки, мелкота, на ногах ботинки с толстыми подошвами, джинсы исполосованы молниями, сумки в глазках значков. Хохочут. "Не на станции, конечно. Серега тут жил". А вот нет у нее такой станции, а запись в медкарте есть! И еще презрительные, заплетающиеся слова какого-то пьяного парня у магазина. Шагнул в ее сторону, руки растопырил. "Целка, ..." Заржал противно. Над ней посмеялся. Почему-то подумалось, что даже такой ее не захотел. Выходом была летняя практика. Там, в крупном учреждении, ее никто не знает. Молоденькая, хорошенькая, всякое может случиться.
Случился Максим, как это ни смешно. И случился катастрофически быстро. Ей все время казалось, что не хватает каких-то дней, слов, жестов, чтобы она могла понять, нравится ей Макс или нет. Он не давал опомниться, спешил, словно боялся, что она исчезнет. А, может, правда, хотел вписать весь роман в рамки месяца ее практики. Цветы, конфеты, театр (гастролеры какие-то), прогулки, кафе, его квартира, родители на даче.
Целовал-целовал-целовал, стаскивал одежду. Ей казалось, что она делает все правильно и все же в последний момент не утерпела, обняла, "ты у меня первый". Прижал к себе, "я осторожно". И... ничего не вышло. Она почувствовала, как дрогнуло, обмякло, сжалось. Макс повернулся к ней спиной, спустил ноги с постели. Молчать? Или сказать что-то подходящее? К чему подходящее? Поняла, не любит она его совсем и не жалеет. Наплевать! Пусть думает, что хочет. Она встала. Провела ладонями по его спине, даже поцеловала куда-то в загривок. "Вина хочешь?" Спросила игриво, словно ничего и не произошло. А, собственно, ничего и не произошло.
И вдруг услышала злое "у тебя там не так, как у всех". "Что не так?" Слезы навернулись на глаза. Она-то, как могла, пожалела его! Как "не так"? Она же у врача была, та бы обязательно сказала. А вдруг...вдруг это не видно, и он прав? Он ведь уйдет сейчас, и пойдет к нормальной, настоящей женщине. И не зря, может быть, она до сих пор девственница. Просто все чувствовали по-звериному, что с ней что-то не так. Она урод, определенно. Быстро натянула блузку. Подвернув лодыжку, влезла в туфли и, не дожидаясь лифта, на улицу. Вся в слезах.
продолжение здесьи здесьи здесь