Вчера позвонил дяде Лере. Дома его, как всегда, не оказалось. Я перезвонил по сотовому:
- Добрый день, дядя Лера! А я к тебе в гости собрался.
- Что-то тебя плохо слышно. Завтра буду в городе, тогда и поговорим.
День Первый:
- Ало! Это я.
- Ну, как? Готов?
- Вполне.
- Ну, тогда поехали.
... Белая "Лада" почти полчаса огибала Владимир по объездной дороге "Пекинке", останавливаясь на
бесчисленных светофорах. Наконец, мы вырвались за пределы города,
через 20 минут были на месте.
- Вот это мой дом, - дядя Лера указал на обыкновенную деревенскую избу, - ему уже почти две сотни лет.
- А по внешнему виду такого не скажешь, - заметил я, оглядывая мощные бревна по полметра в диаметре, обшитые свежевыструганными досками.
- Когда я укреплял фундамент, то обнаружил монету екатерининских времен, а еще глубже осколки горшков XVII века.
- А кому он прежде принадлежал?
- По наведенным мною справкам, здесь жили родственники знаменитого владимирского рожечника
Николая Кондратьева, который в свое время еще в Париже выступал.
Когда я вошел в одну из просторных горниц, мое внимание сразу же привлекли три листа
ватмана, испещренные именами и датами древнерусских князей. Напротив, между окнами фотографии
моего деда и бабуси, запечатленных в пору их молодости.
- Дядя Лера, а известно ли тебе что-либо о наших прадедах?
- Знаешь, видел я объявление в газете, они предлагают желающим воссоздать полное генеалогическое дерево...
- Ну, конечно, за определенную плату они нарисуют и родословную, начиная
от Рюрика. Но это все не то.
- Жить будешь там, - дядя Лера указал перстом вверх.
Я проследовал за ним по крутой лестнице, и мы оказались в мезонине, где обычно обитал мой кузен
Иван Валерьевич Анисимов.
- А где сейчас Ваня? - поинтересовался я.
- Он в Петушинском районе. В среду должен вернуться. Мы с ним завершим крышу ремонтировать.
Видел шифер у крыльца?
Я оглядел скромную обитель моего кузена: старинный сундук, который Ваня реставрировал,
на нем расписные сапоги-скороходы и ноздреватый бутовый камень с изображением человеческого лица,
над ним потемневшая от времени лампа, как у Алладина. В красном углу облупленная икона Богородицы.
По стенам полочки для книг. Меж окон самодельное сооружение из трех ольховых жердей с надписью
"Molbert barbarous".
- Пойдем, посмотришь мой сад, - предложил дядя Лера.
- Вот яблони пяти различных сортов, - он перечислил их названия, но я их не запомнил.
- А эта яблоня, видать, самая старая, - заметил я.
- Да, ей уже 23 года. А вон там, где клумба, была еще одна, но померзла в лютую зиму. Там, у
забора - можжевельник, я его из леса принес.
- Экий красавец! - восхитился я, - Словно кипарис.
Мы подошли к кустам орешника, под которыми обильно росли грибы, явно не поганки. Я сорвал один
из них, надломил и попробовал на вкус.
- Горькушки, - авторитетно заявил я, ощутив жгучую горечь и отчаянно сплевывая, - Эх, как их
много! Дядя Лера, а ты когда-нибудь пытался выращивать настоящие грибы?
- Пытался. Шампиньоны. Много их тогда уродилось.
- А это что за жерди растут за грядками с картошкой?
- Это топинамбур, земляная груша. Очень полезное растение. От всяких хондрозов помогает.
А клубни можно и в свежем виде употреблять и жарить, как картошку.
- А сосна - тоже из леса?
- Из леса, вестимо. Вон, какая вымахала! А здесь, у забора, смородина черная, красная, малина,
терновник...
- А вишни растут?
- Один год, помню, вся в цвету была. Потом ягоды завязались, краснеть начали. Через неделю,
думаю, приеду - соберу урожай.
Приезжаю - ни ягодки. Соседки божатся: "Мы здесь ни при чем!"
- Ну и кто же? - спросил я, - Воробьи?
- Скворцы. Это такие разбойники! Сам скворушка - не велика птичка, а соберутся в стаю - полчаса
и весь сад чист!... Ну, ладно, пошли ужин готовить.
По ходу он нарвал лука, чеснока, укропа.
На ужин была жареные щучки со свежей картошечкой и огурчиками.
- Щуки-то клязьминские? - спросил я.
- Да, местные рыбаки принесли. Ну, за тех, кого с нами нет! - произнес он тост.
Отведали и яблочных пирогов и компот из смородины.
- Пошли, в саду посидим, - предложил он.
Мы расположились под яблоней возле клумбы с флоксами в удобных садовых креслах.
- Осторожно, не раздави! - предостерег меня дядя Лера.
- А кто это? - удивился я.
- Это вредитель моего сада. Но - пусть живет. Вероятно, она тоже самое про меня думает.
Он осторожно поднял черную мохнатую гусеницу и перенес ее на клумбу.
- Ну, как там дела, в "Самиздате"? - спросил дядя Лера.
- Я выложил по частям первую книгу твоей трилогии, все 16 глав.
- Да, Ваня рассказывал. Говорит, триста человек заглянули, некоторые оставили комментарии...
- Это еще ничего не значит. Там 25 тысяч писателей, а не читателей!
Такие крупные куски вряд ли кто заглотит, к тому же исторической тематикой мало кто интересуется.
Нам нужны заинтересованные издательства. Я попытался выйти на контакт с пятью из них, но пока -
ни ответа, ни привета. Дядя Лера, а ты сейчас пишешь что-либо новое?
- Да, еще один роман.
- Это будет продолжение? Какие времена он охватывает?
- По сути дела, те же самые, что и в первой книге. И персонажи те же. Когда юный князь Юрий приехал в Ростов и Суздаль, ему едва пять лет исполнилось, еще возгрю на кулак наматывал. В то же время по всему Залесью, как на дрожжах происходит бурный рост искусства, зодчества, ремесел. За юным князем явно была некая тень...
- И кто же это был? Неужели Шимоныч?
- Да, Юрий Симоныч, потомок варяжских королей, которого Владимир Мономах назначил воспитателем
своего сына. Совершенно незаслуженно забытая яркая личность.
- Одни творят, а слава достается другим. А сейчас разве не так?
- К сожалению, - подтвердил дядя Лера, - Так вот Симоныч и будет главным героем нового романа.
- Но ведь это чрезвычайно трудно: те же времена, те же персонажи, тот же автор, наконец.
К тому же сведений о Симоныче в летописях - кот наплакал.
- Все это так. Но вокруг него собирается так много исторических и археологических фактов,
которые связываются в весьма интересную цепочку. Это будет философский роман.
- Скорее всего - детективное расследование. Распутать этот клубок фактов и не погрешить против
истины - нелегкая задача.
- Я не люблю, когда с историей обращаются слишком вольно. Вот сейчас я перечитываю книгу Эдуарда Зорина""Огненное порубежье" - о тех же временах. Так волосы встают дыбом, что он там пишет, а читатель
принимает все за чистую монету. Мало того, что он извращает известные исторические события, но
даже в бытовых деталях у него несуразицы. Известно, что одним из символов Суздаля является огурец.
Так вот он этим огурцом потчует читателя. И это в XII веке! Когда тот появился не раньше XV-го.
- А откуда пришел огурец? Из Индии?
- Естественно. И вот еще пишет он про попа Микулицу, летописца Андрея Боголюбского: жил, был, преставился... И через пару страниц Микулица вновь появляется. Сам не помнит, что написал.
- А может быть тебе связаться с автором и высказать свое мнение?
- Вряд ли он жив сейчас. Книга написана в 70-х годах, и уже тогда он был в возрасте. Да и что бы я ему сказал?
P.S. Только сейчас, 11 лет спустя, довелось мне узнать, что Эдуард Павлович Зорин был всего лишь на 6 лет старше дяди Леры,
и ушёл в 1989 году, когда ему было 58 лет.
- А твои факты, о которых ты упоминал?
- Издревле варяги честно и преданно служили своим покровителям, будь то в Константинополе,
будь то в Киеве. Симон верой и правдой служил Владимиру Мономаху. Когда ему пришлось покинуть
родину, он успел захватить три реликвии: золотую корону, золотое распятие и золотой пояс.
Однажды, путешествуя по морю, он попал в жестокий шторм, не было никакой надежды на спасение,
и Симон дал обет, если спасется, то заложит в Киеве храм, которого не было лепше до тех пор.
Во сне явилась к нему Богородица и указала размеры того храма: 50 поясов в длину, 30 в ширину
и столько же в высоту. Симон сдержал свой обет. Этот был Киево-Печерский храм Богородицы...
Когда мы в 2001-2004 годах проводили раскопки фундамента Суздальского собора времен Мономаха,
то обнаружили, что его размеры до сантиметра совпадают с Киево-Печерским! Это была его точная
копия! И мерилом был пояс Симона, который тот передал своему сыну.
- А какова длина этого пояса?
- 105 сантиметров. Все параметры обеих храмов укладываются в этот размер. Фашисты в войну
взорвали Киево-Печерский храм и от него не осталось ничего,
кроме фундамента. Когда мы провели обмеры, то поразились, один к одному! Это же мировая сенсация!
Эх, был бы жив Николай Николаевич Воронин, мы бы с ним...
В глазах Валерия Михайловича блестел молодой задор неугомонного романтика и вдохновенного ученого.
- Однако небо затягивается. Как бы не было дождя. А то не удастся завтра сходить за грибами.
Ну, пошли в дом, надо погоду послушать.
Под иконой Спаса, писанной Валерием Михайловичем, я заметил таблицу: "Основные персонажи романа "Суздальский варяг".
Ба, знакомые все лица!
- А это что за цифры в клеточках?
- Какие? А, эти... Это их возраст в определенные годы. Я же тебе не компьютер.
- Дядя Лера, я читал, что во время археологических раскопок на улице Гагарина
была обнаружена 9-я печать Всеволода Большое Гнездо.
- Об этой находке я ничего не знаю. Однажды была найдена свинцовая печать времен Юрия Долгорукого.
Так вот, археологи решили, что на том месте, где ее нашли, был княжеский дворец!
Сейчас там торговый дом так и называется: "Княжеское подворье".
Чушь собачья! Вдали от детинца. Мало ли где князь мог обронить ее по пьяни?
- А во время раскопок у бывшего кинотеатра "Мир" были ли какие находки?
- Знаешь, меня больше интересует другое. За "Домом офицеров" проводились раскопки, и там
обнаружено хорошо сохранившееся кладбище XII века и фундамент деревянной церкви, полы которой
были выложены майоликовой плиткой.
- В XII веке?
- Не то удивительно. Керамика давно была известна в этих краях. Но церковь-то деревянная.
Идем дальше: с помощью средств радиолокации на Соборной площади под полувековым слоем асфальта
были выявлены фундаменты древних сооружений. Но когда будут возможны там раскопки, бог знает.
- А что известно о судьбе Владимирских Золотых Ворот, которые татары вывезли в 1238 году?
- Во-первых, что такое Золотые Ворота?
- Насколько мне известно, это были дубовые врата, обитые листами золоченой меди. В летописи
о чудесах Богородицы о них повествуется.
- Во-вторых, какой смысл украшать золотом входные ворота города, которые имели оборонительное
назначение? Чтобы неприятелю легче было обдирать их во время нападения? К благородному металлу
они имели только косвенное отношение. Были Золотые Ворота в Иерусалиме, в Константинополе,
в Киеве. Так вот, Владимирские Золотые Ворота продолжали традицию, когда главные врата града
называли "Золотыми".
- Значит, и Серебряные Ворота"
не были серебряными, - сделал я вывод.
- Совершенно верно, - подтвердил мой собеседник, - Но вот что интересно: самый главный клад
Владимирской земли так и не найден!
- Какой клад? - удивился я.
- Это сокровища Успенского собора.
Когда татары подошли к городу, то вывезти их на подводах не было никакой возможности.
Была захвачена Рязань, был взят Ростов, Суздаль, всюду были татарские полчища. Когда после
длительной осады и штурма они ворвались во Владимир, то, к своему удивлению, не нашли богатой
добычи. Они зверски пытали епископа Митрофана, но тайна умерла вместе с ним. Ни татарам, ни
после них, сокровища отыскать не удалось...
- А были попытки? - спросил я.
- Помню, когда еще пацаном был, лет 15 мне тогда было, забрались мы с приятелями под Успенский
собор. А там еще в XIX веке воздуходувы были сооружены, по которым теплый воздух гнали для
обогрева собора. Мы шли по этим широким проходам и остановились перед затворенной дверью.
С замиранием сердца отворили ее, оказалось - каморка истопника...
Нет, никакая дверь не смогла бы уберечь от татар сокровища. Но где-то в белокаменных
толщах они до сих пор хранятся! Бог с ним, с золотом, но там были и древние книги. Эх, полистать бы их!
- Но прошло почти восемь веков, - заметил я, - разве могли они сохраниться. Ведь на чем они были написаны?
На пергаменте?
- Да, на пергаменте. Он мог вполне сохраниться с тех пор в стенах собора, лишь бы над ним не
капало и температура была постоянная. А внутри собора как раз такие условия.
- Дядя Лера, а существуют ли достоверные прижизненные портреты персонажей твоего романа:
Владимира Мономаха, Юрия Долгорукого, Всеволода Большое Гнездо? Единственное, что я смог найти:
Портрет Юрия Долгорукого из книги "Титулярник" XVII века.
- Портретов того времени нет, но существуют прижизненные описания внешности этих князей.
Вот возьми Юрия Долгорукого (он процитировал выдержку из древнерусской летописи, приведенную В.Н.Татищевым):
"сей великий князь был роста немалого, толстый, лицом белый, глаза не весьма великие, нос долгий и
искривленный, борода малая, великий любитель женщин, сладкой пищи и пити".
- Ведь урод уродом, а его этаким красавцем всегда изображают.
- Очевидно, самым достоверным является скульптурный портрет Андрея Боголюбского выполненный по
его останкам Михаилом Герасимовым.
- Против Герасимова ничего не скажу. Этот мужик знал свое ремесло.
- А князья Борис и Глеб? Их ведь рано канонизировали. Их иконы соответствуют реальным историческим лицам?
- Да, эти юные князья
были запечатлены на иконах и фресках иконописцами, знавшими их при жизни.
- Я заметил, что в трилогии неоднократно упоминается топор святого Бориса, тот самый, который висел на стене в ложнице князя Андрея Боголюбского, похищенный ключником Анбалом накануне его
убийства. Ведь в летописи говорится про "меч святого Бориса", почему же топор?
- Однажды где-то в летописях встретилось такое название. Что такое топор? Инструмент плотника.
Тогда как меч - атрибут княжеской власти. Так и повелось - "меч святого Бориса".
- А может быть, - предположил я, - первоначально это оружие называлось каким-нибудь "секачом",
который позднейшие переписчики переиначили в "меч".
- Однако пора спать, - сказал дядя Лера, - завтра поговорим.
Я отправился в мезонин Ивана, чтобы последовать его совету.
Но мне не спалось, проблемы оставленные во Владимире будоражили мне ум. А здесь - такая лепота,
чистый воздух, тишина. Только живи, да твори. Кромешная тьма окутала Залесский край.
Я закрыл глаза и попытался заснуть. Но что это? Ярко светил какой-то фонарь. Откуда здесь фонари?
Я отворил окно. В вышине сияла половинка убывающей луны, заливая бледным светом окрестности.
Внизу белели, источая упоительный аромат, флоксы и крупные садовые ромашки. В северном окошке висел ковш Большой Медведицы.
Прямо передо мною - огромная "W" Кассиопеи. В южном окошке освещенная лунным светом облачная
дымка скрывала звезды. Но небо расчистилось.
- Стало быть, погода налаживается, - сделал я вывод.
Когда я открыл глаза следующий раз, над дальним лесом уже восходила заря. Длинное розовое облако
протянулось вдоль восточного края горизонта.
День Второй.
В следующий раз солнце поднялось уже высоко, намекая, что мне пора спускаться вниз.
- Так вот, - молвил дядя Лера после завтрака, возвращаясь к нашему вчерашнему разговору, -
Недавно в Суздале был вскрыт некрополь собора. Среди его захоронений была могила священника,
хорошо сохранившаяся. Он был облачен в златотканые одежды, которые могли быстро разрушиться под
действием свежего воздуха. Поэтому мы срочно вызвали специалистов из Москвы, которые умеют
консервировать предметы старины. И вот что интересно: среди многочисленных изображений святых
на этих ризах был "святой князь Мина"!
- Насколько я помню по трилогии, Мина был внуком Симоныча, - попытался я проявить свою
осведомленность.
- Не внуком, а праправнуком! Но он никогда не был князем! Его собирались женить на Черниговской княжне, но он заболел и не дожил до свадьбы. А тут - князь,
да к тому же святой! Вот - загадка!
- Да, много загадок хранится в нашей истории. А кем же, все-таки, был основан Владимир? Судя по
твоей книге, его заложил князь Борис, присланный Владимиром Крестителем,
и, очевидно, как любящий сын, назвал это поселение в честь отца.
- Навряд ли. В то время это был лишь погост, становище на пути из Ростова или Суздаля в Муром,
обнесенное деревянным частоколом. А вот настоящим городом он стал во времена Владимира Мономаха.
Возможно, по настоянию своего сына Юрия и дядьки его Симоныча Мономах изрек знаменитую фразу:
"Да будет сей град великое княжение и глава всем".
- Дядя Лера, а как ты оказался в Суздале?
- Когда я учился в Ленинграде, приехал туда однажды Николай Николаевич Воронин и спрашивает:
- Ну, как, скучаешь по родине?
- Скучаю, - честно признался я.
- А поедешь ли, если позову?
- Поеду. А жить где?
- Найдем.
Поселился я тогда в пристройке к самой высокой колокольне Суздаля.
Хоромы просторные, почти царские. Выхожу я однажды на крыльцо своей колокольни, а навстречу мне - царь!
- Ну, прямо-таки и царь! - усомнился я.
- Не царь, конечно, но актер Вицин, в полном царском облачении.
У нас как раз тогда фильм снимали...
- "Женитьба Бальзаминова" - подсказал я.
- Точно! Подхожу к нему, к царю, мол, можно Вас, Георгий Михайлович, сфотографировать?
- Конечно, - молвил Вицин, приосанившись и приняв царственную позу. Я запечатлел его.
- А теперь - моим фотоаппаратом, - предложил актер. Аппарат у него оказался какой-то старой
"Лейкой". Выполнил его просьбу.
В период тех же съемок по сценарию Вицин должен был верхом на лошади на полном скаку взлететь
в арку моей колокольни. Но у лошади было свое мнение по поводу сценария.
- Ну, милая, ну, пожалуйста, - уговаривал Вицин строптивую лошадь. Тут к нему подбежал режиссер
и недвусмысленно объяснил простыми русскими словами, как все должно быть...
У меня есть эти снимки. Да забавный случай был... А то, что Суздальская земля - настоящая житница,
я сам лично убедился.
Когда я поселился в Суздале, приходит ко мне член нашего профкома:
- Ты что же это, Валерий Михайлович, участок не берешь?
- Какой участок?
- Знамо дело, огородный. Ну, там - лучок посадишь, редиску, огурцы. Все берут.
Чтобы не отличаться от всех, я тоже взял. Хотя, честно сказать, вообще ничего не смыслил в
огородных делах. Воткнул по весне, как мог, разные семена: морковку, свеклу, редиску, огурцы,
закопал картошку...
Все лето был в разъездах. Командировки - то туда, то сюда. Возвращаюсь, прихожу на
участок - все взошло: и морковка, и свекла, и редиска, и огурцы, и картошка... Не зря говорят,
что в Суздале такая земля - воткни карандаш, и тот вырастет! И что характерно: правый берег
Нерли - сплошной чернозем, левый - песок. Просто какой-то тектонический разлом.
P.S. Следопыту припомнилось, как он с бабушкой Анной приезжал в гости в эту самую высокую колокольню.
В её среднем ярусе была круговая черно-белая панорама Суздаля, которую можно было наблюдать отсюда.
Илюшке - сыну Валерия Михайловича было тогда 3 годика. Молодые родители, как было выше сказано, мотались
по командировкам. Тёща дяди Леры провела для нас экскурсию по огороду, затем по Суздалю.
Следопыт, которому было уже 11 лет, катил впереди себя коляску с юным кузеном.
Этим же летом в той же компании они отдыхали в деревне Потаповской, недалеко от Красного Эха.
Василий Константинович, тесть дяди Леры, показал нам ягодные места, где было полно земляники.
По дороге он рассказывал про блокадный Ленинград, где его семье пришлось пережить все тяготы ВОЕННОГО времени.
- А сейчас проведаем, - сказал дядя Лера, - как там у нас грибы растут? На днях ездил в рощу
к Истомину - волнушек набрал, белых мало было.
Путь наш пролегал по берегу реки.
- Эх, Клязьма, Клязьма - сточная канава! Семь крупных городов на ней стоят и все сливают в нее
использованную воду. И в этой канаве еще стерлядь водится!
- 169 метров ширина, 2 метра глубина, дно песчаное, - вспомнил я отметку на карте.
- А что, катера здесь еще ходят? - спросил я, заметив на берегу навигационный знак.
- Раньше ходил "Сергей Тюленин", сначала до Вязников, затем до Коврова, потом началась
"перестройка"... Топливо дорогое, да и кто же на этом катере ездил? Десяток, другой отдыхающих.
Слева простирался обширный заливной луг.
- А на этом лугу что-либо сеяли? - поинтересовался я.
- Вообще-то он давно был внесен в число биосферных заповедников, также, как и луг у Покрова на Нерли.
Но, несмотря на все запреты, в былые годы его перепахивали и засевали кормовыми
травами. Каждую весну его заливает разливом. Здесь встречались редкие растения. В окрестных
озерах до сих пор растет чилим, водяной орех. А нынче кроме бурых метелок конского щавеля,
пушистых шапок осота и колючего синеголовника ничего не увидишь.
Мы подъехали к дубраве, где по утверждению дяди Леры лет 5-7 назад он набрел на поляну
с белыми грибами.
- Сначала я не понял, думал, что валуны разбросаны, хотел набрать для фундамента. Подошел поближе,
гляжу - шляпки коричневые, ядреные, крепкие. Столько их тогда было...
Но в нынешнем году, увы, только, как в песне - трава по пояс.
- Да, - философски заметил я, - в одну и ту же рощу за одними и теми же грибами нельзя зайти дважды.
Пришлось развернуться и отправиться к пионерскому лагерю, расположенному в сосновом бору.
Там набрали моховиков и сыроежек.
Когда вернулись, я поинтересовался:
- А что это там за грядка возле дома, прикрытая железными листами?
- Там ежи живут. Вон у них и кормушка стоит. Я их время от времени подкармливаю. А так - яблоками питаются.
- Это хорошо, - заметил я, - ежели ежики живут, значит, ужей нет.
И тут, словно нарочно, опровергая эту народную мудрость, у нас под ногами прошуршал маленький ужонок.
- Ползи, маленький, ползи вон туда, - молвил дядя Лера, направляя его в клумбу, - Недавно соседские кошки задрали одного ужа.
А от них ведь никакого вреда, одна польза. Без них кроты расплодятся. Симбиоз, понимаешь...
В пятницу, как и договорились, встретились мы с дядей, Валерием Михайловичем. Я заметил его еще из автобуса и поспешил к переходу. Зеленые
цифры на светофоре уже завершали обратный отсчет:
5 - 4 - 3 - 2 - 1! Успел! Дядя Лера стоял возле голубых елей и приветливо улыбался.
Загорелое лицо, седая бородка и светлые, как у всех Анисимовых, серо-голубые глаза.
"...бородка седая, он смугл, коренаст и движенья легки", - вспомнились мне строчки из "Старого рыболова".
- Добрый день! Тыщу лет не виделись!
- Не каждый день приходится встречаться с настоящим академиком, не вылезающим из своего поместья.
Мы подошли к подъезду и поднялись на лифте.
- А вот и сын, - молвил Валерий Михайлович.
- Здравствуйте! Я уже тут минут 20 дожидаюсь, - проворчал Иван.
- Ты что, ключ забыл?
- Вернулся с покупками, а тут закрыто!
- А где же твои покупки?
- У соседки оставил, - ответил Иван, - я мигом.
Через минуту он появился.
- А что это за коробки? - спросил отец.
- Это, считай, новый компьютер.
- Решил upgrade сделать? - поинтересовался я. - Какой процессор?
- Atlon 3200, 512 - оперативки.
- Солидно. А какой у тебя был?
- 950-й и 128 памяти. Совсем невозможно с графикой работать.
- И во что же это обошлось?
- Восемь с половиной.
- Ну, проходи, - обратился ко мне дядя Лера, - располагайся. Сейчас принесу
диск.
- Сколько же времени ушло на эту трилогию?
- Если считать с нуля, лет пять, - ответил Иван, выполнявший компьютерную
верстку в произведениях отца.
- Вот, - Валерий Михайлович протянул мне тонкую пластмассовую коробочку, на
которой была скромная карандашная надпись "Прерванная заря".
- Да, вот в такую коробочку вложен лед строгих научных изысканий и пламень
души настоящего художника, по крупицам воссоздававшего панораму жизни древней
Руси на протяжении полутора веков от Владимира Мономаха до татаро-монгольского
нашествия.
- В понедельник я создам раздел и выложу первую книгу в "Самиздате", - заверил
я автора трилогии.
- Торопиться не надо. Когда будет время. А как насчет авторских прав? Ведь
нынче ВСЁ воруют.
- Вообще-то в СИ гарантируется их защита. Но чем черт не шутит? Мы вот как
поступим: выложим не полностью. Задача номер два - найти издательства,
занимающиеся исторической тематикой. Но для связи с ними необходимо
организовать электронный почтовый ящик.
- Я могу этим заняться, - сказал Иван.
- Значит, договорились, - констатировал я, - за тобой ящик, за мной "Самиздат".
- Да уж, мужики, с этим сами управляйтесь, - вздохнул Валерий Михайлович, -
Я во всех этих компьютерных делах не очень разбираюсь.
- Дядя Лера, а ты читал мои "опусы"?
- Знаешь, я весьма субъективен, не нравится мне вольное отношение с историей.
- Ну, присочинил малость, - признался я, - что в Спас Купалищах когда-то был белокаменный храм...
- Об этом никто кроме нас не знает, - успокоил меня Иван.
- А вот "Легенда о Кщаре" мне больше понравилась, - молвил Валерий Михайлович.
- Кстати, пап, мы с друзьями через неделю отправляемся на Кщару. Семь лет уже там не был.
- И много вас идет? - поинтересовался я.
- Человек семь. Самый оптимальный вариант. Меньше - проблемы с бытом,
больше - проблемы с общением.
- А как вы туда добираетесь? На машинах?
- До Барыкина автобус идет, а там 15 километров пешком.
- Ну, передавай там привет егерю Михаилу. Я распечатаю для него экземпляр "Легенды".
- Хорошо. Ну, вроде бы мы все обсудили. Пап, я тогда пошел. Ко мне друг
должен зайти, они в поход собрались, отдашь ему вон тот серый мешок.
- Какой? Тот, что пол прихожей занимает?
- Да. Ну, все. До свидания.
- Давай-ка, на балкон выйдем подышать, - предложил мне дядя Лера.
С высоты десятого этажа открывалась великолепная панорама всего города.
- Лепота! - воскликнул я.
- Вон там, правее гостиницы "Заря", видишь на горизонте белую точку? Это Давыдовская церковь.
- Неужели? Это, почитай, километров 20 будет.
- А далее за горизонтом ещё столько же - Мишнево. Как все-таки техника продвинулась за
последнее время! Раньше приезжал к тете Ире в Новую Быковку, тогда дорога
"Пекинка" еще строилась, да и не была она еще "Пекинкой"... Уж такой глушью казалось, грузовик, другой за день проедет.
А теперь - нажал в деревне кнопку, и тут же связался с домом.
- Да, - молвил я, - зайдешь по утру в "Интернет": - Доброй ночи, Ада! Какая там у вас погода в Америке?...- Привет, Сергей! Зима-то уже наступила в Австралии?
- Пойдем-ка, лучше на кухню, - предложил дядя Лера, - очевидно, вспомнив про времена не столь отдаленные, когда подобные далекие связи поощрялись весьма
однозначно.
Рассказал он мне о своих мытарствах с местными издательствами, о своем житье-бытье...
- Так что, будет время, заезжай ко мне в деревню.
- Обязательно, у меня как раз в августе две недели отпуска осталось...
Иллюстрированный отрывок из дневниковой летописи
"Заря над Залесьем".
Четверг, 21 августа 2008 г.
- Ну, и какова же цель твоего нынешнего визита? - спросил дядя Лера, когда я прибыл к нему в Мишнево очередной раз, - За грибами
собираешься?
- Да помилуй бог! Какие грибы в такую жару? Каждый день аж за 30.
За грибами я пойду в Головино на следующей неделе,
когда дожди пройдут. А цели следующие:
Во-первых, у меня отпуск.
Во-вторых, давненько здесь не бывал.
В-третьих, хотел уточнить, надумал ли ты поучаствовать в конкурсе "Золотое Перо России"?
В-четвертых, хотел узнать, как продвигается твой новый исторический роман?
В-пятых, перенять некоторый садово-огородный опыт.
В-шестых, и вообще...!
Когда мы подъехали к дому, я заметил, что за прошедшие два года он значительно изменился.
Срубленный из вековых дубов пару столетий назад, нынче он был обшит сверху до низу свежими досочками и аккуратно выкрашен
в темно-коричневый цвет.
- А это что за колесо? - спросил я, зайдя во двор, - Похоже на мельничный жернов,
- Так и есть. Лежал тут в поле неподалеку.
Войдя в дом, я не обнаружил значительных перемен. Все оставалось как прежде.
- Ну, и как продвигается новый роман? - спросил я, кивнув на стол, заваленный рукописями.
- Вон смотри, - дядя Лера указал на полку, где покоились четыре толстых папки.
- По объему собирается быть весьма большим...
- Больше, чем трилогия?
- Не больше, но однако. Сейчас я его уже завершаю. Осенью отредактирую. Все права оставляю Ивану, моему наследнику.
- Чем же отличен этот новый роман, если действующие лица и время действия те же?
- Это совершенно новый взгляд на нашу историю. Я попытался раскрыть вопрос: что же побудило всплеск белокаменного зодчества,
развитие ремесел и культуры в двенадцатом веке?
- И все это ты связываешь с появлением на Руси потомка варяжских королей Юрия Симоныча, который стал дядькой-воспитателем
юного Юрия Долгорукого? По-моему, роль одной личности, будь у нее семь пядей во лбу, не могла повлиять на ход истории...
- Чепуха! Это нам так пытались долгое время вдолбить. От личности очень многое зависит. Благодаря сильным личностям развивается
культура и возводятся белокаменные храмы.
- Кстати, ты видел подготовку к торжествам, посвященным 850-летию Успенского собора на центральной площади?
- Эти торжества должны быть Всероссийского масштаба, учитывая значимость этого собора для Руси.
- Вот если бы он находился в Москве, тогда бы так и было.
- Да, Лужков истинный патриот Москвы...
- К этому юбилею я попытался отправить свою поэму "Сказание Старого Рыболова"
во все владимирские газеты, но безответно.
- Честно сказать, мне понравилась твоя поэма, где повествование ведется от настоящего времени и упоминаются достоверные исторические
факты. Вот если бы ее усилить...
- Во-первых, как? Во-вторых, все мое вдохновение прекратилось с последней сигаретой.
А как у тебя? Ты ведь тоже бросил курить?
- В первый месяц я ничего не ощутил, во второй тоже, зато на третий почувствовал себя человеком. Стал ощущать запахи, без труда стал
взбираться на горку до магазина, а раньше-то одышка мучила. Когда приезжаю во Владимир, сразу чувствую: совсем иной воздух,
одни выхлопные газы. Бываю там только по необходимости.
- Следующий раз не забудь передать мне выдержки из "Прерванной зари" для конкурса "Золотое Перо России".
- Да, я давно уже подготовил. Ванька мой все тянет. Вот, запиши его сотовый, созвонитесь.
- Обязательно. Как только вернусь. Твоя книга непременно должна быть напечатана. Ведь нешуточный труд - более 2000 страниц!
- Хочешь, я покажу тебе свою книгу? - дядя Лера лукаво улыбнулся, подошел к полке и взял с нее толстую книгу и протянул мне.
На обложке золотыми буквами сияло:
Я посмотрел на оборотную сторону:
Издательство: Питер, 2008 г.
Твердый переплет, 672 стр.
ISBN 978-5-91180-779-5
Тираж: 4000 экз.
Формат: 70x100/16
Книга богато украшена портретами всех российских императоров и многочисленными иллюстрациями.
Автор - Евгений Викторович Анисимов - известный историк и писатель, лауреат и т.д. ведущий на телеканале "Культура"
популярные передачи и т.д.
- Ну, и что? - воскликнул я, - Ты ведь тоже академик, широко известный в ваших узких кругах архитекторов-реставраторов.
Ты тоже выпустишь свою книгу.
- Все дело в том, - грустно произнес дядя Лера, - когда уходишь на пенсию, то становишься никому не нужным, это общеизвестный факт.
- К сожалению, такой статус многие приобретают задолго до пенсии.
- Есть у нас родственник в Москве, тоже связанный с исторической наукой. Однажды я обратился к нему, так, мол, и так, написал исторический
роман, трилогию. Он весьма восхитился, но когда узнал об объеме, сразу сник:
- Увы, такое под силу не каждому издательству.
То же было и с ковровским издательством, выпускавшим краеведческую литературу. Они с радостью откликнулись. Но тогда я только
начинал писать роман. Когда же его завершил, то узнал, что издательство лопнуло, краеведческая тематика не пользовалась спросом.
- Но твой роман - это не краеведческая литература. Это результат полувековых размышлений об истоках белокаменного зодчества.
Откуда же в то время доставляли белый камень?
- Как показали наши исследования, фундамент суздальского Рождественского собора был сложен из пористого туфа. Точно такой же,
сероватого цвета, я встречал в Клязьминском Городке (Бывший Стародуб). Когда древние
зодчие возвели этот собор, они поняли, что получилось совсем не то, что они ожидали. Храм получился тяжеловесным. Дабы избавиться от
такого впечатления, его стены затирали известковым раствором, причем не какими-то там мастерками, а кожаными рукавицами. С веками
раствор так соединился с камнем, что стал похож на остекленевший песок. А построен собор был по образу и подобию Киево-Печерской Успенской церкви. В войну она была полностью разрушена, но сохранились довоенные планы и фотографии. Когда мы наложили кальки
с планами Рождественского собора и Успенской церкви, изумлению не было предела: они полностью совпадали.
- Вероятно, и зодчие были из Киевской земли? Может быть Юрий, Андрей и Всеволод захватили их во время походов на Киев?
- Предположение полностью неверное. Рабы ничего не могут сотворить. Захваченный раб - хуже своего холопа. Напротив, Юрий, придя
в Залесье, бросил клич по всем землям, чтобы люди приходили и селились в этих благодатных Суздальских краях, где посади оглоблю -
вырастет тарантас. Причем пять лет свободно от каких-либо податей. И народ потянулся из Новгородских земель, объятых голодом,
из Киевских и Галицких земель, истощенных княжескими усобицами, из поволжья приходили мордва и булгары. И, как по волшебству,
этот край расцвел, воспрянули искусство, ремесла, зодчество. Стали возводиться невиданной красоты белокаменные храмы.
- Я где-то читал, что белый камень для них привозили аж из Волжской Булгарии.
- Тогда этот камень был бы золотым по стоимости перевозки. Нет, для постройки был использован местный камень. И доставляли его по реке
на ушкуях, гребных лодках, что совсем нетрудно даже против течения.
- В Мелехове до сих пор добывают бутовый камень. Помню, когда я там целый год работал,
ежедневно в 17 часов гремели взрывы.
- От взрывных работ в камне образуются микротрещины, и он становится непригодным для строительства, разве только как щебенка.
И что ты делал в тех краях?
- В Мелехове я преподавал в вечерней школе немецкий - 4 часа и английский 3 часа три раза в неделю. В остальное время разъезжал по району в качестве инспектора по вечернему отделению.
- Стало быть, тебе хорошо известен этот район. Известняк здесь повсюду: Мелехово, Клязьминский Городок, Дюкино. В вязниковском районе
провальные озера - Кщара и другие.
- А не могли тогда белый камень возить на подводах из Дюкинских карьеров? Прошлой осенью, когда я собирал шиповник в
заклязьминской пойме, я видел осколки каменных глыб, разбросанных вдоль полевой дороги, которая идет аккурат в направлении Успенского собора.
- Вряд ли. В "заповедных и дремучих, страшных муромских лесах" в те времена не было прямоезжих дорог. К тому же эти земли принадлежали муромскому князю.
- Разве нельзя было провести экспертизу, из каких именно карьеров был камень?
- Была такая экспертиза. Московские эксперты взяли пробы камня из пяти различных источников, однако различий не обнаружили.
Таково просто не может быть, ведь микрофлора, из которой состоит известняк, в каждой местности уникальна.
- Очевидно, в тех местностях, где не было камня, развивалось деревянное зодчество?
- Деревянное зодчество на много веков старше каменного. И на Руси было множество деревянных храмов. Сейчас их остались единицы. Взять хотя бы комплекс деревянных сооружений Кижского погоста.
Мы пять раз собирались по проблеме Кижей, а воз и ныне там. Ныне дерево сгнило на 17 процентов. Естественно, обветшавшие части заменяются.
Когда этот процент дойдет до 25, то памятник будет снят с учета в ЮНЕСКО. Так было с Георгиевским собором в Юрьев-Польском, который после разрушения был восстановлен, однако не вошел в число охраняемых памятников.
- Существует ли средство для защиты дерева от гниения?
- Ты, наверное, слышал про широко рекламируемую антисептическую жидкость "Сенеж"?
Нет? Так вот, известный ученый, который ее изобрел, провозглашал ее панацеей от всех бед деревянного зодчества. Однако это не так.
Дерево, как гнило, так и гниет. И теперь собор в Кижах подвешен на стальном каркасе, иначе давно бы рухнул.
Однако я тебя, наверное, утомил своими рассказами. Пойдем-ка новости смотреть. Потом сериал будет. Не люблю я эти сериалы, а куда деться?
- А я эти сериалы, и вообще TV, считаю идеологической диверсией, средством оболванивания людей. А твой Ваня любит смотреть телевизор?
- Нет, он больше читать любит. Его от книги не оторвешь. Последнее время увлекся с друзьями путешествиями на велосипедах.
Сюда приезжали, на Кщару ездили...
- Да, - подумалось мне, - ежели человека с детства назвали Иваном Анисимовым, то непременно быть ему путешественником!
Сериал я смотреть не стал, решил, что утро вечера мудренее и отправился спать...
Пятница, 22 августа 2008 г.
Ночью громыхал гром и хлестал ливень. Когда я проснулся утром, надо мною восходила "Заря над Залесьем" - картина периода
"раннего Анисимова", когда Валерий Михайлович сильно увлекался собственной живописью. На ней была изображена затуманенная река,
над которой из-за дальнего леса пробивались первые лучи солнца. Под потолком витали аэропланы, галеры и каравеллы, слаженные
Иваном, по стенам развешены лапти, прялки, деревянная утварь...
Я выглянул в окно: над Залесьем восходила точно такая же заря...
Эпилог. Прерванная заря.
Прошло ещё девять лет. И, обернувшись назад, "сквозь призму промелькнувших лет", я замечаю, что эти недолгие встречи явились как бы "августовскими тезисами"
к моим последующим опусам в "Самиздате". Валерий Михайлович Анисимов родился в конце мая, аккурат в "День пограничника". Вся свою жизнь он оборонял "Огненное порубежье" - нашу древнейшую историю. Он ушёл в лучший мир 2 июля 2017 года.
Созданный им музей деревянного зодчества в Суздале
и десятки восстановленных и сохранённых для потомков шедевров древне-русской архитектуры являются лучшей памятью о его вдохновенной творческой личности.
